Троя на двоих

Апфия встала, коротко кивнула, это было очень похоже на краткое военное приветствие двух достойных и равных военных, и вышла из залы, не сказав ни слова. А дальше произошло то, чего Альфонс никак не мог ожидать, потому что никогда в жизни ничего подобного он еще не испытывал! Атлантида была землей секретов и тайн, но она была не жадина! Делилась некоторыми секретами, раскрывала себя европейцам. Вот и сейчас, король арагонский хотел, было встать из удобного мягкого кресла, чтобы стоять вровень с этим высоким атлантом, и тем самым чувствовать себя более уверенно. Атлант спокойно подошел к нему, король встал и очнулся на полу, со страшной головной болью. Он успел только заметить взмах руки атланта. Который ударил его! Ударил так, как никто, никогда в жизни не бил принца, никто никогда не бил короля так — по лицу, да так, чтобы он валился с ног.

Альфонс непроизвольно выдал себя, чуть вскрикнув от головной боли. Атлант уже сидел за столом и попивал винцо. На пришедшего в чувство короля он отреагировал просто, уточнив важное:

— В Атлантиде не принято, чтобы подчиненные видели наказание вышестоящих. Поэтому графиня амазонок вышла. Вставай, Альфонс. Приведи себя в порядок, выпей вина, — атлант налил вина в кубок и поставил его на край стола, который был ближе к королю.

Альфонс терялся в мыслях, все в нем вопило о том, что так нельзя, что что-то неправильное творится, что он попал в западню и выкупом тут не отделаешься. Но он ведь король! Король великого Арагона! Да что не так с этими атлантами? Он посмотрел на атланта и увидел, что пока он валялся на земле, как ничтожный побитый и побежденный, атлант сменил маску — теперь лицо его скрывала искусная маска из тканей, которая не скрывала нижнюю часть лица, и не скрывала она насмешливый взгляд глаз, в которых Альфонс прочитал себе тот же, уже знакомый приговор: 'Ты найден очень легким'.

Лешка уже перекусил немного, поэтому сейчас решил пояснить важные детали арагонцу. Они с Апфией согласовали этот момент — это было важно! Баланс и гармонию на этом участке Средиземноморья можно было хранить только в случае аккуратного распределения зла и добра по разным участкам сторон света от Сардинии. Игра предстояла интересная и долгоиграющая.

— Позволь мне уточнить то, как я понимаю твое положение. Иначе у нас не получится диалога. Я готов был просто убить тебя, поскольку, я легат Атлантиды. Как и ты, я военачальник. Мне сложно представить себя на твоем месте — я никогда не губил тысячу своих подчиненных.

Альфонс сглотнул — в это было неприятно верить, об этом было неприятно слушать, но атлант окончательно разбил его сомнения и иллюзии:

— Да. Ни один арагонец кроме тебя не выжил. Ни один человек. Отныне это земля дарована Атлантидой графине амазонок, и никто кроме атлантов не может ступить на землю острова амазонок. Но и легионеры здесь временно, это вопросы особого отношения амазонок к семье.

Альфонс запутывался все больше от таких фактов, которые не могли сразу уложиться в голове: убили всех! Да там же несколько сотен было наследников лучших родов Кастилии и Арагона! Это же война! Но война и так началась... какие легионеры, какие семьи! Они убили всех. И его они убьют. Атлант подтвердил его мятущиеся мысли:

— Очень было бы хорошо убить тебя. Раздеть труп и выбросить в море. Всё. Никаких следов. Твой брат сядет на трон, и подумает: 'А как так? Куда пропало войско? Так не бывает! Куда пропал король!' Никогда он не получит ответа. Твой труп с наступлением темноты разденут, вынесут, донесут до залива Ангелов и просто бросят в море. И корми ты рыбок, они тоже хотят кушать. Ты кушай, кушай, пей вино.

Альфонс не подавился глотком только потому, что маленько вина отхлебнул и смог проглотить, слушая эти страшные слова о собственной участи. Он сразу понял — все правда и что-то такое он слышал, атланты не берут пленных, им не нужен выкуп, они богаты как венецианцы, у них много золота, они вообще не понимают ценность золота, они ценят серебро! Ненормальные.

Атлант окинул его еще одним коротким взглядом и кивнул:

— Я вижу. Что уже можно пригласить графиню присоединиться к нам. Запомни, король, если бы не она — я бы убил тебя. Просто ударил бы кинжалом, пока ты валялся без сознания на полу. Запомни это — она спасла твою жизнь.

И этот неприятный человек в черных доспехах встал и отошел к двери, открыв которую, негромко пригласил: 'Графиня, можешь присоединиться к нам. Мальчики поговорили о своем, мужском'. Апфия вошла в залу и присела в кресло, в котором до этого сидел атлант. Король увидел, что графине неприятен этот человек, что она недовольно таким ходом встречи, и Альфонс хотел узнать: и всё же, что она замыслила, что замыслили эти звери? Атлант спокойно взял одно из кресел у стены, и пронес его до стола. Уселся и улыбнулся, выглядел он довольным, и было заметно, что он был единственным человеком, которого устраивала ситуация. Следующие его слова изменили всю жизнь короля Арагона, он их запомнил на всю жизнь и никогда никому не повторял, даже жене, тем более жене!

— Графиня — амазонка — это значит, прежде всего, только одно — она женщина. Она мать. И ты будешь жить, Альфонс, потому что у тебя есть сын, — начал объясняться атлант.

Альфонс замер — это был не тот разговор, который он хотел бы слышать, эта тема не нравилась ему, и была она ему одновременно и приятна и неприятна. Незаконнорожденный — это сложное, непростое во все времена, и достаточно деликатное событие. Но дальше он услышал и вовсе невероятные слова:

— Ты больной, Альфонс. Ты просто дурачок. Уродец. Но не вини себя, я не виню тебя, во всем виноваты твои предки. Вы забыли законы древности, вы предали законы древности, а это великие законы жизни. Некогда матери хранили эти законы. Женщинам сложней. Это мы, мужчины можем просто: сунул, вынул и ушел. А женщина несет семя, хранит его, ростит, рожает и вскармливает. Только женщина знает кто отец ребенка. И еще женщины знали страшные знания, хранили их долгие века. И отголоски этих знаний тебе известны, Альфонс. Нельзя спать со своей сестрой! Дети уродами будут! Трастамара — вы ненормальные уроды. Вы давно уже заключаете браки так, как просто и удобно, с соседями, ты не первый кто взял в жены кузину — ты больной. И скажи спасибо Спасителю, что у вас с Марией нет детей. А вот со здоровой италийкой ты породил здорового, сильного сына, который может стать началом новой жизни для вашего сгнившего рода.

Графиня — мать. Она не хотела твоей смерти.

— Сейчас это было бы жестоко к ребенку, ваше величество, — спокойно признала графиня. — Я была вынуждена принять приказ Атлантиды. Мне Сардиния не была интересна. Моя земля далеко на востоке, там мой остров. Но — приказ сената это закон. Мы стали противниками, но сейчас не время становиться врагами.

— Мне он враг, — уточнил Лешка.

— Тебе, сенатор все, кто не атланты — враги! Только я — амазонка. Поэтому, негодна тебе, но не враг, — с угрозой в голосе высказалась графиня.

И Альфонс увидел то, что хотел увидеть — а они не такие уж и дружные союзники, все как обычно, эта женщина была очень недовольна этим... сенатором Атлантиды. Король вспомнил и признал, что в сведениях достаточно правды: амазонки это вассалы Атлантиды, и не всё там гладко в этих неведомых пока землях. Это важно, это ему пригодится. Король кивнул своим мыслям, и понял, что вечер удивительный — как так можно? Его сын, которого он чуть стыдился, для этих странных людей был дороже всего рода Трастамара! Неужели это правда, но что-то такое ведь и, правда, написано в писаниях. И слова атланта заставили короля подать голос:

— Насколько болен мой род?

— Я не знаю, — честно ответил сенатор. — Альфонс, это не сразу проявляется. Это всплывает ненормальными вспышками в больном человеке — ты сам потом не понимаешь, как ты мог натворить таких вещей, а ты просто больной человек, это было осложнение. Ваши связи с Кастилией — это сложное дело, нельзя просто решать такие вопросы. Как же, поженились принц с принцессой раз, потом второе поколение, потом третье — и вы надеялись, что это вам не отзовётся? Да и не получается ничего хорошего, окружение вассалов остается со своими интересами, со своими интригами. Мария — это твое проклятие и твой дар с небес. Она твой лучший и верный союзник и помощник, но она твоя двоюродная сестра, и она не станет матерью твоим детям. Жуть! Но за это ты своим предкам можешь плюнуть в рожи на портретах.

— Грубиян! Алекс, не надо грубить моему гостю, — остановила сенатора графиня.

— Ой, — сразу встал из кресла атлант, поклонился хозяйке замка и чуть кивнул королю. — Признаю, погорячился, был несдержан на язык. Графиня, ты знаешь, со мной бывает. Но зато со мной можно просто поболтать, я не такой зануда, как некоторые сенаторы.

Апфия фыркнула: 'Это уж точно. Ты не такой', — и добавила, обращаясь вежливо к Альфонсу:

— Ваше величество, к сожалению, сенатор сказал вам то, что в Атлантиде бережно и аккуратно хранится с древних времен. Атланты внимательно следят за родами правящих династий Европы. И некоторые поступки, видимые, заметные ныне — реакция на многие погрешности великих родов.

— А Сардинию Арагон придется уступить, — сразу влез сенатор. — И вот это очень важно! Ты знаешь, либо слышал про Девон.

Альфонс немного смутился — с этими людьми совершенно невозможно было вести разговор, они заваливали такой грудой секретов, тайн, важного, что даже он — король — терялся.

— Девон, это пограничная область в Англии, Шотландии, Уэльсе и Корнуолле, — сразу добавила ясности графиня. — По решению сената, Девон стал землей, на которой ведутся разрешения различных династических и прочих споров старых родов. Ведутся привычным образом — военный турнир.

— Да, я слышал, некоторые мои знакомые мне рассказывали о своей поездке в далекую Англию, но они не уточняли таких вещей, — признался король.

— Так это, значит, не их дело было, — просто ответил Лешка. — Приехали рыцари, вызвались принять участие — они ни в коей мере не рассматриваются в качестве жалкие наемников, просто идальго в поисках славы и чести — бывает. Но бой велся по вполне согласованным, напоминающим военные договора и обычаи турниров правилам. На земле Девона есть место и войне стран, и войне аристократов.

А вот этого Альфонс не понял. И сенатор улыбнулся ему просто и даже подмигнул:

— Допустим, у тебя появился враг — аристократ, который не понимает твоих целей, который цели своего рода ставит выше целей Арагона. Теперь ты можешь дать ему поручение и отправить в поход на Сардинию — и никто из вас не выйдет отсюда живым. Стоп! Ты — выйдешь. Но сам понимаешь, ты только пару раз сможешь такое провернуть. Потом тебя не поймут.

— И Гранада будет благодарна, — заметила Апфия.

'Гранада!' — в голове короля совсем всё перемкнуло. А это здесь каким боком? Но графиня сказала то, что всем было известно, но о чем было не принято говорить вслух:

— Время все расставит по местам. Сейчас Гранада выгодный сосед для Арагона, очень выгодный сосед. Только Кастилия недовольна — только кастильцы раздувают пламя войны. Жаль, что ты мало этих бешеных псов с собой взял в поход.

— Они на север сейчас смотрят, в Наварре неспокойно, они там сейчас выгоду ищут, — заметил очевидное сенатор.

— Да, в Наварре неспокойно, — согласился Альфонс, который не завидовал брату, который в этом году готовился принять корону Наварры.

Альфонс улыбнулся нехорошей улыбкой — не любил он кастильцев. И они не любили его. Но потом он вдруг понял, что надо уточнить кое-что.

— Я хочу знать. На каких условиях я могу вернуться в Арагон, — сухим, твердым тоном правителя задал он вопрос.

— Короли могут выжить там, где прочие смертные бессильны, — спокойно подвел итог этой части беседы сенатор. — Атлантиду не интересует золото Арагона. Атлантиду интересует только власть амазонок на Сардинии.

Это было приемлемо. Это было щедро, но непонятно, и Альфонс сразу уцепился за слова атланта:

— И в чем такой особый интерес?

— В амазонках, — просто и честно пояснил сенатор. — Атлантам нужны сильные матери для здоровых детей. Пусть враги плывут на Сардинию, амазонки любят кровь. Пусть легионеры плывут на Сардинию — амазонки любят своих детей. Сейчас они убивали просто за Трою. Ты понимаешь, Альфонс, что эти матери сотрут с лица земли врагов, которые захотят угрожать их детям?

— Это неприятно слышать, сенатор, — графиня сжала губы, и было видно, что так ясно и несколько бесстрастно такие дела обрисовывать не надо в присутствии одной из амазонок. Не было в этом галантности и никакой куртуазности общения.

Но Альфонс всё понял! Он с уважением кивнул мужчине и не сдержался, бросил на графиню оценивающий взгляд и сразу признал: она не привлекает его, она тяжелая, властная, прямая, неинтересная, хоть и симпатичная особа. Но, черт побери, он лично никогда больше не рискнет встать на её пути.

И атлант заметил этот его взгляд, и Апфия заметила, и теперь на короля посмотрела так грозно, что Альфонс смутился, как в детские годы.

— Оставим эту тему, это вопрос политики Атлантиды, — решил сгладить углы Лешка. — Графиня, надеюсь, завтра один из твоих кораблей будет предоставлен к услугам его величества, путь до Арагона неблизкий.

— Разумеется, сенатор, — кивнула приказу капитан-легат.

Альфонс получил подтверждение и тем слухам, которые касались и порядков в войске атлантов. Похоже, порядок в армии атлантов был таким же суровым, как в легендарных легионах Рима.

И вот в этот момент произошло то, что на многие годы изменило расстановку сил на западном Средиземноморье. Впоследствии, несколько лет спустя, Алешка Зубриков так и не смог решить задачку: он великую глупость или великую мудрость проявил тем июльским поздним вечером.

Внезапно, Лешка четко и ясно понял, как будто в лоб ему вонзили бриллиантовую пулю, действительно кристально ясное решение пришло ему в голову, и он не стал откладывать его исполнение ни на миг. Громким голосом, голосом человека, который мог быть властен над судьбами людей, он четко приказал:

— Николас, Елена, сейчас вы удалитесь и оставите графиню и короля в полном уединении. Есть слова, которые можно разделить только на двоих — только правителям, которые соседи. Вы меня слышите, вы все меня слышите — маленькие негодяи и негодницы, — он встал и улыбнулся этой забавной паре, оставшейся сидеть за столом. — Я оставляю вас. Дальнейшее не может полностью иметь значение для Атлантиды. Это дело графини Сарда и короля Арагона. Возможно, мы еще увидимся, Альфонс, был рад знакомству. Графиня, доброй ночи.

И Лешка вышел. Он оставил эту парочку. И они еще пару часов что-то там шушукались и строили какие-то свои 'владетельные' планы, и обменивались мнением о тонкостях средиземноморской политики. И до чего они договорились Зубрикова не интересовало совсем. Он просто понял одно — нельзя все на себя взваливать, нельзя маячить за спиной Апфии, как грозная тень Атлантиды, не надо лишать себя прелестей жизни. Пусть она будет интересна. Апфия крепкая девчонка, она может такого накрутить с этим довольно крепким молодчиком — будет весело. И точно не будет никакой великой Испании, потому что кастильцы обломаются! Барса — молния, она ещё сверкнет на пиренейском небосклоне. Каталония не упустит своего, если ей немного подыграть. Что же касается Кастилии и Арагона... Галантерейщик и кардинал — это сила! А графиня и король — это величайший союз. И, в конце концов, у Апфии муж есть! Вот. Вот это главное — она замужняя жена, пусть Витька и расхлебывает кашу, которую он заварил. А то выдумывают там с Ринатом всякие крутости и важности — самолет они строят. Дай Витьке волю — он 'Титаник' скоро построит! А что такого? Айсбергов не надо опасаться — давай построим 'Титаник'! Самолет дело прикольное, но жены и дети важнее всех самолетов и пароходов. Да, Зубриков мог с полным правом засыпать с улыбкой на лице — день прожит не зря. Он и уснул спокойно, сделал гадость — на сердце радость, нагадил, батенька — можно и спатеньки.