7) Пылающий предел

Февраль 2167 года. Цитадель.

— Успешно завершились переговоры о поставках военной помощи Батарианской Гегемонии, — диктор новостного канала Цитадели говорила сухим голосом, будто зачитывая финансовую сводку, — глава государства Мансен Ишкай поприветствовал положительное решение Совета, призвав прочие государства галактики к содействию Гегемонии в деле увеличения стабильности в регионе.

На экране появилась трибуна в зале, в которой любой житель галактики узнал бы зал Совета. На этот раз в кадре пребывал батарианец, лицо которого буквально светилось от чувства собственной значимости.

— От имени всей Батарианской Гегемонии я приветствую подобную инициативу, — заговорил гегемон, — этот договор является первым шагом в деле уменьшения напряженности как в самом пространстве Гегемонии, так и в Аттическом траверсе...

Советница Тевос отвернулась от экрана, убавив громкость.

— Полагаю, вас можно поздравить, советник Гэрос, — произнесла азари, обращаясь к саларианскому коллеге, — ваш план по приведению к власти более лояльного правительства увенчался успехом.

— Вы называете это успехом, Тевос? — слегка раздвинула мандибулы Ориния, — вы сменили одного тирана на другого, с той лишь разницей, что этот теперь просит помощи у нас.

— Вас это смущает, Советница? — повернулся к турианке Гэрос, — насколько я понимаю, ваш Примарх...

— Придерживается политики сдерживания, знаю, — кивнула представительница Иерархии, — вот только мне кажется, что ни вы, ни он не понимает вполне очевидной вещи — своими действиями вы злите молотильщика. Альянс — он как варрен, никогда не отпустит то, что считает своим. А Скиллианский предел принадлежит им, и кому, как не вам, об этом знать.

— И именно поэтому мы поддерживаем Ишкая, — парировала Тевос, — предыдущий гегемон в последнее время руководствовался больше интересами Альянса, а значит, рано или поздно люди вышли бы на Аттический траверс, что в конечном итоге привело бы к катастрофе. Мы оказались бы окружены кольцом человеческих систем, и тогда война между Альянсом и Цитаделью стала бы вопросом времени.

— О военном аспекте данного предприятия мне известно лучше вас, будьте уверены, — сложила руки на груди Ориния, — но я вам вот что скажу — этот договор — первый шаг к новой галактической войне. И пусть вы начнете ее на своих условиях, вы можете дать гарантию, что Альянс разгромив Гегемонию, не войдет во вкус и решит, что независимая Цитадель — слишком большая роскошь для галактики? Я — нет.

— И именно поэтому армию батарианцев следует обучить, — произнес Гэрос, — следующим пунктом в переговорах с Мансеном будет ввод ограниченного контингента войск Цитадели и привлечение военных советников в деле обучения армии и флота.

— Турианских войск, вы хотели сказать, — фыркнула Ориния, — уж простите, но я сомневаюсь в том, что ваши государства, Советники, пришлют больше солдат, чем мы.

— Откуда подобные мысли, советница? — подался вперед Гэрос, — Или вы решили, что идеи вашей оппозиции о том, что интересы одного государства имеют большее значение, чем общее благо народов Цитадели, более привлекательны?

"Вообще-то да, особенно после того, что произошло за эти семь лет," — подумала про себя Ориния, — "но тебе об этом знать совсем необязательно."

— Я хочу напомнить о том, что последствия наших решений ощутят на себе прежде всего наши легионеры, а не ваши ГОРовцы, — скосила глаза на саларианца Советница, — или вы забыли о том, кто именно понес наибольшие потери год назад?

— Вы не согласны с ролью, которую ваш народ играет в галактическом сообществе? — вкрадчиво спросил Гэрос.

— Я не согласна смотреть, как жизни нашего народа тратятся впустую, — турианка почти рычала, — Как бы мы ни старались, батарианцы не дотянут до уровня солдат Альянса. А рано или поздно Альянс вмешается. Или вы считаете, что они просто так в гегемонию шпионов присылают?

— Шпионы — не ваша забота, Ориния, — парировал Гэрос.

— Зато мое дело — знать о планах людей для наиболее грамотного отражения угрозы. Нам неоднократно поступали сигналы о том, что люди что-то готовят на территории Гегемонии. И вы сами согласились с тем, что Альянс планирует восстание рабов. А теперь своими действиями вы провоцируете человечество на активные действия. Мы не успеем обучить батарианскую армию.

— Может быть, — не стал спорить саларианец, — но вот кто станет обучать рабов, вы подумали? В конце концов, у батарианцев-лоялистов есть хоть какая-то военная подготовка...

— Вы сами себя-то слышите? — иронично спросила Ориния, — рабов УЖЕ учат, и учат чуть ли не с момента контакта людей с Цитаделью. И мне кажется сомнительным, что военные специалисты Альянса, засланные под видом рабов, учат их там пирожки печь.

— Советники, попрошу успокоиться, — Тевос, как всегда, выступила голосом разума, — разрывать заключенный договор, скажем так, недальновидно, а потому предлагаю придерживаться плана, согласованного между нами. В конце концов, мы должны сдержать угрозу усиления Альянса Человечества, не вступая в прямой конфликт.

— Хорошо, — подумав, кивнула головой Ориния, — но учтите, в этот раз мы не должны обходиться турианским контингентом и советниками. Совет Легатов будет крайне разочарован, если ваши страны не пришлют своих солдат. В конце концов, эта помощь декларируется как международная.

— Согласна, — кивнула азари, — в таком случае, предлагаю обсудить размеры помощи Гегемонии...

* * *

Из отчета министерства иностранных дел Альянса "о ситуации в Скиллианском Пределе".

... Произошедший военный переворот в Батарианской Гегемонии привел к нарастанию влияния Цитадели в регионе. Очевидно, новое правительство придерживается курса сближения с потенциальным противником, что в дальнейшей перспективе создают угрозу безопасности человеческих колоний. Вероятно, действия Цитадели имеют целью захват разработанных месторождений полезных ископаемых и лишение Альянса источников ресурсов для наращивания флота...

Из сводки Новостной сети Альянса.

— Добрый день, дорогие телезрители, — радостно вещала репортерша, — в настоящий момент мы находимся на планете Элизиум, на которой считанные годы назад была основана новая колония. Напоминаю вам, в результате переговоров две тысячи сто шестьдесят четвертого года Совет Цитадели признал право Альянса на колонизацию Скиллианского предела, после чего в ходе четвертой волны колонизации было основано пять новых колоний, вошедших в состав девятого сектора "Хэвен", столичной планетой которого единогласно избрали Элизиум. Однако давление со стороны нового правительства Батарианской Гегемонии заставило правительство перейти к наращиванию защитных систем планет. В настоящий момент на Элизиуме завершен монтаж защитных сооружений. Прямо на ваших глазах проводится церемония введения в строй завершения стационарных узлов наземной противокосмической обороны планеты.

Кадр сменяется. На экране появляется изображение бункера в форме тетраэдра с усеченной вершиной. На гранях бункера красуются круги, в которых угадываются антенны системы наблюдения.

— Перед вами находится один из пунктов слежения за космической обстановкой на орбите планеты, — продолжила корреспондент, — по заверениям официального источника, данная система способна обнаруживать абсолютное большинство космических объектов, включая малоразмерные цели, такие как торпедоносцы и управляемые ракеты класса "космос-поверхность". Комплекс уже прошел испытания и готов заступить на боевое дежурство. Подробности о системе "Небесный Щит" в нашей специальной программе "Национальная оборона". Не переключайтесь...

* * *

Сентябрь 2167 года. Батарианская Гегемония.

— Граждане Батарианской Гегемонии, — призывал через громкоговорители турианский командир, — призываю вас прекратить несанкционированный митинг и разойтись по домам, ради Вашей же безопасности!

В ответ из толпы раздались оскорбительные выкрики, самым легким из которых было "Убирайся домой, костелицая мразь". Турианец раздраженно покачал головой — и вот так уже пятый месяц. Цитадельские миротворцы, которые изначально были присланы для подготовки батарианской армии, теперь были вынуждены заниматься разгоном демонстраций. Луций Варен вздохнул — расскажи кто ему в Иерархии о том, что он будет дрессировать батарианских полицейских, он бы не поверил. Но реальность привнесла в планы миротворца свои коррективы.

Почти сразу же по прибытию военных советников и специалистов начались проблемы. Батарианцы показали себя с самой худшей стороны. По мнению турианского легионера, от пиратов эта, с позволения сказать, армия, отличалась лишь наличием единообразной формы и оружия. О такой вещи, как дисциплина, строй и прочие изыски любых уважающих себя вооруженных сил, здесь слышали разве что офицеры, и те, судя по всему, краем уха. Подготовка... Это отдельная песня. Ее не было. Вообще. То есть батарианцы умели стрелять, некоторые даже метко, но вот при столкновении с более-менее организованным противником эти горе-воины дружно выполняли команду "отступление". Однажды дело дошло до абсурда — одна КОНТУБЕРНИЯ, играющих на учениях роль обороняющихся, разогнала ДВЕ РОТЫ наступающих батарианцев, после чего, организовав преследование, "перебила" побежавших. Турианские советники хватались за головы, глядя на то, как двенадцать легионеров из обычной, линейной пехоты условно убили двести пятьдесят батарианцев из трехсот, после чего, окружив остальных, взяли в плен и дружно пригнали перед "светлые очи" начальства. И, как оказалось, такая ситуация была почти во всех силовых структурах. Коррупция, кумовство, взяточничество — турианцы буквально ошалели от масштабов предстоящей работы.

К чести легатов, очнулись они быстро, распределив подчиненных по всем структурам, фактически взяв управление армией и флотом на себя. Конечно, качество управления резко скакнуло вверх, но в тот момент, когда ситуация, казалось, начала выправляться, возникла еще одна непредвиденная проблема.

Батарианцы отличались патриотизмом, хотя любой житель галактики, увидев, в чем этот патриотизм проявляется, назвал бы данное явление национализмом, причем в плохом понимании. И появление иностранных советников, фактически взявших управление и обучение армии в свои руки, они восприняли не просто как оскорбление — для них это была попытка узурпировать власть. И, что самое плохое, так думали не только офицеры и простые солдаты, но и абсолютное большинство простого народа. И буквально через несколько недель население Гегемонии, подзуживаемое "патриотами", начало собираться на такие стихийные митинги, основным лозунгом которых был: "Цитадельцы — домой!". И ладно бы, если это были просто митинги. Демонстрантов активно поддерживали полицейские, которые и должны были разгонять выступающих. На деле же приказы советников либо просто игнорировались, либо выполнялись так, что у турианцев, саларианцев и азари дружно возникало желание набить стражам порядка рожи и сделать все самим. И если с первым пунктом были проблемы, ибо прямой приказ Цитадели запрещал рукоприкладство и насильственные действия по отношению к представителям властей, то со вторым проблем не было — и сводные отряды миротворцев и батарианцев вышли на улицу. Причем корпусу Цитадели пришлось выполнять роль заградотрядов — в первое время были случаи, когда полицейские разбегались, а то и присоединялись к митингующим.

БАХ! БАХ! БАХ!

Сухие выстрелы громкими хлопками раздались на улице. Луций Варен, перед самой командировкой получив звание опциона, ощутил удар в грудь. Турианского военного швырнуло на люк, ударившись о который, легионер медленно сполз внутрь полицейского автомобиля. К глазам начала подступать темнота, и угасающее сознание успело выхватить небольшую, аккуратную дырочку на кирасе легкой брони, из которой толчками лилась синяя кровь. А потом наступила тьма.

Поэтому турианец уже не видел, как разбегающиеся батарианские полицейские были насмерть задавлены почувствовавшей кровь толпой. Не видел он и то, как турианские легионеры, плюнув на приказ не поддаваться на провокации, развернув пулеметы и штурмовые винтовки, встретили бегущих демонстрантов дождем вольфрама. Он не видел, как на протяжении трех суток коммунальные службы оттирали красную от крови улицу. И уж точно Луций Варен не видел, к каким результатам приведет бойня, устроенная "миротворческими" силами. Ему уже было все равно — от тяжелого ранения, сделанного неведомым снайпером, центурион, выживший в боях с демонами, скончался, не приходя в сознание.

* * *

Из оперативного отчета посла Альянса в Батарианской Гегемонии.

...В настоящий момент отмечается резко негативное отношение народа Гегемонии к введению военных специалистов и занятие ими командных должностей в армии, флоте и других силовых ведомствах. Имеет место систематическое неисполнение приказов военных советников, а также откровенный саботаж. Тем не менее, между правительством Гегемонии и Цитаделью ведутся переговоры о наращивании военно-экономического присутствия в регионе...

— Итак, господа, — подвел итог Виггин, прочитав доклад, — полагаю, что план "Ганди" идет в соответствие со сроками.

— Да, сэр, — кивнул один из присутствующих, — В настоящий момент новое правительство стремительно теряет поддержку среди населения, и, если так пойдет дальше, то власть Мансена скоро будет держаться исключительно на цитадельских штыках.

— А оно пойдет, — добавил глава СВР, — по данным наших агентов, гегемон ведет выгодный Цитадели курс, постепенно отдаляясь от нас и разрывая достигнутые ранее договоренности. Фактически, батарианское правительство изменило курс на противоположный.

— Да, Лебедев, к слову о курсе, — повернулся министр иностранных дел к разведчику, — как вы объясните тот факт, что о перевороте мы узнали не из ваших сводок, а из репортажа НСА?

— Я неоднократно предупреждал о готовящемся перевороте, — парировал генерал-полковник, — более того, одним из вариантов действия моих людей был сценарий недопущения такого сценария. Однако мое предложение было заблокировано, в том числе и Вами.

— Господа, мы собрались здесь не для того, чтобы решать, кто был прав, а кто — нет, — вмешался Эндер, — я хочу услышать ваши предложения и отчеты по поводу ситуации в Батарианской Гегемонии, а также тому, как и в какие сроки нам надо начинать операцию. То, что к власти пришел враждебный режим — это неприятно, но не смертельно, благо, режимы можно менять, и мы даже знаем, как.

— Скажу прямо, господин президент, — снова взял слово Лебедев, — несмотря на оптимистичные прогнозы, выполнение плана "Спартак" не представляется возможным в течение года.

— Поясните, — повернулся Виггин.

— Дело в том, что большинство наших агентов до сих пор пребывают на уровне среднего звена, — произнес Сергей, — способ заброски и формирования нашей агентуры в этот раз сыграл против нас. Большинство наших в Гегемонии находятся под видом рабов, и это, очевидно, налагает существенных ограничения по продвижению по социальной лестнице. К сожалению, иного способа быть в батарианском государстве и не попасть под подозрение не существует — сказывается природный национализм четырехглазых.

— Может, в таком случае стоит сконцентрировать усилия на выполнении плана "Ганди"? — задал вопрос главный дипломат Альянса.

— Боюсь, вы неправильно меня поняли, — скривился Лебедев, не любивший, когда в его планы кто-то вмешивается, — как бы батарианцы ни рубились между собой, любого, кто встрянет в их внутренние дела, они тут же посчитают врагом. Все, что происходит в Гегемонии, должно оставаться в Гегемонии. Освободительное движение, безусловно, стоит поддерживать, но прямое военное вмешательство на данном этапе мне не представляется возможным.

— А вы предлагаете сделать ставку на рабов? — иронично улыбнулся МИДовец, — вам ли не знать, что рабы во флоте не служат, а без кораблей любое восстание обречено на неудачу.

— И вот здесь нам поможет Ваш план, господин министр, — подключился Эндер, — проведите агитационную работу среди подходящих кадров. В нужный момент восставшие должны получить хотя бы часть флота для ведения полноценных боевых действий.

— Это будет сложно, — задумался дипломат, — Флот — это элита батарианских вооруженных сил. Их сложно подкупить. Тем более, что Гегемония в случае измены части флота в считанные недели скомпенсирует потери за счет отзыва каперов из систем Терминуса.

— Значит, сделайте так, чтобы они не добрались, — отрубил президент, — или добрались, но поздно.

— Сделаю, что смогу, но быстрого результата не ждите, — ответил министр.

— А вас никто не торопит, — Эндер позволил себе небольшую улыбку, — тем более, генерал утверждает, что выполнение "Спартака" в ближайшее время невозможно. Так что времени у вас минимум до конца года...

* * *

Ноябрь 2167 года. Скиллианский предел, точное местоположение неизвестно.

— Товар при вас?

— Разумеется. Вы думали, я вас обману?

— Доверяй, но проверяй. Кажется, так вы, люди, говорите.

— Верно. Но можете быть спокойными — товар актуален, подвоха нет.

— Об этом судить мне. Малис, проверь.

— Мой господин, все в порядке. Человек не соврал.

— Отлично. В таком случае, вот ваша оплата. Неограненые алмазы, как и договаривались. Нигде не зарегистрированы, природные.

— Великолепно. С Вами приятно иметь дело, Балак.

— А уж мне-то как приятно, генерал.

Сутки спустя.

— Значит, передача в порядке, — механический голос можно было бы принять за работы систем шифрования, если бы адресат не знал, что это — настоящий голос существа, сидящего на том конце "провода". К тому же, опасаться было нечего — канал и так был зашифрован по первому классу.

— Да, сэр, — кивнул мужчина в форме генерала космического десанта, — в ближайшем времени стоит ожидать нападения на одну из колоний сектора "Хэвен". Мне отдать распоряжения о повышении боеготовности?

— Ни в коем случае, — в голосе машины прорезались некоторые эмоции, которые стоило толковать, как восклицание, — это скомпрометирует вас, как моего агента, и в этот раз РУАС от вас, генерал, не отцепится.

— Будут жертвы среди колонистов, — протянул военный.

— Вы солдат, командир, — отрубил голос, — вам ли не понимать, что на войне жертвы необходимы. Вы сомневались в моем плане тогда, но смотрите, к чему все привело. Сейчас человечество вместо того, чтобы лизать ботинки турианцам, ведет самостоятельную политику, а вскоре станет диктовать свою волю галактике. Жертвы колонистов оправданы, и поверьте, они не будут забыты.

— Все во имя человечества, верно? — произнес генерал, в голосе которого не осталось легкой неуверенности.

— Разумеется, генерал, — подтвердил голос, — война неизбежна, и вы это понимаете, так что лучше она начнется на наших условиях, а не на условиях Цитадели. Terra omnia, генерал Кейн.

— Terra omnia, господин Хайден.

Декабрь 2167 года. Мендуар.

— У нас засветка, — доложил один из диспетчеров, — двадцать семь кораблей.

— Идентификация, — тут же среагировал начальник службы УКД (Прим. авт. Управления космическим движением).

— Данные от ответчиков в порядке, — доложил диспетчер, — корабли не опознаны.

— Вызовите их, — старший службы подошел к микрофону и обратился к пришельцам, — неизвестные корабли, говорит диспетчерская Мендуара. Вы не идентифицированы, назовите себя и цель визита.

— Говорит крейсер "Тиран", — раздался басовитый голос, — принадлежность — военный флот Альянса систем. Следуем для пополнения запасов провизии и топлива для дальнего перехода.

— Вас нет в расписании, "Тиран", — произнес старший, незаметно давая знаки подчиненным проверить корабль.

— Дозаправка внеплановая, — ответил корабль, — пересылаю карту-наряд и накладную на дозаправку и пополнение.

— Сэр, — полушепотом обратился один из операторов к начальнику, — корабля нет в базе, но документы в порядке.

— "Тиран", ваших судов нет в базе данных, — тут же среагировал старший смены.

— Разумеется, их нет в ВАШИХ базах, — в голосе капитана неизвестных проскользнула ирония, — и я был бы очень удивлен, если бы они были. Так что, мне предупредить свое начальство о чинимых вами препонах, или вы, наконец, дадите нам пришвартоваться.

Догадка пронзила мозг диспетчера. Так нагло могли вести себя лишь одни люди в Альянсе.

— Прошу прощения, сэр, — пролепетал начальник, — переключаю вас на оператора.

— Заведи их в третий док, — обратился он к диспетчеру, — припасов на такую ораву только там хватит, — и, уходя в свой кабинет, пробормотал под нос, — сраные разведчики, все бы им в тайны играть.

Капитан корабля, по совместительству являвшийся адмиралом пиратского флота, довольно ухмыльнулся. Подумать только, эти тупые двуглазые действительно купились на его блеф. Разведчики, надо же... А ведь он даже назвал НАСТОЯЩЕЕ имя своего корабля.

Пираты направлялись к Мендуару, жители которого еще не знали, что вскоре их жизнь очень круто изменится.

Неделю спустя, Цитадель.

— Это возмутительно, — прогрохотал посол Батарианской Гегемонии, — Уважаемый Совет, заверяю Вас — подобные обвинения совершенно беспочвенны, и оскорбительны для меня и моего государства.

— Меня не интересуют ваши заверения, посол, — бледный от ярости человек, казалось, готов наброситься на батарианца с кулаками, — меня интересует, ГДЕ НАШИ ЛЮДИ?!!!!

Советница Тевос скривилась. Да, как же она жалела, что предыдущего посла отозвали, прислав на его место... этого. За недолгое время пребывания на посту представителя Альянса Донелл Удина умудрился довести до белого каления даже посла ханаров, хотя, по мнению азари, пронять медуз было решительно невозможно. Но человек смог, а потому все заинтересованные могли однажды наблюдать в высшей степени интересную картину — жалующегося на произвол людей ханара.

— Посол, я бы попросила придерживаться дипломатической речи, — холодно произнесла Ориния.

— Разумеется, — тут же переключился Удина на турианку, — это ведь не на вашу колонию совершено нападение.

— Мы предупреждали Альянс об опасности колонизации Скиллианского предела, — отрубила представительница Иерархии, — не наша вина в том, что вы им не вняли.

— Сейчас речь не о том, вняли мы или нет предупреждениям Совета, — слегка успокоился человек, — а в том, что было произведено еще одно пиратское нападение в зоне коллективной ответственности Гегемонии и Альянса.

— И что вы предлагаете, посол? — включился в обсуждение саларианский советник, — вы и так ратовали против задействования сил Цитадели при патрулировании Скиллианского Предела. Или ваше государство решило изменить свое мнение по этому вопросу?

— За последние годы это уже третье нападение на человечество в регионе, — Удина решил оставить вопрос саларианца без внимания, — меня одного удивляет подобная избирательность?

— Не прибедняйтесь, посол, — произнесла Ориния, — пираты систем Терминуса — не редкость в Пределе, как и на Аттическом траверсе, и, поверьте, все мы страдаем от их атак.

— Возможно, — не стал спорить посол, — только вот в нашем случае пираты атакуют именно тогда, когда груз или место нападения имеет стратегическую ценность. Сначала пираты угнали корабль с уникальным реактором, теперь напали на колонию. Что-то слишком удачно они нападают, вы не находите?

От упоминания корабля саларианец скривился. Да, по общей договоренности, инцидент решили замять, из-за чего Союзу пришлось потрясти мошной, но это не отменяло того факта, что Донелл Удина по поводу и без напоминал об этом Советнику.

— Итак, что вы предлагаете, посол? — задала главный вопрос Тевос.

— Уважаемый Совет, — ответил человек, — я предлагаю создать объединенную комиссию из представителей Цитадели и Альянса и снабдить ее неограниченными полномочиями в расследовании данного нападения.

— Это возмутительно, — взревел батарианец, — посол Альянса разбрасывается ничем не подкрепленными обвинениями в адрес моего государства, основываясь на предрассудках о том, что любой батарианец — пират и работорговец!

Момент истины. Советники переглянулись между собой. Ориния покачала головой — против. Саларианец жест повторил. Тевос повернулась к трибунам, за которыми стояли "истец" и "ответчик" и провозгласила:

— Совет принял решение. Обвинения в адрес Батарианской Гегемонии в нападении на колонию Мендуар считать необоснованными за отсутствием доказательств. До появления у Альянса Систем каких-либо улик, свидетельствующих против батарианской стороны, комиссию по расследованию не собирать. Заседание окончено.

Полчаса спустя. Кабинет посла Альянса Систем.

— Суки! — рявкнул во весь голос Удина, со всей дури пнув стул. Предмет интерьера от удара описал небольшую дугу и приземлился в углу кабинета, чудом не задев декоративный цветок.

— Я так понимаю, переговоры прошли безрезультатно, — голос, раздавшийся из монитора, заставил посла вздрогнуть. Быстро приведя себя в порядок, Донелл подошел в монитору, с которого на него смотрел министр иностранных дел.

— Да, господин министр, — ответил посол, упершись руками в край стола, — эти уроды просто замяли дело. Это их, видите ли, не касается.

— Я вас предупреждал об этом, — тон министра не поменялся ни на йоту, — это было ожидаемо. Всех устраивает текущий порядок дел, и пока им не покажут, что обстановка в галактике изменилась, они не пошевелятся.

— Значит действовать придется по второму плану, сэр?

— Безусловно, — министр позволил себе скупую улыбку, — готовьте заявление, Донелл, действовать придется быстро.

* * *

25 декабря 2167 года. Скиллианский предел, планета Килия.

— Шевелитесь, мрази! — тычок в спину заставил Талиту буквально влететь в приготовленную для новоиспеченных рабов клетку. Жалобно вскрикнув, девочка приземлилась на металлический пол, сильно рассадив колено. Подвывая от боли, юная колонистка с Мендуара отползла в угол, где, сжавшись в комок, оглядела новое обиталище затравленным взглядом.

Разумеется, в клетке она была не одна — работорговцы не позволяли рабам подобную роскошь. Компанию девочке составили не только представители Человека разумного — пяток турианцев заняли один из углов, держась особняком.

— "Как стая бродячих собак," — пришла на ум ассоциация, — "или волков."

— Что с нами будет? — задал вопрос в воздух один из людей.

— Как что? — деланно удивился товарищ по камере, — сейчас нас выставят на торги, и здравствуй, Гегемония.

— Чушь, — отрубил первый, — Альянс не оставит просто так нападение на колонию...

— Оставит, уж поверьте, — внезапно вступил в разговор один из турианцев, — нас вообще из центральных систем привезли, и спасать никто не собирается. Поверь мне на слово, человек — вы здесь застряли надолго.

— Вы свою Иерархию с нашей страной не равняйте, — вспылил патриотично настроенный человек, — нам, в отличие от вас, на своих граждан не наплевать.

— Ага, — язвительно протянул турианец, — а кто тогда батарианцам собственных людей чуть ли не официально сплавляет. И обменивают ваших на саларианцев с кварианцами. Вы для Альянса — расходных материал, и если ваше спасение обернется большими потерями, спасать вас никто не станет — проще забыть.

— Чтоооо?! — взвился человек, — да как ты смеешь...?!

И патриот, в котором Талита с трудом узнала одного из горожан, подскочил к турианцу и с силой заехал ему по лицу.

— Наших бьют!! — тут же среагировали турианцы, дружно бросившись на человека. Люди в долгу не остались, и вскоре внутри клетки завязалась потасовка.

Забившаяся в угол Талита дикими глазами смотрела на творящуюся вакханалию, молясь всем богам, которых только смогла вспомнить, о том, чтобы в потасовке ее не задавили. В поисках помощи девочка с безумной надеждой посмотрела в сторону охранников. Посмотрела — и надежда сразу погасла. Батарианские надсмотрщики и не думали вмешиваться. Вместо этого они, собравшись в плотную кучку, противно ржали, тыкая пальцами в сцепившихся рабов, изредка перебрасываясь гортанными фразами на своем языке, очевидно, делая ставки на победителя. И в этот момент Талита поняла одну простую вещь — всем на них плевать. Даже батарианцам, которые вроде как должны были заботиться о сохранности товара. И девочка зарыдала.

Через некоторое время потасовка прекратилась сама собой. Да, людей было больше. Но на стороне турианцев была физическая сила, которую они, похоже, умели применять. Обе стороны расползлись по своим углам, зализывая раны. Талита облегченно выдохнула — драка ее никоим образом не коснулась.

Да, не так девочка планировала провести Рождество. Она, наивная, думала, что встретит праздник дома, в кругу семьи — отца, матери и брата. Воспоминание о семье каленым стеклом резанула по душе, и слезу сами собой потекли из глаз.

— Ааа, достала! — рявкнул один из надсмотрщиков, — прекрати выть, двухглазая, а то сейчас как огрею дубинкой!

— Морс, прекрати! — рявкнул на него старший товарищ, — забыл, что сказал господин? Товар должен быть относительно целым. Детей не калечить.

— Да кто калечит, начальник, — удивился батарианец, — я же пару раз ее током дерну. Так хоть не зря орать будет.

— Знаю я твои пару раз, — ответил надзиратель, — сначала ток, потом битье, а потом и дружка своего расчехляешь. Сколько раз ты там лечился — пять или семь?

— Да ладно вам... — проворчал надсмотрщик.

Внезапно подвал, в котором держали рабов, сотряс зубодробительный вой сирены.

— Это еще что, — удивленно поднял голову несостоявшийся насильник.

— Тревога, полудурок! — старший надзиратель, с отличие от подчиненного, соображал быстрее, — быстро бери оружие в руки и следи за рабами. Будут прорываться — ты знаешь, что делать.

— Да как они узнали о нас?! — недоуменно воскликнул Морс, — нас должны были предупредить...

— Значит, не предупредили! — заорал старший, — А теперь возьми е

* * *

ую пушку в свои кривые лапы и займись, б**ть, прямыми обязанностями!

— Хорошо, хорошо, — Морс достал из-за спины жутко выглядящий дробовик и стал настороженно прохаживаться вдоль клеток.

— Ха, фто я гофо'гил! — шепелявя из-за выбитых зубов, произнес колонист, — Альянф фа нами ффе фе пфитефел.

— Ой, да помолчи, — произнес его соперник-турианец, — прилететь-то прилетели, нас еще освободить надо. Ой, духи, мои ребра...

— Эфо фопроф фремени! — уверенно заявил человек, — фот уфидифе.

— Ага, увидим, — даже со сломанными ребрами турианец не оставил своего скептичного настроя, — видишь того молодчика? Так вот, есть вероятность, что последнее, что ты увидишь, будет дуло его дробовика.

— А ну замолчали, ублюдки! — взревел упомянутый "молодчик", — а не то я вас всех...

Что именно Морс хотел бы сделать с рабами, так и осталось загадкой. С внешней стороны двери раздались звуки выстрелов, а затем что-то тяжелое впечаталось в заблокированные двери. Батарианец среагировал моментально — словно на крыльях, он влетел в клетку, и, отработанными движениями раздав пинки рабам, схватил за шкирку воющую от ужаса Талиту и выбежал из загона, закрыв его за собой. Отвесив девочке профилактическую оплеуху, батарианец встал напротив двери и приготовился.

Долго ждать не пришлось — чудовищная сила сорвала с направляющих входную дверь, и та полетела вглубь коридора, чудом не задев надсмотрщика. Тут же в образовавшийся проем влетела закованная в красно-черную броню фигура человека, а в том, что это был именно человек, Талита почему-то не сомневалась. Солдат, увидев батарианца, быстро сориентировался в обстановке, наведя ствол своего оружия на потенциальную угрозу. Но, к сожалению, батарианец предугадал такой ход.

— Стой, или я прикончу ее! — четырехглазый надсмотрщий прикрылся колонисткой, использовав девочку, как живой щит. Ствол дробовика уперся Талите между лопаток, отчего бывшая жительница Мендуара одеревенела от ужаса.

Возможно, будь батарианец опытнее, он бы выбрал другого заложника. Но, на счастье солдата, надсмотрщик был слишком молодым, и не сообразил, что комплекция взрослого откормленного батарианца мягко говоря, не вписывается в контур щуплого ребенка. Подручный работорговца физически не мог полностью прикрыть все тело живым щитом. А, возможно, батарианец просто понадеялся на кинетический барьер. Этого история не сохранила.

Человек думал недолго. Чуть довернув ствол, он выжал спуск, и алый сгусток вырвавшись из ствола, прошив экран, не продержавшийся и полсекунды, окончил свой путь в районе плеча террориста. Руку, удерживающую дробовик, оторвало по плечо, и батарианец, заорав от боли, упал на пол, напоследок окатив Талиту кровью из культи.

Человек, не теряя времени, подбежал к раненому, и, добив вторым выстрелом катающегося по полу чужого, доложил:

— Чисто.

В ту же секунду в коридор забежали еще несколько человек, и, подбежав к клеткам, принялись возиться с замками. Запоры недолго сопротивлялись инженерам, и вскоре толпа освобожденных рабов хлынула наружу. Талиту очередной раз за день чуть не затоптали, и лишь реакция солдата, вовремя подхватившего колонистку на руки, спасла девочку от неприятной участи. Мендуарка, вцепившись в нагрудник спасителя, вновь заплакала, но на этот раз от счастья — это был, пожалуй, лучший подарок на Рождество, о котором она мечтала.

Через три часа на сигнал, посланный с планеты, прилетел патруль Альянса. Освобожденных рабов через неделю вернули домой, где они, наконец, воссоединились с сородичами. Но вернулись не все — часть разумных изъявила желание отправиться со спасителями. В их числе была и Талита, так и не отпустившая спасшего ее солдата.

* * *

Сутки спустя. Цитадель.

— Значит, Альянс совершил рейд на пиратский мир? — задала риторический вопрос Ориния.

— Я бы не был в этом так уверен, — произнес Гэрос, — то, что ту бойню на Килии устроили люди, сомнений не вызывает — слишком характерные следы работы. Но есть вероятность, что Альянс тут не при чем. Посмотрите сами — это появилось в экстранете час назад.

Заинтригованная Ориния в любопытством посмотрела на экран терминала. На мониторе играло какое-то видео, причем с явными следами редактирования — искусственные помехи мешали разглядеть говорящего в подробностях, лишь общие очертания и красное пятно на месте головы.

— Мое имя Скалл, — произнес искаженным голосом... человек, наверное, — я являюсь ответственным за произошедшее на планете Килия, куда несколько дней назад были доставлены захваченные в рейде на Мендуар граждане Альянса. В ходе ответного рейда моих подчиненных все рабы были освобождены. Подобный акт вопиющего попрания интересов и прав граждан Альянса не мог остаться безнаказанным. И я обращаюсь ко всем, кто стоит на пути величия человечества. Этот акт был лишь первым среди тех, что произойдут, если галактическое сообщество не предоставит людям достойное место в нашем мире. И я предупреждаю всех, кто собирается чинить препоны на пути развития и прогресса Человечества — бойтесь нас! И трижды подумайте, прежде чем совершать военные, политические или экономические атаки против нашего народа — ибо в таком случае мы придем за вами. И мы безо всякой пощады будем давить подобные акции в зародыше. Мы словно гидра, пройдем сквозь любые заслоны и достанем тех, кто угрожает нам...

— Дальше идет поток угроз и обещаний в совокупности с кадрами с Килии, — саларианец выключил запись, — Альянс пока не дал официального комментария по поводу этого... выступления. Похоже, что для них самих этот рейд был неожиданностью.

— Или они успешно это скрывают, — продолжила Ориния, — что бы кто ни думал, Удина — довольно опытный политик, и вполне способен сыграть удивление. А эта, как их там, гидра, может быть ручной террористической группировкой, выполняющей нелицеприятные заказы правительства.

— Ручные террористы? Удобно, что сказать, — признал Гэрос, — можно в случае провала умыть руки. В любом случае, этого Скалла с его бандой следует признать террористом. Хотя бы на основании угроз, которые он произнес в этой записи.

— Согласна, — кивнула турианка, — в таком случае, предлагаю переговорить с Тевос и сформировать совместное заявление от имени Цитадели.

— Не имею ничего против.

То же время. Земля, совещание кабинета министров АСЧ.

— Господа, прошло несколько часов с момента выпуска этой агитки, — начал совещание Виггин, — и я жду от вас результатов.

— Министерство связей с общественностью уже внесло редакцию в ближайший выпуск новостей, — взял слово глава отдела мониторинга населения, — в заявлении указывается на непричастность официальных структур Альянса к проведенной акции. Аналогичное заявление подготовил МИД, но в нем делается упор на то, что наше государство предпочитает проводить более мирную политику, и что терроризм — не наш путь.

— Как будто кто-то в это верит, — проворчал один из присутствующих.

— Верит или нет — вопрос второй, — повернулся докладчик, — главное, что мы заявили о своей непричастности.

— Ладно, с этим все понятно, — подвел итог президент, — чем порадует нас министр обороны?

— Наши люди провели расследование, и уже есть первые результаты, — поднялся военный, — во-первых, действовали явно люди — характерные повреждения от аргент-оружия ни с чем не спутаешь. Но вот что интересно — если судить по следам воздействия, образцы, из которых были произведены выстрелы, на голову превосходят все наши наработки в данной области. То, что неизвестные использовали на Килии, у нас лишь проходит испытания, и пока результаты, если честно, не вызывают радости.

— То есть, у нас есть группа людей, которая имеет доступ к аргент-энергии и на ее основе создала оружие, превосходящие даже наши опытные образцы, — подвел итог Эндер, — есть мысли, кто это был?

— Если можно, господин президент, — дождавшись разрешающего кивка, глава РУАС подошел к проектору и вывел несколько кадров, — наш отдел провел анализ записи, и обнаружил довольно интересный момент. Смотрите.

Разведчик вывел на экран раскадровку записи.

— Это — кусок записи, демонстрирующий расстрел работорговцев, — как видите, дизайн брони расстрельной команды характерен для ранних образцов, созданных ОАК. Но я попрошу обратить внимание на вот этот кадр.

Собравшиеся невольно подались вперед, стараясь рассмотреть детали. Кадр демонстрировал развернувшегося солдата. Повинуясь командам РУАСовца, грудная пластина брони увеличилась в размерах.

— Смотрите, — указал на заинтересовавшую его службу деталь разведчик, — символ размыт, но если приглядеться...

— Это же... — пораженно произнес один из министров.

— Верно, — кивнул глава РУАС, — это — слегка видоизмененный знак СБ ОАК. В этом случае Скалл — не кто иной как...

— Сэмюэль Хайден, — выдохнул президент, — черт, этот сраный киборг все еще жив.

— В этом случае становится понятно, кто стоит за Катаклизмом и Войнами Колоний, — мрачно произнес министр обороны, — Хайден одержим идеей прогресса любой ценой, и если для общего развития требуется принести в жертву пару миллионов человек — он сделает это, не задумываясь.

— И, скорее всего, именно его люди сдали пиратам схемы обороны Мендуара и коды опознавания наших кораблей, — продолжил Лебедев, — только мне непонятна конечная цель акции. Зачем организации, до сего момента действовавшей исподтишка, вдруг выходить на свет?

— Чтобы создать ореол защитника угнетенных, — ответил, как ни странно, министр связей с общественностью, — тем более, что нашим заявлениям Цитадель вряд ли поверит. Скорее нелюди подумают, что детище Хайдена — наши цепные собаки.

— Тем более, что из освобожденных они наверняка набрали агентов, — добавил Лебедев, — причем не только людей — списки обнаруженных на планете не совпадают со списками рабов из баз данных работорговцев.

— То есть теперь у Хайдена есть возможность работать в пространстве Цитадели, — подвел итог министр обороны, — да, киборг не соврал — его организация действительно подобна гидре.

— Значит, у нас в активе террористическая организация, имеющая доступ к аргент-энергии и способная работать под наших людей, — подвел итог Виггин, — значит, в конечном итоге Гидра способна развязать войну, причем в агрессии будут обвинять нас. Твою мать, вот не было печали. Похоже, нам придется сдвинуть сроки начала операции "Спартак".

— Сэр, это чревато провалом, — не согласился Лебедев, — наши агенты еще недостаточно готовы...

— Если мы не начнем сейчас, то упустим инициативу, — парировал Эндер, — война в любом случае произойдет, и в наших силах сделать так, чтобы она началась по нашим правилам. Готовьте людей, генерал — у вас месяц на подготовку.

С этого момента остановить войну было уже невозможно.

* * *

25 января 2168 года. Батарианская Гегемония, планета Пханган.

Старший оперативный агент Службы Внешней Разведки Альянса Систем Человечества Хидэки Сиро неторопливо шел по разгромленному поместью, внимательно осматривая дело рук своих. Агент в целом оставался доволен — результат почти пятилетней работы дал прекрасные плоды. Все эти годы разведчик неторопливо, учитывая психологический и многие другие факторы, готовил исполнение операции "Спартак". Отнюдь не все проходило гладко — пару раз Сиро довольно крупно ошибался, и завербованных рабов отлавливала карманная служба безопасности рабовладельца. К счастью, Хидэки успевал реагировать вовремя, и в целом план не страдал.

Но особенно интересным был последний год работы — сменившееся правительство Гегемонии, с одной стороны, привело к тому, что Блукс окончательно распоясался в отношении рабов — зверствуя, как никогда ранее. С другой стороны, это облегчило работу по вербовке — в этот год было гораздо труднее УДЕРЖАТЬ доведенных до белого каления рабов от восстания. Да и в окружении условно свободных подчиненных батарианца довольными ходили отнюдь не все, и порой закрывали глаза на откровенный саботаж рабов, с каменным лицом заявлявших Блуксу, что "не мы сломали, оно само".

И вот, наконец, месяц назад по каналу связи с Центром пришел долгожданным приказ — в течении месяца подготовить рабов к открытому выступлению. И давно заготовленный план Сиро пришел в действие. Агенту казалось, что за этот месяц он просидел за терминалом больше, чем за все предыдущие годы. Впрочем, так ему только казалось — его агентурная сеть состояла из профессионалов, которые прекрасно знали, что и когда делать. Сиро порой удивлялся, насколько надо быть беспечным, чтобы проморгать наличие подобной сети у себя под носом. Ну да не ему судить батарианцев — в конечном итоге, их отношение немало поспособствовало разведчику в таком неблагодарном деле, как подготовка восстания... Ой, простите, освободительной войны, конечно.

Крики, раздавшиеся из одной из многочисленных комнат поместья, отвлекли Хидэки от осмотра. Приблизившись к двери, Сиро краем глаза заглянул в оставленную открытой дверь. Да, его ожидания подтвердились — пятеро рабов разложили трех наложниц Блукса, самозабвенно насилуя азари.

"Вот она, обратная сторона восстания, " — подумал про себя агент. Впрочем, вмешиваться в действо он не стал. Во-первых, парням надо было почувствовать кровь на руках, дабы ни у кого не возникло потом желания соскочить с разогнавшегося поезда революции. А во-вторых, эти три азари, по наблюдениям Сиро, были его коллегами, только служили Объединенным Республикам. Так что дорвавшиеся до холеных наложниц восставшие, сами того не зная, оказали агенту услугу — оставлять азари, как и еще нескольких разведчиков Цитадели, в живых в планы резидента не входило.

По мере продвижения к хозяйским спальням на стенах все чаще встречались потеки крови самых разных цветов. В основном, конечно, красного — подавляющее большинство охраны составляли соплеменники Блукса. Сами охранники валялись рядом, заботливо избавленные воставшими от ненужного мертвецам снаряжения. Рядом лежали трупы рабов — по воспоминаниям Хидэки, именно здесь взбунтовавшиеся понесли наибольшие потери. Восстание вполне могло захлебнуться, но здесь на помощь агенту пришел, как ни странно, сам Блукс, пусть и опосредованно. Незадолго до мятежа хозяин поместья решил озаботиться своей безопасностью, и установить несколько стационарных генераторов кинетического щита и боевых турелей. Но Сиро повезло — к тому моменту батарианец так доверял человеку, что позволил оказать помощь в установке защитных систем. Ох, зря он это сделал. В какой-то момент резидент даже пожалел, что не увидел удивленных лиц охранников, когда кинетические барьеры отключились, а турели вместо того, чтобы выкосить наступающих рабов, нашпиговали вольфрамом самих охранников. Это была бойня — по полу текла самая настоящая река из крови, и ботинки капитана СВР сочно чавкали, погружаясь в пропитанные красной жидкостью дорогие ковры.

Наконец, ноги привели агента к хозяйской спальне. Вернее, она когда-то была спальней. Но сейчас комната превратилась в склеп, ставший могилой для всех рабовладельцев. Здесь нашло свой покой все семейство — сам Блукс, изрешеченный пулями, лежал на огромной кровати, раскинув руки, так и не выпустившие два пистолета-пулемета. Его жена лежала рядом — с нее содрали заживо кожу. Наверное, это был один из рабов-турианцев — батарианка очень не любила уроженцев Палавена, и отыгрывалась на несчастных по поводу и без. Хидэки знал, что где-то в комнате убитой хозяйки лежала целая коллекция отрезанных мандибул. Особенно доставалось турианцам с окраинных миров — садистка отбирала предметы "коллекции" по степени редкости. И вот теперь турианцы сполна отомстили ей, казнив ее способом, который на Земле называли Красным Тюльпаном.

Что касается детей рабовладельцев, то их смерть была сравнительно легкой. Единственному сыну семейки банально прострелили голову, а трем девочкам — перерезали горло. И хотя Сиро не одобрял подобные проявления войны, он не мог не признать, что после такого он получит самых отчаянных солдат — стоит рабовладельцам узнать, что восставшие сделали с их "коллегами", и освобожденным пощады не будет.

— Командир, — раздался в предусмотрительно захваченном омнитуле дребезжащий голос, — вам стоит на это посмотреть.

— В чем дело, Калос? — спросил Сиро вызвавшего его турианца, по совместительству являвшегося правой рукой разведчика.

— Мы тут кое-кого поймали, — в голосе турианца мелькнули довольные нотки, — вы будете рады.

— Хорошо, скоро буду, — кивнул Хидэки, направившись на сигнал. Он уже предполагал, кого увидит — Калос мог быть НАСТОЛЬКО доволен лишь в одном случае.

Предчувствие агента не обмануло — турианец с довольным видом стоял на площади около поместья, а его товарищи крепко держали в руках стоящего на коленях турианца без лицевых татуировок.

— Ну привет, Кватор, — улыбнулся агент, присев на корточки, — как здоровье? Сердечко не пошаливает?

— Да пошел ты, ублюдок, — попытался плюнуть коллаборационист, но Калос, моментально среагировав, коротким ударом ноги отправил собрата по расе, но не по духу, на землю. Но даже лежа на площади и плюясь кровью из разбитого рта, Кватор продолжал ругаться, рассказывая восставшим, кого и в каких позах он имел или поимеет, если его не отпустят, предварительно извинившись.

— Ты, мягкотелый засранец! — разорялся турианец, — да ты будешь у меня камни жрать! Сейчас придет хозяин, и с тебя шкуру живьем спустит...

— Нет у тебя больше хозяина, — злорадно улыбнулся Сиро, — сдох от передоза вольфрама в организме. Вон, в спальне своей лежит, болезный.

От этой новости поток проклятий, изрыгаемых Кватором, прервался, а секунду спустя площадь перед поместьем огласил горестный вой.

— Что с ним делать, командир? — спросил Калос, презрительно глядя на подхалима рабовладельца.

— На второй этаж его, — ненадолго задумавшись, ответил агент, — выведите его на балкон, а я пока сбегаю в мастерскую.

— Зачем? — поинтересовался помощник лидера восставших.

— За оптоволокном, — ответил Хидэки, — там как раз есть кабель, который его вес выдержит.

Лицо Калоса озарила понимающая улыбка. Короткий жест — и повстанцы, подхватив Кватора под руки, потащили упирающегося турианца в дом, время от времени награждая того пинками и зуботычинами.

Через десять минут коллаборационист стоял на балконе, с заломленными за спину руками, а Сиро, сноровисто связав петлю, накинул ее на шею выродка.

— Будь ты проклят, урод! — орал Кватор, уже не делая попыток вырваться.

— Ой, да помолчи уже, — отмахнулся Хидэки, — и знаешь что, костелицый? Зря ты дал мне доступ к терминалу — хакнуть рабские чипы и ошейники оказалось на редкость просто.

И с этими словами человек пинком отправил турианца вниз. До ушей разведчика донесся влажный хруст ломаемых позвонков, а затем поместье сотряс одобрительный рев восставших. Сиро вскинул кулак вверх и заразительно улыбнулся — вскоре вся Батарианская Гегемония запылает пламенем войны.

Крупнейшее за всю историю восстание рабов, позднее превратившееся в самый крупный галактический конфликт последних веков, началось.

* * *

Из мемуаров легата примариса Адриана Виктуса. Часть 5: Первая Батарианская война. Издание "Иностранная литература", под эгидой Воениздата Альянса Систем Человечества. 2175 г.

... О причинах начала Первой Батарианской войны, также называемой Войной за Скиллианский Предел, написано много книг, авторы которых предлагают различные версии начала конфликта. Оглядываясь назад, я понимаю, что причину начала этой войны стоит искать в далеком даже для меня две тысячи сто шестидесятом году (прим. ред. для удобства чтения даты переведены в привычную для человечества систему). Именно тогда, столкнувшись с пространством Цитадели, Человечество сформировало свою стратегию о дальнейших взаимоотношениях...

... Надо заметить, что к моменту начала ПБВ (прим. ред. Здесь и далее — Первой Батарианской войны) Альянс был единственным государственным образованием, не входящим в пространство Цитадели и при этом обладающий достаточно многочисленной, подготовленной и хорошо вооруженной армией, чтобы в случае полномасштабной войны если не победить объединенные силы Цитадели, то нанести крупный урон ее армиям и экономике, от которого она уже не смогла бы оправиться. Проведенные накануне войны штабные игры показали, что в случае эскалации будущего конфликта в Скиллианском пределе Альянс систем в первый год войны с вероятностью восемьдесят процентов уничтожит до семидесяти процентов военно-промышленной, добывающей и административной структур, а также предпримет ряд атак на саму Цитадель, каждая из которых будет иметь не менее чем сорокапроцентный шанс на успех (нанесение станции непоправимых повреждений, после которых Цитадель не будет подлежать восстановлению). Несмотря на то, что даже оставшихся тридцати процентов хватило бы для ведения наступательной войны, после окончания гипотетического конфликта оставшиеся ресурсы не смогли бы удовлетворить довоенные запросы как военного, так и гражданского сектора, что, скорее всего, привело бы к новой войне, теперь уже между бывшими союзниками...

... Что касается две тысячи сто шестьдесят восьмого года, то в данном случае сложилась уникальная ситуация, когда все страны, обладающие хотя бы одним дредноутом, поняли, что вооруженное столкновение неизбежно. Другими словами, войны хотели абсолютно все. Альянс хотел обезопасить свои новые колонии от дальнейших нападений, закрепиться в Скиллианском пределе и, разумеется, получить доступ к одним из самых богатых месторождений в галактике. Их основной противник, Батарианская Гегемония, желала, в общем, того же самого, и, кроме этого, укрепить свои традиции и приобрести среди народов Цитадели статус защитников от непомерных амбиций Человечества. Турианская Иерархия желала, прежде всего, отыграться за Менорскую мясорубку, произведя своего рода работу над ошибками и показать, что с армией Иерархии стоит считаться, восстановив свой пошатнувшийся статус. Саларианский Союз увидел в грядущем конфликте возможность изучить технологии Альянса, и, наконец, нивелировать его технологическое превосходство. Что касается Объединенных Республик Азари, то они были меньше всего заинтересованы в войне, однако промышленное лобби не могло не беспокоить нарушение фактической монополии в области добычи и переработки нулевого элемента, а потому для них война была ни чем иным, как способом наложить руки на "бесхозный" нулевой элемент. Таким образом, война была неизбежной...

... Знали ли мы о подготовке Альянса к восстанию? Мой ответ — да, знали. Нападение не было неожиданностью для нового режима Батарианской Гегемонии и ее покровителя — Цитадели. Руководители Гегемонии высшего ранга неоднократно предупреждали о том, что вторжение Альянса, равно как и восстание, неизбежно, неоднократно запрашивая увеличение военного контингента Цитадели. Однако высшее руководство экспедиционных сил не было столь встревожено, допуская, однако, возможность как восстания, так и прямого нападения. И все же начало восстания застало военных врасплох. Причина столь явной неподготовленности кроется, на мой взгляд, в чисто психологических причинах. Как говорил в свое время один из командиров Иерархии: "Мы знали, что когда-нибудь произойдет катастрофа. Но проходил день за днем, месяц за месяцем, год за годом, а взрыва так и не было, и мы уже не могли поверить в то, что на следующий день все будет по-другому". Именно этим можно объяснить тот факт, что уже к концу первого месяца восставшие, поддерживаемые Альянсом, смогли захватить большую часть территории Гегемонии, переведя ситуацию в разряд катастрофических...

* * *

2168 год, четвертый день восстания. Пханган.

— Огневая задача! Координаты — 0-3-7/12, прием! — прокричал Калос в гарнитуру связи.

— Открываем огонь! — отозвались артиллеристы.

Через несколько секунд видневшиеся вдалеке позиции противника накрыл шквал огня. Турианец удовлетворенно хмыкнул — все же повезло, что среди войск, перешедших на сторону восставших, оказались столь полезные разумные. Сам Калос, будучи солдатом Иерархии, как никто другой понимал всю пользу артиллерии на поле боя. Артиллерия... Люди в свое время доходчиво показали всей галактике, что "старомодные" самоходные пушки, как и пилотируемые истребители, рано списывать со счетов. И армии всей галактики дружно принялись восполнять пробел в обновленной военной доктрине. И если азари и саларианцы, не особо мудрствуя, взяли существующие платформы и, слегка доработав их, получили легкие десантируемые самоходки, то турианцы решили создавать новое оружие с нуля, получив отличное универсальное оружие, которое и закупили батарианцы. И теперь это оружие обернулось против тех, кого оно призвано было защищать. Как, собственно, и те, кто сейчас и открыл огонь по бывшим товарищам. Калос, надо сказать, не слишком доверял переметнувшимся войскам, и Сиро, человек, организовавший восстание, его в этих подозрениях поддержал. Большинство из перебежчиков встало на сторону революционеров отнюдь не по идейным соображениям. Да, сейчас восстание объединяло недовольство текущей ситуацией в Гегемонии, но если рабы просто желали свободы, то большей частью регулярных войск руководила банальная жажда льгот, привилегий и улучшения социального статуса. Долго ли такие солдаты будут воевать, прежде чем решат, что их жизни никак не стоят мнимых преференций от еще не существующего государства, турианец говорить не брался. Но в одном он был уверен на все сто — несмотря на неблагонадежность военных, именно в их руках была сосредоточена основная масса оружия, и только они могли похвастаться большим количеством подчиненных, способных худо-бедно с означенным оружием управляться.

Оружие... если бы не работа агентуры Альянса, все восстание бы закончилось, толком не начавшись. Да, бывших рабов было много, и боевой дух у подразделений был крайне высок, но это бы ничего не значило, не будь у восставших оружия. Как оказалось, оружие было, и его было много. Турианец погладил сжимаемый в руках "Фестон" — как же ему за годы рабства не хватало старого друга. О том, каким образом в руки к людям попало турианское оружие, Калос не спрашивал. Впрочем, ему ли, бывшему наемнику, по глупости попавшему в плен к пиратам, рассуждать о происхождении стволов? Стреляют, надежны, ресурс узлов достаточен — и ладно.

Наконец обстрел прекратился, и на этом участке фронта установилась оглушающая тишина. Казалось, сама природа застыла в ужасе от проявления подобного варварства. Но тишина была недолгой.

— Рота, слушай мою команду! — к сожалению, даже простейшие средства связи были отнюдь не у каждого бойца, а потому турианцу приходилось напрягать глотку, — прикрываясь бронетехникой, в атаку на позиции противника, шагом — МАРШ!

Засвистели двигатели, и в проемах между укрытиями, занятыми восставшими, проехали, шурша колесами, боевые машины. Как и большинство бронетехники батарианского производства, боевыми характеристиками они похвастаться не могли, но выбирать не приходилось. Лучше такая защита, чем никакой.

Бойцы, поднявшись из укрытий, выстроились и, пригибаясь, двинулись за бронемашинами. Ну как построились — если бы подобное произошло в турианской части, ее бы по окончанию боя ждал бы "разбор полетов", по окончанию которого всех солдат отправили учиться элементарным построениям, а командиров — штудировать уставы и наставления. Но Калос был доволен и таким — в конце концов, большинство из его, с позволения сказать, центурии, винтовку в руки взяли меньше недели назад.

Наступление недолго оставалось незамеченным — вскоре в боевые порядки полетели первые пули. Центурия, как по старой привычке именовал роту бывший военный, начала нести потери. Вот батарианец, слишком сильно отклонившийся влево от брони, получил очередь, перечеркнувшую его пополам. Все, отбегался. Следом за ним шальная пуля нашла еще одного неудачника. Но операторы орудийных турелей бронемашин среагировали быстро — в ответ к позициям противника полетели снаряды, выбивая из земли фонтаны почвы вперемешку с кусками тел.

Одна из коробчатого вида машин остановилась и задымила, получив сразу несколько ракет из ручных гранатометов. Пехота, не обращая внимания на крики командира, тут же разбежалась по сторонам в поисках укрытия, за что и поплатилась — на убегающих скрестилось сразу несколько пулеметов, в считанные секунды выкосив паникеров. В живых остались лишь те, у кого хватило ума лечь на землю. Калос выругался — рота потеряла уже двадцать бойцов, даже близко не подойдя к намеченным позициям. Впрочем, если бы не артудар, потери были бы гораздо существеннее.

Наконец броня подошла на достаточное расстояние и остановилась — дальше ехать было просто опасно. Турианец вздохнул — вот она, самая опасная дистанция. И ее надо было покрыть без брони. Тут уж как повезет — либо ты везунчик, и живой, либо нет — и для тебя война заканчивается, так толком и не начавшись.

— Рота, — обратился турианец к взводным, — всем лечь на землю и ползком до вражеских позиций.

Подгоняемые командирами, восставшие залегли и, ползком выбравшись из-под прикрытия не прекращающей огонь бронетехники, поползла вперед. Калос последовал примеру большинства, пропахивая на брюхе расстояние до оборонительного рубежа. Ранее мощная линия эрзац-укреплений теперь представляла собой жалкое зрелище — перепаханная земля, обломки строений, и обрушившиеся здания, ставшие братскими могилами для своих защитников. Да, турианец никогда бы не подумал, что ему придется воевать в стиле своих далеких предков, а поди ж ты — вот он, наступает, как какой-нибудь центурион докосмической эры.

Те минуты, которые потребовались восставшим, чтобы доползти до позиций противника, для Калоса показались вечностью. Над головой летали, злобно свистя, пули и снаряды с обеих сторон, стремясь найти свою долгожданную цель, но, к счастью турианца, вражеский огонь был очень неприцельным — бронемашины выполняли свою роль на отлично, ведя огонь на подавление. Солдатам врага приходилось вести огонь вслепую, в ином случае высунувшийся лоялист рисковал быть нашпигованным вольфрамом. Впрочем, батарианцам, спрятавшимся в укрытиях, это не сильно помогало — снаряды из орудий мало что могло остановить.

Двадцать метров (прим.авт. Земных метров). Все, пора.

— Рота, приготовиться к броску, — по залегшей цепи прошло шевеление, — ВПЕРЕД!!!

С грозным ревом бывшие рабы ринулись на укрытия. В них тут же полетели пули, собирая свою кровавую дань — на такой дистанции промахнуться было трудно. Но было поздно — восставшие, лихо перемахнув через укрытия, сцепились с противником. Закипел рукопашный бой.

Прыгнув через укрытие, Калос вскинул "Фестон" и двумя очередями срезал троих близко стоявших солдат Гегемонии. Один был жив, получив ранение, но это лишь оттянуло его смерть — пробегающий мимо саларианец, приставив к голове упавшего дробовик, нажал на спуск, добивая раненого. Тут же самого уроженца Сур'Кеша снесло в сторону очередью пулемета. Обернувшись, турианец увидел чертырехглазого солдата, с перекошенным от ярости лицом направлявшего на него ствол. Но вскинуть штурмовую винтовку оказалось не в пример быстрее, и винтовка в руках бывшего военного выплюнула три смертоносных гостинца, один из которых удачно попал пулеметчику в горло — батарианец, захлебываясь собственной кровью, упал на пол.

Внезапно бой окончился — еще звучали редкие выстрелы разгоряченных боем рабов, но это был конец. Солдаты Гегемонии, оценив ситуацию, побросали оружие, сдаваясь на милость победителя. Некоторым не повезло — повстанцы еще не отошли от горячки боя, и в запале убивали даже тех, кто успевал поднять руки.

— Рота, занять рубеж, — тут же отдал команду Калос, усилием воли успокаивая себя, — пленных отвести в тыл, собрать оружие, провести подсчет потерь.

— Есть! — дружно рявкнули взводные. Турианец не удивился подобной слитности — все же командиров он набирал из разумных, имевших опыт службы в армии.

Переключив канал, Калос вышел на связь с командованием.

— Штаб, это четвертый, позиция занята, готовимся к обороне.

— Отлично, Калос, — отозвался Штаб, — на сегодня больше наступлений не будет — оставайтесь на занятых позициях.

— Принято, — ответил турианец, — окапываемся.

Но больше в боевых действиях на этой планете его рота не участвовала — на следующий день последние очаги сопротивления были задавлены, и Пханган полностью перешел под контроль восставших. Незадолго до этого, флот, перешедший на сторону революции, расправился с теми, кто остался лоялен власти. Потери роты Калоса за эти дни составили сорок четыре бойца убитыми и ранеными.

* * *

Тот же день. Цитадель.

Зал Совета был переполнен желающими увидеть оглашение решения трех рас, стоящих у руля галактической политики. Причина такого ажиотажа была очевидна — очередное восстание рабов в Батарианской Гегемонии внезапно (для непосвященных, разумеется) переросло в нечто большее. Слово "революция" буквально витало в воздухе, заставляя политиков, присутствующих на заседании, переминаться с ноги на ногу в ожидании неизвестного. Несмотря на заверения представителя Гегемонии, что восстание — внутреннее дело государства, и армия прекрасно справится с его подавлением, текущее положение дел было прямо противоположным. Уже сейчас в руках восставших оказалось пятнадцать процентов территории батарианского государства, и этот процент с каждым днем рос. Любому было ясно, что за восстанием стоит другое государство, а учитывая события последних лет, ни у кого не было сомнений в том, какое именно. Только Альянс Систем Человечества мог столь нагло и бесцеремонно обрушить существующую систему сдержек и противовесов в угоду своим личным интересам. Так что самый большой интерес у присутствующих вызывала формулировка, с которой выступит Совет.

Собственно, все заинтересованные стороны уже собрались в зале заседаний. Все, кроме Донелла Удины, который, по уже устоявшейся практике, опаздывал. То ли действительно каждый раз посольство людей пикетировали, то ли посол Альянса просто хотел показать собственную значимость.

Терминалы Советников пискнули, сигнализируя о полученном сообщении. Одни из самых влиятельных разумных в галактике склонились над экранами, читая пришедшее послание. Шум в зале Совета мгновенно стих — все ждали объяснений, что же именно прислали Советникам. Наконец политики закончили чтение, и представительница народа азари провозгласила:

— По политическим причинам посол Альянса решил не присутствовать. Вследствие этого заседание по вопросу гражданской войны в Батарианской Гегемонии объявляется открытым.

По залу прошла волна шепотков — слово было сказано. Совет отказался признать восстание рядовым событием, классифицировав конфликт как войну. Для большинства разумных, державших руку на пульсе, это не было удивительным — для них не было секретом, что часть армии и даже флота поддержала восставших. Теперь все ждали окончательного оглашения резолюции.

— Совет Цитадели, — начала Тевос, — памятуя о резолюции Совета от 700 года (прим.авт. Земного летоисчисления), прямо указывающей о недопущении эскалации вооруженных конфликтов внутри любой страны-члена пространства Цитадели и решении острых социальных вопросов путем дипломатических договоренностей, заверенных Советом Цитадели с возможным вводом миротворческих сил для поддержания порядка, а также отчетам наблюдательной комиссии Цитадели и отмечая с беспокойством факт вооруженного столкновения выражает свое мнение...

Зал затаил дыхание.

-... Что эти действия являются нарушением мира, — продолжила Советница, — и предлагает лидерам повстанческого движения немедленно прекратить военные действия для налаживания мирного диалога.

— Кроме того, — подхватил Гэрос, — членам комиссии и миротворческому корпусу Цитадели, расположенному на территории Батарианской Гегемонии поручается проконтролировать за сдачей оружия законному правительству Батарианской Гегемонии и держать Совет Цитадели в курсе выполнения настоящей резолюции, а также высказать свои соображения о создавшемся положении и возможные пути выхода из кризиса...

— Помимо этого, — взяла слово Ориния, — Совет Цитадели призывает все цивилизованные народы галактики оказать Цитадели всемерную помощь при проведении в жизнь настоящей резолюции и воздержаться от содействия восстанию.

— Совет огласил свое решение, — закончила Тевос, — заседание окончено.

Зал ожил. На разные лады заговорили все присутствующие, обсуждая текст представленной резолюции. Репортеры наперебой сообщали новость в прямом эфире. Представители различных народов галактики обсуждали между собой новость. И в этом океане мало кто заметил, как Советники, выключив терминалы, быстрым шагом покинули зал.

* * *

То же время. Кабинет посла Альянса.

Сидящий в кресле Донелл Удина, просмотрев прямой репортаж из зала Совета, откинулся на спинку, сцепив руки в замок. Все прошло именно так, как он и ожидал. Резолюция Совета Цитадели фактически обвинила восставших в агрессии против законного режима Гегемонии и призвала сложить оружие. Также Цитадель призвала не помогать повстанцам, но о каких-либо санкциях в случае невыполнения данного пункта резолюции не было. Стоит ли говорить, что выполнять требования Цитадели Альянс не собирался? В принципе, именно поэтому Удина и не присутствовал на заседании — мнение Альянса на данный момент не учитывалось, да и права вето людям никто не давал. Именно в таком ключе посол и ответил на вопросы о том, почему он на этот раз задерживается.

Впрочем, была еще одна причина его невмешательства. На данный момент ситуация в Скиллианском Пределе складывалось в пользу прочеловеческих сил, а присутствующий в Гегемонии контингент войск хоть и представлял наибольшую опасность, но в стратегическом плане решить ничего, по сути, не мог. Слишком мало было солдат у цитадельцев, особенно по сравнению с восставшими, в чьи ряды с каждым днем вливались все новые добровольцы. Удина позволил себе усмешку — вот он, недостаток рабовладельческого строя. Хозяева, привыкшие к существующему порядку вещей, зачастую забывают, что имеют дело с живыми существами, а не с ходячими и говорящими инструментами. Результат подобного отношения был на Земле более чем известен — восстания рабов, как и крестьянские бунты, были отнюдь не редкостью во времена Античности и Средневековья. Другое дело, что большая их часть провалилась, но причины неудач были в основном в том, что толпам необученных рабов чаще всего противостояла регулярная армия, с закономерным результатом. А ведь стоило восстать тем, кто имел оружие и умел его применять, и действия принимали совершенно плачевный результат для правительства — восстание Спартака тому пример. В этом случае восстание губил, как правило, стратегический просчет.

Но люди учились на своих ошибках. В рядах бывших рабов присутствовали инструктора из Альянса, да и сами рабы порой оказывались из наемников, захваченных в системах Терминуса. А в том, что часть армии переметнулась на сторону восставших, была заслуга другого отдела иностранной разведки и МИДа Альянса. Да, подобный союз был шатким, но руководство АСЧ надеялось, что к тому времени, как война окончится, "старая гвардия" понесет такие потери, что уже не будет иметь решающего голоса, и власть перейдет в руки бывших рабов, получивших опыт боевых действий. И, разумеется, лояльных Человечеству. Теперь важно, чтобы война закончилась до того, как Цитадель сможет перебросить на помощь Гегемонии значительные силы.

Счет пошел на дни.

* * *

Сутки спустя. Батарианская Гегемония.

— Сутки назад Совет Цитадели выпустил резолюцию, призывающую восставших сложить оружие и перейти к мирному диалогу, — на экране чудом уцелевшего терминала шел выпуск новостей, который смотрела, пожалуй, вся рота Калоса, — напоминаю, пять суток назад на территории Гегемонии началось вооруженное восстание, переросшее в гражданскую войну. Для предотвращения эскалации конфликта...

— Да пошла на**й эта Цитадель с их резолюциями! — взбешенно заорал один из немногих батарианцев в роте, — мы на это дерьмо не купимся!

Остальное подразделение поддержало выкрик одобрительным ревом. Восставшие воинственно трясли оружием, а некоторые особенно рьяные даже дали несколько выстрелов в воздух. Впрочем, тех быстро угомонили их же товарищи — никто не хотел получить рикошет в замкнутом помещении.

Впрочем, Калос не разделял энтузиазма подчиненных. Мысли турианца были далеки от оптимистичных — как правило, за такими заявлениями стоит ожидать ввода контингента Цитадели, а сталкиваться с регулярными частями Калос не желал. Это не батарианская армия, которая являлась, по большому счету, пугалом.

— Капитан Калос, — неслышно подошел к командиру роты посыльный, — вас вызывает Сиро.

— Хорошо, — кивнул турианец, вставая со стула.

Сиро, как и ожидалось, сидел за терминалом, просматривая какой-то документ. Увидев пришедшего товарища, человек поднялся и жестом пригласил бывшего наемника за стол.

— Ну, что скажешь насчет выступления Совета, друг? — сразу перешел к делу региональный руководитель восстания.

— Дело дрянь, — Калос решил быть откровенным, — проблема в том, что наши войска пока не набрали достаточного опыта в ведении боевых действий, да и неоткуда ему взяться, откровенно говоря. Командиры — это хорошо, но тут дело в подготовке рядового состава. Перебежчики ничего не решат — батарианская армия не сильно отличается от тех же пиратов, что бы там ни говорила Цитадель по этому поводу. Ввод регулярной армии, скорее всего, приведет к тому, что восстание задавят. А что сделают лоялисты с восставшими, объяснять, думаю, не нужно.

— Да, ситуация, не из лучших, — согласился человек, — насчет подготовки ты прав. Та "армия", что мы имеем на данный момент, не тянет даже на наши территориальные войска. Даже больше тебе скажу — у нас курсанты при выпуске имеют гораздо лучшую подготовку. И это если умолчать об обеспечении. Да, благодаря внезапности мы смогли захватить нетронутыми большинство военных складов, но вот качество снаряжения оставляет желать лучшего. Да и хватает его отнюдь не на всех, а поток оружия из Альянса и систем Терминуса, на который мы рассчитывали, уже сейчас активно обрезается батарианским флотом при содействии миротворцев.

Калос поник. В принципе, фактор внезапности был все еще на стороне восставших — на большинстве планет Гегемонии шли активные бои. Но если на поверхности планет ситуация складывалась в пользу повстанцев, то космос оказался проблемой. Несмотря на усилия Альянса, к мятежу примкнула лишь часть кораблей, и, по иронии судьбы, большинство самых подготовленных экипажей оказалась на стороне лоялистов. Да, их было немного, но после выступления Цитадели с их резолюцией от них не требовалось победить. Лояльной правительству части флота нужно было лишь связать корабли восставших до прибытия флота Цитадели, а там судьба восстания будет предрешена.

— Да, — кивнул головой Сиро, соглашаясь с выводами турианца, — войну нужно закончить до вступления в войну Цитадели. А потому руководство приняло план широкомасштабного наступления с целью подавить очаги сопротивления на планетах, контролируемых Гегемонией. Так что готовь роту, Калос — восемьдесят процентов нашего контингента перебрасывают в Гнездо Коршуна — там ситуация становится патовой.

Турианец приоткрыл мандибулы, ошеломленной новостью.

— Гнездо Коршуна? — неверяще переспросил Калос, — и куда именно? Адек, Эрсбат или Камала?

— Хуже, — мрачно произнес Сиро, — Кхар'шан.

— Б..ть, — коротко высказался бывший наемник, — надеюсь, командование знает, что творит. Иначе мы все там ляжем. Если, конечно, долетим.

— Я тоже, друг, — вздохнул Сиро, также не особо довольный приказом, — я тоже.

* * *

Неделю спустя. Кхар'Шан.

— Чертовы облака, — подумал про себя Калос, глядя на изображение с камеры под днищем челнока, — и кто его знает, куда нас теперь бросят.

Турианец очередной раз проверил снаряжение, выданное для десантирования. Конечно, он предполагал, что командование явно откопало где-то склад с тяжелыми наркотиками, раз решило бросить в бой на столичную планету едва обстрелянных бойцов. Но он и не подозревал, что все настолько запущено.

Капитан прекрасно помнил тот день, когда в расположение его роты прикатило несколько грузовиков, и дюжие ребята принялись выгружать свежеокрашенные ящики, на боках которых проглядывала маркировка Альянса.

— Что это, майор? — спросил недоумевающий турианец наблюдавшего за разгрузкой Сиро.

— Системы для десантирования пехоты, — коротко ответил человек, — ее вешают бойцу за спину, и затем он прыгает из челнока.

— Ээээ? — глубокомысленно спросил бывший наемник.

— Да, не удивляйся, — повернул голову Хидэки, — я уже так прыгал. Сначала вытягивается стабилизирующий парашют, который останавливает вращение, а потом срабатывают тормозные двигатели, и боец приземляется.

— А какая смертность среди высадившихся таким образом? — с опаской спросил турианец.

— Около пяти процентов, Калос, — не стал юлить человек, — но ты не волнуйся — все они погибли на земле.

— "Успокоил, Духи его заберите", — подумал про себя Калос, но разговор продолжать не стал.

И вот скоро он и его бойцы на себе проверят действенность подобного метода. Отступать было уже поздно — на орбите шла чудовищная по своим масштабам рубка флотов повстанцев и лоялистов, и конца ей пока видно не было. Наверное, именно из-за того, что дружественный флот достаточно занял работорговцев, десантные корабли смогли так просто проскользнуть к планете. Но это было лишь начало.

— Что это, командир? — испуганно спросил один из бойцов, вцепившийся в винтовку, словно утопающий в спасательный круг, — нас ждет гроза?

И действительно, облака то и дело расцветали всполохами света, а до сидящих в шаттле доносился приглушенный звуковой изоляцией грохот.

— Нет, боец, — покачал головой капитан, — это зенитный обстрел.

Будто в подтверждение его фразы, в один из челноков ударил зенитный снаряд. Полыхнувшее голубым защитное поле не смогло погасить удар, и на левом борту шаттла расцвел огненный цветок. Челнок тут стал терять высоту, а через несколько секунд раскололся пополам.

— Твою мать, — пораженно прошептал один из десантников.

И это было лишь начало. Сориентировавшиеся зенитчики начали прицельный обстрел идущих на высоте шаттлов, и десантная партия тут же начала нести потери, даже не высадившись на планету. Двигатель идущего справа шаттла поймал очередь снарядов, и горящий челнок, потеряв управление, стал забирать влево, постепенно снижаясь.

— Держитесь! — раздался вопль пилота, и челнок резко дернулся в сторону, уходя от столкновения.

— Чтоб вас всех, — взревел летчик, — капитан, прыгать будете сейчас! Огонь слишком плотный, нам не дойти до намеченной зоны высадки!

— Бл*ть, — коротко ругнулся Калос, вставая, — Отделение, встать! Проверить снаряжение и приготовиться к прыжку!

На командира тут же посыпались рапорты.

— Десятый готов!

— Девятый готов!

— Восьмой готов!

— Седьмой готов!

...

— Второй готов! — голос бойца-саларианца, стоявшего прямо перед турианцем, дал петуха, сорвавшись на фальцет.

— Первый готов! — бывший наемник постарался скрыть за воплем собственное волнение.

— Готовьтесь к выброске! — крикнул пилот по внутренней связи, открывая гермодверь, — пошли, пошли пошли!

И капитан свежеобразованного Первого Пханганского Десантного легиона, Квадор Калос, до того военный Иерархии, наемник, попавший в плен и ставший рабом, сделал шаг в темноту, разрываемую вспышками зенитных выстрелов.

(Прим.авт. Калос пользуется привычными понятиями, поэтому назвал подразделение легионом).

* * *

Приземление прошло на удивление успешно — несмотря на опасения Калоса, при посадке система отработала как надо, и ноги турианца ударили о землю. Капитан тут же сбросил ставший ненужным тормозной рюкзак и оглянулся. Похоже, ему повезло приземлиться в каком-то парке или зоне отдыха — вокруг бойца росли облагороженные деревья и кустарник, а неподалеку виднелась черная гладь озера.

— "Да, с успешным приземлением, это я... поторопился", — мелькнула мысль у турианца, когда он осмотрел себя получше. Свернутый в походное положение "Фестон" оторвался во время высадки, хотя турианцу казалось, что из-за магнитного захвата это нереально. Таким образом, в распоряжении капитана остался лишь пистолет и три гранаты.

Из кустов справа послышался шум.

— Свои, — шепнули на турианском кусты вскинувшему оружие Калосу.

Растительность раздвинулась, и на свет появилось бочкообразное тело в легком скафандре.

— Сержант Ник, — представился собрат по расе, — инженер, третья рота.

— Капитан Калос, — ответил офицер, — первая рота.

— Наслышан, господин центурион, — присел рядом боец, — вы знаете, где мы?

— Пока нет, — покачал головой Квадор, — но скоро узнаю. Выдвигаемся.

Турианцы, снявшись с места, двинулись, куда глаза глядят. Но долго они не прошли — в звуки боя вплелся раскатистый грохот работающего орудия. Присев, Калос осмотрелся — в тридцати метрах от них стояла молотившая зенитка. Турианец задавил мысль о нападении — расчет наверняка имел прикрытие, а с пистолетом и штурмовой винтовкой много не навоюешь.

— Так, уходим отсюда. Тут нам пока ловить нечего, — повернул голову Калос к невольному напарнику. Инженер кивнул в знак согласия, и турианцы, стараясь не шуметь, скрылись в глубине парка.

* * *

Два часа спустя.

Группа Калоса медленно продвигалась вдоль улицы, которую уже успела тронуть война. Сгоревшие остовы флаеров, выбитые панорамные окна, частичные обрушения зданий, обломки которых порой перегораживали дорогу. Калос вздохнул — все же некоторые вещи со временем не меняются. Турианец мог как угодно относиться к Гегемонии, но он не мог не признавать, что города Кхар'Шана обладали довольно красивой и самобытной архитектурой. Но теперь это в прошлом, и это при том, что город был, можно сказать, провинциальным, и его особо сильно не бомбили. Бывший наемник даже не брался предполагать, что сейчас творится в столице планеты, где с начала восстания шли непрекращающиеся уличные бои.

Десантник, идущий впереди, внезапно вскинул руку, а затем медленно опустил ее. Сводный отряд из нескольких подразделений тут же занял укрытия. Калос, пригнувшись, почти бесшумным шагом подошел в головному:

— Ну, что там?

— Какое-то шевеление, командир, — отозвался боец, внимательно осматривая окрестности.

Источник шума появился буквально секунду спустя. Гремя камнями, на открытую местность вывалились несколько солдат со знаками различия Пханганского десантного.

— Космос, — шепнул вполголоса Калос.

— Звезды, — тут же отозвались новоприбывшие, — капитан, это вы?

Приглядевшись, турианец узнал в десантниках бойцов своей роты. Мысленно покачав головой и дав обещание провести тренировки по скрытому передвижению на местности, Калос приподнялся и призывно мазнул рукой. Солдаты тут же, топоча бронеботинками, как орда кроганов, взлетели на насыпь, за которой прятался их командир.

— Капитан, вы знаете, где мы? — спросил один из бойцов высоким голосом.

— Да, Т'Лао, — кивнул турианец единственной азари в его роте, — примерно в трех пунктах (прим.авт. около шести километров) от точки высадки.

— Твою налево, — ругнулась дева, — нам же еще топать и топать.

— Не без этого, — согласился Квадор, — но других вариантов нет. Выдвигаемся.

Через несколько минут группа вырвалась, наконец, из города, выйдя в пригороды. Удивительно, но до сих пор они не встретили ни одного солдата, своего или чужого. Город как будто бы вымер, хотя чутье подсказывало бывшему наемнику, что все далеко не так радужно, как кажется.

— "Ну вот, что я говорил," — произнес Калос, услышав негромкий свист моторов, — Прячемся. Огонь открывать по моей команде.

Десантники тут же покинули дорогу. Шум работающих моторов приближался, и вскоре сидящие в засаде повстанцы увидели своих противников. Два бронетранспортера, наверняка набитые солдатами, ехали по направлению к городу. Разумеется, высадка десанта не осталась незамеченной, и командование лоялистов наверняка перебрасывало поисковые группы, с одной из которых и столкнулись десантники.

— Огонь не открывать, — шепнул турианец в переговорное устройство, — повторяю, огонь не... Вот дерьмо!

Т'Лао, яростно взревев, приподнялась, и с небольшим замахом отправила гранату прямо в кузов головной машины. Через секунду раздался взрыв, сопровожденный характерной голубой вспышкой, и транспортер остановился. Его товарищ, завидев нахальную деву, начал разворачивать небольшую башенку с пулеметом, намереваясь покрошить десантницу в салат.

— Огонь, мать вашу! — взревел Калос.

Впрочем, его команда не понадобилась — десантники сообразили, что еще немного, и их судьба будет ОЧЕНЬ незавидной. В не успевший развернуть башню БТР полетели дезинтеграционные гранаты, сорвавшие щиты и застопорившие электродистанционную систему управления. Разумеется, на такой случай имелась старая добрая механика, но вот скорость поворота замедлилась, давая тем самым десантникам время, чтобы расправиться с транспортером лоялистов. Шипя маршевыми двигателями, ракета из единственной на весь отряд установки влетела в борт БТРа, пробив его насквозь, а через секунду сдетонировала внутри, заливая десантный отсек горящей огнесмесью. Транспортер мгновенно превратился в огненную могилу.

Водитель первого транспорта, увидев столь скорую расправу над товарищем, попытался уйти — взвыв двигателем, БТР рванул вдоль дороги, оставляя позади себя клубы пыли. Но далеко он уйти не смог — штатный гранатометчик отряда, человек, к слову, тут же загрузил в ракетомет новую ракету и, прицелившись, пустил ее вслед. Меткость человека с редким черным цветом кожи была выше всяческих похвал, в чем вероятно, была немалая заслуга прицельного комплекса, но водитель транспорта, словно почуяв что-то неладное, в последний момент вильнул в сторону, и ракета вместо того, чтобы попасть в корму, сдетонировала в районе заднего левого колеса. БТР опрокинуло, батарианская боевая машина медленно, словно нехотя, скатилась под откос, замерев на боку. Десантники, не сговариваясь, побежали к поверженной машине — наверняка о нападении уже знает командование лоялистов, и во избежание еще большей утечки информации солдат следовало добить.

Из покореженного транспортера уже вылезали полуоглушенные солдаты Гегемонии. И пусть их подготовка была примерно равна подготовке десантников, а по опыту они, вероятно, даже превосходили восставших, на стороне повстанцев было преимущество в числе, да и состояние только что выбравшихся из свалившейся в кювет машины оставляло желать лучшего. Подбежав к краю дороги, отряд десантников открыл шквальный огонь по вылезшим на свежий воздух батарианцам. Воздух наполнился предсмертными криками, а по земле потекли алые ручейки крови. Один из батарианцев, поддавшись панике, решил сбежать, бросив оружие, но Т'Лао, выцелив беглеца, очередью из винтовки перечеркнула ему ноги, перебив коленные чашечки. Лоялист, вопя от боли упал на землю, а азари, мигом подбежав к упавшему, достала ВЧ-нож и одним движением вскрыла раненому глотку, проведя лезвием под нижней челюстью от одного ушного отверстия до другого. Батарианец, хрипя, дернулся пару раз и затих.

— Т'Лао! Ко мне! — крикнул Калос виновнице бойни.

Азари, деловито протерев клинок, убрала его в ножны и чуть ли не строевым шагом подошла к командиру.

— Кажется, я ясно выразился — никакого открытия огня до моего приказа, — глаза турианца метали молнии — чего-чего, а неповиновения Калос не терпел.

— Да, командир, — ровно произнесла азари.

— Тогда какого Духа ты начала шмалять без команды, а?! — навис турианец над девой, — значит так, тебя прощает лишь то, что мы не понесли потерь, хотя это больше заслуга рядового Ниямы с его гранатометом. И если ты еще раз не выполнишь приказ, ты вылетишь из роты впереди собственного визга. Свободна!

Азари развернулась и медленно пошла к остальным солдатам. Калос, глядя на деву, тихонько вздохнул — в принципе, реакция бывшей рабыни была более чем понятна. Т'Лао не повезло оказаться наложницей у батарианца, отличавшегося жестокостью даже на фоне своих собратьев, так что неудивительно, что рабовладельцев и работорговцев она, мягко говоря, не любила. И, присоединившись к восстанию, азари отыгралась, да так, что любой суд, узнай он о том, что она творила, дал бы ей минимум пожизненное. Впрочем, война, как всегда, все спишет. Как говорил один человек, победа не нуждается в оправданиях, а поражение не позволяет оправдаться. Да, все же некоторые вещи на войне никогда не меняются.

* * *

Дорога привела сводный отряд десантников к небольшому городку, который, на счастье повстанцев, уже был занят товарищами по оружию.

— Капитан Калос, первая рота, — представился турианец, увидев разумного со знаками отличия командира отделения, — кто старший по званию?

— Майор Сиро, капитан, — ответил сержант, — он как раз проводит совещание. Думаю, вам надо туда.

Кивнув, турианец прошел к указанному зданию. Отделенный не соврал — Сиро действительно держал военный совет. Мельком оглядев собравшихся, Квадор отметил, что после человека он является старшим по званию — все остальные были в лучшем случае лейтенантами.

— А, Калос, проходи, — поднял голову Сиро, — ты как раз вовремя.

Турианец подошел к столу, на котором был развернут мобильный командный терминал — еще одна придумка людей, и, надо сказать, довольно удачная, особенно для тех, кто не может таскать с собой тяжелую технику.

— Итак, продолжим, — Хидэки склонился над изображением карты местности, — хорошая новость в том, что большая часть десанта приземлилась удачно — защитники планеты явно не ожидали такого хода, и не среагировали должным образом. Плохая новость в том, что во время высадки большая часть десанта оказалась рассеяна по местности — в настоящий момент мы самая крупная организованная группа, о которой я знаю. Тем не менее, задача остается прежней — найти и уничтожить зенитные средства противника. Обычно этим занимается флот, но сейчас им не до нас — сопротивление оказалось гораздо сильнее, чем мы рассчитывали. Ну да не мне вам рассказывать — сами недавно оттуда. Судя по карте, данный район прикрывает батарея из четырех тяжелых орудий класса "планета-космос", и еще десяток, способных достать до стратосферы планеты. Наша задача — найти и уничтожить пушки, оголив, таким образом, участок ПКО в нашей области. Калос, бери сорок солдат и уничтожь орудия.

— Будет исполнено, — кивнул турианец.

* * *

Сорок минут спустя.

БУМММ!!!

Выстрел орудия ударил по ушам, несмотря на шумоподавители. Калос, лежа на завале из кусков, вывороченных из здания, внимательно осматривал артиллерийскую позицию. Как он и ожидал, орудие охранялось. Турианец насчитал около тридцати батарианцев, но, учитывая расположение орудия, лоялистов могло быть и больше. Опасения также вызывали позиции, из которых выглядывали стволы крупнокалиберных пулеметов, когда-то стоявших на вооружении Альянса. Бывший наемник прекрасно знал, что это за штуки — не отличавшиеся большой надежностью, роторные пулеметы, полученные через третьи руки, тем не менее, прекрасно справлялись с задачей сокращения поголовья разумных в галактике, причем делали они сие дело довольно кровавым способом — попадание пули из такого пулемета рвало на куски даже кроганов, что уж говорить о более... хлипких расах.

— Так, Нияма, — обратился турианец к чернокожему гранатометчику, — твоя задача — вынести пулеметное гнездо справа. Сможешь?

— Да, сэр, — ответил человек, мельком осмотрев позицию батарианцев, — а что со вторым? Повторно выстрелить мне не дадут.

— Им займутся другие бойцы, — успокоил солдата капитан, — ты же после выстрела пулей бежишь ко мне — пойдем на пушку.

— Понял, сэр, — кивнул негр.

— Отлично, — улыбнулся турианец под шлемом, — и смотри, без самодеятельности.

— Обижаете, сэр, — прошептал Нияма, — я же не Элия.

Турианец прошел еще раз по сержантам, в последний раз объясняя задачи. Вскоре все бойцы доложили о готовности, и капитан, выдохнув, скомандовал:

— Огонь.

Воздух сотрясся от многочисленных выстрелов. Несколько батарианцев сразу упали замертво, сраженные концентрированным огнем десантников. С позиции Ниямы с шипением стартовала ракета, и, исчезнув в районе пулеметного гнезда, взорвалась, прикончив весь расчет. Второй пулемет тут же сосредоточил огонь на человеке, но гранатометчика там уже не было — негр, загребая ботинками пыль, уже несся по направлению к штурмовому отряду.

— На месте, сэр, — доложил гранатометчик.

— Хорошо, — кивнул турианец, — Палик, заткни пулемет.

— Есть, — коротко ответил саларианец, и выглянув из-за груды мусора, вскинул винтовку и нажал на спуск. В пулеметном гнезде полыхнул голубой свет, а через мгновение несчастного пучеглазого буквально разорвало пополам прилетевшими в ответ тяжелыми пулями.

— Вашу мать, — выругался турианец, — корректируем план. Неил, возьми троих и закидайте гранатами этих засранцев. Остальной взвод пусть прикрывает вас.

— Слушаюсь, — отозвался батарианец.

Пулемет тем временем не прекращал поливать залегших солдат, не столько для того, чтобы достать кого-то из повстанцев, сколько для того, чтобы заставить нападающих залечь. Как правило после этого противник подбирается на дистанцию броска гранаты, после чего судьба прижатых к земле становится незавидной. Калос, вжавшись в укрытие, всем телом ощущал, как время уходит. Фактор внезапности уже был потерян, и теперь вопрос был в том, как скоро лоялисты сообразят, что их гораздо больше, чем десантников.

— Ну давай, Неил, — высунувший было голову капитан тут же спрятался назад, спасаясь от града пуль, — где ты там, чтоб тебя Духи драли.

Словно в ответ на его проклятие, в воздухе раздалось три почти слитных взрыва — гранатометчики добрались до цели. Пулемет замолчал, и Квадор облегченно выдохнул — теперь ситуация стала в разы проще, хотя до победы было еще далеко.

— Штурмовые группы — вперед! — крикнул капитан, — остальные — прикрывайте огнем.

И первым выпрыгнул из укрытия, в спринтерском темпе побежав к укрытиям батарианцев, ведя за собой своих солдат. Мимо свистели пули, пущенные обеими сторонами, но турианца хранили Духи. Наконец, Калос добежал до долгожданной линии обороны, и, не сбавляя темпа, метнул сразу две гранаты за бруствер из обломков зданий. Две секунды спустя раздались взрывы, и Квадор, лихо перемахнув через укрепления, оказался в стане обороняющихся.

На земле лежали покрытые кровью и мясом своих товарищей лоялисты, некоторые из которых были до сих пор живы. Впрочем, Калос быстро исправил эту оплошность, перечеркнув недобитков очередью из винтовки. Следом за командиром через укрепления перебрались и другие солдаты.

— Так, первый взвод — направо, второй, за мной, — раздал указания капитан, — обходим орудие с флангов.

— Поняли, — закивали десантники.

Турианец побежал вперед, пробираясь вдоль линии укрытий. Завернув за угол, Калос лицом к лицу столкнулся с двумя бойцами Гегемонии, увлеченно возившимися со своими винтовками.

Ох, зря вы не смотрите по сторонам. Длинная очередь — и оба солдата падают на землю, изрешеченные вольфрамом.

Рядом падает неизвестно откуда прилетевшая граната.

— На землю, быстро!

Но не все успевают выполнить приказ — словно в замедленной съемке, двое солдат повстанцев отлетают к стене, снесенные взрывной волной. К изумлению, один из них поднимается, неверяще ощупывая себя.

— Ни хера себе везение, — подметил оказавшийся рядом Нияма.

Но негр поторопился с выводами — на глазах у товарищей голова "везунчика" раскалывается от попадания пули, словно орех. Обезглавленное тело падает на землю.

— Твою мать! Вперед, чего встали!

Десантники снова перешли в наступление. За очередным поворотом показалась долгожданная пушка, которая, словно салютуя повстанцам, очередной раз выстрелила, посылая снаряд в небеса.

— Так, бойцы, помните, — обратился капитан к бойцам, — сперва гранаты, потом вы сами. Духи, в стороны!!

Защищавшие орудие батарианцы, увидев выскочивших десантников, открыли огонь, моментально отправив на тот свет пятерых. Остальные успели уйти, разбежавшись по сторонам. Сам капитан влетел в чудом уцелевшее здание, и в этот момент его буквально снесло выстрелом прятавшегося в засаде батарианца.

Калос очумело потряс головой. Поразительно, но хлипкий кинетический экран смог спасти его от выстрела дробовика, сделанного фактически в упор.

— "Похоже, стоит пересмотреть свои взгляды на этот скафандр", — мимоходом отметил капитан.

Но расслабляться было рано — оказалось, что дом уже занят. Выхватив последнюю гранату, турианец отправил ее в коридор, где засел чуть не убивший его лоялист. Взрыв в замкнутом пространстве ударил по ушным отверстиям, но бывший наемник не обратил на это внимание.

Перебежать. Добить уцелевшего и перепрыгнуть через мертвого.

Ого, их тут, оказывается, двое было. Вон еще один лежит. Похоже, убит наповал.

Движение справа. В укрытие!

Очередь проходит мимо. Высунуться, выстрелить в ответ. Черт, промазал.

Спрятаться. Выждать. Перебежать в выбитый проем в стене.

Соседняя комната. Пусто. Враг за стеной, и похоже, несущей. Да, подстрелить сквозь стену не получится.

Медленно подойти к двери. Ждать, ждать, ждать...

Вот оно! Из-за края проема показался ствол винтовки. Схватить оружие и резко дернуть на себя.

Ага, не ждал. Очередь в голову — все, готов.

Выглянуть в окно. Ух, ты, какая удача — открытый фланг позиций противника. И всего лишь трое следящих за зданием. Жаль, нет больше гранат.

Движение сзади! Обернуться...

А, нет, это свои.

— Командир, вы как? — обратился к нему сержант Неил.

— Нормально, — кивнул турианец, — а теперь давайте свалим этих выродков.

Удар во фланг оказался решающим — батарианцы явно не ждали того, что их обойдут. А потому огонь со стороны здания оказался убийственно точным.

Бой окончился.

— Так, бойцы, поздравляю вас с первой победой в крупном бою, — вышел турианец на общий канал связи, — а теперь рвем пушку и переходим к следующей — у нас еще много работы на сегодня.

* * *

Два дня спустя.

Хидэки Сиро сидел за чудом уцелевшим столом, положив голову на руки. За окном ревели двигатели садящихся транспортов, что смогли прорваться через оборону планеты. Хотя какая там оборона — лишившись поддержки ПКО, флот лоялистов продержался еще несколько часов, после чего ретировался, фактически оставив планету повстанцам. Бегство флота было неприятным фактом, но сделать теперь уже ничего нельзя. Тем не менее, бои на планете продолжались до сих пор, несмотря на бомбардировки с орбиты и постоянно прибывающие подкрепления.

Его десантное подразделение в наступлении участия не принимало — высадка прошла далеко не так удачно, как планировалось изначально, и вся первая волна десанта оказалась размазанной тонким слоем по планете, вместо того, чтобы, централизованно высадившись, в короткие сроки и с минимальными потерями выполнить поставленную задачу — уничтожение ПКО Кхар'Шана. Задачу десантники выполнили, но вот потери первой волны при этом достигли шестидесяти процентов, причем от тех, кому все-таки повезло приземлиться, а не сгореть в сбитом челноке. Таким образом, первая волна десанта перестала быть боеспособным подразделением и в настоящий момент активно проходила переформирование. Да, а ведь Сиро предупреждал, что высадка с только что прошедшими испытания портативными системами торможения — не самая хорошая мысль. Но кто бы его слушал.

И теперь, когда его части успешно высадились и даже выполнили боевую задачу, до него, наконец, добрался приказ от командования. Вернее, разведчик, невольно ставший командиром одного из формирований мятежников, получил его довольно давно, но выполнить его не мог. Командир, покидающий отряд перед опасным заданием, как правило, был деморализующим фактором, и негативно сказывался на успехе миссии. Тогда, на Пхангане, приказ отозвали, дав Сиро указание найти себе сменщика. И вот теперь приказ о возвращении продублировали.

— Ладно, — подумал Хидэки, — по крайней мере, теперь я знаю одного офицера, способного взять на себя командование десантниками.

Включив голографическую клавиатуру стоявшего на столе переносного терминала, Сиро начал писать.

— "За отличия в подготовке и воспитании личного состава", — проговаривал про себя текст разведчик, — "а также за доблесть и умелое руководство, проявленные в ходе выполнения миссии по уничтожению ПКО Кхар'Шана, ходатайствую о награждении капитана Квадора Калоса денежной премией в размере двадцати тысяч кредитов, а также присвоении звания майора досрочно...".

Сиро покинул часть на следующий день. Провожать отозванного в тыл командира вышел весь офицерский состав дивизии. Вскоре челнок с разведчиком и одним из организаторов восстания унесся в небеса, и командиры разошлись. Лишь один турианец еще долго смотрел на постепенно тающий в воздухе инверсионный след. На форме Калоса сверкали новые нашивки майора. Новоиспеченный командир Пханганской десантной так и не узнал, что приказ о присвоении звания и назначении на должность стал последним, вышедшим из под рук человека. При очередном прыжке через ретранслятор транспортный корабль наткнулся на рейдовую группу флота Гегемонии. Единственная дезинтеграционная торпеда, выпущенная с фрегата, поставила точки в жизни всего экипажа и пассажиров — при взрыве не выжил никто.

* * *

Кхар'Шан, пригород столицы. Семнадцатый день войны.

Хмурый, как туча, капитан Ка'Хаирал Балак поднялся по лестнице ведущей ко входу в чудом уцелевшее здание школы, приспособленной под штаб, мрачным взглядом обводя открывшийся ему вид. До сюда мятежники еще не добрались, но это было делом времени. Дежурно козырнув охраннику на входе, Балак ворвался внутрь бывшей учительской и, не спрашивая разрешения, подошел к сидевшему рядом с окном командиру полка.

— Где подкрепления, полковник? — навис батарианец над командующим дивизией, — почему не было артиллерии или авиаудара?

— Капитан, держите себя в руках, — попытался остановить солдата какой-то лейтенант, но только что вышедшего из боя Балака уже "несло". Отмахнувшись от штабного хлыща, Ка'Хаирал продолжил:

— Мы не можем больше отступать, — Балак быстро подошел к голографическому столу и вывел карту Гегемонии, — если мы побежим сейчас, то куда? В Раснеп? А потом? В системы Терминуса?! Мы не можем отходить вечно!

— Хватит! — рявкнул полковник, — перестань! Я сам знаю. Но у меня больше нет солдат. Ты знаешь, что на сторону бунтовщиков перешли более сорока процентов гарнизона? И это в столичной системе — что творится на других планетах, я сказать не берусь. А поддержки не было, потому что восемь часов назад последнюю батарею вырезали солдаты противника. Сейчас с севера и запада подходят превосходящие силы мятежников, и все силы бросают туда, в том числе и наши. Вот так вот обстоят дела, — вздохнул командир, — мы не можем отстоять планету. В наших силах лишь оттянуть наступление, забрав с собой в могилу как можно больше врагов.

Пораженный Балак рухнул в подставленное кресло, оставив на нем грязные следы.

— Но у меня есть один способ обезопасить это направление, — повернулся к капитану полковник, — у нас в резерве есть добровольческое формирование. Свежее и необстрелянное. На северо-западе от них толку не будет — мятежники расправятся с ними и не заметят. Но вот здесь... здесь они не только могут продержаться, но и подадут сигнал, если противник решит обойти нас на этом участке. Балак, я так понимаю, от твоей части осталось трое, включая тебя?

— Да, господин, — кивнул капитан, уже понимая, к чему ведет командир.

— Тогда возглавишь их, — решил полковник, — у них только один с боевым опытом, так что командиры им понадобятся. Приступай, у тебя два часа на то, чтобы вооружить их.

— Понял, — поднялся Ка'Хаирал, — разрешите выполнять?

— Разрешаю, — махнул рукой полковник, отпуская капитана.

* * *

Балак стоял в одной из уцелевших комнат, внимательно оглядывая тех, с кем ему предстоит пойти в бой. И результат его, мягко говоря, не радовал.

— "Дети", — обреченно выдохнул капитан, — "мне в подмогу выдали детей".

Перед Балаком стояла сотня слегка напуганных изменением обстановки юношей и девушек. Хотя по меркам Гегемонии взрослым считалось лицо старше семнадцати лет, Ка'Хаирал скучковавшихся перед ним подростков иначе, как детьми, назвать не мог. Никакой дисциплины, понятия о строе и прочего. Да, каждый из призывников был одет в бронекостюм, пусть и различной степени сохранности, у каждого в руках была винтовка, но этим их сходство с настоящими военными и заканчивалось.

— Я — ваш командир, — начал батарианец, — капитан Ка'Хаирал Балак. Ко мне обращаться капитан или господин Балак. Вам все ясно, сопляки?

— Да, господин Балак, — военный недовольно поморщился от нестройного хора мужских и женских голосов.

— Я вас не слышу, — испытующие обвел капитан детей.

— Да, капитан! — голоса все еще были нестройными.

— Громче.

— Да, капитан!

— ЕЩЕ ГРОМЧЕ!!!!

— ДА, КАПИТАН!!!!!

— Отвратительно, — наклонил голову вправо Балак, — работайте над этим!

— Слушаемся, капитан!!!

— Зачем вы здесь, салаги?! — удивительно, но этот вопрос поставил всех в тупик.

— Имя, солдат?! — подойдя к ближайшему батарианцу, выглядевшему самым спокойным, рявкнул Ка'Хаирал.

— Чарн, господин Балак! — крикнул в ответ парень.

— И зачем ты здесь, Чарн?! — приблизился на полшага капитан.

— Чтобы убивать мятежников, капитан!!! — на слове "капитан" голос Чарна дал петуха. Впрочем, Балак предпочел этого не заметить.

— Как ты будешь его убивать, сопляк?!

— Из винтовки, господин Балак!! — на лице подростка проступило удивление, но парень все же не растерялся.

— А если винтовки не будет?! — задал каверзный вопрос Балак.

— Тогда руками, капитан! — подумав секунды две, ответил Чарн.

— Отлично! — Балак про себя улыбнулся — стресс-тест парень прошел, — хоть один из вас знает, что надо делать! С этого момента рядовой Чарн — командир отделения. Вам все ясно, салаги?!

— Да, Капитан!!

— Великолепно, — перешел на обычный тон Ка'Хаирал, — раз все поняли, что они здесь делают, слушаем боевую задачу. Нашей роте приказано занять здесь оборону, прикрывая, таким образом, участок фронта к востоку от столицы. Основные бои будут происходить на северо-западе, но если бунтовщики окажутся достаточно умными, они постараются прорваться и здесь. Наша задача — не дать мятежникам сделать это скрытно, и, в случае обнаружения противника, задержать его до подхода подкреплений. Вам все ясно?

— ДА, КАПИТАН!!!

— Вольно, — заметив недоумение на лицах подчиненных, Балак пояснил, — не орите и расслабьтесь.

По помещению словно прошла волна — плечи подростков опустились, некоторые даже опустили оружие стволами к земле. Капитан поморщился, но акцентировать внимание на неправильном толковании команды не стал — у него еще будет время на нормальную подготовку нормальных солдат. Если, конечно, они останутся в живых.

— А раз все понятно, приказываю разбиться на взводы, и занять оборону. Первый взвод, — капитан посмотрел на собравшихся, — тридцать солдат, командир — сержант Ло'Мендос Чжон, — названный батарианец вышел вперед, — ваша зона — северное крыло. Второй взвод — тридцать солдат, командир — первый сержант Ка'Нген Ханджо. Вы займете южную сторону. Третий взвод — сорок солдат, командовать буду я. Распределиться по взводам!

Комнату сразу наполнил шум — подростки, недавно оторванные от скамьи в школе, яростно делились, что порой приводило к небольшим заминкам и даже потасовкам. Последние, впрочем, быстро пресекались командирами. Сам Балак не вмешивался — ему было интересно, кто из собравшихся являются негласными лидерами. Таких можно поставить командирами отделения. Наконец, распределение закончилось, и перед капитаном предстало три группы, даже сформировавшие некое подобие строя. Удовлетворенно кивнув, Балак слегка кашлянул и приказал:

— Рота, слушай мою команду! Поотделенно, за мной, на пополнение аммуниции, шагом МАРШ!

* * *

Четыре часа спустя.

— Противник, — доложил один из постов, — двенадцать солдат, идут к нам с севера.

— Всем спрятаться, — тут же отреагировал Балак, — без команды огонь не открывать.

Капитан стоял на крыше, обозревая будущее поле боя. А в том, что бой будет, он не сомневался — мятежники никогда не ходят малыми группами, кроме двух случаев: если это отбившиеся от своих или разведка. Для потерявшихся двенадцать обнаруженных разумных выглядят слишком уверенно, так что выбор невелик. А где разведка, там и полноценное подразделение.

Бунтовщики тем временем, настороженно озираясь, целенаправленно шли к занятому зданию. Ка'Хаирал вздохнул — да, похоже, противник решил обойти обороняющихся с тыла, пока основные силы штурмуют столицу с другого конца. Отсидеться теперь уже точно не получится. Балак трусом не был — ему было, откровенно говоря, жалко своих бойцов. Им еще жить и жить, но увы, у судьбы и богов на этих юношей и девушек, очевидно, свои планы. Впрочем, предаваться философии сейчас не время.

— Значит так, — приказал капитан, — подпустите их как можно ближе, после чего открывайте огонь на поражение. Ваша задача, сделать так, чтобы они не успели выйти на связь и сообщить нашу численность. В остальном, Чжон, я полагаюсь на тебя.

— Понял, капитан, — отозвался "старик". Балак усмехнулся — шел только первый месяц войны, а их уже можно считать ветеранами.

Семь минут спустя, первый взвод.

— Ждите, — напряженно произнес сержант, мельком оглядывая своих подчиненных.

Осмотр его, надо сказать, опечалил. Большинство из собравшихся были необстрелянными, первый раз попавшими в настоящий бой подростками. Да, они умели стрелять, и, судя по практическим стрельбам, довольно неплохо, но в батарианском обществе это было нормой — ни разу не стрелявший батарианец по своей редкости стоял в одном ряду с кроганом-пацифистом. Но одно дело — несколько раз попасть в мишень, и совсем другое — оказаться в настоящем бою, где мало того, что "мишени" стреляют в ответ, так еще есть шанс потерять своего друга в считанные секунды. А для неподготовленных разумных это порой было очень большим деморализующим фактором — Чжон знал это слишком хорошо.

Наконец, на дороге, идущей по направлению к бывшему штабу, показались разведчики. Их было, как Чжон и сказал, двенадцать — в основном батароподобные, так что броня мешала установить точно, кто именно на них нападает, однако в отряде также была пара турианцев и даже один саларианец.

— Ждать, ждать, ждать, — как заведенный, повторял сержант, опасаясь, что один из бойцов все же откроет огонь не по команде.

— Командир, долго еще? — не выдержал один из парней.

— Пока я не скажу, — отрубил Чжон, — подпустим их ближе.

И в этот момент один из рекрутов решил, что было бы неплохо пошевелиться. От долгого сидения и напряжения у бойца банально затекли конечности, и юноша решил их хоть как-то размять. Неуклюже дернувшись, боец гулко стукнулся шлемом о забор, выполнявший в мирное время скорее декоративные функции. Гулкий звук удара разнесся на всю округу и, естественно, привлек внимание разведчиков. Мятежники мгновенно насторожились, и, взяв на изготовку оружие, двинулись для осмотра источника звука. Чжон выругался — ждать больше было нельзя.

— Твою мать, огонь!

Солдаты, высунувшись по пояс из-за забора, тут же открыли интенсивный огонь. Разведчики, похоже, явно не ждали такого развития событий, и потому от вида тридцати батарианцев, выскочивших из-за казавшегося неопасным забора, застыли. Что их и погубило — двадцать штурмовых винтовок, пять дробовиков, три снайперских винтовки и два пулемета в секунды собрали кровавую жатву с бунтовщиков, в считанные секунды ополовинив отряд. Остальные, к досаде сержанта, додумались залечь, но это для них были лишь отсрочкой.

— Гранаты! — пятеро солдат Гегемонии, сорвав с пояса дискообразную "карманную артиллерию" турианского производства, метнули бомбы в залегших мятежников. К радости сержанта, гранаты легли удачно — пятью взрывами в воздух подбросило троих солдат, и, судя по болезненным воплям, еще нескольких посекло осколками. Тем не менее, разведчики продолжили яростно отстреливаться. То один, то другой солдат прятался за забор, выигрывая время для охлаждения оружия и перезарядки щитов. Чжон нахмурился — ситуация явно выходила из под контроля. Противник уже знал, что данное место охраняется, и вопрос был в том, успеют ли разведчики донести, сколько солдат Гегемонии заняли это здание.

— Всем огонь на подавление! Бойцам с дробовиками — приготовиться к броску!

Указанные бойцы молча подобрались, готовясь к смертельному бою накоротке. Остальные запальчиво поливали разведчиков вольфрамом, не позволяя поднять голов. И вот когда, мятежники, не имея больше возможности стрелять в ответ без риска получить пулю, окончательно замолчали, Ло'Мендос бросил команду:

— Вперед!

Шестеро бойцов, включая самого сержанта, перемахнули через забор и ринулись вперед, на ходу стреляя из дробовиков. Сам Чжон тоже постреливал из винтовки, но на фоне бухающих звуков оружия штурмовиков треск его винтовки откровенно терялся. Не ожидавшие такого поворота боя разведчики в очередной раз растерялись, что и стало последним гвоздем в крышку гроба мятежников.

Бой пошел накоротке. Чжон, словно варрен, выскочил перед ошалевшим врагом и, не давая тому опомниться, дал очередь от бедра. Щит бунтовщика расцвел голубым от попаданий пуль, и тот инстинктивно закрылся от источника света.

— "Дилетант", — мелькнуло в голове у сержанта. Не давая рабу опомниться, батарианец подскочил вплотную и ударом приклада винтовки повалил того на землю, чтобы затем, приставив ствол к голове врага, нажать на спуск, вышибая неудачнику мозги.

Краем глаза уловив движение, сержант увидел, как один из турианцев, подняв винтовку, прицеливается в слишком увлекшегося солдата Гегемонии. Чжон поднял винтовку, стремясь если не поразить мятежника, то хотя бы сбить прицел. Но было уже поздно — штурмовая винтовка чужого выплюнула смертоносный вольфрам, и град пуль обрушился на вчерашнего школьника, продавливая щиты и впиваясь в бронекостюм. Юноша упал, схватившись за живот, а сержант, озверевший от вида раненого подчиненного, взревел, как кроган, и с перекошенным лицом вдавил спусковой механизм. Турианец упал рядом с раненым, поливая того синей кровью, но помочь юноше это уже не могло.

Бой тем временем окончился — от разведгруппы осталось куда меньше боеспособных солдат, чем думал сержант, в свете чего ранение одного из его подчиненных выглядело еще более печально. Чжон подбежал к юноше и бегло просмотрел показания медкомплекса брони. Дело было не просто плохо, а очень плохо — четыре попадания в брюшную полость разворотили парню часть желудочно-кишечного тракта, а одна из пуль, извернувшись в теле, очень неудачно зацепила левое легкое. Последствия этого были налицо — посеревшее от боли лицо солдата, раненого в первом же бою, надсадный хрип, и харкание кровью при каждом втором вдохе.

— Командир... — повернувшийся Чжон увидел, как один из его подчиненных, снявший шлем, сравнялся по цвету лица с раненным. Пробормотав слова извинения, подросток отбежал в сторону, откуда вскоре донеслись рвотные звуки — блевал солдат долго и самозабвенно.

— Про... кха-кха, — попытавшийся сказать что-то раненый очередной раз закашлялся, пятная воротник брони кровавыми пятнами.

— Не говори, — прервал бойца Чжон, — у тебя легкое пробито.

— Я... кха... ничего не чувствую, кха-кха-кха, — лежащий нашел в себе силы повернуть голову на бок, чтобы не захлебнуться, — я... я подвел вас, простите. Кха-кха-кха...

— Ты не виноват, боец, — успокоил его Ло'Мендос.

— Сержант, что там у вас? — вызвал Чжона Балак.

— Разведотряд мятежников уничтожен, — доложил батарианец, — у нас один тяжелораненый.

— Проклятье, — ругнулся командир, — насколько все плохо?

— Пять пуль, — коротко сказал сержант, уже составивший про себя картину и сделавший соответствующие выводы, — четыре в животе и одна — в легком. Держится в сознании исключительно на обезболивающих.

— Не жилец, — сделал те же выводы, что и сержант, Ка'Хаирал, — не в наших условиях. Ладно, Мендос, ты знаешь, что делать.

— Да, Хаирал, знаю, — мрачно произнес сержант, и, закончив разговор, повернулся к раненому, — как зовут, солдат?

— Ла'Саг... — очередное слово прервалось кашлем, — Ла'Саг Зием.

— Ладно, Зием, успокойся, — Чжон положил руку раненому на наплечник, — вскоре все закончится. Ты вернешься домой, к родственникам, и тебя встретят, как настоящего героя.

— Нет... — прохрипел Зием, — нет у меня родственников... Ублюдочные рабы всех перебили... Жаль... Жаль я не... Не смог... Убить больше...

— Ты очень храбрый, рядовой, — улыбнулся Чжон, хотя самому было противно от того, что он собирается сделать, — боец, если сможешь, поверни-ка голову в другую сторону, мне надо кое-что осмотреть.

Ничего не подозревающий боец послушно развернул голову, и Чжон, проклиная себя последними словами, бесшумно снял с пояса пистолет, и, разложив его, приставил ствол к затылку раненого.

— Прости...

Выстрел.

Сержант поднялся с колен и огляделся. Весь взвод смотрел на него дикими глазами — школьники, вряд ли понимали сам факт того, что они смертны. В их возрасте смерть воспринимается как нечто мифическое, находящееся бесконечно далеко. И тем хуже видеть ее во всей красе, тем более такую, от руки собственного командира.

— Я надеюсь, — обвел Ло'Мендос холодным взглядом оставшихся бойцов, — что любой из вас в похожей ситуации сделает то же самое для меня. А теперь соберите оружие и боеприпасы. Ты, ты и ты, — ткнул пальцем сержант в наиболее крепких солдат, — мы понесем воина.

Ла'Саг Зием стал первым погибшим среди сводной роты призванных на войну подростков. Первой, но далеко не последней.

* * *

Час спустя.

— Командир, там рабы строятся, — подал голос Чарн, привлекая внимание Балака.

— Сколько их? — мгновенно отреагировал командир.

— Точно не скажу, но навскидку около двух сотен голов, — опасливо выглянув за забор, сообщил подросток, — техники не видно — только пехота.

— Ясно, — протянул Ка'Хаирал, — тяжелое вооружение видно?

— Нет, капитан, только винтовки.

— Значит, очередная разведка боем, — сделал вывод капитан, — странно что они пришли не ночью.

— Господин Балак, а почему именно ночью? — повернулся к капитану один из солдат.

— Обычно они нападают в темное время суток, — пояснил Балак, — или на рассвете. Обычно это происходит так — берут от пятидесяти до двух сотен мятежников и кидают на позиции, где соотношение обороняющихся к атакующим — один к пяти минимум. Если первая волна не прошла, за ней следует вторая, и так далее, пока всех не перебьют.

— Но ведь потери в таком случае будут огромны, — заметил Чарн.

— Вряд ли их командиров это волнует, — пожал плечами Балак, — особенно если учесть, что на место одного убитого в случае успеха встанут пятеро новых.

— То есть нас хотят закидать трупами? — раздался испуганный голос одной из девушек.

— Именно, боец, — подтвердил Ка'Хаирал, — если, конечно, за этими, — махнул он рукой в сторону мятежников, — не придут их элитные части.

— А если придут? — вопрос был, вероятно, риторическим, но Балак ответил.

— Тогда мы здесь все ляжем до того, как придет подкрепление. То же самое произойдет, если к нам не прибудет подмога с течение суток.

— Почему именно суток? — решил полюбопытствовать Чарн.

— Если за сутки их линейные части не возьмут наши позиции, они подтянут штурмовиков, рядовой, — ответил Балак, — а они поголовно состоят из имеющих боевой опыт разумных. Против таких частей нам не устоять. Впрочем, — капитан решил слегка подбодрить подчиненных, — сигнал о том, что мы атакованы, уже отправлен, так что нам осталось лишь не умереть в ближайшие одиннадцать часов.

Мятежники, тем временем, совершенно не скрываясь, пошли вперед, шагая по небольшому полю рассыпным строем.

— Смотрите! — через несколько секунд после того, как раздался крик, на позиции раздались рвотные звуки. Балак понимал своих бойцов — от открывшегося зрелища проняло даже его.

Часть бывших рабов, помимо оружия, несла в руках небольшие шесты с чем-то вроде знамен. Присмотревшись, капитан понял, что "штандарты" были ни чем иным, как содранной кожей, колыхавшейся на легком ветру, как тряпки, а на конец знамен были насажены головы батарианцев, вероятно, попавших в плен.

— АААА! — один из подростков не выдержал и, высунувшись из-за укрытия, открыл огонь по наступающим.

— Твою мать, отставить! — крикнул Балак, но было уже поздно — весь взвод, поддавшись стадному инстинкту, присоединился к паникеру. На поле боя застрекотали винтовки, которым вторили два басовитых "голоса" пулеметов. Наступающих рабов накрыло ливнем вольфрама, и в их рядах появились убитые — весь первый ряд наступающих лег под концентрированным огнем.

Но остальных, казалось, потери лишь раззадорили — разъяренно взревев, рабы побежали вперед, стреляя прямо на ходу. Некоторые, впрочем, догадались залечь, и теперь вели огонь из положения лежа.

— УИИИ! — взвизгнула одна из девушек, получив попадание пули. Балак обернулся — все в порядке, ранение болезненное, но не опасное.

— Медчасть! — рявкнул капитан, не переставая стрелять, — оттащите ее!

На шлем Ка'Хаирала плеснуло чем-то жидким — обернувшись, Балак увидел лежащего солдата. Шальная пуля попала подростку в шлем и, пробив его, вышла из затылка, окатив капитана смесью крови и мозгов.

— Бойцы, в рот вас всех е

* * *

ть! Помните о перезарядке щитов! Вы, бл*ть, не бессмертные!

Балак, честно говоря, не думал, что кто-либо услышит его слова, но дети, видимо, еще не утратили окончательно рассудок — некоторые солдаты тут же нырнули за забор,

ожидая перезарядки экранов. А тем временем наступление рабов захлебывалось — потеряв около пятидесяти разумных, мятежники залегли и, отстреливаясь, стали медленно откатываться назад. А через несколько минут рабы окончательно отошли за дистанцию прицельного огня, оставляя поле боя за обороняющимися. Балак облегченно выдохнул — на этот раз они победили. Но расслабляться было рано.

— Прекратить огонь! — крикнул Ка'Хаирал, осаживая наиболее ретивых, — Противника не преследовать! Отходим в здание!

— Командир, но они отступают! — возразил один из подростков, — мы можем их добить!

— Они только этого и ждут, полудурок! — Балак с трудом сдержался от того, чтобы не врезать идиоту, вовремя вспомнив, что перед ним — батарианец, не имеющий понятия о какой-либо тактике, — рабы заманивают нас в ловушку. А теперь всем быстро укрыться — сейчас бунтовщики наведут артиллерию!

Слова капитана оказались пророческими — школьники едва успели спрятаться, как раздался знакомый любому военному свист, и с неба на оставленные позиции посыпались снаряды. Хлипкий забор, едва держащий пули, выворачивало из креплений, а от ударов площадь перед бывшим штабом покрывалась воронками от разрывов.

Обстрел продолжался недолго, минут пятнадцать. Выждав для верности еще минуту, Балак повернулся к подчиненным и скомандовал:

— Бойцы, занять позиции во дворе и приготовиться к отражению повторного штурма!

Пока его солдаты, подгоняемые Чарном, вновь занимали укрытия, Балак вышел на связь с командованием и обрисовал ситуацию.

— Вас поняли, — ответило командование, — по данным разведки, противник выставил против вас около семи с половиной сотен бойцов с техникой и продолжает наращивать численность. Ситуация на северо-западе крайне тяжелая, и подкрепления мы вам выделить пока не можем. Артиллерия способна сделать несколько залпов, но нам нужно точное целеуказание. Дроны посылать бесполезно — мятежники организовали плотную ПВО, так что огонь придется наводить с земли.

— Вас понял, конец связи, — Балак переключил канал, выходя на связь со своими, — Ханджо, ты разведчик. У меня есть для тебя задание — возьми несколько солдат в прикрытие и отправляйся на поиски орудий мятежников. Нам надо уничтожить вражескую артиллерию, пока бунтовщики не сообразили, что нас проще смешать с землей, чем вытеснить пехотой. Чжон, отдай нескольких своих солдат в усиление взвода Ханджо — сегодняшний день будет жарким.

— Принято, командир, — отозвались сержанты.

* * *

Полчаса спустя.

— Боги, да их тут больше, чем рахни в улье, — пораженно прошептал один из школьников, осторожно рассматривая позиции противника.

Ка'Нген Ханджо, хоть и не высказал мысль вслух, был солидарен со своим подчиненным. Поиски мобильной артиллерии бунтовщиков, конечно, увенчались успехом, но радости от этого, мягко говоря, было немного. Орудия были не просто расположены под охраной солидного количества солдат противника — самоходные пушки разместили неподалеку от лагеря для мирного населения, очевидно, согнанного со всей округи. Мятежники банально прикрылись гражданскими, ставя крест на возможности артиллерийского удара. Орудия, стоящие на вооружении Гегемонии, были одними из самых совершенных в галактике, но даже они могут промахиваться. А если снаряды начнут косить мирных, реакцию населения предугадать будет несложно, особенно, если пропагандистская машина мятежников сработает как надо.

— Сержант, смотрите, — прошептал один из подростков.

— Проклятье, — повернув голову в направлении, указанном рядовым, Ханджо выругался, — это же альянсовцы.

И действительно, в расположении бунтовщиков выделялась одна группа, состоящая исключительно из людей. В принципе, по одежде они ничем не отличались, но был ряд мелочей, который заставил батарианца сделать столь неутешительные выводы. От людей разило спокойной уверенностью — вся группа ходила прямо, внимательно осматривая лагерь и иногда покрикивая на остальных мятежников.

— Советники, — прошептал сержант, — нас предупреждали. Это не просто альянсовцы — это кадровые военные.

Ситуация из разряда сложных перешла в категорию очень сложных. Если от обычных рабов можно было бы сравнительно легко ускользнуть, то те же рабы, но подгоняемые военспецами из АСЧ, были куда как опаснее. Ханджо лично с людьми не сталкивался, но вот слухи, которые ходили в определенных кругах, характеризовали людей как крайне опасных противников, гораздых на всякие изобретения и нестандартную тактику ведения боя.

— Так, бойцы, — решил Ка'Нген, — действуем следующим образом. Поскольку у большинства солдат противника нет приборов ночного видения, попробуем пробраться под прикрытием темноты. Дожидаемся заката, проникаем в расположение части, ставим заряды на самоходки и уходим. В лагерь пойдем вчетвером, остальные будут ждать здесь.

— А если вы наткнетесь на противника? — задала вопрос одна из немногих девушек в отряде.

— Постараемся пройти мимо незамеченными или тихо убрать, — ответил сержант, — если по тихому не получится, придется действовать по изначальному плану.

— А как же заложники? — не унималась сердобольная, — там же наши сограждане.

— Наша цель — выполнить боевую задачу, — в нажимом произнес Ханджо, — и если мы не уничтожим артиллерию, то противник прорвет нашу оборону, и бой за Кхар'Шан будет проигран. А потом такое, — махнул рукой сержант в сторону пленных, — будет происходить по всей планете. А теперь ждите — до заката еще час.

* * *

Час ожидания, казалось, растянулся на сутки. Бойцы уже, практически наплевав на маскировку, нетерпеливо ерзали, ожидая команды сержанта. Но вот солнце, наконец, зашло, и Ханджо, проверив маскировку у рейдовой группы, дал команду на выдвижение. Четверо солдат Гегемонии скрылись в темноте.

Проникнуть в лагерь оказалось достаточно просто. Разумеется, Ка'Нген не повел подчиненных в лоб, где оборона и дозоры были сильнее всего. Вместо этого сержант обошел вокруг лагеря по широкой дуге и, проскочив между часовыми, провел отряд на территорию лагеря. В самом расположении мятежников было достаточно много солдат, сновавших по своим делам даже с наступлением темноты, но тут Ханджо улыбнулась удача. Хотя как удача — сержант изначально просчитал свои действия, и удачей было лишь то, что нужный объект его четверка нашла очень быстро. При таком огромном скоплении народа просто обязаны были быть части обеспечения, занимавшиеся обслугой солдат, в том числе и стиркой белья. Как раз его-то сержант и искал. Сорвав с натянутых между двумя столбами проводов подходящие комплекты одежды, солдаты Гегемонии скинули строевую форму и принялись натягивать украденное обмундирование. Впрочем, по мнению сержанта обмундированием гражданскую одежду с наспех нашитыми знаками различия назвать было сложно.

— Так, бойцы, — шепотом произнес Ханджо, выходя из "сушильни", — теперь мы не доблестные солдаты Батарианской Гегемонии, а гребанные мятежники, так что ведите себя не как солдаты, а как гражданские.

Предупреждение, впрочем, было излишним — вчерашние школьники и так не отличались характерным для армии поведением. Раньше сержанта это порядком раздражало, но теперь это обернулось на пользу. Ка'Нген про себя хмыкнул — судьба не лишена иронии.

Путь до орудий много времени не занял — сержант, составивший в уме план лагеря, прекрасно представлял, куда идти. Другое дело, что с приближением к цели на пути попадалось все больше патрулей, что, откровенно говоря, не радовало. Пока что их никто не останавливал — уж больно уверенно и вместе с тем обыденно для бунтовщиков они выглядели, но, по ощущуениям Ханджо, это было временно.

Наконец, в очередной раз повернув, диверсанты вышли к самоходкам. Как и ожидалось, пушки имели серьезную охрану. Мысленно выдохнув, Ка'Нген с уверенным видом направился к одному из патрульных.

— Эй, боец, какую самоходку чинить надо? — с места в карьер взял сержант.

— Чинить? — недоуменно спросил часовой, — а зачем их чинить?

— Мне-то откуда знать? — огрызнулся батарианец, — меня поднимают посреди ночи и говорят, что на машине полетел прицел. Сам ведь знаешь, что завтра будет.

— Это да, — усмехнулся охранник, — с рассветом мы вынесем, этих поганых работорговцев и захватим, наконец, город. Говорят, тому, кто поймает гегемона, положена сказочная награда...

Часовой, забыв об инструкциях, принялся рассказывать, как хорошо заживет пленитель главы государства и как бы он сам распорядился наградой.

— Послушай, друг, — прервал словесный понос Ханджо, — поймать гегемона — это, конечно, круто, но мне еще технику чинить надо. А то мой начальник с нас шкуру спустит.

— Да, этот может, — помрачнел охранник — видимо, местный глава ремонтников успел стать знаменитым, — ладно, проходи.

Диверсант, уже не особо скрываясь, прошли на охраняемую территорию.

— Знаете, сержант, — произнес шепотом один из подростков, — я и не думал, что это сработает.

— "Я тоже, если честно, до конца в это не верил", — подумал Ка'Нген, но вслух сказал другое, — будь это нормальная часть, этого и не произошло. Для доступа в такие места нужно специальное разрешение. Но революционеры, видимо, об этом не подозревают.

— Идиоты, — презрительно фыркнул солдат.

Группа тем временем подошла к одной из самоходок. Вспомнив наставления в учебной части, Ханджо открыл моторный отсек, и, осмотревшись, сунул в укромное место первый подрывной заряд. Затем крышку закрыли, и диверсанты двинулись к следующей машине. Процедура повторилась.

Сержант уже минировал четвертую самоходку, когда его отвлек негромкий возглас рядового, ходившего вокруг техники:

— Обалдеть. Сержант, вам стоит на это взглянуть.

Повернувшись в направлении, указанном рядовом, Ка'Нген обомлел. В неприметных, особенно в темноте, капонирах стояли танки. Пять бронемашин батарианского производства ждали своего часа, под усиленной охраной. Сержант выругался — ситуация стала отвратительной. Даже если они успешно уничтожат самоходки, это, по сути, ничего не даст — мятежники просто подгонят танки, и тогда их рота, не имеющая ничего серьезнее пулеметов, погибнет.

В этот же момент встреченный ими часовой, видимо, вспомнил об инструкциях часового, и, дабы обезопасить себя, вызвал начальника караула и спросил, посылала ли техническая часть своих для ремонта. Через минуту был дан отрицательный ответ, и часовой, наконец, понял, что он только что пропустил неизвестных на охраняемый объект. Но, как это порой бывает, докладывать начальству о собственной оплошности он не стал — командиры в таких случаях очень скоры на расправу. Вместо этого охранник не придумал ничего лучше, как вызвать остальных часовых и вместе произвести осмотр техники, и заодно задать неизвестным парочку вопросов.

— А, вот вы где! — окрик часового оказался стал для Ханджо полной неожиданностью. Обернувшись, сержант увидел, как к его группе быстрым шагом идут четверо бунтовщиков. Диверсанты тут же подобрались, готовясь к силовому варианту решения проблемы.

— Сержант, — произнес часовой, подходя ближе, — я навел справки, и оказывается, что никого на ремонт не присылали. Предъявите предписание на ремонт.

— Да-да, секунду, — Ханджо принялся рыться в сумке, выигрывая секунды своим товарищам. Те же незаметно окружали часовых, медленно кладя руки на спрятанное под одеждой оружие.

Наконец, руки нащупали нужный сержанту предмет.

— О, нашел, — радостно воскликнул, — подойдите ближе.

— Ну, что у вас там? — все же часовой, несмотря ни на что, был идиотом. Иначе он никогда бы не подошел к подозрительному лицу на расстояние вытянутой руки. А спустя секунду было уже поздно. Молниеносно выхватив из сумки боевой нож, купленный когда-то у представителя Альянса за круглую сумму, Ханджо плавным движением вогнал его под нижнюю челюсть охранника. Караульный упал на землю, так и не поняв, что его убило.

В ту же секунду остальные солдаты набросились на часовых, стремясь вырвать из рук оружие. Завязалась схватка. Сержант тем временем, подскочив к одному из мятежников, что активно душил его солдата, полоснул рабу ножом по горлу. Мятежник, хрипя, упал на землю, а залитый кровью диверсант, благодарно кивнув, подхватил винтовку и вместе с командиром поспешил на помощь остальным.

Фактор неожиданности оказался решающим в схватке — более сильные, но не ожидавшие нападения бунтовщики оказались неспособны оказать сильное сопротивление подросткам с кадровым военным во главе. И лишь последний караульный, сообразив, что сейчас диверсанты убьют и его, врезал напоследок своему оппоненту, отчего подросток отлетел аж к самоходке, ударившись о борт спиной, и бросился наутек, оглашая лагерь паническими воплями. Но это лишь на три секунды оттянуло гибель — подхватившие винтовки солдаты несколькими очередями уложили часового. Но теперь это было неважно — крики охранника, не говоря о самих выстрелах, услышали все, кто только мог. Счет пошел на секунды.

* * *

Выстрелы в лагере действительно услышали, причем далеко за его пределами. И если для мятежников они были лучше любого сигнала тревоги, то для притаившихся неподалеку от лагеря подростков-солдат очереди были знаком, что что-то пошло не по плану.

— Бойцы, вы меня слышите? — раздался в наушниках голос сержанта.

— Да, господин Ханджо, — отозвался временный командир отделения, — что у вас там? Мы слышали выстрелы.

— Патрульный сверхбдительный попался, — саркастически ответил Ка'Нген, — действуем по резервному плану. Знаком к началу будет подрыв самоходок.

— А как же мирные? — засомневался подросток — резервный план предусматривал артудар по лагерю мятежников.

— У них здесь танки стоят, рядовой! — раздраженно проорал сержант, одновременно отстреливаясь от кого-то, — так что заткнись и выполняй приказ!

— Слушаюсь, господин.

Рядовой, тяжело вздохнув, переключил канал связи, вызывая батарею.

— Гром-2-2, это Всадник-0-1. Огневая задача. Квадрат 9-12-2. Цель площадная, огонь зажигательными и осколочно-фугасными.

— Всадник, подтвердите класс цели, — диспетчер на том конце растерялся, видимо, предполагая наличие заложников.

Подросток задумался. Это был последний шанс отменить чудовищную атаку, которую заложники, скорее всего, не переживут. Но, с другой стороны, меньший по мощности удар нанесет недостаточно урона мятежникам, и в этом случае судьбу заложников повторят все, кто сейчас прячется за их спинами. Наверное, в этот момент батарианец и стал настоящим солдатом, каким его хотели видеть офицеры — безжалостной, но инициативной машиной для убийств, умеющей правильно расставлять приоритеты. Глубоко вздохнув, подросток поднес микрофон поближе ко рту, и сказал:

— Подтверждаю. Цель — площадная, у противника значительное количество пехоты и бронетехники.

— Принято, Всадник, ожидаем команды на удар.

И именно в этот момент на территории базы расцвели огненные цветы — диверсионная группа подорвала самоходки.

— Гром, это Всадник. Открывайте огонь.

— Вас поняли.

Подросток, только что подписавший смертный приговор почти тысяче разумных, переключился на сержанта Ханджо и мертвым голосом произнес:

— Господин сержант, ваш приказ выполнен.

— Великолепно и очень вовремя! — радостно рявкнул командир, перекрикивая выстрелы пулемета, — встречаемся в точке три. И шевелитесь — за нами очень длинный хвост.

Отряд тут же оперативно собрался, и менее чем через полминуты покинул наблюдательный пост. Они уже не видели, как на территории базы мятежников один за другим начали рваться осколочные и зажигательные снаряды, вернувшиеся на поля боя с появлением в галактике человечества. Они вносили настоящее опустошение в ряды полка, порой выкашивая целые отделения бунтовщиков. Несколько снарядов очень удачно легли в капониры, смешав с землей замаскированные танки. Но сильнее всех ощутили на себе мощь "бога войны" взятые в заложники мирные граждане. Если у мятежников была хоть какая-то защита в виде поношенной брони и хлипких щитов, то согнанные за заборы заложники были лишены и этого. И они гибли, десятками и сотнями сгорая в пламени, не тушившимся никакими средствами, разрываемые тяжелыми осколками. Впоследствии будет установлено, что среди более чем тысячи погибших настоящих солдат погибло около четырехсот, включая тех, что лежали ранеными в госпитале. Остальные потери пришлись на гражданских. Официальные каналы мятежников потом снимут видеорепортаж о том, как варварская армия Гегемонии, движимая жаждой крови, сожгла и разорвала на куски собственных граждан, сбежавших от ужасов войны под прикрытие доблестной Освободительной армии. Репортаж в считанные дни облетел весь Экстранет, и стал поводом для многочисленных митингов против войны и поддержки Гегемонии. Его же, уже после войны, Альянс представлял как доказательство военных преступлений лояльных Гегемону войск.

Но все это произойдет позже. Сейчас же подростки-солдаты со всех ног бежали к указанной точке, надеясь, что успеют до того, как за ними прибудут преследователи. К счастью для батарианцев, долго бежать не пришлось, и вскоре дети оказались на точке сбора. Тут же, словно по заказу, послышался рев двигателя, и из-за поворота на полной скорости вылетел грузовик с наспех нарисованными знаками мятежников. Подростки приготовились дать бой, возможно, последний в их жизни, но, как оказалось, напряглись они напрасно — водительская дверь приоткрылась, и выглянувший наружу батарианец подозрительно знакомым голосом проорал:

— Быстрее, мать вашу, если жить хотите!

Подростков дважды упрашивать не пришлось — солдаты быстро попрыгали в гостеприимно раскрытый люк, и грузовик, взвизгнув покрышками, унесся к базе.

* * *

То же время. Блокпост лоялистов.

Балак обходил здание школы, где вповалку лежали бойцы его роты. Именно бойцы — после того, что они пережили за этот день, у капитана не поворачивался язык называть их иначе. Да, они были детьми, но волей судьбы взваленная на их плечи ответственность была из тех, которую мог выдержать не каждый взрослый. Сейчас солдаты спали — усталость, накопившаяся за день, взяла свое, и Ка'Хаирал, оставив на постах наиболее крепких, отправил остальных отдыхать.

Войдя в очередную пустующую аудиторию, Балак увидел сидящего у окна Чарна, смотрящего куда-то вдаль и обнявшего штурмовую винтовку.

— Не спится? — подросток слегка вздрогнул от голоса командира, и, повернувшись, отрицательно покачал головой.

— Зря, — присел рядом капитан, — я бы на твоем месте поспал. Завтра будет тяжелый день.

— Я не могу, господин капитан, — юноша повернулся к капитану, перехватив поудобнее винтовку, — странное у меня ощущение. Словно то, что происходит, нереально. Кажется, что я вот-вот проснусь от звуков будильника или голоса родителей, отчитывающих меня за то, что я проспал. Но... — солдат вздохнул, — я не просыпаюсь. А потом вспоминаю, что семьи у меня больше нет. Все погибли под орбитальным ударом. Скажите, капитан, почему? Почему они воюют?! Чего им не хватало?! — напряжение дня дало о себе знать, и Чарн почти сорвался на крик.

— Хороший вопрос, Чарн. — задумался Балак, — или тебя лучше называть Се'Лиан? — дождавшись кивка подростка, капитан продолжил, — понимаешь, разумные так устроены, что им всего и всегда мало. Дай разумному что-то, и через некоторое время он потребует больше. А если не дашь, начнется бунт. То же самое произойдет, если ты попытаешься отнять то, без чего разумный не мыслит своей жизни.

— Первичные потребности? — предположил Чарн.

— Не только, — возразил Балак, — разумные могут есть, спать и размножаться, но стоит найтись кому-то, кто убедит их в том, что у них отняли все, или собираются отнять, как начинается мятеж.

— А рабы?

— А что рабы? Рабы — лишь инструмент, в том числе и в этой войне, пусть они сами этого не понимают, — пожал плечами капитан, — или ты действительно думаешь, что они просто так взяли и восстали? Нет, это невозможно чисто технически — чипы контроля придумали не идиоты, а на наркотики всех не подсадишь — тогда снижается работоспособность, что недопустимо, особенно если труд предполагает способность трезво мыслить.

— Но разве нельзя создать чипы, которые подавляли бы агрессию? — недоуменно спросил Се'Лиан, — существуют же чипы-подавители биотики...

— Да, существуют, — не стал отрицать Ка'Хаирал, — иначе никто не стал бы держать у себя азари. Да и с подавителями агрессии в свое время баловались. Ровно до того момента, как рабы не начали убивать хозяев.

— Но как? — негромко воскликнул Чарн, — если их агрессия подавлена...

— Это смотря что считать агрессией, — улыбнулся капитан, — природную агрессию, вызываемую страхом или яростью, таким образом задавить можно — чип просто блокирует выделение соответствующих гормонов, на чем и основано его действие. Но что, если чипованный действует с холодной головой? Мысли читать умеют только азари, да то, говорят, ограниченно. А уж чтобы считать мысли отдельного разумного, требуется стационарная аппаратура. Так что блокировать само намерение убивать не выходит до сих пор. Можно лишь отвлечь организм от них, сделав мысли более путанными, но для работающего раба это неприменимо.

— И все же, господин Балак, как рабы вообще смогли восстать? — перевел тему Чарн, — куда смотрела разведка. Почему ни мы, ни Цитадель не предприняли никаких мер по предотвращению восстания.

Капитан вздохнул — у него была одна мысль по этому поводу, но, говоря откровенно, она его не радовала.

— Это мои суждения, Се'Лиан, и ты можешь с ними не согласиться, — Балак собрался с мыслями, — не предприняли, потому что не хотели. Кто мы для Цитадели? Ассоциированный член и пугало, призванное держать в повиновении тех, кто хочет сбежать от контроля Цитадели в системы Терминуса или Аттический Траверс. Поверь, перспектива однажды проснуться рабом в трюме нашего корабля охлаждает многие горячие головы. А стоило нашему правительству начать вести конструктивный диалог с Альянсом, как его тут же сместили, поставив более лояльных. И смотри, что правительство сделало — все действия нового гегемона были не в интересах нашей страны, а в интересах Цитадели. Разумеется, многим из свободных это не понравилось, тем более, что в случае успеха восстания мятежные командиры рассчитывали сами занять кресла в совете Гегемона. Что до Цитадели, то им как раз война выгоднее всего — Альянс вкладывает в восстание триллионы кредитов, обеспечивает их оружием, техникой и специалистами, а в итоге проигрывает, и все деньги улетают в никуда. Отличный способ указать человечеству на их место, умерив амбиции Альянса. А обескровленная Гегемония навеки оказывается привязана к Цитадели, лишаясь даже той мнимой свободы, что была у нашей страны до этого. И триумвират в выигрыше. Вот поэтому восстание и не давили в зародыше — это не отвечало интересам ни нашего "любимого", — саркастически выделил последнее слово Балак, — Гегемона, ни тех, кто за ним стоит. Ибо без поддержки Цитадели этого ублюдка распнут в ту же неделю, как он ее лишится.

— Но что нам-то делать? — обескураженно произнес Чарн — вся его картина мира только что рухнула под безжалостными словами капитана, — за что воевать, если в конечном итоге выиграем не мы? Почему мы воюем?

— Ты должен найти свой смысл в этой войне, Чарн, — поднялся Балак, — сражайся не ради Гегемонии, которой на тебя, по сути, плевать. Не за Цитадель, которая думает лишь о себе и своей выгоде. Найди стимул. Но не сражайся ради мести — иначе однажды поймешь, что закончившаяся война была смыслом твоей жизни, и на гражданке ты сгоришь, как фитиль.

— А за что сражаетесь вы, капитан? — окликнул юноша уходящего командира.

— Я? — повернулся Балак, — видишь ли, рабы, несмотря на то, что кричат о свободе, мечтают отнюдь не о ней. Вряд ли те, кто родился и вырос в рабстве, вообще понимают, что такое свобода и с чем ее едят. Зато они знают, как живут их господа, и знают, что они живут гораздо лучше, чем они. Значит, чтобы жить лучше, им самим надо стать господами. Рабы мечтают не о свободе, а о собственных рабах. И вот за это я и сражаюсь. Я бьюсь за то, чтобы самому не стать ничьим рабом. Ни мятежников, ни Цитадели. Все просто.

— ТРЕВОООГААА!!! — истошный крик часового заставил обоих батарианцев подпрыгнуть от неожиданности.

— Рота, подъем! — мгновенно сориентировался Балак, — занять позиции и приготовиться к бою!

Не теряя времени, заспанные подростки, подхватив оружие, разобрались по отведенным местам — к чести вчерашних школьников, ни один боец не допустил ошибки, оказавшись не там, где надо.

За оградой послышался рев мотора, и вскоре на площадь перед штабом вылетел грузовик с намалеванным на боках знаками мятежников. Не доезжая до входа, машина остановилась, и из кабины грузовика вывалилась диверсионная группа, отправленная Балаком для наведения артудара.

— Не стреляйте! — крикнул один из рейдовой группы, — мы свои!

— Да поняли уже! Выходите! — крикнул в ответ Ка'Хаирал.

Повторять дважды не было нужды — подростки, шустро подхватив немудреное снаряжение, затрусили к перегороженному въезду.

— Где остальные? — поинтересовался капитан.

— Погибли, господин Балак, — с дрожью в голосе произнес один из вернувшихся, — з-задание выполнено. У противника были танки, п-пришлось наносить удар по лагерю. Там... Там были заложники. Они... скорее всего... погибли... тоже.

— Где Ханджо?

— В кузове, — махнул рукой на грузовик солдат, — лежит.

Балак, уже предчувствуя нехорошее, подошел к грузовику и откыл двери. Предчувствие не обмануло — на залитом кровью полу лежал сержант, под которым и растеклась красная лужа.

— Он получил пули, уже залезая в грузовик, — заметил подошедший водитель, — нам пришлось угнать его, чтобы выбраться с базы. Уже тогда двое наших погибло... Господин сержант погиб, пока мы ехали.

— А первую помощь оказать не судьба было? — мрачно спросил Ка'Хаирал.

— У него пули задели жизненно важные органы, — вздохнула одна из девушек, — у меня отец — медик, я знаю, о чем говорю. При таких ранениях нужен стационарный госпиталь. А в полевых условиях первая помощь лишь оттянет гибель, и то ненадолго. Чтобы оправиться в поле при таких ранах, нужно быть кроганом. Или космодесантником Альянса, наверное.

Балак, сплюнув с досады на землю, оглядел кузов повнимательнее.

— А это что? — штабель солидного размера ящиков с армейской маркировкой был неожиданным сюрпризом.

— Не знаю, капитан, — ответил водитель угнанного грузовика, — мы взяли первую попавшуюся машину.

Балак, не задавая больше вопросов, залез внутрь кузова и открыл один из ящиков. Увиденное его обрадовало. Открыв для верности еще один контейнер, Ка'Хаирал обернулся, глядя на собравшуюся около входа толпу.

— Да, если бы не гибель бойцов, я бы сказал, что вас бережет судьба, — капитан позволил себе легкую улыбку, — в этих ящиках гранатометы. Противопехотные и противотанковые. А в тех, дальних — пулеметы. Так что, господа солдаты, наши шансы дожить до прибытия подкреплений только что возросли.

* * *

Несколько часов спустя, рассвет.

— Идут, — негромко сообщил Чарн по связи.

— Хорошо, рядовой, — ответил Балак, — ждите. Огня без моей команды не открывать.

Перед зданием бывшего штаба, построившись в неровную цепь, медленно продвигались солдаты мятежников. Видимо, потери бунтовщиков от артудара оказались значительными — на этот раз они изменили своей тактике массированного наступления. А может, это были отборные части мятежников — Балак об этом не задумывался. Его больше беспокоила проблема в виде пяти танков, стоявших на другом конце небольшой площади. Если пехоту им было, чем встретить, то вот танки были настоящей проблемой. Да, попавшие в руки защитников гранатометы сильно облегчили им жизнь, но танков было слишком много, чтобы одновременно вывести все из строя. Балак отлично знал данные модели — чтобы поразить эти танки имеющимися средствами, нужно попадание трех-четырех ракет. Всего гранатометов было семь, то есть уничтожить его бойцы могли в лучшем случае два из них, после чего остальные банально подавят огневые точки, и тогда оставшиеся без прикрытия солдаты Гегемонии станут легкой добычей для мятежников. И вряд ли стоило ждать снисхождения от тех, кто по их милости потерял половину личного состава прошлой ночью.

— Бойцы, внимание, — обратился Балак к гранатометчикам, — ваши цели — танки противника. Запомните, вы должны одновременно всадить три или четыре ракеты, иначе экран и броня выдержат удар. После выстрелов ТУТ ЖЕ меняйте позицию — второго выстрела вам сделать не дадут. Вы все поняли?

— Да, господин капитан, — отозвались противотанкисты.

Тем временем мятежники преодолели половину площади, и, наконец, первые ряды мятежников достигли оставленных ориентиров. Мин, разумеется, у роты Балака не было, но под руководством капитана подростки соорудили несколько закладок, начиненных огнесмесью и приводимых в действие дистанционно.

— "Ну, началось, и да помогут нам боги", — подумал Балак, взяв в руки пульт управления минами и нажимая кнопку.

В рядах наступающих мятежников вспыхнуло несколько взрывов. Звуки были негромкими взрывчатки в закладках не было, но сделанная из подручных средств огнесмесь выполнила задачу сокращения поголовья рабов ничуть не хуже — всепожирающее пламя охватило наступающих, с жадностью пожирая броню и плоть. Над полем боя раздались ужасные вопли заживо сгорающих разумных, сопровождающиеся запахом прожаренного мяса.

— Рота, открыть огонь!

Дружно застрекотали винтовки подростков, выкашивая не успевших укрыться наступающих. А через секунду из здания бывшей школы к танкам протянулось семь дымных хвостов, оставляемых летящими ракетами. Преодолев положенное расстояние, ракетные снаряды закончили свой путь в двух танках. Одна из машин, получив четыре снаряда, сразу взорвалась, а вторая, поймав ракету ходовой частью, пережила товарища секунд на семь — один из расчетов, перезарядившись, добил танк. Это было последним действием гранатометчиков — один из оставшихся танков, повернув башню, послал снаряд в укрытие. Взрывом вынесло кусок стены здания, выживших не было.

— Твою мать, — заорал Балак, — говорил же, менять позиции после выстрела!

Положение с каждой минутой становилось все хуже. Сориентировавшиеся мятежники залегли, шквальным огнем подавляя подростков. Орудия танков без перерыва обстреливали позиции роты, медленно, но верно сокращая число защитников.

— Балак, нас обошли с фланга! — вызвал Чжон капитана, — у них ААААА!!

— Чжон! Чжон! Сержант, ответь, чтоб тебя! — напрасно вызывал Балак товарища по оружию.

— Комнадир, мы отступаем, — голос одного из подростков отдавал паникой, — тут огнеметчики, фланг прорван!

— Проклятье, — инстинктивно пригнувшись от близкого взрыва, выругался Ка'Хаирал, — всем в здание! Отступаем в два этапа. Нечетные номера — пошли!

Половина защитников, укрывавшихся за побитой оградой тут же рванула к зданию, прикрываемая огнем товарищей. Оставшиеся солдаты, как и те, что уже заняли огневые точки в бывшей школе, накрыли наступавших мятежников яростным огнем из всего, что вообще может стрелять. Многоголосый хор штурмовых винтовок прерывался гулкими хлопками револьверных гранатометов, хлесткими выстрелами снайперских винтовок и рокотом немногочисленных оставшихся в строю пулеметов. Но, несмотря на стену вольфрама, до здания добрались отнюдь не все лоялисты — во дворе школы осталось лежать семеро несчастных подростков, причем четверых отправил к богам меткий выстрел танкового орудия.

— Гранатометчики, *б вашу мать! Вы там что, заснули?! — заорал Балак в гарнитуру шлема, — какого х*я эти танки еще не стерты в порошок?!

— Господин капитан, — раздался в ответ надрывный голос одного из подростков, — они... погибли. Боги... тут кровь везде...

— Так возьми этот е

* * *

*й гранатомет и пальни сам в сраный танк! — вызверился Ка'Хаирал на распустившего сопли подростка, — Если ты этого не сделаешь, я лично, гаденыш мелкий, тебе башку оторву и в задницу засуну! Соберись, тряпка!!

Слова Балака возымели действие — из здания школы вылетели ракеты, спустя секунду подбившие один из оставшихся танков. Остальные тут же отреагировали на угрозу, перенеся огонь на бывший штаб. Чего капитан, собственно, и добивался

— Четные номера — отходим!

Бойцы тут же покинули позиции и побежали к спасительному входу. Наверное, их скорости в этот момент позавидовал бы любой спринтер — довольно большой двор вчерашние школьники преодолели за каких-то четыре секунды.

Бунтовщики, явно озверевшие от понесенных потерь, перемахнули через ограду, и тут же попали под плотный огонь оставшихся в живых солдат. Потеряв около десяти бойцов, рабы поняли, что школу нахрапом не взять, и спрятались за оградой школы, изредка высовываясь, чтобы послать неприцельную очередь.

— Все от окон! — Балак понял, на что рассчитывают враги.

— Но командир, мы же их всех сейчас перебьем, — возразил один из подростков.

— Делай, что я сказал, если сдохнуть не хочешь! — рявкнул Ка'Хаирал на юношу, — у них еще есть танки.

Слова капитана оказались пророческими — бронетехника противника, вычислив, где укрылись солдаты Гегемонии, начала вести беглый огонь по окнам здания. Бывшие школьники отпрянули от окон, но помогло это отнюдь не всем — мятежники тоже имели какой-никакой опыт в применении оружия, и стреляли осколочно-фугасными снарядами. Список потерь роты в одно мгновение пополнился еще пятнадцатью именами.

— В коридор! — крикнул Балак, но подростки и без его команды сообразили, где им находиться безопаснее всего. К сожалению, повстанцы, как оказалось, тоже имели план по уничтожению защитников бывшего штаба.

Оказавшиеся в коридоре подростки лицом к лицу столкнулись с ворвавшимися в здание штурмовыми группами бунтовщиков. Явно не ожидавшие такого поворота солдаты растерялись и потеряли инициативу, что обернулось самой настоящей бойней. Штурмовики мятежников открыли ураганный огонь по вылетевшим в казавшийся спасительным коридор, буквально сметя защитников первого этажа потоком вольфрама. Не теряя времени, мятежники забросали гранатами комнаты, после чего, явно перестраховываясь, выпустили в аудитории потоки пламени из огнеметов.

Зачистка первого этажа заняла у восставших от силы секунд пятнадцать, но именно этих пятнадцати секунд хватило оставшимся в живых защитникам, чтобы организовать хилую оборону переходов на верхние этажи. Поднимавшихся по лестницам штурмовиков встретили огнем из винтовок и бросками гранат. Но мятежники в очередной раз показали, что они далеко не так просты, как хотелось бы лоялистам — перегруппировавшись, штурмовики бросили с отскоком от стен гранаты, заставив подростков укрыться, а затем, не теряя времени, буквально влетели вверх по лестнице, перестреляв зазевавшихся защитников.

— Твою налево! Они снова прорвались, — скрежетнул зубами от ярости Балак, — все наверх. Взрывайте лестницы, так мы хоть ненадолго задержим.

Подростки послушно выполнили команду капитана, и откатились на третий этаж, прикрывая друг друга от огня наседающих рабов. Грохнул взрыв, и один из лестничных пролетов полетел вниз, похоронив под собой трех штурмовиков. К сожалению, план Балака удался лишь частично — защитникам школы удалось обрушить лишь одну лестницу из двух. Впрочем, Ка'Хариал радовался и такому успеху — теперь мятежниками ничего не оставалось кроме как штурмовать единственный путь наверх.

И они штурмовали. Бойцов мятежников словно подменили. Это была уже не та слабоподготовленная толпа пушечного мяса, которая завалила трупами подходы к школе. Нет, остатки роты столкнулись с профессионалами своего дела, неумолимо продвигавшимися вперед. И, пожалуй, впервые за этот бой ярость и ненависть к восставшим сменилась страхом.

— "Это не рабы", — понял Балак, — "это — профессиональные солдаты".

Балак был прав лишь отчасти — нападавшие были, безусловно, профессионалами, но вот солдатами они стали относительно недавно. Советники Альянса, понимая, что за короткий срок в тайне от официального правительства из рабов солдат не сделать, пошли на компромисс, который разумные, далекие от армии, назвали бы циничным. В каждом подразделении повстанческой армии собирались отдельные отряды, состоявшие из бывших наемников, солдат и даже гладиаторов — в общем, всех, кто держал в руках оружие и, главное, умел его применять. В отличие от остальных солдат, у таких отрядов были свои специализации — разведка, кибервойна, штурм зданий... И именно они составляли костяк любого отряда мятежников, в то время как остальные были лишь толпой — быстро восполняемым пушечным мясом, чьим единственным предназначением было прокладывать ядру подразделения путь к цели. И именно с такими "спецами" и столкнулись бывшие школьники, для которых этот бой был первым в их жизни. И противопоставить подростки, буквально оторванные от учебных терминалов, специалистам, чьим основным занятием была война, ничего не могли. Балак даже не был уверен, что штурмовые группы потеряли больше пяти разумных убитыми, в то время как от его роты остались жалкие ошметки. Три минуты — на это время его бойцам удалось сдержать нападавших, прежде чем оставшихся в живых бойцов Гегемонии вытеснили на крышу.

— Похоже, это конец, командир, — невесело хмыкнул чудом уцелевший в этой мясорубке Се'Лиан Чарн, — знаете, для меня было честью сражаться с Вами.

— И для меня, — откликнулся один из подростков.

— Для меня тоже, — приподняла винтовку единственная девушка.

— И для меня.

Балак оглядел своих солдат. Да, всего один бой, а его рота осталась небоеспособной. Девять школьников. Восемь юношей и одна девушка. Вот и все, что осталось от сотни добровольцев. И Ка'Хаирала не утешало то, что на девяносто трех (если считать вместе с сержантами) погибших защитников пришлось более трех сотен мятежников. Не пройдет и двух недель, как бунтовщики наберут новых солдат, полностью восстановив списочный состав. Как не радовало то, что его рота продержалась целых тринадцать часов против превосходящих в семь раз сил противника.

— Солдаты, — поднялся капитан, — скажу прямо. Вряд ли мы переживем этот день. Но уж если мы умрем, давайте сделаем это так, чтобы нас запомнили.

— Да!!— воодушевленно взревели подростки, — давайте убьем как можно больше ублюдков! Покажем, из чего мы сделаны.

Уцелевшие приготовились к последнему бою. По какой-то причине мятежники не торопились наступать, и вскоре выяснилось, почему. На въехавший во двор танк вскарабкался батарианец без шлема со знаками отличия полковника мятежников, и, поднеся к голове гарнитуру, заговорил через мегафоны:

— Солдаты Батарианской Гегемонии! Вы проявили доблесть, достойную внесения в военные хроники нашей страны! Но кровожадный антинародный режим продавшегося Цитадели Мансена Ишкая плюнул на вас. Гегемону все равно, кто проливает кровь за него и его покровителей. Я призываю вас не воевать за того, кто своими действиями предал свою страну! Сложите оружие, и я от имени Армии Освобождения гарантирую вам достойное героев обращение, дабы после окончания освободительной войны мы смогли вместе построить общество, достойное каждого гражданина!

— Да пошел ты н

* * *

й, ублюдок! — выкрикнула девушка, — твои сраные освободители убили всех наши друзей и товарищей. А ты, полковник, сам ничем не лучше! Сколько тебе заплатил Альянс, чтобы ты повернул оружие против нас? Что тебе пообещали, что ты стал из танков расстреливать школы?! Вы, выродки, все одним миром мазаны!

И с этими словами боец вскинула винтовку и выстрелила в переговорщика. Вольфрамовая пуля, замедленная кинетическим экраном, не пробила брони, но повстанец свалился с танка, на котором стоял, неудачно ударившись головой о землю. Раздался влажный хруст ломаемой шеи, и полковник замер на земле с неестественно вывернутой головой.

Выстрел девушки послужил сигналом к началу штурма. Дверь, ведущая на крышу, распахнулась, и подростки, не теряя времени, открыли огонь по темному проему. Один из солдат удачно распорядился последним зарядом гранатомета — противопехотная граната рванула лестничной клетке, убив наповал троих штурмовиков и тяжело ранив еще двоих. Мятежники упали на землю, и бойцы тут же добили раненых, нашпиговав их вольфрамом.

Выстрел танка прозвучал как гром. Снаряд, пробив ограждение крыши, раскидал последних защитников школы, убив наповал трех подростков, в том числе и девушку. Балак, оглушенный ударом, сквозь пелену перед глазами увидел, как ворвавшиеся на крышу штурмовики одного за другим короткими очередями прикончили троих бойцов.

— "Похоже, это конец", — отстраненно подумал капитан, видя осторожно подходящего бунтовщика, наводящего на него ствол винтовки, — "жаль ребят. Еще свист какой-то странный. Вот значит, как звучит смерть".

Но выстрела не произошло. Неведомая сила приподняла собравшегося выстрелить штурмовика и отбросила метра на три. Повернувший голову Балак с удивлением увидел зависший над его головой ганшип с эмблемой Гегемонии на боку. Летательный аппарат был не один — его копия кружила над двором школы, поливая разбегающихся бунтовщиков огнем из бортовых пушек. Из-под крыльев машины стартовали ракеты, превратив уцелевшие танки повстанцев в пылающие костры.

— "Так вот откуда свист", — догадался Ка'Хаирал", — а я думал, что все ганшипы выбили еще в начале войны".

Чьи-то руки подхватили оглушенного капитана и понесли на борт висящего прямо возле крыши медэвака. Угасающее сознание батарианца успело выхватить, что медики точно так же, как и его, затаскивают на борт выживших солдат.

— "Ну все, теперь, наверное, можно немного отдохнуть", — облегченно выдохнул Балак, прежде чем провалиться в беспамятство.

* * *

Некоторое время спустя.

В сознание Балак пришел рывком, словно кто-то включил свет. Во всем теле была слабость, будто капитан вручную разгрузил несколько челноков с нулевым элементом. Раны, полученные в бою, давали о себе знать мерзким зудом, прекратить который усилием воли военный не смог. Через силу повернув голову, батарианец огляделся. Помещение, в котором он оказался, привлекало стерильной чистотой, буквально режущей глаз после семнадцати дней грязи и пыли. Надо сказать, Балак не был единственным "постояльцем" — компанию ему составляли еще три батарианца, отдыхавшие на соседних койках,

— "Похоже, я в госпитале", — сделал вывод Ка'Хаирал, — "интересно, на какой планете я нахожусь и сколько времени прошло".

— О, вы очнулись, — в палату вошел саларианец со знаками отличия экспедиционного корпуса Цитадели, — вы не представляете, как мы за вас беспокоились. Вы, капитан, пролежали целых три дня...

— " Ну вот и ответ на второй вопрос", — перестал вслушиваться в скороговорку земноводного Балак, — "боги, как они могут трещать с такой скоростью? Не понятно же ничего".

— Доктор, а что с моими солдатами?

— Вашими? — выпучил глаза саларианец, — так вот же они, рядом лежат.

— Командир, это вы? — раздался знакомый голос с соседней койки.

— Чарн? — удивлению Балака не было предела, — ты живой?

— Вашими трудами, капитан, — усмехнулся Се'Лиан, — меня хрен убьешь.

Палату сотряс смех. Похоже, пришедший в сознание командир окончательно уверил подростков, что теперь с ними точно будет все в порядке. Балак улыбнулся — подобная вера очень сильно подкупала.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату в сопровождении двух охранников вошел батарианец, одетый в форму военного флота. Взглянув на нежданного посетителя, Балак инстинктивно попытался встать. Пусть флотская форма была без знаков отличия, капитану это не мешало — каждый батарианец знал Гегемона в лицо.

— Лежите, не вставайте, — присел на стоявший рядом стул Мансен Ишкай.

— Господин Гегемон, чем простой капитан обязан Вашему визиту? — чтобы там Балак не думал о политике, уважение к правителю было у каждого батарианца в крови. Ну или почти у каждого.

— Обязан? — Гегемон негромко рассмеялся, — это я обязан Вам, капитан, и вашим солдатам, — поймав недоуменный взгляд Ка'Хаирала, Ишкай пояснил, — если бы не ваша тринандцатичасовая оборона школы, те семьсот мятежников вышли бы нам в тыл и перерезали единственную уцелевшую к тому времени дорогу к космопорту. Так что я вам обязан жизнью, не больше и не меньше. Как обязаны вам все те, кто смог уйти из столицы.

— А разве мы ушли из столицы? — изумился Чарн.

— Рядовой Чарн, я полагаю, — повернулся Гегемон к подростку, — да, к сожалению, столицу пришлось покинуть. Сейчас большая армия эвакуируется из системы — мы больше не можем удерживать бунтовщиков.

В палате воцарилось молчание. Для всех Кхар'Шан был чем-то великим, неприступным и незыблемым. И теперь они получили вести, что столица страны пала под натиском предателей.

— Но отступление из туманности временное, — обнадежил раненых Гегемон, — в настоящий момент мы и наши союзники готовим масштабный контрудар, и вскоре столица вновь окажется в наших руках. Но я пришел к вам не только для того, чтобы поблагодарить за спасение. Итак, за проявленную стойкость, — голос Ишкая приобрел торжественность, — и за грамотное руководство в ходе боя с превосходящими силами противника, а также за особые заслуги перед Батарианским государством и Гегемоном лично капитан Ка'Хаирал Балак, рядовой Се'Лиан Чарн, рядовой Хе'Кон Джет и рядовой Но'Ген Мун награждаются высоким орденом "Защитник Гегемонии"

Глаза Балака вылезли из орбит — "Защитник" был самой высокой государственной наградой, которую только мог получить батарианец. Это было не просто честью — имя каждого батарианца, получившего орден, высекалось на специальной плите, расположенной в особом мемориальном комплексе. Кроме того, орденоносец получал широкий набор льгот и привилегий, которых мог лишиться лишь по личному указу Гегемона, заверенному Собранием Защитников — ассоциацией орденоносцев. И вот теперь он, Балак, и его солдаты являлись членами самого настоящего братства. Братства героев Гегемонии.

— Кроме того, — продолжил Мансен, — за эти же заслуги капитану Балаку присваивается звание майора досрочно. Рядовым Чарну, Джету и Мину за проявленный героизм присваивается звание сержантов, с рекомендацией к получению офицерского патента. Поздравляю, солдаты, и благодарю за службу, закончил короткую речь Гегемон, вручая награды.

— Гегемония превыше всего! — хором рявкнули батарианцы.

* * *

Спустя еще четыре дня Кхар'Шан пал. На планете еще остались отдельные очаги сопротивления, но это была уже агония. Туманность Гадюки оказалась в руках восставших. Это был настоящий шок для Гегемонии — многие отказывались верить в то, что столица была захвачена, другие же, подавленные новостью, переставали сражаться, сдаваясь на милость повстанцев. В батарианской армии участились случаи дезертирства, а некоторые подразделения и корабли в полном составе переходили на сторону бунтовщиков. Положение Гегемонии стало катастрофичным.

Тем не менее, Освободительной армии эта победа далась очень нелегко. В сражении, длившимся почти месяц, мятежники понесли чудовищные потери — на орбитах и планетах Туманности Гадюки осталась треть армии и более половины флота. В сочетании с растянутыми и не до конца оформленными линиями снабжения, на которых к тому же действовали лояльные правительству рейдеры, это привело к снижению темпа войны. Наступление восставших начало захлебываться.

Двадцать седьмой день войны.

— Командир! — в комнату отдыха военного госпиталя ворвался сержант Чарн, — майор Балак, вы должны это видеть.

Быстрым шагом подойдя к огромному, на полстены, голографическому экрану, Се'Лиан включил новостной канал.

— Добрый день, с вами новостная сеть Цитадели, — дикторша в строгом, но элегантном костюме как раз зачитывала сводку новостей, — сегодня Совет Цитадели единогласно принял резолюцию об отправке экспедиционного корпуса на территорию Батарианской Гегемонии. Официальный командующий не назвал точного числа задействованных в разрешении конфликта вооруженных сил, сказав лишь, что привлеченных сил вполне достаточно для завершения гражданской войны, унесшей жизни множества граждан суверенного государства. В настоящий момент авангард миротворческих сил уже прибыл в зону конфликта и приступил к своим прямым обязанностям. Напоминаю, что двадцать семь стандартных суток назад в территории Батарианской гегемонии разразилась гражданская война...

Дальнейшие слова диктора потонули в громогласном реве. Раненые, внимательно слушавшие выпуск новостей, радостно кричали, хлопая друг друга по спинам и чуть ли не пускаясь в пляс. На фоне этого майор Балак и стоящий рядом Чарн казались настоящими островками спокойствия в бушующей океане.

— Все произошло, как вы и говорили тогда, майор, — мрачно произнес сержант, не отрываясь от экрана.

— Да, к великому сожалению, я оказался прав, — качнул головой Ка'Хаирал, — Гегемон пошел на сделку с темным Богом (Прим. авт. Аналог дьявола в батарианской мифологии). И я боюсь, как бы за локальный успех нам не пришлось расплачиваться собственной независимостью. Хотя, с нашим Гегемоном, о независимости речи быть не может.

— Балак, я тут подумал о ваших словах тем вечером, в школе, — вполголоса произнес Чарн, — и знаете что. Кажется я нашел, за что мне сражаться. Если уж наш Гегемон не хочет интересоваться мнением народа, может, стоит найти того, кто действительно радеет о благе нашей страны?

— И где же ты найдешь такого батарианца? — Балак внимательно посмотрел в глаза сержанта, и, осененный догадкой, продолжил, — нет, даже не думай.

— А почему нет? — удивился Чарн, — если уж вы знаете, что нужно нашему государству, то почему бы вам не воплотить свои же идеи в жизнь? Вы теперь герой-орденоносец, умелый командир и просто харизматичный лидер. За вами пойдут, будьте уверены. А если вы беспокоитесь о перевороте, то замечу, что за всю историю Гегемонии лишь восемьдесят правителей умерли своей смертью. Остальных сместили, так что здесь проблем быть не должно — вы же сами сказали, что власть — прерогатива сильных.

— Мне надо подумать, — глухо произнес Балак.

Впоследствии Ка'Хаирал Балак неоднократно вспоминал этот разговор. И, думая о том, что ему сказал его боевой товарищ, батарианец отметил, что если бы не слова Чарна, история батарианского государства могла быть пойти по совершенно иному пути. На двадцать седьмой день войны, вскрывшей нарывы стагнационного режима Гегемонии, в государстве появилось оппозиционное движение.

* * *

Из докладной записки командующего объединенным миротворческим корпусом Цитадели Пермиса Курила.

...Ввиду критической ситуации в районе боевых действий, а также количественного и морального превосходства прочеловеческих сил в районе конфликта, считаю нецелесообразным применение предложенной начальником штаба Залимы Т'Леан тактики планомерной обороны с последующим наступлением и вытеснением сил противника из занимаемых систем.

В целях скорейшего завершения конфликта считаю необходимым проведение серии крупномасштабных ударов по ряду стратегически важных планет, в том числе и по Гнезду Коршуна (список планируемых целей см. в приложении 1). Захват данных систем позволит окончательно отрезать Освободительную армию от поставок оружия и переброски военных специалистов Альянса систем, что в конечном итоге приведет к разгрому группировки прочеловеческих сил и обеспечит дальнейшее наступление и освобождение всей территории Гегемонии...

* * *

Тридцатый день войны.

— Смирно! — рявкнул адъютант, — легат примарис в помещении!

— Садитесь, — произнес вставший за трибуну Курил, — времени мало, поэтому перейду сразу к повестке дня. Как вам всем известно, ситуация, несмотря на вступление в войну Цитадели, остается критической. По данным разведки, в настоящий момент нам противостоят примерно в пять раз превосходящие прочеловеческие силы. Нас пока спасает лишь то, что командование армии повстанцев, стремясь закончить войну как можно скорее, невольно растянуло свои логистические линии, а также перебросило большинство боевых кораблей на наш фронт, что, в свою очередь, сделало подвоз подкреплений еще более рискованным занятием, поскольку транспорты порой идут вообще без какого-либо прикрытия, становясь легкой добычей для рейдеров Гегемонии.

— Насколько мне известно, — поднялся один из турианцев, — в глобальном плане это лишь оттягивает переброску войск и затрудняет накопление сил для решающего наступления.

— Вы правы, легат Виктус, — согласно кивнул Курил, — несмотря на высокие потери, ядро стандартного подразделения, состоящее из имеющих боевой опыт повстанцев, зачастую остается нетронутым, и через некоторое время войсковая часть вновь "обрастает мясом", становясь боеспособной. Поэтому нами был утвержден план, при успешном выполнении которого фронтовые части повстанцев лишатся возможности пополнять войска и, в конечном итоге, будут разгромлены. Внимание на экран.

Пермис нажал несколько кнопок на трибуне, и на экране, ярко светившимся в полутемной аудитории, появилась карта Гегемонии.

— Как вы можете видеть на данной карте, — продолжил командующий корпусом, — в настоящий момент прочеловеческие силы сосредоточены в районах двух планет — здесь и здесь. Их высадке пока препятствует наш флот, но если эти части попадут на поверхность Раснепа, то дальнейшая война потеряет всякий смысл. Но есть и плюсы. Стремясь сосредоточить как можно больше войск около нашего плацдарма, повстанцы невольно оголили свои фланги и тыл. Согласно полученным данным, вот эти системы, — указанные примарисом места подсветились, — охраняются несколькими устаревшими судами батарианского и турианского производства, а также кустарным поделками, не представляющими серьезной угрозы для боевого корабля. Наш план состоит в том, чтобы, атаковав данные системы, выйти на рубеж Гнезда Коршуна и вернуть контроль над столичной системой Гегемонии. Таким образом, мы отрежем прочеловеческие силы от подкреплений, и затем, раздробив войска противника на части, последовательно их уничтожим. Вопросы имеются?

— Если позволите, господин легат, — дождавшись разрешающего кивка Курила, Виктус поднялся к трибуне и начал излагать свою мысль, — план, безусловно, имеет шансы на успех, но обратите внимание на два пункта. Самый короткий путь проходит через пространство Альянса, который вряд ли пустит наши корабли через свою территорию. А значит, нашему флоту придется делать большой крюк через Аттический траверс, фактически огибая галактику по часовой стрелке. Да, сейчас у нас достаточно кораблей в регионе, чтобы организовать подобный удар, но вопрос в том, сможем ли мы удержать эти системы, пока основная часть сил будет разбираться с Освободительной армией? И отсюда у меня второй вопрос — почему данный план не учитывает возможность прямого вмешательства Альянса в войну? Стоит людям пригнать свои корабли — и бои станут намного кровопролитнее.

— Вопросы действительно важные, — согласился Курил, — да, с прибытием подкреплений я более чем согласен. Кому, как не нам, коллеги, знать, по какому маршруту мы гнали сюда корпус. К сожалению, данная проблема неустранима — нам придется использовать только те силы, что имеются в настоящий момент. К счастью, большая часть флота повстанцев связана боем на фронте, а планеты, как я уже говорил, остаются под охраной устаревших вымпелов. Более того, для проведения операции планируется задействовать около девяноста процентов имеющихся транспортников. Основная ставка сделана на скорость, иначе, как верно заметил легат Виктус, нам придется иметь дело с Альянсом Систем, а наше руководство крайне негативно относится к идее прямого столкновения с кораблями людей. По нашим данным, в Скиллианском пределе присутствует двадцать вымпелов Альянса, в основном крейсеров. Сила более чем серьезная и, что немаловажно, сочетает в себе высокую мобильность и огневую мощь. К счастью, в распоряжение корпуса выдали новейшие боевые единицы, которые в случае эскалации конфликта должны будут пройти "обкатку в поле".

— То есть, — поднялся один из турианцев в форме легата наземных войск, — в случае вмешательства людей наша задача — испытать новую технику против вероятного противника.

— Верно, — кивнул примарис, — и заодно узнать, как сильно развилась их техника за эти годы, особенно учитывая то, что на их заводах трудятся несколько сотен, а то и тысяч кварианцев. Кто бы что ни говорил, но космические кочевники славятся тем, что могут при минимально доступных ресурсах делать работоспособную технику.

— Итак, — продолжил Пермис, дождавшись, пока Виктус займет свое место, — распределим планеты, на которые должна происходить высадка...

Заседание закончилось через час. После того, как все командиры получили "свои" планеты, на Курила посыпались уточняющие вопросы, в основном касающиеся природы, рельефа и количества противников на утвержденных мирах. Впрочем, Виктус вопросы задавать не стал — планета, на которой ему предстояло высадиться, была ему более чем известна. Легат в свое время не раз посещал Эрсбат в бытность свою военным советником. Сравнительно небольшая планета, плодородные земли, богатые полезными ископаемыми, климат мягкий. Все это превратило батарианскую колонию с промышленный центр, поставляющий продукцию чуть ли не для всего Гнезда Коршуна. Причем рабов на Эрсбате было сравнительно немного — на одного свободного приходилось в среднем два невольника, в то время как на других мирах Гегемонии это соотношение было гораздо выше — порой на одного батарианца приходилось до восьми, а то и десяти рабов. Именно поэтому Эрсбат и не был захвачен быстро — более того, лоялисты практически подавили восстание, но когда на орбите планеты появились транспортники Освободительной армии, соотношение сил резко изменилось, и мир перешел под контроль повстанцев. Теперь Виктусу и его легионерам предстояло высадиться на поверхность и вернуть планету под контроль Гегемонии. От последней мысли Адриан чуть не сплюнул — турианец никогда бы не подумал, что ему придется воевать на одной стороне с рабовладельцами. Самое поганое было в том, что отказаться Виктус, по сути, не мог — это бросило бы тень не только на него, но и на всю партию, возглавляемую Кастисом Вакарианом. Изначально его соратники на политической арене хотели послать в Скиллианский предел Артериуса, но Десоласу очень некстати дали назначение в один из легионов, базирующихся на границе с Терминусом. Так что ехать военным советником к четырехглазым пришлось ему. Откровенно говоря, Адриан искренне надеялся, что турианцам не придется вступать в войну, но у предков, видимо, были свои планы на его жизнь.

Вздохнув, легат Турианской иерархии Адриан Виктус пошел в свою каюту — десантная операция такого масштаба всегда была кошмаром в вопросе планирования, так что работы ему предстояло много.

* * *

Тридцать второй день войны. Гнездо Коршуна, система Вулар.

В контролируемой мятежниками системе было на редкость спокойно — сказывалась общая удаленность от фронта. Не сновали между орбитой и поверхностью Эрсбата десантные челноки, доставляя свежее мясо для боев на другом конце Гегемонии. Не летели по своим маршрутам корабли — большая часть флота была там же, где и армия. В целом, казалось, что планета живет спокойной жизнью, словно и нет на поверхности мира никакого промышленного производства. И лишь три устаревших крейсера турианской постройки, висевшие на орбите, своим присутствием показывали важность планеты для повстанцев.

Но в этот день все изменилось. Гравитационные сенсоры дежурных крейсеров зафиксировали несколько аномалий, стремительно приближавшихся к планете, а через несколько секунд в темно-синих вспышках на орбите вышел со сверхсвета флот Турианской Иерархии. Три крейсера со знаками различия экспедиционного корпуса Цитадели рядом с символами турианского третьего флота сопровождали два стандартных транспорта на пять тысяч легионеров со всеми положенными средствами усиления.

И хотя по количеству вымпелов силы были равны, повстанческому флоту это помогло мало. Сказалось качественное превосходство турианской техники и выучки экипажа Иерархии. Миротворцы сходу открыли огонь на поражение, не оставляя мятежному флоту никаких шансов. Один за другим крейсера взрывались, превращаясь в облака дрейфующих обломков, и лишь один корабль Освободительной армии перед своей гибелью успел запустить дезинтегрирующие торпеды, подкрепив их залпом из ускорителей. Впрочем, на практике это не нанесло турианцам никакого урона — залп устаревших орудий бессильно разбился о кинетические экраны новейшего крейсера, прибывшего для полевых испытаний, а торпеды, выпущенные с предельной дистанции, были с легкостью перехвачены системой ПОИСК, рассчитанной на поражение земных аналогов. Командир эскадры был доволен испытаниями — новое оружие пока показывало себя исключительно с положительной стороны. Но дело пока не было завершено — по команде флотоводца корабли миротворцев вышли на орбиту, и тут же открыли огонь по системам ПКО, чьи схемы любезно предоставили батарианские "коллеги". Оборона планеты так и не смогла оказать сопротивление, бесславно погибнув под орбитальным ударом флотилии. Турианец не знал, что в настоящий момент орудия не могли ответить при всем желании — при захвате планеты повстанцы уничтожили большую часть противокосмической обороны. При захвате планеты это позволило Освободительной армии без потерь доставлять подкрепления на поверхность, но сейчас такая мера обернулась против повстанцев. Турианцы же, убедившись том, что ПКО планеты полностью подавлена, принялись высаживать десант. Транспортные корабли вышли на низкую орбиту, и из их чрева вырвались челноки, несущие первую волну десанта на планету. Операция по освобождению Эрсбата началась.

Поверхность Эрсбата, полчаса после начала вторжения.

— Мы на подлете, господин трибун, — уведомил пилот командира группы, — ожидаемое время прибытия — семь стандартных минут.

Юниус Вакариан на всякий случай еще раз запустил встроенный контроль брони и вооружения. По своему обыкновению, турианец не особо доверял новой технике, хотя представители завода-производителя клялись Духами и Предками, что броня рабочая и успешно прошла испытания. Тест-контроль систем не обнаружил никаких отклонений в работе, о чем уведомил своего оператора яркой надписью "Тест пройден" посередине нашлемного дисплея. Юниус посмотрел на свою руку, закованную в тяжелую перчатку, и резко сжал ее в кулак, отчего броня издала хищный лязг, словно рядом захлопнулся огромный капкан. Турианец включил канал связи отделения, с которым в этот раз пошел в десант, и произнес:

— Итак, господа, мы скоро прибудем на поверхность планеты, — начал Вакариан, — надеюсь, все помнят свою задачу. Мы должны расчистить плацдарм, и удерживать его до прибытия тяжелой техники, после чего командование планирует развивать наступление, взяв под контроль промышленные районы планеты. Помните, в вашу подготовку и оружие внесли довольно много средств, а потому не рискуйте зря, и лишний раз не подставляйтесь под огонь повстанцев. Несмотря на то, что наша броня создана для противодействия оружию Альянса, не стоит недооценивать наших противников.

— Тридцать секунд, трибун, готовьтесь к высадке, — предупредил пилот.

— Вы все слышали, — отреагировал Вакариан, — всем успеха, и да помогут нам Духи.

Боковая дверь челнока открылась, являя перед турианцами пейзаж разгромленного города. Местами рухнувшие здания и многочисленные пожары вызвали у Юниуса неприятные воспоминания, связанные с первой войной с людьми. Сначала Шаньси, потом Менора. Черная страница в истории вооруженных сил Иерархии, когда вся галактика впервые за много лет усомнилась в том, что Турианская армия действительно столь могущественна, как было принято считать. Что-ж, вероятно, эта война будет отличным доказательством того, что с Иерархией стоит считаться.

— Прибыли. Всем на выход, — объявил летчик.

— Пошли, пошли, пошли! — рявкнул трибун, выпрыгнув из зависшего шаттла. До земли было метров семь, но турианца это не смутило — в трех метрах над землей трибун перевел масс-ядро брони в режим парения, и мягко приземлился на разорванное взрывами дорожное покрытие.

Тут же отбежав в сторону, Вакариан занял укрытие, выхватив из-за спины новую тяжелую винтовку. "Фестон-Гравибус", или просто "Фестон-Г", был штурмовой винтовкой, недавно принятой на вооружение Иерархии. Как и бронекостюм Вакариана, это оружие так же выдали легионерам для полевых испытаний. Вакариан не мог знать, как винтовка поведет себя в поле, но в тире оружие показало себя более чем достойно. Тяжелые, характерные для тяжелых снайперских винтовок пули весом двенадцать грамм делали винтовку настоящей машиной смерти, прошивавшей насквозь практически любую броню Цитадели. Более того, легкая броня, что носили биотики и инженеры, не являлась преградой для "Фестона" — на испытаниях первая же пуля, погасив кинетический экран, прошила броню насквозь, оставив в спинной пластине брони отверстие размером с кроганский кулак. Конечно, винтовка была не без недостатков — прежде всего, из нее было невозможно вести интенсивный огонь. Даже при примененной системе активного охлаждения, характерного для тяжелого оружия, винтовка быстро перегревалась, из-за чего конструкторы сделали радиаторы винтовки съемными. При перегреве боец должен был снять массивный охлаждающий кожух со ствола оружия, а затем надеть запасной. Подобный ход вызвал у Юниуса недоумение, однако турианец не мог не признать, что смысл в нем есть.

— Командир, мы готовы, — доложил высадившийся тессерарий.

— Отлично, — ответил Вакариан, — выдвигаемся на соединение с остальными частями и приступаем к выполнению боевой задачи.

* * *

К чести гарнизона повстанцев, среагировали они довольно быстро. Уже через полминуты по местному времени высадившиеся турианцы встретили первых врагов. По ушам ударил знакомый треск автоматов, и десантники моментально отреагировав, разбежались по сторонам. В принципе, батарианские "Терминаторы" не могли нанести новой броне никакого ущерба, но рефлексы легионеров бунтовали против того, чтобы стоять под автоматным огнем во весь рост.

— Второй этаж, трое! — вычислил Вакариан позицию повстанцев, — огонь на подавление!

Турианцы, высунувшись из укрытий, залили вольфрамом указанное трибуном место. Нападавшие, похоже, не ждали, что ответный огонь легионеров окажется столь эффективным — тяжелые пули "Фестонов-Г" насквозь прошивали стену, поражая спрятавшихся за ней солдат.

— Чисто! — крикнули поднявшиеся наверх турианцы.

— Отлично! — откликнулся Юниус, — продвигаемся к отмеченному зданию.

Путь до первой цели не занял много времени — вскоре турианцы оказались перед трехэтажным зданием местного полицейского участка. Строение отнесли к классу стратегических точек, а значит, оно и еще четыре подобных здания являлось первоочередной целью для захвата. Десантники, действуя по отработанной схеме, шустро заняли позиции перед входами в участок и приготовились к штурму.

— На счет три начинаем штурм, — вполголоса сказал Вакариан, — раз, два, ТРИ!

Бронированная дверь вылетела от мощного пинка легионера, усиленного сервоприводами костюма, а спустя секунду в темный провал полетели две гранаты — светошумовая и осколочная. Легионеры дождались сдвоенного взрыва и, не теряя времени, влетели в помещение, на ходу отстреливая все, что движется.

Впрочем, сопротивление было слабым — те из повстанцев, кого не покосило осколками, лежали на полу, зажав уши и иногда подвывая от боли — турианскую полицейскую гранату, сработавшую в замкнутом помещении, мог называть нелетальным оружием лишь законченный оптимист. Шустро добив уцелевших, солдаты Иерархии разделились, зачищая комнаты.

Нельзя сказать, что противник не оказывал сопротивления. Вот из комнаты выскочил батарианец, вооруженный пулеметом — и тут же улетел обратно, разорванный попаданиями пуль. Вот еще один повстанец вслепую открыл огонь, укрывшись за приоткрытой металлической дверью. Короткая очередь — и звук падающего тела возвещает о том, что цель была поражена успешно. В узком коридоре заняли позиции еще пятеро солдат Освободительной армии, отчаянно отстреливаясь от наседающих легионеров. Одна светошумовая — и последние защитники становятся недееспособными. Короткие очереди добивают восставших.

— Здание чисто, господин трибун, — доложил тессерарий, чье имя почему-то не запомнилось Вакариану.

— Великолепная работа, бойцы, — похвалили Юниус подчиненных, — оставляем троих и продвигаемся к следующей цели.

Десантники покинули участок, двинувшись по разгромленным улицам. И вот тут повстанцы показали, что, несмотря на разницу в выучке, их еще рано списывать со счетов.

— Назад! — Вакариан чудом смог заметить укрывшегося в глубине полуразрушенного здания солдата. Солдата, что уже успел навести трубу гранатомета на перебегающих улицу десантников.

Но предупреждение запоздало — с мерзким шипением ракетного двигателя в сторону легионеров полетел смертоносный снаряд. Вакариан, словно в замедленной съемке, видел, как ракета приближается к цепи легионеров, и понимал, что сделать уже ничего не успеет. Хотя... Уже не надеясь на успех, турианец отдал команду на включение реактивного ранца костюма. Взревели двигатели, подкидывая солдата Иерархии на три метра вверх, а спустя полсекунды, показавшихся Юниусу вечностью, под ним взорвался снаряд, взрывной волной откинувший его на ближайшую крышу. Подняв голову, Вакариан раскрыл мандибулы от удивления — на крыше он был не один. Три повстанца с батарианскими винтовками, почему-то не надевшие шлемов, сидели, разинув рты от удивления — похоже, приземление легионера было для них не меньшей неожиданностью. Первым из оцепенения вышел Юниус — рявкнул "Фестон", и мелкая азари, перевалившись через бортик крыши, упала на землю. Ее товарищи, наконец сообразив, что их сейчас банально перебьют, вскинули оружие и открыли ответный огонь. Кинетический экран вспыхнул от попаданий, но Вакариану это не помешало — в учебном лагере первым делом отучали реагировать на голубые всполохи щита. Две очереди тяжелой винтовки — и солдаты присоединились к своей синекожей товарке. Трибун подобрался к краю крыши и огляделся.

Дела шли туго, но легионеры справлялись — здание, в котором укрылся гранатометчик, превратилось в решето, а продолжившие путь легионеры активно перестреливались в соседнем дворе с подтягивающимися войсками повстанцев. Без потерь, однако, не обошлось — один десантник с развороченным скафандром неподвижно лежал посреди улицы — ракета, рассчитанная на поражение бронетехники, разорвалась практически в ногах легионера, начисто оторвав ему все до пояса. Недалеко от него, привалившись к стене, сидел еще один солдат, чьи показания системы жизнеобеспечения находились в желтой зоне — жить будет, но вести активный бой неспособен. Собравшись, трибун, включив столь хорошо себя показавший ранец, перепрыгнул на соседнюю крышу. Добравшись таким образом до товарищей, Вакариан зашел с фланга и, кинув несколько гранат, добавил жару очередями из винтовки. Фланговый огонь оказался тем фактором, который решил исход боя — не ожидавшие такого поворота повстанцы были начисто выкошены огнем Юниуса.

— Господин трибун, это вы?! — удивленно донеслось снизу.

— Я, конечно, — ответил Вакариан, — или вы думали, что я отправился к Духам?

— Честно говоря, были такие мысли, господин, — крикнули легионеры.

— В следующий раз следите за показаниями состояния бойцов, легионер, — дал бесплатный совет солдату Юниус, — а теперь продолжаем наступление.

На этот раз по расстоянию путь был довольно коротким, но от этого не менее трудным. Окончательно собравшиеся защитники планеты перегруппировались и бросили на наступающих десантников новые силы. Легионерам пришлось буквально прорываться сквозь ряды противника, который в своей изобретательности переплюнул, казалось, даже своих наставников-людей. Давешние гранатометчики теперь встречались чуть ли не в каждом здании — Вакариану оставалось только удивляться подобной насыщенностью противотанковыми средствами.

— "Похоже, наши дорогие друзья даром времени не теряли и произвели кучу гранатометов," — подумал про себя Юниус, ссаживая с балкона когда-то помпезного здания очередного солдата с трубой, — "или же они догадывались, с кем встретятся. Этого я бы хотел меньше всего," — впрочем, причина подобного количества противотанковых средств была отнюдь не в осведомленности разведки Альянса — люди попросту решили избавиться от устаревшей техники, лежавшей на консервации на складах. А планета, по иронии судьбы, использовалась в качестве перевалочного пункта, в котором означенная техника и ждала своего часа.

— Вражеский транспорт на тринадцать часов (прим.авт. Одиннадцать с половиной часов по земному стандарту)! — крик легионера заглушил раскатистый звук работающего пулемета. Отряд тут же понес потери — лавина металла буквально снесла одного несчастного десантника и серьезно зацепила еще двоих. Остальные, к счастью, успели укрыться. Впрочем, пулеметчика это не смутило — тот перенес огонь на здания, стреляя прямо сквозь стены. Но тут турианцам повезло — огонь был неприцельным, и многие лишь отделались сорванными экранами, вовремя сообразив задействовать дополнительную броню.

— "Мне уже начинает нравиться этот скафандр," — улыбнулся Вакариан, глядя на то, как легионеры благодаря техброне успевают залечь до того, как смертоносные пули начинали рвать их на куски.

— Лупос, всади этому пидору ракету! — рявкнул трибун в гарнитуру.

Названный легионер, сдернув гранатомет со спинного крепления, аккуратно подполз к углу здания. Перевернувшись так, чтобы ноги уперлись в стену, солдат приготовил ракету, переведя ее в неуправляемый режим стрельбы — вряд ли пулеметчик дал бы ему время на прицеливание. Наконец, прицел гранатомета сообщил о готовности вести огонь, и легионер, сняв машинку темных духов с предохранителя, выпрямился, на мгновение показавшись из-за угла, поймал в прицел технику противника, нажал на спуск и тут же спрятался обратно. Секунды ничего не происходило, а затем поле боя сотряс сильнейший взрыв, свидетельствующий об успешном попадании. Пулемет, наконец, замолчал, и десантники Иерархии выбрались из укрытия.

— Отличный выстрел, легионер, — похвалил стрелка Юниус.

— Служу Иерархии! — трибун не стал напоминать, что, находясь в составе миротворческих сил, следует отвечать "служу Цитадели". Не до того сейчас.

— А теперь вперед, — скомандовал Вакариан, — действуем быстро и аккуратно. Здесь мы разделимся на две группы. Тессерарий — вы обойдете наше здание вокруг и атакуете с востока. Я возьму на себя южную часть.

— Вас понял, господин трибун, — кивнул турианец.

— В таком случае, действуем.

* * *

Нужное здание показалось спустя несколько минут. Видимо, силы повстанцев все же начали подходить к концу, и Освободительная армия больше не могла чинить десантникам препон на пути к намеченной цели. Вакариан оглядел трехэтажное здание, увенчанное целой плеядой антенн — местный центр связи хоть и был гражданского назначения, с него вполне можно было отправить несколько сообщений, пусть даже в пределах планеты. Космическую связь заблокировали практически сразу после появления крейсеров в системе, и теперь планета выйти на связь не могла. По крайней мере, трибун на это надеялся.

Как и предполагалось, на штурм здания вышли сразу три группы — две вел сам Юниус, а еще одна подошла с севера, предварительно взяв под свой контроль еще два стратегических объекта.

— Все на местах, господин трибун, — доложил опцион Тессар, — группы к штурму готовы.

— Хорошо. В таком случае начинаем, — ответил Вакариан, меняя на всякий случай радиатор на винтовке.

Схема штурма была стандартной — часть отряда сформировала оцепление, контролируя окна и дверные проемы, в то время как штурмовые группы выстроились около входов, и, высадив двери, ринулись внутрь, предварительно закидав помещения гранатами. Сам Вакариан, хоть ему это и не было положено, находился в составе одной из групп — так турианцу было гораздо удобнее руководить боем.

Дальнейший штурм здания Юниус помнил урывками, лишь благодаря камерам в шлеме воссоздав бой. Вот из операторской открыли огонь несколько повстанцев, тут же подписав себе приговор — легионеры моментально перенесли огонь, подавив угрозу. Вот огромный конференц-зал с балконами взрывается звуками боя — солдаты противника, грамотно распределив сектора обстрела, начали обстреливать наступающих с обоих этажей сразу. Возможно, с обычными солдатами это бы сработало, но закованным в новейшую броню, созданную под влиянием земных доспехов, десантникам этот обстрел помехой не был. Определенное неудобство доставили разве что снайперы, но, к счастью для легионеров, настоящих профессионалов своего дела у обороняющихся, похоже, не было — опасных стрелков быстро ликвидировали. Общий штурм занял семь минут сорок пять секунд, по истечению которых центр связи оказался полностью в руках штурмующих.

Убедившись, что все намеченные объекты успешно захвачены, Вакариан зашел в одну из комнат операторов и, связав компьютер брони с оборудованием, вышел на связь с орбитой.

— Ликтор-один-один, это Тиран-один-четыре. Куб нашли, ждем посылок, — доложил трибун.

— Принято, один-четыре, — отозвался с орбиты Виктус, — высылаем пыжаков и варренов.

— А молотильщики? — поинтересовался трибун.

— Молотильщики ползут к пещерам, так что у вас их не будет, — Юниус буквально увидел, как Адриан виновато пожал плечами, — но у вас новое задание. Тираны два, пять и семь задерживаются с дезинсекцией гнезда, так что выдвигайтесь к ним на помощь.

— Вас понял, Ликтор, — названные легатом группы штурмовали центральный город и, похоже, столкнулись с сильным сопротивлением, — мошки будут?

— Да, — обнадежил старого товарища Адриан, — у вас в активе две тучи. Будут на месте ближе к закату.

— Принято, — мошками на этой операции называли прикрытие из ганшипов. Юниус был доволен — две эскадрильи были более чем серьезной силой, — выдвигаемся после прибытия смены.

— Вас понял, Тиран-один-четыре. Конец связи.

* * *

Вечер того же дня.

Группа десанта вошла в город по разбитой эстакаде, заваленной прогоревшими остовами автомобилей, оставшихся, наверное, еще с первых боев за Эрсбат. Когорта Вакариана уже успела восстановить потери, которые, впрочем, и так не были велики — при штурме того города легионеры потеряли пятерых бойцов убитыми и семерых ранеными. На этот раз солдаты Иерархии действовали совместно с обычными легионерами, две когорты которых продвигались в город по соседним дорогам. С учетом нормальной поддержки с воздуха в виде полноценных боевых ганшипов и наличия бронетехники получалась реальная сила, вполне способная захватить город максимум к вечеру следующего дня. Тем более, что бронетехника была и легкая, вооруженной скорострелками, и тяжёлая, несущая крепкую броню, мощные щиты и могучие орудия. В Альянсе её почему-то называли баками (прим.авт. Здесь имела место ошибка перевода с английского на турианский, что закономерно вызвало недоумение у военных Цитадели.) Всё это вселяло оптимизм.

— Засада! — крикнул один из легионеров. Солдаты тут же попрятались за машинами, и вовремя — ближайшие здания буквально вспыхнули от выстрелов.

— Мать моя кроганка, — пораженно произнес кто-то из десантников, — да их тут, наверное, целая опция собралась!

— Отставить панику! — прикрикнул трибун, — вы легионеры или кто? Действуйте, как учили, — и, переключившись на связь с танком, Вакариан дал команду, — парни, сравняйте эти строения с землей.

— Поняли вас, выполняем, — отозвались танкисты.

Ближайший "Тетрарх" слегка выдвинулся вперед и, довернув башню, открыл огонь по зданию. Конечно, две скорострельные пушки не могли обрушить строение, но этого, по большому счету, и не требовалось. Для вольфрамовых бронебойных снарядов стены препятствием не являлись, что уж говорить об индивидуальной защите солдат, для которых попадание выстрела из пушки было смертным приговором. "Тетрарх" работал по зданию секунд тридцать, после чего перенес огонь на другое здание, обработав его столь же быстро.

— Признаков жизни не обнаружено, — доложил командир легкого танка, — можно продвигаться.

— Принято.

Дальше дело пошло более приятно — бронетехника разделилась, и в сопровождении легионеров двинулась по улицам. Конечно, повстанцы без дела не сидели, атакуя наступающих турианцев с завидной регулярностью, но противопоставить слаженной и давно отработанной тактике штурма городов ничего не смогли. Кое-где Освободительной армии удавалось отбить первый удар, но этим прочеловеческие силы лишь ненадолго продлевали себе жизнь — подлетавшие на зов штурмовых групп ганшипы в секунды превращали укрепленные строения в горы мусора и обломков. В случае, если из-за зенитного прикрытия армейской авиации появляться было опасно, в дело шли аэрокосмические машины, с безопасной дистанции запускавшие дезинтеграционные ракеты по обнаруженным целям. О цене самих снарядов никто не думал — Виктус, как никто другой, понимал, что в этой операции скорость является самым главным параметром, а потому об экономической целесообразности подобного расхода боеприпасов легат, похоже, не думал.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Примерно на середине намеченного пути закончилась и удача легионеров.

— Твою маму за ногу, — разочарованно произнес Вакариан, рассмотрев картину, открывшуюся перед ним.

Причина досады трибуна была проста — улицу перед подразделением перегородила огромная гора обломков, препятствующая проходу техники. То ли сами повстанцы сообразили, что с легионерами, поддерживаемыми бронемашинами, они справиться не в состоянии, то ли при орбитальном обстреле снаряды легли "удачно" — суть от этого не менялась. Дальнейший путь пришлось продолжить без брони, о чем трибун очень жалел.

— Засада!!! — панический вопль легионера опоздал — из ближайших развалин вылетели, оставляя дымные следы, противотанковые ракеты. Головной "Тетрарх" подпрыгнул от ударов, и взорвался, отправив башню в недолгий, но очень эффектный полет. Почти сразу же по идущим десантникам и пехотинцам открыли шквальный огонь сидевшие в засаде повстанцы. И если подчиненных Вакариана до поры до времени спасала тяжелая броня, то обычные легионеры в первые же секунды боя понесли ощутимые потери.

— Технике — отойти назад! — мгновенно сориентировался Юниус, — Пехота — атаковать противника. В атаку, бл*ть, если сдохнуть не хотите!

Крик трибуна, если подумать, звучал несколько абсурдно, но легионерам было на это наплевать. Теперь приказ был дан, а значит, и руководство к действию. Турианцы, грамотно рассредоточившись, атаковали засевших среди руин повстанцев — обычная пехота открыла огонь на подавление, прижав врагов к земле, а десантники во главе с Вакарианом совершили бросок, и, словно варрены, ворвались на позиции защитников планеты. Завязался бой накоротке.

Вот боец с автоматом показывается на пригорке. Вскинуть "Фестон". Очередь. Убитый повстанец кубарем катится по обломкам.

Движение слева. Очередь. Проклятье, мимо. Впрочем, неважно — его подстрелил один из товарищей.

Ух ты! Трое на первом этаже чудом уцелевшего здания. Кинетический щит расцветает всполохами попаданий. В ответ в проем летит граната. Взрыв. Чисто.

Подняться на второй этаж. Ого, сколько тут вас. Щит уже сорван, но не беда — автоматически включается голографическая защита. Пять очередей — три трупа — некоторые невероятным образом смогли уйти с траектории выстрелов, что немного продлило их жизни.

Войти в комнату — и встретить бегущего вперед, отчаянно вопящего саларианца ударом руки в челюсть. Наступить ногой на грудь упавшего, оглядеться. О, вот еще один — увлекшийся стрельбой из пулемета турианец даже не сообразил, что на этаж проник противник. Выстрел — и единственная пуля начисто сносит голову пулеметчика. Добить саларианца, оглядеться.

Все. В здании больше никого нет. Выйти на улицу, продолжить бой.

Стоп, бой продолжать больше не надо.

— Господин трибун, — подошел к нему один из легионеров, — кажется, здесь все.

— Потери? — голос Юниуса после боя приобрел сухие, грубоватые нотки.

— Из наших — трое, — ответил легионер, — плюс еще двадцать три пехотинца убитыми и ранеными. И, разумеется "Тетрарх".

— Паршиво, — злобно оскалился трибун, — ладно, у нас еще осталось задание. Бойцы, внимание! Поскольку техника дальше пройти не может, мы временно разделяемся. С этого момента рассчитываем только на свои силы.

* * *

Тридцать третий день войны. Семь часов утра. Система Гнездо Коршуна, планета Эрсбат.

— Духи, ну и резня! — пораженно воскликнул один из легионеров, заходя в здание местной администрации.

Трибун Юниус Вакариан, впрочем, никак не отреагировал на слова солдата — хотя он и был профессиональным солдатом, но этот день, проведенный без сна, не мог не сказаться на настрое турианца. Сейчас Вакариану было, откровенно говоря, наплевать на все происходящее вокруг. Тяжело поднявшись с широкого подоконника, Юниус несколько раз крутанул корпусом, разминаясь, и, тяжело бухая ногами, направился к выходу.

Бой закончился всего лишь полтора часа назад, и приводить здание в порядок было некому. Да и не до того было турианцам — несмотря на то, что в настоящий момент все ключевые точки были заняты миротворцами, в городе не прекращались бои. А потому легионеров Юниуса в любой момент могли сдернуть с места, отправив "пасифицировать" особо упорных повстанцев. Но пока десантников не трогали, что не могло не радовать личный состав.

Дорогие вычурные ковры влажно хлюпали под ногами трибуна, оставлявшего после себя дорожку из следов, быстро заполнявшихся кровью. Кое-где красная жидкость перемешивалась с голубой кровью турианцев, окрашивая полы в фиолетовый цвет. В углах некоторых помещений лежали куски плоти вперемешку с оторванными конечностями — легионерам было недосуг выносить ошметки на улицу, и фрагменты тел просто сгребли в горки, чтобы никто не поскользнулся на выпущенных кишках какого-нибудь разумного. Любого другого от подобного зрелища, достойного декораций для фильма ужасов, вывернуло бы наизнанку, но Вакариан слишком часто видел подобные картины чтобы хоть как-то на них реагировать.

— "Похоже, я начинаю сходить с ума", — машинально отметил Юниус, проходя мимо особенно крупной груды мяса в конференц-зале.

Наконец, ноги привели турианца к выходу из здания, и трибун, пройдя сквозь выбитые танковым снарядом двери, оказался на небольшой площади, активно укрепляемой инженерными частями легиона. Работа, проведенная за полтора часа, надо сказать, впечатляла — уже сейчас въезды на площадь перегораживали импровизированные баррикады, активно оборудовалась небольшая площадка для приземления челноков, а военные инженеры-электронщики возились возле автоматических турелей, раскладывая их в боевое положение. В общем, уже сейчас штурм площади, если таковой будет иметь место, станет непростой задачей.

— Впечатляет, Юниус? — раздался знакомый голос. Повернув голову, Вакариан увидел стоящего рядом турианца в полной броне со знаками различия легата.

— Не знаю, Адриан, — ответил трибун, — я уже навпечатлялся. Да и не первый раз вижу подобное.

— Да уж, успел заглянуть в здание, — Виктус мельком посмотрел на доспехи, подошвы были заляпаны кровью, — по прикидкам, вы прикончили около семисот разумных при одном только штурме. В самом городе около пятнадцати тысяч солдат противника, так что Курил нехило облажался, говоря, что крупных войсковых групп на Эрсбате нет. Впрочем, на фоне того количества войск, что сейчас на фронте, пятнадцать тысяч действительно теряются.

— А что поделать, — произнес Вакариан, — против нас воюет, считай, половина населения Гегемонии. Хотя сами батарианцы этого никогда не признают — для них рабы представляют не большую ценность, чем для нас продвинутый дрон. Хотя, учитывая, сколько повстанцев поднялось против Ишкая с началом этой бойни, мне начинает казаться, что для банального прочеловеческого переворота у нас слишком много врагов.

— И быть другом для текущего режима тоже непросто, — горько усмехнулся легат, — ведь восстание поддержали даже свободные батарианцы. Так что дело тут отнюдь не в желании получить свободу. Четырехглазые слишком ценят свою свободу и традиции, не говоря уже о том, как они относятся к перспективе плясать под чужую дудку. А Гегемон именно этим и занимается — за свое недолгое правление он успел настроить против себя большую часть населения страны. Конечно, не случись войны, большая часть из них так бы и сидела дома, ворча перед экранами головизоров, но сама тенденция уже тогда вызывала у Кастиса опасения. Твой брат прекрасно понимал, что нам здесь не рады, и что люди не позволят нам окончательно задавить восстание, что бы там ни выдумывал себе Примарх. Впрочем, эта война для Ишкая в определенной степени выгодна — сейчас за него сражаются те, кто верен исключительно ему, причем без оглядки на его действия. И когда война окончится, именно они и будут ядром для нового правительства. Полностью лояльного Гегемону.

— И сейчас люди делают то же самое, — внезапно заметил трибун, — избавляются от неугодных элементов, чтобы в конце получить марионеточное правительство. Которое самим своим существованием будет обязано Альянсу. Ведь, если план Курила будет успешным, только люди смогут спасти повстанцев от полного разгрома.

— Верно мыслишь, Юниус, — согласился Адриан, — кстати, ты слышал новости? Повстанцы сделали заявление несколько часов назад. Они сформировали временное военное правительство, провозгласив создание нового государства. Теперь они не просто Скиллианская Освободительная Армия, а вооруженные силы Скиллианской Народной Республики.

— Угу, я прямо прыгаю от счастья, — сухо заметил Вакариан, — и что теперь? Они стали лучше воевать?

— Не совсем, — покачал головой Виктус, — понимаешь, раньше их движение даже партией назвать было тяжело. Так, мятежники и бандиты. А теперь они создали собственное государство, пусть и непризнанное. Так что теперь с ними можно вести переговоры на официальном уровне и даже признать их существование как суверенного гособразования.

— И люди это сделают, — продолжил трибун, — и тогда война, вместо того, чтобы прекратиться, начнет новый виток. Да, если к концу войны Примарх не достигнет успеха, Совет Легатов его распнет. Так что для Примарха допустить существование этого государства — значит стать политическим, если не реальным трупом. Он это прекрасно понимает, а потому будет класть солдат до полной победы.

— Или пока Цитадель не решит, что проще сохранить за собой хоть что-то, чем отправлять на заклание своих граждан без гарантии на успех, — заметил Адриан, — да, прав был Кастис, говоря, что эта война для Иерархии ничем хорошим не кончится. И в этом его поддержал даже законченный нацист Артериус.

Юниус усмехнулся. Да, в коалиции, сформированной его братом, этот момент был камнем преткновения между фракциями. Если Вакариан считал, что независимая политика Иерархии может быть подкреплена если не союзом, то взаимовыгодным сотрудничеством с людьми, то Артериус спал и видел, как бы насолить Альянсу. И тот факт, что даже отец Десоласа осознавал бесперспективность войны, был более чем красноречивым показателем. Жаль, что не для Примарха.

— Тогда у нас еще большие проблемы, — продолжил мысль старшего товарища трибун, — если Альянс вступит в войну, а он вступит, то нам надо в течение этого месяца свести все к победе. А нашему дорогому и многоуважаемому руководителю нужна именно победа. Как считаешь, может, потому нас и послали сюда, чтобы, в случае неудачи, избавиться от политического оппонента?

— Такой вариант я не рассматривал, — признался Адриан, — но мысль интересная. Жаль только, что изменить мы уже ничего не можем. Разве что сохраним как можно больше жизней нашим легионерам, чтобы не вышло, как на Шаньси и Меноре.

Два солдата молча стояли на разбитой войной площади, освещенной недавно вставшим солнцем. Каждый думал о чем-то своем. Через минуты турианцы, словно очнувшись, озадаченно посмотрели друг на друга, и разошлись по сторонам.

* * *

Через двое суток Эрсбат окончательно был взят. Эта планета была одним из первых миров, который вернулся под контроль Гегемонии в ходе контратаки миротворческого корпуса. Бои на других планетах продолжались еще неделю, завершившись полной победой войск Цитадели. Повстанцы, стремясь быстрее закончить войну, бросили практически все имеющиеся войска на штурм последних миров, контролируемых лоялистами, оставив на планетах чисто символический гарнизон. Контрудар миротворцев был страшен — как и планировал Курил, это наступление полностью отрезало основную группировку войск армии и флота прочеловеческих сил, оставив тех без снабжения. По факту, вся армия оказалась в огромном кольце, которое неумолимо стало сжиматься. Волна за волной войска Цитадели, поддерживаемые лоялистами, накатывали на отходящую Освободительную армию, несущую в ходе отхода колоссальные потери — прорваться из котла удалось немногим, и в масштабе войны эти остатки некогда огромной армии сделать ничего не могли. А с гибелью последнего корабля флота стало невозможным даже отступление — солдаты Освободительной армии оказались заперты на занимаемых мирах, уйти с которых они уже не могли. Да, наземные группировки еще представляли довольно серьезную угрозу, но вести могли исключительно оборонительные бои. На тридцать девятый день войны большинство войск повстанцев было разбито, а немногие уцелевшие прятались под землей, в лесах, горах и руинах городов, уже и не помышляя ни о каком ведении боевых действий.

На захваченных планетах батарианцы тут же развернули масштабные контрпартизанские мероприятия. Недобитых солдат отлавливали и добивали. Те же, кто додумался сдаться в плен, рассчитывая на снисхождение, вскоре позавидовали мертвым. Озверевшие от крови и ненависти лоялисты, что называется, ушли в отрыв, отыгрываясь на пленных за все поражения и страх, что довелось испытать в первый месяц войны. А миротворцы в компании немногих оставшихся в стороне солдат Гегемонии с оторопью смотрели на показательные казни, в которых карательные войска проявляли выдумку, достойную лучшего применения. И если лоялисты, отказавшиеся марать руки кровью пленных мятежников, тихо, между собой, говорили, что их сослуживцы перегибают палку, то в головах солдат Цитадели начало закрадываться подозрение в правильности выбранной стороны. Все страшилки про жестоких варваров-батарианцев, которыми СМИ Цитадели пичкали свое население до появления людей, внезапно получили реальное подтверждение. Тем не менее, бросать дело было уже поздно, но свидетели расправы над пленными поневоле ощущали себя если не измазавшимися в дерьме по самую макушку, то уж точно оплеванными.

А на сороковой день недовольство миротворцев нашло свой выход.

* * *

Сороковой день войны. Кхар'Шан.

— Доблестные солдаты пространства Цитадели, — вещал с трибуны батарианец в форме генерала, — от имени правительства Батарианской Гегемонии и Мансена Ишкая лично, передаю вам благодарность и признательность всего народа свободного батарианского государства за помощь в усмирении гнусного мятежа, подстрекаемого вероломным человечеством...

— Да пошел ты со своей признательностью, — едва слышно прошипел кто-то из строя, — и благодарность свою в жопу гегемону засунь.

Виктус не стал одергивать подчиненного — сам легат был, мягко говоря, не в восторге от творящегося действа. Действа, которое он, да и большинство командиров иначе, как фарсом, назвать не мог. Адриан даже не знал, что его бесило больше — что награды выдают за то, за что в офицерской среде Иерархии негласно объявляли парией, лощеная и самодовольная морда толкающего речь батарианца в идеально выглаженной форме, или то, что рядом с представителем Гегемона стоял Пермис Курил, благосклонно и степенно кивая на каждой паузе.

— Вы посмотрите, как гладко стелет, — с плохо скрываемым раздражением просвистел стоящий рядом Вакариан, — выблядок форму нацепил, а сам, наверное, ничего тяжелее омнитула в руках не держал.

— А наш и рад стараться, — поддержал разговор, уже практически не скрываясь, командир "Кабала", — как у него еще голова не отвалилась.

Тем временем, батарианец отошел в сторону, предоставив слово легату. Курил, подойдя к трибуне, откашлялся, и вызвал первого награждаемого:

— Трибун Ликтор Вирнус.

— Я, — турианец вышел вперед и, чеканя шаг, подошел к трибуне.

— За проявленную храбрость и профессионализм, по достоинству оцененный командованием Гегемонии, вы награждаетесь Орденом Чести Нации, — объявил батарианец, прикрепляя к мундиру трибуна батарианскую награду.

— Благодарю за службу, — добавил Пермис.

— Служу Цитадели и Иерархии, — рявкнул Вирнус и, отдав честь, вернулся в строй.

Курил выкликнул еще двух солдат, которые приняли награды, а на третьей фамилии процедура награждения дала осечку.

— Трибун Юниус Вакариан!

Из строя никто не вышел.

— Трибун Юниус Вакариан, выйти из строя! — повторил легат, повысив голос.

— Ну чего ждешь, Юниус, выходи. — подтолкнули трибуна сзади, но Вакариан с места не сдвинулся.

Прошипев в микрофон что-то невразумительное, Пермис Курил спустился с трибуны и, подойдя к Юниусу, прорычал тому в лицо:

— Ты что, трибун, страх потерял?! Да тебя, урода, из армии вышвырнут, когда я им скажу, что...

Терпение Виктуса закончилось. Распрямившись, от чего фигура турианца прибавила сантиметров пять, Адриан вышел на три шага из строя, и повернувшись влево, пронзительно посмотрел на легата. Курил, не ожидавший такого демарша, отошел в сторону, давая сослуживцу дорогу. Строевым шагом пройдя к трибуне, турианец, чуть не снеся дернувшегося к нему штабного хлыща, проверил микрофоны и четким голосом, в котором знающие разумные могли бы расслышать нотки ярости, произнес:

— Желающие принять батарианские награды — два шага вперед!

Из всего строя вышло от силы пятнадцать легионеров. Внимательно осмотрев вышедших, Виктус усмехнулся, и продолжил:

— Легион, слушай мою команду! — по строю пробежала волна — турианцы, услышав голос одного их самых уважаемых командиров, моментально встали так, как предполагал Устав, — Нале-во! — строй слитно развернулся, — Покогортно, в расположение части, шагом, МАРШ!

Слитно ударили о площадь сотни армейских ботинок, от грохота которых некоторые присутствующие вздрогнули, заставив Виктуса усмехнуться. Сойдя с трибуны, легат прошел во главу колонны, возглавив марш. И среди грохота ног уходящего легиона никто не услышал полные ярости и ненависти крики Курила:

— ВИКТУС!!! СТОЙ, СУКА!!! СГНОЮ УРОДА!!!

* * *

Некоторое время спустя.

— Легат, ты что, охренел?! — разоряющийся в кабинете Пермис для какого-нибудь опциона может, и выглядел грозным, но у Адриана Виктуса он ничего, кроме усмешки, не вызывал. И эта наползавшая против воли ухмылка бесила легата примариса еще больше, — ты, урод, понимаешь, что ты сотворил?!

— Еще как понимаю, — нагло развалился в кресле Адриан, показывая свое презрение к собеседнику, — я сохранил нашим бойцам честь и репутацию.

— Сохранил?! — Курил, казалось, скоро перейдет на фальцет, — нет, засранец, ты, бл*ть, нарушил церемонию награждения нашего легиона! И как мне теперь, с*ка, объяснять батарианцам твои действия, а?! Об этом ты подумал?!

— Нет, не подумал, — признал Виктус, хотя в голосе легата не было ни капли раскаяния, — да и плевать мне на то, что там думают работорговцы и мясники. Я пришел в армию по контракту не для того, чтобы воевать на стороне тех, от кого я давал присягу защищать Иерархию.

— Ты давал присягу защищать Иерархию от ЛЮБОЙ угрозы, внешней и внутренней, — взревел Пермис, — а сейчас наш общий враг — люди! И очень жаль, что ты этого, похоже не понимаешь!

— Да?! — терпение Виктуса тоже было небезграничным, — а ты подумал, ублюдок, чем же таким провинились люди? Может, тем, что не хотят плясать под дудку азари и саларианцев, как это делаем мы?!

— Ты, видимо, забыл, кто именно бомбил Менору, — Курил никак не желал успокаиваться, — но я прекрасно помню! Это люди превратили наш аванпост на границе Цитадели в радиоактивное пепелище! Уже за это их стоит вбомбить, как кроганов, в каменный век!

— И откуда же ты это помнишь? — издевательски пропел Адриан, — что-то я не видел тебя среди моих солдат. И я тебе напомню, что это мы первые начали бомбить их планету.

— Они нарушили закон, незнание которого не освобождает от ответственности, — отрубил Курил, — и нам следовало показать людям их место...

— Какой закон, полудурок?! — вскипел Виктус, — Цитадели, в чью юрисдикцию они не входят до сих пор?

— Они напали на нас...

— А теперь послушай меня, дерьмо в мундире, — прошипел от ярости Виктус, заставив легата заткнуться, — ты, му**к, видимо, не понимаешь того простого факта, что у турианцев есть такая штука, как честь легионера. Ты наверное, не ходил по полям боя, иначе бы с удивлением обнаружил бы, что три солдата противника из десяти — турианцы, причем это не те, что выросли в рабстве, а наши граждане, захваченные батарианцами. И вся их вина в том, что им хватило смелости взять в руки оружие и пойти воевать за свою свободу. И когда до победы осталось совсем немного, прилетели мы и, вместо того, чтобы помочь своим гражданам, как того требует долг легионера, мы начали в них стрелять. Не знаю, как ты, но лично я после того, что сотворил, не смогу объяснить их родственникам, почему солдаты Иерархии вместо того, чтобы привести их отцов, братьев и сестер домой, перебили их всех. Это преступление, совершенное нами, не оправдать никакой политической необходимостью, ибо в тексте военной присяги прямо сказано, что "вступая на военную службу, клянусь никогда не предавать свой народ и свою страну". А расстрел своих граждан в данной ситуации я иначе, как предательством, назвать не могу. Впрочем, кому я это рассказываю. Гололицые, вроде тебя, никогда не поймут смысла такого понятия, как честь...

В этот момент Виктус невольно прервался — последняя фраза была весьма болезненной для легата, и тот, не выдержав, выхватил пистолет, и, направив его в лоб Адриану, заорал:

— Заткни свою пасть, ты, благородный выблядок! Я, в отличие от тебя, добился в этой жизни всего сам, не имея никаких влиятельных родственников за спиной! А ты, пыжачий выкормыш, пришел на все готовое! Так что замолчи, или...

— Или что? — улыбнулся Виктус, которого явно не смутил приставленный ко лбу пистолет, — выстрелишь? Ну давай, стреляй. Докажи всем, что я прав. Только вот что учти — весь легион знал, куда и зачем я пошел, так что мой тебе бесплатный совет — подумай, что с тобой сделают легионеры, увидев, как из твоего кабинета выносят мой труп.

Спокойный тон легата остудил Курила, он убрал пистолет после секундного колебания и произнес, устало опускаясь в кресло, с которого он в запале спора вскочил:

— Свободен, легат. Только учти — меня командующим назначил Примарх, и мой тебе бесплатный совет — подумай, что он с тобой и твоими протеже сделает, когда узнает о том, что здесь произошло.

— Уже учёл, — ухмыльнулся Адриан, выходя из кабинета.

Только выйдя на улицу, турианец облегченно выдохнул — одним духам известно, чего ему стоило сохранять спокойствие в разговоре. Конечно, спровоцировать Курила было довольно просто, благо тема отсутствия татуировок на лице оставалась для него болезненной, но вот сделать так, чтобы этот гад не выстрелил, вышло не в пример труднее. Впрочем, его цель достигнута, и запись со скрытого диктофона вскоре отправится, куда следует, а уж его друзья смогут извлечь из нее выгоду.

— "Не только у тебя есть друзья в Совете легатов, Пермис", — мстительно подумал Адриан.

— Командир, это было круто! — крик над ушным отверстием чуть не заставил легата подпрыгнуть. Оглянувшись, Виктус увидел трех солдат, широким шагом идущих к нему, во главе которых стоял Юниус Вакариан.

— Вы что, подслушивали? — нейтральным тоном осведомился легат.

— И подглядывали, — улыбнулся Вакариан, складывая снайперскую винтовку, с которой не расставался, даже став трибуном, — или вы правда думали, что мы позволим этому гололицему выродку прикончить вас?

— Спасибо, друзья, — для Виктуса такое действие было высшим признанием его, как командира, — огромное вам спасибо.

* * *

Сорок восьмой день войны. Пханган.

Ка'Хаирал Балак неспешно шел по недавно отстроенному военному лагерю. Вокруг царила привычная армейская суета — то тут, то там сновали армейские посыльные, ровными коробками маршировали солдаты, в мастерских техники чинили оружие и транспорт. На фоне последних двух месяцев это казалось Балаку какой-то идиллией, которая, казалось, навеки ушла в прошлое. Словно и не было никакой войны, и лишь руины недалеко от лагеря напоминали о том, что еще недавно на планете шли ожесточенные бои.

Впрочем, война, на первый взгляд, действительно подходила к концу. Последние оплоты мятежников штурмовались сводными частями миротворцев и спешно воссозданной батарианской армии. А ведь еще месяц назад ситуация была диаметрально противоположной, о чем многие, к сожалению, забыли. Некоторые уже праздновали победу, обсуждая, как обустроят свою жизнь после войны и, что немаловажно, как они обойдутся с рабами. Впрочем, сам Балак не спешил радоваться — месяц назад восставшие наверняка думали точно так же. Да и не мог майор не думать о еще одном нюансе. А именно, оплате. Ка'Хаиралу не давала покоя та цена, которую Гегемонии поневоле придется заплатить Цитадели. А то, что цена будет высока, батарианец не сомневался. Но даже если в Совете вдруг проснется щедрость, во что мог поверить лишь ребенок или законченный оптимист, вовсю встает вопрос о восстановлении промышленности страны. Подумать только, за какие-то два месяца половина всей инфраструктуры превратилось в развалины. И кому-то надо было все это восстанавливать. И в этот раз это будут уже не рабы — вон они все, по другую сторону баррикад. И после окончания конфликта они в большинстве своем или погибнут, или просто сбегут. В то, что восставшие просто сдадутся, Балак не верил. Не после того, что они все сотворили.

— Внимание всему командному составу, — ожил интерком, — срочно собраться в зале для совещаний. Повторяю...

Балак, не дослушав повтор сообщения, быстрым шагом направился к штабу. Интуиция подсказывала солдату, что озвученная на совещании новость будет не из радостных.

— Господа, — поприветствовал командир дивизии офицерский состав, — новости у меня крайне неприятные. За последние двое суток в Скиллианском пределе отметились несколько неизвестных флотилий. Опознавательные знаки и коды отсутствуют, но есть основания считать, что обнаруженные корабли принадлежат Альянсу. На вызовы и контакты вымпелы не отвечают, а при попытке задержать — отходят, не принимая боя. Разведка считает, что человечеством готовится контратака, целью которой, как вы понимаете, будем мы. Люди пока все отрицают, но...

Генерала внезапно отвлек писк командирского терминала, оповестивший о получении сообщения. Командир, не теряя времени, открыл пакет данных и углубился в чтение. По мере прочтения на лице генерала проступало недоумение, плавно перешедшее в мрачную решимость. Дочитав до конца, генерал поднял глаза и мертвым голосом произнес:

— Только что мною получено срочное сообщение. Наши форпосты в Скиллианском пределе атакованы кораблями неизвестной конструкции. Несмотря на нетипичные силуэты, корабли несут на себе лучевое оружие, что говорит о том, что звездолеты принадлежат людям. Одновременно атаке подверглись флотские соединения на территории Гегемонии. В настоящий момент количество вымпелов приближается к двадцати и продолжает расти. Турианский флот прикрывает отход своих частей из пограничных систем, но сколько их успеет покинуть планеты — неизвестно. Качественный и количественный перевес не на стороне миротворцев. Кроме того, армия вторжения уже начала проводить десантные операции на планеты. И то, что там происходит, вам не понравится. Смотрите сами.

Офицеры перевели взгляды на экран. Запись, произведенная с БПЛА, оставляла желать лучшего, но даже так изображение, словно сошедшее со страниц учебников по истории галактики, внушало ужас. Всю картинку заполонила настоящая орда серокожих существ самого отвратительного вида. Монстры, отдаленно напоминающие турианцев, словно лавина бежали куда-то вперед. Иногда среди боевых порядков вторженцев вспыхивали взрывы, но наступающих это, похоже совсем не волновало. Худощавые пришельцы, вооруженные чем попало, шли вперед, на ходу стреляя из сжимаемого в руках оружия. Балак похолодел — он, конечно, предполагал, что люди не дадут просто так задавить восстание, в которое они вложили не один миллион, а то и миллиард кредитов, но на такую гадость не рассчитывал даже он.

— Это что, ворка? — не веря своим глазам, спросил один из присутствующих.

— Да, все верно, — мрачно кивнул генерал, — и, как вы сами понимаете, ворка в одиночку не наступают. А значит, где-то неподалеку есть более серьезный противник. Гораздо более серьезный.

— Кроганы?

— Кроганы, — подтвердил командир.

— Но это же нонсенс, — один из офицеров, похоже, совсем не хотел принять реальность, — стоит только саларианцам узнать о этом, как они тут же перебьют всю их расу.

— Значит, люди нашли, чем их подкупить, — не отрывая взгляда от изображения, сказал Балак, — а, учитывая их количество, купить их можно лишь одним.

— Бред, — уверенно заявил "неверующий", — генофаг неизлечим. Иначе галактика вновь бы узнала о восстаниях кроганов. Да и кроганская ДМЗ находится в пространстве Цитадели, а значит, все их дети и женщины являются заложниками Совета.

— Только если люди тайком не перевезли их к себе, — парировал Ка'Хаирал, — а что касается генофага, то кто вам сказал, что он неизлечим? То, что саларианцы это заявляют, еще ни о чем не говорит. Да и не факт, что люди не способны найти лекарство — о возможностях их вирусологов нам неизвестно ничего. В конце концов, они вполне могли похитить какого-нибудь квалифицированного ученого — уж на это их должно хватить.

— Так, хватит, — оборвал спор командующий, — сейчас не время обсуждать возможность и последствия вступления кроганов в войну. Важно то, что уже сейчас количество солдат противника приблизилось к тремстам тысячам, и это только первичный подсчет. Командование оценило темп наступления, и сделало вывод, что мы не успеем возвести достаточно мощную оборону, чтобы удержать планету. Учитывая невысокую ценность Пхангана в стратегическом плане, было принято решение оставить систему и отступить к мирам, взятым под контроль турианцами в ходе первой фазы контратаки.

— То есть, генеральный штаб предлагает подарить мятежникам четыре системы? — удивленно произнес какой-то майор.

— Да, фактически так оно и есть, — подтвердил генерал, — основные бои на этот раз будут проходить в космосе, а наше присутствие на планете ограничит флот в маневре. Так что на этот раз придется поработать звездолетчикам. Что касается нас, то на эвакуацию техники и личного состава отводится три дня. В первую очередь эвакуируем штаб, затем медчасть, после чего — солдат. Что не сможем вывезти — уничтожаем. На этом у меня все. Свободны.

— "Проклятье," — вышедший из мобильного штаба Балак с досады пнул попавшийся под ноги камень, — "кроганы — это полная задница. Особенно когда они имеют пушечное мясо в виде этих иглорожих животных. Проклятье, а ведь все так хорошо начиналось".

В тот же день официальный представитель Альянса при Цитадели выступил с заявлением.

— Альянс, как цивилизованное государство, отрицая любые проявления рабства, приветствует формирование правительства Скиллианской Народной Республики и признает её суверенитет, — заявил Донелл Удина, — в знак проявления дружбы к государству, провозгласившему принцип социального равенства между всеми расами галактики, Альянс будет оказывать Республике любую помощь, в том числе и военно-технического характера.

Остановившийся было маятник войны снова пришёл в движение.

* * *

Пятидесятый день войны. Космическое пространство Батарианской гегемонии.

Урднота Рива в этой жизни мало что могло привести в состояние восторга, а потому мало кто видел, как огромный кроган улыбается. Возможно, оно было к лучшему — улыбка ящера вполне способна сделать заикой особенно впечатлительного разумного, а уж у брата вождя она вовсе напоминала боевой оскал. К сожалению присутствующих на корабле, в настоящий момент Рив радовался, словно ребенок, распугивая физиономией подчиненных.

Причина радости крогана была вполне очевидна. Война. Слово, которое, по мнению самого воеводы, должно приводить правильного крогана в состояние экстаза. А уж от осознания того, что война идет против давних противников, должна действовать на уроженцев Тучанки лучше любого афродизиака. Себя Урднот, естественно, считал правильным кроганом, и реакция на войну у него была соответствующая. Впрочем, Рив понимал, что без союзников он бы вряд ли попал на столь занимательное мероприятие — люди любезно предоставили воинам практически все, что требуется, вплоть до кораблей, транспортных, разумеется. На боевые суда люди никого, кроме сородичей, не пускали. И Рив их понимал — будь у его народа такое оружие, он бы тоже берег свои секреты, как родное потомство. Но и того, что люди дали воинам, было достаточно — кроганы были в восторге от оружия людей.

Дойдя до своей каюты, полагающейся ему, как командиру, Рив присел на прочную койку и предался воспоминаниям. А вспомнить было что — чего стоило только посещение родной планеты человечества. По словам людей, они были чуть ли не первыми цивилизованными пришельцами, ступившими на поверхность Земли, чем Рив слегка гордился.

* * *

Несколько лет назад. Земля.

Просторный зал для собраний был занят полностью — каждая из сторон прислала довольно крупную делегацию. Встреча происходила, что называется, на высшем уровне, и любой интересующийся политикой разумный, попади он в помещение, был бы поражен количеством "птиц высокого полета". Фактически, в переговорной собралось все военное и политическое руководство трех стран, хотя некоторые не согласились бы с этим термином, по крайней мере, в отношении двух из них.

Треть круглого стола заняли хозяева — люди, возглавляемые президентом Альянса, компанию которому составили представители администрации. Слева от представителей человечества сидела кварианская делегация, которая, впрочем, не отличалась многочисленностью — по сути, Мигрирующая флотилия прислала лишь пятерых представителей и нескольких советников, но, зная личности послов, нетрудно было догадаться о том, насколько серьезно Мигрирующий флот относится к теме переговоров. В конце концов, за всю историю изгнания кварианцев с родного мира Конклав Адмиралов никогда не покидал вверенный флот в полном составе. До сегодняшнего дня.

Третьей же, и самой многочисленной группой на переговорах были кроганы. Фактически, за круглый стол сел весь Малый Совет Вождей, во главе с Урднотом Рексом, избранным Верховным Вождем относительно недавно образованного союза кланов. Справа от него уместился постоянный представитель Союза Кланов в Альянсе — Накмор Драк, опытный воин и политик (что в среде кроганов было одним и тем же), старый даже по меркам своего народа и оттого уважаемый. Слева от Рекса присутствовал сам Рив. Конечно, подобное внимание импонировало брату вождя, но кроган был несколько озадачен подобной рассадкой — как правило, Рекс рядом с собой сажал шамана, предоставляя Риву более отдаленное место. Неужели у Рекса на него есть планы, которыми он не поделился?

— Добрый день, уважаемые послы, — начал речь Эндер Виггин, — как вы понимаете, тема сегодняшних переговоров слишком важна, чтобы обсуждать ее стандартным составом. Я полагаю, что от результатов нашей встречи будет зависеть, без малого, будущее галактики.

— Вы говорите о готовящейся войне в Скиллианском пределе? — задал риторический вопрос один из кварианцев.

— Верно, адмирал Хан'Геррель, — кивнул президент в знак согласия, — Батарианский вопрос слишком долго был нерешенным, и я полагаю, что Цитадель будет всеми силами способствовать тому, чтобы текущее положение дел сохранялось.

— И все же мы не совсем понимаем причин данного собрания, — взял слово Заал'Корис, — да, батарианские пираты давно являются проблемой, в том числе и для нашего флота, но готовящаяся война вряд ли напрямую связана с Мигрирующим флотом. Основу нашего флота составляют гражданские корабли, ценность которых в бою весьма сомнительна. А Вас, уважаемый Гросс-Адмирал, интересуют наш тяжелый и патрульные флоты.

— Что-ж, — ответил Виггин, — не скрою, мы весьма заинтересованы в вашей помощи. Признаю, без содействия инженеров вашего государства мы вряд ли бы достигли столь впечатляющих успехов в области применения нулевого элемента. И вы также правы в том, что мы заинтересованы не только в техническом, но и военном сотрудничестве между нашими странами. Как вы верно заметили, большую часть вашего флота составляют гражданские суда, а потому, посовещавшись с моим кабинетом, — глава Альянса окинул взглядом сидящих людей, — мы готовы предложить вам в безвозмездное пользование две планеты с декстроаминокислотной жизнью. В силу физиологии мы не заинтересованы в колонизации данных миров, и потому готовы предоставить их в дар Мигрирующему флоту, оказав, разумеется, посильную помощь в развитии инфраструктуры колоний.

Делегация кварианцев изумленно зашумела. Адмиралы ожидали многого — долгой торговли, предложений по модернизации флота, но планеты... Такого предложения изгнанникам не делал никто и никогда. И все же руководители Мигрирующего флота были существами прагматичными, и в добрую волю чужого народа не верили.

— Предложение, безусловно, крайне интересное, — взяла слово Даро'Зен, — однако нам интересна цена за подобную помощь. В безвозмездную доброту мы, уж простите, не верим. Особенно в свете текущей повестки дня.

— Разумеется, мы не из тех, кто раздает подобные дары направо и налево, — с уважением произнес Виггин, — в существующем плане по военной кампании есть один важный пробел. Мы не сможем воспрепятствовать переброске подкреплений вероятного противника через Аттический траверс и системы Терминуса. Вот здесь нам и потребуется ваша помощь.

— То есть вы предлагаете нашему флоту играть роль пиратских кораблей, — мрачно сказал Хан'Геррель, — надеюсь, вы понимаете, что, несмотря на численность нашего флота, Тяжелый флот не обладает возможностями противника и не может эффективно действовать в артиллерийской дуэли с современными кораблями. Участвуя в подобной акции, мы рискуем потерять слишком много кораблей, восстанавливать которые мы, по известным причинам, не способны.

Эндер Виггин вполголоса переговорил с советниками.

— По утверждению министра космической промышленности, — президент указал ладонью на означенного человека, — наша промышленность способна предоставить некоторое количество орудий для увеличения огневой мощи ваших кораблей, адмирал. В том числе и тех, что в настоящий момент являются эксклюзивными технологиями Альянса. Однако, — выделил слово глава государства, — в этом случае мы рассчитываем на заключение полноценного союза между нашими народами, поскольку мы не можем позволить нашим технологиям уйти к потенциальному противнику. Также в этом случае мы готовы оказать посильную помощь в решении "гетского вопроса".

Зал переговоров утонул в шуме — делегации активно обсуждали предложение. Если кварианцам больше было интересны выгоды для флота, то кроганы, не получившие пока "своего" предложения, с интересом ждали, что же такого предложат им. Ведь в данный момент речь шла уже не о совместном "походе за зипунами" — президент Альянса прямым текстом сказал, что рассчитывает на дальнейшее сотрудничество с народами присутствующих послов. И это было крайне интересно, тем более, что Эндеру явно было, что предложить.

Переговоры длились еще несколько дней. Как и ожидалось, кроганам за участие в операции предложили практически то же самое — свободные миры и решение их извечной проблемы, появившейся, как и в случае с кварианцами, с подачи Цитадели. Правда, когда в зал заседаний вошел вызванный президентом Альянса саларианец, представившийся как Мордин Солус, уроженцы Тучанки чуть не сорвали переговоры. И лишь усилиями Рекса и приближенных к нему вождей порядок удалось восстановить. А амфибия сказала много интересного. В частности, саларианец сказал, что на основе кроганов, поборовших генофаг, его научной группе удалось создать сыворотку против вируса. Лекарство, однако, оказалось не без недостатков — по утверждениям Солуса, вирус въелся на генном уровне, и даже с его антидотом женщины кроганов смогут родить трех, максимум четырех детей, после чего репродуктивная система банально откажет от перенапряжения. Но те, кто родится, будут иммунны как к самому генофагу, так и к его модификациям, что было, по словам доктора, особенно важным. Это и повлияло на окончательное решение Совета вождей — Урднот Рекс согласился со всеми пунктами соглашения, фактически став союзником Альянса.

И хотя переговоры завершились, это оказалось далеко не всей программой, что подготовили люди для послов.

* * *

Сутки после завершения переговоров.

— Напомните мне, какого пыжака мы тащимся в этот, как его там, — задумался Рив, — Берлин.

— У людей так принято, — пояснил брату вождя Накмор Драк, — и это Новый Берлин. Старый город был разрушен несколько лет назад в ходе войны.

— У людей была война на родной планете? — заинтересовался один из вождей, — в эпоху космических полетов.

— Да, была одна за несколько десятков лет до контакта с Цитаделью. Проявите терпение, — загадочно улыбнулся посол кроганов, — мы уже подлетаем.

Транспортный челнок пронзил слой облаков, и взгляду пассажиров открылся поразительный вид на город.

— Кила... — пораженно произнес один из кварианцев, — какой огромный.

Колоссальный мегаполис площадью почти восемь тысяч квадратных километров был рассечен восемью и опоясан пятью кольцами дорог, видными даже с челнока. Отстроенный из гранита и металла, Новый Берлин словно сошел с чертежей и эскизов Альберта Шпеера, подавляя присутствующих своей монументальностью. Люди, строившие город, словно хотели напомнить жителям о величии народа, практически заново отстроившего город. И если столица планеты, в которой и проводились переговоры, была светлым, утопающим в зелени городом из стекла, то Новый Берлин был олицетворением мощи человеческой цивилизации.

Челнок совершил посадку на космодроме города, и делегацию, сдернув прямо с борта, повели к специально отведенным многоместным транспортам, которые люди называли странным словом "автобусы", а через пятнадцать минут послы уже въехали в город, и приставленные к ним люди повели пришельцев на осмотр города.

Город Риву понравился. Новый Берлин чем-то неуловимо напоминал руины на родине, оставшиеся после ядерной войны. Наверное, именно так выглядели бы города кроганов, доживи они до сегодняшнего дня. Особенно кроганов впечатлила огромная, высотой около полукилометра, четырехгранная пирамида с усеченным верхом, возле ребер которой располагались четыре стопятидесятиметровых обелиска. Пирамида напомнила Риву храм Калрос на родине, однако земной "собрат" строения, как оказалось, носил далеко не религиозную функцию. Как пояснил экскурсовод, пирамида, имеющая вполне официальное название Зиккурат, являлась зданием Генерального штаба армии и флота Альянса, а обелиски символизировали рода войск — Космический флот, Территориальные войска, Мобильные войска и Космодесант. Кроганы понимающе зашептались, поглядывая на здание — какая же это армия, если она не внушает ужас врагам и уважение союзникам, даже в таких мелочах, как архитектура? Генштаб уважение и ужас внушал.

Затем делегации повели по музеям и выставкам. Если кроганам больше пришлась по душе наземная техника и оружие, то кварианские послы живо заинтересовались космическим музеем, буквально завалив гида вопросами по каждому экспонату. Человек к подобной волне был, видимо, готов, терпеливо и развернуто отвечая на каждый из вопросов космических кочевников.

Время шло к вечеру, и делегации отправились в полном составе в ресторан, где оба посольства, что называется, отвели душу. Большинство пришельцев в жизни не пробовало столько разносолов, и обе делегации буквально сметали еду со столов, причем кварианцы, несмотря на меньший состав, ели как бы не больше кроганов, в чем им активно помогали представители Альянса, заблаговременно подготовившие соответствующие условия для комфортного питания. Впрочем, ящеры тоже ненамного отстали, ужиная, словно в последний раз. И если бы не предупреждение Драка о том, что после приема пищи делегацию снова поведут на осмотр, то большинство послов банально не смогли бы встать из-за стола.

На этот раз посольства, сопровождаемые ставшим уже привычным эскортом, отправились за город. Проехав километров семь, гости Земли подъехали к мрачному семиэтажному строению, выполненному из черного камня, одним своим видом нагонявшему напряжение. На круглой площади перед центральным входом располагалась металлическая скульптурная композиция — человек в древних доспехах огромным мечом пронзал насквозь лежащее на спине существо, отдаленно напоминавшее ворка.

— Вечная память павшим в Войне Катаклизма. — прочитал Драк, — это музей посвящен той войне, в ходе которой был разрушен старый Берлин.

Инопланетяне зашли через широкие двери центрального входа и оказались в мрачном, словно склеп, но роскошном вестибюле. Вопреки ожиданиям, в музее не было экскурсоводов — гостям выдали специальные гарнитуры, через которые посетители могли, связавшись с ВИ музея, задать любой вопрос по заинтересовавшему экспонату. Данная мера делала комплекс еще более жутким, навевая мысли о кладбище. Послы поневоле прониклись атмосферой, и вели себя крайне тихо, молча проходя от одной витрины к другой, и лишь изредка то один пришелец, то другой, задавали вопрос в гарнитуру. А посмотреть было на что — чего стоили одни только скелеты существ, которых люди называли демонами. Особенно кроганов впечатлило огромное чучело Барона Ада, выполненное в натуральный размер — ящеры смогли бы дотянуться до лба чудовища, лишь встав друг другу на плечи. Не меньший интерес вызвали покореженные образцы брони и техники людей того периода — кроганов и кварианцев особенно впечатлил образец пехотной брони, пробитой насквозь в районе груди. Как пояснил ВИ комплекса, данное повреждение было нанесено ударом кулака Импа, а для наглядности электронный гид порекомендовал обратить внимание на повреждение, оставленное пулей, выпущенной с четырехсот метров из винтовки Mac14. Послы, осмотрев броню, невольно перевели взгляды на стоявшую рядом статую упомянутого Импа. Сравнительно небольшой демон сделал то, что не удалось земному оружию того периода — выбоина на броне не шла ни в какое сравнение со сквозными отверстиями, оставленными кулаком монстра. Уважение к людям, поборовшим таких существ, выросло еще больше.

Наконец, пройдя музей насквозь, гости оказались на заднем дворе музея, который на поверку оказался настоящим мемориальным комплексом. Несколько рядов плит, искусно выполненных из того же черного камня, внизу переходили в красный гранит, что невольно навело на мысли о пламени пожара. Сейчас же, вечером, плиты дополнительно подсвечивались внизу алым светом, придававшим и без того жуткому памятнику по-настоящему инфернальный вид. Плиты, насколько хватало взгляда, были исписаны золотыми буквами на черной части и черными — на красной.

— Все имена, написанные на стенах, принадлежат жертвам той войны, — пояснил Накмор Драк, видимо, не раз посещавший мемориал, — обратите внимание на верхнюю часть — там изображен герб вооруженных сил Альянса и номер. Это значит, что на плитах перечислены имена погибших солдат.

В этот момент проняло даже кроганов, ведь из общего количества плит гербы несло до ужаса малое число. По всему выходило, что большая часть погибших в той войне приходилась на гражданское население, чья вина была в том, что они оказались не в то время и не в том месте. Представители народов поневоле почувствовали родственную связь с человечеством — и кварианцы, и кроганы в свое время так или иначе пережили подобное. Но, в отличие от их народов, люди выстояли. Выстояли и победили.

Посещение музея памяти войне не оставило равнодушным никого — на протяжении остальных дней, проведенных на родине человечества, пришельцы ходили, словно в воду опущенные. Каждый из них поневоле задумался о том, насколько же силен народ, переживший такую трагедию. Их цивилизации имели в своей истории не менее мрачные страницы, но только люди позаботились о том, чтобы память о той войне сохранялась вечно. Кроме того, многое стало теперь понятно в политике людей: если человечество пережило ТАКОЙ первый контакт, неудивительно что Альянс столь яростно отреагировал на агрессивное появление турианцев, которые, к слову, напоминали некоторые виды демонов...

* * *

Настоящее время.

— Внимание, до выхода из режима ССД осталось пять минут! — оповещение пилота заставило Рива отвлечься от воспоминаний о посещении Земли, — всему экипажу и десантным группам занять места согласно расписанию!

Кроган, не теряя времени, отработанными за годы движениями надел родовую броню, проверил исправность оружия и снаряжения, и быстрым шагом направился к посадочной палубе. В доках уже кипела работа — технический состав, непрерывно матерясь, готовил челноки к вылету. Проводились контрольные проверки, проводилась заправка топливом, а некоторые, уже готовые к вылету, подтягивались к подъемникам роботизированными тягачами. Рив, найдя свой шаттл, уже стоящий на платформе лифта, ведущего на летную палубу, стал ждать группу, с которой ему предстояло высаживаться. Его подчиненные не заставили себя ждать — десять кроганов, показавшись из-за нагромождения каких-то ящиков, подошли к транспортному кораблю, и, выстроившись полукругом вокруг Рива, ударили кулаками друг о друга, сопроводив удары громким "РРАХ!" (прим.авт. Кроганское военное приветствие). Ответив тем же, Урднот прошел в грузовой отсек челнока — брат Рекса не любил громких слов. По его мнению, все было ясно и без того — высаживаемся на планету, и начинаем убивать всех врагов. Тут стоило пожалеть тех воинов, кому предстояло стать погонщиками — так в армии называли тех, кто присматривал и командовал ворка. Яростные, не ведающие никакой дисциплины существа порой слишком сильно увлекались, напоминая самих кроганов в состоянии кровавой ярости. И, как и ящеров, контролировать тупых и агрессивных уроженцев Бездны Шрайка в таком состоянии было практически нереально. Пожалуй, единственным достоинством в столь непривлекательной должности был больший шанс выжить — как правило, солдаты противника, занятые истреблением живучих порождений Хештока, не обращали внимание на их "командира".

Корабль вздрогнул, выходя из сверхсвета, и направился к планете. Отряду Рива предстояло высадиться на каком-то Лореке, занятым объединенными войсками турианцев и батаров. Риву, как и большинству кроганов, в принципе, было плевать, на какой планете сражаться — им важен был сам факт участия в грандиознейшей мясорубке столетия. И то, что он, Урднот, причастен к историческому событию, приятно грело самомнение ящера — будет, что потомкам рассказать, если, конечно, выживет.

Корабль, наконец, достиг нужного места. Задрожали лифты, поднимая челноки на полетную палубу. Бойцы, до того ведущие непринужденный разговор, моментально подобрались, готовясь к бою. Наконец, огромные створки, ведущие в космос, открылись, и челноки один за другим стали покидать ангар, беря курс на поверхность.

Вторжение началось.

* * *

За несколько часов до прибытия десанта.

Манфред Рихтгофен сидел в кабине своего истребителя, привычно пробегаясь глазами по показаниям приборов. Машину проверяли несколько раз, да и инженерный состав не вызывал сомнений относительно своей квалификации, но привычку, выработанную еще в летной школе и закрепленную опытом, так просто было не выбить. К тому же, до запуска еще оставалось немного времени, и занять себя до того момента было решительно нечем.

Манфред еще раз прокрутил в голове полетное задание. В группу кораблей, идущих в атаку, помимо их кэрриера, было включено несколько эсминцев, и линейный крейсер в качестве флагмана. "Афина", как и ее одноклассники, была, безусловно, хорошим кораблем, особенно для линейного боя — девять линкорных лазеров, скомпонованных по три штуки в трех башнях, делали крейсер крайне опасным для любого корабля Цитадели, но расплачиваться за эту мощь пришлось практически полным отсутствием авиагруппы. Не считать же за таковую двенадцать беспилотников, которые для любого нормального летчика не представляют большой опасности. Вот и приходилось давать карманному линкору в сопровождение легкий кэрриер.

— Всем машинам, доложить о готовности! — раздался в шлемофоне голос диспетчера.

"Ну вот, началось", — собрался пилот, — Это "Барон", в взлету готов.

Перекличка длилась недолго. Выслушав доклады авиагруппы, оператор произнес:

— Всем пилотам! До выхода с ССД три, два, один... Есть выход! Пятисекундная готовность к взлету.

Красные табло, висевшее над головой Рихтгофена, сменилось желтым — катапульта заряжалась, готовясь выбросить истребитель в космос. Через означенные пять секунд загорелся зелёный свет, и Манфред, подтвердив готовность к взлету, подсознательно вжался в кресло. В это время оператор рубки, получив подтверждение о готовности, нажал кнопку запуска, и электромагнитная катапульта выплюнула истребители за борт.

Тут же включив маршевые двигатели, Рихтгофен занял свое место во главе строя машин и кинул быстрый взгляд на экран комплексного индикатора навигационной обстановки. Судя по показаниям, на орбите системы находились три турианских крейсера, пять батарианских и, самое неприятное, батарианский дредноут. Впрочем, батарианским он был лишь по принадлежности — характерные обводы выдавали в нем корабль, сошедший с верфей Иерархии, причем старой линейки. Однако, несмотря на почтенный возраст, корабль все еще оставался опасным для флота Альянса.

— "Хотя какой мы теперь Альянс", — усмехнулся Рихтгофен, мельком взглянув на крыло, — "на бортах-то совершенно другой символ".

На крыльях "Вайпера", вместо привычных знаков военного флота Альянса, красовался очерченный кругом красный кулак с обрывком цепи на запястье — знак вооруженных сил Скиллианской Народной Республики. Те же самые метки несли и другие корабли группировки. Манфред, честно говоря, не совсем понимал, какой смысл во всем этом маскараде, если турианцы прекрасно понимают, кто именно против них вышел. Ну да пусть об этом болит голова у политиков — его дело сражаться. Благо, есть с кем.

Заданием эскадрильи "Барона" было сопровождение торпедоносцев к кораблям противника. Командующий флотом адмирал Хаккет решил не рисковать кораблями, и послал на штурмовки АКИ. Манфред понимал ход мыслей флотоводца — даже потеря всей авиагруппы новейших машин, доработанных при участии кварианцев, не идет ни в какое сравнение с потерей полноценного космического корабля.

— "Барон", у вас гости, — доложил диспетчер кэрриера, — двенадцать машин противника, азимут 300-310.

— Принято, — отозвался летчик, и, переключившись на канал эскадрильи, отдал приказ, — перестраиваемся для отражения угрозы.

Машины, совершив маневр, поменяли построение. Теперь истребители Альянса прикрывали ракетоносцы от атаки турианских машин. Костелицые не заставили себя долго ждать, и вскоре в космосе закипела схватка.

Рихтгофен, уйдя от выпущенной по нему ракеты, запустил свою. Турианец, впрочем, тоже оказался не пальцем деланным — истребитель Иерархии буквально отпрыгнул в сторону, пропуская ракету. "Стрела" повторить маневр не смогла и, пройдя мимо, сдетонировала в стороне. Манфред усмехнулся — похоже, турианцы прислали в район конфликта неплохих летчиков. Это будет интересно.

АКИ закружились в смертельном вихре боя. За турианской машиной было преимущество в маневре, но и улучшенный "Вайпер" был не из плохих машин, причем с гораздо более серьезным вооружением из двух плазменных пушек и одной кинетической M-200. Такая мощь не шла ни в какое сравнение с двумя рельсотронами турианского творения. В результате, исход космической схватки истребителей решало скорее мастерство пилотов, а не техническое превосходство. И на этот раз опыт был на стороне земного пилота — переключив щиты на заднюю полусферу, Рихтгофен подпустил турианца поближе. Костелицый не мог не воспользоваться приглашением, и по экрану забарабанили снаряды. И вот, когда заряд щитов был практически исчерпан, Рихтгофен резко погасил скорость, переведя двигатели на реверс. От перегрузки потемнело в глазах — не спас ни летный костюм, ни работающее масс-ядро. Но своей цели Манфред добился — турианский АКИ пролетел вперед, подставив корму под пушки "Вайпера". Розенковские плазменные пушки в считанные мгновения перегрузили кинетический экран, а ударившая вслед очередь из M-200 добила противника — попадания бронебойных снарядов разрушили реактор, и турианский истребитель исчез в пламени взрыва. Один готов.

К сожалению, дела шли отнюдь не так радужно, как хотелось бы земному летчику. Атака турианцев захлебнулась, но это стоило эскадрилье семи машин. Более того, из десяти ракетоносцев два продолжали свой путь в виде облака обломков — турианцы, осознавая, что вышедшие на дистанцию удара бомбардировщики вполне способны если не уничтожить, то сильно повредить корабли, после чего "Скиллианской" эскадре останется лишь добить их.

Тем не менее, оставшиеся восемь "Охотников" достигли своей цели. От машин отделились видные лишь благодаря подсветке на ИЛСе (прим.авт. Индикация на лобовом стекле) точки противокорабельных ракет. Обычных "Рубинов", к сожалению — несмотря на то, что во флоте ходили упорные слухи о новых разработках, довести их до ума, видимо, не успели. Но даже так восемьдесят ракет, из них половина — с классическими термоядерными боеголовками, были страшной силой, способной стереть с лица галактики сравнительно небольшую эскадру противника. Отстрелявшиеся бомбардировщики тут же отвернули, взяв курс на кэрриер. Рихтгофен последовал за ними, мимоходом посматривая на экран. Увиденное его не радовало — похоже, турианские инженеры сделали необходимые выводы об эффективности ракет людей, и приняли соответствующие меры — в отличие от прошлой войны, противоракетная оборона упорно не желала выводиться из строя. Манфред не знал, что турианцы додумались до одного простого, но довольно дорого в исполнении решения — теперь каждый лазер мало того, что имел индивидуальнео наведение, но еще и был объединен в общую сеть с ПРО других кораблей, что позволяло турианцам лихо отбивать ракетную атаку. Вычислители ракет, сделав соответствующие выводы, приняли решение выбить самое слабое звено в эскадре. По иронии судьбы, ЭВМ таковым посчитала батарианские суда. Ракеты, ускорившись, пошли на прорыв, одна за другой взрываясь от попаданий ПОИСКа. Но, потеряв примерно половину "стаи", ПКРы пролетели мимо турианских крейсеров, выйдя на атакующий курс на лоялистов. Устаревшие батарианские корабли подобной защиты не имели, и закономерно подставились под удар — один за другим в пламени термоядерных взрывов исчезли четыре корабля. Дредноута, к сожалению пилота, среди них не оказалось — до линкора долетела лишь одна ракета, и та была перехвачена до того, как вошла в зону, взрыв в которой гарантировал бы гибель корабля. Дредноут отделался "всего лишь" уничтожением главного калибра и части орудий в носовой части.

— Всем эскадрильям, внимание! — раздался голос диспетчера, — на эскадру движутся значительные силы противника. Всем истребителям — обеспечить прикрытие кораблей!

Расширив диапазон охвата радара, Рихтгофен похолодел — значительные силы было слишком мягким термином для обозначения той группы АКИ, что уже подлетали в зону перехвата истребителей прикрытия. На эскадру надвигалась самая настоящая орда из разномастных машин — как уже знакомых Манфреду, так и более старых. На экране КИНО было около сотни отметок, из них двадцать принадлежали бомбардировщикам. Рихтгофен похолодел — если машины противника прорвутся к кораблям, бой превратится в самую настоящую резню. Переведя РУДы на максимальный режим, летчик бросил "Гадюку" вперед, увлекая за собой эскадрилью. Ракетоносцы отстали, но это было неважно — если план чужих увенчается успехом, возвращаться АКИ будет уже некуда.

Машины комэска, атаковав строй бомбардировщиков сверху, внесли настоящий переполох в ряды противника — один за другим, кувыркаясь, из строя вывалились три ракетоносца — теперь пилоты больше заботились о том, как бы уцелеть. Но маневр подошедших на помощь "Вайперов" незамеченным не остался — пилотам Альянса удалось расстрелять еще две машины, прежде чем на них навалились истребители прикрытия.

Кинетический экран истребителя полыхнул голубым — какая-то машина попыталась достать Манфреда в лоб. Сирена атаки не сработала — турианцы то ли не до конца освоились с ракетным вооружением, то ли просто не хотели тратить боеприпасы, но факт был фактом — многие пилоты Иерархии предпочитали пользоваться пушками. Многие, но не все — борт истребителя осветился вспышкой попадания ракеты, запущенной с кинжальной дистанции. Рихтгофен инстинктивно рванул сайдстик на себя, и не прогадал — мгновение спустя то место, где находился его "Вайпер", пронзила очередь пушек турианца.

Летчик кинул быстрый взгляд на экран и грязно выругался, в горячке боя он оторвался и теперь вёл бой против шести машин противника.

— "Мне п

* * *

ец, " — мрачно подумал Рихтгофен, — "но ничего, мы еще пободаемся".

Внезапно пилот понял, куда именно его занесло — в пятнадцати километрах от него шла эскадрилья бомбардировщиков. Турианцы внимания на пилота не обратили, видимо, посчитали, что шести перехватчиков вполне достаточно, чтобы избавиться от нахального землянина. Похоже, пришло время показать им всю глубину этого заблуждения. На ходу выпустив залпом все оставшиеся "Стрелы" по истребителям, Манфред направил истребитель к ракетоносцам. Залп "Артемид" достал один из бомбардировщиков, но пилоту этого было мало. Раз за разом "Барон" бросал машину на турианцев, рассчитывая не столько уничтожить их, сколько сбить с курса, не дать отстреляться по эскадре. Но костелицые, видимо, всерьез намеревались уничтожить нахальных людей — не обращая внимания на потери, ракетоносцы упорно шли к звездолетам Альянса. Кинетический экран одного из турианцев наконец-то поддался, и очередь из пушки перечеркнула кабину, отправив экипаж на тот свет. Тут же в ушах раздался предупреждающий писк — боезапас пушки был исчерпан.

— Атака в задней полусфере, — выдал сообщение речевой информатор, а спустя мгновение "Вайпер" сотряс чудовищный удар. Рихтгофен оглянулся. Правое полукрыло превратилось в жалкий огрызок: ракета чужих взорвалась у корневой части, начисто оторвав часть машины и превратив в решето третий мотор.

— "Барон", продержись еще семь минут, — хриплый голос комэска "Поющей" эскадрильи не узнать было невозможно.

— "Поздно, парни", — подумал пилот, — "вы не успеете".

Просчитав все варианты атаки, Рихтгофен пришел к, наверное, единственно верному решению. Аккуратно довернув истребитель, пилот снял предохранители и открыл огонь из единственной уцелевшей плазменной пушки, разряжая кинетические экраны бомбардировщика. Пискнул сигнал перегрева орудия, но дело свое пушка сделала — щит был снят, а через секунду израненная "Гадюка" врезалась в корму торпедоносца. Космос осветила яркая вспышка, не оставившая от машин ничего — пламя испарило металл, пластик и, конечно же, плоть пилотов.

Рихтгофен уже не увидел, как перестроившиеся бомбардировщики спустя всего три минуты исчезли во вспышках взрывов, отправившись за своими товарищами. Несмотря на все ухищрения, защиты от лазерных пушек "Палашей" турианцы так и не придумали. Оставшиеся в живых летчики решили не испытывать судьбу и отстрелялись торпедами с предельной дистанции, затем развернулись и отправились домой, прикрываемые остатками истребителей. Запущенные торпеды не смогли даже достигнуть щитов кораблей — система противоракетной обороны, управляемая ИИ, выполнила свою задачу на отлично. А вскоре корабли эскадры Альянса вышли на дистанцию ведения огня. Турианцы и батары, впрочем, быстро сообразили, что огневой мощи флота им противопоставить нечего, и ретировались.

Адмирал Хаккет выдохнул сквозь зубы, издав настоящее шипение. Противник оказался гораздо более опасным, чем они предполагали — более половины авиагруппы флота погибло или потеряло машины. Точный подсчет потерь среди летчиков будет произведен позже, когда всех тех, кто успел воспользоваться катапультой, отловят и доставят на борта кораблей. Но уже сейчас подтвердилась гибель более четырнадцати пилотов. Причем не просто летчиков, а тех, кто первыми освоил новейшие, доработанные "Гадюки-VII", получившие в названии литеру "Дельта". Турианцы за несколько лет провели работу над ошибками, создав истребитель, который мог на равных бороться с лучшей машиной Альянса, а кое в чем даже превосходившей ее, например, в маневре. Расплачиваться за это турианцам пришлось скоростью и бортовым вооружением — начальник ИАС кэрриера уже успел доложить, что некоторые "Вайперы" приземлились, даже получив полсотни попаданий из кинетических пушек. А ведь турианцу зачастую хватало одного-двух попаданий из бортового вооружения земного истребителя, да и в скорости "Дельта", как оказалось, превосходила истребитель Иерархии. В целом, ситуация сложилась так, что в бою двух машин все решало мастерство пилотов, а здесь преимущество было на стороне людей. Но, как опасался адмирал, подобное превосходство продлится недолго.

Не меньшую горечь вызывала гибель комэска Рихтгофена. Судьба не была лишена иронии — Манфред совершил свой первый боевой вылет во времена Катаклизма, затем участвовал в Колониальных Войнах, был в составе группы испытателей "Гадюки-VII", воевал против турианцев, и погиб, сражаясь за штурвалом машины с чужим флагом на борту. Счет пилота приближался к полусотне сбитых машин, лишь немного не дотянув до "огневой пятидесятки" — последний бомбардировщик, уничтоженный тараном, был сорок девятым.

Тем не менее, поле боя осталось за людьми. Да, дредноут батарианцев — самая вкусная цель, ушел, но и четыре батарианских крейсера и один турианский, уничтоженный залпом "Афины", было неплохим показателем. Кроме того, основная цель была достигнута — теперь ничто не могло помешать кроганским войскам высадиться на планету.

* * *

Цитадель. Неделю спустя.

— Итак, новости не из приятных, — голосом Тевос, казалось, можно было бы охладить лавовую планету среднего размера, — несмотря на помощь нашего миротворческого корпуса, война продолжается. Альянс все же напрямую вмешался в войну, предоставив свой флот. Формально мы предъявить им ничего не можем — корабли людей имеют метки Скиллианской Освободительной Армии, но мы понимаем, кем именно управляются эти звездолеты. Кроме того, в войну вступили кроганы. Учитывая плотные контакты Альянса и Союза кланов в последние годы, мы предполагали такой исход, однако не рассчитывали на подобное количество ящеров.

— Самих кроганов там, к слову, не так много, — вставила Ориния, — по оценкам нашего штаба, численность рептилий не превышает трехсот тысяч, что на фоне полуторамиллионной армии выглядит несколько бледно. Основной контингент у них — ворка.

— Но это не мешает им вести активное наступление, — продолжил советник от Саларианского Союза, — кроме того, стоит отметить, что люди демонстрируют хорошие образцы технологий. Как и говорили аналитики ГОР, кварианцы явно содействуют Альянсу в изучении нулевого элемента, а разрабатываемые месторождения в Скиллианском пределе постепенно избавляют человечество от необходимости закупать НЭ у нас. Альянс становится все большей угрозой существующему миропорядку, и с этим надо что-то делать.

— И что же вы предлагаете, Советник? — повернулась к саларианцу Тевос, — провести эскалацию войны, перенеся ее в пространство Альянса? Надеюсь, вы понимаете, что ни люди, ни наш народ нам такого не простит. Особенно учитывая недавние события. Кстати, Ориния, как вы объясните то, что недавно появилось в новостных сетях всего пространства Цитадели?

Советница скривилась — да, Курил подложил ей огромную кучу отборного навоза прямо под нос. Мало того, что он додумался награждать легионеров батарианскими наградами, ношение которых для нормального турианца было несмываемым пятном, так еще и позвал на церемонию журналистов. Более того, этот полудурок устроил им прямой эфир, а потому демарш Виктуса видела вся галактика. И если до этого нападки и записи восставших удавалось отбивать, называя пропагандой и провокациями, очерняющими образ миротворцев, то после этих записей, попавших на официальные каналы Цитадели, все начали задумываться: а являются ли утками все сообщения восставших? Во что это вылилось, догадаться нетрудно — массовые демонстрации ратующих за окончание войны граждан крайне быстро приобрели пугающие масштабы. А партия Вакариана только подливала масла в огонь — Кастис, пожимая плечами, нахально заявлял, что он, мол, предупреждал о всей бесперспективности войны. На этой волне авторитет оппозиционера взлетел до небес, сделав его еще большей угрозой Примарху.

— Да, признаю, — вынужденно согласилась турианка, — это наша недоработка. Хотя стоит заметить, что рано или поздно это бы и так просочилось бы...

— Только у нас было бы больше времени, — возразила Тевос, — и кроме того, мы смогли бы добиться большего...

— А вот здесь я с вами, уважаемая Советница, не соглашусь, — как ни парадоксально, возражение пришло от саларианца, — несмотря на то, что натиск кроганов и людей удалось остановить, сражаться Гегемония, по большому счету, не способна. Армия разбита, и в боевых действиях участвуют лишь отдельные части. Таким образом, наиболее боеспособными являются солдаты миротворческого контингента, а их ресурсы не бесконечны. К тому же, наши войска не могут быть во всех местах одновременно — даже если мы будем снимать войска с тыла, где некоторые части проходят переформирование, максимум, на что мы будем способны — это задержать наступление. Пока нас спасает лишь то, что кроганы, похоже, сами испытывают те же проблемы — потери среди ворка оказались довольно высокими, и сами кроганы находятся в том же положении, что и мы. Их просто слишком мало для проведения наступления без прикрытия из этих порождений Бездны Шрайка.

— За это время... — попыталась вставить азари.

-...мы не смогли бы ровным счетом ничего, — отрубила Ориния, — да, Тевос, я знаю, что вы собираетесь сказать. Мы могли бы перебросить подкрепления из пространства Цитадели, но не забывайте, что за это же время кроганы усилятся на столько же. Кроме того, может быть вам это еще неизвестно, в чем я лично сомневаюсь, но в последнее время наши корабли подвергались сопровождению и даже нападениям каперов, по всем признакам соответствующих кварианцам. Пока атакам подвергаются лишь единичные суда, но по докладам аналитиков, более дерзкие нападения — лишь вопрос времени. Да, мы могли бы выдавать в сопровождение более сильный эскорт, но вы, Советница, не можете не понимать, что в таком случае наши народы будут задавать еще больше вопросов. Вы, конечно, можете заявить о начале нового похода против кроганов, и, возможно, это даже будет иметь успех среди обывателей, но вот атаки кварианцев уже ни к чему не припишешь — рассказы о том, что кварианцев банально купили люди, уже никого не убедят. Не после того, как в пространстве Цитадели начали прислушиваться к пропаганде другой стороны.

— И что вы предлагаете? — спросила Тевос, — заключить мир? Вы же понимаете...

Слова азари были прерваны внезапными вызовами, пришедшими Советникам практически одновременно. Озадаченно переглянувшись, представители народов включили омнитулы и погрузились в чтение. Изучив короткие сообщения, Советники, не сговариваясь, подняли глаза и посмотрели друг на друга.

— Вам пришло то же, что и мне? — задал риторический вопрос саларианец.

— Если вы об атаке, то да, — мрачно произнесла Тевос.

— А я предупреждала вас, коллеги, — флегматично, словно ее это не касалось, сказала Ориния, — наступление кроганов будет лишь началом.

* * *

Вспышка выхода из сверхсвета на секунду озарила темноту космоса, оставив после себя огромный, даже по меркам людей, корабль. Вступивший в строй практически перед началом войны авианесущий линкор SB-002 "Чума" отправился в долгий путь, избегая в контакта с кораблями и любой возможности обнаружения. Он проделал гигантский крюк, прошёл через весь Скиллианский предел и часть Аттического траверса. На обходном маршруте суперлинкор не встретил ни одного корабля: ни союзников, ни противников. Рейдер вышел в тыл всей группировке сил Цитадели совершенно скрытно. Немалую помощь в этом оказал разведывательный корвет, прокладывавший путь и заблаговременно корректировавший маршрут рейдера. Но всему приходит конец, и "Plague" затормозил возле масс-реле, приготовившись к выпуску кораблей. В этот раз все пространство циклопической палубы корабля было забито стратегическими бомбардировщиками. Один за другим B-1 покинули корабль, и сформировав строй, исчезли во вспышке ретранслятора. Дождавшись ухода ракетоносцев, SB-002 развернулся, и медленно направился к ближайшему поясу астероидов. Ему предстояло ждать там несколько суток, после чего, согласно плану операции, корабль должен был вернуться в пространство Альянса. Никто не должен был знать истинный боевой радиус стратегического оружия человечества.

* * *

Батарианская Гегемония. Орбита планеты Ваат.

Появившись около ретранслятора, "Шампуры", разделившись, разошлись в стороны. Конечно, сам выход из ретранслятора не заметить было невозможно, но вот отследить движущиеся объекты, особенно такие мелкие, как бомбардировщик, было уже задачей нетривиальной. Тем более, что экипажи не собирались облегчать батарианцам задачу — ракетоносцы шли в режиме радиомолчания. Весь расчет на этом этапе операции строился на подготовке и слётанности пилотов, и, стоит сказать, не зря.

Девушка, хотя скорее молодая женщина, сидевшая на месте штурмана-оператора вооружения, напряженно переходила с кадра на кадр экрана, проверяя исправность систем. Конечно, безо всякого встроенного контроля — на летящем бомбардировщике это попросту невозможно. Но знающий человек может определить состояние систем по выведенным данным, а летчица без лишней скромности считала себя профессионалом.

— Ханна, успокойся. Ты уже пятый раз насилуешь экран, и поверь мне, от этого один черт ничего не изменится, — пилоту бомбардировщика, видимо, надоела деятельность помощницы.

— Джошуа, заткнись, — огрызнулась оператор, — проверки лишними не бывают.

— Энн, ну вот найдешь ты отказ, и что дальше? — вступил в разговор третий член экипажа, — прерывать миссию один хрен никто не станет, так что мой тебе совет — прекрати насиловать Тринадцатую.

Своим именем бомбардировщик был обязан бортовому номеру "13 красный", ну, а еще тому же числу, но уже на картинке рядом с кабиной. Этой же картинкой объяснялось и второе имя ракетоносца — три рогатых колокола обеспечили B-1 прозвищем "Hell's Bells".

— Мы у цели, — сообщил командир, — Ханна, готовь ракеты.

Женщина, переключившись на пульт ввода информации в вычислители "Изумрудов", углубилась в работу. Целью бомбардировщика была огромная верфь, на которой, под данным разведки, ремонтировались корабли миротворцев и, самое главное, единственный дредноут Гегемонии. Так что Ханна понимала командование, отправившее их на, фактически, самоубийственную миссию — мишень была более чем "вкусная".

— Готово, Джош, — отрапортовала Ханна, — ракеты готовы.

— Отлично, тогда ждем сигнала.

Сигнал не заставил себя ждать — на ведущем бомбардировщике загорелся проблесковый маяк. Пилоты машин, дружно выведя двигатели на максимальную тягу, бросили бомбардировщики вперед, выводя их на атакующий рубеж. В системах наведения ПКР люди не сомневались, но для успеха требовалось бить с кинжальной по космическим меркам дистанции.

— Истребители!

Предупреждение от третьего члена экипажа сменилось вспышками плазменной пушки — заработало единственное оборонительное орудие "Шампура". Конечно, одна пушка не была большой угрозой даже для машин Цитадели, особенно для профессиональных пилотов. Но бомбардировщики шли строем, и в итоге атакующие перехватчики встретила настоящая стена плазмы. Сразу три машины, не ожидавшие отпора, исчезли во вспышках взрывов, а еще два истребителя, лишившись маневровых двигателей, сбились с курса, невольно отваливая в сторону. Турианцы быстро сориентировались, и, на ходу перестроившись, атаковали ведущего.

— Первый сбит! — щиты бомбардировщика не выдержали слаженного удара, и сдались, а спустя мгновение изрешеченный бомбардировщик, беспорядочно кувыркаясь, отлетел в сторону. Выживших, судя по всему, не было.

И это было лишь началом — несмотря на отчаянное сопротивление, ракетоносцы продолжали нести потери. Турианцам удалось сбить еще четыре машины, прежде чем Ханну, стиснувшую от напряжения зубы, обрадовал крик пилота:

— Ханна, давай!!!

И тут же кинетический щит, полыхнув голубым от попадания сразу нескольких ракет, схлопнулся, а следом за ним по кабине прошла строчка попаданий. Что-то больно чиркнуло летчицу по боку, и Ханна, выругавшись, скосила глаза на источник боли. Вокруг раны, уже затянутой медсистемой летного скафандра, кружилось несколько крупных алых шариков из крови. Автоматическая аптечка уже ввела обезболивающее, и боль притупилась, позволив Ханне продолжить выполнять задачу.

В последний раз сверив введенную программу, Ханна отдала команду на пуск. Люки ракетоносца открылись, и из чрева "Шампура" одна за другой вылетели двенадцать ракет. Удовлетворенно кивнув, женщина крикнула в микрофон:

— Джош, ракеты пошли, выводи нас! — ответа не было, — Джош, ты слышишь? Джош, ответь, мать твою!

Не дождавшись ответа, летчица догадалась посмотреть на жизненные показатели экипажа. Увиденное ее, мягко говоря, не обрадовало — очередь, выпущенная турианцем, прошила всю кабину, наповал убив остальных членов экипажа. Грязно выругавшись, летчица нажала несколько кнопок, беря управление на себя. Мысли путались из-за потери крови и воздействия обезболивающего. Перед глазами всё двоилось, мысли путались, но Ханна, усилием воли отогнав от себя туман, ввела данные для перехода в режим ССД и, довернув бомбардировщик, нажала клавишу перехода.

Тактический прыжок длился недолго, и вскоре поврежденная машина достигла ретранслятора. Тут же бомбардировщик слегка вздрогнул — система, получив данные о перегрузке накопителей заряда, отстрелила капаситоры. Ханна посмотрела на пилотажный индикатор — в горячке короткого боя женщина не заметила, что турианцам удалось повредить несколько накопителей, которые тут же во избежания взрыва отстрелила автоматика. Теоретически, помешать бомбардировщику это не могло, но в сочетании с отстреленными от перегрузки накопителями, делало прыжок через масс-реле небезопасным. С другой стороны, выбора все равно не было — катапультироваться на территории батарианцев пилотам категорически запрещалось.

— "Придется рискнуть, " — единственный живой член экипажа по памяти ввела данные для перехода, и направила искалеченную машину к ретранслятору.

Вскоре поврежденная машина достигла реле, и на экране комплексного пилотажного индикатора высветилась желтая предупреждающая надпись "ОПАСНЫЙ ПЕРЕХОД".

— Да в курсе я, — раздраженно прошипела Ханна, подтверждая начало выполнения программы полета.

К подходящему бомбардировщику от ретранслятора протянулась голубой жгут энергии, захватывая машины в масс-поле древнего устройства. Летчица всем телом ощутила знакомую вибрацию, а через секунду мир перед глазами утонул в ослепительной вспышке. B-1 покинул систему...

* * *

... И материализовался спустя мгновение в точке сбора. Пространство вокруг масс-реле было пусто, что было ожидаемо — система, указанная в полетном задании, популярностью не пользовалась. Ханна скорее удивилась бы, если бы в системе вообще был хоть кто-то. Кроме, разумеется, затаившейся среди астероидов "Чумы". Её-то и предстояло найти летчице. Впрочем, это не было такой уж невыполнимой задачей.

Переключив свое внимание на многофункциональный дисплей, женщина ввела нужную частоту и отправила условный сигнал, идентифицируя себя и одновременно посылая сообщения о состоянии машины и экипажа. Спустя несколько секунд пришел ответный пакет с азимутом и маршрутом следования. Ханна облегченно выдохнула — Тринадцатой дали самый короткий коридор.

— Долетела, — мелькнула мысль в сознании, — странно, почему так темно?

Перед глазами летали странные яркие мушки, оставляя за собой цветные полосы. Но вскоре и они погасли, и пилот бомбардировщика, державшаяся в сознании исключительно за счет боевых стимуляторов, погрузилась в блаженную темноту.

Через час полета, обогнув очередной астероид, летящий на автопилоте бомбардировщик вышел на громаду суперлинкора Альянса. На корабле, видимо, заметили его состояние — вход в ангар, в нарушение световой маскировки, перемигивался посадочными огнями, а навстречу искалеченной машине уже летели специальные дроны, которые должны были облегчить ей посадку, сглаживая ошибки в пилотировании.

Летающие роботы закрепились, и на экране КПИ (Прим.авт. комплексный пилотажный индикатор) загорелась зелёная надпись о подключении БПЛА. Не получив подтверждения от пилота, диспетчер через робота взял управление на себя. Машина, неуклюже раскачиваясь, выпустила посадочные опоры, подлетела ко входу в ангар и приземлилавь, аккуратно регулируя тягу. Погасив скорость реверсом, диспетчер облегченно выдохнул, и не теряя времени, дал команду дежурноым бригадам выдвигаться к бомбардировщику.

Через семь секунд кабина пилотов была взломана, и техники, подняв летчицу, шустро отнесли ее к уже ждавшей бригаде из медчасти корабля. С женщины сняли шлем, и, подключив оборудование, приступили к процедурам прямо по пути в лазарет звездолета. Усилия медиков оказались напрасны. Подошедший главный корабельный врач оценил показания мониторов, вздохнул, и, отрицательно покачав головой, закрыл глаза пилоту. Штурман-оператор вооружения бомбардировщика "Hell's Bells" с бортовым номером "Тринадцать красный", капитан Ханна Шепард, была мертва.

* * *

Потери эскадрильи бомбардировщиков оказались страшными — из двадцати машин, ушедших на задание, относительно целыми вернулись восемь, из них лишь пять подлежали восстановлению. Кроме того, без потерь не вернулся ни один экипаж — каждый бомбардировщик привез собой одного, а то и двух погибших. В итоге из шестидесяти пилотов невредимыми остались пятеро летчиков, а остальные семь лежали в госпитале с ранениями различной степени тяжести, при этом врачи давали оптимистичный прогноз лишь трем пилотам — при попадании снаряда авиационной пушки шансов выжить у человека практически не было.

Тем не менее, задание было выполнено. Оставленный в районе боя зонд перед самоуничтожением послал пакет данных, по которым командование смогло оценить масштаб разрушений. Пятнадцать ракетоносцев, прорвавшихся к цели, выпустили в общей сложности сто восемьдесят "Изумрудов". Тридцать шесть ракет несли разделяющиеся боеголовки, а остальные были выполнены в "противорадарном" исполнении и служили для прорыва системы ПРО станции и кораблей прикрытия. Двадцати процентов от общего числа хватало с запасом — двести шестнадцать термоядерных зарядов по двести килотонн представляли значительную угрозу даже без "противорадарных" ракет, а с прикрытием...

Верфь уничтожили полностью, её объекты получили не менее тридцати попаданий. Еще сорок боеголовок "словили" прикрывающие верфь батарианские корабли — из миротворческого флота на Ваате присутствовали лишь находящиеся в ремонте крейсера, а также истребители прикрытия. Остальные боеголовки провели анализ обстановки и перенацелились на поверхность планеты после сигнала об уничтожении приоритетных целей. И хотя до поверхности долетели далеко не все (на Ваате, как стратегической планете, было довольно мощное ПКО), но и тех, что пробились сквозь заслон, было достаточно. Перехватив около семидесяти целей, ПКО пропустило оставшиеся тридцать.

Эффект от удара выглядел чудовищно: термоядерными взрывами была уничтожена половина военной инфраструктуры планеты, не меньшим оказался и сопутствующий ущерб. Попадания в промышленные комплексы сжигали в ядерном огне не только сами заводы, но и построенные около них гражданские объекты.

В общей сложности от рейда эскадрильи стратегических бомбардировщиков Альянса Систем погибло более полумиллиона разумных, в основном, конечно, военных. Но и потери, приходившиеся на гражданское население, были значительными — двести тысяч батарианцев погибли и получили тяжелые ранения. Кроме того, был уничтожен единственный оставшийся в строю батарианский дредноут, семь крейсеров оригинальной постройки Гегемонии и, самое главное, четыре новейших турианских корабля, по стечению обстоятельств стоявших в доках на ремонте или техническом обслуживании. Потери миротворцев в ходе боя составили сто тысяч разумных, в основном из числа технического состава, находящегося на верфи. На фоне этих потерь гибель сорока восьми земных летчиков, пусть и из числа элитной эскадрильи, смотрелась откровенно блекло.

Но еще больше данный рейд отразился на политической арене галактики. Данной атакой человечество не просто заявило о наличии у них нового оружия. Вся политическая элита Цитадели внезапно осознала, что у Альянса есть машины, которые в случае полномасштабного военного конфликта могут нанести удар по любому стратегическому объекту, даже если он удален от гипотетического фронта. Возможно, если бы Совет Цитадели знал бы об истинных возможностях "Шампуров", истерия не приняла бы такие обороты, но разведывательный фрегат под командованием Михайловича успешно выполнил поручение, данное самим президентом, и "Чума" на своем пути не встретил ни одного корабля, а потому складывалось ощущение, что бомбардировщики САМОСТОЯТЕЛЬНО выполнили весь маршрут. И хотя руководство Гегемонии буквально визжало от ярости, требуя продолжения войны и мести за погибших, а земное представительство на Цитадели круглосуточно осаждали пикетирующие гражданские, все понимали, что продолжать войну в Скиллианском пределе уже нереально. Батарианская армия уже лишилась практически всего флота, а потери миротворцев уже давно превысили расчетные. И через две недели после удара стратегических ракетоносцев руководство Цитадели направило в посольство Альянса просьбу быть посредником в переговорах о заключении мира.

* * *

5 апреля 2167 года. Цитадель, зал Совета.

— Переговоры о мире между Батарианской Гегемонией и Скиллианской Освободительной Армией объявляются открытыми, — возвестила Тевос, пристально глядя на обе делегации.

Со стороны Гегемонии представителем был глава государства и его советники. Мансен Ишкай старался держать себя в руках, но получалось это откровенно плохо — во взгляде Гегемона сквозило презрение и ненависть к стоявшим напротив разумным.

С другой стороны стояли представители СОА, сопровождаемые тремя людьми, а также кроганом и кварианцем. Появление последних вызвало откровенный шок у присутствующих, но Донелл Удина настоял на присутствии галактических изгоев — по словам посла Альянса, Союз Кланов и Мигрирующий флот были полноправными участниками боевых действий, и без них переговоры вестись не могут. После недолгих раздумий Совет согласился. Не меньший интерес вызвал состав делегации восставших — казалось, что СОА специально набрало максимально разнородный по расам состав. Во главе переговорщиков был турианец с татуировками, выдававшими в нем уроженца Палавена, которые, судя по свежести, были обновлены совсем недавно — красящий пигмент был нанесен прямо поверх многочисленных шрамов, покрывающих лицевые пластины. Рядом с ним стояла чистокровная азари — настоящая редкость в эти времена, а значит, и весьма лакомый кусок для рабовладельцев. Не меньший интерес вызывали другие члены делегации — саларианец с протезом руки, молодой кроган и даже батарианец, который, судя по взглядам со стороны послов Гегемонии, должен был сдохнуть еще в колыбели. Тевос про себя вздохнула — похоже, переговоры будут очень трудными.

Азари в своих предположениях не ошиблась — первый же пункт мирного договора, предложенного СОА, встретил волну негодования со стороны лояльных Ишкаю батарианцев. Гегемония ни в какую не желала признавать независимость теперь уже частично признанного государства. Мансен, казалось, совершенно потерял чувство реальности — даже потеряв флот и армию, Гегемон продолжал упорствовать, не собираясь признавать Скиллианскую Народную Республику как отдельное гособразование. Альтернатива, предложенная Тевос, не встретила понимания уже у другой стороны — турианец, не стесняясь в выражениях, на весь зал Совета рассказал, где он видел подобные предложения, подкрепив его заверениями в том, что стоит только Цитадели отвлечься, как Гегемония тут же забудет о предложенной Советницей автономии в составе Гегемонии, и припомнит своим противникам все то, что произошло на войне, наверняка повесив на них с сотню собственных грехов. Возможно, азари с многолетним дипломатическим опытом и смогла бы уговорить строптивного уроженца Палавена, но увы, симпатии были далеко не на стороне Совета и Гегемонии, а значит, с условием пришлось соглашаться.

Тут же встал вопрос о количестве миров, которые войдут в состав новоявленного государства. Если послы СОА, поддерживаемые Альянсом, настаивали на границе по текущей линии фронта, то Гегемония настаивала на том, чтобы отдать им всего лишь одну систему. В целом, договаривающиеся стороны выдвинули заведомо невыполнимые требования, и начался банальный торг. Безумие продолжалось долго — стороны приводили все новые и новые аргументы, часть из которых мог придумать только законченный шизофреник, но, спустя несколько часов ругани, переговорщики пришли к соглашению, оставшись условно довольными друг другом.

В конечном итоге, спустя неделю напряженных переговоров, договаривающиеся стороны пришли, наконец, к соглашению. Вряд ли Гегемония и Цитадель были им довольна, однако выбирать не приходилось — продолжать войну не было ни сил, ни средств.

Во-первых, Цитадель и Гегемония официально признавали Скиллианскую Народную Республику в качестве независимого государства, имеющего все таковые признаки. СНР по итогам противостояния получает четыре системы с тремя планетами, пригодными для постоянного обитания без дополнительного оборудования.

Во-вторых, сроком на пятьдесят лет системы, находящиеся на расстоянии одного перехода через масс-реле, объявляются Демилитаризованной Зоной. В данной зоне запрещено нахождение флотов и вооруженных формирований обоих государств, при этом нарушители будут подлежать аресту, а в случае неподчинения — уничтожению. Для соблюдения данного пункта соглашения в ДМЗ будет размещен контингент Цитадели и Альянса Систем Человечества в соотношении 2:1. Данный пункт может быть изменен по сроку или численности контингента, размещенного в ДМЗ, при общем согласии всех заинтересованных сторон.

В-третьих, во избежание дальнейшей эскалации конфликта Скиллианской Народной Республике запрещается иметь на вооружении корабли дредноутного класса, а также крейсера в количестве, превышающем таковое у Батарианской Гегемонии. Данный пункт договора может быть изменен по инициативе как СНР, так и Гегемонии, при участии Цитадели и Альянса Систем Человечества.

В-четвертых, на территории СНР и Батарианской Гегемонии допускается размещение воинского контингента и флотской группировки третьих стран, при том условии, что численность контингента или группировки не будет составлять более трети от численности армии и флота государства, на территории которой будет размещены войска третьей страны.

В-пятых, Договаривающиеся страны обязуются в течение одного месяца с момента вступления договора в силу организовать возвращение пленных на территорию родного государства, а также не препятствовать возвращению граждан третьих стран на территорию своих государств.

Кроме этого, в тексте соглашения имелось еще сорок шесть пунктов, касавшихся в основном размещения вооруженных сил, разграничения зон влияния и прочих мер по недопущению повторной войны. И хотя многие из них были спорными, обе стороны вынуждены были согласиться на такие условия. Наконец, на восьмой день переговоров договор был официально подписан. От Скиллианской Народной Республики свою подпись поставил Квадор Калос, как высший офицер вооруженных сил новой страны, от Гегемонии — Гегемон Мансен Ишкай. Также документ был заверен Тевос, как представительницей Республик Азари, Гэросом — от Саларианского Союза, Оринией — от турианской Иерархии, Удиной — от Альянса Систем, Урднотом Рексом — от Кроганского Союза Кланов и Хан'Геррелем — от Мигрирующего флота. Война, продлившаяся в общей сложности семьдесят девять дней, с двадцать пятого января по тринадцатое апреля две тысячи сто шестьдесят седьмого года, окончилась.

Конец шестой арки.