Дом всех тварей

— Я лишь ее часть, — ответила Эли неторопливо. — И крохотная к тому же. Я не вмещаю ее воспоминания и даже силу.

Эли протянула руку и вырвала волос Амти.

— Все равно что это не вмещает твои таланты и черты характера.

Амти поморщилась, посмотрела на свой темный волос и сказала:

— Однако в свернутом виде там содержится весь мой генетический код. Так? И, наверное, при желании ученый может его расшифровать. Он может среагировать на что-нибудь...

— Среагировать? — спросила Яуди. — Амти, просто продолжай рисовать картины.

— Как вы меня бесите все, — сказала Амти. — Но разве не так?

Эли смотрела на нее молча, затем неторопливо сказала:

— Я отправлюсь с вами.

А потом в глазах ее что-то мелькнуло, Амти как всегда показалось, будто внутри у нее что-то переключили.

— Серьезно?! Ты считаешь я поеду доставать твоего мужика?

— Нет. Я считаю, что для тебя было бы полезно отвлечься и увидеть что-то кардинально новое. Настолько кардинально новое, что даже не сотворенное.

— А ты умеешь уговаривать людей на тупые поступки, — с долей уважения сказала Эли.

Через три часа они, набрав море дурацкой еды, вкус которой Эли даже не могла распробовать и тем не менее с ожесточенностью кидала в корзинку, сидели в поезде, отправлявшемся в Гирсу.

— Мелькарт, — сказала Амти. — Проснется. Может даже уже проснулся.

— Аштар его убьет, — мечтательно продолжила Эли.

А Яуди посильнее натянула капюшон на голову, поудобнее перехватила бутылку и с ожесточением воткнула штопор в пробку. Видимо, жизнь с Ашдодом кое-чему ее научила.

— По-моему, это чудесно. Ну, знаете, выбраться из города и поехать в какое-то по-настоящему удивительное место, — сказала Амти. Яуди продолжила вкручивать штопор, а Эли сказала:

— Да. Точно. Знаешь, только я думаю, это все не совсем правильно. Никого не предупредив мы едем за чуваком, который, ну, знаешь...

Она посмотрела наверх, где на койке спал, отвернувшись к стенке и совершенно не реагируя на их появление, какой-то щуплый дед, чья борода вызывающе топорщилась и видно ее было даже с этого малоудобного для рассмотрения ракурса.

— Хреновый, — закончила Эли.

— Хреновый не то слово, — назидательно сказала Яуди. — Шизанутый — то слово. Еще массовый убийца. Это два тех слова.

Эли активно употребляла шоколадные конфеты, и хотя лицо ее не выражало удовольствия, она продолжала их есть, будто каждая следующая могла бы утолить ее бесчувственный голод. Яуди разлила вино по пластиковым стаканчикам. Запахло спиртом и виноградной отдушкой.

— Ты уверена, что тебе нужно пить перед тем, как отправиться в другой мир? — спросил Шацар.

И Амти очень громко подумала:

— Да!

И, разумеется, тут же выпила. В том же духе прошли следующие полчаса. За окном плыли столбы, мерно шумели рельсы, и огни проезжаемых поселков и станций лишь на несколько секунд освещали безмолвный вагон.

Пьяная Яуди шептала, но это было не очень продуктивно, потому что при этом она довольно громко била себя в грудь:

— Я ненавижу свою жизнь! Я даже не хочу быть Перфекти! Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое! Мне нравилась моя работа! Нравилась! Сиди себе, перекладывай коробки. О, я любила ее! Мне ничего этого не нужно. Мир какой-то, какие-то мертвые! Я продавец от Света! Знаешь, как у меня все получалось?

Амти с пьяной неловкостью протянула к Яуди руку, постучала ее по плечу.

— Хорошо, что ты это признаешь. Вот понимаешь, как бы это уже полдела. Ну, что ты себе в этом отдаешь отчет. Это очень важно. Я тебя понимаю. Только я себе даже не отдаю отчет! Я вот думаю я лицемерка! И сука! Вот ты же знаешь, что мы с Эли встречаемся, да?

Амти потянулась к Эли, поцеловала ее, и Эли засмеялась.

— Дура пьяная, — сказала она. — Но хорошо, что ты вспомнила.

— Да, — сказала Амти. — Но я как бы замужем. За каким-то мужиком. И я его люблю. И ее люблю. По-разному. Это все как-то неправильно. Значит я никого не люблю? Или с кем-то лицемерю?

— Ты даже не спрашивай, — сказала Яуди. — Я вот как бы люблю Шайху, но на какой хрен он мне сдался? Иногда, блин, так и убила бы его.

— О, — сказала Амти. — Я три раза подумала о том, чтобы тебя убить просто потому что для меня есть что-то привлекательное в идее твоих выпущенных кишок. И любопытное.

— Прикольно, — сказала Эли. Она была абсолютно трезва. — Продолжайте.

Эли лежала на нижней полке, вытянула вверх длинные ноги в смешных носках и перебирала пальцами по остову койки деда, с которой доносился мерный храп.

— Я, — сказала Яуди. — Если честно даже не знаю. Шайху вообще-то не зря ревнует. Думаю, Ашдод в меня влюблен. У меня в детстве был хомячок, он точно так же на меня смотрел. Мне было так страшно, что он меня сильно любит, и я выпустила его на даче. Прямо в лес. Я думаю, его съел кто-нибудь. То есть, я сейчас так думаю. Вот у меня так с мужиками всю жизнь. Ну их к Тьме. Я думала мне больше девушки нравятся, но и с ними оказалось так же. Я думаю, я вообще не способна на всякие там отношения. Я потому и выбрала Шайху, что он тоже не способен.

Амти шмыгнула носом, так ей стало жаль Яуди, а потом саму себя.

— По крайней мере ты не плохая мать. Я вот плохая мать! Прямо очень! Шаул где-то там без меня.

— С дедом своим.

— Мой папа тако-о-о-й молодой дед!

— Он ровесник твоего мужа.

— А он тако-о-ой старый муж!

Яуди разлила остатки второй бутылки вина, и Эли автоматически выпила свою порцию.

— Это жесть, никогда я не видела пьяных настолько со стороны. Вот это тупеют люди.

— Я думаю, люди всегда тупые. Под алкоголем просто говорят, что думают. Ну всякие проблемки свои идиотские.

Потом Яуди стошнило в тамбуре, когда она вышла покурить, следом за этим в жизни Амти наступила еще одна бутылка вина, затем какой-то крохотный провал, чернота которого прервалась только гудком поезда. Эли тормошила ее за плечо, а Амти зевала, не особенно понимая, где находится. Спросонья у нее случился приступ паники, и она дрожала от страха и холода на холодном перроне.

Яуди моргала часто-часто, как будто это могло помочь ей проснуться. Их с Амти еще изрядно шатало, когда они, крепко держась за Эли, направлялись вперед по венам мощеных синеватым камнем дорог между путями, в крохотное, низенькое и мерзко освещенное здание вокзала. С трудом преодолев отвратительный запах в зале ожидания и сопротивление тяжелых дверей, они оказались на улице, и Амти вдохнула пропитанный морем воздух.

Они прибыли в Гирсу.

8 глава

Амти стояла у моста, глядя в злую пасть моря. Ночь была на своем изломе, звезды вдали от столицы оказались неестественно яркими, будто в кино. Беснующееся море шумело.

Они ехали до ближайшего к маяку поселка в машине. Амти переживала, что водитель окажется маньяком и была достаточно пьяна, чтобы об этом сказать.

— Нас трое, — сказала она. — Так что даже не пытайтесь.

— Не пытаться что? — спросил водитель, спокойный и пахнущий табаком мужчина средних лет с заметными синяками под глазами, которые делали еще внушительнее ночные тени.

— Ничего не пытайтесь, — сказала Амти, и заснула. Она только надеялась, что в случае потасовки ее разбудят. Однако разбудили Амти только когда пришло время выбираться из машины.

Резкий запах бензина и сигарет сменился оглушительной солью моря. Амти все еще была пьяна, и подойдя к мосту услышала, как отъезжает машина. Она лениво подумала, что если водитель все-таки хочет их убить, то стоит начинать сейчас. Она бы, во всяком случае, так и сделала.

— Здесь так красиво, — подумала Амти. Она возвела взгляд к открытому глазу луны и улыбнулась.

— Я любил море, — ответил Шацар. — Мне нравилось смотреть на него сверху. Мне нравилось кидать в море камни.

Эли подошла к ней, и Амти взяла ее за руку. Взгляд Эли был устремлен на маяк.

— Как ты? — спросила Амти.

— От меня не несет перегаром, в отличии от тебя. Классное место, правда?

Амти не думала, что Эли так просто будет говорить о маяке, на котором для нее все закончилось. Яуди села у моста, скрестив ноги, тоже уставилась вверх.

— А вы не думали, что мы втроем действительно чем-то очень недовольны в своих жизнях? Я имею в виду, мы просто взяли и приехали сюда, на край мира.

Амти посмотрела вперед, и увидела, что далеко за морем сияет белая каемка льда. Рамка, в которую втиснут мир.

— Амти! Амти!

Амти обернулась, и едва успела отойти, чтобы в лицо ей не влетел сорокопут. Яуди поймала Мардиха в ладонь, как мячик.

— Привет, — сказала она. — Отличная подача.

— Здравствуйте, юная прелестница, — вежливо ответил Мардих и принялся вычесывать перышки. Все это кокетство было, на взгляд Амти, совершенно излишним. Яуди даже не относилась к его нынешнему классу.

— Млекопитающее, — сказала Амти.

— Что? — спросила Яуди.

— Ничего.

— Ты бросила меня! — взвился Мардих. — Ты меня просто забыла! Ты забыла меня там, и мне пришлось прицепиться к этому мужчине с зубами, как у акулы. Ты понимаешь, до чего ты меня довела? Я сбился с лап, пока искал тебя, меня два раза чуть не убили фуры! Я старая птица!

— Тебе минимум сто лет, и ты все никак не сдохнешь!

— Имей уважение! — сказал Мардих. — Я едва тебя нашел!

— Это чего вообще? — спросила Эли.

— Не чего, а что, и не что, а кто, и не кто, а Мардих, Инкарни Осквернения, Тварь Лжи. Здравствуйте!

Амти сказала, чуть подумав над определением:

— Это вроде старого друга тире домашнего животного Шацара.

— Я не домашнее животное! Я его приемный дед!

— Что? — спросила Яуди. А потом с некоторым воодушевлением почесала Мардиха по спинке.

— То, — веско сказал Мардих, не сумев скрыть некоторого удовольствия. — Но куда это вы собрались.

— Во Внешние Земли. За Шацаром, — сказала Амти.

— И за ответами на вопросы, — сказала Эли.

— И просто так, — добавила Яуди.

Мардих, к его чести, в подробности вдаваться не стал. Он просто сказал:

— Я с вами!

Амти, Яуди и Эли переглянулись и почти синхронно кивнули. А какая, в конце концов, была разница? Воздушный шпион им, по крайней мере, не помешает.

— Ты же не против? — подумала Амти.

— Мардих взрослый сорокопут, он сам решает что делать со своей жизнью.

Амти почувствовала, что в какой-то степени Шацару было приятно. В каких-то вопросах Шацар и в самом деле все еще был ребенком. Это неожиданно умилило Амти.

— Ладно, — сказала она. — Теперь, когда у нас есть сорокопут, в этом мире нас ничто более не держит. Выдвигаемся.

По мосту Амти и Эли прошлись, держась за руки. Было холодно, и рука у Эли была холодная. Амти очень хотелось ее согреть.

Яуди шла чуть позади и напевала какую-то песенку. У нее оказался неожиданно красивый голос, грудной, чуть хрипловатый. Ее пение сливалось с песней моря, и взгляд луны, будто свет софитов, выхватывал ее, когда Амти оборачивалась. Мардих сидел на плече Яуди, и издавал птичий писк, атональный и очаровательный одновременно.

На этот раз подняться на маяк оказалось легче, но и страшнее. В темноте Амти боялась оступиться и с удивительной ясностью представляла, как срывается вниз, разбивается о камни, и как хрустит в ее теле каждая косточка, а ее кровь смывает с камней море.

— Как думаешь? — подумала она. — Это красивая смерть?

— Смерть это вообще красиво.

Эли пощекотала ее по ноге, и Амти завизжала.

— Трусиха, — сказала Эли.

— Тебе легко говорить, — начала Амти, а потом осеклась. — Извини.

Нашла время и место напомнить ей об этом.

— Все в порядке, дурочка, — ответила Эли. И Амти с удивлением не обнаружила в ее голосе злости. Это показалось странным, почти пугающим.

Пустой маяк встретил их тишиной. После щебетания птиц и шума насекомых, которые наполняли помещение в прошлый раз, Амти оглушило тишиной. Она прижала к себе Эли, чувствуя ее легкое, необязательное дыхание. Яуди и Мардих на ее плече стояли по левую сторону от Эли, и Мардих на секунду напомнил Амти одну из тех сеалий.

— Под полом у маяка? — спросила Амти. — А у маяка вообще может быть подвал?

— Умница, ты вовремя спросила, — сказала Эли. А Яуди прошлась вдоль всего помещения, вокруг лестницы. А потом остановилась, стукнула каблуком ботинка в металлическое покрытие, и оно издало легкий, деревянный звук.

— Отлично.

— Здесь деревянная вставка.

— И что теперь делать? — спросил Мардих.

— Тебе, — пожала плечами Яуди. — Ничего. Если она и вправду деревянная, то это худшее, что можно сделать на маяке. Здесь же влажно, дерево быстро придет в негодность. Так что, думаю, нам достаточно просто попрыгать.

— Может Саянну имела в виду что-то другое? — спросила Амти. — Может даже не этот маяк?! Не один же маяк в Государстве!

— Может, — сказала Яуди безэмоционально. А потом с тем же спокойствием подпрыгнула. Доски жалобно скрипнули. Амти подошла ближе, поймала Мардиха и посадила его в карман куртки, на всякий случай застегнув молнию.

— Чтобы ты не потерялся во времени и пространстве, — объяснила она. Амти снова перехватила Эли за руку, потянула к себе. С полминуты они втроем стояли, а потом вдруг одновременно принялись прыгать. Доски не поддавались. Покрашенные в белый, они не сразу были заметны, а может в тот раз ни у кого просто не было времени инспектировать пол.

Прыгать Амти неожиданно понравилось. Доски чуть прогибались под ними, они втроем смеялись и пищали, и голова быстро закружилась. Амти чувствовала такую невероятную свободу, детскую радость от происходящего. Ей казалось, будто они в парке аттракционов, и хотя им светила только луна, перед глазами танцевали краски. Одна из досок надломилась, и они одновременно отскочили в разные стороны.

Трещина прошла по дереву. Полдела было сделано. Они с усердием принялись доламывать доски. Разрушение приносило особенное удовольствие. Старая, влажная древесина поддавалась легко, однако Амти была уверена, месть в виде болезненных заноз окажется долговечной.

Под досками было нечто. Не ничего, но нечто. Туманная область темноты, как в разрушенном храме. Внизу странствовали вихри.

— Это мы будем прыгать туда? — спросила Эли.

— Наверное, — сказала Амти. — Мы с Мескете ходили над такой бездной в Храме, но думаю, что там была какая-то особая магия, удерживающая от падения.

Амти протянула руку и не почувствовала ничего — ни притяжения, ни отторжения. Когда они завершили работу, открыв достаточный ход, чтобы протиснуться вниз, руки у Амти болели от заноз.

— Я первая, — сказала Амти, не достаточно, впрочем, уверенно. — Я вас сюда позвала, и я обязана предоставить вам шанс сбежать. Если, к примеру, оттуда после моего прыжка брызнет фонтан крови и внутренностей.

— В этом случае мы точно сбежим, — сказала Яуди.

— А как же я?! — спросил Мардих.

— А ты умрешь вместе со мной. Но в общем, ничего подобного не должно случиться. Шацар ведь жив.

Еще несколько минут они молча смотрели вниз, наблюдая за дымными вихрями. Наконец, Амти сказала:

— Ну, удачи мне!