Новатерра. Часть 4. Хранитель

— Я сделал всё что мог. Даже больше, — понурил голову пристав.

— Да ладно, Юрочка, спасибо тебе ещё раз, я твой должник! Сгоревѓшая ферма... надо полагать Лешего. Знать бы ещё, там они или...

— Да там! — протявкал ангелочек. — Поторопись, сынок, а то... успеешь!

— Спасибо, сучий Дух!

— 'Спасибо' — много...

— А чего ты хочешь? Предупреждаю сразу — пива нет!

— Ой-ой-ой!

— Во! Захаживай на нашу псарню, там полно ушастых сучек!

— Молодец, сынок, начинаешь соображать... Действуй, время уходит!..

— Они там, Юрка!

Алёна, кажется, думала только о своём, пристав и ухом не поѓвёл, зато Алина пристально и понимающе взглянула на супруга...

— Дежурный! — крикнул гетман. — Антон Генрихович, есть новосѓти из войска?

— Нет, Саныч, они за пределами связи.

— Совсем хреново... Созванивайся с Костиком и Рогачёвым, пусть осѓтавляют в Городе Солнца врачей и минимум охраны, а сами летят сюда. Какие подразделения остались в станице?

— Курсантская команда, артиллеристы и сапёры.

— Немедленно всех сюда в готовности к боевой операции. Сводный отряд поведёт...

— Дай я, Саня! — подскочил Коробицын.

— Ладно уж, поведёт генеральный пристав, — вздохнул гетман. — Вспомни, Юрочка, пехоту-маму! Давай, удачи тебе!

— Слушай, а мы их не спугнём своей активностью?

— Возможен и такой вариант. Но гораздо хуже будет, если группа капитана Везелиньша, которой уже нечего терять, проникнет за нужным ей объектом на нашу территорию сама... Посему следующее: властью гетмана Новороссии (присутствующие, не исключая и Алёнку, напряглись) объявляю моѓбилизацию военнообязанных первой и второй категории. Цель — предупреждение актов индивидуального террора, диверсий, захвата заложниѓков в случае проникновения на суверенную территорию Новороссии диверѓсионной группы врага...

...Лишь четверть часа спустя гетман наконец добрался в свой апарѓтамент. И сдался в руки Шаца.

— Э-э, батенька, да у вас как минимум два ребра сломаны! Бегаете, дерётесь... Как мальчишка, ей-богу!

— Я десантник, Самуил Рувимович, — улыбнулся пациент.

— Бывший, батенька мой, бывший!

— Бывших десантников, как и бывших негров, не бывает, — вступиѓлась за честь мужа Алина.

Лишь вынужденно травматолог, доктор Шац ограничился фиксируюѓщей грудь повязкой. Хотел ввести обезболивающее, но гетман воспротивился. Признался — выпил водки. Хотя, если совсем уж честно, должен был сказать — боюсь уколов...

Нинка-Язва 'зарубцевалась' на диване в кабинете, и он прошёл в комнату отдыха.

— Альки мои хорошие, вы уж простите, я полежу немного. Домой пока не ходите, а то мало ли что...

— Мы будем вашими сиделками, герр оберст, — усмехнулась супруга. — Или лежалками.

— Согласен так болеть!.. Серьёзно, девушки, не уходите никуда и за Нинѓкой поглядывайте. Как очухается, сразу будите меня. Мать, поставь Алёнке мультик 'Чип и Дейл спешат на помощь'.

— Не надо, батюшка, спасибо, — улыбнулась та. — Я просто рядом с вами посижу, если, конечно...

— Батюшка не возражает, — лицо Алины омрачилось скорбным выражением поруганной невинности. — И я — о-хо-хо! — тоже...

— И быть по сему, — резюмировал гетман.

И прилёг на диван.

И чуть не искрошил зубы, стиснув челюсти от острой боли в боку.

Спать пришлось сидя...

Гетман очень редко видел сны. А нынче утром поимел такое счастье. Разнообразное, ярчайшее и глупое донельзя.

Забавный пёсик с длинными ушами ежеминутно вырывал у него по ребру и, вознося молитвы, делал женщин, причём творил их много более ушастыми, чем сам.

Кучинский, Док и Нина Юрьевна отплясывали джигу вокруг объёмистой — литров на сто — бутылки водки, горланя при этом: 'Слава ВДВ!'.

Бабушка этих самых войск читала банде бородатых ваххабитов лекцию о пользе алкоголя и свинины для правоверных мусульман, кляѓлась при этом мамой Шамиля Басаева и безаллашно (тюркское 'безбожно') материлась.

Из соседнего лектория вещал Ходжаев на тему 'Крокодилы: миф или брехня?' и приводил в пример брехни пилота Никоненко.

Анахоѓрет, Серёга Рогачёв и Костик Елизаров сжигали на костре еретика — станичного батюшку Никодима, в миру Булдыгина. За пьянство на посту. Великом. Том, что увенчан Воскресением Христовым, по-нанайѓски — Пасхой. При этом пожирали куличи, приправленные мерзкой кровью врага цивилизации номер один — гроссмейстера ордена Клистирной Трубки сиониста Шаца, известного как Рыцарь Лысая Башка с победным кличем 'Батенька!' и родовым девизом 'Задницу к осмотру, дорогой товарищ!'

А с высоты клубящихся небес на суету людей печально и задумчиво взирала ангелоподобная Алёнка. Роняя слезы. Гетману на тельняшку...

— Малы-ыш! Алёнушка-а-а! Алё-о! К чему столько слёз?!

— Ой, батюшка, простите ради Бога! — вздрогнула девчонка. — Я не хотела, честное слово!

— Да брось ты! — он положил руку Алёнке на плечо. — Что случиѓлось, малыш?

— Случилось... — в заплаканных глазах её, как утром дня минувшего, разверзлась ширь Вселенной. — Больше ничего не случилось, батюшка. Пока. Только вы вот...

— Пока ничего не случилось... — не дав ей договорить, шёпотом повторил Александр. — Что-нибудь чувствуешь?

— Чувствую, — голос девушки стал ледяным. — Сегодня кое-что проиѓзойдёт. Что-то ещё. Не знаю, хорошее или плохое, но обязательно произойдёт. Что-то изменится. Раз и навсегда. А что — мне не ведомо, простите, баѓтюшка.

— Но Завтра хоть наступит? — припомнил гетман прежний разговор.

— Обязательно! — с уверенностью подтвердила девушка...

... — Спасибо и на том, дитя моё, — вздохнул величественный седоѓвласый старец. — А за Себя и за Него не беспокойся, я присмотрю, чтоб твой Хранитель больше глупостей не натворил!...

— Завтра обязательно наступит, — чуть слышно продолжала Алёнка, — вот только мы в нём будем уже совсем другими, а лучше или хуже, мне знать не дано... Простите, батюшка, если что не так сказала.

— Спасибо и на том, дитя моё, — задумчиво произнес гетман, чувствуя: поёт с чужого голоса. — По крайней мере, в ближайшие сутѓки новой Чумы или какого иного катаклизма можно не бояться.

— Бояться нужно ранней импотенции, — заявила вдруг девушка.

Гетман опешил.

— Чего?!

— Правда-правда! Дядя Саша Кучинский так сказал, когѓда я в больнице лежала.

Он давился хохотом, но сдерживался, глядя в серьёзное личико простодушной девчонки.

— Я, правда, не знаю точно, что это такое...

— Это действительно ужасная болезнь, малыш... их... пх... пх! — смех душил гетмана, как ордынский волосяной аркан.

— Что с вами, батюшка?!

— Всё в порядке, милая, просто закашлялся. А где Алина? Хы!..

— Сейчас придёт, она спустилась...

— Пхе! Гы! Пхе!.. Зайка, принеси мне, пожалуйста, холодной воды. Только набери в холле на первом этаже, там из крана течёт ключевая... пхе! пхе! гы!

— Сейчас, батюшка!

Девчонка убежала, и гетман расхохотался так, что задрожали стены резиденции. Но ненадолго — левый бок тому изо всех сил препятствовал. К возвращению Алёнки он стонал, держась за раненную в схватке грудь.

— Батюшка, вам плохо?! Батюшка, я сейчас врача..!

— Подожди, малыш, успокойся, присядь, — он поймал девушку за руѓку. — Всё хорошо. Как дела внизу?

— Дела... дела... дела... что-то я хотела вам... а-а! Она проснуѓлась, вот!

— Кто 'она'? — не сразу понял гетман.

— Ну, эта тетя, которая у вас на диване...

— Нинка? Очень хорошо! — он попытался встать, но получилось далеѓко не сразу. — И что она делает?

— Она... — тут девушка замялась. — Она смотрит в ваш холодильник и говорит... ну, разные нехорошие слова.

— О том, что у сраных гетманов нечего жрать?

— Откуда вы знаете? — покраснев до корней волос, улыбнулась Алёнка.

— Чувствую, — вздохнул гетман. — Чувствую, что пора на Голгофу... Пожелай мне удачи, малыш.

— Удачи вам, батюшка! — прошептала девчонка. — Можно, я вас поцелую?

— Нужно, милая!

И губы их нашли себе подобные.

И снова мир исчез.

И снова взвился белый конь над ковылями.

И снова отставали пули, стреѓлы, молнии...

Они неслись на край земли.

За край её.

В иные измерения.

Надолго.

Навсегда.

Вдвоем.

Только вдвоем...

...Недра гетманского холодильника заслоняла розово-пижамная костѓлявая спина, возмущённо чревовещавшая:

— ...до целых, блин, полковников... нет ума — считай, калека... всякого, блин, дерьма в холодильник насуют... хоть подыхай прямо со сранья...

— Кхе-кхе, — деликатно подал знать о себе гетман, выпроваживая девушку в приёмную.

— О, здоров, убогий! — тут же обернулась Нинка. — Слушай, как мы вчера так набухались?! Нич-чегошеньки не помню! — она одернула свою пижаѓму. — Мы, что, сексом тут занимались?

— Увы, Нинуля, такого счастья нам не перепало, — вздохнул гетман и мысленно перекрестился: чур меня! — Всё было гораздо прозаичѓнее...

Он коротко поведал фармакологине о событиях прошедшей ночи. О своей роли, правда, скромно умолчал.

— Как Витёк?! — неожиданно спросила Нина Юрьевна.

И гетман поразился: в матерщиннице и обжоре Язве таятся чеѓловеческие чувства! А главное, к кому?! К какому-то, блин, мужу! Понятно, если бы к таблеточке или настою, а то...

— Лёвушка его пользовал, говорит, будет жив-здоров, не беспокойся.

— Слава тебе... — начала в сердцах Нинка, но вовремя опомнилась. — Ой, прямо, жив-здоров! Да на фиг он мне сдался?!

'Ну-ну, прикладывайся дальше!' — усмехнулся гетман.

— Слушай, Саня, а на кой я понадобилась этим лыцарям?

— Ты, Ниночка Юрьевна, самый ценный член нашей общины...

— Сам ты член!

— Я не шучу, мать. А вот зачем ты им понадобилась, могу только догадываться. Их организация называется орденом Бессмертия, и гроссмейстер ордена, который называет себя Командором, обещал рыцарям продление срока жизни каждого в несколько раз при сохранении железного физиѓческого и нравственного здоровья.

— Заманчиво!

— Еще бы! Думаю, это как-то связано с твоими фармакологическими наработками из прошлой жизни.

— Да какие наработки, Саня?! Понты, блин!

— За понтами, Ниночка, серьёзные люди не охотились бы в течение двенадцати лет упадочной эпохи Новатерры, затрачивая кучу средств и человеческих жизней. Вероятно, что-то у тебя было и перспективное.

— Что-то, конечно, было, — задумчиво проговорила Нинка. — А что-то и сейчас имеется...

— Так давай обсудим твои ноу-хау, попытаемся определиться. Ей-богу, я не стану тебе конкурентом и секреты за рубеж не продам!

— Ага, где уж тебе?! Со своим холодильником разобраться не спосоѓбен... Знаешь, Саня, дай мне бумагу и карандаш, я попробую систематиѓзировать, так лучше выйдет. И закушу слегка, а то моришь гоѓлодом слабую отравленную женщину.

— Лапа моя — хм, правая, — холодильник и кладовка в полном твоём распоряжении!

Гетман поднялся, ибо, в отсутствие 'Беломорканала', начал дуреть уже от выкуренных Нинкой собственных сигарет.

— А я пока с оперативным дежурным переговорю...

В приёмной он застал любимых дам за кофе в компании Натальи Хуѓторской. Помощница довольно бережно и целомудренно обняла гетмана.

— Сильно тебя, Саня?

— Ох-ох-ох! — вздохнул он. — Нашему брату-десантнику всегда достаётся по первое число.

— Первое апреля, — уточнила Алина. — День Дурака... Скажи спасибо, что хоть не измордовали, лицо в порядке осталось.

— Я ловко уклонялся.

Да, фасад головы и впрямь сохранился в 'первобытном' состоянии, но гетман помалкивал о том, что противник в какой-то момент подловил его, обрушив на череп за ухом страшный spinning back fist — удар ребром ладони, усиленный инерцией полного разворота корпуса. Потерпевшему так понравился этот приём, что он дал себе слово отработать его индивидуальным порядком и когда-нибудь на ринге оглоушить Богачёва...

— Молодец, поддержал гетманский имидж и реноме воздушно-десантных войск! — похвалила Наталья. — Кофе тебе заварить?

Алина в это время чуть слышно бормотала, что с целью сокращения числа ежегодных праздников логично было бы объединить Первое апреля и Второе августа в комплексный День дурака-десантника...

— Пирожки есть, — заметила она, мечтательно глядя в потолок. — Если, конечно, Наталья Ивановна не пожмотничает...

— Как не стыдно, Алина Анатольевна?! Любимому шефу да пожмотничать! — Хуторская развернула бумажный пакет. — Угощайтесь, ваш-бродь, эти с творогом, эти с капустой.

— Хорошее дело! — гетман только сейчас почувствовал, как дьявольѓски проголодался. — А то в холодильнике пусто...

— Иди ты! — возмутилась Хуторская. — Только вчера его собственноручно под заѓвязку набила.

— Там Нина Юрьевна завтракают-с...

— Ох, прости, я совсем забыла!

— Я, кстати, тоже кое о чём забыл. Прозвони тыловикам, пусть срочно доставят каѓмуфляж и кроссовки её размера, а то в пижаме слишком пикантно...

Отдав распоряжения, Хуторская спросила:

— Что, Саня, вправду ночью такие страсти разгорелись?

— Нет, солнышко, что ты, ерунда! Ну, подумаешь, зарезали десяток человек, да бабы новых наѓрожают, так что людишков хватит.

— Дурак ты, царь-батюшка, хоть и седьмой! — поморщилась Алина.

— Чего-чего, какой 'седьмой'? — не понял гетман.

— Ещё и тёмный, ни разу не образованный. Книжки читать надо! Так один писатель-классик о царе высказался. Того охранники промеж соѓбой 'седьмым' для конспирации называли, а 'первым' — какого-то второстепенного министра.

— Наверняка из оппозиции... Эрудитка ты моя! — гетман пригладил смоляные волосы жены. — Один пиѓсатель, одного царя, какого-то министра... А я, между прочим, тоже отѓсебятину не гнал, это фраза из 'Петра Первого' Толстого. С ней к имѓператору обратился... обратился... короче, один полководец.

— Ну, ты, полковник, замутил! — хохотали дамы, а громче всех Алёнка.

Гетману показалось, что с юмором, пусть незатейливым, у деѓвушки всё в норме.

— По какому поводу веселье? — выглянула из кабинета Сибирская Язва. — Привет, девчонки!.. О, пирожки!

Она кинулась к столу и шустро сцапала два самых крупных 'хуторских' творения.

— Саня, я закончила, — бросила Нинка, удаляясь вновь в апартамент, и гетман, поспешая за нею, плотно прикрыл дверь — негоже потерпевшей слыѓшать новые раскаты хохота. В её же потерпевший адрес. — Короче, слушай...

Слушал гетман минут сорок. И, по совести сказать, мало что понял. Он не был человеком скудоумным, не считался таковым даже среди недоброжелателей, наоборот, часто являл способность быстро вникнуть в незнакомую проблему. Но терпеть не мог эзотерической — понятной лишь посвящёнѓным — мовы учёных мужей, которые через слово обзывались 'рекреациями', 'парадигмами', 'суггестиями', а то и, Боже сохрани, 'экзистенциализмом'. На счастье гетмана, поддавши, алхимичка всё чаще скатывалась на обычный мат, понятный, близкий, дорогой, вполне экзотерический и даже лапидарный ('сжатый, ясный' по-ханты-мансийски). С помощью мата кое-как разобрались.

— Ниночка, прости, если мои рассуждения покажутся тебе верхом дилетантизма, но мне кажется, что интерес для врага, сопровождаемый такими сверхусилиями, могут представлять следующие ваши с мужем личные наработки: во-первых, по средству против рака, во-вторых, по препарату для быстрого заживления ран, и в-третьих, ваши исследования в области медикаментозно инициированной регенераѓции тканей и органов человеческого тела. Ты, кстати, эти темы сейчас двигаешь?