Эрта книга четвертая

— Тебе не будет трудно?

— Надо ходить, пойдем.

Кинт конечно погорячился, проход по длинному коридору лазарета, спуск по лестнице и путешествие на две сотни шагов до аллеи вызвали одышку, и холодный пот выступил на лбу.

— Тяжело? — с сочувствием спросила Маани присев рядом на лавку.

— Терпимо.

— Матушка, можно мне на пруд, там за кустами?

— Иди, только не пугай птиц.

— Хорошо! — подпрыгивая, мальчишка скрылся за живой изгородью из аккуратно подстриженных кустов, пышно цветущих и от которых доносится приятный сладкий аромат.

— Ты уже догадался? — спросила Маани, взяв Кинта за руку, и кивнула вслед убежавшему мальчишке.

— Да, это не трудно... — Кинт прикрыл своей ладонью руку Маани, — я конечно в детстве не часто смотрелся в зеркало, но увидев его в первый раз, отметил, что есть в нем что-то знакомое, а потом, после разговора с твоим супругом сегодня утром, я все понял.

— И что же теперь делать?

— То есть?

— Мой муж тоже обо всем догадался, слишком все было быстро, ты был ни жив — ни мертв, я не могла скрывать своих переживаний, — затараторила Маани а потом уткнулась в плечо Кинта и заплакала.

— Думаю, Господин Горн никак не изменит своего отношения ни к тебе, ни к...

— ... твоему сыну? — закончила за Кинта Маани.

— Он же про это не знает, — Кинт кивнул в сторону озера.

— Нет.

— Вот и пускай все остается как есть, твой муж хороший человек, он все понял и принял, я буду держать язык за зубами и держаться от вас подальше, от меня ведь одни неприятности и рядом ходит смерть.

— Я все расскажу Горну, расскажу о нас.

— Но ведь нет уже никаких нас, есть ты и твоя семья, не рушь свое счастье.

— Глупый, — Маани шмыгнула носом, и утерла глаза платочком, — я расскажу о нас тогда, десять лет назад, просто он должен все узнать от меня, и перестать уже догадываться, и что-то там себе думать, и ты прав, у меня счастливая семья.

— Вот это хорошо, будь с ним честна.

— Господин Морес меня просил не распространяться о событиях в Латинге, но что это была за бойня, Кинт?

— Это была жирная точка в одной давней и очень неприятной истории мести.

— Господин Кинт! Господин Кинт! — к лавочке спешила женщина из прислуги лазарета, — вот вы где... ой, добрый день мадам Горн.

— Добрый день, — Маани встала и поправила шляпку, — ну я пойду, мне надо проведать еще одного человека.

Маани направилась по дорожке к пруду, а женщина из прислуги наклонилась к Кинту и сказала:

— Господин Горн послал за вами, вам пора принимать порошки и ужинать.

— Что ж, идемте... — Кинт тоже поднялся с лавки, не без труда, но от помощи отказался.

Следующие два дня прошли немного интереснее относительно предыдущих, доктор Горн был в великолепном настроении, и даже принес Кинту трость, простенькую деревянную и с ней стало действительно сподручнее спускаться и подниматься по лестнице. Доктор разрешил Кинту прогулки после приема пищи, то есть утром, после обеда и после ужина, Кинт с удовольствием гулял вокруг лазарета и думал... думал о том, что ему теперь делать, зная что у него есть сын, но решил, что делать ничего не надо, он радовался тому, что у маленького Кинта есть мать и отец, что он не познает горя сиротства и одиночества, у мальчика есть дом, и он окружен заботой любящих его людей... Кинт доставал из кармана халата лист бумаги, на котором был аккуратным почерком написан адрес семейства Горнов в Актуре, и короткое "пиши, не теряйся...", снова убирал его и кивал каким-то своим мыслям.

Морес Таг прибыл на рассвете, его никто не сопровождал и он сам был за рулем моторного фургона, Кинт увидел это стоя у окна и глядя на отражение месяца в пруду, а так же на то, как тухнут звезды сдаваясь рассвету. Полковник без стука вошел в комнату с дорожным саквояжем в руке...

— Не спишь?

— Выспался, господин полковник, — Кинт повернулся.

— Одевайся, тут кое-что твое, что уцелело, а вот одежда из моего гардероба, думаю, будет в пору, — Морес поставил саквояж на кровать.

— Спасибо, — Кинт открыл саквояж и вытряхнул его на постель, поворошил вещи и облегченно вздохнул потянув портупею, в которой был один пистолет, — ну, хоть так.

— Второй бит осколком, я его выбросил, и вообще, мне и Сарту там было совсем не до сборов твоего арсенала, уж поверь! Хорошо, что тебя удалось быстро отыскать. Ничего, новый арсенал соберешь.

Легкие брюки, лакированные туфли, блуза и шерстяная жилетка пришлись действительно в пору, в завершение всего был еще фетровый котелок с неглубокой тульей. Опираясь на трость Кинт застыл посреди комнаты, на что Морес хмыкнул и сказал, — еще побриться и хоть сейчас в лучший ресторан Актура.

— Боюсь, про рестораны в ближайшее время придется забыть, хотя... я бы сожрал здоровенный кусок мяса на кости.

— Да, придется забыть... ну, поехали.

— Дорога дальняя?

— Минут десять, и ты там уже жил.

— Едем к твоей сестре?

— Да, — Морес указал на дверь.

— А доктор Горн?

— Я его предупредил еще вчера вечером.

Моторный фургон размеренно тарахтел современным двигателем на жидких смолах, Кинт забрался в купе, а Морес ловко запрыгнул в кабину и фургон покатил в сторону ворот.

— Штору прикрой! — обернувшись, крикнул Морес.

— Хорошо, — ответил Кинт и прежде чем задернуть штору в окошке купе, его внимание привлек свет в окне здания у пруда.

Свет горел только там, и скорее всего, исходил от свечи в глубине комнаты, а на шторе, как в театре теней, отражался силуэт девушки, Кинт снова тряхнул головой, прогоняя наваждение, задернул штору и откинулся на спинку мягкого дивана.

Спустя десять минут фургон въехал в ткацкий квартал, сбавил скорость и повернул, заехав в арку двора-колодца, Морес заглушил двигатель и постучал по деревянной стенке из кабины:

— Мы на месте.

— Ничего не изменилось, — осматриваясь Кинт выбрался из фургона, а потом посмотрел на ворота конюшни, они были распахнуты, а внутри стояли самобеглая коляска и одноколейник, — хотя нет, изменения есть... а одноколейник?

— Да, Сарт перегнал из Латинга, а в комнате кое-какие вещи, он их из апартаментов забрал.

— Я планировал там еще пожить, они оплачены на полгода вперед.

— Забудь, и пока тебе не стоит там появляться.

— А кстати, где Сарт? С ним все в порядке?

— Более чем, разве что отправлен управлением подальше, пока не уляжется все.

— Куда, если не секрет?

— Секрет, извини, — Морес развел руками и кивнул на парадную, — пойдем.

— Морес! — Мадам Поль встретила Кинта и брата в холле, а потом всплеснула руками, — Надо же, Кинт!

— Вы запомнили мое имя? — Кинт учтиво поклонился, но поклон был не глубокий, дабы не пошли насмарку труды доктора Горна.

— Хлопот ты мне доставил, — мадам Поль улыбнулась, — еще бы не запомнить.

— Ну, хлопоты доставлять он умеет, — Морес чуть улыбнулся и поцеловал сестру в щеку, — комната готова?

— Да, все та же, поднимайтесь, вот ключ... завтрак?

— Было бы неплохо, — Кинт кивнул.

— Тогда пойду готовить, а то в прошлый раз ты игнорировал мою стряпню...

Глава двенадцатая.

Кинт отметил, что гостиница мадам Поль вполне процветает, сделан ремонт — крашеные стены, длинный коридор, повторяющий изгибы трехэтажного здания теперь освещается не тусклым светом газовых рожков, а этими новыми лампами с ярко горящими спиралями внутри стеклянных колб, а чистка ковровой дорожки на всю длину коридора, должно быть обходится в золотой кест, а то и больше. Но это на третьем этаже, куда поднялись Морес и Кинт, на втором комнаты дешевле, это Кинт запомнил с прошлого своего проживания здесь. А на третьем этаже все весьма дорого, тут вам и камин, и отдельная туалетная комната...

— Проходи, располагайся, — Морес отомкнул ключом дверь и потом вставил его в замочную скважину изнутри.

Кинт осмотрелся, подошел к шкафу и приоткрыл его дверцу...

— Да, там тоже все без изменений, — кивнул Морес и сел в кресло у камина, — выход на крышу.

— Скажи, полковник, — Кинт уселся в кресло напротив, — почему вы сразу не взяли Рузье?

— Все сложно, Кинт, я тебе говорил, что даже в своем управлении я могу доверять далеко не всем... Можно было месяц выкуривать этого Рузье из старых винных погребов, и тем самым потерять драгоценное время на то, чтобы отрубить все нити, за которые он дергал. Было принято решение лишить его ресурсов и связей.

— И он ускользнул, пока вы это делали.

— К сожалению да, но к счастью, он не знал, насколько ты упертый в своей мести.

— И вот месть свершилась, но удовлетворения, поверь, нет никакого... их не вернуть, ни Вакта, ни Волье, ни Ракэ, — Кинт вздохнул, откинул голову на спинку кресла и уставился в потолок, — хотя, убивать тех людей в Латинге мне было приятно.

— Ты сумасшедший Кинт.

— Наверное... Кстати, я пока лежал в лазарете, узнал, что там на территории есть клиника некого доктора Мадата, он как раз, — Кинт постучал пальцем себе о виску, — голову лечит.

— В твоем случае, думаю, это бесполезно.

— Как знать... Хочешь новость, Морес?

— Надеюсь, после нее мне не придется поднимать по тревоге охранный корпус?

— Нет, — Кинт рассмеялся, — а потом наклонился к полковнику глядя ему в глаза, — только дай слово, что это останется между нами, от этого зависит честь хороших людей и будущее одного сорванца.

— Тебе не нужно об этом просить...

— Но все же... Морес, у меня есть сын!

— Кинт Горн?

— Вот скучно с тобой полковник...

— Кинт, во-первых, мадам Маани, а точнее капитан военного воздухоплавания Маани Горн, моя подчиненная, ели ты не забыл, во-вторых, ваши редкие встречи... почти всем им я был свидетелем, ну и в-третьих...

— Ладно, ладно, я понял...

В дверь постучали и сразу открыли — мадам Поль, удерживая на руках тяжелый поднос, с блюдами от которых парило, и шел немыслимый аромат, вошла в комнату и поставила поднос на стол у окна.

— А где же ваш сын, — Кинт задумался, — Маки, да... он должно быть уже совсем большой?

— Он в Майнге, заканчивает механическую академию, — улыбнулась мадам Поль, — у него скоро экзамены.

Морес посмотрел на часы на стене...

— Ну, я пойду, — спохватилась мадам Поль.

— Ты куда-то спешишь? — заметил Кинт.

— Нет, кое-кто опаздывает... рекомендую приступить к завтраку, потом будет не до него, а холодными есть глазунью с ветчиной, это надругательство над стряпней моей сестры.

— Мы кого-то ждем? — Кинт перенес плетеное кресло от камина к столу, уселся и начал работать ножом и вилкой.

— Да, очень важного человека, я не буду называть тебе его имени...

— Тогда назови хотя бы должность или звание, чтобы я подобрал слова.

— Это секретарь канцелярии безопасности терратоса.

— кхм... — Кинт поперхнулся, — в этом случае слова лучше забыть, дабы не сболтнуть лишнего и не отправиться на рудники в лучшем случае или на виселицу в худшем.

— Поверь, виселица далеко не худший вариант, — Морес пригладил свои тараканьи усики и тоже приступил к завтраку, — господин секретарь подробно изучил твое дело, с того самого момента, как только ты попал в поле зрения тайной жандармерии.

— Это с сиротской школы что ли?

— Именно.

— Понятно... а зачем?

— Чтобы выяснить, достоин ли ты, Кинт Акан, его внимания, а также для того, чтобы принять определенные решения...

— Подожди... ты меня сюда привез для закрытого трибунала?

— Да, — Морес пожал плечами, — точнее для вынесения решения по нему, сам трибунал состоялся пару дней назад.

— Аппетит пропал, — Кинт оттолкнул тарелку, — вот вы, полковник, не можете без этих своих штучек, а? Может, мне уже сразу, пока не поздно, по крыше уходить?

— Успокойся, Кинт, — Морес встал, прошел к небольшому шкафчику у стены и достал оттуда три изящных бокала и глиняную, неправильной формы бутыль с сургучной пробкой, — но уходить тебе придется и желательно сегодня, однако, дождемся господина секретаря, для тебя это важно, поверь... впрочем, и для меня.

Кинт перетащил к окну кресло и стал охлопывать себя по пустым карманам...

— Дьявол, и трубки нет.

— Вот, — Морес тоже подошел к окну, достал позолоченный портсигар, открыл и предложил Кинту.

Курили молча, выдыхая аромат дорогого сигарного дыма на улицу, и глядя на просыпающийся город... уверенные шаги по коридору послышались сразу после того, как прекратился бой часов на башне ратуши, и перестали гудеть многочисленные фабрики и цеха на окраине, призывая рабочих на свои места. Шаги приблизились, дверь распахнулась и вошел... Морес... да, только лет на тридцать старше, ниже ростом и гораздо шире, но очень, очень схож лицом.

— Неплохой табак, — вошедший повел носом, прошел к столу и опустил на кресло саквояж.

На нем был форменный синий камзол, как у инспекторов тайной жандармерии, но ни единого отличительного знака, разве что на манжетах и воротнике-стойке позолоченная оторочка...

Полковник Морес и Кинт одновременно выбросили окурки в окно, развернулись, и по уставу прижав ладони к бедрам коротко кивнули.

— Вот они, поджигатели спокойной жизни граждан! Просто герои терратоса, да будет светла память Таргала Объединителя! — Секретарь канцелярии безопасности терратоса подошел сначала к Моресу просверлив его глазами, затем к Кинту.

Установилась на мгновение тишина, а потом толстяк внезапно расхохотался, и плюхнувшись в кресло сказал:

— Морес, ты не представляешь, в каком месте вылез тот штык, который ты и твой протеже воткнули в этот змеиный клубок! Да садитесь уже! Но видят небеса, Морес, только в память о моей покойной сестре и твоей матери, я сделал так, что ты не отправлен в какой-нибудь Тэк простым городовым!

"При таком положении дел и при моем происхождении, похоже, что виселица это весьма благоприятный исход" — подумал Кинт, но отчего-то улыбнулся.

— Садитесь, говорю, у меня через полчаса аудиенция у монарха.

— Как его здоровье? — прокашлявшись, спросил Морес.

— Лучше, гораздо лучше... а что вы улыбаетесь, молодой человек?

Кинт озвучил причину своей улыбки, точнее произнес вслух то, о чем подумал мгновение назад.

— Это вполне могло случиться, если бы не ваши заслуги перед терратосом, и не проделанная работа, с которой, замечу, — секретарь погрозил толстым пальцем — колбаской Моресу, — не могли справиться не один год лучшие инспекторы тайной жандармерии, капитан Кинт Акан.

— Что, простите?

— Да, да... вы восстановлены в звании, но без полагающихся привилегий по демобилизации от совета по обороне, — секретарь кивнул на бутыль, — Морес, я же сказал, у меня еще важная встреча...

Поняв намек, Морес сорвал сургучную пробку и разлил по бокалам шант, не менее чем десятилетней выдержки. Секретарь встал с бокалом в руке и торжественно произнес:

— Господа офицеры, во славу терратоса!

— Во славу терратоса! — ответили Морес и Кинт хором.

— Теперь что касается вас обоих... — секретарь отставил бокал, достал из саквояжа толстую кожаную папку и, нацепив на нос пенсне, извлек из нее первый лист, — тебя Морес, я забираю в секретариат, так мне будет спокойнее, хватит гоняться за заговорщиками, ты уже не мальчик... и не возражай! Вот распоряжение жандармского управления, подписывай, чтобы я видел!