Мой живот слегка сжался, когда я подумала о том, что сказал майор МакДональд, и о том, что знала я сама. Значит, это и было началом.
— Комитет Безопасности? — мистер Вемисс растерянно оглянулся и посмотрел на Бобби Хиггинса, который выглядел существенно менее удивленным.
— Провозгласили, значит? — тихо сказал Бобби. Пряди вьющихся каштановых волос выбились из-под ленты, и одну из них он заправил пальцем за ухо.
— Вы слышали о таких комитетах прежде, мистер Хиггинс? — спросил Джейми, подняв одну бровь.
— Встречался с одним из них, сэр. Довольно близко, — Бобби быстро коснулся пальцем чуть пониже своего слепого глаза. Он был по-прежнему бледен, но его самообладание постепенно возвращалось. — Это просто толпа. Словно те мулы, только тупее и более отвратительные, — он криво улыбнулся, разглаживая рукав рубашки на месте укуса.
Упоминание мулов вдруг напомнило мне кое о чем, и я встала, внезапно положив конец разговору.
— Лиззи! А где Лиззи?
Не дожидаясь ответа на этот риторический вопрос, я подошла к двери кабинета и выкрикнула ее имя, которое было встречено тишиной. Она ушла за бренди, в кувшине на кухне его было много, и она знала об этом — я видела, как она принесла его для миссис Баг не далее как прошлой ночью. Лиззи должна быть в доме. Конечно, она бы не ушла...
— Элизабет? Элизабет, где ты? — окликая, мистер Вемисс шел прямо позади меня, когда я двинулась по коридору к кухне.
Она ушла за бренди, в кувшине на кухне его было много, и она знала об этом — я видела, как она принесла его для миссис Баг не далее как прошлой ночью. Лиззи должна быть в доме. Конечно, она бы не ушла...
— Мисс Вемисс! — Бобби Хиггинс, обезумев, протиснулся через меня, и подхватил ее на руки.
— Элизабет! — мистер Вемисс также оттолкнул меня локтем, лицо его было почти таким же белым, как у дочери.
— Дайте мне взглянуть на нее, вы позволите? — сказала я, твердо проталкиваясь назад к Лиззи. — Положите ее на скамью, Бобби.
Он поднялся, держа ее на руках, затем, не выпуская девушку, сел на скамью, лишь слегка поморщившись при этом. Ну, если он хотел быть героем, у меня не было времени на споры с ним. Я опустилась на колени и схватила ее запястье в поисках пульса, убирая другой рукой светлые волосы с ее лица.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, в чем, вероятнее всего, было дело. Она была липкой на ощупь, и бледность ее лица отливала серостью. Я чувствовала дрожь надвигающегося озноба, который пробежал по ее плоти, она все еще была без сознания.
— Это вернулась лихорадка? — спросил Джейми. Он появился возле меня сбоку и держал мистера Вемисса за плечо, одновременно утешая и сдерживая.
— Да, — сказала я кратко. У Лиззи была малярия, которой она заразилась на побережье несколько лет назад, и у нее случались внезапные рецидивы, хотя уже больше года не было ни одного.
Мистер Вемисс глубоко и громко вздохнул, немного краски возвратилось на его лицо. Он был знаком с малярией и был уверен, что я могла с нею справиться. Я делала это несколько раз прежде и надеялась, что смогу и в этот раз.
Пульс Лиззи под моими пальцами был быстрым и слабым, но регулярным, и она начинала шевелиться. Однако, скорость и внезапность, с которой случился приступ, настораживали. Были ли у нее какие-нибудь предварительные симптомы? Я надеялась, что беспокойство, которое я ощущала, не отражалось на моем лице.
— Отнесите ее в постель, укройте, и положите горячий камень ей под ноги, — сказала я, поднимаясь и резко обращаясь по очереди к Бобби и мистеру Вемиссу. — Я начну готовить кое-какое лекарство.
Джейми последовал за мной в хирургическую, оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что остальные были вне пределов слышимости, прежде чем заговорить.
— Я думал, у тебя нет иезуитской коры? — спросил он низким голосом.
— Да, черт возьми!
Малярия — это хроническое заболевание, однако по большей части я была в состоянии держать его под контролем небольшими регулярными дозами коры хинного дерева. Но я исчерпала хинную кору в течение этой зимы, и никто еще не мог поехать вниз на побережье, чтобы пополнить запасы.
— И что теперь?
— Я думаю.
Я рванула дверь шкафа и посмотрела на аккуратные ряды стеклянных бутылочек внутри — многие из них пустые, или с не более чем несколькими разрозненными крошками листьев или корней внутри. Все запасы были исчерпаны после холодной, влажной зимы с гриппом, обморожениями, и несчастными случаями на охоте.
Жаропонижающие. У меня было много средств, которые помогут при нормальной лихорадке, малярия же была чем-то иным. По крайней мере, здесь много корня и коры кизила — я собрала их в огромном количестве осенью, предвидя потребность. Я сняла банку с полки и после секундного размышления добавила еще бутыль, содержащую своего рода горечавку, известную в этой местности как "горький пятилистник".
— Поставь на огонь котелок, хорошо? — нахмурившись, попросила я Джейми, пока толкла корни, кору и травы в своей ступке. Все, что я могла делать, это лечить поверхностные симптомы лихорадки и озноба. И шока, подумала я, лучше лечить и от этого тоже. — И еще принеси мне немного меда, пожалуйста! — крикнула я вслед, когда он уже дошел до двери. Он кивнул и поспешно пошел в сторону кухни, ступая быстрым шагом по надежной крепости дубовых половиц.
Я начала измельчать смесь, все еще обдумывая дополнительные возможности. Некоторая малая часть моего ума была почти рада чрезвычайной ситуации: я могла отложить на некоторое время необходимость слушать о Браунах и их долбаном комитете.
Мне было не по себе. Независимо от того, чего они хотели, это не предвещало ничего хорошего, в этом я была уверена. Они, разумеется, уехали не в дружественной атмосфере. Что касается того, что Джейми может почувствовать себя обязанным сделать в ответ...
Конский каштан. Он иногда используется для трехдневной малярии, как доктор Роулингс назвал ее. Осталось ли у меня что-нибудь в запасе? Быстро взглянув на банки и бутылки в аптечке, я остановилась, увидев одну, в которой на донышке оставалось приблизительно с дюйм высушенных черных шариков. "Остролист, желчная ягода", гласила этикетка. Не моя — это была одна из бутылок Роулингса. Я никогда не использовала ее ни в каких целях. Но что-то зашевелилось в моей памяти. Я слышала или читала что-то об остролисте, только что это было?
Почти бессознательно, я взяла банку и открыла ее, принюхиваясь. От ягод поднялся острый, вяжущий запах, слегка горький. И немного знакомый.
Все еще держа баночку, я подошла к столу, где лежал мой большой черный журнал, и торопливо перелистала к начальным страницам с заметками, оставленными человеком, который изначально владел и журналом, и аптечкой, Дэниелом Роулингсом. Где же это?
Я все еще листала страницы в поисках полузабытой заметки, когда возвратился Джейми, неся в руках кувшин горячей воды и миску с медом. Близнецы Бёрдсли следовали за ним по пятам.
Я взглянула на них, но ничего не сказала; они имели тенденцию появляться неожиданно, как пара игрушечных шутов из табакерки.
— Мисс Лиззи жутко больна? — спросил Джо, с тревогой выглядывая из-за спины Джейми, чтобы посмотреть, чем я занимаюсь.
— Да, — сказала я кратко, едва обратив на него внимание. — Можете не беспокоиться, я готовлю ей лекарство.
Вот, нашла. Краткая заметка, добавленная, очевидно, как запоздалая мысль насчет лечения пациента, симптомы которого казались определенно малярийными, и который, заметила я c неприятным уколом, умер.
"Торговец, у которого я покупал иезуитскую кору, рассказывал мне, что индейцы используют растение, называемое остролист, не уступающее по горечи коре хинного дерева, и считают его отличным средством при трехдневной и четырехдневной лихорадке. Я собрал несколько ягод на пробу и предполагаю попробовать настой так скоро, как только представится такая возможность".
Я выбрала одну из сушеных ягод и надкусила. Резкий вкус хинина сразу затопил мой рот, вместе с обильным потоком слюны так, что мои губы сморщились от слезоточивой горечи. И правда, желчная ягода!
Я высунулась в открытое окно, сплюнула в траву на грядке, и продолжала отплевываться под аккомпанемент хихиканья и фырканья братьев Бёрдсли, которых очень позабавило неожиданное представление.
— С тобой все в порядке, Сассенах? — веселье боролось с беспокойством на лице Джейми. Он налил немного воды из кувшина в глиняный стакан, затем, подумав, добавил ложку меда и протянул его мне.
— Прекрасно, — прохрипела я. — Не урони это! — Кезайя Бёрдсли взял баночку с остролистом и осторожно принюхался. Он кивнул в ответ на мое замечание, но не поставил банку обратно, а вместо этого, передал ее брату.
Я взяла в рот большую порцию горячей, сладкой воды и проглотила.
— Они содержат что-то, напоминающее хинин.
Джейми сразу изменился в лице, тревога отпустила его.
— Так они помогут девочке?
— Я надеюсь на это. У меня, правда, их совсем немного...
— Это означает, что вам нужно много этих ягод для мисс Лиззи, миссис Фрейзер? — темные глаза Джо остро взглянули на меня поверх маленькой баночки.
— Да, — сказала я с удивлением. — Не хочешь ли ты сказать, что вы знаете, где их взять?
— Да, мэм, — проговорил Кезайя, его голос как обычно был более громким. — Они есть у индейцев.
— Каких индейцев? — спросил Джейми, пристально взглянув на него.
— Чероки, — сказал Джо, неопределенно махнув плечом. — Там в горах.
Это описание, возможно, подходило полудюжине деревень, но, видимо, они имели в виду определенную деревню, поскольку оба повернулись, как один, очевидно, намереваясь пойти прямо туда и принести оттуда остролист.
— Подождите немного, ребята, — сказал Джейми, поймав Кезайю за воротник. — Я пойду вместе с вами. В конце концов, вам нужно будет чем-то торговать.
— О, у нас много шкур, сэр, — заверил его Джо. — Это был хороший сезон.
Джо был опытным охотником, и если у Кезайи все еще не было достаточно острого слуха, чтобы хорошо охотиться, зато брат научил его ставить ловушки. Йен рассказал мне, что лачуга Бёрдсли была забита почти доверху шкурами бобра, куницы, оленя, и горностая. Эти запахи всегда и повсюду сопровождали братьев — слабые миазмы высушенной крови, мускуса и мертвого меха.
— Да? Ну, это очень щедро с твоей стороны, Джо, правда. Тем не менее, я пойду, — Джейми взглянул на меня, тем самым давая понять, что он принял свое решение, однако все же ожидает моего одобрения. Я сглотнула, почувствовав горечь.
— Да, — сказала я и прочистила горло. — Но, если вы собираетесь, позвольте мне передать некоторые вещи, и сказать, что необходимо купить. Вы же не уедете до утра, верно?
Бёрдсли ёрзали от нетерпения, но Джейми стоял неподвижно, глядя на меня, и я почувствовала, как он коснулся меня, без слов и движения.
— Нет, — сказал он мягко, — мы переждем ночь, — затем он повернулся к Бёрдсли. — Джо, поднимись и попроси Бобби Хиггинса спуститься вниз. Мне нужно поговорить с ним.
— Он наверху с мисс Лиззи? — лицо Джо Бёрдсли приняло недовольное выражение, подозрительно сузив глаза, и лицо его брата в точности повторило его.
— Что он делает в ее комнате? Разве он не знает, что она обручена? — спросил Кезайя с праведным негодованием.
— Ее отец тоже с ней, — заверил их Джейми. — Ее репутация в безопасности, так ведь?
Джо коротко фыркнул, и братья переглянулись, затем ушли вместе — стройные, плечистые и преисполненные намерения вытеснить эту угрозу добродетели Лиззи.
— Так ты сделаешь это? — я присела с пестиком в руках. — Будешь индейским агентом?
— Я думаю, что должен. Если не я, то Ричард Браун, конечно, будет. Я думаю, что не могу рисковать этим, — он заколебался, затем приблизился и слегка коснулся пальцами моего локтя. — Я сразу пошлю обратно ребят с ягодами, в которых ты нуждаешься. Мне, возможно, придется остаться на день, или два. Для разговора, понимаешь? — он имел в виду, чтобы сказать чероки, что он теперь агент британской Короны, и принять меры к тому, чтобы пустить об этом слух, чтобы главы горных деревень спустились позже к совету на переговоры и за подарками.
Я кивнула, чувствуя, как небольшой комок страха набухает в моей груди. Это начиналось. Независимо от того, сколько человек знает о том, что что-то ужасное должно произойти в будущем, так или иначе, никто и никогда не предполагает, что это будет именно сегодня.
— Не... не задерживайся там слишком долго, ладно? — выпалила я, не желая обременять его своими страхами, но не в силах молчать.
— Не буду, — тихо сказал он, и его рука на мгновение замерла у меня на пояснице. — Не беспокойся, я не задержусь.
Звук шагов, спускающихся по лестнице, отозвался эхом в коридоре. Я предположила, что мистер Вемисс прогнал братьев вместе с Бобби. Бёрдсли не остановились, а молча ушли, бросив полный скрытой неприязни взгляд на Бобби, который, казалось, совсем не обратил на них внимания.
— Тот парень сказал, что вы хотели поговорить со мной, сэр? — его лицо перестало быть бледным, и я была рада увидеть, что он достаточно крепко стоит на ногах. Бобби беспокойно взглянул на столик, где по-прежнему лежала простыня, на которую я ставила его, затем на меня, но я лишь покачала головой. Я закончу дела с его шишками позже.
— Да, Бобби, — Джейми коротко указал на стул, словно хотел пригласить Бобби присесть, но я громко прочистила горло, и он остановился, потом наклонился над столом, не присаживаясь. — Те двое, что приезжали, их зовут Брауны. У них поселок неподалеку. Вы говорили, что слышали о Комитетах Безопасности, так? Значит, вы имеете некоторое понятие, о чем идет речь.
— Да, сэр. Те Брауны, сэр, они хотели меня? — он говорил достаточно спокойно, но я видела, как нервно двигается адамово яблоко в его узком горле.
Джейми вздохнул и провел рукой по волосам. Косые солнечные лучи упали через окно прямо на его голову, превращая рыжие блестящие волосы в пламя и вспыхивая то здесь, то там бликами серебра, которое уже начало показываться среди алых прядей.
— Да хотели. Они знали, что вы здесь — несомненно, услышали от кого-то, кого вы встретили по пути. Полагаю, вы говорили людям, куда направлялись?
Бобби молча кивнул.
— Что же им от него надо? — спросила я, складывая корень, кору и ягоды в миску и заливая горячей водой, чтобы они заварились.
— Они толком не объяснили, — сказал Джейми сухо. — Но только потому, что я не дал им шанса. Я просто сказал им, что они заберут моего гостя только через мой труп — или их...
— Я благодарен вам за это, сэр, — Бобби глубоко вздохнул. — Они знали, я полагаю? О Бостоне? Об этом я точно никому не рассказывал.
Джейми нахмурился еще сильнее.
— Да, они знали. Но сделали вид, будто думают, что я не знаю о том, что скрываю убийцу и угрозу для общественного благосостояния.
— Ну, первое достаточно верно, — сказал Бобби, осторожно прикасаясь к своему клейму, словно оно все еще жгло. Он выдавил слабую улыбку. — Но я не знаю, как смогу быть угрозой кому-либо в эти дни.
