Гиан

— Добрый день, — прозвучало за его спиной.

Гиан вздрогнул и обернулся. В дверях стояла молодая девушка, похоже, смесь землянина и айва, в костюме воспитательницы.

— Добрый день, — встал Гиан.

Нравы Звёздного Мира отличаются простотой и гибкостью, и незакрытая дверь означает разрешение войти, почти приглашение. Да и её форма всё объясняет. Но он всё-таки спросил.

— Сэнир ходит в вашу группу?

— Да. Сегодня его не было, и я решила узнать, что случилось.

Гиан улыбнулся.

— Ничего особого. Просто я вернулся из экспедиции, а она, — и выговорилось очень легко, — решила вернуться к себе, на Элор. Навсегда.

Девушка кивнула.

— Я понимаю. И что теперь будет с Сэниром?

Он пожал плечами.

— В Учебном Центре есть нулевой цикл.

Она снова кивнула.

— Я Вийна. Хотите, я расскажу вам про Сэнира?

— Да, конечно, — обрадовался Гиан. — И мне будет нужна его карта.

— Разумеется.

Они перешли в гостиную.

— Сока или вина? — предложил Гиан.

Вийна смутилась.

— Воды, если можно.

— Конечно. Хотите обогащённую минералку?

Она рассмеялась, когда он открыл створки бара.

— У вас выбор на любой вкус.

— Да, — согласился с очевидным Гиан, выставляя на стол кувшин с пузырящейся прозрачной жидкостью и стаканы.

— А вы, — она уверенно налила себе воды и теперь смотрела на него, — тоже воды? Если из вежливости, то не стоит.

— Почему же, — улыбнулся Гиан. — Я тоже люблю воду из вулканов.

Она отпила и кивнула.

— Спасибо. Сэнир говорил, вы — Разведчик.

— Да, — и отвечая на не прозвучавший, но вполне ожидаемый вопрос, — и менять работу не собираюсь.

— Я понимаю. Но мне жаль расставаться с Сэниром. У него высокая восприимчивость, и с ним интересно работать.

— Как он ладит с остальными?

Вийна кивнула.

— В посёлке только гоминиды, а по тестам у него высокая толерантность. Но в его возрасте это норма.

— Норма уже хорошо, — усмехнулся Гиан.

— А по двигательным навыкам он идёт даже с небольшим опережением, — тон Вийны деловито объективен, — есть некоторая агрессивность, но не злоба.

— Стремление к единоборству?

— Да, — улыбнулась Вийна. — Ну конечно, вы — Разведчик, у вас это входит в профессиональную норму.

Гиан кивнул.

— У него есть друзья?

— Сверхпривязанностей нет. Обычные для его возраста. Он очень... нормален в социальном плане.

Гиан удовлетворённо улыбнулся. И Вийна понимающе улыбнулась в ответ. Конечно, мальчику жить в этом обществе, и любые отклонения будут помехой.

— Спасибо.

— Не за что. Когда вы его увозите?

Гиан ненадолго задумался.

— Думаю, послезавтра.

— Тогда предупредите его, и пусть завтра он придёт в группу попрощаться.

— Это нужно? — с сомнением спросил Гиан.

— Да, — твёрдо ответила Вийна. — И ему, и остальным. Разлуке тоже надо учиться. Процесс социализации многогранен, и есть ситуации, которые трудно или даже невозможно смоделировать. Поэтому надо использовать спонтанно возникающие жизненные.

— Хорошо, — кивнул Гина. — Он должен прийти в обычное время?

— Да. По времени никаких изменений.

Вийна допила воду и поставила стакан.

— Мне нужно идти. Было очень приятно познакомиться.

— Мне тоже, — улыбнулся Гиан.

— До завтра, — попрощалась Вийна.

Гиан вежливо проводил её до дверей, вызвал робота убрать со стола и вернулся в спальню Лиа. Любое дело надо доводить до конца. И ничего не забывать. Забытое теряется, а что помнишь, то всегда с тобой...

...— У Айи остался мой нож и оберег, — он смотрит снизу вверх на Наставника. — Она их отдаст? Скажи ей, чтобы отдала.

Наставник смотрит на него как всегда очень внимательно.

— Зачем они тебе?

Он не понимает вопроса. Как это? Это же... оружие, без оружия нельзя.

— Это оружие, — повторяет он вслух.

— Зачем тебе? — спрашивает Наставник. — Ты в безопасности.

— Да, — вынужденно соглашается он. — Но... но это моё, Наставник.

— Тебе так дороги вещи?

Он задумывается. Воин не дорожит вещами, но...

— Оружие не вещь...

...Наставнику пришлось с ним нелегко. Он упорно не хотел признавать себя ребёнком, которому не дают в руки нож. Он довольно быстро понял, что в этом мире к оружию относятся очень серьёзно, но своего он всё-таки добился. Ему вернули нож и оберег, и он сам решил не носить их с собой, а держать в своей комнате. И добился разрешения на тренировки по единоборствам. Он долго был там самым младшим, в отличие от общеучебных групп, где из-за цивилизационного отставания был старше, сначала намного, потом, переходя из группы в группу, слегка, потом чуть-чуть, а потом и сравнялся. И копил карманные деньги на настоящее оружие. Отец был хорошим мечником. Он не хуже. И даже лучше. Потому что знает приёмы, неизвестные на Арле, и его меч сделан в наилучшем для Звёздного Мира варианте, недоступном не только ранним цивилизациям, но и цивилизациям среднего уровня.

Гиан оглядел спальню. Порядок. А как там Сэнир?

Из окна отлично просматривалась игровая площадка. Малыш качался на качелях, что-то рассказывая лежавшей у него на коленях Золотинке. Гиан постоял, глядя на них...

...— Куда поедешь на каникулы?

В конце второго круга он уже имеет право выбора. Правда, обязательно согласие Наставника, но и его слово теперь кое-что значит.

— К катам. Я уже написал Фьорьфьу и Миуау. Они меня ждут.

Наставник кивает.

— Это декада. А потом?

Так, значит, его отпускают к катам на декаду. Одного?! Но Наставник ждёт ответа. Он пожимает плечами.

— Не знаю. Коур зовёт на регату, но...

— Регата — это интересно, — соглашается Наставник, — но ты не очень любишь море, так?

— Почему? — удивляется он, — люблю. Мне, — он задумывается, подбирая слова, а Наставник терпеливо ждёт, — мне не нравятся приятели Коура. С ними... неинтересно.

— Тогда откажись, — твёрдо говорит Наставник. И объясняет: — Команда должна быть единой. Жить заодно.

— Понял, — кивает он. — Съезжу к катам, а потом что-нибудь придумаю.

— Хорошо, — кивает Наставник. — К катам полетишь сам. Я буду ждать тебя здесь...

...Он и сейчас ощущает свою радость за избавление от Наставника на целую декаду и стыд за эту радость. И только потом он узнал, что Наставник тоже следовал методике. Как и Айя. И его радость не обидела Наставника...

...Его первый самостоятельный — почти самостоятельный — перелёт. Сумка с самыми необходимыми в путешествии вещами, походный комбинезон и карточка маршрута. В Звёздном Мире путешествуют налегке. Он столько смотрел, читал, ездил с Наставником и на экскурсии, что чувствовал себя вполне уверенно, зная что где и как. Большой грузопассажирский лайнер, отлично обученная и сработанная команда, накатанный маршрут, где не может быть никаких неожиданностей, и появление подростка-гоминида, совершающего своё первое самостоятельное путешествие, не было не только экстремальной, но даже нестандартной ситуацией. Для него, кстати, тоже. Он уверенно прошёл на пассажирский терминал, предъявив автомату на входе свою карточку. Перед ним вспыхнула бирюзовая — цвета карточки — искра указателя, и он пошёл за ней по переходу к приёмнику лайнера. Стюард у входного люка улыбнулся ему.

— Привет. Первый полёт?

— Да, здравствуйте,— ответно улыбнулся он, протягивая карточку.

Стюард проводит ею по объективу приёмника и возвращает ему.

— Вперёд, парень. Счастливого пути.

— Спасибо.

Он шагает прямо на радужную плёнку входной диафрагмы, и та с мягким чмокающим звуком пропускает его. И снова перед ним бирюзовая искра. Теперь она ведёт его по корабельным коридорам к его каюте. Интересно, кто будет его соседом? Одноместную ему не дали, не положено по возрасту. Он хоть и без Наставника, но совсем без присмотра его не оставят. Да и слишком дорогое удовольствие — одноместная каюта. Вот когда у него будет свой заработок...

...Гиан улыбнулся. Сейчас он может себе это позволить, да вот незадача — не путешествует он теперь пассажиром, а на экспедиционных кораблях другой расклад. Не по деньгам, а по делу.

Соседом тогда оказался курсант Лётной Академии, изо всех сил старавшийся быть выдержанным и степенным, как и положено опытному космическому летуну. Но его покровительственный тон не так обижал, как смешил. Странно, но он чувствовал, что его опыт хоть и другой, но не меньше, чем у курсанта...

...— Гиан Арландон, — представился он, войдя в каюту.

Навстречу ему встал высокий худой гоминид в форме курсанта Лётной Академии.

— Скрант. Первый полёт?

— Да, — кивнул он.

— И далеко?

— В Фьерьфрьакс.

— К катам? — изумился Скрант. — Тебе что, больше на каникулах заняться нечем?

С первого взгляда Скрант походил на землянина, но второй взгляд, более внимательный, отмечал слишком длинные руки и ноги, непропорционально длинные для землянина.

— У меня там друзья, — ответил он, закидывая свою сумку на пустую койку, и решил перехватить инициативу. — А ты? В Раундингору?

Скрант оглядел его уже более уважительно.

— Да. Неужели сам догадался?

Он улыбнулся.

— Список пассажиров мне не показывали.

Скрант кивнул, но попробовал снасмешничать.

— И много рас опознаешь?

Он подчёркнуто серьёзно ответил.

— Р'хнехра от кракена я всегда отличу.

И они оба с удовольствием посмеялись над старым анекдотом. А потом пошли на смотровую палубу посмотреть отчаливание. Говорят, этой традиции не одна тысяча лет. И кстати, во всех цивилизациях...

...Гиан заметил, что Малыш, продолжая раскачиваться на качелях, смотрит на него, и улыбнулся. Ничего, проживём. Преимущества цивилизации в том и состоят, что чем выше её уровень, тем легче выжить, и ему не надо срочно жениться, чтобы кто-то шил и чинил одежду, готовил еду, ухаживал за домом и скотиной и грел ему по ночам постель. Это там, на ранних уровнях, вдовец или вдова остаются беспомощными и беззащитными...

...Из-под снега торчат острые, заточенные ветром камни, тонкий предательски хрупкий лёд скрывает усеянные столь же острыми осколками ямы-ловушки. Поэтому они идут медленно, растянувшись в редкую цепь и тщательно прощупывая почву перед собой лучами гравиискателей. Ветер дует им в спину, но может в любой момент перемениться, и потому они не скатывают защищающие лица маски.

— Как здесь живут? — удивляется Вуйрн.

— На то он и сапиенс, чтобы везде жить, — откликается Аюй.

— Заполонили сапиенсы Вселенную, — смеётся Эндивий, — обычной плесени и смутировать негде.

Да, жизнь везде. Он замечает и спутанные ветром стебли высохшей к зиме травы в укромном уголке между камнями, и сглаженные тем же ветром цепочки следов на снегу, и... да, а эта ловушка сделана не природой, вернее, подправлена уже вполне разумными действиями. Он поднимает руку, привлекая внимание остальных, и воздушной струёй из распылителя сдувает снег. Да, травяная заслонка сплетена, с краёв плотная, а к центру редеет, и яма на экране сканера имеет чёткий, расширяющийся ко дну контур. Но почему дно гладкое? По логике ловушки там должны быть колья, или те же каменные осколки, почему дно чистое?

— Интересно.

— Да, нестандартное решение.

— Но это нерационально.

— Почему? Если цикл обхода ловушек большой, то рационально именно такое. Добыча сохраняется живой до прихода охотника.

— И ослабевшей от голода и попыток выбраться.

— Или замёрзшей. Глубина достаточная, чтобы разбиться и о гладкое дно.

И пока идёт обсуждение, приборы обмеряют, фиксируют, берут пробы и посылают сигнал на орбитальную станцию: найден след разума.

— Будем ждать прихода охотника?

— Слишком много неизвестных.

— Мы можем вычленить его след?

— Попробую, при таком ветре органика плохо дифференцируется.

Эндивий, лучший следопыт в их группе, осторожно водит лучом искателя, крутит верньер настройки. Застыл Аюй в напряжении прощупывания пространства. Органику можно взять техникой, но разум зачастую только сенсорным ощущением, а Аюй сильный сенс, хотя и молодой. Но они все молоды, и это их вторая совместная экспедиция, а группа становится стабильной командой только после третьей экспедиции, в лучшем случае.

— Чувствую...

Они все поворачиваются к Аюю.

— Очень слабо... но там...

Аюй показывает направление, и он, проверяя себя, смотрит на нарукавном экранчике карту.

— Там работает третья группа. Это их сектор.

Третья группа — звёздные странники. Даже участвуя в совместных экспедициях, они создают свои группы, держатся всегда вместе и не любят, когда к ним лезут даже с помощью, в уж при таких условиях... может закончиться конфликтом.

— Свяжешься с ними?

— Конечно, — и невесело усмехается, — если получится.

Со связью на этой планете сплошные аномалии. По вертикали на орбиту проходит чисто, но только односторонне, а на поверхности то искажения, то полная глухота.

— Идём, — решает он. — Аюй, вперёд.

Группа перестраивается в клин. Аюй впереди, а они с боков и сзади страхуют его. Когда сенс идёт по ощущению, он уже ни под ноги, ни по сторонам не смотрит. А раз здесь есть разум, то есть и опасность.

— Гиан, что странники?

— Молчат. Полная немота.

Аюй резко останавливается.

— Там, впереди, но... но...

Он шагает вперёд, вглядывается... да, затруднение Аюя понятно.

— Это землянка. Подземный дом.

— Остроумно, — замечает Вуйрн. — Аюй, их там много?

— Пятеро, — после долгого молчания отвечает Аюй, — и они умирают. Гоминиды. Женщина... одна. Остальные... дети.

Никто не высказывает ни особого удивления, ни жалости. Они — исследователи, а не спасатели. Сколько уже такого или аналогичного было, а будет ещё больше. Ранние цивилизации отличаются высокой смертностью. Самая распространённая причина — голод. И здесь, скорее всего, он и есть. Они спускаются в тесную тёмную хижину — яму, крытую рёбрами какого-то местного огромного животного. Поверх рёбер натянута сшитая из шкур покрышка и сверху насыпана мелкая галька. Крыша давно нуждалась в починке и, видимо, плохо держала тепло. Топили... углём, да, уже отмечались примитивные открытые разработки, но это далеко отсюда, запасов возле дома нет, в погасшем очаге только зола. Съестных припасов нет. В одном из каменных чанов на дне несколько замёрзших капель воды. Двое из детей ещё живы, но уже ни на что не реагируют.

— Заберём? — нерешительно предлагает Эндивий.

Вуйрн водит перед лицом девочки рукой с выпущенными когтями.

— Она уже не сознаёт.

— Да, — кивает Аюй, — мозг мёртв.

И все смотрят на него: старший группы должен решать.

— Оставляем.

Всё ясно. Мужчина-охотник однажды не вернулся. И когда припасы кончились, то они легли и просто застыли. Мальчики ещё слишком малы, чтобы охотиться, женщина этого не умела.

— Почему они не ушли к другим? — уже на Базе спросил Эндивий.

— Вторичное одичание разрушает социальные связи. Мы не видели ни одного поселения, — ответила Таша из группы аналитиков. — Отдельные семьи, и всё.