Наследники (часть 2)

Де Варга поморщился. Великий мастер цеха колдунов не был привычен к подобному обращению, но стерпел оскорбление. По выражение его лица было понятно, что отступник воспринимает уже не как человека, а лишь как материал для работы, и Октавиан разозлился еще сильней.

— Что бы вы ни задумали, психопаты, Ясон за меня вас просто убьет! — прорычал воин. Конечно, он сомневался в такой реакции своего друга, которого не видел больше года, да и неизвестно, не было ли все происходящее делом рук самого чернокнижника, но рыцарь был готов хвататься за любую соломинку.

И, кажется, воин нашел больное место. Колдуны переглянулись, словно сами ожидали чего-то подобного, но особенно убежденными не выглядели.

— С твоим братом мы разберемся сами, — пообещал Мигель.

Рыцарь несколько секунд молча моргал.

— Что ты сейчас сказал?

— Только не притворяйся, что ты не знал, — скептически ответил де Варга.

Незнакомые колдуны под руководством немногословного Винсента поставили ящик на пол и стали доставать куски ткани, на которой переливались слабо фосфоресцирующие абстрактные рисунки. Негромко переговариваясь, они принялись развешивать эти сигилы на стенах, причем зачарованная ткань прекрасно прилипала к поверхности сама, без каких-либо дополнительных усилий со стороны отступников.

Мигель не вмешивался в работу коллег, осматривая рыцаря.

— С чего ты взял, что Ясон мой брат? — осторожно подбирая слова, спросил Октавиан. Неожиданная новость привела его в смятение, но разум подсказывал, что ложное убеждение колдунов можно использовать в своих интересах.

— Тембр голоса, строение ушных раковин и редкий, очень чистый стальной цвет глаз. Ну и, конечно же, смещенное вправо сердце в грудной клетке, как только я узнал об этом, все стало очевидно. Ведь у твоего отца был такой же дефект, — равнодушно поведал Мигель, прищурившись и несколько брезгливо разглядывая чешую на боку воина.

— Но у меня сердце на месте, — возразил Октавиан, лихорадочно обдумывая услышанное.

И впрямь, произнесенное колдуном звучало достаточно правдоподобно, но рыцарь читал дневник деда и точно знал, что де Варга ошибается. Сэр Антонио был превосходно осведомлен о внебрачных связях и похождениях своих ближайших родственников, и если бы чернокнижник действительно состоял в родстве с де Софо, Октавиан нашел бы какие-нибудь свидетельства. Более того, рыцарь специально изучил историю своей семьи в заданный зачатием и рождением Ясона отрезок времени, когда узнал о сердечной аномалии колдуна. Никто из де Софо не подходил на роль родителя чернокнижника.

Но Октавиан все-таки не мог отделаться от противоречивого подозрения, что де Варга может оказаться прав. Чернокнижник уж слишком походил на одного печально известного представителя семьи Софо.

— Это ничего не значит, — сказал Мигель. — Ты просто унаследовал черты матери. К слову, Октавиан, что за чертовщина с женщинами в вашем роду? Ни одна не дожила до старости, все умерли при родах, причем, почти всегда при первых. Повезло только твоей матери, родившей двоих, и твоей прабабке, выдержавшей целых три беременности. Выглядит как жертвоприношение. Неужели Антонио был не первым чернокнижником среди вас?

Октавиан не сдержался и употребил несколько выражений, неподходящих для роли пленника. Де Варга лишь презрительно фыркнул.

— Но это еще ерунда. Куда больший интерес представляет гибель рода после казни Антонио и братьев. Все трое сгорели в одном костре, но ведь их потомков никто не преследовал. Почему же двадцать два года спустя де Софо остался только один?

— Ты знаешь ответ, — скривившись, произнес рыцарь.

— Не уверен. Я провел небольшое исследование, Октавиан, это было очень интересно. Несчастные случаи, чума, война... Не похоже на работу Инквизиции. Если бы я был мистиком, а не реалистом, — продолжил колдун, — я бы сказал, что твою семью преследует злой рок.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что твой род проклят в прямом смысле этого слова. И мне становится страшно от одной лишь мысли, кем нужно быть, чтобы наложить подобное заклятие, действующее десятки лет со смертоносной эффективностью. Знаешь, монахи на полном серьезе считают, что твой дед заключил сделку с Девятым Демоном. Возможно, они правы, и гибель твоей семьи — расплата.

Однако ни в голосе, ни во взгляде Мигеля не было и тени страха, напротив, отступник выглядел как голодный кот, заглядывающий в аквариум. Жажда знания и хищная жадность проступали на его лице.

— И если все это — правда, ты обречен в любом случае. Ты уже умираешь как человек, посмотри! — колдун указал на серую чешую.

— И что вы собираетесь со мной делать?

— С тобой — ничего. Ты лишь якорь.

Октавиан ощутил растерянность, а потом понял.

— Якорь? Я знаю этот термин, так вы называете предмет, связанный с чьею-то душой, отошедшей в иной мир. Вы хотите призвать дух моего деда?

— Не совсем, шевалье, — зловеще улыбнулся Мигель. — Мы его воскресим.

— Что за чушь? — не понял рыцарь. — Даже я знаю, что нельзя с помощью магии вернуть человека с того света. Только Спаситель совершал что-то подобное, но богословы до сих пор спорят, буквально ли нужно понимать те строки или как метафору.

— А никто и не говорит о человеке, — развеселился отступник. — Речь о твоем предке, который был чудовищем даже по нашим, весьма либеральным меркам. Мы хотя бы не калечим новорожденных, лишая их слуха и зрения, чтобы посмотреть, разовьется у них сознание в таких условиях или нет.

— Я не оспариваю, что мой дед был моральным уродом, — с трудом сдерживаясь, проговорил воин. — Но я не понимаю, чего ты хочешь добиться. Его злодеяния не помогут вам вернуть его в наш мир...

— А я уверен в обратном. Вы закончили?

Ван Марум ответил утвердительно. Все стены теперь были покрыты разноцветными сверкающими плакатами.

— Что же, значит, пора приступать. Надеваем кольца, — приказал Мигель.

Колдуны извлекли из карманов одинаковые золотые перстни с крупными бирюзовыми камнями. По два кольца на колдуна, каждый надел перстни на указательные пальцы обеих рук.

— Во время ритуала постарайся думать о дедушке, — иронично попросил де Варга, снова обратившись к рыцарю. — Это нам немного поможет. Хотя я абсолютно уверен, что ты теперь не сможешь думать ни о чем другом, даже если попытаешься.

Потока ругательств, исторгнутых разъяренным воином в ответ, хватило бы на целый словарь. Не обращая внимания на это, колдуны окружили стол с рыцарем. Де Варга стал у головы воина, Винсент — у ног, а неизвестные колдуны расположились по бокам.

Мигель откашлялся и торжественно воздел руки к потолку, но тут из одной из стен послышался громкий шорох, после чего часть тканей, сорвавшись, упали на пол, открывая серый камень, миг спустя сквозь который прошла стройная брюнетка в грубой мужской куртке и брюках. Лицо ее было искажено гневом.

— Мигель! — крикнула она, и скорее по голосу, чем по внешности, рыцарь узнал герцогиню фон Берхаген.

— Элиза, — холодно ответил колдун, опустив руки. — Мы уже все обговорили. Что ты тут делаешь?

— Ничего мы не обговорили!

— Хорошо, — неожиданно легко смирился де Варга. — Давай. Скажи что-нибудь. Приведи хоть одну разумную альтернативу, и я с удовольствием ею воспользуюсь. Или ты думаешь, мне самому нравится затея с воскрешением сумасшедшего колдуна, продавшего души всех своих близких ради силы?

Октавиан снова разразился бранью, но остался без внимания. Лишь Элиза вскользь глянула на искаженные превращением участки его тела и вновь сосредоточилась на своем учителе.

— Мы не можем пожертвовать братом Ясона ради невнятной гипотезы, которая может оказаться выдумкой.

— Если это выдумка, то и бояться нечего, — возразил Мигель. — Это во-первых. Но ты сама читала "Книгу загадок". История де Софо — точное повторение событий двухвековой давности, за исключением того, что Антонио действительно обрел нечеловеческую мощь. Это во-вторых. И если мы все правильно поняли, то он успел завершить подготовку собственного воскрешения до того, как попал на костер. И это в-третьих.

— Согласитесь, госпожа, — заговорил Винсент. — Антонио вполне мог сбежать, с его-то силой. Даже Ясону это удалось, а он точно не заключал сделок с демонами. Но вместо этого старый граф влез в заведомо проигрышную схватку, то есть практически позволил себя схватить. Ведь очевидно, он сам отдался в руки Великому инквизитору.

— Может, его совесть замучила, — скептически отозвалась герцогиня, подойдя к столу. — Вы оперируете слишком смелыми допущениями.

— Ясон в плену инквизиции. Не время для нерешительности, — твердо сказал Мигель.

Октавиан, пользуясь тем, что его игнорируют, изо всех сил дергал правую руку, пытаясь высвободить уже разодранное до крови запястье, услышал последнюю фразу и замер.

— Именно, — поддержал Винсент. — Монахи не станут тянуть с казнью.

— Я понимаю твои сомнения, Элиза, — проникновенно произнес Мигель. — Я знаю, ты считаешь этого... — де Варга сделал паузу и глянул на рыцаря, — этого пока еще человека своим другом, потому что он близок к Ясону. Ты потратила немало сил, убеждая кардинала надавить на Инквизицию, чтобы его оставили в покое...

— Так это была ты? — растерянно пробормотал Октавиан.

— ...я знаю и об этом. Но тебе стоит определиться, кто для тебя дороже: сей мутант, постепенно теряющий человеческий облик, или сильнейший из нас, наш верный союзник, рисковавший жизнью ради нашего благополучия.

— Разумеется, я всем готова пожертвовать ради Ясона, — раздраженно заговорила герцогиня. — И дело не в жертве. Меня пугает ваш замысел, потому что он безумен. Даже если вам каким-то чудом удастся вернуть к жизни Антонио, кто поручится, что он примет нашу сторону? Граф прослыл сумасшедшим не просто так, и я сомневаюсь, что смерть хорошо сказалась на его больном рассудке.

— Мы сможем его контролировать, — уверенно заявил Мигель. — Это ничем не отличается от призыва демона.

— Только если твоя теория верна, — парировала Элиза. — Но она основывается на старинной книжонке, слухах и сомнительных домыслах.

— Зато она безопаснее твоего плана, — разозлился де Варга. — "Собраться вместе и напасть на замок Святого Ангела", боже, неужели ты всерьез это предложила?! Без силы Ясона или графа де Софо это будет просто массовым самоубийством.

— Вы сами это понимаете, госпожа, — спокойно сказал ван Марум. — У нас нет выбора. Мы должны хотя бы попытаться. Даже если усилия окажутся тщетными, хуже уже не станет. После казни Ясона секрет его силы будет потерян.

Герцогиня закрыла глаза и молчала. Было похоже, что у нее закончились аргументы.

— Уходи, Элиза, — остыв, попросил де Варга. — Если мы погибнем во время ритуала, ты примешь на себя управление цехом. Иди, прошу.

Не говоря ни слова, герцогиня развернулась и, сорвавшись с места, быстро исчезла в стене.

— Ненавижу женские истерики, — проворчал Мигель. — Давайте поторопимся, повесьте все обратно и начнем уже.

* * *

Тот, кто никогда не умирал от жажды, не сможет описать это болезненно-волнующее ощущение, когда капли воды попадают на пересохшие губы.

Чернокнижник вздрогнул и с усилием разомкнул опухшие веки. Глазам потребовалось некоторое время, чтобы сфокусироваться сначала на влажной губке перед собой, а затем проследить за рукой, ее державшей.

— Пей, — услышал он, и тотчас же в его рот сунули мокрую ткань. — Уже можно.

Посасывая губку, чернокнижник пришел в себя окончательно.

Голый колдун, неловко подогнув под себя ноги, сидел на сыром полу холодной узкой камеры с низким потолком, спиной прислонившись к ледяной стене. Руки его были разведены в стороны и прикованы толстыми цепями к торчавшим из камня металлическим кольцам. Шею и предплечья, от запястья до локтя, туго овивали мелкие звенья цепей-ингибиторов, а кисти рук были зафиксированы в специальных стальных перчатках, державших пальцы колдуна растопыренными, не давая ими шевельнуть.

Перед чернокнижником на корточках сидел пожилой монах в светлой мантии. Судя по вышитому на груди красному кресту, он принадлежал к медицинскому ордену. В одной руке он держал упомянутую губку, с помощью которой поил колдуна, а в другой — небольшое ведерко с водой.

За спиной медика с горящим факелом стоял второй монах, и его черное облачение без каких-либо символов однозначно выдавало инквизитора. Темноволосый и кареглазый, в дрожащем свете открытого огня этот худощавый и строгий брат выглядел существом куда более потусторонним, чем жалкий измученный колдун.

— Говорить можешь? — спросил врач, отняв губку.

Чернокнижник облизнулся и кивнул, не отводя жадного взгляда от воды в ведре.

— Дай еще, — хрипло попросил он.

— Нет, хватит пока.

— Прошу...

— Нет, — твердо ответил медик и встал. — Я не слишком разбираюсь в физиологии одержимых, но чрезмерно обильное питье повредит даже тебе.

— Теперь его возможно допросить? — осведомился инквизитор.

Врач обернулся к брату по вере.

— Да. Но если не хотите убить его сразу, лучше ограничиться разговором.

— Так и передам.

Монахи вышли из камеры, не забыв запереть за собой решетку с толстыми прутьями, служившую в этом каменном мешке дверью. Колдун остался в полной темноте.

В первую очередь чернокнижник проверил свой разум. В голове слегка гудело, но ход мысли подчинялся колдуну и обладал привычной ясностью. Обнадеженный этим, Ясон перешел к изучению своего тела, и вот тут результат был печальнее. Монахи спасли колдуна от обезвоживания, но тем и ограничились. Затекшие и замерзшие мышцы не повиновались чернокнижнику, у него едва хватало сил поддерживать голову. Голода колдун по-прежнему не чувствовал, но зато ощущал слабость и тошноту.

Чернокнижник попытался воззвать к своей магической силе, но призвал только головную боль.

— Похоже, я все-таки умру молодым, — вяло пробормотал он, смирившись с бессилием.

Надежды, что кто-нибудь придет на помощь, не было ни малейшей. Ясон сомневался, что кто-то из колдунов вообще знает о его пленении, но даже если бы о его поимке уже кричали на каждом углу, Инквизиция в своих стенах могла отбиться не только от колдунов, беспомощных против монахов, но даже от имперских легионов.

Чернокнижник также не строил иллюзий в духе "если они меня еще не убили, значит, я им нужен". Нет, инквизиторы всего лишь следовали обыденной бюрократической процедуре, требовавшей, чтобы преступника перед казнью допросили. Затем обвиняемому предлагали сознаться. В древности без признания преступником своей вины казнить было нельзя, и потому активно применялись пытки, но современное право с успехом избавилось от этой помехи, и монахов вполне удовлетворяли показания свидетелей и записи следствия. Вне зависимости от ответов чернокнижника инквизиторы уже давно накопили достаточно доказательств его виновности, и отсрочка приговора — всего лишь формальность.

С одной стороны, колдуна радовал факт, что пытать его, скорее всего, никто не будет, но с другой, пытки — это не еще смертная казнь, и через них можно выиграть время.