— Я слушаю! — ответил вампир, стаскивая с меня последние клочки одежды, проводя по телу жесткими, большими ладонями. Когда его пальцы легко пробежались по моему боку от подмышки к бедру, я задрожал. Оказывается, у меня не тело, а сплошная эрогенная зона! Или это именно от Виктора меня так плющит?

Я едва не плюнул на все свои дальнейшие подколки, но в последний момент взял себя в руки и жалобно прошептал, как будто еще надеясь на другой исход нашего с Виком противостояния:

— Насчет того, кто будет главным... — и пока Виктор не успел заткнуть мне рот, тут же продолжил: — Может, на "камано-маргано", подкинем монетку, сыграем в карты, погадаем на кофейной гуще, спросим у оракула? — от быстроты смены перебираемых мною вариантов фраза получилась практически выдохнута одним словом. Виктор оторвал свои губы от моей груди, на которой до этого вырисовывал какие-то сложные узоры языком, посмотрел мне в глаза, перевел то, что я выдал на нормальный язык, и, откинув голову, заржал. Отсмеявшись, Виктор сделал строгое лицо и внушительно так припечатал:

— Если ты сейчас же не замолчишь, я вынужден буду тебя связать и заклеить рот скотчем! — и тут же вернулся к прерванному занятию, твердо и в то же время очень нежно впиваясь в мои губы, в то время, как его руки продолжали скользить по моему телу, вызывая неконтролируемую дрожь. Я уже откровенно стонал в голос от особенно смелых ласк вампира, а перед глазами в бешеном хороводе плясали цветные круги. На краешке сознания где-то еще маячила мысль о том, что надо было дверь хотя бы запереть, но, когда губы Виктора спустились ниже талии, обхватывая мою возбужденную плоть, я плюнул на все с высокой колокольни, посчитав, что кто бы сейчас сюда не вошел, ему же будет хуже! Виктор аккуратно приподнял мои бедра, выудил откуда то баночку со смазкой (фокусник хренов!) и вскоре я уже почувствовал прохладные пальцы, массирующие мою сжавшуюся от страха задницу.

— И что это ты делаешь? — пересохшими внезапно губами выдавил я, изо всех сил стискивая в руках покрывало.

— Сейчас тебе предстоит испытать одну процедуру, малыш... Чтобы не было слишком больно. Растяжка называется! — насмешливо просветил меня вампир, открывая баночку и щедро намазывая содержимое на свои пальцы, при этом пристально вглядываясь мне в глаза.

— Дыба?! — несколько нервно усмехнулся я. — Что за варварские методы, Вик?! Давай отложим все твои садо-мазохистские наклонности до другого раза? — больше ничего сказать я просто не смог, потому что именно в этот момент почувствовал, как палец Виктора мягко, но уверенно проскользнул внутрь меня. Ощущение не было болезненным, чему нимало способствовала смазка. Скорее, просто слишком непривычным. Я смотрел на склоненную к моему паху голову, на мягкие, длинные черные волосы, водопадом спускающиеся на мое тело, и сходил с ума от возбуждения. Пальцы Виктора проникали все глубже, а я даже не заметил, когда их стало уже несколько. Так же, как не заметил и тот момент, когда вампир успел полностью раздеться. Мощные плечи были напряжены, спина влажно поблескивала от пота. Остального тела я просто не видел, да, честно говоря, и боялся как-то смотреть. Виктор аккуратно вынул пальцы, и снова потянулся к баночке. Я прикрыл глаза, уже слишком хорошо представляя себе, что меня сейчас ждет. Сердце болезненно бухало в груди, периодически замирая в сладком предвкушении. Тело сотрясала крупная дрожь, но ни за что на свете не хотел бы я сейчас останавливаться.

— Вадик, посмотри на меня! — властный голос Виктора ворвался в мое затуманенное сознание, заставляя разлепить судорожно сомкнутые веки. Я уставился в почти черные глаза вампира, нависшего надо мной, и нервно сглотнул. Уж не знаю, каких чертей увидел в моих глазах Виктор, но по его лицу вдруг пробежала очень нежная и слегка смущенная улыбка: — Вадик, у меня это тоже впервые, и я волнуюсь! Но я очень постараюсь, чтобы тебе было хорошо! Веришь?

— Верю! — выдохнул я, закрывая глаза. И тут же почувствовал, как Виктор входит в мое тело. Не верьте тому, кто скажет, что это не больно! ЭТО БОЛЬНО! Внутри я ощущал холод смазки, и резкие, очень болезненные спазмы, которые постепенно сменялись жжением. Сначала достаточно сильным, но постепенно затихающим, когда тело привыкало и расслаблялось. Виктор не делал пока попыток двигаться, замерев, словно статуя, держа свое тело на вытянутых руках, и я ощущал, как эти самые сильные, большие руки дрожат от напряжения. Испарина выступила над моей верхней губой, а нижнюю я нечаянно прокусил и пошла кровь. Виктор втянул носом воздух, вздрогнул всем телом и со стоном повалился на внезапно ослабевших руках, впиваясь в мой рот. Он слизывал кровь и одновременно двигался во мне. Сначала медленно, но потом все увереннее. Мы целовались, как два сумасшедших, а я расцарапывал его спину в кровь. Понятия не имею, сколько это продолжалось! Время для меня сейчас перестало иметь всякий смысл. Я и Виктор были одним целым, и в то же время как будто вовсе не были. Как будто мы просто вдруг перестали существовать, растворившись друг в друге. Кричал ли я? Не помню! Не знаю! Мне все равно! Главное — это руки, губы, кожа, горький пот, сладковатая кровь, соленые слезы, запах секса и счастья... Я бы назвал это вкусом наслаждения, если бы мог в тот момент говорить! Я очень смутно помнил, как после нескольких оглушительных оргазмов Виктор сырым полотенцем вытер мое тело, как бережно закутал меня в одеяло и прижался к спине, как выцеловывал мои ключицы, как осторожно распутывал рукой длинные светлые пряди окончательно спутавшихся волос... К тому времени, как сам Виктор погрузился в сон, я уже давно отрубился. И снились мне колдовские зеленые глаза, в которых демантоидными искрами переливались нежность и любовь...

Глава 27.

Лучшая ночь в моей жизни! И самое отвратительное пробуждение. Жизнь несправедлива! В районе седалища болело все, что только можно! Вопрос — почему??? Я же, как-никак, оборотень! Я же, как-никак, исцелиться должен был! Или регенерация не распространяется на задницу? В таком случае я нашел Ахиллесову пяту вервольфов! От последней мысли заржал. Да уж, а пяточка то у волков высоковато находится! Интересно, это больное место исключительно оборотней, или и на вампиров тоже распространяется? Надо бы проверить... Вот только того, на ком бы мне хотелось это проверить, рядом не оказалось. Поэтому я оделся и пошел его разыскивать, чтобы высказать ему свою теорию и поставить один очень сильно интересующий меня эксперимент. Я помешан на сексе? Ну, что вы! Как можно! Это только во имя науки!

Первым делом спустился в столовую. Если не найду там Виктора, то хотя бы поем. За огромным столом восседал в гордом одиночестве Варнагар и безучастно гонял по тарелке еду. С моим появлением клыкастый мой брат, товарищ и друг заметно оживился. Принюхиваться стал чего-то, приглядываться... На мне за ночь что, узоры какие выросли, или волосы повыскакивали в неожиданных местах?

— Май, а что с твоей походкой? — Насмешливо выдал мне Варнагар, не в силах удержать многозначительную улыбочку, расплывающуюся на морде лица. Очень даже такой довольной, между прочем, морде! Я покраснел? Нееее!!! Зачем же такие сложности для моей кровеносной системы? Просто кисло глянул на вампира, аккуратно опускаясь на соседний стул, и сказал:

— Болит.

— Догадываюсь. — в тон мне так же односложно ответил Варнагар.

— И кто у нас здесь по таким делам спец? Мог бы и подготовить меня как то! — язвительно заметил я, накладывая себе в тарелку огромный кусок жареной телятины.

— Яяаа?! — хорошо, что вампир в этот момент ничего не жевал, иначе бы просто подавился. На моське Варнагара было написано такое искреннее изумление моими словами, что даже глаз начал непроизвольно дергаться, синхронно с челюстью, которую он всеми силами пытался не уронить в тарелку.

— Нет, Папа Римский! — сказал, подумал, представил, заржал... Перед глазами четко стояла картинка — Папа Римский дает ценные наставления на тернистом пути мужеложства, а стоящие вокруг кардиналы чинно и одобряюще кивают в знак полного согласия с понтификом. Отсмеялся и грозно так спросил: — Ну так что, Варнагар? Разве тебе было так трудно дать мне какие-нибудь ЦУ?

— Аааа... Ты в этом смысле! — облегченно выдохнул вампир. — Ну и шуточки у тебя!

— А я не шучу! Я бы на твоем месте скачал из инета пару фильмов, подготовил бы десяточек графических пособий и накатал инструкцию по применению томах эдак в трех. На крайний случай, наглядно продемонстрировал бы... — я продолжил, как ни в чем не бывало, не жуя заглатывать пищу, искоса поглядывая на вампира.

— С кем? — опешил Варнагар.

— ?

— С кем продемонстрировал бы?

— Ну, в твоем случае я бы предложил папаню своего, вот только папаня бы себя не предложил точно. Остается только Доминик.

Варнагар заметно стушевался и покраснел. Это чегой то? Это вы хотите сказать, что Варни к Доминику не ровно дышит? Прикольно!

— Доминик классный! — почувствовав добычу, я вцепился в нее мертвой хваткой. — Интересно, а как у него дела обстоят на личном фронте?

— Насколько я знаю, сейчас у него никого нет. — как мне показалось, слишком сухо ответил вампир.

— Ну, надо же! — я притворно-изумленно захлопал глазками. — Надо срочно с этим что-то делать!

— Что делать? — спина Варнагара заметно напряглась, а плечи застыли. О! Ревнуем! Все интереснее, и интереснее. А я то думал, чего Варнагар так охотно за Виктора в политику полез. По его же рассказам дело это хлопотное и очень нервощипательное. Это ж сколько лет влюблено дышать Доминику в спину! У бедного главы, наверное, ни одной целой вещи нет — все Варни своими пылкими взглядами прожег. Последнюю свою мысль я и донес до вампира, добавив к тому, что нечего ему теряться, что быка надо брать за рога, как известно, а вампира, следовательно, за клыки... Ну, или за любую другую выпирающую часть тела...

В такой ярости я Варнагара еще не видел. Наплевав на возможность оккупации мною своего тела, он со страшными ругательствами носился за мной по всей столовой. Когда вампир припер меня к стенке, я горестно выдохнул в мечущие молнии синие глаза:

— У меня не осталось выбора... — и благополучненько перекочевал в вампира. Варни даже не сразу понял, что со мной произошло. Когда тело Мая начало оседать на пол, он тут же его подхватил и очень разволновался. Я чувствовал, как он на самом деле переживает. И мне приятно от этого было и очень тепло. Виктор все-таки прав, у меня теперь есть семья. И это здорово, просто великолепно! Но разве это повод, чтобы перестать издеваться над Варнагаром? Вот и я думаю, что не повод! А то жить будет скучно, решил в конце концов я, поспорив немного со своей совестью. Совесть позорно отступила. И пока Варни соображал, да кумекал, да терзался чувством вины (он что, реально думает, что до смерти меня напугал?! Ха-ха три раза!!!), я обдумывал следующую каверзу. Именно в этот момент я и услышал голос Доминика, раздраженно выговаривавшего что-то слуге. Он явно направлялся в столовую. Мысль в черепушке проскочила с быстротою молнии. Склонившись к телу Мая, я заставил обалдевшего Варнагара это тело поцеловать, и тихо угорал, страстно впиваясь в собственные губы. Вампир даже не сопротивлялся, настолько его состояние сейчас было близко к шоковому. Только глаза распахнул широко-широко. С Варни все ясно, а вот с Домиником... Вот сейчас и проверим!

— Что здесь происходит? — грозный голос Доминика эхом отозвался от стен. Вот это я понимаю, рявкнул, так рявкнул! Я позволил Варнагару поднять голову, прерывая поцелуй. Глаза Доминика были недобро прищурены, губы сжались в тонкую полоску, под скулами желваки ходуном ходили. Колоритное зрелище, однако!

— Вадик, сейчас же возвращайся в свое тело! — отмер Варнагар, в панике начиная срываться на визг. Ну, что ж, все, что я хотел выяснить, я выяснил. Можно было бы и уйти, да вот только на последок...

— Не могуууу! Я застрял!!! Кажется... — и голос такой испуганный-испуганный сделать. Варнагар взбледнул и от потрясения разжал руки, от чего мое тело совершило незапланированную встречу с полом. Очень жесткую, надо сказать, встречу! И очень, надо сказать, вовремя, потому что в столовую вошел злой, как сто чертей, Александр. Дабы не ломать конспирацию, пришлось в спешном порядке ретироваться в тело Мая. На ноги я поднялся с трудом. Координация от двух таких быстрых перемещений явно была нарушена. Варнагар руки не подал, но кто бы сомневался, после того, как я пересчитал все его больные мозоли?

Лицо Александра было хмурым и не выспавшимся, волосы на голове стояли торчком, а в некоторых местах наблюдалась даже попытка самолично скальпироваться, не прибегая к помощи парикмахера. Увидев меня, он остановился в дверях и стал гипнотизировать взглядом. Ну, и чего ему надо то от меня? Я никого не трогаю! Почти... А потом плевок в лицо:

— Так ты все-таки переспал с ним!

Я аж чуть снова на пол не сел. Это кто же тебе, образина ты волосатая, разрешал лезть в мою личную жизнь! И плевать мне на то, что ты считаешь меня сыном! Я то так не считаю! Варнагар заметил, что у меня сейчас опять сорвет все тормоза и предохранители, и поспешил пнуть незаметно по моей ноге. Доминик внушительно посмотрел. Я скривился, но рот, тем не менее, захлопнул. Вспышка гнева была усилием воли поддавлена, а на смену ей пришла язвительная вежливость.

— Доброе утро, отец! Чай, кофе, мышьяк? — участливо осведомился я, широким жестом обводя богатую сервировку стола.

— Что ты себе позволяешь, щенок! — заревел Александр, шокированный моим вопиющим неуважением к его персоне.

— Значит, мышьяк! — как будто не слыша его, продолжил тихо рассуждать я. — Двойная порция. Как предпочитаешь: внутривенно, внутримышечно, орально... — и с вызовом уставился в его глаза. Лицо оборотня перекосилось, а по щекам пошли красные пятна. Руки сжались в кулаки и костяшки пальцев побелели от напряжения.

— Орально у нас предпочитаешь ты! — а вот это уже и вовсе наглость несусветная! Я еще сам в предпочтениях своих не определился, а меня уже мордой тыркают! Ну, держись, мой мохнатый предок, сейчас я тебе устрою!

Глава 28.

Увы и ах, жизнь несправедлива! Облом подкрался незаметно. Доминик, предчувствуя недоброе, уволок моего папаню "решать важные вопросы предстоящей церемонии". Я честно дулся еще с полчаса, уплетая за обе щеки недоеденный мной завтрак, отнятый у вероломного слуги, который мою тарелку почему-то решил захапать себе. И отдавать он мне ее не хотел! Что значит, собакам? А я кто?! Отняв, в конце концов, нажитое мной непосильным трудом и благополучно с отнятым расправившись, я блаженно откинулся на стуле. Варнагар не пожелал со мной и дальше трапезничать, ускакав в неизвестном направлении. Я откровенно скучал и от нечего делать начал вспоминать, как у меня получилось вызвать файрбол. Раза с десятого мне все же удалось прожарить бифштекс с кровью до состояния подошвы солдатского сапога. Правда, все остальные девять раз пришлись в разброс на столовое серебро (серебро оплавилось и потекло, радикально сменив форму), ножку стула (на мой взгляд, трехногий раритет, скособочившийся по правую сторону от меня смотрелся даже несколько интереснее, чем был до этого), а так же в цветочек обуглившиеся шторы, и внезапно оволосевший в лицевой области портрет некой таинственной дамы, величаво смотрящей на меня со стены. Обозрев содеянное, я искренне умилился присущим мне талантом и оригинальным видением мира, и пошел в нашу с Виктором спальню, желая применить свой дар и там.