Божественная любовь

— Наверное, не сейчас, — согласилась Элия, опуская поля шляпы так, чтобы прикрыть лицо. — Сегодня ты мне еще можешь пригодиться.

— Так что давай, братец, доказывай свою пригодность, пока мы не передумали, — хмуро предложил Элтон, оглушенный не меньше сестры. Конечно, факт: мужские барабанные перепонки более устойчивы к шумам, нежели женские. А только один факт бился другим: Летописец встал при телепортации так неудачно, что завывающее кольцо просверкнуло вплотную с его левым, а ныне почти оглохшим ухом.

— Городские ворота там, закрываются на ночь через пятнадцать минут, — тоном экскурсовода-подхалима объявил бог, мотнув бородой в сторону шангарской стены.

— Так ведь до заката еще не меньше двух часов, — удивился так, что даже позабыл про обиды и уши летописец.

— Верно, а только часть тварей, что в город пускать не положено, если живым остаться желаешь, тоже шастать до заката начинает. Может, им, гадам, кто расписание биоритмов с ошибками подсунул? — хмыкнул Клайд.

— Тут настолько опасно? — чисто для справки уточнила Элия.

Рыжий специалист пожал могучими плечами, дескать, для кого как, прищелкнул пальцами, выпуская легкую сеть сканирования местности, на сей раз почти без эффектов (так, едва заметно мерцающая красноватая дымка), и начал методично перечислять, тыча в указанные стороны:

— Слева кромеж зарылся, сытый, к ночи не очнется. Там, впереди, полуньявва голодная, такая, что и сейчас явиться может, если обнаглеет. Позади гнездо фьсиххов, мать только сумерек дожидается, чтоб малышей подкормить. Справа под холмом умертвие. Ближе к лесу, в лощине, зомби лежбище устроили, а почти у стены тенепляс ловчую сеть готовит, рядом с ним маницы мерцать будут в надежде, что хозяин поделится...

Будто в подтверждение обзорной экскурсии по местным чудесам-чудовищам началось представление. Образ чуть просвечивающей по краям красавицы в длинном голубом платье с волосами светлого льна, глазами цвета васильков и ангельской улыбкой на невинном личике встал меж малинового бурьяна у самой дороги.

— Потанцуй со мной, — позвала она, протягивая тонкие нежные пальчики в сторону путешественников. Кажется, красавица обращалась ко всем и одновременно только к одному.

— Я ж говорю, обнаглеет, — констатировал довольный тем, что его предсказание оправдалось, Клайд.

— Извини, лапуля, спешим, — пожалел Элтон голодную, но симпатичную нежить.

— Поцелуй! — теперь уже то ли молила, то ли шипела полуньявва, обращаясь к шедшей последней Элии. Принцесса приостановилась и с легким исследовательским интересом уточнила у Клайда (любила богиня разбираться в сути эстетически привлекательных созданий теневой стороны):

— Что за тварь?

— Полуньявва-то? Здесь так умор, заблуд, мертвячьих невест называют, — скороговоркой выдал справку бог, даже не обернувшись к плясунье. — В них обращаются отвергнутые девицы, загубленные умертвием, потерявшие в час гибели всякую надежду и веру. Пойдем, обожаемая! Уничтожить ее, если открыто силу не расплескивать, только ритуалом можно, а у нас на это времени нет. Да и на местную живность клинок я пока зачаровать не успел. Ночью займусь.

— Спасибо, брат, но думаю, есть и другой способ, — ответила Элия, присмотрелась к нежити внимательно и приказала:

— Вспоминай!

Несколько капель силы Богини Любви, таких крошечных, что рассеивались в мгновение без следа, брызнуло на веки, лоб и грудь прозрачной красавицы.

Та завизжала, выгибаясь от нестерпимой боли, пронзившей неуязвимую для обычных клинков суть.

— И выбирай! — холодно повелела богиня. — Сейчас ты помнишь, кем была, и понимаешь, кем стала. Если пожелаешь умереть, в моей власти отпустить тебя, но за загубленные жизни расплаты за гранью не избежать. Впрочем, можешь забыть мои слова и продолжать ловить путников до тех пор, пока душа твоя не истает до прядей, обретя шанс на возрождение еще очень не скоро.

— Убей, — прошелестело сухим осенним лепестком из бледного марева, утратившего очертания девичьей фигуры.

Элия вытащила из ножен свою молчаливую шпагу и вонзила клинок в бесплотную взвесь пылинок вместе с силой Пожирательницы Душ, разрывающей связи комочка души и призрачного тела полуньяввы. Пелена вихрем закружилась вокруг клинка и истаяла, как снежинки на летнем солнце, унося ощущение облегчения с привкусом страха перед грядущим. Мимолетным дуновением холода пахнуло от визита незримого Служителя Смерти.

— Десять минут, — напомнил Клайд, ускоряя шаг к воротам, и все-таки не удержался от вопроса: — Что за чары?

— Немного божественной силы, философия, логика плюс вампирское наследие, — перечислила принцесса.

— Н-да, мощное сочетание! Посильней ритуального круга будет, — почтительно (а попробуй не уважь силу Пожирательницы Душ), согласился Клайд и бухнул пудовым кулаком в ворота, извещая славный город о явлении не менее, а то и более славных гостей. Физическая сила богов тоже была качеством достойным уважения, а самое главное, качеством, способным заставить себя уважать любого сомневающегося. Ворота ощутимо дрогнули и отозвались глухим гулом, но открыться не пожелали.

— Еще восемь минут, какого драного демона они заперты? — возмутился Элтон вопиющему несоблюдению правил.

— Может, тут биоритмы не только у нежити сбиты? — ехидно подковырнула принцесса, а Клайд замолотил в ворота уже обоими кулаками. Недолго думая, историк присоединился к нему, выбивая барабанную дробь и срывая досаду.

— Чего долбитесь? — хмуро вопросил тоненький тенорок из маленького окошечка, лязгнувшего справа на уровне макушки богов.

— Войти хотим, — отозвалась Элия, не останавливая раздухарившихся родичей. Долбежка действовала на нервы, однако, тем, кто был по другую сторону ворот, вряд ли было слаще.

— Заперто! Завтра на рассвете приходите, если выживете, — 'очень гостеприимно' буркнули из-за стены.

— Кажется, вы не поняли, уважаемый страж не своевременно запертых врат, — с любезным ехидством продолжила принцесса под аккомпанемент гула и грохота. — Мы не будем ждать или жаловаться на несправедливость, мы просто войдем, но останутся ли после этого ворота...

— Что, с болтами в груди? — злобно уточнил переговорщик, и в узкое окно показалась часть конструкции, напоминающей малый арбалет.

Богиня демонстративно вздохнула, хлопнула в ладоши, и в ее руках оказалась пара огненных шаров приятного апельсинового оттенка. Один шарик неловкая путешественница с досадливым возгласом обронила на обочину. Огонь расплавил песок, землю и траву, выжигая ямку метра эдак два в диаметре. На свободной ладошке растяпы зажегся новый шар. Выдав последнюю ритмичную дробь, братья отступили к сестре и, довольно ухмыляясь, запалили по два алых и мертвенно-синих шара.

— Хрын тырдымский! Вы чего сразу не сказали, что гильдейские краши? — ругнулись за вратами, завозились, заскрежетали и через минуту малая створка, почти сливавшаяся со стеной, приоткрылась. — Заходите, да поживей! Срок истекает, ща защитный контур встанет.

Боги не заставили себя упрашивать. Прекратив цирковое представление с цветной иллюминацией, трое гостей потушили файерболы и зашли в калитку Шангара. За их спинами запоры тут же упали вновь. У ворот, близ караулки, напоминающей миниатюрную крепость, на маленьком пятачке площади было пусто, не считая пятерки вооруженных арбалетами и тесаками мужиков в клепаных кожаных куртках. Чего у стражей было больше: клепок на куртках или амулетов на шеях, сказать без скрупулезного подсчета Элия бы не решилась.

— Вы, ребята, да, гхм, дева, не серчайте, — тенорок, слышанный по ту сторону стены, принадлежал самому высокому и мощному мужику. — К нам краши почитай уж тыщу лет не заглядывали, заказов-то прибыльных везде хватает, ни к чему в нашу глухомань переть.

— Краши — это маги-чистильщики, охотники на нежить, — мысленным посылом выдал короткую справку родичам Клайд и чуть поморщился, когда с басовитым гудением стены накрыла разворачивающаяся сетка охранного контура. Мощная, но свитая чересчур грубо.

— Ворота-то мы пораньше запирать стали, как заклятье контура сбоить стало. Иной раз то на оборот, а то на два раньше охранный круг замыкает. Ежели ворота не заперты, орет так, что кровь из ушей хлещет! А за отладку мастера пришлые такую цену заломили, что Городской Совет подумал-подумал, да и решил, пущай сбоит дальше. Они ж, сволочи, сами в караул не ходят, — торопливо закончил с оправданиями страж и предложил: — А теперь по-быстрому мы вас проверим, порядок-то он для всех один, жетоны возьмите и идите, куда душа пожелает.

Пара сотоварищей тонкоголосого вытащила из недр крепости-караулки простое медное блюдо. На оном мирно соседствовали серебряная пластина, иголка из того же металла, головка чеснока и кринка с солью.

— Гляну я, чего у вас с контуром, может, и отлажу, — пообещал Клайд и подал родичам пример манипулирования с причудливым набором предметов. Бог первым шагнул к блюду. Подержал пластинку в руке, дыхнул на нее, показал запотевшее серебро стражу, уколол иглой палец и продемонстрировал красную каплю, выступившую на подушечке пальца. Затем перешел к дегустации. Отломив зубок чеснока от головки, рыжий обмакнул его в соль и с аппетитом схрумкал.

'Ненавижу чеснок!' — брезгливо пожаловалась Богиня Любви, не любившая это растение не столько в силу вампирской крови, сколько из-за резкого неприятного запаха и вкуса.

Сочувствующий брат отломил еще дольку, макнул в соль и протянул Элии чуть ли не с придворным поклоном. Двумя пальчиками сестра взяла подношение и благодарно улыбнулась, уловив запах зефира. Клайд между делом трансформировал зубчик в лакомство, а соль в сахар. С остальными испытаниями, рассчитанными на мелкую нежить, принцесса справилась самостоятельно. Уж если и были лоулендские боги монстрами, то никак не мелкими. Элтон прошел пробу 'на человечность' столь же успешно. Хотя, судя по хулиганской ухмылке, перед ритуальным прокалыванием пальца, принцу очень хотелось сделать кровь какого-нибудь зеленого или черного цвета. Но пугать и без того пуганый народ, рискуя не столько нарваться на арбалетный болт, сколько лишиться источника информации и потенциального крова, не стал.

— Еще раз прощения просим, господа краши, что не признали, — оправдался тенор, почесав искусанную кем-то мелким, но, судя по обилию красных точек, чересчур зловредным, шею и полез в поясной кошель за бляхами-пропусками.

Жетоны оказались простыми медными кругляшами на веревочках с грубо прочеканенной буквой 'Ш'. Скорее всего загадочное 'Ш' было первой буквой от названия города, а не начальной пренебрежительного именования всякого прохожего путника.

— Ладно, забыли, — небрежно отмахнулся Клайд, нацепив бирку на шею поверх уже имеющегося пестрого ассортимента бус и цепочек, делавших его весьма похожим на местного. Поправив веревку, принц спросил: — А что, стоит еще 'Головешка'? Слышал, сосиски там лучшие в Шангаре подают, а уж об огневке и говорить не буду!

— Стоит, — заухмылялась охрана, мигом принимая принца за своего парня.

Арбалеты, чуток задержавшиеся в руках после проверки, заняли места на поясах стражей. Блюдо с остатками проверочного пособия вновь исчезло где-то в недрах караулки. Одновременно на маленькой колоколенке над караулкой бухнул колокол. Похоже, он с небольшим запозданием возвещал жителей об установлении защиты города.

Привычные к сбоям в охранке и не желающие оглохнуть от рева тревожных чар, горожане просто старались не ходить по площади до подачи условного сигнала. А как колокол звякнул, начал появляться народ. Вот прошел куда-то разносчик с опустевшим лотком через плечо, промчался босоногий постреленок, зыркнув на богов любопытным глазом, прошелестела юбками парочка тараторящих кумушек, чуть не свернувших себе шеи, разглядывая троицу гостей города.

— Значит, в 'Головешку' и тронемся. Эй, а еще не подскажите, сенсава-проводника по здешним лесам самолучшего где нам сыскать? — вопросил Клайд.

— Если самолучшего, то там же. Только Кийрим теперь далече не ходок, да и щенок его обуза, — досадливо цокнул языком один из стражей, чья яркая рыжина перебивала медный блеск шевелюры Бога Мага, хоть и не была столь же густа и длинна.

— Собаку что ль воспитывает? — уточнил заинтригованный Элтон, сам бывший собачником не из последних и весьма интересовавшийся новыми породами.

— Это Унтай про внука Кийрима говорит. Один пацаненок остался, как родителей его, по ягоды ушедших, тварь какая-то в лесу задрала. Вот проводник теперь паренька от себя ни на шаг не отпускает. Далеко ходить перестал. Кто ж из серьезных заказчиков под малька подлаживаться согласится? — с сочувствием, кажется, этот самый Кийрим числился у него в приятелях, пояснил тенор. — Но вкруг города, по полям, чтоб тварей обнаглевших извести, лучше вас никто не проведет.

— Поглядим, разберемся, — рассудил рыжий маг, не давая никакого обещания. Клайд еще раз благодарно кивнул стражникам, и лоулендцы отправились в разрекламированную братом таверну.

Глава 11. 'Головешка'

'Головешка' была удостоена столь поэтичного названия в силу того, что горела почитай каждый год, но все равно восставала из пепла на прежнем месте с неизменной вывеской. Чего ж иное место искать, если обосновалась таверна на перекрестке дорог, и посетители валили толпами, а хорошая выручка покрывала затраты на систематические строительные работы?

Деревянный, но в два этажа, приземистый дом был узнаваем не только и даже не столько по вывеске. (Подкопченной, уж нарочно ли, или так с прошлого пожара осталась не ясно, большой крышке от бочки с палкой, грубо намалеванной черной и красной красками). Гул кутящего люда, исходящий из прикрытой двери и окон, затянутых толстыми слюдяными пластинами, слышался за полсотни шагов до трактира.

Клайд во всю ширину распахнул тяжелую дверь и поймал летящую в косяк кружку. Отхлебнул, довольно прижмурился и заорал, перекрывая шум:

— Ай да 'Головешка'! У порога гостей потчуют! Эй, а на закусь в меня сосиской никто не кинет?

Таверна грохнула от хохота, и в рыжего балагура со всех концов общей залы полетело сразу штук пять ароматных, сочащихся жиром и мясным соком сосисок, больше похожих толщиной на сардельки. Принц каким-то образом умудрился схапать их в воздухе все одной свободной пятерней. Три заглотнул сам, по одной великодушно выдал брату и сестре. Поощрительный грохот кружек по столам и стук ладоней стал наградой ловкачу.

— Эй, мужик, двигайте сюда да садись, места найдется, тока кружку мою верни! — прогудел здоровяк откуда-то из середины залы с лавки близ окна.

Откликаясь на зов, боги протиснулись к относительно свободному столу, за которым сидело всего двое, но такой комплекции, что рядом с ними Клайд казался ровней, а Элтон чуть худощавым.

— Гар, три огневки и большое блюдо твоих остреньких! — обвалом загрохотал приглашавший к столу, поворачивая кудлатую темную голову в сторону стойки.

Заказ прибыл всего через несколько минут: кувшин с квасом — горло от пыли с дороги прочистить, бутыль огневки и огромное с полстола блюда с толстым круглым хлебом, поверх которого была навалена целая куча сосисок, источающих умопомрачительный аромат.