...На этот раз ему удалось не выронить леску и не рассыпать бусы; рука дрогнула, но удержала почти готовую низку. Выдохнув, сармат скрутил концы лески тугим узлом и повернулся к Гуальтари. Тот, увидев пустой контейнер для бус, одобрительно кивнул.

— Почти получается, атомщик. Ну что, подсыпать бус или разнообразить занятия? Ты стрелять умеешь?

— Да где ему, — буркнул угрюмый Линкен. Вдвоём с Константином они третий час возились с липкой массой. "Астероид уже готов," — заметил про себя Гедимин, посмотрев на их скульптуру. "А это что? Предполагался, кажется, "Харгуль"..."

— Лепи, не отвлекайся, — отмахнулся от него Гуальтари. — Значит, умеешь. Держи.

Он сунул сармату в руки "Мадсен". Гедимин удивлённо мигнул, машинально проверил батареи, — это был настоящий боевой бластер, с выставленной полной мощностью разряда.

— Проверим, что умеешь, — Гуальтари вынул из ниши в броне стопку белых фишек и подбросил их на ладони. — Сколько выбьешь из десяти?

Гедимин пожал плечами.

— Посмотрим.

— Смотри, — отозвался Гуальтари, подбрасывая фишки к потолку. — Tza!

Первое, что удалось сармату, — не выдавить спусковую клавишу. Бластер затрещал раз, другой, — шесть фишек, нанизанных на два разряда, вспыхнули на лету. Ещё две Гедимин подстрелил, когда они, кружась, летели к полу, последнюю — за миг до падения. Одинокая фишка упала на тёмный фрил и осталась лежать.

— Ага, умеешь, — кивнул Гуальтари. — Ещё раз. Tza!

Новый десяток фишек взлетел в воздух. Гедимин вскинул бластер, но жгучая боль вспыхнула в груди, зацепила правую руку и едва не заставила сармата согнуться. Первый разряд прошёл мимо; второй поджёг одну фишку, случайно коснулся края другой. Сармат быстро выстрелил ещё два раза, но три мишени из десяти уже достигли пола, и следом упала четвёртая. Гедимин сердито сощурился и сдвинул пластину брони.

— Heta! Шокер не трогай, — остановил его Гуальтари. — Стрелять умеешь, вижу. Сосредоточиться не смог. Давай заново.

— Сколько у тебя фишек? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь.

Гуальтари заглянул в нишу, с резким щелчком прикрыл её и указал на ничем не подсвеченную выгородку на краю зала.

— Иди туда. Выпущу для тебя дронов. Поработаешь с ними. Ты, Хольгер, на очереди.

Химик, скрученный очередной судорогой и пытающийся не выронить почти готовые бусы, только сощурился.

...Эскадрилья дронов, мигая бортовыми огнями, пролетела над головой Гедимина и рассыпалась, механизмы замелькали со всех сторон, нарезая петли вокруг сармата. Он, уже не обращая внимания на периодические ожоги от шокера, стрелял очередями наугад. От мигающих бортовых огней рябило в глазах, и разряды били куда угодно, только не по юрким дронам. Со всех сторон слышался писк; какой-то из звуковых сигналов означал попадание, но Гедимин уже не распознавал их.

Над выгородкой взвыла сирена, и дроны умчались куда-то вверх. В четырёх стенах погас свет, и Гедимин вывалился наружу, ошалело мигая. Уже за пределами тренировочной выгородки он вспомнил о бластере и посмотрел на него, — оружие было поставлено на предохранитель, здесь вложенные ещё в клонарии рефлексы не подвели сармата.

— Тревога? — спросил он у Хольгера, вышедшего из соседней выгородки. Химик нетвёрдо стоял на ногах и прикрывал ладонью щиток над глазами.

— Непохоже, — вяло ответил тот.

Шокер снова обжёг Гедимина, но сармат лишь досадливо сощурился, — кажется, постоянные воздействия перегрузили нервные окончания и сожгли их. Резкая боль и судороги сменились неприятным ноющим ощущением под шокером и вялыми подёргиваниями на периферии. "На живот теперь не ляжешь," — угрюмо подумал сармат. "Надо приложить холодное."

Ничего холодного под рукой не было, как и времени на прикладывание, — люк, ведущий в зал для тренировок, уже открылся. Из столба красного света вышел "Фенрир".

— Ассархаддон ждёт всех в кабинете, — сказал он, остановившись на пороге. — Всех четверых.

— Прямо сейчас? — уточнил Гуальтари, недовольно щурясь. — Вот не вовремя... Ладно, идите. Гедимин, Хольгер, шокеры мне верните. У куратора свои найдутся.

По пути к "кабинету" Гедимин украдкой просунул руку под нагрудную пластину и, убрав с пальцев лишний и слишком тёплый фрил, приложил к обожжённому участку холодный металл. Шокер за несколько часов успел не только перегрузить нервные окончания, но и прижечь кожу. Грудная железа припухла, дотрагиваться до неё было больно.

— Зачем Ассархаддону все мы сразу? — ни к кому не обращаясь, спросил в пустоту Хольгер. — У него оборудования не хватит.

— У него много, — немедленно отозвался Линкен. — Хватит на всех.

В "кабинете" Ассархаддона, однако, было пусто, — лишь четыре обычных кресла и уже знакомый Гедимину стол со встроенным телекомпом. Куратор, увидев сарматов, довольно кивнул.

— Прошу прощения за прерванную тренировку. Я не успел предупредить Гуальтари об изменениях в плане занятий. Отныне мы будем встречаться через день — в этом же составе. Не бойтесь, это не выведет вас из строя. В основном мы будем разговаривать. Займитесь Гедимином и Хольгером, они получили ожоги.

Последняя фраза была обращена к сарматам-медикам; откуда они вышли посреди пустого кабинета, Гедимин не заметил. Растерянно мигая, он смотрел, как они вскрывают его нагрудник и обрабатывают ожог.

— Я уже упоминал, что после окончания проекта вы будете ценной добычей для служб безопасности наших друзей-приматов, — продолжал Ассархаддон. — Кроме них, вы можете попасть в руки повстанцев или регулярной армии. Я перечислил эти возможности в порядке убывания опасности для вас и проекта... впрочем, всегда есть вероятность, что армия или повстанцы связаны с безопасниками и передадут вас им при первой же возможности. Но допустим, что все они работают порознь. В таком случае регулярные войска будут для вас наименее опасны. Для них вы — ещё один теск-военнопленный. О проекте они не знают и навряд ли спросят — если у них нет наводки от безопасников. Итак, о чём они могут спросить, и как именно?..

...В этот день они в тренировочный зал не вернулись — Ассархаддон неохотно отпустил их перед самым ужином. Охранники, которым пришлось отыгрывать офицеров, допрашивающих пленного сармата, еле скрыли облегчённый вздох, когда куратор отпустил их. Гедимин, проводив их озадаченным взглядом, пожал плечами.

— Так не запугаешь и макаку!

— Тебя пугать? Зачем это? — Константин насмешливо хмыкнул. — Правильный вопрос — и ты сам всё выложишь. Как дойдёт до реакторов — тебя проще пристрелить, чем заткнуть...

Гедимин недовольно сощурился.

— А ты заметил, — решил отвлечь его Хольгер, — что шокер в конце тренировки уже не чувствовался? Как думаешь, можно вот так же выработать устойчивость к станнеру?

— Нет, — уверенно сказал Линкен. — Иначе бы все выработали. По нам из станнеров лупят и лупят, а устойчивости не прибавляется.

"Надеюсь, устойчивость к бластеру вырабатывать не заставят," — думал Гедимин, стараясь не прикасаться к правой стороне груди. Анестетик сработал как-то странно, — припухшая железа стала твёрдой и при малейшем прикосновении противно ныла. На боль от ожога это было непохоже, но нравилось Гедимину ещё меньше. "А то с них станется."

16 ноября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"

— А вы неплохо освоились в броне, — Гуальтари прошёл вдоль строя сарматов, закончивших пробежку, и одобрительно кивнул. — Завтра перейдём на двойную гравитацию. А сегодня...

Он указал на скрытую в темноте конструкцию у дальней стены, и над ней зажёгся свет. Гедимин мигнул — сооружение выглядело странно, хаотично, как нелепая смесь дикой скалы и полуразрушенного здания. "Двадцать метров высоты," — прикинул сармат. "Потолок специально подняли, чтобы эта штука поместилась."

— Сегодня опробуем скалодром, — Гуальтари поднял руку, пошевелил пальцами, и из бронированной перчатки вытянулись тускло блестящие когти. Их заострённые концы задымились. — Это "кошки". Такие же — у вас на руках и ногах. Инструкцию все читали?

Гедимин кивнул и выпустил когти, вспоминая прочитанное. "Надеюсь, это уже испытывали. Эти штуки не выглядят надёжными."

— А, да, вы двое... — Гуальтари перевёл взгляд на Гедимина и Хольгера и поддел пальцем одну из пластин своего скафандра — она прикрывала нишу-карман. Гедимин вспомнил вчерашнюю тренировку с шокером и недовольно сощурился.

— Ладно, потом, — махнул рукой инструктор. — Давайте к делу. Простой подъём и спуск. Все готовы?..

Чем выше Гедимин поднимался, тем отвеснее становилась стена; если первые пять метров можно было лезть, опираясь на выступы и цепляясь за ниши и трещины, то дальше сармат взбирался на когтях. Ещё выше — последние метры перед финишем — "скала" наклонялась в сторону поднимающихся и нависала над ними.

Гедимин высвободил левую руку и рывком приподнялся на пару десятков сантиметров. Полые концы когтей зажглись красным, фрил от их прикосновения зашипел и задымился. Пальцы сармата погрузились в "скалу", и впрыск охладителя остановил плавление, оставив четыре узкие глубокие вмятины — новую опору для руки. Гедимин перенёс вес на неё и ненадолго остановился, нащупывая выступ под левую ногу. "Одиннадцать центнеров металла и мяса," — он покосился на когти — сейчас, когда сармат их не использовал, они были приподняты над ступнёй и оставляли чувствительные участки пальцев открытыми. "Свисают с отвесной поверхности. Держатся на шестнадцати штырьках. Кто вообще до этого додумался?!"

Справа от сармата снова вспыхнуло красное свечение, и зашипел оплавленный фрил, — там поднимался Хольгер, и он обогнал Гедимина уже на три метра. Может, он и был слабее — даже после доработки в Биоблоке — но, когда сарматы освоились со скафандрами, выяснилось, что Хольгер превосходит Гедимина в быстроте и ловкости, и чем дольше шли тренировки, тем это становилось заметнее.

Химик уже миновал вертикальный участок и приостановился перед тем, как штурмовать отрицательный уклон. Заметив взгляд Гедимина, он весело хмыкнул и рывком подтянул ногу, одновременно вытягивая руку. Рывок подбросил его на полметра вверх, и он повис на участке с отрицательным наклоном. В следующую секунду он коротко вскрикнул, и его когти заскрежетали по фрилу, — он свисал со "скалы" на руках и медленно сползал вниз, оставляя за собой проплавленные борозды.

— Охладитель! — крикнул Гедимин, раскачиваясь на когтях и перебрасывая своё тело на метр вправо. Хольгер разгонялся медленно, всеми силами пытался затормозить, — ремонтник ещё успевал остановить его до того, как падение станет неуправляемым. Он перенёс вес на ноги, снова качнулся, отталкиваясь ладонями, и не сразу понял, что верхняя часть его тела уже ни на чём не держится. От внезапно усилившейся нагрузки когти ног с громким щелчком откинулись кверху, и сармат понял, что летит вниз — и не сползая по стене, как Хольгер, а свободно, как упавший камень.

"Скала" была рядом, и Гедимин, извернувшись, оттолкнулся от неё и кувыркнулся в воздухе, замедляя падение. Он почти успел сгруппироваться для мягкой посадки, но земля оказалась ближе, чем он думал, — через долю секунды сармат услышал лязг и хруст и стиснул зубы — в глазах потемнело от боли. Он упал на левое колено — оно послужило основной опорой, правая нога, почти распрямившаяся, ударилась об пол ступнёй, колено коснулось поверхности на мгновение позже, и удар получился слабее. Сдавленно шипя, Гедимин попытался встать, — почти удалось, но левая нога отчего-то не хотела держать его вес, и сармат снова опустился на пол. Теперь он чувствовал, что под скафандром сочится вязкая жидкость, и что колено прилипает к ней.

— Лежать! — крикнул Гуальтари, хватая Гедимина за плечи. Когда он успел подбежать, сармат не заметил. На дальнем конце зала уже зажёгся красный свет — кто-то входил в помещение по красному коридору, и на этот раз пришельцы не остановились на пороге.

— Что с коленом? Ногу чувствуешь? — быстро спросил Гуальтари, силой разворачивая Гедимина на спину и укладывая на пол. Сармат от удивления даже не стал сопротивляться, только скрипнул зубами, когда неловко шевельнул повреждённой ногой. Гуальтари крепко взял её за голень и развернул боком, не давая выпрямиться.

— Гедимин! — Хольгер спрыгнул со стены и склонился над ним. В спешке он забыл втянуть когти; они ещё светились красным, и пластины внешней брони, к которым они прикасались, понемногу начинали дымиться.

— Когти втяни! — Гедимин, повернув к нему голову, недовольно сощурился. Хольгер посмотрел на свои руки, досадливо фыркнул и, исправив оплошность, наклонился над ремонтником и тронул его за плечо.

— В сторону! — крикнули подошедшие сарматы-медики. За ними ехала самоходная тележка. Секунду спустя броня на колене Гедимина была вскрыта, и сармат, приподнявшись, увидел блестящие чёрные потёки, — внутреннее покрытие скафандра треснуло от удара, и осколки впились в кожу. Торчащих костей он не увидел, — то ли не успел вглядеться до того, как медик прикрикнул на него и силой заставил лечь ровно, то ли все обломки остались внутри... или, может, кость только треснула и надломилась?

В этот раз боль приглушили выстрелом из станнера — короткий треск, и сармат перестал чувствовать ногу от бедра до пальцев. Медики что-то делали с раной — то ли извлекали осколки, то ли собирали кость по частям. Над правым плечом, присев рядом на корточки, наклонился Хольгер; он гладил броню и пытался перехватить мутный взгляд Гедимина. Тот кое-как свёл глаза в одну точку и с трудом повернул голову вправо.

— Ты за мной так, да? — прошептал Хольгер; его веки дрожали. — Не надо было, атомщик. Я же держался. Возможно, съехал бы на два-три метра вниз. Не надо было так...

— Не вижу причин для волнения, — громко сказал подошедший к нему Константин. Пока медики возились с Гедимином, все сарматы успели спуститься со скалодрома и теперь стояли рядом — ремонтник видел силуэты в чёрной броне.

— Гедимин снова принёс кровавую жертву, только и всего, — продолжал Константин; ремонтник не видел его лица, но, судя по голосу, северянин брезгливо морщился. — Кому на этот раз? Видимо, духу скафандра. Или, может, всей базы. Но тогда неудачно — кровь-то осталась в костюме... Эй, атомщик! Хватит уже поить кровью всё подряд. Я знаю, что это работает, но сколько же можно?!

Пока он говорил, ремонтник дважды услышал металлический лязг, — Линкен толкал Константина в бок, но броня смягчала удар до полной незаметности, и сармат спокойно закончил свою речь. "Глупые шутки," — подумал Гедимин, закрывая глаза. Медики успели что-то ему ввести — туман вокруг становился всё гуще, и лишний раз шевелиться не хотелось.

Проснулся он, по ощущениям, через час-полтора, и разбудил его знакомый полушёпот и мягкое прикосновение к повреждённой ноге.

— Ничего необратимого, eateske, — чуть громче ответил сармат-медик — его голос Гедимин успел запомнить. — Коленную чашечку мы собрали, связки быстро регенерируют. Обычный закрытый перелом плюс резаное ранение осколками. Завтра утром пойдёт на тренировку. Из-за фиксатора будет хромать, бегать его не пустят.