Дело о Конце Света

Александру после объяснения с Виталием и уверениями последнего во всевозможной помощи, вплоть до поездки в Каппадокию, стало немного спокойней. Так всегда бывает, когда удается часть бремени ответственности переложить на плечи другого. Особенно если человек сильнее тебя и оттого убежденность в конечном положительном результате возрастает.

Размышляя о дневных происшествиях, Свиндич понимал, почему хотели убить Марину. Она встала барьером на пути к его подсознанию. Влюбленность, частенько портившая ему жизнь, превратилось в спасение, вытесняя все мысли, не связанные с очередным обожествленным предметом восхищения. Саша в последние дни даже не вспоминал не только Милу, но и Настю. А вот ситуацию с Машей объяснить он не мог. В девочек, позвавших ее погулять, верилось с трудом, ведь все попытки определить подружек среди посетителей отеля не привели ни к чему. Маша никого не узнавала. Расспросы натыкались либо на повторение одного и того же: гуляла, споткнулась, ударилась; либо на упрямое молчание и укоризненный взгляд Жанны: мол, перестаньте мучить ребенка, он вам все уже рассказал. Получалось, девочка обманывала и его и маму и ложь, скорее всего, вызвал страх. Маша очень сильно боялась бившего ее человека. Все происходившее внутри группы людей, привезенной Свиндичем в Турцию, не могло не быть связано с 'гением', но что ему необходимо от восьмилетней малышки? Необходимо до такой степени, чтобы не побояться прибегнуть к прямому насилию, рискуя попасться на глаза случайному свидетелю. Территория гостиницы довольно многолюдное место. Цель поступка слуги этернела не поддавалась разумному объяснению. В конце концов, он мог просто попытаться, так же как и в случае с самим Александром подчинить себе подсознание ребенка. Только почему 'он'? 'ВеселоЭ Авокадо' говорило о женщине и круг подозреваемых сразу уменьшался на половину. В нем оставались Полина, Алла, Наташа и Алена.

Свиндич пробежался взглядом по пляжу, выискивая членов своей группы. Все, кроме Эдуарда Семеновича, словно приросшего к стойке бара, сидели парами поодаль друг от друга на лежаках, расставленных по кругу импровизированной арены. Представление пришла осмотреть и обычно в это время уже засыпающая Маша. Девочка крепко прижималась к обнимающей ее за плечи матери. Александр с удовлетворением отметил, на палец Жанны вернулось кольцо, а значит, Константин возвратил находку женщине.

Лишенный искусственного освещения пляж быстро погружался в темноту, а обещанный праздник не спешил начаться. Тягость ожидания начинала давить на публику, норовя пробудить раздражение и испортить веселье, но словно почувствовав момент, за минуту, прежде, чем люди начнут расходиться в поисках других развлечений, мрак разрезал огонь вспыхнувших факелов. Контраст тьмы и света был настолько высок, что люди, державшие их, оказались неразличимы, и создавалось впечатление, будто языки пламени живут собственной жизнью, сплетаясь в причудливые узоры и разлетаясь вновь. Глаза завороженных зрителей понемногу стали различать фигуры факелоносцев, но от этого зрелище не стало менее фантастическим. Танец огня превратился в дуэт человека и пламени, в котором никто из гордецов не хотел уступать другому права на лидерство. А после и вообще началось настоящее волшебство. В центр круга вышел Фархад и подобно древнему дракону начал изрыгать из себя языки пламени. Хорошо знакомый Свиндичу секрет выдыхания огня довольно прост: набираешь в рот керосин и распыляешь мелкими брызгами сквозь горящую лучину, в результате столб пламени метра на два, но представление захватило Сашу и стало интересно, как на него реагируют остальные. 'Черепашка' и 'Львенок' восхищенно смотрели на молодого факира взглядами, способными и без горючей жидкости спалить молодого аниматора до тла. Эдуард застыл, так и не донеся до рта любимую водку с тоником. В округленных глазах Маши читались одновременно страх и восторг, а по лицу Жанны блуждала довольная улыбка. Полина при каждом выбросе огня хлопала в ладоши и целовала Вадима. Константин на представление смотрел равнодушно, склонив голову к жене. Алла что-то ему недовольно выговаривала, показывая на тонувшие в песке длиннющие шпильки своих туфель. Очевидно, просила убрать с пляжа противный песок, не позволяющий другим женщинам в полной мере любоваться ее обувью.

Завершилась представление грандиозным фейерверком. Взмывающие в небо петарды взрывались над головами, заставляя вздрагивать взрослых и визжать детей. Им казалось, будто мерцающие разноцветные россыпи падают прямо на них. А после хит сезона 'бум бабуся, бум, бум, бум бабуся' возвестил о начале дискотеки. Принимавшие в ней участие аниматоры смешными ужимками и немыслимыми па, легко завели публику. Из команды массовиков-затейников, работающих в отеле, бездействовал только Фархад. Он сидел за столиком рядом с Аллой и нес несусветную англо-турецкую чушь, используя ее мужа в качестве переводчика с английского, а брюнетка благосклонно улыбалась. Поблизости топтались Наташа и Алена, но все их попытки расшевелить красавца и утащить танцевать, ни к чему не приводили.

— 28 —

Аня сидела в кресле-мешке и, запрокинув голову, смотрела на звезды. Тюфяки раскидали в глубине газонов вдоль дорожек, в позднее время освещение аллей почти не доходило до них и чернота, окружающая сидящего, сливалась с ночным небом, словно приближая раскиданные по нему сияющие точки. К тому же кресло приятно обволакивало тело, и если включить фантазию, можно представить себя парящей на облаке среди млечного пути.

— Как здесь звезды хорошо видно! А в Москве их трудно разглядеть даже в ясную погоду, — пожаловалась девушка приятелю, — Мама говорит, в таких местах люди становятся ближе к вышине, а душа к Богу. Мысли становятся чище, яснее и о многом задумываешься.

— Это лирика, на самом деле все проще, — отозвался из соседнего тюфяка Игорь, — В городах загрязнение большое, а у моря заводов нет, воздух чист и прозрачен.

— Бескрылый ты человек, Хабибуллин, — процитировала Анна популярную советскую комедию, — Лирика — зато красиво, а у тебя школьная лекция по экологии получается.

Игорь из кожи вон лез, пытаясь вернуть упоительный аромат надежды на большее, витающий в воздухе в тот вечер, когда они вдвоем, взявшись за руки, слушали прибой, но его похоже ветром унесло далеко за горизонт. Чтобы он не предпринимал, все получалось не так. Хотелось казаться умным, а выглядел черствым хамом, хотелось развеселить, а получались одни пошлости. Так часто бывает при попытках произвести наилучшее впечатление: естественность исчезает и на его месте вырастает кукла из наигранных и непомерно выпеченных искусственных чувств.

С берега доносилась чуть слышная ритмичная музыка. Мелодию разобрать не получалось, да и само ее наличие казалось сомнительным за настойчивым буханьем ритм секции.

— Как мне надоели их 'бум-пенсионерки', — перевел Игорь недовольство собой на музыку.

— Нормальная танцевальная музыка. Ты какую хотел?

Аня любила танцевать. Ей нравилось импровизировать и придумывать новые движения. В детстве она обожала устраивать для родителей концерты и тщательно за несколько дней до намеченного на выходной выступления готовилась к нему. Подбирала наряды под каждый танец, договаривалась с папой какие песни и в какой последовательности заводить. Папа вообще играл в концертах важную роль, выступая одновременно продюсером, осветителем и звукорежиссером. Говоря простыми словами, он развешивал на оконном карнизе елочные гирлянды, включал и выключал настольную лампу, игравшую роль прожектора и, скрываясь от мамы и бабушки за высокой спинкой дивана, руководил фонограммой. Он же помогал юной звезде тратить деньги, вырученные от продажи трех билетов, родителям и бабушке. Но танцевать при посторенних Аня стеснялась. Движения под чужими взглядами сковывались, музыка становилась не слышной, чужой. Казалось, все вокруг насмехаются над ее неуклюжестью и очень хотелось превратиться в невидимку. Даже на утренниках в детском садике девочка старалась оказаться в заднем ряду, подальше от зрителей. Вот Анна и утащила Игоря с дискотеки, а он особо и не сопротивлялся. В своей прежней жизни, до гибели и чудесного воскрешения, парень знал два танца: кривляние в компании друзей, когда затуманенная пивом голова выдает телу сумбурные команды, и переминание с ноги на ногу на одном месте под медленную музыку с основной целью как можно ближе прижаться к девчонке. Сегодня и то, и другое представлялось Игорю вершиной идиотизма, тем более в присутствие Ани.

— Хотя бы чередовали быструю и медленную музыку.

— Ты любишь медляки танцевать?

— Нет, — признаваться в целенаправленном топтании Игорю не хотелось, — А ты?

— Люблю. Особенно вальс. Только не при таком скоплении народа.

— И с кем ты вальс танцевала? — с напускным равнодушием спросил молодой человек.

— С одним заезжим офицериком, — рассмеялась девушка, но заметив недовольную мину, промелькнувшую на лице приятеля, пояснила, — Это случилось давно и неправда. С Фаном, оруженосцем лорда Зальцера, отца Аннет, принцессы, к которой ты меня неудачно переместить пытался. Такой смешной. Стихи мне посвящал. 'Если картошку весной посадить. Клубни разрезать и в землю зарыть, то знойным летом она расцветет, украсив цветами ваш огород. Так в сердце моем расцветает любовь...'. Да ты ревнуешь!

— Вот еще. И где теперь твой Фан?

— У себя в параллельном мире. Когда мы виделись в последний раз, жениться собирался. Не на мне, естественно. А ты ревнуешь, раз такой недовольный.

— Нет. Просто получается, он тебя любил...

— Я тебя умоляю, какая любовь. Мы же дети были. Тебе маленькому девочки нравились?

— Нравилась Маша из моей группы в детском саду. Мы с ней всегда вместе играли.

— Вот видишь, ты ее помнишь, но согласись, любовью ваши отношения не назовешь. Дети любят взрослым подражать. Поэтому твоя ревность — глупость.

На дорожке послышались громкие голоса.

— ...Сильно мешает, — узнала Аня голос Наташи, когда она с подругой проходила мимо незамеченных ими в темноте ребят, — Своими руками задушила бы математика фигового.

— Согласна с тобой. Надо что-то придумать, причем быстрей...

Девушки шли очень быстро, и продолжение разговора расслышать не удалось.

— Интересно, о ком они? — полюбопытствовала Анна.

— Наверно, о Константине. Больше я математиков не знаю.

— Тебе не показался их разговор подозрительным.

Игорь пожал плечами и промолчал. Сейчас его больше волновал Фан, чем разговор 'черепашки' и 'львенка'.

— 29 —

На улице, за раздвижными входными дверями, воздух звенел от пронзительной тишины. Даже не единого дуновения ветра не нарушило сон замершей в ожидание первых рассветных лучей природы. Лишь тусклый фонарь рядом с будкой охраны около шлагбаума напоминал о продолжающейся жизни, слабо освещая асфальт на круге для туристических автобусов и стайку приткнувшихся на склоне за дорогой сосенок.

-Кхе, кхе, — послышалось за спиной и по окутавшим его душным парам, Свиндич понял, к нему подошел Эдуард.

— Вы бы хоть жвачку купили.

— Осуждаешь?

— Советую.

— Зря осуждаешь. Может мне вчера так обидно стало! Вот и перебрал. Девочку нашу жалко. Вокруг праздник, а она вся битая сидит. Маша ведь с моей дочерью почти ровесницы. Вдруг и она тоже из-за непутевой матери такая же разбитая.

— Мать то здесь причем. Она по всему отелю бегала, волновалась.

— Знаю я, как они волнуются. Лишь бы глазки мужикам строить. От рыжих тем более ничего хорошего ждать нельзя. Волновалась она. Я после одной такой волнительной до сих пор в себя не приду. Месяц водку пил, надоело — на вино перешел. Не поверишь, за неделю трехлитровую банку пробок собрал, потом коньяк...

— Кажется за нами автобус, — прервал Александр душевные излияния Эдуарда.

Вдалеке действительно послышался рокот мотора и вскоре радостный Ильсар приветствовал туристов, как своих добрых и старых знакомых. Радости заметно поубавилось, когда Свиндич обратился к экскурсоводу с просьбой захватить с собой еще двух человек:

— Невозможно. Места в гостинице забронированы. Куда я их поселю?

— У нас в двухместных номерах будут жить по одному человеку. Виталия подселим к Эдуарду Семеновичу, а его супругу к Ане.

— Соглашайтесь. Заработаете. Голливуд за все платит, — вставил веское слово будущий сосед десантника.

— Так нельзя. Мне надо связаться с офисом. Оплата возможно только через фирму, — не унимался экскурсовод, но в дело вмешалась Жанна:

— Ильсар, пожалуйста, можно все вопросы позже решить. У меня ребенок. Она не выспалась. Впереди долгая дорога.

— Действительно. Неужели ваша компания откажется от дополнительной прибыли? Поехали уже, — поддержала Светлана и экскурсовод сдался.

— Если вы с мужем не против жить в разных номерах...

— Мы двадцать пять лет каждый день вместе спали, можем одну ночь и не поспать, — подмигнул Виталий.

Когда быстротечные южные утренние сумерки сменились жарким днем, автобус с туристами катил по серпантину через Таврские горы от моря в срединную часть страны. Скалы у края дороги то поднимались вертикально вверх, то резко падали вниз и тогда вдалеке под откосом виднелись крохотные кукольные деревеньки. Горный пейзаж сменила плоская земная поверхность с островками возделанных полей, но любоваться им не стало интересней. Почувствовав усталость людей от однообразности дороги, Ильсар предложил:

— Хотите, я покажу нечто особенное? Согласны?

— Согласны, — дружно ответили туристы, готовые на все, лишь бы размять затекшие от долгого сидения мышцы и автобус свернул с шоссе на степную дорогу. Оставив за собой поднимающийся из-под колес ураган пыли и подпрыгнув несколько раз на колдобинах, он остановился недалеко от круглой котловины. Подойдя ближе, Свиндич увидел не совсем обычную впадину. Ровные, словно специально обтесанные, каменные стены практически вертикально уходили более чем на пятьдесят метров вниз окружали водоем с темно зеленой водой.

— Перед вами карстовое озеро, — пояснил Ильсар, — Здесь верхний слой держится в основном на известняке, меле, глине. Если еще ниже скопления грунтовых вод, они почву размывают, и огромные куски поверхности проваливаются в подземные озера прямо на глазах человека. Стоишь, и вдруг в метре от тебя земля начинает исчезать. Бывали случаи, когда целые деревни пропадали.

Экскурсанты опасливо отступили от края воронки, и только Полина осталась на месте, завороженно глядя вниз:

— Вадимчик, дай фотоаппарат скорей. Какая у нее глубина.

— Никто не знает, — упиваясь своим рассказом, вызвавшим неподдельный интерес у слушателей, продолжал Ильсар, — Пробовали выяснить, без успеха. Бездна, дна нет. Если человек в озеро падает, ему не спастись.

Свиндич неожиданно ощутил, будто его легонько подталкивают к впадине. Первые толчки в спину казались совсем незначительными, и сопротивляться им не составляло большого труда, но давления выросло за секунды, не подчиняться ему стало невозможно. Александр сделал шаг вперед, потом еще полшага. Пропасть разверзлась прямо под кончиками его ботинок, а толчки все усиливались. Титаническим усилием Свиндич заставил себя не передвигать ноги, но теперь неизвестная сила заставляла его все дальше и дальше наклоняться над обрывом. К горлу подкатила тошнота, внутри все похолодело. Саша уже видел себя летящим вниз, теряющим сознание от удара о воду, захлебывающимся от бессилия, в последней надежде хватающимся за выскальзывающие из пальцев камни. Все тщетно. Бездна заберет его, унесет в такие глубины, где даже мертвое тело утопленника никогда не обнаружат. И вдруг, словно спасительная нить обвилась вокруг Свиндича, не давая окончательно потерять равновесие. Позвоночник трещал под новыми и новыми невидимыми ударами, нить трепетала, беззвучно скрипела из последних сил, но упасть не позволяла. Давление прекратилось так же неожиданно, как и началось. Не испытывая больше противодействия нить дернула Александра назад и он повалился на спину. Не пытаясь даже подняться с земли перепуганный Свиндич старался как можно дальше отползти от пропасти.