Линии

"...Что ждет меня потом? Ближе цель, все дальше дом,

Я верю, что свобода там, где свет..." — меж тем доносилось из динамиков. Наездники, не справившись с управлением, оба упали со своих 'коней', сорвавшись в пропасть со скалы. Зрители затаили дыхание. Эл перевел взгляд на Веду убедиться, что вот она, живая и здоровая сидит тут. И только после этого осознал, что затаил дыхание. Незаметно выдохнув, он перевел взгляд на экран. А там уже Веда с Карычем в белоснежных балахонах стояли на облаках. У них за спиной слегка покачивались крылья, а над головами святились голубоватые обручи. Нимбы? Рядом с ними стояло крылатое небесное создание с длинными до пола золотистыми волосами, в таких же белоснежных одеяниях и зачитывала что-то в свитке, который оно держало в своих руках. Внизу появилась надпись 'Небесный суд'. 'Видно обвиняемые слушают о своих прегрешениях', усмехнулся Эл. 'Обвиняемые' переглянулись, но покаянно молчали, стояли и слушали. Тем временем, одна из этих самых обвиняемых, быстро осмотревшись по сторонам, стала потихоньку отступать назад за спину своего обвинителя и стягивать балахон. Карыч опомнился позже и проделал тот же маневр. Пока он замешкался, девушка уже опять 'оседлала железного коня' и понеслась по облакам, набирая скорость. Ворон обратившись, рванул за ней. Веда рассмеялась. И так они опять играли в догонялки, петляя и попеременно обгоняя друг друга. Тем временем она приблизилась к обрыву, который упирался в огромный небесный водопад. Не раздумывая и не мешкая ни секунды, Веда сорвала рукой обруч над головой и, бросив его вперед себя в водопад, не сбавляя скорости, прыгнула в пропасть.

"...И пусть эта трасса трудна и темна,

Я знаю — ведет меня к свету она!..." — вспышка и на экране комната в обычном деревенском доме. Повитуха передает родившегося недавно малыша матери, а та прижимает новорожденного к груди. Картинка на экране увеличилась, приближая панораму и саму малышку. И все увидели, что она очень похода на Веду. Тем временем, музыка стихла, а ребенок всем подмигнул. Картинка погасла.

— Ну вы...! Это...! Ну вы...! — Вера никак не могла подобрать эпитет к увиденному. Эл и сам не смог бы, если попытался. Он просто смотрел на засмущавшуюся от похвалы девушку и гадал, что еще она скрывает в себе.

— Вера уже в курсе, что ты за ней. Она не против, — отвлек его от воспоминаний вчерашнего вечера негромкий голос Дусеи. Женщина, тем временем, отпив пару глотков из чашки, продолжила, — Своенравная девчонка. Все десять лет мне нервы пыталась мотать. — улыбнувшись своим воспоминаниям, Дусея указала взглядом на шкатулку и продолжила. — Вот тут в шкатулке все документы, грамоты и драгоценности. Уговор я выполнила. Девочку сберегла. Кто и что она, ей известно. Ее всему учили. Сопротивлялась она только, — усмехнулась женщина, — Скандалы, наша, принцессочка, закатывала. Вам и не снилось. Только вот недавно успокоилась. Чуть меньше года назад. Спасибо Веде. Если б... не важно. Главное, она может утихомирить бесовку. Только ее и слушается, — как-то погрузившись в себя, перечисляла все это Дусея. Замолчав, она отпила из чашки чай. Эл посмотрел на женщину. К чему это предисловие? — Хорошая Ведушка девочка, — тем временем продолжила Дусея, — только еще не определившаяся. На распутье стоит. Сама для себя еще ничего не решила. Что решит, то и ... хотя, это тоже сейчас не важно. Это только ей решать, — поставив чашку на стол и посмотрев в глаза Элу, попросила, — У меня к тебе просьба будет. Сейчас они с Верой у Тинея. На свадьбу принцесса наша напросилась к Тимке. Как вернутся, Веде надо будет поехать в Пурей к моей сестре. Одну отпускать ее я не хочу. Она, конечно, поедет с Лео, но вчетвером веселее. Возьмете с собой до столицы еще компанию?

Эл сидел и не знал смеяться ему или плакать. Одна его часть ликовала, что Веда еще какое-то время будет с ним рядом, если он согласится. Другая, более рациональная часть, указывала, что для скорейшего привидения мыслей и чувств в порядок, причину беспокойства необходимо удалить и с глаз, и из сердца. И из своей жизни. И как человек мыслящий трезво, он уже собрался отказаться, как услышал свой голос.

— Хорошо. Я возьму еще двоих спутников. Пусть собираются. Через три дня выезжаем.

Глава 2. Пора в путь дорогу или чего Вам дома не сиделось

§ 2.1. "Эх, дороги, пыль да..."

Веда

— Ну и долго их ждать? Нас могли уже раз пять обокрасть и убить, а их все нет. — возмущалась Верунчик, ожидая вместе с Ведой, когда вернутся Лео с Элом на постоялый двор.

— Не преувеличивай. Их всего... часа полтора нет, — прикинув навскидку, вынесла свой вердикт Веда, попивая морс, принесенный для них подавальщиком, ну, или как тут у них величают скромных официантов?

На девушке сейчас был серый дорожный костюм. Брюки с курткой, под которую она надела синюю водолазку. На ногах были удобные черные кожаные ботинки. Но ей пришлось спрятать основную их часть под брюки, чтоб не вызывать лишних вопросов. На Вере же была надет юбочный дорожный костюм шоколадного цвета, который ей очень был к лицу. Жакет, надетый на рубашку кремового цвета с жабо, сидел на девушке как влитой, подчеркивающий ее фигуру. Но надевать что-либо другое девушка отказалась, ссылаясь на то, что она 'баронесса' и ездить в чем-то другом ей не положено по статусу. Логики Веда не видела, но согласилась. Ей видней, решила она. Сама Веда подбирала вещи поудобнее. Хотя ранее, у себя дома, иногда и пренебрегала этим правилом. Но сейчас, понимая, что их поход продлится не один день, решила всё-таки его придерживаться.

Сидели девушки в таверне, попивая морс и ожидали своих провожатых.

Вот уже второй день как они выехали из Бубликов и направляются в столицу. Вернувшись после свадьбы Тимки с Румией, которая на радостях надарила девушкам всяких колечек, бус, жемчужных нитей и еще кучу всего, и, освободившись от своей нежеланной помолвки, взамен Веда получила аналогичное кольцо, что и на нынешней невесте Тинея. Как ей пояснил владыка, это благодарность Великой УндРеи за спасения морского народа, ну и его в частности. Теперь она член семьи владыки и ей любой морской житель должен оказывать помощь, если понадобится. Правда, она так и не поняла, кем кому приходится. Но Тимка был рад и называл ее сестренкой.

После возвращения, Веду, перво-наперво, вызвала к себе баба Дуся и поставила в известность, что Вера уезжает через два дня. И она вместе с ними и Лео.

Эмоции от полученной вести были двоякие. С одной стороны она была рада, что поедет не одна. С Верой. С Лео. И даже близость Эла наполняла душу девушки радостью. С другой стороны она была расстроена, что так скоро придется попрощаться со всеми. Попрощаться навсегда. Она же возвращается домой. 'А что делать, если не получится?', задавала девушка себе вопрос, но тут же, старательно убеждала себя, 'Получится! Я возвращаюсь домой. К мужу, к семье. И точка. Да, ей будет не хватать их всех, кого она оставляет в этом мире. Но здесь она чужая... наверное. А там ее дом!' — И хоть старалась говорить себе это убежденно, эту убежденность совсем не чувствовала. Так и не найдя никакого согласия с собой, она решила начать собираться и пока ни о чем не думать. Собралась она быстро, так как в подаренную ей бабой Дусей безразмерную сумку поместилась и вся ее одежда с обувью, и отвары с мазями, на взятии которых настояла Марыська, 'мыльно-рыльные' принадлежности, как обозвала она сама щетки, расчески, заколки, ленты, и мыльные крема. Вера бросила в ее вещи пару шиньонов и темный парик. На вопрос Веды 'зачем?', девушка пожала плечами, мол, пусть будет. От всяких белил и румян девушка категорически отказалась. У нее еще были, оказавшиеся в ее сумочки здесь вместе с ней, тени, помада и корректор. И хоть постоянно ими не пользовалась, но берегла их. Также Веда сложила в сумку планшет с диктофоном, наушниками и ноутом, несколько кристаллов-проявителей, через которые она могла транслировать картинки и видео с ноута или, с помощью которых могла создать фантом. Запас микрофонов, динамиков с мини-наушниками, а также подарки, сделанные Веде ее друзьями.

Полдня Веда слушала восторженные причитания Верунчика, по поводу того, что они едут вместе. Оставшиеся полдня, о том, что надеть, что с собой взять и, без чего никак нельзя обойтись. Как и предполагала Веда, Вера собрала шесть сумок доверху набитых всякими тряпками и ненужной в дороге ерундой. На вопрос, как Вера без всего этого обходилась десять лет у бабы Дуси, так как Веда особо не замечала, что девушка меняет наряды по пять раз на дню, та, продолжая собирать вещи, отвечала, что это тут, а во дворце этикет, правила, порядок и вообще, без платьев она никуда не поедет. Сошлись на трех сумках, которые Веде пришлось помогать собирать. В процессе сборов Вера рассказала подруге кто она и почему десять лет жила тут.

Из рассказа выходило, а приезд Эла подтверждал рассказ, что Вера никто иная, как принцесса Вероника Дэкрай Анжел Фэран Элгейская. Единственная дочь Лиона Тимрей Фэран Гэлейн короля Элгейского государства Сантимского. Если упросить и сжать повествование Веры, то десять лет назад, как обычно во дворцах королей, был очередной заговор и папа король, потеряв маму королеву, решил под шумок, спрятать малолетнее дитя подальше от преступных элементов в безопасное место. Этим безопасным местом оказалась деревня Бублики, дом бабы Дуси. Почему так, девушка не знала. Все десять лет Вера считала нахождение тут наказанием. Ее мучили, то есть, учили этикету, политике, придворным штучкам. Всё это она возненавидела. Но так как была, и остается, единственной дочерью короля и будущей правительницей, отдавать власть и разрешать править только мужу она не собиралась, Вера заставляла себя всем этим заниматься. Ну, и параллельно мучила своих мучителей. Ну и всех остальных заодно. Почти год назад в деревне появилась Веда и жизнь бедной Веры понемногу стала налаживаться. У нее появилась настоящая подруга и от нее отстали мучители.

Собираясь, разрабатывали легенду. По их легенде, им придется всю дорогу в столицу изображать двух подруг. Дочь барона и его воспитанницу. Веру решили оставить Верой, то есть Верейной, присвоив ей титул баронессы Габсбургской. Возмущенную девушку тем фактом, что о таком бароне никто не слышал, Веда успокоила тем, что там, откуда она, дочь этого самого Габсбургского, была целой королевой Франции. Это примирило Веру с неизвестностью барона и она, почти безропотно, согласилась. Что такое Франция, слава богам, Вера допытываться не стала. Веда тоже решила остаться Ведой, но взяла себе вторую часть фамилии французской королевы, став госпожой Ведариэттой Лотарингской. Ну, чуть-чуть приукрасила имя. Фамилия, знаете ли, обязывает. По легенде их сопровождали домой два кузена Верейны, один из которых по совместительству должен был быть женихом воспитанницы. Но посовещавшись, решили остановиться только на кузенах. Так как это им ничего существенно не давали. На постоялых дворах девушки планировали спать вместе. Что могло добавить проблем.

Ударом для Веды стало сообщение, что им придется ехать на лошадях. Эл привел трех лошадок, которые должны были облегчить их пути. Его Винар был готов к дороге и находился на конюшне постоялого двора, где жил Эл. А вот приведенных красавиц необходимо было еще подготовить. Вера выбрала себе лошадь насыщенного темно-каштанового оттенка шерсти. Лео предпочел бурую, тёмно-рыжую масть. Третья лошадка, видно предназначавшаяся ей, была вишневая. Красно-коричневый, почти красно-рыжий оттенок шерсти с вишневым отливом и примесью бурых ворсинок на ногах и черной гривой лошади, делали третью лошадь красавицей. Но Веда испытывала почти тихий ужас. Она в жизни сама никогда на них не ездила, а тут чуть ли не месяц на спине у животного. Мысленно, заранее попрощавшись со всеми своими мягкими и нежными местами, а также со спиной и ногами, так как представляла, что будет с ними от напряженной тряски, взмолилась, особо ни на что не надеясь.

— А может я вас тут подожду, а? Бабе Дусе ведь помощь нужна будет? Лео сам все разузнает и вернется. С Веруськой и Элом я тут попрощаюсь. А когда Вера станет королевной, то в гости будет приезжать, а? Ну пожааааалуйста, — сложив вместе две ладошки перед собой, умильно скорчила рожицу она.

— Вед, ты что, лошадей боишься? — удивилась Вера.

— Нет, не боюсь, — вздохнула девушка, — Я их опасаюсь, — и видя изумление на лицах друзей, продолжила каяться, — Я на лошади один раз ездила. И то, в далеком детстве. На шуточном турнире. И не одна. Меня посадили, прокатили по кругу, сняли. Я как представлю, что мне надо к ней подойти, взобраться на нее, мне уже плохо становиться. Я молчу уже о том, что на ней еще держаться надо как-то. Эх, бедные мои мягкие места, — печально закончила девушка. Веду успокоили и обещали не зверствовать. Ну, то есть, не все мягкие места стирать без остатка. Что-то оставлять на следующий день.

Вопрос на чем же тогда Веда все это время ездила, к ее облегчению, никто не задал. Может, посчитали, что только на каретах она разъезжает. А может, что только пешим и передвигается. Эл подвел к девушке ее вишневую лошадку с именем Брауни, предложив ей с ней пообщаться.

Вот везде Веда читала, что лошадь или сразу признает хозяина или начинает вредничать, заставляя его или отказаться от нее или добиться уважения какими-то другими способами. Брауни к Веде была индифферентна. Ну, вот, совсем. Она спокойно стояла, пока Веда, подойдя поближе, наглаживала её. Подношения в виде кусочка яблока она тоже не приняла. Просто проигнорировала. На разговоры не велась. Веда поняла, что нахваливать её бесполезно. 'Да, поездочка мне предстоит супер', думала она.

Но оказалось все не так уж плохо. Брауни действительно она была не интересна. Ей, как поняла потом девушка, ничего не было интересно. Она спокойно давала залезть на себя и спокойно топала по двору туда куда, как научил Веду Эл, девушка указывала.

Прощаться было тяжело. Веда не любила прощаться. Но уехать и не сказать добрые слова, ставшим такими родными ей людям и нелюдям, она просто не могла.

С деревенскими, которых она обучала грамоте и танцам, Веда попрощалась накануне вечером. Ее долго обнимали, детвора обступила и не отпускала. Да и взрослые всем своим видом показывали, что не хотят отпускать, но все-таки отпустили с миром, пообещав, что будут ее ждать. И она всегда будет желанным человеком у них в деревне. Что уезжает насовсем, она так им и не сказала. Девушки надарили ей бус и браслетиков, сделанных ими самими. А Веда сделала планшетом общую фотографию, голограмму которой Карыч с бабой Дусей помогли ей перенести на несколько листочков бумаги. И вот эти фотографии она и подарила своим 'ученикам' на память.

На утро, во дворе знахарки, когда уже были все собраны, состоялись проводы друзей. Уезжающие по очереди обнимались с остающимися со словами пожелания хорошей дороги или другими напутственными речами. Карыч, повесив уже знакомый Веде кристаллик на ее браслет, обнял девушку и, с минуту не выпускал ее из объятий. Он порывался что-то сказать, но каждый раз, набрав воздух в легкие, просто выдыхал его, так и не решившись. А потом, со словами 'Ну что, сестренка, увидимся еще как-нибудь!', грустно улыбнулся и, отпустив девушку, отступил от нее. Маруська шагнув к ней, вручила фляжку и расплакалась. Веда и сама чуть не плакала. Обняв девушку крепко-крепко, она шепнула 'Спасибо, Марусь! За все спасибо!', быстро отпустила и отошла, так как боялась расплакаться. Дарио, материализовался перед девушкой на пару минут. Также обняв девушку и шепнув 'Если понадоблюсь, позови!' и исчез. Баба Дуся всё время прощания Веды с друзьями стояла на веранде и просто смотрела на них. Спустившись и подойдя к Веде, она обняла ее и тихо проговорила 'Всему свое время, Странница. Хорошей дороги!'. Отпустив девушку из объятий, пошла обратно в дом. 'Странница?', удивилась обращению бабы Дуси. Но пояснив себе, что она отправляется 'странствовать по миру', хоть и с конечной целью, порталом в свой мир, Веда еще раз мысленно попрощавшись со всеми, отправилась к лошади.