Гнев сына Земли

Оторвались мы от погони этого, хоть и полоумного, но настырного примата, очень просто. Двинулись на юг, к холмам. Склоны там не очень крутые, но землистые и на них нет деревьев. Так что, он просто скатился со склона, когда пытался за нами туда залезть. Но именно тогда я и понял, почему у него правая рука больше левой. В вас когда-нибудь швыряли камни полметра в диаметре? Хорошо, что ему не известны такие понятия, как баллистика, упреждение, настильность, и всё такое. Грохот камней, позади нас, даже Вайну пробрал. Она так втопила, что я думал меня ветром сдует. Или ещё чем, что попадётся на пути. Так что, я по максимуму вжался в седло и молился всем святым.

Я ещё долго сидел и посмеивался, вспоминая произошедшее. Начинаю понимать экстрималов. Это действительно было, хоть и безумно, но весело. Будет о чем рассказать за кружкой чего покрепче.

Вернулась Мирна. Наши архаровцы остановились у ручья. Предполагаю, что ждут нас. Ну, не будем заставлять их делать это. Ждать, я имею в виду.

Первой к ним вышла Мирна, чтобы те не нервничали лишний раз. Пусть поймут, кто пришёл к ним в гости. Второй я отправил Вайну. Они с Мирной расположились по обе стороны от их стоянки, как бы взяв их в кольцо. Ну и под занавес, вышел я. Найруни шла последней, прячась у меня за спиной. Что-то я стал падок на дешёвые спецэффекты. Но как говорится: "Как себя представишь, так тебя и примут!" Судя по обречённым глазам Лэтра, он понял, что деваться им некуда и их положение незавидно. Ещё хуже стало, когда он увидел Найруни. В его глазах поселился нескрываемый страх. Рядом с ним стоят две зубастых твари и здоровенный мужик в чёрном, а он боится мамашу с ребёнком? Я обернулся и глянул на Найруни. Судя по её виду, она тоже не блещет храбростью. Что тут происходит?

-Лэтр, клянусь вам, я и пальцем её не тронул,— запел он, стоило только мне повернутся обратно к нему.

Я склонил голову на бок. Он не мог видеть моих глаз, но, думаю, он точно знал, что я смотрю именно на него. Хотя, на кого тут ещё смотреть? Борг воду лакал из ручья, а его слуга сидел под камнем и баюкал окровавленную руку. Я решил помолчать. Пусть он и дальше поёт, а я послушаю. Может, он сам даст ниточку, которой я его привяжу к себе.

-Это всё Сарвис. Это он хотел получить за неё выкуп. А я был против этого. Я знаю, что ковен могуч и с ним не стоит связываться.

Так вот в чём дело! Он думает, что я из ковена и пришёл за Найруни. Ну и отомстить ещё кому-нибудь, в довесок. Хм. Не будем разочаровывать мужика в его вере. Я повернулся к Найруни и придав властности в голос, сказал:

-Его судьба в твоих руках.

Когда смысл моих слов дошёл до мамаши, её глазки загорелись. Теперь ясна причина и её страха. Ты уж извини, но он мне живой нужен. Прежде чем она что-то успела сказать, я незаметно для него пригрозил ей пальцем. Мол, не смей. Мой жест она поняла. Её плечи осунулись, а голова склонилась.

-Да будет так!— грозно сказал я и, повернувшись к мужику, наставил на него указательный палец,— Ты будешь жить, но тебе придётся заслужить это право.

-Всё что угодно, Лэтр,— ответил тот и бухнулся на колени.

Там же камни, идиот! Больно же наверно?

-Ты отведёшь нас в Саприс кротчайшим путём.

Мужик ошарашенно глянул на меня. Походу, он не поверил в то, что услышал. Он продолжал молчать. Видать, ожидал продолжения бесконечного списка его долгов. Но я тоже молчал. Пауза затянулась. Наконец он решился:

-Да, да, конечно. Я отведу вас, Лэтр.

Вот и всё, а я боялся. Теперь главное, чтобы он не передумал, а для этого нужно... Да хрен его знает, я не стратег. Болтать нужно поменьше, не то ляпну чего, и вся конспирация слетит мигом. Хотя, он всё равно в невыгодной ситуации. Прана, найрин, я. Мы его на ленточки порежем, если что. Я повнимательней осмотрел его. Этот вроде цел, уже не плохо.

-Что с ним?— спросил я, кивая головой на его слугу.

-Там, в скалах, где мы спрятались от жорнака... Двое нарков напали. Их тут с роду не водилось, мы не ожидали такого. Соргу руку откусили, а боргу...— он не договорил, просто махнул рукой.

Похоже он был расстроен случившимся. Откусили руку — это плохо. Нужно глянуть, насколько это плохо. Я посмотрел на борга. Сейчас он волновал меня больше всего. На вид, цел, вроде. Испуган, правда. Уши прижаты, но всё равно, стоит смирно и воду пьёт из ручья. На прану, правда, косится, но паники в нём не чувствуется. Я направился к раненому. Он всё так же сидел, опершись на камень, и баюкал повреждённую руку. Его трясло, рожа была землисто-серая, выражение страдальческое, губы бледнее привычного, дышит часто. Да у тебя шок, батенька. Интересно, какой стадии? Первая должна была давно пройти, а для третей ты ещё неплохо выглядишь. Значит, время ещё есть.

-Покажи,— велел я ему, кивая головой на руку и садясь перед ним на корточки.

Тот сглотнул и, морщась, начал разматывать тряпку, которая была намотана на руку. Походу, это был его рукав от рубахи. Оба-на! А кисти-то и нет. Кто же этот нарк, что смог сотворить такое? До середины предплечья мясо почти отсутствовало, только кости торчали. И кровотечения не видно. Толи давление уже маленькое, толи все сосуды размозжены. Хотя, артерии идут между лучевой и локтевой костьми и там их не так просто достать. Возможно, их анатомия отличается от моей. Ладно, не время задаваться такими вопросами. О-хо-хо! Плохая рана. Очень плохая. Что же с тобой делать? Ты же, браток, не дойдёшь, нас только тормозить будешь. Я глянул на его хозяина. А в глазах-то печаль и надежда. Дорог он ему, походу. Я полез в карман и достал мешочек с малерой. Вытащил одну горошину и протянул её раненому. Тот, походу, знал, что это. Он спешно выхватил её у меня из рук, раскусил и высыпал её содержимое себе под язык. Вот, значит, как это употребляют. А я уж думал, его курят или ещё как. Эффект наступил почти моментально. Страдание с лица спало, даже уголки губ поползли вверх. Сильная штука. Я встал и пошёл к Вайне. Нужно с Бу посоветоваться. Я кинул взгляд через плечо. Хозяин остался со своим слугой и что-то говорил ему.

-Что будем делать?— тихо спросил я, делая вид, что что-то ищу в перемётных сумках,— Парень не дойдёт, он свалится в первый же день.

-От него нужно избавится.

Бу, как всегда, радикален.

-В принципе, я с тобой согласен, хоть мне и не по нутру добивать раненых, но он, вроде как, дорог этому прохвосту. Если учудим что-то в этом роде, он может и обидеться. А ждать, пока парнишка сам коньки отбросит, мы не можем.

Найруни, тем временем, расположилась возле Мирны и хлопотала над её раной. Ох, не лезла бы ты туда, инфекцию ещё занесёшь. Нам только больной праны не хватает.

-Ну и что ты предлагаешь?— спросил Бу.

-Обезболивающее у нас есть. Какой-нибудь стимулятор, думаю, ты посоветуешь, мы же в лесу, вроде как. Осталось решить, что с рукой делать. По-хорошему, нужно торчащие кости и остатки оголённых тканей ампутировать, не то некроз начнётся. Но я не хирург, я понятия не имею, как это делается и как обрабатывается культя после. А уж о пересадке кожи, я, вообще, мочу.

-Хм...— задумчиво протянул Бу,— С культёй проблем не будет, просто прижжём огнём. А вот как отсечь лишнее — вопрос! Обучать тебя клинку духа у нас просто нет времени, придётся просто пережечь кости.

-Как "пережечь"?— удивился я.

-Так же, как болт из казначея доставали. Я могу создать электрическую дугу между твоими пальцами. Напряжения хватит. Но тебе придётся не сладко, пальцы пострадают знатно.

Пострадать ради доброго дела? Хотя, какое оно доброе, он же уголовник. А как же клятва Гиппократа? Брысь! Тут не Россия. И даже, не Земля. Тут, вообще, никто не знает ни Гиппократа, ни Асклепия, ни кого из этой братии. Зато, ты знаешь. Ты клятву давал не для них, а для себя. Ох, как ты мне надоел. Раньше ты, хотя бы, вылазил после того, как я что-нибудь натворю, а в последнее время, перед. Ты что, эволюционируешь? Это ты всё больше прогниваешь. Раньше ты хоть задумывался о том, что делаешь, а теперь у тебя даже мыслей таких не возникает. Что ты въелся? Парень, если и выживет, останется калекой. В нашем мире ему бы ещё помогли, а тут, кому он нужен такой? Да, для него благо, коньки побыстрее откинуть и не мучиться. Это не тебе решать: что для него благо, а что нет. Ты бы хотел, чтобы за тебя решали другие? Да они и так это делают! Причём, постоянно.

-Что решил?— прервал мою внутреннюю баталию голос Бу.

-Приемлемо,— ответил я,— А как мы рану закроем? У него же там не осталось ни одного целого куска кожи.

-Так оставим. Всё равно, нагноения не избежать. Ох и наплачемся мы ещё из-за твоего решения.

-Ничего, переживём. Он операцию перенесёт хоть? Может, сразу в лес сходить за... ну... стимулятором.

-Сдурел? После малеры стимулятор совать? Да у него сердце остановится через минуту! Хотя, чего я волнуюсь. Помрёт, так ладно. Ты пытался. Этот это увидит и проникнется. Тоже результат приемлемый.

-Спорный вопрос. Если он увидит, что причиной были мои действия...

-Не увидит. Этот, целую сумку малеры закинул в себя, теперь часа три в облаках летать будет. К тому же, операция для него пройдёт безболезненно. Электрическая дуга такой силы в момент все нервные окончания выжжет, он вообще ничего не почувствует.

Будем надеяться. Не люблю, когда люди орут от боли.

Операция прошла успешно. Во всяком случае, парень выжил. Он даже не сопротивлялся, хотя и видел всё происходящее. Ему вообще было похер на всё, что творится вокруг. Блаженный. Мои манипуляции сильно напоминали работу со сваркой. Даже гул стоял похожий. Культю прижигать не пришлось, электродуга и так всё там зажарила основательно. Раневую поверхность намазал остатками мази, не жалко, всё равно новую порцию готовить придётся. Рану прикрыл местным подорожником и замотал вторым рукавом, оторванным от его рубахи. Мои пальцы, большой и указательный, почернели основательно. Больно было только по началу, а теперь я ими вообще ничего не чувствую. Ничего, пройдёт. Так, а что теперь делать? Я подманил рукой хозяина больного, который нервно ходил неподалёку. Я его два раза отгонял во время операции. Что-то тут не ладно. Не может же быть так, что он так сильно привязался к своему слуге? Или может? Может, они любовники?

-Постоянно пои его водой. По чуть-чуть, но постоянно. Понял?

Тот утвердительно замотал головой.

-Хорошо, я сейчас уйду ненадолго, а ты не вздумай тут шалить или попытаться сбежать. Не то я тебя найду и ноги с руками отрежу. И уже не он, а ты будешь завидовать ему. Понял?

Он опять изобразил из себя болванчика.

-Как тебя зовут, кстати?

-Римус-доли, Лэтр.

-Я запомню,— ответил я и пошёл к Вайне.

Меня, после всего этого, немного трясло. Не каждый день приходится заниматься таким. Вот щас бы вино пригодилось. Я сменил курс и пошёл к боргу. А вдруг? На бедную животину понавешали фиг знает чего. Как она с этими тюками через заросли пролазила? Потрошить всю поклажу не пришлось, искомое висело прямо за седлом. Сушёная тыква, или что-то в этом роде, оплетённая сеткой. Выдернув пробку, понюхал. Ага, запах брожения. Аллилуйя. Я глянул на Римуса. Тот смотрел на меня, следя, что я делаю. Не боись, твои пожитки меня не интересуют. Пока, не интересуют. А вот когда до города доберёмся, я обязательно проведу инспекцию. Уж больно интересно, что вы там, у главаря, спёрли. Я отсалютовал ему кувшином и пошёл к Вайне. Та, как всегда, в своём репертуаре, валялась на травке и дрыхла. Подойдя к ней, я стянул намордник и присосался к местной фляге. Боже, какая кислятина! У меня аж слёзы из глаз брызнули. Ай-ай-ай, чача не чай! Как говорится: на халяву и уксус сладкий! Хлебнул ещё разок и стал разгружать Вайну. Её я собирался послать на охоту, нашу ораву нужно ведь ещё и кормить. Найруне же, сначала дал в тык, за то, что лезет грязными руками в рану Мирны, а потом послал пообщаться с боргом. Наладить мосты, так сказать. За одно, и успокоить, а то он что-то нервный очень. Причину я узнал потом, сначала просто не заметил этого. Ему, точнее, ей, червь пол хвоста откусил. Из-за густой шерсти, я просто не заметил этого. Ну да ничего, не смертельно. Мирну, как раненого бойца, оставил в лагере, пусть Найруни охраняет. Сам же, взял копьё, куда же без него, и пошёл в лес, собирать гербарий.

Точно нужен блокнот. Новый, не повреждённый, мозг хорошо воспроизводил память прошлых лет, но это не помогало в комбинации знаний. Объясню проще: я учился играть на гитаре по аккордам, а не по нотам. Самоучка я, короче. Я привык, что на текс наложены аккорды и таким образом, я вспоминаю, как и что. Память у меня образная, знаете ли. Конечно, местный люд не притязателен в творчестве, но мне, лично, не по себе, когда я фальшивлю. И вот тут очень бы помогли записи. Да и тексты, некоторые, переделать было бы не плохо. Не доверяю я своей памяти, не доверяю. Все в нашем лагере заняты делом. Римус мешает мазь. Если бы вы видели, с каким увлечением он это делает. Сорг, его слуга, считает мух. Да, да. Именно это. Это я его заставил. Когда он стал приходить в себя, у него начали появляться бредовые идеи: То он хотел на дерево влезть, то решил камни из ручья разложить в каком-то, только ему ведомом, порядке. Я устал смотреть на этот психоз и занял его мозг другим, более, а точнее, менее пагубным занятием. Мужчинка, правда, умел считать только до двенадцати, но его это не смущало. Он снова и снова считал мух зажимая пальцы. О способе местного счёта расскажу потом. Найруни готовила жрачьку. Я показал ей, как готовить шашлык и она, мигом ухватив суть, стала главным поваром. На гарнир варила кашу, а в качестве салата, предложила местную осоку. Бу подтвердил, что трава съедобна, но её вкус... Короче, я не оценил. Её это, кстати, расстроило. Угодить пытается, видать. Пусть пытается. Я такой, меня местным сельдереем не купишь. Карапуз сидел в ручье и лупил по воде палкой, что приводило его в восторг. Вайна и Мирна дрыхли после того, как сожрали большую часть той ящерице, из которой сделали шашлык. Хорошо, что им внутренности нравились, не то мяса, вообще, не осталось бы. Ну и конечно, они изображали из себя охранников, то и дело вскидывая головы и рыча непонятно на кого. Короче, создавали видимость работы. Я всегда думал, что лень — порок мужчин, но глядя на этих самок, начал сомневаться в этом. Борг объедал соседние кусты, силы восстанавливал. Я же лежал на травке, облокотившись о седло и музицировал. В башке шумит вино, запах жаренного мяса будоражит аппетит, задница Найруни украшает пейзаж. Короче, жизнь — хороша! Во всяком случае, сейчас.

Пару слов о местной математике для бедных. Этой информацией, кстати, поделилась со мной Найруни. Бу про это ничего не знал. Она жутко походила на счёт в первом классе, для немых. Я, правда, не помню, что было в моём первом классе, но думаю, что что-то в этом роде. Считали бедняки именно на пальцах. Я напомню, у них тут двенадцатеричная система, а пальцев на руках, как и у меня, десять. Счёт вёлся строго справа налево и указывался указательным пальцем незадействованной руки. Начинался с большого пальца, а цифра шесть указывалась тычком указательного пальца в ладонь. Левая рука, соответственно, от семи до двенадцати. Дюжины между собой не складывались, а указывалось количество нужных дюжин. Делалось это путём предварительного касания своего носа, после чего указывалось количество дюжин. Если цифра была не кратна двенадцати, нужно было потрогать свою мочку уха и показать число остатка. Например, число двадцать состояло из двух цифр: двенадцати и восьми. И чтобы показать эту цифру, нужно было коснутся носа, ткнуть в большой палец правой руки, после чего потрогать своё ухо и указать на указательный палец левой руки. Полный швах. У меня даже голова разболелась, когда я пытался это понять. Юмор, а может трагедия, был в том, что Найруни даже не знала, как называются цифры после двенадцати. А ведь эта особа провела половину своего детства в государственном учреждении. Я начинаю понимать, почему этот мир застопорился в своём развитии, с математикой у них тут полный пиздец. И это у цивилизации, с более трёх тысячелетней историей. Консерваторы моего мира обзавидовались бы таким достижениям своих коллег из этого мира.