Разбивая сердца (Современный Лр)

— Денис...

— Всё на этом! — резко перебил тот. — До встречи.

— До встречи, — мог лишь смиренно пробормотать Артем в ответ, прежде чем услышать короткие гудки.

Денис раздраженно бросил трубку на рычаг, отчаянно злясь на Артема. А еще больше злясь на себя. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Вспомнить что-то хорошее... Но что?

"Как можно было подумать? рычали в нем яростные мысли. Предположить? Предложить?".

Злость всколыхнулась в нем с новой силой. От осознания, от понимая... От безнадежного, окутавшегося его с головы до ног чувства разочарования. Черт возьми, Артем говорил правду! Ему самому нужно встать за объектив фотокамеры. Чтобы всё получилось, ему нужно всё сделать самому. Как всегда.

Но трехлетний перерыв... Это слишком много. Слишком много для любого, чтобы вернуться достойно...

Внезапно зазвонивший телефон отвлек его от мрачных мыслей, привлекая к себе внимание.

Денис посмотрел на номер. Эля. Включил громкую связь.

— Да?

— Денис, — проговорила секретарша взволнованным голосом. — Тебя тут опять просят к телефону...

Что-то дрогнуло в груди, болезненно сжимаясь в плотный комочек. Сердце забилось сильнее. Опять?..

— Кто?

— Некий... Владимир Чернышев, — помедлив, проговорила девушка: — Слушай, Денис, он уже не в первый раз звонит. Может, ты всё же поговоришь с ним?

Темно-синие глаза яростно сузились, ноздри задрожали, раздуваясь от ярости. Никогда!

— Нет, — выдавил он сквозь зубы.

— Хорошо, — сдержанно выдавила Эля. Она умела быть более чем понятливой. — И что ему передать?

Молчание. Едкое скользкое молчание. Пробегает по нервным окончаниям и застревает в крови. Оседает на сердце вязким осадком, замедляя биение. И дрожит, дрожит, дрожит...

— Денис?..

Губы сжимаются в плотную линию, глаза гневно блестят. Он не верит этому звонку ни на грош. Ничего это не значит, ровным счетом ничего. Как и раньше ничего не значило для звонившего. А значит, Денис возьмет с него пример и сделает вид, что ему всё равно. И что этот звонок спустя годы ничего для него не значит. Может, и уверит себя в том, что так и есть на самом деле?..

— Денис? — осторожно повторила Эля. — Что ему передать?..

— Передай, что я умер для него. Раз и навсегда, — заявил Денис со свойственной ему решительностью и яростно бросил трубку, не дождавшись ответа Эли. Глаза налились кровью, а руки сжались в кулаки.

Как осмелился, как решился?! звучало в его голове. После всего, что было...

Денис с силой ударил по столу кулаком.

Не разговаривать с ним. Не встречаться. Не видеть. Вообще ничего!

Единственное, что Денису оставалось, это его ненавидеть. И он ненавидел.

8 глава

— Сашуль, к тебе тут пришли!

В дверном проеме небольшого фотокабинета возник высокий молодой человек с копной светлых волос с бронзовым отливом, почти касавшихся плеч веселыми кудряшками, посмотрел на девушку, застывшую над рабочим столом, и осторожно спросил:

— Ты не занята?

Саша оторвалась от фотографий со свадьбы Бердмана и Николаевой, которые внимательно изучала уже второй час подряд, и взглянула на своего напарника Ивана поверх стекол очков в тонкой оправе.

Обреченно вздохнув, девушка скривилась.

— Кто пришел? — проговорила она, вопросительно приподнимая брови.

— Да... вроде бы, у него запись, — неуверенно начал Иван. — Фотография на загранпаспорт.

Вроде бы, у него запись?.. Фотография на загранпаспорт?.. Детский лепет какой-то.

Саша, поморщившись, наклонилась над столом, вновь устремив взгляд на фотографии со свадьбы, будто говоря тем самым, что у нее сейчас нет времени на то, чтобы занимать подобными глупостями.

— У него не может быть записи, Вань, — заявила она, не глядя на молодого человека, который переминался у двери с ноги на ногу. — Без пятнадцати минут шесть, мы уже почти закрываемся, — поднеся фотографии к свету, чтобы выявить возможные дефекты, девушка нахмурилась. — Ты разве в журнале не смотрел? — она бросила на Ивана мимолетный взгляд, под которым тому захотелось провалиться сквозь землю.

Застыв в дверях, парень выглядел настолько смущенным и даже запуганным, что это заставило девушку внутренне сжаться, почувствовав себя террористкой. А ведь она и грубого слова ему не сказала! Вот ведь!..

Саша положила фотографии на стол и внимательно посмотрела на своего напарника, стараясь придать лицу максимально дружелюбное выражение.

Иван Терентьев работал с Сашей в фотоателье "Этюд" уже третий месяц, но так и не смог, пересилив себя, держаться с ней на равных, сколько бы она его об этом не просила. По его мнению, это называлось противным словом "субординация", а Саша это называла попросту "дурью в голове". И сейчас, глядя на Ивана, лишний раз убеждалась в том, что с этой его... субординацией нужно срочно что-то делать, иначе она просто сойдет с ума. Эта ходячая катастрофа, как она мысленно окрестила Терентьева, свалилась на ее голову, словно специально для того, чтобы испытать на прочность ее железные нервы, которые в последнее время стали сдавать позиции, превращая всегда терпеливую девушку в неврастеника. И Ваня совершенно отказывался помогать ей.

Он был старше нее на три года, но отчего-то рядом с ним девушка ощущала себя старухой. Наверное, потому, что Иван, опять же, как только приступил к работе в ателье, сразу расставил приоритеты, взвесив всё, и однозначно высказался относительно того, кто здесь начальник, а кто подчиненный. Начальником выступала для него Саша, сам же он стал лишь подчиненным. Такое положение вещей Саше не нравилось, она привыкла работать с людьми на равных, но с Иваном, фотографом-профессионалом, поступившим под ее руководство, договориться не удалось. Так и сложилось, что она стала его наставником и консультантом, в то время как он довольствовался должностью лишь ее помощника. И хотя Саша постоянно делала акцент на том, что они напарники и работают вместе и сообща, до Ивана этот неоспоримый факт донести так и не смогла. Тот упрямо стоял на своем. Как только перестал величать ее Александрой Кирилловной, удивительно. Ведь в начале работы, три месяца назад, на протяжении почти четырех недель, то есть почти целый месяц, только так к ней и обращался, по имени отчеству. Отчего Саша ощущала себя еще дряхлее.

И сейчас, глядя на напарника, застывшего в двери с выражением сожаления на лице, Саша чертыхнулась про себя и поджала губы. Вот что с ним можно сделать? Когда стоит и смотрит на нее невинными глазами пятилетнего ребенка?! Даже и поругаться на него нельзя, создавалось ощущение, что он вот-вот заплачет!

Саша оперлась ладонями о стол, навалившись на него всем телом, нахмурилась и тяжело выдохнула.

— Как его фамилия? — выдавила она с неохотой, не желая отвлекаться на такие мелочи, но понимая, что у нее просто нет другого выхода.

Иван перемялся с ноги на ногу, неуверенно пожал плечами.

— Я не узнал, — пробормотал он, не зная, куда спрятать стыдливые васильково-синие глаза.

Захотелось чертыхнуться, грубо и грязно, но Саша заставила себя держать себя в руках. Он не узнал!..

— Так сходи и узнай, Вань, — сказала она, ободряюще улыбнувшись. — Посмотри в журнале все записи.

Напарник тут же улыбнулся, словно маленький ребенок, которому пообещали конфетку.

— Хорошо, я всё сделаю! — скороговоркой выдал он, стремительно покидая кабинет.

— И скажи, что если нет записи, пусть приходят завтра, — крикнула Саша в спину удаляющемуся молодому человеку и увидела, что тот просто кивнул, даже не обернувшись.

И Саша вновь почувствовала себя надсмотрщиком в лагере. Неприятное чувство, очень неприятное...

Девушка тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Срываться на Иване она не хотела, да и не имела за собой такой привычки. Просто сегодня был тот самый день, когда даже самые терпеливые люди могли потерять терпение. В ее жизни такое случалось крайне редко, а потому было для нее неожиданностью. И выводило из себя даже не то, что у нее появилось так много проблем и забот, а тот факт, что она превращалась вместо себя в какого-то чужого человека, который мог сорваться на ком угодно.

Всё шло кувырком с самого утра. Встала она, как обычно, в половине седьмого, даже несмотря на то, что пришлось лечь всего несколько часов назад до этого, на автомате приготовила завтрак и даже успела подготовиться к встрече с новыми клиентами, назначенной на два часа. Но всё равно умудрилась опоздать, отводя детей в детский сад. Из-за того, что ее старенькая "Нива", которую Максим, муж сестры, давным-давно предлагал заменить на нечто более "современное", решительно не желала заводиться.

В тот миг, когда дорогая сердцу машина так "подставила ее", Саша окончательно прокляла всё на свете. А особенно свое глупое чувство собственного достоинства и никому не нужное в тот момент стремление быть самостоятельной, которое всегда просыпалось тогда, когда Максим заикался на тему приобретения нового автомобиля из его рук по "сниженной цене". То есть — совершенно не вовремя!

Вот зря она отказывалась, зря. Нужно было брать, что предлагали, и не задираться. А так... От детского сада до работы пришлось добираться на метро, так как "Нива" встала столбом, не желая двинуться с места, а тратить на нее драгоценное время, не стоило и пытаться.

В ателье ее тоже не ждало ничего хорошего. С диким опозданием придя на работу, Саша обнаружила, что фотографии, которые ей передал Ваня вчера вечером, оказались не теми, которые требовал сделать бизнесмен Королев со своего дня рождения. Пришлось мчаться к предпринимателю в офис и в экстренном порядке записывать, что именно он хотел получить. "Убила" она на это более часа.

В метро, ибо иного средства передвижения в пользовании обнаружено не было, Саша провела большую часть этого сумасшедшего дня, потому что после Королева, плевав на обед, девушка кинулась в другую часть города, где в два часа встретилась с новым заказчиком, обсудила основные вопросы намечаемого мероприятия, юбилея главы семейства, и только после этого с чистой совестью отправилась на работу.

Саша успела расслабиться, приступив к приему посетителей, когда в половине четвертого беда пришла, откуда не ждали. Внезапно позвонивший Бердман-старший не попросил, а потребовал, чтобы фотографии со свадьбы его сына были готовы к шести. За ними заедут и заберут, заявил он, и это не обсуждалось, ибо "клиент всегда прав".

В результате Саше пришлось "взвалить" все запланированные на сегодняшний день съемки на беднягу Ивана, а самой корпеть над фотографиями Бердмана, только что не под микроскопом рассматривая каждую деталь, чтобы потом не пришлось ничего переделывать. Будучи убежденной, что Бердман не постесняется скрыть свое недовольство, а скажет, как отрежет, Саша делала всё чистенько и аккуратно.

Настроение, с утра маячившее на нулевой отметке, к концу дня опустилось еще ниже. И улучшения в этом графике неприятностей особо не предвиделось. Учитывая, что помогать ей никто не собирался...

Саша бросила быстрый взгляд на дверь, за которой скрылся напарник — еще одна ходячая неприятность. А теперь и посетитель, запись которого в журнале Ваня не удосужился проверить. Поистине, не приходит беда одна, никогда!

Девушка выпрямилась, оторвавшись от фотографий, глубоко вздохнула, втягивая в себя спертый воздух небольшого помещения, который гордо именовала рабочим кабинетом, сняла очки и, отложив те в сторону, закрыла глаза, сильно зажмурившись.

Как она устала! Может, стоило принять предложение Светы и поехать вместе с ними в Нидерланды?.. Красивая страна, которую можно было смело внести в список мест для посещения, да и недельный отгул ей не помешал бы, это совершенно точно. Он бы благотворно сказался на ее здоровье, которое и так уже было посажено ежедневной выматывающей работой, пусть Саша и любила свое дело, как никто другой.

Уехать. Уехать, пусть даже на неделю. Забыть обо всем, плюнуть на дела и отдохнуть. Она заслужила отдых, в конце концов! Она, которая работала, как проклятая весь этот год? Жанна Игоревна, ее хозяйка и владелица ателье, всю сложную работу отдавала исключительно Саше, сказываясь на то, что клиенты не просят, но порой даже требуют, чтобы именно Александра Рогозина с ними работала. Девушка, конечно, высоко ценила столь лестные отзывы о своей персоне, свидетельствовавшие о доверии, но и отдохнуть ей тоже не помешало бы. Уехать, уехать... Да хоть и в Питер вот, подруга Иванна давно уже звала ее к себе!..

Но разве могла она уехать? На носу висел юбилей Ивановского и свадьба Бердмана, новые заказчики, которые звонили и назначали место и время встречи. Разве она могла упустить такой шанс? Опять же, ответственность, которую возложила на нее Жанна Игоревна. И это не считая того, что не с кем было оставить детей здесь, в Москве, потому что брать их с собой не представлялось возможным. Взваливать всё на соседей или на благороднейшую "тетю Аню" не было желания, да и стыдно уже было, по правде говоря. А потому, не было ни единого шанса на то, чтобы просто так сорваться с места и улететь не то чтобы из страны, а даже из города.

Саша опустилась на стул и откинулась на спинку, чувствуя, как постепенно расслабляется все тело.

Она любила свою работу, искренне любила. И была одним из тех немногих профессионалов своего дела, которые не просто фотографировали, а делали это не только с умом, но и с чувством. Видели сердцем и рисовали картинки, которые всплывали в сознании почти против воли. Так и рождались шедевры.

Не успела Саша и помечтать о том, как хорошо было бы устроить себе хоть трехдневный отдых и спрятаться подальше от всего мира где-нибудь в Антарктиде, пока заказов и клиентов, готовых их сделать, было не так много, как дверь ее кабинета приоткрылась. Напоминая, что в рабочее время нечего мечтать!

— Сашуль, — в дверном проеме возник Иван, — я узнал, его фамилия Погорелов, — заявил с порога, и Саша не сразу сообразила, о ком идет речь. — Я посмотрел в журнале, записи у него нет, — Иван продемонстрировал журнал в доказательство своих слов, а потом добавил осторожно: — Но он сказал, что ему нужно с тобой поговорить. По срочному делу.

Саша скривилась и чертыхнулась про себя. По срочному делу. Если так пойдет дальше, она скоро начнет ненавидеть это словосочетание. Куда ни посмотри, везде — важное дело! Неужели свет клином сошелся на ней и фотоателье, в котором она работала?!

Устало глядя на своего напарника, она хотела просить Ваню, чтобы тот назначил посетителю встречу на другой день, но тут мысль пронзила ее, словно стрелой... А, может, он от Бердмана?!

Еще один быстрый взгляд на часы. Без десяти минут шесть. Сердце участило биение.

— Черт, он же, наверное, он Бердмана, — девушка подскочила со стула и, схватив папку с фотографиями, стремительно кинулась к двери. — Ты не спросил? — обратилась она к Ивану, но тот отрицательно покачал головой, зачарованно следя за Сашей. — Черт, — выругалась она и протиснулась между Иваном и дверью.

Не хватало только выставить себя не в лучшем свете перед этим человеком. Именно перед этим!..