— "Принц, ты наш враг, но Моран — хуже. Хочу положить его в пыль, потому помогу тебе. Предупреждаю: Моран послал в Мелоранж разведку. Сколько всего лазутчиков — мне неизвестно, но знаю двух из них: мужчину и женщину. У женщины зоркий глаз и меткий лук, а мужчина — ловок, храбр и может притвориться кем угодно. В орде эту пару зовут Спутниками, а настоящие имена — Чара и Неймир".
Принц наклонился к самому уху Нея:
— Скажи, славный, не знаешь ли ты этих двоих?..
Еще звучало последнее слово, когда Ней рванулся, выдрал руку из ремня и ухватил принца за горло. Тот отдернулся, цепкие пальцы Нея впились в его кадык, сжались... и соскользнули. Гектор Шиммерийский отскочил к стене и заорал на тюремщика:
— Ты расстегнул ремень?! Болван!
— В-в-ваше высочество с-с-сами при-при...
— Я играл с ним! Шутил! Ты шуток не различаешь?!
Слизень потратил минуту, чтобы заарканить руку Неймира и снова привязать ее к балке. Ней дрожал от ярости и досады. Все мышцы бугрились, тщась порвать ремни. Дыхание толчками вырывалось из горла.
— Ну, ну, спокойнее! — сказал ему принц. — Это всего лишь предательство. Обычная штука, привыкай. А ты хорош: акцент прекрасен, повадки правильны. Я ни за что не распознал бы тебя, если б не письмецо.
— Ш-шшакал! — бросила Чара. — Мерзкая тварь!
Голос хриплый, низкий, грубый. Никакого южного сахара.
— Я шакал?.. — принц не столько обиделся, сколько удивился. — Почему? Это же не я вас предал.
— И ты. И он. Мы доберемся до обоих. Пыль скучает по вам.
— Доберетесь?.. — принц потер подбородок так, будто всерьез взвешивал ее слова. — Ммм... Полагаю, нет. А ты как думаешь?
Он обращался к связанному Неймиру. Пленник сказал с тяжелым вздохом:
— Мы не знаем никакого плана...
— Ну-ну-ну, — принц укоризненно покачал головой. — Мы очень приятно вели беседу, ни к чему теперь ее портить. Ты запрешься, я прикажу, мои люди возьмут одну из этих штук...
Гектор оглядел стол с инструментами, брезгливо взял один, похожий на ухват.
— Что это вообще такое?.. Для чего?.. Я даже не представляю и совсем не мечтаю выяснить. Люблю жить с удовольствием, а не... — он глянул на ухват и с омерзением отбросил. — Фу, дрянь какая.
— Мы ничего не знаем, — прохрипел Неймир. — Мы простые разведчики, не вожди, не полководцы...
— Вот как мы поступим, — сказал принц. — Я отвечу тебе приятностью на приятность. Ты знаешь нравы моего Юга, а я покажу, что понимаю душу Запада. Что бы ты ни говорил, вы, шаваны, боитесь боли и смерти. Да, да, все боятся, даже Моран, спали его солнце. Но есть кое-что, чего вы страшитесь еще сильнее. Эй, ты...
Принц махнул тюремщику и указал на Чару:
— Отрежь ей ноги.
Ней похолодел и обмер. Услышал, как Чара Без Страха от ужаса перестала дышать.
Слизень выбрал инструмент — пилу с мелкими зубцами, темную от ржавчины. Принц скривился:
— Нет, болван! Что это за мерзость? Возьми меч или топор, сделай дело чисто! Пусть она не помрет от боли или гнилой крови. Пусть живет долго-долго, но не может ни сесть в седло, ни ступить шагу. Пускай ползает по земле и клянчит милостыню — год за годом, год за годом, пока кто-нибудь не зарежет ее из сострадания. И даже тогда, после смерти, ее душа не примкнет к счастливым Духам-Странникам, а останется прикована к той паперти, где много лет подбирала из пыли монетки. Навечно.
Вынося приговор Чаре, принц ни разу не посмотрел на нее. Даже когда она преодолела первый ужас и закричала, извергла поток самых яростных и лютых проклятий, Гектор не удостоил ее взгляда. Он говорил только с Неймиром.
— Что скажешь, славный Ней? Я угадал ваш страх?
— Не делай этого... — выдавил пленник. — Не с ней... Сделай со мной.
— О, конечно! Ты будешь следующим — сразу после Чары. Если не скажешь то, что хочу знать.
— Я не знаю никаких планов! Моран не делится с простыми всадниками!!!
— Жаль, что он так скрытен. Это омрачит мое утро...
Принц печально нахмурился и кивнул слизню. Тот поднял топор, целясь выше колена лучницы.
— Нет! Стойте!.. — заорал Неймир. — Я скажу!
— Какая прелесть!
Принц Гектор откинул со лба волосы:
— Я весь внимание. Просвети меня, славный Ней.
— Моран велел нам узнать, куда причалит твой флот. Мы атакуем его и сожжем. Ты застрянешь в Мелоранже, а мы...
— Ну-ну, не останавливайся! Половина правды — половина ножки.
— А мы пойдем в Шиммери, пока там нет тебя.
— Чудесно!
Гектор Шиммерийский хлопнул в ладоши от восторга. Смеясь, обернулся к своей девице:
— Что я тебе говорил? Нет, вспомни, что я сказал?!
— Что они пойдут в Шиммери, любимый.
— Да! А почему я так говорил?
— Ты догадался...
— Потому, что я шаванов насквозь вижу! Вот почему!
Он потрепал пленника по щеке и сказал:
— Но теперь главный вопрос. Мои корабли — как ты, конечно, узнал — придут в Ливневый Лес двадцатого января. А вот знает ли об этом Моран?
— Мы не могли подать ему весть...
— Конечно, не могли. Не пошлешь же голубя в чистое поле! Но были ли другие разведчики, кроме вас?
Ней отрицательно качнул головой — и тут же получил удар по лицу.
— Эй! Ты думаешь, я — дурак? Или я должен поверить, что Моран — дурак?.. Сколько было разведчиков?
— Только мы...
Новый удар. Перстень на принцевом пальце распорол ему щеку.
— Ты портишь мне настроение. Я этого не люблю. Еще одна твоя ложь будет стоить Чаре ступней. Итак, сколько было разведчиков?
— Семеро.
— Кроме вас?
— Нет, с нами.
— Мы поймали пятерых. Троих убили, вы достались живыми. Значит, еще двое остались на свободе. Если скажу, что кто-то из них сейчас скачет к Морану, сильно ошибусь?
— Нет.
— Стало быть, Моран уже знает о кораблях. А я знаю, где встречать Морана: на подступах к Ливневому Лесу. В самой глубине джунглей, где шаваны беспомощны, как детишки. Прелестно, прелестно!
Южанин притянул к себе девчонку и громко поцеловал.
— Я, Гектор Шиммерийский, покончу с ордой. Сделаю то, чего не смог великий Адриан! Каково?!
— Любимый...
Потом он обернулся к Неймиру, и тень скользнула по лицу полуврага.
— Вот только одна печаль... Моран не знает, что я знаю его планы. Отпущу вас — поскачете к нему, предупредите. Боюсь, Ней... Как бы ни был ты мне симпатичен...
— Нет, нет! Я же все сказал, что вы хотели!
— И потому умрешь всадником, а не безногим калекой. Но оставить вас в живых будет... ммм...
— Неблагоразумно, — подсказала девица.
— Глупо, — кивнул принц.
— Ваше высочество, — произнесла Чара. Голос был неожиданно спокоен. — Ты ведь не был нашим врагом. Мы били тирана и шакалов-Литлендов, а ты всунулся. Теперь ставишь капкан, хочешь всю орду положить в пыль. Ты совсем не боишься? А зря. Ох, зря. У Запада долгая память.
Гектор поморщился и приказал:
— Заткните ей рот. Она слишком мрачная, не люблю таких. А ты, Ней... Не держи зла. Как вы, западники, говорите: тирья-тирья.
Полувраг не остался смотреть казнь — зрелище могло испортить аппетит. Он ушел, забрав девицу и одного мечника. С пленниками остался второй воин и слизень. Воин сказал:
— Делай, не мешкай.
Тюремщик потер ладони о фартук и спросил:
— Как?
— Нет разницы. Сделай, как можешь.
Слизень поднял топор. Глянул на пол, замешкался. Видать, именно ему придется потом отмывать кровь. А крови будет о-ох как много.
Слизень обвел рукой шею и показал, будто затягивает узел.
— А можно я... того...?
— Да плевать. Делай уже.
— Сейчас, я сейчас.
Он подтащил табуретку. Пыхтя, взгромоздился на нее, ухватил веревку за ухом Чары. А Неймир, все это время отчаянно думавший над спасением, увидел, кажется, луч надежды.
— Стой, стой!
— Чего это?.. — удивился слизень.
— Принц обещал, что мы умрем, как всадники. Нарушишь клятву принца?
— У?.. — слизень зыркнул на мечника. Тот спросил Нея:
— Как всадник — это как?
— В седле.
— Размечтался. Отсюда ты не выйдешь. Коня, что ли, тащить в погреб?
— Тогда — хотя бы на ногах.
— Никаких боев. Принц велел убить, а не устраивать пляски.
— Я не сказал — в бою. Просто на ногах. Развяжи мне ноги и позволь встать на них. Руки держи связанными.
— Чушь какая-то.
— Прошу. Как воин воина. Умрем со связанными ногами — не попадем в Орду Странников. Наши духи навсегда останутся в темнице! Пожалей! Как солдат солдата прошу!
Южане — не северяне: у них имеется душа. Мелкая, себялюбивая, жадная, — но все же. Со всем жаром Неймир взывал к душонке шиммерийца:
— Мы тебе ничем не навредили. Все сказали, как хотел его высочество. Он бы вовсе нас отпустил, если б мог! Сжалься, воин, не обрекай на участь, что хуже гибели. Позволь умереть правильно!
Южный мечник поддался:
— Ладно, помни доброту... Ты, фартук, развяжи им ноги. По очереди: отвяжи бабу и прикончи, потом то же самое с парнем.
— Сперва меня, — попросил Ней. — Не хочу видеть ее смерть.
— Почему?
— Ты никогда не любил женщину?
— Она — не женщина, а свирепая сука.
— Сердцу не прикажешь.
— Хм...
Воин задумался: есть ли подвох в просьбе пленника? По правде, Неймир сам не знал, в чем его план. Ноги — не руки. Свободной ногой можно раз хорошо ударить. Можно вырубить слизня или даже убить — вогнать кадык в глотку. Но это не спасет ни Нея, ни Чару: воин, что держится в стороне, обнажит меч и зарубит обоих. Одна только малая надежда...
— Ладно, — кивнул мечник, — начни с парня.
Слизень шумно наклонился к ногам Неймира, стал расстегивать ремни. Кажется, он ничего не мог делать без пыхтения. Ремни упали. Ней распрямил ноги, повис на руках, но не достал до пола ступнями. Жалобно глянул на мечника:
— Брат, я вишу, а не стою... Мне бы стоять...
— Надоел, — буркнул воин. — Сколько ни сделай, все ему мало. Кончай его!
Слизень полез на табуретку. Прежде, чем петля затянулась на шее, Ней подогнул ноги, уперся ступнями в балки креста, подтянулся на руках как можно выше...
— Эй, ты что это?!
...и бросил всю массу тела вниз. Деревянный крест сорвался с крепления. Ней ударил ступнями в пол, ахнул, еле выстоял под весом скрещенных балок. Ремни на запястьях выдержали. Руки — проклятье! — остались привязаны к дереву, и теперь тяжеленный крест лежал на спине Нея.
— Трюкач, — буркнул воин и обнажил меч. — Думаешь, оно тебе поможет?
— Посмотрим.
Едва услышав шаги за спиной, Ней крутанулся на месте. Балки на спине стали оружием. Тюремщик жалобно хрюкнул, когда его сшибло с ног. Мечник двинулся к Неймиру, тот попятился. Пошевелил плечами, поправив тяжеленный крест. Согнул в коленях ноги, находя прочную опору. Воин с насмешкой глядел на его потуги. Ней смотрелся неповоротливо и глупо: кажется, толкни — упадет. Но концы балок торчали на ярд во все стороны и вполне могли сбить мечника, как только что — тюремщика. Потому воин не спешил — ждал, пока Ней свалится сам.
— И долго ты простоишь с этой штукой?
Вместо ответа пленник рванулся в атаку. Подбежал к воину, целя концом балки ему в грудь. Но тот легко увернулся от удара и обошел сбоку. Ней крутанул крестом, мечник присел. Балка пролетела над его головой, а он сделал выпад. Ней шатнулся от резкой боли в боку. Мечник поймал конец балки и толкнул. Не удержав равновесия, Ней грохнулся на пол. Масса креста приплющила его к камням.
— Попрыгал — и будет.
Воин занес клинок.
Странный звук заставил его обернуться: кто-то негромко кашлянул. Никто не слышал скрипа петель, однако дверь была теперь открыта, и на пороге стоял человек. Широкополая шляпа скрывала лицо густой тенью, серый плащ прятал плечи и локти. Виднелись лишь ладони, лежащие на поясном ремне. Оружия на поясе не было — ни меча, ни кинжала, только ряд разноцветных бляшек.
— Кхм-кхм, — прокашлялся человек в плаще. — Я возьму этих двоих. Они мне нужны.
— Ты еще кто? — мечник поднял оружие.
— Тот, кому плевать на твою железку.
Человек выбросил руку вперед. Стая красных искр слетела с пальцев и ударила воину в лицо.
— Ааааа!..
Воин выронил меч и вцепился ладонями в лицо, будто хотел содрать кожу с головы. Человек в плаще подошел к нему, легонько шлепнул по плечу. Мечник повалился на пол и замер. Человек ткнул пальцем в лоб тюремщику, который только что сумел подняться.
— Развяжи обоих.
Приказ был выполнен почти мгновенно. Обретя свободу, всадники тут же схватили оружие: Ней взял меч воина, Чара — топорик тюремщика. Человек в плаще сказал:
— Вы спросите, кто я. Отвечу.
Он положил ладонь на лысую макушку слизня. От пальцев протянулись синие нити, опутали сетью голову — и она вспыхнула невидимым пламенем. Не было ни огня, ни жара, ни дыма. Кожа просто обуглилась и рассыпалась пеплом. На плечах трупа остался голый череп.
— Я — Колдун. Зовите меня так.
* * *
Они почти без труда покинули темницу. Это не было подземелье настоящего замка. Замок держали Литленды, а шиммерийцам отдали десяток простых городских домов. В подвале одного из них и держали пленников. Впрочем, будь они в замке, возможно, Колдун смог бы вывести их и оттуда. Двум стражникам у дверей он просто сказал: "Они со мной", — и воины даже не глянули на Чару с Неем.
Быстрым шагом вышли из квартала шиммерийцев, свернули в тенистую подворотню. Колдун остановился:
— Пару слов.
— Кто ты и почему помог нам? — спросила Чара.
— Нет, — он качнул головой. — Мои слова. На твои нет времени.
— Слушаем, — сказал Ней.
— Я вас спас. Вы мне должны.
— Лысого хвоста должны! — рыкнула Чара. — Мы тебя не просили.
— Чего ты хочешь? — спросил Ней.
— Поскачете к Морану, предупредите о засаде, которую строит принц. Моран возвысит вас и сделает своими спутниками. Потом приду я. Вы сведете меня с Мораном.
— И все?
— Скажете: это Колдун. Он многое может, мы видели. Скажете: он на нашей стороне.
— После этого — в расчете?
— Да.
— Идет.
Чара фыркнула:
— Только этому не бывать. Принц найдет трупы, поймет, что мы сбежали, поменяет план.
— Не найдет, — Колдун качнул головой. — И не поймет.
Он поправил шляпу, приподняв поля. Лишь теперь Ней увидел лицо спасителя. Сломанный нос, свернутый набок. Блестящий золотой зуб под ощеренной заячьей губой. И блеклые косые глаза. В жизни Неймир не видел настолько косых глаз. Невозможно понять, куда смотрит Колдун, и от этого почему-то жутко.
— Я позабочусь, — сказал Колдун. Помедлил, будто взвесил, не добавить ли что-то. Сверкнул зубом и издал смешок: — Хе-хе.
* * *
Час спустя они скакали в степи, оставив за спиной столицу Малой Земли. Если бы стражники нашли мертвецов, они подняли бы тревогу. Принц Гектор шепнул бы слово Литлендам, те заперли бы ворота, и город стал клеткой. Но ничего не случилось. Ворота стояли открытыми, а на всадниках по-прежнему была одежда южан, и стражники только махнули им:
— Счастливого пути, славные!
Первый час Неймир ждал погони. Потом вздохнул с облегчением: теперь уже никак не настигнут, даже если спохватятся. Сказал Чаре:
