И еще, я хотел тебе сказать. Та роза тогда — она была для тебя. Честно. Я просто не знал, что делать, когда там появились капитан и старпом, растерялся, и... Нехорошо вышло, прости, пожалуйста, если можешь. Но я растил её для тебя.
И насчет гроз я тоже не врал. Я не знаю, почему они случались только со мной — может, и надо было мне убиться сразу, ещё тогда... Впрочем, это уже не важно. Ко мне сейчас приходил доктор Раикиар — кажется, он хотел, чтобы я оказался сумасшедшим. Кажется, у сумасшедших есть какие-то поблажки перед трибуналом. Но я если и схожу от чего с ума, то только от любви к тебе. Но ты не беспокойся, этого я ему не сказал. Я прошел какие-то тесты с цветными пятнами, рисунками и вопросами о моем детстве и, кажется, смог доказать свою вменяемость. Знаешь, иногда мне даже казалось, что доктор пытался подсказать мне другой ответ, но... Лучше ведь быть честным — меня так учили. Так что про грозы всё было тоже правдой, честно.
Наверное, надо ещё что-нибудь сказать, но я не знаю, что. Оправдываться за то, что я сделал, я не буду — если бы все снова сложилось так же, я бы снова поднял лазер. Но ты ведь можешь меня понять, верно? Я не мог не попытаться спасти "Деметру". Но сейчас я рад, что не выстрелил. Доктор сказал, что со старпомом тоже все уже хорошо, так что всё обернулось к лучшему, раз расстреляют только меня, видишь?
Так что прости меня, если можешь, за мою неуклюжесть, за заикание, вообще за всё. Я никогда не хотел тебе зла.
Я люблю тебя, Женевьева!"
Марко отправил текст на печать, перечитал письмо ещё раз, аккуратно сложил и ещё целый час рвал бумагу на тонкие-тонкие клочки.
Глава шестая — Б
Если всю ночь не смыкать глаз, ожидая нападения, то наутро будешь чувствовать себя не лучше, чем полудохлая рыбина, выброшенная на берег.
Очень это было некстати. Учитывая, что опасный сосед за ночь никуда не делся. Ещё бы, куда ему деться с острова-то? Более того, он, кажется, нашёл общий язык с солдатами, с суматошной волшебницей и даже с госпожой Рунгерд. Настолько, что предложил свою помощь в деле с неупокоенными мертвяками. И помощь была без колебаний принята.
Похоже, никто не разделял беспокойства Турмалина по поводу присоединения кристаллии к отряду. Разве что Бриан поглядывал на нового знакомого искоса. Да и то, небось, из-за того, что подземный ловелас прошлым вечером очень уж откровенно любезничал с Кэйлин. Стоит заметить, это было очень необычное поведение. Сам Турмалин никогда бы не осмелился открыто ухаживать за дамой. Особенно, в шутку. В Горе за подобные выходки можно было и по ушам получить — за невежество и непочтительность. А этот отчего-то не стесняется...
Тем интереснее было, кто же таков их новый спутник. То, что соотечественник явился за его головой, сомнений почти не было. А что же ещё делать одинокому кристаллии так далеко от Горы? Он не боится — ну, или почти не боится — солнца, спокойно общается с жителями Изнанки, хорошо знаком с местными обычаями и нравами, свободно говорит на среднеэльфийском, легко втирается в доверие... Вывод напрашивался сам собой. Это не просто соотечественник, а сослуживец. Вернее, теперь уже бывший сослуживец. Такой же сотрудник Тайной Службы, каким когда-то был Турмалин. Хотя, пожалуй, не совсем такой же, а рангом повыше. Не ученик, а вполне состоявшийся специалист, работающий на Изнанке.
Разумеется, всех, кто работал на Тайную Службу, Турмалин в лицо не знал. На вид соотечественнику можно было дать лет сорок пять-пятьдесят, ровесник или немногим старше самого Турмалина. Невысокого роста, худощавый, смазливый, на вид не очень сильный, но явно ловкий — вон какие движения отточенные. Волосы до плеч — стало быть, не простой бродяга, но и не из самой знати. Оставалось надеяться, что из ученичества его преследователь в силу возраста вышел не так давно и ещё не раскусил, что под личиной светлого эльфа скрывается беглец из Горы.
Смущало только излишне уверенное поведение коллеги. Ну да это ещё ничего не доказывает — даже в Тайной Службе бывают излишне самоуверенные красавчики. На этом, как правило, и прокалываются. Эх, жаль Турмалину никак не удавалось подобраться к незнакомому кристаллии поближе, чтобы, не привлекая излишнего внимания, рассмотреть медальон с Камнем Имени. По камню-то он бы быстро понял, с кем имеет дело.
Глупые изнаночники так и не осознали, сколько сведений может нести в себе обычная шейная подвеска. Думали, украшение такое. И хорошо, что так, пусть и дальше остаются в неведении.
Турмалин встал, размял затекшие ноги. Собирать в дорогу ему было нечего, в отличие от прочих участников похода, он не распаковывал заплечный мешок на привале.
Паромщики явились к означенному часу. Других клиентов у них не было, поэтому они терпеливо ожидали, пока дамы перепакуют поклажу и вели весёлую перепалку с Рыжим Эрко.
Тот, кряхтя, поведал свою печаль:
— Заснул я, значица. Просыпаюсь — А передо мной рожа бледная, аж с прозеленью. Я и говорю: "Эк же ты перепил, браток. Поди на телегу, проспись пока". Присмотрелся — и вижу: гарпун мне в глотку, это ж и в самом деле подземник. Ну не столько ведь я вчера набрался, чтоб мерещиться начало. А он, болезный, флягу мне протягивает и вещает: "Совсем тебе память отшибло, морда рыжая! Не помнишь, как круговую вчера пили, и ты с вами звал идти?". Вот номер-то! С гномами мне пить доводилось, а однажды даже с сай-ши с Восточного континента пил. Но шоб с подземником — такое, братцы, впервые!
— Так чё, вы теперь так с ним и пойдёте? — удивился кто-то из паромщиков.
— Ну, дык! — Эрко развел руками. — Командир вчера не возражал, а он слова на ветер не бросает. Да и вообще он толковый, этот Чароит. Ножи метает — просто загляденье! И дело говорит: вдевятером против мертвяков идти — к беде неминучей. Несчастливое число — девятка — только богу девятому — Неназываемому впрок. А вот вдесятером — это уже совсем другое дело.
Рыжий ещё продолжал говорить, но Турмалин уже не слышал его излияний. Сознание выхватило из речи солдата-выпивохи одно-единственное имя. Знакомое до дрожи в коленях, до звона в ушах... Чароит. Один из лучших работников отдела Внешнего Наблюдения, самый молодой инструктор в истории, рыцарь-тень, непревзойдённый специалист... Как же он сразу не догадался? Видел ведь ещё в городе правый сколотый клык — у лучшего сотрудника была-таки маленькая особая примета. По крайней мере об этом упоминали старшие ученики, которым посчастливилось побывать на его лекциях. Они говорили также о редких для кристаллии фиолетовых глазах, которые Турмалин по темноте не успел заметить, издевательской ухмылочке и колком чувстве юмора, которым можно восхищаться, пока сам не станешь объектом насмешек. Так что тут уже и на Камень смотреть не надо — и так всё ясно.
Только вот не при таких обстоятельствах хотел бы Турмалин повстречать своего кумира. Теперь можно было не сомневаться, Тайной Службе всё известно. И Чароит тут не просто так, ему поручена поимка беглеца и водворение его в Гору. А то и вовсе устранение. Сбежать, конечно, не получится, потому что ещё ни одному преступнику не удавалось скрыться, если уж за дело взялся наблюдатель Чароит.
— Ох... — Турмалин без сил опустился на поваленное бревно.
Видимо, вздох вышел излишне громкий и печальный. Даже Кэйлин оторвалась от своего ненаглядного Брианчика, подбежала и участливо поинтересовалась, всё ли в порядке у господина светлого эльфа.
— Да накушалось вчера его высокоблагородие, вот сегодня и мается головушкой, — со смехом предположил вездесущий Эрко.
— Он вчера вообще не пил. И не спал.
Турмалин вздрогнул. Не нужно было даже поднимать взгляд, чтобы понять, кому принадлежит этот голос.
Ну что тут будешь делать? Оставалось только огрызнуться, чтобы совсем уж не проваливать пошатнувшуюся легенду.
— Я плохо сплю, когда поблизости шастают подземники, — высокомерно ответствовал он.
— Это правильно, — кивнул Чароит. — Бдительность вашему брату никогда не повредит.
Похвалил, вроде. Но похвала из его уст прозвучала совершеннейшей издёвкой.
Турмалин до боли сжал кулаки.
— Заткнись, пещерное отродье!
Говорить такие вещи — и кому — Чароиту! Голова закружилась от собственной наглости. Турмалин ждал, что сейчас получит — и поделом — промеж глаз. А потом все узнают, что всё это время он всех обманывал, и...
Остатков разума хватило, чтобы понять: если даже Чароит и в курсе, кто перед ним, то раскрыть тайну прямо сейчас было бы прямым предательством интересов Горы. Никто же не знает, что кристаллии способны перекрашиваться в светлых. И Чароит не дурак, чтобы так просто выдавать военные секреты и помирать на месте от охранного заклинания. Глупо было даже думать о таком! Солнце ещё не поднялось выше кромки леса, а мозги уже окончательно спеклись. Что же днём-то будет?
Турмалин предпочел ретироваться, тем более, что собеседник даже и не думал отвечать на дерзость, только рассмеялся и сказал солдатам:
— Этот господин всегда такой любезный? Или только я вызываю у него излишнее волнение?
Ответа Турмалин предпочел не услышать. Тем более, что Кэйлин и Рунгерд наконец-то закончили с вещами, и началась неспешная погрузка на паром.
Путь от острова на другой берег реки показался Турмалину вечностью. Рана на руке ныла, но перевязывать руку при всех было никак нельзя. Чароит точно приметит, что кровь у светлого не того цвета, он ведь и повоевать успел на той старой войне. Это ему только на вид пятьдесят лет, а на деле, наверное, все восемьдесят. Ишь смотрит, ухмыляется.
Турмалина так и подмывало броситься в воду, и отправиться вплавь — хоть назад до острова, хоть камнем на дно — лишь бы подальше от насмешника с фиолетовым взглядом и острыми кинжалами за отворотами рукавов.
Остановило его, пожалуй, лишь то, что при всех на него нападать вряд ли будут. Значит, надо искать спасение в толпе. Не отходить от Кэйлин и Бриана, виться возле Рунгерд, отираться у телеги, где едет раненый Килех и ни в коем случае не приближаться к великому и ужасному Чароиту. Даже ходячие мертвецы перестали казаться такими уж страшными.
Тем более, что к обеду, когда маленький отряд дошел до деревни Рунгерд, небо было ясным, солнце не по-осеннему припекало, а от окружающего пейзажа веяло гобеленовой пасторалью.
Единственное, что заставляло насторожиться, это полное отсутствие птиц. Ни одна пичужка не чирикала в ветвях, не посвистывала в вышине над полями.
Компания тоже попритихла. Даже неугомонный Эрко заткнулся. Лишь Айхи сопел, нарушая тишину, да несмело озирался по сторонам.
В деревне не было ни души. Дома смотрели пустыми глазницами выбитых окон, и от их вида становилось как-то жутковато.
— Если пройти чуть вперед, будет главная площадь и дом старосты, — махнула рукой Рунгерд, — тут совсем близко, минут пять. Чуть дальше — кузня, а если от площади свернуть направо, выйти за околицу и по тропинке подниматься с полчаса, как раз к храму Ллевис и выйдем.
— А мертвяков где искать будем? В храме что ль? — неуверенно спросил Айхи.
— Дурак ты! — Эрко не упустил возможность высказаться, — мертвяков надо искать знамо где — на кладбище.
— Где тут у вас погост, госпожа? — поинтересовался Бриан. Рунгерд охотно указала налево.
— Вот по этой улице и выйдем. Только если мы туда сейчас, то телегу лучше тут оставить.
— А чё тут-то? — Айхи почесал затылок. — Командир пока слаб, чтобы своими ногами ходить. А мы бы и покойницу заодно довезли, похоронили.
— Ага. На кладбище. С живыми мертвецами. Покойницу. Ну, хороните, хороните. Она ночью придет вам спасибо скажет, — ухмыльнулся Чароит.
Волшебница ахнула, вцепившись в предплечье рыцаря.
— Брианчик... — тихо прошептала она, — что-то мне страшно.
Турмалин заметил, что Бриан крепко сжал руку волшебницы, и та слегка порозовела.
— В любом случае, кладбище осмотреть стоит, — сказал он тихо, но твёрдо. — Возможно, кому-то стоит остаться возле телеги. Не в одиночку, разумеется.
Кэйлин посмотрела на него с благодарностью.
— Хорошо, ребята! Я иду мертвяков пугать! Кто со мной? — Эрко проверил, как меч ходит в ножнах.
Близнецы молча кивнули. Килех хотел было подняться, но Рыжий с сомнением покачал головой:
— Командир, неужто вы бросите даму, которая так любезно вызвалась поохранять наш скарб?
— Я тоже остаюсь, — кивнул Бриан. — Если уж разделяться, то на две равные по силе группы.
— Я пойду, — вызвался Турмалин.
— Ну, и меня считайте. Прогуляюсь, посмотрю на местных покойничков, — хмыкнул Чароит из-за плеча. — Вы проводите нас, госпожа Рунгерд.
Опять он здесь! Всегда рядом. И что ему не стоится где-нибудь... подальше. Он, словно тень, преследовал Турмалина везде. Хорошо, хоть в кусты не сопровождал.
Жрица кивнула и бодро направилась впереди отряда, то и дело озираясь по сторонам. Рука её уверенно лежала на рукояти топорика, всем своим видом женщина излучала уверенность, и если в глубине души она и боялась, то внешне этого никак не показывала. Турмалин восхитился такой смелостью, особенно, когда краем глаза заметил, что Айхи, так и не высказавшийся, к какой части компании он намерен присоединиться, притворился, что очень занят перекладыванием тряпок на телеге.
В тишине раздавались только шаги и угрюмое сопение Эрко. Казалось, что даже ветер притих в ветвях. Турмалину в сапог каким-то непостижимым образом попал неудобный острый камешек, он не решался остановиться и вытряхнуть его и, прихрамывая, продолжал путь. Сейчас лучше держаться вместе, и плевать на мелкие неудобства.
Вскоре вдалеке показалась кладбищенская ограда, немного покосившаяся и местами весьма потёртая. Хлипкие воротца были вывернуты, левая створка висела на одной петле, правая валялась рядом.
— Да, что-то не похоже на спокойное местечко... — буркнул Эрко.
Ему никто не ответил.
— Скажите, Рунгерд, а сколько человек в деревне погибло за последнее время, когда началось это бедствие? — спросил Чароит.
Жрица задумалась.
— Точно не скажу, но всяко больше десятка.
— Разумеется, их некому было хоронить, раз вы ушли. Вопрос, так где же они все, пожалуй, можно считать не требующим ответа, — подытожил кристаллия.
— Нашел, когда подсчётами заниматься! — огрызнулся Эрко.
Чароит пожал плечами.
— А когда же ещё, позвольте узнать, стоит заниматься подсчётами, как не при входе на вражескую территорию? Впрочем, как вы можете видеть, здесь всё не так страшно.
На кладбище и впрямь было спокойно. Если не считать нескольких разрытых могил. Турмалину удалось насчитать девять свежих ям. Он следил взглядом за Рунгерд, которая, казалось, совсем забыла об осторожности. Жрица тенью бродила между разбитых надгробий, читала выбитые в камне имена, а потом вдруг уверенной походкой направилась к склепу, стоящему чуть поодаль.
Турмалин счёл за лучшее последовать за Рунгерд. Ему показалось, что в данный момент жрица пребывает в слишком расстроенных чувствах, чтобы думать об опасности, таящейся внутри темного помещения. Между ними было около пяти шагов, когда женщина скрылась за дверью, и тут же раздался душераздирающий крик.
