Выродок

-Почему это? — недовольно буркнул Касам. — Вон она, анопа-то, стоит себе спокойно в сарае, и никто меня пока на обмане не споймал. Разве ты только... Так я ж тебе как товарищу рассказываю, мы ж сейчас одно дело делаем, так?

-Так-то оно так, — вздохнула Юллин. — Одного не пойму, ну как тебе в голову не пришло, что ты сам себя в ловушку загнал? Ведь мозги-то у тебя вроде на месте! Или, когда нажива в руки прёт, они у тебя в другое место перемещаются?

-С чего ты решила? — надулся варщик.

-Сам посуди: постоялец этот у тебя кого-то ждал, так?

Ну так, — согласился Касам.

И этот кто-то всё не ехал и не ехал?

Касам опять разозлился:

-Чего ты мне мои же слова пересказываешь? Уж не совсем я тупой, что б ни помнить о чём речь у нас с тобой шла!

-Да нет, барн Касам, как раз-таки и тупой! — эльма заразительно рассмеялась, такое обиженное лицо было у хозяина кашеварни. — Ты ведь даже не помыслил, что этот кто-то всё же мог приехать. И чтоб он здесь увидел? Друга убили, вещи украли, а тут такой подарок — анопа убитого-вот она, у хозяина кашеварни стоит, в которой сотоварищ обретался. И на кого бы это, как ты думаешь, его подозрение в первую очередь пало? — с явной издевкой спросила Юллин.

-Так люди бы ему объяснили всё,— продолжал гнуть свою линию Одноухий.

-Конечно объяснили бы. Потом. На поминках.

На каких ещё поминках? — удивился варщик.

-Да на твоих, голова ты садовая, чьих же ещё? Пойми, тот, кого ждал путник, мог оказаться из тех, кто сначала делает, а потом думает.

-А....вот оно что,— оторопело, произнёс Касам. Такое развитие событий явно ему в голову не приходило. — Так я это... завтра же анопу на торговище свести велю. Пусть Фильт продаст её и дело с концом.

Эльма устало вздохнула: — Касам, Детинушку точно не ты воспитывал, а? Уж больно вы по уму схожи порой. Ну зачем тебе теперь — то её продавать? Времени прошло уйма. Скорее всего, уже никто и не приедет.

-А я думаю, приедет, — неожиданно заявил Касам. — Вернее уже приехал. Значит, говоришь, туповат я стал на старости лет? Согласен. Может мелочи какие быстро, как раньше, уже и не доходят. Но вот главное, основное, я хорошо вижу. Знаешь, почему постоялец мой сказал, что ему повезло? Да потому, что через полторы седмицы после его приезда хозяин "Рыбного места" кашеварню-то продал. Вот и пришлось бы ему, страннику этому, другое место искать. А ведь мог и не найти. Конечно, кроме "Сивоусого Сома" и другие кашеварни имеются, да вот только далековато от них до нашей пристани.

-А здесь только твоя одна что ли?

Из приличных одна моя осталась. Старое "Рыбное место" так и стоит заколоченным, а "Корма" больше сарай напоминает, чем кашеварню и там встать на постой — это совсем себя не уважать! И тогда так было.... Есть ещё две, но в них жилых комнат нет. Там, в основном, мореходы с кораблей собирались-пили, да девок щупали. Сейчас и они позакрывались. Можно, конечно, и в Троедомье поселиться — Рыжеблуд тоже лишнюю копейку жалует, да только не было у путника нашего желания кому не попадя на глаза лезть: не зря же он даже Грошика на порог не пускал. А находиться именно здесь ему, ох как надо было, похоже. Вот как тебе, например. Ты ж, смотрю, тоже на всё готова, лишь бы у Дальней пристани находиться. И ждал он тоже не просто так. Было у него что-то, что предъявить он должен был тому, кто на встречу не заявился. Оттого и в комнату к себе никого не пускал, что б ни увидали лишнего, не украли... Так что же ты так опоздала-то, девонька, а?

Эльма внимательно посмотрела на Касама и, опустив голову, глухо проговорила:

-Это не я опоздала, варщик. Это его слишком поторопили.

На торговище

Приовражное торговище уже постепенно сворачивалось. Юллин в досаде кусала губы: пока разговаривали с Касамом, пока собрали Грошика и Араю и объяснили им, в чём дело большая часть дня была безвозвратно потеряна. Да и добираться на торговище тоже оказалось делом не скорым.

-На местное не пойдём, — сразу авторитетно заявил Грошик, как только уразумел, что от него требуется. — Там и так-то народу, раз-два и обчёлся, а сейчас, под вечер, уже и нет никого.

Поэтому сразу направились на Приовражное. Впряжённая в малую телегу анопа весело бежала, время от времени встряхивая головой. Управлявший ею Грошик сидел в телеге с видом бывалого кучера, поджав под себя одну ногу, а вторую, пострадавшую от палки Рыжеблуда, свесив через край. Арая с Юллин расположились сзади, дорога пока была ровной, без крутых спусков и затяжных подъёмов и поэтому анопа без видимого труда тащила телегу с тремя ездоками. Весь путь на торговище эльма не запомнила, да и запоминать, по большому случаю было нечего. Выехав со двора кашеварни, они направились в том же направлении, куда утром уехал возок старшего. Вскоре колея разделилась: одна её часть круто сворачивала в переулок, другая же — по которой они и поехали — уходила прямо, выходила за жилые дома и вливалась в широкую дорогу, ведущую мимо длинных, пристроенных друг другу складов к пристани. Но и по ней они долго не проехали. Перед самым спуском, Грошик остановился и указал кнутовищем вниз: — Вот она — Дальняя наша!

Юллин осмотрелась. Река лениво несла свой блестящий поток к недалёкому морю, забираясь под широкую бревенчатую пристань. На ней сейчас было пустынно, лишь несколько лодок качалось на привязи, да парочка посудин лежала на берегу. Дальше, за пристанью, тоже виднелась дорога, уходившая от реки и терявшаяся в небольшом леске. — Это в Ронь дорога,— опять пояснил Грошик, — в городок ниже по течению. Там большие корабли редко останавливаются, слишком мелко для них.

-А от Рони? — поинтересовалась эльма.

-Там дальше, в трёх днях пути — Салин, потом Предустье — правда оно на другом берегу лежит, не наше уже — Зареченское, — охотно отвечал Грошик, — а затем всё-ещё день пути и вот оно море.

-А там что? — не успокаивалась Юллин, показывая рукой на еле видный отсюда, выросший из воды холм, покрытый густым лесом.

— Там Зовущий остров, — коротко сказал Грошик и, причмокнув, дёрнул вожжами. Застоявшаяся анопа всхлипнула и покорно повернула направо. Оставив пристань за спиной, телега катилась теперь по обрывистому берегу мимо длинного разновеликого забора, как бы отрезавшего от реки эту часть Заводи. Дорога стала узкой, лишь кое-где встречались расширения, позволявшие разъехаться встречным повозкам.

-А почему Зовущий? — негромко спросила Араю эльма, прижавшись к ней плечом.

-Не принято у нас про него говорить, — также негромко отозвалась соседка. — Считается, что беду накликать можно. Нехорошее это место, очень нехорошее.

-Его даже корабли стороной обходят, — вмешался Грошик, успевая одновременно править телегой и слушать разговоры своих седоков.

-Ишь ты, подслух, — Арая шутливо ткнула племянника в спину. — Правда, барн Касам сказал, уши тебе давно не лечили.

— Что вы привязались — уши, да уши... Да ну вас всех!

Женщины рассмеялись, что заставило Грошика яростно передёрнуть плечами и хлестнуть ни в чём не повинную анопу. Та, обиженная таким отношением, взбрыкнула и понеслась. Телега немилосердно запрыгала по кочкам, порой опасно приближаясь к краю откоса. Арая с Грошиком заорали, а Юллин, не потерявшая присутствия духа, сумела пробраться к передку телеги и выдернуть вожжи из рук маленького возницы. После этого она отшвырнула Грошика к тётке и устроилась на его месте. Мелькавший забор неожиданно кончился, и телега вылетела на косогор. Дорога спускалась по нему, а затем начинался пологий подъём на пригорок, за которым и находилось Приовражное торговище. Мгновенно оценив обстановку, эльма натянула правую вожжу, заставив анопу свернуть от реки. В её небольших руках таилась недюжинная сила, постепенно анопа сбавила ход и, в конце концов, замерла, уткнувшись мордой в вездесущий бранник, чьи заросли были разбросаны по всей Заводи. Бедняжка дрожала, на боках кое-где проступила пена. Она яростно скосила глаз на подошедшую эльму, но та издала какой-то полуфыркающий, полупричмокивающий звук и анопа внезапно успокоилась.

-Ох, — раздался голос из телеги. Арая потихоньку перевалила ноги через край и слезла на землю. — Не для моих старых костей такие передряги, — пыталась она пошутить, но опять охнула и ухватилась за поясницу.

-Ушиблась? — подскочила к ней Юллин. — Сильно?

-Всё хорошо, — успокоила эльму Арая. — Так, косточку задела чуть-чуть. Ты лучше посмотри, как там Грошик?

Эльма заглянула в телегу. Грошик лежал на дне, не жив, не мёртв, ожидая хорошей выволочки, а в том, что она будет, он ни капельки не сомневался.

-Долго ещё дурака валять собираешься? Вылазь давай, — Юллин постучала кнутовищем по оглобле и пригрозила: — В следующий раз по голове постучу!

Грошик открыл один глаз, посмотрел на эльму и с тяжёлым вздохом, сначала сел, а затем и выбрался из телеги. Встав рядом с тёткой, он ещё раз вздохнул и сокрушённо покрутил головой.

-Что с тобой делать-то? — Юллин строго смотрела на провинившегося. — Домой отправить, да велеть Касаму всё рассказать, чтоб он тебя запер до нашего приезда? Она незаметно подмигнула Арае. — Тётушку свою чуть не убил!

-Ой, ой, — притворно застонала Арая, кивнув Юллин. — Придётся, наверное, и мне назад в кашеварню ехать. Как же ты одна на торговище — то пойдёшь?

-Не знаю! — отрезала эльма. — Одной-то мне не с руки, конечно, а надо! Неужели из-за сопляка нашего день попусту терять?

-Не надо... Не надо из-за меня, — взмолился Грошик, хватая одной рукой накидку Юллин, а другую, протягивая в сторону тётки и уж совсем по-детски добавил: — Я не буду больше...

-Конечно не будешь! Ты уже всё сделал! — Юллин выдернула край своей одежды из мальчишеских пальцев. Грошик пошатнулся, шлёпнулся на землю и заревел. Арая укоризненно покачала головой, и, подойдя к Юллин тихо произнесла: — Прости, уж, его. Сама видишь — дитя неразумное...

-Вижу... да вот только умнеть ему придётся. И быстро, причём, если уж он сам в наше дело ввязался.

Она присела на корточки перед продолжавшим всхлипывать мальчуганом.

-Послушай меня, дорогой! Будь моя воля, ты б у меня не только на торговище с нами не поехал, ты бы даже близко не подошёл ко всему тому, что здесь творится. Но, уж, коли вышло так — взрослей! Учись сначала думать, а потом действовать. Это сейчас всё благополучно обошлось, а если бы нет? Представь, что из-за твоих детских обид, кто-то из дорогих тебе людей, может попасть в затруднительную ситуацию, а может и просто погибнуть! Как ты потом нам в глаза будешь смотреть, а?! Подумай... крепко подумай. Ты теперь не только за себя отвечаешь.... И прекрати реветь! Сам знаешь — терпеть не могу зарёванных зазывал!

Грошик невольно улыбнулся сквозь слёзы и быстро вскочил на ноги.

-Ты вот что, — выпрямилась Юллин, — бери анопу под уздцы и иди вперёд. А мы с твоей тёткой сзади потихоньку пойдём. Скотинке остыть надо, да и подъём скоро, всё равно бы вылазить пришлось...

Так и поступили. Грошик прекрасно понимал, что Юллин не зря разделила их. Теперь они с тёткой могли спокойно поговорить, не опасаясь Грошиковой способности слышать то, что для него не предназначалось. Но он уже не обижался. Слова эльмы заставили его задуматься и сейчас он крыл последними словами свою несдержанность. Шедшая рядом анопа фыркнула, как показалось Грошику, насмешливо. — Ты ещё! — мальчик несильно ткнул животное кулаком, но тут же опомнился и покосился на идущих за телегой женщин. Те о чём-то оживлённо беседовали, не обращая внимания на то, что творится впереди. Грошик облегчённо вздохнул и устремил свой взгляд на пригорок, из-за которого уже доносились звуки шумного торговища.

Бенору было грустно. Вот уже второй день он оставался без дела, а соответственно и без денег. А всё из-за Рыжеблуда, вернее из-за его дурацкой привычки появляться на торговище в самый неожиданный момент. И если раньше эти его появления носили кратковременный характер, то в последние дни он зачастил на Приовражное как к себе домой. "По три-четыре раза приходит, — лениво подумал Бенор. — Хотя куда ему деваться? Со своего торговища пользы теперь никакой, а здесь всё есть возможность толлями разжиться". Но сейчас момент был подходящий. Приближался вечер, а как мог за эти дни удостовериться Бенор, Рыжеблуд в такое время на торговище уже больше не появлялся. Вот за эти-то пару часов и необходимо было обстряпать одно-два дела, чтобы завтра не просыпаться на голодный желудок. В его кошеле были, конечно, кое-какие средства, но тратить их просто так на два голодных рта он не намеревался: необходимо было что-то предпринять или хотя бы попытаться.

Бенор был "шуршуном". Он со своими друзьями — "шуршунчиками" — облегчал пояса посетителей торговища от висящих на них кошелей. Для этого они создавали давку — задирали потенциальных покупателей, толкали их, подкидывали им под нос монету: в общем, делали всё, чтобы вовлечь намеченную жертву в подготовленный скандал — "шуршали", как называли это в определённых кругах. За то, чтобы спокойно "шуршать" на Приовражном, они раз в две седмицы платили Переплюю с Рыжеблудом, но в последний раз Бенор пожадничал, посчитав, что покровительства Переплюя им будет достаточно. И тут на тебе: хромоногого старшего Дальней пристани, как подменили, а "шуршать" при нём, предварительно не заплатив, было невозможно.

Бенор уныло проследил взглядом за парочкой гномов, ковылявшими вдоль рядов с оружием и доспехами и отрицательно мотнул головой двоим подручным, расположившимся напротив, у лавки старой Паваньи, торговки домашней утварью. Срезать кошель у гномов, конечно, было можно, особенно в той давке, что создали бы его подельники, но в мошне подгорцев вряд ли было больше пары толик. Известные своей скупостью, гномы, скорее всего, оставили свой основной капитал на хранение в кашеварне и сейчас просто прогуливались по торговищу, прицениваясь к разнообразным товарам. Раздался негромкий свист. Один из подручных кивком головы показал на богато одетую дородную тётку, за которой тащился мальчик с дорожным мешком. Бенор кивнул в ответ и приготовился, но вовремя заметил стражей, двигающихся навстречу заезжей гостье, и опять принял прежнюю позу. Возглавлявший патруль седовласый Ральт, старый воин, побывавший на войне с Погибелью, был хорошо знаком с Бенором и никогда не упускал случая поддеть воришку. Вот и теперь, раскланявшись с потенциальной жертвой несостоявшегося грабежа, он что-то сказал сопровождавшим его патрульным. Развернувшись, те пошли вслед за мальчиком, а сам Ральт направился прямиком к Бенору.

-Что, опять день не задался? — старый служака аж светился от мысли, что сорвал намечающееся преступление.

-Заработаешь с тобой, — огрызнулся "шуршун" и отвернулся, чтобы не видеть счастливую рожу стража.

— Работай, кто ж тебе не даёт? — захохотал Ральт. — Хочешь, словечко за тебя замолвлю, вон на Белой тяженоши требуются. Ты ещё в самом соку для такой работёнки, да и ребята твои молодцы хоть куда. Вы ж втроём сможете цельный трюм выгрузить или загрузить. Тут тебе и деньги будут и слава с почётом!