Я лежал, уткнувшись лицом в колючий куст, и думал, как же всё-таки нам повезло. Пошли бы напрямик, и от всего отряда остались бы на дороге лишь обгорелые трупы. И вдвойне повезло, что мы не стали выходить из леса на открытое место, а потому охотник нас не заметил.
Ждать пришлось недолго — минут через семь летающий корабль стал набирать высоту и опять скрылся в густых облаках. Постепенно все поднялись на ноги, ещё не совсем отойдя от пережитого страха. Теперь уже путь к мосту никому не казался таким уж далёким и бессмысленным. Я посмотрел на лежащую на носилках девушку. Лиза всё ещё выглядела бледной от испуга, но не стала признавать свою ошибку и молча отвернулась.
Без каких-либо сложностей мы прошли под Ярославским шоссе и направились прямиком через лес к юго-западной окраине Сергиева Посада. Девушки оживились, весело щебетали и смеялись — ещё бы, они были почти на месте! Ромка держался всё время поблизости от меняа, но тоже смеялся и трепался без умолку. На их фоне мрачная Лиза Святова смотрелась странно и неуместно, словно чёрный грач в стайке разноцветных какаду.
Однако всё веселье разом испарилось, когда мы вышли к окраинам Сергиева Посада. Город выглядел так, словно пережил бомбардировку — почерневшие от копоти дома с обвалившимися крышами, сожженные автомобили на улицах. Но самое тяжёлое впечатление производили видневшиеся вдали потемневшие стены Троице-Сергиевой Лавры и обрушенные башенки церквей. Я много раз бывал в Сергиевом Посаде на экскурсиях, и от перемен в облике очень красивого города у меня защемило сердце.
— Опасность с неба, северо-восток! Опасность с неба, запад! — хором сообщили Маша Гаврилова и Иванова Лена.
Я и сам видел — над городом кружили два тёмных треугольника. Оба находились достаточно далеко — один километрах в трёх от нас над Хотьково, второй ещё дальше километрах в семи где-то над центром города. Но всё равно это было опасно. Пришлось вспоминать наши действия в самом начале пути, ещё в Щёлково. Две разведчицы — Иванова Настя и Иванова Лена — перебежками от укрытия к укрытию добрались до окраинных домов и крикнули остальным, что внутри можно спрятаться. Бегом отряд преодолел отрытое пространство, перебрался через железную дрогу и забежал в подъезд ближайшего двухэтажного дома.
Дом был покинут жителями. Я поднялся по лестнице на верхний этаж и зашёл в одну из сожжённых квартир. Через разбитое окно обнаружил, что оба летающих охотника переместились заметно ближе и продолжали приближаться к нашему дому. Похоже, наш маленький отряд всё же обнаружили! Я крикнул об опасности и велел девушкам затаиться.
Зловещие корабли более часа кружили высоко в небе над ближайшими домами, после чего синхронно начали снижение, уходя в сторону Троице-Сергиевой Лавры. Буквально за несколько секунд до того, как инопланетные корабли ушли, я слышал доносящиеся со стороны центра города далёкие взрывы и вроде бы даже автоматные очереди. Похоже, в центре Сергиева Посада шёл бой. Кто-то с кем-то сражался.
Воспользовавшись снятием осады, мы быстро покинули сгоревший дом и двинулись дальше по улицам. Для себя я отметил, что дома в городе пострадали не настолько сильно, как самые окраинные. И что меня ещё больше поразило — в Сергиевом Посаде имелось электричество! Светились рекламные объявления, в некоторых окнах горел свет, на пустом перекрёстке работал светофор. Это смотрелось дико неуместно и казалось просто чудом в разрушенном городе.
Когда мы с девушками дошли до Хотьковской улицы, откуда-то сверху нас окликнул мужской голос:
— Стоять! Вы кто такие?
На балконе третьего этажа стоял крупный крепыш в закопчённой тельняшке и с чёрной повязкой на голове. В руках незнакомец держал снайперскую винтовку.
— Мы идём из города Щёлково. Я отвожу девчонок обратно в их интернат.
Боец скептически посмотрел на нашу группу и приказал:
— Ты, парень, заходи в дом и поднимайся наверх. Девчонки пусть пока внизу постоят.
После чего солдат обернулся и крикнул кому-то внутри дома:
— Семён, сейчас мужик в пятнистой куртке по лестнице вверх пойдёт. Не стреляй.
Я скинул рюкзак и палатку на землю, отдал карабин и пистолет Гале Громовой, а сам пошёл в подъезд. Как только вошёл внутрь, как меня остановил бородатый темноволосый мужик кавказского вида и быстро профессионально обыскал. Вынул из кармана брюк нож и сказал с сильнейшим кавказским акцентом:
— На виходэ тэбэ атдам. Иды навэрх.
На лестничной площадке второго этажа дверной проём оказался наглухо заложен ящиками и обломками мебели. На третьем этаже у перил стоял и курил невысокого роста паренёк. Рядом с ним на полу на сошках стоял ручной пулемёт Калашникова с коробкой патронов. Курящий парень настороженно глядел на меня, но за оружие не хватался и курить не прекращал. Я зашёл на этаж и в открытых дверях одной из квартир увидел того самого качка в тельняшке.
— Заходи и садись на диван, — приказал военный.
Я зашёл внутрь. В квартире находилось ещё пять человек, все при оружии. Но на меня они особо не обращали внимания — трое сидели на кухне и обедали, двое развалились на креслах и что-то между собой обсуждали, активно жестикулируя.
— Рассказывай, — велел снайпер в тельняшке.
Максимально упрощённо я рассказал свою историю. Выжил при налёте. Нашёл девушек. Обещал отвести их обратно. Третий день идём по бездорожью. Везде хаос и трупы. Пока я говорил, с кухни вышел один из обедавших и уселся на стуле напротив, внимательно слушая меня. Это был крепкий мужчина лет сорока с проседью в тёмных волосах.
— Расскажи нам про военных Красноармейска, — велел он, когда я закончил свой рассказ.
Не зная, в каких отношениях находятся встреченные солдаты с военным правительством Красноармейска, я постарался очень осторожно отвечать на этот вопрос. Описал лишь, что видел заставы на дорогах, видел грузовик с вооруженными людьми и один БТР. Рассказал, что видел, как жителей ближайших деревень силой увозят в Красноармейск. Достал из кармана подаренную Ромкой листовку и также показал.
— Как думаешь, он? — поинтересовался у снайпера крепыш.
— Трудно сказать, но по описанию вроде похож.
На меня накатила паника. Я прокручивал в голове варианты действий и всё отчётливей понимал, что сбежать мне не удастся, как не удастся и справиться с этими двоими крепкими сильными бойцами.
— На кого похож? — небрежно поинтересовался я, сам же внутренне сжавшись.
Седой военный улыбнулся и поведал:
— Мы тут постоянно осуществляем радиоперехват сообщений. Единой страны больше нет, вместе с ней канула в Лету единая армия и полиция. Всё перемешалось, разбилось на отдельные посёлки и районы со своими отрядами самообороны. И потому нам хочется понять, что представляют из себя наши соседи. Что "красноармейские" сильны, это понятно. Но чего от них ждать — друзья это или враги? Как будто нам проблем с "зубачёвской" группировкой не хватало...
Я достаточно изучил карту, чтобы сообразить, что речь идёт о районе Зубачёво в северной части Сергиева Посада. Именно в том районе на карте имелось множество крупных воинских частей.
— А кто вы сами? — рискнул поинтересоваться я.
— Мы — выжившие из Хотьковской сапёрной бригады и присоединившиеся к нам военные из соседней части связистов. Ну и часть полицейских на нашей стороне. Руководит нами полковник Стрешов, бывший омоновец, он сейчас пошёл с бойцами к Троице-Сергиевой Лавре. Стрешов нас спас в первый день вторжения — его ребята ценой своих жизней отвлекли треугольные корабли от наших горящих казарм. С севера в городе "зубачёвские" — городская полиция, военные из мотострелковой части, охранники тюрьмы и несколько сотен уголовников, которых эти идиоты зачем-то выпустили. Сегодня должны были состояться наши переговоры с "зубачёвскими" по поводу объединения. Но, судя по перестрелке со стороны Лавры, что-то пошло не так. Там даже танки стреляли, а у нас нет своей бронетехники. "Зубачёвских" гораздо больше, и они лучше вооружены. Поэтому мы ищем союзников и смотрим на "красноармейских". От них приезжал эмиссар, надавал нам кучу листовок — таких же, как ты принёс. Но ничего конкретного не обещал — ни оружия, ни военной поддержки...
— Бандиты они, — не выдержал я и рассказал про происшествие на мосту и в деревне Лычево.
Меня слушали, не перебивая. Потом "снайпер" отвёл "седого" в сторону, и они о чём-то пошептались вдвоём. Когда они вернулись, "седой" сказал:
— Тебя ищут, парень. Ты убил не просто какого-то безвестного насильника, а младшего сына самозваного "верховного главнокомандующего" Красноармейска. И он теперь не успокоится, пока не расправится с тобой максимально жестоким способом. Если я что-то понимаю в этой жизни, то наш начальник после провала переговоров с "зубачёвскими" теперь будет искать союза с "красноармейскими". А лучшего подарка им для демонстрации своей лояльности, чем твоя голова, трудно подыскать. Мне тебя жаль, парень...
При этих словах "седой" расстегнул кобуру и стал доставать пистолет. Я вскочил с дивана и, оттолкнув "снайпера", кинулся к выходу из комнаты. Но не успел — выбежавшие с кухни солдаты жёстко повалили меня на пол и заломили руки за спину. "Седой" присел на корточки рядом и сказал:
— Балбес, я же помочь тебе хочу. Возьми нормальный пистолет. Это "Гюрза", пробивает бронежилет со ста метров. Патронов к нему, правда, ты хрен где найдёшь, но я дам тебе две обоймы — всё, что у меня самого есть. Отводи девчонок в их интернат и вали со всех ног подальше от Сергиева Посада и Красноармейска. Боюсь, что уже к вечеру наш Стрешов будет искать тебя едва ли не с большим рвением, чем сами "красноармейские".
* * *
— Вот наш интернат! — указала Маргарита на далекое трёхэтажное здание за забором.
Мы укрылись в подъезде дома рядом с отделением "Сбербанка", дожидаясь вышедших вперёд разведчиц. На противоположной стороне из-за кустов показалась Кристина, одна из разведчиц. Девушка перебежала дорогу, подошла к нам и протянула Лизе какой-то мятый лист бумаги.
— Мы это и так предполагали, — спокойно проговорила Лиза и передала мне бумагу.
"Школа-интернат закрыта. В целях безопасности учащиеся переведены в Хотьковский Покровский женский монастырь по адресу: Московская область, Сергиево-Посадский район, город Хотьково, Кооперативная улица, дом 20. И.о. директора школы-интерната Ковалёва З.С."
— Значит, директор погибла. Жаль, очень хорошая была. Но мне всё равно нужно попасть внутрь интерната. Там остались мои личные вещи, — сказала Лиза.
Двери оказались запертыми, но я по просьбе Лизы выбил их. Девушка велела подругам быстро собирать свои личные вещи из комнат, а меня попросила отнести её на третий этаж к кабинету директора. Кабинет был не заперт, внутри не так давно произошёл пожар. Однако Лизу мало интересовал царящий в комнате разгром. Она сразу же подошла к сейфу у стены, протянула куда-то руку и достала связку ключей.
— Я давно узнала, где директриса хранит ключи, — проговорила школьница, вскрывая большой несгораемый сейф.
Внутри оказалось куча папок с хозяйственными бумагами и личные дела воспитанниц интерната. Лиза порылась в стопке и достала тонкую серую папку, на первой странице которой имелась наклейка "Святова Елизавета Кирилловна".
— Отвернись. Если попробуешь прочесть, убью! — пригрозила девушка.
Я отвернулся к разбитому окну. Краем глаза всё же заметил, как девушка достала что-то небольшое из папки и переложила себе в нагрудный кармашек. Потом Лиза долго и старательно рвала бумаги на мелкие кусочки, затем сложила обрывки в керамическую подставку из-под цветка, полила чем-то горючим и чиркнула зажигалкой.
— Всё, можешь оборачиваться. Больше мне ничего тут не нужно, пошли к остальным, — сказала девушка, запирая обратно сейф и пряча ключи на место.
Все школьницы уже тоже собрались. Стоящий рядом с ними Ромка явно обрадовался моему появлению и взял за руку. Лиза сказала, что ей вещи собирать не нужно, и можно сразу же двигаться к монастырю. Когда группа перешла через дорогу, девушка попросила спустить её с носилок. На костылях она доковыляла до включенного банкомата возле "Сбербанка" и достала из кармана пластиковую карточку.
— Как я тебе и обещала, Виктор, я честно заплачу за твою работу, — торжественно и даже пафосно произнесла она и вставила карточку в щель банкомата.
Карточку засосало внутрь. Лиза, тщательно прикрывая клавиатуру ладонью от всех остальных, ввела пин-код. На экране отобразилась надпись: "Нет связи с обслуживающим банком", после чего банкомат выплюнул карточку обратно. Лиза попробовала повторить операцию ещё раз, но с тем же результатом. На растерявшуюся девушку стоило посмотреть, столько разных эмоций сейчас одновременно отображалось на её лице — растерянность, обида, злость, волнение и чувство вины.
— Лиза, не теряй времени зря, банкоматы ещё с первого дня вторжения не работают, — объяснил я ей.
— Но как же... У меня на карточке наследства сорок семь миллионов рублей лежит! Ты хочешь сказать, что это всё потеряно? — ужаснулась девушка.
— У меня тоже на карточке зависла куча денег, которые я на квартиру копил. Только ерунда уже всё это. Пошли дальше.
— Не ерунда, — не согласилась Лиза, не сдержав слёзы.
Она со злостью швырнула костыль в стену, после чего тяжело опустилась на асфальт. Девчонка плакала навзрыд, её плечи тряслись от всхлипываний. Обнаружив, что никто из девчонок них не решается сейчас подходить к плачущему лидеру, я сам присел рядом. Лиза подняла на меня свои мокрые от слёз глаза, швырнула вдаль второй костыль и почти криком выпалила:
— Я не могу так! Я всегда знала, что нужно лишь чуть-чуть потерпеть в этой унылой школе и дождаться восемнадцати лет, а потом все деньги вместе с накопившимися процентами поступят в моё полное распоряжение. И нравоучения в этой скучной религиозной школе я только потому терпела, что когда-то они должны закончиться, после чего я собиралась зажить по-настоящему. Я уже даже машину себе заранее подобрала и определилась, куда поеду отдыхать в первую очередь. Когда случилась эта война, я поняла, что мои мечты о кабриолете и тропических островах накрылись медным тазом, но всё равно считала, что могу купить себе всё, что нужно — еду, снаряжение, патроны. Я же именно с этих денег собиралась заплатить тебе!
Девушка зарыдала ещё сильнее, и я рискнул её осторожно обнять, чтобы успокоить. Лиза отстраняться не стала и, крепко прижавшись ко мне, долго всхлипывала. А потом вдруг резко отстранилась и сообщила:
— Виктор, не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Пусть я и наивная сумасшедшая дура, но не хочу оставаться тебе должна!
— Не бери в голову, я не из-за награды вас сюда вёл, — отмахнулся я.
Лиза продолжила всхлипывать и не ответила, но моими словами заинтересовалась стоящая рядом Кристина.
— Если не ради денег ты с нами связался и терпел все наши капризы и причуды, тогда из-за чего?
Сидя на асфальте рядом с вытирающей слёзы девушкой, я улыбнулся и развёл руками:
— Едва я вас увидел у автобуса, сразу понял, что вы не выживете, если вас бросить на произвол судьбы. Только от меня зависела жизнь двадцати пяти школьниц, и потому я пошёл с вами. Просто хочется чувствовать себя порядочным человеком. Пошли, я провожу вас до монастыря.
