— Ты же сам мне говорил, что нужно найти себе занятие, — напомнил он. — И мама говорила... И Мирабелла.
— Вообще-то мы имели в виду, что тебе стоило бы найти работу.
— О нет, спасибо, — поморщился Сирил. — Я пробовал, мне не понравилось... Кстати, чем так воняет?
Вместо ответа я вручил ему промасленный газетный кулек, из которого ошеломительно пахло жареной рыбой.
— Это... что? — с подозрением спросил кузен и спрятал руки за спину.
— Это вкусно, — заверил я.
Дело в том, что, вспомнив рабочую столовую, я зарулил к старым знакомцам и разузнал, где можно перекусить на ходу так, чтобы не отравиться. И не устоял перед жареной рыбой с картошкой! Свою порцию (ладно, две) я съел еще горячими, на месте, но и на долю Сирила кое-что захватил. Он сперва морщил нос, но быстро вошел во вкус...
— Хорошо, но мало, — облизнулся он и посмотрел на пакеты. — А там что? Может, пирог вроде вчерашнего? Он был очень даже ничего...
— Сегодняшние я брать не рискнул, — хмыкнул я. — И вообще, вон кладовая, в ней что-то есть, ты сам сказал.
— Но что с этим делать?! — воскликнул Сирил, и я тяжело вздохнул, потом встал, снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и закатал рукава.
— Неси всё сюда, — велел я. — А потом налей кастрюлю воды и поставь на огонь! А еще разбери покупки и сковородку помой...
— А что ты собрался готовить? — с интересом спросил Сирил.
— Походный обед, — ответил я, разглядывая ингредиенты. — Не бойся, не отравлю.
— Ты это уже говорил, — Сирил с подозрением посмотрел на мясо. — Слушай, но это же... Это же собачье мясо!
— Это конина, — заверил я.
— Да нет же, я хочу сказать, его только собакам покупают!
— Ничего, ты не хуже собаки. Кое-где конину за деликатес считают, так что не привередничай и дай мне еще во-он те овечьи ноги! И бекон, его все равно кто-то погрыз.
Скоро в кастрюле уже варилась похлебка с овощами и мясом. Выглядела она не слишком аппетитно, но пахла весьма и весьма недурно. После пары суток пути, бывало, и не такое съедали, а уж горячую (пусть и немного пригоревшую), с маслом и вареными яйцами — смели бы моментально. Как, впрочем, и мы с кузеном.
— Не подозревал в тебе таких талантов, — сказал он, сыто икнув. Потом подумал и добавил обиженно: — Потому ты и не женишься? Сам по хозяйству можешь того-сего, если приспичит?
— Именно, о мой бестолковый кузен, — благодушно ответил я. — Уж с голоду возле кладовой точно не умру.
Сирил тяжело вздохнул и без напоминания принялся мыть тарелки...
— Имей в виду, — сказал он, — там больше ничего нет. Капусту я не считаю, я не коза, чтоб ее жевать.
— Отлично, — вздохнул я. — Вот и повод наведаться к тетушке. Сдам тебя ей с рук на руки, а заодно и поужинаю...
*
Прекрасным теплым вечером мы приближались к дому тетушки Мейбл.
Я рулил, наслаждаясь подзабытым ощущением (в Мексике автомобиль поди сыщи!), а кузен напевал какую-то развеселую песенку.
— Сирил, — не выдержал я, сворачивая на подъездную аллею, — прекрати, пожалуйста. Ты ужасно фальшивишь!
— Сейчас это модно, — обиделся он, но умолк.
Чета Стивенсонов вкушала ужин: на столе сверкала серебром пузатая крышка, под которой, судя по аромату, скрывалось сочное жаркое, аппетитной горкой высился печеный картофель, поблескивало масло в масленке...
— Добрый вечер! — радостно сказал я.
— Ах, Виктор, — тетушка Мейбл скупо улыбнулась и подставила для поцелуя напудренную щеку. Сирила она словно бы не заметила. — Добрый вечер.
Полковник коротко кивнул и поспешил скрыться за газетой.
Блудный сын непринужденно плюхнулся на ближайший стул и принялся за обе щеки уписывать ужин.
— Тетушка, с чего вдруг такая немилость? — удивился я. — Признаюсь, я очень соскучился...
— Я тоже, — кивнула она, как-то напряженно меня разглядывая. — Должна признать, путешествие пошло тебе на пользу: загорел, постройнел...
— Звучит как-то неодобрительно.
— Ну что ты, — неубедительно запротестовала тетушка, постукивая пальцами по столу, и поджала губы. — Я очень... — она запнулась и поправилась: — чрезвычайно рада, что ты наконец взялся за ум! Однако ты мог бы положиться на мой жизненный опыт и знание людей...
Я опять не понял, о чем идет речь. Вряд ли о моих мексиканских приключениях, откуда бы тетушке о них узнать? Тогда в чем дело? Неужели они с миссис Таусенд успели из-за беженцев? Или она о родах кухарки? Но я-то тут причем?..
Сирил, негодяй, ел так, что аж за ушами трещало (и тем наверняка надеялся смягчить материнское сердце). Хотя эти уши — чуточку оттопыренные, крупные — наверняка не упустили ни слова из сказанного.
— Тетушка, — наконец сказал я, устав от неопределенности, — о чем вы говорите?
— Вот об этом! — и она величаво кивнула на лежащий на столе свежий номер "Джеральдтаун Геральд".
Я присмотрелся... о, ну конечно, колонка брачных объявлений. Пинкерсон времени даром не терял...
— Виктор, — продолжила тетушка укоризненно, — почему ты не пришел ко мне? Я бы охотно познакомила тебя с одной из дочерей моих подруг...
Сирил поперхнулся, вспомнив выводки этих самых дочерей, от которых мы с ним время от времени удирали через окно второго этажа.
— Тетушка, это в интересах следствия, — сурово сказал я и сдвинул брови.
— Гхм... как это понимать? — поинтересовалась она.
— Я обо всем расскажу после ужина, — твердо сказал я, и тетушка сжалилась...
К сожалению, ужин не мог длиться вечно, пришлось изложить, в какую аферу втравил меня Пинкерсон.
— Как любопытно, — только и сказала тетушка Мейбл, когда я умолк, и постучала холеным пальцем по газете. — Выходит, это неправда? И ты вовсе не вознамерился связать себя, наконец, узами брака?
— Не таким способом, — заверил я. — Кстати, а почему вы решили, что объявления дал я?
— Вик, — вздохнула она, — неужели ты думаешь, что в Блумтауне можно сохранить в тайне такие вещи? Твой посыльный, конечно, ушлый малый, но...
Она сделала многозначительную паузу.
"Убью!" — подумал я. Не посыльного, разумеется, он-то ни при чем! Не сомневаюсь даже, что соответствующий приказ отдал ему лично инспектор, парень сболтнул что-нибудь на почте, а оттуда уж, из этого рассадника сплетен, информация просочилась к тетушке. С другой стороны, так наживка, должно быть, выглядит куда привлекательнее.
Чтобы не развивать тему, я поспешил откланяться, но сперва вручил родственникам сувениры из жаркой Мексики. Тетушке я привез роскошную кружевную мантилью, а полковнику — теплое пончо экзотической расцветки и сомбреро с полями выдающейся ширины (оно было не меньше тележного колеса, это уж точно).
— Какая интересная штука, — заметил он довольно, примерив все это. — Удобно.
И, прищурив глаза, полковник дернул себя за ус. А я вообразил его сидящим в кресле у камина: в пончо тепло и уютно, а под широкими полями сомбреро можно и подремать, пока тетушка рассуждает вслух, скажем, о воспитании драгоценного сыночка. Главное, не захрапеть.
Когда я уже откланялся и сел в машину, меня окликнул запыхавшийся кузен:
— Вик! Возьми меня с собой, а?
— Ты только что вернулся.
— И что? Мама хочет привлечь меня к благотворительности, а я для этого не гожусь, согласись!
— Пожалуй, — кивнул я и завел мотор.
— Ну давай, я пару слуг у Мирабеллы одолжу? — умоляюще произнес он. — Не самим же готовить и убирать!
Я подумал и кивнул: брать кого-то с улицы чревато, а стоять у плиты... Разок еще можно, но стряпать постоянно я не собирался. Питаться всухомятку — тем более.
— Так и быть, садись.
Кузен просиял и запрыгнул в автомобиль.
— Сперва к Мирабелле, — сказал он, — а потом подбросишь меня до центра, хорошо?
— Я тебе не таксист, — сказал я для порядка. — Кстати, а что ты сказал тетушке? Куда тебя понесло?
— Так я же нашел хобби, — напомнил Сирил. — Нужно купить бинокль, сачок... да мало ли! Кстати, одолжишь денег?
8.
Сирил развил бурную деятельность. Он и впрямь уговорил миссис Вашингтон одолжить мне горничную, кухарку и лакея, а затем добрый час провел в небольшом магазинчике, флиртуя с молоденькой продавщицей — выбирал аксессуары для своего новоявленного хобби. На мои деньги, разумеется.
Я же сидел на открытой веранде кафе напротив и думал о том, что не стоит более ждать у моря погоды: Ларример исчез уже несколько дней назад, да еще при столь странных обстоятельствах, а я даже не удосужился обыскать его комнату!
Расплатившись за чай, я хотел было пойти за Сирилом, но он успел первым. Должно быть, почуял, что я могу оттащить его от девушки за шкирку.
— Всё купил, — гордо сказал он, кинув увесистый сверток на заднее сиденье. — Вот увидишь, я стану настоящим натуралистом!
Прозвучало это угрожающе...
Надо отдать должное миссис Вашингтон: прислугу она вымуштровала отлично. К вечеру мой дом приобрел вполне жилой вид, завтрак был выше всяческих похвал, а теперь с кухни доносились ароматы, предвещающие вкусный обед.
Сытый и довольный Сирил вспомнил, наконец, о своих покупках и вывалил их на стол, после чего схватил бинокль и заявил:
— Мне пора, дела... Вернусь к обеду!
Я рта не успел открыть, как его и след простыл. Похоже, надо было привезти в подарок его невесте лассо или бола: в семейной жизни с Сирилом они ей точно пригодятся!
— Сэр, ещё распоряжения? — почтительно осведомился лакей, тощий, как жердь. Держался он так, словно эту самую жердь проглотил.
Я отослал его и подумал, что со стороны моего кузена весьма опрометчиво так вести себя на глазах у прислуги миссис Вашингтон. Глаз даю, ей сегодня же обо всем донесут...
К обеду Сирил не явился, видимо, довольствовался малым, как птички небесные, зато меня почтил визитом другой гость.
— Сэр, к вам инспектор Пинкерсон! — важно сообщил лакей и уточнил с некоторым сомнением: — Впустить?
— Разумеется, — ответил я, впрочем, без особого энтузиазма.
— Не надо меня провожать! Спасибо, сам найду! — донесся из холла голос Пинкерсона. — Ну же, я знаю, где кабинет!
— Сэр, — вежливо, но настойчиво возразил лакей, — мистер Кин изволит обедать. Прошу за мной.
— О, — кажется, инспектор несколько растерялся. — Ладно, веди, Вергилий!
— Мое имя Рамзи, сэр, — невозмутимо отозвался лакей, и Пинкерсон захихикал.
Умеет же инспектор удивить: я и не предполагал, что он отягощен классическим образованием.
— Добрый день, мистер Кин! Я не хотел навязываться, — добавил Пинкерсон, когда я сделал Рамзи знак подать столовые приборы. — Очень неловко вышло, да...
Он уселся за стол и зачем-то поставил на колени саквояж.
— Что у вас там? — поинтересовался я. — Вещественные доказательства? Похищенная корона Капетингов или алмаз раджи?
— А? Что? Нет, пока не доказательства... но я надеюсь, что они ими станут. Это всё ваше!
И, вскочив, он вывалил на ближайшее кресло целый ворох разномастных писем. Каких тут только не было! Конверты надушенные и покрытые подозрительными пятнами, разрисованные нежнейшими хризантемами и из дешевой желтой бумаги, толстенные и почти невесомые, надписанные изящным тонким почерком с завитушками и корявыми каракулями...
— Что это?
— Так письма от девиц, которые хотят познакомиться, — пояснил Пинкерсон. — Кажется, вы пользуетесь успехом, мистер Кин!
— Однако... — пробормотал я. — Погодите, инспектор, у вас ведь была подозреваемая, если не ошибаюсь?
— Совершенно верно.
— И вы просили всех претенденток выслать фотокарточки?
— Вы же видели объявление, я написал, что карточка желательна, — инспектор сел на место и кровожадно вонзил нож с вилкой в аппетитный кусок мяса. — Понимаете, мистер Кин, у нас нет ее точных примет!
— Как так? С ваших слов я понял, что пострадавших было немало.
— Так-то оно так, да они ничего толком не помнят! Ну, потерпевшие.
— Тогда с чего вы решили, что действовала одна и та же дама? Эта ваша Черная Вдова?
— Сыщицкое чутье! — гордо ответил инспектор и отложил приборы. Тарелка сияла первозданной чистотой. В полиции, совсем не кормят, что ли?
— Инспектор, давайте по порядку, — попросил я. — А то у вас чутье, а я уже ничего не понимаю!
— По порядку так по порядку, — покладисто сказал Пинкерсон. — Значит, в полицию заявили пятеро, и есть еще те двое, убитые. Почерк один, понимаете?
— В смысле, письма написаны одним почерком? — не удержался я.
— Да нет же! — воскликнул он, придя в страшное негодование от моей недогадливости (выглядело это ужасно забавно). — Я имею в виду модус операнди!
Я чуть бренди не разлил. Впрочем, Пинкерсон не уставал поражать меня своими неожиданными познаниями.
— Она называлась разными именами, почерк в письмах тоже разный, — говорил он, снова вскочив и в возбуждении расхаживая взад-вперед. — И описывали ее по-разному! Ладно бы волосы — парик купить несложно, но лицо?.. Может, грим? Или я все-таки ошибаюсь, и это не одна и та же женщина? А, мистер Кин? Что скажете?
— Не знаю, — честно ответил я. Вообще-то, чутье у Пинкерсона было отменное, но версия выглядела шаткой. — Послушайте, я собирался осмотреть вещи своего дворецкого. Давайте-ка сделаем это вместе, вдруг вы что-нибудь заметите?
— С удовольствием! — обрадовался инспектор.
В комнате Ларримера было до странного пусто. В шкафу не оказалось дорожного костюма и выходного, а вот те два, в которых Ларример исполнял свои обязанности, остались на месте. Не хватало также выходных штиблет и верхней одежды (да, он тот еще щеголь, вдобавок старается соответствовать статусу). С одной стороны, это обнадеживало — он явно собирался вернуться. С другой — подтверждало версию о том, что мой дворецкий мог пасть жертвой какой-то обольстительницы.
Не нашлось также бритвенных принадлежностей, вернее, всего старомодного несессера, который я помнил с детства, и, что самое странное, исчез аквариум с неизменной золотой рыбкой!
— Ну не на свидание же он с ней отправился, он же не вы, — сказал Пинкерсон, когда я изложил ему свои наблюдения.
— То есть? — не понял я.
— Вы, по-моему, вполне могли бы пойти на встречу с дамой с кактусом наперевес, ну, вместо цветка в петлице, — пояснил инспектор и принялся потрошить ящики секретера. — Но, скорее, ваш Ларример оказался доверчивой рыбкой, заглотил наживку, а кто-то ловко подсек бедолагу... Так, счета, счета, это какая-то старая корреспонденция... Глядите-ка, газета!
— И объявления обведены... — похоронным тоном произнес я, присмотревшись.
— Так-так... — Пинкерсон расправил газетный лист и прочитал: — "Милая прелестница томится в одиночестве в ожидании своей судьбы. Необходим опытный привлекательный кавалер в летах, чтобы получить отличное здоровое потомство ко взаимной выгоде". Хм... А вот еще: "Ищется пара для пышной опытной красавицы, уже не раз состоявшей в браке и имевшей детей. Желателен молодой активный мужчина". Вот дамочки пошли, а!
— Да-а... — протянул я, разглядывая подобные объявления. — Это же надо такие эпитеты подобрать! "Золотая вертихвостка"! Должно быть, какая-нибудь кокотка.
