Легенда о вольном купце

— Наверняка личную информацию выдавать запрещено, иначе Бюро было бы постоянным пристанищем для не самых честных подданных Грайрува, — пожал плечами я. — Потому будем действовать нахрапом. Ничто не помешает мне представить историю следующим образом...

Пока я просвещал спутников, произошло еще одно событие, которое грубым образом заставляет меня прервать это нелепое повествование, и исключительно для того, чтобы его описать.

Обычно сине-золотистое в зависимости от облачности небо в течение нескольких секунд затянулось радужной пленкой, а потом рассыпалось миллиардами мелких искр. Искры, однако, не пропали — организованным строем они нарисовали восьмиконечную звезду, схожую со своими собратьями на географических картах, переливающуюся зеленым и желтым цветами, затем какой-то замысловатый герб, на котором был изображен зверь, отдаленно напоминающий грифона. И что-то по-латински. Вернее, латиницей — местный вариант 'научного языка' наиболее близок к нашей традиционной латыни, но не совпадает с ней на сто процентов. Например, большинство предлогов сокращаются с помощью, казалось бы, традиционно английского апострофа. Надпись держалась в воздухе минуты три, так что я успел разобрать Collegaeum o' Uizzardrie a' Enchantmaent. И адрес. На незнакомом, но полностью понятном мне языке, что совершенно добивало.

Пока мы с Локстедом, задрав головы и раззявив рты, наблюдали всю эту мизансцену, более привычный к выходкам столичных магов саррус пробурчал: 'Пижоны' и побрел дальше, предоставив нам возможность его догонять. Мы ей воспользовались — кто я такой, чтобы противоречить собственному телохранителю?

— Это что такое было? — ткнул его кулаком в бедро Локстед. Анатоль ухмыльнулся:

— Видно, что первый раз тут. Раз в месяц Коллегия имеет шанс продемонстрировать собственное мастерство по набору новых учеников-магов. Очереди обычно выстраиваются громадные, так что охотников до 'магических и зачаровательных искусств' в Телмьюне хватает. Иногда они устраивают пышные празднества, но в этот раз, видимо, решили ограничиться простым знаком.

— А вдруг устроили?

— Тогда улицы были бы переполнены мальчишками зазывалами, — ответил саррус. — Зевак всегда хватает, вон даже вы, умные с виду люди, варежки раззявили.

— Сам ты 'люди', — огрызнулся Локстед.

— Хорошо бы попробовать, — сказал я, задумчиво почесывая отросшую уже небольшую бороду. Мне очень не хватало кобуры с небольшим 'Смит-Вессоном'. Стреляю я, как охотник, выехавший на охоту с багажником спиртного, на третий день мероприятия, но образ был бы шикарен. Наверное.

— Тебе фея что сказала? — строго спросил йрвай, давая понять, что он не охотник ни до каких магических искусств, и уж тем более — до стояния в громадных очередях. Я проворчал:

— Что я — болван по части магии. И что дерево колдует на порядок лучше.

— Вспоминая мифы о Крайтах, — вставил Анатоль, — я не стал бы слишком сомневаться в ее словах.

Мы зашли в небольшое здание, насчитывающее всего два этажа. Ни охраны на входе, ни хоть какого-то подобия вахтера внутри. Зато — массивные секретеры с широкими ящиками для документов, некоторые — с вырезанными номерами, несколько шкафов с левой стороны — с буквами. Остальная часть помещения скрывалась за боками пузатых деревянных хранилищ важной и не очень информации, лишь лестница на второй этаж с деревянными резными перилами хоть как-то разнообразила обстановку.

Из-за очередного такого крупногабаритного (саррус бы не смог посмотреть через него, даже если бы встал на табуретку) шкафа и вынырнул сам властелин этой местной базы данных. При слове 'архивариус' какой образ появляется в голове? Только честно. Наверняка, это пожилой старик, не обязательно человек, с блинной добротой... тьфу, с длинной бородой и седыми волосами, в халате из плотной дорогой, и непременно темной материи. Голос его тихий и слегка грассирующий .а глаза тусклые, как у вялой рыбы.

Если речь идет про архивариуса телмьюнского Бюро — забудьте этот образ и никогда не вспоминайте. Данный пост занимает лысый хоббит средних лет, крепкого телосложения, с окладистой черной бородой и с вечно расстегнутыми на волосатой груди рубашками крикливо-ярких цветов, заботливо снабженными большими буфами на предплечьях и кружевными манжетами. Кроме того, он носит лакированные черные ботинки на вершковой платформе, а борода его, хоть и окладистая, обычно растрепана так, будто кажется, что сейчас он объявит посетителю джихад. Да и голос его громок непомерно.

— Здравствуйте, уважаемые! — заорал он, не дойдя к нам добрых пять метров, и набросившись на содержимое одного из несчастных ящиков.

— Добрый день, — ответил я за всех, удивляясь его темпераменту. С таким поведением — и работать в архиве? Не верю.

— Что-то ищете? — осведомился он, обмахиваясь тонкой бумажной папкой и ловко перебирая пальцами остальные документы.

— Рихард Шнапс, вольный купец, а также мой законовед и телохранитель, — сняв шляпу, поочередно указал я на спутников, шутки ради поменяв местами их профессии. — Ищу данные по некой особе женского пола, осмелившейся утерять на нашем чрезвычайно важном пути...

— Не говорите! — повторно заорал хоббит, вминая обратно бумаги. — Она обронила платок, и теперь вы ищете ее по вышитой монограмме на уголке?

— Боюсь, дела обстоят куда прозаичнее, — с досадой покачал головой я. — У нас есть ее документы и сумочка, и нам чрезвычайно необходимо ее вернуть.

— Зачем вы ограбили леди, господин Рихард? — с укором спросил он, но в глазах были видны веселые огоньки. — Мастер Навьес, Заведующий Бюро Регистрации Граждан с Месяца Ночи текущего года.

Я добродушно усмехнулся:

— Боюсь, леди ограбила сама себя. Во всяком случае, более правдоподобной версии, чем та, в которой она зацепилась данной сумочкой за густой кустарник возле дороги, мне придумать не удалось. Хотя товарищи усердно помогали в словесных издевательствах над незадачливой леди.

— А знаете, что? — спросил Навьес, вытирая ладони неизвестно откуда появившимся в его руках полотенцем. — Давайте так: я с вами сыграю в кости. А вы, в зависимости от того, выиграли или проиграли, получите более или менее полную информацию об интересующей вас персоне.

— Эм... мне до сих пор казалось, что возвращение имущества — дело более серьезное, — подал голос Локстед.

Навьес хитро посмотрел на него:

— А мне почему-то до сих пор казалось, что вы заинтересованы в возвращении имущества этой леди лично. Кроме того, мастер Рихард, возможно, рассчитывает получить от нее какие-то торговые преференции, если она пожилая и богатая, и преференции другого рода, если она юна и хороша собой, — на этих словах архивариус прервался и подмигнул мне.

Что ж, о подобном желании сотрудничать я изначально не думал. Но если речь идет об удаче, почему бы и не сыграть? Тем более, в кости, в которых сжульничать сложновато, на мой неискушенный взгляд.

— Ставка? — поинтересовался я, увидев, как хоббит жестом фокусника достает откуда-то из-за шкафа стакан и, погромыхивая им, направляется к окну. Там имелся великолепный низкий подоконник из массивной доски, который вполне нам подходил.

— Вроде играли на сведения, — уточнил Навьес. Я покачал головой:

— Сведения отдельно, деньги отдельно. Давайте хотя бы по золотому.

Монета шлепнулась рядом с моей, и мы по очереди загремели костями. Играли до трех побед, и я победно вскинул руки, когда архивариусу лишь единожды удалось превзойти меня. Если бы считали общий пул очков, как в боулинге, то я бы обогнал его на десять или пятнадцать — Навьесу исключительно не везло, госпожа удача явно обделила его своим вниманием.

— Может, по два? — предложил он с недовольным лицом. Я хотел было в упоении собственным легким выигрышем согласиться, но на мое плечо предостерегающе опустилась тяжелая рука.

— Мастер Шнапс, вы выиграли золотой. Не пора ли остановиться, имея синицу в руках? — пробасил саррус, подозрительно поглядывая на пальцы хоббита.

— Пожалуй, ты прав, Анатоль, — неохотно согласился я. — Ваша очередь поделиться информацией, мастер Навьес.

Хоббит проворчал:

— Ваш законник, на мой взгляд, чересчур искушен в уличных играх, — Локстед фыркнул при этих словах. Стоя спиной к нам и совершенно не интересуясь игрой, он изучал цифровые комбинации на ящиках. Готов спорить на собственную шляпу, что через год он спокойно назовет их все, по порядку, хотя на ящиках они размещались как-то хаотично, не следуя обычным законам, регулирующим поведение натуральных чисел в цифровом ряду.

Навьес поднялся, и выжидающе посмотрел на меня:

— Может, хотя бы поделитесь тем, что у вас есть? Это значительно облегчит процесс поиска.

— Нажитым имуществом, что ли? — с деланным подозрением спросил я, затем рассмеялся: — У нас не так уж много и есть — но ее имя мы знаем. Марианна Алакез.

Он прошел вдоль шкафов, бормоча едва слышно:

— Ад... Ан... А, вот. Ал. — Выдвинув ящик, хоббит начал копаться в нем, наконец, вынул тонкую папку и бережливо смахнул с нее пылинки — хотя я всегда считал, что в закрытых емкостях вещи пылятся гораздо меньше. — Алакез Марианна, дочь профессора Эдмонта Алакез и леди Ллаи, в девичестве — Лихеди. Место проживания семьи — улица Квинт, семнадцатый дом. Год рождения — пять тысяч девятьсот двадцать седьмой со дня основания Империи, дата рождения — двадцатое месяца Зеленых Иггов. Обучалась в Телмьюнской Закрытой школе при Коллегиальном университете, закончила обучение с отличием и императорским грантом для одаренных отпрысков. Сорок второго месяца Дождей предыдущего, пять тысяч девятьсот сорок пятого года, была зачислена в Коллегиальный университет. Настоящее место проживания — студенческое общежитие при университете. Законом за нарушения оного не привлекалась, на бирже труда не зарегистрирована, торговых отношений не имеет, — дочитал он и аккуратно сложил листы.

— Это все? — нетерпеливо спросил я. — При архиве не работают художники-портретисты?

— Раньше нанимали, — сказал Навьес, почесав макушку. — Да вот только каждый год финансирование Бюро все меньше и меньше. Портреты теперь заказывают только для важных особ. Вы хотя бы выяснили, что хотели, господа?

— По крайней мере, мы знаем, к кому обратиться, — ответил я.

— Тогда с вас пять медных. С полушкой, — невозмутимо сказал этот хитрец.

— За что?!

— За пользование услугами Телмьюнского Бюро Регистрации Граждан.

— Разбойничество средь бела дня, — укоризненно сказал я, но мастер архивариус и ухом не повел. Он же не йрвай, чтобы ухом повести. Я со вздохом, показывающим, что эти три с половиной копейки были ключом к моему будущему богатству и процветанию, опустил ладонь на стойку, после чего монеты с непостижимой скоростью перекочевали в карманы Навьеса.

— Куда направимся сначала? — спросил Локстед после того, как мы оказались на улице. Кажется, снова собирался дождь.

— К родителям, — твердо сказал я. — Если она там, у меня есть пару вариантов, как ее разговорить. Вряд ли леди Марианна что-то сказала родителям по поводу своего местонахождения несколько дней назад, и вряд ли они будут в восторге, если внезапно это узнают.

— Может, сначала наведаемся в университет? — спросил Анатоль, задумчиво водя пальцами вдоль усов. — Господа студенты наверняка знают, с кем она проводила время больше, чем с остальными. А от этих ребят мы сможем выяснить побольше.

— Успеем еще, — решил я. — Первым делом посетим улицу Квинт.

Нас встретила домработница, и вежливо сообщила, что господин Алакез сейчас находится в университете, а вот госпожа сейчас дома и может нас принять. Я сказал Анатолю, что лучше будет, если он приглядит за домом снаружи, он согласился, прибавив, что мне следует быть поосторожнее с выяснением подробностей — черт его знает, во что мы сейчас лезем. Я также согласился.

Зайдя внутрь, я на глаз оценил обстановку помещения. Жалование у профессора, надо сказать, было весьма и весьма. Либо это леди Ллаи развлекалась, соткав дорого выглядящие пушистые гобелены белой и синей с золотом нитью и, развесив их по стенам, но в подобном ремесленном занятии я не мог подозревать леди, для которой в досье даже сохранили ее девичью фамилию. Видать, важная фамилия.

Либо скрупулезность в деталях составителей городского архива. Всякое бывает.

Мы сели в гостиной, и, после того как Магда принесла чая с пряниками, а я окончательно расслабился, нас почтила своим присутствием и хозяйка дома. Глядя на нее, я, ни разу не физиономист, мог с уверенностью сказать, что о присутствии Марианны в данном доме говорить не придется. Более того, я сейчас возьму на себя роль того самого гонца, который сообщает не самые хорошие вести.

Ее лицо осунулось, и нездоровый цвет говорил о том, что женщина недосыпала уже несколько ночей кряду. Даже одежда, великолепное платье с жемчужно-хрустальными оборками, было измято, а на воротнике из кружев виднелось небольшое серое пятно. Усталый взгляд ярко-зеленых глаз был устремлен на меня, как на какую-то последнюю надежду. Черт... почему всегда так? Ждешь вестника, и вестник приходит. Но не с теми новостями, которые ты хочешь услышать.

— Леди Ллаи, — слегка наклонив голову, произнес я. Сидя кланяться было не очень удобно, особенно с чашкой чая, которую я довольно невежливо схватил. — Рихард Шнапс, купец и путешественник.

— Ллаи Алакез, — глухо произнесла она. — Но вы меня уже знаете, хоть я и не знаю вас.

— Это досадное недоразумение, которое я сейчас постараюсь исправить. Мы узнали о вас в городском Бюро. Дело в том, что пятого дня я обнаружил в роще неподалеку от Кресса вещи, принадлежавшие вашей дочери.

— Вы нашли ее? — судорожно сглотнув, спросила она с надеждой. Я покачал головой:

— Только сумку, леди. Здесь, помимо документов Марианны, еще и закладная на дом.

— На наш дом? Но... у нее ведь не было возможности... — растерянно сказала Ллаи, автоматически выпивая почти полчашки обжигающего чая. Я осторожно пил, дуя на край чашки, поэтому поразился ее невосприимчивости к окружающему миру.

— В документе указан ваш дом? — без обиняков спросил Локстед, протягивая ей бумагу поверх раскрытой сумки. Ллаи Алакез пробежала взглядом красиво выведенные строки и отрицательно покачала головой:

— Нет, здесь же другой адрес... Вот, смотрите: улица Тиламана Страбского, дом шесть.

Мы переглянулись. В больших янтарных глазах йрвая читалось отражение моей сакральной мысли — мы идиоты. Тем временем хозяйка протянула нам бумагу, затем порылась в сумке и достала фляжку с гравировкой. Нахмурилась, оглядывая плоский сосуд со всех сторон.

— Это тоже не Мари... откуда все это в ее сумке?

— Хотели бы мы знать, — невесело сказал я, принимая бумагу. Она отдала мне и флягу, справедливо заметив:

— Если вы ведете расследование, мне будет спокойнее, зная, что вы сможете быстрее найти мою дочь. А это, надеюсь, вам поможет.

— Что-нибудь еще? — спросил я. — Нам может помочь любая мелочь, происходившая в последнее время.

— Понимаете, мы... редко общались. Мари была своевольной девочкой, и она, к тому же — не мой ребенок. Но вырастила ее я, после того как предыдущая жена Эда умерла при родах, — печально проговорила Ллаи. — Простите, это не та история, которую я хочу вспоминать. Единственный, кто вам может помочь в этом деле — мой муж. Преподавая в университете, он заодно приглядывает за дочкой. Сейчас Эд... Эдмонт, стал совсем чужим. Когда Мари так внезапно исчезает, а ведь раньше она никогда не покидала город больше, чем на сутки. Но ее нигде нет... ни у кого не видели...