Воин. Приключения начинаются

— Прими стойку. Ну, примерно да, так. Локоть чуть выше, правую опорную вперед, чуть согнись вперед... Чуть согнись, а не сутулься! Перед тобой враг. Чтобы его победить, нанеси тысячу ударов так, как я тебе показал, — произнес Ирьян, указывая на вкопанный в землю посреди площадки деревянный столб.

Я с удивлением посмотрел на эльфа.

— Тысячу?

— А что тебя удивляет, Теро'шан? Бойся не того, кто знает десять тысяч ударов, а того, кто знает один, но повторял его десять тысяч раз! Тебе пока хватит тысячи, закреплять будешь в бою.

Как только у меня получалось не сбиваться, эльф менял порядок ударов.

— Ты должен быть непредсказуемым. Если враг сможет тебя прочитать — считай, проиграл: он собьет с ритма, запутает и сразит. Освободи свой мозг, стань бестелесным, бесформенным — как вода. Представь, что наливаешь воду в чашку — она стала чашкой, нальешь ее в чайник — она станет чайником. Вода может течь, может стелиться, может капать или разбиваться — будь водой.

Я пыхтел и потел, эльф либо сидел с книгой в тени, наблюдая за мной краем глаза, или ходил, вот как сейчас, заложив руки за спину, и философствовал в своей обычной манере.

— Неважно, как медленно ты продвигаешься, главное, что ты не останавливаешься. Не забывай правильно дышать!

В упорных тренировках прошло два месяца. Денег, полученных в самой первой вылазке из орочьего сундука, хватало с избытком, особых трат у нас не было: эльф довольствовался малым, а я был не привередлив. Походы по барам и борделям с целью 'напиться и забыться' эльф особо не приветствовал, хотя и не запрещал, тонко подметив:

— Если у тебя остаются вечером силы на женщин и выпивку, значит, ты был недостаточно усерден, как ученик, а я недостаточно упорен, как учитель. Свое ты еще наверстаешь, а пока — работай. Он был прав: после дня работы по его методике, вечером я мог только слабо шевелится. Кроме того, как только он замечал, что я начинаю двигаться быстрее и привык к весу — он утяжелял доспехи чем только мог. Судя по виду — это были куски металла со свалки возле кузницы, отбракованные мастерами. Я пыхтел, стонал, тихо матерился под нос, но терпел.

— На сегодня достаточно. — Закрыл книгу эльф. — Солнце уже почти село, и ты мне обещал сыграть 'Вчера' и 'Пусть будет так'. Кстати, завтра пойдем выбирать тебе доспехи и оружие, с мастером я уже договорился.

Песнями и игрой на ситаре обычно заканчивалась едва ли не каждая тренировка, а устал я или нет — это моего ушастого мучителя не интересовало.

'Ну наконец-то', — думал я, плескаясь в большой бочке с водой. Последний месяц Ирьян кормил меня 'завтраками', все обещая наконец новую экипировку, взамен сданной на склад старой, и вот все-таки 'завтра' пришло. Время показало, что зря я радовался.

После утренней тренировки эльф повел меня куда-то вглубь Старого квартала.

— Нам же в Ремесленный надо, разве нет? — поежился я.

— Тебе ширпортеб нужен? — невозмутимо отозвался эльф, ныряя в подворотню.

— Да нет... Мля!

Я остановился. Ирьяна нигде не было видно, зато впереди стоял здоровенный обормот, поигрывая дубиной.

— Ты смотри, какая муха попалась к нам в паутину, а? — ощерился тот, что спереди.

— Ага, гыыыы. У мухи есть денежки? — послышалось сзади.

Бросив короткий взгляд назад, обнаружил, что выход перекрыт еще двумя, и они приближались. Я напрягся. Ладно, не пальцем деланный, что мне какие-то бандиты? Но оружия в руках нет... Что же делать?

— Освободи свой разум. — послышался голос Ирьяна откуда-то сверху. Какого...?

Я скользнул к переднему, уклонился от взмаха дубиной и двинул ему в челюсть. Чуть не получил удар в печень, бандит взмахнул дубинкой и я отскочил, потирая ушибленное плечо. Отсутствие доспехов сыграло со мной злую шутку: в них я мог не боятся повреждений, а без них — это было больно. А еще это ощущение легкости...

— Не думай, чувствуй! — где он спрятался?

— Твой длинноухий друг тебе не поможет, гыгы. — Оскалился передний, сокращая дистанцию и занося дубину для удара...

Стойка. Уворот. Три коротких удара из связки, используя кулак вместо меча, прогнутся — свист дубинки сзади. Пируэтом уйти от ножа третьего, двойка в корпус. Отскочить. Передний бандит уже лежал, скорчившись, второй, согнувшись, пытался вздохнуть, третий приближается. Без привычного веса двигаться было как-то ну очень легко, словно порхаешь. Сделав шаг вбок, подобрал дубину, которую выронил первый, прыжок, отбить удар дубинки, один удар из связки, второй... не потребовался. Готов. Отшагнув в сторону, бью дубинкой по затылку поднимавшегося первого бандита, и мы с носителем ножа остаемся один на один. Он нервничает, это видно по тому, как он судорожно сглатывает; пора заканчивать. Стойка, проход в два шага, удар... Он неловко подставляет руку, и я слышу, как хрустит кость под дубинкой. Следующим ударом его отбрасывает к стене дома, я перехватываю свое оружие, держа перед собой на манер копья, прыжок вперед — и я слышу хруст ребер. Бандит харкает кровью, и я понимаю — этот тоже не жилец. Делаю шаг назад, держу дубинку в защитной позиции, оглядываю подворотню — нет, пусто, враги кончились. Со стороны улицы раздаются аплодисменты — Ирьян уже там, он стоит, улыбаясь, пока я подхожу к нему.

— А ты не безнадежен.

— Угу, а пропущенный удар — случайность, да? — спросил я, потирая плечо.

— Не ошибается только тот, кто ничего не делает, — снова начал умничать эльф.

И тут меня понесло: видимо, адреналин еще не до конца выветрился. Я сложил ладони перед грудью, и слегка поклонился.

— О великий учитель, снизойди к недостойному своему ученику! — плел я. — Уже давно бьюсь над одной задачей, и никак не могу ее постичь, но я уверен, что мой мудрый Шан'дор сможет мне помочь!

Все время, пока я нес эту околесицу, брови Ирьяна ползли вверх.

— И что же ты хочешь узнать, о мой многословный ученик? — наконец выдавил он.

— Как сделать хлопок одной ладонью? — прищурился я.

Ирьян вытаращился на меня, но вскоре его лицо просветлело, легкая улыбка тронула губы, и в следующий миг я уже летел на землю от удара ладони в лоб.

— Я ответил на твой вопрос, мой глупый Теро'шан? — спросил он, все так же усмехаясь.

— Более чем. — Проворчал я, поднимаясь и отряхиваясь. Больше я Ирьяна решил не разыгрывать.

— Тогда пойдем, мы потеряли слишком много времени: ты долго возился с этими наа*.

Пройдя улицами Старого квартала, мы свернули к домику возле городской стены. Рядом с домом, под навесом, стояла кузня. В ней, голый по пояс, стоял и что-то ковал седой дварф. Из одежды на нем были только кожаные штаны, да фартук на торсе.

— Доброго дня, уважаемый. — Поздоровался Ирьян с дварфом.

— И тебе не хворать, — не отрываясь от работы пробурчал тот. — Зачем пришел?

— Мне нужны доспехи, щит и два меча для этого Сэррар*.

— Медь, железо или бронза? — дварф опустил заготовку — судя по форме, будущий меч в корыто, и жидкость в нем зашипела, пузырясь.

— Торий.

Дварф поперхнулся, повернулся к Ирьяну.

— Может, сразу из оскверненного железа? Или саронита, э?

— Мы заплатим, сколько потребуется.

— Я не работаю с торием. — Дварф достал из корыта заготовку, и кинул ее в горн.

— Уважаемые мастера Орадин и Данн утверждали обратное, — гнул свое эльф.

Услышав имена, дварф скривился и сплюнул.

— Ну так и идите к ним, чего ко мне приперлись? — он повернулся, следя, как разгорается стальная пластина, проворачивая ее клещами.

— Вы единственный, кто умеет работать с ториевой рудой.

— Да с чего вы взяли, что я умею с ней работать? И мало того, буду вам что-то делать? — в сердцах топнул ногой кузнец.

— То есть, уважаемый мастер отказывается? — прищурился Ирьян.

— Именно. Можете валить, откуда пришли. — Пробурчал дварф.

— Тогда я передам Торину, что он все-таки превзошел своего дядю, — ухмыльнулся эльф, и повернулся ко мне. — Пойдем.

— Стой, эльф! — послышался грозный окрик.

Мы обернулись. Дварф, забыв про заготовку, стоял, сжимая в руке щипцы.

— Торин — жив? — его фигура была напряжена, казалось, он готов был бросится на нас.

— А что ему сделается? — пожал плечами Ирьян. — Он остепенился, осел у пандаренов. Видел я его, правда, год назад, но ветер странствий его уже не несет по миру.

Кузнец вздохнул, повернулся к горну. Заготовка в нем раскалилась докрасна, но видно было, что интерес к ней у дварфа пропал.

— Час подождите. Доделаю работу — начнем снимать мерки.

Через некоторое время в кузне снова раздавались мерные удары молота, а мы с учителем сидели на бочках неподалеку, наслаждаясь осенним погожим днем.

— — — — —

Примечания к главе.

*Одиночество на одиноком острове

За многолиственной весной

И шелестом тростника, и листьев

Сухих, летящих с неба.

Поутру — снег над спящим морем

Растает в туманном воздухе,

И ты увидишь священную мечту,

Напоминающую об утраченном знании.

И в пустыне ты найдешь

Последнее сокровище, что есть у тебя:

Зиму долгих лет, счастье —

Одиночество на одиноком острове.

примечание автора. (предположительно квенья, стырено в интернете на http://quivie.4bb.ru/viewtopic.php?id=47 у пользователя под ником Arwen. Так как записи на Старшей Речи, праязыке эльфов, были мной не обнаружены, пришлось импровизировать)

* Учитель (талассийск.)

* Во время учебы Ирьян цитирует Брюса Ли.

* наа — враг, враги (талассийск.)

* Воин (талассийск.)

Глава 10. Три девицы, не считая хранителя магии

Сьюзи Хорни, человек, чернокнижница, адепт

Небольшая комнатушка под самой крышей одного из двухэтажных домиков Штормграда освещалась лишь парой свечей, стоявших на столе возле стены. Слева от него был маленький, старый диванчик, кое-как заправленный. Посередине комнаты красовалась недорисованная пентаграмма. Еще несколько пентаграмм были нарисованы на стенах, одна — на двери. За самим же столом, заваленном книгами, сидела девушка. Курносый нос, зеленые глаза, круглое миловидное лицо, обрамленное неровно подстриженными черными волосами, а так же бронзовый медальон на шее с изображением раскрытой книги с пятилучевой звездой выдавал в ней адептку чернокнижия. Рукава черной рубашки с еле угадывающимися узорами, как и ее пальцы, листавшие книгу, были заляпаны краской. Ноги, одетые в темно-синие бриджи, обутые в легкие домашние тапочки, нетерпеливо постукивали по полу: она читала, водя пальчиком по строчкам и слегка хмурясь.

— Так... Это понятно, это я знаю... Это вода, пропустим... Интересно, а Крейн придет завтра за занятия? Прервавшись, она мечтательно закатила глаза, и прикусила губку. Парень, с которым она училась, ей был симпатичен. 'А вот если... Так, нет, занятия!'

Помотав головой и прогнав зарождавшиеся фантазии, она снова склонилась над книгой. Название ее, прописанное мелким шрифтом сверху на каждой странице гласило: 'Чернокнижие для посвященных первой ступени'. Чуть ниже, было приписано название главы: 'Призыв малого беса'.

— Руны малого призыва, порядок... ага, ясно, тут должно быть так... — продолжала бормотать она.

'У Крейна такие сильные руки. Вот если бы...' — от мелькнувшей мысли девушка аж зажмурилась, улыбаясь. Хлопнув ладонями по столу, она взяла кисточку, баночку с краской и встав, подошла к пентаграмме на полу. Опустившись возле нее на колени, молодая чернокнижница начала дорисовывать линии, рисуя необходимые руны возле кончиков лучей. 'А как он на меня смотрит! И ведь цветы вчера принес.'

— Р-р-р-р. Не отвлекаться. — Сердито сказала сама на себе девушка, и помотав головой, продолжила рисовать.

'А вот если бы мы остались наедине, в комнате. Ты только представь себе! Свечи, легкий полумрак, только ты и он...' — ее кисточка замерла, не дорисовав руну.

— Да! Только я и он! При свечах! Пентаграмму рисуем, блин! Призыва! Малого! Беса! — Шепотом прокричала девушка со злостью. Закончив, она встала, и стала критически оглядывать результат.

'А кровать-то у тебя не заправлена, да и в комнате бардак. Приглашать парня в такое — себя не уважать.' — опять отвлекла ее мысль.

— А-а-а-а-а! Да когда это закончиться! — девушка сжала пальцы в кулачки, и сердито топнула ножкой.

'Когда ты злишься, то похожа на маленького, рассерженного котенка. Крейн тебе как-то об этом говорил, помнишь?' Девушка фыркнула, расслабилась, протянула руки к пентаграмме и коротким речитативом рявкнула формулу. В центре пентаграммы заклубился красный дым. 'Почему красный? Он должен быть зеленым!' — мелькнула паническая мысль. В следующий миг все мысли из ее головы выверились напрочь, а глаза вытаращились: в пентаграмме стоял полностью обнаженный мужчина.

— А... Э... — едва смогла выдавить из себя она, замерев. Несколько секунд они таращились друг на друга, пока из-за спины мужчины не показался хвост с сердечком на конце. Он вильнул — и спрятался. Молодая чернокнижница со сдавленным писком спиной назад прыгнула в кровать и замоталась в одеяло: на маленького, зеленого уродца с большими ушами, изображенного в книге, этот появившийся экземпляр был не похож ни разу, зато на инкуба — вполне.

'У кого чего болит...' — мелькнула насмешливая мысль.

— Госпожа меня боится? — послышался тихий, приятный мужской баритон. — Не стоит. Я не причиню вреда молодой госпоже. Медленно, осторожно девушка выпуталась из-под одеяла и воззрилась на призванного. Он как раз присел возле ее диванчика, и их глаза встретились.

— А... а ч-что ты м-можешь с-сделать? — пролепетала она.

'Еще более глупый вопрос не могла ему задать? Это же инкуб, девочка!' — прозвучало в голове наставительно, и почему-то голосом наставника Декарда.

— Все, что госпожа пожелает. — Ответил инкуб.

Собравшись с духом, она стала всмотрелась в его глаза. Они были угольно-черными, практически без зрачков, и только золотистые искорки вспыхивали в глубине. Она почувствовала, что ее вот-вот утянет туда... И противится эту нет никакого желания, даже интересно. 'Красивый мужчина. Ну и что, что демон? Зато лишь вы вдвоем. Только ты и он, все как ты хотела. Ну, почти...' — мелькнуло в голове.

— Слушаюсь и повинуюсь. — Изобразил поклон инкуб, и скользнул к ней.

— Ты это... Ох! Чего делаешь?.. Я не... Да... Ах! Да хрен с ним...

Молодая чернокнижница в сладкой истоме прикрыла глаза, и вскоре весь мир перестал для нее существовать. На столе лежала забытая ей книга. В самом низу, мелким шрифтом была сноска, которую она так и не удосужилась прочитать. В ней говорилось следующее: 'Призывающий беса адепт должен быть зело аккуратен, не отвлекаясь на посторонние мысли и деяния, ибо ошибка малая в написании рун магических к результатам непредсказуемым привести может'.

Несколько часов спустя, когда ночь давно уже вступила в свои права, молодая чернокнижница снова сидела на диванчике. Прическа ее была в полном беспордяке, она была одета лишь в рубашку, почему-то задом наперед. Простынь была полностью перекручена, подушка — изгрызена, а одеяло валялось у противоположной стены. Закинув ногу на ногу, подперев кулачком подбородок, она смотрела на новопризванное существо и хмурилась.