Смерть зверя с тонкой кожей

— Почему?

— Больше народу вокруг.

— Прошу прощения?

— Обзор хуже. Больше шансов зацепить посторонних.

— Вы серьёзно думаете, что такие соображения остановят психопата-убийцу?

— Мы говорим о Ричарде Эбботте, нашем собственном агенте. Человеке, которого мы сами выбрали для устранения Нджалы. И мы не считали его тогда психопатом-убийцей.

— Хорошо. Но теперь он является им.

— Только в ваших тупых маленьких мозгах, которым надо разложить всё по полочкам, потому что по-другому они работать не умеют.

Смит обнаружил, что его трясёт.

— Хватит, Фрэнк, — сказал Контролер.

Шеппард криво ухмыльнулся. Ему наконец удалось нащупать больное место.

— Я всё время забываю, что он ваш друг.

— Вы многое забываете. Например, кто ваш противник.

— Фрэнк, — повторил Контролер, — Я сказал, хватит.

Потом Шеппарду:

— Насколько я знаю Эбботта, мне тоже не кажется, что он станет устраивать пальбу посреди людной улицы.

— О'кэй, — сдался Шеппард, — будем выводить Нджалу через передний вход.

Передний, задний — особого значения это не имело. Чего ему хотелось по-настоящему — отплатить Фрэнку Смиту. И он чувствовал, что преуспел. Слабое утешение, но настроение всё равно поднялось. Он извинился и с той же ухмылкой удалился.

— Фрэнк, ты обязан держать себя в руках.

— Мы не обязаны сотрудничать с дерьмом вроде этого.

— Не обязаны. В совершенном мире — не обязаны. Но в совершенном мире люди вроде нас вообще не будут работать. А со своей работой Шеппард справляется.

— Факт. А как, какими методами — кому, к чертям это интересно?

— Фрэнк, любая страна мира нуждается в таких людях. И у любой страны мира они есть.

— То-то этот мир так благоухает.

Контролер слабо улыбнулся и перешёл к докладу о русской торговой делегации. Делегация прибывала в Лондон сегодня днём. Глава делегации прямо из аэропорта направлялся в отель, на секретную встречу с Нджалой и присоединялся к остальной делегации позже.

— Вот вам и причина, — сказал Контролер, — почему Нджала отказывается выехать немедленно. Ему нужно встретиться с русскими.

— Не думаю. Русских мы могли доставить и за город. Пытается ловить рыбку в мутной воде, вне всякого сомнения.

— Предполагается, что встреча будет секретной.

— Как моя задница. Нджала должен понимать, что мы о ней узнаем. Кстати, откуда информация?

— Через одно из африканских посольств, у нас там контакт.

— А откуда у них?

— От контакта в посольстве Нджалы. Вообще-то нам тоже кажется, что это преднамеренная утечка.

— Точно. Нджала хочет быть уверен, что мы знаем об его играх с русскими. Чтобы потом поднять цены на нефть.

— Согласен.

— Нет, — сказал Смит, — Тут что-то нечисто. Он ждёт чего-то другого. Или кого-то другого. И не хочет, чтобы мы об этом знали.

— Например?

— А кто его знает? Он замазан в куче делишек и куча эта будет побольше, чем у того же полковника Каддафи. И ничуть не чище.

— Можешь выяснить?

Смит пожал плечами:

— Могу попытаться. Но он скользкий сукин сын.

— Ненадёжный, к тому же, — сказал Контролер, нервно ковыряя мизинцем в ухе.

— То же самое говорил и Ричард Эбботт.

— Да, кстати, хотел спросить насчёт Ричарда.

Фрэнку Смиту стало любопытно, неужели вся история с русской делегацией была только преамбулой, перед тем как вернуться к Эбботту? Но зачем такие сложности? У Контролера должны быть причины. У него всегда есть причины, их просто не всегда можно понять.

После встречи с Эбботтом Смит позвонил Контролеру и как можно точнее передал их разговор. Контролер слушал молча, никак не комментируя. Потом поблагодарил и положил трубку. Но у Смита создалось ощущение, что информация будет доложена выше по начальству. Может, министру, может премьеру. От кого получает приказы сам Контролер, не знал никто.

— Из твоего рассказа следует, — продолжил Контролер, — что выглядит Эбботт совершенно нормальным. В дальнейшем будем исходить из этого.

Смит кивнул. Похоже, преамбула продолжалась.

— Поскольку мы не можем выйти с ним на контакт, у нас нет возможности, — неопределённый жест, — переубедить его.

— Его не переубедишь.

— Не переубедишь только сумасшедшего и Господа Бога. И поскольку Эбботт не совсем похож на Бога...

— Он и не сумасшедший. По крайней мере, по-моему. Если вы с ним встретитесь, то вы со мной согласитесь.

— Тогда как ты объяснишь его поведение?

— Заскок у человека. Хочет убить Нджалу. Переживи я то же, что и он — тоже хотел бы. Да и кто угодно на его месте.

Контролер кивнул:

— Полагаю, с этим всё ясно. Но вот эта чушь, насчёт того, что его сдали... Он ведь это не всерьёз? Он хоть сам в это верит?

"Так, уже теплее", — подумал Смит.

— Верит, ещё как верит. И он это вполне всерьёз.

— Но у него никаких доказательств, ты же сам говоришь.

— Для него это не имеет значения.

— Но послушай, как может нормальный человек верить в такую чушь? Ты бы, например, поверил?

"Ага, дошли до дела, — подумал Смит, — Вот что им нужно на самом деле . Потому что если верю я, могут поверить и другие. А если агенты решат, что мы способны их сдать, если цена о'кэй..."

— Тяжело сказать. Будь я на месте Эбботта и знай то, что известно ему — тоже бы наверное решил, что Департамент меня сдал.

— Фрэнк! — Контролер подпустил в голос умеренную скорбь и изумление (главное не переиграть).

— Однако, поскольку я не на его месте, то не могу себе позволить мысли, что мы способны предать нашего человека. Иначе мне бы пришлось выйти в отставку. Уйти. И рассказать всему этому чёртовому миру, что я думаю о таких вонючих дерьмовых трюках.

Смит обнаружил, что его опять потряхивает. Надо успокоиться.

— Говорю вам, это чертовски тяжёлый вопрос. Я себя чувствую тем иезуитом, который должен оправдать то, чему нет оправдания. Не могу я. Всё, что получается — нагромоздить кучу умных слов, напустить туману и не пытаться копать слишком глубоко.

Долгое молчание. Контролер опять поковырял в ухе. Откашлялся, нагнулся вперёд и сложил пальцы домиком.

— Фрэнк, — сказал он с торжественностью, немедленно заставившей Смита насторожиться, — если Ричарда предали отсюда, я бы узнал об этом первым.

— Да, это я более-менее понял.

— И могу поручиться — мы его не предавали.

Он выпрямился, посмотрел Смиту прямо в глаза и сказал даже с ещё большей торжественностью:

— Даю тебе слово.

"Слово доброго английского джентльмена", — сказал Смит. Не вслух, разумеется.

И в самом деле выглядел Контролер истинным английским джентльменом: благородная седина, голубые, чуть навыкате глаза, румянец. Его вполне можно было представить выкупающим у туземцев право первородства — за какую-нибудь пригоршню бусин Нет, неправда, — перебил себя Смит. Он просто зол, оттого и передёргивает. Надо доверять Контролеру — пока жизнь позволяет.

— Я вам верю, — сказал он. Верующий бы при этом перекрестился. Или хотя бы скрестил пальцы.

— В любом случае он был предан. Кем-то.

Смит ждал, но комментариев не последовало. Почему "предан", а не "провален" — как всегда говорят в таких случаях? Отступление от формального языка — само по себе улика.

— Мне не полагается этого говорить, — сказал Контролер, — но я рекомендовал тебя своим заместителем. Кандидатуру разумеется будет рассматривать комитет, но это чистая формальность — заниматься твои назначением буду я сам.

Смит был слишком поражён, чтобы говорить.

Контролер улыбнулся:

— Думаю, это стоит отметить. Предлагаю ужин с шампанским в "Савойе".

"Что будем отмечать? — подумал Смит, — Назначение? Или поминки по моей совести?".

15.

Посадив сонную Дорис в такси, Эбботт позвонил Джоан на домашний телефон.

Ответил мужской голос.

— Миссис Эбботт, пожалуйста.

— Кто её спрашивает?

— Я, разумеется.

— Извините, как вас зовут?

— Микки-Маус, тупая ты горилла.

Эбботт повесил трубку. Интересно, что с ней? Фрэнк Смит будет в курсе. Набрал номер Смита — ответила Джоан.

— Джоан, как ты? Всё нормально?

Она стала было рассказывать про допрос, но почувствовала, что перехватывает горло.

— Понял, дальше можешь не рассказывать. Знаю и Шеппарда, и ту бисексуальную сучку.

— Фрэнк разрешил мне переночевать здесь. Он...заботится обо мне.

— Отлично. Он славный парень. Знаешь, мне всегда казалось, что он к тебе неравнодушен. Стесняется только немного.

— Ричард, этой ночью я...

Она запнулась.

— Джоан, — помолчав сказал он, — ты ничего мне не должна. Меньше всего — оправдываться. Я рад, что Фрэнк заботится о тебе, на самом деле. Передай ему тоже, хорошо?

— А ты? А деньги? Я взяла для тебя..

— Уже не нужно. У меня всё в порядке.

— Ты уверен? У тебя есть, где жить?

— Да, да. Мне повезло. Говорят же, что когда-нибудь обязательно должно повезти.

— У тебя есть женщина.

— Что?

— У тебя есть женщина. По голосу чувствую.

Он расхохотался.

— Ты всегда чувствовала, что у меня есть женщина.

— Постарайся не сделать её несчастной. И, Ричард, будь осторожен.

— Буду, буду. И носки буду менять дважды в неделю.

— Опять ты смеёшься.

— Фрэнку скажи, Шеппарду я припомню. И не в благодарственных молитвах.

Он говорил о пустяках, как всегда с Джоан, но она понимала, о чём он.

— Фрэнк узнал твой код, как только услышал запись.

— Как и предполагалось.

— Но Шеппарду не сказал. Просто посмеялся. И оставил Шеппарда потеть там на всю ночь. Он его терпеть не может.

— Зато любит тебя.

— И тебя.

— У парня безупречный вкус. Следи за собой, Джоан.

— И ты, Ричард. И ты.

Он дал отбой, потом позвонил в отель, представился лондонским корреспондентом "Пари матч" и сказал, что хочет поговорить с пресс-секретарём полковника Нджалы. После некоторого ожидания трубку взял Артур и поинтересовался на французском, чего ему надо.

Эбботт ответил, что журнал заказал фоторепортаж о Нджале и ему хотелось бы взять у полковника интервью, желательно на каком-нибудь интересном фоне. На террасе пентхауза, например, они ведь занимают именно пентхауз?

— Да, мы в пентхаузе. Когда вы хотели бы взять интерью?

— Сегодня, если можно.

— Боюсь, это невозможно. Ночью Его Превосходительство выезжает за город.

— Я мог бы взять интервью прямо там. Если понадобится, могу съездить...

— Боюсь, это невозможно. Его Превосходительство желает полного покоя и не будет давать никаких интервью.

— Надеюсь, он не заболел?

— Нет. Просто желает отдохнуть.

— Ну хорошо, тогда может по возвращении? Куда, говорите, он выезжает?

— Боюсь, этого я вам сообщить не могу .

Эбботт и не расчитывал, но попробовать стоило.

Он пошатался по парку и довольно быстро нашёл скамейку, с которой мог видеть отель — включая террасу пентхауза. Если Нджала выйдет подышать свежим воздухом, то через трёхкратный прицел будет как на ладони. Но сидеть средь бела дня со снайперской винтовкой на коленях...

Другое дело вечером... Вопросы возникали один за другим: на когда назначен отъезд? Стоит ли доставать винтовку? Если Нджала выйдет на террасу — увидит ли его в темноте сам Эбботт? Зависит от фоновой подсветки. Стрелять по тёмному силуэту на светлом фоне будет удобнее. Впрочем, к винтовке прилагается ночной прицел.

В идеале, Нджале полагалось осознать, что его ждёт смерть, но это уже роскошь. Если есть шанс убить его — шанс надо использовать. Но любой шанс необходимо продумать и использовать с осторожностью. В первую очередь осторожность. Вначале надо достать винтовку, что требует ещё большей осторожности.

Он сидел, подперев голову рукой, и напряжённо думал.

Мимо, обнявшись, прошла влюблённая парочка — он их не замечал.

Девушка сказала парню:

— Видишь, человек на скамейке? Смотри, почти слышно, как он думает. Поэт, наверное, или философ.

Парня интересовали более насущные темы: тёплый весенний день, румянец на её щеках, запах её кожи и колыхание груди под тонкой блузкой.

Когда-нибудь обязательно должно повезти, как сказал Эбботт. Даже если потом одни неприятности.

Старшему суперинтенданту Шеппарду повезло как раз пока сам Эбботт размышлял в Гайд-парке.

Удача явилась к суперинтенданту в образе группы Сапёрного подразделения Скотленд-ярда. Подразделение проводило рутинную проверку камер хранения. Использовались металлоискатели и натренированные на поиск взрывчатки собаки: предыдущей ночью было сообщение о бомбе на Юстон-стейшен.

На станции Ватерлоо одна из групп наткнулась на чемоданчик, детектор указывал на большое количество металла внутри. Чемоданчик со всеми предосторожностями вскрыли. Ознакомившись с содержимым, группа немедленно связалась со Скотленд-ярдом.

Когда сержанту Клиффорду позвонили, он игрался с игрушечной железной дорогой.

Клиффорд, холостяк с бледным лицом и выцветшими глазами, жил вместе с матерью и коллекцией игрушечных поездов в безликом спальном пригороде, единственным плюсом которого было бесперебойное железнодорожное сообщение с вокзалом Ватерлоо. Женщины его не интересовали.

— Клиффорд, — это был Шеппард, — помните винтовку, которую заказывали специально для Эбботта?

Обычно мёртвые глаза Клиффорда разом оживились:

— Помню? Да как я могу её забыть? Мы вместе испытывали её на том стрельбище под Солсбери. Изготовлена в единственном экземпляре на базе Армалайт-15, оборудована трёхкратным Лезервудовским прицелом. А начальную скорость знаете? Три тысячи двести пять футов в секунду. На пяти сотнях ярдов каску прошивала навылет, а потом ещё проделывала в голове дыру с кулак. А что до баланса, мне никогда не попадалось оружия, которое бы так ложилось в руки...

Он вздохнул, как иные вздыхают о первой любви.

— Думаю, мы её обнаружили. На станции Ватерлоо. Когда сможете там быть?

Через полчаса сержант Клиффорд уже заканчивал свой осмотр.

— Она. Без сомнения.

Он извлёк из чемоданчика детали, собрал. Произвёл частичную разборку, собрал ещё раз. Все его действия были очень быстрыми, но нежными, почти ласкающими.

Потом он вскинул винтовку и навёл на человека в котелке, пересекавшего вестибюль в направлении выхода на Йорк-роуд.

— Этой штукой вы можете уложить кого угодно, — сказал он с благоговейным придыханием. Потом так же быстро и аккуратно разобрал оружие и уложил обратно в чемоданчик.

— Вам лучше побыть здесь, на случай, если он появится. На глаза ему не попадайтесь. Я пошлю вам несколько человек, которых он никогда не видел. Здоровенные такие ребята.

— Сэр, при всё моём уважении, таких громил он распознает на раз. Лучше послать таких, у кого на лбу не написано, что он коп. Вроде того длинноволосого красавчика...как его там...Питерса. И Франклина.

— Двое? Этого недостаточно.

— Тогда ещё этого дылду, который смахивает на пастора — Эшби. Так нас уже четверо. Больше этого уже рисковано.

Шеппард подумал и медленно кивнул: