Варяг 3

— Они и так не очень то эту самую власть любят и уважают, — усмехнулся Петр Карлович Зальц, — как мне объяснили при назначении — главная цель программы, это "временное удаление из столицы элемента способного дестабилизировать обстановку без их дальнейшего озлобления". Ну и сортировка зерен от плевел — тех кто явно на сходках был случайно мы просто отправили продышаться, погрозив пальцем. Причем, по их возвращению им устроят пышную встречу, как "героям первой волны второго хождения в народ". И еще кучу пряников, типа бесплатного обучения на год особо отличившимся дадут. Так что на следующий год, уже будем с тобой отправлять добровольцев, иногда в по настоящему голодные деревни. А не в специально отобранные по принципу максимального благополучия как сейчас. Заодно им перед отправкой прочитают краткий курс как по детской педагогике, так и по агрономии и прочим мелочам полезным крестьянам именно в деревнях той полосы России, куда они едут. Ну а наши насильно сосланные первые ласточки — если хоть детей грамоте научат, уже хорошо. Из под палки от них глупо чего то большего ожидать... Пока надо хотя бы просто начать, столкнуть камень с места, а уже на их примере заманить следующих студентов на практику в деревни уже добровольно.

— Но все же, Петр Карлович, чему они там станут учить детей? Да и взрослых крестьян тоже небось начнут на крамолу подбивать. Не проще было бы из всех к ногтю, а то чувствует моя жандармская интуиция, работы нам от них прибавится?

— За год на новом месте они много чему плохому ни детей, ни тем более взрослых научить просто не успеют. Да и про проверку грамотности у детей не забывай, не идиоты же наши студенты — большинство времени на это будут тратить. Надеюсь... Ну а через год уже другой студент в эту деревню приедет, с другими идеями. И по большому счету — не так уж и важно чему они там народ научат, лишь бы расшевелить наше деревенское болотище... К ногтю же — в России слишком мало умных и грамотных людей, чтобы ими разбрасываться по любому поводу. И это не я сказал кстати, а регент Михаил. Да и зачем плодить новых великомучеников, если они своими мозгами для России еще могут много полезного сотворить? Большинство из них это просто запутавшиеся и искренне желающие социальной справедливости для всех мальчишки...

— Ну а работяг то за какие заслуги и за каким чертом посылают на год на заводы ТУРВа? Ты в курсе какие там условия работы и жизни? И домики для всех работающих у них нормальные строят, и зарплаты как бы в две от обычных, там и так на каждое место очередь, но — не служивших не берут, а тут? — продолжал пытаться понять чем же он занимался последнюю неделю Рустов, — они же сами к себе берут агитаторов и бузотеров, зачем?

— За эти недели на повышенной заплате из "бузотеров" на ТУРе попробуют сделать профсоюзных лидеров. Понимаешь, простыми репрессиями подавить социалистическое движение на заводах нельзя — слишком его идеи и лозунги близки именно пролетариям. Но если противопоставить ему профсоюзы, которые будут бороться не за "светлое будущее наших детей", а за конкретное улучшение условий работы и оплаты здесь и сейчас... И даже не противопоставить, а скорее по настоящему бороться за интересы фабричных рабочих. А именно эти люди они уже пользуются авторитетом и уважением на своих заводах, и за этот год должны понять, как может и должен работать и жить правильный завод. Потому то самых умных профессионалов и отбирали — чтобы понять были способны все мелочи. Как в организации труда и технологиях, так и во вне фабричной жизни. А завидовать обычным работягам ТУРа... Ты можешь себе представить безногого станочника? Для него специальную подставку сделали, чтобы до суппорта доставал, и еще пару пацанов дали в помощники — один подносит заготовки и убирает готовые детали, а второй его вместе с помостом катает вдоль станка куда надо... Так он не только лучший по "выходу годных" токарь завода, он еще этих двух вчерашних пермских беспризорников обязался на токарей за два года выучить! И таких кадров там — как бы не половина, ветераны армейские...

— И откуда ты все это знаешь интересно? В чинах мы вроде одних, а мне такой информации не попадалось...

— Была у высших жандармских офицеров экскурсия по заводам ТУРа с пол года назад, там кому интересно было многое что могли рассказать и показать. Вот например папироски ТУРовские, что начали появляться, что ты про них сказать можешь, чем они от обычных отличаются?

— Ну табак поядренее немного, даже "армейские", про "флотские" я уже молчу — это вообще не курево, а смерть горлу. Картинки на пачках яркие, по мотивам последней войны, да еще и вкладыши разные, с корабликами, пушками и ружьями... Ну а так папиросы как папиросы, что в ними может быть не так?

— А то, что они все трехлинейного "калибра" это от вашего всевидящего жандармского ока ускользнуло? За пару часов машина с набивки папирос при нужде переходит на изготовление патронов. А на стрельбище нам дали теми патронами пострелять, я даже гильзу прихватил. Что заметили, и провели со мной отдельную ото всех остальных экскурсантов беседу...

— А что такого особенного может быть в гильзе? Она что, неужто сделана из папиросной бумаги? — усмехнулся не на шутку заинтригованный Рустов.

— Почти угадал кстати — из стали она была. Из обычной простой стали, для защиты от влаги покрытая каким — то хитрым лаком, в котором то весь их главный секрет и есть.

— Ну сталь, ну лак, ну и что такого особенного ? Меня на их фабрику тоже возили, хамье сплошное... Даже не пустили в некоторые цеха, представляешь?! Коммерческая тайна у них, от жандармов скрывать секреты папирос... А пострелять — я не гимназист, мне стрелять по мишеням из трехлинейки не интересно.

— А мне вот вдруг стало интересно, когда увидел серую гильзу вместо желтой. Ты хоть представляешь сколько дорогой меди можно будет заменить дешёвой сталью, если у них этот лак и правда сможет предохранять патроны от ржавчины хотя бы на пару лет?? И, кстати, тех кто эту мелочь заметил, у нас на экскурсии по и по закрытым цехам провели, и еще много интересного рассказали. Там то я этого инвалида и увидел, а тебе видать с похмелья только домики и запомнились... Только гильзу ту попросили с территории завода не выносить, ибо — сие тайна великая есть. А потом из этих, особо любопытных и наблюдательных, и выбирали начальствующих субъектов для операции "Студенты в народе". Ну ладно, первый блин умеренно комом, завтра начнем готовиться ко второй партии "псевдоссыльных".

— А что это за черный список, в котором был сам господин агитатор? Может тебе и про это какую — нибудь интересную историю рассказали?

— Тут я сам ничего не понимаю. Каждому попавшему в этот список я должен предложить выбор. Или следовать в Сибирь на пять а то десять лет как обычному ссыльному, или до осень девятого года ссылка в новом поселение, которое сейчас только начинает строится для этих господ... За что такие поблажки — не знаю, не ведаю.

— А что за место выбрали для коллекционирования господ социалистов, анархистов и прочих бомбистов?

— Еще националистов забыл, это твари с каждого народа Российской Империи тоже в списке по паре наберется. И светит им всем, какая то речка с непонятным туземным названием, то ли Подколодная Тунгуска, то ли Подкаменная Этруска, не силен я в географии земли Сибирской. Причем, там еще и новое поселение для уголовных строят, куда тоже переводить планируют только отпетых душегубов и Иванов* со стажем. Одни на одном берегу, другие — на другом. И выпустить все это собрание, прости Господи, уродов на волю должны уже в 1909 году... Странный приказ, но — все равно приказ. Так что, друг любезный — отоспимся и завтра с новыми силами на ловлю.

Утро воскресения, весна 1907 года, Севастополь, дразнящий запах блинчиков которые на кухне жарит любимая жена... Что еще надо капитану первого ранга для счастливого пробуждения? Увы — очень много. Чтобы солнечная погода продержалась до завтра — иначе первый пробные выезд новой модели гусеничного шасси придется опять отложить. Оно конечно "танки грязи не боятся", но только когда вырастут из памперсов, а пока... И еще о памперсах, ведь запах блинчиков, не дай бог, может вызвать у жены очередной принцип токсикоза. И потом любящему мужу ее опять, как месяц назад, придется долго убеждать, что она прекрасна и склонившись над туалетом в попытках... Ну в общем понятно уже, проще подорваться и дожарить блины самому. Проще всего было бы вообще напрячь горничную, но если у жены случался приступ любви к кулинарии, она ее обычно отсылала. Ибо, по словам Верочки — двум хозяйкам на одной кухне не ужиться

На кухне поцеловав жену в губы, щеку, макушку и ласково погладив уже начинающий округляться живот, капитан первого, и пока единственного, батальона морской пехоты отодвинул жену от плиты и решительно ринулся в бой. С тестом, маслом и сковородкой. Уже привычная к причудам мужа — как то иногда приготовить что — нибудь эдакое самому — Верочка Балк, в девичестве Гаршина, влюбленными глазами наблюдала за своим мужчиной. Который с явным удовольствием делал вроде бы совсем не мужскую работу... Кстати о совсем не мужской работе. Глядя на любимого супруга в переднике у плиты она вдруг вспомнила, что именно она обещала своей лучшей Севастопольской подруге еще позавчера.

— Васенька, а помнишь тот замечательный набор помады, пудры, туши и лака для ногтей который ты мне подарил когда узнал что наконец беременна?

— Да зайчик, если он уже кончился — то не переживай, через неделю максимум тебе будет новый. Или опять запах чего — то из косметики не можешь переносить? Тогда только скажи, мы еще в пороховой лаборатории похимичим и...

— Вася, — перебила опять запереживавшего не по делу мужа Верочка, — я тебе уже сто раз говорила — токсикоз заканчивается на третьем месяце. Ну почти заканчивается. Просто Наденька меня уже замучила вопросами, где именно в Париже она может заказать подобный набор. Я ей одолжила помаду, так она как маленькая девочка, час не могла наиграться как та выдвигается из тюбика и назад, представляешь? С тушью та же история кстати...

— А почему а Париже? — Балк деликатно решил не напоминать супруге, сколько времени та сама не могла наиграться с выдвижной помадкой и тушью, — я же тебе честно сказал, что это мы в мастерских с ребятами покумекали и просто решили сделать тебе более удобные и красивые упаковки для всех твоих женских мелочей. Ну кое — где, типа той же помады, загустители добавили, кое куда ароматизаторы... За которые я уже извинялся кстати...

— Да я то это все знаю, дорогой ты мой. Но никто в женском обществе все равно бы не поверил, что этакий набор, со столькими придумками, с таким миленьким зеркальцем и такой росписью, могут сделать в России. Я уже молчу про твои мастерские флота, — надула губки Верочка, — с которыми ты проводишь раз в десять больше времени чем с законной супругой. Которой ты с утра еще ни разу не сказал, что ее любишь, между прочим!

После окончаний спровоцированной таким заявлением короткой любовной возни, и закономерного выбрасывания сгоревшего блина в мусор, Верочка продолжила.

— Вот и пришлось мне ничтоже сумлявшись, всем рассказывать, что мой дорогой муж специально заказал этакую красотищу в Париже, у одной малоизвестной косметической фирмы, — тут Верочка неожиданно злорадно усмехнулась, — видел бы ты какие лица были у наших клуш — модниц! Как же так — у меня, синего чулка есть, а у них — светочей и завсегдатаев парижских салонов моды — нету! А когда спустя месяц их благоверные не смогли им такого же найти в том Париже, вот скандалов то было по севастопольским домам! Они меня уже затюкали — "какая из Парижских компаний такое делает"? Ну их то мне не жалко, дур набитых, разве что мужей этих несчастных, но вот Наденька и правда моя подруга. Ты же сможешь ей сделать еще один такой же, если уж мне через неделю обещал? А, у тебя блин горит! Да что с тобой Васенька? Вася??!!

Чугунная сковородка на которой блин уже не дымился, а вполне натурально горел, с грохотом полетела на пол. Балк подхватил на руки супругу и закружил ее по комнате, не обращая внимания на ее радостно испуганный визг.

— Господи, ну какая же ты у меня умница! Или вернее какие же мы вчетвером идиоты!

— Про умницу — это я и сама знаю, — немного самодовольно отозвалась Верочка, — а кто такие четверо идиотов?

— Те кто перебирая варианты, на производстве чего можно быстро и с малыми затратами сделать деньги, излишне узколобо смотрел на вещи, — не стал чрезмерно посыпать голову пеплом Кол, — что — то мне подсказывает, что к нам в Севастополь через пару недель приедет погреться на солнышке ее Высочество Княгиня Ольга, с которой тебе давно пора познакомиться поближе. И вы втроем, с твоей Наденькой, будете пробовать на своих милых личиках новые варианты пудрениц, тюбиков для туши и помады, теней на веки и прочих наборов. А в Париже будет зарегистрирована новая фирма, по продаже косметики... Только надо чтобы никто ни в коем случае не узнал, что ноги у нее растут из России, а то черта с два мы хоть что то продадим.

Идущий по коридорам Морского Штаба капитан второго ранга Балк всерьез думал пустить себе пулю в лоб. Эта навязчивая мысль преследовала его уже четверть часа, с того самго момента, как ему вручили это злосчастное направление в новому месту службы. Для начала его приказом вызвали в Санкт Петербург, выдернув из Владивостока и с мостика столь полюбившегося ему "Изумруда". Этот крейсер второго ранга до боли напоминал ему "Новика", который он повел в свой первый эскадренный бой... Который крейсер не пережил, геройски погибнув, отгоняя от русской кильватерной колонны японских миноносцев. До сих пор по ночам несгибаемый капитан иногда просыпался от понимания того, что будь на мостике "Новика" кто — то, лучший знакомый с маневренными характеристиками корабля, тот мог бы и пережить бой. А когда все считают тебя героем, а сам ты понимаешь, что по большому счету ошибся — это тяжело. С тяжестью же каждый борется по своему. А еще гадская рутина мирной службы, со всей бумажной морокой, вечными покрасками бортов и драением палуб, постоянными залетами матросов, руганью с береговыми службами о каждой тонне угля... В общем, когда однажды утречком похмельному капитану доложили, что трое его матросов задержаны патрулем и находятся на АРМЕЙСКОЙ гауптвахте, Балк выбрал самый быстрый и действенный, но вовсе не самый верный способ решения проблемы. Результат— приказ о сдаче крейсера старпому, неделя на поезде в Питер, два дня непонятного ожидания, вызов для получения п=нового направления и теперь этот пакет...

"Принять командование над СТРОЯЩИМСЯ военным ТРАНСПОРТОМ нового типа "Зайчик"... Это был даже не выстрел в сердце, а скорее плевок в душу. В принципе командирская карьера, а, для Балка второго, и неотделимая от нее жизнь, была кончена. Единственное, что пока удерживала молодого сорви голову от скоропалительного решения — приписка жирным шрифтом после текста назначения. "НЕМЕДЛЕННО ПОСЛЕ ПОЛУЧЕНИЯ НАПРАВЛЕНИЯ ДОЛОЖИТЬСЯ ВИЦЕ АДМИРАЛУ РУДНЕВУ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ДАЛЬНЕЙШИХ ИНСТРУКЦИЙ". Ну чтож... Если его превосходительство адмирал хочет позлорадствовать — пусть попробует, терять все равно нечего, все уже потеряно... Поговорим. Напоследок...