Дело о Конце Света

Любые совпадения с реальными людьми или событиями настоящего и прошлого случайны.

— ПРОЛОГ —

Согласно канонам пролог кратко излагает события, предшествующие главному содержания и не является самой захватывающей частью книги. Поэтому читателям, знакомым с содержанием романов 'Параллели' и 'Власть иллюзий' можно смело его пропускать. Остальным же автор предлагает познакомиться с главными персонажами, абсолютно разными как по возрасту, так и по характеру, но объединенных тем, что у всех них жизнь напоминала фантастический роман.

Александр Свиндич, уже перешел границу пятого десятка жизни, но так и остался во времени своей юности. Обожал рок энд ролл, носил длинные, в стиле битлов на заре их карьеры, но уже начинающие седеть волосы и сохранил в себе мировоззрение подростка. Причиной подобной эмоциональной инфантильности стала возможность до последнего времени продолжать играть в сказки. Сын известного ученого-физика, он случайно получил в свои руки прибор, разработанный отцом и позволяющий гулять по параллельным мирам.

Существует теория, будто мироздание напоминает многоэтажный дом. По ночам из окон своих квартир жителям разных этажей видны одни и те же звезды, но только у здания есть одна особенность. В нем нет ни лестниц не лифтов, и все прописанные в огромном небоскребе знают о существовании только своего этажа. Академик Свиндич занимался гипотезой свертывания пространства до ненаблюдаемого уровня, то есть поиском силы, способной складывать предметы до микро размера и созданием аппарата способного ее использовать. Увы, вместо полезной для военных и промышленных нужд вещи получился прибор, который создавал проходы между этажами мироздания. Ученый сам испугался изобретения и постарался скрыть его от общественности, но после его смерти прибор попал в руки к Саше. С радостью он, прихватив друзей, бросился в путешествие по чужому, странному миру и одержимый собственным величием в результате серии взаимных обид и непонимания расстался с женой Настей. Эйфория вскоре прошла и Свиндич, очнувшись от дурмана, осознал: он потерял единственную по-настоящему любимую женщину. Убегая от себя, Александр еще некоторое время скитался по параллельным мирам, пока в один прекрасный момент прибор не перестал работать. Принцип его работы Саша не знал, источник питания был неизвестен. В результате уникальный аппарат отправился пылиться на старом гардеробе, а тоска осталась жить в сердце:

Две линии из вечности и в вечность

Два параллельных вектора судьбы

Сбегаем друг от друга в бесконечность

Соприкоснувшись краешком души.

Едва поверив в искренность сюжета,

Поддавшись обаянию любви,

Мы исчезаем искорками света

В бескрайнем холоде вселенской тьмы.

Еще мгновенье буду я с тобою

Частичкой памяти и дуновеньем сна,

Но через миг, за смертною чертою

Забудет обо мне твоя душа.

Забудет все мои прикосновенья,

Забудет, как звучат мои слова

И только ты чудной фантомной болью

Останешься со мною навсегда

Анна Шилова, шестнадцатилетняя девушка с плотной ширококостной фигуркой, длинными каштановыми волосами, закрывавшими высокий лоб челкой, и глазами неопределенного серо зеленого цвета. Подобно Александру Свиндичу, она, несмотря на юный возраст, тоже успела попутешествовать по этажам мироздания. Ведь если исходить из единой теории поля Калуцы — Клейна, постулирующую одиннадцатимерную вселенную, то следует признать существование семи неизвестных фундаментальных взаимодействий с весьма необычными свойствами и некоторые из них легко принять за магию. А раз она существуют, легко найдутся миры, где волшебство процветает. Вот оттуда шесть лет назад, появившись из воздуха прямо перед, Аней и явилась ее ровесница принцесса Аннет Зальцер. Девочки подружились, и началась череда волшебных приключений, в одном из которых подруги столкнулись с 'этернелом'.

'Этернелы' — раса, предрасположенная к вечной жизни, но за время бесконечной жизни они уставали от нее и начинали саморазрушаться. Борьба за жизнь для 'этернелов' превратилась в борьбу со скукой и однообразием, заставляла постоянно искать новые впечатления. В погоне за ними раса расползалась по параллельным мирам, а наигравшись, отправлялась далее, оставляя за собой боль и разрушения, и однажды одного из них занесло в Москву. Его визит стал причиной превращения Игоря, высокого, худого восемнадцатилетнего блондина с вечно торчащими в разные стороны непослушными волосами, из обычного учащегося рядового колледжа в третьего члена этой необыкновенной компании.

Дело в том, что сами по себе этернелы не имели особых талантов, ничего ни создавали и не развивались. Единственным их достоинством являлось умения впитывать чужие чувства и эмоции, превращая их в концентрат нервного поля. Из полученной таким образом энергии этернелы создавали для себя всемогущих, бесконечно преданных слуг, духов стихии, способных управлять всеми одиннадцатью измерениями вселенной и для которых не существовало ничего невозможного. Они охраняли этернелов, завоевывали для них непокорные миры и именно с их помощью те путешествовали между параллелями мирами, но по случайному стечению обстоятельств один из слуг явившегося в Москву пришельца оказался созданным из эмоций Анны и ее подруги. Случайно встретив девушку в новом мире, дух стихии был поражен. С жадностью он вглядывался в улыбку Анны, выражение глаз, трепет ресниц. Ведь на лице отражались чувства, которые стали причиной его рождения. Дух стихии не смог стать врагом своей невольной прародительнице. В войне с этернелом он перешел на сторону людей и погиб, но перед смертью передал часть своих способностей Игорю.

Неожиданно встретив впервые за тысячелетия ожесточенное сопротивление, пришелец в ужасе покинул параллель, и жизнь снова потекла по руслу обыденной жизни...

Каппадокия (легенда)

Хеттская деревенька раскинулась на плоскогорье, окруженном со всех сторон вершинами Таврских гор: местности холодной, хоть и не богатой зеленью, но полюбившейся диким лошадям. Табуны, пасущиеся на горных лугах, дали и название области — Каппадокия — 'Страна прекрасных лошадей', и стали основным источником дохода местных жителей, обладавших совершенными методами выучки боевых коней, а стоили те не менее сорока сиклей серебра. С любовью возделанные виноградники тянулись узкой полоской между крутым склоном и вереницей приземистых домиков из необожженного глиняного кирпича на каменном фундаменте, с плоскими крышами из обмазанных глиной ветвей. Около одного из сооружений сидел коренастый мальчик лет десяти в тунике до колен, скрепленной на плече бронзовой булавкой. Его длинные, по плечо, светло-каштановые волосы, несмотря на высокий лоб, падали на лицо со слабо намеченной переносицей и мешали рисовать. Прямо на земле мальчик пытался палочкой изобразить существо, привидевшееся в ночном сновидение с телом ящерицы, гребнем на голове и перепончатыми крыльями. Неожиданно на его работу легла тень. Художник поднял голову и увидел незнакомца. Человек оказался не из местных, о чем свидетельствовали бритая голова и борода. И то и другое хетты не признавали.

— Судя по рисунку, я пришел правильно, — удовлетворенно прошептал чужестранец.

Юный хетт недоуменно посмотрел на него.

— Меня зовут Иллуянка, — пояснил незнакомец.

— 'Змей'? — удивился мальчик. Именно таковым было значение слова на местном наречии.

— Или 'дракон'. Здесь живет Хатти, Бог Гроз?

— Ты разве не знаешь? Бог Грозы исчез много лет назад. Это дом моей матери Инары.

— Матери? А кто твой отец?

— Мой отец умер несколько лет назад, но он не мог быть Богом Грозы. Он жил слепым и слабым человеком. Соседи говорят, будто семья матери приютила его из жалости.

— Слепым и слабым? Все сходится, — чужестранец довольно ухмыльнулся, — Твой отец считался могучим чародеем, пока я не лишил его зрения и силы. Ее остатка хватило лишь на позорное бегство с поля битвы. Выходит ты сын Бога Грозы и дочери человека? Хороший повод завершить начатое, даже если я и рассчитывал на большее.

— Я не понимаю тебя, путник. Иди своей дорогой.

— Скоро поймешь. Предрекаю: облака пепла застелют луга, и дым заполнит дома, но очаг будет погашен. Животные задохнутся в хлеву, деревья увянут, луга и родники высохнут. Наступит голод, и люди, приютившие моего врага, начнут умирать, а вместе с ними умрет и его наследник.

Незнакомец отвернулся и, запахнув черную накидку, побрел в сторону гор. Мальчик посмотрел ему вслед, пожал плечами и продолжил рисование. Солнце светит, трава зеленая, горы закрывают горизонт нерушимой стеной: мир вечен и не стоит придавать значения словам странника, потерявшего разум и кров, но среди ночи воздух наполнился жутким воем, а землю сотрясла дрожь. Могучий взрыв, вобравший в себя стократный гром, заставил перепуганных людей выскочить из домов и пасть ниц. Над тремя ближними горными вершинами взметнулись столбы дыма и раскаленные обломки скальной породы, сменившиеся фонтанами огня. Хлопья пепла, подобно снегу накрыли плоскогорье. Излившиеся на поверхность потоки лавы устремились вниз, уничтожая на своем пути все живое.

Любопытство заставило мальчика пересилить страх и поднять глаза к небу. Там, в окрашенной багрянцем тьме, парило, раскинув перепончатые крылья, огромное змееподобное существо. Иллуянка бесновался над жерлом, и юному хетту на мгновение показалось, будто их взгляды встретились, не смотря на расстояние, пепел и дым. Мальчик явственно ощутил потоки злобы и ненависти, направленные на него и одновременно с ними вдруг услышал голос отца:

— Вспомни сын Бога Грозы. Ты рожден отомстить за отца.

Сердце мальчика словно лопнуло, разливаясь невиданной силой, заставляя поверить: чтобы он сейчас не замыслил — все исполнится. Молния вырвалась из его ладоней и устремилась ввысь. Дракон не ожидал нападения со стороны юного хетта, попытался увернуться в последний момент, но небесный огонь смог пронзить крыло и Иллуянка, заваливаясь влево начал падать. Попытки восстановить полет не помогли и со страшным криком он рухнул в созданную собственными руками пылающую могилу. Внутри маленького человека, победившего дракона, играли незнакомые чувства, заставляя наслаждаться собой, ощутить вседозволенность. Сын Бога Грозы не только остановил потоки лавы и направил в обход деревни, он играл со стихией, превращая смертельный огонь в подобие детских игрушек для великанов. Смешивая пепел и лаву, превращая их в податливый материал, мальчик создавал чудесные конструкции, подсказанные необузданной фантазией. Застывшие от ужаса на пороге смерти соплеменники теперь с немым восторгом взирали на юного чудотворца. Первым с земли поднялась Инара. Гордо выпрямившись, она простерла руки в сторону сына и крикнула:

— Смотрите, потерянный бог нашелся.

Вслед за ней стали подниматься остальные жители деревни, секунду назад обезумевшие от ужаса, а теперь готовые рыдать и смеяться от неожиданного чудодейственного спасения. Едва выпрямившись, они сразу вставали на колени и возглашали:

— Бог Грозы вернулся.

С того дня прошло почти четыре тысячелетия. Давно покинули мир маги и драконы, растворились среди других рас хетты, и лишь созданная юным волшебником из застывшего камня сказка осталась памятником тех далеких дней и происходящих тогда событий.

— 1 —

Босые ноги прошлепали по покрытому линолеумом полу, и женщина нырнула к Саше под одеяло.

— Настя? — удивился он, узнав бывшею жену, с которой развелся несколько лет назад и в ту же секунду захлебнулся от восторга, крепко прижал к себе любимое тело, чувствуя каждой клеточкой, как они сливаются с Настей в единое целое. Едва касаясь бархатной кожи, боясь спугнуть свалившееся на голову счастье, Саша гладил такие знакомые и родные плечи.

— Подожди, — прошептала женщина, отстраняясь, — Я пришла проститься.

Возле старенького дивана, популярной в народе марки 'еврокнижка', возник силуэт мужчины. Лица Саша разглядеть не мог, но почему-то сразу понял — это Шлычков, первая школьная любовь бывшей жены.

— Настя, вставай, нам пора, — нагло заявил он.

— Куда? — растерялся Саша.

— В ЗАГС, любимулька моя, — Настя назвала его, как в первые месяцы совместной жизни, — Я замуж выхожу.

После развода она так и не обзавелась новой семьей. Иногда они созванивались, стараясь оставаться друзьями. Даже встречались, если находился серьезный повод, и вот сейчас Саше предстояло потерять Настю навсегда. Словно ледяная сосулька вонзилась в сердце.

— Нет! — закричал Саша от безвозвратности потери... и проснулся.

За окном едва бледнело раннее июньское утро, наполняя комнату едва уловимыми серыми тенями. Выброс адреналина заставил сердце тревожно биться, сон как рукой сняло. Недовольно поморщившись, Саша взлохматил волосы, вскочил с постели и подошел к окну. Московские новостройки давно перебрались за черту кольцевой автодороги и с высоты пятнадцатого этажа, вдали, за соседними домами, виднелись в лучах быстро набирающего силу солнечного света поля и линия леса, отделенная от них полоской тумана там, где протекала маленькая речка. Саша в жаркие дни за пятнадцать минут добирался на велосипеде до живительной прохлады, но сейчас почему-то от созерцания именно тумана над водой стало особенно тоскливо и одиноко. Сон застрял в голове, сверля мозг и заставляя немедленно предпринять ответные шаги. Звонить в начале четвертого ночи стало бы вершиной глупости, и Саша включил компьютер.

'Настя, тысячу лет не виделись. Можно пригласить тебя на ужин?' — быстро набрал он текст, отправил письмо и только тогда заметил: в списке входящей почты значится одно не прочитанное послание.

Где человек, поправ все страхи

Сумел дракона победить

Там по веленью этернела

Земле погибнуть предстоит.

Месть Иллуянки не позволит

Вновь от возмездия уйти

Сомкнутся над его могилой

Начало и конец пути

Взмахнув рукой, безвестный гений,

Рожденный волею 'богов',

Разбудит древние вулканы

В стране прекрасных скакунов

Над ненавистной параллелью

Взметнуться тысячи огней

И погребут под слоем пепла

Цивилизацию людей

— прочитал Саша незамысловатые стихи. Письмо вполне соответствовало пустому 'спаму', если бы не одно слово, упоминавшееся в нем, 'этернел'.

О визите этого существа на Землю кроме Александра Свиндича еще несколько человек, хорошо ему знакомых, но вряд ли кто-нибудь из них мог ради шутки прислать подобное письмо. Значит, нашелся еще один неизвестный, находившийся в курсе событий, что настораживало.

— 2 —

Этим же утром, но на противоположном конце Москвы, тезке Свиндича, ученику одиннадцатого класса с физико-математическим уклоном Саше Егорову уже в который раз снился один и тот же кошмар.

Будто бы он сидел в переполненном зале кинотеатра. Показывали очередную мыльную голливудскую комедию, как вдруг от экрана стали отделяться матовые силуэты, расплывавшиеся по периметру кинозала. В то же время Саша почувствовал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Лампы на потолке зажглись, но едва тлели, освещая зал тусклым светом, придающим фантастическому действу еще больше таинственности, и в их свете на сцену перед застывшим экраном поднялся человек в накинутом на голову капюшоне. Движением руки мужчина откинул его и над его головой с божественно прекрасным лицом взметнулись вверх два змеевидных отростка. Одна из сотканных из плотного тумана фигур, вытянула руки, и зритель из первого ряда воспарил над полом, переместился к чудовищу на сцене и рухнул перед ним на колени.

Обладатель щупалец взял в руки бархатный футляр и извлек из него золотой стилет с рукояткой посередине. Одежда на спине человека разошлась, обнажая позвонки у основания черепа. В один из них и вонзился стилет. Лучезарная улыбка озарило лицо чудовище, щупальца над его головой дергались в безумном танце — оно наслаждалось страхом и болью жертвы. Часть стилета над рукояткой изменила оттенок, слегка побледнев на самом кончике, и тогда лезвие выдернули. Егоров отчетливо увидел, как сначала затянулась рана, затем восстановилась одежда, и зритель переместился на свое место. Действие повторялось снова и снова, и после каждой новой жертвы стилет все больше наливался серебристым сиянием. Саша с ужасом наблюдал, как неотвратимо приближалась его очередь. Оставалась три человека, два, один...

— Нет! — закричал Егоров и проснулся. На часах значилось начало пятого, сейчас бы спать и спать, но сон ушел. Ладно бы кошмар приснился разок, ну два, но он снился чуть ли не каждый день.

— Я так скоро стану бояться засыпать, — вздохнул Егоров, — С этим надо что-то делать.

— 3 —

Анна Шилова сидела на парапете, опустив босые ноги в фонтан 'Дружба народов'. Блики света, отражавшиеся от золоченых статуй представительниц пятнадцати республик Советского Союза одетых в национальные костюмы, заставляли щуриться, зато вода приятно холодила уставшие от ходьбы в босоножках на высоком каблуке ноги. Рассматривая фигуры девушек, Аня никак не могла определить, какую из республик кто олицетворяет, уж слишком далеко успели за короткий промежуток времени друг от друга разбежаться когда-то братские страны. Сам Советский Союз представлялся девушке древним покинутым городом, где остались лишь пустые и заброшенные дома. Наподобие пришедших в запустение павильонов Выставочного Центра на периферии его площади с частично обвалившейся вычурной лепниной и фигурами гигантских домашних животных с обшарпанной побелкой.

Солнечный зайчик с удвоенной силой ударил по глазам и, закрыв их ладошкой, Анна снова вернулась к восприятию речи своего спутника. Не то, чтобы она несерьезно относилась к его словам, просто звучали они уже не в первый раз и порядком надоели.

— ...Художник, композитор, ученый-теоретик или изобретатель: по сути своей творцы, а для творчества нужен соответствующий эмоциональный фон, — волнуясь, пояснил Игорь, высокий и худой семнадцатилетний блондин с короткой стрижкой не первой свежести, вследствие чего волосы лезли на уши — Он является для человека чем-то вроде жизненного топлива. Если фон велик — человек уникален и для него нет ничего невозможного, если мал — в лучшем случае лишь безынициативный исполнитель. Для удовлетворения потребностей этернела нужны выдающиеся личности, и он умеет их создавать. Забрать энергию нервного поля у нескольких сотен людей, передать одному и тот станет гением, способным технически воплотить любую идею хозяина. Так он и поступил, создавая человека, должного уничтожить наш мир. Прежде чем покинуть параллель, непригодную и даже опасную для его расы захватил кинотеатр с помощью духов стихии, оболванил зрителей, а одного превратил в мину замедленного действия...

Девушка слушала слова своего приятеля и верила и не верила одновременно. С одной стороны она знала о злобной сущности этернела, его отношению к людям, подобном отношению их самих к муравьям. С другой, журчание воды, шелест листьев, улыбки гуляющих вокруг фонтана людей — разве может все в один момент исчезнуть, превратиться в небытие?

— Игорь, я не первый раз тебя слушаю и все прекрасно понимаю, — оторвалась от созерцания золотых красавиц девушка, — Да, этернел прежде, чем улететь мог создать мину замедленного действия. Но ведь ты не знаешь, ни кто он, ни где все случилось, ни каким способом собираются добраться до цели. Может враг человечества вообще не успел ничего сделать, ведь мы прогнали его. Да просто посмотри вокруг: мир прекрасен! Разве он может умереть?

— Может, если будешь несерьезно относиться к моим словам, — насупился Игорь, — Я разве виноват, что духи стихии не разбирается в кинематографе, не говоря уже о времени сеанса и названии кинотеатра? Потому наш друг и смог умирая рассказать мне, в каком месте все происходило, но точно знаю, происходило.

Трель телефонного звонка прервала речь Игоря и заставила Аню лезть в висящую на плече белую сумочку.

— Егоров? — удивилась девушка, — Тысячу лет тебя не слышала.

— Кто? — настороженно прошептал Игорь.

— Одноклассник бывший, — ответила Аня, прикрыв ладошкой трубку. Недовольство моментально отразилось на лице молодого человека: какие еще могут быть одноклассники, если он рядом.

— Ты ревнуешь? — изумленно взглянула на друга девушка.

— Еще чего.

— А зря. Егоров парень видный, — мстительно заметила Аня и вернулась к телефонному разговору, — На ВДНХ гуляю. Встретиться? Срочно? Ну, хорошо. Только я не одна буду.

— 4 —

Когда Аннет попала в Москву и встретилась с Анной, Саша Егоров еще учился с ней в одном классе и случайно оказался участником приключений девочек. Он и в Деда Мороза-то в то время уже не верил, а тут на него свалились магия, волшебники, феи, и тому подобное, не желавшие укладываться в рамки математической логики и законы физики. Морозко для Егорова так и остался красивой сказкой и подарками, спрятанными родителями под елкой, а вот с наличием магии в реальной жизни он постепенно смирился. В конце концов, искривление пространства-времени, вытекающее из теории относительности Эйнштейна, от волшебства мало чем отличается. Приняв существование магии, как данность, Егоров продолжал спокойно учиться дальше и поддерживал с Анной дружеские отношения. Навязчивый кошмар с неясной причиной напомнил о старых друзьях. Если девочка, общавшаяся с волшебниками, не сможет помочь разобраться в причинах ночного ужаса, то кто?

— Взял билет на вечерний девятичасовой сеанс в кинотеатре тут недалеко. Кино так себе, зато девочка рядом красивая сидела, потом ничего не помню и как-то неожиданно дома очутился, — рассказывал Егоров, сидя на скамейке бульвара располагавшегося поблизости от дома опасливо косясь на Игоря. Вроде как видел его первый раз, но лицо казалось знакомым, — А теперь вот гадость всякая снится про тот самый сеанс.

— Молодец, что позвонил. В принципе я могла бы тебе все объяснить, но думаю, не стоит. Ты выговорился, теперь сон забудется. Как бы, ты теперь всю ответственность на меня переложил и должен спать спокойно, а мучиться придется мне. Зря я что ли читаю книги по психологии? Девятьсот страниц и через слово незнакомые понятия, между прочим. Крепись Егоров, все будет хорошо.

— Уверена?

— На сто процентов. Даю установку: ты спишь нормально, — Анна сделала над головой Егорова несколько пасов, случайно увиденных во время пребывания у бабушки, обожавшей телевидение и смотревшей все подряд, включая и передачи про экстрасенсов.

— Это я его спас, — чуть позже, по дороге к метро рассказывал Игорь, — Вернее не я, а дух стихии, живущий во мне. Пытался помешать этернелу, хотел помочь людям вырваться из ловушки, и кое-кому действительно удалось, а сам погиб в тот же вечер. Этернел не простил слуге измены. До сих пор чувствую его смерть, словно частичку меня убили. Иногда очень больно становится, хотя маленькая часть его магии все еще и живет во мне. Вот только пользоваться ей я совсем не умею. Однажды испугался бродячей собаки, уж больно нехорошо она рычала, взлетел над землей метров на пять, а как спуститься не знаю. Часа полтора меня над гаражами, будто пыльный мешок ветром носило.

— Понятно, волшебник-недоучка. 'Сделать хотел грозу, но получил козу'. А следовало научиться. Пригодилось бы в деле спасения мира.

— Теперь ты согласна, мир надо спасать?

— Раз появилась хоть какая-то зацепка, надо браться за дело. Заманчиво, конечно, самим все сделать, но боюсь без помощи взрослых не обойтись. Отправляемся к дяде Саше.

— 5 —

Александр Свиндич выслушал ребят, улыбнулся и протянул им распечатанный на принтере листок. Ничего смешного в их рассказе о возможном конце света он не нашел, а улыбался сейчас с поводом и без. Причиной безудержного веселья стало ответное письмо Насти: 'В четверг у меня выходной и мы сможем встретиться'.

— Вы нам не верите?

— Верю. Вы читайте, читайте.

Аня подозрительно взглянула на Свиндича и прочитала вслух:

— Где человек, поправ все страхи, сумел дракона победить...

— И что все это значит? — поинтересовался Игорь, когда девушка дочитала стихи.

— Значит, ваш подпольный гений сам сделал шаг нам навстречу. Возможно, он перенял жажду острых ощущений от своего Создателя, возможно, его распирает тщеславие, но он решился на самораскрытие. Людям не дано играть самим с собой, зато можно играть с другими людьми. Провозглашая свою цель, ваш гений автоматически принуждает нас соотносить все действия с его программой. Он ведущий, мы ведомые и уже не можем отказаться от предложенной игры.

— Мы и не собирались отказываться, — заявила Анна.

— Я тут пытался расшифровать послание, полазил по интернету и многое выяснил. 'Месть Иллуянки не позволит вновь от возмездия уйти'. Иллуянка — драконоподобное чудовище в хеттской мифологии, победитель бога грозы Ишкура, причём как трофеи дракон вырвал богу его сердце и глаза. Совершенно беззащитный, бог женился на дочери одного 'бедного человека', которая родила Ишкуру сына. Когда сын вырос, он хитростью вернул сердце и глаза своего отца. Лишь только бог грозы получил обратно свои органы, он выздоровел, снова начал борьбу с Иллуянкой и на этот раз победил. Сами же хетты обитали во втором тысячелетии до нашей эры на полуострове Малая Азия, то есть территории современной Турции, неоднократно упоминались в Библии и воевали с египтянами. 'Взмахнув рукой, безвестный гений, рожденный волею 'богов', разбудит древние вулканы в стране прекрасных бегунов' — скромненько он так о себе.

— А почему боги в кавычки взяты?

— Речь идет об этернелах, а они ведь не боги, даже если и мнят себя таковыми. Скажите лучше, кто у нас 'прекрасные скакуны'?

— Лошади? — предположил Игорь.

— Правильно. Набираем в поисковике 'Страна прекрасных лошадей' и получаем: Каппадокия — горное плато в центральной части Турции на высоте примерно тысяча метров над уровнем моря. Область знаменита своим неповторимым ландшафтом, образовавшимся после одновременного извержения нескольких вулканов, самым мощным являлся Эрджияс. Вот вам и 'проснутся древние вулканы от взмаха руки безвестного гения'.

— Проснутся и что? Неприятно, жертвы бывают, но извержений на Земле происходит достаточно, а к концу света они не приводят.

— Извержение извержению рознь. Примерно в 1650 году до нашей эры, на острове Санторини, произошло одно из самых сильных извержений вулканов в человеческой истории. Буквально взорвавшись, вулкан Санторини до неузнаваемости изменил практически все Средиземноморье, а звуковая волна от взрыва несколько раз обогнула всю планету. Поднявшийся в атмосферу пепел на несколько лет изменил климат на многие тысячи километров от эпицентра. Грандиозное землетрясение, сопровождавшее взрыв острова, подняло гигантские цунами на остров Крит. Волны, предположительно, достигали двести метров. Цунами и землетрясение полностью уничтожило великую минойскую цивилизацию. Сам Санторини засыпало пеплом, местами высотой до тридцати метров, а середина острова провалилась и со временем заполнилась водой. Если слуга этернела настолько гениален, как вы рассказали, он легко может организовать мега вулканы, извержение которых сможет оказаться чрезвычайно сильным и изменит климат на планете. Один из обсуждаемых вариантов глобальной катастрофы, между прочим.

Произойдет огромный выброс магматической породы, на многие сотни километров от эпицентра, а ударная волна равносильна нескольким тысячам взрывов в Хиросиме и Нагасаки, а вместе с ней во все стороны устремится потоки огня, до нескольких тысяч градусов жары. В результате, на нескольких тысяч километров от эпицентра, образуется выжженная пустыня. Воздухом станет невозможно дышать. Все средства защиты будут забиваться в течение нескольких минут. В течение первых недель выброшенный в атмосферу пепел распространится над всей территорией планеты, погрузив в сумерки всю территорию. Наступит 'ядерная зима' и продлится она несколько десятков лет. Температуры летом, в средней полосе не будут превышать пять-десять градусов, а в холодное время, длительностью до полугода, будут царить температуры минус тридцати градусов и ниже. С лица Земли полностью исчезнут практически все виды животных и растений. В течение нескольких лет будут идти 'кислотные дожди', даже растопленный снег станет непригодным для приготовления питьевой воды. Объекты химической промышленности и атомные реакторы на электростанциях по всему миру разрушатся. Земля столкнется с невиданным ранее радиационным заражением. Больше всего шансов для выживания останется у жителей морей, и осьминоги останутся единственными жителями нашего мира. Хорошая перспектива? В общем: 'Над ненавистной параллелью взметнуться тысячи огней и погребут под слоем пепла цивилизацию людей'.

На кухоньке зависла тишина. Забытые чашечки горячего кофе остывали, чувствуя себя первыми жертвами конца света, а охлажденный апельсиновый сок Ани наоборот так нагрелся, что приближающиеся извержение и как следствие общее повышение температуры его уже мало волновало.

— Мы все умрем? — не веря в положительный ответ, спросила Аня.

— Глупости не говори, — оборвал ее Игорь, но сразу раскаялся в своей резкости и погладил ладонь девушки.

— Правда, чего-то я раскисла. Давайте бороться!

— Конечно. Напишем письмо в Организацию Объединенных Наций, предупредим правительство Турции, — попробовал перевести восторженный порыв в русло приемлемых практических решений Свиндич.

— Думаете, кто-нибудь поверит про рассказ об этернеле? Вы бы поверили? — выразил сомнение Игорь.

— Я поверил бы, все-таки своими глазами пришельца видел, а вот остальные — не знаю. Но ведь не обязательно рассказывать все полностью.

— Мне кажется, нас слушать не станут. В мире столько проблем, столько горячих точек и конфликтов, да еще и экономический кризис в придачу. Серьезные люди сочтут нас больными на голову, которые лезут к ним со своими болезненными фантазиями, путаясь под ногами и мешая. Хорошо, если только поставят на учет в психбольницу, — уверенно отмела предложение Александра девушка.

— Сами мы ничего не сможем. Ведь ничего толком не известно. Кто? Где? Когда?

— Где — знаем, — заметил Игорь.

— Когда — скоро. Иначе 'гений' не прислал бы письмо, а кто — можно узнать. У меня появилась идея. Раз нам предлагают игру, давайте играть, только надо поменяться местами. Мы станем 'ведущими', а слуга этернела 'ведомым'.

Свиндич посмотрел на Анну и улыбнулся. От волнения девушка раскраснелась и напомнила ему Настю. У той щеки в молодости то же всегда моментально наливались румянцем.

— Ничего смешного, — возмутилась Анна.

— Не обращай внимания. Я по другому поводу.

— О своем, девичьем? Нашли время, — Аня недовольно фыркнула и продолжила, — Мы знаем кинотеатр, время сеанса и факт: для взмаха руки 'гению' надо попасть в Турцию. Даем объявление, те, кто находился тогда-то и там-то, приглашаются в бесплатное путешествие в Каппадокию, организуемое по поручению некой голливудской студии туристическим агентством Александра Свиндича.

— Думаешь, 'гений' клюнет?

— Как миленький. Он же жаждет игры, а так она становится вдвойне увлекательней. Потом, он конечно гений, но в душе простой человек. Кто же откажется от бесплатного путешествия на курорты Турции? Повторяюсь, зря я психологией увлеклась?

— Не зря, — подтвердил Игорь, — Боюсь, желающих будет даже слишком много.

— Придумаем ограничение. Например, десять первых обратившихся. 'Гений' обязательно окажется среди них. Нам останется только отправиться в Каппадокию, вычислить его и остановить. А туристическое агентство назовем 'Чемпарбюраска'.

— Чемпарбюраска? — рассмеялся Игорь, но получил подзатыльник и замолк.

— 'Чемпарбюраска': Частное Межпараллельное Бюро Расследований, — пояснила Анна.

— Возможно, мысль неплохая, но столько денег понадобиться, — сокрушенно покачал головой Свиндич.

— Беру на себя, — уверенно заявила девушка, — У меня в соседней параллели живет подруга — настоящая принцесса, а еще есть один знакомый волшебник. Он хоть и недоучка, но надеюсь, сумеет меня к ней переместить.

— 6 —

Перемещаться решили от Анны, поскольку Игорь жил в маленькой квартирке вместе с матерью, разделенной на две части с помощью гардероба для белья. Отец от них давно ушел, мать билась, словно рыба об лед, работая на двух работах, но накопить денег на новую квартиру было немыслимо. Родителям же девушки повезло в конце девяностых купить, пусть и не без помощи кредита, 'трешку' в спальном районе на юге Москвы за какие-то тридцать четыре тысячи долларов, а уже через несколько лет цены на жилье выросли раз в десять. Оставалось только завидовать Ане, имевшей собственную комнату, но помимо белой зависти Игорь испытывал небольшое раздражение. Его удивляла несерьезное отношение девушки к своему уголку. Уж он бы, будь у него таковой, холил бы его, лелеял и содержал в идеальном порядке. У Анны же в комнате царил постоянный бардак. Вот и сейчас, ступив за порог, Игорь поразился беспорядку. Письменный стол, полки шкафа и даже подоконник заполняли беспорядочно валявшиеся книги и тетради, часть из них открытые, словно кто-то собирался то ли читать, то ли писать, но через секунду забывал о своем желание и принимался за следующее дело. На полу валялась кучка компакт дисков, на стуле висела кипа одежды, а еще одну ее маленькую кучку девушка при виде Игоря схватила с кровати и постаралась незаметно задвинуть под нее.

— Нюша, ты когда-нибудь порядок наведешь?

— У меня порядок, — не согласилась с другом девушка, — Все горизонтальные поверхности в действительности предназначены для книг, тетрадей и дисков.

— А на полу?

— Согласись, пол тоже горизонтальная поверхность.

Спорить с подобной истиной было сложно.

Не то, будто бы Аня олицетворяла лень и неряшливость, просто обладала математическим складом ума и соотносила каждое действие с логикой. Бессмысленность уборки стала ясна девушке в возрасте шести лет. Мама, маниакально повернутая на порядке, пыталась привить подобное отношение дочери и на почве раскладывания вещей по местам между ней и Аней периодически возникали ссоры. В течение одной из них мать и дочь два часа пререкались, довели друг друга до слез, а закончилось все тем, что после наведения идеального порядка Аня спросила:

— Теперь я могу поиграть?

— Да, — ответила мать, и ребенок с наслаждением высыпал на пол игрушки из коробки, куда они аккуратно складывались в течение последних часов. После этого бессмысленность наведения порядка стала ясна обеим сторонам конфликта.

— Игорь, проходи. Я так поняла из рассказа о собаке, тебя надо напугать и тогда ты сможешь творить чудеса?

— Наверно.

Девушка подскочила к молодому человеку и быстро чмокнула его в щечку. В ответ с потолка им на головы высыпалась разноцветное блестящее конфетти.

— Ага, волшебство, — удовлетворенно заметила Аня, — Выходит дело не в страхе, необходимо просто поднять уровень эмоций. Или я такая страшная и ты испугался?

— Я не знаю, из-за чего мишура посыпалась. Правда, не знаю.

— То есть вариант с тем, будто бы я страшненькая все-таки допускаешь? — конечно, заподозрить ничего подобного в отношение к ней со стороны Игоря девушке даже в голову не приходило, но она в шутку сузила глаза и придала лицу злое выражение.

— Нет, я совсем не то имел в виду. Ты не так меня поняла, — засмущался парень, — Может, еще раз попробуем?

— Ничего личного, Игорь: это был научный эксперимент. Закатай губы обратно, и приступим к работе. Для начала опробуем классический вариант.

Девушка задвинула шторы, в результате чего комнату окутал таинственный полумрак, засунула в маленький ноутбук, заранее приготовленный диск с фильм ужасов и предупредила:

— Испугаешься — сразу меня перемещай. Получится, будто ты меня спасаешь. Место куда переносить найдешь в моей памяти. Духи стихии всегда так делают. Копаются в голове и подбирают подходящее место. Запомни: мне необходимо встретиться с Аннет Зальцер. Воспоминаний и про нее и про места, где ее можно найти у меня предостаточно. И еще, почувствуешь, будто у меня неприятности, или магия выходит из-под контроля — сразу возвращай меня обратно.

Все фильмы ужасов отличает одна особенность. Все они строятся на постепенном напряжении нервом, завершавшимся смертью одного из второстепенных героев. Музыка нагнетает атмосферу приближающегося невыносимо страшного действия, у главного героя глаза выкатываются из орбит, и ты понимаешь — в следующий момент все самое страшное и случится. Таким моментом и воспользовалась Анна, ткнув за мгновение до появления кровожадного монстра пальцем Игорю под ребро.

В следующий момент, испытав небольшое головокружение, девушка оказалось в параллельном мире. Вид из окна, открывшийся Анне, не мог обмануть. С возвышения, на котором находился дворец лордов Зальцеров, должна виднеться узенькая речушка, а за ней заповедный лес, поблизости от дома больше напоминавший парк. Уж сколько моментов жизни они провели и там, и там уже и не припомнишь. Сомнений не оставалось.

— Ах, — с наслаждением вздохнула воздуха чужого мира Анна и вышла из-за занавески, где очутилась после перемещения.

А-а-а-а, — завопила в следующий момент она в унисон с женихом подруги, лежащим среди пены в деревянной бадье.

— Мы, кажется, знакомы, — мило пожала плечиками Анна, пытаясь сгладить неловкость.

— Знакомы! — завопил местный принц, пытаясь взбить подольше пены.

— Привет вам от 'Чемпарбюрасков', — еще более мило изобразила улыбку девушка.

— Анна? Какого черта? — появилась на пороге подруга-принцесса.

'Да, сильно Аннет повзрослела и изменилась. Что возраст с людьми делает. Прямо, как наша соседка, когда муж поздно возвращается', — подумала Анна, и хотела начать монолог о необходимости спасения мира, но не успела.

В следующий миг она узрела перед собой лик одной из статуй фонтана 'Дружба народов'. 'Украина', — догадалась девушка при виде венка на голове золотого монумента и в тот же миг поняла, пальцы скользят по полированной поверхности. 'Мы же сестры. Помоги', — попросила статую девушка, но под гогот толпы рухнула в окружающий фонтан водоем.

'Убью недоволшебника', — решила Анна и, открыв глаза, увидела: находится в коридоре родной школы, перед дверью, с табличкой 'Тихо. Идут экзамены'. С промокшей одежды обильно стекала вода, грозившая проникнуть на нижний этаж.

'Только не за дверь', — с ужасом подумала девушка и в ту же секунду предстала в классе перед глазами своего любимого преподавателя по истории.

— Анна? Шилова? — удивилась и возмутилась учительница, — Здесь ЭГЕ сдают!

— Да я так, чисто искупаться зашла, — попробовала оправдаться Анна и с облегчением заметила, стоит уже посередине родной комнаты.

— 7 —

После неудачного похода Анны за золотом в параллельный мир оставалась лишь одна возможность найти деньги. Стопроцентная, но очень тяжелая для Свиндича. Мила являлась наследницей довольно богатого и влиятельного человека, ничем не гнушавшегося ради достижения цели. Отношения, связывающие Сашу с девушкой, простыми назвать было сложно. Людмила Филиронова оказалась единственной женщиной, в отношениях с которой Саша ни при каких обстоятельствах не пожелал бы играть во влюбленность, несмотря на предположение — она любит его. Он боялся девушки. Боялся по причине красоты и молодости, а еще по причине того, что она сильно нравилась ему. Слишком сильно для привычного для него ощущения влюбленности. В нее стоило кинуться, как в омут головой, а Свиндич, бредивший Настей не хотел. Уверял себя, не сможет дать достойного ответа и боялся выйти за очерченный круг, кроме Насти никого.

Они познакомились с Милой в одной из параллелей во время его путешествий. Даже не с ней, а с ее прообразом, захваченным демоном. Встретился Свиндичу на пути страшный мир, чей хозяин захватывал души людей: разочаровавшихся в жизни, терявших контроль над собственным разумом под действием алкоголя, наркотиков или во сне. В тот момент Людмила находилась в коме, а ее сознание попало в тот самый мир. Кто кому больше помог, Саша смог бы определить с большим трудом, но борьба со злом закончилась победой и накрепко связала его с девушкой в реальном мире.

Встретиться договорились на станции метро в центре города. Построенная в предвоенные годы, от остальных она отличалась галереей бронзовых скульптур, отображающих образы эпохи революции и последующего построения коммунизма: сигнальщик с линкора 'Марат', девушка со значком 'Ворошиловский стрелок', молодые ученые, пионеры. Свиндич привалился к облицовочной черным мрамором нише, внутри которой пристроились бронзовые фигуры пограничника и его собаки. Мимо сновали люди, и большинство из них старались хотя бы мельком погладить пса. 'Откуда только берутся городские легенды, — размышлял Саша, ожидая девушку, — Кто тот первый студент, с ужасом осознавший после бессонной ночи перед экзаменом, что ничего не знает, но вдруг догадавшийся: если потереть нос собаки, успешная сдача обеспечена. Брюнеткой или блондинкой была девушка, которую посетила гениальная мысль — спастись от несчастной любви можно дотронувшись до туфельки студентки с книгой. А уж, какие идеи мучают людей, гладящих ствол нагана революционного матроса, совсем загадка'.

Очередной поезд вылетел из туннеля, утробно подвывая, затормозил у платформы и вестибюль наполнился новой порцией пассажиров. Среди них Свиндич сразу заметил хорошо знакомую стройную фигурку, которую чуть портили немного сутулые плечи. На высокой, длинноногой Людмиле оказалось белое летнее платье в крупную ромашку по колено, хорошо гармонировавшее с пухлыми губами, маленьким курносым носиком и короткими немного курчавыми волосами неестественного ярко желтого цвета, закрывающими уши до мочек. Саша невольно покачал головой. Во время их предыдущей встречи волосы имели темно фиолетовый цвет и, хотя состоялась она достаточно давно, Свиндич прекрасно знал с какой скоростью и легкомыслием девушка меняет их оттенок. В начале их знакомства эта привычка поражала Сашу, даже иногда раздражала, и он пытался на правах друга бороться, но скоро понял бессмысленность затеи. Мила не могла по-другому, иначе она уже не осталась бы Милой.

Девушка остановилась, озираясь, заметила Свиндича, улыбнулась виноватой улыбкой и поспешила к нему. Такая улыбка тоже являлась особенностью Милы. Как бы она не радовалась, улыбка всегда получалась какой-то растерянной и виноватой.

— Привет, — девушка приблизилась почти вплотную, поправила воротничок рубашки Свиндича и сделала шаг назад. В ее движениях одновременно присутствовали и почти детская непосредственность и что-то от чисто кошачьей грации и хитрости, — Кофеем угостишь? Такой день тяжелый.

— Конечно.

Они шли мимо витрин маленьких и больших, но одинаково дорогих магазинов, по выложенному плиткой тротуару узенькой улочки между двумя центральными площадями города. Девушка держала Свиндича под руку и, не закрывая рта, рассказывала о своей работе, в самые интригующие моменты невзначай прижимаясь к плечу спутника. Мила не считалась болтушкой, просто Саша являлся единственным человеком, с кем она могла выговориться. Тот знал про это и всегда терпеливо слушал.

— Склад новый снять хочу. Целый день на ногах. Моталась по городу, варианты смотрела.

Людмила Филиронова занималась дизайном одежды, работу свою любила, мечтала выпустить собственную модную линию и сейчас как никогда приблизилась к ее реализации. Стиль она придумала уже давно, а теперь пыталась начать активно шить и продавать одежду на базе швейной фабрики, владелец которой благосклонно отнесся к идеям девушки.

— Почему не на машине?

Мила владела красным кроссовером, представляющим собой среднее между легковым автомобилем, микроавтобусом и 'внедорожником' и ласково называла его 'божья коровка', поскольку считала, личный автомобиль сродни домашнему животному и должен иметь имя.

— Если ездить по Москве на машине вообще ничего не успеешь, только в пробках постоять, а шеф и так на меня коситься начал. Ему прибыль нужна, а ты ведь меня знаешь, если чем загорюсь, остановиться не могу. Всю выручку в развитие вкладываю...

Через несколько минут они сидели в не особо уютном кафе под сводом торговой галереи. Роскошная отделка, золотые буквы над входами в бутики, замершие стеклянные кабины бесшумных лифтов и почти никого. Лишь несколько человек тихо шептались, боясь спугнуть прямо таки кладбищенскую тишину.

— Фу, вроде выговорилась, — облегченно выдохнула девушка.

— Тебе здесь нравится? — воспользовался возможностью задать давно крутившейся на языке вопрос Свиндич.

— Мне? Нет. Здесь просто кофе вкусный варят, и мечтается хорошо. Смотрю на названия известных брендов и мне мерещиться: 'Mila Philironoff — имя, которое говорит о безупречности стиля'. Так что? Я тебя всегда видеть рада, но говорил про важное дело.

— Уже и не знаю, стоит ли тебя напрягать. У тебя столько проблем. Склад новый снимать надо, — замялся Свиндич.

— Перестань. Мы ведь друзья.

Саше действительно чувствовал себя редкостным негодяем, но деваться некуда:

— Мне деньги нужны.

— Всего-то? — рассмеялась Людмила, — Судя по выражению твоего лица, я уже о гораздо более неприятных вещах думать начала. Даже побаиваться начала. Сколько?

— Много.

Улыбка сползла с лица девушки.

— Что-то серьезное?

— Очень.

— Ну да, о чем я спрашиваю. По-другому — ты не попросил бы. Своих у меня сейчас нет, в дело вложены. Из фирмы вынимать нельзя, только подниматься начали. От отца счет остался. Ты ведь знаешь — он много нехороших дел натворил. Я его денег касаться не хочу, но ведь тебе для доброго дела, правда? Вдруг и ему на том свете зачтется. Возьмешь?

— У меня выбора нет.

— Тогда завтра утром встретимся в банке, — Мила назвала адрес.

Цель Саша достиг, и стало можно уходить, но не хотелось. Вот так сразу вышло бы очень неприлично, а обижать Милу нельзя, она замечательная. Во-вторых, а куда собственно идти? Лучше сидеть здесь, чем торчать в пустой одинокой квартире. С другой стороны и задерживаться не стоит. Свиндич панически боялся подавать даже малюсенькую надежду на возможность отношений, да и говорить Людмиле ничего не хотелось. Еще сорвется вместе с ними спасать мир, что уж совсем ни к чему.

Мила покрутила в руках пустую чашку из-под кофе. Бросила быстрый взгляд на примолкшего Александра и пришла ему на помощь:

— Пора домой, завтра вставать рано. Проводишь?

— Конечно, — обрадовался удачному разрешению душевных метаний Свиндич, но покинуть кафе не удалось. Стеклянное небо над их головами, наполненное мгновение назад прозрачной синевой, вдруг потемнело, прогремел гром и словно по его команде тяжелые капли дождя ударили по своду, разнося по пустому помещению гулкий перестук.

— Не судьба нам расстаться, я без зонтика, — невинно развела руками девушка.

'Ох, не к добру все это' — нехорошее предчувствие охватило Свиндича, требовало, немедленно уйти, но он не мог.

Кафе стало быстро заполняться возбужденными людьми. Кто-то, хохоча, стряхивал капли дождя с волос, кто-то с недовольным видом пытался, не снимая, выжать одежду. Предчувствие воплотилось в появление Насти, смеющейся, в мокрых майке и джинсах, державшей за руку подругу. Первым желанием стало превратиться в невидимку, вторым — спрятаться под столом. Ни то, ни другое не прошло. Настя заметила Сашу, улыбка сползла с ее лица, и она смело направилась к его столику.

— Извини, помешала, — придав лицу максимально приторное выражение, заявила Настя, — Я тут подумала и решила — в среду я занята. Поужинать с тобой не смогу.

Резко повернувшись, она схватила подругу за руку и потащила к выходу.

— Настя, там же дождь, — упиралась подруга, но сопротивляться могучему натиску не смогла.

— Это кто? С кем ты ужинать собирался? — ревниво поинтересовалась Мила.

— Жена, — вздохнул Саша и, заметив, как от удивления взметнулись вверх брови девушки, быстро добавил, — Бывшая.

Вид у него стал таким потерянным и несчастный, Мила не выдержала:

— Ну и чего ты сидишь? Догоняй и объясни, мы просто друзья. На колени встань, в конце концов.

В действительности девушка надеялась, ничего подобного не произойдет, но Свиндич немедленно вскочил из-за стола.

— Правда? Не обидишься? Тогда до завтра.

Быстротечная московская гроза закончилась, оставив на умытых улицах потоки воды, которые, играя бликами вновь выглянувшего солнца, стремились к водостокам. Саше удалось догнать жену перед самым входом в метро.

— Настя, подожди! Я все объясню, — удержал он девушку за локоть.

— А зачем? Мы в разводе, наслаждайся жизнью дальше с очередной молоденькой дурочкой. Горбатого могила исправит. Почему же они к тебе так липнуть, словно мотыльки на огонек? Когда уже разберутся в пустышке и начнут посылать куда подальше? Пусти меня! — Настя вырвала руку и скрылась за дверью станции.

Тем временем обескураженная Людмила некоторое время смотрела на вращающиеся двери галереи, затем встала и подошла к стойке.

— Вам еще кофе? — спросил скучающий бармен.

— Нет. Налейте пятьдесят грамм коньяка.

— Какого?

— Все равно.

Воспользовавшись ответом, молодой человек отмерил в рюмку самую дорогую марку напитка из ассортимента.

Любовь безумию подобна

Напрасно логику искать

И излечиться невозможно

Лишь тихо можно смерти ждать,

— прошептала девушка и залпом выпила коньяк.

— Пушкин? — полюбопытствовал немного ошарашенный бармен.

— Не знаю. Как-то само в голову пришло. Вот же я дура: схожу с ума по мужчине, который на четырнадцать лет старше меня, — переведя дух после выпитого, ответила Мила и походкой профессиональной модели направилась к выходу.

— 8 —

Офис туристического агентства 'Чемпарбюраска' занимал просторное помещение на шестом этаже административного здания завода в промышленной зоне недалеко от центра города. Арендовать помещение в престижном районе не удалось из соображений экономии: меньше, чем на месяц никто сдавать не хотел и в результате комната, необходимая всего на пару дней оборачивалась немыслимыми тратами.

Из окна офиса открывался вид на кирпичные здания цехов, часть которых обрели новую жизнь, превратившись в торговые площадки вещевого рынка, часть пришли в запустение. Между заброшенных корпусов в основном бегали собаки, но каждый день в шесть часов вечера появлялась и кучка людей. По усталым, хорошо гармонировавшим с грязно серой кирпичной кладкой лицам можно было сделать вывод о некой трудовой деятельности все же происходившей на заводе.

Этажом ниже турагентства очутилась фирма с громким названием 'Европейская шурупная компания', еще ниже некий контакт центр, куда в качестве отвечающих на звонки телефонисток собрали всех самых толстых курящих женщин города. Поскольку дамы постоянно стремились либо на улицу курить, либо возвращались на рабочие места, а втиснуться вместе с ними в кабинку оказалось практически невозможно, становилось легче подняться пешком, чем дождаться лифта. Второй неприятной неожиданностью стало нахождение поблизости мясоперерабатывающего комбината. При определенном направлении ветра он выкидывал запахи остаточного производства и распространял запах вполне годный в качестве предвестника конца света.

Тем не менее, объявление разместили и в назначенный день 'чемпарбюраски' с нетерпением ждали появления посетителей. Все жили предвкушением чего-то необычного, фантастического. Все же как-никак, а предстояла встреча с созданием чужеродного разума, но первым на пороге агентства появился невзрачный упитанный мужичок, лет за сорок, с обрюзглым лицом, пробивающейся сквозь редкие волосы лысиной и синюшными мешками под глазами, явно указывающими на нездоровый образ жизни.

— До вас не доберешься, — проворчал он на выходе из лифта, обдав исполняющую роль секретаря Аню застарелым перегаром.

— Проходите, пожалуйста, — морща носик, выдавила из себя девушка.

— Эдуард Семенович, — представился мужчина, усаживаясь напротив Свиндича и доставая сигареты, — Здесь бесплатные путевки в Турцию раздают?

— Да, но у нас не курят.

— Житья не стало. Куда не зайди, везде курить нельзя...

Александра поражал наивный и безответственный эгоизм курильщиков. Прямо таки дискриминация по признаку больных легких. Запрещение курить — нарушение законных прав. Очевидно, желание дышать воздухом, а не выдыхаемым дымом относится к правам незаконным.

— ...А если все-таки закурю, путевки меня лишите? — продолжал возмущаться мужчина, но сигарету все-таки убрал, — Не имеете права. У меня даже билет сохранился на указанный сеанс.

Эдуард вынул из кармана и кинул на стол скомканный кусочек тонкого картона.

— Вот, полюбуйтесь. Впрочем, о чем я? Ведь знаю, все обман. Так, в глаза подлые посмотреть захотелось.

— Почему обман? Все по-честному. У вас загранпаспорт с собой? Дайте, я скопирую, чтобы номер забронировать.

— Тогда в чем подвох? Догадался, — мужчина довольно хлопнул в ладоши, — Все дело в 'откатах'. Половину голливудских долларов на пару человек потратите, половину себе в карман положите.

— Я смотрю, вы людишек не любите, — констатировал Свиндич, включая ксерокс.

— Ненавижу. А за что их любить? Самые хищные животные на свете и ни о ком кроме самих себя и своих удовольствиях думать не могут.

— Ну и тип, — покачал головой Игорь, когда Эдуард Сергеевич покинул офис, — Типичный отрицательный герой.

— О пьющих гениях не слышала, — заметила Анна.

— Обыкновенных гениев пьющих может и не бывает, а супер гениям, думаю, все равно в каком состояние гениалить — трезвом или не очень, — хмыкнул 'волшебник-недоучка'.

Следующие посетители наполнили помещения агентства более приятными запахами. Французские духи, которыми благоухала брюнетка с фигурой идеальных пропорций, пухлыми губами, маленьким аккуратным носиком и огромными зелеными глазами в обрамлении пушистых ресниц, могли претендовать на изысканность, если бы девушка не вылила их на себя в таком количестве. Ее спутник, благодаря схожести причесок и очкам, напомнил Анне Егорова, только сильно повзрослевшего и изрядно накаченного.

— Константин, — представился молодой человек, — Моя жена, Алла. Сразу хочу предупредить...

— Милый, не торопись, — растягивая слова, прервала мужа брюнетка с манерами блондинки и достала из сумочки зеркальце. Посмотрелась в него, поправила челку, сжала и разжала губы, осталась недовольна и чуть подкрасила их. Затем сдвинула зеркальце вправо, скосилась в него, рискуя получить косоглазие, повторила действие в противоположную сторону и, наконец, произнесла:

— Я г-о-о-т-о-о-в-а-а.

— Хорошо, солнышко. Итак, сразу предупреждаю, средств на самостоятельную поездку у нас хватает, но Алла, узнав о вашей возможности, настояла совершить путешествие именно с вами.

— Иу. Будет так круто, словно я сама из Голливуда. Обожаю американское кино — оно такое жизненное, а наше терпеть не могу. Вечно какие-то проблемы выдумывают. Где они их только находят?

— Надеюсь, в нашем отеле будет интернет? Я сейчас работаю над статьей о доказательстве формулы Карди для перколяций на треугольной решетки и мне необходим выход в мировую сеть, — поинтересовался Константин, прежде чем войти в лифт.

— Конечно, — заверил его Свиндич.

Лишь только створки кабины сдвинулись, Анна прыснула.

— Вы слышали — перколяция. Ну и словечко. Еле сдержалась не рассмеяться. А на самом деле парочка просто олицетворяет работу этернела: он гений, она глупа, как пробка.

— Этернел не причем. Просто, зачем ей мозги с такой фигурой! — высказался Игорь, за что немедленно получил от девушки в лоб скатанным листом бумаги.

Вслед за супружеской парой в офисе появилась женщина около тридцати, среднего роста, с самыми обыкновенными, если не считать немного крупного носа с горбинкой, чертами лица. Ни дурнушкой, ни красавицей ее назвать было нельзя, но скрывалось в ней некое притягательное, заставляющее взглядом выделять среди остальных. Причина крылась в шикарных рыжих волосах, удивительно бледной коже и греческом носе с горбинкой. За руку женщина держала девочку лет восьми с аккуратно заплетенными косичками, одетую в белую маечку и чистенький джинсовый комбинезончик. В отличие от Аллы, увешанной драгоценностями, на посетительнице оказалось единственное украшение в виде простенького железного колечка с черным, очевидно стеклянным, камушком. 'Наверно одиночка и не слишком обеспеченная', — решил Свиндич.

— Я дочку одна рощу, а вы же знаете как с маленькими тяжело, из дома не вырваться, — подтвердила его догадку Жанна, как звали женщину, — В тот вечер нас моя мама навещала и с Машенькой согласилась посидеть, вот я и пошла в кино развеяться. В результате так удачно получилось. Давно хотела свою малышку на море свозить, да не получалось. Возможности не позволяли.

— Вот ее точно можно из списка подозреваемых вычеркнуть, — высказалась Анна, когда 'чемпарбюраски' остались наедине, — Какая мать захочет уничтожить мир вместе со своим ребенком?

— Не торопись с выводами, — заметил Александр, — Мы не знаем насколько гений становится схож со своим создателем, а у этернелов материнский инстинкт отсутствует напрочь.

Жанну и Машу сменила пара молоденьких девчонок. Обе в шортиках и маечках, но у одной из них изображен львенок из знаменитого мультипликационного дуэта, исполнявшего песенку 'Я на солнышке лежу', у второй черепаха оттуда же. С черепахой звали Аленой. Она обладала тонким вытянутым лицом, большим ртом, длинным носом, усыпанным веснушками и веником топорщившихся в разные стороны волос непонятного цвета. Вторая, Наташа, имела плотную фигуру, идеально прямые, но немного толстые ноги и хвостик крашеных под блондинку волос, о чем красноречиво говорили их корни темного цвета. Но главным достоинством девушек было обаяние молодости, свежести и наивности, перед которыми устоять тяжело.

— Вы, может, не верите, но мы на том сеансе точно присутствовали, — утверждала одна.

— Между прочим, наш любимый фильм, — вторила вторая, — Ален, помнишь, как тот, тогда?

— Ага, — радостно соглашалась Алена, — А потом они вместе. Вот умора.

Завершился рабочий день туристического агентства визитом совсем странной молодой пары. Он — красивый, статный человек, с единственным недостатком: два передних зуба выпирали над верхней губой, как у кролика. Она — низенькая, ему по плечо, но в два раза шире. Отвислые щеки, опухший красный нос и маленькие глазки-пуговки, но судя по взглядам, парень в своей спутнице души не чаял.

— Если мы неженаты, но живем вместе, ничего? Номер один на двоих будет? — спросил мужчина по имени Вадим.

Не успел Свиндич ответить, как девушка навалилась на своего спутника всем телом и благодарно лизнула в щеку.

— Полина, — радостно доложил молодой человек, за что ему лизнули мочку уха.

Анна сделала страшное лицо и незаметно от посетителей покрутила пальцем у виска. В ответ Игорь лишь пожал плечами.

— Мы смотрели ваше кино и хотим в Хорватию, — озадачила Свиндича Полина.

— Извините, она имела в виду Турцию, — поправил спутницу Вадим.

— Ну, да. В Болгарию. Да все равно куда, лишь бы с тобой, — теперь Полина лизнула Вадима в шею.

— Больше всего она мне напомнила переодетых инопланетян из космического боевика, — констатировал Игорь после ухода странной пары, — Есть мнения?

— Подожди. Посмотрим, будет.

Но на следующий день ничего нового не произошло. Последней в офисе появилась Аня и продемонстрировала журнал, в котором 'чемпарбюраски' давали свое небольшое скромное объявление. В очередном номере от их имени размером на всю страницу и во всем многообразии красок значилось: с сегодняшнего дня прием заявок на бесплатное путешествие в Каппадокию агентством Александра Свиндича прекращен и это значило, вызов принят. Врагом человечества являлся кто-то из пришедших вчера.

— 9 —

Спустя несколько дней, после завершения всех формальностей, Свиндич мчался по ночной дороге местного значения к трассе, ведущей в Домодедово. Хотя, слово мчаться не соответствовало способу передвижения такси, поскольку количество колдобин, приходящихся на квадратный метр асфальта, превышало все мыслимые размеры. В результате, стоило шоферу разогнаться, как сразу приходилось тормозить, дабы не угодить в очередную рытвину.

Редкие капли мелкого дождя сырой пеленой ложились на лобовое стекло, окутывали выставленный из окна локоть невидимой влагой. Среди царящей по обочинам тишины слышался только тихий шепот мотора, да монотонный скрип дворников, слизывающих водяную пыль. Фонари вдоль дороги то ли не горели, то ли отсутствовали вовсе и обступающая машину тьма, выступала границей между хорошо знакомым прошлым и неведомым будущим, отправной точкой которого предстояло стать аэропорту.

Домодедово предстало среди темноты сияющим островом света, но даже здесь чувствовалась незримая власть ночи: в приглушенном голосе диктора-информатора, полушепоте пассажиров и сонном виде уборщиков. Анна и Игорь с видом заговорщиков доложили Свиндичу, все клиенты 'Чемпарбюраски' на месте, стоят в очереди на регистрацию. Саша и сам уже их увидел. Эдуард Семенович с неприязнью поглядывал вокруг, Алла, рядом со своим непроницаемым мужем, ловила восхищенные взгляды мужской части пассажиров их чартерного рейса, Полина крепко прижималась к Вадиму, встревоженная Жанна то и дело дергала Машеньку вопросами: 'Пить хочешь?', 'В туалет хочешь?', а Наташа и Алена возбужденно крутили головами, иногда тихонько хихикая по поводу только им понятной шутки.

Процедура оформления багажа и прохождения пограничного контроля тянулась нудной последовательностью больших и малых очередей, и закончилось бонусом в виде магазина беспошлинной торговли, куда, разбредаясь по интересам, радостно устремилась клиенты агентства Свиндича. Только Жанна с дочкой обошли магазин своим вниманием и сразу прошли в зал ожидания. Туда же направились и сами 'чемпарбюраски', небезосновательно полагая, до прибытия в Турцию от 'гения' не стоит ожидать сюрпризов.

До начала посадки оставалось еще много времени и скамьи, обычно не способные приютить всех желающих присесть в ожидание посадки на борт сейчас оказались почти свободны. Маша свернулась калачиком, положив голову на колени матери, еще двое мужчин сидели в обнимку и невпопад, но с большим чувством тихо пели:

Улетай

От промозглой московской зимы,

От ползущей с востока войны

От чужой вины на плечах...

На полу перед ними стояла пустая бутылка из-под виски, купленная все в том же магазине беспошлинной торговли, пакет яблочного сока и пара пластиковых стаканчиков. Не обращая на певцов внимания, мимо бегали, играя в догонялки их дети, а сидящие чуть поодаль жены сокрушались: 'До моря не успели добраться, а уже напились', но разве может пустое женское ворчание остановить музыку?

Улетай

"От винта!" и винты запоют,

Выбрать якорь дело пары минут,

Кто решился тот прав,

Даже если не прав в мелочах.

За широкими окнами здания аэропорта появился медленно выползающий из-за горизонта оранжевый круг солнца. Под его лучами, окрасившими стоящие на взлетном поле металлические громады в зловещий багровый цвет, лохмотья сумрака неудержимо рассыпались, и точно также вытекали из уголков памяти заветные воспоминания, наполнявшие напоследок душу сладостной грустью. Родные лица, череда связующих событий, навсегда застрявшие в сознание, накрепко привязав к конкретному месту. Для Свиндича их олицетворяла Настя, у Анны потерянная детская дружба с Аннет, для Игоря смерть духа стихии частично живущего в нем. Они вернутся к ним в момент посадки обратного рейса, а пока уносятся прочь.

Солнечный свет все больше наполнял утренний воздух, пассажиры рейса с не меньшей активностью наполняли зал ожидания и воспоминания теряли власть над душой, оставляя ей только трепет перед предстоящими событиями. Впереди ждали театральные жесты стюардесс, головокружение во время отрыва от земли и облегчение вперемежку с восторгом после удачного приземления.

Клеопатра (сон)

Марк Антоний слышал гомон, поднявшийся в городе, но, стоя на колоннаде выбранного в качестве своей резиденции здания не видел происходящее, что не прибавляло любви к Тарсу, самому величественному городу Киликии, простирающейся от Памфилийского залива Средиземного моря до горного плоскогорья Каппадокии. Не нравился квестуре великого диктатора город, доставшейся ему во власть после победы триумвирата цезарианцев над войсками республиканцев. Не нравился, несмотря на обожествление Антония жителями Малой Азии, видевшим в нем нового Диониса. Сравнение лестное, хотя новоявленному консулу восточных провинций Рима в большей степени нравилось мнить себя потомком Геракла, и он даже засвидетельствовал сей факт на монетах, чеканя изображение немейского льва, побежденного героем. Пусть. Все-таки Дионис дружил с Гераклом и часто принимал участие в его пирах, да и сам Антоний любил выпить, а об его женолюбии ходили легенды. Жаль, теперь не до празднеств. Попавшая к нему в руки страна, некогда славящаяся богатством, сейчас, растерзанная гражданской войной, оказалась нищей. Сенат, подстегиваемый другими членами триумвирата, находящимися ближе к столице, требовал похода на Парфию, а нужными средствами Антоний не располагал. Надежда на пополнения финансов виделась в лице Египта, но Клеопатра Египетская не торопилась с ответом на требование консула немедленно явиться перед ним и заготовленные обвинения в измене Цезарю, обещавшие немалую контрибуцию, пока не пригодились.

— Квирит, — центурион, командовавший вексилляцией, особым воинским подразделением, приближенным лично к Антонию и включающим четыреста легионеров, по привычке назвал консула общепринятым обращением к гражданам республики. Ветеран мог себе позволить подобное. Слишком долго он служил рядом с Марком, — Царица Египетская приближается к городу.

— Наконец-то, — волнительное предвкушение охватило консула, — Я встречу ее на главной площади. Распорядись.

Желая показать гостье собственное величие, Антоний надел поверх туники тогу — кусок белой материи длиной шесть метров с широкой бордовой каймой, знаком отличия консула. Два раба тщательно укладывали ее вокруг тела властителя, оставив согласно канонам правое плечо и правую часть груди открытым. Безукоризненная драпировка подчеркивала статус владельца одеяния. Забота о внешнем виде консула заняла значительное время, зато затем Антоний во всей красе восседал в курульном кресле, троне высших государственных деятелей Рима без спинки и с х-образными ножками, на возвышение за строем легионеров, в блестящих покрытых оловом панцирях и вооруженных гладиусами — короткими римскими мечами.

Тем временем корабль Клеопатры двигался по реке Кидн. Тарс стоял в шести милях выше по течению от впадения реки в море, и его местоположение предоставило возможность населению в полной мере насладиться визитом женщины-фараона, ведь поражаться было чему. Багровые паруса судна издалека привлекали любопытных, позолоченная корма и посеребренные весла приводили их своим сиянием в эйфорию, на веслах сидели обнаженные девушки, олицетворяющие дочерей титана Океана, прародителя морей и тысячи рек. С дивного видения, проплывающего мимо восторженных людей, слышались звуки музыки, и доносился запах благовоний. Народ, поначалу собравшийся на базарной площади, поглазеть на римского консула, стал покидать ее, стремясь к более интересному зрелищу. Поведение толпы вызвало у Антония раздражение, подобное пренебрежение требовало мщения. Марк искал ответную возможность унизить царицу Египетскую и вспомнил об ее младшей сестре Арсиное, в свое время поднявшей восстание против Клеопатры, а после поражения нашедшей прибежище в храме Артемиды города Эфес, построенного западнее Тарса на берегу Эгейского моря. Консул уже собирался распорядиться доставить Арсиною к нему, представляя, как 'обрадуется' царица, увидев рядом с ним ненавистную соперницу, когда на площади появилась процессия, состоящая из девушек в прозрачных одеждах. Одеяние не скрывало, а скорее подчеркивало линии юных тел, способных разжечь любовный огонь даже в груди Аида, мрачного повелителя царства мертвых. Одна из девушек играла на флейте, другая перебирала струны кифары, популярной разновидности лиры, остальные передвигались короткими шашками, плавно покачиваясь под музыку и создавая завораживающий танец, от созерцания которого невозможно оторваться.

Процессия достигла линии легионеров и музыка оборвалась. Девушки плавно опустились на колени и пропели хором:

— О, великий Дионис, Изида, богиня чувственности и женственности, мать египетских царей, приглашает на пиршество в твою честь.

Необыкновенно тщеславный и любящий внешний блеск Антоний, несмотря на мужество и ум, имел мягкий и отходчивый характер, любил пошутить сам и хохотал, когда шутили над ним. Раздражение прошло. Приглашение Клеопатры польстило консулу, его страсти к внешнему блеску и отозвалось в теле приятной истомой. Вакханалии, пиршества в честь бога Вакха, как иногда называли Диониса, сопровождались диким, иступленным разгулом низких животных страстей. Их дурная слава и множество тайных заговоров, планировавшихся на них, вынудило сенат под страхом смерти запретить празднества, но в молодости Антонию не раз довелось в них поучаствовать и память услужливо подсунуло яркие картины воспоминаний.

Марк вступил на судно царицы Египетской сменив тогу на пурпурный плащ из тонкой шерсти, опоясав тунику поясом у самых бедер и пристегнув к нему длинный меч. Теперь он понимал возбуждение толпы — огромный корабль являл собой образец роскоши.

Клеопатра сидела, гордо выпрямив спину, на кресле красного дерева среди колоннады из кипариса, а по бокам стояли с опахалами два мальчика в костюме эротов, с крылышками и узкими колчанами для стрел. С точки зрения римлян, ценящих женщин, обладающих округлой линией плеч, широкими бедрами и маленькой грудью, фигура царицы считалась идеальной и, зная о том, Клеопатра предстала перед Антонием в костюме Афродиты. Наряд открывал взорам небольшие изящные груди с бледно розовыми цветами сосков. Ниже, где тело скрывала схваченная на плече золотой застежкой материя, угадывались округлый животик и чуть полноватые бедра. Лицо женщины нельзя было назвать прекрасным. Круглые, глубоко посаженные глаза, крупный нос, слабо выраженная переносица, выпирающая нижняя челюсть из-за чего нижняя губа, выдвинутая немного дальше верхней, но собранные воедино эти черты дышали таким обаянием порока и сладострастия, перед которым мужчины не могли устоять.

Заметив промелькнувшую по лицу мужчины тень желания, Клеопатра самодовольно улыбнулась:

— Что опасается прославленный герой и полководец, явившись к женщине вооруженным?

— Римский консул пришел обвинить правителя Египта в измене. Разве не ты, Клеопатра, приказала Серапиону, своему наместнику на Кипре, выступать на помощь убийцам Цезаря?

Ужас и негодование отразились на лице царицы.

— Нет, Серапион поступил так, не испросив моего позволения и даже не поставив в известность, чем вызвал мое негодование. Я же снарядила флот для соединения с цезарианцами, но его, к несчастью, задержали противные ветра, — и, перейдя с латыни на греческий, лукаво добавила, — Неужели Дионисий опасается стрел Эротов. Они приносят наслаждение, а не боль и я, Изида, берусь доказать.

Четыре дня продолжалось пир. Днем царица поражала консула умом и образованностью, чувством юмора и неистощимой способностью придумывать все новые и новые развлечения, а по ночам Клеопатра и Антоний предавались любовью, наполняя их неповторимой страстью. Каждое ее слово, каждое движение врезалось в душу Марка, накрепко привязывая к женщине.

На четвертую ночь, когда Антоний уже не мыслил жизни без Клеопатры, любовники, утомленные ласками, лежали прямо на усыпанном лепестками роз полу апартаментов царицы.

— Мой бог, ты выполнишь просьбу своей богини? — прошептала женщина.

— Просьба богини священна.

— Тогда убей Арсиною. Мне не будет покоя, пока сестра жива.

Антоний, за последние дни забывший обо всем на свете и в первую очередь о политике, растерялся. Рим останется недоволен таким поступком.

— Но ведь она сестра богини и даже Цезарь простил ее.

— Ты смеешь перечить Изиде? Не боишься наказания?

— Любое наказание из твоих рук — наслаждение.

— Ах, так! — Клеопатра схватила нехех, плеть, символизирующую власть царя, с короткой рукояткой и тремя свисающими нитями жемчуга и ударила по руке Антония. Тот лишь рассмеялся. Любой поступок Клеопатры он расценивал как проявление любви.

— Повторяй за мной, — потребовала царица, — Я, Марк Антоний, признаю тебя своей единственной госпожой и полностью отдаю себя в твои руки.

— Я, Марк Антоний...

— 10 —

— Дядя Саша, просыпайтесь, — трясла Свиндича за плечо сидящая на соседнем кресле Анна.

Александр открыл глаза, по инерции произнес последние слова из сна:

— Я, Марк Антоний..., — и резко замолчал. Неизвестно почему в сознании вдруг всплыла мысль, если он произнесет фразу до конца случиться ужасное. Будто бы он перестанет быть собой, а может и вовсе умрет. Словно в подтверждение мысли на руке, в том месте, куда во сне Антонию пришелся удар нехаха, начал медленно проявляться фиолетовый отек.

— Аня, что со мной произошло?

— Сначала ничего. Мы взлетели, потом нас покормили и вы заснули. Спали себе, спали и вдруг побледнели, на лбу испарина выступила и так тяжело дышать начали, я подумала — задыхаетесь. Вот и разбудила. Вам плохо? Сердце? Перелета испугались? Понимаю, та еще каруселька.

— Перелет не причем. Видишь, — Свиндич показал девушке ушибленную руку.

— Откуда? Рубашка у вас с коротким рукавом, а когда в самолет садились, я шрам не видела.

— Вот и мне интересно — откуда?

Сон, как не странно, из памяти не стерся, и пересказать его Анне, опуская некоторые подробности, не составило труда.

— Ага, началось, — резюмировала девушка, выслушав рассказ. Ее глаза горели азартом, — Мне все ясно. Поскольку сны продукт подсознания, значит, через них можно воздействовать и в обратную сторону. Думаю, для нашего гения подобное не проблема и он попытался посредством сновидения поработить подсознание, чтобы превратить врага в послушного зомби. Не заметили, кто-нибудь из наших выказывал слишком пристальное внимание?

— Не заметил.

Саша еще раз оглядел подозреваемых. На табло уже горел знак 'Пристегнуть ремни безопасности' — самолет готовился к посадке. Все члены туристической группы Свиндича вели себя совершенно спокойно, только Эдуард воровато окинул взглядом салон, достал из пакета с покупками двухсот пятидесяти граммовую фляжку коньяка и сделал солидный глоток.

Спустя полчаса 'Боинг' коснулся взлетно-посадочной полосы и под аплодисменты сидящих внутри него пассажиров приступил к торможению. Здание аэропорта Анталии встретило туристов прохладой, особенно приятной после духоты в самолете, но стоило выйти на улицу, как тяжелое покрывало зноя легло на плечи и мозги, замедлило телодвижения и подчинило инстинкты одному желанию — укрыться от палящего солнца. Оставалось удивляться оптимистичному энтузиазму представителей принимающих компаний, проводящих полдня под его лучами и, несмотря на жару с радостными лицами выявляющих среди кучи неуверенных, куда и как идти людей своих клиентов.

— Вы от 'Чемпарбюраска'? — счастливо улыбнулась тоненькая светловолосая девушка в широких шортах, создающих почему-то впечатление, будто ее ноги состоят из одних коленок, — Меня зовут Катя и я ваш гид до отеля. Проходите в автобус двадцать три одиннадцать.

Кондиционер в автобусе работал на полную мощность, но двери оставались открытыми и от духоты он не спасал.

— Раз, два, три, — стала пересчитывать пассажиров Катя, словно воробышек впрыгнувшая в автобус, — Двенадцать. Все. Поехали.

Последнее слово относилось к водителю — пожилому турку. Двери наконец-то закрылись, вернув задыхающихся от непривычного зноя пассажиров в более комфортные условия, и автобус по замысловатой траектории направился к выезду с территории аэропорта. Стоило ему выскочить на трассу, как молчавшая и не обращающая последние пятнадцать минут ни на кого внимания Катя встала со своего места и во второй раз одарила туристов подобием чарующей улыбки.

— Мы рады приветствовать вас в Турции. Хорошо долетели?

— Нормально, — ответил за всех Игорь, но девушку, похоже, ответ не слишком интересовал и, пропустив его, она продолжила, — Кто уже отдыхал в Турции?

Руки подняли Алла с мужем и, как ни странно, Эдуард.

— Понравилось?

— Иу, — пискнула брюнетка-блондинка, а Эдуард пренебрежительно пожал плечами.

— Тогда я вам напомню, а остальным расскажу, — Катя, словно запрограммированный робот гнула свою линию независимо от внешних воздействий. Далее последовал рассказ о стране, курсе валют и вариантах звонка домой.

— Ваша индивидуальная экскурсия в Каппадокию через пять дней, — Свиндич спланировал так поездку, надеясь вычислить за это время 'гения', — Времени достаточно. Сейчас я представлю возможные дополнительные экскурсии, если не захотите просто валяться на пляже.

И Катя с наигранным восторгом в голосе рассказала об обзорных экскурсиях по городу, с заездом в миры кожи, золота и еще чего-то там, к Ликийским скальным гробницам и церкви Николая Чудотворца в Демре. На все предложения Полина говорила: хочу, не забывая смачно целовать спутника в щеку.

— Для любителей экстрима предлагаем рафтинг, спуск на лодках через пороги горной реки и сафари на квадроциклах. Для тех, кто предпочитает спокойный отдых, могу предложить прогулку на яхте. В стоимость в стоимость экскурсии входит спиртное в неограниченном количестве и посещение пляжа Клеопатры, куда для царицы специально привезли песок из Египта..., — продолжала Катя.

— Разрешите не согласиться. Никогда Клеопатра на Анталлийском побережье не отдыхала. Ее резиденция находилась на острове Анти Хоррос в Эгейском море. Туда и завезли для нее песок из северного Египта. Землетрясение уничтожило и дворец царицы, и храм Изиды в ее честь, — как бы ненароком заметил Константин.

— Так я и говорю — по легенде. Разве не хочется прикоснуться к легенде? А вы такой умный, — закатила глаза Катя, пытаясь изобразить хорошую мину при плохой игре.

— Читаю много, — хмыкнул автор работы о перколяции.

— Надоест читать, устраивайтесь на работу к нам экскурсоводом, — пошутила девушка, — Нам хронически мужчин не хватает.

— Блондинка, — с ненавистью прошипела Алла с расчетом, пусть услышат только сидящие поблизости.

Правда, как только рассказ Кати дошел до минеральных источников Памукалле, купание в которых якобы омолаживает на десять лет, обида моментально забылась и Алла словно у старой подруги принялась выяснять у экскурсовода подробности, ну а Полина, как и на все предыдущие предложения, среагировала на предложение словом 'хочу'

— Уважьте девушек. Свозите, — слегка ткнул Свиндича локтем в бок Эдуард и кивнул в сторону Анны и Игоря, — Или вы все голливудские деньги на поездку малолетних родственников потратили?

— Эдуард Семенович, всегда вы меня в чем-то обвинить пытаетесь, — только махнул рукой Свиндич, — Посмотрим, как по времени получиться.

— Все воруют, значит и вы должны, — в ответ поделился сокровенным Эдуард.

— Если заинтересовались, то завтра в десять утра у вас встреча с вашим персональным гидом Ильсаром, — продолжала тем временем Катя, — И вы сможете рассказать ему о своих пожеланиях. Ехать нам осталось минут сорок. Не буду вас больше беспокоить, отдыхайте.

— 11 —

Отель встретил своих новых жителей йодистой свежестью морского воздуха, царящего внутри территории, но по странной причине, ни в какой мере, не проникающей за ограду, и тишиной. Наступил полдень, и прямые лучи солнца заставили обитателей четырех трехэтажных корпусов разбежаться по номерам. Пустынный холл служебного корпуса обдавал мертвенным холодом мрамора и богатством полированного дерева. Справа от входа располагалась стойка администратора, с противоположной стороны — крохотный бар, распространяющий запах крепкого кофе, а пространство между ними заполняли круглые столики в окружение уютных мягких кресел.

— Ах! — воскликнула Алла, — Какая большая и красивая комната. Мы прямо здесь будем жить?

— Нет. Это не наша комната. Она общая.

— Мы будем жить в общежитие? — глаза брюнетки наполнились слезами, — Милый, ты говорил про пятизвездочный отель.

— Так и будет, дорогая. Не волнуйся, — вздохнул Константин, — Ты же помнишь, как все произошло в прошлом году.

— Зачем мне помнить, если у меня есть ты, — искренне удивилась Алла.

— Ваши номера еще не приготовили, убирают. Пока можете пообедать, — мило улыбнулась администратор, благодаря застывшей на лице доброжелательной улыбке вполне подходящая на роль двойника Кати, правда, шорты сменила юбка, заодно и закрывшая вопрос с коленками.

— А если мы вещи около вас оставим, а сами купаться пойдем? — Алена и Наташа рвались к прелестям отдыха.

— Хорошо, только где-нибудь через час за ключами от номера приходите.

Девчонки устремились в туалет переодеваться, остальные отправились в ресторан. Чтобы попасть в него оказалось достаточно спуститься по лестнице на нижний этаж корпуса по уровню совпадавшим с остальной территорией, в то время как главный вход по-хозяйски возвышался над ней.

В обеденный час заведение не отличалось количеством едоков.

— На ужине все места займут. Обедают в ресторане одни те, — самокритично, но авторитетно высказался Эдуард, накладывая на тарелку, нанизанный на деревянные палочки, шашлык из индейки, — Нормальные люди в баре у пляжа едят.

— Правда можно класть сколько угодно? — растерянно спросила застывшая с пустой тарелкой в руках Жанна у Свиндича.

— Конечно. 'Все включено' — за все уплачено.

Тем не менее, когда Маша стала заваливать тарелку все возможной едой, женщина одернула дочь:

— Перестань, стыдно. Как о нас люди подумают.

Лишь только Свиндич, утомленный духотой и перелетом получил ключи, он оставил Игоря разбираться с вещами, а сам вытащил из чемодана все необходимое для купания и устремился к воде. Тропка, ведущая от корпуса, тянулась между аккуратно постриженных газонов, украшенных клумбами с белыми и розовыми цветами. Пограничной стражей между травой и плитками служили кусты, подстриженные в виде закрученной спирали и напоминавшие пронзившие землю сверла. От палящего солнца они не спасали, зато напоминали детские мечты о путешествиях к далеким странам, и о близости моря. Окунуться в его волны казалось весьма соблазнительным, но Александру казалось, море не терпит суеты, а он хотел окунуться по-быстрому, просто смыть дорожную усталость.

Бассейн состоял из двух глубоких частей и одной мелкой для катания с водных горок, а соединялись части между собой узкими протоками. С одной стороны к искусственному водоему почти вплотную приближались жилые корпуса, с другой амфитеатр для вечерних представлений и бар. Людей около бассейна оказалось не много. Женщины в основном преклонного возраста загорали топлис на лежаках, кучка детей пыталась вскарабкаться по скользящей поверхности на неработающую водную горку, да Алена с Наташей, успевшие познакомиться со смуглым парнем из команды местных аниматоров, заигрывали с ним, брызгая водой и заливаясь смехом. Лишь количество полотенец, резервирующих лежаки, говорило о большом количестве отдыхающих.

Присев на край бортика Саша набрал в легкие как можно больше воздуха и прыгнул вниз. Вода накрыла с головой и окутала тело приятной прохладой. Перевернувшись на спину, Свиндич оттолкнулся ногами от бортика и поплыл, но через несколько метров наткнулся на препятствие. Чуть не хлебнув от неожиданности воды, Саша встал на ноги и увидел перед собой крепкого мужчину лет пятидесяти с вытатуированной на груди, ближе к левому плечу, эмблемой воздушно-десантных войск в виде парашюта, окруженного двумя самолетами. По внешнему виду мужчина вполне мог сгодиться на роль супер агента в американском боевике, если бы не нос картошкой, придающий мужественным чертам лица простоватое выражение.

— Шпрехен зе дойч? — огорошил десантник Свиндича.

— Нет, сорри.

— Наш! — обрадовалось мужчина, и представился, — Виталий!

— Саша, — ответил Свиндич на крепкое рукопожатие.

— Знаешь, все здесь хорошо, но так устал от иностранцев и языка чужого. Не понимаю я их. Вот смотри, иностранки — чуть ли не голышом загорают. Ладно бы имели что показать, а так — срамота одна. Сегодня приехал? Сам вижу, сегодня. Бледный. Ничего, к вечеру покраснеешь.

Куча брызг окатила мужчин, а через несколько секунд рядом с Александром вынырнула Анна.

— Где Игорь?

— Вещи разбирает.

— А я быстренько все раскидала и купаться.

— Молодец. Только с бортика больше не прыгай.

Пропустив замечание мимо ушей, девушка сказала:

— Есть разговор, — и с заговорщическим видом отплыла на пару метров.

— Виталий, извини, я на минутку.

— Дочь? А где жена?

— Племянница. Я разведен, — наполовину соврал, наполовину сказал правду Александр. Не объяснять же кто они такие и зачем здесь.

— Есть идея, — зашептала Анна, когда Свиндич оказался рядом с ней, — Вечером собираем всех наших за одним столом, вроде как праздновать приезд и между делом я предложу какой-нибудь поэтический аттракцион. Этернеловский гений прислал послание в стихах, вот и посмотрим, как они реагировать станут. Ведь надо нам с чего-то начинать.

— Надо. Давай попробуем.

— Тогда я за Игорем и мы столик в ресторане зарезервируем.

Девушка поплыла к лесенке, а Саша вернулся к десантнику.

— Значит, разведен, — повторил Виталий, — А мы с супругой на медовые две недели сюда после серебряной свадьбы приехали. Хочешь, познакомлю с самой красивой девушкой отеля?

— Женой?

— Нет. Она тридцать лет назад была самой красивой, а теперь просто красивая. Так как?

— Ругаться не будут?

— Супруга? Не заругает. Куда я от нее денусь, — Виталий покрутил ладонью правой руки, на безымянном пальце которой желтело обручальное кольцо, — Да и нет ее. На массаж с подругой поехала.

Знакомство с женщинами в планы Свиндича не входило, но он еще раз взглянул на мускулистое, несмотря на возраст, тело десантника и решил, что дружба с ним может пригодиться.

Проплыв под мостиком, нависшим над проливом, они очутились рядом с баром.

Девушка с тонким личиком, стоящая за прилавком, показалась Саше строгой и красивой. Скромность и неприступность обуславливалась слегка сдвинутыми постоянно нахмуренными бровями и тонкими губами, привлекательность сияющими серыми глазами, живущими своей, отличной от суровости лица жизнью, и шикарными русыми волосами, зачесанными двумя волнами назад. Первая, большая, плавно ниспадала на плечи, вторая, меньшая, пшеничным водопадом возвышалась над ней. Под мешковатой форменной одеждой, состоящей из рубашки с длинным рукавом и брюк, с трудом, но угадывалась, худенькая стройная фигурка.

— Виталий, джентльменский набор, как всегда? — приветливо спросила девушка.

— Два набора, Мариночка. Два. Знакомьтесь. Это Саша, а это Марина.

— Очень приятно, — на несколько мгновений девушка задержала взгляд на Свиндиче и улыбнулась искренней теплой улыбкой, струившейся из самой глубины ее бездонных глаз. Брови разлетелись, разглаживая морщинки на переносице, и словно еще одно солнце выглянуло из-за стойки, озаряя своим сиянием помещение бара.

Джентльменский набор состоял из наполненного наполовину стакана турецкого виски со льдом и высокого бокала пива.

— Виски? На такой жаре? — удивился Саша.

— Только так и надо, — заверил Виталий, — Поверь мне, я раньше в Ташкенте жил и только в начале девяностых в Якутию переехал. Плюс сорок снаружи, плюс сорок внутри — идеальное равновесие. Давай.

Они чокнулись, отхлебнули из стаканов, и запили холодным, сводящим зубы пивом.

— Самолет? — счастливо поинтересовался десантник.

— Что? — не понял Свиндич.

— Самолет — значит здорово. Поговорка такая. С Афгана осталась. Самолет — дорога домой. Самолет?

— Самолет! — согласился Саша. Они по-дружески ударили ладонь об ладонь, и выпили еще.

— Вы, москвичи, о настоящей природе ничего знать не можете. У нас тайга, воздух от чистоты аж скрипит. Рыбалка, какая! Таймень, килограмм двадцать. Его резать начинаешь — там слой жира толщиной с мою руку...

Саша слушал Виталий в пол уха, а сам смотрел на Марину: откинула рукой волосы назад, ответила на вопрос женщины, налила ребенку 'Фанты'. Появился еще один сотрудник бара, что-то сказал девушке, и та скрылась в подсобке. Через пару минут вернулась, поймала взгляд Свиндича и вновь улыбнулась ему.

Как ни странно, десантник оказался прав. Алкоголь теплом разливался по телу, и от этого жара стала восприниматься легче, вот только вместе с теплом Свиндича стало наполнять такое волнительное и хорошо ему знакомое чувство влюбленности.

— 12 —

Первый день пребывания в Турции близился к завершению. Палящее солнце, теряя силу, катилось к кромке моря у горизонта, но пропитанный влагой воздух все еще оставлял ощущение давящей тяжести. Заменив шлепки, плавки и купальники на более приличествующие случаю наряды, отдыхающие устремились в ресторан. Он встречал гостей лотками с запеченной речной форелью, жареной ягнятиной, острыми говяжьими котлетками, разнообразием овощных салатов и пугающим сидящих на диете женщин своим количеством и разнообразием сладостями-искусителями. В зависимости от взаимоотношения с едой отдыхающих можно безошибочно разделить на три группы. Возбужденно снующие по залу с полными тарелками и выражениями лиц, словно у ребенка, впервые увидевшего фейерверк — в отеле первый или второй день. К середине отдыха они перейдут во вторую категорию и превратятся в людей, несущих себя между прилавками с блюдами медленно и с достоинством, рассматривающих предложенные блюда внимательно, со скепсисом и лишь иногда удостаивая их права очутиться на тарелках. Последняя группа отдыхающих очень похожа на первую, вот только в глазах у них вместо счастья тоска. Они и сами не понимают, зачем они хватают все подряд и с ужасом взирают на полное блюдо в руках, но ничего поделать с собой не могут. Завтра утром им предстоит дорога в аэропорт и боль разлуки с форелью, ягнятиной, котлетками и иже с ними заставляет отрываться по-полной.

Туристическая группа 'Чемпарбюраски' расположилась на открытой террасе ресторана, где ради них сдвинули вместе три столика. Здесь хоть и было жарче, чем в помещение с кондиционером, зато открывался вид на море с багровой дорожкой из лучей заходящего солнца, дул легкий бриз и свежий, пусть и теплый воздух придавал ощущение свободы и раскованности. Официант постарался на славу и даже усыпал скатерть лепестками цветов.

— Какая прелесть! — воскликнула Полина, одетая в длинное широкое платье, скрывающее ее полноту, — Я чувствую себя Дюймовочкой, живущей в бутоне цветка!

— Вот оно поросячье счастье, — хмыкнул себе под нос Эдуард, усаживаясь за столик и брезгливо отодвигая в сторону поставленный перед ним бокал красного вина, — Мне водки с тоником, плиз.

К счастью грубость никто не расслышал, поскольку ее заглушило самодовольное заявление Игоря:

— Здорово, да? Всего два доллара и никакого волшебства.

— Конечно. Откуда волшебству взяться, — усмехнулась Анна, одергивая маечку с изображением Пола Маккартни, напрасно стараясь привлечь к ней внимание.

Женская часть компании постаралась явиться во все оружие, кроме Алены и Наташи, вновь представших 'черепахой' и 'львенком', но даже полупрозрачная белая с красивой вышивкой блузка Жанны, не могла сравниться с коротеньким с глубоким вырезом сарафаном Аллы, открывающим завистливым взглядам, будто растущие прямо из плеч ноги и высокую грудь. Зависть прекрасной половины доставались самой женщине, сильной — ее мужу. Мужчины за столом выглядели более однообразно, предпочтя шорты, простенькие рубашки с коротким рукавом и летние ботинки на босу ногу. Отличались только Эдуард в майке без рукавов и шлепках, одетых на носки и Константин в легких брюках и шелковой зеленой сорочке с изображением желтой пальмы.

Когда утолили голод и перешли к десерту, а Маша, словно семечки поглощала наваленную перед ней гору черешни, Анна предложила:

— Давайте в буриме сыграем. Весело будет.

— Кто такой? — поинтересовался захмелевший Эдуард, отхлебывая из четвертого стакана, наполненного водкой с тоником.

— Я называю первую строчку стихотворения, а следующий в рифму продолжает. Например, я говорю: месть Иллуянки не позволит. Продолжайте.

— Вам от возмездия уйти, — равнодушно произнес Костя, приводя Анну в изумление, — Как-то странно вы, Александр, на меня смотрите. Все логично: месть — возмездие. Что может месть не позволить? Уйти от нее.

— Налей-ка лучше Иллуянка, в вине нет места для тоски, — продолжил Эдуард, — Вообще-то я Владимира Семеновича люблю. Вот где поэзия, а Иллуянка ваша — ерунда.

— Какого Владимира Семеновича? — не понял Константин.

— Высоцкого.

— Полечка тоже стихи пишет, — гордо заметил Вадим.

— Перестань, — покраснела Полина и поцеловала его в носик.

— Почему? Почитайте. Нам интересно будет, — попросила Анна.

— Не могу, — еще больше покраснела девушка, — Я, когда волнуюсь, все забываю и путаю.

— Давай я почитаю, — предложил Вадим.

Помню глаза голубо-серые

Помню твою улыбку смелую

Знаю, рядом с тобой мы были

Жаль, что мы почти все забыли

Опять любовь, горят мосты,

Горят прекрасно города

Горят они, горит она

Остались только ты и я

Рисуй огонь, рисуй цветы

И этот красный месяц май

Рисуй быстрей, рисуй скорей

Все забывается, не забывай

— Здорово, правда?

Народ за столиком похлопал в ладоши и Вадим на этот раз сам поцеловал свою милую в носик.

— Теперь моя очередь, — Алла не могла позволить, чтобы внимание досталось, — Я как-то по своему розовому ноуту сумочку подбирала...

— Розового цвета? — ехидно поинтересовалась Алена.

— ...Белого, розовая у меня уже есть, — серьезно ответила брюнетка, — И постоянно на испорченные сайты попадала. Вы понимаете, о чем я?

— Нет, — продолжала издеваться Алена.

— Там еще всякие испорченные фотки показывают, — 'черепашка' и 'львенок' дружно прыснули.

— Перестаньте, — вступилась Анна, — Продолжайте, Алла.

— А однажды случайно увидела стихи про блондинок. Вы же знаете, какие они глупые и все крашенные, — брюнетка с презрением посмотрела на Наташу.

Хотела быть Барби наивной и глупой.

Но стала лишь стервой и ветреной дурой.

Пластмассой, блондинкой, без чувств и без боли. Но видно ошиблась.

Ведь шпилька сломалась и кукла разбилась.

— Можно теперь я, — попросила Жанна, — Мои любимые.

Откуда такая нежность?

Не первые — эти кудри

Разглаживаю, и губы

Знавала темней твоих.

Всходили и гасли звезды,

Откуда такая нежность? —

Всходили и гасли очи

У самых моих очей.

Еще не такие гимны

Я слушала ночью темной,

Венчаемая — о нежность! —

На самой груди певца.

Откуда такая нежность,

И что с нею делать, отрок

Лукавый, певец захожий,

С ресницами — нет длинней?

Красиво, с чувством продекламировала женщина и обратилась к дочери:

— Машенька, а ты расскажешь?

— Нет.

— Расскажи, пожалуйста. Помнишь, ты нам с бабушкой на Новый год читала.

— Не хочу. Целый год в школе стихи учила, дай хоть в каникулы отдохнуть.

— Оставьте ребенка в покое, — неожиданно для Свиндича вступился Эдуард, — Пусть отдыхает. Лучше вон тех двоих выросших бестолочей заставьте.

— Чегой-то мы бестолочи, — возмутилась Алена, — Я, между прочим, в Педагогическом институте учусь. Стихи? Пожалуйста.

Поймали птичку голосисту

И ну сжимать ее рукой.

Пищит бедняжка вместо свисту,

А ей твердят: Пой, птичка, пой!

'Львенок' залился хохотом.

— Поймали и ну сжимать рукой, — давилась она смехом, сжимая и разжимая ладонь возле груди, — Фью, фью. Поймали и сжимают.

— Пэтэушница, — разозлилась подруга, — Понимала бы чего. Это Державин. Русская литература восемнадцатого века. Я по ней экзамены в мае сдавала.

— Смотри Маша, кто твоих детей учить собирается, — впервые за все время знакомства Свиндич увидел, как улыбается Эдуард.

— Никого я учить не собираюсь, — окончательно обиделась Алена, — На зарплату учителя сегодня не проживешь, а диплом мне нужен только родителей успокоить.

— 13 —

Южные сумерки быстротечны. Вроде еще недавно светило солнце, как вдруг тебя окутывает ласковая уже не жаркая, но и не холодная тьма, манящая на прогулки в аллеи, подсвеченные иллюминацией и зазывающая на вечерние представления аниматоров. Подопечные разбрелись и 'чемпарбюраски' остались за столом втроем.

— Выходит, стихи пишут Полина и Жанна. Ее мне больше всего понравились, — поделился впечатлениями Игорь.

— Эх, ты, темнота, — улыбнулась Анна, — Мне тоже понравились, только они не ее, Цветаевой. И стихи Аллы я тоже в интернете видела, значит, не ее. Хватит замалчивать очевидное — Константин один в один повторил фразу из послания.

— Может совпадение?

— Не верю я в такие совпадения, — покачал головой Свиндич, — Завтра попробую его номер осмотреть, а вы остальными все-таки займитесь. Этернел должен внутри 'гения' найти нечто такое из-за чего тот сможет люто ненавидеть мир. Попробуйте расспросить, кому как живется, только аккуратно. Вы сейчас куда?

— К морю. По холодному песочку босиком погуляем, — ответила Анна.

— Хорошо. А я в бар загляну и спать.

Вокруг бассейна было тихо и безлюдно, а вот соседнее питейное заведение оказалось переполнено — все столики заняты.

— Здравствуйте. Вы меня помните? — обратился Свиндич к Марине, добравшись до стойки.

— Помню, вы Саша, — улыбнулась девушка, — Джентльменский набор?

'Как же она так улыбается. Прямо магия какая-то' — в очередной раз поразился Саша, прежде чем ответить, — Если только наполовину — виски.

— То есть по вечерам вы не джентльмен? — и снова улыбка пронзила Свиндича насквозь.

— Веско. Тогда давайте весь комплект.

— Я вам побольше налью, а то через пять минут смена кончается, а кроме меня здесь никто не знает о вашем джентльменстве.

— Намек понял. Провожу.

— Ни в коем случае, если не хотите меня работы лишить. Садитесь. Вон места освободились.

Народ и правда стал покидать бар, перемещаясь в амфитеатр отеля, где начиналась детская дискотека.

Стоило Свиндичу присесть, как перед ним вырос Эдуард Семенович с очередной порцией водки с тоником:

— Позволите?

— Пожалуйста, — пожал плечами Саша.

— Можно на ты? Эдик.

— Саша.

— Ты вот сказал, будто я людишек ненавижу, так я и себя не всегда люблю, а ты 'людишек'...

Тем временем Марина направилась в подсобку, но перед дверью остановилась, обернулась и помахала Саше ручкой. Тот радостно помахал в ответ.

— О чем вы говорите? — снова обратил внимание на Эдуарда Саша, когда Марина скрылась за дверью.

— Говорю, скорей бы уже конец света настал. Смотрю, барменша понравилась, но все одно ничего хорошего не выйдет. Ненавижу женщин, еще больше, чем людей. Знаешь, у меня ведь семья. Была. Жена, дочь и фу, — Эдуард дунул себе на ладонь, — Нет. Появилась такая молоденькая, личико светлое, судьба несчастная. Слово себе дал, все сделаю, пусть счастливой будет. Стала. Только без меня. Уехал ненадолго, она мне эсемески шлет: 'Смотрю передачу 'Жду' и чуть не плачу. Соскучилась сильно', а сама в это время с другим в постели. Я ее потом спрашиваю: 'Как же так. Ты же писала — скучаю?'. Знаешь, как отвечает? 'Я действительно скучала'. Спрашиваю: 'В постели с другим?'. 'Нет, — отвечает, — Но только все закончилось, очень тоскливо без тебя стало'. Вот так-то. Пить еще будешь?

— С меня хватит на сегодня. Я спать.

— Вольному воля. Пойду, шоу местное посмотрю.

Опьянение хоть и медленно докатилось до сознания. Оказавшись в номере, Свиндич принял душ, но после хватило сил лишь добраться до кровати и рухнуть на нее. Хорошо, Игоря еще не вернулся. Стоило закрыть глаза, как перед Сашей вновь предстала Клеопатра. Она опять сидела в кресле на палубе корабля, а Марк Антоний стоял перед ней на коленях.

— Повторяй, — потребовала царица, — Я, признаю тебя своей единственной госпожой...

— Царица, ваш джентльменский набор, — рядом с Клеопатрой появилась Марина и передала ей пиво и виски, — Извините, нам бы с Сашей вдвоем остаться.

Клеопатра послушно поднялась с трона и удалилась.

— Марина, вы такая, такая, — успел произнести Марк Антоний и тоже исчез. Крепкий, без видений сон, накрыл Свиндича.

— 14 —

Утро ворвалось в сознание пением птиц за окном и ярким солнцем, бьющим по глазам.

— Вставайте, дядя Саша, а то на завтрак опоздаете, — сообщил уже умытый и одетый Игорь, — Я за Аней.

Ресторан встретил обыденностью завтрака. От вчерашнего ощущения праздника и следа не осталось. Два турка неторопливо занимались своим делом, равнодушно взирая на выстроившуюся к ним очередь. Один жарил на громадном противне глазунью, второй оладьи. И то и другое выглядело соблазнительно, но стоять не хотелось. Пришлось ограничиться парой сосисок в остром томатном соусе, и намазанным маслом куском удивительно свежего, прямо пышущего серого хлеба, посыпанного кунжутом.

Как Свиндич не торопился, но в холл он пришел из всей группы последним. Ильсар оказался, рослым и хорошо сложенным смуглым мужчиной лет сорока c более европейскими, чем ожидалось чертами лица и красными от недосыпания глазами.

— Вчера только группу ночью привез, а с утра к вам навстречу, — пояснил он, разговаривая на русском почти без акцента.

Все время встречи гид не сводил глаз с Жанны. Создавалось даже впечатление, будто он разговаривает лишь с ней одной.

— Вы у нас гости привилегированные. Не часто ваши соотечественники заказывают персональные экскурсии, да еще и в Каппадокию. В России она не слишком популярна. Хотите еще и Памукалле посетить? Хорошо. На один день не советую. В самую жару попадете и множество людей. Лучше на два дня, но тогда получается только завтра, иначе в Каппадокию опоздаем. Согласны?

— С-о-о-гласны, — пропела Алла.

— Тогда я сейчас подробно узнаю про транспорт и места в гостинице на одну ночь, — гид отошел в сторону, поговорил на турецком языке по телефону, а вернувшись, объявил, — Договорился. Автобус завтра в шесть утра. Ночлег в Памукалле забронировали. Девушка, вы не из Ленинграда? Мне кажется, мы уже встречались.

— Вряд ли. Я из Москвы, а в Питер только на несколько дней приезжала. И в Турции впервые, — потупила глаза Жанна.

— Со мной наоборот: в Ленинграде учился, а в Москву приезжал на Кремль смотреть. Русские друзья говорили, будто москвичи и ленинградцы не слишком любят противоположные города. Мы меня поняли? Наверно, вечное чувство соперничества двух столиц. А я все русское очень люблю. И Ленинград, и Москву.

'Особенно рыженьких москвичек', — усмехнулся внутренне Саша.

— 15 —

Время до полудня самое комфортное для загара и купания и сейчас в бассейне царила невообразимая суматоха. Мячи, надувные матрасы и люди летали, крутились, сталкивались друг с другом в миллиарде брызг, окруженные несмолкаемым визгом.

Бросив взгляд в сторону еще закрытого бара, и убедившись, Марины на месте нет, Саша хотел искупаться, а потом поискать Константина, но до воды добраться так и не сумел.

— Александр, как ты? — поймал Свиндича на подходе к бортику Виталий.

— Самолет! — улыбнулся Саша.

— Вы его извините, — добавила стоящая рядом с десантником дородная женщина с немного испорченными возрастом, но все еще красивыми чертами лица, — На самом деле он совсем не такой. Просто на отдыхе расслабился.

— Знакомься, моя жена Светлана. Вредная, но очень любимая штучка, — приобнял за полную талию женщину десантник. В ответ та, шутя, ударила Виталия по руке:

— Отстань. Я тебе еще вчерашний загул не простила.

— Как же так, мадам? Ведь я целых три раза заслужил прощение. Саша, три минуты одиннадцатого. Здоровья ради?

— По одной и не больше, — предупредила мужа Светлана, — Приходите потом к нам, Александр. Мы вам лежак заняли.

— Теперь и окунуться можно, — предложил Виталий, когда они выпили виски и пиво.

— Почему бы и..., — почти согласился Свиндич, но за стойкой бара появилась Марина, сметая из головы Александра все здравые и связанные мысли, — Я чуть позже.

— Понял, не дурак, — подмигнул десантник и удалился, а Свиндич подошел к девушке.

— Привет.

— Здравствуйте. Смотрю, вы всегда джентльмен: и ранним утром и поздним вечером, — рассмеялась девушка.

— Вы на виски намекаете? Не до такой степени я и джентльмен. Просто отдых...

— Не смущайтесь. Я шучу.

— Марина, расскажите о себе.

— Обо мне? Ничего особенного. Самое интересное приключение в жизни — приезд сюда.

— Откуда родом? Где учитесь? Наверно в инязе? Приехали в языках разговорного опыта набраться? Я уверен, вы очень интересный человек.

— Скажете тоже. Родилась в небольшом украинском городе, закончила финансовый колледж, и языки плохо знаю. Немецкий еще ничего, а английский совсем плохо. Поэтому и в Америку не взяли.

— В рабство? — попытался пошутить Свиндич.

— Смешно. Не знаю, куда меня не взяли, но вот я здесь. Недовольны?

— Доволен.

— И я рада.

— Платят много?

— Сначала разговор шел о пятистах долларах в месяц, потом про триста, а теперь сто пятьдесят.

— Зато море.

— На море нельзя. Нам в выходной запрещено показываться на территории отеля. Или в комнате сиди целый день, или уезжай в другое место гулять.

— Тяжело, — посочувствовал Свиндич.

— Немного. Хотя, после того, как мы добирались до места работы, все ерунда. Летели через Стамбул, а разница между нашим рейсом и местным двадцать минут. Естественно опоздали и восемь часов сидели в аэропорту. Вот где действительно тяжко. А здесь мне все равно нравится. Любопытно общаться. Много интересных людей. Вот вы, например.

— Мужчина, не мешайте девушке работать, — прервала разговор девочка лет одиннадцати в синем купальнике.

— Извините, пожалуйста.

Ребенок с осуждением окинул Свиндича близоруким взглядом из-под белесых ресниц, и произнесла, тщательно выговаривая английские слова:

— Кока-кола лайт виз айс энд лемон.

— Мисс, вы изучаете английский? У вас изумительное произношение, — сделал комплимент Саша.

— Вы правы. Мама специально нанимала репетитора поставить мне произношение.

— Молодец ваша мама. А как вас зовут?

— Называйте меня: 'ВеселоЭ Авокадо'.

— Именно через 'Э'.

— Да. Таков мой ник.

— А почему 'авокадо', а не 'апельсинка' или 'мандаринка'?

— Я не такая, как все. Между прочим, единственная из нашего класса, кто читал книги, а теперь даже Дима Костюченко 'Котов — воителей' прочитал.

— Даже Дима Костюченко? — улыбнулся Свиндич.

— Да. Он со мной за одной партой сидит. Я у него математику списываю, — доверчиво поведала девочка, принимая из рук Марины свой заказ, и подражая взрослым, официально попрощалась, — Надеюсь, еще увидимся.

'ВеселоЭ Авокадо' отошла от стойки, но ее место немедленно заняли другие жаждущие сладкой газировки дети.

— Марина, не буду мешать. Пойду, искупаюсь.

— Угу, — кивнула девушка, — Заходите еще.

— 16 —

Константина с женой Свиндич нашел около 'релакс-бассейна'. Располагался тот вдалеке от главного, большого, ближе к пустынным в дневные часы местам проживания туристов и музыка, на всю громкость, звучащая в центре развлечений сюда почти не доносилась. Представляло собой место тихого купания круг, с маленьким островком посередине, на котором, враждуя и пытаясь столкнуть друг друга в воду, обитали три мелкие пальмы. Уцепившись руками за окружающий остров бортик, Алла в умопомрачительном бикини лежала на спине в воде, лениво перебирая ногами и лишая всех собравшихся возле бассейна мужчин столь желанной релаксации, а Константин увлеченно стучал по клавиатуре компьютера.

— У вас красивая жена, — констатировал Саша, присаживаясь на соседний свободный лежак.

— Знаю, — не прекращая работу, ответил укротитель перколяций.

— Не ревнуете?

— Глупый вопрос, — Константин прекратил стучать и взглянул на Свиндича, — Ревность подразумевает обиду, а на что мне обижаться? Я ведь сам полюбил ее такую, как есть. Никто не заставлял.

— Не боитесь потерять?

— Нет.

— Слепая вера или самонадеянность? Хотя понимаю, известный ученый, хорошо обеспечены — остается только завидовать.

— Чему завидовать? Мне вам завидовать надо: какие же связи у вас, раз американцы свои деньги доверяют, да еще в больших количествах, как мне кажется. На науке много не заработаешь. Крутишься, как белка в колесе, чтобы семью прилично содержать и секреты родины продать некому. Да и какие у математика секреты? Доказательство теоремы Ферма? Кому оно нужно, — Константин горько усмехнулся, — По поводу Аллы: она без меня пропадет, и прекрасно это осознает.

— А если с вами, не дай бог, что-то случится?

— Если я случайно умру? Тогда ей лучше умереть вместе со мной. Вы же видели Аллу и должны понимать — она и дня не сможет прожить самостоятельно.

Тем временем мечта миллионов оторвалась от бортика, перевернулась на живот и поплыла к лесенке, ведущей на сушу. Мужчины замерли в предвкушение выхода 'Тела' из воды и только Свиндич и Константин не затаили вместе с ними дыхание прежде чем вздохнуть: 'Ах!'. Константин являлся спонсором этого самого 'Ах', Свиндич не имел возможности. Чувство влюбленности не оставляло в его сердце места для других женщин.

Алла доплыла до цели и стала медленно, маленькими долями даруя счастье окружающим, подниматься из воды, но неожиданно вскрикнула и снова рухнула в бассейн.

— Что с тобой! — Константин швырнул ноутбук в руки Саши и кинулся в бассейн. Алла билась среди воды прямо в смертных судорогах. Очутившись в руках мужа, она немного успокоилась.

— Ноготь, — стонала Алла, — Я сломала ноготь.

— Всего лишь?

— Костик ты меня не любишь. За полчаса до обеда. Я в бар так пойду? Я лучше голодовку объявлю.

— Пойдем в номер, приведешь ногти в порядок.

— С ума сошел? Я кучу денег в Москве потратила на маникюр, а теперь сама себе ногти буду делать? Радуйся, я экономная и предпочту воспользоваться местным салоном красоты. Немедленно найди мне его. До обеда час! Быстрей, Костик.

— Ну, я...

— Ну, ты... Я поняла. Здесь нет салона красоты. Мы в общежитие, — слезы бурно хлынули из глаз брюнетки.

— Алла, успокойся и вылезай. Мы немедленно идем в салон красоты.

— Ты злой! Ты долго смеялся надо мной. Веди меня, животное.

Константин вытащил из бассейна не унимающуюся Аллу и, позабыв об оставленных вещах, они устремились к административному корпусу. Рядом со Свиндичем осталась их сумка. Стоило скосить глаза и взгляду Саши предстали ключи от номера, лежащие поверх скомканной одежды. Ворота к истине соблазняли и требовали: времени мало — решайся! Свиндич густо покраснел, сунул руку в чужую сумку и посмотрел вокруг. Алла исчезла, и любители тихого отдыха облегченно упали на лежаки, воспользовавшись минутной передышкой. Никто и не собирался следить за Сашей. Рука сама змеей влезла в чужие вещи. Через минуту Свиндич, красный и неуверенный в себе быстрым шагом шел к номеру Константину. Женщина с тележкой, наполненной постельным бельем о чем-то спросила Сашу на чужом языке, но он ничего не ответил. Открыв дверь, судорожно метнулся выдвигать ящик за ящиком. Ничего особенного в номере не оказалось. Куча книг, сваленная на столе, одежда, в основном Аллы, в шкафу. Свиндич выдвинул ящик стола, на котором стоял телевизор и обнаружил черный чехольчик с неким аппаратом внутри и несколько пачек таблеток. Расстегнув молнию чехольчика, Саша обнаружил внутри набор для замера уровня сахара в крови. Название таблеток тоже всплыло в мозгу и напомнило даму из рекламы, страдающую сахарным диабетом. Константин тяжело болел и его слова, о том, что Аллу нельзя оставлять одну принимали особый смысл. Гибель человечества вполне могла стать хорошим способом забрать с собой в лучший мир любимую.

— 17 —

Песчаный берег моря оказался обманом. Анна поняла это, сделав в шаг в набегавшую на ноги волну и наступив на острые мелкие камешки. В тот же момент следующая волна окатила ее с непривычки холодной водой, заставила сконцентрировать силу воли в кулак и броситься вперед туда, где изумрудна вода окутает с головы до ног и уничтожит границу между теплом и холодом. Стоило только вынырнуть, как соленые брызги, поднятые Игорем, ударили в лицо, наполнили нос солью и заставили отфыркиваться.

— Ах, ты! — воскликнула девушка и принялась неистово колотить руками, превращая штиль в неистовый шторм. Не выдержав напора, Игорь попытался найти спасения под водой, но через минуту вынырнул. Анна попыталась произвести новую атаку, но приятель остановил ее.

— Перестань. Смотри.

В руке он держал идеально гладкий темно синий камешек с золотыми прожилками.

— Ой, какой красивый. Найди мне еще. А лучше ракушку, а еще лучше крабика.

— Ага. А еще лучше жемчужинку. Не обещаю, но попробую.

Пока Игорь пытался выполнить обещание, Анна откинулась на спину и отдалась на волю волн. Чрезмерно соленое Средиземное море легко удерживало человеческое тело, позволяло расслабиться и забыться, заслушавшись колыбельного шепота прибоя, на фоне которого все остальные звуки терялись. Солнце заставляло жмурить глаза и оттого ярко красный купол парашюта для парасейлинга, парящий над морем, расплывался и казался большой прекрасной птицей. Птица, накрепко привязанная тросом к катеру, подчиняясь хозяину, то снижалась вниз, заставляя своих пассажиров чуть ли не касаться пятками воды, то вновь поднимала их к редким облакам, застывшим в небесной синеве. Если рулевой закладывал крутой вираж, парасейл уносила к берегу и висящие на нем люди оказывались прямо над пляжем, срывая аплодисменты и привлекая на аттракцион новых любителей экстрима.

— Хватит? — слова Игоря резко вывели девушку из задумчивости. Анна дернулась, равновесие нарушилось, и девушки пришлось судорожно искать ногами дно, а пока она до него добралась, умудрилась хлебнуть немного воды. Ничего страшного, но от соли сразу запершило в горле. Анна хотела наброситься на молодого человека с упреками, но тот с таким наивным видом протягивал к ней ладонь с пятью камешками, что обижаться стало невозможно.

— Красивые. А жемчужина?

— Увы. Зато я Полину с Вадимом видел. Бегемотик на отдыхе. Она по колено в море, он на нее водичкой брызгает, а она визжит и щечку ему лижет.

— Они еще в воде? — девушка стала с озабоченным видом озираться по сторонам.

— Нет. На берег вышли.

— Тогда и мы пошли. Пора задание выполнять.

Выход из воды оказался даже тяжелее чем вход. Галька опять колола ноги, набегающие волны били сзади, норовя поставить на колени, чего, в конце концов, и добились. Игорь первым преодолел границу между мелкими камешками и песком, помог Ане подняться и вытащил на берег. Первым делом девушка взглянула на ушибленную коленку и с радостью удостоверилась, не синяков, ни порезов нет. Довольно глупо в ее возрасте ходить с разбитыми, словно у маленького ребенка коленками. Убедившись в полном порядке, Анна взяла руководство операции в свои руки.

— Необходимо разговорить Полину, а при Вадиме не получиться.

— Почему? — удивился Игорь.

Аня вздохнула, удивляясь мужской непонятливости.

— Ты бы стал абсолютно искренним с кем-либо при любимой девушке? А если бы тебя спросили, с кем раньше целовался? — отразившаяся на лице молодого человека растерянность, заставила Аню обреченно махнуть рукой, — Впрочем, о чем я и главное кому. Ладно, доверься мне, есть план.

Полина лежала в тени шезлонга, растекаясь по лежаку горкой складочек, собравшихся под тканью закрытого купальника, и цветом кожи напоминала индейца в боевой окраске. Лицо, плечи и ноги ниже колен малиновые, остальное даже на фоне светлого матраца выделялось идеальной белизной из рекламы стирального порошка.

— Привет. Здорово, что мы с вами встретились! — во все лицо улыбнулась Аня.

— Привет. Мы тоже рады, — натянуто улыбнулась Полина.

— Вадим, не хотите с Игорем над морем полетать? Вы же не против? — обратилась девушка к Полине.

— Может вы сами? — нерешительно возразила та, — Неудобно ведь. Вы с молодым человеком, я с Вадимом и вдруг они летают, а мы на берегу.

— Ну, пожалуйста, — зашептала, склонившись к Полине, Аня, — Игорь мне нравится сильно, но я высоты боюсь. Мы когда с родителями на дачу ездим, даже мостик через железную дорогу без истерики перейти не могу. Папа с мамой меня с двух сторон держат, а за них судорожно цепляюсь. Игорь все одно полетит, ему так хочется. Пусть лучше с Вадимом, иначе девчонка какая-нибудь попадется напарницей, я же изведусь вся. Вы меня понимаете?

— Понимаю, но ведь опасно, наверно? Вадим, тебе самому-то хочется полетать?

— Почему бы и нет. Мне кажется интересным. А оплата ваша? Раз ваша... Пошли, Игорь.

— Заинька, только осторожно там, — крикнула в спину Полина и в отсутствие милого облизала собственные губы.

Стоило только Вадиму и Игорю отойти подальше и затеряться среди отдыхающих, в ее взгляде появились тревога и неуверенность.

— Ах, у вас такая любовь, даже завидно становится, — активно моргая ресницами и придав лицу умильное выражение, начала разговор Анна.

Неожиданно по-соседству раздался громкий смех и Полина вздрогнула.

— Они надо мной смеются?

— Просто смеются, — поведение Полины удивляло.

— Просто? Уверена?

Смех повторился, вдобавок к нему добавился хохот с противоположной стороны лежака.

— Точно надо мной, — жирное лицо Полины исказила гримаса злобы.

— Почему вы так решили?

— Почему! Я уродина. Гоблин страшный, а не женщина. Ненавижу своих родителей. Зачем надо было меня такую рожать? Весь мир ненавижу. Я любви хочу, детей хочу, но они же меня проклянут потом, так же, как я свою мать. Лучше умереть.

Начала Полина с крика, но к концу фразы перешла на шепот. Выражение злобы исчезло, лицо сморщилось, как у плачущего младенца и по отвислым щекам беззвучно потекли слезы. Анна опешила.

— Зачем вы так на себя говорите? Вы красивая, только ваша красота нестандартная. Вадим вас любит. Все у вас будет хорошо.

— Думаете? — на лице Полины появилось жалкое подобие улыбки, — Я очень стараюсь, чтобы он меня любил. Извини, пойду Вадима поищу, а то мне без него не уютно.

Оставшись одна, Анна задумалась. Полина казалась ей бесчувственной и вполне довольной собой женщиной, а она, оказывается, таила в себе столько боли. Могла бы Полина стать слугой этернела? Сомнительно. Она больше ненавидела себя, чем мир, в котором жила и очень хотела стать счастливой.

— Как наш бегемотик? — прервал размышления девушки вернувшийся Игорь.

— Не смей над ней смеяться! Она очень несчастлива.

— А кто виноват? Следить за собой надо.

— Как все просто! — всплеснула руками Аня, — Ты про наследственность, гены и врожденное предрасположение к полноте ничего не слышал? А если я такой-же стану ты со мной дружить перестанешь?

— Ты никогда не опустишься до такой степени, — уверенно заявил Игорь, — А к ее годам у тебя вообще будет идеальная фигура.

— Вот все вы мужчины одинаковы — вам только фигуру подавай. Что у человека внутри внимания не стоит. Зачем вам добрая душа и ум, главное ноги и грудь.

— Ум? У Полины? — Игорь рассмеялся.

— Все! Видеть тебя не хочу, — окончательно разозлилась девушка, — Иди на свою Аллу любуйся, а за мной не ходи, иначе я тебя сама в нос лизну, только боюсь, ты после без него останешься.

— 18 —

Между пляжем и корпусами отеля тянулась пустынная прибрежная полоса протяженностью около ста метров, разделенная пополам широкой пальмовой аллеей. Справа от нее, если идти к морю, располагалась площадка для пляжного волейбола, слева зеленело футбольное поле, где Аня и обнаружила 'черепашку' и 'львенка', но сейчас на подругах не оказалось любимых маечек. Их фигурки украшали по две узких полоски материи, не скрывавшие юной прелести, но поскольку Алену и Наташу окружала толпа точно также одетых девушек их возраста, никакой выгоды из своего внешнего вида подруги извлечь не могли. Только неухоженная копна на голове у Алены, из которой словно колоски торчали волосы, и помогла Анне отыскать знакомых. Подойдя к сгрудившимся на траве людям ближе, девушка поняла, что их привело сюда: на футбольном поле проводились соревнования по стрельбе из лука. Понятна стала и причина преобладания среди участников конкурса молодых женщин: его проводил смуглый молодой человек с тонкими чертами лица, орлиным носом, карими глазами и длинными волнистыми иссиня черными волосами.

Аня поздоровалась с Аленой, но вместо ответного приветствия услышала:

— Вот же она тварь!

— Ты про кого?

— Про Наташку, — девушка кивнула в сторону подруги, готовящейся к выстрелу. Одной рукой аниматор направлял в сторону мишени небольшой любительский лук, второй поддерживал Наташу за талию, а та, делая вид, будто никак не может встать в нужную для выстрела позицию: левым плечом к цели, ноги на одной линии на ширине плеч, постоянно норовила прижаться к красавцу.

— Целиться. Стрела, мишень — один точка. Одна точка — стрелять, — убеждал аниматор девушку, пытаясь повернуть лицом к мишени, но Наташа никак не хотела оторвать взгляд подернутых поволокой глаз от его лица.

— А-а-а? — не поняла Аня столь не лестного отзыва Алены о подруге.

— Не видишь, что эта пэтэушница с Фархадом творит? А ведь я его первая заметила. Как он танцевал на шоу! — Алена вытянула губки и с наслаждением чмокнула воздух, а потом подозрительно взглянула на Анну, — Ты на него тоже запала?

— А я на шоу не ходила. Мы с Игорем по пляжу гуляли. Чуть до соседнего отеля не дошли, — Аня вдруг ясно вспомнила, как они шли босиком, взявшись за руки по холодному и влажному от лениво набегавших волн песку, а вдалеке, над соседним зданием взлетали ввысь петарды, рассыпаясь по темному небу разноцветными огнями. От воспоминаний стало грустно и захотелось увидеть Игоря. Она невольно покрутила головой, но друга нигде не увидела. Настроение испортилось окончательно, а тут еще и Алена заявила:

— Вот и хорошо. Вот и гуляй там всегда. И на будущее предупреждаю — к нашему парню не подходишь. Понятно?

— Нужно очень.

— А сюда тогда зачем пришла? — не унималась девушка

— Поговорить. Тебе никогда не приходила в голову мысль о конце света? — попыталась выполнить задание Свиндича Анна.

— Так ты у нас тайное 'эмо', выходит, — Алена презрительно фыркнула, — Девочка 'эмо' сидит на трубе. Мечтает о смерти, грустит о судьбе... Вдруг труба взрывается — 'Газпром', мечты сбываются...

В этот миг Наташа все таки выстрелила, но стрела, не долетев пару метров до мишени, висящей на установленном на земле стрелоулавливателе из мягкого, но вязкого материала, обессилено рухнула в траву.

— Какой конец света, когда моя очередь стрелять! — крикнула Алена и устремилась к Фархаду, но ее надежды не сбылись.

За минуту до неудачного выстрела Наташи, на аллее по направлению к морю появилась Алла в сопровождении мужа. Ее фигуру обтягивало темно-зеленое шелковое парео, прямоугольный отрез ткани, подвязанный на плече в виде платья. При виде сгрудившихся на маленьком пятачке большом количестве женщин у брюнетки сработал условный рефлекс:

— Ой, Костя, смотри, распродажа.

— Алла, откуда ей здесь взяться?

— Ты глупый. Зачем тогда там так много женщин, — свято веря в мировое величие шопинга, заявила Алла и быстрым шагом направилась к толпе, ощущая, как на ходу ее охватывает азарт. Константин понуро побрел вслед за женой. Бесцеремонно расталкивая девушек, она пробилась к аниматору и растерянно замерла на месте. Распродажа не производилось. Ведь нельзя считать таковой единственный спортивный инвентарь, да еще и 'сэконд хэнд'. Невыносимое желание купить всего больше и дешевле, заставляющее мгновение назад трепетать сердце, сменила душевная пустота и разочарование. Зато появление нового участника необыкновенно взбудоражила Фархада. Появление Аллы еще и в ткани, обернутой вокруг восхитительного тела и гармонировавшей с цветом глаз, заставила бы прекратить настоящую кровавую битву проходи она на футбольном поле. Все лучники немедленно побросали бы оружие. Что же ждать от горячего южного парня? Вырвав лук из рук Алены, аниматор протянул его Алле:

— Бэтифул амазонка! Стрелять?

Та взглянула на свои отстриженные и покрытые темно зеленым лаком ногти и поняла: все в жизни происходит не просто так. Не она сломала ноготь, это судьба сломала ей ноготь, чтобы Алла смогла ощутить ранее неизведанное: почувствовать себя Кевином Коснером из 'Робин Гуда' или Милой Йовович из 'Жанны-Д'Арк'. Улыбнувшись, брюнетка протянула руки к спортивному инвентарю, но между ними встала Алена.

— Ведь сейчас моя очередь, — дерзко вступилась она за свое заслуженное право прижаться к красавцу.

Фархад с сомнением посмотрел на худенькие цыплячьи ножки девушки и вновь обратил все свое внимание на Аллу.

— Сорри, ноу очередь. Ю ласт. Мадам, плиз. Натюрлих!

— Нет! Ты видела? Вот гадюка, — выразила эмоции Алена, вернувшись к вновь обретенной подруге.

— Змеюка, однозначно, — согласилась Наташа. Наличие общего врага моментально сцементировала старую дружбу.

Аня еще несколько минут постояла рядом с подругами, выискивающих все более и более ядовитые эпитеты для Аллы, но поняв бессмысленность продолжения разговора, отправилась искать Игоря. Уж больно подруги сами стали напоминать змей. Кусаться не кусались, но шипели злобно, только жало не показывали.

— 19 —

После ухода Анны Игорь еще некоторое время в одиночестве провел на пляже. С успехом отразил атаку аниматора, записывающего волонтеров на пляжный волейбол, миловидной женщины средних лет — рекламного агента, предлагающую поездку в магазин за золотом по неслыханно низким ценам и мрачного плотного мужика с волосатыми руками, ищущего жертву для массажа. Игорю так и хотелось проваляться до самого обеда, строя из себя незаслуженную жертву и дожидаясь, когда Аня придет мириться, но его планы смешало появление колоритной парочки.

Два толстяка, похожие друг на друга, словно близнецы, с единственным отличием в виде массивных цепей на шеи: у одного золотая, у второго толи серебряная, толи из белого золота, пробирались между лежаками, иногда беззастенчиво натыкаясь на них. Руки одного из них занимали вафельные рожки, заполненные плавившимися на солнце мороженом, второго стаканами с прозрачной жидкостью, в которой плавали дольки лимона.

— Димон, быстрей, тает! — громко, на весь пляж, поторопил обладатель золотой цепи приятеля, неожиданно замершего на месте.

— Тимон, а ложки взял? — вопросил в ответ на призыв Димон, старательно пытаясь отразить на своем круглом лице с маленькими глазками глубокомысленное выражение.

— Димон, на кой нам ложки? То ж пломбир, а не борщ.

— Тогда бегу, Тимон, — тяжелая работа мысли на лице человека с серебряной цепью сменила радостная улыбка. Он рванулся вперед, но пошатнулся и выплеснул часть содержимого одного из стаканов на загоравшую рядом девушку. Та открыла глаза, с отвращением взглянула на толстяков, но промолчала и лишь брезгливо стряхнула с себя жидкость.

— Гы! — ощерился Тимон, — Димон, ты зачем девчонок в водке купаешь? Давай догоняй!

Парочка побрела дальше, а Игорь, глядя им вслед, все не мог забыть взгляд, которым незнакомка наградила Димона,

'Вот и Аня на меня, наверно, посмотрела точно так же во время ссоры. Неужели я из какой-то Полины выглядел в ее глазах похожим на этих двух идиотов? Сказал глупость и что теперь? Раз мы друзья, должна правильно все понимать. Нашла с кем меня сравнивать', — пытался он успокоить себя, но не получалось. На душе стало тяжело, словно сердца подменили увесистым булыжником. Внутри боролись недовольство собой и обида на Анну, но победила почему-то злость к Димону и Тимону, абсолютно никаким боком не касавшихся его взаимоотношений с подругой. Желание найти Аню и объяснить, он совсем не такой, как толстяки с глупыми цепочками, заставила Игоря покинуть пляж.

Анну он обнаружил довольно быстро. Вместе с Аленой, Наташей и Аллой девушка участвовали в соревнование по стрельбе из лука. Все чувства моментально отступили перед уязвленным самолюбием, горьким ядом заполнившим душу и мысли: 'Я из-за нее мучаюсь, а она развлекается'. Торопливо, лишь бы его не заметили, Игорь миновал футбольное поле. Сразу за ним аллея растекалась на три дорожки. Левая вела к жилым корпусам, центральная к бассейну, а свернув направо можно оказаться у детского клуба отеля.

Представлял он собой одноэтажное весело разукрашенное деревянное здание, с возвышавшимися по бокам каменными башенками, придающими ему отдаленную похожесть на сказочный замок. Внутри замка дети постарше, уставшие от купания и игрищ на свежем воздухе, рисовали, играли в настольные игры и готовили номера для детских представлений или наряды для проводящихся раз в неделю конкурсов юных моделей, а перед замком в выложенном голубым кафелем мелком водоеме вокруг низеньких детских горок и грибов со стекающими со шляпок струйками воды копошились совсем уж маленькие детишки. Примечательной особенностью этой части территории являлись лиственные деревья с плотными в виде эллипса листьями и мелкими невзрачными собранными в кисти цветами. Высотой около десяти метров и широкой кроной они в отличие жухлых пальм и низкого обстриженного кустарника отбрасывали тень и хоть как-то спасали от солнца копошащуюся в 'лягушатнике' малышню. Не оставили без внимания сей факт и взрослые, организовав в тени поблизости от замка занятия аэробикой. За помостом, где проходили занятия, и устроился Игорь, посчитав, здесь его не увидят, а он сможет наблюдать за Анной и предаваться незаслуженно ниспосланными ему страданиями. Прямо перед ним два десятка женщин под ритмичную музыку повторяли однообразные движения: раз — левая нога вперед и вверх на скамеечку руки в стороны, два — назад, три — левая нога вперед и вверх на скамеечку руки в стороны, четыре — назад и все снова. Чуть вдалеке за ними подруга Игоря разговаривала с Аленой, а та радостно улыбалась.

'Бум бабуся, бум бабуся, бум, бум, бум бабуся', — слышалось молодому человеку в иностранных словах танцевальной мелодии, вызывая ассоциацию с детской песенкой 'Жили у бабуси два веселых гуся. Только судя по тому, с каким остервенением звучало 'бум', а может из-за плохого настроения Игорю показалось, будто ничего хорошего бабушкиных домашних питомцев не ожидало. Он даже явственно представил себе, как низенькая старушка со сморщенным добрым личиком, выглядывающим из-под низко повязанного на лоб пухового платка, с огромным окровавленным топором в ругах гонится за птицами, внешне отдаленно напоминавших Димона и Тимона. Удар, еще удар: 'бум, бум' — и мимо. 'Вот ужо я вам покажу, как в приличном месте гадить, алкоголики проклятые', — шепелявила беззубым ртом бабуся и вновь устремлялась в погоню. Со своих мрачных фантазий Игорь переключился на любительниц ритмической гимнастики и никакой логики в их занятиях не обнаружил. С его точки зрения женщины делились на две группы. Первым, вследствие наличия вполне привлекательной фигуры, занятия представлялись без надобности, вторым аэробика уже вряд ли смогла помочь из-за полной запущенности габаритов.

'Что и зачем я несу? Какая мне разница для чего они занимаются и хотят получить? Аня права. Вот из-за таких моих глупых мыслей я и поругался с ней, — снова вернулся к самобичеванию Игорь, и тут в сознание мелькнула спасительная мысль, — Вдруг они вовсе и не мои мысли? Вдруг часть духа стихии, живущая внутри меня, навязывает свое мнение? Ведь, как не крути, он не человек и ему чужды многие наши понятия. Эй, ты там, внутри меня, я прав? Отзовись'. Никто не отозвался, и Игорю стало невыносимо грустно. От грусти, будто иголки вонзились в кончики пальцев. Затем испортилось зрение. Изображение сначала расплылось, потом заполнилась сиянием, похожим на свет прожектора, направленного прямо на тебя, а в центре сияния оказалась одна из полных женщин. 'Неудобно все получилось и с Полиной и здесь. Надо извиниться', — тягуче, словно во сне подумалось Игорю. Теперь он ощутил, как иголки от пальцев стали подниматься к плечам и рукам стало невыносимо холодно, зато в груди образовался сгусток тепла. Непроизвольно Игорь отправил сгусток в сторону женщины и мысленно очертил ее фигуру. При этом он почувствовал, будто на него самого взвалили мешок весом килограмм двадцать. Лишняя тяжесть Игорю совсем не понравилась и он, опять же мысленно, откинул ее в сторону дерева, под которым сидел.

Очнулся Игорь от транса, когда что-то свалилось ему на голову. Этим оказался длинный сантиметров двадцать коричневый стручок, наполненный крепкими горошинами. Игорь поднял голову и обнаружил, невзрачные соцветия исчезли, а на их месте висят гроздья точно таких же стручков. В следующее мгновения он заметил изменения и на помосте. 'Бум бабуся' продолжала играть, но гимнастикой никто не занимался. Застыв на месте, женщины с изумлением взирали на одну из них, чей, еще минуту назад плотно обтягивающий живот и массивные бедра купальник теперь тряпкой болтался на стройной фигуре.

'Что я наделал!', — перепугался Игорь и в попытках найти спасение и поддержку устремил взгляд на футбольное поле, но соревнования закончились, и Анны там уже не оказалось. Страх перед возможными последствиями опрометчивого поступка заставил Игоря устремиться в сторону аллеи.

Наступило обеденное время и, как и предрекал днем ранее Эдуард, пространство между рядами пальм заполнил народ, устремившимся перекусить в бар на берегу моря. Положив на тарелку картошку фри и пару гамбургеров, обильно политых кетчупом и горчицей, Игорь оглядел зал в поисках свободного места и натолкнулся взглядом на Жанну с дочкой. Только тогда он вспомнил, по сути, за полдня ни совершил ничего полезного и решил реабилитироваться.

— К вам можно? — спросил он, протиснувшись к столику.

— Конечно, — улыбнулась женщина, — Мы вам так благодарны. Маше здесь очень нравится. Правда, Машусь?

Рот девочки занимали спагетти, частично свисающими на подбородок, и та только радостно закивала головой. На фоне других отдыхающих Жанна выглядела удивительно. Ее бледная кожа не только не загорела, но даже не приобрела малинового оттенка.

— Вы от солнца прятались? Совсем белая.

— У меня мазь хорошая. Посоветовали. Вы же знаете — мы рыжие не загораем, а обгораем. Пятнадцать минут под солнцем и превращаемся в вареных раков.

— А вообще вы жизнью довольны? Тяжело одной ребенка растить? — решил сразу взять быка за рога Игорь.

На щеках Жанны появился болезненный румянец.

— Маша, принеси мне арбуза, — попросила она.

Когда девочка послушно встала с места и направилась к стойке с фруктами, женщина с неприязнью обратилась к Игорю:

— Молодой человек, я думаю, вам пока не понять, какую роль ребенок играет в жизни. Поймете позже, если своих завести сумеете. И я попрошу впредь при Маше мне таких вопросов не задавать.

— Извините, я не подумал, — стушевался Игорь.

— Привет. Поел? Пошли. Дядя Саша зовет, — раздался за спиной спасительный голос Ани.

Молодой человек послушно встал и отправился следом, неуверенно бормоча признания вины.

— Прогресс, — ехидно заметила девушка, — Мы уже пытаемся извиняться.

— Хватит обижаться. Я сегодня все утро глупости всякие несу.

— Я и не обижаюсь. Сам других не обижай и на тебя обижаться не будут. Ладно, мир, — Аня потрепала приятелю волосы.

Игорь хотел рассказать девушка о происшествие возле детского бассейна, но после ее слов передумал.

'Еще посмотрим, какой я недоучка', — подумал он, однако радуясь восстановленной дружбе.

— 20 —

'Коммунизм есть социализм плюс электрификация всей страны', — сказал как-то вождь мирового пролетариата. 'Экономика должна быть экономной', — утверждал в начале восьмидесятых годов двадцатого века очередной Генеральный секретарь коммунистической партии. Турецкие менеджеры туристического бизнеса внимательно выслушали обоих, и пришли к выводу, электроэнергию надо экономить. Для достижения цели придумали простенькую схему: к ключу от номера в качестве брелка пристроили магнитную карточку, которую необходимо вставить в специальное гнездо для соединения электрической цепи. Уходишь, вынужден вместе с ключом забирать и карточку — электричество отключается, кондиционер не работает, управляющий отеля считает прибыль. Приходишь и соединяешь карточкой цепь — свет и кондиционер включается, но первые полчаса приходится находиться в душной нагретой комнате. Не учли менеджеры только одного: русские люди, привыкшие жить в условиях постоянного социального эксперимента, привыкли уже на генетическом уровне легко обходить подобные задачи. Именно Игорю, никогда в жизни не видевшего ни первого, ни второго лозунга в свое время кричащих с красных полотнищ буквально на каждом углу городов и сел страны, пришло в голову решение проблемы. Делов-то, разъединить ключ и карточку, собранные воедино с помощью примитивного спирального колечка. Ключ с собой, карточку оставить на месте и круглосуточно работающий кондиционер всегда дарует желанную прохладу.

В этих живительных на фоне царящей за окном жары условиях и собрались на совещание 'чемпарбюраски'.

— Эдуард и Константин — у меня две кандидатуры на роль врага человечества. Алла, если честно, дура. Полина и Вадим, слабые и несчастные. Про девчонок вообще говорить не стоит, ведут себя, как подростки и одни мальчики на уме, — пылко доказывала Аня, забыв о собственном возрасте.

— Алла и девчонки не причем, согласен с тобой. Константин, конечно, чересчур умен, но меня Полина и Вадим настораживают. Уж больно они вызывающе тупы, особенно Полина...

— Не тупее некоторых других, — немедленно кинулась на защиту девушки Аня, — Ты опять за свое? Фигура не является критерием глупости, ума или ненависти к человечеству. Она просто фигура, данная с рождением. Полина не причем, я уверена. Она добрая. Не может плохой человек так сильно хотеть детей и в тоже время бояться сделать их несчастными.

— Не кричи, я же сказал уже, согласен с тобой, — снова ссориться с подругой Игорю не хотелось, — Просто немного подозрительно...

Аня метнула на Игоря взгляд, заставивший его окончательно сдаться:

— Раз Полина отпадает, то и Жанну вычеркиваем. Она в своей Машке души не чает. И остается Эдуард.

— Эдуард, конечно, мерзкий тип до корней волос, но ведь он слишком поверхностен, слишком откровенен в своей ненависти к людям...

— Дядя Саша, тогда Константин. Он же играется с нами. Чего только обсуждение стихов стоит, — горячо высказалась Анна.

— Константин, — Свиндич задумался, — Самый умный из нашей компании. Важный критерий для определения гения. Мозги в кармане не спрячешь, все равно выскочат. И еще. Он очень болен, несмотря на молодой возраст. Я маленьким, всегда представлял себе свою смерть, как гибель всего вокруг. Видел, как умирала бабушка, отец и на похоронах присутствовал, но ведь похороны лишь констатация факта гибели тела. В моей памяти они все равно остаются жить и только с гибелью меня исчезают навеки, ведь из живущих только я их помню. И казалось мне маленькому — не может мир существовать без меня. Не должен, не имеет права. Либо я буду вечен, либо все рассыплется с моим исчезновением. Вот и Константин, судя по его высказываниям, придерживается такого же мнения.

— Выходит Константин? Дальше? Мы его убить должны? — вопрос Игорь задал с совершенно невинным видом, но его слова заставили Свиндича вздрогнуть, как от пощечины. Слишком резко игра в сказку превратилась в жестокую реальность.

'А действительно, что теперь? — тоскливо подумал Александр, совершенно не желая искать ответ на свой вопрос, но понимая, уйти от него уже не удастся, — Начиналось-то все забавно: герой романа Агаты Кристи и звездных войн в одном лице, детективное расследование и борьба с инопланетным злом. Наигрался в очередной раз, позер? Желание покрасоваться любой ценой полностью вымывает из мозгов все здравые мысли? Таскался по параллелям с отцовским прибором, пытаясь неизвестное доказать непонятно кому. В результате потерял Настю и понеслось. Такое впечатление, будто с каждым новым приключением теряю частичку себя прежнего. А может так и должно быть? Есть пределы, очерченные для человека, и выходить за их границы не позволительно. Вышел — высшие силы мироздания наносят ответный удар: перерождайся, теряй свою душу, теряй все дорогое тебе и пожалуйста, приобретай тогда недоступное обычным людям. Ребят зачем-то потянул за собой. Впрочем, понятно зачем. Захотелось с их помощью вернуться в начало пути, где только страсть к приключениям, и не верится, что они могут обернуться чьей-то смертью и горем'.

— Дядя Саша, ау. Чего делаем? — вывела Свиндича из задумчивости Аня.

— Вам? Ничего, отдыхайте.

— А Константин?

— Буду думать.

— Нам продолжать следить?

— Особо не старайтесь, а то гения спугнете. Так, если уж особо важное произойдет.

Ребята ушли и Свиндич остался наедине с терзающими его мыслями. Обстоятельства требовали решительных действий, а он не знал, как поступить. Хорошо еще слугой этернела оказался Константин, а если бы женщина? Хотя большой разницы Александр не видел. Он не мог просто так взять и уничтожить человека, пусть он уже и не совсем человек. Страх потерять навсегда все светлое и чистое, живущее внутри, накрепко сковывало, и преодолеть его нормальным людям невозможно. Но и откладывать схватку на последнюю секунду, когда все преграды морали сметет инстинкт сохранения жизни нельзя, можно и не успеть. Оставалось одно: спровоцировать Константина на активные действия до поездки в Каппадокию. Защищаться — не нападать. Защищаться Свиндич умел и привык. Параллельные миры научили.

Приняв решение, Александр отправился в гости к Константину. На стук в дверь долго не реагировали и только с четвертого раза послышалось:

— Кто там?

— Извините, очень надо поговорить.

— Хорошо, подождите, я сейчас выйду.

Дверь приоткрылось, и Свиндич заметил сквозь узкий проем, как в комнате мелькнуло обнаженное тело Аллы, а через мгновение на пороге в шортах и с голым торсом показался ее муж.

— В чем дело? — сухо поинтересовался Константин.

— Я все знаю.

— Что все?

— Все. Знаю о вас и вашей затее.

— Не уверен. Вообще-то, как сказал Жан-Жак Руссо, люди, мало знающие, много говорят, а те, кто много знают, говорят мало.

— А я уверен и не позволю осуществить задуманное.

— Вы мне угрожаете? — Константин смотрел на Александра с презрительным снисхождением, — Странно. Знаете родоначальника английского материализма господина Бэкона? Знание есть сила, сила есть знание — его слова. Думаю, знаний у меня гораздо больше, чем у вас и угрожать мне не стоит. Мы с Аллой благодарны вам за организацию путешествия, но все-таки не злоупотребляйте спиртным на такой жаре иначе превратитесь в наглядное пособие по теме 'Алкоголь разрушает мозг'. Засим, адье

Остаток дня Свиндич провел в расстроенных чувствах. Вопреки совету Константина очень хотелось побыть вечерком упомянутым им пособием, но не удалось. Виталий находился под зорким оком супруги и на все тонкие, словно волосок, но понятные избранным намеки, лишь кивал в сторону жены и со вздохом разочарованно разводил руками. Пришлось взять у Марины столь любимый десантником набор и изображать джентльмена в одиночестве. Девушка сегодня выглядела печальной и тоже не в лучшем настроении.

— Устали? Или заболели? — посочувствовал ей Александр.

— Сама не знаю, — пожала плечами девушка, — После обеда вдруг тяжесть какая-то навалилась. Не обращайте внимания, у меня такое бывает. Завтра все пройдет.

'Может быть, ей просто передалось мое настроение', — ободрял себя Свиндич, глотками потягивая виски и не в силах оторвать от Марины взгляда.

— Я смотрю, оптимизма во взгляде поубавилось. Из-за нее? — Эдуард бесцеремонно уселся на соседний стул.

— Из-за вас. Вы же воздушно — капельным путем распространяете неприязнь к людям, заражая все вокруг.

— Смешно. Раз ты уже вирус подцепил, вполне можем это дело отметить. Чего в одиночестве пить.

Они выпили, заказали еще и снова выпили. Но от общения с Эдуардом желание напиться пропало и, воспользовавшись началом вечернего шоу, Свиндич смылся от собутыльника. Представление показалось Александру скучным, несмотря, что в афише значилось, как сборник юмористических скетчей. Юмор оказался направленным исключительно ниже пояса и, хотя немецкие туристы хохотали над каждой шуткой, Александру самым веселым представлялась восторженная реакция Алены и Наташи на каждое появление на сцене переодетого в женское платье Фархада.

Не дождавшись окончания шоу, Александр отправился спать. В эту ночь царица Клеопатра его не беспокоила, а наутро туристическая группа Свиндича отправилась на экскурсию.

— 21 —

Сквозь сладкую вату полусна, забившую мозг, пронеслось из левого уха в правое вступление к любимой 'Богемской рапсодии' группы 'Куин' и пугливо спряталось в уголок сознания под давлением усиленного микрофоном голоса экскурсовода. Александр выключил плеер и вынул наушники.

— ...Мы подъезжаем к цели нашего путешествия. Если вы посмотрите вперед и чуть вправо увидите белую вершину горы. Это и есть Памукалле, в переводе 'Хлопковый замок'. Восьмое чудо света, внесено в список Всемирного наследия Юнеско. Тысячу лет на вершине горы били минеральные источники. Вода из них стекала вниз и испарялась, а насыщенные кальцием соли образовали травертиновые террасы.

— Похоже на вершины, покрытые снегом. Только как-то все серо выглядит, — разочарованно вздохнула Полина.

— Со временем известковые отложения разрушаются. Экология и много плохого туристы сделали. Недавно только следить начали, в обуви ходить не разрешают. Собираются даже полностью экскурсии запретить. Может вы одни из последних, кто получит возможность чудо вблизи увидеть и поверьте, зрелище незабываемое. У воды из источников в любое время года температура тридцать шесть и шесть, как у человека. Завтра с утра по программе купание в бассейне Клеопатры — сами убедитесь. Говорят, купание в нем омолаживает на десять лет. Здесь и кроется секрет красоты царицы...

Экскурсия длилась уже четыре с лишним утомительных часа и люди устали от ограниченной возможности передвижения. За время поездки сделали две короткие остановки около придорожных магазинчиков и одну длительную с посещением торгового центра.

— Здесь очень хороший, дешевый текстиль, а еще нам обещали подарки, — радостно объявил Ильсар на подъезде к зданию, построенному из сборных железобетонных конструкций, — Я раздам билеты. Оставите при выходе на кассе корешки, а после мы устроим лотерею.

Свиндич не собирался ничего покупать и пошел в магазин размять ноги, но на деле все оказалось гораздо сложнее. Александр почувствовал себя кроликом, попавшим в джунгли ширпотреба, полные кровожадных и безжалостных удавов-продавцов. Стоило лишь на мгновение задержаться возле любой из витрин, как они немедленно обступали, заваливая описаниями удивительных, на грани реального, характеристик товара и предложениями не менее фантастических скидок. Устоять перед напором, подобным цунами, сил не хватило и для Александра все закончилось покупкой буквально вбирающего в себя влагу в радиусе одного километра, что следовало из речи продавца, бамбукового полотенца. Девчонки отделались смешками, очевидно, их вид никак не соответствовал необходимому уровню финансов. Алла, с возмущением заявила мужу:

— Куда нас завезли? Здесь же только Турция, где приличные европейские бренды, — чем сразу создала вокруг себя область, не доступную для текстильных удавов.

Зато на Полине они отыгрались по-полной. Два комплекта постельного белья, махровый халат, плюс небольшая кучка маечек и полотенец обошлись в солидную сумму, но Вадим не расстроился. Ему оказалось достаточно счастливого лица своей подруги. Эдуард в магазин не заходил, а ограничился бесплатным крепким чаем на входе. Жанна последовала его примеру, но чай заменила платным мороженым для Маши.

Лотерея в автобусе превратились в бенефис дочери рыжеволосой красавицы, что не вызвало удивления среди пассажиров. За время путешествия создалось впечатление, будто говорил Ильсар только ради Жанны, а остановки делались в угоду Маши.

— ...Сейчас мы проедем мимо, нам чуть дальше, — продолжал экскурсовод, — На ночевку остановимся в Карахайыт — Красная вода. Будет возможность в эту самую красную воду окунуться. Цвет из-за большого содержания железа, а температура больше пятидесяти градусов. Оставите в отели вещи, отдохнете, потом погуляем. Возвращаемся, ужинаем и до утра свободны. Можете спать лечь, можете на дискотеку сходить...

Последнее предложение оживило уставших от долгого сидения на одном месте Алену и Наташу

Карахайыт напоминал Памукалле в миниатюре, только травертины и вода источника имели бурый цвет.

— У нас во дворе каждую осень такая же лужа образовывается, а если еще трубу прорвет, так и температура подходящая, — заметил Эдуард, увидев место для купания.

Тем не менее, он с удовольствием погрузился по шею в почти кипяток и провел в нем все время до намеченной прогулки.

— Классно оттягивает после перебора, — пояснил он, щелкнув пальцами по шее.

Кроме него никто долго в красной воде не выдержал, а после купания в ней стоящая на улице жара казалась прохладой, а обычный бассейн ледяной прорубью и только Анна рискнула, визжа от восторга, нырнуть в него.

Ближе к вечеру, когда солнца стало скатываться к видневшейся вдалеке горной гряде, скрытой голубоватой дымкой, Ильсар повез группу на экскурсию в развалины древнего города.

От площадки для остановки автобусов по пологому склону, покрытому клочками жухлой травы, вела наверх пыльная дорога, пролегающая среди остатков обширного некрополя, превратившегося в нагромождение древних камней. Куда делись останки когда-то покоившихся здесь людей, неизвестно, хотя они и надеялись на вечную память. Пустые саркофаги являли собой яркое свидетельство тленности бытия, и шедевры античного искусства в виде покрывающих их рельефных изображений не вызывали желания подробного и длительного осмотра. Таившиеся повсюду напоминания о смерти не располагали к веселью. Даже всегда смешливые и изрядно надоевшие Свиндичу за время поездки ни на минуту не умолкавшие 'львенок' и 'черепашка' притихли. В благоговейной тишине слышался только стрекот разошедшихся к вечеру цикад и голос Ильсара.

— Иераполис, в переводе с греческого языка 'священный город', был заложен во втором веке до нашей эры царем Евменом из династии Атталидов, правящих в Пергаме, нынешней Анатолии. В семнадцатом году нашей эры город сильно пострадал от землетрясения, но вновь отстраивается в шестидесятые годы первого века и становится популярным среди римской знати курортом. Слухи о живительной воде привлекали паломников, но далеко не все хвори могут вылечить источники. Люди во множестве умирали после прибытия в город, и образовался самый большой античный некрополь на территории Турции. Так продолжалось до тех пор, пока в одна тысяча пятьсот тридцать четвертом году Иераполис полностью разрушило очередное землетрясение...

— Какой ужас, — всплеснула пухлыми ладошками Полина, — Одно мгновение и целый город уничтожен.

— Что же вы хотите? — философски пожал плечами Эдуард, — Бессмысленность человеческого существования. Жили-были, добро наживали, а в результате даже косточки не осталось.

— ...Мы приближаемся к Северному входу в Иераполис, воротам Домициана. Их называют так из-за высеченных на стенах арок дифирамб в честь императора Домициана, правившего Римом, когда их возводили...

Ворота обрамляли две башни, сложенные плит известняка. Одна башня оказалась полностью разрушенной, у второй сохранился первый этаж с узеньким проходом, ведущим внутрь. Соединялись башни тремя хорошо сохранившимися арками. Покинув территорию некрополя, туристы повеселели. Каждый из них счел необходимым заглянуть внутрь башни, но ничего кроме земли и пары булыжников там не обнаружили.

— ...Пройдя ворота, путешественники сразу оказывались на центральной улице города, выложенной плитами, под которыми находиться небольшой канал — канализационная система города...

Полина принялась активно щелкать затвором фотоаппарата, а Алла устремилась к красивой колоннаде стоящей неподалеку от въезда в город:

— Ой, наверно храм. Хочу быть в нем богиней.

— Не совсем, — улыбнулся Ильсар, — Это латрина — общественный туалет.

Алена и Наташа дружно прыснули, а Алла, успевшая уже опереться на одну из колонн и принять позу девушки месяца с обложки глянцевого журнала, с отвращением отскочила от строения:

— Какая мерзость!

— Не так все плохо считалось в Древнем Риме. Общественные туалеты, как и бани, стали местом встреч и переговоров. Беседы могли длиться часами, поэтому латрина оснащались максимум удобств. Фонтаны, благовония, птицы, поющие в клетках и мраморные сиденья. Кстати, из-за холодного камня впереди патриция посылали раба согреть сиденье теплом своего тела. Когда в первом веке Флавий Веспасиан приказал взимать плату за посещение туалетов, а знать возмутилась таким неблагородным способом сборов в казну, император сказал свою знаменитую фразу: 'Деньги не пахнут!'. А храмов в Иераполисе построили три: храм покровителя города Апполона, храм бога подземелья Плутона и матери всех богов Кибелы. Находились они в восточной части, рядом с амфитеатром. По непонятным причинам их построили вдоль линии сейсмического разлома, и они оказались полностью уничтожены...

— Мама, смотри! — крик Маши прервал рассказ Ильсара.

По одной из колонн латрины ловко забралась и замерла на месте маленькая ящерка.

— Вот они — коренные жители Иераполиса, — с пафосом изрек Вадим, за что ему немедленно лизнули ухо.

— Думаю, даже если случиться катастрофа и человечество погибнет, они выживут, — мрачно пошутил Константин.

— А еще тараканы, — осклабился Эдуард.

Главная улица города протянулась примерно на километр и, хотя солнце палило совсем не так, как в полдень, прогулка по ней и последующий подъем к римскому театру, отобрал немало сил. К входу на травертины экскурсанты попали изрядно измотанные жарой и мокрые от пота, но ступив на известковые террасы, забыли об усталости. Открывшаяся глазам панорама не могла никого оставить равнодушным. Если с краев известковые отложения имели желтоватый оттенок, то в центре сияли снежной белизной. Словно огромный ледник спускался с вершины и замер, едва достигнув равнины. Террасы сменяли друг друга, нависая над соседками снизу сталактитовой вязью, по которой струилась вода. Потоки образовывали на травертинах небольшие водоемы, отличающиеся невероятной голубизной, и устремлялись дальше к земле.

— Никогда в жизни не видела столько зубной пасты! — восторженно воскликнула Наташа и потащила подругу к ближайшей минеральной луже.

Вдоль края травертины вилась тропка, по которой в обоих направлениях гуськом двигались туристы и Свиндич присоединился к цепочке, двигавшейся вглубь террасы. Идти по известняку босиком оказалось совсем не тяжело и даже приятно. Дойдя почти до середины травертины, Александр сошел с дорожки, посмотрел на открывшуюся ему панораму и чуть не задохнулся от восторга. Красный шар солнца уже начал прятаться за далекие горы, и его лучи разделили 'хлопковый замок' на две части. Одна спряталась в тени, окрасилась в темно синий цвет и только водоемы выделялись, переливаясь бесцветной ртутью, а там, где по-прежнему царил свет, травертины словно покрылись налетом красного золота. И в момент любования невиданной красотой на глаза Свиндичу попался Константин. Он стоял в трех шагах от Саши, в ручейке, бегущим между тропкой и обрывом. От бездны его отделяли несколько сантиметров. Перед глазами Свиндича встала картина падающих с неба хлопьев черного пепла, потоков лавы, плавивших и уничтожающих лежащее перед глазами чудо, созданное природой в течение тысячелетий и земля, на которой от человечества не останется ничего, кроме пустых саркофагов. Ноги сами сделали шаг вперед, рука потянулась вверх. Высота пятьдесят метров и камни внизу не позволят слуге этернела выжить. Мгновение и все будет кончено, но нечто будто ударило Александра в спину. Обернувшись, он увидел Эдуарда. Тот с презрительной улыбкой, не отрываясь, смотрел на него, словно прекрасно понимал, что сейчас должно произойти, да еще и держал в руках свои нелепые сандалии. Свиндич замешкался. Константин отошел от края и, заметив Свиндича, грустно спросил:

— Красиво, правда?

Александру ничего не оставалось, как согласно кивнуть. Время экскурсии подходило к концу. По дороге к выходу Свиндич клял последними словами свою нерешительность, но с другой стороны им вновь овладели сомнения в правоте. Раздираемый противоречивыми чувствами, по приезду в гостиницу Саша, отстояв в ресторане очередь за не страдающими разнообразием и количеством горячими блюдами и впихнув в себя не слишком презентабельную по внешнему виду пищу, отправился спать. Стоило лишь сомкнуть глаза, как он провалился в глубокий и яркий сон, где виделся он себе молодым римским патрицием Александером. Одетый в украшенную темно-вишневыми вертикальными полосами тунику, опоясанную поясом с коротким мечом, он мчался навстречу новым радостям, а за плечами развивался легкий, подобранный под цвет туники плащ, сколотый на груди золотой фибулой в форме подковы...

Иераполис (сон)

...'Цок-цок-цок', — стучали по дорожным плитам копыта жеребца серой масти. Рядом, в фиолетовой одежде на пегом коне скакал, друг и нареченный брат Плиний, темноволосый, курчавый юноша, на два года младше Александера, обладатель носа с горбинкой и вечно смеющихся карих глаз. За ними на тележке, запряженной осликом, везли поклажу рабы.

Если есть хорошее в Империи — так это дороги. Дураков в Сенате хватало, но с дорогами все было хорошо: они являли собой безопасность и приятность. Римляне любили путешествовать. Считалось даже, семья, не сумевшая своего отпрыска снабдить деньгами для посещения далеких мест, не достойна уважения и подобна плебеям. Сейчас Александер с приятелем ехали из портового города Эфеса к минеральным источникам, знаменитым своими целебными свойствами.

— ...Имеем обыкновение отправляться в путешествия и переплывать моря, желая с чем-нибудь познакомиться, и не обращаем внимания на находящиеся перед глазами. Так уж устроено природой, мы не интересуемся близким и гонимся за далеким...

— Не нуди, брат. Разве не по твоему желанию мы здесь, — прервал Плиния Александер.

— Душа поэта вечно больна, потому и чувствует тонкие грани бытия, незнакомые вам, простым смертным и жаждет лечения от своей немощности. А местные воды обещают излечение.

— Больная душа не мешает тебе побеждать меня в борцовских схватках.

— Не душа моя позволяет так поступать, а твое бездушие. Хотя бы раз срифмуй фразы, и сила физическая отступит перед силой твоего интеллекта.

Слова друга заставили Александера улыбнуться. Их семьи состояли в родстве и когда отец и мать мальчика погибли при извержении Везувия родители Александера взяли юношу на воспитание. Почти ровесники, молодые люди сдружились и проводили вместе все время. Плиний, которому пророчили будущее великого оратора и поэта, отличался незаурядными способностями и частенько подтрунивал над старшим братом, что не мешало тому любить его.

Приятели находились в пути уже второй день и достигли реки Ликус, протекавшей в сорока римских милях к востоку от Эфеса, а сразу за мостом им открылся вид на возвышающиеся над равниной белоснежные скалы. На образованной ими на высоте семидесяти двойных шагов платформе и раскинулся священный город.

Не смотря на палящее в предполуденный час солнце, жители Иераполиса собрались перед храмом Аполлона. Наиболее знатных горожан допустили за защитную стену на площадку перед широкой многоступенчатой лестницей, ведущей к подножию храма. Сам храм, построенный из белого мрамора, представлял собой два прямоугольных здания, покрытых сильно выступающими двускатными крышами, покоящимися на шести рядах высоких колонн. Одно из зданий предназначалось для служения златокудрому богу, второе матери всех богов Кибеле. Стены обоих украшали барельефы, рассказывающие о встрече с ней Апполона, по преданию произошедшей именно здесь. В нескольких метрах справа от лестницы находился сводчатый вход в Плутониум — ворота в подземный мир мертвых. Никто из живых не мог безнаказанно войти в них, и обрекался на смерть. Только Кибела вернулась живая из царства Плутона и даровала бессмертие своим жрецам евнухам. Они могли заходить в Плутониум и общаться с его хозяином, задавая вопросы и получая ответы. Их гадание превращалось в представление интереснее даже гладиаторских боев, но стоило для заказчика не малых денег. Ожидание нового чуда и привлекло народ в описываемый день к храму.

Один из самых богатых жителей Иераполиса, Флавио Зеуксис, торговавший столь необходимой Империи пурпурной шерстью, окрашенной в термальных водах красителем из корней растений, хотел заручиться расположением высших сил перед отправкой очередного торгового корабля в Рим. Сам купец, полный и лысоватый мужчина с бордовым от излишнего увлечения вином лицом, завернутый в тогу сидел в кресле среди первого ряда зрителей и, тяжело дыша, ожидал решения богов.

Толпа зевак раздвинулась, и на площадке появились виктимариусы, поставщики животных и помощники жрецов при жертвоприношениях. Из одежды на них оставался лишь кожаный фартук, обернутым вокруг нижней части тела. Короткими пиками они гнали к Плутониуму четырех молодых бычков. В тот же миг на вершине лестницы появился верховный понтифик Иераполиса в сопровождение жрецов храма Апполона. Солнце раскидывало солнечных зайчиков от их бронзовых нагрудников и остроконечных медных шапок, и лишь понтифик избежал внимания светила, благодаря накинутой на голову и плечи шкуры леопарда. Бычки исчезли за воротами царства мертвых, но не это являлось основным событием представления. Спустя несколько минут понтифик подал знак и на лестнице появились жрецы Кибелы, в длинных до пят женских белых туниках, с раскрашенными белой краской и не выражающими половую принадлежность лицами. Поверх туник на них были надеты трабеи, короткие плащи с капюшонами, но даже они не скрывали запаха надушенных волос жрецов. Их появление ожидалось, как самый эмоциональный момент представления и народ затих в предвкушении чуда или в предвкушение его отсутствия, что заставило бы людей спасаться в ужасе от гнева богов. В полной тишине тянулись минуты и, наконец, жрецы Кибелы покинули царство мертвых. С собой они взяли трупы животных. Ни одной раны не обозначилось на телах, а значит, Плутон умертвил их, приняв жертвоприношение.

— Радуйся, боги будут благоденствовать тебе, — возвестил понтифик и Флавио облегченно вздохнул. Его деньги не потрачены впустую. Впереди ждала новая прибыль.

Спустя время галлусянин, как называли жрецов Кибелы римляне, вошел в храм богини с мешочком золота в руках положить его в священное хранилище. C детства его посвятили служению матери всех богов. Богиня требовала полного подчинения себе, не совместимого с человеческими слабостями и он отринул людские страсти, кастрировав себя. 'Все или ничего' — любили говорить римляне, служение богини или смерть — так он понимал их слова и безоговорочно подчинялся требованиям Кибелы, отдаваясь мужчинам и занимаясь неестественной любовью ради прибылей храма. Неожиданно за его спиной раздался рык. Он в удивление обернулся и замер от ужаса, сковавшего движения. Один изо львов, стоящих в нише рядом с колесницей, на которой восседал изваяние Кибелы, на мгновение показал клыки и снова замер. 'Померещилось', — подумал жрец, но в солнечном свете, проникающем через отверстие в куполе храма, ясно увидел, как статуя богини, повернула к нему голову, украшенную короной в виде зубчатой башни, и спросила:

— Исполнишь ли ты волю матери богов?

При виде подобного чуда, ужас сменился восторгом, заставившем жреца в экстазе распластаться на полу храма.

— Лишь для тебя я существую, — завопил он, чуть ли не обезумев от свалившегося на него счастья.

— Сегодня в город прибудет римлянин по имени Александер. Тайно приведете его ко мне, — едва прозвучала фраза, как лик Кибелы вновь окаменел.

Тем временем, подшучивая друг над другом, нареченные братья приблизились к подъему, ведущему к южным воротам священного города. В другой раз, подъем по крутому склону после долгой дороги и показался бы им утомительным, но только не сейчас. Слишком необычной и удивительной показалась друзьям гора вблизи, и вид ее заставил забыть об усталости. Неожиданно на вершине появился чей-то силуэт и камнем бросился вниз. Не раздумывая, Плиний спрыгнул с коня и бросился к водоему на белой террасе, куда упал человек. Александер последовал за братом. Добежав до тела, лежащего лицом в воде, тот перевернул его на спину.

Самоубийца оказался девушкой с тонким личиком и худенькой стройной фигурой. Она показалась Александеру строгой и красивой.

— Она еще жива, — Плиний склонился над девушкой, и попытался вернуть ее к жизни.

Его старания не прошли даром. Попавшая в легкие вода струйкой вытекла изо рта, девушка закашлялась и открыла глаза.

— Зачем вы спасли меня? — прошептала она, остановив свой полный боли взгляд на Александере и заставляя его сердце биться в два раза быстрее.

— Ты прекрасна и должна жить, — ответил он, — Мне кажется, я знаю тебя. Твое имя Марина?

— Твое лицо будто бы тоже знакомо мне, но меня зовут Максимилла.

— Брат, не вовремя ты решил стать романтиком, — вмешался в их разговор Плиний, — Что заставило тебя прыгнуть вниз?

— Желание смерти, — Максимилла говорила все тем же потерянным голосом, но видно шок от случившегося начал проходить и она разрыдалась. Сквозь рыдания пробивались с трудом различимые, невнятные крики, — Зачем? Зачем? Я не хочу жить. Убейте меня.

Александер гладил ее волосы и худенькие плечи с торчащими ключицами, пытаясь успокоить. Больше всего на свете он хочет, чтобы эти мгновения не кончались никогда.

— Желание смерти? У самой прекрасной женщины Иераполиса? — Плиний удивленно пожал плечами, — Куда катиться мир.

— Меня продали в храм Кибелы, — наконец, заикаясь и шмыгая носом, пояснила девушка.

— Ты рабыня? Я выкуплю тебя.

— Вряд ли хватит денег, брат, — первый раз в жизни Александер ощутил радость от превосходства своего рождения, — Родители снабдили ими именно меня. Извини, Максимиллу куплю я и дам ей свободу.

— Уверен, став свободной она немедленно влюбиться в меня, — рассмеялся Плиний, — Давай лучше сразу спросим у нее. Чьей рабыней ты хочешь стать?

Слезы моментально высохли на лице девушки:

— Я не рабыня, я свободный человек!

— Как же свободный человек оказался предназначенным храму Кибелы? Сенат запрещает римлянам участвовать в их культе.

— Я сирота. Мой отец, бедный дровосек, перед смертью занял деньги у Флавио Зеуксиса, но умер, не успев вернуть, и купец взыскал долг моим рабством, а затем предложил меня храму в часть оплаты за предсказание, — глаза девушки снова наполнились слезами.

— Брат, я всегда говорил, чем дальше от столицы, тем менее эффективны законы Империи, но чтобы беззаконие касалось такой красоты, — Плиний сокрушенно развел руками, — Дикие нравы царят в провинции. В Рим, однозначно в Рим. Вы станете второй после Клеопатры покорительницей вечного города.

— Сколько задолжал купцу ваш отец? — спросил Александер.

— Целых сто сестерций, — грустно ответила Максимилла.

— Всего лишь? Я заплачу их и ничего не потребую от тебя взамен.

Братья расстались со счастливой девушкой, полной надежд на скорое обретение свободы, перед воротами. 'Радуйся, златой Иераполь, превосходящий все селения Азии и Европы; жилище таинственных Нимф', — гласила надпись на арке, и, проехав под ней, друзья оказались на узких улочках города.

Планировка Иераполиса ничем не отличалась от любого другого римского города: строго перпендикулярные улицы и дома, группировавшиеся вокруг атриума, внутреннего дворика с бассейном, куда по четырехскатному проему в крыше стекала дождевая вода и очагом, сложенным так, чтобы его не заливало, а дым вытягивало. Здания как бы заполняли собой участок с четырех сторон окруженной улочками и в основном являлись инсулами — двухэтажными домами с комнатами для сдачи внаём. На окраине инсулы предназначались для бедняков, с маленькими комнатушками, построенными над лавками, и не могли удовлетворить потребности братьев. В поисках приемлемого жилья они неторопливо двигались вперед и тихо беседовали, а поскольку Александер не мог сейчас говорить ни о чем, кроме Максимиллы их разговор, так или иначе, крутился вокруг девушки.

— Плиний, не понимаю, зачем нужны женщины храму Кибелы, ведь богине прислуживают только евнухи.

— Возможно, для ритуального насилия. Я слышал о неком древнем обряде в храме матери всех богов на Кипре. На девственницу надевали одежду из прочной сети и отдавали чужестранцу. Если ему удавалось разорвать сеть и надругаться над несчастной, то Кибела одаривала его на всю жизнь здоровьем, удачей и славным потомством, если нет — его оскопляли и превращали в храмового раба.

— Тогда следует поторопиться с выкупом Максимиллы. Смотри, кажется, эта инсула нам подойдет.

Александер указал брату на здание, с украшенным колоннами и лепниной входом. В глубине покрытого мозаикой атриума весело журчал фонтан.

— Три тысячи сестерций! — возмущался Плиний, когда сделка с хозяином инсулы свершилась, — Нищую хибару всего с одним залом и четырьмя комнатами на этом курорте нам подсунули по цене дворца в столице.

— Перестань. У нас нет времени заниматься поисками и торговаться, — Александер торопливо отсчитывал десять золотых монет с изображением головы Марса на аверсе и надписью 'ROMA' на реверсе номиналом в шестьдесят сестерций, — Я заплачу жрецам в два раза больше. Перед таким соблазном они не смогут устоять.

— О твоем благородстве сложат поэмы, достойные Гомера, я же, утомленный алчностью местных жителей отправлюсь в термы, дабы успокоить израненную несправедливостью богов душу благодатной влагой. Как говорил Асклепиад: 'Больной обязан выздороветь, если его врачи — чистота, умеренная гимнастика, потение в бане, массаж, диета и прогулки на свежем воздухе'. Заканчивай свои дела и присоединяйся ко мне.

Александер не слышал слов брата. К концу фразы Плиния он уже мчался по улицам к центральной площади Иераполиса, ничего не замечая вокруг. Вдруг свет в его глазах померк, и тьма немыслимой тяжестью навалилась на молодого патриция, опустошая рассудок.

Очнулся Александер от монотонно повторяющихся ударов по барабану, громом отдававших в раскалывающейся от боли голове. Однообразность звуков прервал металлический перезвон кимвал, заставивший Александера вздрогнуть и открыть глаза. Он обнаружил себя лежащим на мраморных плитах, а вокруг в безумном танце двигались одетые в белые хитоны жрецы. Прямо перед ним возвышалась статуя Кибелы и смотрела на него живым насмешливым взглядом. Каменные губы изваяния раздвинулись и патриций услышал:

— Мать богов требует твоего полного подчинения.

— Я уважаю богов, но свободный человек и не буду ничьим рабом.

— Именно — человек. Всего лишь человек. Не тебе противостоять высшему разуму. Когда-то мой сын, юный бог Аттис, дал мне обет безбрачия, но нарушил его с очаровательной нимфой. Я умертвила нимфу, а сына лишила разума и заставила оскопить себя. С тех пор все мои жрецы — евнухи. Ритуал запущен и скоро ты лишишься своего мужского естества. Ты можешь либо подчиниться и в экстазе любви ко мне даже не почувствовать боли, либо остаться свободным и умереть у меня в ногах, истекая кровью. Выбирай.

Лицо Кибелы вновь застыло, зато задаваемый барабанами ритм ускорился. Жрецы скидывали с себя хитоны, обнажая одутловатые, покрытые шрамами тела. Из одежды на служителях оставались только тонкие кожаные пояса с маленькими кинжалами в ножнах. Их уродство, выраженное отсутствием половых признаков, вызывало отвращение. Один из жрецов в безумном восторге достал оружие и порезал соседу кожу на спине. Его примеру немедленно последовали остальные. Нанося друг другу раны, и истекая кровью, участники ритуала неумолимо приближались к Александеру. Ужас сковал патриция, превратиться в одного из окружающих его существ казалось равносильным смерти. Едва встретив любовь, он, даже склонившись перед богиней, лишался ее.

Прикусив губу и закрыв глаза, Александер ожидал первого удара, но вдруг услышал шепот:

— Сюда.

Одна из мраморных плит сдвинулась в сторону, открывая лаз. Патриций, не раздумывая, спрыгнул в отверстие и оказался лицом к лицу с Максимиллой.

— Быстрей, пока они не пришли в себя, — девушка вернула плиту на место и потянула Александера вглубь естественного туннеля, образовавшегося в скале.

Туннель освещал бледный ядовитый свет, бивший, казалось, прямо из камня, по земле стелился белесый туман, иногда достигавший груди патриция.

— Старайся реже дышать — мы в Плутониуме, на пороге царства мертвых, — голос девушки дрожал от страха. Чувство благодарности и нежности к человеку, превозмогшему слабость ради его спасения, охватило патриция, заставило забыть о пережитом им самим ужасе. Новая порция испарений с шипением вырвалась из расщелины, и туман накрыл Максимиллу с головой. Девушка сдавлено вскрикнула и стала валиться вниз, но Александер успел подхватить ее и поднять над ядовитым газом. Бережно, словно ребенка прижимая к себе легкое, как пушинка тело, он побежал по туннелю, стараясь быстрей вырваться из объятий до одури неприятного, навязчивого запаха, который стремился наполнить все легкие, требовал остановиться, присесть и погрузиться в вечный сон. Впереди показался наполненный лунным светом выход из туннеля. Еще несколько шагов и ночной ветерок бросил им лицо спасительный свежий воздух. Беглецы упали на колени, давясь кашлем, выворачивающим все внутренности наизнанку.

— Друг, что случилось? — раздался над головой Александера такой знакомый и родной голос.

— Плиний, ты здесь, как хорошо. Мы немедленно покидаем город. Максимилла едет с нами.

— Я стал подозревать недоброе, когда ты не появился ни в термах, ни в доме, потому и пришел сюда вместе с лошадьми.

— Ты лучший в мире брат, — Александер подсадил на лошадь девушку и вскочил сам, но прежде, чем тронуться в путь, достал так и оставшиеся при нем деньги, приготовленные для выкупа Максимиллы, и швырнул их на ступени лестницы, ведущий к храму Апполона, — Я не хочу оставаться в долгу. Пусть все будет по-честному.

По дороге к подножию белых скал он рассказал приятелю все случившиеся после их расставания.

— Мрачная история, но я не Софокл, да и слишком молод для написания трагедий. Я напишу о вас чудесную поэму: историю о некрасивой никем не любимой девушке. От горя она бросилась со скалы, но упала в воды чудесного источника. Целительная влага омыла ее лицо и превратила в красавицу настолько прекрасную, что проезжавший мимо принц на белом коне немедленно женился на ней.

— Плиний, твоя поэма больше похожа на рекламный ролик, — хотел сказать Александер, но Плиний исчез. Исчезла и Максимилла. Патриций остался на дороге в одиночестве. Ночной холод заставил его зябко поежиться...

— 22 —

Ощущение дискомфорта пробилось сквозь сон, заставило зябко поежиться и проснуться. Из-за включенного на минимальную температуру кондиционера, неутомимо гнавшего на лежащего прямо под ним Свиндича воздух, того буквально трясло от холода, а на соседней кровати абсолютно безмятежно спал Игорь. Слушая его спокойное дыхание, Александр подумал, может быть, кондиционер не причем, а трясет его от эмоций, пережитых во сне.

Прямо над Игорем на стене висела репродукция знаменитой картины 'Дрессировщик черепах'. На ней мужчина в чалме и восточном халате строго грозил бамбуковой палкой большой черепахе, очевидно плохо выполнившей приказ хозяина.

'Если Анна права и гений через сны хочет поработить мою личность, то впору самому почувствовать себя подобно черепахе, вот только знать бы, кто грозит мне палкой', — подумал Саша.

Выключив кондиционер и пытаясь унять озноб под накинутым на тонкую простынь, играющую роль одеяла, кроватным покрывалом, он принялся размышлять: 'Впрочем, сомнений в правоте Анны и нет. В обоих случаях от меня требовали произнести символическую фразу, некий код, которым я признаю чье-то право управлять моей волей. В первом случае меня вовремя разбудили, во втором спасла Марина. Выходит, она тоже сидит в моем подсознании?'.

Последняя мысль отразилась на его лице глупой улыбкой. Александр довольно потянулся и тут его взгляд упал на почти заживший и забытый след от нехаха царицы египетской. Свиндич представил, в каком виде мог проснуться, доберись до него жрецы и радость моментально улетучилась.

'Что объединяло сны? — продолжил Саша анализировать свои видения, — И Клеопатра, и Кибела — женщины. Женщины!'. Дошло до Свиндича и того даже холодный пот прошиб. Ерунда жрецы, дело прошлое. Они ведь не причинили вреда и уже не смогут, а он вчера оказался в шаге от убийства невинного человека — действительно страшно. Ведь получается, угроза должна исходить от женщины, а он пытался убить мужчину. Хоть вой от собственного бессилия. До поездки в Каппадокию осталась пара дней и опять ничего не понятно.

За окном стало достаточно светло. Свиндич посмотрел на часы: без пятнадцати шесть. Ресторан открывается в семь, выезд к бассейну Клеопатры половина девятого, согреться ему так и не удалось, несмотря на сгущающуюся в комнате духоту и Саша не видел смысла валяться дальше. Он вскочил с постели, быстренько привел себя в порядок, включил для Игоря кондиционер и вышел из номера.

Чтобы очутиться на улице следовало пройти по коридору сто метров, спуститься на этаж ниже, вернуться назад на такое же расстояние и только тогда перед глазами растерянного постояльца, не понимающего смысл подобного лабиринта, представал выход из здания.

Территория местного отеля, в отличие от их базового, около моря, утопала в зелени, но производила впечатление запустения и неухоженности, особенно сейчас, когда предстала совершенно безлюдной. Свиндич полюбовался на пар, стелившийся над источником, дошел до бассейна с жалобно сморщившейся под порывами утреннего ветерка поверхностью и своим одиночеством напоминавшего занесенную снегом летнюю эстраду в зимнем парке, прогулялся под обвитыми плющом покосившимися деревянными арками. Под лучами утреннего, но уже довольно жаркого солнца, Александр согрелся и отравился к ресторану. Персонал только готовил его к наплыву посетителей, озабоченно метаясь по залу, а посреди суеты, за столом, покрытым мрачной темно синей скатертью сидела Алла и, сморщив носик, старательно писала в блокноте.

Свиндич сделал шаг в зал, но его остановил официант.

— Клосе, закрыто, — на ломанном русско-английском языке сказал он и кивнул на часы, висящие над входом.

Тогда Саша показал на Аллу. Официант тяжело вздохнул, махнул рукой и побежал куда-то по своим делам.

— Доброе утро, Алла. Позволите? — вежливо поинтересовался Свиндич, подойдя к девушке.

Та, не отрываясь от писанины, молча, кивнула головой.

— Чем занимаетесь с утра пораньше? — скосил в блокнот глаза Саша.

— Неопределенными интегралами, — ошарашила его Алла, — Та-а-а-кое увлекательное занятие. Даже интересней, чем шопинг. Метод сведения интеграла к самому себе очень забавный.

— Вы тоже математик? С мужем познакомились, когда в одном институте учились?

— Нет. Вернее, почти. Перед институтом. Я документы подавать приехала, а Костик в аспирантуру поступал.

— Экзамены провалили?

— Ничего я не проваливала и даже не собиралась их сдавать.

— Зачем тогда институт? Мне показалось, вы математику любите.

— Как можно любить, то, чего не понимаешь? Мужчины, вы совсем глупые. Институт нужен для выхода замуж. О каком муже мечтаете, в тот институт и надо ехать. Я мечтала выйти замуж за Нобелевского лауреата и лучше всего по арифметики. Никакой радиации и мотаться по стране не надо. Зачем экзамены, если Костик на меня т-а-а-ак смотрел, все понятно стало с ним сразу.

— А теперь математику понимать начали? Странно.

— Ничего странного не нахожу. Если даже Джонни Дэп с Ванессой Паради развелись, почему я не могу интегралами заинтересоваться?

— Логично, — улыбнулся Свиндич, хотя резкое смена интересов Аллы его встревожила. В средней школе изучают лишь начальные сведения об интегралах, и даже способы их обозначения отличаются от принятых в высшей. Блокнот же девушки испестряли знаки хорошо знакомые Свиндичу по учебе в 'Бауманке', да и насколько он понял интеграл оказался не из простых, а решение оригинальным и изысканным. Получалось, либо Алла откровенно издевалась над ним, либо ее каким-то образом заставили превратиться в математика, воздействуя на подсознание, так же как пытались воздействовать на него самого. С какой целью? Не ясно.

Ресторан начал постепенно наполняться посетителями. Впихнув в себя омлет и чашку кофе с молоком, Александр отправился будить Игоря и собирать вещи, а к половине девятого группа стала собираться в холле отеля. Последними появились Жанна с Машей.

— Как вы? Помогло? Все в порядке? — оторвался Костя от созерцания блокнота жены, куда она в это время записывала решение очередного дифференциального уравнения.

— Да. Спасибо.

— Что-то случилось? — заинтересовался Свиндич.

— У Машеньки температура поднялась, и я к Константину с Аллой заходила, жаропонижающее спрашивала.

— Тогда может девочке не надо купаться. Посидит в тени со мной, — воспользовался новой возможностью проявить внимание Ильсар.

— Не надо. Я же говорю, все уже хорошо. Просто Машенька вчера устала, а искупаться в бассейне Клеопатры ей очень хочется, — Жанна погладила дочь по головке.

— Как спалось, — широко улыбаясь, спросил экскурсовод, когда туристы расселись в автобусе.

— Плохо, — обиженно сморщила пухлое личико Полина, — Номера ужасные, страшно спать ложиться. Все такое битое, в трещинах. Занавески как в больнице, покраска облупленная. В душе ржавчина. Думала, только нам такой номер попался, зашли к Алле посмотреть их номер — тоже самое.

В действительности у Свиндича впечатление от отеля тоже сложилось своеобразное. Стены и потолок арочного типа выглядели мрачноватыми, мебель темного дерева вполне по внешнему виду соответствовала бабушкиному комоду, сохранившемуся со сталинской эпохи, светильники и массивные медные краны напоминали о девятнадцатом веке, но полного неприятия гостиница у Александра не вызывала. Видал он и похуже на просторах родной страны, не говоря уже про путешествия по параллелям.

— Отель ведь транзитный, приют на одну ночь. По-вашему — ночлежка, — попробовал отшутиться Ильсар, — А если серьезно: большое количество туристов ежедневно меняется. Персонал старается, но самый сезон. Не успевают. Извините.

— Не привередничайте. Халява ведь, — заступился за отель Эдуард, — Дареному коню никуда не заглядывают. Если станем шиковать — все голливудские деньги потратим. Александр, вон, последние дни и так сам не свой ходит.

До минерального источника они добрались за полчаса. В ранний час территория около бассейна олицетворяла тишину и покой. Редкие группы туристов не торопясь получали ключи от камеры хранения, переодевались и входили в водоем, поражающий удивительной чистотой: каждый камешек на дне хорошо просматривался. Такая прозрачность в представлении Свиндича больше подходила холодной воде, но стоило спуститься в окруженный цветущим яркими цветами кустарником бассейн, как его окутало ласковое тепло. Ни холода, ни жары Свиндич не почувствовал, только пузырики, облепившие тело, приятно щекотали кожу.

— Ах, теперь я знаю каково купаться в шампанском, — с восторгом воскликнула Полина.

— Если бы шампанское оказалось таким теплым, я бы повесился от горя, — тихо пробурчал Эдуард, — Его же пить невозможно.

По берегу лениво прогуливались в ожидание жертв местные фотографы и вскоре они их дождались в лице Алены и Наташи. В середине водоема лежали сваленные в кучу древние, отполированные за века, проведенные в водоемы камни и 'черепашка' с 'львенком' с удовольствием принялись позировать, взобравшись на них.

— Девчонки, здесь фотографии дорогие, — предупредил Вадим.

— Фоткаться не значит покупать, зато мы супер модели.

Аллы в бассейне Саша не заметил.

— А где ваша супруга? — спросил он Константина.

— Пока на берегу осталась.

— Она меня сегодня удивляет.

— Не поверите, меня тоже и даже пугает, — грустно заметил муж брюнетки.

— Костик, я высчитала неокружность, с радиусом кривизны в каждой точке равным полярному радиусу, и иду к тебе, — крикнула Алла, спускаясь по ступенькам, ведущем в воду, — Встречай меня.

— Безумие какое-то, — кивнул в сторону брюнетки Эдуард, сменивший Константина рядом со Свиндичем, — Будь я художник, и мне поручили бы изобразить мировое зло, нарисовал его в образе женщины.

— А если бы вы ставили спектакль про мировое зло, кому главную роль доверили?

— Тоже женщине.

'Выходит, опять моя теория разбита в пух и прах. По Эдуарду получается, будто спектакль в моих снах мог разыграть и мужчина. Хотя, 'гений' должен ассоциировать зло именно с самим собой. Скорее всего', — Свиндич закрыл нос пальцами и с головой погрузился в воду, пытаясь привести в порядок плавившейся от избытка путаных мыслей мозг.

— 23 —

К морю они вернулись поздно вечером, едва успев на ужин. После поездки отель показался родным, почти домашним. Удивляло только огромное количество людей в холле рядом со стойкой администратора. Все низенькие диванчики и даже мраморные парапеты вокруг островков зелени и маленького фонтанчика оказались заняты людьми, в основном упитанными женщинами.

— Нет, на эту неделю все сеансы расписаны, — говорила в трубку телефона администратор, та самая девушка, встречавшая группу 'Чемпарбюраски', только сейчас стандартная улыбка на ее лице отсутствовала, а взгляд затравленный, — Могу записать вашу группу на следующий вторник. Да, предоплата обязательна. Нет, питание не входит. Зачем питание людям, стремящимся похудеть? Пункт о штрафных санкциях? Случалось, люди на территории пытались прятаться

Девушка положила трубку и обратилась к присутствующим в холле:

— Я еще раз повторяю — ожидание бессмысленно. Свободных номеров нет и не предвидеться. Возвращайтесь в свои отели и просите туроператоров организовать экскурсию на наши занятия аэробикой. Не вынуждайте нас обращаться к полиции.

Люди в холле стали неохотно подниматься и двигаться к выходу.

— Для нормальных людей мест нет, а тощие у них целый день шляются неизвестно хде, впустую койки занимают, — зло прошипела одна из толстушек, проходя мимо Алены.

— Что у вас происходит? — поинтересовался Свиндич у администратора.

Улыбнуться постояльцу, согласно инструкции, девушка сил не нашла, но пояснить смогла:

— У нас уникальная программа по аэробике и появилась куча желающих в ней участвовать. Организовываем экскурсии непосредственно на сеанс, но всех желающих не вместить, к сожалению.

— Чем же она уникальна?

— Вы живете у нас и не знаете? Ах, да. Вы уезжали на экскурсию. Наш инструктор разработал такую систему упражнений, одна женщина буквально на глазах сбросила сорок килограмм. Не желаете воспользоваться? Для проживающих в отеле скидка десять процентов.

— Спасибо. Мне как бы еще ни к чему.

— Пожалуйста. Если передумаете — приходите.

— Последний шик отдыха в Турции: национальная русская забава 'похудей за полчаса', — хохотнул Эдуард, когда Свиндич отошел от стойки.

— И, кажется, я знаю его организатора, — заявила Анна, кинув грозный взгляд на Игоря, — Сейчас срочно ужинать, а потом поговорим.

Ресторан пустовал. За десять минут до закрытия лишь несколько групп отдыхающих при свете свечей допивали горячительные напитки. Остывшая пища утолила голод, но удовольствия не доставила, а после ужина Аня притащила Игоря на берег.

Немного штормило и нависшие над морем облака скрывали россыпи звезд. Вдали, где кромка воды терялась в темноте, возникал гребешок пены, по мере приближения к берегу, выраставший в человеческий рост и со злобным шипением набрасывавший на прибрежный песок. Волны докатывались до первой линии лежаков, касались голых ступней ребят и обессиленные возвращались в родную стихию.

— После нашей ссоры так муторно стало, — признался Игорь, — Подумалось: вдруг некто другой сидит внутри меня и заставляет всякую чушь нести. Я ему, другому, говорю: отзовись, вот он отозвался и вляпал меня в очередную неприятность.

— Ага, нашел оправдание своим грубостям. Раздвоение личности у него, видите ли. Или даже не так. Подлый дух стихии забрался в бедного мальчика, и заставляет гадости говорить. Нет, Игоречек, так не бывает. Никакого духа стихии внутри тебя нет. Он лишь передал тебе часть своей магической энергии, но ты ей пользоваться не умеешь. Рассказывай подробно.

Игорь рассказал про сияние в глазах, про покалывание в кончиках пальцев и про сгусток тепла, мысленно направленный в сторону женщины.

— Понятно, — обрадовалась Анна, — Помнишь мое неудачное перемещение к Аннет? Испуг не причем. Я тебе тогда сразу сказала все дело в эмоциях. Анечка — умничка, — девушка погладила себя по головке, — Плохих или хороших все равно. Главное, много, и тогда они пробуждают в тебе возможность творить волшебство. Тепло — это ты сконцентрировал в себе магическую энергию, иголки в пальцах — с их кончиков ты бросил ее в жертву, если так можно назвать женщину, внезапно обретшую идеальную фигуру. Слушай, а может ты хотел воплотить в жизнь мечту об Алле?

Девушка, сощурившись, взглянула на Игоря. Тот смиренно промолчал, лишь изобразил на лице тяжкое страдание от такого несправедливого подозрения.

— Ладно, согласна, шутка неудачная. Теперь мы сможем серьезно помочь дяде Саше, а то он нас попросил никуда больше не лезть, но и сам 'гением' толком не занимается. Никаких решительных действий по отношению к Константину я не заметила. Как только почувствуешь наплыв эмоций, бросай энергию магии вокруг себя, словно сеть, а потом втягивай обратно. Если повезет, рыбку поймаешь. Должно же создание этернела отличаться от людей на общем фоне.

Азарт, с которым она говорила, и лунный свет, ореолом выхватывающий из полумрака лицо, окутывали девушку сказочной нереальностью, и Игорь невольно загляделся на нее.

— Не смотри на меня, как на дурочку, — возмутилась Аня и ткнула кулачком в плечо молодого человека, — Все волшебники так делают, а уж я повидала их на своем веку немало.

— Нюша, ты сама волшебница, — рассмеялся Игорь и положил ладонь на пальцы девушки. Разговаривать обоим почему-то сразу расхотелось, и в наступившей тишине отчетливо слышалось шуршание воды о песок.

— Сканируешь пространство? — шепотом спросила Аня.

— Нет. Можно не сейчас? — также тихо ответил Игорь.

— Можно.

Так и сидели они, молча слушая шум волн и боясь пошевелиться, словно застыли на пороге комнаты чудес, опасаясь, что при любом неосторожном движение двери комнаты захлопнуться и обещанное чудо исчезнет.

— 24 —

На следующее утро, едва открыв глаза, Игорь вновь ощутил странное чувство ожидания прекрасного, охватившее его вечером, рядом с Аней. Будто бы и не случилось расставания, наполненного скованностью едва уловимой недосказанности, незавершенностью мгновения, способного больше никогда не повториться.

Солнечный свет, заполнивший комнату, нес в себе атомы счастья, которые проникая в сердце, отменяли закон тяготения, звали умчаться в облака и наполняли душу теплом. Игорь подмигнул наступившему дню и по совету девушки мысленно скатал все свои эмоции подобно снежному кому и швырнул в окружающий мир. Словно шарик на резиночке сгусток чувств вернулся обратно и пронзил мозг болью. Радостные краски померкли, словно кто-то плеснул чернила на рисунок, только что с любовью нарисованный вами. Где-то среди райского уголка из моря, солнца и пальм таилась угроза.

Анна стремительно влетела в ресторан и застыла на месте, натолкнувшись взглядом на недовольную физиономию приятеля. Не на такую утреннюю встречу рассчитывала она. 'Вечером одно, утром другое — да и пожалуйста. Звезда пластической хирургии. Переживать и расспрашивать ни о чем не буду', — решила девушка, подсаживаясь за столик Игоря, но он сам начал разговор:

— Я сканировать пробовал с утра, как ты учила...

— Ты нашел его? — воскликнула Аня, не дав договорить.

— Никого я не нашел. Предчувствие не хорошее появилось и все. Плохое должно сегодня произойти, а где, с кем и когда не знаю. Правильно, 'волшебник-недоучка'. Никуда не годен.

— Не отчаивайся. Пошли на море после завтрака. Поплаваешь, отдохнешь и еще раз попробуешь. Все получится. Я в тебя верю. Смог же ты свой идеал, Аллу, воплотить в другой женщине, — зарождающуюся обиду унесло вместе со словами друга, однако все равно ехидство взяло верх и вырвалось само собой. Аня сразу же пожалела о сказанном, но поздно. Игорь посмотрел на нее грустными глазами загнанной собаки, и девушке со стыда захотелось провалиться сквозь землю. 'Следует признать, риторический вопрос моей школьной подруги Кати 'Аня, ты дура что ли?' имеет право на жизнь. Оказывается, ты, Аня действительно дура, такая же, как 'черепахи' и 'львы' и место тебе с ними в одном зоопарке. Где бы маечку с изображением крокодила купить', — грустно думала Анна по дороге к морю.

За ночь ветер стих, но волны все еще оставались довольно большими. Принесенные к берегу штормом водоросли то же не поднимали желания искупаться в море, поэтому народу на пляже оказалось меньше обычного: желающие плавать устремились к бассейну. Остались дамы преклонного возраста, совмещающие солнечные ванны с присмотром за внуками. Их малыши развлекались, делая несколько шагов от лежаков с бабушками в сторону моря и с визгом возвращаясь при приближении воды. Лишь небольшая кучка взрослых любителей экстрима плескалась недалеко от берега.

— Пошли в волнах попрыгаем, — предложила Аня.

Игорь неуверенно пожал плечами.

— Пошли, не кисни, — потянула его к воде девушка, — Любимое наше развлечение, когда с папой вдвоем отдыхали. Смеялась до слез. Правда, он меня на руках держал, маленькая была. Хватит упираться!

Суть развлечения состояло в необходимости поднырнуть под набегающую волну, очутиться на ее гребне и катиться на нем к берегу. Стоит задержаться на секунду и вода лезла в нос, сбивала с ног, тащила по гальке. Вот когда понимаешь смысл слов 'девятый вал'. Волны шли одна за другой с разными промежутками времени, постепенно вырастая да максимальной высоты, чтобы затем смиренно пасть и снова расти и прыжки становились настоящим искусством. Пару раз Анна удачно справлялась с одним валом, но не успевала подстроиться под следующий и Игорю приходилась вытаскивать ее, фыркающую и хохочущую, из воды. Постепенно радость девушки передалась и ему. Испытанные утром неприятные ощущения забылись, вернулась легкость и ощущение счастья, которым захотелось поделиться со всеми, и вдруг боль вернулась, но на этот раз она оказалась в десятки раз сильней. Вместе с новой волной Игоря накрыл мрак. Когда он рассеялся, молодой человек обнаружил себя сидящим на острых камешках у кромки воды, а Анна нещадно лупила его по щекам.

— Фу, — облегченно вздохнула она, заметив осмысленность в глазах Игоря, — Ты даешь, я так перепугалась.

— Быстрей. Теперь я знаю.

— 25 —

У Свиндича словно шило застряло в одном месте: что он не делал утром, принимал душ, брился или завтракал, беспокойное томление грызло его изнутри. Сознательно или неосознанно, но его как магнитом тянуло в бар рядом с бассейном.

...Мне ночь

Сто раз мрачней без твоего сиянья.

Как школьники спешат уйти от книг,

Так радостно любовь к любви стремится.

Как школы вид печалит взор их,

Так тяжко ей с любовью разлучиться...

Забыв на время об этернеле и его слуге, Свиндич стремился увидеть Марину. Ничего особенного, просто заглянуть в ее глаза, перекинуться парой слов и со спокойной душой вернуться к делам.

Заметив Сашу, девушка приветливо помахала рукой:

— Давно не заходили.

— На экскурсию ездил. А вы скучали?

— Скучала.

— Лукавите.

— Правда скучала.

— Мне казалось вам и без меня должно хватать внимания.

— От кого? Ребятам, туркам, которые со мной работают, внимание обращать запрещено. С работы в момент вылетят, а они ей дорожат. Престижной и прибыльной считается. Туристы? Так то не внимание, а банальное приставание.

— Немцы?

— Нет. Для иностранцев я лишь обслуживающий персонал, пустое место. Наши. Как выпьют, такое нести начинают! Конечно, если жены рядом нет, — рассмеялась Марина.

— Я тоже пристаю?

— Вы? — Марина озорно стрельнула глазами, — Еще хуже. Иногда так смотрите на меня даже неуютно становиться.

— Как так?

— У меня бабушка так смотрит, когда молиться. А я ведь не икона, я обыкновенная.

Неожиданно могучая рука легла на плечо Свиндича:

— Александр, где тебя носило?

— Клуб джентльменов снова в полном сборе. Как всегда, Виталий?

— Конечно, Мариночка, — подтвердил десантник, — Встречу надо отметить.

Они снова пили виски с пивом, и Виталий говорил и говорил, периодически прерывая рассказ вопросом:

— Самолет?

— Самолет, — соглашался Александр, но нового знакомого толком не слушал. Его голову занимали две проблемы: как заставить себя не смотреть на Марину, чтобы не смущать и как быть с 'гением'. Первая задача оказалась практически невыполнимой, он непроизвольно постоянно кидал взор в сторону стойки, со второй тоже складывалось непросто. Для борьбы с врагом надо знать кто враг, а его определение зашло в тупик. Все запуталось и переплелось. Меньше всего на роль создания этернела подходили девчонки, Жанна с ребенком и Вадим, пассивно плетущийся за Полиной. Свиндич не находил у этих людей причин для ненависти человечества и вели они себя гораздо адекватней остальных, но и их не стоило полностью списывать со счетов. Как назло подозреваемые мелькали перед глазами и лишали возможности сосредоточиться на обдумывании действий кого-то одного из них. Эдуард подсел за их столик. Послушал Виталия, покачал головой, выпил водки с тоником и ушел. Маша прибегала за двумя стаканами фанты, мрачный Константин взял бутылку минералки, а Вадим и Полина зашли попить пива и сели за соседний столик. Девушка все время норовила отхлебнуть напиток одновременно с женихом из его кружки. Устав от бессмысленного переосмысливания одних и тех же данных, Свиндич вынырнул из потока сознания.

— ...От холода, — продолжал десантник, — Хочу в тепло. Даже присмотрел себе домик под Ростовым. Денег пока немного не хватает, но надеюсь к следующему лету наскрести. Одобряешь?

— Одобряю, — вновь согласился Александр и по привычке взглянул на Марину.

Девушка вела себя странно. Она вышла из-за стойки и, не мигая, с отрешенным лицом двинулась в их сторону. Сердце бешено заколотилось, но Марина прошла мимо и остановилась возле столика, где несколько минут назад сидели Вадим и Полина, и потянулась к большому пластиковому бокалу, наполненному мутноватой светло зеленой жидкостью.

— Дядя Саша, нет! — Свиндич обернулся на крик и увидел мчавшегося по дорожке Игоря. За ним, значительно отстав, бежала Анна.

Марина взяла бокал в руку и уже подносила к губам.

— Не пить! — закричал Игорь, уже со ступенек, ведущих в бар.

В один шаг Александр оказался рядом с девушкой и со всей силы ударил по руке. Бокал выпал из пальцев и упал на пол.

— Ты чего? — подскочивший Виталий скомкал в кулаке майку на груди Свиндича, но взглянув на Марину, отпустил. Девушка растерянно моргала, в пустом взгляде начинала постепенно проявляться осмысленность.

— Зачем я здесь? — удивленно спросила она.

— Успели, — выдавила добежавшая до них Аня и повалилась на спину пытавшегося отдышаться Игоря.

— Марина, идите на место, пожалуйста, а то у вас неприятности будут, — попросил Свиндич, а когда девушка вернулась за стойку, спросил, — Ребята, что происходит?

— 'Тутанхамон' умер, — вместо ответа Аня показала под стол. Там в лужице разлитой из бокала жидкости, не шевелясь, лежал дымчатый в рыжинку и с темными полосками кот.

При отеле жило несколько кошек. Согласно распорядку, три раза в день они словно на работу чинно появлялись в зале ресторана собирать с туристов мзду и те с радостью делились проплаченными валютными условными единицами кусочками еды. Лидером кошачьей мафии и любимцем публики без сомнения являлся кот, получивший от обитателей отеля кличку 'Тутанхамон'. Несмотря на обилие пищи, турецкие кошки выглядели поджарыми, но даже на их фоне 'Тутанхамон' выделялся изящным и мускулистым туловищем. Еще одной причиной для прозвища послужила его манера поведения. Он не терся об ноги и не махал передними лапами, выпрашивая лакомства, а просто садился рядом со столом и смотрел на вас властным взглядом зеленых глаз из под низко нависшей над ними кожей. И не думайте, будто у вас получиться отделаться от 'Тутанхамона' кусочком колбасы или сосиской. Кот признавал только мясо.

Свиндич опустился на колени, в нос ударил пряный травянистый запах. Проверил у животного пульс, сердце не билось.

— Там яд был?

— Понятия не имею, — признался Игорь, — От бокала опасность исходила, а больше ничего не знаю.

— Объяснит кто-нибудь, что здесь происходит? — возмутился десантник.

— Потом, Виталий. Ребята пройдитесь по территории. Вдруг обнаружите подозрительный предмет или явление странное, а я с девушкой поговорю, — постарался спровадить ребят с подозрительного места Свиндич.

Сразу добраться до стойки ему не удалось. На пути возникла Жанна:

— Извините, вы Машу не видели?

— Видел. Она за фантой приходила.

— Это я ее посылала. А после?

— После нет.

— Пропала. Куда — ума не приложу. Пойду дальше искать.

Отделавшись от встревоженной матери и не придав ее волнению значения: ничего плохого с Машей на территории отеля не могло произойти, а матери всегда беспокоится о детях даже по пустякам, Саша приступил к дознанию.

— Марина, насколько я понял, вам нельзя садиться за столики к гостям и тем более пить с ними? — тихо спросил он, косясь на работающих рядом с девушкой двух молодых турок.

— Ой, шептать не надо. Только хуже делаете. Они по-русски плохо понимают, а так подумают неизвестно чего. Конечно нельзя. Хорошо ребята за новым баллоном пива пошли, иначе сейчас бы уже с ведущим менеджером разбиралась.

— Тогда зачем вы так поступили?

— Перегрелась наверно. Вдруг невыносимо пить захотелось, и ясно поняла, только этим бокалом и смогу жажду утолить. Сдержаться никаких сил не хватило. Вы зачем мне помешали? Туда гадость налили? А с котом что?

Объяснить Свиндич не успел. За спиной раздался голос Анны:

— Дядя Саша, мы нашли.

Между задним фасадом ближнего к зданию администрации жилого корпуса и прилегающим к ресторану хозяйственным блоком лежал участок территории, засаженный кустами олеандра. Крупное травянистое растение, с толстыми бурыми стеблями усыпанное яркими белыми и розовыми цветами служило преградой для проникновения на территорию земного рая серых рабочих будней. Не стоит туристам видеть, как готовятся для них всевозможные лакомства, да отдыхающие и не стремились к подобным знаниям, а любовались олеандром издали по пути на ужин.

На эту практически неизведанную для обитателей отеля землю и привели Свиндича ребята. Куст, показанный ему, действительно выглядел необычно. Он напоминал сморщенного старика, прожившего на свете не одну сотню лет. Словно кто-то жадно и беспощадно высосал из растения все соки, обесцветив многообразие красок, превратив цветы, листья и стебли в подобие жизни сотворенной из пепла.

— Ни фига себе, — только и смог произнести следующий за Александром тенью в последние минуты десантник. Он дотронулся кончиком пальца до свернутого в трубочку листка, и куст рассыпался подобно скульптуре из песка.

— Ребята, идите, в номере посидите. Виталий — в бар и не спускай с Марины глаз, — распорядился Свиндич, — А я попробую разузнать больше о растение.

— 26 —

Медицинский кабинет затерялся среди магазинов, салонов красоты, офиса фотографов и помещений других не менее важных для полноценного отдыха служб, раскиданных в коридорах, веером разбегающихся от холла со стойкой администратора.

Упитанный турок среднего возраста, всем своим видом олицетворяющий успех и достаток вальяжно развалился в кресле и с равнодушием, на грани явной неприязни разглядывал газету в своих руках. При виде Свиндича он оживился, отбросил периодическое издание в сторону и оценивающим взглядом посмотрел на посетителя.

— Здравствуйте, у вас проблемы? — говорил врач с кошмарным акцентом, но его слова все же оказалось возможным разобрать.

— Не проблема, всего один вопрос — олеандр ядовит?

Не будь доктору так скучно, он не вступил бы в беседу без всякой для себя пользы, а так увидел в русском, задающем глупые вопросы, хоть какое-то развлечение.

— Не совсем ядовит, но сок его вызывает неприятные ощущения: колики, диарея, рвота. Ваш ребенок пожевал цветок или листик олеандра? Не смертельно. Приводите ко мне — вылечим. И не забудьте страховой полис.

— Извините, у меня нет детей. Скажите, а умереть от него можно?

— Теоретически да. Сок олеандра содержит сердечные гликозиды, а они могут вызвать остановку сердца или воздействовать на нервную систему и довести до комы. Даже легенда есть. Якобы одна жена застала мужа с другой женщиной, но сделала вид, будто ничего не видела, позже предложила мужу ублажить его массажем. Только намазала его не маслом, а соком олеандра и стукнул того паралич в самый разгар процедуры. Получилось: и изменить он больше не сможет, и у жены в случае чего всегда под рукой. Смешно?

— Обхохочешься, — довольно грубо ответил Свиндич, но врач незнакомого слова не понял и истолковал выражение лица Александра по-своему.

— Не переживайте. Олеандр смертелен, если выпить лошадиную дозу сока. Или безумную концентрацию в одной ложке. Повторяю, приводите — вылечим.

— Спасибо, доктор. До свидания, — судя по виду обезвоженного куста, концентрация яда в предназначенном для Марины бокале соответствовала понятию 'безумной'.

В холле служебного корпуса Саша заметил знакомую фигурку в синем купальнике, но сегодня поверх него девочка надела короткую плиссированную юбочку бежевого цвета.

— Здравствуй, Авакадик. Как Дима Костюченко поживает? — приветливо поздоровался Свиндич, догнав ребенка в начале дорожки, ведущей внутрь территории. Девочка остановилась и строго взглянула на Свиндича.

— Если вы помните, меня зовут 'ВеселоЭ Авокадо', а мама говорит, факт знакомства не может служить для мужчины оправданием фамилери... лире... какого-то ...яльного отношения к женщине. На вопрос же могу ответить следующее: писем я от Костюченко не получаю, но уверена, поживает он хорошо.

— Мисс 'ВеселоЭ Авокадо', ваша мама без сомнения права и я приношу свои глубочайшие извинения за допущенную в беседе с вами оплошность.

— Я принимаю ваши извинения. Приятно встретить воспитанного взрослого, а то некоторые, представляете, детей даже бьют, — глаза девочки округлились.

— Уж вы сударыня и скажете.

— Не верите? Тетя за стойкой тоже не поверила, а я своими глазами видела, и происходило безобразие недалеко отсюда. Почему взрослые так несерьезно нас воспринимают? А ведь мы поколение будущего.

— Не огорчайтесь. Лично я отношусь к вашему поколению очень серьезно, — за разговором они дошли до развилки, — Засим, мисс, вынужден с вами расстаться. Привет Костюченко. Надеюсь, он вас не забудет, несмотря на отсутствие писем.

— Я ему тогда, — погрозила девочка кулачком, — Забудет — напомню. Иначе у кого я буду алгебру списывать.

Свиндич свернул в бар, а она двинулась к бассейну, беспечно прыгая с ноги на ногу и мурлыкая под нос:

— Два дебила — это сила, три дебила — зашибись, шесть дебилов — многовато, семь дебилов...

Кем же оказалась несчастная семерка Александр уже не расслышал.

За время отсутствия Свиндича в баре многое изменилось: Тутанхамона убрали, лужу вытерли, а Марину за стойкой сменила долговязая неловкая девица с толстыми кривоватыми ногами, выглядывавшими из короткой, плотно обтягивающей фигуру, юбки. Только десантник по-прежнему с мрачным видом сидел на своем месте с очередным стаканом виски в руке.

— Где Марина?

— Я отправил к себе. Пусть в комнате посидит и никуда не выходит. Вот уговорил Олесю поработать вместо нее.

— Молодец.

— Иногда я бываю очень убедительным. Ну?

— О чем ты?

— Александр, самолеты не летают. Понимаешь, вообще не летают. Погода у них не летная. Хватит меня за дурочка держать. Не слепой и вижу, знаешь ты больше, чем говоришь. Между прочим, с женой поругался. Обиделась, что из бара уходить не хочу. Марину отравить хотели? Кто? Зачем?

— Да, но не знаю кто и зачем. Вернее, знаю только в общих чертах. Ткнуть пальцем в конкретного человека не могу. Хочешь все знать? Хорошо. Только в сумасшедший дом звонить не торопись. Чуть меньше года назад к нам на планету прибыл представитель расы этернелов...

Свиндич рассказывал обстоятельно, стараясь не упускать мелочей, упоминание которых делало события более правдоподобными и потому повествование затянулось. Несколько раз его приходилось прерывать из-за появления нежелательных слушателей.

'Им сегодня здесь медом намазано?', — недовольно подумал Александр при виде Константина. Тот остановился на входе в бар и озирался, словно кого-то искал.

— Вы жену ищите? — поинтересовался Свиндич.

— Алла в солярии.

— В солярии? — удивился Виталий, — Разве солнца мало?

— Загар от солнца ложится неравномерно. Собственно, вам какая разница, где моя жена загорает?

— Никакой, — хмыкнул десантник.

— К интегральному исчислению охладела? У нее неплохо получалось, — постарался сгладить возникшую неловкость Свиндич.

— Охладела, слава Богу.

— Вы ученый. Неужели вам умные женщины не нравятся?

— Умных уважаю, красивых — люблю, а вот странных побаиваюсь.

Константин пребывал не в настроение, и еще какая-то мелочь показалось Свиндичу в его облике странным. Саша долго не мог уловить, какая, пока не понял: на мизинец левой руки надето колечко с черным камушком. Похожее носила Жанна.

— Костя, откуда у вас кольцо?

— В бассейне нашел.

— Мне кажется это кольцо Жанны.

— Хорошо. Я спрошу ее о нем.

Сама Жанна не преминула появиться через несколько минут.

— Дочь так и не видели? — с надеждой обратилась она к Свиндичу.

Александр отрицательно помотал головой:

— Да вы не волнуйтесь. Не могла же она за ворота убежать. Охрана ребенка одного не выпустит. Кстати, вам Константин колечко вернул?

— Колечко? — сначала женщина не поняла о чем идет речь.

— Вы кольцо теряли?

— Теряла.

— Он его нашел.

— Спасибо. Увижу — спрошу.

— Растеряха какая. Ребенка потеряла, кольцо потеряла, — осуждающе покачал головой Виталий, — Так на чем мы остановились?

— Веришь? — спросил Свиндич, закончив рассказ.

— Я в Афганистане такого насмотрелся, легко теперь смогу в инопланетного террориста поверить. Ты, Александр, лучше скажи, тебе помощь нужна?

— Нужна, — честно признался Свиндич.

Конец разговора ознаменовался появлением Полины за руку с Машей. У девочки под глазом виднелся синяк, губа разбита.

— Полюбуйтесь. Мы ее с Вадимом на дороге за воротами случайно увидели.

— Маша, ты, куда пропала? Мама места себе не находит.

— Мы с девочками гулять ходили, — виновато пробормотал ребенок.

— Какими девочками?

— Не знаю. Мы купались вместе.

— А с лицом что?

— Споткнулась и упала, — Свиндич понял, еще секунда и Маша разревется.

— Полина, отведите ее, пожалуйста, к матери. Жанна бегает по отелю, чуть не плачет и эта сейчас разрыдается.

— Конечно. Пошли к маме, Маша. Болит синяк? Ничего. Мамочка сейчас поцелует и все пройдет, — приговаривая, Полина повела девочку к жилому корпусу.

Несколько секунд Саша смотрел им вслед, а потом стремительно сорвался с места, крикнув Виталию:

— Потом договорим!

Пока Свиндич искал возле бассейна 'ВеселоЭ Авокадо' Полина и Маша скрылись из вида.

— Ты рассказывала, будто сегодня видела, как ребенка били?

— Видела, — подтвердила девочка.

— Кто бил запомнила?

— Женщина, только я ее лица не разглядела.

— Может быть, мама?

— Мамы такими не бывают. Мы с моей ссоримся, но чтобы так — никогда.

— 27 —

Конец суматошным суткам, полным неожиданных сюрпризов, положило представление, устраиваемое в этот вечер аниматорами прямо на пляже, и последующие танцы на песке. Анонс, вывешенный на входе в ресторан, обещал множество удовольствий и веселья. Особо указывалось выдача до окончания танцев бесплатного алкоголя, ранее отпускавшегося в барах отеля только до двадцати трех, а в ночное время за свой счет.

Дни отдыха и так подобны празднику, а уж торжество, устраиваемое среди их, обязалось привнести в жизнь обитателей отеля совсем невиданные чудеса и после ужина возбужденный народ начал постепенно подтягиваться на остывающий песок. Даже Эдуард, предвкушая веселье, выглядел не как обычно мрачным и с невиданной для него доброжелательностью взирал вокруг.

Специфика места диктовала условия, и люди приходили на пляж в шлепанцах, чтобы без сожаления легко их сбросить, лишь дело дойдет до танцев. Единственным уникальным человеком, пришедшим на пляжный праздник в вечернем платье и на высоком каблуке, оказалась Алла, в очередной раз, поставив Свиндича перед неразрешимым вопросом: брюнетка действительно глупа или слишком умна и удачно дурит ему голову.

Александру после объяснения с Виталием и уверениями последнего во всевозможной помощи, вплоть до поездки в Каппадокию, стало немного спокойней. Так всегда бывает, когда удается часть бремени ответственности переложить на плечи другого. Особенно если человек сильнее тебя и оттого убежденность в конечном положительном результате возрастает.

Размышляя о дневных происшествиях, Свиндич понимал, почему хотели убить Марину. Она встала барьером на пути к его подсознанию. Влюбленность, частенько портившая ему жизнь, превратилось в спасение, вытесняя все мысли, не связанные с очередным обожествленным предметом восхищения. Саша в последние дни даже не вспоминал не только Милу, но и Настю. А вот ситуацию с Машей объяснить он не мог. В девочек, позвавших ее погулять, верилось с трудом, ведь все попытки определить подружек среди посетителей отеля не привели ни к чему. Маша никого не узнавала. Расспросы натыкались либо на повторение одного и того же: гуляла, споткнулась, ударилась; либо на упрямое молчание и укоризненный взгляд Жанны: мол, перестаньте мучить ребенка, он вам все уже рассказал. Получалось, девочка обманывала и его и маму и ложь, скорее всего, вызвал страх. Маша очень сильно боялась бившего ее человека. Все происходившее внутри группы людей, привезенной Свиндичем в Турцию, не могло не быть связано с 'гением', но что ему необходимо от восьмилетней малышки? Необходимо до такой степени, чтобы не побояться прибегнуть к прямому насилию, рискуя попасться на глаза случайному свидетелю. Территория гостиницы довольно многолюдное место. Цель поступка слуги этернела не поддавалась разумному объяснению. В конце концов, он мог просто попытаться, так же как и в случае с самим Александром подчинить себе подсознание ребенка. Только почему 'он'? 'ВеселоЭ Авокадо' говорило о женщине и круг подозреваемых сразу уменьшался на половину. В нем оставались Полина, Алла, Наташа и Алена.

Свиндич пробежался взглядом по пляжу, выискивая членов своей группы. Все, кроме Эдуарда Семеновича, словно приросшего к стойке бара, сидели парами поодаль друг от друга на лежаках, расставленных по кругу импровизированной арены. Представление пришла осмотреть и обычно в это время уже засыпающая Маша. Девочка крепко прижималась к обнимающей ее за плечи матери. Александр с удовлетворением отметил, на палец Жанны вернулось кольцо, а значит, Константин возвратил находку женщине.

Лишенный искусственного освещения пляж быстро погружался в темноту, а обещанный праздник не спешил начаться. Тягость ожидания начинала давить на публику, норовя пробудить раздражение и испортить веселье, но словно почувствовав момент, за минуту, прежде, чем люди начнут расходиться в поисках других развлечений, мрак разрезал огонь вспыхнувших факелов. Контраст тьмы и света был настолько высок, что люди, державшие их, оказались неразличимы, и создавалось впечатление, будто языки пламени живут собственной жизнью, сплетаясь в причудливые узоры и разлетаясь вновь. Глаза завороженных зрителей понемногу стали различать фигуры факелоносцев, но от этого зрелище не стало менее фантастическим. Танец огня превратился в дуэт человека и пламени, в котором никто из гордецов не хотел уступать другому права на лидерство. А после и вообще началось настоящее волшебство. В центр круга вышел Фархад и подобно древнему дракону начал изрыгать из себя языки пламени. Хорошо знакомый Свиндичу секрет выдыхания огня довольно прост: набираешь в рот керосин и распыляешь мелкими брызгами сквозь горящую лучину, в результате столб пламени метра на два, но представление захватило Сашу и стало интересно, как на него реагируют остальные. 'Черепашка' и 'Львенок' восхищенно смотрели на молодого факира взглядами, способными и без горючей жидкости спалить молодого аниматора до тла. Эдуард застыл, так и не донеся до рта любимую водку с тоником. В округленных глазах Маши читались одновременно страх и восторг, а по лицу Жанны блуждала довольная улыбка. Полина при каждом выбросе огня хлопала в ладоши и целовала Вадима. Константин на представление смотрел равнодушно, склонив голову к жене. Алла что-то ему недовольно выговаривала, показывая на тонувшие в песке длиннющие шпильки своих туфель. Очевидно, просила убрать с пляжа противный песок, не позволяющий другим женщинам в полной мере любоваться ее обувью.

Завершилась представление грандиозным фейерверком. Взмывающие в небо петарды взрывались над головами, заставляя вздрагивать взрослых и визжать детей. Им казалось, будто мерцающие разноцветные россыпи падают прямо на них. А после хит сезона 'бум бабуся, бум, бум, бум бабуся' возвестил о начале дискотеки. Принимавшие в ней участие аниматоры смешными ужимками и немыслимыми па, легко завели публику. Из команды массовиков-затейников, работающих в отеле, бездействовал только Фархад. Он сидел за столиком рядом с Аллой и нес несусветную англо-турецкую чушь, используя ее мужа в качестве переводчика с английского, а брюнетка благосклонно улыбалась. Поблизости топтались Наташа и Алена, но все их попытки расшевелить красавца и утащить танцевать, ни к чему не приводили.

— 28 —

Аня сидела в кресле-мешке и, запрокинув голову, смотрела на звезды. Тюфяки раскидали в глубине газонов вдоль дорожек, в позднее время освещение аллей почти не доходило до них и чернота, окружающая сидящего, сливалась с ночным небом, словно приближая раскиданные по нему сияющие точки. К тому же кресло приятно обволакивало тело, и если включить фантазию, можно представить себя парящей на облаке среди млечного пути.

— Как здесь звезды хорошо видно! А в Москве их трудно разглядеть даже в ясную погоду, — пожаловалась девушка приятелю, — Мама говорит, в таких местах люди становятся ближе к вышине, а душа к Богу. Мысли становятся чище, яснее и о многом задумываешься.

— Это лирика, на самом деле все проще, — отозвался из соседнего тюфяка Игорь, — В городах загрязнение большое, а у моря заводов нет, воздух чист и прозрачен.

— Бескрылый ты человек, Хабибуллин, — процитировала Анна популярную советскую комедию, — Лирика — зато красиво, а у тебя школьная лекция по экологии получается.

Игорь из кожи вон лез, пытаясь вернуть упоительный аромат надежды на большее, витающий в воздухе в тот вечер, когда они вдвоем, взявшись за руки, слушали прибой, но его похоже ветром унесло далеко за горизонт. Чтобы он не предпринимал, все получалось не так. Хотелось казаться умным, а выглядел черствым хамом, хотелось развеселить, а получались одни пошлости. Так часто бывает при попытках произвести наилучшее впечатление: естественность исчезает и на его месте вырастает кукла из наигранных и непомерно выпеченных искусственных чувств.

С берега доносилась чуть слышная ритмичная музыка. Мелодию разобрать не получалось, да и само ее наличие казалось сомнительным за настойчивым буханьем ритм секции.

— Как мне надоели их 'бум-пенсионерки', — перевел Игорь недовольство собой на музыку.

— Нормальная танцевальная музыка. Ты какую хотел?

Аня любила танцевать. Ей нравилось импровизировать и придумывать новые движения. В детстве она обожала устраивать для родителей концерты и тщательно за несколько дней до намеченного на выходной выступления готовилась к нему. Подбирала наряды под каждый танец, договаривалась с папой какие песни и в какой последовательности заводить. Папа вообще играл в концертах важную роль, выступая одновременно продюсером, осветителем и звукорежиссером. Говоря простыми словами, он развешивал на оконном карнизе елочные гирлянды, включал и выключал настольную лампу, игравшую роль прожектора и, скрываясь от мамы и бабушки за высокой спинкой дивана, руководил фонограммой. Он же помогал юной звезде тратить деньги, вырученные от продажи трех билетов, родителям и бабушке. Но танцевать при посторенних Аня стеснялась. Движения под чужими взглядами сковывались, музыка становилась не слышной, чужой. Казалось, все вокруг насмехаются над ее неуклюжестью и очень хотелось превратиться в невидимку. Даже на утренниках в детском садике девочка старалась оказаться в заднем ряду, подальше от зрителей. Вот Анна и утащила Игоря с дискотеки, а он особо и не сопротивлялся. В своей прежней жизни, до гибели и чудесного воскрешения, парень знал два танца: кривляние в компании друзей, когда затуманенная пивом голова выдает телу сумбурные команды, и переминание с ноги на ногу на одном месте под медленную музыку с основной целью как можно ближе прижаться к девчонке. Сегодня и то, и другое представлялось Игорю вершиной идиотизма, тем более в присутствие Ани.

— Хотя бы чередовали быструю и медленную музыку.

— Ты любишь медляки танцевать?

— Нет, — признаваться в целенаправленном топтании Игорю не хотелось, — А ты?

— Люблю. Особенно вальс. Только не при таком скоплении народа.

— И с кем ты вальс танцевала? — с напускным равнодушием спросил молодой человек.

— С одним заезжим офицериком, — рассмеялась девушка, но заметив недовольную мину, промелькнувшую на лице приятеля, пояснила, — Это случилось давно и неправда. С Фаном, оруженосцем лорда Зальцера, отца Аннет, принцессы, к которой ты меня неудачно переместить пытался. Такой смешной. Стихи мне посвящал. 'Если картошку весной посадить. Клубни разрезать и в землю зарыть, то знойным летом она расцветет, украсив цветами ваш огород. Так в сердце моем расцветает любовь...'. Да ты ревнуешь!

— Вот еще. И где теперь твой Фан?

— У себя в параллельном мире. Когда мы виделись в последний раз, жениться собирался. Не на мне, естественно. А ты ревнуешь, раз такой недовольный.

— Нет. Просто получается, он тебя любил...

— Я тебя умоляю, какая любовь. Мы же дети были. Тебе маленькому девочки нравились?

— Нравилась Маша из моей группы в детском саду. Мы с ней всегда вместе играли.

— Вот видишь, ты ее помнишь, но согласись, любовью ваши отношения не назовешь. Дети любят взрослым подражать. Поэтому твоя ревность — глупость.

На дорожке послышались громкие голоса.

— ...Сильно мешает, — узнала Аня голос Наташи, когда она с подругой проходила мимо незамеченных ими в темноте ребят, — Своими руками задушила бы математика фигового.

— Согласна с тобой. Надо что-то придумать, причем быстрей...

Девушки шли очень быстро, и продолжение разговора расслышать не удалось.

— Интересно, о ком они? — полюбопытствовала Анна.

— Наверно, о Константине. Больше я математиков не знаю.

— Тебе не показался их разговор подозрительным.

Игорь пожал плечами и промолчал. Сейчас его больше волновал Фан, чем разговор 'черепашки' и 'львенка'.

— 29 —

На улице, за раздвижными входными дверями, воздух звенел от пронзительной тишины. Даже не единого дуновения ветра не нарушило сон замершей в ожидание первых рассветных лучей природы. Лишь тусклый фонарь рядом с будкой охраны около шлагбаума напоминал о продолжающейся жизни, слабо освещая асфальт на круге для туристических автобусов и стайку приткнувшихся на склоне за дорогой сосенок.

-Кхе, кхе, — послышалось за спиной и по окутавшим его душным парам, Свиндич понял, к нему подошел Эдуард.

— Вы бы хоть жвачку купили.

— Осуждаешь?

— Советую.

— Зря осуждаешь. Может мне вчера так обидно стало! Вот и перебрал. Девочку нашу жалко. Вокруг праздник, а она вся битая сидит. Маша ведь с моей дочерью почти ровесницы. Вдруг и она тоже из-за непутевой матери такая же разбитая.

— Мать то здесь причем. Она по всему отелю бегала, волновалась.

— Знаю я, как они волнуются. Лишь бы глазки мужикам строить. От рыжих тем более ничего хорошего ждать нельзя. Волновалась она. Я после одной такой волнительной до сих пор в себя не приду. Месяц водку пил, надоело — на вино перешел. Не поверишь, за неделю трехлитровую банку пробок собрал, потом коньяк...

— Кажется за нами автобус, — прервал Александр душевные излияния Эдуарда.

Вдалеке действительно послышался рокот мотора и вскоре радостный Ильсар приветствовал туристов, как своих добрых и старых знакомых. Радости заметно поубавилось, когда Свиндич обратился к экскурсоводу с просьбой захватить с собой еще двух человек:

— Невозможно. Места в гостинице забронированы. Куда я их поселю?

— У нас в двухместных номерах будут жить по одному человеку. Виталия подселим к Эдуарду Семеновичу, а его супругу к Ане.

— Соглашайтесь. Заработаете. Голливуд за все платит, — вставил веское слово будущий сосед десантника.

— Так нельзя. Мне надо связаться с офисом. Оплата возможно только через фирму, — не унимался экскурсовод, но в дело вмешалась Жанна:

— Ильсар, пожалуйста, можно все вопросы позже решить. У меня ребенок. Она не выспалась. Впереди долгая дорога.

— Действительно. Неужели ваша компания откажется от дополнительной прибыли? Поехали уже, — поддержала Светлана и экскурсовод сдался.

— Если вы с мужем не против жить в разных номерах...

— Мы двадцать пять лет каждый день вместе спали, можем одну ночь и не поспать, — подмигнул Виталий.

Когда быстротечные южные утренние сумерки сменились жарким днем, автобус с туристами катил по серпантину через Таврские горы от моря в срединную часть страны. Скалы у края дороги то поднимались вертикально вверх, то резко падали вниз и тогда вдалеке под откосом виднелись крохотные кукольные деревеньки. Горный пейзаж сменила плоская земная поверхность с островками возделанных полей, но любоваться им не стало интересней. Почувствовав усталость людей от однообразности дороги, Ильсар предложил:

— Хотите, я покажу нечто особенное? Согласны?

— Согласны, — дружно ответили туристы, готовые на все, лишь бы размять затекшие от долгого сидения мышцы и автобус свернул с шоссе на степную дорогу. Оставив за собой поднимающийся из-под колес ураган пыли и подпрыгнув несколько раз на колдобинах, он остановился недалеко от круглой котловины. Подойдя ближе, Свиндич увидел не совсем обычную впадину. Ровные, словно специально обтесанные, каменные стены практически вертикально уходили более чем на пятьдесят метров вниз окружали водоем с темно зеленой водой.

— Перед вами карстовое озеро, — пояснил Ильсар, — Здесь верхний слой держится в основном на известняке, меле, глине. Если еще ниже скопления грунтовых вод, они почву размывают, и огромные куски поверхности проваливаются в подземные озера прямо на глазах человека. Стоишь, и вдруг в метре от тебя земля начинает исчезать. Бывали случаи, когда целые деревни пропадали.

Экскурсанты опасливо отступили от края воронки, и только Полина осталась на месте, завороженно глядя вниз:

— Вадимчик, дай фотоаппарат скорей. Какая у нее глубина.

— Никто не знает, — упиваясь своим рассказом, вызвавшим неподдельный интерес у слушателей, продолжал Ильсар, — Пробовали выяснить, без успеха. Бездна, дна нет. Если человек в озеро падает, ему не спастись.

Свиндич неожиданно ощутил, будто его легонько подталкивают к впадине. Первые толчки в спину казались совсем незначительными, и сопротивляться им не составляло большого труда, но давления выросло за секунды, не подчиняться ему стало невозможно. Александр сделал шаг вперед, потом еще полшага. Пропасть разверзлась прямо под кончиками его ботинок, а толчки все усиливались. Титаническим усилием Свиндич заставил себя не передвигать ноги, но теперь неизвестная сила заставляла его все дальше и дальше наклоняться над обрывом. К горлу подкатила тошнота, внутри все похолодело. Саша уже видел себя летящим вниз, теряющим сознание от удара о воду, захлебывающимся от бессилия, в последней надежде хватающимся за выскальзывающие из пальцев камни. Все тщетно. Бездна заберет его, унесет в такие глубины, где даже мертвое тело утопленника никогда не обнаружат. И вдруг, словно спасительная нить обвилась вокруг Свиндича, не давая окончательно потерять равновесие. Позвоночник трещал под новыми и новыми невидимыми ударами, нить трепетала, беззвучно скрипела из последних сил, но упасть не позволяла. Давление прекратилось так же неожиданно, как и началось. Не испытывая больше противодействия нить дернула Александра назад и он повалился на спину. Не пытаясь даже подняться с земли перепуганный Свиндич старался как можно дальше отползти от пропасти.

Привести в порядок мысли и вернуться к душевному равновесию ему удалось, когда автобус снова свернул на трассу. И то думать и анализировать он себя заставить пока не мог, лишь включился в окружающую действительность.

— Александр, я думала, так долго не живут, а вы ого-го молодец. Прямо звезда цирка под куполом. Вы женаты? Собственная квартира есть? Сколько комнат? — стрекотала на сиденье сзади Наташа не понятно, всерьез или нет.

— Одна и в Подмосковье.

— Жаль. Выходит не судьба вам иметь такую юную жену, как я, — состроила Саше глазки 'львенок'.

— Чего несет — уму непостижимо. Юная жена — смешно. На горшок самостоятельно ходить недавно научилась, а туда же — замуж, — пробурчал Эдуард, — В одном права, Александр — молодец. Хоть пить теперь бросай. Попробуй я подобное изобразить, точно некую материальную неприличность из себя изрыгнул бы.

— Из вас Эдуард Семенович и так постоянно всякие неприличности изрыгаются, — вступилась за подругу Алена, — Не переживайте.

— Костик, под Москвой есть грунтовые воды? — спросила Алла, с лица которой после рассказа Ильсара не сходило тревожное выражение.

— Ага, в Мытищах, — переключилась на новую жертву Наташа.

— Солнышко, дело не в грунтовых водах и не в карстовых озерах, — не обращая на 'львенка' внимания начал Константин, — Я в детстве вычитал у Стругацких любопытную идею. Когда уровень энтропии, меры беспорядка системы, достигает критического значения, система сама начинает с ним бороться. В книге вселенная ополчилась на ученого, чье изобретение должно ее уничтожить через миллиард лет. Также и с нашей планетой. Люди, словно болезнетворный вирус, ведут ее к гибели, а она пытается справиться с недугом. Отсюда цунами, землетрясения, вулканы и прочие неприятности. Земля любыми способами пытается уменьшить опасность.

— Костик, ты у меня та-а-кой умный! Ты ведь меня спасешь? Я же не вирус. Пусть глупые ма-а-лолетние провинциалки со своими Мытищами проваливаются, а Мо-о-сква на месте остается, — Алла пренебрежительно стрельнула глазами в сторону Алены и ее подруги.

— Конечно. За кольцевой автодорогой жизни нет, одни вирусы. По мне так чем раньше катаклизма настанет, тем лучше. В идеале завтра, на крайний случай через день.

— Эдуард Семенович, в вас столько желчи, что я за мужа беспокоиться начинаю. Как ему с вами в одном номере находиться? Вы же на него тонну негатива выльете, — высказалась Светлана.

— Действительно, какую ерунду вы все говорите? — возмутилась Полина, — Оторопия какая-то, микробы. А как же теория Данте? Естественный отбор, человек — вершина лестницы развития.

— Дарвина, — поправил Вадим.

— Кого? — девушка усиленно заморгала поросячьими глазками.

— Теория не Данте, а Дарвина. Ты разволновалась и опять путаешь.

— Прости, — Полина быстро лизнула лицо любимого и впопыхах угодила в нос.

— Лестница развития, она же цепочка питания, — хохотнул Эдуард, — Данте, Дарвин — для науки не имеет никакого значения. Особенно если смотреть на небо и видеть три звездочки, а еще лучше пять. За мужа не переживайте. Мы найдем положительный момент в совместном проживании. Да, Виталий?

Ответить десантник не успел, Ильсар взял в руки микрофон:

— До обеда нам осталось десять минут езды. Хозяин мой хороший знакомый, предоставляется нам выбор из трех блюд: шашлык из курицы, рыба и кефте. Определяйтесь, я закажу.

— А кефте — это что? — спросил Эдуард.

— Такие очень острые котлетки из баранины с разными травками.

— Меня на них запишите. Рыба и курица в отеле надоели.

— Ой. Я слышала, еще есть блюдо, называется 'сумасшедший имам'. Правда? — брызнув слюной, хихикнула Полина.

— 'Имам Баялды'? Есть, но оно овощное. Делится баклажан пополам, серединка вычищается, и туда кладутся пережаренные острые овощи. По легенде имам попробовал и сошел с ума от такого красивого и вкусного блюда. Я сколько не пробовал, мне не очень. Больше мясо люблю. У вас я знаю, овощами только закусывают, а не едят, — пошутил Ильсар.

Не без усилий, но во время обеда за одним столом удалось собраться 'чемпарбюраскам' и Виталию. Светлана свое недовольство поведением избегавшего ее мужа пока явно не выказывала и не помешала обсуждению последнего происшествия.

— Опять проделки? Как я надеюсь спрашивать своего будущего внуку, если все самолеты удачно приземляться, — Виталий улыбался, но в глазах стоял лед.

— Дядю Сашу убить хотели. Игорь спас. Потрогайте, какие у него руки холодные. Я всю дорогу их согреть пыталась, но без толку, — пояснила Анна.

Свиндич коснулся пальцев и сразу отдернул руку. Словно до железки в мороз дотронулся.

— Так нить — это ты? Неужели научился?

— Ничему я не научился. Иногда внутри тепло собирается, если нервничаю или пугаюсь, и я его из себя выбрасываю. Потом сил никаких и целый день, словно больной хожу.

— Александр, давай конкретно. Как тебя хотели в озеро сбросить?

— Толкали в спину.

— Чем?

— Не руками же.

— Вот. Некой силой. Значит должен существовать источник силы и находился аппарат у того, кто воздействие оказывал. Без автомата пули не появляются.

— Виталий прав. Кто что в руках держал?

— Полина фоткала, значит камера. Вадим пустой. Маша в блокноте чертила ручкой, ей мама дала, — начала вспоминать Анна, — Вроде все.

— Нет. Ты когда кульбиты выбрасывать начал, я сразу недоброе заподозрил и на наших потенциальных маджахетов смотрел, — добавил десантник, — У алкаша зажигалка в руках, а брюнетка-блондинка губную помаду в сумочку убирала.

— 30 —

Каппадокия вынырнула из приевшегося в дороге пейзажа неожиданно. Невыносимо скучно, но вдруг поворот и банальная земная гора уходит в сторону, открывая фантастическую страну. Равнодушие тает, уступая место восторгу. Вулканический пепел за века, прошедшие после извержения, смешался с песком и превратился в мягкий камень — туф, застывшая лава в базальт, а эрозия и выветривание придала им невиданные очертания. Желто-серые дюны туфа, создают впечатление лунного пейзажа, и каждый может представить себя астронавтом, оказавшимся на чужой планете.

— Узнаете? Именно здесь снимались эпизоды 'Звездных войн', — с удовольствием поведал Ильсар, но его слова даже не расслышали.

Картина за окном автобуса возвращала в сказки, прочитанные в детстве, напоминала все множество знакомых с малых лет персонажей немыслимого количества историй, заставляющих когда-то мечтать и фантазировать, а теперь с помощью Каппадокии обретших реальные очертания и превративших в их главного героя именно вас.

Одна невообразимо волшебная панорама сменялась другой, более невообразимой и их чередование заставляло мозг отключиться и считать, будто ты попал в нереальность. Все органы восприятия погасли, чувствительными остались лишь глаза, захватившие разум, наполнявшие его все новыми и новыми немыслимыми картинами. Настоящим чудом выглядели каменные столбы самых причудливых очертаний.

— Красотище! — восторженно воскликнула Полина

— Называются перибаджалары, 'камины фей', — попытался вернуть к себе внимание экскурсовод, — Скоро сможете рассмотреть их вблизи. У нас первая остановка запланирована у 'Трех красавиц', символа Каппадокии.

'Красавицами' оказались три скалы стоящие вначале крутого горного склона и похожие на огромные опята. Светлая, сужающаяся к вершине ножка из туфа и черной базальтовой шляпкой, вопреки законам физики удерживающей равновесие.

— Мне они семью напоминают. Самый высокий и толстый — гриб-папа, чуть ниже — мама, а самый низенький сынок, — высказалась Светлана, — Очень красивое место. Спасибо, Александр, взяли нас сюда.

— Не за что, — рассеянно ответил Свиндич. Он наблюдал за людьми, один из которых пытался недавно его убить и не мог представить в этой роли никого из компании, весело суетящейся возле каменных столбов. Подобраться к ним получалось только с одной стороны, от дороги, пролегающей по вершине возвышенности. Эдуард вопреки обычному правилу созерцать все с равнодушным пессимизмом попытался проникнуть за жалкую преграду из красных ленточек, желая спуститься по крутому обрыву и заглянуть в лицо скалам, взирающим на покрытую зеленой травой низину, но его остановил Ильсар. Полина как всегда фотографировала все вокруг, не забывая с помощью Вадима и про себя, девчонки пребывали в ужасных подозрениях об искусственном происхождении 'каминов фей'.

— Не могли они туда попасть, — в запале спорила Наташа.

— Говорите, падали сверху и удержались на такой махонькой площадке? Ну-ну, — вторила Алена.

— Камни падали на большую площадь. Они там тысячелетия лежат, — улыбаясь, объяснял экскурсовод, — Туф мягкий и разрушился быстрей, базальт твердый. Так и получилась.

— Ведь разрушения продолжаются и очень скоро шляпка упадет. Жаль, всему приходит свой конец, — философски заметил Константин.

— Они его тогда краном обратно поднимут, — не унимался 'львенок'.

— Деточка, красоту создает природа. Посмотри на меня, разве можно подобное создать руками? — гордо заявила Алла, заставив подруг дружно прыснуть.

— Неудачный пример. Руками может и нельзя, но силиконом легко, — шепнула Анна Игорю.

'Не тот случай', — хотел возразить тот, но наученный горьким опытом промолчал.

Жанна и Маша стояли чуть дальше от края, чем остальные. Мать удерживала девочку за плечи и не подпускала к обрыву. Саша подошел к ним и доверительно поведал:

— Я тоже высоты боюсь.

— Мы не боимся, просто опасаемся.

— Это ты опасаешься и меня не пускаешь, — посетовал ребенок.

— Мама права. Маленьким детям опасно около обрыва. Она у вас рисовать любит?

— По настроению. Получается хорошо, но ленится. Мультики смотреть ведь интересней. Стараюсь как-то влиять, чтобы больше рисовала. Надо ведь талант развивать, а то зачахнет. Носим везде с собой все для рисования. Иногда заставлять приходится, иногда сама просит, если увидит интересное.

— Озеро интересное?

— Озеро ей понравилось, но нарисовать я попросила.

— Маша, покажи, как получилось?

Девочка пожала плечами, не проявляя особого желания хвалиться своим творчеством.

— Стесняется, — пояснила мать, — Дочь, можно дам посмотреть?

Жанна достала из сумочки блокнот и протянула Свиндичу.

Рисунков оказалось немного: герои неизвестного Александру аниме, море с корабликом вдалеке, цветущий куст на фоне корпуса отеля. На последней использованной странице обнаружилось изображение озера.

— Молодец. Здорово получилось, — для восьмилетнего ребенка Маша действительно рисовала неплохо, — Чем рисуешь?

— Обычной ручкой, — после похвалы напряженное состояние у девочки прошло, она легко пошла на контакт.

— Не может быть! — изобразил искреннее удивление Свиндич, — Наверно, она особенная или даже волшебная.

— Правда, правда, самая обыкновенная. Мама, покажи.

Саша покрутил в руках инструмент художника и не нашел в нем ничего подозрительного.

— Удивительно — обычная. Тогда ты вдвойне молодец.

'Ты, Александр, совсем с ума от безысходности сходишь. Ребенка уже подозревать начал', — горько думал Свиндич, возвращаясь со всеми к автобусу.

Туристы заняли свои места, и череда чудес продолжилась. Словно мячика из рук искусного жонглера из виноградников и садов, занимающих всю плодородную землю вокруг небольших селений, выскакивали все новые и новые туфовые долины, окруженные скалами. 'Долина голубей', где предприимчивые древние местные жители в каменной стене пробили несметное множество небольших отверстий для птиц и использовали помет в качестве удобрения. 'Долина верблюдов', не отличающаяся большим количеством каменных столбов, зато один из них и дал ей название, идеально напоминая свой живой прообраз. В 'Долине генералов', когда они гуляли между собравшихся в отдельные кучки, будто на военный совет, 'каминов фей' в шляпах, напоминавших наполеоновскую треуголку, 'чемпарбюраскам' удалось поговорить.

— Я попросила Полину фотки 'трех красавец' показать и она мне свою цифровую мыльницу в руки дала, — с заговорщицким видом поведала Анна.

'Хорошо никого рядом нет, — внутренне усмехнулся Свиндич, — Хотя, с другой стороны, какая разница. Гений наш и так все о нас знает, а остальным все равно'.

— И что?

— Игорь, и что? — перенаправила вопрос девушка.

— Ничего. По внешнему виду камера, как камера, внутрь я же не лазил. Не мог же я на глазах хозяйки вскрывать и копаться.

Следующей пред глазами туристов предстала 'Долина любви'. С большой высоты она напоминала спину ежика с топорщащимися иголками из-за близко расположенных к друг другу вертикальных столбов с небольшим утолщением вверху.

— Похоже на инопланетный космодром, — признался Вадим.

— Причем здесь любовь? — от разочарования лицо его подруги вытянулось, даже обвислые щеки стали почти незаметны.

— Э-э-э, — засмущался Ильсар, — Присмотритесь лучше. Ничего не напоминает?

— Понял, — обрадовано воскликнул Вадим и шепнул на ухо Полине, — Фаллосы.

Вытянутое лицо немедленно свернулось и сморщилось:

— Я ожидала чего-то более романтичного.

— Куда уж романтичнее, — выдал Эдуард, которого приближающаяся обезспиртовость организма начинала вводить в чрезвычайно мрачное состояние духа, — В древности мужской признак считался символом оплодотворяющего начала природы и почитался. Это сейчас женщины только деньги и шмотки боготворят.

— Прекратите немедленно. Среди нас дети, — оборвала диспут Жанна. Еще в начале разговора она поняла, к чему он приведет, и предусмотрительно отправила дочь к турецким коробейникам, приторговывавшим неподалеку мелкими сувенирами с изображением все тех же фаллосов.

— Понравилось? — спросил Ильсар, когда транспорт, ставший почти на день родным домом, двинулся с места.

— Да! — вразнобой, но дружно ответили пассажиры.

— Сейчас мы отправляемся к селению Гереме, где у нас отель, но по дороге, заедем еще в одно место — 'Музей под открытым небом'...

— Мы разве не по музею катались? Внутри музея еще один музей? Если он под открытым небом — мы сейчас под закрытом? — засыпала вопросами брюнетка и, не дожидаясь ответов, констатировала, — Ужас!

— ...Название такое. На самом деле он в скальных пещерах...

— Назвали бы тогда Пещерный музей.

— ...После музея в гостиницу. Немного отдохнете и поужинаете, только много не ешьте. В десять вечера мы приглашены на 'турецкую ночь'. Там будет легкая закуска: орешки, фрукты, сладости и вино...

— А покрепче? — оживился Эдуард.

— И покрепче: ваша водка и наша ракы. Программа очень интересная, увидите танец дервишей.

По мере приближения к деревушке ландшафт за окном менялся. Туф принял розоватый оттенок, а в скалах из него появились целые пещерные города.

— Они природные или искусственные? — поинтересовалась Полина.

— Искусственные, — пояснил Ильсар, — Кстати, в некоторых до сих пор живут.

Таким же городком предстал и 'Музей под открытым небом', только в пещерах оказались не жилища, а церкви первых христиан, спасавшихся в Каппадокии от преследований. Дорога по скальным уступам вела от одной к другой и каждая имела свое название: 'Церковь с яблоком' из-за красного шара в левой руке архангела Михаила, изображенного на фреске или 'Церковь с сандалиями', получившая название по двум отпечаткам на полу у входа. В них не нашлось места пышному убранству, заполняющей весь периметр позолоте, а иконостасы из десятков икон заменяли местами обшарпанные, местами не слишком умело нарисованные фрески, но существовало другое. Несмотря на полумрак, царивший в пещерах, церкви словно наполнялись светом. Свиндич никогда не причислял себя к верующим. Кулич и крашеные яйца, как и у многих из его поколения, легко совмещался с дискотекой в пасхальную ночь. Крещение, пасха и крестик на шее воспринимались Сашей как неотъемлемая и традиционная часть жизни сродни елки на новый год. Время, проведенное в пионерско-комсомольском атеизме, ни к чему другому и не могло привести. Только раз в жизни он испытал удивительное ощущение, когда перед первым классом бабушка привела его причаститься. Уносящиеся в небо своды, освещенные лишь мерцанием сотен свечей, пение церковного хора и само таинство создавали представление о могучей, но доброй силе, наполняли неясным трепетом. Точно такие же ощущения охватили Свиндича и сейчас.

— Церковь Святой Варвары построена в память египетской святой, — рассказывал Ильсар, — Отец заключил ее в тюрьму, хотел защитить от влияния христиан. Когда, несмотря на запрет, она все же нашла способ практиковать христианство, он лично пытал ее и казнил. Церковь Святой Варвары украшена символическими геометрическими узорами из красной охры. На одной из фресок Святой Георгий со Святым Теодором борются с драконом. Изображенная на стене огромная саранча — символ дьявола...

Александр отвел в глаза в сторону от изображения змеи, олицетворяющей дракона и встретился с взглядом, нарисованного на стене молодого человека с курчавыми темными волосами. Его очи, будто живые, прожигая душу насквозь, внимательно и безотрывно смотрели на Свиндича.

— Кто это? — спросил он у экскурсовода, когда группа направилась к выходу.

— Филипп, двенадцатый апостол Иисуса Христа. Распят в Памукалле, вернее Иераполисе. По преданию после его казни на город обрушилось землетрясение и разрушило его.

— 31 —

'Турецкая ночь' проходила в скальном ресторане. По сути, он представлял все туже пещеру, выдолбленную в туфе, но облагороженную. За стеклянными дверями начинался коридор с выровненными стенами, заканчивающийся залом с оштукатуренным сводчатым потолком и выложенным мраморной плиткой полом. Центр, служивший сценой, пустовал, а в нишах стояли сервированные столы. За несколькими уже сидели люди, наполняя обладающее на удивление хорошей акустикой помещение разноязычным говором: немецкий, итальянский, чешский и даже японский. Соплеменников Свиндич не расслышал. Единственными русскими в зале оказались они.

Едва сев за стол Эдуард Семенович с треском свернул пробку на бутылке с водкой, налил полную рюмку, выпил и хрустнул засахаренным орешком.

— Я только прошу, во время танца дервишей не пейте и не разговаривайте, — предупредил Ильсар.

— А фотографировать? — забеспокоилась Полина.

— Не надо. Вам дадут возможность снимать после основного выступления.

Пока передавали и наливали дамам вино: Алле белое, остальным красное, а Маше шипучею газировку, свет потух, оставив освещенной только сцену. Заунывный голос флейты заставил мгновенно стихнуть разговоры.

Первым в круг света вошел шейх. Его зеленый головной убор означал разрешение ритуала мистического общения с Богом в экстазе танца. За ним появились дервиши в продолговатых колпаках из войлока и черных накидках. Друг за другом они подходили к шейху и кланялись, а получив ответный поклон, сбрасывали накидку и, оставшись в белом одеяние с широкой юбкой, начинали медленное вращение. Постепенно скорость увеличивалась, юбки шатром нависали над полом. Дервиши вращались вокруг своей оси и одновременно вокруг шейха и своих братьев по ордену. Руки, первоначально сложенные на груди ушли в стороны, и ладонь правой повернулась вверх, левой — к полу. Дервиши словно впитывали в себя небесную благодать, чтобы затем излить на землю. Зрелище завораживало и внушало благоговейный ужас. Танцоры не испускали ни звука, не позволяли даже легкого движения головой или руками, а их неподвижные, бледные и ничего не выражающие лица напоминали маски живых мертвецов.

'Вот также и слуга этернела изжил в себе все человеческое, но отдавшись воле Создателя, слепо идет по указанному ему пути, неся злобу и смерть. Глупо мерить 'гения' человеческими мерками и пытаться таким образом отыскать его. Он — чужой и критерии его поведения не доступны людям', — подумалось Свиндичу.

Снова и снова он вглядывался в глаза спутников пытаясь уловить в них хотя бы крохотную подсказку. Эдуард смотрел на танец с легким раздражением, Константин со снисходительным пониманием. Его жена широко распахнула ресницы и не моргала. Во взглядах Полины, Маши и 'черепашки' с 'львенком' застыло выражение страха. Жанна смотрела на дервишей с восторгом, Вадим вовсе не смотрел, опустив голову.

Танец закончился. Один из артистов сделал еще несколько па, позируя перед камерами, и удалился, а зрители зашумели, возвращаясь к прерванному застолью. Свиндич почувствовал окутывавший его аромат — сидящий напротив Ильсар открыл бутылку ракы, виноградной водки, настоянной на анисовом корне, и плеснул в тонкий высокий стакан. Затем разбавил водой, кинул в него несколько кусочков льда, и прозрачная жидкость приобрела цвет молока.

— Попробуйте, в народе ее называют 'львиное молоко'. Мужской напиток, — предложил экскурсовод, чем вызвал саркастическую улыбку у Эдуарда.

— Мужские напитки водой не разбавляют, — со знанием дела заметил он.

Свиндич попробовал, правда, водой разбавлять не стал, а ограничился кубиками льда. У напитка оказался приятный сладковатый вкус.

Тем временем задорные танцы в исполнении разудалого местного коллектива сменяли друг друга, становясь все задорней и зажигательней. С каждым новым номером повышался и градус в зале. Когда дело дошло до традиционного для 'турецкой ночи' танца живота, присутствующие мужчины откровенно ели глазами гибкий стан и пластичные движения танцовщицы, а та в свою очередь крутила ими, как хотела: вытаскивала из-за стола, заставляла снимать рубашку или майку и повторять за ней движения. Стоит заметить, стол Свиндича в этом соревновании любовных доминант не участвовал. Эдуарда Семеновича целиком поглощало общение со стеклянной подругой, стоящей перед ним на столе. Пытаться заигрывать с Константином в присутствии Аллы могла только девушка с заоблачной самооценкой. Вадим не мог пошевелиться под тяжестью навалившейся на него подруги, сконцентрировавшей всю свою любовь на мочки его уха. Что касается Ильсара, то по мере уменьшения в бутылке ракы, он все чаще и чаще кидал взгляды на Жанну и с каждой минутой они становились все горячее и горячее.

Выпив очередную рюмку, Эдуард достал сигарету, и нерешительно покрутив ее в руке, посмотрел на Ильсара. Тот отрицательно покрутил головой и кивнул в сторону выхода. Жертве никотинной зависимости пришлось не слишком устойчивой походкой отправиться на свежий воздух. Через пять минут он вернулся, распространяя вокруг себя неприятный запах выкуренного табака.

— Эдуард, зажигалку не одолжишь? — попросил Виталий.

— Ты же бросил, — упрекнула мужа Светлана.

— Бросил, — согласился десантник, — Но день-то сегодня какой! Смотри, свадьба у людей.

На сцене действительно разыгрывалась турецкая свадьба, и в данный момент в торжестве происходило представление толи жениха, толи невесты старшему поколению. Виталий миролюбиво чмокнул жену в щечку, взял зажигалку и встал из-за стола.

— Можно мне с вами? — неожиданно попросила Жанна, хотя раньше Александр ни разу не видел ее с сигаретой.

— Конечно.

— Пойду тоже отдышусь. Душно, — Ильсар направился вслед за девушкой и десантником.

А свадьба кружила по залу в неистовом хороводе, вовлекая все новых и новых участников. С глупыми улыбками на лице висели на руках могучих дружков жениха пьяненькие японцы, мелькали среди многочисленных подружек невесты лица Маши и Полина.

'Что-то долго их нет', — решил Свиндич и тоже двинулся к выходу. В коридоре он встретился с Виталием.

— Зажигалка чистая, — поведал тот, — Даже разобрать и собрать успел. Ничего.

— А Жанна где?

— С нашим путеводителем воркует.

— Воркует? Пойду, посмотрю.

Жанна стояла недалеко от входа и улыбалась. В одной руке у нее дымилась длинная тонкая сигаретка, пальцы второй перебирал Ильсар и что-то тихо рассказывал. При виде Александра женщина осторожно убрала руку, выбросила сигарету и вернулась в помещение. Проходя мимо Свиндича, спросила:

— Как там Машуля моя?

— Танцует.

Саша смотрел на экскурсовода, и в душе росла неприязнь. Почему-то в сознание возникала картина: Марина в окружение турецких ребят из бара и каждый норовит ухватить ее за руку. Ильсар правильно истолковал взгляд:

— Зачем такой жадный? Не твоя ведь женщина, свободная.

Не дождавшись реакции на слова, экскурсовод продолжил:

— Такой красавицы в жизни не видел. Муравьи в волосах бегают. Ничего плохого не хочу, розами усыплю. Ты мужчина, я мужчина, пойми — у нас мусульманская страна. Все очень строго. До свадьбы нельзя, жениться — денег много надо, — от волнения и выпитого акцент у Ильсара акцент стал проявляться гораздо сильнее, — Она женщина одинокая. Ребенок, работа весь год. На себя времени нет, мужчины нет. Лета ждет сердцем отдохнуть. И вас понять могу. Жил в России. Суровая страна. Стресс вечный. То зима ранняя, то зима поздняя. Мужчинам тоже отдохнуть надо. Приезжаете к морю. Расслабиться надо. Виски — пиво, а ей куда?

— Делайте, что хотите, — Свиндич махнул рукой и отвернулся. Прямо перед ним за низеньким парапетом лежала укрытая ночью Каппадокия, но тьма не властвовала над ней. Зажженный в пещерах огонь создавал ощущение, будто скалы светятся сами собой, и превращал их в таинственные обители волшебных существ.

'Так вот откуда название 'камины фей', — догадался Александр. Ноги налились тяжестью. В голове мысли застилал легкий туман, — Коварный напиток ракы. Пьется легко, и не заметишь, как опьянеешь. Чего уж теперь Ильсару удивляться'. Свиндич сощурил глаза и увидел парящий среди сияющих камней лик ангела по имени Марина.

В гостиницу они вернулись к часу ночи. Сил хватало лишь добраться до постели.

Филлип (сон)

Стахий разомкнул очи, лишь первый луч солнца проник сквозь узкое оконце в каморку. Гости спали на своих ложах и дабы свет нового дня не лишил их нескольких лишних минут отдыха, накинул на проем в стене, за отсутствием ставень, полотнище, закрепив его на паре крючков. Данная с рождения слепота не давала человеку возможности жить в полную силу. Сидение у храма в надежде мелкого подаяния, которое даст пропитание на ближайший вечер, не позволяло думать о благоустройстве жилища. Тем удивительнее стало появление на пороге чужестранцев, проповедовавших учение, осуждаемое родственной диаспорой города. На своем обычном месте Стахий не раз слышал откровенно насмешливые высказывания о распятом в Иерусалиме Христе. Если римляне смотрели на христиан, как на одну из сект чужого и непонятного народа, то сам народ смотрел на них с раздражением, видя, лишь желание возвыситься над остальными напускной праведностью и отрицанием естественных желаний.

Какими смешными и глупыми казались теперь высказывания соплеменников Стахию, благодаря Филиппу и его сестре Марием, познавшему после сорока лет тьмы свет.

— Подаст ли хозяин уставшим путникам глоток воды? — спросили гости, и хозяин горько усмехнулся.

— Подаст, если гости подождут. Слепой не так быстр в своих движениях.

— Так пусть учитель мой дарует именем божественного отца своего зрение этому человека, дабы увидел он свет как внешний, так и внутренний, — изрек Филипп и буйство красок, неожиданно явившимся Стахию чуть не заставило сойти с ума. С тех пор каждая капля его крови принадлежала пришельцам, проповедовавшим в Иераполисе Христа и их небесному отцу, а город переполняли идолы и поклонявшиеся им. В руках же проповедников оставалась лишь сила их слова, но оно насмерть убивала ехидн, главная из коих Кибела, почитаемая безумцами.

Стук в дверь заставил Стахия, встревожившегося за покойный сон гостей, метнуться к входу и отворить засов. На пороге жилища стояли римские воины. Лучи восходящего солнца играли на медных нагрудных пластинах. За легионерами четыре раба держали носилки.

— Здесь пребывает Филипп, проповедник иудейской секты?

— Это я, — курчавый мужчина поднялся со своего ложа и накинул шерстяной плащ на тонкий хитон. Сквозь его темные волосы и бороду обильно пробивалась седина,

Центурион небрежно отпихнул в сторону стоящего в дверях Стахия.

— Заносите.

— Зачем трогать невинного человека? — вступился за хозяина апостол, — Он не твой раб, а того, кому и ты подвластен.

— Слава императору, — возвестил центурион, неверно истолковав слова, — Эту женщину укусила змея и она просила отнести ее к тебе. Люди говорят — ты искусный лекарь. Сможешь ли ты спасти ее от смерти?

Филипп подошел к носилкам. Бледная богато одетая римлянка тяжело дышала, лицо покрывала розовая, смешанная с кровью испарина.

— Не я лечу людей, а мой учитель посредством меня. Положите ее на пол.

— Так ты вылечишь?

— Если воссияет над ней свет познания истины, — проповедник опустился на колени рядом с носилками и зашептал молитву. Дыхание женщины выровнялось, она открыла глаза.

— Веруешь ли ты в Иисуса Христа?

— Да, — чуть слышно прозвучал ответ.

— Тогда целуй крест и получи исцеление и физическое и душевное.

— Кого ты излечил? — спросила Марием, когда римляне покинули дом. Сестра выглядела гораздо моложе брата и в отличие от него имела длинные светлые волосы, волнами ниспадающие на плечи.

— Разве это имеет значение? Человек, вставший на путь спасения.

— Но она выглядела как женщина из семьи патриция. У меня нехорошие предчувствия.

Они не обманули Марием. Через час легионеры вернулись, но без носилок и на этот раз вели себя по-другому. Первый же удар в ветхую дверь, чуть не снес ее с петель.

— Именем Императора! Открой!

Петли вылетели из пазов в дряхлой древесине, и легионеры ворвались внутрь. Они уже знали, кто им нужен и, не сговариваясь, набросились на апостола.

— За что вы схватили его? — возмутился Стахий, загораживая от солдат девушку.

— Хочешь пойти с ним и узнать причину у проконсула? Я бы советовал лучше припрятать вещи, пока их не сожгли вместе с домом.

Регент Фракии Никанор, лысоватый мужчина с одутловатым лицом ждал Филиппа в центральном зале личного дворца, восседая на пуховой подушке, смягчающей жесткое сиденье мраморного кресла. Рядом стояли его помощник, квестор, и военный трибун. При виде апостола проконсул швырнул к его ногам маленький медный крестик на шерстяной нити.

— Что это?

— Символ господа нашего Иисуса Христа и путь к бессмертию души.

— Ты витиевато изъясняешься, но мне дела нет до внутренних дрязг иудеев. Вам недостаточно разрешения поклоняться своему богу Яхве? Разве ты не слышал о повелении Императора, запрещающем вовлечение в иудейские секты граждан Великого Рима?

— Слышал.

— Тогда почему это очутилось на шее моей жены? — Никанор указал на валяющийся в пыли крестик.

— Ей открылась истина, и она встала на путь спасения.

— Спасения от чего?

— От идолов, ранее живущих в ее душе.

— Кого ты называешь идолами?

— Нет Бога кроме Единого и Иисус воплощение его во плоти.

— Следует ли понимать тебя так, будто и гений Императора всего лишь идол?

— Я ответил на твой вопрос.

В гневе проконсул ударил кулаком по подлокотнику кресла.

— Безумец! Своими словами ты обрекаешь на смерть не только себя! Думаешь, я не знаю, где прячутся последователи Назаритянина? Ты спас от смерти мою жену, поэтому я даю тебе еще один шанс. Признаешь ли ты божественную сущность Императора?

— Нет Бога кроме Единого и Иисус воплощение его во плоти.

— Казнить. Дом, где проходили сборища секты сжечь. Трибун, направьте три когорты к подземному городу мятежников.

Ударами и толчками легионеры вытолкали Филиппа из дома проконсула. Возле дворца успела собраться толпа горожан. Новости распространяются быстро, особенно если они плохие и касаются кого-то другого, а не тебя. Брошенный кем-то камень ударил в грудь апостола.

— Смерть волхву! — подхваченный десятками голосов вопль разорвал умиротворенную тишину рассвета.

Жрец Кибелы выскочил из толпы, мешком рухнул в ноги римским воинам и заголосил тонким голосом:

— Начальник, отомсти за поругание нашей богини. Как явился странник в город, запустели алтари великих богов, и иссяк поток жертвоприношений.

Легионер брезгливо оттолкнул жреца носком сандалии и обнажил меч:

— Дорогу!

Сквозь скопище пылающих ненавистью людей проповедника с побоями, под градом камней, повлекли к центральной площади перед храмом Апполона. Обнимая за плечи дрожавшую Мариам, Стахий шел вместе с беснующейся толпой и едва сдерживая слезы, смотрел на поругание ученика Христа. Человек, давший ему приют, знал, в происходящем присутствует промысел Божий, дабы апостол его через смерть обрел вечную жизнь на небесах, но страдания вернувшего в жизнь Стахия свет внешний и внутренний отдавались в сердце болью.

У приготовленного для казни креста процессию ожидал верховный жрец Иераполиса в окружение приспешников.

— Яви колдовские амулеты коими ты насылал чары на жителей города, — потребовал он у Филиппа.

— Нельзя явить слово Христово. Его можно лишь услышать, а услышавший познает истину, а не чары.

— Обыщите его.

При молчаливом попустительстве легионеров жрецы набросились на апостола и сорвали одежду, но, даже изорвав ее в клочья, ничего не нашли. Тогда солдаты повалили проповедника на землю, просверлили ступни и продели в них веревки. Протащив Филиппа к подножию креста, римские воины перекинули их через поперечную перекладину и подняли апостола вверх, распяв вниз головой. Взгляд наливающихся кровью глаз проповедника пробежался по толпе, и впился в лицо Стахия. Беззвучно, одними губами Филипп произнес:

— Подземный город. Спаси.

В следующий миг тело проповедника содрогнулось в предсмертных конвульсиях. Горестный вопль Мариам пронесся над площадью, заставив окружающих ее людей расступиться.

— Она была с ним! Хватайте ее! — тот самый жрец, на коленях моливший римлян о смерти апостола, оказался недалеко от сестры Филиппа и указал на нее.

— Смерть колдунье! — опьяненная ненавистью и видом смерти толпа рванулась расправиться с новой жертвой, но случилось непредвиденное. Сначала воздух наполнился тихим плачем. Постепенно звук окреп, превратившись в невыносимо громкий и резкий вой, заставляющий людей хвататься за голову, затыкать уши, но не находить от него спасения. Легкая дрожь пробежала по землю и уже через секунду земная твердь потеряла свою незыблемость, кренясь подобно палубе корабля, настигнутого бурей. Теперь толпу обуял ужас. В страхе народ бросился прочь, пытаясь найти спасение в своих жилищах.

— Идем, — Стахий потянул Мариам прочь из проклятого города. Теперь на его плечах лежала не только ответственность за жизнь сестры апостола, но и выполнение его последней воли. Выбравшись за ворота, Стахий замешкался, бросил назад последний взгляд, и увидел, как одна за другой рушатся колонны храма Апполона.

От Иераполиса до Ниссы, селения, в окрестностях которого скрывавшиеся от преследований христиане, вырыли в нагромождениях туфа уходящий на несколько этажей вниз громадный подземный город, путь не близок. Особенно, если преодолевать его приходится старику и женщине. Зато и изнежившиеся за последние века римляне не баловали вниманием суровое плоскогорье Каппадокии в самом центре Анатолийского плато, предпочитая плодородные прибрежные области Средиземноморья. Если бы не гнев Никодима не скоро бы еще от местных скал вновь, как во времена гражданской войны между республиканцами и цезарианцами, отразилась эхом печатная поступь римских легионов,

'Опоздал', — мелькнуло в голове Стахия, когда он и Мариам, наконец, достигли цели. Огромный жернов, в случае опасности наглухо перекрывавший вход в город, оказался сдвинут в сторону, открывая выдолбленные в камне ступени спуска, но постоянно дежурившие около него мужчины должные закрыть вход изнутри отсутствовали. Со страхом Стахий вступил под неровные своды туннеля, ожидая найти залитые кровью коридоры и изуродованные трупы братьев по вере. Напрасно. Чадили на стенах факелы, в пекарне лежали свежеиспеченные и еще теплые караваи хлеба, в винодельне лежал в каменной нише частично размятый виноград и ручеек свежевыжатого сока бежал по желобку, стекая в приготовленный для него кувшин, но, ни одной живой или мертвой души. Город словно вымер, в одночасье, лишившись всех своих обитателей.

— Следуй за мной и запоминай дорогу, — в голосе уставшей и измученной непреходящей скорбью Мариам вдруг зазвучали не терпящие не согласия стальные нотки. Девушка устремилась в туннель, уходящий из винодельни влево. Стахий двинулся следом. Прямо, второй поворот направо, первый налево, низкий пологий спуск пришлось преодолеть на корточках. Небольшая комнатушка и темный проем в стене напротив, десять шагов в полном мраке, просторный зал и дыра вентиляционной шахты, доходящей до грунтовых вод и служащая одновременно и колодцем, в его центре. Мариам остановилась и приложила палец к губам. Старик прислушался и услышал отдаленный гул. Он клокотал, то стихая, то усиливаясь, и оборвался тяжелым вздохом. Будто сами недра не в силах больше сдерживаться выдохнули душивший их смрад, накопленный за миллионы лет существования. В ноздри Стахия ударил резкий запах серы, да и не Стахий уже стоял среди подземного лабиринта, а лично он — Александр Свиндич собственной персоной, снова обретший себя среди сновидения. Вслед за смрадом из шахты вырвались языки пламени, и в бликах огня, черты лица сестры апостола удивительным образом трансформировалось, приняв, такой знакомый и милый облик Марины.

— Теперь ты знаешь. Все произойдет здесь, — произнесла девушка и исчезла.

Оставшись один, Саша ощутил жар, обволакивающий ноги. Он опустил взгляд и обнаружил себя стоящим по колено раскаленной лаве...

— 32 —

...На границе между грезой и явью, где подробности сновидения, словно превратившийся в ручей под лучами весеннего солнца прошлогодний снег вымываются из памяти, а разбредшиеся по закоулкам сознания чувства восприятия реальности еще не успели собраться воедино, Александр безуспешно пытался вырваться из плена магмы. Скомканная за ночь простыня плотно обмоталась вокруг ног и не хотела их отпускать. Инстинктивно дернув несколько раз ногами, Свиндич окончательно сбросил сон. Хотя он и не ощущал боли, но наученный неприятными последствиями предыдущих сновидений, в первую очередь решил убедиться в отсутствие любых проявлений ожогов. Распутав непослушный кусок материи, Саша внимательно осмотрел ноги и не обнаружил даже маленького покраснения. Получалось, в этот раз 'гений' не собирался воздействовать на его подсознание и играть в злобного повелителя снов.

— Теперь ты знаешь. Все произойдет здесь, — сон почти полностью растворился в тумане забвения, но слова Марины продолжали звучать в голове ясно и отчетливо. Были ли они чьим-то добрым предупреждением или приглашением на последнюю дуэль, Свиндич так и не понял, но в сознании без всякого логического объяснения возникло, и с каждым мгновением крепло понимание: последний акт трагедии под названием 'Конец света' должен разыграть в подземном городе. Оно возникло откуда-то из мистической глубины, так и не познанной до конца человеческой сущности, и поколебать ее уже не могли никакие здравые рассуждения. Уверенность в истинности посыла полностью захватила разум Александра, и бороться с ней оказалось выше его сил.

'Экскурсия в подземный город намечена на завтрашний, последний день пребывания в Каппадокии, а значит, есть еще день, чтобы не думать ни об этернеле, ни его слуге, а просто отдохнуть и набраться сил перед решительной схваткой', — Саша облегченно откинулся на подушку.

Сегодня Ильсар собирался отвезти туристов в каньон Ихлара, где им предстояло увидеть разительно отличающееся от окружающего ландшафт. По словам экскурсовода в каньон вела лестница из четырехсот ступенек, внизу буйно процветала всевозможная растительность и почти не доходили лучи солнца. Четыре километра вдоль берега реки, среди зелени и прохлады, без изнурительного зноя — заманчивое предложение.

Рассвет уверенно набирал силу, но южные смены дня и ночи таят в себе лукавство. Взглянув на панель телефона, Свиндич убедился, легко можно поспать еще пару часов. Роль главного героя ночных блокбастеров утомляла и не позволяла отдохнуть.

'Надеюсь, на сегодня режиссер успокоился', — Саша вновь прикрыл веки и собрался использовать старый способ заснуть, счет от нуля до отключения мозга, но благостную тишину раннего утра неожиданно разрушил громкий гомон восточного базара. Не взирая, на необходимость заботы о покое постояльцев, персонал отеля кричал изо всей мочи на родном диалекте.

'Не дадут спать. Не будет покоя, пока все не свершится либо в одну, либо ни в какую сторону и глупо рассуждать о лишнем дне покоя. Война не только последняя битва, война и подготовка к ней. Еще и пафос из-за дурных снов одолел', — Свиндич усмехнулся и поднялся с кровати.

Стоило выйти в коридор, как дверь номера напротив, где ночевал Ильсар, отворилась и из него выскочила Жанна. При виде Александра она ненадолго опешила, затем виновато улыбнулась и юркнула к себе. Само по себе данное падение нравов никак не касалось этернела и всего связанного с ним, но Свиндичу стало немного обидно.

'За державу наверно', — решил Саша и вышел во внутренний дворик отеля. Вокруг маленького, скорее для красоты, чем для купания бассейна столпилась практически вся дежурная смена. И сама гостиница не отличалась размахом, и людей в дежурной смене оказалось немного. Свиндичу даже не пришлось протискиваться в первые ряды, дабы понять в чем дело. Посередине углубления, выложенного синей и белой плиткой и заполненного водой, лежал на спине Константин, с голым торсом и в фиолетовых шортах с белой полосой по бокам. На первый взгляд могло показаться, будто он просто отдыхает, если бы не синюшно-фиолетовый цвет кожи, одутловатость лица и шеи и резко выраженное увеличение объема легких. Автор работы о перколяции на треугольной решетке был мертв.

— 33 —

— Несчастный случай. Довольно высокий уровень сахара в крови. Жертва страдала диабетом, накануне смерти много ел и пил алкоголь. Резкий выброс глюкозы в кровь. В результате потеря координации, головокружение и падение в бассейн, — монотонном голосом, с отрешенным лицом, Ильсар переводил слова офицера жандармерии. Гибель иностранного туриста входила под определение национальной безопасности и автоматически не касалась полиции, а расследовалась на более высоком уровне, — Вывод не окончательный, но они уверены на девяносто процентов. Поэтому к группе туристов ограничение передвижения и прав применяться не будет.

Офицер и экскурсовод еще перекинулись между собой несколькими фразами на родном наречии. О чем они говорили, Александра не интересовало. Перед его глазами стояла надвигавшееся снизу поверхность карстового озера, невидимая сила, клонившая к низу и заставлявшая сделать последний шаг. Близость собственной гибели не позволяла верить в несчастную случай с Константином.

— По закону мы должны задать вопрос родственникам погибшего, — прибывший на место гибели врач говорил по-русски очень плохо, но проформа требовала вопроса напрямую, — Вы не желаете пожертвовать донорские органы нуждающимся людям?

— Я не понимаю, — жалобно пропищала Алла. Она выглядела растерянной, не похожей на себя обычную. Фигура странным образом расплылась и потеряла идеальные пропорции, будто брюнетке стала больше не нужна красота и за ненужностью ее выбросили вон. Лишь привычно знакомое движение, которым женщина подносила к глазам указательный палец, проверяя тушь на ресницах, да растерянный взгляд огромных глаз с детской обидой взирающих на мир, посмевший отнять любимую игрушку, напоминал Аллу прошлую.

— Отдельные части вашего мужа могут спасти жизнь другим людям.

— Отдельные? Другим? А можно целиком и мне?

'Понимает ли она происходящее? Кукольный домик разрушился, а она все еще в нем?' — Анне очень хотелось расплакаться от жалости, только не понимала к Алле или к себе самой. Точно не к Константину. Его не стало, а покрытые простыней останки вызывали лишь неуправляемый страх.

В юности смерть кажется призрачным, неясным понятием. Его невозможно облечь в конкретную форму, да и существует ли она вообще? Представление о гибели родителей или друзей воспринимается подобно глупой фантазии. Такого не может случиться, потому что не может случиться никогда! И как легко и забавно играть в спасение мира, зная, не сможет случиться ничего плохого. Ведь в конце сказки всегда гибнет только зло и даже волку после того, как достают из живота Красную Шапочку и бабушку, зашивают шкуру и отправляют бегать за зайцами.

Но всегда настает миг и смерть без спроса врывается в жизнь в своем неприглядном виде с бледным восковым лицом мертвого тела. Еще не подверженного тлену, не наполняющего воздух смрадом, но уже заставляющего чувства наполняться неприятным предвкушением зловонного разложения рассыпавшихся в прах любви, надежд, мечтаний. И вот уже ужас перед пустотой, в сравнение с которой любой вакуум воплощение радости бытия, наполняет душу, порождает невиданную жажду жизни и заставляет хвататься за любую возможность удержаться с этой стороны последней черты.

Охватившие Анну смятение выудили из памяти забытый ею разговор Алены и Наташи, услышанный в ночь накануне отъезда в Каппадокию и теперь их слова тревожным колоколом звучали в голове:

'...Сильно мешает. Своими руками задушила бы математика фигового.

— Согласна с тобой. Надо что-то придумать, причем быстрей...'.

Обещали задушить, но могли и утопить.

— 34 —

— В несчастный случай я тоже не верю, а вот девчонки — сильно сомневаюсь, — по мрачности выражения лица Виталий сейчас мог дать фору даже Эдуарду.

Разговор происходил в номере Свиндича ближе к вечеру, после отъезда жандармерии и отправки тела Константина в сопровождении жены в Анталию для продолжения расследования в присутствие генерального консула России.

— А в ком уверен? — на Александра давило чувство вины за гибель Константина. Прямо гнуло к земле и давило до тошноты, словно он соучастник. Достаточно вспомнить собственную попытку сбросить математика с травертины, чтобы на всю жизнь потерять покой. Да и если бы не затея с поездкой в Турцию, человек мог остаться в живых, вот только надолго? Единственным, хоть и слабым утешением стало бы обнаружение слуги этернела, но ничего кроме сомнений в голову не приходило. Еще и понимание, один неверный шаг может повлечь новую смерть, а в финале гибель человечества. Собственное бессилие вызывало внутри глухую ненависть ко всем подозреваемым.

— Да ни в ком!

— В том-то и дело.

— Вы мне не верите? Я же своими ушами слышала, — Анна находилось на пределе нервного срыва и глаза девушки моментально наполнились слезами.

— Верю, только понимаешь, все очень запутанно. Мне иногда даже мерещится, будто наш главный враг Маша...

— Виталий, определенная логика в твоей мысли есть, — прервал десантника Свиндич, — Таинственно исчезновение во время покушения на Марину, рисунок олеандра в блокноте, непонятные синяки, потерянное кольцо Жанны. Что-то не так с нашей Машей, только одно но: ее не могло быть на том злосчастном ночном киносеансе. По словам матери, девочка оставалась дома с бабушкой.

— А сама Жанна?

— Не могла убить Константина, поскольку провела ночь с Ильсаром.

— С Ильсаром? — удивился Виталий.

— Да. Я утром видел, как она выходила из его комнаты. Вариантов у нас осталось не так много и девчонки среди них. Надо проверить.

Дверь без стука распахнулась, и в комнату вошли Алена и Наташа.

— Игорь сказал, вы просили зайти, — кивнула 'черепашка' в сторону сопровождавшего их молодого человека.

— Поговорить надо. Присаживайтесь.

'Львенок' немедленно плюхнулась в кресло, а ее подруга пристроилась рядом на подлокотнике.

— О чем?

— Девушки, чем вы ночью занимались?

— Какое вам дело? — Наташа жестом опытной обольстительницы сначала перекинула ноги с одной на другую, затем вытянула вперед, демонстрируя их прямую линию, но поскольку ее фигура больше напоминала ребенка, чем взрослую сформировавшеюся женщину, выглядел ее поступок скорее смешным, чем обескураживающим. Как и многие их сверстники, недавно вышедшие из подросткового возраста, девушки по привычки скрывали неуверенность за наглостью.

— Вы Константина убили! — не выдержала и выкрикнула Анна.

— Ненормальная, да? Успокойте свою психичку.

— Сама ты психичка. Кто говорил: 'Нам математик очень мешает'?

— Мало ли кто что говорит.

— Наташа, перестаньте грубить и отвечайте, где вы находились ночью, — вмешался Свиндич, — Все очень серьезно.

— Ага, серьезно. Почему мы должны вам рассказывать? Вы из полиции или еще круче? Я не слышала, чтобы наши разведчики на задания за деньги Голливуда ездили.

— Да, мы выполняем очень важное задание, — Виталий наклонился над девушкой и серьезно посмотрел прямо в глаза. Видимо, вид десантника более совпадал с представлением девушек о внешнем виде сотрудника Федеральной Службы Безопасности, поскольку запал у Наташи моментально пропал, и даже вечно торчащая копна волос на голове ее подруги испуганно прижалась к голове.

— Спали. Чем еще здесь заниматься? Ни дискотеки, ни парней нормальных. Одни иностранцы с семьями.

— И, между прочим, разговаривали мы не о Константине, а об его жене. А что вы хотите? Мне девятнадцать лет, а парня своего еще нет, — жалобно призналась Алена, — Думала здесь, кого подцеплю, так нет — все только вокруг Аллы крутятся. И Фархад тоже, а он такой красавец.

— Почему 'математик'?

— Строит из себя неизвестно кого. Все купаются, а она на бережку примеры решает, хочет еще больше внимание привлечь. Даже вы тогда только на нее и смотрели, хотя и с сединой уже.

— Предположим, хотя прямых доказательств вашей невиновности нет, — Виталий явно чувствовал себя в родной стихии, — С какой целью вы ходили в кинотеатр? Видели подозрительное? На сеансе присутствовал враг. Смерть Константина на его совести. А если это одна из вас?

При упоминании о кино подруги окончательно скисли.

— Нас там не было, — тихо прошептала Наташа.

— Как так?

— Мы соврали, — перебивая друг друга, подруги начали рассказывать.

— Не совсем соврали. Фильм нам нравился, и мы его несколько раз смотрели, только не тогда...

— Объявление ваше прочитали, и Аленка предложила попробовать...

— Я-то предложила и все. Кто мне потом твердил будто бы, если не она у меня ничего не вышло?

— Мы пошутить хотели...

— Глупо отказываться...

— Если надо, мы деньги вернем...

— Они ведь все равно ничейные...

— Американские...

— Что хотите с нами делайте, мы ни в чем не виноваты, — последнее слово осталось за Аленой. Причем в глазах у нее мелькнуло отдаленно напоминавшее надежду: вдруг и правду, сейчас начнут делать что захотят.

— Совсем молодые и совсем глупые, — констатировал Виталий, отпустив девчонок, предварительно стребовав расписку о сохранении государственной тайны. Наивные и испуганные, они даже не попросили показать документы, — Теперь мы почти все знаем. Место: подземный город. Подозреваемых трое: Полина, Вадим, Эдуард.

— Машу била женщина, снились мне женщины. Выходит — Полина, — высказал свое предположение Свиндич.

— А я, дура, еще жалела ее, — расстроилась Анна, — Нашла девочку после исчезновение тоже Полина.

— И все-таки я не понимаю, каким боком ребенок касается слуги этернела, — посетовал десантник.

— Завтра выяснится. К подземному городу поедем, но внутрь никого не пустим, — поделился планами Александр, — Спровоцируем 'гения'. Либо по дороге, либо у города проявит себя в открытую.

— Не слишком сложно? Может сразу тяжелым по голове, в Сколково на исследование и все нано технологии наши. Америкосы в глубокой... — Виталий запнулся и посмотрел на Анну, — ...В общем, далеко, а у нас все самолеты в шоколаде.

— А если все же ошибаемся? Один раз я уже чуть не совершил непростительную глупость.

— 35 —

Обычно первые минуты после посадки в автобус туристы вели себя оживленно, однако в последний день путешествия по Каппадокии удовольствия от ожидания новых впечатлений они не выказывали. Традиционно по утрам автомагнитола разносила на весь салон восточные напевы.

— Выключите музыку, пожалуйста, — попросила Светлана.

Шофер недоуменно обернулся на нее, но Ильсар произнес несколько слов на турецком и музыка стихла.

— Конечно, мы все расстроены несчастным случаем с нашим другом и все-таки жизнь продолжается. Сейчас мы отправимся в удивительное место — подземный город..., — в результате многолетней практике и сам рассказ и сопровождающая его мимика оказались доведены до автоматизма, и лицо экскурсовода само собой расплылось в улыбке. Спохватившись, Ильсар вновь придал ему серьезное лицо.

— Улыбайся, чего уж там. Работа у вас такая, — благосклонно разрешил Эдуард.

— Из-за вас все, между прочим, — немедленно среагировала на его голос Наташа, вместе с подругой забившаяся на последнее сиденье, подальше от остальных.

— Что из-за меня? Почему из-за меня?

— А кто, если не вы...

Острый локоть Алены ткнул 'львенка' в бок и заставил проглотить остаток фразы.

Лишь только автобус тронулся Свиндич подошел к Полине:

— Отдайте мне на время свою камеру.

С одной стороны просьба являлась часть плана по вызову 'гения' на открытое противостояние, с другой, принцип 'береженого Бог бережет' никто не отменял.

— С какой стати? — от возмущения девушка забыла о своем приятеле и чуть не дотянулась кончиком языка до собственного носа.

— Не спорьте с ним, лучше отдайте, — искренне посоветовала 'черепашка'.

Вадим посмотрел на решительное лицо выросшего за спиной Александра десантника и присоединился к Алене:

— Отдай.

— Берите. Все равно у нас карта памяти закончилась. В отеле вернете.

Дальнейший путь протекал в тишине. Ковчег уныния и печали мчал по поселковым дорогам Турции, способным вызвать зависть у многих проспектов Москвы, а за окном сменяли друг друга виноградники, бахчи, поля жухлой травы и скалы. Вопреки ожиданиям Полина никак себя не проявляла. Сидела, обиженно выпятив толстые губы, положив на колени ладонь Вадима и беспрерывно ее поглаживая. Так и добрались до стоянки, откуда группы туристов пешком добирались до входа в подземелье.

— Приехали. Выходим, — титаническим усилием воли Ильсар не пропустил на лицо профессиональную улыбку.

— Не выходим. Все остаются на местах, — странное дело, лишь только дошло до последней черты внутри Свиндича, словно все встало на место, и прошел страх, сомнения и неуверенность.

— Если вы отказываетесь от экскурсии, деньги возвращены не будут, — Ильсар сразу перешел к главному для него вопросу. Он не был скрягой, просто хорошим работником и дорожил местом.

— Сколько обычно длится экскурсия в подземный город?

— Около часа.

— Мы стоим на стоянке столько же времени и деньги возвращать не надо.

— Можно и посидеть. Пиво в автобусе есть. Зачем только тогда сюда ехали? Сразу бы к морю, а то еще на ужин опоздаем, — равнодушно пожал плечами Эдуард.

— А мы бы посмотрели. Правда, Вадим?

— Мне тоже интересно. Давайте сходим на экскурсию, — заныла Маша.

— Дочь, перестань. Неудобно, — одернула девочку Жанна, — Нас и так бесплатно катают.

И снова ничего не происходило. Все сидели на своих местах и терпеливо ждали.

— Скоро ехать. Надо отпустить шофера в туалет, — прервал общее молчание Ильсар.

Смысл в его словах присутствовал. Остальные могли и потерпеть, а водителю предстояло вести машину по серпантину.

— Виталий, следи здесь. Я провожу на всякий случай, — мало ли что крутится в голове у турка. Свиндич в случае чего смог бы хоть как-то объясниться на английском. Светлана, уже давно подозрительно косившаяся на мужа и Александра, проводила его въедливым взглядом прищуренных глаз. Хорошо хоть вслух не выказывала недовольство. Повезло десантнику с женой, хотя только у него и могла быть.

До мест общего пользования вела тянувшаяся между палатками дорожка протяженностью метров пятидесяти. Пройти путь спокойно оказалось бы сложным даже для глухонемого. По сравнению с местными зазывалами люди с московских вещевых рынков представлялись графоманами на фоне Льва Толстого. Внутрь заведения Свиндич предпочел не заходить и остался ждать снаружи. В ближней палатке продавались красочные буклеты с видами Каппадокии и газетно-журнальная ерунда в основном на турецком или английском, но нашлось и одно произведение массового потребления на русском. Именно язык привлек внимание Александра к свернутой пополам 'Комсомольской правде' и только потом он обратил внимание на часть иллюстрации. Слишком знакомым показался кусочек фото. Свиндич взял газету в руки и развернул. Коротенькая заметка сообщала:

'Две недели назад пропала восьмилетняя Маша Евтюхова. Девочка вышла погулять во двор и домой больше не возвращалась. Поиски полиции с привлечением добровольцев результата не дали. Просьба всем, имеющим информацию о нахождение девочки сообщить по телефону...'. С фото на Александра смотрела их Маша. Маша, сидевшая сейчас с Жанной в автобусе. В заметке она, счастливо улыбаясь, обнимала за шею незнакомую женщину. Свиндич посмотрел на дату выхода газеты. Получалось, девочка исчезла за два, три дня до появления в офисе 'Чемпарбюраска'.

— Сколько? Хав мени?

— Файв. Файв долларс, друг. Свежая бумага. Супер!

Александр сунул руку в карман, выудил наугад бумажку, зная, самая минимальная там двадцатка, схватил газету и, не дожидаясь шофера, метнулся к автобусу. Но в автобусе Жанны и Маши не оказалось.

— Где они? — заорал Свиндич.

— Пусть хоть ребенок с мамой музей посмотрит, — удивляясь уж совсем не адекватному поведению русского туриста, пояснил Ильсар.

— Какая мама! — Свиндич выхватил из рук экскурсовода часть билетов в подземный город, сунул вместо них газету и выскочил из автобуса. Виталий и Игорь устремились за ним.

— Жанна попросила билеты на память, — задыхаясь во время бега, рассказывал Виталий, — Экскурсовод дал. Она ему тихо типа спасибо. Он возвращается к кабине и вдруг двери открывает. Жанна с Машей к ним. Хочу их остановить, а этот идиот Ильсар встает на дороге и мешает. Я думал — главное Полину из вида не упускать и за ними не побежал.

Контролеры на турникетах равнодушно проверили билеты, и они вступили под неровные своды туннеля. Красные стрелочки указывали маршрут движения туристов и, следуя по ним, Свиндич достиг знакомого зала. 'Винодельня' на трех языках возвещала табличка. Если верить сну, отсюда влево должен везти туннель, но его не оказалось. Вместо него зияла дыра, куда на первый взгляд с трудом мог протиснуться человек. Хорошо, первое впечатление оказалось обманчивым, и пролезть через отверстие удалось даже громоздкому десантнику. Больше препятствий на пути, указанным Мариной они не встретили. Прямо, второй поворот направо, первый налево, низкий пологий спуск.

В небольшой комнатушке нашли Машу. Девочка лежала без памяти на каменном полу, на лбу зияла огромная шишка.

— Игорь, останься с ней, — распорядился Свиндич.

Десять шагов в полном мраке, просторный зал, освещенный невнятным непонятно откуда взявшимся светом, дыра вентиляционной шахты и Жанна, стоящая около бездны.

Свиндич кинулся к 'гению', но неизвестная сила отшвырнула его к стене. Зато бросок Александра позволил Виталию подскочить к девушке сзади и схватить, к сожалению ненадолго. Жанна вывернула руку, направив на врага кольцо и явственно видимые колебания воздуха, возникшие из него, придавили десантника к полу и протащили несколько метров по камням. Слуга этернела вновь провел пальцем с кольцом по периметру пещеры, чем окончательно впечатал нападавших в стены. Ощущение у Саши было такое, словно его позвоночник пытаются растереть о камни в муку. Пытавшийся подняться Виталий снова рухнул. Жанна подошла к Свиндичу и поставила ногу, одетую в такие человечные и безобидные шлепки на его лицо. Какую цель она преследовала, Александр так и не узнал из-за появления Игоря. После случая на карстовом озере тот никак не мог вернуть себе возможность управлять доставшийся по наследству магией. Будто ледышка внутри жила, потратил слишком много сил, но оставшись с девочкой, почувствовал, как ненависть разливается по телу, возвращая тепло. Оставалось только собрать его в кулак и швырнуть в Жанну. Зеленый луч попал 'гению' в плечо и теперь уже она ударилась об отложения туфа. Меньше секунды хватило Жанне, чтобы подняться. Затем она произнесла состоящее почти полностью из шипящих слово, и Игорь вдруг застыл, понимая: больше и пальцем пошевелить не может. Оглядев поле битвы, девушка довольно улыбнулась и повернулась к Свиндичу.

— Поучаствуете в моем триумфе? Нет? Тогда полюбуйтесь со стороны. Рада предоставить вам такую честь. Из букашек вы довольно интересны, хотя иногда вас и хотелось прихлопнуть словно таракана.

Сначала Жанна достала из кармашка круглый серебристый шарик и проглотила. Потом плоский камень, напоминавший янтарь черного цвета.

— Прощай, человечество.

Жанна попыталась поднести кольцо к камню, но неожиданно выронила его из рук и он, несколько раз подпрыгнув, рухнул в шахту. Ноги 'гения' подкосились, она упала лицом вниз, освобождая вид на Эдуарда с камнем в руке.

— Вы как здесь? — только и смог прошептать Свиндич.

— Я же говорил — женщин не люблю.

— 36 —

Жанна очнулась и ощутила, струйки влаги, стекающие с затылка за воротник рубашки. 'Кровь, — догадалась она, в сознании вынырнула фраза, — Вот поймали мышки кошку, и давай ее учить. Ух, ты. Могла бы детские книжки писать'. Следующее, что осознал мозг, тоже оптимизма не добавило. Оказывается она чуть ли не распята. Широко раскинутые руки крепко привязали к штырям, вбитым в бортик вентиляционной шахты, ноги к таким же вбитым в пол. Откуда только взяли. Хотя вне туристического маршрута в подземном городе хватало всякой древней ерунды. Жанна попробовала войти в резонанс с кольцом, не получилось, и только тогда она открыла глаза. В сумраке разглядела Свиндича, сидевшего на полу напротив нее, свое кольцо на камнях рядом с ним и еще нервно шагающего туда-сюда вдоль стены мальчика, в котором жил маленький кусочек магии духов стихии. Странно, он не должен был шевелиться. Этернелы не зря создали систему кодовых слов на древнем языке, позволяющую при необходимости выключать своих слуг, но парень сумел преодолеть запрет.

'Видно человеческая сущность преобладает над заложенными Создателями основами. Возможно, именно поэтому я наделала столько ошибок, петляя из стороны в сторону и не двигаясь прямо к цели. Я все еще немного человек. Хорошо, пусть так. Жить осталось недолго и стоит насладиться общением', — придя к такому выводу, Жанна обратилась к Свиндичу, — Осторожней с многомиллионным состоянием. Зря вы его валяете на полу.

Александр недоуменно взглянул на девушку.

— Кольцо. Берегите его. Таких не более десяти в мире.

— Железку с угольком?

— Вы меня не желаете слышать? Ненависть мешает? Называть угольком черный бриллиант — кощунство. Ладно бы еще стеклышком. Они явление редкое. Обычно разрушаются и превращаются в графит. Стойких не более сотни в мире за всю его историю наберется. Как думаете, какова его цена? А вы уголек. Не стоит наивничать. Вы общаетесь с представителем высшей расы, — не прекращая разговор, Жанна просчитала вероятность совмещения камней, если кинуть кольцо в шахту. Процент оказался крайне маленьким, но существовал, — Может, из уважения вернете кольцо?

— Нет.

— Боитесь?

— Да.

— Правильно. Знаете в чем особенность алмаза? Между ним, человеком и внешней средой происходит постоянный информационный обмен. Если настроить камень, чтобы он улавливал малейшие изменения в настроение хозяина, соприкасаясь с его кожей, а излучения перевести в нужный диапазон и усилить в тысячи раз можно получить оружие страшнее атомной бомбы. Люди зря не уделяют инфразвуку большого внимания. Он может вызвать ужас, панику, психоз, воздействовать на подсознание, а может элементарно бить, толкать, разрушать.

Свиндич непроизвольно покосился на кольцо. Его движение не осталось не замеченным девушкой.

— Примериваете мировое господство? Как по-человечески. Не трудитесь. Алмаз настроен под меня и других не послушается.

— А второй камень?

— Назовем его 'повелитель земной коры'. Нет. Слишком напыщенно. 'Резонатор магмы'. Так понятнее. Я не успела его активировать и люди поживут еще немного. Думаю, не долго. Этернелы не позволят существовать параллели, способной им сопротивляться. Мой Создатель или другой все равно разрушит ваш мир. Что же вам делать с кольцом? Придумала. Подарите его Марине. Согласитесь, план хорош: поработить ваш разум, заставить лично уничтожить человечество, бросив 'резонатор' в шахту, а в последний миг перед катастрофой вернуть сознание. Создатель пришел бы в восторг. Удивительно, все сорвалось из-за какой-то молоденькой хохлушки. Главное, ничего особенного. Ведь не 'Мисс Вселенная', даже не особо красавица. Вот уж действительно не понять сексуальных устремлений мужчин. Когда начинает шевелиться штука у них в штанах, мозги отключаются. Марина напрочь заблокировала ваше подсознание. Я даже начала сомневаться в силе кольца.

— И проверили его на Алле?

— Да. Пришла к ним в номер якобы за таблеткой, кольцо само настроилось на нужную частоту и немного оживило брюнетке отмирающие участки мозги. Так уморительно следить, как вы на нее пялитесь во время решения дифференциальных уравнений. Главное, примеры-то простенькие. Хотя по меркам людей... Шутка удалась.

— Почему вы хотели убить Марину, я понял. Меня тоже — таракана прихлопнуть, а Константин? И каким образом? Ведь вы оставались с Ильсаром.

— Ничего вы не поняли. Первые два пункта — ошибки. С вами сорвалась, словно баба. Со злобой не справилась. Девушку же следовало не убивать, а заставить с вами переспать. Мужчины, едва добившись результата, обычно теряют интерес к объекту страсти. Пожалела. Не хотела заставлять испытывать боль. Посчитала, умереть ей будет легче и безболезненней. Что касается Константина... Как вы поступите, если наглый муравей заберется к вам на нос и потребует миллион долларов? Я его раздавила, а Ильсар стал неплохим алиби. Такой смешной. Подавить его подсознание удалось одним поцелуем, все остальное лишь иллюзия. Ничего между нами не случилось. Правда, судя по тому, как он извивался и стонал в одиночестве на кровати, ему удалось провести самую счастливую ночь в своей жизни. Мне осталось только дождаться вашего появления и показаться на глаза. Рано или поздно крики вас разбудили бы.

— Константин вас шантажировал?

— Не только. Он оказался умен и хорошо знал жену. Наверно действительно любил и досконально анализировал каждый мотив ее поступков, а внезапную любовь к математике объяснить не мог. Начал подозревать и экспериментировать. В бассейне снял с моего пальца кольцо, и я потеряла контроль над Машей. Девочка попыталась позвать на помощь, а когда я применила силу, убежала и спряталась. Кольцо Константин вернул, но многое понял. Правда, принял, не знаю за кого. Мне пришлось ударить ребенка из-за него, и после он предлагает сотрудничество, совместные разработки и бешеные деньги? Мне! Идиот!

— Вы хорошо играли мать. Артистичность тоже досталась от этернела.

— Я не играла. Действительно старалась стать для девочки хорошей матерью. Вам не понять.

'Сто' — щелкнуло в мозгу девушки. Больше всего на свете она боялась боли. В детстве Жанна попала к женщине зубному врачу, находящейся явно не в настроении. Все зло она выместила на ребенке, рассверливая без заморозки зуб чуть ли не до десны. На всю жизнь запомнились ее пухлые руки, покрытые короткими черными волосами. Позволить себе испытать все мучения умирающего человечества Жанна не хотела и прежде, чем активировать 'резонатор магмы' выпила препарат должный полностью отключить нервную систему и превратить ее в овощ.

'...девяносто шесть, девяносто пять...'

— Еще вопросы есть? Поторопитесь.

— Первый и второй сны — понятно. Зачем вы послали мне третий?

— Третьего не насылала.

Из глубины воспоминаний Свиндича вынырнул пронзительный взгляд апостола Филиппа, следящего за ним с иконы. Совпадение, чудо, предчувствие? 'Не удастся ни твоему Создателю, ни другому, уничтожить мир, пока высшие силы, не подвластные и этернелам продолжают верить в светлый разум людей', — мелькнуло в голове Свиндича.

'...восемьдесят, семьдесят девять...'

— Жанна, почему Каппадокия?

— Почему Каппадокия...

Два года назад она шла по дорожке после осмотра скальных церквей, чуть отстав от основной группы туристов, когда он подошел к ней и спросил:

— Какая вы смелая. Не боитесь здесь в одиночку гулять?

— А чего бояться?

— Серьезно думаете, будто все здесь дело рук человеческих.

Жанна так не думала, удивительная форма скал делала пейзаж сюрреалистичным, но спросила:

— А чьих?

— Очевидно же, мы находимся на экскурсии по базе инопланетян, давайте поторопимся. Очень плохо, если такая красивая девушка достанется зелененьким человечкам.

Он отдыхал вместе с маленькой дочерью, а ночью, уложив ребенка, пришел к ней. Жанна знала, что придет и открыла дверь за мгновение до того, как он постучал, обвила его шею руками, заставила его губы слиться со своими. Руки мужчины нежно коснулись тела, постепенно смелея и приникая все дальше и дальше за грани дозволенного.

— Я такая глупая, — рассказывала она потом, положив голову на его плечо и счастливо улыбаясь, — На следующий день, как приехала, отправилась на экскурсию в Эдем и Памукалле в сарафане и вся обгорела. До сих пор еще не отошла.

— Тебе больно? — испуганно отпрянул он, убирая руки, крепко сжимавшие обнаженное тело.

— Мне приятно, — улыбнулась она и вновь прижалась к нему.

Затем она приезжала к нему в отель, и они гуляли втроем, купались и дурачились. Один раз он приехал к ней, и они полдня провели в номере, не вылезая из постели. И все! В Москве она пыталась дозвониться до него, но он сбрасывал вызов, словно ничего и не было. Не было! Она ждала ребенка. Запущенный срок, неудачная операция и вердикт: детей больше не будет.

— Почему Каппадокия...

'...Десять, девять, восемь...'

— ...Хотите добрый совет, Александр? У вас замечательный ангел хранитель. Не делайте из него демона мести. Прощайте.

'...Три, два, один'.

Глаза Жанны остекленели, лицо потеряло осмысленное выражение.

— 37 —

— Верните мне деньги за сеанс аэробики, — тонкий голос женщины никак не вязался с ее массивным телом.

— В договоре об оказание фитнес услуг нет пункта о денежной компенсации в случае неудачного результата.

— Меня обманули. Обещали похудание на двадцать килограмм за один день, а получилась утолщение на пять. Деньги верните.

Девушка-администратор огляделась, не увидела никого из турецкого менеджмента и снова повернулась к женщине.

— Хотите похудеть, не накладывайте за ужином по пять тарелок. 'Все включено' не означает обязательно съедать все, что под руку подвернется. Отойдите и не мешайте мне работать...

— Александр Николаевич, вы меня не слушаете? — голос представителя российского консульства не позволил Свиндичу дослушать, чем закончится спор.

— Внимательно слушаю, — хотя, если честно, то женщин он бы дослушал с большим удовольствием, чем нудный выговор чиновника.

— Несчастный случай со смертельным исходом, маньячка, похищающая детей, с помутившемся разумом — прекращайте заниматься туристическим бизнесом. Настоятельно рекомендую. Лучше сами, чем у вас через суд лицензию отберут. Кучу неприятностей в этом случае гарантирую. Будем еще разбираться, каким образом ваша мадам с чужим ребенком умудрилась пограничный контроль пройти и не дай бог... Вы меня поняли?

— Понял.

— Вот и хорошо. До аэропорта я вас завтра провожу, чтобы с Машей никаких недоразумений с турецкой стороны не возникло. Москву предупредили. Девочку встретят родители. До завтра.

— Подождите. Жанна что-нибудь рассказывает? Объясняет?

— Ничего. Она сейчас не только говорить, питаться самостоятельно не может. До свидания.

'Цинично, но так даже лучше', — решил Свиндич. Попади знания, хранившиеся в голове 'гения' к недобросовестным людям при властных структурах, они могли бы принести много бед.

На выходе из главного корпуса Александра окликнула жена десантника.

— Я все знаю. Как вы могли? — лицо Светланы горело негодованием, — Я считала вас искренним, порядочным человеком, а вы меня обманывали. Два пожилых человека приехали отдохнуть, вы втянули их в свои делишки. Виталий, он как ребенок. Такой же доверчивый. Воевал, ранен. У него семья, а если бы с ним беда случилось? Как бы вы смотрели в глаза нашей дочери?

— Извините. Виталий мне очень помог.

— Помог, не помог. Вы не имели права нами рисковать. Чем вы думали?

— Я боялся.

— И переложили свой страх на мои и его плечи? Стыдно. Оставьте моего мужа в покое и не подходите больше к нему.

— Извините еще раз, — Светлана его уже не слушала. Повернувшись спиной, она быстро удалялась.

Отель продолжал беззаботное существование, ничего не зная о драме, разыгравшейся в подземном городе. Потоки воды несли с водных горок детей и взрослых, очередь выстроилась за бесплатным мороженом, подростки толкали друг друга с бортиков в бассейн, обдавая брызгами пожилых матрон и только отсутствие Марины за стойкой неприятно выделялось из привычной картины. За одним из столиков бара сидел Виталий и Свиндич нерешительно остановился на пороге.

— Александр, что мнешься? Супругу мою видел?

— Да.

— Сильно разозлилась. За меня испугалась, любит. Ничего. Она женщина добрая, скоро отойдет. Только мы ее лишний раз волновать не будем. Ты проходи, садись. Я тебе пару слов скажу и к жене пойду. На дискотеку сегодня пойдешь?

— Настроения нет. Как-то не до танцев, да и собираться надо. Уезжаем утром.

— Дело твое, но меня просили передать: 'Пусть обязательно приходит'.

— Кто?

— Сюрприз, — ухмыльнулся Виталий и залпом допил остатки виски.

— 38 —

Снова разносилось над погруженным в полумрак пляжем песенка про 'бабусю', снова в освещенном мигающими разноцветными огнями свободном пространстве окруженном столиками пытались демонстрировать чудеса пластики танцоры, только ощущение праздника к Свиндичу не приходило. Будущее, наполнявшее трепетом в московском аэропорту, свершилось и вскоре исчезнет в уголках памяти. Все вернется на круги своя, словно ничего и не происходило. Останется только грусть от потери людей, которых больше никогда не встретишь и тяжесть вины за ошибки, которых не сумел избежать. Груз этот будет старательно изгоняться из души, но никогда не исчезнет навсегда, иногда захватывая целиком, заставляя просыпаться среди ночи от невыносимой горечи.

Из их группы только Алена и Наташа весело дергались рядом с Фархадом, чьим вниманием, наконец, сумели завладеть. Анна занималась Машей, Игорь помогал по мере сил. Удивительно, но большую часть времени с ними проводил и Эдуард, будто все свое отвращение к жизни выплеснул в удар по голове слуги 'этернела'. Полина и Вадим весь день вели себя отчужденно, неудивительно, что на дискотеке не появились.

'Бум бабуся, бум бабуся, бум, бум, бум бабуся'

— Здравствуй, — легкая рука легла на плечо Свиндича.

В отличие от форменной одежды белая шелковая блузка не скрывала хрупкую фигурку Марины, короткая, выше колена широкая красная юбочка открывала худые, немного мальчишеские ноги с крепкими мускулистыми икрами и это небольшого несовершенство у совершенства отозвалась волной нежности, заставило Александра устремиться к девушке, словно спасительному острову в бескрайнем океане тоски.

— Как ты здесь? У тебя же неприятности будут.

— Мне хотелось с тобой проститься.

Саша сокрушенно вздохнул.

— Не бойся за меня. Все обойдется, — Марина коснулась пальцами его ладони и мир начал стремительно изменяться. Смешались пространства, и остановилось время. Непонятно и безразлично стало, стоят ли они все еще среди танцующих людей, бредут по мокрому песку или по аллее, среди цветов. Грохочущая музыка унеслась на другой берег моря, а вместо нее мир наполнился медленной, неизвестной и непонятно чарующей мелодией.

Жизнь несется, как по трассе скоростной автомобиль

Лишь мелькают чьи-то лица знаками пройденных миль

Время влагой между пальцев льет в песок число потерь

Не вернуть, не задержаться, не войти обратно в дверь

И под эту, созданную ими же самими музыку они танцевали. Лица окружающих скрылись, растворились в воздухе. Осталось только ее дыхание у него на щеке и сладковатый запах ее кожи.

Но над вечностью движенья мне доверен власти миг

Я могу им поделиться, превратившись в счастья крик

Руки девушки обвили шею, пальцы нежно перебирали волосы на затылке. Он невольно обнял ее крепче, почувствовал прикосновение маленькой крепкой груди и испуганно отпрянул, но она снова прижалась к нему. Губы шепнули: 'Можно'.

И тогда застынут звезды, прекратит свой бег луна

Остановятся минуты, не достигшие песка

Из сплетенья наших пальцев возвратятся тайны снов

И бессмертие подарят под названием любовь

А может вовсе и не шепот. Ведь звуки, слова и фразы потеряли смысл и разговаривали взгляды.

'Можно. Ты спас мне жизнь'.

'Разве дело в этом?'

'Нет'.

'Между нами пропасть'.

'Но сейчас мы рядом. Ближе не бывает'.

'Не бывает. Даже страшно'.

'Почему страшно?'.

'Потому что такое больше не сможет повториться никогда'.

'Знаю, но ведь есть сейчас и от него никуда не уйти'.

'Еще есть потом и от него тоже не уйти'.

'Забудь про потом'.

'Забыл. Про тебя забыть не могу. Потом будет очень больно'.

'Такая глупость возраст и сотни километров, а преодолеть невозможно'.

'Глупость и невозможно. Даже если очень хочется. Теперь ты останешься со мной навсегда нереализованной мечтой'.

'Я тоже тебя никогда не забуду'.

Время снова вернуло себе силу, и Свиндич с удивлением заметил первые лучи солнца, серебрившие барашки волн. Короткая сказка закончилась.

— Светает. Мне пора. Не провожай. Одной возвращаться безопасней.

Легкое прикосновение ее губ и остановившиеся минуты с удвоенной энергией устремились между пальцев.

'У вас замечательный ангел хранитель. Не делайте из него демона мести'.

— Я услышал тебя, Жанна. Спасибо за совет.

Предстояло поторопиться. До отлета оставалось совсем немного, а вещи еще не собраны.

— 39 —

'Наш полет протекает на высоте семь тысяч пятьсот километров. Температура за бортом минус тридцать градусов Цельсия. Ориентировочное время посадки в аэропорту Домодедово двадцать один час пять минут по московскому времени' — возвестила громкоговорящая связь безразличным голосом капитана корабля и вывела Свиндича из полудремы. Несмотря на бессонную ночь, сон из-за вороха мыслей, мечущихся в голове, не шел.

Слова Жанны накрепко засели в голове. Выходит, из нее самой сделали демона мести. Не этернел. Тот просто воспользовался готовым материалом. Девушку до него сумели довести до состояния готовности в отместку уничтожить человечество. Чем обидели? Разбитыми надеждами на счастье, судя по прозрачному намеку в прощальной фразе. Не пришельцы из другого мира, не вулканы, метеориты и неизвестные штампы вирусов грозили концом света, а отсутствие любви. Кто случайно, кто нарочно мимоходом надсмеется или грубо оттолкнет человека, доверившего ему себя, и вот уже трещат по швам основы мироздания. Непонимание, ложь, эгоизм, измены: способов достаточно и складываются маленькие человеческие беды в огромную трещину, способную разрушить планету.

— Извините, пропустите, пожалуйста, — попросил молодой человек в майке без рукавов, позволяющей разглядеть цветную татуировку в пол руки и джинсах, имеющих больше дыр, чем материи. Они выпустили его спутницу, сидящую у окна, девушку чуть больше двадцати в коротких обтягивающих шортиках. Пара Свиндичу сначала не понравилась, но потом понял — вполне милые ребята. Весь полет нежно шептались, иногда целовались.

Парень остался дожидаться девушку в проходе. Глупо садиться на несколько минут и Александр тоже решил постоять. С высоты хорошо просматривался весь салон. Полина посапывала, расплывшись в кресле и положив голову на плечо Вадима. Вот уж кому можно позавидовать. То, что многие считали, пародией на любовь в действительности оказалось искренним взаимным чувством. Игорь развлекал Анну нехитрыми фокусами, а та довольно смеялась. Оставалось надеяться: магия не относится к сотовой связи и ее использование во время полета не запрещено. Алена и Наташа кокетничали с подвыпившими ребятами на соседних креслах. Похоже, девчонки всеми силами рвались добавить к мировой трещине еще несколько сантиметров. А вот абсолютный трезвый Эдуард играл с Машей в 'морской бой'.

'Удивительно, как быстро он нашел подход к ребенку. Может теперь поубавит ненависть к жизни. По сути, Эдуард тоже 'демон мести', только мстит не другим, а себе, — подумал Свиндич, усаживаясь на место, но сразу одернул себя, — Я-то кто такой, его осуждать? Влюбчивый идиот, хорошо своих 'демонов' за спиной не оставил, хотя и не факт. Собственными руками вырыл личную трещину, сижу в ней и гадаю, а вдруг затянется? Не затянется, только новых наделаю. Человек меня любит, а я мучаю и его и себя. Спасибо научили — такими подарками не стоит кидаться'.

Родина встретила своих сынов и дочерей неприветливо: длиннющими очередями у окошек паспортного контроля. Покинуть страну значительно легче, чем вернуться, но к счастью все когда-нибудь завершается. Пусть и с длительной задержкой, печать о прибытие в паспорте поставили и багаж выдали. Под нехорошими взглядами работников Министерства Иностранных Дел Машу передали родителям, другие клиенты 'Чемпарбюраски' разъехались по-английски, не прощаясь. Свиндич отправил Анну и Игоря по домам и остался в одиночестве. Лишь тогда он вставил в телефон московскую сим-карту и набрал номер.

— Привет.

— О! Привет, — услышал Александр радостный голос Милы, — Сделал доброе дело?

— Сделал. Слушай, можно к тебе сейчас приехать? Столько сказать надо.

— Приезжай. Только ты ведь голодный, а у меня ничего нет. Может суши заказать? Хотя ты ведь суши не ешь.

— Уже ем. Заказывай. Скоро буду.

Свиндич нажал на 'отбой' и помчался ловить такси.