7) Пылающий предел

На захваченных планетах батарианцы тут же развернули масштабные контрпартизанские мероприятия. Недобитых солдат отлавливали и добивали. Те же, кто додумался сдаться в плен, рассчитывая на снисхождение, вскоре позавидовали мертвым. Озверевшие от крови и ненависти лоялисты, что называется, ушли в отрыв, отыгрываясь на пленных за все поражения и страх, что довелось испытать в первый месяц войны. А миротворцы в компании немногих оставшихся в стороне солдат Гегемонии с оторопью смотрели на показательные казни, в которых карательные войска проявляли выдумку, достойную лучшего применения. И если лоялисты, отказавшиеся марать руки кровью пленных мятежников, тихо, между собой, говорили, что их сослуживцы перегибают палку, то в головах солдат Цитадели начало закрадываться подозрение в правильности выбранной стороны. Все страшилки про жестоких варваров-батарианцев, которыми СМИ Цитадели пичкали свое население до появления людей, внезапно получили реальное подтверждение. Тем не менее, бросать дело было уже поздно, но свидетели расправы над пленными поневоле ощущали себя если не измазавшимися в дерьме по самую макушку, то уж точно оплеванными.

А на сороковой день недовольство миротворцев нашло свой выход.

* * *

Сороковой день войны. Кхар'Шан.

— Доблестные солдаты пространства Цитадели, — вещал с трибуны батарианец в форме генерала, — от имени правительства Батарианской Гегемонии и Мансена Ишкая лично, передаю вам благодарность и признательность всего народа свободного батарианского государства за помощь в усмирении гнусного мятежа, подстрекаемого вероломным человечеством...

— Да пошел ты со своей признательностью, — едва слышно прошипел кто-то из строя, — и благодарность свою в жопу гегемону засунь.

Виктус не стал одергивать подчиненного — сам легат был, мягко говоря, не в восторге от творящегося действа. Действа, которое он, да и большинство командиров иначе, как фарсом, назвать не мог. Адриан даже не знал, что его бесило больше — что награды выдают за то, за что в офицерской среде Иерархии негласно объявляли парией, лощеная и самодовольная морда толкающего речь батарианца в идеально выглаженной форме, или то, что рядом с представителем Гегемона стоял Пермис Курил, благосклонно и степенно кивая на каждой паузе.

— Вы посмотрите, как гладко стелет, — с плохо скрываемым раздражением просвистел стоящий рядом Вакариан, — выблядок форму нацепил, а сам, наверное, ничего тяжелее омнитула в руках не держал.

— А наш и рад стараться, — поддержал разговор, уже практически не скрываясь, командир "Кабала", — как у него еще голова не отвалилась.

Тем временем, батарианец отошел в сторону, предоставив слово легату. Курил, подойдя к трибуне, откашлялся, и вызвал первого награждаемого:

— Трибун Ликтор Вирнус.

— Я, — турианец вышел вперед и, чеканя шаг, подошел к трибуне.

— За проявленную храбрость и профессионализм, по достоинству оцененный командованием Гегемонии, вы награждаетесь Орденом Чести Нации, — объявил батарианец, прикрепляя к мундиру трибуна батарианскую награду.

— Благодарю за службу, — добавил Пермис.

— Служу Цитадели и Иерархии, — рявкнул Вирнус и, отдав честь, вернулся в строй.

Курил выкликнул еще двух солдат, которые приняли награды, а на третьей фамилии процедура награждения дала осечку.

— Трибун Юниус Вакариан!

Из строя никто не вышел.

— Трибун Юниус Вакариан, выйти из строя! — повторил легат, повысив голос.

— Ну чего ждешь, Юниус, выходи. — подтолкнули трибуна сзади, но Вакариан с места не сдвинулся.

Прошипев в микрофон что-то невразумительное, Пермис Курил спустился с трибуны и, подойдя к Юниусу, прорычал тому в лицо:

— Ты что, трибун, страх потерял?! Да тебя, урода, из армии вышвырнут, когда я им скажу, что...

Терпение Виктуса закончилось. Распрямившись, от чего фигура турианца прибавила сантиметров пять, Адриан вышел на три шага из строя, и повернувшись влево, пронзительно посмотрел на легата. Курил, не ожидавший такого демарша, отошел в сторону, давая сослуживцу дорогу. Строевым шагом пройдя к трибуне, турианец, чуть не снеся дернувшегося к нему штабного хлыща, проверил микрофоны и четким голосом, в котором знающие разумные могли бы расслышать нотки ярости, произнес:

— Желающие принять батарианские награды — два шага вперед!

Из всего строя вышло от силы пятнадцать легионеров. Внимательно осмотрев вышедших, Виктус усмехнулся, и продолжил:

— Легион, слушай мою команду! — по строю пробежала волна — турианцы, услышав голос одного их самых уважаемых командиров, моментально встали так, как предполагал Устав, — Нале-во! — строй слитно развернулся, — Покогортно, в расположение части, шагом, МАРШ!

Слитно ударили о площадь сотни армейских ботинок, от грохота которых некоторые присутствующие вздрогнули, заставив Виктуса усмехнуться. Сойдя с трибуны, легат прошел во главу колонны, возглавив марш. И среди грохота ног уходящего легиона никто не услышал полные ярости и ненависти крики Курила:

— ВИКТУС!!! СТОЙ, СУКА!!! СГНОЮ УРОДА!!!

* * *

Некоторое время спустя.

— Легат, ты что, охренел?! — разоряющийся в кабинете Пермис для какого-нибудь опциона может, и выглядел грозным, но у Адриана Виктуса он ничего, кроме усмешки, не вызывал. И эта наползавшая против воли ухмылка бесила легата примариса еще больше, — ты, урод, понимаешь, что ты сотворил?!

— Еще как понимаю, — нагло развалился в кресле Адриан, показывая свое презрение к собеседнику, — я сохранил нашим бойцам честь и репутацию.

— Сохранил?! — Курил, казалось, скоро перейдет на фальцет, — нет, засранец, ты, бл*ть, нарушил церемонию награждения нашего легиона! И как мне теперь, с*ка, объяснять батарианцам твои действия, а?! Об этом ты подумал?!

— Нет, не подумал, — признал Виктус, хотя в голосе легата не было ни капли раскаяния, — да и плевать мне на то, что там думают работорговцы и мясники. Я пришел в армию по контракту не для того, чтобы воевать на стороне тех, от кого я давал присягу защищать Иерархию.

— Ты давал присягу защищать Иерархию от ЛЮБОЙ угрозы, внешней и внутренней, — взревел Пермис, — а сейчас наш общий враг — люди! И очень жаль, что ты этого, похоже не понимаешь!

— Да?! — терпение Виктуса тоже было небезграничным, — а ты подумал, ублюдок, чем же таким провинились люди? Может, тем, что не хотят плясать под дудку азари и саларианцев, как это делаем мы?!

— Ты, видимо, забыл, кто именно бомбил Менору, — Курил никак не желал успокаиваться, — но я прекрасно помню! Это люди превратили наш аванпост на границе Цитадели в радиоактивное пепелище! Уже за это их стоит вбомбить, как кроганов, в каменный век!

— И откуда же ты это помнишь? — издевательски пропел Адриан, — что-то я не видел тебя среди моих солдат. И я тебе напомню, что это мы первые начали бомбить их планету.

— Они нарушили закон, незнание которого не освобождает от ответственности, — отрубил Курил, — и нам следовало показать людям их место...

— Какой закон, полудурок?! — вскипел Виктус, — Цитадели, в чью юрисдикцию они не входят до сих пор?

— Они напали на нас...

— А теперь послушай меня, дерьмо в мундире, — прошипел от ярости Виктус, заставив легата заткнуться, — ты, му**к, видимо, не понимаешь того простого факта, что у турианцев есть такая штука, как честь легионера. Ты наверное, не ходил по полям боя, иначе бы с удивлением обнаружил бы, что три солдата противника из десяти — турианцы, причем это не те, что выросли в рабстве, а наши граждане, захваченные батарианцами. И вся их вина в том, что им хватило смелости взять в руки оружие и пойти воевать за свою свободу. И когда до победы осталось совсем немного, прилетели мы и, вместо того, чтобы помочь своим гражданам, как того требует долг легионера, мы начали в них стрелять. Не знаю, как ты, но лично я после того, что сотворил, не смогу объяснить их родственникам, почему солдаты Иерархии вместо того, чтобы привести их отцов, братьев и сестер домой, перебили их всех. Это преступление, совершенное нами, не оправдать никакой политической необходимостью, ибо в тексте военной присяги прямо сказано, что "вступая на военную службу, клянусь никогда не предавать свой народ и свою страну". А расстрел своих граждан в данной ситуации я иначе, как предательством, назвать не могу. Впрочем, кому я это рассказываю. Гололицые, вроде тебя, никогда не поймут смысла такого понятия, как честь...

В этот момент Виктус невольно прервался — последняя фраза была весьма болезненной для легата, и тот, не выдержав, выхватил пистолет, и, направив его в лоб Адриану, заорал:

— Заткни свою пасть, ты, благородный выблядок! Я, в отличие от тебя, добился в этой жизни всего сам, не имея никаких влиятельных родственников за спиной! А ты, пыжачий выкормыш, пришел на все готовое! Так что замолчи, или...

— Или что? — улыбнулся Виктус, которого явно не смутил приставленный ко лбу пистолет, — выстрелишь? Ну давай, стреляй. Докажи всем, что я прав. Только вот что учти — весь легион знал, куда и зачем я пошел, так что мой тебе бесплатный совет — подумай, что с тобой сделают легионеры, увидев, как из твоего кабинета выносят мой труп.

Спокойный тон легата остудил Курила, он убрал пистолет после секундного колебания и произнес, устало опускаясь в кресло, с которого он в запале спора вскочил:

— Свободен, легат. Только учти — меня командующим назначил Примарх, и мой тебе бесплатный совет — подумай, что он с тобой и твоими протеже сделает, когда узнает о том, что здесь произошло.

— Уже учёл, — ухмыльнулся Адриан, выходя из кабинета.

Только выйдя на улицу, турианец облегченно выдохнул — одним духам известно, чего ему стоило сохранять спокойствие в разговоре. Конечно, спровоцировать Курила было довольно просто, благо тема отсутствия татуировок на лице оставалась для него болезненной, но вот сделать так, чтобы этот гад не выстрелил, вышло не в пример труднее. Впрочем, его цель достигнута, и запись со скрытого диктофона вскоре отправится, куда следует, а уж его друзья смогут извлечь из нее выгоду.

— "Не только у тебя есть друзья в Совете легатов, Пермис", — мстительно подумал Адриан.

— Командир, это было круто! — крик над ушным отверстием чуть не заставил легата подпрыгнуть. Оглянувшись, Виктус увидел трех солдат, широким шагом идущих к нему, во главе которых стоял Юниус Вакариан.

— Вы что, подслушивали? — нейтральным тоном осведомился легат.

— И подглядывали, — улыбнулся Вакариан, складывая снайперскую винтовку, с которой не расставался, даже став трибуном, — или вы правда думали, что мы позволим этому гололицему выродку прикончить вас?

— Спасибо, друзья, — для Виктуса такое действие было высшим признанием его, как командира, — огромное вам спасибо.

* * *

Сорок восьмой день войны. Пханган.

Ка'Хаирал Балак неспешно шел по недавно отстроенному военному лагерю. Вокруг царила привычная армейская суета — то тут, то там сновали армейские посыльные, ровными коробками маршировали солдаты, в мастерских техники чинили оружие и транспорт. На фоне последних двух месяцев это казалось Балаку какой-то идиллией, которая, казалось, навеки ушла в прошлое. Словно и не было никакой войны, и лишь руины недалеко от лагеря напоминали о том, что еще недавно на планете шли ожесточенные бои.

Впрочем, война, на первый взгляд, действительно подходила к концу. Последние оплоты мятежников штурмовались сводными частями миротворцев и спешно воссозданной батарианской армии. А ведь еще месяц назад ситуация была диаметрально противоположной, о чем многие, к сожалению, забыли. Некоторые уже праздновали победу, обсуждая, как обустроят свою жизнь после войны и, что немаловажно, как они обойдутся с рабами. Впрочем, сам Балак не спешил радоваться — месяц назад восставшие наверняка думали точно так же. Да и не мог майор не думать о еще одном нюансе. А именно, оплате. Ка'Хаиралу не давала покоя та цена, которую Гегемонии поневоле придется заплатить Цитадели. А то, что цена будет высока, батарианец не сомневался. Но даже если в Совете вдруг проснется щедрость, во что мог поверить лишь ребенок или законченный оптимист, вовсю встает вопрос о восстановлении промышленности страны. Подумать только, за какие-то два месяца половина всей инфраструктуры превратилось в развалины. И кому-то надо было все это восстанавливать. И в этот раз это будут уже не рабы — вон они все, по другую сторону баррикад. И после окончания конфликта они в большинстве своем или погибнут, или просто сбегут. В то, что восставшие просто сдадутся, Балак не верил. Не после того, что они все сотворили.

— Внимание всему командному составу, — ожил интерком, — срочно собраться в зале для совещаний. Повторяю...

Балак, не дослушав повтор сообщения, быстрым шагом направился к штабу. Интуиция подсказывала солдату, что озвученная на совещании новость будет не из радостных.

— Господа, — поприветствовал командир дивизии офицерский состав, — новости у меня крайне неприятные. За последние двое суток в Скиллианском пределе отметились несколько неизвестных флотилий. Опознавательные знаки и коды отсутствуют, но есть основания считать, что обнаруженные корабли принадлежат Альянсу. На вызовы и контакты вымпелы не отвечают, а при попытке задержать — отходят, не принимая боя. Разведка считает, что человечеством готовится контратака, целью которой, как вы понимаете, будем мы. Люди пока все отрицают, но...

Генерала внезапно отвлек писк командирского терминала, оповестивший о получении сообщения. Командир, не теряя времени, открыл пакет данных и углубился в чтение. По мере прочтения на лице генерала проступало недоумение, плавно перешедшее в мрачную решимость. Дочитав до конца, генерал поднял глаза и мертвым голосом произнес:

— Только что мною получено срочное сообщение. Наши форпосты в Скиллианском пределе атакованы кораблями неизвестной конструкции. Несмотря на нетипичные силуэты, корабли несут на себе лучевое оружие, что говорит о том, что звездолеты принадлежат людям. Одновременно атаке подверглись флотские соединения на территории Гегемонии. В настоящий момент количество вымпелов приближается к двадцати и продолжает расти. Турианский флот прикрывает отход своих частей из пограничных систем, но сколько их успеет покинуть планеты — неизвестно. Качественный и количественный перевес не на стороне миротворцев. Кроме того, армия вторжения уже начала проводить десантные операции на планеты. И то, что там происходит, вам не понравится. Смотрите сами.

Офицеры перевели взгляды на экран. Запись, произведенная с БПЛА, оставляла желать лучшего, но даже так изображение, словно сошедшее со страниц учебников по истории галактики, внушало ужас. Всю картинку заполонила настоящая орда серокожих существ самого отвратительного вида. Монстры, отдаленно напоминающие турианцев, словно лавина бежали куда-то вперед. Иногда среди боевых порядков вторженцев вспыхивали взрывы, но наступающих это, похоже совсем не волновало. Худощавые пришельцы, вооруженные чем попало, шли вперед, на ходу стреляя из сжимаемого в руках оружия. Балак похолодел — он, конечно, предполагал, что люди не дадут просто так задавить восстание, в которое они вложили не один миллион, а то и миллиард кредитов, но на такую гадость не рассчитывал даже он.