— — Это ведь ваши люди, уважаемые?
— — И что, если наши?
— — Вы ведь помните обычаи? Род всегда отвечает за этих людей, где бы они ни были. А ваши люди убили несколько русских. Русские до этого не воевали с саамами, поэтому они огорчены. За кровь принято платить кровью.
— — Ты хорошо говоришь на языке кильдинов, но ты плохо знаешь обычаи саамов. За этих людей ответит только их родня.
— — Для русских все русские родня. Русские один народ и отвечают за всех своих. Саамы тоже один народ, и значит, родня. И кильдины, и пите, и акала, и луле, и кеми, и уме, и колта, и те, кого я не назвал — все саамы. Поэтому и эти стрелки для русских тоже ваша родня. И русским старейшинам неважно, кто, по-вашему, должен за них ответить. Поэтому отвечать вы будете все. Своими жизнями, своим скарбом и своими стадами.
— — Чего ты хочешь сказать нам?
— — Сейчас эти люди в русском плену. Но русские готовы вернуть их семьям. И еще русские хотят мира с саамами. Потому что если мира не будет, то вместо слов будет говорить злой огонь с неба, от которого никак не укрыться. А русские не хотят зла саамам.
— — Что русские хотят и дадут за мир с саамами?
— — Хотят русские много, и дадут тоже много, но не только за это. Вот послание вам от русских старейшин. Здесь ответы на все вопросы. Читайте. Сроку на принятие решения вам дано дюжину дней. Хотите, решайте сразу, или подумайте. Если среди саамов найдется двое смелых и мудрых, то мы можем отвезти их к русским старейшинам. Там вы убедитесь, все ли написанное, правда.
— — А кто нам поручится, что саамов не возьмут там в плен?
— — Мы с Улле останемся тут у вас, и будем ждать вашего возвращения.
— — Сколько дней займут эти встречи?
— — Семь. Русский самолет пронесет вас по небу до Урмана, дальше другим самолетом до Москвы. Два дня там. День в запас.
— — Это вам русским можно летать, но не саамам.
— — Улле саам и притом небесный наездник. Он давно забыл о страхе, летая выше полярной совы. Ведь не пугающиеся историй о летающем над костром ковре люди, не убоятся и полета на деревянной птице с железным сердцем.
В первый день ответа так и не последовало. Но сильно затянувшееся совещание старейшин (уже второй день не выходящих из главной коты) без слов говорило о серьезном отношении хозяев к посулам восточных соседей. Со стороны СССР, предложение и впрямь было сколь щедрым, столь и суровым. Саамам предстояло отозвать своих стрелков из всех финских частей армии и шюцкора, и перегнать стада оленей 'в порядке эвакуации' в указанные им внутренние районы Суоми. Помимо этого саамы должны были заготовить выделенными им авансом лучковыми пилами и топорами мелко пиленную и колотую древесину в указанных местах. Кроме этого, часть оленей требовалось на время передать вместе с саамами в качестве тягловой силы для саней и санных прицепов.
А в награду советское правительство готово признать автономную саамскую республику в составе СССР, пригнать в Петсамо пятьсот голов оленей, и крупную партию продуктов и материалов, в качестве материальной помощи братскому саамскому народу. В случае отказа от соглашения, советская авиация методично, но быстро могла уничтожить все поголовье полудикого украшенного раскидистыми рогами и изящными рожками скота. В реальности последнего у саамов сомнений не возникло. Сомнения были в выполнимости массового отзыва саамов-охотников со всех фронтов Финляндии, и в том, что финны не поймут, причин дезертирства саамов. Были и опасения, в том, что русские отберут всех оленей, а самих саамов лишат имущества и загонят в колхоз. Вот это сомнение можно было разрешить, только лично посетив живущих через границу советских саамов. В итоге, согласие на полет через границу было русским озвучено. И в тот же день радиограмма ушла в штаб в Сегежу.
Через два дня, с заснеженной площадки между холмов, делегацию саамов унес в сторону Мурманска обутый в лыжи самолет Р-5 с кабиной типа 'Лимузин'. А советским разведчикам пришлось дожидаться возвращения делегации в качестве добровольных заложников. Улле теряться не стал и, несмотря на комсомольское воспитание, уже на второй день напропалую флиртовал с местными девушками. И даже звал напарника поучаствовать в посиделках, но, одетые в теплые шубы местные красотки, оказались не во вкусе Михаила Кулешова. Впрочем, ветеран Халхин-Гола был человеком выдержанным, и потому уже на второй день выпросил разрешение покататься на оленьей упряжке. Худо-бедно, но управлять нартами Кулешов немного умел. Население поглядывало снисходительно, но в конце развлечения пришлый наездник даже удостоился похвалы старого охотника и чаши с горячим бульоном. Так что действенные методы борьбы с бездельем были найдены.
Выезжать за пределы стойбища и ходить на охоту не разрешалось. Поэтому, чтобы не зачахнуть от скуки, Кулешов и Улле продолжили свое обучение финскому языку. За неделю терпеливого ожидания прогресс был ими достигнут. Но когда все сроки ожидания прошли, в стойбище сгустилось напряжение. Улыбки исчезли даже с лиц знакомых саамских девиц. Наконец, на девятый день появились нарты с вернувшимися делегатами. Договор между СССР и частью финских саамов был заключен. Оленеводам удалось себе выторговать, снятие с саамов ответственности за изгнанных из родов отщепенцев и партию пушного и дробового охотничьего оружия по завершении войны. Через день оба разведчика улетели домой в кабине Р-5. Вскоре в ходе войне должны были произойти существенные изменения...
К слову сказать, затребованная русскими от саамов мелко колотая древесина отлично годилась для питания топок газогенераторных грузовиков ЗИС-5, ЗИС-8, ЗИС-13 и ГАЗ-АА. А санные оленьи прицепы должны были также повысить подвижность артиллерии и пехоты намеченного десанта. Такими мерами командование РККА планировало насколько возможно удешевить мобильность своей западной группировки войск высаживаемой в нескольких районах финской Остробортии недалеко от берега Ботнического залива...
Черновое обновление от 15.08.17 / О редкой пользе бардака в армии — модернизация и создание бронетехники накануне 'Зимней войны' / — не вычитано //
* * *
В конце ноября 1939 года на одной из тренировок ОКОНа случилось ЧП. При отработке противодействия фланговому огню финской противотанковой обороны, средний танк Т-28 принял в борт сразу два боевых бронебойных снаряда калибра 45-мм. Случилось это от неразберихи приказов, спешки и излишней ретивости полигонного начальства. На полигон под Каргополем прибыла комиссия в лице военного советника по применению бронетанковых войск Павлова с сопровождающими его красными командирами из АБТУ и штаба округа, и с несколькими инженерами конструкторами ленинградских заводов. От комиссии прозвучал приказ — перед началом условного штурма обороны, провести стрельбы противотанковой артиллерии по мишеням боевыми снарядами. В том смысле, умеют ли расчеты вообще попадать по танкам, или тут высокому командованию просто 'очки втирают', а танки тренируются без реального противодействия.
Сказано-сделано, и батарею старых противотанковых пушек 19К, изображавших заслоны финнов, резво прицепили и выдернули тягачами 'Комсомолец' на имитирующую засаду позицию. К паре освободившихся от буксируемых пушек арттягачей, подцепили по колесному прицепу с фанерными мишенями танков. Громко рявкнули команды — 'Батарея к бою! Разобрать цели! Первый взвод по головному, второй по замыкающему!'. В казенники пушек шустро нырнули унитары УБР-243СП со сплошными бронебойными болванками. Сигнальщик махнул флажками, и 'мишенный караван' медленной рысью припустил по колее, поперек директрисы стрельбы 'сорокопяток'. Начальство скомандовало 'огонь!'. Противотанкисты лицом в грязь не ударили, и точными выстрелами поразили все мишени. Поставленным командным басом прогремели команды 'стой!', 'заряжай учебными!', 'танкистам на рубеж!'. Но от лица командарма Павлова сразу же прогремело звучное 'отставить!'.
Скептически настроенное автобронетанковое начальство неожиданно передумало, и захотело лично пострелять по мишеням на прицепах. Павлов вместе с полковником Яркиным персонально поработали наводчиками двух орудий, а подносчиками снарядов поставили еще нескольких командиров их своей свиты. Штабные отстрелялись, в целом, неплохо. Хотя мишени столь спешно покинули сектор обстрела, что орудия Павлова и Яркина последние два снаряда выпустить просто не успели. Краскомы, довольные собой, покинули позицию батареи. Артиллеристов тоже слегка похвалили, но Павлов тут же потребовал, спешно поменять и перетасовать состав расчетов орудий. Дабы тренировку стрельбы по настоящим танкам показали сначала, те, кто сегодня еще не стрелял. При этом никто не успел опустошить казенники, приготовленых к стрельбе орудий.
— — А ну ка, давай, артисты-артиллеристы! Бегом, сюда свежие расчеты к орудиям! И пусть себя как есть покажут. Да и танкистов ваших заодно в деле поглядим. И чтобы рысью мне! Пушкарям сразу бить, без раскачки! Настоящий-то танк врага вам и пары минут в бою не даст!
Командовавший полигоном полковник Митин, не задумываясь, бегом пригнал личный состав четырех новых расчетов из учебного класса. В процессе пробежки накрутив подчиненных, чтобы все было 'шустро и с огоньком'. Бравые наводчики подскочили к панорамам прицелов. Новые заряжающие выполняя указание, 'делать все шустро и без раскачки', в секунды убедились, что снаряды уже в казенниках, проорали 'Заряжен!', и подхватили из ящиков на руки по учебному унитару. Отмашка флажками, и два танка Т-28, поводя стволами, стреляющих холостыми пулеметов, лихо вынеслись на рубеж 'обстрела из засады'. Головной танк сразу получил сочные шлепки парой учебных красящих снарядов. А вот вторая машина тут же, с жидким снопом искр, получила в бронированный борт пару бронебойных болванок. Первый снаряд пробил моторный отсек замыкающей машины между парой задних поддерживающих катков, и заглушил конверсионный авиа-танковый мотор М-17Т. Второй ударил в борт носовой части заглохшего танка, при этом едва не убив водителя.
На этом тренировки тут же были остановлены, и ошалевшее от происшествия начальство всех причастных и не очень затребовало в штаб полигона ОКОНа 'на разбор бардака'. По результату гневных разбирательств, полковнику Митину, чуть не влепили 'неполное служебное несоответствие', но за него сразу вступился сам Павлов.
— — Нечего тут крайних искать, товарищи! Мы-то с вами, тоже хороши, и свою руку к этой хреновине приложили. Не будь здесь нашей комиссии, может, и бардака бы этого не случилось!
— — Но, товарищ командам...
— — Что товарищ командарм?! Яркин! Это ведь мы с тобой Николай за собой не подтерли! Так или нет, полковник?!
— — Так точно! Наша то вина.
— — Ну, то-то же! А я еще и перед второй стрельбой расчеты поменял, а о боевых снарядах в казенниках даже не вспомнил. Да еще такого страху тут на аборигенов мы нагнали. Они, вон, боятся даже секунду лишнюю потерять на перезарядку орудий. Хотя, вот за это, Митин, ты сейчас последний раз прощен! Учти, в последний! А кабы цель в бою поменялась, и по атакующей пехоте теми болванками вместо картечи бы влепили?!
— — Виноват, товарищ командарм!
— — Ладно. Акт о повреждении на учениях я подпишу. Машину срочно в ремонт! Хреново, конечно, но пока учимся, и счастье еще, что не в бою, и что людей зазря не угробили!
Но одним помилованием начполигона то стихийное совещание комиссии и командиров ОКОНа не завершилось. Присутствовавший тут же командир Учебной инженерной бригады Карбышев, доложил о результатах осмотра подбитого Т-28. И сразу поставил вопрос ребром — до начала боев в Финляндии, нужно срочно усилить броню среднего танка. Присутствующий здесь же главный конструктор завода N174 Гинзбург живо отреагировал предложением приварить к башне и корпусу танка дополнительные листы брони. Павлов хмыкнул, но идея навески дополнительной брони на Т-28 тут же подверглась жесткой критике инженеров Кировского завода во главе с конструктором Духовым.
— — Эту старую песню еще год назад слышали, когда Т-26 модернизировали! Тоже тогда всякую белиберду предлагали...
— — Лучше бы выпуск серии наших противоснарядных танков ускорили. Вот, тогда, будет толк.
— — Погодите, Николай Леонидович. Товарищи Гинцбург и Карбышев. А вы уверены, что наваренные на танк броневые экраны решат эту проблему? Вспомните сколько с противоснарядной броней Т-100 и СМК намучились. А ведь там сплошная броня, а не 'бутерброд'.
— — Разрешите, товарищ командарм?
— — Давай, комбриг, отвечай инженерам 'огоньком'.
— — Для начала, 'бутерброд' из нескольких слоев брони, поможет разрушить легкие снаряды, и осколки в себе задержит. А, вот, проблем у нас, товарищи, несколько. Первая проблема — с минимальным ущербом проскочить между пристрелянных позиций вражеской противотанковой артиллерии. Для этого машине нужна динамика. Вторая проблема — прямой наводкой выбивать вражеские орудия на позициях в бетонных капонирах, которые тяжело разрушить дальнобойной артиллерией. Там придется дуэлировать с крепостными системами. А для этого нужна не только маневренность, но, и снарядостойкость, и мощь боеприпаса танкового орудия. И все это можно получить только в новом танке, вроде тех, которые построили ваши КБ, но делать такие танки долго и дорого. Хотя делать их тоже нужно. Без поддержки, одна пехота крепостные районы не возьмет, танки необходимы. Поэтому мы предлагаем доработать серийные Т-28, усилив спереди толщину брони вдвое, и по бортам в полтора...
— — Товарищ Карбышев! Вы же сами себе противоречите! От навески бронелистов танки Т-28 сильно потяжелеют, ресурс ходовой уменьшится. Да и трансмиссию перегрузите. А, ну как, застрянет техника, и всю дорогу задним заблокирует??
— — Разрешите, мне ответить, товарищ Павлов?
— — Слушаем вас, Семен Александрович.
— — Проблема действительно есть. Имеющиеся гусеницы Т-28 шириной в 380 мм для увеличенной массы танка действительно узковаты. Когда мы Т-29 разрабатывали, вопрос о более широкой гусенице уже ставился. И пять опытных машин мы тогда в такие переобули. Танку, ведь, нужна подвижность и проходимость, а в глубоком снегу широкие гусеницы обеспечат ту же проходимость, что и нынешние гусеницы на твердом грунте. У Т-35 насколько я помню гусеницы шириной 580. У нашего Т-100 и того больше 660. Думаю, за месяц — полтора, переобуть хотя бы сотню Т-28 на широкие гусеницы, и наварить броневые экраны, вполне реально.
Однако и это вполне аргументированное выступление конструктора Гинцбурга и комбрига Карбышева спорщиков не утихомирило.
— — Но это же такие неподъемные фонды!!! Откуда их взять?!
— — Когда финны сожгут своими противотанковыми хлопушками несколько батальонов Т-28, и не дай бог, в плен возьмут десяток подбитых, сразу и деньги найдутся. Да и вопросы пропадут.
— — Это все, товарищи, хорошо, но, увы, бесполезно.
— — Это почему же?!
— — Да, потому, что в предполье у финнов бронебоек мало, а на основных линиях обороны помимо рейнметалловских и бофорсовских 'мухобоек', наши танки будут ждать трехдюймовые полевые и зенитные пушки. А, вот, они-то раскатают ваших экранированных монстров, как бог черепаху! Поймите, Т-28 устарел! Для прорыва укрепленных оборонительных полос годятся только наши машины противоснарядного бронирования — СМК, Т-100 и КВ.
