Кардин приглушенно выругался за ее спиной, резко хекнул, как всегда делал перед особо сильным ударом, и короткий визг боли сменился странным шелестящим звуком, с которым разлагались Гримм. Оглянувшись, Жанна еще успела увидеть, как гаснут багровые глаза уже почти развоплотившегося одинокого Беовульфа, как-то опередившим стаю.
— Чего встала, дура?! — рыкнул Кардин, заглушая топот, вой и стрекот приближающейся орды. — Вперед!
— Куда?! — огрызнулась Жанна. — Нам нужно место, где мы сможем спрятаться или удержаться — и здесь негде!
Схватив за плечи, Кардин резко развернул ее обратно лицом к равнине и грубо толкнул в спину, с такой силой, что девушку почти швырнуло вперед, заставив сходу перейти на бег.
— Пошла, блин! — рявкнул он. — Вон там впереди какие-то развалины. Если повезет — это те самые, там можно будет найти подмогу.
И снова весь мир сжался до земли под ногами, вновь она едва успевала выбрать место, куда поставить ногу, чтобы не споткнуться на очередной выбоине или камне, опять молилась лишь об одном — удержать ауру, не потерять концентрацию, лишившись усиления прямо посреди очередного невозможного для обычного человека прыжка. Сзади тяжело дышал Кардин, гремя доспехами и подкованными сталью ботинками о каменистую землю, где-то за спиной нарастал вой и топот, треск сминаемого ордой подлеска и, кажется, даже громоподобный хруст сломанных деревьев.
"Боги, да как так получилось-то?! — заполошно подумала она, не решаясь оглянуться. — Все ведь было в порядке!"
После той маленькой стаи Беовульфов, с которыми они разобрались относительно легко (то есть разобрался в основном Кардин, она сама больше бегала и блокировала, лично зарубив всего одного монстра), новых гостей не последовало. Видимо, шум от ее не самого изящного приземления заглушили стволы деревьев, и больше отведать "хомячьего мяса" никто не пришел. Они, стараясь не шуметь, и особенно — не расстраиваться, не злиться и не бояться, отправились на север, надеясь, что развалины будут достаточно заметны, чтобы их не пришлось искать до вечера.
А потом... совсем еще молодого, не успевшего вырасти Гримм-паука, ростом ей по колено, первым заметил Кардин. Притаившийся в листве монстр не стал принимать бой — просто сбежал, прыгая с ветки на ветку и они очень быстро его потеряли. Уже тогда ее партнер тревожно нахмурился и велел ей поторапливаться, на вопросы лишь проворчав, что непонятное — всегда опасно. Молодые Гримм недостаточно умны, чтобы понять, что не смогут победить. Они не отступают и не бегут — они только нападают, на любого человека, которого встретят, и лишь старые, самые сильные и опасные Гримм умеют не просто нападать и убивать, но охотиться, выбирая место и время для атаки и оценивая шансы.
Крохотный, будто вчера родившийся Гримм не должен был убегать, но все же сбежал. Как оказалось — для того, чтобы привести подмогу. На самом деле Жанна даже не знала, сколько именно Гримм гоняться за ними — Кардин приказал ей бежать сразу же, как только услышал вой и топот, но судя по уровню шума — за ними гнались все Гримм Изумрудного леса.
Какой-то крохотной частью сознания, не занятой страхом и бегом, она отметила, что земля под ногами сменилась разбитой, искрошенной, но все еще сохранившейся дорогой; что бежит она в горку; заметила редкие изгрызенные временем колонны. Несколько раз за спиной слышался натужный хек Кардина, хруст камня, расколотого ударами булавы, грохот обвала. Жанна не рискнула обернуться, чтобы посмотреть на результаты, но судя по тому, что после трех ударов новых не последовало, они были далеки от идеала.
Жанна настолько сосредоточилась на беге, что едва не врезалась в стену, внезапно оказавшуюся на пути. Чья-то рука схватила ее за воротник, бестолково взлетели по инерции в воздух ноги (Жанна едва не заехала самой себе по лицу коленкой), и лишь вновь встав на ноги, она обнаружила, что все-таки успела добежать до развалин храма... и даже "реликвии", судя по любезно оставленным табличкам, нашла — шахматные фигуры стояли на постаментах в центре зала.
— Хватай эту хрень! — рявкнул прямо в ухо напарник.
Кивнув, Жанна бросилась вперед, но...
— Какую?
— Любую!
Оглядев постаменты, Жанна схватила ближайшую — черного слона, — и только оглянувшись обнаружила, что они здесь не одни. Невысокая девушка в белом, хоть и порядком запылившемся за время похода платье, которую они встретили вчера, Вайс Шни, приподнявшись на цыпочки, выглядывала в высокое окно. За ее плечом пристроилась девушка-фавн, которую Жанна смутно припоминала по утесу перед началом инициации: ярко-красная кожаная куртка с рядами шипов по всей длине рук от костяшек пальцев до плеч и кроличьи уши — приметы, которые она запомнила даже в том нервно-испуганном состоянии.
— О, Близнецы... — прошептала Вайс и по интонации Жанна поняла — все очень, очень плохо. — Сколько же их там...
— Да, все очень дерьмово, спасибо, что заметила! — рыкнул Кардин, напряженно оглядываясь по сторонам. Увы, стена напротив была сплошной... — Здесь есть другой выход?
— На втором этаже, — напряженно ответила фавн, не оборачиваясь.
— Слава яйцам! Пошли, Хомяк. Вы двое — не тупите, быстро за нами. Гримм скоро будут здесь.
Кардин шагнул было к лестнице, Жанна, еще раз оглянувшись на окно, собиралась было отправиться следом, но...
— Подожди, — неожиданно властно бросила фавн и Жанна обнаружила, что послушалась мгновенно, даже не задумавшись. Что еще более странно — точно также застыл и Кардин, уже поставив одну ногу на лестницу. — Нам надо держаться вместе, я уже была здесь в прошлом году. Там дальше есть расщелина, и через нее — мост, очень узкий и старый. Вайс, ты сможешь задержать их ненадолго?
Высунувшись в окно еще дальше, наследница быстро огляделась.
— Да, — наконец решительно сказала она.
— Хорошо, — кивнула фавн. — Тогда дай нам столько времени, сколько сможешь.
Подойдя ближе, девушка положила руку на плечо Вайс и легонько сжала.
— Не рискуй понапрасну, — мягко сказала она. — Беги, как только оставаться станет опасно.
— Кончайте жевать сопли, — проворчал Кардин. — Ты знаешь, где выход, ушастая? Веди.
— Меня зовут Куру, — огрызнулась фавн, и отошла от Вайс только дождавшись кивка.
— Мне плевать. Быстрее!
Уже на втором этаже, взлетев вслед за партнером, Жанна наконец смогла выглянуть в окно. Замерев в проходе, она застыла, наконец в полной мере осознав, в какой глубокой заднице они все оказались.
Дорога, по которой они с Кардином бежали всего несколько минут назад... кипела. Она шевелилась, дрожала, разливалась по каменистой почве черным приливом, лоснились на солнце черные шкуры, панцири, мех, горели сотнями багровых углей злобные глаза в провалах костяных масок. Тут были все монстры, о которых она читала в справочниках: предвкушающе выли Беовульфы, похожие на прямоходящих волков, с молчаливой сосредоточенностью мчались Урсы, неслось стадо кабанов-Борбатасков. Тяжело тащились позади неповоротливые Голиафы, потрясая бивнями. В небесах кружили черные крестики Неверморов.
От нагоняющей ужас картины Жанну отвлек сухой колкий треск под ногами, похожий на хруст ледяных луж в начале зимы. С трудом оторвав взгляд от черного прилива, Жанна посмотрела вниз, и как раз успела увидеть синюю ледяную волну, прокатившуюся от входа по склону вниз, оставив после себя только гладкое, будто отполированное морозное зеркало. Приглядевшись, девушка заметила едва заметную белую ауру, легким утренним туманом парящую надо льдом. Блеснули в лучах солнца два крохотных пузырька с синим Прахом, и, едва коснувшись снежного катка на самой границе — где-то посередине склона — взорвались, раздвигая его еще дальше, до самого подножия. Вырвавшаяся вперед плотная стая Беовульфов тут же потеряла свой порыв, споткнулась, упала на землю и, отчаянно скребя длинными черными когтями по льду, заскользила обратно, разочарованно скуля.
Она должна была чувствовать облегчение от того, что Вайс смогла сдержать слово. Радость от того, что бой, в котором все они могли только умереть, отодвинулся еще немного дальше. Восхищение чужой силой и навыками, уважение к мастерству. Вдохновение для того, чтобы стараться еще больше, но... но вместо этого Жанна до крови прикусила губы, пытаясь избавится от этой резкой острой боли, сжавшей сердце от простого понимания — она никогда не сможет ТАК. Впервые Жанна столкнулась с тем, о чем однажды предупредил ее Агнар — ей никогда не сравниться с выпускниками лучших школ Ремнанта, никогда не стать такой же сильной, как они. Сколько бы она ни старалась, сколько бы труда, пота и крови не вложила, сколько бы ни билась — навсегда останется позади тех, кто начал вовремя — десять лет назад.
В попытке как-то отвлечься от этого постыдного чувства — жалости к себе, бессилия и ядовитой зависти, она тихо спросила:
— Откуда их столько?
Кардин и Куру ответили одновременно, на два голоса, таких разных, но таких одинаковых, мрачно и зло:
— Гриммолов.Часть 2
Вайс позволила себе одну самодовольную улыбку, оглядев чистое ледяное зеркало. Ее учителя из Атласа, не задумываясь, поставили бы ей за работу сразу два "Отлично" и нарисовали бы к каждому по плюсу: за точные масштабные манипуляции с Прахом и владение аурой. Еще вчера она сама бы трижды посомневалась, прежде, чем утверждать, что сможет проделать это так безупречно, но, видимо, желание жить — лучший мотиватор из всех возможных.
Опустившись на колено, уже совершенно не заботясь о чистоте и аккуратности, она коснулась ладонью морозной поверхности — совсем рядом с пронзившим камень лезвием Мартинестера, использованным в качестве медиатора. Ее аура, тонким-тонким слоем размазанная по всему зеркалу, контролируя преобразование, потянулась обратно к своей хозяйке, впитываясь через сияющую белоснежным покровом кожу. Большая часть вложенных усилий, конечно, уже потрачены, половина из оставшегося — потеряется в процессе, но хотя бы часть она сможет вернуть.
Наследница тяжело дышала — на это шоу она просадила почти половину всей ауры (и весь ледяной Прах): такие огромные одномоментные потери не проходят без последствий.
— Сейчас, еще совсем немного, — прошептала она, закрыв глаза. — Хотя бы четверть...
Эта усталость не задержится надолго — всего пара десятков секунд и она снова будет в норме.
— Тебя будут уважать за то, кто ты есть, — шептала она, чувствуя, как перестает дрожать тщедушное тело, возвращается в мышцы сила и перестает кружиться голова. — Это значит, что ты должна стать кем-то, построить свою собственную репутацию. Вайс, на которую можно положиться, Вайс-воин, Вайс-Охотница. Ты можешь... ты должна. Твоя семья была воинами всю свою историю, это начало меняться всего полвека назад. Что может изменить один, то сможет исправить другой.
Выдохнув, Вайс поднялась на ноги, выдернула рапиру и посмотрел вниз по склону. Черный прилив разбился о ледяной каток — твари раз за разом бросались на препятствие, но бессильно скатывались обратно, не в силах зацепиться на отполированной поверхности. Прах, который она использовала, был высшего класса — такой смогут сломать разве что Голиафы, тройка которых тяжело переваливалась позади орды. Другое дело, что праховые эффекты, без поддержки ауры, держались недолго — лед начнет таять и испаряться даже раньше, чем черные мохнатые громады добредут до подножия. Минут пять-шесть — не больше...
Им всем надо было спешить.
На широком голографическом экране между стволов деревьев на равнину выплеснулась черная волна Гримм — как морской прилив они растеклись по пустоши, хлынули между сдвигающихся скал в ущелье, вслед за двумя игрушечными с такой высоты фигурками студентов.
— Мы должны вмешаться! — требовательно заявила Глинда.
Не глядя на заместителя, Озпин задумчиво крутил в пальцах трость — в одном направлении; в другом. В одном и в другом, как маятник — с абсолютно одинаковой из раза в раз скоростью, настолько, что это казалось неестественным: будто машина выполняет заданную программу.
У такого скопления в одном месте разных Гримм в полутора десятках километрах от стен Бикона, могло быть всего несколько объяснений: либо один или несколько студентов полыхнули негативом на весь лес, либо...
— Гриммолов — это слишком серьезно для инициации, — продолжала настаивать Глинда. — Даже выпускники школ еще слишком неопытны, команды не сыграны, даже не скоординированы...
— Поднимай прикрытие в воздух, — наконец решил он. — Подводи к границам Изумрудного леса, пусть будут готовы.
Он не мог оставить студентов без прикрытия — Бикон, несмотря на небольшое в абсолютных цифрах расстояние от Вейл, был фронтиром — узкая полоса побережья, которую занимало Королевство, было с одной стороны прикрыто морем, с другой — высокими неприступными горами, и всего тремя удобными перевалами. Один из таких и перекрывал Бикон — последняя граница обжитой территории, место, где дикое встречается с обжитым, а неизведанное — со знакомым. Здесь случалось всякое, и один Гриммолов, проскользнувший через сеть наблюдательных пунктов, был далеко не самым страшным бедствием...
— Только подвести? — нахмурилась Глинда, отдавая со своего Свитка необходимые команды.
— Пока да, — кивнул Озпин. Трость продолжала крутиться, по часовой стрелке, и сразу после, застыв на мгновение, — против. Единственное, что поменялось — скорость, размывающая оружие в туманный круг, со свистом рассекая воздух. — Они смогут добраться до места за пять минут.
— И за это время все они могут умереть, — проворчала женщина.
— Слабейшие студенты уже забрали Реликвии и возвращаются к утесу, — напомнил ей Озпин. — Мы специально забросили их поближе.
— И оставшиеся — разделены Гриммоловом.
Озпин, остановив вращение трости, на мгновение замер, а после с улыбкой кивнул на экран. Бледно-синяя волна прокатилась по склону, превращая поверхность в зеркало и остановив Гримм.
— Это очень интересный год, Глинда, — сказал он, не переставая улыбаться и вновь завертел трость. — Я уже очень давно не видел столько талантливых и интересных молодых людей, собравшихся вместе в одном потоке. Я хочу увидеть, на что они способны.
Он никак не подал вида, что заметил тяжелый буравящий взгляд женщины, которой доверял достаточно, чтобы рассказать многие из своих секретов — больше чем любому другому из живущих ныне. Он мог сомневаться во многом — но только не в преданности Глинды Гудвич, которую знал еще нескладной девчонкой: одинокой из-за своего серьезного, педантичного и неуживчивого характера и слишком поздно раскрывшейся красоты.
— Они Охотники, Глинда — это опасная работа, и инициация — их первый раз, когда все зависит только от них самих, — напомнил он, пристально следя за транслируемым с беспилотника изображением. — Они должны справляться сами — со всем, что подкинет им жизнь. Наше дело — лишь защитить их от того, что вне их возможностей. Мы сделаем это — но только когда будем уверены, что сами они не справятся.
Краем сознания он отметил, как она тяжело вздохнула и тоже повернулась к экрану.
