Помимо вполне предсказуемых спаррингов, ей пришлось изучать химию и человеческую анатомию, чтобы самым быстрым и качественным образом преобразовывать тело. Раньше она меняла только внешнюю оболочку, немного затрагивая скелет и мышцы, но в пределах уже имеющейся массы. Теперь она может стать двухметровым гигантом, маленьким гоблиноподобным существом или полностью покрыться железной броней. Конечно, только если у нее будут соответствующие материалы для преобразования организма, иначе она просто умрет от истощения.
Вопреки первым предположениям, дар Тонкс мог сделать из нее не только шпиона, но и отличного бойца. Настоящую машину смерти. Нужно было только немного фантазии и очень много усилий.
К счастью ее обучение упиралось не только в использование ее дара метаморфа.
Она никогда не забудет свою первую тренировку. Тогда она еще боялась, что причинит профессору какой-то вред, все-таки та ходит с тростью, заметно хромает, да и вообще не кажется страшным противником.
Наивная.
Все что она успела — это достать палочку... а затем ее за пару секунд просто раскатали по тренировочному залу. Профессор при этом даже не сдвинулась с места.
Так Тонкс получила второй ценный урок — не смей недооценивать противника. Особенно если по опыту он превосходит тебя на пару десятков лет.
Девушка закончила штопать дырки, критично осмотрела результат и сложила спортивную форму в сумку. Часы на стене показывали полдевятого вечера. Видимо зайти на кухню и взять чего-нибудь перекусить она уже не успеет.
Тонкс бросила взгляд на Запретный лес, укрытый сумраком и тишиной. Сердце на мгновение кольнул страх и горечь сожаления. Она и не заметила, как до окончания школы осталась всего-лишь какая-то неделя.
* * *
Комната была темна и пустынна. Единственными живыми существами в ней были два преподавателя Хогвартса и их фамильяры. Они сидели в двух старых креслах, а перед ними стоял небольшой кофейный столик из резного дуба. На столике находился золоченый прибор в виде вытянутой, покрытой рунами дощечки на маленьких ножках, из боков которой выступали длинные зубья. Их концы удерживали большую хрустальную сферу, внутри которой бесцельно клубился молочно-белый туман.
Тереза барабанила пальцами по набалдашнику трости. Если бы директор Дамблдор прислушался, то услышал бы нотки отвратительно исполняемой 'Ave Maria' Баха. Увы, музыка никогда не входила в перечень талантов Терезы.
— Вы уверены, что все произойдет сегодня? — она успокоила подрагивающие от волнения пальцы. Ее белые глаза, казалось, светились в сумраке от напряжения.
— Лучших условий не найти, — директор никак не выказывал своих чувств.
— Вот именно. Если станет понятно, что это ловушка...
— Северус. Он сделал достаточно, чтобы отбить все подозрения.
Тереза нахмурилась, но не стала возражать.
Внезапно белое марево в кристалле начало наливаться красками и приобретать знакомые очертания. Темный коридор, несколько человеческих фигур, одна из которых является целью. Тереза подалась вперед, стараясь разглядеть все внимательнее.
— Он рядом с первым заграждением, — одна фигура отделилась от группы и открыла дверь, действуя быстро и четко, без промедлений. Тереза внимательно всмотрелась в сердце кристалла, потом сверилась с часами. — Восемь часов семнадцать минут. Он внутри. Первое заграждение пройдено за полторы минуты.
— Быстрее чем мы предполагали, — директор отрешенно гладил пылающие перья Фоукса.
— Если так пойдет и дальше, то у нас останется не более получаса.
— Все уже давно подготовлено, не стоит волноваться.
— К сожалению, мой боевой опыт говорит, что чем опаснее и сложнее план, тем выше вероятность, что все покатится dans le cul. Уж простите мой плохой французский.
Фигура двинулась дальше. Внезапно поверхность кристалла засветилась безудержным светом. Тереза задумчиво потерла подбородок и опять сверилась с часами.
— Второе заграждение пройдено за сорок четыре секунды. Он ускорился. Думаю, он может решить, что все слишком просто, — она хрустнула запястьем и сделала предположение. — Меняю тридцать минут на пятнадцать.
Комната на некоторое время погрузилась в тишину, почти ощутимое напряжение и ожидание. Тереза откинулась в кресле, сложила пальцы домиком и только шевелила губами, когда фигура в кристалле проходила очередное препятствие.
— Третье заграждение. Пять минут десять секунд.
— Четвертое заграждение. Минута пятьдесят секунд. Бьет самым сильным, гад. Директор, — она обратилась к Дамблдору, чуть повысив голос, — он не стал играть.
'Как я и предупреждала'.
— Да, тут вы оказались правы, Тереза. Видимо каменные големы Минервы оказались не такими крепкими, как нам казалось изначально.
— Или наш противник сильнее, чем мы предполагали.
Директор нахмурился и чуть подался вперед.
Тролль оказался повержен еще быстрее. Одного властного взгляда хватило, чтобы монстр сделал несколько неуклюжих шагов назад и с оглушительным грохотом завалился на бок.
'Управление троллями, значит. Интересная способность. Теперь понятно как он на Хэллоуин протащил в школу одну из этих тварей'.
— Пятое заграждение. Тридцать две секунды.
— Осталась только задачка Северуса на логику.
Тереза кивнула. Краем глаза она заметила, что человек в кристальном шаре сделал глоток верного зелья, захватил с собой флакон с фальшивым противоядием и шагнул сквозь огонь. Ловушка захлопнулась. Никто не собирался давать ему возможность повернуть назад.
Туман в кристалле приобрел вид большого затемненного зала, в середине которого стояло огромное зеркало. Артефакт, убивший больше людей, чем все темные маги Великобритании за последние сто лет. Мерзкая вещь, умытая в крови и безумии.
Идеальная наживка.
Туманная фигура подошла к зеркальной глади. Человек еще долгое время не сможет даже предположить, что объект его вожделения находится на другом конце света.
— Он на месте.
Тереза подняла тяжелый золоченый прибор, освобождая тем самым поверхность кофейного столика, поставила его себе на колени и немного повозила, так чтобы острые грани бруска не впивались в травмированную ногу. Директор положил свои морщинистые руки на освободившуюся поверхность и закрыл старческие веки. По лакированной столешнице разошелся ветвистый рунический узор. Точно такой же, как и под ногами человека у зеркала.
Клетка захлопнула свою дверцу, мышка сама заперла себя в мышеловке, а кусок сыра оказался всего лишь качественным муляжом.
Фигура в кристалле металась и кричала, брызжа слюной и срывая голосовые связки. Директор некоторое время наблюдал за этим мельтешением, а потом, удостоверившись, что клетка достаточно надежна, встал и направился к неприметной двери в углу комнаты.
Тереза последовала за ним.
Через секунду они оказались в том самом зале с зеркалом и плененным магом в центре рунического круга. Человек в круге по змеиному зашипел, когда огромная магическая сила прижала его к полу, не давая пошевелиться и даже на дюйм приблизиться к двум магам за пределами магической ловушки.
— Добрый вечер, Квиринус.
Директор легко улыбнулся одними уголками губ. Такую по-отечески добрую улыбку Терезе уже приходилось видеть на его морщинистом лице. Она усмехнулась, уже предполагая, как пройдет дальнейший разговор. Директор начнет целенаправленно бесить пленника, стараясь вывести его из себя, заставить потерять концентрацию и расшатать его магические щиты на остатках разума, а потом вытянет всю интересующую его информацию. Волдеморт даже ему не по зубам, а вот его носитель — вполне.
— Или мне лучше сказать, Том? Ну же мой мальчик, скажи мне, как к тебе обращаться?
Человек в круге извернул голову и кряхтя, выплюнул:
— Нас тут двое. И ни одного из нас не зовут 'Томом'.
— Вот значит как, — директор кивнул и начал медленно обходить круг по периметру. — Значит тот осколок чужой души, что паразитирует на этом теле это не Том Реддл?
— Никакого Тома нет! Есть лишь Лорд Волдеморт!
Бывший учитель магловедения не размыкал губ. Прозвучавший голос был чужим, приглушенным и совсем не таким как Квирелла.
— Вот значит как, — директор зашел за спину пленника и поднял палочку. — В таком случае я бы хотел поговорить с твоим хозяином, Квиринус. Надеюсь, он будет не против.
Тюрбан слетел с головы пленника, открывая вид на обезображенный затылок. Эту мерзость нельзя было назвать лицом, скорее каким-то отвратительным слиянием человеческого и змеиного. В нем было уродливо все, начиная от деформированных черт лица и заканчивая больными красными глазами, белой кожей и двойным языком.
— Какая мерзость, — Тереза даже не пыталась скрыть отвращение.
— Вот, что творит с телами людей темная магия. А ведь когда-то Том считался едва ли не самым красивым мальчиком школы, — на мгновение в его голосе промелькнули сожалеющие нотки.
Тереза кинула на директора подозрительный взгляд. У него, конечно, замечательная память, но вряд ли он стал бы запоминать, какую оценку внешности давали его врагу в школе. Да и те разговоры о Гриндевальде. Конечно, она слышала слухи о его весьма... необычных любовных предпочтениях, но все же предпочитала считать их всего-лишь слухами и не предавать соответствующего значения.
— Гм, — Тереза прокашлялась и слегка оттянула ворот мантии. Она не стала напоминать директору, что любые разговоры, не имеющие прямого отношения к делу, только замедляют их и могут обернуться большими проблемами в будущем.
— А ведь я тоже был значительно моложе. Можете представить меня с рыжими волосами, а, Тереза?
Директор озорно улыбнулся, совсем как мальчишка. Только в глубине его глаз все также пылало синее инфернальное пламя.
— Да. Люди моего возраста чаще живут прошлым, а не настоящим. И я к сожалению не исключение, — директор наклонил голову. Линзы его узких очков половинок поймали отблески факелов. — Итак, Том. У меня к тебе есть несколько вопросов. И в твоих интересах ответить на них правдиво.
Давление пропало, позволяя Квиреллу приподнять голову и дать своему хозяину возможность говорить.
— Можешь не стараться, старик. Я не боюсь Круциатуса. И я сильно сомневаюсь, что у тебя в арсенале есть пыточное заклинание мощнее. У тебя нет инструментов, чтобы развязать мне язык, — паразит расхохотался.
— В таком случае у нас будет очень много времени. Бесконечно много.
Директор сделал жест, и у края рунического круга появилось кресло, в которое он и сел. Как бы ненароком между его мальцами промелькнул маленькая золотая сфера на длинной цепочке.
— Хроноворот? — в голосе уже не Волдеморта, а Квирелла промелькнул страх и подступающая истерика.
— И все лето впереди, — золотая цепочка змеей заструилась между ладонями директора. — У меня нет семьи, школа закроется на каникулы, учителя считают, что я занимаюсь экспериментами с драконьей кровью. Никто не удивится моему отсутствию в следующие три месяца ...которые обернутся для тебя тремя годами. Ты силен, Том, но не всемогущ. Мне хватит пары месяцев или всего одного дня чтобы тебя сломать. Ведь ты же не более чем осколок, не так ли?
Тереза жадно всматривалась в отвратительную гримасу ненависти, что выступила на лице Волдеморта.
Давай, скажи, что ты не осколок.
Намекни, сколько еще крюков держат тебя в этом мире.
Скорее. Пусть безумие поглотит тебя без остатка.
— ...всего лишь кривой кусок некогда целой души, вынужденный паразитировать на чужом теле, питаться кровью единорогов и...
— Я тебя помню, — Волдеморт проигнорировал Дамблдора и обратился к Терезе. — Ты та кудрявая девчонка, что перегрызла горло старшему Лестрейнджу.
Скулы затвердели, зубы сжались до боли, горло перехватил спазм. Воспоминания против воли начали заполнять разум.
Страх, боль, безысходность, ненависть, разбитая надежда...
Ужас, животная ярость, накрывающая с головой...
Металлический вкус чужой крови на языке.
Фамильный амулет на груди начало трясти от напряжения. Кто-то очень настойчиво бился в ментальные щиты, стараясь найти лазейку, а затем ударить изо всех сил, уничтожая чужие воспоминания и раскалывая разум.
— Да, его кровь была просто отвратительна на вкус. Отдавала гнильцой, — Тереза позволила себе усмехнуться, чувствуя, как губы против воли растягиваются в звериный оскал.
Квирелл, не Волдеморт поражено уставился на неё.
— Интересно, ты так и должен был возродиться? — Тереза заложила руки за спину, широко расставила ноги и презрительно усмехнулась, не разрывая зрительного контакта с противником. Она отлично знала, чем сейчас занят директор и собиралась отыграть свою роль до победного конца. — Слабым ошмётком, не способным использовать даже сотую часть прежнего могущества, вынужденным делить тело с тем, кого искренне презираешь. Ты ведь сам себя загнал в ловушку. В погоне за бессмертием потерял все, что имел. Интересно, каково это — умереть от руки годовалого ребёнка...
Квирелл рванулся из оков и налетел на преграду. В тишине помещения был отчётливо слышен хруст сминаемых костей. Волдеморт вплотную приник к золотому щиту. Между его больным белым подобием лица и глазами Терезы оставалась только неразрушимая магическая преграда и какая-то пара дюймов.
— В нашу первую встречу твой язык был короче, девчонка. Я хорошо помню, как ты выла и скулила в луже собственной крови у подножья моего трона, — он приник ещё ближе. Золотой свет щитов медленно сжигал его гниющее лицо, но он даже не морщился, не чувствуя ни боли ни страха. — Скоро ты окажешься на своём законном месте, грязнокровка. Запомни, судьба, таких как ты — ползать в грязи у моих ног! Или сдохнуть!
Квирелл еще ближе подошел к щиту. Пламя охватило его фигуру. Он кричал, сгорая заживо, а Волдеморт только безумно хохотал, наслаждаясь страданиями своей пешки. Из агонизирующего тела появился чёрная тень, вырвавшаяся наружу и с оглушительным воем, исчезнувшая вдали.
— Сбежал, ублюдок, — Тереза ударила кулаком по одной из каменных стен.
— Мы это предполагали, — директор спрятал хроноворот в рукавах своей мантии и одним движением руки погасил пламя на мантии Квирелла. — Эта ловушка была настроена на кровь Квиринуса, а не Тома, так что из-за его бесплотного состояния, мы бы не смогли сдержать его даже если захотели бы.
— Ясно, — Тереза запрокинула голову и опёрлась затылком о каменную стену.
Директор подошел к обугленному, но еще живому телу Квирелла, перевернул его и наступил на грудь, заставляя почти труп открыть глаза полные слез и тихо завыть от нестерпимой боли. Дамблдор несколько минут смотрел ему в глаза, а затем сказал лишь одно:
— Секо.
Обугленная, гниющая изнутри голова откатилась от обезглавленного тела и бездумно уставилась на Терезу мокрыми от слез глазами.
— Какие результаты?
— Куда хуже чем мы предполагали. У Тома осталось еще шесть крестражей.
* * *
за три месяца до этого
— ...Хорошо, тогда слушайте, Тереза. Только знайте, что известная мне информация может сильно пошатнуть привычный вам мир. И не говорите мне потом, что я не предупреждал вас, — директор сделал глоток чая. — Но для начала я хотел бы спросить у вас одну вещь. Она имеет прямое отношение к нашему сегодняшнему вопросу.
