— Пятнадцать... Осталось.
— Опишите по специализации.
— Три танкиста — водитель, стрелок, командир. Водитель штабной машины. Водитель бронетранспортера. Экипаж судна — водитель и два стрелка. Водитель камеры доноров. Стрелковый десант "на броне" в количестве пять человек. Всего четырнадцать человек. Со мной — пятнадцать.
Дугин не удержался, поинтересовался:
— А на операцию вышло сколько?
— Двадцать девять бойцов.
Пашка про себя посчитал, а что, неплохо он покрошил супостата. И три машины им раздолбал. Не считая пикапов.
Но всё это ерунда. Сейчас-то что делать? Заводить их в автобус по одному и глушить? Можно конечно. Можно Ванессе приказать приглашать их по очереди. Но после второго глушённого, все заподозрят неладное. Все входят и никто не выходит — наводит на размышления.
Приказать построиться и прихлопнуть всех? Он прекрасно понимал, что у него на четырнадцать человек просто не хватит здоровья. По внутренним ощущениям — максимум на пятерых.
Его преимущество в стрельбе сводилось на нет, отсутствием оружия.
Постепенно нарисовался план.
Ванесса заводит пару мужиков, ну ту... с хохлом. Дугин их оглушает и получает оружие и броню. Потом оценивает "климат" за бортом, и, выскочив, как тогда на помойке, как чёрт из коробочки, ложит столько, сколько успеет за пару секунд. Пара секунд, не более. Они конечно оскалят зубы, но по автобусу с мадам Ванессой стрелять не станут. Он один, а их много. Попробуют договориться. Даже если он укокошит в прямой перестрелке троих, то останется восемь бойцов... И те, что в танке.
Но свой Дар он сразу демонстрировать не станет. Они-то будут думать, что он просто Стрелок. И всё. А он, бля, не просто...
Там дальше — посмотрим. Например, запустить группу на переговоры и тихо их уложить. Даже если их будет например четверо, то как минимум на пару минут он их выключит. Свяжет наручниками... Кстати...
Ванесса сидела в кресле спокойно глядя на Дугина.
— Ванесса, а наручники в салоне имеются?
— Да.
— Где?
— В ящике стола.
Он выдвинул ящик. Груда пластиковых стяжек. Пересчитал — восемь штук.
Ну ладно, поехали.
— Ванесса, прикажите тем двум бойцам, которые меня привели, зайти в автобус.
Женщина встала и открыла дверь.
— Батейко, Новиков, ко мне!
Бойцы зашли, Ванесса закрыла дверь. Дугин шарахнул ребятам по мозгам. Они упали... Всё по плану.
Украинец, присвоил два дугинских Стечкина и бронежилет пятого уровня. Зараза. Второй боец, молодой и белобрысый, щеголял в его каске. Куда вот только сайгу задевали? Ну ладно, потом разберусь.
Напялил на себя свою амуницию. Пристегнул к бёдрам две кобуры. Проверил обоймы АПС-ов. Полные. Запасные торчали в кармашке лифчика. Пошевелился, всё встало на место. Жаль, сайги нет. А эти два ака неизвестно как пристрелянные.
Стянул пластиком руки бойцам за спинами. Взглянул на интенсивность процессов в головах и успокоился. С часок ещё будут валяться.
Спросил у Ванессы:
— Ну что? Будем надеяться на братьев Стечкиных?
Та безразлично пожала плечами.
Подошел к двери автобуса, выставил пистолеты перед собой и ударил дверь ногой.
Стоя на пороге, он сделал четыре выстрела по сидящим на бревне, как воробьи на проводе, бойцам. Четыре трупа. Стрелял по привычке — в глаз, как элитников.
Отскочил в сторону от двери. Через дверной проём по внутренностям салона и по наружной навесной броне забарабанил град пуль.
Кто-то кричал:
— Не стрелять! Идиоты! Не стрелять! Прекратить огонь! Мать вашу!
Всё затихло. Дугин ждал. Делать первый ход придётся противнику.
— Мадам Ванесса! Ответьте, пожалуйста!
— Ответьте Ванесса, — разрешил Скорый.
— Да, я вас слушаю!
— С вами всё в порядке?
— Нет! Со мной не всё в порядке!
— Мадам Ванесса! Мы вас освободим! Не волнуйтесь!
— Вообще-то, это вам надо волноваться! — откликнулась пленница.
Никто не понял значения этих слов, но получилось хорошо. Заковыристо.
— Слушай, террорист! Как тебя там! Чего ты хочешь?!
Пашка подумал. А чего он, собственно, хочет? Ладно, потянем время.
— Я домой хочу!
Войско помолчало, соображая, что ответить. Наверняка, сейчас прокрадываются к автобусу вне зоны видимости. Пашка метнулся в конец салона, приоткрыл шторку и выстрелил в чью-то шею сзади, над броником. Осталось семь противников.
Вернулся к двери.
— Ванесса, у вас там есть близкие люди?
Та брезгливо сморщилась:
— Эти?...
— Понятно, — пробормотал Дугин и стал ждать дальше.
— Слышишь, стрелок! А где твой дом?!
— Он не в этом мире!
— Послушай! Давай по-серьёзному! У нас, пока, ничья, но всё может измениться!...
— У нас, пока, семь ноль в мою пользу! Какая же это ничья?! — оскорбился Скорый.
— Просто скажи — чего ты хочешь!
— Хочу свой рюкзак, свой карабин и свои фляги!
— Лады, уже несут.
Через пару минут за стеной у двери произнесли.
— Я захожу.
— Подожди.
Пашка развернул Ванессу на кресле лицом ко входу. Сам "спрятался" за её спиной. Шепнул женщине:
— Сделайте напуганный вид.
Та возмущённо фыркнула. Пашка скомандовал:
— Входи.
Вошёл солдатик с имуществом.
— Клади у стены. Хорошо. Теперь повернись спиной. Три шага назад, ко мне.
Боец отошёл от двери и рухнул без сознания, приголубленный Пашкиным лечением. Скорый оттащил его подальше и одел тому наручники. Пробормотал:
— Шесть осталось.
— Ну что там?! — кричали с улицы.
— В обморок упал! — кричал в ответ Дугин. — Мне пришлось его связать! На всякий разный!
На том конце переговоров смачно выматерились.
Пашка проверил рюкзак, всё было на месте, кроме пластикового контейнера с жемчужинами.
— Э-э! — возмутился он. — Тут шесть,... — прикинул, а наглеть уж до конца, — То есть, восемь сотен черного жемчуга куда-то делись!
Переговорщик с той стороны снова заматерился. Долго молчали.
Пашка никуда не торопился. Бабка ушла. И, вернее всего, через пару часов вернётся с подмогой. Так что...
— Слышишь, террорист! Я нашёл твой контейнер с жемчугом. К твоим шестистам, я могу добавить... Только... Сто сорок две! Больше нет!
— Ладно! Хрен с ним! Давайте! Свяжешься с вами, с нищетой, так и этому рад будешь!
— Я не могу к тебе отправить бойца! Они, почему-то увидев тебя, в обморок падают! Заброшу в салон, сам заберёшь!
— Бросай!
В салон влетел Пашкин пищевой контейнер, перевязанный каким-то обгрызком верёвки.
— Ну, всё! Отпускай заложницу!
Пашка окончательно обиделся:
— Я, что — обещал отпустить?! Я, что, по-вашему, — чмо какое-то?! Вы отдали то, что мне принадлежит! Думаете — я на радостях вам сразу баб раздавать начну?!
— Тьфу, твою мать! Да скажи ты просто — чего тебе надо! Не тяни время, клоун!
— Я танк хочу! — закапризничал Пашка.
Ванесса вытаращила на него глаза.
— Ну и ну... Никто за меня танк не даст.
Оттуда заорали:
— Ты мужик совсем охренел?! Обороты-то сбавь!
Ванесса начала смотреть осмысленно. Пашка снова плеснул в её мозги покорности.
Вот ведь ситуация. Вот уж точно — патовая. И что?
А надо посмотреть — "что"...
Дугин приоткрыл шторку, посмотрел в бойницу. Танк стоял прямо перед ним, метрах в двадцати. Из верхнего люка по пояс высунулся мужик в мягком шлеме. Видимо переговорщик. Из-за гусеницы танка, смотрел через прицел, стоя на колене, один боец. Грамотно стоял. Только часть лица и часть колена видны. Ещё один лежал за кучей заросших крапивой брёвен, бывших когда-то избой. Тоже хорошо залёг. Только шлем и под ним глаза торчали.
— А где остальные? — Спросил сам себя Дугин. И сам себе ответил. — А с той, глухой стороны автобуса. Ладно, поехали.
Он приложился к сайге. Первым делом уложил того что за танком. Попал в правый глаз. Следом умер тот, что лежал между брёвнами.
Переговорщик нырнул в люк.
— Осталось четыре, — считал Скорый.
В мужика на танке он стрелять не собирался. Это он не позволял дырявить автобус. Не будет его — на Ванессу не посмотрят. Лупанут из пушки и хана.
— Так. Трое в танке. За автобусом, что — только один? А ну-ка я проверю.
Он пробежал по левому борту, не мельтеша перед дверью и повыглядывал в амбразуры. У заднего колеса внизу виднелась верхушка каски солдатика, притаившегося около ската.
— Ну ладно, — подумал Пашка, — убить не убью, но оглушу. И выстрелил из карабина вскользь по маковке бойца. — Три.
— Ванесса, а почему подразделение какое-то не подготовленное? Профессионалов у вас нет?
— Есть. Но профессионалов, на женщину, двух мулов и небронированный автомобиль? Это сочли несерьёзным.
— А что на той карте должно быть?
Женщина молчала. Ясно... Пашка ещё добавил послушания. И почти ласково повторил вопрос:
— Отчего такой интерес к этой карте?
— Это карта всего центра Улья, с точными границами кластеров.
— И это всё?! — удивился Скорый.
— Нет, не всё. На этой карте отмечены периоды перезагрузки всех кластеров, с точностью до часа.
— А почему именно Бабкина карта вам нужна?
— Потому, что она одна на весь Улей. Остальные уничтожены во время штурма научного центра Сколково.
— Ни хре... Так у вас и Сколково есть?!
— Было. Теперь там наша ферма, по выращиванию органов.
— А учёные, профессура, они где?
— Погибли все. Карту вынес один лаборант. Не уследили.
— Понятно. А как Бабка... А-а, впрочем, не важно. Мда. Дело серьёзное...
Дугин почесал щетину на подбородке.
— ...А вот договориться со мной и как-то... Ну, там... Заплатить за эту бумажку. Или даже, за её копию. Что, споранов не хватает? В такой-то серьёзной организации.
— Никто не ожидал, что у Бабки в экипаже окажется человек с даром стрелка.
— А вот сейчас? По ходу дела сообразить? А?... Не бить кастетом в челюсть, а поговорить, спокойно, по-человечески?
Ванесса молчала.
— Теперь мне придётся всех убить. А вас голубушка отдать в руки правосудия.
— Правосудия? — Ванесса усмехнулась. — Нет тут никакого правосудия. Особенно у вас, у ничтожеств.
Снова возникла пауза. Счёт одиннадцать ноль не радовал. Пока там, под слоем танковой брони, сидит подготовленный экипаж, можно считать — ничья. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока они не сочтут Ванессу обесцененным объектом. А время обесценивало эту женщину катастрофически.
И тут пришла интересная идея.
— Ванесса, скажите, а гранаты тут есть?
— Да, есть.
— Где?! — обрадовался Скорый.
— Там же, под крышкой тахты, сбоку отделение. Должны быть, по крайней мере.
Да! Гранаты нашлись в ящичке. Пашка взял две эрпэгэшки и, подумав, привесил их за кольца, под застёжки нагрудных карманов.
Встал у выхода, напружинился, приготовился, нацелился из сайги через навесную бронированную стенку в сторону танка, выдохнул. И начал.
Выскочив из дверного проема, долбанул в смотровую щель водителя. Или расхреначил перископ, или вообще попал в водилу. Устройство танка Дугин не знал. Так или иначе, тот "ослеп". Пашка, пригнувшись, рванул к машине по дуге. Пулёмёт гавкнул очередью, но Дугин уже ушёл из сектора обстрела. Завыл электродвигатель башни, пытаясь успеть стволами за Скорым. Но не успел.
Дугин взлетел на корпус. Ха! Придурки, люк командира не закрыли! И две гранаты, с двух рук, ушли внутрь машины.
Пашка пригнулся рядом с башней. Внутри глухо бумкнуло. Павел подскочил к люку и вращая стволом, пытаясь прострелять все углы, отщелкал всю оставшуюся обойму. В танках-то он не особо разбирался. Кто, где и как там сидит...
Подождал. Спросил:
— Живые есть?
Тишина.
— Ну, тогда я ещё одну гранату кину...
Всё равно — тишина.
Он опёрся руками на край люка и рискнул — нырнул внутрь, ногами вперёд...
Три трупа.
Павел вылез. Обошел автобус и проверил солдатика у заднего колеса автобуса. Живой, но без сознания. Затащил его в салон, защёлкнул на руках сзади наручники. Сел устало на лежанку.
— Мда... Повоевал.
Ванесса сидела и безучастно смотрела на Пашкины манипуляции.
Навалилась усталость, захотелось лечь и полежать с часок. А ещё лучше уснуть. Но спать, блин, некогда.
— Ванесса, помогите мне, пожалуйста.
Она встала.
— Хорошо.
Глава 12. Заозёрный
Павел подъезжал к Заозёрному. На танке Т-72. Прикольная, кстати, машина.
Сзади, на паре стальных тросов, танк волок БТР.
За бронетранспортёром, на жёсткой сцепке, волочился шестиколёсный Урал с кунгом.
За ним буксировался штабной автобус.
И всё это дело венчал... А вернее завершал, катер, болтающийся на тканевом тросе, без управления, вправо-влево, на своей воздушной подушке.
На всякий случай Дугин повесил на задранный ствол башенного пулемёта белую футболку одного, внезапно покойного внешника. Как знак мирных намерений. А то Бог его знает...
Танк натужно ревел, дымил форсированным выхлопом, но справлялся.
Город прятался за стеной. Распахнутые стальные рельсовые ворота выпустили кавалькаду разномастный бронированных пикапов, которые сразу разъехались в стороны, освобождая путь серьёзной технике. Следом выкатила гесеничная машина пехоты. За нею танк Т-34. Всё это хозяйство направило стволы на приближающуюся колонну. Из-за танка выбежали и рассыпались в цепь с десяток гранатомётчиков. Потом настороженно выползла Бабкина багги.
— Торжественная встреча, — усмехнулся Скорый.
Остановился метрах в ста от защитников и выкарабкался из водительского люка. Пошевелил поясницей, разминая затёкшую спину, понаклонялся.
Мужик на броне музейного танка заорал в рупор.
— Кто такие?! Чего вам надо?! Мы...
Не договорил. Из Бабкиной машины с визгом вылетела Беда, и без шлема, развевая огненной шевелюрой, помчалась к Дугину. Тот растопырил руки, поймал прыгнувшую на него Машку, прижал к себе.
— Золотце ты моё, рыженькое.
Она чмокала его в четырёхдневную щетину, плакала и смеялась. Приговаривала:
— Живой... Господи! Живой...
Он придерживал висящую на нём Беду, чтобы не соскользнула, и обеспокоенно спрашивал:
— Ты-то как, солнышко? У тебя всё в порядке?
Бабкин пепелац уже бесшумно подкатил, команда вылезла на дорогу.
Бабка ответила за Марию:
— Да всё у неё в норме. Два наших бугая еле в машине её удержали. Тебя спасать рвалась.
Вся команда тоже принялась радостно обнимать, похлопывать по спине, пожимать руки. А Бабка пригрозила:
— Ещё раз такое отмочишь — прибью. Вот истинный крест — пришибу нахрен. Герой сраный.
Машка-Беда указала на армию:
— Мы вот — тебя спасать собрались.
Подошел мужик в военном мундире с майорскими погонами и с безвкусно инкрустированным маузером на поясе. Спросил грозно:
— Что у вас тут?!
Бабка заизвинялась:
— Извини Карпыч, не надо никого спасать. Сами управились.
Карпыч повернулся к Пашке.
— А остальные где?
— Кто? — удивился Павел.
— Ну, те, кто с тобой был.
Дугин недоумённо посмотрел на Карпыча, потом на Бабку. Та отчаянно показывала ему глазами на колонну и на начальника.
