Задача Выжить

ЗАДАЧА ВЫЖИТЬ

От автора

Дельфины всегда подталкивают утопающих к берегу, это мы знаем ещё со времён Эзопа. Все спасённые в море дельфинами свидетельствуют то же самое. Но значит ли это, что дельфины действительно всегда помогают попавшим в беду людям? Или мы просто не можем узнать истории тех, кого дельфины толкали от берега? Приведённый пример с дельфинами напоминает известную шутку: "Все 100% населения нашей планеты имеют выход в Интернет, об этом красноречиво свидетельствуют результаты опроса на сайте компании Google".

Теперь, отвлекшись от дельфинов и Интернета, посмотрим на существующие фантастические романы. Точнее, даже не на сами романы, а на их главных героев, особенно на "попаданцев" в чужие миры и выживших во всевозможных Апокалипсисах. Типичный главный герой-мужчина обязательно мускулист, словно Конан-Варвар. Женщина же непременно настолько божественно привлекательна, что при её виде не может устоять ни один нормальный мужчина. И те, и другие умеют стрелять с двух рук, разбираются во всех видах современного оружия, а со средневековым стрелковым и холодным ходят даже на прогулку с собакой и пикник с коллегами по работе. В комплекте ко всему вышеперечисленному у героя обязательно третий (как минимум) дан к чёрному поясу в каком-либо единоборстве, почти всегда научная степень (от доктора наук и выше) и обязательно есть близкий знакомый, который прекрасно разбирается именно в том, что будет нужно дальше по сюжету — от знания давно вымершего языка до устройства термоядерного реактора. И если у героя вдруг нет чего-то из вышеперечисленного, то он непременно компенсирует этот недостаток опытом пребывания во всех горячих точках современности, обилием денег или знакомством с самыми крутыми боссами криминального мира.

Много вы знаете своих знакомых, обладающих хотя бы половиной из вышеописанных черт? Едва ли. Неужели герой фантастического романа не может существовать без всего груза непонятно где, когда и ради каких целей выученных навыков убийства себе подобных и выживания в экстремальных условиях? Неужели он не может быть обычным человеком — скучным менеджером-консультантом в магазине или заурядным программистом, вовсе не сверхгениальным?

Да, потребуются определённые условия, чтобы наш персонаж перестал быть никому не интересной забитой серой тварью, а стал в глазах кого-то настоящим героем. Во-первых, нужны более слабые, чтобы наш персонаж почувствовал необходимость стать их лидером и защищать в условиях, когда все более "геройские герои" вдруг погибли или находятся непонятно где. Во-вторых, нашему персонажу нужно обязательно оставаться человеком в условиях царящего вокруг хаоса, не поддаваясь искушениям беззакония. Иначе это будет вовсе не герой, а мелкий деспот, паразитирующий на слабых и беззащитных. Едва ли подобный тип будет интересен читателю, а у автора он будет вызывать лишь омерзение и брезгливость.

Таким образом, стартовые условия определены: нормальный человек со своими возможными слабостями и недостатками, в критических условиях готовый взять на себя ответственность за жизни более слабых. Итак, начнём!

Традиционная памятка от автора: все персонажи произведения полностью вымышлены и не имеют под собой никаких реальных прототипов, все описанные в сюжете места автор видел лишь на карте и никогда в реальности не посещал. А потому любые возможные совпадения совершенно случайны, и автор не несёт за них никакой ответственности.

Бегство от смерти. Пылающая дорога

Я лежал на горячем асфальте, прижавшись щекой к колесу пылающей маршрутки. Сильно воняло горелой резиной, правая кисть распухла, ладонь саднило из-за многочисленных порезов. Но мерзкий запах, идущий сверху жар, разбитые в кровь кулаки и застрявший в правой ладони осколок стекла можно было терпеть. Гораздо хуже было то, что расплавленный пластик откуда-то сверху изредка капал мне прямо на спину, каждый раз заставляя морщиться от боли. Я с досадой думал, что новенький пиджак, похоже, совсем прогорел на спине. Ещё немного, и тонкая белая рубашка тоже прогорит, и горячая пластмасса будет капать мне прямо на живую кожу. Терпеть с каждой минутой становилось всё труднее, но шевелиться было нельзя — прямо над дорогой висела смерть.

— Горит у меня спина? — спросил я у лежащего рядом на асфальте пожилого мужчины.

Пенсионер, не поворачивая головы, скосил глаза и ответил одними губами:

— Пламени не видно. Но одежда у тебя слегка дымится.

Значит, не горит, только потихоньку тлеет. Это хорошо. Я сразу почувствовал прилив сил и, сжав зубы, собрался терпеть дальше. Посмотрел на своего соседа, тому тоже приходилось несладко — левая рука пенсионера выглядела неестественно вывернутой в локте, похоже на вывих или даже перелом. Рана явно доставляла старику страданий, но он терпел и не терял головы от боли.

— Нам нужно отползти подальше от горящей машины. Боюсь, как бы бензобак у неё не рванул, — прошептал мой сосед по несчастью.

— Отползешь, как же... — проворчал я, рассматривая лежащие на асфальте обугленные трупы. — Только шевельнёшься и станешь таким же, как все они.

— Придётся рискнуть, всё равно иначе смерть, — проговорил старик, едва заметно, по миллиметру, поворачивая голову вбок. — Кажись, двигаться стал их корабль. Да, точно! Вправо движется. Через минуту-другую он будет от нас закрыт высоким зданием гостиницы. Это наш с тобой шанс, парень.

С моего места колесо и остов горящий маршрутки загораживали проклятый инопланетный летательный аппарат, но я поверил своему собрату по несчастью. Да и терпеть застывающую на одежде пластмассу уже не было никаких сил. Очередная горящая капля как раз упала мне на спину, заставив сжать зубы до хруста. Необходимо срочно менять место, иначе я просто не выдержу такой пытки.

Я повернул голову и осмотрел дорогу. Микроавтобус оказался взорван в подмосковном городе Щёлково в самом начале моста через речку Клязьму. Куда тут бежать? Рядом находились лишь искорёженные остовы машин да лежащие на асфальте трупы. Совершенно не выход — менять одно ненадёжное укрытие на другое совершенно такое же. Ограждения моста тонкие, за ними никак не укрыться от безжалостного и такого меткого стрелка. Собственно, мостом этот участок дороги ещё нельзя было назвать — не было тут ни высокого ската обрыва, ни пустого пространства под дорожным настилом, ни тем более воды снизу. Просто огороженный кусок шоссе, ставшего сегодня смертельной ловушкой для многих и многих людей.

— Готов? Побежали! — крикнул пенсионер и, вскочив, рванул прямо по дороге в сторону реки.

Ещё не решив, куда переберусь от этого горящего микроавтобуса, я тоже приподнялся. Быстро осмотрелся и решил, что побегу вон за тот лежащий на боку серый "Фольксваген". Я уже сделал первый шаг, как вдруг тело отбежавшего метров на десять старика разорвало на куски. Горящие фрагменты тела и брызги крови полетели во все стороны, рядом со мной на дорогу шлёпнулась оторванная стопа. Я резко упал на асфальт и закатился под днище микроавтобуса.

Сердце испуганно стучало — я едва не погиб! Всего лишь полсекунды, и выскочил бы из-за догорающего микроавтобуса прямо под инопланетные пули. Хотя почему именно пули? Может, враг стрелял каким-то лучом или энергетическим импульсом. Я видел лишь, что неведомый стрелок не промахивался, и каждый его выстрел означал чью-то смерть.

Жалко пенсионера, хороший был мужик. Он первым сориентировался в том утреннем кошмаре и повалил меня на землю, совершенно обезумевшего от страха, спасая тем самым мою жизнь. С досадой и стыдом я запоздало сообразил, что за всё то время, которые мы пролежали рядом на горячем асфальте, так и не удосужился спросить имя старика.

Сверху шёл сильный жар, корпус машины шипел и потрескивал. Как бы тут не зажариться заживо! Я невольно представил себя запекаемым в духовке гусем. Стало трудно дышать, пришлось расстегнуть пуговицы прогоревшего пиджака и ослабить ворот рубахи. Галстук, и в более спокойные времена ощущавшийся мерзкой удавкой, полетел куда подальше. Терпеть жару было возможно, но страшно хотелось пить.

Пока я лежал возле маршрутки, жажда совершенно не ощущалась — имелись куда более серьёзные причины для беспокойства: раскалённый асфальт, пламя вокруг, горящие тела и капающая на спину пластмасса. Сейчас же, когда удалось укрыться от угрозы мгновенной смерти, стали раздражать и шершавая сухость языка, и противный металлическо-горький привкус во рту, от которого никак не удавалось избавиться. К тому же сильно разболелась голова, виски словно сдавливало металлическим обручем. Всё это в совокупности сильно смахивало на симптомы отравления продуктами горения.

Пожалуй, именно плохое самочувствие сейчас стало проблемой номер один. Оставалась, конечно, ещё угроза взрыва бензобака. Но я справедливо рассудил, что всё, что могло взорваться, уже взорвалось за прошедшие часы. Под днищем машины я чуть успокоился, вытащил застрявший в ладони осколок и в более спокойной обстановке начал обдумывать, что за кошмар творится вокруг?

Начало атаки я откровенно проспал. Привычка дремать в едва ползущей по утренним пробкам маршрутке появилась ещё в годы студенчества. Сперва так отдыхал по дороге в институт, а в последние два года уже и по дороге на работу. Вот и сегодня, едва заняв место у окна и передав водителю положенную плату за проезд, я тут же опустил голову на спинку сиденья и задремал. Спать мне хотелось просто жутко — сказывалась бессонная ночь на дне рождения у Аслана, где было много выпитого алкоголя и выкуренных сигарет, выплеснутых эмоций и потраченных сил. Заснул я уже под утро, когда ушли последние девчонки. А уже в начале девятого меня разбудил Аслан, которому требовалось ехать на работу. Едва разодрав глаза от усталости, я поплескал водой на своё опухшее лицо и поплёлся на автовокзал, где сел в идущую в Москву маршрутку и собирался поспать часа полтора, пока маленький микроавтобус будет плестись к Москве по традиционным утренним пробкам Щёлковского шоссе.

Разбудил меня встревоженный крик соседки по маршрутке, к которому сразу присоединились несколько других испуганных голосов. Спросонья я не сразу понял причину волнения, а потом посмотрел вперёд и сквозь лобовое стекло увидел всё своими собственными глазами. Медленно ползущие по мосту в пробке машины взрывались одна за другой! Они подлетали, объятые пламенем, кувыркались и падали на другие машины. Вот взорвался тёмно-серый джип, взлетев высоко в воздух и упав с моста в реку. Вот разорвало на куски какую-то легковушку. Взрывы с каждой секундой происходили всё ближе и ближе. В маршрутке началась паника, женщины визжали от ужаса. Вот с грохотом взорвалась, отлетев куда-то в сторону с дороги, грузовая "Газель" прямо перед их машиной. Я смотрел вперёд на приближающуюся смерть, не в силах пошевелиться от ужаса. В какой-то миг мне показалось, что мост спереди рухнул прямо под большим автобусом. Но тут настал черед нашей маршрутки — жестокий удар пришёлся по передней части "Форда", жаркое пламя волной прошлось по салону, истошно завизжали погибающие пассажиры.

Я сидел в конце салона, и только это меня спасло. С трудом оторвав взгляд от заживо горящей тётки, пытающейся открыть заклинившую дверь, я заметил, что боковое стекло рядом со мной треснуло. Шанс на спасение! Изо всей силы я двинул кулаком по стеклу, разбивая костяшки пальцев в кровь. Ещё удар! Ещё! Ещё! Добавить локтем! В горящем салоне стало трудно дышать, кислорода катастрофически не хватало. Я жадно ловил ртом остатки воздуха и думал, что ещё полминуты, и я умру — либо сгорю, либо задохнусь. Ещё несколько раз изо всех сил саданул кулаками и локтем по проклятому стеклу, но оно лишь покрывалось сетью трещин, но не осыпалось. В отчаянии я вскочил на сиденье и несколько раз ударил ботинком в сеть трещин. Получилось! Стекло проломилось, осколки посыпались наружу. Вот он — путь к спасению!

Но не успел я порадоваться своей удаче, как меня резко оттолкнул в сторону какой-то парень и первым выпрыгнул в открывшуюся дыру. Я же упал на визжащую окровавленную тётку на соседнем сиденье. Она почему-то крепко схватила меня за руки, не давая оторваться и спастись.

— Да отцепись ты! — кричал я, но тётка будто сошла с ума и вцепилась, словно клещ.

Было очень душно и невозможно жарко, пламя быстро распространялось по салону. С ужасом я понимал, что из-за этой сумасшедшей сейчас сгорю заживо в автобусе. Отчаяние придало силы, я сумел вырвать левую руку из цепких пальцев сумасшедшей и сильно несколько раз ударил женщину. Несчастная охнула от боли и отпустила меня. Её взгляд стал более осмысленным.

— Дура! Вылезай в окно! — крикнул я ей и сам показал пример, прыгая в разбитое окно автобуса.

Нормально выпрыгнуть не получилось — я зацепился ногой за что-то, или может та ненормальная тётка опять попыталась схватить меня. Из-за этого зацепа я неудачно вывалился головой вниз на асфальт, едва успев выставить руки и чуть смягчив падение. От удара головой о землю на несколько мгновений я "поплыл", когда же попытался встать, чья-то сильная рука схватила меня за плечо и притянула к земле. Это был тот самый пенсионер.

— Не вставай, погибнешь! — шикнул он мне, и я почему-то сразу ему поверил.

Вокруг творился самый настоящий ад. Горели сотни машин, кричали люди, продолжались новые взрывы. Прямо на моих глазах из перевёрнутой вверх колёсами легковушки выползла окровавленная молодая девушка, выпрямилась и... превратилась в пылающий факел!

— Не шевелись, парень, если хочешь жить, — прошептал мне пенсионер.

Я был слишком потрясён, чтобы спорить. Просто сперва попытался поверить своему спасителю, а потом и сам увидел источник угрозы. Прямо над дорогой на высоте метров тридцати над землёй плыл странный большой тёмный объект вроде вытянутого равнобедренного треугольника с обращённым книзу острым углом. Определить размеры этого летательного аппарата не получалось, но он был большим и явно металлическим. И ещё он сеял смерть — расположенные по бокам этой летающей штуковины несколько небольших турелей вращались и периодически озарялись вспышками выстрелов. При каждом выстреле слышался необычный звук, более всего похожий на свист воды, испаряющейся с поверхности раскалённой сковороды: "пссссшшш". По совету мудрого старика я прижался к земле и замер, притворившись мёртвым.

* * *

Новые выстрелы раздавались всё реже и реже, но странный летающий корабль по-прежнему кружил над дорогой в поисках новых жертв. Несколько раз я даже видел его тень на земле. Несколько запоздало пришёл страх, что этот жуткий охотник за людьми мог заметить исчезновение моего тела и догадаться, что добыча где-то укрылась. С другой стороны, поздно переживать за то, что уже случилось. И главное, тут не было капающей на спину расплавленной пластмассы. Да и машина уже не горела, исходящий от неё жар постепенно сходил на нет.

Множество вопросов билось в моей голове. Как объяснить происходящее? Что делать дальше? Долго ли этот корабль будет висеть над дорогой? А что делать, если страшный охотник никогда не улетит прочь? Я достал из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон. Смартфон мне подарило начальство на прошлый Новый Год в качестве премии за выполнение плана продаж. Даже удивительно, что при всех потрясениях сегодняшнего утра телефон уцелел. На экране мобильника отображалось время: десять часов двадцать восемь минут. Точное время начала атаки я, естественно, не знал. Мог лишь прикидывать, что началось всё где-то между девятью часами и половиной десятого утра. Прошёл всего час, максимум полтора. Странно, по моим собственным ощущениям, с момента атаки прошло уже много часов.

Хорошей новостью было то, что сотовая связь ловилась. В Подмосковье вдоль Щёлковского и Фряновского шоссе оставалось немало локальных участков, где сигнал становился нестабильным или вообще пропадал. Но тут, фактически на главном проспекте районного центра, мобильник ловил хорошо, несмотря на все потрясения. Пугал разве что низкий уровень зарядки аккумулятора телефона, менее сорока процентов. Вообще-то я регулярно каждый вечер ставлю мобильник на зарядку, но ночевал я сегодня не у себя на съёмной квартире в Щёлково, а "светить" лишний раз своим дорогим телефоном в гостях не стал. Слишком велик был риск проснуться вообще без телефона — некоторых гостей я видел впервые, и они отнюдь не вызывали доверия.

Кстати, о съёмной квартире. Проживал я совсем неподалёку от того места, где приходилось сейчас скрываться от охотника. Две автобусные остановки, менее километра пешком. В соседней комнате проживал Женька Опарёв, мой коллега по работе. Квартиру мы оплачивали поровну на двоих. Женька с Асланом знаком не был и ночевал сегодня в квартире один. Интересно, успел мой друг нормально добраться до Москвы или тоже попал под обстрел?

Я попытался позвонить Женьке. Звонок пошёл, длинные гудки проходили, но на вызов никто не ответил. Я позвонил к себе на работу, но тот номер вообще не отвечал. Кому ещё позвонить? Сеструхе? Несмотря на довольно натянутые отношения, мы с сестрой Ленкой изредка общались по телефону. Когда же мы в последний раз встречались вживую? Кажется, на предыдущий Новый Год, полтора года назад. Или даже годом раньше? Да, наверное, именно так. Тогда, помнится, я был ещё студентом и приехал из Москвы с новогодними подарками для сестры, её мужа и моей маленькой племянницы Иришки.

Меня, конечно, впустили и подарки приняли со словами благодарности, но я быстро сообразил, что на мой приезд не рассчитывали. Свободных мест за праздничным столом не оказалось, гости — сплошь незнакомые сослуживцы Ленкиного мужа или подружки сестры со своими кавалерами. Собравшиеся говорили на только им одним понятные темы, да и все оказались заметно старше меня по возрасту и относились к приехавшему студенту свысока. Уже через полчаса я раскланялся и уехал обратно в общежитие института, едва успев добраться до боя курантов. После чего зарёкся ходить в гости к сестре.

На этот раз Ленка почти мгновенно ответила на вызов, как будто уже держала трубку в руке. В её голосе слышалось заметное волнение.

— Витя, это ты? Слава Богу, ты жив! С тобой всё в порядке?

— Да, я жив. Вокруг много горящих машин, куча трупов. Ты можешь объяснить, что случилось?

— Ты что, телевизор совсем не смотришь?! По всем каналам передают экстренные новости. Муж только что позвонил из своей воинской части и сказал, что американцы напали нашу страну!

— Какие американцы, ты чего?!

— Я тебе передаю, что муж мне сказал. Атаковали все наши города одновременно, куча народу погибло! Ты не высовывайся, сиди дома, на улицу не выходи. Извини, братик, мне муж звонит. Пока, береги себя!

Разговор прервался. Я убрал телефон и тихо выругался сквозь зубы. Ну что за дура! Родной брат едва не погиб и теперь лежит на асфальте, спасаясь от обстрела под днищем горящей машины, а она отключает его, чтобы потрепаться с мужем!

Чуть успокоившись, я задумался. Получается, не только здесь в скромном подмосковном Щёлково творилось невесть что, такое происходило во всех городах страны. Я опять активировал погасший экран телефона и нажал иконку "Интернет". Основные новостные сайты грузились очень долго. Когда же страницы всё-таки прогружались, увиденное откровенно пугало — сплошь экстренные сообщения о пожарах, катастрофах и смертях. Я вчитывался в разрозненные пропитанные паникой новости, пытаясь для себя понять общую картину происходящего.

Прежде всего, я убедился, что сестра ошибалась — за атакой стояли явно не американцы, и атакованы были не только российские города. За валом российских экстренных сообщений проскальзывали новости о пожарах в Токио, о массовом появлении НЛО над Филиппинами и Малайзией, о падении гражданских самолётов в Германии и Австрии. Имелись и сообщения об атаке с воздуха Лос-Анджелеса, Детройта, Нью-Джерси и поднятых по тревоге американских ВВС. Также я сразу обратил внимание на сообщение о выходе из строя всех спутниковых телевизионных каналов и отключившейся по всей Земле системе GPS-навигации. Похоже, на самом начальном этапе вторжения, а у меня оставалось всё меньше сомнений в том, что происходило именно вторжение, неизвестные агрессоры уничтожили все земные спутники связи. Всё это хорошо подтверждало моё первоначальное предположение насчёт неземного происхождения непонятного корабля

Но где же реакция властей на происходящее? Где обращение президента к народу? Где выступления высоких армейских чинов с бравыми речами о том, что враг будет разбит? С момента начала войны прошло уже более двух часов, и никакой официальной реакции. Непонятно...

Телефон тревожно пропиликал, сообщив, что в аккумуляторе осталось менее двадцати процентов заряда. Я включил режим энергосбережения и постарался соединиться с иностранными новостными сайтами — Reuters, BBC News, CNN, но web-страницы не грузились. А тут ещё пришло смс-сообщение, что закончились деньги на счёте. В который уже раз я тихо выругался — вот ведь, пожалел в своё время денег на безлимитный Интернет! Воспользоваться услугой временного пополнения счёта при нулевом балансе почему-то не удалось, так что телефон пришлось убрать — теперь он мог выполнять разве что функцию часов.

Стоял жаркий летний полдень. Пить хотелось всё сильнее — сказывался и "сушняк" после вчерашней пьянки, и солнечная погода, и мерзкий горький привкус во рту от едкого дыма. Язык совсем онемел, и пальцами наощупь ощущался сухим и шершавым. Микроавтобус, под которым я укрывался, совершенно точно не горел и даже постепенно остывал. Я оглянулся на то место, где ранее лежал. На асфальте там натекла большая лужа застывшей бурой пластмассы. Даже представить было жутко, что случилось бы, останься я на том месте.

Летающего корабля уже давно не было слышно, и я рискнул выглянуть из своего убежища. Подполз к колесу, краем глаза выглянул и замер от ужаса. Летающий охотник никуда не делся. Он лишь поднялся повыше и теперь неподвижно висел возле высотной гостиницы на берегу реки Клязьмы. На фоне тридцатиэтажного здания получилось наконец-то во всех подробностях рассмотреть инопланетный корабль и оценить его размеры. Сужающийся книзу треугольный силуэт высотой пять этажей, без каких-либо иллюминаторов или окон. Металлический корпус с многочисленными прямоугольными и квадратными нашлёпками, несколько хорошо заметных турелей.

Холодея от ужаса, я медленно вытащил из кармана телефон и осторожно с разным приближением сделал несколько снимков жуткого корабля. Удалось сделать три снимка, после чего телефон недовольно пиликнул о недостатке заряда батареи и ушёл на перезагрузку. Даже этот одиночный сигнал мобильника заставил меня вздрогнуть и откатиться обратно под днище. Крепко сжав аппарат обеими руками и навалившись на него всем телом, чтобы мелодия при запуске прозвучала не столь громко, я чувствовал себя разведчиком на вражеском объекте. Да, смертельно опасно, но вдруг именно эти материалы помогут землянам в войне с пришельцами?

* * *

Время словно остановилось. Минуты этого бесконечного дня тянулись, словно целые часы. Жажда становилась всё сильнее, терпеть её уже не было никаких сил. Голова не хотела думать ни о чём, кроме как о близости речки. Мне казалось, что я могу даже слышать журчание текущей под мостом воды. Это сводило с ума. Вода была совсем близкой, но при этом такой недоступной.

Летающий охотник вёл себя непредсказуемо. Он мог более часа висеть в одной точке, затем вдруг резко сорваться с места и, быстро набирая скорость, пройтись вдоль проспекта от моста железной дороги до самого конца города к повороту на соседнее Фрязино. На перпендикулярные улицы корабль почти никогда не сворачивал, стараясь контролировать центральный проспект районного центра.

Лишь уже вечером, после девятнадцати часов, летающая смерть вдруг изменила своё поведение. Корабль пришельцев стал надолго, минут на десять-пятнадцать, удаляться в другие районы города Щёлково, оттуда тогда доносились звуки далёких выстрелов и взрывов. Я пытался понять новую логику поведения охотника, но пока у меня это не получалось. Летающий корабль то уходил вдаль от проспекта на целых десять минут, то буквально на минуту. И неизменно каждый раз возвращался к центральной улице и неподвижно зависал в какой-нибудь точке неподалёку от высотной гостиницы. Чем привлекала летающего охотника эта гостиница, оставалось загадкой. Может тем, что это самое высокое здание во всей округе? Или тем, что внутри укрывались люди? Я несколько раз замечал, как охотник стрелял по окнам высотной гостиницы.

Уже в сумерках треугольный охотник надолго улетел куда-то за железную дорогу и полностью скрылся из вида. Я прождал его возвращения более сорока минут, но инопланетный корабль всё не появлялся. Тогда я решил рискнуть добраться до реки. Было двадцать два часа одиннадцать минут, когда я выполз из-под сгоревшего микроавтобуса, выпрямился и окинул взглядом бывшую маршрутку. Она полностью выгорела, передняя часть фактически отсутствовала. В потемневших бесформенных кучах в салоне угадывались останки сгоревших людей. Очень похоже было на то, что и схватившая меня тётка не смогла выбраться из горящей машины и погибла вместе с остальными. Я поспешил отвернуться, чтобы успокоиться и прогнать наступившую дурноту.

Ежесекундно озираясь и рассматривая небо, я осторожно двинулся к реке. Пришлось обходить завал из автомобилей — на поваленную набок машину "скорой помощи" сверху упали джип и обгоревшая до неузнаваемости легковушка. "Скорая помощь" и джип не сгорели, но внутри я увидел лишь трупы и лужи спёкшейся крови.

Автомобильный мост через речку Клязьму оказался полностью разрушенным, как и пешеходные мосты справа и слева. Апофеозом разрушений являлся междугородний автобус, сорвавшийся с моста и теперь торчавший вертикально в мелкой речке. Передняя часть автобуса находилась в воде, задняя же зацепилась за металлические штыри на месте обрушения моста. Чуть дальше на берегу реки лежала разорванная на куски машина ДПС и еще пара исковерканных легковушек.

Очень хотелось пить, но спускаться к реке было боязно. Отсюда с высоты моста я хотя бы мог контролировать небо и успеть спрятаться в случае опасности. Если же спуститься вниз к воде, то бесшумный охотник мог нагрянуть совершенно неожиданно.

Но делать нечего, жажда вынуждала рисковать. Осторожно спустившись на берег реки по наклонной железобетонной плите, я оказался у воды. Прислушался, не слышно ли выстрелов и взрывов, но всё было спокойно. Зато мне почудились какие-то звуки, исходящие от разбитого автобуса. Однако, повторно прислушавшись, я ничего не услышал.

Прямо в воде лежал безголовый труп. Я даже вздрогнул — показалось, что безголовое тело шевелится и пытается встать. Но сразу выяснилось, что это текущая вода колыхала руку покойника. Я отошёл против течения от мертвеца и наконец-то припал к воде. Пил я долго. Казалось, мне никогда не утолить свою жажду. Но, наконец, я оторвался и удовлетворённо выпрямился. Одной проблемой стало меньше.

Теперь нужно было пересечь речку и добраться до квартиры. Все мосты оказались разрушены, но река Клязьма вообще достаточно мелкая, а ниже мостов вообще буквально по колено. Я пошёл в сторону брода. Когда проходил мимо вертикально застывшего автобуса, опять почудился исходящий изнутри звук. Звук повторился. Я снял туфли, зашёл в мелкую воду, подкрался поближе и прислонил ухо. Точно! Опять звук изнутри повторился! Мне даже удалось различить какие-то голоса! Я постучал ногой по стенке автобуса и крикнул:

— Есть кто живой?

Я вглядывался в тёмное непрозрачное стекло, но ничего не видел. Чёртовы тонированные стёкла! Я прильнул к стеклу и приложил ладони к глазам, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. И резко отшатнулся — с той стороны, прижавшись лицом к стеклу, на меня смотрела какая-то девчонка! Она что-то говорила, но звук не проходил, рот девочки лишь беззвучно открывался. Тогда она постучала ладонью по стеклу, и я чётко расслышал звуки ударов.

— Подожди, я выбью стекло! — крикнул я ей.

Девчонка кивнула, показывая, что всё поняла. Я пробежался по берегу и нашёл тяжёлый булыжник. Второй раз за день мне приходилось выбивать стекло в автобусе. На этот раз получилось быстрее. После первого же удара тёмное стекло пошло трещинами, после пятого обсыпалось мелкой стеклянной крошкой, обнажив круглую дыру.

— Выходи! — откидывая я камень и заглянул внутрь дыры. — Фу, как же здесь воняет!

В автобусе оказался сильно спёртый воздух и жутко смердело протухшим мясом, испорченной кровью, мочой и фекалиями. Меня чуть не стошнило. Как вообще возможно было выжить в таком воздухе?!

Из круглой пробоины в стекле выползла девчонка лет четырнадцати-пятнадцати. Была она с оцарапанным лицом и распухшим носом, но поразило меня не это. На спасённой была какая-то странная старомодная одежда — длиннющая чёрная юбка до самой земли, а также белая женская рубаха с длинными рукавами, сейчас заляпанная засохшей кровью.

— Наконец-то свежий воздух! Мы там едва не задохнулись!

Вслед за первой девчонкой из автобуса стали вылезть другие в таких же непривычных одеждах. Вторая, третья, четвёртая... Да сколько же их там оказалось! Некоторые освобождённые девушки принимались жадно пить воду из речки, другие торопливо отбегали подальше за машины по естественным надобностям.

— Откуда вы все?

— Из женской школы-интерната при Хотьковском Покровском женском монастыре, — ответила за всех русоволосая девушка лет пятнадцати, торопливо повязывающая платок на волосы.

— Мы из Сергиева Посада ехали, — добавила её подруга. — У нас сегодня должна была состояться экскурсия на православную выставку в Москве.

— Из Сергиева Посада? А чего вы по Ярославскому шоссе не поехали? — я более-менее представлял карту Подмосковья и потому удивился.

— Мы и ехали по Ярославскому, но там пробка большая была, — ответила самой первой вылезшая из автобуса девушка. — Валентина Павловна с водителем посоветовались и решили объехать пробку.

Я посмотрел на переднюю сплющенную в гармошку часть автобуса. Вряд ли водитель и сидевшие на передних сиденьях пассажиры имели шансы уцелеть в этой жуткой катастрофе.

— Все? Или ещё кто живой есть? — уточнил я у группы девчонок.

Те переглянулись и стали быстро вспоминать, кого не хватает.

— Из живых выбрались все. Правда, внутри ещё Лиза Святова. Но она давно уже без сознания и, наверное, тоже умерла. Когда автобус рухнул, Лиза была ранена, вся в крови и поломанная. Мы пытались ей помочь, но она застряла кверху ногами. Лиза просила нас придерживать ей голову в приподнятом состоянии, чтобы ей не умереть от кровоизлияния в мозг. Но вечером она всё равно потеряла сознание, хотя мы продолжали ей помогать.

Все девчонки стояли толпой и молча чего-то ждали. Ни у одной из спасённых не возникало желания лезть обратно в тёмный наполненной смертью автобус и проверять, жива ли их одноклассница или нет. Все выжидающе смотрели на меня и почему-то считали, что проверять состояние их раненой подруги должен именно я.

— Хорошо, сам проверю! — решился я и полез внутрь.

Внутри было темно и очень мерзко пахло. После крушения отказала вентиляция, и три десятка девчонок провели целый день по жаре в замкнутом автобусе. Почти сразу я увидел тела — окровавленные и наваленные кучей в мешанине сломанных кресел. Но одно тело находилось отдельно от остальных — оно висело высоко над землёй, почти в самом хвосте автобуса, зацепившись неестественно вывернутой ногой за вырванное из креплений кресло. Лица и верхней части туловища попавшей в ловушку девушки не было видно из-за темноты и опустившегося подола длинной юбки.

Я тяжело вздохнул и полез наверх, цепляясь за неустойчивые расшатанные кресла. Один раз едва не сорвался, когда под моим весом оторвалось крепление, и тяжёлое двухместное кресло с грохотом полетело вниз прямо на мешанину исковерканных тел. Но наконец, пусть и не сразу, мне удалось добраться до задних рядов. Здесь оказалось невыносимо душно, от жары и тяжёлого воздуха начинало мутить. Опершись ногой в неактивный осветительный плафон, я подполз ближе к висящей вниз головой девчонке и постарался освободить застрявшую ногу. Как же её так угораздило... Я попытался распрямить ногу девушки и повернуть вбок. Израненная девочка вдруг застонала. Она была жива! Хорошо, теперь нужно приподнять тело и осторожно высунуть попавшую в капкан ступню. Получилось! Закинув тело освобождённой из смертельной ловушки девушки на плечо, я стал спускаться вниз. Наконец, вместе со спасённой выбрался наружу.

— Правая нога сломана ниже колена, но ваша одноклассница жива, — сообщил я собравшимся, бережно укладывая раненую на траву.

— Пить! — вдруг отчётливо простонала раненая, открыв глаза.

Её подруги сразу засуетились, словно смутившись того, что бросили раненую одноклассницу. Несколько девушек зашли в речку и в сложенных ладонях принесли воды. Откуда-то появился смоченный водой платок, которым протёрли разбитое в кровь лицо Лизы Святовой. Пока часть девчонок суетилась над раненой, я задал вопрос их стоящим рядом без дела подругам:

— Что будете делать дальше?

Те лишь переглядывались и молчали, опуская глаза под моим взглядом. Похоже, дальше способов вызволения из автобуса их планы пока что не строились. Бросить девушек тут значило обречь их на верную гибель — стоит летающему охотнику вернуться, и три десятка трупов на берегу обеспечены. Кстати насчёт охотника...

— Пусть кто-нибудь из вас поднимется наверх на мост и смотрит за небом! — попросил я.

Но все девушки лишь отворачивались или прятались за спинами подруг. Что за чёрт, неужели самому придётся проверять? Я быстро забежал наверх и осмотрелся. Небо было звёздное и чистое, летающего корабля не наблюдалось.

Пока я отсутствовал, девушки уже успели о чём-то между собой договориться. Лидером всей компании школьниц оказалась лежащая со сломанной ногой Лиза. Она единственная говорила, остальные девушки лишь кивали или молчали. Прежде всего, Лиза попросила меня назвать себя, после чего поблагодарила за спасение. А потом безапелляционно заявила:

— Виктор, нам нужно поскорее вернуться в интернат. Помоги нам добраться до Сергиева Посада.

У меня просто дар речи отнялся от такого неожиданной просьбы. Сергиев Посад очень далеко отсюда, километров сто, только на машине и можно добраться. А сейчас, когда в любой момент могут появиться смертельно опасные инопланетные корабли, совершить такой путь просто нереально!

Да и вообще, с какой стати я должен тащиться в такую даль?! У меня что, других забот нет? Одно дело вытащить девочек из автобуса, тут любой нормальный мужчина пришёл бы на выручку попавшим в беду школьницам. Но то, что они сейчас от меня просили, переходило все мыслимые границы вежливости. Я попытался выразить свои мысли без нецензурных слов. Вроде даже получилось. Но Лиза в ответ задала тоже логичный вопрос:

— Ну а что ты нам предлагаешь? Многие из стоящих рядом со мной девушек всю жизнь провели в интернате для детей-сирот. Кроме этого интерната им просто некуда идти, да и в большинстве своём они не знают ничего о жизни за стенами привычного интерната.

— А ты не такая? — не удержался я от вопроса.

— Я попала в интернат лишь пару лет назад, уже практически во взрослом возрасте. Поэтому я знаю больше одноклассниц о жестокости реальной жизни. Я вполне понимаю твои сомнения — дорога дальняя, опасная, за простое "спасибо" рисковать ты не намерен. Я всё это понимаю и нисколько тебя не виню. Просто назови свою цену или отведи нас к тому, кто сможет помочь вместо тебя.

После таких слов я почувствовал себя крайне неловко. Раненая девушка со сломанной ногой просит меня о помощи. Не совсем же я бесчувственный чурбан? Мне всей душой хотелось помочь Лизе Святовой, но дело в том, что просила она нечто трудновыполнимое, почти нереальное — доставить её и других школьниц в Сергиев Посад в условиях, когда над дорогами и городами парит летающая смерть. Грузовая машина или автобус сразу отпадают — мы просто-напросто не доедем живыми. Придётся идти пешком.

Даже в мирное время пеший поход на сотню километров не так-то просто выполнить, особенно с такой неподготовленной группой. А уж сейчас, во время вторжения непонятных инопланетян, я вообще не знал, возможно ли в принципе выполнить просьбу девушки. Это же придётся, скорее всего, обходить все более-менее крупные населённые пункты и шоссе, над которыми будут кружить космические охотники. Может, послать их всех к чёрту и заняться своей судьбой? Но в глазах окруживших меня школьниц было столько надежды на меня, что я не смог просто так развернуться и уйти.

— Хорошо, я попробую вам помочь. Или отведу сам или найду того, кто позаботится о вас и доставит до Сергиева Посада. Но нам нужно подготовиться к такому путешествию и собрать хоть какую-нибудь информацию о том, что происходит вокруг. Ты же видела всё это? — я обвёл рукой, показывая на разрушения. — И ещё важный момент. Без вашей помощи выполнить вашу просьбу почти невозможно, а вы помогать не хотите. Вот совсем недавно я всего лишь попросил любую из девочек подняться наверх и посмотреть, не летит ли опасность? В результате мне пришлось всё делать самому. Так дело не пойдёт! Если я говорю что-то сделать, это нужно сделать. Если говорю бежать, значит, нужно бежать. Или вы слушаетесь меня, или идёте сами!

Я замолчал, ожидая ответа на свои слова. Лиза посмотрела на подруг и вдруг попросила меня отойти и дать им возможность посовещаться. Я поднялся наверх и осмотрелся. Чистое звёздное небо, стрекотание кузнечиков в траве, кваканье лягушек под мостом. Идиллия. Может, опасность миновала? Хотелось бы верить, но интуиция подсказывала, что летающие охотники никуда не делись, и ситуация будет становиться только хуже. Тут одна из девушек помахала мне рукой, предлагая подойти ближе.

— Мы согласны на твои условия, — ответила за всех Лиза Святова.

* * *

Прежде всего, требовалось решить самую насущную проблему — как переносить Лизу с её сломанной ногой? Но тут я вспомнил, что видел наверху разбитую машину "скорой помощи". В них обычно бывают носилки для транспортировки больных, и это сразу бы решило проблему.

— Ты и ты, — указал я на двух ближайших девушек. — Пойдёте со мной, вместе поищем носилки.

Обе девушки испуганно посмотрели на Лизу, но та утвердительно кивнула, подтверждая мои слова. Все вместе мы поднялись на дорогу. Увиденная картина шокировала девушек, они разом побледнели и замерли. Я же пролез мимо двух перевёрнутых автомобилей, перешагнул через обгоревший труп и вышел к "скорой помощи".

— Я туда не пойду! — неожиданно заявила одна из спутниц, вторая тоже стояла на месте с расширенными от ужаса глазами.

Я обернулся к заупрямившейся девушке и спросил, как её зовут.

— Котова Мария, — тихо ответила испуганная девчонка.

— Вот что, Маша. Мы только-только договорились обо всём. Поэтому или ты идёшь и помогаешь мне доставать носилки, или я отказываюсь вести вас к интернату. Такой ужас творится сейчас по всей Земле, придётся привыкать.

Маша всхлипнула, посмотрела на свою подругу в поисках поддержки. Но её одноклассница решительно перешагнула через лежащий труп и встала рядом со мной. Я похвалил смелую девушку и сказал, что она точно сумеет выжить в новом мире.

— Меня зовут Маша Гаврилова, — ответила школьница, явно польщённая комплиментом.

— Хорошо, Маша-вторая. Иди вон туда и смотри, не летит ли по небу треугольный корабль. Если увидишь, сразу кричи нам.

Девушка послушно кивнула и побежала выполнять приказ. А вот её подруга, оставшись одна, вдруг разревелась и убежала вниз к остальным одноклассницам. Я с досады махнул на неё рукой и сам пошёл к "скорой помощи".

Носилки внутри действительно имелись, но вот достать их из покорёженной машины оказалось не так-то просто. Потребовалось залезать внутрь, открывать и выбивать ногой заклинившую заднюю дверь. Наконец, носилки оказались у мена. Кроме того, я взял у мёртвого врача в кабине чемоданчик с медикаментами. Вместе с Машей Гавриловой мы с триумфом вернулись к остальным.

Котова Маша стояла на коленях на траве в стороне от группы остальных девушек и читала какую-то молитву. Я недоумённо посмотрел на Лизу, та коротко объяснила:

— Наказана за непослушание. Больше такого не повторится.

Пока девушки помогали вскрикивающей от боли в сломанной ноге Лизе Святовой перебраться на носилки, я отправил одну из школьниц следить за небом, а сам открыл чемоданчик врача и изучил содержимое. Внутри имелось обезболивающее в ампулах, одноразовые шприцы, эластичные бинты и множество незнакомых лекарств абсолютно непонятного действия. К счастью, девушки в медицине понимали намного больше и отстранили меня в сторону.

— Нас обучали в школе оказывать первую помощь, — пояснила полненькая девушка с длинными русыми волосами.

Эта девушка вскрыла одну упаковку бинта и изготовила повязку для одной своей подруги со сломанной рукой. Другой пачкой туго перебинтовала ногу Лизы, после чего сделала девушке укол обезболивающего. В это время её одноклассницы обрабатывали йодом свои многочисленные ссадины и царапины. И тут раздался испуганный крик дозорной:

— Вижу летящий треугольный корабль!

Я мгновенно вскочил и помчался наверх. Действительно, далеко на горизонте показался движущийся тёмный объект. Космический охотник! Треугольник очень быстро приближался.

— Все под мост! — заорал я не своим голосом, указывая на поваленные плиты обрушившегося моста.

Я давно уже присмотрел это укрытие на случай опасности. Спустившись вниз, помог девушкам донести носилки, пропустил в укрытие остальных и лишь последним залез сам.

— Успели. Все на месте? — на всякий случай поинтересовался я.

— Вроде все. Хотя... Котовой Маши нет!

Я обернулся. Эта дура, хоть и слышала крик дозорной и последовавший приказ бежать в укрытие, продолжала стоять на коленях и читала молитву! От неё до укрытия было метров двадцать.

— Машка, беги скорее к нам! — закричали в ужасе девчонки.

Мария Котова замолчала, посмотрела на нас и громко крикнула в ответ:

— Наступил конец света. Только истинно верующие спасутся. Я не боюсь. Я верую, и Господь защитит меня!

— Машка, не дури! — крикнула Лиза, но упрямая девушка не ответила и продолжила молиться.

Я оценил разделяющее нас расстояние. Шанс успеть имелся, но только если проделать всё очень быстро. Выскочил и помчался со всех ног. Добежал до Маши Котовой, схватил её за руку и попытался утащить за собой. Но девушка с неожиданной для такого хрупкого подростка силой стала упираться и отбиваться. Когда же я постарался подхватить упирающуюся школьницу, чтобы отнести на руках, эта упрямая дура до крови укусила моё запястье. От боли я отдёрнул руку и выпустил девушку.

— Ты порожденье Сатаны! Тебе не удастся погубить мою душу! — выкрикнула Маша мне прямо в лицо.

Я встретился с ней взглядом. Да она же совсем ненормальная! Совсем как та женщина в автобусе! Губы и щеки девчонки оказались перепачканы в крови. В моей собственной крови! Я отшатнулся, развернулся и побежал в укрытие.

— Всем молчать, что бы ни случилось! — приказала Лиза Святова и попросила подруг осмотреть мою рану на руке.

Обильно текла кровь. Эта психичка прокусила мне вену! Та самая полненькая девушка быстро достала вату, обильно смочила йодом и прижала к укусу. Я стиснул зубы и обернулся назад. Маша Котова снова опустилась на колени и молилась. И вдруг... девушки не стало! На её месте появился фонтан ошмётков и кровавой пыли!

С запозданием мой слух уловил уже знакомый до боли звук "псссшшш" — выстрелила турель охотника. Две девушки позади меня не сдержали вскриков. Ещё кого-то достаточно громко стошнило. Я сжался в ожидании смерти. И зачем я только связался с этими истеричками?! Зачем подходил к автобусу?!

Но выстрела не последовало, жизнь не закончилась. Ещё через минуту звук выстрела раздался где-то вдалеке. Я отважился высунуться из укрытия и оглядеться. Охотник улетел, опасность миновала. Постепенно и девушки одна за другой стали выбираться из-под моста. Все подошли к месту гибели Маши Котовой. Некоторые школьницы плакали, другие молились. Одна высокая девушка, наверное, самая старшая из всех, произнесла:

— Видит Бог, когда я предложила в качестве наказания ей сто раз прочесть "Отче Наш", у меня и в мыслях не было, что может случиться такое!

— Она сама себя наказала! — жёстко произнесла Лиза. — Если остались ещё те, кто не готовы беспрекословно выполнять приказы мои или Виктора, лучше сразу сообщите. Не хотелось бы, чтобы повторилось подобное.

Все девушки молчали, никто не возразил.

— Виктор, наш договор по-прежнему остаётся в силе, — проговорила Лиза.

Бегство от смерти. Первая ночь

Прежде всего, я предложил всем идти в расположенный поблизости торговый центр "Кемп". Пятиэтажное здание торгового центра располагалось совсем рядом, буквально в сотне метров, и там возможно было укрыться от ужасного летающего охотника. Кроме того, в таких магазинах всегда можно найти еду. Ни я, ни девушки не ели целый день, и подкрепиться точно не мешало. Кроме еды в пятиэтажном торговом центре наверняка имелось множество нужных нам вещей — от новой одежды до палаток в дорогу. Оставался неясен вопрос оплаты. Я полагал, что платить не придётся, но на всякий случай, деньги у меня имелись — не так много с собой наличными, гораздо больше на карточке. Банкоматы в торговом центре имелись, так что снять деньги, наверное, проблемой не было.

Четырем девушкам я поручил нести носилки, ещё двух назначил ответственными за контроль неба. Сам же пошёл первым, разведывая дорогу. Стеклянные двери при входе оказались закрыты, но кто-то уже успел разбить одну из створок. Мы пролезли внутрь и остановились в нерешительности. В здании оказалось совсем темно.

На первом этаже, я точно это знал, располагался большой продуктовый отдел. Но откуда-то оттуда доносились звуки бьющегося стекла и пьяные мужские голоса, затем уши резанул отчаянный женский крик. Несчастная женщина визжала так, как будто её насиловали целой толпой. Не исключено, что именно так оно и было.

— Мы туда не пойдём, — успокоил я перепуганных девушек. — Идём влево, там эскалаторы и лестница наверх.

Цепочкой вся группа тихо прошла к эскалаторам. Эскалаторы, естественно, не работали. Как и стоящие рядом с ними банкоматы. Но я уже начинал понимать, что продавцов на этажах нет, и платить не придётся. Вверх по неподвижным ступеням эскалаторов мы поднялись на третий этаж.

— Нам сюда! — указал я на надпись: "Всё для туризма, охоты и рыбалки". — Всем нам нужно сменить одежду на походную.

Девушки, особенно три или четыре старающиеся держаться подальше от основной группы, сразу же воодушевились. Действительно, некоторым из них давно уже требовалось переодеться. Провести весь день в искорёженном автобусе без возможности выйти в туалет... От них действительно ощутимо попахивало. И хотя я деликатно делал вид, что не замечаю запахов, но эти девушки чувствовали себя явно крайне неловко.

Третий этаж встретил их кромешной темнотой. Возможно, освещение и включалось где-то, но я не хотел выдавать нашу группу ярким светом. Первым делом мы убедились, что выходящих на улицу окон в торговом зале нет, а окна подсобных помещений плотно закрыты жалюзи, что вполне устраивало. Достав мобильник, я включил встроенный в телефон фонарик. Зарядки аккумулятора оставалось всего одиннадцать процентов, но для предстоящего дела этого вполне хватало.

Используя фонарик телефона, мы двинулись в темноту. Товары для автомобилей. Развилка. Опять павильон авто-товаров. Автомобильные масла. Мотоциклы. Скутеры. Всё не то! Я вернулся к развилке и свернул направо. А вот и нужное нам — товары для туристов! Словно в награду за труды, на витрине в стеклянном шкафу были выставлены многочисленные туристические фонари и батарейки к ним. Рядом находился павильон спортивной обуви. Оба павильона оказались закрыты, но это уже ничего не значило.

От сильного удара ногой стекло витрины посыпалось. Я достал приглянувшийся фонарь, раскупорил и вставил батарейки. Ровный яркий луч света озарил помещение. Круто! Передав фонарь ближайшей девушке, я попросил посветить. Ещё один удар, и в двери к секции обуви уже зияет небольшая дыра.

— Нужна миниатюрная девушка, способная пролезть через эту дырку и протиснуться внутрь магазина. Есть добровольцы?

Я ожидал, что желающих не найдётся, и их придётся назначать в приказном порядке. Однако неожиданно откликнулась девушка с разбитым носом. Как раз та, которую я первой спас из автобуса.

— Я смогу тут пролезть! Меня зовут Громова Галя.

Галя действительно сумела ловко протиснуться внутрь, после чего поинтересовалась:

— Что доставать-то?

— Во-первых, Галя, снимай и передавай нам вон те рюкзаки. Затем ищи женские кроссовки, ботинки и сапоги, которые могут пригодиться тебе и подругам.

Я зарядил батарейками ещё пару фонарей. Один взял себе, другой передал русоволосой санитарке. Санитарка и две её подруги остались у витрины принимать коробки с обувью, а также по моем совету набирать в рюкзаки с витрины фонари и батарейки к ним, ножи, туристические спички и зажигалки, сухой спирт для разжигания костров, топорики, небьющуюся посуду. В общем, всё то, что могло потребоваться в предстоящем походе.

С основной же группой девушек я двинулся дальше. Надувные лодки. Тяжело тащить, а могут ведь и вообще не пригодиться. Квадроциклы. Скутеры. Прикольно, конечно, но не в такое время. А вот и то, что я искал — спортивная и туристическая одежда и обувь! И причём этот павильон даже не был закрыт! Я обвёл фонарём развешенное богатство в разделе спортивной одежды:

— Налетайте, красавицы! Всё ваше!

Эти слова вызвали настоящий фурор. Два десятка девчонок при свете одного-единственного фонаря кинулись разбирать и мерить одежду. Сам же я прошёлся по залу, взял нужное мне и пошёл в другие павильоны. Без суеты стал подбирать мужскую одежду для себя. Взял себе несколько комплектов нижнего белья, высокие ботинки армейского типа, тёмную водолазку с закрытым горлом, спортивные брюки и куртку. И поверх всего этого — летний маскировочный костюм охотника "Камыш" и шляпу к нему с противомоскитной сеткой. В объёмный рюкзак сложил спальник, сбоку повесил "пенку". В первом приближении экипировался я для похода нормально.

Пока девчонки одевались, прошёлся по всему этажу. Нашёл и без малейших колебаний тут же разбил витрину с часами. Выбрал и нацепил себе понравившиеся кварцевые противоударные часы с компасом и подсветкой экрана. Долго искал что-нибудь вроде магазина охотничьих ружей. Мне казалось, что я ранее видел здесь такой магазин возле большого отдела с удочками и спиннингами. Но сейчас почему-то не смог обнаружить ничего похожего на настоящее огнестрельное оружие. Были только пневматика и арбалеты. Арбалеты сперва заинтересовали, я даже покрутил один в руках, но повесил обратно — громоздко, неудобно и, что самое обидное, к нему почему-то не нашлось болтов. Найти болты в первых двух вскрытых коробках не удалось, перерывать же остальную гору пакетов у меня просто не было времени. Зато я нашёл целый стеллаж с палатками и долго стоял, выбирая. В конце концов, взял сразу пять самых лёгких палаток неяркой окраски и с трудом потащил эту добычу к девчонкам

В павильоне одежды явно требовалось моё вмешательство. Примерка и делёж уже переросли в девчачью драку с визгом и вырыванием волос. Что самое удивительное, наибольшие споры вызвало распределение ярких спортивных курток и купальных костюмов.

— Вы что, на парад собрались или на пляж? — удивился и даже несколько растерялся я при виде лимонно-жёлтых и ультрамариновых курток. — Выбросьте эту гадость — в таких куртках живыми до интерната вы не дойдёте. Идти нам придётся вдали от городов и дорог по лесам и болотам, и при этом оставаться незаметными для летающих охотников. Выбирайте удобную непромокаемую обувь, свободную одежду, берите по комплекту тёплой одежды на ночь, поверх всего этого надевайте вон такие камуфляжные костюмы. Кроме того, каждой из вас нужен спальный мешок, чтобы не мёрзнуть по ночам в палатке. Спальники есть вон там дальше по коридору, но их там совсем немного, на всех не хватит...

Тут мою речь прервало появление девушки, которую я оставил собирать вещи в рюкзаки. Она была заметно напугана.

— Там мужик пришёл. Интересуется, что мы тут делаем...

Возле разбросанных на полу рюкзаков и коробок с обувью, действительно, стоял незнакомый крупный мужик. Был он пьяным настолько, что едва стоял на ногах. Но при этом вёл себя вызывающе нагло, кричал на девчонок и матерился. При моём появлении мужик удивлённо сдвинул брови:

— Ты кто такой вообще?

— Я сторож магазина, — без капли сомнения соврал я ему.

— Какой ты на фиг сторож?! Я сам тут сторож! И я что-то тебя не помню...

— Иди проспись, — я слегка подтолкнул незнакомца в сторону выхода с этажа.

— Ты мне не указывай, сторож. Иди сюда, сейчас врежу тебе! Подходи, кому говорят!

Алкаш шагнул вперёд и замахнулся кулаком, но я просто отступил на пару шагов назад. Мужик не удержал равновесия и ухватился за стену. Я несильно толкнул противника в грудь, и тот упал на спину. Пока пьяный в зюзю громила пытался подняться, я молча достал из кармана складной нож и с щелчком выкинул лезвие. Мужик всё-таки сумел встать и теперь тупо смотрел на освещённое фонарём лезвие ножа. Громила с явным трудом подумал и заявил угрожающе:

— Там наверху на пятом этаже мой друг. Там вообще много моих друзей. Но у Кольки есть автомат. Так что, сторож, тебе не жить. Ты не уходи никуда. Я скоро вернусь! Нет, сторож, кранты тебе!

Нетвёрдой петляющей походкой громила пошёл к выходу, бормоча ругательства и проклятия. Когда он скрылся за поворотом коридора, испуганные девушки обступили меня:

— Нужно уходить отсюда! Нужно срочно бежать, пока он не вернулся с дружками!

Я сложил и убрал нож. Руки несколько тряслись, ну не привык я к подобным приключениям. Но на глазах у беззащитных девушек, видящих во мне единственного защитника, я не мог показать слабость. Поэтому, собравшись с духом, сказал твёрдым голосом:

— Берите рюкзаки, всю обувь и бегите к остальным. Вам нужно быстро подобрать себе одежду в поход и переодеться. Передайте остальным, что мы выходим через десять минут.

Я посмотрел на часы. Светящиеся стрелки показывали двенадцать минут второго. Что-то я сильно сомневался, что едва стоявший на ногах алкаш тут же кинется на пятый этаж звать своих дружков. Да и те, скорее всего, находились в таком же пьяном виде. Но рано или позже стоило всё-таки ожидать появления опасных гостей. А к утру, в этом я нисколько не сомневался, в здании торгового центра будет полным-полно мародёров. Это сейчас ночь, и люди боятся выйти на улицу. А по утру жители кинутся во все магазины набирать еду и вещи. Будут драки, поножовщины и кровавые разборки. Значит, до рассвета нужно обязательно отсюда убраться.

Вот только куда вести всю эту группу девушек посреди ночи? К себе домой разве что. До дома где-то с километр пути, причём первая треть лежала по совершенно открытому пространству и вброд через мелкую реку. Поэтому для начала требовалось убедиться, что летающая смерть не подстерегает на выходе из торгового центра. Я выключил фонарик и прошёл в подсобное помещение к закрытому жалюзи окну. Отодвинул рукой одну полоску, приоткрывая щель для осмотра улицы, и... чуть не вскрикнул от ужаса! Буквально в десяти метрах от окна бесшумно вдоль здания торгового центра двигался космический охотник! Я застыл, боясь пошевелиться. Перед глазами проплывал тёмный корпус с многочисленными короткими тонкими антеннами и непонятными нашлёпками, с выступающими из борта чёрно-матовыми полушариями с неподвижными сейчас турелями...

Смерть двигалась в полной тишине. И от этой пронзительной тишины становилось ещё более страшно. Корабль проплыл мимо окна и скрылся из вида. Очень осторожно я отпустил руку, закрыл жалюзи и без сил рухнул на пол. Я только что едва не погиб! И тут зазвонил телефон. Я уже забыл про него и потому не удержался от вскрика. Да, нервы, нервы... Звонил Женька Опарёв. Надо же, мой сосед оказался живой!

— Витька, привет! Ты где? Я просто телефон дома забыл на зарядке. Только что из Москвы добрался до нашей хаты. Самое трудное оказалось МКАД пересечь, а потом один знакомый с нашей работы на мотоцикле довёз полями и огородами прямо до самого Щёлково. Открыл дверь в квартиру, тебя нет. Думал уже, что песец тебе настал. Затем смотрю, звонок был пропущенный от тебя ещё прошлым утром.

— Да, я тебе позвонил, как только возможность выпала укрыться. Сейчас вот сижу в здании торгового центра "Кемп". Пережидаю, когда инопланетный корабль уберётся. Минуту назад буквально с десяти шагов его рассматривал.

— Вообще чума! Мы тоже не могли из офиса высунуться весь день, эта тварь кружила рядом. Только к ночи и смогли выбраться через подземный гараж. Ну, как у тебя получится выскочить, дуй сюда на квартиру. Тут всё нормально. Свет есть. О, даже горячая вода есть! Живём!

— Хорошо, попробую, — ответил я и отключился.

Посмотрел ещё раз на телефон. Четверть второго ночи, восемь процентов зарядки аккумулятора. Почему-то развеселило, что продолжал, как ни в чём не бывало, работать гаджет прогноза погоды. В Щёлково сейчас +14 градусов, безоблачно, днём ожидается + 26, облачно, без осадков. Откуда интересно телефон получал эти данные? Все спутники сбиты, писали в новостях. Хотя, какая сейчас разница?

Посидел немного на полу, собираясь с мыслями и силами. Очень хотелось спать, напала страшная зевота. Собрав волю в кулак, я решительно встал и направился к девчонкам. Переодевание уже закончилось, что весьма радовало. Не все девушки смогли найти одежду нужных размеров, столько маленьких комплектов просто не оказалось на витринах, поэтому у многих школьниц были закатаны рукава и штанины. Но это ерунда, у меня дома имелись нитки и ножницы, так что девушки смогут быстро привести одежду в порядок.

Настало время как-то организоваться, и я попросил девушек построиться по росту. Эта простейшая команда почему-то потребовала целых три минуты на выполнение. Впервые я пересчитал своих подопечных. Передо мной стояло двадцать три девчонки в камуфлированных костюмах различных оттенков зелёного, жёлтого и коричневого. И ещё одна, тоже уже переодетая подругами в зелёный костюм, лежала на носилках.

— В здании торгового центра долго оставаться опасно, — сообщил я собравшимся. — Скоро в поисках всякого рода добычи сюда нагрянут мародёры.

— Такие, как мы? — не вовремя пошутила одна из девушек.

— Да, такие как мы. И не только такие. Мы вынуждены так вести себя, но мы не причиняем вреда остальным. Однако люди бывают разные. Бывают и гораздо хуже нас. Когда нет власти и порядка, всегда возникает хаос, насилие и кровь. Некоторые люди просто звереют от безнаказанности. И они, что уж скрывать, будут видеть в вас только беспомощную добычу. Поэтому мы постараемся до рассвета покинуть торговый центр. Нам необходимо вернуться обратно к реке, перейти её вброд и как можно быстрее добраться до более безопасного места.

— А разве такое безопасное место существует для нас, кроме нашего интерната? — спросила присевшая на носилках Лиза.

— Конечно. Существуют же разные социальные центры, школы, отделения полиции — там, где люди по долгу службы должны защищать молодежь. Вот только пока невозможно понять, что из перечисленного работает и где расположено. Поэтому я пока поведу вас в свою квартиру. Там две комнаты. Одна моя, в другой живёт ещё один парень, но он вполне мирный. Там все мы отдохнём, выспимся и уже на свежую голову решим, что нам делать дальше. Вопросы есть?

Вопросов ни у кого не возникло. Я выбрал четырёх наиболее высоких и крепких девушек и поручил каждой из них кроме рюкзака нести ещё и по одной палатке. Ещё одну палатку накинул себе на плечо. Четырём другим школьницам поручил нести носилки, но зато их освободил от необходимости нести другие тяжести и личные вещи. Двум самым миниатюрным девчонкам — Гале Громовой и оказавшейся ещё более низкорослой Лене Старостиной — поручил идти впереди и позади общей группы и следить за ночным небом.

Искать треугольный космолёт не пришлось. Как только мы добрались до выхода на лестницу и осторожно выглянули в холл, так сразу же сквозь остекление торгового центра и увидели зависший над проспектом треугольник. Я тихо предупредил подопечных и показал всем желающим, как выглядит их смертельно опасный враг. Некоторые девушки ответили, что видели уже этот летающий корабль через затенённые стёкла автобуса, но для большинства зрелище инопланетного корабля оказалось в диковинку. Выбраться из торгового центра, пока прямо возле выхода висела неминуемая смерть, не представлялось возможным. Пришлось ждать.

Чтобы не терять времени, несколько девушек занялись изготовлением жёсткой фиксирующей повязки для сломанной ноги Лизы. Полную девчонку-санитарку звали Мила Стежкова. Ей достался чемоданчик врача, и она была горда этим назначением. По её просьбе я отпилил туристической складной пилой загнутые части у двух хоккейных клюшек, получив две прямых палки. Потом отошёл, чтобы не смущать раненую. Минут через пятнадцать девушки сказали, что всё готово.

— По-хорошему, нужен полноценный гипс. Но на первое время сойдёт, — с явной гордостью за свою работу сообщила Мила.

Лиза лежала на носилках в маскировочном костюме, правая нога выглядела вдвое толще левой из-за множества бинтов, а из штанин торчали концы слишком длинных хоккейных клюшек.

— А как вторая девушка, у которой рука сломана? — поинтересовался я.

— У неё не перелом, просто сильный ушиб плеча. Она уже может нормально шевелить пальцами. Дней через десять вообще должно пройти без следа, — авторитетно заявила Мила.

Я вернулся к наблюдательному посту, с которого рассматривал корабль пришельцев. Чёрный треугольник всё также парил над дорогой. Интересно, сколько он собирается тут висеть? Днём он долгими часами зависал как раз возле этой точки. Что если и ночью он собирается вести себя примерно так же? Может, тогда лучше выйти через пожарный выход с обратной стороны здания, отойти вдоль берега подальше и там уже переходить речку Клязьму? Хотя этот вариант был крайне опасным — если охотник решит сдвинуться в любую сторону, то обнаружит нашу группу и перестреляет на ровном открытом месте. Поэтому оставалось только ждать.

И тут случилось то, чего я никак не ожидал. Со стороны тёмной высотной тридцатиэтажной гостиницы почти одновременно полыхнуло несколько вспышек. Их было четыре или пять, точнее разобрать не получилось. В тёмном небе потянулись светящиеся росчерки, и через секунду на броне летающего охотника расцвели огни взрывов! Грохот множества попаданий слился в один большой взрыв, от которого в холе торгового центра разом вылетели все стёкла. Я отшатнулся за угол, чтобы не попасть под дождь острых осколков. Когда прошёл звон осыпающегося стекла, я рискнул выглянуть обратно и успел заметить быстро набирающий высоту уходящий из-под обстрела космически корабль. Со стороны гостиницы последовал ещё один запоздалый выстрел, уже неточный — граната разорвалась где-то на верхних этажах торгового центра "Кемп".

Я был несказанно обрадован увиденным — стреляли наши солдаты! Они сопротивляются вторжению! Они попали в летающего охотника! Я встал и осторожно пошёл к лестнице. Охотник ушёл на недосягаемую для гранатомётов высоту и растворился в звёздном небе. Момент для прорыва из здания получался просто идеальным.

— Девчонки, вперёд! Быстрее! Бегом вниз по лестнице к выходу!

Через минуту группа девушек покинула тёмный опасный супермаркет и столпилась на крыльце, ожидая моих дальнейших команд. Я внимательно осмотрелся, но опасности не заметил. Теперь нам предстояло бежать обратно к разбитому автобусу и потом далее через речку. Вот и река Клязьма. Пока девушки осторожно по крутому склону спускали носилки, я побежал к давно замеченной машине ДПС. Меня интересовало оружие. Труп инспектора лежал возле машины, но пистолетная кобура почему-то оказалась пустой — то ли пистолет куда-то отлетел в сторону, то ли меня кто-то опередил.

Я уже собирался было уходить, но заметил ещё одно разорванное на куски тело внутри самой машины. Подошёл ближе, заглянул внутрь. Ожидания не обманули — на боку безголового изуродованного взрывом инспектора висела кобура с пистолетом. Превозмогая подкатившую тошноту, я залез внутрь исковерканной машины. Внутри смердело горелой резиной и тухлой кровью. Опасливо поглядывая на безголовое тело, словно опасаясь, что убитый полицейский вдруг оживёт, я вытащил из кобуры оружие и сунул себе в карман. После чего бегом вернулся к остальным.

Девушки уже все собрались на берегу. Я указал на брод и первым вошёл в воду. Было совсем мелко, лишь чуть выше колен в самом глубоком месте.

— Не останавливаемся! Лезем наверх и затем бежим до тех высоких домов справа!

Я первым выбрался по обломкам моста на крутой берег и стал помогать карабкаться девчонкам. В какой-то момент пришлось даже спускаться вниз и самому тащить по склону носилки с раненой Лизой. И тут я услышал сверху удивлённые и испуганные крики. Неужели появился космический корабль пришельцев? Двумя прыжками я оказался наверху. Но инопланетный охотник тут оказался совсем не причём, причина беспокойства была совсем иной...

Об этом я как-то не подумал. Слева от дороги стояла старая городская церковь. И сейчас сразу несколько девушек побежали не к высотным домам, за которыми они смогли бы укрыться от летающей смерти, а совсем в противоположную сторону. Среди беглянок с некоторым удивлением я опознал полненькую девушку с чемоданчиком врача. Неужели и Мила тоже?! А она ведь казалась вполне адекватной. Я осмотрелся — перед церковью имелся широкий совершенно открытый участок. Очень плохое место, абсолютно негде укрыться. Я смачно выругался.

К счастью, большинство девушек головы не потеряли и вскоре скрылись за углом высотного здания, оказавшись в относительной безопасности. Проследив за этой разумной частью подопечных и убедившись, что с ними теперь в порядке, я бросился за беглянками. Ещё издали заметил, что девушки вдруг резко остановились у ворот на церковную территорию, не решаясь почему-то подходить к самому зданию. Подбежав к остановившимся школьницам, я своими глазами увидел причину их смятения. Во дворе находилось огромное множество обгорелых трупов и фрагментов человеческих тел. Особенно много их было навалено перед самой дверью в церковь. Похоже, за последние сутки многие пытались найти убежище в храме. И не нашли.

— Тут закрыто. Пойдём к остальным! — как можно спокойнее сказал я беглянкам.

Я ободряюще коснулся плеча одной из девушек, предлагая развернуться и уходить. Но девчонка резко отстранилась и кинулась вперёд. Беглянка подбежала к церкви, попыталась открыть запертую дверь, после чего принялась колотить в дверь и кричать, чтобы её впустили.

— Чёрный корабль возвращается! — донёсся издалека испуганный крик Гали, продолжавшей исправно выполнять свои обязанности дозорной.

Я повернулся к стоящим рядом трём испуганным девчонкам и произнёс:

— Вы можете оставаться здесь, но тогда вы умрёте, как Котова Маша. Я же собираюсь ещё пожить. Если вы со мной, побежали!

Мила и ещё одна девчонка кивнули и со всех ног помчались через дорогу. Третья девушка крикнула что-то упорно стучащей в двери церкви подруге и тоже поспешила следом за мной. Только укрывшись за углом здания и убедившись, что три из четырёх девушек тоже находятся в безопасности, я чуть отдышался и решил узнать судьбу непослушной беглянки. Подкрался к углу дома и осторожно выглянул.

Я заметил сразу и почти добежавшую ко мне девушку, и опускающегося с неба охотника. У меня сжалось сердце, поскольку я слишком живо представил себе, что сейчас произойдёт. Космический корабль находился уже почти у самой земли, но опускался он достаточно далеко за реку в районе светофора на перекрёстке за гостиницей. Бежать до укрытия девушке предстояло двадцать метров по открытому пространству... Но почему охотник не стреляет по бегущей цели? Не видит в темноте? Слишком далеко для его оружия? И тут я сообразил, что девушку на самом последнем участке прикрыл высокий купол вещевого рынка, заслонив обзор стрелку. Этой дуре просто дико повезло, что её не пристрелили.

Когда запыхавшаяся беглянка оказалась в безопасности, я не сдержался и с размаху отвесил ей оплеуху. Вообще-то никогда даже в школе я не поднимал руку на девчонок, но сейчас от переполнявших меня эмоций ударил так, что девушка даже отлетела и кубарем покатилась по земле.

— Идиотка! То, что ты сумела добежать живой — просто чудо. Но ладно ты сама, хочешь погибнуть, чёрт с тобой! Но из-за тебя мы все едва не погибли!

Несколько девушек, хотя и заметно боялись рассерженного крупного мужика, всё же выступили вперёд, загораживая собой упавшую подругу. Я смутился и опустил кулаки.

— Виктор, успокойся, Зина Крылова будет сурово наказана, — вмешалась Лиза Святова и добавила, что все четыре ослушавшиеся приказа девушки будут наказаны.

Зина молча встала, провела ладонью по лицу, проверяя — течёт ли кровь? Так же молча поправила свалившийся с плеча рюкзак и подняла взгляд на меняя. Я заметил, что из носа девушки потекла струйка крови, а на глазах выступили слёзы. Вся моя злость мигом улетучилась.

— Зина, извини, я не сдержался. Слишком переживал за тебя. Мне показалось, что у тебя не было ни единого шанса успеть. Я боялся, что повторится история с Машей Котовой.

— Всё нормально, — чуть заметно уголками губ улыбнулась девушка. — Но я вовсе не хотела погибнуть. Наоборот. Мне показалось, что я увидела более простой путь к спасению, чем дорога в далёкий интернат. Да, я ошиблась. И я признаю свою ошибку. Но только я одна виновата, остальные одноклассницы лишь побежали за мной. Их не за что наказывать.

— Никто не будет наказан, — объявил я. — Я считаю, что этот случай послужил достаточным уроком нам всем.

* * *

Оставшуюся часть пути прошли без осложнений, вся наша группа благополучно добралась до подъезда. В квартиру на восьмой этаж Лизу пришлось нести на руках — лифт по каким-то причинам не работал, а длинные носилки плохо разворачивались на лестничном пролёте. Вообще-то у носилок имелись ремни для фиксации больных, но никто из девушек и не подумал их закрепить. Поэтому, когда на первом же повороте лестницы раненая едва не выпала, я взял девушку на руки и понёс сам. Подняться на восемь этажей с рюкзаком, палаткой и девушкой на руках оказалось трудно, но я справился, даже ни разу не остановившись для передышки. Почему-то это показалось мне важным — справиться с нелёгкой задачей на глазах у двух десятков девушек. Возможно, чтобы укрепить свой авторитет и произвести на девушек впечатление, а может это нужно было мне самому, чтобы поверить в свои силы.

Свет горел, но Женьки в комнатах не оказалось. Я осторожно положил Лизу на диван в своей комнате, после чего тут же закрыл окно плотными занавесками — окна комнаты выходили на проспект, вдоль которого периодически курсировал летающий охотник. Закрыв для безопасности окно, я оглянулся. Девушки толпились в коридоре, им там явно было тесно, но почему-то они не решались заходить в комнату. К счастью, Лиза сразу же пояснила причину столь странного поведения подруг:

— Ты бы на время снял плакаты со стены. Мои одноклассницы весьма религиозны, и некоторые плакаты задевают их чувства. Я-то хоть понимаю, что такое рок-группа "Ария", но остальных девушек могут испугать такие картинки с демонами и перевёрнутыми крестами. Да и некоторые фотки голых женщин вон на той стене тоже могут их смущать.

Я глянул на большие цветные постеры к альбомам "Кровь за кровь" и "Штиль", на которых изображались демоны, горгульи, адское пламя и знаки антихриста. Постарался представить, какими эти плакаты виделись воспитанницам церковной школы, и тут же кинулся снимать. Также, невольно краснея, быстро сорвал картинки с девушками в излишне соблазнительных позах. Смял все эти бумажки и сунул в мусорное ведро.

— Всё, заходите, — пригласил я девушек.

Те зашли, всё ещё робко и неуверенно. Но самые шустрые быстро осмелели и тут же заняли диван. Менее расторопные уселись на стульях, на письменном столе и даже подоконнике. В комнате сразу же стало тесно. И хотя я принёс ещё пару стульев с кухни, всё равно половине девушек пришлось стоять или садиться на рюкзаки. В этот момент в коридоре послышался звон ключей, пришёл Женька Опарёв. Он остановился в дверях с открытым ртом.

— Не волнуйтесь, это мой сосед. Я всё сейчас устрою! — быстро проговорил я, вышел к другу и прикрыл за собой дверь в комнату.

Женька притащил с собой целый ящик дорогой элитной водки. Ещё два таких же полных ящика алкоголя обнаружились уже в комнате Женьки.

— Купил у нашего соседа по этажу Кольки, который грузчиком в магазине работает, — пояснил мой друг, задвигая ящики в угол комнаты. — Сам он со склада спёр несколько ящиков водки и мне за четверть цены три продал, дурачок. Не понимает, что деньги вскоре ничего не будут стоить, а водка как раз и станет главной валютой. Кстати, он приглашает всех соседей к себе отметить неожиданное богатство. У него там и закусь имеется, тоже из магазина украденная. Я собираюсь сейчас туда, мне нужно нервы лечить. Если бы ты знал, что мне довелось пережить сегодня! Ты пойдёшь со мной?

От моего друга ощутимо пахло спиртным. Похоже, они с Колькой уже успели обмыть удачную сделку. Женька закурил и поинтересовался шёпотом:

— Что за гарем ты притащил?

Я вкратце рассказал историю своей встречи со школьницами и то, что я обещал им помочь добраться обратно до Сергиева Посада или простроить в безопасном месте. Женька неожиданно саркастически рассмеялся, даже пепел уронил себе на рубаху. Посмотрев недовольно на прожжённую дыру, мой друг спросил:

— И что ты с них потребовал за такую услугу? По новой девке на каждую ночь?

— Перестань пошлить! — не выдержал я. — Ничего я с них не потребовал. Просто они интернатские, совсем беспомощные, вообще не ориентируются в нашем мире. Короче, им некуда идти, и я на одни сутки привёл их к нам в квартиру. У меня есть к тебе просьба. Если ты всё равно пойдёшь бухать до утра, можно часть девушек в твоей комнате разместить? Ненадолго, всего на одну ночь?

— Ладно, помогу тебе по старой памяти. Но только уговор, чтобы к завтрашнему вечеру их в нашей квартире не было! И смотри, чтобы эти девки не копались у меня в столе и мою водку не трогали. А то знаю я этих интернатских!

Женька ушёл, я же закрыл за ним входную дверь и облегчённо выдохнул. Не ожидал, что характер близкого друга настолько сильно изменится всего за один день. Я вернулся к девушкам и бодрым голосом сообщил, что всё уладил, и квартира на целый день в их полном распоряжении. Обрадованный визг и радостные крики стали мне наградой за труды. Несколько девушек тут же наперегонки побежали занимать вторую спальню, другая группа школьниц поспешила в ванную.

Я же прошёл на кухню и с тоской изучил содержимое холодильника: полбатона уже немного зачерствевшего хлеба, три жалких сосиски в открытой упаковке, четыре яйца и недопитая бутылка пива... Негусто, прямо скажем, особенно если поделить на двадцать пять голодных ртов. Но что поделаешь, не привык я делать запасы.

Вернувшись в свою комнату, я поставил телефон на зарядку и включил телевизор. Шли новости столицы. Кружащие над Москвой сотни чёрных треугольных кораблей. Пылающие машины на МКАД. Горящие самолёты в Домодедово. Упавшая в Москву-реку с моста электричка метро. И везде трупы, трупы, трупы... Я перещёлкнул канал и попал на выступление для прессы американского вице-президента, в котором говорилось, что гибель президента США в авиакатастрофе официально подтверждена, и что США объявили войну агрессорам, кем бы они ни были...

Опять перещёлкнул канал. Двое лидеров фракций Госдумы РФ спорили, как должна передаваться власть в условиях, когда уже сутки нет известий о судьбе возглавляемой президентом страны делегации, отбывшей с официальным визитом в Китай, и уже подтверждённой гибели премьер-министра и министра обороны.

На следующем канале опять новости. На этот раз — прямое включение из Вашингтона. Качество картинки было ужасным, но понять всё же можно. Уставший и какой-то понурый корреспондент вёл свой репортаж с заседания Совета Безопасности ООН, где уже десятый час подряд дипломаты пытались найти хоть какой-нибудь консенсус. Предложение Китая создать единое международное командование и передать все войска Земли под единое руководство практически сразу же заблокировали Великобритания и США. Встречное предложение американцев передать авиацию и средства ПВО всех стран в прямое подчинение Пентагону тоже не нашло понимания у членов Совета Безопасности ООН.

Сейчас представители Германии, Франции и Индии требовали вызова на заседание Генерального Секретаря ООН и даже предлагали передать ему функции диктатора с абсолютными полномочиями, но другие участники Совета Безопасности уже пообещали наложить вето... Корреспондент, явно уставший от всей этой бюрократической возни, в довольно жёстких выражениях рассказывал зрителям, что Совет Безопасности ООН в который уже раз продемонстрировал свою абсолютную беспомощность в условиях, когда требуется принимать быстрые решения.

Я выключил телевизор, с досады отшвырнул пульт и только потом обратил внимание, насколько тихо стало в квартире. Девушки, оказывается, тоже смотрели новости и сейчас молчали, бледные и потрясённые.

— Даже не думала, что всё настолько плохо! — первой подала голос Лиза.

— Что же нам делать? — поинтересовалась Маша-вторая.

— Не знаю пока, — признался я, вставая и подходя к окну. — Сейчас нам нужно отдохнуть и желательно что-нибудь поесть. Как плохо, что окно выходит на проспект. Давайте в этой комнате выключим свет и не будем включать, так как наши тени видны на шторке, это слишком опасно.

Девушки согласились, одна из них щёлкнула выключателем, погасив свет. Я осторожно выглянул на улицу. Проспект не был освещён, но в домах напротив во многих окнах горели огни. И ещё почему-то пробивался свет из продуктового киоска внизу. Неужели киоск работает? Кстати, там ведь можно найти продукты! Сразу заурчал пустой желудок, требуя к себе внимания.

— Девчонки, я схожу на улицу, постараюсь принести еды. Вы не выходите и никого не впускайте, у меня есть ключи.

Пока моя решимость не пропала, я достал из ящика стола всю хранившуюся там наличность, выскочил из квартиры и побежал вниз по лестнице. Вышел во двор, осмотрелся, короткими перебежками добрался до арки и увидел впереди действительно работающий ларёк. Просто удивительно! Я подбежал к киоску и заглянул в окошко. Сидящая там одинокая продавщица даже вскрикнула от испуга.

— Извините. Можно что-нибудь купить? — спросил я у немолодой женщины.

— Можно, конечно. Хотя ты единственный покупатель за весь день.

Я осмотрелся вокруг. Разбитые машины, лежащие на дороге мертвецы. Даже странно, что эта тётка уцелела посреди всего этого хаоса и смерти.

— Страшно было? — поинтересовался я.

— Ещё как страшно! Когда всё тут загрохотало, я легла на пол и думала, что умру. Молилась, хотя раньше никогда верующей не была. А сейчас вот просто страшно выходить, когда на улице такое творится. Ты что брать-то будешь?

Я осмотрел небогатый ассортимент прилавка. Сигареты, пиво, джин-тоник, проездные на автобус... Всё это меня совершенно не интересовало. Но зато я увидел шоколадные батончики, сухарики, орешки, семечки, чипсы, сушёную рыбку и кольца кальмара...

— Мне нужно всё, что у вас есть съедобного. Столько, сколько смогу унести!

Продавщица даже и не удивилась такому странному заказу, начав пробивать чипсы и шоколадки. Продуктов в итоге я набрал четыре полных больших пакета. Имевшихся денег немного не хватило. Но когда я предложил продавщице чуток подождать, пока наберу недостающую сумму в карманах валяющихся повсюду мертвецов, та махнула рукой — мол, не надо, давай сколько есть!

— Проводишь меня до моего дома и ладно, а то мне одной боязно идти, — призналась женщина.

Жила она, как выяснилось, совсем недалеко, так что я легко согласился. Правда, пришлось подождать, пока продавщица опечатает кассу, запишет баланс в журнале учёта, закроет киоск и опустит металлические жалюзи на окнах ларька. Меня почему-то поразила такая скрупулёзность женщины — вокруг творилось чёрт знает что, а она старалась писать аккуратно, чтобы не наделать помарок в журнале!

— Я ведь ещё недавно участковым врачом была, — пояснила немолодая, но ещё совсем не старая женщина. — Уволилась из поликлиники в прошлом году. В ларьке и платят больше, и ответственности меньше.

— Скажите, а вы могли бы гипс наложить? — поинтересовался я у бывшего врача.

Я рассказал о ситуации с Лизой Святовой и пообещал заплатить женщине за труды.

— Бинты и гипс я найду, в этом проблемы никакой нет. Только давай всё-таки на завтрашний день договоримся, когда светло будет. А то не люблю я темноту, да и устала за сегодня.

Я с радостью согласился и несколько раз повторил свой адрес, чтобы новая знакомая запомнила. Проводив женщину до подъезда, я поспешил к себе домой.

Бегство от смерти. Тест на порядочность

Проснувшись, некоторое время я просто лежал и переваривал тяжёлый кошмар. Огонь, смерть, трупы. Приснится же такое! С трудом разодрал веки и осмотрелся. Лежал я почему-то не на своём диване, а в коридоре у самой двери. Неужели так вчера напился, что не дополз до постели? Голова действительно была тяжёлой и гудела, словно после разгульной пьянки, всё тело ломило, очень болела спина. Я попытался привстать и понял, что лежу внутри спального мешка. И тут пришло осознание! Остатки сна мигом вылетели из головы. Кошмар оказался явью. Я разом проснулся и присел, осматриваясь.

Подаренные когда-то сестрой настенные часы показывали полшестого вечера. Вот это я дал храпака! Ложились спать, правда, уже в пять утра, да и предыдущей ночью на дне рождения тоже не удалось нормально выспаться. Но всё равно спать двенадцать часов подряд... Что обо мне подумали девчонки? Кстати, где они? В коридоре никого не было, хотя рядом со мной, пусть и на приличном расстоянии, укладывались в спальниках несколько девушек. Но ровные ряды расставленных ботинок под заваленной камуфляжными костюмами вешалкой показывали, что девушки никуда не ушли. Из-за прикрытых дверей моей комнаты доносились звуки диснеевского мультика и женский смех. Сразу же стало понятно, где сейчас подопечные. Я встал и направился в ванну. Везде на всех верёвках для сушки, на трубах и на батарее было развешено женское белье.

Постарался рассмотреть в зеркало свою ноющую спину. Она была красной, местами кожа слезла, между лопатками пузырились большие волдыри ожогов. Даже страшно представить, что стало бы, не скройся я вчера под машиной. Я подошёл к раковине. Тюбик зубной пасты оказался пустым. Как и флакон жидкого мыла. Шампунь тоже закончился. Туалетной бумаги я также не обнаружил.

Прошёл на кухню и тоской посмотрел на абсолютно пустой холодильник. И хотя в воздухе ещё витал дразнящий аромат яичницы и поджаренных сосисок, но еды не осталось вообще, даже недопитое пиво куда-то делось. Хотя, чему тут удивляться? Принесённые вчера продукты сразу же испарились, когда за дело взялось двадцать пять голодных ртов. Я ожидал от учениц церковной школы какого-нибудь ритуала или молитвы перед поздним ужином, но голодные девушки просто радостно накинулись на принесённые пакеты с едой. Даже простое "спасибо" никто не сказал, хотя я рисковал своей жизнью, добывая продукты. Вчера я нисколько не упрекал гостей и тем более не осуждал. Но сейчас я был раздражён. Одно дело принесённая для всех еда (кстати, купленная на мои собственные деньги), но совсем другое содержимое личного холодильника.

Я зашёл в комнату Женьки и включил стоящий там небольшой телевизор. Шли новости. Передавали сообщения сформированного этой ночью Совета Национальной Обороны России. Крутили снятые с разных точек кадры и видео сбитого над Москвой корабля пришельцев. Его уничтожили над пересечением МКАД и Минского шоссе одновременной массированной атакой с земли и боевых вертолётов. На видеокадрах на земле полыхал огромный пожар, а десятки треугольных кораблей висели поблизости и интенсивно обстреливали из всех орудий место крушения, уничтожая обломки своей техники. Выглядело действительно круто. Бодрыми голосами дикторы на все лады восславляли героев, добившихся первой победы, и призывали всех юношей и девушек страны явиться на ближайшие призывные пункты для организованной отправки в воинские подразделения страны.

Пощёлкав другие каналы, никакой дополнительной информации я не получил. Зарубежные телеканалы не работали, на всех российских везде крутили одно и то же. Включил стоящий на столе у Женьки компьютер, являвшийся у нас с другом общим — покупали вместе вскладчину. Залез в Интернет и стал искать какие-нибудь сводки военных действий. Действительно, без труда нашёл кучу сайтов, на которых люди пытались из разрозненных сообщений собрать цельную картину положения дел. Данные достаточно сильно разнились в разных источниках, но всё равно цифры шокировали.

По самым минимальным оценкам, земляне потеряли порядка ста восьмидесяти миллионов человек убитыми только за первый день войны. Большинство аналитиков склонялись к ещё большей оценке потерь — до четверти миллиарда человек убитыми и более восемнадцати миллионов ранеными и искалеченными. Подтверждено было уничтожение семи кораблей пришельцев — одного над Средиземным морем, одного над Москвой и сразу пяти над Сеулом в Южной Корее. В последнем случае имел место ядерный удар Северной Кореи, объявившей появление летающих кораблей над своей территорией актом агрессии со стороны капиталистических стран и нанесшей ракетный удар по столице южного соседа. Поскольку общее количество кружащих над Землёй инопланетных кораблей на основании данных локаторов оценивалось примерно в двести тысяч единиц, потеря семи из них выглядела просто ничтожной...

Я ещё полистал новости, затем посмотрел информацию о найденном им пистолете, оказавшимся типовым ПМ, после чего выключил монитор и задумался. Из важной информации я отметил, что летающие охотники появились почти одновременно по всей планете над местами массового скопления людей: пляжами, аэродромами, вокзалами, оживлёнными улицами, религиозными сооружениями и стадионами. Пришельцы всегда старались именно убить максимальное количество людей, практически игнорируя объекты инфраструктуры. Отныне опасными становились любые скопления народа — именно там можно было ожидать появления летающей смерти. Наблюдение оказалось важным и подтверждало мои собственные догадки.

Но что лично мне теперь делать? По-хорошему, идти в военкомат и вступать в ряды обороны. Будь я один без обузы из двадцати четырёх школьниц, именно так бы и поступил. Хотя... может военные и для девушек найдут безопасное место? Будут школьницы сидеть в надёжном бомбоубежище, обеспеченные едой и медицинским обслуживанием. Идея мне понравилась, такой вариант был всяко лучше, чем тащиться в далёкий Сергиев Посад. Вот только сперва нужно было всё же сходить в военкомат одному или с парой-тройкой помощниц — убедиться в безопасности маршрута, поговорить с военными и предупредить о группе гражданских, а потом уже привести к военкомату всю группу девушек.

Я решительно встал и направился в свою комнату, распахнув дверь. Девушки плотно сидели и на диване, и рядами на полу. Все головы синхронно оторвались от созерцания мультиков и повернулись в мою сторону, на меня теперь смотрело разом полсотни глаз.

— Мне нужно четыре девушки-добровольца, с которыми я мог бы пройти до окраины города! — выпалил я, пока решимость не угасла.

— Конечно, ты их получишь. Выбери любых, — ответила сидящая на диване в окружении подруг Лиза. — Но, может, сперва перед дорогой пообедаешь? Всё давно готово, мои подруги для тебя старались.

Лиза указала на стоящую на краю стола тарелку с яичницей и обжаренными сосисками, накрытую прозрачной крышкой от кастрюли. Я обратил внимание, что на его тарелке приготовлены все четыре хранившихся в холодильнике яйца. Наверняка и сосиски тоже были покрошены в полном составе. Всё оказалось приготовлено в целости и сохранности, хотя сами девушки, должно быть, сидели весь день голодные... Мне стало даже неудобно. Не мог же я наедаться, когда остальные с утра ничего не ели! Одной порции на всех, конечно, не хватит. Однако я поблагодарил за заботу и предложил:

— Эту порцию стоит разделить поровну между четырьмя девушками, которые пойдут со мной! Не хотелось бы, чтобы они падали от голода...

— Поднимите руки, кто хочет пойти на улицу с Виктором! — предложила Лиза.

Поднялось восемь рук. Негусто, конечно, хотя вчера с добровольцами было гораздо хуже. Я выбрал Громову Галю, хорошо показавшую себя вчера, и трёх пока ещё незнакомых мне девушек, давая им шанс проявить себя.

Вышли через десять минут, часы на стене у входной двери показывали ровно семь вечера. Галя пошла метрах в пятидесяти впереди остальных. Она первой осматривала каждый открытый участок и давала отмашку, что всё чисто. Замыкала группу Добронравова Кристина — высокая красивая девушка с тёмными вьющимися волосами и приятным звонким голосом. Когда эта девушка представлялась, я невольно подумал, что её очень трудно представить служительницей церкви. Певицей, актрисой, фотомоделью -вполне реально, с её-то фигурой и внешностью, но уж никак не монашкой. Однако Кристина оказалась на удивление застенчивой и скромной, после знакомства она не произнесла пока ни одного лишнего слова, ограничиваясь короткими репликами по делу, когда её спрашивали.

Две остальные девушки — Иванова Лена и Иванова Настя — сёстрами не были, хотя и оказались в чём-то похожи между собой. Обе русоволосые с длинными косами, правильными чертами лица и средним для девушек их лет ростом. Обе достаточно неприметные и скромные, обе сильно религиозные. Я попросил их периодически проверять соседние улочки, чтобы опасность не нагрянула со стороны. Сам я тоже не отлынивал и активно перемещался от укрытия к укрытию, осматривая небо и просветы между домами.

Чистое вечернее небо без единого облачка легко просматривалось от горизонта до горизонта, что значительно упрощало задачу разведчиков. Лишь далеко на северо-западе в мареве смога над Москвой мне иногда чудилось какое-то шевеление в небе, но ближе опасности не наблюдалось. Однако следы пребывания летающего охотника нам постоянно встречались — сгоревшие машины, трупы на перекрёстке, разрушенная взрывом крытая автобусная остановка. Гораздо больше оказалось следов мародёрства — выбитые двери и стёкла магазинов, убитый ударом чего-то тяжёлого по затылку пожилой охранник на ступеньках, рассыпанные по асфальту пакеты с вермишелью и прорванные упаковки с сахаром. Вермишель, кстати, я подобрал — не пропадать же добру.

Щёлковский военкомат располагался в самом конце длинной улицы под гордым названием "Центральная". Несмотря на такое звучное название, по сути это была узкая улочка с двухэтажными домами старой постройки. По дороге я сам себе поражался — столько лет "откашивал" от службы в армии и скрывался от повестки на съёмной квартире, я теперь сам добровольно шёл в военкомат! Но одно дело мирное время, когда большинство моих знакомых не собирались терять год или два своей жизни, предпочитая заплатить медкомиссии или бегать от повестки. И совсем другое — война, когда защита Родины являлась святым долгом каждого.

Правда, меня несколько смущало, что мы не видели идущих в том же направлении многочисленных групп молодёжи призывного возраста. Хотя бы не многочисленных, и пусть даже не групп, но хоть кого-нибудь! Неужели никто из жителей не смотрит телевизор и не слышит обращений прийти на пункты сбора?

Ужасная правда открылась неожиданно. Обойдя поваленный поперёк дороги грузовик, я увидел здание военкомата и улицу впереди. Да там просто ступить некуда было от почерневших тел! Там их были тысячи! Само здание военкомата сгорело — крыша обвалилась, почернели от копоти стены, лишь слабый дымок ещё курился над руинами. Я резко остановившимся и сказал разом побледневшими от увиденного девушкам:

— Мы выяснили всё, что требовалось. Дальше идти нам не нужно. Возвращаемся домой.

* * *

На обратном пути я предложил своим спутницам набрать продуктов для оставшихся в квартире подруг. Для этого нам требовалось зайти в один из уже виденных ими разграбленных магазинов. Операция представлялась весьма опасной — внутри вполне могли находиться агрессивно настроенные мародёры, которые уже считали этот магазин своей добычей. Но девушки вполне осознавали риск, и никто возражать не стал.

Перед входом в магазин стоял банкомат, который на вид даже работал. Но когда я попробовал снять деньги со своей карточки, на экране высветилось сообщение: "Отсутствует связь с обслуживающим банком". Впрочем, я не удивился и не расстроился, так как уже практически смирился с мыслью, что снять деньги с карточки нигде не удастся.

Убрав бесполезный пластик внутрь пустого кошелька, я направился к двери магазина. При входе в помещение на всякий случай держал ладонь на рукоятке пистолета в кармане куртки. Но опасения оказались напрасными — внутри магазина уже никого не было. Полки с товарами оказались существенно прорежены, но наших предшественников интересовали преимущественно алкоголь, мясные и рыбные консервы, которых действительно почти не осталось. Но зато в достаточном количестве имелись крупы, свежие и консервированные овощи, специи, чай, даже замороженная птица и рыба.

Мы нагрузились, словно лошади-тяжеловозы, и вышли на улицу. Начинало темнеть. Уходить сегодня из Щёлково в сторону интерната было уже поздно. Похоже, предстояла ещё одна ночёвка в квартире. Я очень надеялся, что мой сосед Женька не станет скандалить по этому поводу. Ещё неделю назад я бы с уверенностью сказал, что верю в благородство и великодушие моего соседа по квартире. Но вчера я его совсем не узнавал. То ли от пережитого стресса, то ли от выпитой водки, но это был скорее жадный озлобленный хомяк, а не нормальный парень.

Когда мы затащили тяжеленные сумки на девятый этаж, то просто падали с ног от усталости. Дверь в квартиру оказалась заперта, причём мне никак не удавалось открыть её снаружи ключом — похоже, изнутри в замок был вставлен другой ключ. Пришлось звонить. Открыли нам далеко не сразу. И с первой же секунды бросилось в глаза, что девушки в квартире оказались сильно напуганными.

— Что случилось? — встревожился я, предполагая нечто ужасное, вроде обстрела квартиры летающим охотником с улицы.

— Твой сосед заходил, — отозвалась Лиза из моей комнаты. — Виктор, подойти, нам нужно серьёзно поговорить.

Я разулся, снял куртку и присел на диване рядом с раненой. Лиза сидела, опираясь спиной на подложенные подушки. Девушка была укрыта тёплым пледом до груди, руки тоже находились под одеялом. Все остальные школьницы молча вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Приходил твой друг вместе с ещё каким-то мужиком. Они оба были сильно пьяными. Твой друг стал требовать, чтобы мы все немедленно выметались из квартиры. Он кричал, ругался матом и угрожал девушкам. Даже ударил в лицо попытавшуюся его успокоить Милу Стежкову, разбил ей губы в кровь. Когда мы всё-таки отказались уходить, не дождавшись остальных, он ста кричать, что тогда за проживание нам придётся заплатить — тем, чем способны платить женщины мужчинам.

— Кошмар! — ужаснулся я.

Совершенно не ожидал такого ни от Женьки, ни от грузчика Коляна, который очень походил по описанию на второго хулигана. Они вполне мирные были раньше.

— Они были пьяны. Твой друг орал, что закона больше нет, и прав теперь тот, кто сильнее. Тогда я сказала этим отморозкам, что мы все находимся под твоей защитой, что ты обещал нас оберегать. Но твой друг лишь расхохотался в ответ и сказал, что мы глупые курицы, раз доверились такому коварному человеку, как ты. Сказал, что девушек на этом диване у тебя сменилось за последний год столько, что он уже со счёта сбился. И что на этот раз ты просто решил не мелочиться, и привёл сразу целый гарем.

Я смутился, так как отчасти сказанное было правдой. Мне действительно легко удавалось знакомиться с девушками, но я никогда не стремился завязывать долгие отношения, и подружек менял чуть не каждую неделю. Но какое отношение имеет моя прошлая жизнь до вторжения с тем, что я от чистого сердца вызвался помочь группе беспомощных школьниц? А Лиза между тем продолжала:

— Говорил твой друг весьма убедительно и зародил у нас большие сомнения в искренности твоих слов. Вот скажи мне, ты действительно собирался отвести нас в Сергиев Посад?

— Да, я же обещал довести до Сергиева Посада или найти вам другое надёжное убежище.

— Но если действительно собирался, то ответь мне, какое расстояние нам нужно пройти? Где делать остановки? Мимо каких населённых пунктов мы должны проходить?

Я молчал, так как ещё не думал на тему маршрута, пытаясь сперва решить более насущные проблемы — выжить, укрыться, дойти до дома, достать снаряжение, достать еду. Лиза же расценила моё молчание, как признание вины.

— Вот видишь, ты не знаешь. А говорил, что собирался помочь. Получается, ты нам врал!

— Не врал. Я ведь достал уже всем вам снаряжение в дорогу, а также участкового врача для тебя вызвал, чтобы она гипс наложила.

— Она пришла, как только вы ушли, сделала мне гипс и отдала старые костыли — вон у шкафа стоят. Я предложила ей отплатить чем-нибудь за работу, но она отказалась. Хорошая женщина, настоящий Врач с большой буквы.

Я почувствовал себя увереннее — всё-таки сделал ещё одно доброе дело! И с куда большим энтузиазмом продолжил доказывать свою правоту:

— Я действительно пока не смотрел маршрут до Сергиева Посада. Это реально далеко, и путь туда трудный и опасный. Поэтому я пока пробовал найти более близкие надёжные укрытия для вас. Сегодня я как раз ходил с твоими одноклассницами к военкомату — думал, сотрудники могут подсказать путь к армейским частям с надёжными подземными укрытиями-бомбоубежищами.

В поведении Лизы впервые проявилась заинтересованность. Она посмотрела на меня и поинтересовалась результатами сегодняшней разведки. Когда же я вкратце описал увиденное, Лиза опять загрустила и печально сказала:

— Всё идёт к тому, что дороги до интерната мне с девушками не избежать. Вот только мы пойдём одни без тебя. Походная одежда у нас уже есть, продукты вы тоже сейчас принесли. Больше ты нам ничем помочь не можешь — дорогу ты не знаешь, девушки тебе не доверяют и боятся.

Я даже возмутился от таких слов собеседницы:

— Почему не доверяют? Я же вас спас и помогал во всём!

— Потому что ты такой же, как твои друзья. С самого начала нашего знакомства ты только и делал, что мародёрствовал, кричал на моих подруг и с кем-нибудь дрался. Ты наорал на Машу Котову и испугал её, а у неё характер такой, что на неё нельзя кричать ни в коем случае — она после этого замыкается в себе и никакие доводы разума больше не слышит. Твоя несдержанность стала причиной её гибели. Затем ты ещё ударил Зину Крылову, разбив ей нос. Да и помогал ты нам только потому, что тебе самому это оказывалось выгодно. Так чем ты лучше твоих друзей, которые вдвоём схватили Олю Кислову, попытались сорвать с неё платье и утащить нашу подругу из квартиры.

— И что случилось в итоге? Они... — я постарался найти слова помягче. — Они смогли добиться того, что хотели?

— Нет, не смогли. Мне пришлось вмешаться и показать, кто сильнее. Я прогнала их и отобрала у твоего друга ключ от входной двери.

Я одновременно обрадовался и удивился. Обрадовался, что мерзкий неприятный инцидент закончился благополучно. Удивился же тому, что одноногая девушка сумела справиться с двумя мужиками.

— Ты удивлён? — спросила Лиза.

— Конечно. Последний день не устаёт преподносить мне сюрпризы. Мирные спокойные люди вдруг становятся алчными, жестокими и злыми. Одноногая маленькая девушка каким-то образом справляется с двумя пьяными мужиками. Мне не доверяют спасённые мною же, хотя я изо всех сил им помогаю.

Лиза как-то заметно напряглась, уселась поудобнее и положила руку под одеялом себе на живот. Она повернулась и долго смотрела мне прямо в глаза. Её взгляд оказался холодным, внимательным и раздумывающим, словно у судьи, решающего твою судьбу. Я, крупный взрослый мужчина, не выдержал такого пристального внимания маленькой школьницы и отвёл взгляд. Лиза зло усмехнулась, скривив губы в неприятной ухмылке:

— Возможно, ты считаешь, что мои подруги настолько тебе благодарны за спасение из автобуса, что до сих пор с восторгом смотрят на тебя. Придётся тебя горько разочаровать, Виктор. Я поговорила со всеми. Нет ни одной моей подруги, которой ты был хоть немного симпатичен. Все они боятся тебя за то, что ты бьёшь женщин и сильнее их. Они презирают тебяза то, что ты ведёшь распутный образ жизни и как две капли воды похож на то карикатурное описание мужчины, которое им вдалбливали сёстры из женского монастыря. Они осуждают тебя за то, что ты не остался похоронить их погибших подруг и учителей, а также за то, что ты мародёрствуешь. Они ненавидят тебя за то, что у тебя в комнате висели картины с антихристом и перевёрнутыми крестами. Поэтому они не хотят иметь с тобой ничего общего.

— Как скажешь, — выдохнул я, скорее даже обрадованный тем, что меня освободили от обещания заботиться об этой группе истеричек и вести в далёкий Сергиев Посад. — Действительно глупо, что я переживаю? Я их не держу, да хоть сию же секунду могут проваливать куда хотят, неблагодарные! Я искренне изо всех сил старался им помочь. Рисковал жизнью, добывал снаряжение, тратил свои последние деньги им на еду, выяснял насчёт укрытий. Но если самим твоим одноклассницам это не нужно, зачем мне заморачиваться?

В ответ на такую гневную речь Лиза лишь загадочно улыбнулась и проговорила:

— Некоторые из девушек настолько ненавидят тебя, что предлагали мне тебя убить. Другие подруги не были столь кровожадными и просто предлагали расстаться с тобой по-хорошему. Ты останешься со своими друзьями, мы же пойдём своей дорогой. Но большинство моих одноклассниц не верили, что ты просто так нас отпустишь. Они считали, что ты непременно постараешься придумать какой-то благовидный предлог, чтобы оставить нас в квартире. А часть моих подруг считала, что ты сбросишь маску добродушия и попытаешься задержать нас силой. Если бы ты поступил именно так, я бы тебя убила.

Лиза вытащила правую руку и положила поверх одеяла. В ладони у неё оказался пистолет Макарова — совершенно такой же, какой имелся и у меня.

— Ты бы хоть с предохранителя его сняла, палач-самоучка! — с горькой усмешкой проговорил я.

— Разбираешься в оружии? — неожиданно заинтересовалась девушка.

— Немного.

Я не стал уточнять, что все знания о ПМ были почерпнуты только сегодня из "Википедии", когда я посмотрел, что же за оружие нашёл у погибшего инспектора ДПС.

— А я вот разбираюсь. Тренировалась в стрелковом клубе ещё до жизни в интернате.

Про свою прошлую жизнь Лиза говорила мечтательно, с явным ностальгическим оттенком. Я принюхался и понял, что мне не чудится. От Лизы действительно пахло водкой! Да она же пьяна! Но соседство с пьяной девушкой, возомнившей себя убийцей, меня почему-то не пугало. Я знал, что поступал правильно, и не боялся говорить об этом.

— Знаешь, Виктор, я не разделяю мнение своих подруг. Ты не маньяк и тем более не посланник Сатаны. Может ты и жил так, как живут обычные молодые самцы в этом безумном мире. Я могу это понять и не осуждаю тебя за это. Но есть неприемлемые качества, которые меня лично в тебе раздражают и делают тебя опасным. Ты слишком несдержан и не способен терпеть. А это плохо, иногда только умение сдерживать эмоции и умение терпеть позволяют выжить в новом опасном мире. Ты ведь даже не можешь себе представить, что пришлось пережить нам с подругам в автобусе. Ты бы там не выжил.

Вместо ответа я встал с кровати, расстегнул и стянул рубаху, обнажив свою спину.

— Зачем ты раздева... Что у тебя со спиной?! — вскрикнула Лиза, мигом потеряв всё своё самообладание.

— Не способен терпеть... Посмотрел бы я, многие ли из твоих одноклассниц способны пролежать несколько часов на раскалённом асфальте, когда тебе на живую кожу капает расплавленная пластмасса, а пошевельнуться нельзя, так как прямо над головой висит смерть! — со злостью в голосе проговорил я, застёгивая обратно рубаху. — А насчёт неспособности сдерживать эмоции... Как думаешь, ты сама-то смогла бы не вскрикнуть и не вздрогнуть, когда тёмной ночью вся на нервах после стычки с громилой приоткрываешь жалюзи в торговом центре и видишь смерть в десяти шагах от себя? Я знаю, что тебе и девушкам пришлось несладко в закрытом автобусе, но не нужно считать, что вы какие-то исключительные!

И я, и Лиза замолчали. Девушка всё так же держала в руке пистолет, хотя с предохранителя его по-прежнему не снимала. Я поинтересовался, где она добыла оружие? Лиза охотно объяснила:

— Как только я более-менее пришла в себя, то увидела совсем неподалёку разбитую машину ДПС. Когда ты выдвинул нам ультиматум, я отправила тебя отойти подальше, а сама послала одну из подруг поискать оружие. В пистолете сейчас только один патрон, — призналась девушка, продолжая держать палец на спусковом крючке. — Остальные я вынула перед этим разговором с тобой. Мы с подругами посчитали, что так будет безопаснее, если разговор совсем не сложится, и мне придётся стрелять. Всего один патрон как раз на тот случай, если я вдруг промахнусь, и ты выхватишь у меня оружие. Чтобы остальные девушки не пострадали, ведь без огнестрельного оружия ты бы не справился со всеми остальными моими подругами. К тому же они перед этим разговором успели вооружиться: кто ножом, кто молотком, кто отвёрткой или ножкой стула.

— Чего только вы тут не нафантазировали со страху, — я рассмеялся и, отсмеявшись, неожиданно серьёзным голосом продолжил. — Только в ваших расчётах имеется один важный изъян. Там в машине было два инспектора!

— Даже так... — Лиза явно смутилась и даже испугалась. — Оружие у тебя?

— Да, конечно, — я не стал уточнять, что пистолет в данный момент находится не при мне, а в соседней комнате в кармане куртки. — Если бы я действительно этого хотел, то смог бы справиться со всеми вами. Но я не настолько злой и гадкий, каким ты меня недавно обрисовывала. Поэтому не стоило тебе пить со страха водку на голодный желудок, палач-самоучка!.

Опять наступило молчание. Лиза долго о чём-то напряженно думала, а потом неожиданно совсем другим, абсолютно спокойным голосом предложила:

— Виктор, а как ты смотришь на то, чтобы возобновить наш договор на прежних условиях? Ты поможешь нам добраться до интерната, мы же честно заплатим тебе за эту услугу: деньгами, снаряжением, провизией, патронами. Просто мне кажется, что сейчас ты убедительно доказал, что моим подругам не стоит ожидать от тебя мерзких и подлых поступков. Что на это скажешь?

— Я обещал вам помочь, и я сдержу слово.

— Вот и отлично, — довольно проговорила Лиза. — Девчонки, вы всё слышали?

Дверь в комнату тут же отворилась, вошла целая группа девушек. Похоже, они стояли под самой дверью и подслушивали разговор от начала и до конца.

— Выходим завтра утром, как и договаривались, — продолжила Лиза Святова инструктировать подруг. — Виктор идёт с нами, все его приказы снова обязательны к исполнению. И позовите сюда Милу, пусть она что-нибудь сделает с ранами на спине нашего проводника.

Когда остальные девушки уже вышли из комнаты, и лишь Мила ещё обрабатывала мазью от ожогов мою спину, Лиза тихо сказала:

— А насчёт выпитой мной водки ты не прав, Виктор. Это не от страха. Просто нога болит дико, а та врач категорически запретила мне дальше принимать обезболивающее. Она сказала, что у меня возникнет привыкание к наркотикам, если я и дальше буду колоть лекарства. А насчёт водки она ничего не говорила. Я ведь, чтобы прогнать твоих знакомых, вышла на костылях в коридор с пистолетом в руке. Чуть сознание не потеряла от боли, но дошла. Подозреваю, что вид у меня был такой решительный, что они оба сразу подняли руки вверх. Когда парни убежали, подняв хвост, я попросила девчонок налить мне стакан водки из запасов твоего друга. Чтобы нога не болела, ну и чтобы руки не тряслись во время разговора с тобой. Ведь мне ещё ни разу не доводилось стрелять в людей.

Бегство от смерти. Мёртвый посёлок

Выходили в пять утра. Прогноз погоды обещал жаркий солнечный день, но рано утром было холодно, туманно и сыро. Я с трудом сдерживал зевки. Прошлой ночью мало кому из обитателей района вообще удалось сомкнуть глаза, разве что навечно. Ночные охотники кружили над жилыми кварталами, практически ежеминутно слышались совсем близкие звуки выстрелов и взрывы. Не оставалось сомнений в том, что охотников стало несколько. Мы неоднократно за эту ночь слышал свистящие звуки "псссшшш" совсем из разных районов города.

Поскольку ни на кухне, ни в спальне Женьки Опарёва занавесок не имелось, всем школьницам пришлось тесниться в моей комнате и в коридоре. Хорошо хоть девушки до начала интенсивной ночной охоты успели приготовить принесённые куриные окорочка, а также частично пожарили замороженную треску. А потом с кухни пришлось убираться, чтобы не стать мишенями ночных охотников. Мы сидели молча на полу, выключив свет и прислушиваясь к звукам стрельбы кружащих между высотными домами инопланетных кораблей. Каждый их выстрел означал чью-то смерть, и осознавать это было жутко.

Во второй половине ночи я рискнул пробраться в комнату Женьки и перетащил оттуда компьютер в свою комнату. До утра вместе с девушками мы рассматривали карту Подмосковья и строили варианты маршрутов. От моего дома до конечной точки оказалось пятьдесят восемь километров. Это не сто с лишним, как представлялось первоначально, но всё-таки достаточно внушительное расстояние для пешего путешествия неопытных туристов, да ещё и с носилками.

Компьютер упорно строил "оптимальный маршрут" в сторону соседнего подмосковного посёлка Ивантеевка, после чего предлагал двигаться вдоль Ярославского шоссе до самого Сергиева Посада. При этом "Яндекс" оптимистично утверждал, что дорога займёт не более пятидесяти минут. Эх, ещё пару дней назад такое было действительно возможным, но сейчас...

Разработанный мною маршрут сильно отличался от "оптимального". Во-первых, никаких городов — ни Ивантеевки, ни любых других. Тут ведь непонятно, как из Щёлково живыми выйти. Поэтому неразумно было бы впоследствии входить в другие города, тоже контролируемые с воздуха пришельцами.

По моему плану, нам полагалось перебраться через реку Клязьму и максимально быстро уходить из города строго на север, минуя соседние Ивантеевку и Фрязино. За городом после узкой полосы дачных коттеджей простирались сплошные леса и поля. Первым заметным ориентиром, позволявшим группе не потеряться, была железная дорога и после неё озеро "Большое", расположенное чуть западнее Фрязино. До озера я надеялся добраться часа за два-три. После чего нашей группе полагалось идти опять на север, и через двенадцать километров сплошного леса выйти к реке Лашутка и большому заросшему озеру неподалёку от маленького посёлка Богослово. Эти места я хорошо знал, так как много раз ездил туда на рыбалку или на шашлыки — сперва с родителями, когда те были ещё живы, потом вместе со школьными друзьями. Возле этого озера я планировал устроить небольшой привал, после чего продолжать двигаться строго на север и через семь километров дойти до автомобильной дороги, называемой "бетонкой" или Малым московским кольцом.

Двигаясь на запад вдоль бетонки, я надеялся уже к вечеру дойти до Ярославского шоссе и устроить где-нибудь там в укромном месте лагерь на ночь. После чего останется пройти двадцать восемь километров параллельно шоссе по лесам и перебежками от укрытия к укрытию. При хорошем раскладе уже завтра к вечеру я думал доставить девушек в их интернат. Лиза разработанный план одобрила, хотя и посчитала сроки излишне оптимистичными — мало приспособленным к походам ученицам предлагалось проходить по три десятка километров за день, что являлось достаточно трудным испытанием.

Тем не менее, начало пути показало, что девушки настроены весьма решительно и вполне укладываются в график. Реку Клязьму преодолели западнее обрушенных мостов по валунам рядом со сгоревшим городским продуктовым рынком. Самую трудную и опасную часть пути по городским улицам Щёлково преодолели всего за час. Группа из четырёх девушек-разведчиц обеспечивала безопасный проход остальных. Летающие охотники не появлялись, и девушки шли достаточно быстро. При первой же возможности за городом группа свернула с полосы дачных участков и углубилась в лес, и уже через полчаса движения лесными тропинками вышла к железной дороге.

Лиза сверилась с перерисованной шариковой ручкой в тетрадном листе схемой маршрута. Принтера дома у меня не было, и девушкам пришлось перечерчивать от руки карту с монитора компьютера.

— Хорошо идём, с опережением графика! — сообщила Лиза, и как будто сглазила...

— Опасность справа над железной дорогой! — раздался тревожный крик Кристины.

Я с удовлетворением отметил, что никакой паники не возникло. Все девушки в полном соответствии с полученным перед походом инструктажем прыснули в разные стороны и залегли в густых кустах, росших вдоль железнодорожного полотна. Я пополз вперёд и остановился рядом с Кристиной. С этого наблюдательного пункта хорошо просматривался чёрный треугольник, зависший где-то над окраиной Фрязино — то ли над железнодорожной станцией "Фрязино-Товарная", то ли над производственными корпусами фабрики "Майский Чай". До летающего охотника было не более полукилометра, и при такой ясной погоде у нас совершенно не было шансов перебраться незамеченными через железнодорожные пути.

— А что там левее? — спросила у меня шёпотом Кристина. — Может, отойдём подальше от летающего корабля и там перейдём через рельсы? Я могу сходить проверить.

На несколько секунд я даже лишился дара речи. Кристина, настолько неуверенная и скромная, что из неё слова было не вытянуть, вдруг не только заговорила со мной, но и сама вызвалась добровольцем для опасного задания! Видимо, растерянность отразилась у меня на лице, так как девушка весело улыбнулась и тихо сказала:

— Удивлён, Виктор? Считал меня пугливой курицей, не способной проявить инициативу? Ты ведь уже решил, что на весь наш класс только одна Лиза умеет думать и принимать решения. Если тебе интересно, мы с Лизой Святовой одновременно попали в интернат. Только я не стала с Лизой бороться за место лидера, поскольку мне не хотелось войны с ней. Она реально отмороженная и совершенно без тормозов, ты ведь уже заметил это?

— Хорошо, Кристина, попробуй проверить дорогу левее до Ивантеевки, — я нарочно не стал отвечать на провокационные вопросы по поводу Лизы.

Не хватало мне ещё встревать в сложные взаимоотношения девчонок в их коллективе! Да и не увязывалось такое резко изменившееся поведение девушки с её образом, сложившимся у меня в голове. Складывалось ощущение неестественности и подозрение, что меня опять испытывают уже таким вот способом. Я вернулся к остальным девушкам и сообщил, что придётся подождать.

Маленькую Галю Громову оставил наблюдать за кораблём пришельцев, и девчушка периодически докладывала, что летающий охотник не двигается с места. Кристина вернулась через сорок долгих минут и сообщила, что справа над Ивантеевкой тоже висит треугольный корабль, пусть и на несколько большем расстоянии. Однако имелась и хорошая новость — на перегоне стояла сгоревшая электричка, часть задних вагонов которой сошли с рельсов. Кристина сообщила, что она уже успешно пересекала насыпь под вагонами туда и обратно, и не была при этом обнаружена.

— Кристи, ты совсем больная на голову! — возмутилась Лиза, услышав новости. — Никогда так не больше рискуй!

— Хорошо, Лиза, больше не буду, — пообещала Кристина, но я уловил победный взгляд в мою сторону. Мол, видел, на что я способна?

Место крушения электрички выглядело ужасно. Почерневшие от копоти искорёженные вагоны, выбитые стёкла, поваленные столбы со свисающими до самой земли высоковольтными проводами. Над всем этим стоял тяжёлый запах разложения, и мельтешили тысячи мух. Будь я один, никогда бы не полез в такое место. Но сейчас отступать было поздно. Одним из первых я пролез под свисающим с насыпи вагоном и пополз по шпалам. Предстояло проползти целых три вагона до указанного Кристиной удобного спуска с противоположной стороны насыпи.

Этот кошмар, казалось, никогда не кончится. Обгорелое железо над головой, противное звенящее жужжание мух и тяжёлый въедливый запах. У одного вагона в центре состава взрывом почти полностью оторвало крышу, и она свисала лоскутом помятой жести. Именно тут под навесом из скрученного металла можно было безопасно спуститься с противоположной стороны насыпи. Я подождал отстающих девушек и даже вернулся назад, помогая выбившимся из сил школьницам тащить по шпалам длинные неудобные носилки. Я видел, что многих девушек подташнивало от запаха разложения, но они не останавливались и двигались вперёд.

Когда вся группа преодолела спуск и отошла подальше в лес на противоположной стороне железнодорожного пути, я скомандовал привал. Девчонки тут же без сил опустились в траву. Многие из школьниц перепачкались в саже и при этом были бледными и напуганными, словно они лично побывали в тех наполненных телами вагонах. Девушкам явно требовался отдых.

— Я благодарю Кристину, которая смогла преодолеть вполне естественные страх и брезгливость и нашла для нас безопасный путь через насыпь, — громко, чтобы все девушки слышали, сказала Лиза.

— Кристина умница! — подтвердил я. — Если бы не она, мы бы ещё много часов сидели на той стороне дороги. А вообще я восхищён всеми вами, девчонки. Зрелище сгоревших вагонов было, мягко говоря, неприятным. Но вы все справились, я даже не ожидал.

— Если кого-то всё ещё мутит, могу предложить в лечебных целях выпить по маленькой рюмке водки, у нас есть с собой одна бутылка, — предложила Мила.

Желающих нашлось много, почти половина девушек подняли руки. Среди них я увидел и двух крайне религиозных девушек, которые чурались меня и демонстративно не отвечали на задаваемые вопросы. Я сильно подозревал, что именно они объявили меня вчера посланником Сатаны и желали моей смерти.

После небольшого привала отряд двинулся дальше. Идти к Большому озеру, как ранее планировали, не стали — оно оказалось гораздо западнее маршрута. Вместо этого быстрым маршем двинулись через лес к следующей по плану контрольной точке — маленькой речке Лашутка и лесному озеру. От железной дороги, судя по карте, предстояло пройти двенадцать километров. Я очень надеялся, что уже к обеду мы окажемся на месте.

Но реальность преподнесла неприятный сюрприз — впереди находился сильно заболоченный лес со множеством поваленных деревьев. Приходилось часто возвращаться и искать обходные пути. И хотя на карте всё выглядело лёгким и близким, в реальности идти было очень трудно. Выбившаяся из сил группа уже несколько раз останавливалась на привал, трижды менялись несущие носилки девушки, а поля вокруг Богослово, которые я надеялся увидеть ещё к полудню, всё никак не появлялись.

Лишь к трём часам дня пополудни мы неожиданно вышли к окраине Жуковки — небольшого посёлка на Красноармейском шоссе. Только тут я смог сориентироваться и понял, что мы слишком сильно отклонились на запад. Несколько упавшие духом, а также изрядно вымотавшиеся девушки предложили идти в Жуковку, чтобы снова не заблудиться. Но над посёлком как раз кружил чёрный треугольник, выискивая новые жертвы, а потому пришлось сворачивать в лес и идти на юго-восток. И тут наша самодельная карта не соврала — через полчаса мы вышли к маленькой чистой речке, текущей в густом лиственном лесу. Идя вдоль русла, я вывел девушек к хорошо знакомым местам — вытянутому почти на два километра узкому озеру, один берег которого густо порос лесом. Именно тут и решили остановиться на ночлег, поскольку сил продолжать путь ни у кого не осталось.

* * *

Палатки поставили под кронами деревьев неподалёку от берега. Рядом имелись и сухие ветки для костра, и хороший спуск в воду. И хотя дно, насколько я помнил, тут было глинистым и вязким, но вода оказалась чистой и достаточно тёплой, что сразу же обнаружили подошедшие девушки. Вода словно магнит манила усталых путников свежестью и возможностью смыть пот и усталость.

— Виктор, не мог бы ты, пока девушки будут ужин готовить, сходить вон в тот посёлок на другую сторону озера? — предложила Лиза. — Поищи что-нибудь от комаров. Они тут даже днём летают, а ночью нас просто живьём сожрут!

— Магазин там только один, и тот продуктовый. Я это точно знаю, бывал много раз. Но если вам нужно спокойно искупаться, я на время уйду.

— Ты очень догадлив, — улыбнулась Лиза. — Постарайся просто исчезнуть на пару часов. За нас не волнуйся, мы будем осторожными. Главное, сам не рискуй понапрасну и следи за небом. Если тебе нужны напарницы для твоей разведки, могу выделить тебе одну или даже двух девушек из тех, кто сами захотят пойти.

Я даже засмеялся. Да кто из девушек окажется настолько ненормальной, что предпочтёт плестись по пыльной дороге на другой конец озера вместо того, чтобы купаться в чистом озере? Но одна такая желающая всё же нашлась, добровольцем оказалась Кристина Добронравова. Однако тут уже Лиза повела себя непоследовательно и отказалась от своих собственных слов:

— Нет, Кристи, ты мне нужна тут. Вместо тебя пойдёт Галя Громова.

Галя покорно вздохнула и поплелась следом за мной по пыльной дороге. Мы вдвоём прошли вдоль берега, пробрались по полуразрушенной старой дамбе и вошли в безжизненную на первый взгляд деревню. Места были мне хорошо знакомы, так как в Богослово переехал когда-то мой бывший одноклассник. Мы продолжали поддерживать приятельские отношения, и я не раз гостил у своего старинного друга. Поэтому я целенаправленно двинулся к дому своего приятеля.

Деревня поражала тишиной — ни лая собак, ни мычания коров, ни обычной переклички петухов. Это выглядело странным и одновременно жутким. Пустыми улицами я добрался до знакомой калитки и вошёл внутрь двора. Злобный пёс, обычно стороживший калитку, тоже отсутствовал. Я поднялся на крыльцо и стал стучать в запертую дверь, но никто так и не открыл. Зато со стороны соседнего двора послышались шаркающие старческие шаги, и над забором показалась голова очень древней старухи.

— Кто ты? Что тебе надо? — скрипуче каркнула она, прищуривая подслеповатые глаза.

— Здравствуйте, ...Надежда Кузьминична! — с огромным трудом я выудил из памяти имя соседки школьного друга. — Да вот к Павлику, однокласснику своему бывшему, зашёл проведать, а дома никого.

Соседка меня не узнала, но всё же ответила чуть более приветливо:

— Да их дома уже второй день нет никого. Сперва Софья пропала с мужем, позавчера они оба не вернулись с работы во Фрязино. А потом Павлушка уже вечером взял ружьё охотничье, отцепил своего злобного кобеля и пошёл искать родителей. И тоже пропал.

— Бабуль, а где все? В деревне тихо, словно на кладбище, — спросила удивлённая Галя.

— Вот в самую точку, деточка. Кладбище. Сходите к церкви и всё сами увидите. Все мои соседи погибли, когда церковь вчера сгорела от бесовского огня чёрного ангела. Я-то сама в тот день в храм не пошла, поясница у меня разболелась, с кровати встать не смогла. А потом пастух наш Кирюшка прибежал — мол, баба Надя, церковь горит! Я доковыляла, а там чёрный ангел кружит над крестом и брызжет адским огнём по православным! Я села от испуга под куст сирени и просидела там, пока это дьявольское отродье не улетело. А потом чёрный ангел вернулся ещё раз, облетел всю деревню и перестрелял всех собак, гусей и коров на пастбище вместе с пастухом. Так что сейчас у нас действительно кладбище, а не деревня...

Всё сразу стало ясно. Я молча вышел со двора и остановился на улице. Единственный магазин, насколько я помнил, располагался как раз рядом с церковью. Идти к сгоревшей церкви и видеть очередные горы трупов совершенно не хотелось. Я растерянно осмотрелся по сторонам и заметил неподалёку богатый двухэтажный дом за высоким забором. Перед приоткрытыми воротами особняка стояли новенький чёрный "BMW" и несколько побитый "Хаммер". В таком доме наверняка имелось всё — не только спрей от комаров, но и очень много полезного для путешествия. Я посмотрел на свою маленькую спутницу:

— Галя, я опять собираюсь заниматься тем, в чём меня вчера обвиняла Лиза, то есть мародёрствовать. Так что ты, если тебе неприятно моё общество, можешь идти к остальным девушкам.

— Нет, я останусь, Виктор. Я знаю, что это мерзко. Но понимаю, что так нужно, иначе нам всем не выжить. И моё мнение насчёт тебя Лиза не спрашивала, поэтому она не права — не все девушки нашего класса плохо к тебе относятся. Ты нам помогаешь, хотя вовсе и не должен. Я тебе очень благодарна за это.

— Рад слышать, что хоть кто-то заметил мои усилия, — улыбнулся я и зашёл во двор особняка.

Прямо перед воротами стояла большая будка, от которой тяжёлая цепь тянулась к бесформенному шерстяному коврику, над которым вились мухи. Породу погибшей собаки было уже не определить — возможно, кавказская овчарка, может другая крупная порода. Справа от дома стояли образцово-показательные парники с огурцами и помидорами, слева наличествовала какая-то хозяйственная пристройка. Дверь в дом оказалась незапертой, в коридоре у входа высились коробки с собранными в дорогу вещами. Похоже, обитатели дома уже собирались куда-то уезжать, но решили сходить перед дорогой в церковь и послушать объяснения священника насчёт конца света.

В длинном прислонённом к стене кожаном чехле я обнаружил какое-то оружие в разобранном виде. Сперва решил, что я нашёл автомат, но в кармашке чехла имелся охотничий билет и паспорт на оружие "Самозарядный карабин "Вепрь-308". Патроны к карабину отыскались тут же в одной из коробок. Вот это повезло! Без малейших колебаний я взял карабин с собой.

Вместе с Галей мы прошлись по опустевшему дому. Опустив с помощью пульта занавески во всех комнатах, я рискнул включить свет. Пользуясь случаем, поставил на зарядку свой телефон. Затем мы с Галей заглянули в холодильник на кухне и выгребли остатки продуктов — колбасу, сыр, пару пакетов молока. В ванной комнате обнаружилась роскошная треугольная массажная ванна и рядом с ней барный столик-холодильник с кучей бутылок.

— Красиво тут жили, — не удержался я от комментария.

— Угу, я и не подозревала, что такие шикарные ванны существуют, — согласилась Галина. — Вот бы хоть раз в жизни в такой вымыться!

— Так мойся, кто тебе мешает? А я пока схожу наверх на второй этаж. Нужно же посмотреть, что там.

Галина задумалась на секунду, но почему-то застеснялась и отошла от ванны. Я выдвинул один из ящиков столика с напитками и наткнулся на коробку сигар и упаковку презервативов. Эта находка не ускользнула от бдительных глаз стоявшей рядом Галины, девчонка заметно занервничала и стала жаловаться, что ей неприятно находиться в опустевшем доме. Я смущать девушку не стал, закрыл ящик и прошёл по лестнице на второй этаж. Там имелся большой холл, встроенный камин и висящий на стене перед диваном огромный телевизор, пульт от которого нашёлся на диване.

Шли новости. Качество картинки оставляло желать лучшего, сплошные помехи, но звук передавался достаточно хорошо. Из выпуска новостей я узнал, что просуществовавший всего сутки Совет Национальной Обороны уже распущен из-за неэффективности, и вместо единого Совета сформированы семь региональных Комитетов Обороны, действующих автономно. И вроде бы новая структура уже показала свою эффективность, проведя несколько успешных операций. По словам диктора, была проведена плановая эвакуация гражданского населения в большинстве регионов страны, а также уничтожены ещё два корабля пришельцев — на этот раз над Челябинском и Владикавказом. Кроме того, в новостях сообщили, что телевизионный сигнал стал недоступен жителям некоторых городов из-за повреждений ретрансляторов, но ремонтные работы уже ведутся. Хорошей новостью стало сообщение, что все телекоммуникационные компании страны на время действия военного положения перешли под прямой контроль государства. И поскольку сотовая связь в некоторых городах осталась единственным способом получения информации, то с сегодняшнего дня плата за звонки взиматься не будет.

Я тут же взял свой смартфон стал названивать сестре. Но трубку сестра так и не взяла, что сильно меня встревожило. Зато Женька Опарёв трубу взял мгновенно, но злобно прошипел, что знать меня больше не желает, так как я нарушил обещания и вообще променял старого друга на толпу молоденьких шлюх. После этого Женька отключился.

Послушав короткие гудки, я без сил опустился на край большой кровати. На душе было тоскливо и гадко. За сестру я переживал очень сильно — она ведь хоть и дура, но дура родная. А Женька вообще был не прав. Ну в чём лично я провинился? В том, что сам Женька нажрался, как свинья, и полез приставать к девчонкам?

Подошла Галина и сообщила, что нашла и спрей от укусов комаров, и отпугивающие насекомых дымовые спирали. Больше в чужом доме нас ничего не задерживало, и мы вышли во двор. Галина предложила набрать огурцов и помидоров, я не возражал. Мне было всё равно. Я дико вымотался за последние дни как физически, так и эмоционально, и сейчас на меня накатила волна апатии и отупения. Покажись в данный момент на небе летающий охотник, я даже не попытался бы спрятаться в укрытие. Галя, словно чувствуя состояние напарника, сама взяла пластиковое ведро и пошла в теплицу.

* * *

Я сидел на деревянном лодочном причале, свесив босые ноги в тёмную воду. Рядом Галя Громова кидала крошки хлеба малькам. Вообще-то два часа уже прошли, и можно было возвращаться к остальным, но что-то пока не хотелось.

— Может, я в озере искупаюсь? — спросила девушка.

— Купайся, я отвернусь, — вяло ответил я, погружённый в свои мысли.

Я действительно честно повернулся в сторону мёртвой деревни и сел, сложив ноги по-турецки. Рядом послышался звук расстёгиваемой молнии на куртке и шорох снимаемой одежды.

— Виктор, а ты не хочешь искупаться вместе со мной? — раздался за спиной голос Галины.

Я повернулся на голос и тут же невольно отвёл взгляд. Полностью обнажённая Галя стояла на краю пирса и ждала ответа. Симпатичная у неё фигурка, кстати, невольно отметил я про себя.

— Галя, ты пытаешься меня соблазнить? — удивился я.

— А если и так? — лукаво рассмеялась девушка.

— Тебе сколько лет? — уточнил я.

— Шестнадцать... — ответила Галина и, видя мой недоверчивый взгляд, добавила: — будет этой зимой.

— Вот когда будет, тогда и поговорим на эту тему, — ответил я и отвернулся.

Послышались лёгкие шаги, на моё плечо опустилась ладонь. Я встал и обернулся. Миниатюрная девушка едва доходила мне до плеча. Она смотрела мне прямо в глаза и спросила:

— Хоть поцеловать-то ты меня можешь? Пойми, через день-два ты приведёшь нас в интернат, получишь свою награду у Лизы Святовой и расстанешься с нами навсегда. Нас сразу же для безопасности отправят в соседний с интернатом Хотьковский женский монастырь в пригороде Сергиева Посада. Там глубокие надёжные подземелья, где мы и проведём в подвалах долгие месяцы или даже годы, пока не закончится этот кризис с инопланетным вторжением. Да, какая-то часть моих одноклассниц ждут — не дождутся, когда же они попадут в эти спасительные подземелья и за молитвами смогут забыть о всех пережитых потрясениях. Но мне там будет очень скучно, я в этом абсолютно убеждена. Мне даже вспомнить о чём-то хорошем будет не о чем. Вокруг нас только смерть, грязь и вонь разлагающихся трупов.

— Поцеловать могу, — согласился я, и через секунду мы уже целовались.

Галина закрыла глаза, стараясь запомнить и впитать каждую секунду этого романтического момента. Целовалась она неумело, но зато искренне и самозабвенно, как будто в первый и последний раз. Через минуту Галя сама оторвалась и спросила:

— Скажи, Виктор, только честно. Ты меня быстро забудешь?

— Я никогда тебя не забуду, — совершенно искренне ответил я и вдруг понял, что вся апатия и хандра бесследно прошли, что я молод и полон сил. — Спасибо тебе, Галя, ты просто вернула мне радость жизни. А теперь купаться!

К остальной группе мы вернулись только часа через три, когда вечернее небо стало затягиваться тучами. А до этого мы купались и целовались, ласкали друг друга, загорали в лучах вечернего солнца, собирали и пристреливали найденное ружьё, снова целовались и снова купались.

Нас давно ждали и волновались, но объяснений столь долгой задержки никто не потребовал. Ужин был давно готов, и большинство девушек уже поели и разбрелись по палаткам. Принесённые нами овощи тут же помыли и частично тут же съели, частично рассовали по рюкзакам и сумкам. В пластиковое ведро я набрал воды, чтобы загасить костёр, как только запечётся последняя кинутая в угли картошка и закипит вода в подвешенном котелке.

Большинство девушек уже давно спали палатках, у костра бодрствовали лишь дожидающиеся печеной картошки пять-семь девушек, ну и ещё пара часовых, отошедших подальше от лагеря и наблюдавших за небом. Мы с Галиной доедали свои порции супа, когда раздался истошный крик одной из сидящих у костра девчонок:

— Опасность с неба! Охотник над озером!

Я мгновенно вскочил, отшвырнул миску и посмотрел в указанном направлении. И почувствовал, что волосы у меня на голове поднимаются от ужаса. Примерно в километре от нас над противоположным берегом озера беззвучно летела смерть. Чёрный треугольник появился откуда-то с востока и быстро двигался мимо лагеря, но неожиданно его траектория изменилась — по широкой дуге летающий охотник стал разворачиваться к костру! Не осталось никаких сомнений, что наш лагерь обнаружен! Изо всех сил я заорал:

— Тушите костёр! Все бегом в озеро в камыши! Остальным из палаток не вылезать!

— Поздно тушить, он уже увидел огонь! — испуганно крикнула стоящая рядом с костром Галя.

Какая-то невысокая девчонка, я не заметил, кто именно, схватила ведро с водой. Я же крепко схватил за запястья двух стоявших ближе всего школьниц и вместе с ними бросился с берега в воду, стараясь быстрее укрыться в высоких густых камышах. Вслед за нами с берега прыгали и остальные. Я тащил девчонок глубже, крича:

— Заходите по горло в воду и не шевелитесь!

Мы зашли поглубже в камыши и замерли. Я крепко прижимал к себе двух насмерть перепуганных девушек и шептал им: "Не шевелитесь и молчите, ради Бога!". А костёр почему-то продолжал гореть, его никто так и не потушил. Девушка с ведром постояла в нерешительности возле пламени, затем почему-то выплеснула воду на ближайшую палатку и кинулась подальше от лагеря вглубь леса.

Тёмный охотник шёл медленно и совсем низко над водой — метрах в двадцати, не выше. Совершенно беззвучно он пролетел над камышами, над лагерем и углубился в лес за убежавшей девушкой. Через несколько секунд со стороны леса раздался звук "псссшшш". Девушки побледнели и прижались ко мне от страха, так как хорошо понимали, что этот звук означал. Охотник никогда не промахивался.

Спустя несколько секунд тёмный треугольный корабль появился снова. Я нырнул в воду, заодно насильно притапливая и удерживаемых мною девушек. Мы просидели под водой, сколько могли, прежде чем осторожно вынырнуть. Летающего охотника не заинтересовали ни ряды палаток, ни поломанные камыши — быстро набирая скорость и высоту, далёкий уже треугольный корабль уходил куда-то за озеро. Через минуту летающая смерть полностью скрылась из вида.

Однако прошло ещё минут десять, прежде чем перепуганные девушки стали выползать из палаток, а я мокрый насквозь с такими же мокрыми девчонками вышел на берег. Все молчали потрясённые и испуганные. Я был опустошён и просто убит, так как уже успел рассмотреть всех скрывавшихся вместе со мной в камышах девушек и сообразил, кого не хватает. Гали Громовой...

Пока девушки плакали и стояли без толку, я подобрал брошенное ведро, набрал воды и потушил костёр. На глазах стояли слёзы, но я не стеснялся их. И тут вдруг обнаружил Галю — она, живая и невредимая с мокрыми от слёз глазами, выбиралась из дальней палатки. Но тогда кто же погибла?

Я побежал вдоль берега в ту сторону, куда неизвестная храбрая школьница увела от лагеря летающую смерть. Место трагедии я заметил ещё издалека — ветки кустов там горели, а земля дымилась. Порванная в клочья зелёно-коричневая камуфляжная куртка, разбросанные фрагменты тела, головы не видно.

— Как её звали? — спросил я подоспевших девушек.

— Это была Зоя Синицына, — сквозь слёзы ответила стоящая рядом Маша.

Я вспомнил эту девушку — невысокую, худенькую, темноволосую. Она была очень застенчивой, ни разу не вызывалась добровольцем, никак ранее себя не проявила. И тут вдруг такое.

— Зою нужно похоронить с почестями, — сказал я непреклонным голосом. — Она спасла нас всех.

Мила принесла спальник погибшей, и вместе с группой девушек при свете фонарей мы постарались собрать в спальник фрагменты тела и куски одежды. Это была психологически очень тяжёлая процедура, но никто из девушек не отказался. Затем я походной складной лопатой принялся рыть могилу.

Рыть пришлось долго, так как в земле оказалось много корней. Я устал и истёр ладони до волдырей, но не останавливался и продолжал свой скорбный труд — ведь это было самое меньшее, чем я мог отплатить погибшей за подаренную мне и остальным жизнь.

На церемонию погребения собрались все, даже Лиза сама приковыляла на костылях. Пока я засыпал могилу, девушки хором пели молитвы и церковные гимны. Затем топором на тёмной коре стоящего в изголовье могилы дуба я вытесал большой светлый крест. Церемония была закончена, все вернулись к палаткам. Но Лиза велела всем девушкам не расходиться и выстроиться перед ней.

— Я хочу знать, кто дежурил в момент появления охотника? — поинтересовалась она тоном, от которого у меня по коже начали бегать мурашки озноба.

Быстро выяснилось, что в момент нападения дежурили Маша Гаврилова и Зина Крылова. Причём именно Зина должна была наблюдать за восточной стороной, откуда пришла опасность. Но как раз в момент атаки девушка самовольно покинула свой пост и пошла к костру за печёной картошкой.

В голосе Лизы проявился металл:

— Преступница, на колени! Однажды ты уже нарушила приказ и подвергла всех нас опасности. Тогда мы тебя простили. Зря, как выяснилось. Сегодня ты опять подвергла опасности всех нас. Только ценой своей жизни Зоя Синицына смогла спасти остальных. Её смерть полностью на твоей совести!

В руке Лизы появился пистолет. Она направила оружие в голову стоящей перед ней на коленях одноклассницы. Зина закрыла глаза и сжалась, ожидая неминуемой смерти. Я шагнул вперёд и отвёл оружие в сторону:

— Лиза, ты совсем рехнулась!? Да, Зина провинилась, но это чрезмерное наказание. Оглянись, кругом и так трупы, в деревне рядом тоже одни мертвецы. Хватит уже смертей!

— Хорошо, я дарю её тебе, — Лиза опустила оружие. — Сам выберешь для неё наказание. Делай с ней что хочешь, но я её не желаю больше видеть в нашем отряде!

Такой поворот событий категорически меня не устраивал. Что я, судья или палач, чтобы наказывать провинившихся? Я поймал за руку собиравшуюся было уходить Лизу:

— Так не пойдёт! Пусть её подруги решают, как поступить.

Я полностью отстранился от дальнейшей дискуссии и вслед за Лизой ушёл в сторону лагеря. Остальные девушки посовещались несколько минут и вынесли вердикт:

— Пусть осуждённая сама выберет себе наказание: изгнание или порка розгами!

Зина, не колеблясь и секунды, выбрала второе. Руководила приведением приговора в исполнение Кристина. Она послала девушек нарвать тонких прутьев, затем приказала осужденной снять рубаху, а мне велела отойти куда-нибудь, чтобы не смущать своим присутствием и без того жалко выглядевшую девушку. Я подобрал свои вещи и залез в палатку вслед за Лизой.

— Это же какая-то средневековая дикость! — выпалил я пытающейся запихнуть в спальник загипсованную ногу Лизе. — Почему ты не остановишь этот самосуд?

— Поверь мне, так надо, — устало отмахнулась девушка. — Уже завтра не будет никого, кто будет выполнять свою работу более качественно, чем Зина Крылова. Да и остальные девушки тоже станут вести себя более ответственно. Это не вернёт нам Зою, но позволит в будущем избежать глупых смертей.

— Ты всерьёз собиралась её убить? — я всё ещё не отошёл от шока.

— Нет, конечно. Просто я уже достаточно хорошо изучила твой характер и знала, что ты обязательно вмешаешься и остановишь меня.

На улице раздался свист розги и вскрик девушки. Я попытался не думать о творившейся сейчас расправе и попробовал срочно занять свои мысли чем-то другим:

— А почему Зоя не погасила костёр, ведь она собиралась это сделать? Зачем она выплеснула воду на палатку?

Лиза, болезненно морщась от вскриков снаружи, ответила:

— Когда ты с Галей Громовой ушёл на разведку, мы обсуждали с девушками, каким образом охотники обнаруживают добычу. Может ли ночь надёжно укрыть нас, или наоборот ночью станет только хуже? Вдруг наши враги способны улавливать тепло, и ночью мы для них начинаем светиться яркими мишенями на фоне холодной земли? Зина, видимо, держала наш разговор в голове и решила таким образом спасти хотя бы обитателей ближайшей палатки, остудив её водой.

— А кто находился в той палатке? — спросил я, с облегчением заметив, что наказание розгами наконец-то закончилось.

— Понятия не имею. Если ты думаешь насчёт меня, то зря. Я с самого началазаняла место в третьей палатке. Думаю, даже сама Зоя не смогла бы ответить на этот вопрос. Она просто знала, что в палатке её подруги, и постаралась спасти их даже ценой своей жизни.

— А кто ещё будет ночевать в нашей палатке? — поинтересовался я, уже тоже раскладывая спальник.

— Сейчас, когда ты сюда залез, уже никто. Я же тебе говорила, что девчонки тебя боятся и стесняются. Мои подруги видимо решили поплотнее разместиться в других четырёх палатках. Так что здесь будем только мы с тобой. Я лично собираюсь спать. Если вздумаешь ко мне приставать, я тебя застрелю.

— Лиза, я устал просто безумно. Так что сам тебя пристрелю, если ты будешь ко мне приставать, — усмехнулся я в ответ.

Мы посмотрели друг на друга и неожиданно рассмеялись.

* * *

Среди ночи у одной из школьниц в соседней палатке случилась истерика. Девушка рыдала и кричала, что они все умрут одна за другой, и никто не дойдёт до безопасного убежища. Подруги пытались её успокоить, но получалось плохо. Разбуженный шумом, я хотел было вылезти наружу, но Лиза на меня шикнула:

— Вот только тебя там не хватает для полного комплекта неприятностей! Это рыдает Света Камышева, она была лучшей подругой Зои, всю жизнь вместе провели. Света Камышева, ну и ещё Настя Молчанова, две самые фанатично настроенные против всех мужиков на свете. Будь их воля, все мужчины на планете в ту же секунду умерли бы самой мучительной смертью.

Девушка постепенно успокаивалась. Я повернулся в спальнике и попытался опять заснуть, но тут зазвонил мобильник. Звонил Женька Опарёв.

— Витька, это ты? Слава Богу, ты жив! Я хотел извиниться за всё то, что вчера наговорил тебе. Прости, я был сам не свой.

— Всякое бывает, я не в обиде, — я действительно обрадовался звонку друга.

— Если честно, не до тебя было во время звонка. Тут такое творилось, словно в фильме ужасов! Летающий корабль пришельцев ходил вдоль дома и в упор сквозь окна расстреливал людей. Наш дом загорелся, всё заволокло дымом, ничего не видно было. Выжившие жильцы со всего подъезда перебрались в подвал. Со всех тридцати шести квартир подъезда мы насчитали только двадцать два выживших. Мы просидели в подвале часа четыре, а потом Колька, наш сосед, пошёл смотреть, улетел ли корабль пришельцев? Кольку убило прямо в дверях нашего подвала, он даже не успел выйти. Потом мы прождали ещё пару часов и кинули жребий, кому следующему идти на разведку. Выпало идти мне. Я шёл наверх, как на плаху. К счастью, корабль пришельцев уже куда-то улетел. Сейчас вот звоню из нашей квартиры. Газа нет, света нет, хорошо хоть вода ещё идёт, правда только холодная. Но это неважно. Главное, живой остался. Ты сам-то как?

— Сижу в палатке в лесу возле Богослово, как раз там, куда мы на шашлыки всё время ездили. Во всей соседней деревне выжила только одна древняя старуха. Этой ночью мы похоронили одну из наших девушек, которая погибла во время воздушного налёта. Завтра думаем продолжить путь до Сергиева Посада.

— А что там? Зачем вы туда так стремитесь?

— Там монастырь с надёжными подземельями, где девушки хотят укрыться. Я верю, что шанс пройти есть. Но это женский монастырь, и мужиков туда не пустят.

— Понятно. Я просто подумал... ты же мой самый близкий друг... Не стоит нам теряться в огромном мире. Давай, я попробую вас догнать? До Богослово на мотоцикле всего полчаса. Ещё до рассвета я буду у вас. Что скажешь?

Я серьёзно задумался. После всего того, что случилось между Женькой и девушками, не стоило и надеяться на то, что мой друг и девчонки смогут ужиться вместе. Если уж даже на меня девушки смотрели с явной опаской, то что уж говорить по поводу Женьки! С другой стороны, не завтра, так послезавтра я доведу девушек до интерната и навсегда расстанусь с ними. Глупо было бы отказать старинному другу, который решил присоединиться ко мне — отказать Женьке значило остаться совсем одному в смертельно опасном мире.

— Женька, буду рад тебя видеть. Но ты не рискуй и не гони по дороге, это самоубийство. Мы пойдём к "бетонке", а потом по ней к Ярославскому шоссе. Предлагаю где-нибудь там завтра встретиться.

— Отлично! Тогда я срочно собираю сумку. Постараюсь до рассвета уже быть у вас на месте. Если не успею до вашего ухода, поеду к бетонке.

Женька отключился. Я убрал телефон и заметил, что Лиза лишь притворяется спящей, а на самом деле внимательно наблюдает за мной сквозь прищуренные глаза. Её выдал свет от яркого экрана, отразившийся в зрачках.

— Он мой друг. Обычно Женька совсем не такой, каким вы его увидели.

Лиза поняла, что притворяться дальше смысла нет. Она открыла глаза и, расстегнув молнию на спальнике, присела и начала массировать колено больной ноги.

— Я слышала всё, что он говорил, у тебя очень громкий телефон. Мне лично твой друг не понравился. Он какой-то гнилой изнутри. В рамках приличия раньше его сдерживала лишь неизбежность наказания. Когда же этих рамок не стало, вся эта гниль сразу вырвалась наружу. Он вспомнил про тебя лишь тогда, когда над ним нависла угроза смерти. И сразу присоединиться захотел, когда выяснил, что у тебя ситуация лучше, чем у него.

— Естественное желание человека стремиться туда, где лучше, — не согласился я с ней.

— А ещё он трус. Тебя бы не пришлось уговаривать и заставлять тянуть жребий, чтобы выйти из подвала. Да и при виде направленного пистолета у тебя не тряслись конечности, хотя ситуация была одинаковой. Мне бы не хотелось, чтобы такой ненадёжный человек шёл с нами. И страшно даже представить, что случится, если он раздобудет оружие. Его же тогда будет никак не угомонить!

После этих слов Лиза демонстративно отвернулась, показывая, что разговор окончен. Я полежал ещё какое-то время и понял, что спать больше не хочу. Часы показывали начало пятого. Вылез из палатки. Уже светало, несмотря на тяжёлые тучи. Мелко моросил дождик.

Огляделся по сторонам и обнаружил, что все три девушки-часовые бодрствуют. Я слышал перед сном, что после внезапного ночного налёта школьницы составляли новое расписание дежурства, в котором каждому участнику группы отводилось по часу ночного бодрствования. Я направился в сторону ближайшего часового, им оказалась провинившаяся вечером Зина Крылова. Девушка заметно напряглась при моём приближении, но я лишь поинтересовался, когда наступит моя очередь дежурства?

— Так ведь вас с Лизой вычеркнули из расписания, а взамен мне сказали отдежурить три часа подряд, — удивилась и чуть смутилась девушка. — Мне ещё полтора часа дежурить.

— Иди спать, я постою вместо тебя, — отпустил я уставшую девушку.

Вообще-то не столько желание сменить наказанную девушку являлось причиной такого поступка, сколько тревога за едущего сюда на мотоцикле Женьку. Мне желательно было лично присутствовать в тот момент, когда друг доберётся до лагеря. Но девушка об этом не знала, поэтому поблагодарила меня, передала бинокль и проинструктировала:

— Ровно в шесть часов нужно разбудить Иванову Лену, она спит вон в той палатке.

Я уселся на принесённый кем-то к берегу чурбан и осмотрелся. Стояло раннее дождливое утро. Низкие тучи и капли дождя не позволяли разглядеть даже противоположный берег озера. При таких условиях летающий охотник мог подкрасться совсем неожиданно, но зато и разглядеть что-либо с высоты тоже будет крайне трудно как в обычном, так и в инфракрасном спектре.

Не забывая о дежурстве и постоянно обшаривая взглядом тяжёлые тучи, я включил телефон и постарался в интернете найти сохраненные закладки сайтов со сводками боевых действий. Связь сбоила, страницы грузились едва-едва, но я тоже не спешил. В конце концов, один из сайтов загрузился, и я, не забывая про свою роль дозорного, вчитался в строчки на экране.

К концу третьего дня войны земляне по минимальным оценкам потеряли около семисот миллионов человек убитыми, ещё восемьдесят миллионов было ранено и искалечено. Подтверждалось уничтожение пятидесяти одного летательного аппарата пришельцев, информация ещё о трёх сбитых кораблях требовала дополнительной проверки. Больше половины сбитых треугольных кораблей пришлось на территорию США, но американские ВВС и средства ПВО уже практически полностью прекратили своё существование.

Я выключил смартфон. Дела обстояли даже хуже, чем я боялся. Ещё месяц такого истребления, и людей на планете Земля вообще не останется. За первые три дня вторжения регулярные армии всех стран смогли в сумме сбить лишь полсотни летающих охотников, понеся при этом огромные потери. Что дальше? От безысходности военные массово применят ядерное оружие? Всё шло именно к такому сценарию.

И что прикажете делать обычному парню, который вовсе не хочет умирать ни под огнём летающих охотников, ни от взрывов термоядерных бомб? Напрашивался вывод максимально быстро искать убежище, в котором можно будет укрыться в случае ядерного Апокалипсиса. Вот только где найти такое убежище? Подземелья под женским монастырём, может, и подходили для такой цели, но меня туда не пустят.

Бросить девчонок на произвол судьбы и спасаться самому? Я даже скривился от такого мерзкого и подлого варианта. Нет, это однозначно не мой путь. Школьницы доверили мне свои судьбы, и я не мог бросить их. Значит, оставалось скорее довести девчонок до их интерната и, уже избавившись от этой живой обузы, решать проблему собственного выживания.

За подобными мыслями я коротал время дежурства. В шесть, а затем и в семь часов не стал будить Лену Иванову — спать мне не хотелось, организм чувствовал себя вполне сносно. Пусть девчонки отдохнут. В восемь часов утра состоялся общий подъём. После быстрого завтрака, состоявшего из бутербродов и горячего чая, наш отряд двинулся дальше на север.

Женька Опарёв так и не появился.

Бегство от смерти. Вынужденный убийца

Уже через полтора часа группа вышла к "бетонке" — малой кольцевой дороге Подмосковья. Дорога оказалась совершенно пустой — не было ни машин, ни их обгорелых останков. Ещё через пятнадцать минут мы пересекли Красноармейское шоссе и двинулись дальше к "Ярославке".

И тут нас ждал первый сюрприз. Выдвинувшаяся далеко вперёд Лена Старостина предостерегающе подняла руку вверх. Тревога спереди! Идущая метрах в ста следом за первой разведчицей Галя Громова подтвердила получение сигнала, предупредив остальных. Вся группа мгновенно кинулась в придорожные кусты, уже через пять секунд на дороге не осталось никого, кроме... самой Лены Старостиной, всё также продолжавшей стоять с поднятой рукой.

Я не понимал её поведения. Тревога, но не летающий охотник? Что-то, о чём мы не придумали ещё условного сигнала? Скорее всего, именно так и было. Я поспешил вперёд. Лена указала рукой вперёд и дала мне бинокль. Я разглядел примерно в полутора километрах дальше по шоссе перегородивший дорогу БТР, обложенный мешками с песком. За укрытием виднелись фигуры в армейской форме. Неужели наконец-то мы встретили солдат российской армии?

— Передай остальным, пусть подходят ближе и ждут. Я схожу один, поговорю с солдатами и узнаю в чём дело.

На всякий случай я отдал Лене заряженный карабин — мало ли как военные отнесутся к приближающемуся вооружённому человеку? Уверенной походкой прямо по центру дороги пошёл вперёд. Один из военных встал из-за укрытия и двинулся мне навстречу. Мы встретились метрах в ста перед баррикадой.

Коротко стриженый светловолосый старший сержант произнёс "Владимир" и протянул ладонь для рукопожатия. Я пожал протянутую руку, про себя подумав, что это — один из самых древних жестов человечества, означающий мирные намерения. Назвав себя, я поинтересовался, почему перекрыта дорога.

— Да чтобы любопытные вроде тебя не совались дальше и не гибли, подобно сотням глупцов до них.

— Много трупов на Ярославке? — догадался я.

— Сами мы не видели. Но наши ребята по рации говорили, что там всё в сожжённых машинах, не поехать даже на танке. Атака-то началась утром, когда всё Ярославское шоссе до самой Москвы было сплошной пробкой. Ты сам-то откуда?

— Щёлково. Там тоже самое — сгоревшие машины и трупы. А что, тут на "бетонке" не появлялось летающих треугольных кораблей?

— Как же не появлялось, да почти каждый час пролетают над нами, гады. На всей заставе только я с приятелем и выжили, остальные так и не научились быстро прятаться. Ты сам чего тут делаешь так далеко от Щёлково?

Я объяснил, рассказав про спасённых из подбитого автобуса школьниц и своё обещание доставить их в Сергиев-Посад. Старший сержант совершенно не удивился.

— Сейчас только тот и не сойдёт с ума от бессилия, у кого осталось какое-то важное дело. Вот мы с Рамилем охраняем дорогу, а ты ведешь монашек обратно в их кельи. Хотя если вдуматься, зачем мы всё это делаем, почему считаем важным? От кого мы защищаем дорогу? Сбить летающую тварь из нашего пулемёта невозможно. А путников тут нет, только ты за два дня и прошёл. Да и в Сергиевом Посаде, думаешь, не как везде? Уверен, там тоже пустые дома и трупы, трупы, трупы. И твоим монашкам не всё ли равно, где помирать? Но ты всё равно ведёшь их, потому что это важно. И мы с Рамилем будем тут сторожить дорогу, потому что это важно — ведь такой последний приказ мы получили три дня назад...

С головой у моего собеседника явно было не всё в порядке. Хотя какой тут может быть порядок, когда вокруг на глазах рушится старый мир? Я осторожно поинтересовался:

— Так нам можно проходить?

— Я тебя предупредил, значит, выполнил свой долг. А ты веди девушек и выполняй свой. Все сделали, как положено. И опять всё напрасно.

Я махнул рукой остановившимся в полукилометре девушкам, показывая, что можно идти дальше. Сам же пошёл к блокпосту следом за удаляющимся старшим сержантом по имени Владимир.

Увиденное шокировало, а заодно и подтвердило первоначальное мнение о поехавшей крыше нового знакомого. За стеной из мешков с песком на белых пластмассовых стульях вокруг круглого стола с картами сидели мертвецы. На столе перед трупами лежали розданные игральные карты. Некоторые тела, чтоб они не сползали, Владимир и Рамиль привязали верёвками к спинкам стульев. Некоторые трупы оказались собраны из кусков — вот нога одно солдата просто приставлена к туловищу, а у другого оторванная рука лежит на столе. По мертвецам ползали зелёные мухи. Смрад стоял неимоверный. Но двух выживших солдат это совершенно не смущало.

— В подкидного дурака играем, — объяснил Владимир. — Хочешь присоединиться?

Едва сдерживая рвотные позывы, я отрицательно замотал головой.

— Это правильно. А то Кирюха, — Владимир указал пальцем на распухшего покойника без ноги, — постоянно мухлюет. Я ему уже четыре раза подряд сегодня проиграл. У, шулер! — замахнулся на мёртвого сослуживца старший сержант. — Знаю, он хочет у меня глаз выиграть. Хрен тебе, а не глаз! Рамиль, раздавай снова!

У мёртвого Кирюхи, действительно, не хватало обоих глаз — лишь пустые глазницы, в которых копошились мухи. Я отвернулся от этой ужасной карточной игры и осмотрелся. Возле БТР на землю был усажен ещё один труп, безголовый и без обеих ног. На форме того мертвеца имелись погоны лейтенанта. Перед мёртвым лейтенантом прямо на асфальте была расстелена топографическая карта.

— А это наш взводный. Он и раньше был без головы, но только сейчас это стало всем заметно, — пояснил оторвавшийся от рассматривания игральных карт в руке Владимир.

А я смотрел не на мертвеца, а на мокнущую под дождём карту, лежащую перед мёртвым офицером. Эта карта была очень мне нужна! На этой армейской карте наверняка были обозначены разные военные объекты. А это значит, что теоретически на ней могли быть и всякие бункеры, подземные убежища и склады. Я сделал шаг в сторону мёртвого офицера.

— Стой! Дальше ни шагу! — моментально вскочил старший сержант, а за ним и его азиатской внешности сослуживец в форме ефрейтора.

Оба военных наставили автоматы на нарушителя. Я медленно сделал пару шагов назад. Солдаты упустили оружие.

— Можно мне посмотреть карту? — уточнил я.

— Сказано же, нельзя, секретно! Хотя... если хочешь, можешь попробовать её выиграть у Кирюхи! Его ставка — карта нашего безголового лейтенанта. Твоя ставка — глаз, скажем, левый. Только хочу тебя предупредить, Кирюха мухлюет по-чёрному! Ну что, играешь?

Конечно же, я отказался. Играть по непонятным правилам в карты с двумя сумасшедшими и тремя покойниками. Нет уж, это занятие не для меня!

Тут подошли девчонки. Они остановились плотной группой, рассматривая дикое зрелище. Рамиль, позабыв обо всём на свете, вдруг встал из-за стола и направился к девушкам. Я шагнул ему наперерез и сказал:

— Ты куда встал из-за стола? Ты же ещё не доиграл партию!

— Ефрейтор, приказываю тебе возвращаться и играть. Твой ход. Козыри черви, — крикнул старший сержант.

Рамиль послушно развернулся и сел за карточный столик. Я же поскорее, пока эти двое были заняты игрой в карты, повёл девушек дальше по шоссе. Мы отошли метров на триста от блокпоста, прежде чем я попросил всех остановиться.

— Что-то не так? — насторожилась Лиза, осматривая серое небо.

— У этих сбрендивших вояк есть абсолютно бесполезная им, зато очень нужная мне карта местности. Только я не понимаю, как её можно взять...

Я во всех подробностях рассказал о своём разговоре с Владимиром и о том, что происходило на блокпосте, пока девушки отсутствовали. Лиза и её подруги задумались.

— Подойти, наставить на них пистолеты и отобрать! — предложила Маша и, сама застеснявшись такого предложения, густо покраснела и опустила глаза.

— Они не испугаются, — покачала головой Лиза. — А воплотить свою угрозу ты не сможешь — они в касках и бронежилетах, и два обученных солдата с автоматами запросто всех нас перестреляют.

— Может, тогда издалека из карабина пальнуть? Он с оптическим прицелом, за триста метров можно попасть. Я могу попробовать, я уже пристреливала его, — подала ещё более кровожадное предложение Галя.

— Девчонки, мне просто страшно с вами находиться. Откуда такая жестокость? — притворно ужаснулась Лиза, внимательно рассматривая протянутый ей карабин. — Не пойдёт, бронежилет не пробьёт. А если целиться в голову, то один промах, и военные залезут в свой БТР и покрошат нас из крупнокалиберного пулемёта.

Наступило молчание. Все напряженно искали способ достать карту.

— А может кому-то из девушек просто сходить и попросить эту карту у военных? — раздался робкий голос Насти Молчановой.

Все дружно посмотрели на неё, словно на идиотку. Настя, впервые на моей памяти проявившая, смутилась и отошла за спины подруг.

— Попросить... Вот ты сама иди и пробуй, — предложила стушевавшейся девушке Лиза.

Настя испуганно посмотрела на подруг, ища защиты и поддержки, но остальные девушки лишь опускали глаза. Тогда Настя, тяжело вздохнув,развернулась и решительно зашагала по дороге в обратную сторону. Когда она отошла подальше, Лиза проговорила:

— Идея у неё дурацкая. Но, по крайней мере, мы ничем не рискуем. Хотя если эту идею чуть-чуть подправить... Нужно не просто попросить, а постараться очаровать. Так, чтобы ни один мужчина не смог отказать просьбе симпатичной девушки. Состроить милую улыбку, похлопать ресничками, закатить смущенно глазки. В общем, изобразить такую глупенькую наивную красивую девочку. Кристи, попробуешь?

Кристина кивнула, без лишних слов скинула рюкзак, камуфляжную накидку и спортивную куртку, оставшись выше пояса лишь в тонком коротком топике, из-под которого по совету Лизы вынула лифчик и взбила "попышнее" груди. Затем сняла заколку и позволила своим шикарным волосам свободно спадать на плечи. В последний момент опять же по совету Лизы девушка заменила кепку на зелёную бандану. Я смотрел на все эти приготовления, мягко говоря, обалдев от нереальности происходящего — ученица церковной школы идёт очаровывать двух солдат со съехавшей крышей!

— Виктор, ну как? Сойдёт? — поинтересовалась Кристина.

Я молча кивнул. Эффектно, ничего не скажешь. Такую шикарную девушку не заметить мог разве что слепой. Когда Кристина стала отстёгивать молнии на штанинах, превращая брюки в шорты, Лиза проговорила громко:

— Если у кого из наших девушек и может получиться выпросить карту, то только у Кристи. Повезло ей с фигурой и внешностью. Вот поверишь, Виктор, никому никогда не завидовала, а ей ну просто не могу сдержаться. Красивая, правда?

— Очень красивая, — честно ответил я и заметил появившуюся улыбку на губах Кристины.

Лиза тяжело вздохнула и сквозь оптический прицел карабина принялась рассматривать блокпост, к которому как раз подходила Настя.

— Не волнуйся, Виктор, у Кристи всё получится. Но если не получится, я сыграю с теми солдатами в подкидного дурака. Если эта карта тебе настолько нужна, то я просто выиграю её!

— Ты с ума сошла? — ужаснулся я, уставившись на Лизу.

Но Лиза, не отрывая глаза от оптики, смотрела на блокпост. Она лишь усмехнулась и проговорила с непонятной горечью в голосе:

— Ты постоянно называешь меня сумасшедшей, я насчитала уже четыре раза. Но таков уж наш мир — кому-то суждено быть красивой, а кому-то нужно быть сумасшедшей. Сам подумай — а кому ещё играть в карты на свой глаз с двумя сумасшедшими солдатами, как не ещё одной сумасшедшей?

— Лиза, не смей! Я тебе запрещаю!

— В отличие от всех остальных девушек нашего класса, я не обязана тебе подчиняться. И я говорила вполне серьёзно. Я бы сыграла с ними на глаз. Но можешь успокоиться, Виктор. Кристи, тебе не повезло — твои умения не потребовались, можешь одеваться. Наша Настя уже добыла карту и возвращается.

* * *

Появление Насти встретили триумфально. Девушки хлопали в ладоши и кричали "браво!". Лиза произнесла короткую хвалебную речь, поблагодарив свою подругу за предприимчивость и поставив её в пример остальным. Естественно, в своей речи Лиза ни словом не обмолвилась о том, что в успех миссии одноклассницы абсолютно не верила. Я тоже от себя лично поблагодарил Настю за ценный трофей. Светящаяся от счастья девушка, поколебавшись между мной и Лизой, всё-таки отдала сложенную карту мне.

— Вы слишком зациклились на насилии, — наставительно произнесла Настя. — А между тем, достаточно было напомнить уставшим от боли потерь солдатам об их первоначальной роли на земле — защищать мирных людей и помогать им. Я сказала, что без карты мы не можем вернуться домой, и мне тут же без колебаний её отдали. А напоследок Владимир посоветовал искать укрытие — он сказал, что через двенадцать минут над шоссе с северо-запада на юго-восток пролетит треугольный охотник, а затем через четыре минуты будет ещё один в том же направлении.

Это была важная информация — оказывается, налёты охотников идут не хаотично, а по некому строгому расписанию. Конечно, если можно доверять словам человека, раз за разом проигрывающему в "дурака" безглазому покойнику. Я быстро раскрыл карту, нашёл наше местоположение и сориентировался:

— Уходим с "бетонки". Пережидаем облёт. Затем идём по просёлочной дороге к деревне Назарово.

Я посмотрел на часы — от блокпоста девушка возвращалась к нам минуты три, ещё пару минут её поздравляли. Если старший сержант прав, первый летающий охотник появится через семь-восемь минут, второй через четыре минуты после первого.

Девушки уже отошли от дороги и залегли. Я лично прошёл и проверил надёжность выбранных ими укрытий. И остался доволен — подопечные хорошо замаскировались, а носилки с Лизой завалили лапником и спрятали в густых кустах. Сам я выбрал густые кусты возле раздвоенного ствола осины, из которых хорошо просматривалось небо над "бетонкой".

Охотник появился строго по расписанию. Шёл он неторопливо прямо над шоссе на крайне низкой высоте — всего метров пять над землёй, намного ниже крон деревьев. Никогда ещё я не видел, чтобы эти треугольные корабли опускались настолько низко. Я вжался в землю, укрывшись за стволом осины. Второй охотник тоже появился вовремя, по уже определённому сумасшедшими военными графику. Этот корабль плыл на более значительной высоте, около двухсот метров, периодически надолго исчезая в густых облаках. Вполне вероятно, что этот треугольный корабль девушки-разведчицы могли бы и не заметить вовремя из-за низких плотных облаков.

Когда опасность миновала, отряд продолжил путь. Я несколько раз пытался дозвониться до своего друга, но мобильник Женьки не отвечал. Задерживаться дольше необходимого возле "бетонки" было опасно, и отряд двинулся на север. В посёлок Назарово заходить не стали и, сойдя с дороги сразу за поворотом на Могильцы, углубились в лес. Следующим ориентиром наметили реку Талица. Судя по карте, до реки было пять километров.

К реке мы вышли к часу дня, и тут на берегу возле воды усталые девушки запросили отдыха. Я дал добро — они прошли за пять часов без малого двадцать километров, причём половину пути по бездорожью. Очень хороший результат для новичков, какими мы являлись. Пока девушки занимались приготовлением обеда, я развернул и стал изучать добытую с таким трудом карту.

С трудом я смог скрыть своё разочарование — мне досталась обычная карта северо-восточной части Подмосковья, с кусками соседних Ярославской и Владимирской областей. Разве что карта была чуть более подробная и с изображёнными военными городками и армейскими частями, которые часто упускают или отображают серыми областями на общедоступных картах. Никаких объектов, подписанных "секретный бункер на случай ядерной войны", естественно, на карте не нашлось. Однако я и не был настолько наивным, чтобы рассчитывать обнаружить такие объекты в явном виде — если они и существовали, то на карте обычного лейтенанта их могло и не быть. Но всё же я надеялся увидеть какие-нибудь следы — нарисованные на карте ведущие в никуда дороги, загадочные военные объекты вдали от дорог, железнодорожные пути непонятного назначения и тому подобное. Но ничего такого не нашлось.

Ко мне подошла на костылях Лиза Святова, я помог ей усесться на траву рядом с собой.

— Поварихи говорят, почти не осталось еды. Хватит только на этот обед, а на ужин уже придётся экономить, — произнесла девушка, глядя на журчащую воду.

— Это не страшно. Нам до цели осталось двадцать два километра. Если поднапряжёмся, то уже вечером будете ужинать в своём интернате.

— Я, собственно, как раз по этому вопросу. Маргарита Буйнова родилась в деревне Спасс-Торбеево неподалёку отсюда. Мать умерла, а отец начал сильно выпивать. Её отца лишили родительских прав, а девчонку забрали в детский дом. Но у Марго остались родственники в этой деревне, которые её иногда навещали в интернате. И девушка очень просит отвести её не в Сергиев Посад, а к родственникам в Спасс-Торбеево. Что скажешь?

Я расправил карту и скал искать, где же расположено это "неподалёку"? Населённый пункт с таким названием действительно нашёлся, он находился в одиннадцати километрах от нашей стоянки несколько в стороне от предполагаемого маршрута. Ничего страшного в отклонении от первоначального пути не было, разве что попасть уже сегодня в Сергиев Посад мы не успевали. Я задумался. Меня настораживали большие поля возле сёл Фёдоровское, Барково и Михайловское, которые оказывались на нашем пути. Открытые пространства в нынешние времена стали очень опасными, их следовало по возможности избегать. Поэтому группе предстояло делать крюк по лесам либо с севера, либо с юга. У каждого из этих вариантов имелись свои плюсы и минусы, поэтому следовало подумать. Но Лиза расценила моё долгое молчание как отказ. Она тяжело вздохнула и произнесла:

— Я очень прошу это сделать, Виктор, и даже готова увеличить сумму награды. Кстати, ты пока ни разу не сказал, сколько хочешь получить за свою работу. Миллион рублей — нормально будет? Деньгами или снаряжением на такую сумму.

— Вполне, — вообще-то я сильно сомневался, что деньги ещё хоть что-то стоили в современном мире, но не стал расстраивать свою собеседницу.

Вообще-то я готов был помочь девушкам и бескорыстно, но раз Лиза так хочет мне заплатить, почему бы и нет? Возможно, я не прав, и деньги продолжают пользоваться спросом. Если так, то миллион рублей станет серьёзным подспорьем в моих дальнейших странствиях.

— Получишь сразу же, как доведёшь нас до дверей интерната, — Лиза тяжело встала и направилась к подругам, чтобы сообщить об изменении их маршрута.

Не все школьницы легко согласились помочь однокласснице встретиться с роднёй, были и недовольные. Я их вполне понимал — девушки уже морально настроились, что сегодня вечером окажутся в знакомом им месте, а тут вместо надёжных стен их ожидала ещё одна смертельно опасная ночёвка непонятно где. Но он не вмешивался и с интересом наблюдал за тем, как Лиза наводила порядок в своём коллективе. Не зря она являлась лидером у девушек — где уговорами, где обещаниями, где и нажимом, но всего за пять минут недовольство было подавлено, а новый план единодушно принят всеми девушками.

Я выбрал обходной путь вокруг полей с севера. Отряд перешёл речку Талицу по мостику возле села Никольское и двинулся на север. Через полчаса путь нам преградила железная дорога, но летающих охотников не наблюдалось, так что насыпь преодолели без проблем. После железной дороги отряд свернул на северо-восток.

Погода постепенно портилась. Резко потемнело. Макушки деревьев в лесу гудели под напором ветра. Где-то вдали громыхали раскаты грома. Я подбадривал девушек, чтобы они шагали быстрее, пока ожидаемый дождь не превратил и так сырую почву под ногами в месиво грязи. Девушки спешили, насколько могли, но дождь всё равно пошёл раньше, чем всем нам хотелось бы. С небес хлынул такой поток воды, что даже в лесу от брызг и капель стало трудно что-либо разглядеть. Я поскорее убрал в полиэтиленовый пакет ценную карту, пока она окончательно не размокла и не пришла в негодность.

Речку Ворю я панировал перейти у деревни Барково, где на карте был изображён автомобильный мост. Дождь немного утих, хотя полностью так и не прекратился. В Барково не светилось ни одного окна в домах, деревня выглядела покинутой. Однако на мосту вдалеке стояли люди в форме. Я взял у Старостиной Лены бинокль и попытался рассмотреть, что же нас ожидает. Мост оказался перекрыт шлагбаумом, слева у обочины имелось укрытие для пулемётчика, обложенное мешками с песком. На мосту я заметил четверых — скучающего пулемётчика, двух солдат с автоматами и какую-то женщину в гражданской одежде. Они о чём-то спорили. Я передал карабин Гале Громовой, велел девушкам укрыться в посёлке и двинулся вперёд один, чтобы прояснить ситуацию.

Встретили меня настороженно. Все трое людей в армейской форме потянулись к оружию. Один из военных, видимо старший по званию (хотя никаких знаков отличия у них я не видел) велел женщине сесть прямо на сырую землю и не вставать. Этот же высокий светловолосый мужчина остановил меня перед шлагбаумом, сообщив, что проход закрыт. Он достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его и зачитал вслух:

— Территория находится под контролем военного правительства Красноармейска. Все военнообязанные должны незамедлительно явиться на основной пункт сбора в городе и после принесения присяги новому правительству приступить к несению службы. Любые гражданские согласно распоряжению верховного главнокомандующего должны быть досмотрены, разоружены и направлены в город на строительные работы.

— Круто! — я изо всех сил попытался изобразить искреннюю радость. — А то нигде никакой власти не осталось, всюду лишь хаос. Здорово, что хоть тут порядок сохранился. Я военнообязанный, лейтенант запаса. Куда мне идти принимать присягу?

Говоря всё это, я усиленно прокручивал в голове варианты действий. Вот ведь влип! Мне совершенно не хотелось вступать в ряды какого-то непонятного вооруженного формирования, ещё меньше я желал батрачить на этих военных. Но выражать своё несогласие было нельзя, поэтому оставалось только хитрить, так как силой тут было не управиться. Я надеялся, что мне поверят и отпустят идти одного, тогда я смогу просто перебраться через речку и вернуться к поджидающим меня девушкам. Если же будет конвой... это гораздо хуже, но всё же оставляло шансы для побега.

Похоже, мне удалось сбить с толку этих охранников. Они ожидали от меня совершенно другой реакции — истерики, попытки побега, мольбы и просьб отпустить. Теперь же они переглядывались между собой, не зная, что и делать дальше. Всё шло к тому, что сейчас меня просто отпустят идти одного. И тут женщина всё испортила:

— Да что ты их слушаешь? Не видишь, что ли — это обычные бандиты! Сгоняют силой всех жителей из деревень в город и заставляют на них работать.

— Молчи, дура! — светловолосый ударом кулака сбил женщину на землю. — А ты, путник, подними-ка руки вверх. Посмотрим, что ты за лейтенант.

Сопротивляться было глупо — на меня смотрели два автоматных ствола. Я медленно потянул руки вверх. При этом я надеялся, что девчонки не потеряют голову и не кинутся сейчас меня спасать и стрелять из карабина. Военные выглядели очень решительно и скорее сразу же застрелили бы меня, чем стали бы разбираться. Ко мне шагнул светловолосый, собираясь обыскивать. Но тут у пулемётчика, низкорослого крепыша с очень накачанным торсом, на поясе активировалась рация. Хриплый мужской голос произнёс:

— Застава-пять, укройтесь! Летит с запада на малой высоте. Будет у вас через полторы минуты. Как поняли? Приём!

— Это застава-пять, вас поняли. Летит с запада. Идём в укрытие. Конец связи, — ответил крепыш и, перекинув ручной пулемёт Калашникова через плечо, гаркнул на остальных. — Что стоите, идиоты?! Все под мост быстро!

Сам он первым подал пример, побежав по крутому берегу к воде. Светловолосый, посмотрев оценивающе на меня и на своего напарника, указал на лежащее без сознание женское тело:

— Вы вдвоём несите тёлку под мост! Я постою на стрёме и прослежу, чтобы вы успели.

Непонятно, как беловолосый собирался стоять на стрёме, если он закинул автомат за спину и тоже побежал к спуску под мост следом за пулемётчиком.

— Хватай её за ноги, и понесли скорее! — приказал третий парень, тоже убирая оружие. — Классная тёлка! Как очнётся, пустим её ещё раз по кругу, прежде чем отправить к остальным в город.

Всё сразу стало предельно ясным — передо мной оказались бандиты, терроризирующие гражданское население. Я шагнул к женщине и краем глаз отметил, что высокий светловолосый парень уже спрыгнул к воде. Это значило, что рядом со мной оставался только один противник, который уже подхватил тело женщины за подмышки, заняв свои руки. Это был шанс! Я нагнулся, словно собираясь помогать бандиту, но незаметно сунул руку за пазуху во внутренний карман, нащупал рукоятку оружия и снял пистолет с предохранителя. Резко выпрямившись, практически в упор я выстрелил рябому бандиту в голову! Пуля вошла ровно посреди лба, оставив рваную дыру. Убитый бандит упал на спину, уронив на себя женщину.

Оставалось очень мало времени до появления летающего охотника. Я быстро осмотрелся — ближайшее укрытие под мостом, но именно там находились двое вооружённых преступников. Они меня попросту убьют. Хотя, будь у меня автомат, можно было бы и рискнуть. Но автомат находился на спине придавленного упавшей женщиной мертвеца, и мне потребуется время, чтобы растащить тела и снять оружие. Либо можно попытаться добежать до кустов на противоположной стороне реки, хотя это и далеко. Да ещё и лежащая без сознания незнакомая женщина.Пытаться привести женщину в чувство? Хватать автомат? Бежать?

Я выбрал третий вариант, изо всех сил кинувшись бежать через мост обратно к своим девчонкам. Бежал так, как не бегал даже на уроках физкультуры на зачётах по стометровке. Я прекрасно осознавал, что этим своим поступком обрекаю незнакомую женщину на смерть, но это был самый вероятный шанс уцелеть мне самому. Уже на бегу я стал кричать и сигнализировать вытянутой вверх рукой, что приближается летающий охотник. Не снижая скорости, головой вперёд я вломился в кусты и упал на землю. Кажется, успел.

Прошло всего несколько секунд, и я увидел летящую смерть. Треугольный корабль шёл над деревней, едва не касаясь крыш домов. Я сжался от ужаса — если девчонки не поняли его сигнала или не успели спрятаться, то сейчас погибнут. Действительно раздался одиночный выстрел "псссшшш". Кто-то погиб. Корабль, не останавливаясь, проплыл буквально в пятидесяти метрах от меня и двинулся куда-то на восток.

Я осторожно повернул голову и увидел, что на противоположном берегу реки баррикада из мешков разрушена, и за ней что-то горит. Получается, охотник застрелил ту беспомощную женщину. На душе у меня стало горько-горько. Я ведь знал, что всё именно так произойдёт. Именно своим бездействием я обрёк несчастную на смерть. Можно было её спасти? Неизвестно. Я не успевал добежать до укрытия с её телом на плечах, не смог бы спрятать тело женщины под мост, при этом отстреливаясь от двух бандитов.

Может быть, что шансов на спасение находящейся без сознания незнакомки не было вовсе. Но уверенности в этом у меня не было, и этот груз навсегда останется на моей совести.

Бегство от смерти. Последний вечер

Девушки ничего не спрашивали у меня. Похоже, они всё видели своими собственными глазами и теперь переваривали увиденное. Вот только непонятно, осуждали ли они меня за такое поведение или нет? Поступил ли я правильно, или существовал способ обойтись без жертв? Однако начинать трудный разговор первым я не хотел.

Я молча двигался на север, остальные также безмолвно шли за мной. Даже когда я приказал, взявшись за верёвку, форсировать вброд разбухшую из-за дождей речку Ворю в месте впадения в неё притока Торгоши, никто из девушек даже не пикнул. Вода доходила мне до груди, самые низкорослые девушки вообще не доставали до дна, но мы смогли пройти, хоть и вымокли насквозь. И опять же, когда после этой трудной переправы я приказал не останавливаться и двигаться дальше, никто не возразил.

Такая необычная молчаливая покорность подопечных угнетала и раздражала. Пожалуй, раздражала даже сильнее, чем если бы девушки меня ругали последними словами. Наконец, я не выдержал. Резко остановился и обернулся к следующим за мной спутницам:

— Да, я убил того негодяя. Да, я не сумел спасти незнакомую женщину. Если у кого-то есть мысли, как можно было поступить по-другому, я готов выслушать упрёки.

— Виктор, о чём ты? — непонимающе спросила Лиза.

Быстро выяснилось, что девушки совершенно не представляли, что произошло на противоположном берегу. Лишь Галя Громова и ещё пара девушек-дозорных изредка посматривали на противоположный берег, но они больше были заняты высматриванием летящей опасности в низких облаках. А потом Галя увидела летающего охотника, и все попрятались. Я без утайки рассказал собравшимся девушкам о случившемся, не скрыв даже эпизод с брошенной беспомощной женщиной. Пояснил и причину своего молчания и плохого настроения, ведь я думал, что остальные меня осуждают.

— Сам посуди, о чём мы могли подумать? — удивлялась Кристина. — Ты пошёл договариваться насчёт прохода для нас. Вернулся мрачнее тучи и повёл нас всех в обход. Конечно, мы решили, что нас не пропускают. А что до случившегося, ты поступил неправильно. Бандита, конечно, следовало убивать. Но потом нужно было спасать женщину и нести через мост к нам.

— Кристи, помолчи! — заткнула не в меру разговорившуюся подругу Лиза. — Мы не присутствовали и не можем судить. Виктор дважды оказался перед непростым выбором. В первый раз ему пришлось решать, присоединиться к бандитам или рискнуть противостоять им. Он повёл себя храбро и рискнул. Второй выбор — спасать одну незнакомую развратную женщину или предупредить нас всех о смертельной опасности. Он выбрал второй вариант, и я одобряю этот выбор.

— Женщина, добровольно без борьбы согласившаяся отдаться трём мужикам, недостойна права жить! Её покарал Господь за блуд, и обсуждать тут нечего, — прозвучал убеждённый голос Насти Молчановой.

После этих слов обсуждение как-то само собой стихло — похоже, с этой точкой зрения согласились все подруги. Я скомандовал не задерживаться и продолжать путь, чтобы как можно скорее удалиться от территории, контролируемой самопровозглашённым военным правительством Красноармейска. Я понимал, что мои приметы уже наверняка переданы остальным заставам. Теперь для меня встреча с военным патрулём или проверка на заставах вокруг Красноармейка означали гарантированную смерть.

Опять пошёл дождь, пусть и не такой сильный, зато занудный. Отряд подходил к дороге южнее села Лычево. Идущая первой Маша Гаврилова остановилась и вытянула правую руку. Действительно, откуда-то справа слышался нарастающий звук моторов. Мы остановились и попрятались в придорожных кустах. Звук двигателей стал отчётливым.

Вскоре на дороге появился БТР, за которым следовал армейский грузовой "Урал" с тентом над кузовом. Машины остановившись на окраине села. Из крытого "Урала" стали выпрыгивать вооруженные люди в армейской форме, их было более двадцати. Солдаты выстроились возле БТР и, выслушав короткую речь вылезшего из бронемашины офицера, кинулись в село и стали вламываться в жилые дома.

Вскоре к грузовику солдаты стали приводить захваченных жителей — под конвоем привели троих парней с наручниками за спиной, затем толстую женщину с двумя малолетними детьми, затем пьяного растрепанного мужика лет сорока в одних лишь семейных трусах. Последними привели немолодую женщину с девушкой лет восемнадцати, девушка плакала и прижималась к матери. Пленных загрузили в кузов грузовика и оставили под охраной пары автоматчиков, остальные солдаты снова направились в деревню.

И тут со стороны деревни послышался одиночный выстрел. Автоматчики тут же бросились на землю и развернулись в сторону домов. Куривший офицер отбросил окурок и быстро скрылся внутри бронемашины через люк на борту. Воспользоваться их замешательством попытался один из пленных — тот самый мужик в трусах. Он выпрыгнул из грузовика на землю и побежал, петляя словно заяц. Если бы он сразу побежал в густой лес, то мог бы спастись. Но беглец зачем-то побежал по дороге. Его, конечно же, заметили. Один из автоматчиков привстал на колено и, вскинув оружие, долго выцеливал убегающую жертву. Раздалась короткая очередь, и бегущий мужчина, словно споткнувшись, упал лицом в грязь всего метрах в тридцати от затаившихся девчонок. Стрелок не спеша подошёл к жертве, потыкал бездыханное тело стволом автомата и вернулся к грузовику.

Тем временем из деревни к машине стали возвращаться вооруженные люди. Одного из них товарищи придерживали под руки, у раненого волочилась нога. Привели и виновника переполоха — мальчишку лет семи-восьми. Двое дюжих молодцев удерживали пацанёнка за плечи, но тот всё равно пытался вырываться и кусаться. Один из конвоиров протянул вышедшему им навстречу офицеру какой-то предмет. Я находился достаточно далеко и не мог бы сказать уверенно, но вроде бы это был пистолет.

Офицер с размаху залепил мальчишке пощечину, от сильного удара ребёнок даже отлетел и перекувырнулся через голову. Не обращая внимания на лежащего без движения пацанёнка, офицер приказал грузиться. Через минуту БТР, выпустив клубы сизого дыма, шумно заревел мотором, развернулся и покатил обратно по дороге на юг. Следом уехал и "Урал" с вооруженными людьми и захваченными в плен жителями деревни.

Выждав для верности ещё пару минут, я вылез на дорогу. Прежде всего, направился к подстреленному мужику. Но дыра в затылке и два попадания в спину не вызывали сомнений, что неудачливый беглец уже мёртв. Тогда я подошёл к лежащему на земле пареньку. Ребёнок оказался жив и рыдал, уткнувшись лицом в траву. Я поманил девушек, а сам присел рядом с лежащим на земле пацанёнком.

— Кто эти солдаты, которые напали на вашу деревню? — спросил я у ребёнка.

Мальчишка удивлённо приподнялся, размазал по щекам рукавом клетчатой рубахи слёзы и кровь из носа и испуганно уставился на меня. Подошли девчонки. Мила открыла чемоданчик, достала кусок марли и спирт, вытерла грязь с лица пацана. Тот не сопротивлялся, явно растерявшись.

— Как тебя зовут? — спросила Мила.

— Роман, — ответил девушке мальчишка. — Жуков Роман Анатольевич, если по-взрослому.

— Кто напал на вашу деревню? — повторил я свой вопрос.

— Дядя Серёжа назвал их вчера военной хунтой с проспекта Испытателей.

Видя непонимание на наших лицах, ребёнок уточнил:

— Это улица такая в Красноармейске. Там у них штаб. Вчера приезжал от них мотоцикл. Проехался по нашей деревне, созвал народ, поговорил со взрослыми, затем раздал всем листовки и уехал. Вот, у меня осталась их бумажка, — ребёнок вынул из кармана сложенный вчетверо лист.

Это был известный цветной плакат "Родина мать зовёт", только текст на бумаге у призывающей к оружию женщины оказался заменён: "Свободные граждане! Вступайте в ряды ополчения Красноармейска! Мы обеспечим вам безопасность и защиту! За нами будущее!".

— Дядя Серёжа, как только из деревни уехал этот разведчик, сразу же собрал вещи, посадил семью в машину и уехал в противоположную сторону. И всем остальным нашим соседям советовал так же поступить.

— А ты чего не уехал? — спросила приковылявшая Лиза.

— А кому я нужен? — озлобился парень. — Родителей моих и сестру два дня назад похоронили после воздушного налёта. Дядька двоюродный вон лежит на дороге убитый. А больше у меня и нет родственников. Есть правда сестра отца в Челябинске. Но где я, а где Челябинск...

Тут раздался крик дозорной, предупреждавшей о приближении летающего охотника. Ребёнок вскочил на ноги и, указав на второй по улице дом, предложил:

— Можно у меня спрятаться, там надёжный подвал. Я всегда там пережидаю налёты инопланетян.

В подвале все не поместились, поэтому я и восемь девушек укрылись в комнате у стены за мебелью. Когда опасность миновала, ребёнок вылез из погреба, заправил длинную рубаху в спортивные "треники" и неожиданно серьёзным тоном сказал:

— Приглашаю вас в гости в деревню Лычево. Живите сколько хотите! А хотите — насовсем заселяйтесь. Выбирайте любой дом, они все пустые.

— Спасибо за приглашение, Ромка, но мы всё-таки должны двигаться дальше, — ответила за всех Лиза.

Ребёнок как-то сразу сник и грустно опустил глаза в пол. Казалось, он сейчас вот-вот расплачется. Лиза вопросительно посмотрела на меня. Я без слов понял, о чём хочет попросить лидер девушек, и согласно кивнул. Лиза ласково провела рукой по непослушному ёжику волос парня и проговорила:

— Ромка, если ты хочешь, можешь пойти с нами в Сергиев Посад. Не знаю, как там обстановка, но это всё равно лучше, чем прозябать тут в одиночестве. К сожалению, в Сергиевом Посаде мы должны будем расстаться. Разве что Виктор может захотеть взять тебя с собой.

Ребёнок оценивающе посмотрел на взрослого дядю. Я же, в свою очередь, тоже рассматривал мальчишку. Пока что я не готов был брать на себя ответственность за жизнь едва знакомого пацанёнка, но ободряюще произнёс:

— Не волнуйся, в любом случае, просто так я тебя не брошу. Если даже ты не пойдёшь со мной дальше, я найду место, где тебя примут.

* * *

В соседнюю деревню Спасс-Торбеево я решил всю группу не тащить. Девушки сильно устали, промокли насквозь, некоторые натёрли ноги мокрой обувью. Поэтому отводить Маргариту Буйнову к её родне пошёл только я сам и показывающий нам дорогу Ромка.

— Где ты оружие раздобыл? — поинтересовался я у идущего впереди паренька.

— Это ещё батя мой, когда малым был, нашёл в лесу и отчистил. Настоящий фашистский "Парабеллум" времён той большой войны. Я этот пистолет обнаружил давно в шкафу, даже стрельнул во дворе пару раз по бутылкам. Но соседи наябедничали, батя всыпал мне ремнём и перепрятал оружие. Конечно, я снова нашёл его припрятанным на чердаке, но не подал виду, что знаю место. А здорово я попал в того мужика! В ногу попал с первого раза! Если честно, в голову метился, но всё равно здорово, раз попал!

Мы быстро дошли до Спасс-Торбеево. Маленький посёлок казался вымершим, лишь из трубы дальнего дома курился дымок. Я взошёл на крыльцо и постучался, держа ладонь на пистолетной рукояти.

— Кто там? — раздался из-за двери неуверенный женский голос.

— Тётя Валя, это Рита Буйнова! — обрадовано закричала девушка.

Дверь осторожно отворилась. На порог вышла грузная женщина лет сорока, за её спиной можно было разглядеть любопытные детские головы. Женщина настороженно посмотрела на меня с ружьём за спиной, потом на Маргариту.

— Тётя Валя, я вот решила, как вы сами мне предлагали... Можно будет у вас пожить? — растерявшись, едва нашла в себе силы договорить девушка.

— Это я предлагала, когда войны не было, — пошла на попятную тётка. — А сейчас, дорогая племянница, куда я тебя дену? У меня самой вон шестеро детей по лавкам сидят, муж пропал два дня как, а скотину всю истребили сволочи летающие. Ты иди к отцу родному, вон его хата стоит третья справа!

После этих слов женщина захлопнула дверь прямо перед носом растерявшейся от такого отказа племянницы. Делать нечего, я повёл всхлипывающую девушку по указанному адресу. Этот двор выглядел запущенным, обильно заросшим сорной травой. Ни тебе теплиц с овощами, ни традиционных грядок с картошкой. Я хотел постучаться, но заметил, что дверь в дом приоткрыта. В доме оказалось темно и грязно, вонь просто сбивала с ног. Сразу же по ударившим в нос запахам спирта, кислому запаху рвоты и густому запаху испражнений предположив, что нас ждёт, я пошёл в следующую комнату. На грязном диване спал пьянющий неопрятный заросший мужик средних лет. На столе перед ним стояла недопитая бутылка дешёвой водки, на полу в засохших и ещё достаточно свежих вонючих лужах валялось ещё несколько пустых бутылок. В глазах вошедшей в комнату Риты читались брезгливость и ужас.

— Будить его? — поинтересовался я у своей спутницы.

— Нет, не нужно. Виктор, я передумала. Возвращаемся к остальным.

На обратном пути Маргарита шла, не разбирая дороги и постоянно спотыкаясь. На её глазах дрожали слезинки, хотя девушка и пыталась сдерживаться. Мне даже пришлось взять её за руку, иначе спутница слишком сильно задерживала остальных. Маргарита молчала, говорил лишь трещащий без умолку Ромка. Уже когда они подходили к Лычёво, девушка вдруг вырвала руку из моей ладони и резко остановилась.

— Пообещай, что не расскажешь остальным про... какой... что там...

Девушка не находила слов от волнения, застеснялась и закрыла мокрое лицо ладонями. Я подошёл ближе и очень осторожно, не зная, как интернатская девушка может отреагировать на ласку, обнял её и прижал к себе. Девчонка, всхлипнув, повисла у меня на шее и вжалась в его плечо. Тут словно прорвало плотину, ручьём хлынули давно накопившиеся слёзы. Я молчал и прижимал рыдающую Маргариту к себе, пока она не успокоилась.

— Я никому не скажу про твоего отца, — пообещал я ей. — Скажешь подругам, что тётка тебя не приняла или уехала в неизвестном направлении.

— Спасибо тебе, Виктор! Знаешь, с самого раннего детства мне некому было делиться своим горем. Только маме... наверно. Но я маму почти не помню, лишь какие-то смутные образы. Она умерла, когда мне не было и трёх лет. А после этого мир стал холодным и жестоким. И сейчас я на минуту словно вернулась в раннее детство, когда ты знаешь, что есть тот, кто тебя поймёт, обнимет и успокоит.

Маргарита вытерла слёзы и решительно пошла вперёд. Вскоре нас окликнула стоявшая часовой Кристина и указала на другой конец деревни. Ещё издалека мы увидели дымок над трубой самого большого из домов, а также белый дым над соседней пристройкой.

— Баньку во дворе Митрохиных растопили, — определил Ромка. — Вот бы помыться!

— Тебе не удастся, в бане сегодня женский день. Все мужики сидят в том доме, ужинают и не высовываются во двор, — отрезала стоявшая у входа во двор и слышавшая слова паренька Галя Громова.

Мы зашли в указанный дом. Внутри шли приготовления к какому-то торжественному событию. С кухни доносились девичьи голоса, вкусно пахло готовящейся едой, девушки украшали комнаты гирляндами и воздушными шариками, в самой большой комнате из разных столов был составлен единый большой стол, на котором уже стояли букеты цветов и пустые тарелки, вокруг стола были расставлены две дюжины стульев.

— Что празднуем? — поинтересовался я у Лизы, сидевшей в кресле-качалке с глянцевым женским журналом в руках.

— У Милы Стежковой сегодня день рождения, шестнадцать лет исполнилось. Вот мы и решили отпраздновать, используя для этого всё найденное в соседних домах. Девчонки уже подыскали себе нарядные платья, баню истопили и обещали быть все праздничными и красивыми. Жаль, электричества в деревне нет, но девчонки нашли кучу свечек, так что без света мы не останемся. Не волнуйся, про безопасность тоже не забыли — и дорога, и небо контролируются, до самого утра уже график дежурств расписан. Тебе с Ромкой мы выделили отдельную комнату в этом доме на втором этаже вверх по лестнице. Там целый шкаф мужской одежды, можете тоже переодеться. Идите пока отдыхайте, а как будет всё готово, мы вас позовём.

Но Ромка идти отказался, сказав, что пойдёт к себе домой и соберёт вещи в дорогу. Я же подхватил свой рюкзак, поднялся по крутой лестнице на второй этаж и открыл дверь. Комната оказалась не очень большой, зато с двумя кроватями. Ведущее во двор окно кто-то плотно занавесил прибитой к стене простынёй. Я снял с себя ещё влажную одежду и развесил сушиться, переоделся в сухое бельё. Порылся в шкафу и обнаружил почти соответствующие моему росту и комплекции светлую рубаху и тёмный костюм с галстуком. Брюки оказались слишком свободными в талии, но я просто проковырял ножом ещё одну дырку в ремне.

Достав свой телефон, я ругнулся вполголоса — в сотовый телефон попала вода, и он вышел из строя. Я разобрал телефон на части и оставил сушиться на подоконнике. Для себя же решил, что если просушка не поможет, то нужно будет пробовать вставить сим-карту в какой-нибудь другой телефон.

Часы показывали уже семь вечера, но к ужину меня что-то не звали.Тогда я занялся чисткой своего оружия, а затем продолжил изучать армейскую карту. За этим занятием меня и застала Галина, постучавшая в дверь и пригласившая к праздничному столу.

Всё выглядело очень красиво — украшенный надувными шариками зал, накрытый чистыми скатертями длинный стол с цветами, фарфоровые салатницы, большие блюда с жареным мясом, много разных солений, грибов и зелени. Несколько удивило наличие алкоголя — на столе выстроились бутылки с красным вином, шампанским и даже водкой. Но я решил, что достаточно взрослые девушки сами уже способны понимать, что им можно и в каких количествах. Именинница в нарядном синем платье сидела во главе длинного стола в окружении подруг. Я поздравил её и поискал свободное место за праздничным столом. Пустовали три подряд стула в центре, но девушки пояснили, что это для отсутствующих сейчас дозорных.

— Виктор, вот твое место, рядом со мной, — позвала сидящая на противоположном от именинницы конца стола Лиза Святова.

Сама Лиза осталась в зелёных походных брюках, но вместо камуфляжной куртки девушка надела тонкую светлую кофточку с глубоким вырезом. На шее у Лизы, кроме православного крестика, я заметил золотую цепочку с кулоном в виде сердечка, только непонятно, находилось ли это украшение всегда на Лизе, или она нашла и нацепила его только сегодня. Лидер школьниц сделала себе высокую причёску, скрутив свои длинные волосы в какой-то сложный узел на голове. Видеть обычно строгую и даже угрюмую Лизу в таком виде было непривычно, впрочем, девушке такая причёска явно шла.

В том, кто и где сидит, явно существовала своя система и даже иерархия. Самые почётные места — возле именинницы для самых-самых близких подруг. Также почётными считались места возле лидера девушек. Если так, то мой стул справа от Лизы — в иерархии женского коллектива явно ценился достаточно высоко. Я улыбнулся своим мыслям и не стал забивать себе голову подобной чепухой, отдав должное искусству поварих. Тушеное мясо кролика, действительно, оказалось очень вкусным.

— В соседнем дворе в клетках кролики живые сидели. Мы большую часть выпустили в лес, чтобы они с голоду не сдохли в клетках, а часть приготовили, — пояснила Лиза.

— И кто забивал этих зверушек? — полюбопытствовал я, параллельно открывая штопором передаваемые с середины стола бутылки.

— А ты догадайся, — предложила соседка.

— Ты?

Лиза обиделась, весёлая улыбка сползла с её лица. Девушка посмотрела осуждающе и процедила сквозь зубы:

— Похоже, ты меня всерьёз считаешь каким-то кровожадным монстром, к тому же ещё и сумасшедшим. Я выросла в городе, и даже цыплёнка зарезать бы не смогла. Ужин полностью готовили наши поварихи — Александра Вышкина и Света Камышева. Они деревенские и крови не боятся.

После этой фразы Лиза взяла в руку уже заботливо наполненный подругами бокал с вином и, едва заметно скривившись от боли в ноге, встала. Все девушки последовали её примеру и тоже встали.

— Я хочу произнести этот тост за нашу Милу — такую обаятельную, такую сияющую, всегда надёжную и добрую. Как же я хотела бы, чтобы весь мир был наполнен лишь такими же хорошими людьми, как Мила Стежкова! С днём рождения тебя, дорогая подруга!

Все звонко чокнулись бокалами и выпили. Некоторые девушки едва пригубил вино, другие же осушили свои бокалы до дна. Застолье продолжалось. Подруги произносили тосты. Кто-то рассказывал истории из жизни. Иногда девушки за столом менялись — возвращались дозорные, вместо них на дежурство уходили следующие. Когда за окном стемнело, окна занавесили, а на столах зажгли многочисленные свечи.

Я уже несколько осоловел к тому моменту, когда подошёл Ромка и попросил выйти вместе с ним на улицу. Мы спустились с крыльца, и ребёнок сказал:

— Не стал при всех говорить, так как у них праздник. Нужно похоронить моего дядю. Пусть он был сложным человеком и не ладил с моими родителями, но всё равно негоже ему валяться в грязи на дороге на съедение зверям и птицам. Ты мне поможешь?

— Да, я помогу тебе, Ромка. У тебя лопата найдётся?

— Найдётся. Только если я уйду, за могилой всё равно некому будет присматривать. Давай мы его тело сожжём, как в старину поступали? И не нужно будет переживать, что голодные волки могилу дяди разроют.

Я задумался и согласился. Вот только разжигать сейчас поздно вечером большой костёр — значило привлечь внимание летающих охотников.

— Ромка, мы сделаем это завтра, перед тем как уйти из деревни. Вон большая поленница дров — как раз то, что нужно. А сейчас помоги отнести тело твоего дяди в пустой дом, чтобы его ночью хищники не погрызли.

Малец с готовностью согласился. Вдвоём мы перенесли тело в ближайший дом и накрыли белой простынёй. Потом Ромка ушёл к себе — ему нужно было закончить сборы. Паренёк просил разбудить его на рассвете и сказал, что будет ночевать один в родном доме, так как хочет проститься с привычными вещами и такими знакомыми с детства стенами. При этих словах на глазах у паренька стояли слёзы.

Я пообещал, что без Ромки отряд точно не уйдёт. Потом постоял на окраине деревни, грустно думая, как же трудноприходится сейчас этому ребёнку. Потерять всю семью, а теперь и уходить из родного дома, в котором прожил всю жизнь...

В моей биографии был схожий эпизод — когда я учился в институте, в автомобильной аварии насмерть разбились мать с отцом. Почти сразу после похорон родителей старшая сестра выписала меня из квартиры. Как это она проделала без моего согласия, я до сих пор не понял. Видимо, дала где-то взятку, и в паспортном столе закрыли глаза. Просто однажды Ленка с её мужем поставили меня перед фактом — мол, были большие расходы на судебные издержки по делу об аварии и на похороны его родителей, которые оплачивала только старшая сестра. К тому же у Ленки вот-вот должна родиться дочь, а места для детской комнаты в квартире нет. Поэтому в компенсацию они берут мою долю жилой площади, а разницу честно выплатят и положат на банковский счёт. Типа, братик, не волнуйся, ты учишься и живёшь в общежитии своего института. А когда закончишь учиться и станешь работать, то вскоре купишь своё собственное жильё. Я тогда был слишком подавлен всеми обрушившимися на семью несчастьями, чтобы спорить и тем более судиться. В итоге я подписал всё, что требовала сестра, хотя с тех пор отношения между нами оказались безвозвратно испорченными.

Я помнил свои переживания, когда в последний раз находился в пока ещё своей комнате. Вот моя кровать. Вот мой письменный стол. Вот на полировке шкафа сделанный мною фломастерный рисунок попугая Кеши из мультика. Вот старый плюшевый щенок, которого я бережно хранил долгие годы — старинный друг ещё детсадовского возраста. Я тогда не удержался от слёз, хотя мне исполнилось уже семнадцать лет. А каково же тогда семилетнему ребёнку Ромке?!

Если бы у меня были с собой сигареты, сейчас бы обязательно закурил. От этой вредной привычки, подцепленной в старших классах школы, я почти полностью сумел избавиться в институте. Теперь лишь иногда, когда находился в нетрезвом виде, меня тянуло закурить. Последний раз я сорвался и закурил несколько дней назад на дне рождения Аслана. Сейчас же взял себя в руки и подавил в себе это желание.

Постояв и посмотрев на зажигающиеся в ночном небе звёзды, решил идти спать — хоть веселье на дне рождения Милы ещё вовсю продолжалось, но у меня совершенно пропало настроение.

* * *

Разбудило меня осторожное прикосновение к плечу. Кто-то сидел на краешке кровати, но лица было не разглядеть. Я протянул левую руку к правому запястью и нажал на подсветку циферблата часов. Стрелки показывали половину третьего ночи. Рядом на кровати сидела Кристина Добронравова.

— Погаси свет, глаза режет, — попросила она.

От девушки исходил сильный запах алкоголя. Да она же пьяна! Я погасил свечение часов, в комнате опять наступил мрак. Кристина взяла меня за руку и зашептала:

— На праздновании дня рождения Галя Громова рассказала о том, что произошло вчера между вами. Виктор, ты поступил красиво и правильно. Девчонки очень впечатлились твоим благородством. А многие ещё и позавидовали Гале. Я из их числа. Мне тоже хочется, чтобы было о чём вспомнить после возвращения в интернат. И мне уже исполнилось шестнадцать лет...

Судя по зашевелившейся кровати и шелесту одежды, Кристина стала раздеваться. Но я остановил её.

— Что такое, Виктор? Неужели я не красивая? — удивилась девушка.

— Кристина, ты очень красивая. Без всякого преувеличения, самая красивая из всех девушек в вашем классе, — успокоил я ночную гостью.

— Тогда в чём причина? Я же видела по твоим глазам, что нравлюсь тебе! — повысила голос подвыпившая девушка

Я и сам не смог бы объяснить, почему отказываюсь. Просто всё это было неправильным.

— Кристина, я не могу так с тобой поступить, — тихо сказал я. — Если я сделаю это, то чем буду отличаться от того мерзавца, которого застрелил вчера? Утром ты проснёшься и будешь сожалеть о случившемся. Уже завтра, точнее уже даже сегодня, мы навсегда расстанемся. И зачем тебе это горькое воспоминание на всю жизнь?

— Раньше ты таким не был, — сказала задумчиво девушка. — Мы с подругами, когда пытались больше узнать про тебя, нашли в твоём столе пачку презервативов. Из двенадцати штук в пачке оставалось только четыре. Лиза, когда думала, что никто не видит, сунула их себе в карман. Почему с тех пор ты изменился? Или всё же не изменился?

Кристина наклонилась и попыталась своими губами поймать губы парня. Но я решительно отстранил её и сел рядом на кровати.

— Да, Кристина, ко мне в дом приходило много разных девушек. Но тогда ни дня них, ни дня меня секс не значил ничего важного. Просто получили взаимное удовольствие и разбежались. Согласись, сейчас совсем другая ситуация. Для меня, по крайней мере. Я не смогу тебя забыть, и мне будет потом трудно жить без тебя.

— Кажется, я тебя поняла, — сказала тихо Кристина после долгого раздумья. — Знаешь, Виктор, я ведь уже не девочка, именно в том самом смысле. Из всех одноклассниц только Лиза в курсе, но она поклялась никому не говорить. Была со мной ещё до интерната одна неприятная история. Не хочу о ней рассказывать, тот случай я хочу забыть и действительно почти забыла. Сегодня же для меня это тоже стало бы совсем другим, одним из самых-самых важных событий в жизни. Я бы тоже никогда тебя не забыла и не смогла бы потом спокойно провести остаток своих дней в монастыре. Тогда просто обними меня и поцелуй, большего мне не нужно.

Я обнял раздетую выше пояса девушку и поцеловал в пахнущие вином губы. Мы долго и страстно целовались, но не более того. Потом уставшая и действительно сильно пьяная девушка опустилась на кровать и надолго замолчала. Я сидел на кровати рядом и тоже молчал, а потом понял, что ночная гостья уснула. Тогда я бережно накрыл её одеялом и встал. В комнате было очень душно, а мне хотелось пить. Натянул ещё окончательно не высохшие штаны, накинул рубаху и вышел на лестницу. И тут же увидел стоящую у окна на лестнице Лизу на костылях. Девчонка вздрогнула, явно не ожидая увидеть меня.

— Вот, не спится что-то, — произнесла Лиза. — Жарко очень. Решила у открытого окна тут постоять.

— Сказала бы честно, что подслушивала, — устало махнул я рукой, подходя ближе.

— Я не вру, в доме действительно жарко. Хотя и подслушивала, конечно, — легко согласилась Лиза. — Хотела убедиться, что ты не обидишь мою лучшую подругу.

Мне показалось, что и это не вся правда. Но давить, пытаясь расколоть Лизу дальше, я не стал. Решил, что если мне и не показалось, то она всё равно не скажет — слишком личное.

— Пойдём во двор, — предложил я и, глядя на крутую лестницу, по которой не поленилась взбираться на костылях Лиза, добавил: — Я тебя отнесу на руках.

Я вынес девушку во двор и усадил на скамейку под навесом из плюща. Сел с ней рядом и невольно обратил внимание, что Лиза была абсолютно трезвой. Мы молча сидели и смотрели на ночное небо, на котором из-за частых облаков пробивались единичные звёзды.

— Вот и настал последний день нашего знакомства, — сказала Лиза задумчиво. — Сегодня вечером ты отведёшь нас до места, и мы навсегда разбежимся. Решил уже, что будешь делать дальше?

— Пока только в общих чертах. Постараюсь прибиться к какой-нибудь сильной группе. Чтобы и запасы у них были, и оружие, и укрытие от летающих охотников и чего похуже.

— Чего, например? — не поняла девушка.

— Ядерной войны. Она произойдёт в ближайшие несколько недель или даже дней. Взгляни правде в глаза — все армии нашей планеты разбиты, ещё несколько дней и всё, некому будет сбивать летающие треугольники. Значит, для человечества остаётся последний шанс — рискнуть применить самое страшное из придуманных им оружий. Конечно, будут жертвы и погибнут очень многие люди от самой ядерной атаки и от её последствий. Но иначе, военные не решатся, то погибнут все. Поэтому я буду искать ту группировку, у которой есть всё необходимое, чтобы переждать такие события. Но при этом для меня важно, чтобы это оказались не мародёры или разбойники, а какой-то закон был у них и смысл существования. Ну и чтобы Ромку там приняли и не обидели.

Лиза посмотрела на меня и покачала головой:

— Не верю. Люди что-нибудь обязательно придумают. Учёные изучат обломки сбитого корабля пришельцев и рано или позже изобретут оружие против них. Так во всех фильмах про инопланетян было!

— Лиза, с такими темпами истребления население Земли закончится уже через три недели. Слишком малый остался срок, чтобы что-то успеть изобрести. К тому же, чтобы изучить трофеи, сперва ведь нужно сбить летающего охотника, а это крайне непросто. И даже когда это удаётся, ты же сама видела по телевизору, как тщательно инопланетяне уничтожают все обломки.

Девушка задумалась и замолчала. Мимо них прошлась идущая сменяться Маша. Лиза кивнула ей, подождала, пока подруга отойдёт, и спросила:

— Как считаешь, в подвалах монастыря, куда мы идём, удастся переждать ядерную атаку и её последствия?

— Я там не был, поэтому не знаю. Но вряд ли — древние сооружения плохо подходят в качестве убежищ от радиации.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — возмутилась Лиза. — Ты ведь отправляешь нас на смерть!

— Кое-кто, не будем сейчас показывать пальцем, собирался меня пристрелить, если я буду придумывать всякие небылицы, чтобы задержать вас и не давать дойти до вашего интерната, — напомнил я ей.

— Тут совсем другое... Хотя это ведь только твои предположения... И теперь даже я не смогу уже отговорить подруг идти туда в монастырь. Слишком они вбили себе в голову, что только там им будет безопасно. Их уже не переубедить. Ладно, что будет, то будет. Пошли в дом, я уже замёрзла и вся покусана комарами.

Я взял девушку на руки и понёс в дом.

— Кристина спит на твоей кровати. Где же ты ляжешь? — поинтересовалась Лиза несколько насторожено.

— В комнате есть вторая кровать, — успокоил я школьницу.

— Ты молодец, Виктор. Я в тебе не ошиблась, — проговорила девушка.

Когда я поставил её на пол, Лиза тут же отстранилась и произнесла:

— Меня целовать не нужно, так как я сумасшедшая.

А потом тихо-тихо добавила, уже закрывая дверь, но я всё равно расслышал:

— Я и без поцелуя тебя не забуду.

Бегство от смерти. Сожжённое прошлое

Наш отряд быстро уходил от деревни Лычево на северо-запад. Далеко за спиной полыхал огромный костёр, чёрный густой дым поднимался на большую высоту. Как я и обещал, утром мы устроили огненные похороны погибшего родственника Романа. Сейчас, даже когда девушки уже ушли далеко в лес, я всё ещё задерживался и постоянно оглядывался. Должны же инопланетные захватчики заинтересоваться таким проявлением активности в деревушке! Я не ошибся — над дымным костром появился чёрный треугольный корабль, сделал большой круг над деревней и, набирая высоту, пропал в облаках. Получалось, что эти корабли можно в случае чего подманивать или уводить в сторону, чтобы освободить дорогу! Очень ценное знание!

Идти оставалось совсем ничего — от места ночлега до интерната было всего двенадцать километров. Серьёзных рек на пути не имелось, а через небольшие ручейки, впадающие в речку Ворю или Торгошу, перебираться не составляло никакого труда. Я думал уже к полудню доставить девушек на место.

Через час мы добрались до Ярославского шоссе в районе посёлка Лешково и залегли там в кустах у обочины. Шоссе являлось действительно серьёзным и очень опасным препятствием — многополосная прямая просматриваемая со всех сторон дорога, на которой группа оказывалась как на ладони. И хотя треугольных кораблей мы не видели, но они вполне могли скрываться за невысокими плотными облаками. Стоило одному из треугольных охотников опуститься чуть ниже облаков, как он сразу же видел дорогу на многие километры в обе стороны. Рискнуть или не рисковать? Я прислушался к своим чувствам — всё внутри сжималось и холодело при мысли о самом напрашивающемся пути просто поперёк дороги.

— Через шоссе мы не пойдём, — заявил я ожидавшим моего решения девушкам. — Это слишком просто, а потому похоже на ловушку.

— С каких это пор ты стал страдать излишней осторожностью? — язвительно поинтересовалась Лиза.

Она вообще с самого утра была не в духе, цепляясь к остальным девчонкам по каждому поводу и без повода. Несколько раз Лиза пыталась и мои решения оспаривать и критиковать, явно ища повода для ссоры. Но я стоически игнорировал все её издёвки и обидные реплики. Вот и сейчас молча открыл карту. В полутора километрах севернее имелся автомобильный мост — под шоссе проходила поперечная дорога, ведущая к Хотьково. Несущие носилки девушки поворчали, что тащиться полтора лишних километра это вовсе не здорово, но всё же двинулись вслед за мной.

И тут Галя Громова закричала об опасности — буквально в трёхстах метрах за нашими спинами, проявившись из облаков, прямо на шоссе опускался летающий охотник! Все девушки моментально бросились на землю и затаились. Корабль завис в нескольких метрах над асфальтом и замер неподвижно.

Я лежал, уткнувшись лицом в колючий куст, и думал, как же всё-таки нам повезло. Пошли бы напрямик, и от всего отряда остались бы на дороге лишь обгорелые трупы. И вдвойне повезло, что мы не стали выходить из леса на открытое место, а потому охотник нас не заметил.

Ждать пришлось недолго — минут через семь летающий корабль стал набирать высоту и опять скрылся в густых облаках. Постепенно все поднялись на ноги, ещё не совсем отойдя от пережитого страха. Теперь уже путь к мосту никому не казался таким уж далёким и бессмысленным. Я посмотрел на лежащую на носилках девушку. Лиза всё ещё выглядела бледной от испуга, но не стала признавать свою ошибку и молча отвернулась.

Без каких-либо сложностей мы прошли под Ярославским шоссе и направились прямиком через лес к юго-западной окраине Сергиева Посада. Девушки оживились, весело щебетали и смеялись — ещё бы, они были почти на месте! Ромка держался всё время поблизости от меняа, но тоже смеялся и трепался без умолку. На их фоне мрачная Лиза Святова смотрелась странно и неуместно, словно чёрный грач в стайке разноцветных какаду.

Однако всё веселье разом испарилось, когда мы вышли к окраинам Сергиева Посада. Город выглядел так, словно пережил бомбардировку — почерневшие от копоти дома с обвалившимися крышами, сожженные автомобили на улицах. Но самое тяжёлое впечатление производили видневшиеся вдали потемневшие стены Троице-Сергиевой Лавры и обрушенные башенки церквей. Я много раз бывал в Сергиевом Посаде на экскурсиях, и от перемен в облике очень красивого города у меня защемило сердце.

— Опасность с неба, северо-восток! Опасность с неба, запад! — хором сообщили Маша Гаврилова и Иванова Лена.

Я и сам видел — над городом кружили два тёмных треугольника. Оба находились достаточно далеко — один километрах в трёх от нас над Хотьково, второй ещё дальше километрах в семи где-то над центром города. Но всё равно это было опасно. Пришлось вспоминать наши действия в самом начале пути, ещё в Щёлково. Две разведчицы — Иванова Настя и Иванова Лена — перебежками от укрытия к укрытию добрались до окраинных домов и крикнули остальным, что внутри можно спрятаться. Бегом отряд преодолел отрытое пространство, перебрался через железную дрогу и забежал в подъезд ближайшего двухэтажного дома.

Дом был покинут жителями. Я поднялся по лестнице на верхний этаж и зашёл в одну из сожжённых квартир. Через разбитое окно обнаружил, что оба летающих охотника переместились заметно ближе и продолжали приближаться к нашему дому. Похоже, наш маленький отряд всё же обнаружили! Я крикнул об опасности и велел девушкам затаиться.

Зловещие корабли более часа кружили высоко в небе над ближайшими домами, после чего синхронно начали снижение, уходя в сторону Троице-Сергиевой Лавры. Буквально за несколько секунд до того, как инопланетные корабли ушли, я слышал доносящиеся со стороны центра города далёкие взрывы и вроде бы даже автоматные очереди. Похоже, в центре Сергиева Посада шёл бой. Кто-то с кем-то сражался.

Воспользовавшись снятием осады, мы быстро покинули сгоревший дом и двинулись дальше по улицам. Для себя я отметил, что дома в городе пострадали не настолько сильно, как самые окраинные. И что меня ещё больше поразило — в Сергиевом Посаде имелось электричество! Светились рекламные объявления, в некоторых окнах горел свет, на пустом перекрёстке работал светофор. Это смотрелось дико неуместно и казалось просто чудом в разрушенном городе.

Когда мы с девушками дошли до Хотьковской улицы, откуда-то сверху нас окликнул мужской голос:

— Стоять! Вы кто такие?

На балконе третьего этажа стоял крупный крепыш в закопчённой тельняшке и с чёрной повязкой на голове. В руках незнакомец держал снайперскую винтовку.

— Мы идём из города Щёлково. Я отвожу девчонок обратно в их интернат.

Боец скептически посмотрел на нашу группу и приказал:

— Ты, парень, заходи в дом и поднимайся наверх. Девчонки пусть пока внизу постоят.

После чего солдат обернулся и крикнул кому-то внутри дома:

— Семён, сейчас мужик в пятнистой куртке по лестнице вверх пойдёт. Не стреляй.

Я скинул рюкзак и палатку на землю, отдал карабин и пистолет Гале Громовой, а сам пошёл в подъезд. Как только вошёл внутрь, как меня остановил бородатый темноволосый мужик кавказского вида и быстро профессионально обыскал. Вынул из кармана брюк нож и сказал с сильнейшим кавказским акцентом:

— На виходэ тэбэ атдам. Иды навэрх.

На лестничной площадке второго этажа дверной проём оказался наглухо заложен ящиками и обломками мебели. На третьем этаже у перил стоял и курил невысокого роста паренёк. Рядом с ним на полу на сошках стоял ручной пулемёт Калашникова с коробкой патронов. Курящий парень настороженно глядел на меня, но за оружие не хватался и курить не прекращал. Я зашёл на этаж и в открытых дверях одной из квартир увидел того самого качка в тельняшке.

— Заходи и садись на диван, — приказал военный.

Я зашёл внутрь. В квартире находилось ещё пять человек, все при оружии. Но на меня они особо не обращали внимания — трое сидели на кухне и обедали, двое развалились на креслах и что-то между собой обсуждали, активно жестикулируя.

— Рассказывай, — велел снайпер в тельняшке.

Максимально упрощённо я рассказал свою историю. Выжил при налёте. Нашёл девушек. Обещал отвести их обратно. Третий день идём по бездорожью. Везде хаос и трупы. Пока я говорил, с кухни вышел один из обедавших и уселся на стуле напротив, внимательно слушая меня. Это был крепкий мужчина лет сорока с проседью в тёмных волосах.

— Расскажи нам про военных Красноармейска, — велел он, когда я закончил свой рассказ.

Не зная, в каких отношениях находятся встреченные солдаты с военным правительством Красноармейска, я постарался очень осторожно отвечать на этот вопрос. Описал лишь, что видел заставы на дорогах, видел грузовик с вооруженными людьми и один БТР. Рассказал, что видел, как жителей ближайших деревень силой увозят в Красноармейск. Достал из кармана подаренную Ромкой листовку и также показал.

— Как думаешь, он? — поинтересовался у снайпера крепыш.

— Трудно сказать, но по описанию вроде похож.

На меня накатила паника. Я прокручивал в голове варианты действий и всё отчётливей понимал, что сбежать мне не удастся, как не удастся и справиться с этими двоими крепкими сильными бойцами.

— На кого похож? — небрежно поинтересовался я, сам же внутренне сжавшись.

Седой военный улыбнулся и поведал:

— Мы тут постоянно осуществляем радиоперехват сообщений. Единой страны больше нет, вместе с ней канула в Лету единая армия и полиция. Всё перемешалось, разбилось на отдельные посёлки и районы со своими отрядами самообороны. И потому нам хочется понять, что представляют из себя наши соседи. Что "красноармейские" сильны, это понятно. Но чего от них ждать — друзья это или враги? Как будто нам проблем с "зубачёвской" группировкой не хватало...

Я достаточно изучил карту, чтобы сообразить, что речь идёт о районе Зубачёво в северной части Сергиева Посада. Именно в том районе на карте имелось множество крупных воинских частей.

— А кто вы сами? — рискнул поинтересоваться я.

— Мы — выжившие из Хотьковской сапёрной бригады и присоединившиеся к нам военные из соседней части связистов. Ну и часть полицейских на нашей стороне. Руководит нами полковник Стрешов, бывший омоновец, он сейчас пошёл с бойцами к Троице-Сергиевой Лавре. Стрешов нас спас в первый день вторжения — его ребята ценой своих жизней отвлекли треугольные корабли от наших горящих казарм. С севера в городе "зубачёвские" — городская полиция, военные из мотострелковой части, охранники тюрьмы и несколько сотен уголовников, которых эти идиоты зачем-то выпустили. Сегодня должны были состояться наши переговоры с "зубачёвскими" по поводу объединения. Но, судя по перестрелке со стороны Лавры, что-то пошло не так. Там даже танки стреляли, а у нас нет своей бронетехники. "Зубачёвских" гораздо больше, и они лучше вооружены. Поэтому мы ищем союзников и смотрим на "красноармейских". От них приезжал эмиссар, надавал нам кучу листовок — таких же, как ты принёс. Но ничего конкретного не обещал — ни оружия, ни военной поддержки...

— Бандиты они, — не выдержал я и рассказал про происшествие на мосту и в деревне Лычево.

Меня слушали, не перебивая. Потом "снайпер" отвёл "седого" в сторону, и они о чём-то пошептались вдвоём. Когда они вернулись, "седой" сказал:

— Тебя ищут, парень. Ты убил не просто какого-то безвестного насильника, а младшего сына самозваного "верховного главнокомандующего" Красноармейска. И он теперь не успокоится, пока не расправится с тобой максимально жестоким способом. Если я что-то понимаю в этой жизни, то наш начальник после провала переговоров с "зубачёвскими" теперь будет искать союза с "красноармейскими". А лучшего подарка им для демонстрации своей лояльности, чем твоя голова, трудно подыскать. Мне тебя жаль, парень...

При этих словах "седой" расстегнул кобуру и стал доставать пистолет. Я вскочил с дивана и, оттолкнув "снайпера", кинулся к выходу из комнаты. Но не успел — выбежавшие с кухни солдаты жёстко повалили меня на пол и заломили руки за спину. "Седой" присел на корточки рядом и сказал:

— Балбес, я же помочь тебе хочу. Возьми нормальный пистолет. Это "Гюрза", пробивает бронежилет со ста метров. Патронов к нему, правда, ты хрен где найдёшь, но я дам тебе две обоймы — всё, что у меня самого есть. Отводи девчонок в их интернат и вали со всех ног подальше от Сергиева Посада и Красноармейска. Боюсь, что уже к вечеру наш Стрешов будет искать тебя едва ли не с большим рвением, чем сами "красноармейские".

* * *

— Вот наш интернат! — указала Маргарита на далекое трёхэтажное здание за забором.

Мы укрылись в подъезде дома рядом с отделением "Сбербанка", дожидаясь вышедших вперёд разведчиц. На противоположной стороне из-за кустов показалась Кристина, одна из разведчиц. Девушка перебежала дорогу, подошла к нам и протянула Лизе какой-то мятый лист бумаги.

— Мы это и так предполагали, — спокойно проговорила Лиза и передала мне бумагу.

"Школа-интернат закрыта. В целях безопасности учащиеся переведены в Хотьковский Покровский женский монастырь по адресу: Московская область, Сергиево-Посадский район, город Хотьково, Кооперативная улица, дом 20. И.о. директора школы-интерната Ковалёва З.С."

— Значит, директор погибла. Жаль, очень хорошая была. Но мне всё равно нужно попасть внутрь интерната. Там остались мои личные вещи, — сказала Лиза.

Двери оказались запертыми, но я по просьбе Лизы выбил их. Девушка велела подругам быстро собирать свои личные вещи из комнат, а меня попросила отнести её на третий этаж к кабинету директора. Кабинет был не заперт, внутри не так давно произошёл пожар. Однако Лизу мало интересовал царящий в комнате разгром. Она сразу же подошла к сейфу у стены, протянула куда-то руку и достала связку ключей.

— Я давно узнала, где директриса хранит ключи, — проговорила школьница, вскрывая большой несгораемый сейф.

Внутри оказалось куча папок с хозяйственными бумагами и личные дела воспитанниц интерната. Лиза порылась в стопке и достала тонкую серую папку, на первой странице которой имелась наклейка "Святова Елизавета Кирилловна".

— Отвернись. Если попробуешь прочесть, убью! — пригрозила девушка.

Я отвернулся к разбитому окну. Краем глаза всё же заметил, как девушка достала что-то небольшое из папки и переложила себе в нагрудный кармашек. Потом Лиза долго и старательно рвала бумаги на мелкие кусочки, затем сложила обрывки в керамическую подставку из-под цветка, полила чем-то горючим и чиркнула зажигалкой.

— Всё, можешь оборачиваться. Больше мне ничего тут не нужно, пошли к остальным, — сказала девушка, запирая обратно сейф и пряча ключи на место.

Все школьницы уже тоже собрались. Стоящий рядом с ними Ромка явно обрадовался моему появлению и взял за руку. Лиза сказала, что ей вещи собирать не нужно, и можно сразу же двигаться к монастырю. Когда группа перешла через дорогу, девушка попросила спустить её с носилок. На костылях она доковыляла до включенного банкомата возле "Сбербанка" и достала из кармана пластиковую карточку.

— Как я тебе и обещала, Виктор, я честно заплачу за твою работу, — торжественно и даже пафосно произнесла она и вставила карточку в щель банкомата.

Карточку засосало внутрь. Лиза, тщательно прикрывая клавиатуру ладонью от всех остальных, ввела пин-код. На экране отобразилась надпись: "Нет связи с обслуживающим банком", после чего банкомат выплюнул карточку обратно. Лиза попробовала повторить операцию ещё раз, но с тем же результатом. На растерявшуюся девушку стоило посмотреть, столько разных эмоций сейчас одновременно отображалось на её лице — растерянность, обида, злость, волнение и чувство вины.

— Лиза, не теряй времени зря, банкоматы ещё с первого дня вторжения не работают, — объяснил я ей.

— Но как же... У меня на карточке наследства сорок семь миллионов рублей лежит! Ты хочешь сказать, что это всё потеряно? — ужаснулась девушка.

— У меня тоже на карточке зависла куча денег, которые я на квартиру копил. Только ерунда уже всё это. Пошли дальше.

— Не ерунда, — не согласилась Лиза, не сдержав слёзы.

Она со злостью швырнула костыль в стену, после чего тяжело опустилась на асфальт. Девчонка плакала навзрыд, её плечи тряслись от всхлипываний. Обнаружив, что никто из девчонок них не решается сейчас подходить к плачущему лидеру, я сам присел рядом. Лиза подняла на меня свои мокрые от слёз глаза, швырнула вдаль второй костыль и почти криком выпалила:

— Я не могу так! Я всегда знала, что нужно лишь чуть-чуть потерпеть в этой унылой школе и дождаться восемнадцати лет, а потом все деньги вместе с накопившимися процентами поступят в моё полное распоряжение. И нравоучения в этой скучной религиозной школе я только потому терпела, что когда-то они должны закончиться, после чего я собиралась зажить по-настоящему. Я уже даже машину себе заранее подобрала и определилась, куда поеду отдыхать в первую очередь. Когда случилась эта война, я поняла, что мои мечты о кабриолете и тропических островах накрылись медным тазом, но всё равно считала, что могу купить себе всё, что нужно — еду, снаряжение, патроны. Я же именно с этих денег собиралась заплатить тебе!

Девушка зарыдала ещё сильнее, и я рискнул её осторожно обнять, чтобы успокоить. Лиза отстраняться не стала и, крепко прижавшись ко мне, долго всхлипывала. А потом вдруг резко отстранилась и сообщила:

— Виктор, не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Пусть я и наивная сумасшедшая дура, но не хочу оставаться тебе должна!

— Не бери в голову, я не из-за награды вас сюда вёл, — отмахнулся я.

Лиза продолжила всхлипывать и не ответила, но моими словами заинтересовалась стоящая рядом Кристина.

— Если не ради денег ты с нами связался и терпел все наши капризы и причуды, тогда из-за чего?

Сидя на асфальте рядом с вытирающей слёзы девушкой, я улыбнулся и развёл руками:

— Едва я вас увидел у автобуса, сразу понял, что вы не выживете, если вас бросить на произвол судьбы. Только от меня зависела жизнь двадцати пяти школьниц, и потому я пошёл с вами. Просто хочется чувствовать себя порядочным человеком. Пошли, я провожу вас до монастыря.

Идти оставалось совсем недалеко. Мы шли вдоль длинной прямой Хотьковской улицы, как вдруг Ромка забеспокоился и стал указывать рукой на дорогу впереди:

— Смотри, Виктор, это же машина дяди Серёжи!

На дороге перед нами лежала разорванная взрывом "Лада". Даже издалека можно было понять, что никто не смог бы выжить в этой катастрофе, но Ромка всё же побежал вперёд. Я пошёл за ним, чтобы успокоить ребёнка в случае необходимости. В салоне обнаружились сгоревшие трупы — двое взрослых и трое детей. Ромка зачем-то полез внутрь разорванной машины и открыл "бардачок". Затем гордо продемонстрировал старшему товарищу свой трофей:

— Сигнальный пистолет-ракетница. Я видел позавчера, как дядя Серёжа прятал его сюда, когда они вещи в машину складывали. Виктор, можно я его себе возьму?

Я не возражал, взял паренька за руку и поспешил вслед за ушедшей далеко вперёд основной группой. Через полчаса наш отряд уже двигался вдоль высокой окрашенной в белый цвет кирпичной стены монастыря. Лиза угрюмо молчала, остальные девушки тоже. За железной оградой мы увидели высокую сухую женщину в чёрной рясе. Зина Крылова окликнула монахиню и попросила позвать игуменью.

— Я и есть новая игуменья Покровского женского монастыря, — ответила незнакомка. — Что вам от меня нужно?

Девушки наперебой стали рассказывать о том, что они учились в школе-интернате, автобус был разбит, и только сегодня они смогли добраться. Я же взял Ромку за руку и отошёл с ним в сторону, чтобы не мешать переговорам девушек.

— Если ваша вера сильна, а желание искреннее, то вы найдёте здесь приют, — торжественно произнесла женщина, отворяя калитку.

Девушки с радостными возгласами зашли внутрь. Некоторые из них развернулись и помахали мне рукой, прощаясь. Я тоже помахал им в ответ, подхватил рюкзак и закинул палатку на спину. И тут вдруг Маргарита Буйнова попросила у настоятельницы разрешения проститься с человеком, который, рискуя жизнью, провёл их через все опасности и трудности до монастыря. Игуменья, немного подумав, дала согласие.

Маргарита подбежала ко мне и громко, чтобы все слышали, поблагодарила за смелость, честность и благородство. Затем подошла совсем близко и чмокнула в щёку. И тихим шёпотом добавила:

— Лиза просила тебе передать, чтобы ты пока не уходил далеко. Если в монастыре кому-то из одноклассниц покажется не так хорошо, как они сейчас надеются, она просит принять этих девушек и доставить в другое безопасное место.

— Передай Лизе, что я буду ждать вплоть до завтрашнего вечера вон в том красном двухэтажном доме за моей спиной, — так же тихо одними губами ответил я ей, после чего решительно развернулся, взял Ромку за руку и твёрдой быстрой походкой зашагал прочь.

Мы успели уже отойти шагов на двадцать, как вдруг позади раздался отчаянный крик Гали Громовой:

— Виктор, подожди меня! Я иду с тобой!

Я обернулся. Ко мне со всех ног бежала Галя с тяжёлым рюкзаком в руках. Девушка сперва догнала меня, и только после этого робко поинтересовалась:

— Можно мне пойти с тобой?

— Можно, — ответил я и посмотрел на монастырь.

Игуменья уже запирала калитку и что-то сердито выговаривала остальным девушкам. Те растерянно оглядывались вслед так неожиданно сбежавшей подруге и переговаривались между собой. Тяжёлая калитка закрылась.

Взявшись за руки, мы втроём пошли прочь.

* * *

Выбранный в качестве места встречи двухэтажный красный дом был покинут обитателями. На первом этаже тут ещё недавно работали парикмахерская и небольшой магазинчик женской одежды, на втором располагались жилые квартиры. Все двери в доме оказались выбиты, а всё, что представляло хоть какую-нибудь ценность для мародёров, было уже вырвано и вынесено. Вода, свет и газа в доме отсутствовали. В общем, этот дом представлял далеко не самое лучшее место для отдыха и ночлега. Но делать нечего — я сам назначил именно тут место встречи, а потому приходилось довольствоваться тем, что имелось.

Нам предстояло провести в этом покинутом доме больше суток, и потому хотелось привести жилище в надлежащий вид. Я занавесил натянутыми простынями разбитые окна в одной из квартир. Придвинутой мебелью загородил выход на балкон, предварительно перед этим выкинув с балкона на улицу разморозившийся и страшно смердящий холодильник вместе с испорченными продуктами. Ромка собрал и вынес раскиданный мусор, а Галя даже подмела полы.

Чтобы не терять времени, сразу же после уборки отправились на разведку по ближайшим домам. В соседнем здании ещё недавно находилось туристическое агентство — далеко не самое перспективное учреждение для цели наживы, зато там нашёлся офисный кулер, а к нему четыре пятнадцатилитровых бутыли с чистой питьевой водой. Без электричества кулер, естественно, воду не охлаждал и не представлял интереса, зато воду мы забрали и отнесли в свой новый "лагерь". В этом же агентстве я долго рассматривал работающий на батарейках мегафон — стандартного вида "матюкальник", которые использовали зазывалы возле рынков или полицейские на массовых мероприятиях. Мегафон находился в рабочем состоянии, однако я его в итоге оставил, так и не придумав полезного применения.

Больше ничего ценного найти не удалось — этот район оказался очень тщательно проверен местными мародёрами. Людей во время своих поисков мы так и не встретили, что не слишком-то удивило — во всём районе не было воды и света, отсутствовали крупные магазины или склады. Выжившие, судя по всему, предпочли уйти в более комфортные для жизни и более перспективные в плане трофеев места.

Наш ужин при свечах состоял из воды и сухарей, покрошенных в разогретые над пламенем банки тушёнки. Ромка беспричинно веселился и смеялся, но я решил, что это у ребёнка нервное — сходило накопившееся страшное напряжение последних дней. Галя Громова, напротив, вела себя рассеянно и задумчиво. Она так и не объяснила причину своего неожиданного решения идти со мной, но я и не настаивал на ответе.

Я пересказал своим спутникам переданное от Лизы сообщение, а также предупредил о том, что меня могут искать головорезы Хотьковской группировки. Сейчас мы находились на контролируемой "хотьковскими" территории, так что приходилось соблюдать особую осторожность.

На улице стемнело. Огонёк мог выдать расположение беглецов, поэтому Галя погасила свечи, и все сидели в темноте. Я периодически подходил к выходящему на монастырь окну и долго сквозь разрезы в простыне смотрел на далёкие стены и башенки. Придут девчонки или не придут? Галя была настроена скептически и предлагала не рисковать понапрасну, ожидая целый день передумавших девушек, а как можно скорее уходить из Хотьково. Она гораздо лучше меня понимала взаимоотношения и настроения внутри их женского коллектива и достаточно убедительно доказывала, что ждать остальных её одноклассниц совершенно напрасно. Я и сам это понимал, но всё же собирался сдержать данное слово и ждать ещё сутки до следующего вечера.

После полуночи, когда Ромка и Галя давно уже спали на комфортных кроватях, я решил и сам уже ложиться. Я умывался перед сном, когда сработала установленная на лестнице примитивная сигнализация — кто-то в ночной темноте не заметил натянутую над ступенью лестницы тонкую чёрную нитку и порвал её, зазвенели падающие пустые консервные банки и бутылки. В одних трусах я выскочил в коридор и, держа в руках "Гюрзу" и прижимаясь к стенам, пошёл выяснять причины шума.

На лестнице стояли девчонки. Они страшно перепугались внезапного грохота и были рады появлению знакомого им взрослого мужчины, пусть даже и едва одетого. Извинившись за свой внешний вид, я быстро оделся и провёл девчонок за собой в комнату, усадив на разложенном диване и креслах. Всего перебежчиц оказалось семеро — Иванова Настя, две Лены — Иванова и Старостина, Маргарита Буйнова, Александра Вышкина, Света Камышева, а также совершенно незнакомая рыжая девушка.

— Рассказывайте, — предложил я, усаживаясь на стул перед ними.

Сперва девушки начали, перебивая друг друга, говорить все вместе. Но потом инициативу неожиданно взяла Вышкина Александра, остальные лишь изредка дополняли слова подруги. Вообще раньше я почти не общался с этой небольшой жилистой девчонкой с русыми прямыми волосами — та не лезла в добровольцы, никогда не ходила в разведку и как-то сразу выбрала тихую скромную должность поварихи отряда. Поэтому сейчас я как бы заново знакомился с ней. Девушка же оказалась бойкая, с хорошо подвешенным языком, зорким цепким взглядом и прекрасной памятью.

От неё я узнал, что в монастыре осталось только шесть монахинь, включая новую игуменью. Все остальные монахини погибли в самые первые дни войны — от выстрелов летающего охотника и при пожаре, уничтожившем многие деревянные постройки на территории монастыря. На второй деньвторжения в монастырь привели выживших учениц женской школы-интерната, из более полутора сотен школьниц их осталось только тридцать. Погибли целые классы вместе с учителями. Причём половина погибших пришлась именно на второй день — по дороге к монастырю их колонну обнаружил летающий охотник...

Сейчас в монастыре действовали очень жесткие правила поведения, за соблюдением которых пристально следили монахини. Так, у приведённых мною девушек потребовали немедленно избавиться от "бесовской одежды и вещей" — защитные костюмы, ботинки, нижнее бельё, рюкзаки были сложены в одну большую кучу и сожжены на мусорке. Девушек заставили временно переодеться в школьную форму интерната. Тем же, кто выкинул слишком рваные или грязные длинные юбки и светлые блузки формы, дали по простой длинной ночной рубахе. Впрочем, и тем, и другим объявили, что это временно — уже на следующий день девушкам полагалось самим своими руками сшить себе монашеские одежды. С обувью оказалось сложнее — уже уничтожив по приказу игуменьи свои походные сапоги и ботинки, девушки выяснили, что замены вообще не нашлось. И хотя игуменья Анастасия пообещала, что вскоре в монастырь привезут для девушек подходящую обувь, пока что приходилось ходить босиком.

Затем каждую вновь прибывшую девушку по очереди вызывала к себе игуменья и вела долгую обстоятельную беседу. Монахиня интересовалась, насколько хорошо ученица знает Святое Писание, а также задавала разные вопросы по поводу православных праздников, постов и ритуалов. Затем давала каждой новой обитательнице монастыря какое-то поручение на ближайшие дни — помогать сёстрам разбирать сгоревший амбар, поливать водой грядки, обметать нитками ткань для постельного белья и так далее.

Когда очередь говорить с настоятельницей дошла до Александры Вышкиной, в комнате игуменьи зазвонил мобильный телефон. Голос звонившего был мужской. Своего собеседника игуменья называла "братом", и у невольно присутствующей при этом разговоре девушки сложилось впечатление, что речь идёт именно о кровном родстве, а не духовном. Разобрать, что брат говорил настоятельнице, было невозможно, но в какой-то момент игуменья оторвалась от трубки и задала вопрос скромно сидящей на стуле Александре:

— Как зовут того парня, который сегодня привёл вас сюда?

— Его зовут Виктор. Фамилию я не знаю, — честно ответила удивившаяся такому странному вопросу Александра.

Настоятельница пересказала ответ девушки своему собеседнику. Затем опять повернулась к Александре и задала новый вопрос:

— Куда этот Виктор ушёл? Он говорил вам, куда собирается идти после того, как отведёт вас сюда в монастырь?

Александра призналась, что не знает. Больше девушке никаких вопросов не задавали. А между тем игуменья сказала брату:

— Звонил Пашка Коробков. Да, тот самый. Он большой шишкой стал у "зубачёвских". Предлагает завтра-послезавтра встретиться со мной, хочет что-то предложить.

Монахиня помолчала, слушая долгую речь собеседника, и сказала:

— Я тоже так думаю. Хорошо, запомнила. Если на меня будут давить, говорю в трубку "всё в порядке". Если давления не будет, то произношу слова "мне некогда, потом поговорим". Да запомнила я. Береги себя!

После этого игуменья спросила, чем занималась в походе Александра? Услышав ответ, настоятельница отправила Александру работать на кухне и позвала следующую новоприбывшую девушку. А поздно вечером к ним в маленькую комнату приковыляла Лиза Святова на костылях. В длинной и необъятной белой рубахе с чужого плеча она смотрелась нелепо и жалко. Прежде всего, Лиза поинтересовалась у работавшей на кухне Александры, сколько припасов хранится в подвале? Услышав подробный отчёт, лидер школьниц скривилась:

— У нас всего один мешок крупы, три мешка картошки и пара ящиков других овощей на шестьдесят человек? Это даже не смешно, подруга. Ты уверена, что других хранилищ в монастыре нет?

— Уверена, что нет, — ответила Александра. — Основной склад еды находился в сгоревшей деревянной пристройке, но там всё погибло.

— Подумайте сами, — предложила собравшимся Лиза. — На ужин нам дали такую мизерную порцию, что наесться ей было просто невозможно. А на завтра, насколько я слышала, объявлен строгий пост в память о погибших монахинях. А я ведь ещё удивлялась причиной поста именно завтра — вроде не седьмой день, и не сороковой. Но после твоего рассказа, Саша, я поняла истинную причину этого поста. Подозреваю, что теперь у нас каждый день будет пост.

— Но что же делать? — ужаснулись девчонки.

И тогда Лиза, предварительно получив от девушек клятву никому не говорить, по огромному секрету рассказала о том, где Виктор будет ждать девушек до завтрашнего вечера. После того, как Лиза ушла к другим подругам, совещание собравшихся в комнате девушек вышло совсем недолгим. Все семеро твёрдо решили воспользоваться шансом и сбежать из монастыря. Даже рыжая Виктория Сычева из другого класса, никогда в глаза не видевшая Виктора, согласилась с подругами, что лучше рискнуть и уйти в неизвестность, чем получить гарантированную смерть от голода в ближайшее время. Девушки дождались ночи, прокрались во двор и перелезли через решётку ворот.

— Вот так мы и оказались здесь. Надеемся, что ты нас не прогонишь нас обратно, — закончила рассказ Александра.

— Не прогонит, — решила за меня давно проснувшаяся и внимательно слушавшая Галина. — Вы голодны, я сейчас подогрею вам консервы. Поужинайте и ложитесь спать. Виктор и Ромка принесут сюда кровати из других квартир. Виктор, ты тоже ложись, глаза аж чёрные от усталости. Я подожду остальных, если они будут.

— Обязательно будут, — пообещала Маргарита, при этом открыто зевая от усталости.

Бегство от смерти. Уйти из мышеловки

Однако до утра никто из девушек больше не появился. Не появился и к полудню. Это было очень странно и одновременно тревожно. Я не находил себе места — а вдруг девушки погибли по дороге? Но характерных выстрелов летающего охотника ни ночью, ни утром поблизости никто не слышал. Значит, причина была совсем иной. Возможно, я ошибся, и девушкам просто понравилась жизнь в монастыре?

С наступлением дня гадать о причине задержки остальных стало некогда, так как нам предстояло много работы. Во-первых, требовалось срочно где-то раздобыть еды — в трёх наших рюкзаках осталось лишь пяток консервов и немного сухарей. Во-вторых, я вынужден был признать, что мой смартфон окончательно сдох. Нужно было найти другой работающий телефон и заменить сим-карту. Ну и в-третьих, вставал вопрос одежды и обуви для семи девушек — кроме формы церковной школы и ночных рубах у них совершенно ничего не было.

В соседних квартирах и магазине женской одежды на первом этаже девушкам удалось лишь частично подобрать себе нижнее бельё, ну и хоть какую-то обувь на ноги. А вот с верхней одеждой ситуация выглядела совсем печально — вечерние платья и деловые костюмы хоть и выглядели эффектно, но совершенно не годились в дальнем походе. Поэтому нам предстояло отправиться на поиски нормальной одежды, причём идти предполагалось далеко, так как в ближайших строениях ничего ценного давно не осталось.

На время отсутствия остальных дежурить в доме оставили Ромку, несмотря на его протесты. Я выдал мальчугану бинокль и поручил следить за монастырём и дорогой, но при этом себя не обнаруживать. С остальными двинулся через железную дорогу к большому зданию, издалека похожему на торговый центр. Я прекрасно осознавал, что это достаточно рискованный шаг — внутри могли находиться солдаты одной из группировок или просто агрессивные мародёры. Но я планировал двигаться максимально осторожно, избегая столкновений с непонятными группами людей.

Когда мы преодолели железнодорожную насыпь, я через бинокль издали из кустов стал рассматривать местность впереди. Большое здание действительно оказалось торговым центром с забавным названием "Любимый". Но кроме названия ничего забавного там не было — огромное количество сгоревших машин, множество трупов и доносящийся даже на такое расстояние тяжёлый запах разложения. Прямо сейчас около полусотни гражданских, преимущественно дети и женщины с респираторами на лицах, грузили разложившиеся трупы на тележки и отвозили куда-то вдаль. На крыше торгового центра за их работой внимательно следили вооруженные люди. Там на крыше я разглядел укреплённые позиции для стрелков, нескольких снайперов и гранатомётчика. Похоже, совершенно случайно мы обнаружили базу "хотьковских". Нечего было и думать соваться туда, нужно было тихо отходить.

Я повёл девушек на юг вдоль железной дороги. В той стороне был уже самый конец города, но небольшие магазинчики всё же встречались. Прежде всего, меня интересовали продуктовые магазины. Такие попадались, но все были основательно зачищены предыдущими искателями трофеев. Мне с девушками приходилось собирать то, чем побрезговали предыдущие мародёры — полугнилая свекла и морковь, проросшая картошка, упаковки кетчупа и разных скоропортящихся соусов, пластиковые бутылки со скисшим молоком, пакеты муки и банки растворимого какао. Из круп на полках и в складских помещениях магазинов оставались только пшёнка и совсем немного гречки-сечки. Вскоре мы нагрузились продуктами, и я решил, что первую часть плана можно с некоторыми оговорками считать выполненной.

Теперь предстояло разобраться с телефоном. Это оказалось на удивление просто — у одного из мертвецов на пути из кармана торчал неповрежденный смартфон. Обнаружив работающую розетку в разграбленном книжном магазине, я отослал девушек искать на книжных полках какие-нибудь полезные в нашей ситуации книги — справочники по медицине, подробные карты подмосковных городов и соседних регионов или справочники грибников. Сам же принялся возиться с телефоном, и уже через несколько минут телефон включился, и симка активировалась. Сеть обнаружилась, хотя сигнал оказался очень слабым. Почти сразу же пришло сообщение о пропущенном вызове от сестры и от Женьки Опарёва.

До сестры я дозвонился со второй попытки. Ленку было не узнать — голос у неё был какой-то простуженный и отстраненный. Сестра сообщила, что лежит в инфекционном боксе на территории воинской части в Щёлково вместе с дочерью и несколькими другими пациентами. Какая именно зараза к ним прицепилась, врачи пока не определили. Сама Ленка по профессии была детским врачом и считала, что подцепила какую-то очередную разновидность гриппа. Эпидемия началась два дня назад в переполненном людьми бомбоубежище и быстро распространилась, выйдя уже за пределы того подземелья. Состояние больных было тяжёлое, некоторые кашляли кровью. Никто к счастью не умер, но врачи сильно переживали, так как запасы антибиотиков подходили к концу. И ещё Ленка сообщила, что у них возникла острая проблема с чистой водой, даже введены уже нормы её выдачи — по два литра на человека в сутки на все нужды. Солдаты доставляли машинами цистерны с водой из ближайшего озера, но сегодня одна из двух машин была уничтожена летающим охотником. Сестра не знала, найдётся ли ещё машина с цистерной и экипаж для неё, так как взрослых крепких мужиков сильно не хватало. Из личного состава воинской части в живых оставался лишь каждый пятый солдат. Причём раненых в воинской части практически не было — выстрел летающего охотника почти всегда означал смерть.

— А как твой муж? — поинтересовался я.

Из последовавшего несколько сбивчивого рассказа сестры я понял, что её муж Максим жив и регулярно навещает жену и дочь. Напрямую сестра этого не сказала, но по недомолвкам и отдельным репликам я догадался, что Максим опять сорвался и начал сильно пить. Причина нервного срыва офицера была понятна — он потерял почти всех бойцов в своей роте в самый первый день вторжения при попытке сбить треугольный корабль. Сейчас сестра говорила, что Максим был категорически против того задания, но ослушаться приказа командира части не мог. Также сестра сообщила, что Максим и другие офицеры организовывали автономное военное правительство Щёлково, которое собиралось существовать без оглядки на приказы из Москвы.

По словам сестры, приказы из столицы в последнее время поступали странные и бессмысленные. Апофеозом маразма стал вчерашний приказ выдвигаться на бронетехнике к столице, оттянуть на себя и связать боем корабли пришельцев, чтобы разблокировать застрявших в московском метро гражданских.

— Это же приказ идти на верную смерть! — воскликнул я.

— Вот именно, — грустно подтвердила Ленка. — Щёлковский спецназ хотели заставить пожертвовать собой, чтобы набившиеся в метро московские идиоты смогли выйти на поверхность.

В московском метро по словам сестры творился сущий ад. Два миллиона человек шестой день в полной темноте без воды и пищи сидели на станциях и в туннелях. Люди сходили с ума, убивали друг друга и пили кровь. Отчаявшиеся люди, несмотря на строжайший запрет, пытались выбраться наверх и погибали под пулями охранников. А кому удавалось прорваться наружу, сразу же погибали от выстрелов инопланетян — летающие корабли очень плотно контролировали выходы со станций метро.

Людям в метро, безусловно, можно было посочувствовать. Однако жертвовать последними боеспособными армейскими частями в самоубийственной атаке было просто глупо! Сколько бы подмосковные военные смогли продержаться против треугольных охотников? Минуту? Две минуты? Даже если бы на прибывших военных отвлеклись все висящие над Москвой треугольные корабли, сколько людей за эти две минуты успели бы выбраться на поверхность из метро? Наверняка даже меньше, чем погибших ради этой цели военных. Поэтому Максим и другие офицеры части отказались выполнять этот приказ — ведь они бы просто погибли без толку, обрекая при этом на смерть свои семьи.

Прежде чем открыто выйти из подчинения Москве, щёлковские военные сперва посовещались с другими подмосковными частями. Военные Черноголовки сразу отказались подчиняться Москве — им слишком далеко до столицы, они бы и до МКАД не доехали. Отказались части из Балашихи и Мытищ, у них своих проблем хватало выше крыши — шли местные разборки за власть, отсутствовало единое командование, командиры опасались предательства своих же сослуживцев. С городом Королевым связаться вообще не получилось, а у "ивантеевских" осталось слишком мало живой силы для прорыва к Москве.

Сестра рассказывала мне все эти ужасы, как вдруг пошёл параллельный вызов. Звонил Женька. Я извинился, вежливо попрощался с Ленкой и пожелал ей здоровья. Женька Опарёв обрадовано закричал в трубку:

— Привет! Смотрю, ты в сети появился. Я уж и не чаял тебя живым обнаружить. Где ты? Как твои дела?

Я коротко описал ситуацию, не вдаваясь особо в подробности.

— Витька, извини, что не приехал тогда. Я честно направлялся к месту встречи, но решил сперва заглянуть по дороге в посёлок Левково, у меня там моя девушка живёт. Ты её должен помнить — Ирка, маленькая такая с мелированными волосами, работала на кассе в отделе бытовой химии. В Левково более-менее спокойно, меня тут хорошо приняли. И я решил тут остаться. Витёк, я вчера женился на Ирке! Свадьбу сыграли, всё как у людей. Правда, праздновать пришлось под землёй в винном погребе, так как над деревней кружил корабль инопланетян. Но так получилось даже веселее! Так что я не пойду за тобой, тут моё место. К тому же мой тесть формирует отряд самообороны от всякой мрази из других деревень, а меня назначил своим помощником. Так что пока, до связи! Не пропадай!

Здорово, что хоть у кого-то дела наладились. Я оставил телефон на зарядке, а сам пошёл проверять, как там ситуация и девушек. Мои подопечные со всей ответственностью подошли к поручению, и стопка отобранных книг на полу достигла уже высоты полуметра. Я осмотрел отобранную девушками литературу — "Анатомия", "Советы грибникам", "Диагностический справочник хирурга", "Ветхий и Новый завет", "Общая токсикология", "Фармакология", "Справочник лекарственных препаратов", "Спортивный туризм", "Справочник врача общей практики" в десяти томах... Безусловно, полезные книги, но список пришлось радикально сокращать, так как унести все эти печатные знания нам не удалось бы.

Оставалась третья часть плана — найти подходящую одежду и обувь для всех членов отряда. Тот удобный походный камуфляж и обувь, что девушки выбрали себе в Щёлково в первый день вторжения, монахини сожгли на мусорке. И сейчас ни у кого из девушек, кроме Галины Громовой, не было подходящей для похода одежды.

Мы совершенно не представляли, какие магазины имеются в Хотьково. Я попытался воспользоваться мобильным интернетом, чтобыпосмотреть карту этого района города, но интернет не работал неизвестно уж по какой причине. Поэтому предстояло проверять улицу за улицей, чтобы найти магазины с одеждой. Я отдал команду выходить из книжного магазина. Но едва наша группа вышла на улицу, как мы услышали приближайщийся звук мотора.

— Бегом в тот дом на противоположной стороне улицы! — приказал я и первым бросился в указанный подъезд.

Мы едва успели скрыться внутри, как на большой скорости к только что покинутому нами книжному подъехал крытый армейский грузовик. Машина резко со скрипом затормозила, из кузова на землю стали выпрыгивать автоматчики. Мы с девчонками сидели ни живы, ни мертвы в квартире напротив. Я ползком подобрался к разбитому окну и осторожно выглянул. Солдаты, укрывшись за разбитыми машинами и стенами, оцепили задание книжного магазина и ждали команды. Из кабины грузовика выпрыгнул на землю крупный крепкого сложения мужчина в армейской камуфлированной форме и офицерской фуражке. На офицере был надет тяжёлый штурмовой бронежилет, а укороченный автомат казался просто игрушечным в огромных ладонях. К нему подошёл тощий старик в гражданской одежде. Стояли они возле самого окна, так что я хорошо расслышал разговор.

— Вот здесь я их увидел, — указал старик на книжный магазин. — Двое армейских в форме и с ними семь девушек в платьях. Я сразу же побежал к себе домой и позвонил на тот номер, что в объявлении указан.

— Хорошо. Если подтвердится, получишь награду. Но сейчас отойди, этот парень — опасный разыскиваемый преступник.

Один из солдат подошёл к командиру и передал тому рупор. Офицер, укрывшись за грузовиком, прокричал в мегафон:

— Раз, раз. Говорит полковник Стрешов. Виктор, я знаю, что ты внутри. Здание окружено, сопротивление бесполезно. Выходи с поднятыми руками и без оружия. Слово офицера, что в этом случае тебя не застрелят, а будет справедливый суд. Остальные тоже пусть выходят следом за тобой, гарантирую им жизнь. Даю одну минуту на размышление, после чего в живых никого оставлять не будем. Время пошло!

Я посмотрел на смертельно испуганных девушек у себя за спиной и прижал палец к губам. Тихо!

Через минуту полковник махнул рукой, и в книжный магазин вломился спецназ. Ещё через пару минут один из военных, очень крупный и накачанный мужик, вышел наружу и подошёл к Стрешову:

— Пусто, командир. В здании никого нет. Следов пребывания людей тоже не видно.

— Не люблю, когда меня обманывают... — тихо проговорил куда-то в сторону полковник, но его подчинённый всё понял.

Вскрик старика оборвала короткая автоматная очередь. Полковник отдал команду грузиться в машину. Пока солдаты загружались, офицер переговаривался со своим убившим старика помощником.

— Без толку всё это. Если парень не дурак, то уже давно ушёл из города, — сомневался громила.

— Не ушёл. Он будет ждать в городе до сегодняшнего заката, это сестре рассказали новые монашки, которых этот самый Виктор вчера и привёл. Только вот моя Настасья не смогла выяснить, где именно этот парень укрывается. Город большой, все здания не проверить. Эх, поймать бы эту тварь, пока он с нашей территории не ушёл! — мечтательно проговорил полковник.

— Слышал, что "красноармейские" обещали новый БМД с полным боекомплектом за голову этого мерзавца. Нам бы как раз эта машинка очень пригодилась, чтобы чуток прищучить "зубачёвских".

— Главное, чтобы этот загадочный Виктор не ушёл от нас на север к этим самым "зубачёвским". Если у них к едва ползающему танку и шести ржавым БТР добавится ещё и вполне исправная БМД, то нам совсем худо придётся. Нас просто выдавят из Сергиева Посада и Хотьково. Так что поставь пару десятков ребят в цепочку секретов перед линией разделения города и прикажи стрелять во всё, что движется. От нас даже мышь не должна просочиться к "зубачёвским"!

* * *

После того, как "хотьковские" уехали обратно в сторону торгового центра, я ещё долго не мог решиться выйти на улицу. Каким-то чудом я всё ещё оставался на свободе, не попав в лапы одной из враждующих группировок Сергиева Посада. Иванова Лена сходила на улицу и принесла с трупа старика распечатанный лист бумаги. На чёрно-белом рисунке несколько схематично была изображена физиономия коротко стриженного мужчины с тёмными волосами. Текст ниже рисунка гласил:

"ВНИМАНИЕ РОЗЫСК! Граждане Сергиева Посада и Хотьково! Будьте бдительны — на нашей территории замечен опасный преступник, разыскиваемый за убийства и мародёрство. Называет себя Виктор, фамилию скрывает. На вид 20-25 лет, рост 180-185 см, крепкого телосложения. Волосы тёмные короткие. Был одет в жёлто-зелёный камуфляжный костюм и высокие армейские ботинки. Предположительно возглавляет банду из 8-10 человек, в составе которой замечены несовершеннолетние, сбежавшие из интерната для трудных подростков. Вооружен и опасен. При обнаружении указанного преступника немедленно позвонить по одному из указанных ниже телефонов. Вознаграждение гарантируется".

Я дал остальным прочесть объявление и посмотрел на реакцию девушек. Они молчали, потрясенные.

— Теперь нас объявили бандой, а за мою голову назначили награду...

— Но ведь это несправедливо! — возмущенно воскликнула Лена Старостина.

— Несправедливо. Но теперь оставаться в Хотьково нам крайне опасно. Любой местный житель может выдать нас из страха или ради получения награды. Я обещал вашим одноклассницам, что буду их ждать до вечера следующего дня. Сейчас уже пять часов вечера. Ждать больше нельзя — если кто-то из ваших подруг хотел к нам присоединиться, времени было предостаточно. Поэтому я предлагаю зайти за Ромкой и уходить из города, пока ещё не совсем стемнело. Если кто-то из вас передумал и хочет вернуться обратно в монастырь говорите прямо сейчас, потом будет поздно.

Желающих вернуться к монахиням не нашлось. Тогда я повёл свой маленький отряд обратно к месту встречи. Шли предельно внимательно, так как теперь к уже привычной угрозе с неба добавилась угроза обнаружениями жителями. Передвигались рывками от укрытия к укрытию, стараясь не находиться на просматриваемых с окон домов открытых пространствах и улицах.

В начале седьмого мы вошли в служившее местом сбора здание. Ромка сразу же сообщил, что в наше отсутствие в дом ненадолго заходили посторонние — какие-то люди в армейской форме. Мальчишка заметил их ещё издалека — подозрительные люди шли по улице и проверяли каждый дом. Ромка залез на чердак и спрятался среди обгорелых стропил. Трое незнакомцев подошли к дому и остановились. Их заинтересовали скатерти на окнах одной из квартир, поэтому солдаты приготовили автоматы и осторожно прошлись по дому, заглядывая во все комнаты.

К счастью они не стали рыться в квартире и не заметили сложенных в углу за шкафом палаток и заготовленных бутылок с водой. Через минуту эти вооруженные люди уже ушли проверять следующий дом. Так и осталось непонятным, искали ли они конкретно нашу группу или просто делали обход подконтрольной территории.

Я сказал Ромке, что сразу же после небольшого ужина мы выйдем из города и постараемся уйти максимально далеко до наступления темноты. Перед дальней дорогой всем следовало подкрепиться. Но принесённая сегодня еда требовала приготовления на огне, а разводить костёр сейчас было крайне неразумно — дым сразу же будет обнаружен и вызовет нездоровый интерес. Поэтому девушки просто почистили сырую морковь и подогрели на бездымном сухом спирте пару банок с тушёнкой и по кружке какао.

Короткий ужин заканчивался. Наступила пора покидать ненадежное убежище, так как откладывать дальше отход было опасно. Я попросил паренька выглянуть в окно и разведать обстановку на небе и на улице. Ромка приоткрыл разрез в простыне и вдруг крикнул, что со стороны монастыря к нам бежит какая-то девушка в белом. Я подошёл к окну, настроил бинокль и радостно воскликнул:

— Это Кристина! Бежит к нам босиком и в одной лишь ночной рубашке. Галя, выйди к ней навстречу и проводи в дом.

Кристина пришла вся красная и запыхавшаяся от быстрого бега. Она очень обрадовалась, увидев своих сбежавших из монастыря подруг живыми и здоровыми. После приветствий девушка попросила чего-нибудь попить. Ей тут же дали воды и кружку горячего какао. Кристина чуть отдышалась и принялась рассказывать.

После ночного бегства семи послушниц в монастыре ужесточили надзор за оставшимися девушками. Ещё вчера Лиза успела переговорить с Кристиной и сообщила ей место встречи и крайний срок, до которого их будут ждать. После чего девушек расселили по разным комнатам, и с Лизой пообщаться больше не удалось. А с самого раннего утра послушницам запретили выходить из комнат и в наказание за имевший место побег всех поголовно лишили еды на весь день. Настоятельница стала повторно вызывать всех новых девушек к себе и допрашивать, что им известно о побеге подруг. Кристину тоже игуменья опрашивала, но девушка упорно отвечала, что не знает ничего ни о сбежавших подругах, ни о том, куда они могли деться.

В одной комнате вместе с Кристиной проживало пять девушек из более старшего класса. Кристина была знакома с ними по интернату, но до этого общалась они мало. Девушки рассказали про нападение на их школу, про гибель учителей и подруг, а также про кошмарную дорогу до монастыря, когда они чудом успели укрыться от летающего охотника под взорванным грузовиком и видели, как вокруг умирали ученицы младших классов.

В монастыре старшеклассницы находились уже пятый день и не собирались покидать такие безопасные и надёжные стены. Кристина понимала, что ни в коем случае нельзя рассказывать новым соседкам о месте встречи, так как эта информация сразу же будет доложена настоятельнице. Но сама девушка постоянно держала в голове слова Лизы и пыталась сделать для себя собственный выбор — оставаться в монастыре или бежать? К середине дня Кристина решила бежать. Однако тут вставал вопрос, как это технически возможно осуществить? Дверь была заперта, с самого утра их не выпускали из комнаты. Кристина попросила открыть окно, сославшись на духоту. Окно комнаты, хоть и выходило на улицу, но располагалось очень высоко над землёй. Требовалась какая-нибудь верёвка, по которой можно было бы спуститься. Верёвки не имелось, зато был моток плотной ткани, который ей дали для пошива одежды. Кристина заранее отрезала кусок нужной длины и даже присмотрела, за что можно будет завязать узел. Но находящиеся в комнате девушки явно не стали бы безучастно наблюдать, как их соседка по комнате пытается сбежать, они наверняка воспрепятствовали бы побегу и позвали подмогу.

Оставалось только ждать и надеяться на чудо. Кристина с тоской смотрела, как заходит солнце. Оставалось всё меньше времени. Ещё немного, и Виктор уйдёт с условленного места и затеряется в огромном мире. И тут, когда надежды уже не оставалось, чудо всё же случилось. Одна из соседок по комнате стала долбиться в закрытую дверь и громко звать кого-нибудь из монахинь. На недовольный окрик из-за двери эта девушка ответила, что не в силах больше терпеть — она с самого утра не имела возможности сходить в туалет. Дверь тут же открыла толстая монахиня, которая сказала, что лично проводит всех страждущих до туалета и обратно. Все соседки по комнате вышли, Кристина отказалась.

Монахиня заперла дверь на ключ и увела девушек. Как только дверь закрылась, Кристина кинулась осуществлять свой план побега — скрутила ткань, завязала узел на ножке стоящей у окна кровати и выкинула импровизированную верёвку в окно. Уже через минуту она оказалась на земле и стремглав побежала к указанному месту сбора. Больше всего на свете Кристина боялась даже не того, что её подстрелит летающий охотник, а того что она опоздает и останется совершенно одна в большом и опасном мире.

— Ты едва успела, подруга. Мы уже уходили. Ещё пара минут, и ты бы нас уже не застала, — призналась Света Камышева.

— Кристина, ты последняя, кто успел к нам присоединиться. На первом этаже магазин одежды. Подбери себе быстро что-нибудь подходящее, — посоветовала Галя. — Мы подождём немного, пока ты оденешься, правда, Виктор?

Я рассеянно кивнул, так как совсем о другом. Всё это было неправильно. Не должны мы уходить, бросая желающих присоединиться к нам девушек только потому, что их заперли по комнатам в монастыре. Это стало бы подлостью по отношению к поверившим в меня, а потому нельзя было так поступать.

— Мы никуда не идём, — сообщил я стоящим уже в коридоре девчонкам.

Видя непонимание и удивление в глазах девушек, я пояснил:

— Нужно выручить ваших арестованных подруг. Если потребуется, я даже готов взять этот монастырь штурмом.

— Я пойду с тобой! — тут же решительно заявила Галя Громова.

* * *

Выходили после наступления темноты. С собой я хотел взять только Галю Громову, но Ромка устроил настоящую истерику, требуя взять и его с собой. Все остальные девушки оставались в доме — официально, чтобы подготовить еду и одежду для голодных послушниц. На самом же деле я посчитал, что для девушек нападение на приютивший их монастырь стало бы слишком серьёзным испытанием для психики, и этот тяжкий груз потом бы давил на них. Нет, я не планировал никакого насилия, надеясь решить вопрос миром. Я даже прихватил рупор из здания турагентства — на случай, если потребуется вести переговоры с отказывающимися и запершимися монахинями. Ну мало ли...

До ворот монастыря удалось добраться незамеченными. Летающих охотников мы не видели, хотя треугольные корабли весь день парой кружили над Хотьково и Сергиевым Посадом. Решётка предсказуемо оказалась закрытой. Но такой вариант мы заранее обговорил с Галиной, и девушка дала своё согласие. Галя подошла к решётке и хотела постучаться, но обнаружила дверной звонок. Девушка нажала кнопку, однако ничего не происходило. Непонятно было, работает звонок или нет, но тут вдали раздались звуки отпираемой двери и звон ключей в связке. Мы с Ромкой прижались к стене башни с воротами.

Послышались шаги. Галя заговорила с подошедшей женщиной и сообщила, что изменила своё решение и просит впустить её внутрь. Монахиня ворчала и говорила, что так не принято. Но всё же достала нужный ключ и открыла решётку, впуская девушку внутрь. В этот момент я бросился вперёд, пытаясь прошмыгнуть. Но не успел — решётка захлопнулись прямо перед моим носом. Галя оказалась внутри рядом с крупной женщиной в чёрной мантии. Рассерженная монахиня схватила испуганную девушку за руку и потащила куда-то внутрь.

И тут раздался выстрел!

Стреляла Галя Громова, которой я перед операцией выдал ПМ. Монахиня охнула и упала на землю, выпустив руку девушки. Испуганная Галя отскочила в сторону, с ужасом глядя на оружие в своей руке.

— Я не хотела! — проговорила девушка, едва не плача.

— Галя, скорее возьми у неё ключ и открой ворота! — крикнул я.

Девушка трясущимися руками подобрала выпавшую на землю связку, выбрала длинный старинный ключ и открыла решётку своим сообщникам. Первым делом я убедился, что монахиня жива — толстая женщина стонала и держалась рукой за простреленную ниже колена ногу. Пока Галина запирала решётку, я достал рупор и громко объявил:

— Уважаемые сёстры, послушницы этого древнего монастыря! Видит Бог, мы не хотим насилия. Мы пришли, так как узнали, что в этих стенах насильно удерживаются наши боевые подруги. Мы сразу же уйдём, как только удерживаемые силой девушки будут отпущены. Мы хотим видеть настоятельницу, игуменью Анастасию!

Наступило долгое молчание. Затем из окна второго этажа раздался уверенный голос:

— Вы ворвались в святое место. Здесь нет удерживаемых силой пленниц, только добровольно пришедшие в этот древний монастырь. Уходите!

— Игуменья Анастасия, я прошу лишь разрешения поговорить с Лизой Святовой, — ответил я. — Обещаю, что после этого навсегда покину ваш святой монастырь.

— Это невозможно. Никто не вправе требовать встречи с послушницами. Они отреклись от мирской жизни и не хотят видеть никого из своего прошлого. Уходите!

— Я не требую невозможного. Всего лишь хочу убедиться, что эту девушку не удерживают против воли. Если Лиза подтвердит, что находится тут добровольно, я сразу же уйду.

В ответ было молчание. Поняв, что уговоры тут не помогут, я достал пистолет и приставил к голове лежащей на земле монахини.

— По-хорошему или по-плохому, но я всё равно увижу Лизу. Даю минуту на размышление!

— Виктор, не нужно пустых угроз. Мне достаточно про тебя рассказали новые послушницы, чтобы я поняла, что ты не станешь убивать безоружную женщину.

— Не стану, конечно. Это сделают корабли инопланетян, которые сейчас прилетят сюда.

После этих слов я вытянул руку вверх и выстрелил из пистолета-ракетницы. Яркая жёлтая ракета взмыла над монастырём, привлекая всеобщее внимание.

— У этой раненой женщины есть не больше минуты на то, чтобы укрыться в здании. Её судьба теперь в ваших руках, настоятельница. Вы можете её спасти или убить, моей вины в этом не будет.

— Сумасшедший! Неси её скорее к тому высокому крыльцу, я сейчас открою дверь.

Я помог подняться раненой женщине и, придерживая её, поспешил к крыльцу. Дверь уже оказалась открыта настоятельницей. Как только я со спутниками занесли подстреленную монахиню внутрь, Анастасия тут же заперла за нашими спинами массивную железную дверь.

— Где мне увидеть Лизу Святову? — поинтересовался я.

— Она в этом здании, ты сможешь её вскоре увидеть. Но, Виктор, я предлагаю тебе сперва подумать. Это девушка обладает уникальной силой воли, прекрасным даром убеждения и твёрдым характером. Никакие невзгоды не способны сломить Елизавету. Её место тут в монастыре. Даже больше скажу — через несколько лет, несмотря на молодость, она станет тут настоятельницей. Я сама добровольно уступлю ей место, так как Лиза просто создана для того, чтобы руководить. Вот такое будущее я ей собираюсь обеспечить. А что можешь предложить ей ты? Жизнь изгоев, за которыми охотятся военные группировки? Постоянный страх быть убитыми?

Я молчал. В словах монахини действительно имелась своя правда. Анастасия заметила мои сомнения и протянула ключ:

— Девушка в комнате в цокольном этаже. Ты можешь с ней поговорить. Скорее всего, она действительно захочет уйти с тобой. Но подумай над моими словами, прежде чем уводить отсюда раненую калеку, какой она сейчас является. Я буду ждать тебя на втором этаже.

В подвальное помещение вела крутая лестница за толстой бронзовой дверью. На всякий случай я оставил Ромку с пистолетом охранять проход, приказав стрелять в любого, кто попытается подойти. Это являлось мерой предосторожности на тот случай, если у обитателей монастыря возникнет искушение запереть нас с Галиной в подвале.

Внизу оказалось темно, пришлось включать фонарик. Яркий луч осветил древний подземный этаж, сейчас превращённый в склад старой мебели. В конце коридора была одна-единственная дверь, оказавшаяся запертой. Я вставил ключ и потянул тяжёлую дверь на себя. Галя посветила своим фонариком внутрь тёмной комнаты.

— Она тут. Не входи, Виктор! — крикнула Галя, вошла внутрь и прикрыла за собой дверь.

Через минуту Галя вышла обратно и сказала, что потребуются носилки и костыли, и мне стоит прямо сейчас их потребовать у настоятельницы. Я не удержался и, несмотря на некоторое сопротивление своей спутницы, заглянул внутрь и посветил фонарём.

Лиза лежала в тёмной комнате лицом вниз на широкой лавке, лишь частично прикрытая камуфляжной курткой Галины. Спина девушки была жестоко исполосована розгами. Лиза находилась в сознании, но не шевелилась и даже не повернула головы на свет. Рядом с девушкой на лавке стоял лишь ковш с водой, больше ничего в пустой холодной комнате не было.

— Я поубиваю тут всех! — зарычал я в ярости.

— Не нужно. Принеси костыли и носилки, а я её пока переодену, — проговорила Галина.

Я поспешил наверх. Настоятельница сидела в небольшой скудно обставленной комнате — лишь стол у окна, жёсткий стул, деревянная кровать и икона в углу. При моём появлении она встала со стула, отложила молитвенник и молча указала на стоящие в углу костыли и сложенные носилки. Сама же отошла к узкому выходящему во двор окну. У меня столько горячих слов готово были вырваться наружу, но я всё же сдержался. Молча взял носилки и костыли, собираясь покинуть комнату. И тут у игуменьи зазвонил спрятанный под подушкой мобильник. Женщина почему-то заметно вздрогнула и невольно посмотрела из окна куда-то влево. Я подошёл к окну и тоже взглянул в том же направлении. С внешней стороны у решётчатых ворот стояли вооружённые люди.

— Тебе не удастся забрать ни одну из моих послушниц, — проговорила Анастасия жёстко. — Это городская полиция, она охраняет наш монастырь. Я сама вызвала их, и они не уйдут, пока не схватят тебя. Виктор, тебе придётся сдаться, иначе они тебя убьют.

Я откинул подушку и взял мобильник. На экране светился номер вызывающего абонента и подпись "Брат". Что же, это было достаточно предсказуемо. Я снял карабин и сквозь оптический прицел увидел с той стороны решётки полковника Стрешова и его людей.

— Вот что, Анастасия, — проговорил я ровным голосом, — я действительно не убиваю невооруженных мирных жителей, но твой брат к этой категории не относится. Сегодня он на моих глазах убил ни в чём не повинного пожилого мужчину. Я прекрасно знаю, зачем я ему потребовался — он хочет обменять мою отрезанную голову на обещанную бандитами из Красноармейска бронетехнику. Поэтому мне нет совершенно никакого резона сдаваться в плен, так как меня сразу же убьют. А вот тебе, если хочешь спасти своего брата, нужно ответить на звонок.

— Что мне ему сказать? Что в монастыре всё нормально, и никто не приходил? — поинтересовалась настоятельница.

— Нет, — сразу распознал я ловушку. — Ты сейчас возьмёшь трубку и ответишь слово-в-слово следующее: "Сюда приходил Виктор. Тот самый, которого ты ищешь. Он забрал одну из девушек и ушёл вместе с ней. После этого среди новых послушниц, которые с ним приходили, начались беспорядки. Я справлюсь, но мне сейчас ну совершенно не нужно, чтобы твои бойцы заходили на территорию женского монастыря. Мне некогда, потом поговорим". Запомнила? Скажешь это своему брату слово-в-слово. И не забывай, его голова у меня в перекрестье прицела.

Настоятельница странно и даже с каким-то уважением посмотрела на меня, после чего взяла трубку. Я внимательно вслушивался в её слова, но повторила речь без искажений. Сразу после окончания разговора Стрешов махнул рукой, и его военные отошли от решётки, скрывшись куда-то в ночи. Я с облегчением убрал ружьё.

— Спасибо, — произнёс он. — Только один раз в жизни я стрелял по людям, убив одного мерзавца и насильника в Красноармейске. Кто же мог знать, что убитый окажется сынком их главаря!

— Мой брат не такой, — устало сказала настоятельница. — Не знаю, что ты там видел сегодня, но он очень честный и благородный человек. Настоящий боевой офицер, храбрый и решительный, прошедший многие горячие точки. Он всем сердцем болеет за своё дело и готов жизнь отдать за своих бойцов.

— Возможно. У каждого своя правда. Твой брат считает, что его бойцам для борьбы с "зубачёвскими" бандитами крайне нужен плавающий танк, который обещали за мою голову "красноармейские" бандиты. Поэтому он жаждет меня убить и отвезти мою голову в Красноармейск. Меня же, естественно, такой расклад не устраивает. Я не чувствую своей вины, так как я поступил именно так, как должен был поступить честный человек. Кто из нас прав? Могу привести другой пример. В московском метро сейчас заперто два миллиона человек, которые сходят с ума от жажды, голода, нестерпимой вони и темноты. Но армейские части, которые могли бы попытаться спасти этих запертых в метро людей, отказались помогать, так как заняты спасением других. И твой брат тоже не устремился в Москву, а почему-то остался здесь, нарушив прямой приказ вышестоящего командования и данную им присягу.

— Просто наступил предсказанный конец света. В Святом Писании прямо указано, что всех спасти не удастся. Мой брат поступил правильно, сумев спасти сотни людей от гибели, — парировала настоятельница.

— Хорошо, допустим. Но тогда следующий пример. В твоём монастыре шесть десятков послушниц вот-вот начнут умирать с голоду, так как припасов осталось менее чем на трое суток. Но ты почему-то не готова отпустить тех послушниц, которые хотели бы уйти со мной и спастись от голода. Ты привела правильные слова из Святого Писания — всех спасти всё равно не удастся. Но ты могла бы попытаться спасти хотя бы некоторых, а оставшимся хватило бы припасов на больший срок.

Настоятельница резко выпрямилась и замолчала. Подумала и ответила:

— Я не вижу оснований отпускать с тобой своих послушниц непонятно куда. Мой брат нас защитит. Он привезёт нам достаточно еды, как только я попрошу.

— Это так. Но солдаты твоего брата сейчас в явном меньшинстве, им едва хватает сил удерживать Хотьково от враждебных им военных из Сергиева Посада. А с юга ещё напирает агрессивное новое правительство Красноармейска. Совершенно нет никаких гарантий, что завтра-послезавтра "хотьковских" не сомнут превосходящие силы "зубачёвских", а твой святой монастырь не подвергнется разграблению и поруганию просто потому, что о вашем родстве "зубачёвские" хорошо осведомлены.

Настоятельница дёрнулась, словно от удара током, посмотрела на меня горящими глазами и решительно произнесла:

— Допустим, ты меня убедил. Но поклянись мне, что никто из девушек не уйдёт из этих стен против своей воли. Как только я услышу слова клятвы, сразу прикажу сёстрам открыть двери всех комнат. Если кто-то из девушек захочет идти с тобой, они смогут беспрепятственно покинуть нашу обитель. После вашего ухода я дам вам полтора часа, после чего звоню брату и честно рассказываю о том, что произошло.

Я дал клятву, после чего поспешил вниз. Переодетая Лиза уже ждала моего появления, сидя на лавке. Вместе с Галиной я вынес носилки с раненой во двор. Вскоре туда же спустилась Маша Гаврилова. Она поговорила с Лизой и помчалась предупреждать остальных. Через пару минут я покинул монастырь. Вместе со мной ушли многие, но подсчёт и перекличку вести не стали — каждая минута была на счету, так как вскоре ожидалась погоня.

Уходили на юг, это был самый быстрый способ покинуть город. Сперва шли вдоль железной дороги до станции Абрамцево, потом повернули на запад через посёлок Художников. Когда до спасительной лесополосы оставалось всего метров двести, бдительная Маша Гаврилова обнаружила погоню — по Абрамцевскому шоссе наперерез нам на большой скорости мчались армейский УАЗик и крытый грузовик. Не оставалось сомнений, что наш отряд обнаружен, и "хотьковские" пытаются догнать беглецов. Я выхватил ракетницу и выстрелил вверх.

— Быстрее в лес! Сейчас тут будет жарко! — крикнул я отстающим девушкам и сам подал пример.

Над плечом просвистела пуля. Я стал петлять и резко прыгать из стороны в сторону, не останавливаясь ни на секунду и мчась к спасительной темноте леса. Ещё пара пуль просвистело рядом. И тут за спиной раздались другие выстрелы: "пссссшшш", "пссссшшш", "пссссшшш"...

"Хотьковским" сразу же стало не до погони. Когда мы с девушками отбежали уже метров на триста-четыреста вглубь леса, откуда-то из-за спины раздался усиленный мегафоном рычащий от злобы голос:

— Говорит полковник Стрешов. Парень, ты труп! За смерть своих людей я достану тебя из-под земли, гнида!

Но я лишь рассмеялся. Я уже видел впереди дорогу к посёлку Жилкино, после которой простирался сплошной лес на многие-многие километры. Мы сумели вырваться из Хотьково!

Бегство от смерти. Новые лица

Проснувшись, я первым делом посмотрел на часы и резко сел на кровати. Уже половина второго дня! Вот это я храпанул! Хотя было от чего вчера устать, всю ночь наш отряд прошагал по лесу. Я по праву гордился проделанной работой — по компасу и карте ночью через болотистый лес я сумел правильно вывести отряд к посёлку Тешилово в двенадцати километрах западнее Хотьково. Мы вышли к посёлку в пятом часу утра и, бегло исследовав ближайшие дома и не обнаружив никаких жителей, остановились на отдых и сон.

Я скинул одеяло и осмотрелся по сторонам. Ромка, которому постелили в этой же комнате на соседней койке, уже куда-то убежал. С улицы раздавались весёлые голоса девушек и слышался щекочущий ноздри запах еды. Соблазнительно пахло грибным супом. Я оделся и вышел во двор.

Во дворе три незнакомые девушки чистили грибы, которых перед ними стояло аж четыре полные корзины. Преимущественно в корзинах находились самые заурядные сыроежки, хотя я заметил и подберёзовики, и маслята. Девчонки почти хором поздоровались со мной, не прекращая своей работы.

— А где все? — спросил я, осматривая пустой двор.

— Они за грибами пошли, — с готовностью пояснила конопатая и смешная в откровенно великоватой для неё одежде девчонка. — Тут в соседнем лесу грибов видимо-невидимо. В посёлке только Лиза Святова осталась, она на кухне следит за кастрюлями. А ещё вон на крыше мальчик сидит с биноклем.

Я обернулся и посмотрел в указанном направлении. На высокой крыше сидел Ромка с биноклем, бдительно осматривая горизонт. Хоть про безопасность мои подопечные не забыли, я немного успокоился. Одна из девушек высыпала полную миску начищенных и промытых грибов в большую кастрюлю с водой и понесла в соседний дом. Я двинулся за ней.

На кухне возле плиты с кипящими кастрюлями сидела на табуретке Лиза. На ней были одеты короткие джинсовые шорты и светлая майка с "диснеевской" Русалочкой. Нога в гипсе казалась чудовищно огромной по сравнению с самой девчонкой. Лиза молча указала рукой на свободный стул в углу.

— Как ты? — участливо поинтересовался я, присаживаясь рядом.

— Бывало и лучше, — ответила моя знакомая.

Выглядела она неважно — тёмные круги под глазами, потрескавшиеся обсохшие губы и вообще в целом вид у девушки был болезненный. Лиза привстала на костылях и уменьшила огонь под одной из кастрюль, затем повернулась ко мне и поинтересовалась:

— И какие наши планы на будущее?

Именно о дальнейших планах я думал всю ночь по дороге к посёлку, а потому ответил сразу, не раздумывая:

— В Тешилово мы задерживаться не будем — слишком близко от Хотьково. На месте полковника Стрешова я бы сегодня-завтра проверил все ближайшие деревни к востоку от города, к которым мы могли выйти. Он прекрасно понимает, что без снаряжения и еды мы передвигаемся медленно и далеко уйти не сможем. Поэтому, как только отдохнём, сразу двинемся дальше на запад.

Лиза снова села на табурет и проговорила, не глядя на меня:

— Мы тут утром повстречали местных жителей. В этой деревне осталась одна семья — мужик с женой и ребёнком чуть помладше Ромки. Они из леса вышли с полными корзинами грибов, а мы во дворе стояли. Ну, и познакомились. То, что в кастрюлях варится, это они нам подарили. Сейчас они пошли ещё раз за грибами в лес, а наши девчонки пошли вместе с ними. Вроде нормальные люди попались, но я попросила Галину Громову за ними присматривать на всякий случай. У неё с собой пистолет, да и опыт стрельбы по людям уже имеется.

— Галя говорила, что это случайно вышло! — вступился я за подругу.

— Неважно. Как раз та подстреленная Галиной толстуха меня пытала розгами. Сама настоятельница только присутствовала при допросе и остановила пытку, когда поняла, что ничего от меня не добьётся. Они хотели узнать, где ты скрываешься. Но я им ничего не сказала.

Я смотрел на эту маленькую и хрупкую, но такую мужественную девчонку, и понимал, что жив до сих пор только из-за Лизиного упрямства и её силы воли. Выдай она на допросе информацию о месте встречи, и головорезы полковника Стрешова ещё вчера схватили бы меня и всех моих спутников.

— Спасибо тебе, ненормальная, — попытался подбодрить я её.

Лиза нисколько не обиделась и улыбнулась. А потом сказала:

— Скажу по секрету, только ни в коем случае не передавай это моим подругам, я ведь уже решила оставаться в монастыре. Там имелось всё для безопасной жизни, а вопрос с продуктами настоятельница бы решила как-нибудь. Но всё сложилось иначе. Меня предала Мила Стешкова. Я начала разговор с ней и почти сразу поняла, что зря это сделала. Она была напугана моими планами и стала меня отговаривать. Поэтому я не стала выкладывать ей всю информацию и попросила сохранить разговор в тайне. Но она тут же поскакала к настоятельнице и всё выболтала... А вот и наши грибники возвращаются!

Я глянул в окно. Из леса показалась целая вереница девушек. Десять... двадцать... двадцать пять... Да сколько же их?! Среди пёстрой группы в разноцветных платьях и монашеской или школьной форме выделялась только серьёзная Галя Громова в зелёном пятнистом камуфляже. Она болтала с незнакомой женщиной, ведущей за руку ребёнка. Рядом шёл невысокий мужчина лет тридцати пяти с двумя большими корзинами грибов в руках. Я вышел им навстречу.

— А вот и Виктор, про которого мы вам рассказывали, — представила меня Галя своим собеседникам.

— Константин Иванович Крутов, можно просто Костя, — протянул руку мужчина. — Это моя жена Любовь Сергеевна и сын Егор. Я хотел бы с тобой поговорить наедине. Пойдём ко мне в дом.

Я пожал протянутую руку и пошёл за Константином в сторону большого двухэтажного дома. Рядом с калиткой во дворе разглядел две свежие могилы. Константин остановился возле усыпанных срезанными цветами холмиков и сам объяснил:

— Старшая дочь Лариса и младший сын Вася... мой Василёк... Они в то самое первое проклятое утро погибли. Вот тут во дворе играли между собой, вместе и погибли. А Егорка тогда с качелей упал, и ему в доме жена зелёнкой ссадины мазала. Только потому они и выжили. Я же был на работе в Сергиевом Посаде, лишь к ночи сумел пешком к семье добраться...

Константин тяжело вздохнул и пригласил меня в дом. Подошёл к шкафчику и поинтересовался, держа початую бутылку водки: "Будешь?". Я утвердительно кивнул и сел за стол. Перед нами появились две стопки, малосольные огурчики и порезанные свежие помидоры.

— Ну, за встречу! — предложил тост хозяин дома и, выпив залпом, поинтересовался:

— Вы же не насовсем к нам в деревню пришли, правильно?

— Да, мы ненадолго. Стеснять вас не будем и вскоре уйдём дальше, — осторожно ответил я.

— Именно поэтому, Виктор, мне пришла в голову мысль. Нам с женой всё равно здесь оставаться не стоит одним на десять вёрст вокруг. Случись что, и помощи не дождёшься. Поэтому мы пойдём с вами. Что скажешь, хорошая идея?

Я ответил, что с моей стороны возражений нет никаких. Про себя же подумал, что если Константин хочет присоединиться, так это просто замечательно! А то я один с этим бабским коллективом чувствовал себя не в своей тарелке. Мы выпили ещё один тост за погибших, не чокаясь, и я направился обратно к Лизе.

Лиза Святова хозяйничала на кухне не одна. Любовь, жена Константина, шумовкой снимала пену с кипящих кастрюль. Я недоверчиво посмотрел на едва знакомую женщину — мол, можно ли при ней говорить? Но Лиза меня успокоила:

— Не волнуйся, тут все в курсе, о чём вы с Константином Ивановичем совещались. Что в итоге решили?

— Я согласен, — ответил я.

— Вы можете идти с нами. Но если Константин Иванович начнёт приставать к моим девочкам, я его убью, — пообещала Лиза женщине у плиты совершенно ровным не выражающим никаких эмоций голосом, словно сообщала прогноз погоды.

— Я сама мужа в этом случае убью, — с хищным оскалом улыбнулась Любовь.

* * *

Сигнал тревоги от Ромки прозвучал после обеда, когда два десятка девушек были заняты нарезанием грибов и нанизыванием их на нитки, а остальные отправились в лес за следующей партией.

— Мотоциклист на дороге, едет сюда! — крикнул Ромка с крыши.

Я вскарабкался по лестнице наверх и взял у мальчишки бинокль. Со стороны деревни Уголки по дороге ехал одиночный мотоциклист в пятнистой военной форме. Неужели разведчик "хотьковских"? Я прокричал:

— Всем девушкам, на которых школьная или монашеская одежда, быстро укрыться по домам! Из остальных пусть две-три останутся разбираться с грибами, чтобы вопросов не возникло у него насчёт вёдер с грибами. Константин Иванович, встретьте гостя и узнайте, чего он хочет? Про нас ему не говорите ни слова.

Видя нерешительность и сомнение в глазах жителя деревни, я добавил:

— Буду всё время держать его на прицеле. Если он поведёт себя агрессивно, я вас выручу.

Константин уселся на стул, взял нож и принялся помогать жене и ребёнку с грибами. На улице остались также Ромка, Маша Гаврилова, Кристина и Маргарита. Остальные девчонки разбежались, унеся с собой лишние стулья. Я же отошёл за сарай и, укрывшись за кустами, расчехлил и зарядил карабин.

Мотоциклист с шумом въехал в деревню. Сперва проехался до крайних домов, затем развернулся и подъехал к жителям. Они говорили минуты четыре, после чего мотоциклист передал какие-то бумажки и умчался дальше по дороге к посёлкам Васьково и Устинкам. Я подошёл и взял из рук молчаливого Константина уже знакомое объявление о розыске, а также напечатанный в Красноармейске плакат "Родина мать зовёт".

— Виктор, именно этот человек приезжал к нам в деревню Лычево за день до нападения бандитов. Я его подлую рожу сразу узнал! Он из военной хунты Красноармейска, точно говорю! — сердито сказал пацанёнок.

— Будем надеяться, что он тебя самого не узнал, — проговорил я мрачно.

Получался плохой расклад — "хотьковские" объединились с "красноармейскими", раз уж этот мотоциклист раздавал плакаты обеих группировок. Сейчас он поехал до следующих деревень, но там объездных дорог дальше не было. Значит, вражеский лазутчик вскоре вернётся и поедет докладывать начальству результаты разведки.

— Константин Иванович, время вашей семье собирать вещи. Как только мотоциклист проедет в обратном направлении, мы сразу же выходим. Здесь находиться стало опасно — этот разведчик видел, что народ тут в деревне ещё остался, причём беззащитный. Вскоре сюда приедут боевики "красноармейских" набирать себе рабов.

Константин кликнул жену и сына, и они ушли в дом. Ромка опять полез на крышу. Девчонки по моему совету разделились — часть осталась заканчивать труд с грибами, остальные побежали по соседним домам, собирая вещи для похода. Приковыляла Лиза. Я изложил ей ход своих мыслей.

— А ты не думаешь, что сейчас Константин Иванович из своего дома звонит втихаря по мобильному на указанный в объявлении номер? — шепнула мне Лиза.

Меня прошиб пот. Я ведь почти не знал этих людей. Кто знает, как они поведут себя при виде объявления о розыске? Я решительно направился к дому нового знакомого, на ходу снимая "Гюрзу" с предохранителя.

В доме Крутовых вовсю шёл сбор вещей. Любовь Сергеевна Крутова набивала тёплые вещи в большую сумку, её муж чистил и смазывал на кухне охотничью "двустволку", Егор с помощью стремянки доставал с антресолей какие-то пакеты. Я смутился своего недоверия и остановился в дверях.

— Я хотел рассказать про это объявление, чтобы вы не пугались, — смущаясь, начал я.

— Не нужно оправдываться, Виктор. Девушки нам уже рассказали эту историю. Ты поступил правильно, — перебила меня Любовь Сергеевна.

Чтобы совсем уж успокоиться, я попросил у них на пару минут мобильник позвонить сестре. Мой собственный телефон разрядился, и я решил позвонить с чужого. А заодно и хотел проверить в журнале вызовов, были ли за последние минуты с телефона какие-нибудь звонки. Но Константин испачканными в масле пальцами указал на неработающий телефон на подоконнике:

— Извини, Виктор, мобильник есть, но он давно разрядился — мы седьмой или даже восьмой уже день тут без электричества живём.

Я сразу же успокоился и стал помогать доставать тяжёлый чехол с палаткой с антресолей. И тут раздался испуганный крик Ромки:

— Мотоциклист возвращается! Он уже проехал плотину возле озера! Он уже в деревне!

Я подошёл к окну и осторожно выглянул. По дороге ехал тот же самый мотоциклист. Что-то он подозрительно быстро вернулся, прошло ведь всего минуты три-четыре. Неужели он успел доехать до Васьково и обратно? Вряд ли. Скорее всего, его что-то насторожило, и разведчик решил вернуться и проверить. Только сейчас я разглядел, что мотоциклист был вооружён — на спине у него висел короткоствольный автомат.

Военный остановился возле чистящих грибы девушек. Постоял немного и вдруг слез с мотоцикла и решительным шагом направился в сторону дома, где на кухне варились грибы. Я понял, что сейчас произойдёт — лазутчик увидит Лизу и девушек в монастырской форме и сразу обо всём догадается. Этого нельзя было допустить ни в коем случае! Я снял карабин с предохранителя и прицелился сквозь окно. Но чужого разведчика очень некстати заслонило здание сарая. Я выбежал на улицу, доставая на ходу пистолет. Но не успел. С кухни раздались выстрелы. Стреляли одиночными, всего прозвучало три хлопка.

Через несколько секунд с "Гюрзой" в ладони я влетел на кухню и остановился, опуская оружие. Разведчик лежал на полу и лишь чуть подрагивал пальцами рук. Затем и эта последняя агония прекратилась. Рядом с убитым на полу валялся укороченный автомат АКСУ-74. На табуретке возле плиты сидела Лиза с пистолетом в руке. Губы девушки сильно дрожали.

— Я убила человека! — с неприкрытым ужасом в голосе простонала Лиза.

— Ты правильно сделала, — успокоил её девушку. — Он обнаружил нас и мог вызвать подкрепление. Если бы не ты, нас бы всех поубивали.

— Я убила человека! И о чём я только думала?! — повторила девушка, явно не услышав обращённые к ней слова.

Я подошёл к Лизе и вынул пистолет из дрожащей кисти. Это был не мой ПМ — не настолько потёртый, да к тому же с чёрным пластиком на рукоятке, а не с тёмно-коричневым. Интересно, откуда у Лизы пистолет? Неужели успела спрятать в монастыре? Но когда бы она успела его забрать?

Присев возле трупа, я перевернул его. Три попадания, все три в голову под открытым забралом мотоциклетного шлема. Крута девчонка! Не врала, что в тире занималась. Я подобрал автомат и осмотрел. Оружие оказалось снято с предохранителя и переведено в режим автоматической стрельбы. Мотоциклист явно собирался убивать, он просто не успел. Я поставил оружие на предохранитель и закинул себе за спину. В комнату зашёл Константин с охотничьей "двустволкой" в руках.

— Придётся уходить быстрее, чем мы думали, — заявил ему я. — Константин Иванович, у нас в запасе не более часа, прежде чем враги забеспокоятся и пришлют сюда людей.

Константин согласно кивнул и вышел из комнаты. Зато тут же целой толпой набежали девчонки. Они стояли и с ужасом рассматривали мёртвое тело. Разведчик оказался среднего роста и худощавого телосложения, у него были светло-русые волосы и серые глаза. Когда внезапно заговорила рация на поясе убитого солдата, все находящиеся в комнате аж подпрыгнули от неожиданности. Молодой мужской голос сквозь лёгкий треск помех произнес:

— Это гроза-семь, проверил Кудрино. Двенадцать жителей, ценных семь. Беглецов нет. Еду в Стройково. Как небо?

— Понял тебя, гроза-семь, — раздался хриплый прокуренный голос какого-то старика. — В твоём районе небо чистое. Гроза-один, как успехи?

— Это гроза-один, — тут же отозвался молодой приятный женский голос. — Проверила Луговую, двое жителей, ценных нет. Беглецов они не видели. Еду проверять Горенки, но тут мост разрушен. Ищу способ добраться.

— Понял тебя, гроза-один. Гроза-четыре, как ситуация в Васьково?

Наступило молчание, никто не отозвался. И тут я вдруг резко сообразил, что Васьково — это следующая от нас по шоссе деревня! Именно доклада убитого разведчика сейчас ждали враги!

— Гроза-четыре! Повторяю, я жду отчёта по Васьково!

Эх, была — не была, хуже всё равно не будет! Я взял рацию с пояса мертвеца, нажал кнопку передачи и проговорил быстро:

— Это гроза-четыре. Васьково пусто. Проверяю дома.

— Отставить проверять дома! Гроза-четыре, проверь Устинки и возвращайся. Дальше не суйся, треугольник над Костино.

— Понял, выполняю, — ответил я и отложил рацию.

Все вокруг молчали и смотрели на своего лидера. Я же пожал плечами и сказал с улыбкой:

— Надо же было попробовать. Вроде получилось, подмены они не заметили. Девчонки, даю вам тридцать минут на сборы. Во всех домах собирайте и упаковывайте себе тёплые и походные вещи, а также всё съедобное, что только найдёте. Следующая ночевка, возможно, ожидается прямо с лесу.

Девчонки прыснули в разные стороны, разбежавшись по соседним домам. В комнате остались лишь Лиза, Галя и Кристина. Галя помогала Кристине сливать кипяток с кастрюль и перекладывать грибы в приготовленные пластмассовые вёдра. Лиза же всё также сидела и смотрела на мертвеца.

— И о чём я только думала? — опять вслух сказала девушка.

— Да не бери ты в голову, подруга, ты всё правильно сделала! — сказала ей Галина. — Я чуть со страха не умерла, когда он в комнату ворвался!

— Поступила, может, и правильно. Но если расскажу вам про ход своих мыслей, вы опять назовёте меня сумасшедшей...

— Мы изо всех сил попробуем сдержаться, — пообещал я ей.

Лиза криво усмехнулась, явно не поверив. Затем тяжело вздохнула и попросила воды. Отхлебнув, рассказала:

— Когда этот солдат пошёл к дому, я заранее увидела его в окно и приготовила оружие. Он вошёл, увидел нас и сразу без слов потянулся за автоматом. А я... вот стыдно сказать даже... Я вовсе не испугалась и не думала о том, что нарушить одну из священных заповедей — это смертный грех. Я... вы только не смейтесь... обрадовалась тому, что он по комплекции примерно, как Кристина, и поэтому решила стрелять в голову, так как моя лучшая подруга не станет носить простреленную окровавленную одежду.

Все дружно посмотрели на Кристину, потом на труп на полу, потом снова на Кристину. Я покачал головой, ещё больше убеждаясь, что у Лизы Святовой явно были неполадки с "чердаком". Но вслух я этого не произнёс. Кристина же ещё раз недоверчиво поглядела на труп:

— Ты уверена, что мне подойдёт? Он вроде в плечах пошире меня будет.

— В плечах может быть. Но зато в объёме груди ты ему нисколько не уступаешь, скорее даже наоборот. Кристи, в любом случае это лучше, чем щеголять по лесу в вечернем платье и в туфлях на высоком каблуке.

— Да вас всех тут поголовно нужно принудительно лечить, — обречённо махнул я рукой и вышел во двор.

За спиной раздался весёлый смех. Девчонок почему-то рассмешила такая моя нервная реакция.

* * *

Почти два часа мы двигались быстрым шагом, иногда даже переходя на бег, чтобы преодолевать открытые поляны и просеки. Девушки устали и просили отдыха, но я пока отказывал им в любых остановках. Все понимали, что пропавшего разведчика будут искать, и следовало как можно дальше отойти от деревень Тешилово-Васьково-Устинки, проверка которых являлась последним заданием убитого мотоциклиста.

Кристина действительно переоделась в пятнистую форму и нацепила поверх разгрузочный жилет. В карманах "разгрузки" нашёлся запасной рожок для автомата, фляга с водой и документы убитого — гражданский паспорт и военный билет. Парню было всего двадцать два года...

Также у мотоциклиста обнаружилась с собой карта, на которой имелось множество сделанных цветным карандашом отметок и непонятных сокращений с проставленными рядом датами. Некоторые отметки были совсем свежими — сегодняшний либо вчерашний день. Карта явно представляла интерес, но заниматься ей следовало на привале, а не на бегу. Несколько раз за прошедшее время активировалась рация, однако все переговоры велись между другими группами и заставами. Но когда-нибудь везение должно было закончиться.

— Гроза-четыре, почему до сих пор не на базе? — раздался хриплый голос.

— Возвращаюсь. Скоро буду!— ответил я, чтобы потянуть время.

Но в этот раз не прокатило. Какая-то молодая женщина воскликнула:

— Это не гроза-четыре, голос совсем не похож!

— Гроза-четыре, сообщи твой пароль на сегодня! — потребовал старик.

Пароля я, естественно, не знал и промолчал.

— Всем тишина в эфире! Переходим на запасную частоту. Для шифрования используем четвёртый код, — произнёс хриплый голос.

Вот и всё. Враги обнаружили, что с их разведчиком что-то случилось, а рацией завладел посторонний. Теперь начнутся поиски, по маршруту "грозы-четыре" отправятся карательные отряды. Если у преследователей с собой будут служебные собаки... а они, скорее всего, будут... натренированные военные, идущие с собаками по следу, очень быстро догонят нашу группу. Дело принимало совсем дурной оборот.

Я развернул карту. Где же поблизости есть реки, чтобы сбить собак со следа? Отряд сейчас двигался на северо-запад вдоль железнодорожной насыпи. До ближайшей небольшой речки было около километра.

— Бегом! На счету каждая минута!

Падая от усталости, мы добрались до мелкой речки, фактически просто ручья. Я снова развернул карту. Куда пойти по ручью — на север или на юг? С юга имелось два десятка деревень вдоль ведущей обратно к "бетонке" дороги. На севере же на десять километров изображён был только сплошной лес. Я выбрал север. Никакого конкретного плана в голове у меня не имелось, единственной целью было уйти как можно дальше от преследователей. Отряд пересёк железную дорогу и шоссе Дмитров-Хотьково, после чего углубился в лес. Взяв по компасу направление на северо-восток, я ободрил остальных:

— Через три километра будет приток речки Вори, там устроим отдых.

По отряду прокатился стон уставших девушек, однако перечить командиру никто не стал. Шли уже не так быстро, как раньше. Я подождал отставшую Любовь Крутову и поинтересовался у женщины, не нужна ли ей помощь?

— Загонял ты меня, Виктор, — усмехнулась женщина, вытирая пот со лба. — Со времён туристических походов юности так не уставала. Ничего, это даже полезно для моей фигуры. А то жирком стала обрастать после третьих родов.

К небольшой речке вышли в шести часам вечера. Достаточно было взглянуть на измученных уставших девушек, чтобы понять, что на сегодня им уже точно хватит. Сам я тоже устал, как собака, но старался не подавать виду.

Прежде всего, стоило решить проблему ночёвки — у нас в наличии имелось всего три палатки на... а сколько же, собственно, в отряде человек? Только сейчас я сообразил, что не представляю точно, сколько послушниц ушло из монастыря. Прошлой ночью было не до пересчёта — мы со всех ног убегали из Хотьково. Затем постоянно девушки разбредались по разным домам, а кто-то из них вообще уходил за грибами.

Я приказал всем построиться по росту. Вообще-то команда касалась только подопечных девушек, но в строй стали и Ромка, и все члены семьи Крутовых. В отряде оказалось тридцать шесть человек, включая меня самого. Офигеть... Я-то считал, что народу где-то человек на десять меньше.

— Друзья! Мы сумели оторваться от преследователей. Теперь настало время подумать, что нас ждёт в будущем. Для начала я предлагаю нам выработать какую-то структуру нашего отряда, чтобы организоваться и не напоминать стадо. Если у кого есть предложения, самое время их высказать.

— А чего тут думать? — подала голос Кристина. — Ты командир, у тебя будут помощники, каждый из которых отвечает за своих людей. Лиза Святова — исторический лидер нашего класса. Бестия руководит своими. Константин Иванович будет со своей семьёй, ну и Ромку к нему.

— Да я всего третий раз в жизни выхожу за пределы интерната. Какой из меня лидер? — возразила веснушчатая девчонка невысокого роста, отличающаяся пышными рыжими волосами. — Путь Лиза руководит всеми школьницами, я могу быть её заместителем.

Послышались возражения и другие мнения. Прения грозили затянуться надолго. Быстро обдумав и подсчитав, я предложил свой вариант:

— У меня будут два помощника: Константин Иванович и Лиза Святова. Лиза отвечает за всех интернатских, Константин Иванович за всех остальных, кто уже есть или возможно ещё будет. Интернатские делятся на пять небольших групп по шесть человек. Руководителей этих шестёрок назначит Лиза.

— Руководители трёх групп: Кристи, Марго, Бестия, — мгновенно даже без секундного колебания выдала Лиза, после чего задумалась.

Указанные три девушки вышли вперёд из строя, провожаемые завистливыми взглядами остальных подруг. Лиза присела на носилках и обводила внимательным взглядом строй девушек.

— Ещё Света Камышева, — после минутного колебания выдала Лиза, и Света, радостно взвизгнув, поспешила выйти вперёд.

Лиза же интенсивно думала, выбирая последнюю помощницу. Она даже встала на костылях и прошлась, ковыляя, вдоль строя. Затем подозвала к себе Галю Громову и произнесла громко, чтобы все собравшиеся слышали:

— Я больше не считаю себя вправе командовать тобой, так как ты вышла из числа моих подопечных два дня назад, сделав свой собственный выбор. Сейчас я предлагаю тебе или стать руководителем моей пятой шестёрки, или стать адъютантом нашего лидера, его помощником и офицером связи.

Галя ответила далеко не сразу. Она посмотрела на меня, затем на Лизу, опустила глаза и произнесла:

— Не сердись, Лиза, но я буду адъютантом.

— Почему я должна сердиться? Ты спасла меня из подземелья и вообще доказала, что вполне способна принимать решения самостоятельно. Командиром пятой шестёрки, точнее пятёрки, станет Маша Гаврилова.

Затем пять выбранных командиров начали набирать себе девушек в группы. Это грозило затянуться надолго, и я пока пошёл вслед за Лизой. Та неспешно на костылях двигалась вдоль берега ручья. Какое-то время мы шли молча.

— Почему ты зовёшь рыжую Бестией? — спросил я.

— Потому что её фамилия Бестужева. Я её сперва в интернате дразнила "бесстыжею", но ей это прозвище жутко не нравилось. Мы даже подрались с ней как-то раз из-за этого прозвища, у меня на левой ноге чуть повыше колена остался шрам от её зубов. Потом я стала называть её Бестией, и мы с ней подружились. Но, Виктор, ты же совсем не это хотел спросить, правда? Ты шёл за мной, чтобы поговорить насчёт Гали Громовой?

Я вынужден был признать её правоту. Странное решение Лизы, действительно, не давало мне покоя. Я попросил девушку объяснить причудливый полёт её мыслей. Лиза улыбнулась и постаралась объяснить:

— Галя действительно всех удивила, бросив всех подруг и уйдя с тобой. Это, во-первых. Во-вторых, тебе действительно нужен адъютант или денщик, который будет следить за тобой. Смешно сказать — в отряде три десятка девушек, а их командир седьмой день ходит в одной и той же грязной водолазке, уже настолько пропахшей потом, дымом и запахом болота, что с тобой даже находиться рядом противно. И это притом, что у нас с собой есть и мыло, и даже стиральный порошок. В-третьих, Галя ещё маленькая, и ты её не обидишь. Зато присутствие возле тебя этой малявки спутает слишком уж смелые планы некоторых других девиц нашего отряда, про которые мне периодически сообщают подруги.

Я рассмеялся. Мы прошли ещё немного вперёд, упёрлись в болото и развернулись обратно. Формирование команд уже завершилось, и девушки занимались приготовлением ужина. Константин помогал девушкам ставить палатки, а два пацана рубили хвойные лапы для шалашей — все никак бы не уместились в трёх палатках.

И тут вдруг активировалась рация, которую я до сих пор таскал с собой. Знакомый до боли голос полковника Стрешкова произнёс:

— Я хочу поговорить с тем, кто отвечал вместо патрульного за номером гроза-четыре. Мой поисковый отряд нашёл труп. Признаюсь, я впечатлён — три выстрела, три гильзы на полу, три попадания в голову. Знаю, ты меня слышишь сейчас. Виктор, это ведь ты сделал? Больше некому.

— Да, полковник, это я убил разведчика "красноармейских", — ответил я, решив таким образом выгородить Лизу.

— Так я и думал, так как уходил ночью ты примерно в том направлении. Хотя я предполагал, что ты успел уйти гораздо дальше. У меня к тебе предложение, Виктор. Мне нужны хорошие бойцы. Ты приходишь ко мне, а я постараюсь защитить твою жизнь от притязаний "красноармейских".

— Каким же образом, полковник? — поинтересовался я.

— Ты же взял имевшуюся у мотоциклиста карту. Значит, сам должен понимать, что мы теперь и есть "красноармейские". Я — второй человек в иерархии нового правительства и подчиняюсь только самому Верховному Главнокомандующему Красноармейска. У меня хватит власти защитить тебя. Что скажешь?

— Пусть сам Верховный Главнокомандующий при всех заявит об этом. Он ведь тоже слушает сейчас меня, я не ошибся? — попробовал закинуть пробный шар парень.

— Ты не ошибся, — раздался скрипучий голос того самого старика, который днём раздавал приказы мотоциклистам. — Я не готов простить убийцу своего сына, но из уважения к другу и союзнику могу обещать справедливый суд, который изберёт тебе меру наказания за все твои преступления. Ты ведь убил не только моего сына, но также ещё моего офицера связи и семерых бойцов "хотьковского" крыла.

— Боюсь, такой вариант меня не устраивает, — отказался я, разворачивая и рассматривая карту мотоциклиста.

Действительно, как я раньше не заметил — метки застав на дорогах у Красноармейска и нанесённые только сегодня квадраты в южной части Сергиева Посада и Хотькова оказались одного синего цвета! Зато в северной части Сергиева Посада за нанесенной пунктирной линией были схематично нанесены тёмно-коричневые треугольники и квадраты.

— Тебе всё равно некуда бежать, ты обречён. Советую подумать над моим предложением, — опять включился в разговор полковник.

— Я уже на территории "зубачёвских", им ведь тоже нужны хорошие бойцы. Они укроют и защитят меня.

— Ой, не ври, — не поверил Стрешов. — После убийства мотоциклиста ты ушёл с монашками на запад, мы нашли следы твоего отряда в Васьково и на дороге в Устинки. Ты бы не успел оттуда вернуться в Сергиев Посад, тем более это вообще в противоположной стороне.

Обман не прошёл. Жаль. Я посмотрел карту. Как бы убедительнее соврать? Западнее имелись зелёные метки у посёлка Костино и обведённый красным кругом город Дмитров. Кстати, это мысль!

— Хорошо, признаюсь. У меня есть старинный друг в Дмитрове. Он стал большой шишкой в последние дни. Я созвонился с ним, и мне обещали защиту. Так что вы опоздали, я уже вижу окраины города...

Подошедший Константин Крутов вдруг прижал палец к губам и жестами потребовал дать ему рацию. Я передал ему аппарат, предполагая, что новый знакомый хочет подыграть. Но Константин вообще выключил рацию и вынул из неё аккумулятор.

— Они затягивают время, чтобы отследить наши координаты, — пояснил он.

— Да брось, Костя, спутники все сбиты. Нам нечего бояться — всякие GPS и ГЛОНАС перестали существовать!

— Ты не слышал про пеленгацию сигнала методом триангуляции? Радистов так вычисляли ещё во времена Второй Мировой, когда ни про какие спутниковые сигналы ещё никто и не слышал. При хорошей аппаратуре можно запеленговать источник сигнала с точностью до градуса. А в Сергиевом Посаде как раз воинская часть связистов была, аппаратура у них имеется.

Меня прошиб холодный пот. А ведь точно! Среди "хотьковских" были специалисты связи, они же сами об этом говорили. И ещё они говорили, что эти специалисты постоянно следят за эфиром. Но это значит... Как же я так лопухнулся!?

— Тревога! Срочно меняем место, наши координаты засекли! Сворачивайте палатки, тушите костёр. Командирам групп проверить готовность своих подчинённых. Выходим через пять минут!

С досады я зашвырнул выключенную рацию подальше в густые кусты на берегу ручья. Оттуда послышался испуганный вскрик, а затем недовольный голос одной из девушек.

— Ну, ты и снайпер, — со смехом прокомментировала это событие Кристина. — Как ты её запеленговал? По звуку или по запаху?

Несмотря на крайне тревожную ситуацию, все девчонки вокруг засмеялись. Палатки быстро свернули, костёр погасили. Отряд двинулся на север.

Бегство от смерти. Мы принимаем бой

Вообще-то я планировал выйти из леса к деревне Буславль, совсем крохотной деревушке вдалеке от крупных населённых пунктов. Что мне особенно понравилось в расположении этой деревне на карте, добраться до неё из Хотьково представлялось весьма нетривиальной задачей — кратчайшая дорога лежала через северную часть Сергиева Посада, и воспользоваться ей "хотьковские" по понятным причинам не могли. Была ещё объездная дорога через посёлок Мостовик, но на карте убитого мотоциклиста севернее этого узлового посёлка стояли сплошь значки "зубачёвских". Выходило, что стоило мне со спутниками добраться до Буславля, как мы сразу становились недоступными для "красноармейских" и их "хотьковского" крыла.

Судя по карте, идти нам предстояло одиннадцать километров по пересечённой местности. При хорошем раскладе это три-четыре часа, максимум пять. Но на практике же быстро выяснилось, что впереди нас ждал заболоченный лес, что сразу сделало мои выкладки в корне неверными. К десяти часам вечера группа сумела выбраться из крупного болота и нашла более-менее сухой участок, на котором и было решено устраивать лагерь.

Палатки ставили уже в темноте. Настоящей проблемой стали комары — их тут имелись просто миллионы. Отпугивающие насекомых спреи и кремы на этих оголодавших летающих злыдней совершенно не действовали, лишь дым от костров хоть как-то спасал от назойливых зудящих тварей. Палатки хорошенько прокурили дымом, после чего девушки в них набились плотно, словно селёдки в бочку. В двух четырёхместных палатках устроились на ночлег по восемь девушек, а в старую ещё советских времён брезентовую палатку Крутовых уместили также Ромку и Лизу Святову. Но всё равно пятнадцать человек в палатки не поместились и вынуждены были ночевать в большом шалаше на подстилке из хвойных веток.

Ночь выдалась холодной и сырой. Комары просто зверствовали, не давая ни на секунду забыть об их существовании. Труднее всего приходилось девушкам, не нашедшим себе в дорогу тёплых непромокаемых вещей. Я перед сном отдал свой спальник Бестии, не в силах наблюдать, как девушка мёрзнет в своей тонкой рубашке и постоянно чешется от укусов. Сам же я чувствовал себя прекрасно — одежда была тёплой и плотной, к тому же неплохо защищала от всякой летучей кровососущей мелочи. Поэтому я сам и дежурил первую половину ночи вместе со сменяющимися ежечасно девушками. Когда же стало совсем невмоготу от усталости, я растолкал Галю, а сам улёгся спать в шалаш.

Галя вставала с трудом и долго не вылезала из спальника. Моя сменщица явно не выспалась, и я предложил Галине подежурить попозже, сейчас же разбудить Бестию. Но Галина отказалась. Преодолевая усталость, она присела и, прикрывая рот рукой, зевнула.

— Просто сон был интересный, не хотелось просыпаться. Странный сон, явно со смыслом каким-то. Тревожный, но в то же время яркий и красивый. Мне снилось, что я — спичка. Рядом со мной только ты, и больше никого нет, лишь темнота вокруг. И ты зажёг меня, чтобы осветить эту темноту. И вот ты идёшь, держишь меня в руках, а я пылаю. Красиво. Что бы это значило?

— Не знаю, — ответил я, уже проваливаясь в сон и с трудом борясь с усталостью. — Галя, давай завтра поговорим о твоём сне, я сейчас страшно устал.

— Завтра? Хорошо, договорились, — легко согласилась девушка. — Учти, я не забуду про твое обещание поговорить со мной.

Когда после побудки и короткого завтрака наш отряд продолжил путь, выяснилось, что до деревни оставалось менее двадцати минут ходьбы. Сам Буславль представлял собой всего лишь пару деревянных домиков. Отряд остановился на окраине леса, внимательно разглядывая покинутые дома.

— Опасность с неба, северо-восток, примерно три километра! — подняла тревогу Маша Гаврилова.

— Да он дымится! Сейчас рухнет! — воскликнул Ромка, рассматривающий через бинокль треугольный корабль.

Я взял у пацаненка бинокль и подстроил оптику под себя. Треугольный корабль вёл бой, стреляя куда-то по невидимым наземным целям. И, что самое удивительное, в него тоже стреляли в ответ! Прямо на моих глазах произошло несколько попаданий по корпусу инопланетного корабля, явно причинившие ущерб треугольному летательному аппарату. Чёрный треугольник сильно дымил, но продолжал бой. По нему случилось ещё пару попаданий, а потом всё закончилось. Летающий охотник прошёлся совсем низко над землёй, затем сделал ещё один круг уже на большей высоте. После чего, оставляя дымный шлейф, резко взмыл вверх и растворился в утреннем небе. Кто бы ни сражался против летающего охотника, он явно проиграл.

— Нам необходимо обследовать место сражения! — проговорил я. — Там могут находиться выжившие, а они наши потенциальные друзья.

Это было очень опасно — и летающий охотник мог вернуться в любой момент, и какие-нибудь вооруженные отряды также могли заинтересоваться местом сражения и выслать своих разведчиков. Поэтому я взял с собой только лишь шестёрку девушек Кристины, остальным же велел затаиться в перелеске севернее Буславля.

Для начала мы проверили и перераспредели вооружение. Галя Громова осталась с привычным карабином "Вепрь-308", Кристина взяла себе автомат АКСУ-74, я оставил себе "Гюрзу", свой же ПМ подарил Ивановой Лене, а отобранный у Лизы пистолет передал Саше Вышкиной. Двигались быстро, небо было ясное и хорошо просматривалось во все стороны. Пройдя небольшой перелесок, отряд вышел на пригорок, с которого за полем виднелся кусок дороги между деревнями Пыхино и Думино. Сейчас на этой дороге горела колонна бронетехники.

Я взял бинокль и рассмотрел пожарище. Первыми на дороге лежали горящие останки УАЗика, возле машины виднелись чёрные трупы. Далее коптили тяжёлым чёрным дымом три тяжёлых танка в голове колонны. За ними на боку лежал пылающий БТР. Далее в колонне имелось три грузовика, возле которых находилось особенно много трупов. Замыкал разбитую колонну какой-то странный механизм — на первый взгляд ещё один танк, но вместо орудийной башни у него имелась раскуроченная взрывом конструкция, состоящая из пушек и ракетных установок. Живых людей издалека видно не было, только трупы, трупы, трупы...

Приказав девушкам оставаться в укрытии под кронами деревьев, я осторожно двинулся дальше. Место было плохое — до самой дороги ровный скошенный луг шириной метров триста. Появись внезапно летающий охотник, и укрыться-то негде. Я осторожно подошёл к дороге. Ближе всего лежал на земле почерневший труп солдата, так и не выпустившего из обгорелых до костей пальцев трубу ПЗРК. Лежащий рядом автомат АК-74 остался невредим. Я осмотрел автомат и прихватил с собой. Прошёлся вдоль дороги и подобрал ещё три автомата. Это же просто настоящее сокровище в нынешние времена!

К танкам подходить не стал — от них пылало жаром так, что приближаться было страшно. Зато проверил разбитый УАЗик в голове колонны. Выживших там не оказалось, зато нашлось ещё два автомата. Брать их не стал — слишком тяжело нести. Документов или каких-либо планшетов с картами не обнаружил. Жаль, хотелось бы выяснить, откуда и куда двигалась эта колонна.

Прошёл мимо поваленного набок горящего бронетранспортёра, из которого периодически доносились резкие, словно звуки петарды, хлопки взрывающихся в огне стрелковых патронов. Подошёл к "Уралу" с разбитой кабиной. Водитель оказался мёртв, а его спутник успел открыть дверь и выпрыгнуть из кабины — сгоревшее тело лежало возле самого колеса. Кузов машины внешне не пострадал. Обойдя машину и подтянувшись, я заглянул внутрь. Груз оказался цел — множество деревянных ящиков. Я залез в кабину и, откинув замки, открыл ближайший из зелёных ящиков. Внутри лежали новенькие, ещё все в масле, автоматы АК-74. Подобных ящиков в машине нашлось штук пять. Круто! Прихватить бы всё это добро с собой, вот только как?

Следующей машиной был грузовой "Урал", на первый взгляд даже целый. Водитель успел выпрыгнуть и побежал в сторону от дороги — вон его тело виднелось метрах в двадцати. Спутнику водителя также не повезло. Он попытался спрятаться под машину, но не преуспел в этом — сапог вместе с оторванной голенью лежал у обочины, кровавый след тянулся куда-то под кабину. Я заглянул в пустой кузов — лишь деревянные лавки по бортам. Находящиеся там солдаты покинули машину и приняли безнадёжный бой. Пустые трубы переносных зенитно-ракетных комплексов, расстрелянные гильзы и полтора десятка мёртвых тел. Они предпочли умереть, сражаясь...

Третий грузовик остался целым и был доверху нагружен разными ящиками. Живых тут также не оказалось. Последняя машина в колонне заинтересовала меня больше всего. Это был, наверное, всё же танк. Только какой-то странный — вместо ожидаемой башни с длинным крупным орудием на этом агрегате имелась конструкция с целым веером ракетных установок и двумя маленькими пушечками. Машина была сильно повреждена, но чем бы она ни являлась, ранее она активно сопротивлялась треугольному кораблю. Летающему охотнику пришлось трижды стрелять по этому чуду военной техники, прежде чем инопланетный корабль сумел окончательно добить этого бронированного монстра.

Я пошёл обратно к грузовикам. Интересно, можно ли их завести и использовать? Я залез в кабину последнего грузовика, наполненного ящиками. Ключ зажигания оказался на месте, мотор завёлся без каких-либо сложностей. Здорово! Я пошёл проверять следующую машину и вдруг услышал стон. Кто-то из солдат выжил! Стон доносился из-под кузова. Как это ни удивительно, но тот военный с оторванной ногой был ещё жив!

Я потянул на себя тяжёлое тело и выволок раненого к обочине. Боже, как же ему досталось! Всё лицо военного оказалось залито кровью, одежда висела обгорелыми лохмотьями, правая нога представляла собой окровавленную культю с лохмотьями мяса. Действительно странно, что он был ещё жив... Обернувшись к ожидающим в стороне леса девушкам, я призывно замахал руками, потом присел рядом с раненым и попытался чем-нибудь ему помочь.

Прежде всего, требовалось заняться разорванной ногой, иначе несчастный мог умереть от потери крови. Я расстегнул на покалеченном солдате ремень, снял его и с силой попытался перетянуть страшную рану выше колена. Но кровь всё равно продолжала сочиться. Подбежали девушки. Большинство из них просто бестолково остановились в ужасе, лишь Кристина стала помогать. Она залезла в кабину и достала аптечку. Надела на руки перчатки, взяла ножницы и срезала штанину на искалеченной ноге. Достала жгут и умело перетянула ногу. Ватным тампоном стала стирать кровь с лица военного.

— У него вытек правый глаз, он потерял очень много крови, и с ногой сам видишь что случилось, — сообщила Кристина. — Мы можем его спасти, но нужно действовать быстро. Нужно его отнести в какой-нибудь дом, здесь в пыли невозможно обеспечить стерильность. Девчонки, пробегитесь по машинам, в кабинах должны быть аптечки. Быстро!

Девчонки разбежались и вскоре принесли ещё две автомобильных аптечки. Я же осмотрелся. Ближе всего была деревня Думино — всего-то с километр. Но как тащить тяжёлое тело? Хотя... зачем тащить? Машина же на ходу!

— Кристи, Ленка, помогите отнести раненого в кузов вон того грузовика, он исправный. Галя, беги к остальным и скажи, пусть идут вон в ту деревню. Остальные — собирайте всё оружие, что найдёте, и закидывайте в кузов.

Галя, придерживая слишком длинный для её роста карабин, побежала к лесу. Оружие смешно болталось у неё на спине и било прикладом по ногам. Я с улыбкой подумал, что нужно обязательно показать девушке, как можно укоротить лямку. Раненого в это время уложили между ящиками. С ним в кузове осталась Кристина и ещё четыре девушки. Ленка Иванова села в кабину, я поручил ей следить за небом. Сам же пытался управиться с грузовиком. Права и опыт вождения у меня имелись, но только категории "B" — легковушки. С трудом вывернув мимо переднего грузовика и едва не уронив при этом машину набок в глубокий кювет, я всё же сумел объехать горящую технику и помчался в незнакомое Думино.

* * *

Деревня оказалась обитаема. Из окон ближайшего дома на подъехавший грузовик с тревогой смотрела молодая женщина, затем её от окна оттащил какой-то древний дедок. Из соседнего дома тоже выглядывали какие-то парни. Я остановил машину и спрыгнул на землю.

— Хозяева, нужен один свободный дом для раненого! — крикнул я.

Открылась дверь дома, на улицу вышел тот самый дедок. Подозрительно осмотрев меня с ног до головы, он махнул рукой на один из домов:

— Вон тот свободный стоит. Жильцов похоронили неделю назад.

— Спасибо, отец! — ответил я ему.

Я проверил, дверь указанного жилища была не заперта. Тогда я крикнул девчонкам, чтобы выносили раненого. Любопытный старик подошёл ближе и внимательно наблюдал, как девушки несут окровавленного воина в дом. С опаской косясь на мой автомат, дед подошёл, с любопытством заглянул в кузов грузовика, и лишь потом представился:

— Хмельницкий Иван Кузьмич, для всех просто Кузьмич. А вы кто будете?

— Беженцы мы. Все из разных мест, — не стал я вдаваться в подробности. — С нами серьёзно раненый. Есть в вашей деревне врач?

— Да вот в дом врача и потащили девки солдатика. Погиб наш фельдшер.

Из двери вышла Кристина и подошла ко мне. Покосилась на старика и заявила, что ей нужны книги по медицине, которые остались у отставших девушек. А также заодно поинтересовалась, какая у меня группа крови? Я ответил, что первая положительная.

— Не подойдёт. У нашего раненого вторая отрицательная — на нашивке такая группа указана. Нужна первая отрицательная или вторая отрицательная.

— У Славки была отрицательная. Но вот первая или какая, точно не помню, — вклинился в разговор старик. — Он соковаркой ошпарился пару лет назад, и ему переливание крови делал наш фельдшер. Кровь нужной группы ещё долго не могли достать в городе. У фельдшера в доме должны все эти иголки и трубки где-то храниться.

— А Славка это кто? — уточнил я.

— Да сосед мой алкаш. Привести?

Я кивнул. Кристина пошла к больному, я же попросил двух Лен — Иванову и Старостину — охранять оружие в грузовике. Выдал им по автомату, заодно объяснил, как носить оружие, как целиться, как менять режим стрельбы и перезаряжать.

Подошёл уже знакомый старик, ведя за собой неуверенного мужичка лет пятидесяти весьма потрёпанного и помятого вида. Он и был тем самым алкашом Славкой, про которого шла речь. Славка подтвердил, что у него первая отрицательная группа и спросил, что ему дадут за сдачу крови.

— Могу дать три пол-литровых бутылки хорошей водки.

— Водка конечно хорошо, — вздохнул грустно мужичок, — но я завязал.

— Да когда ты только успел? — удивился его сосед.

— Да вот как конец света настал, так и завязал. А то, что ты видел, Кузьмич, это не считается — то были старые запасы, не пропадать же добру? Поэтому мне бы за работу автомат и к нему полный рожок патронов.

— Да ты стрелять-то умеешь? — с сомнением проговорил я, глядя на деревенского алкоголика.

Тот явно обиделся от такого недоверия. Едва не задохнувшись от негодования и справедливого возмущения, мужик выпятил грудь и с пафосом заявил:

— Да я в Афгане служил, когда тебя даже ещё и в проекте у родителей не было! На таком же БТР-70 воевал, какой вон у деревни лежит сгоревший. Да я из пулемёта КПВТ с километра в лоб душманам не раз попадал. И уж можешь мне поверить, парень, что обычный "калаш" я до сих пор с закрытыми глазами могу собрать и разобрать. Ну что, дашь мне автомат?

Мы хлопнули по рукам, договариваясь. Тут в деревню вошла остальная часть моего отряда. Лиза даже слезла с носилок, чтобы взобраться в кузов грузовика. Она открывала ящики, восхищенно цокала языком и подсчитывала добычу. Автоматы, гранатомёты, ящики с патронами. Лиза Святова предложила мне немедленно вооружить всех девушек отряда и расставить оцепление вокруг деревни.

— Это ещё зачем? — удивился я.

— Во-первых, чтобы к нам никто незамеченным не подкрался. Во-вторых, чтобы никто из деревенских не побежал докладывать о нас своим знакомым в других посёлках. Ты же это видел? — Лиза указала на листки на углу ближайшего дома.

Честно говоря, я только сейчас обратил внимание на эти бумажки. Подошёл и убедился, что моя подруга не ошиблась — это было объявление о моём розыске и традиционный плакат "Родина мать зовёт". Я сорвал и скомкал ненавистную бумажку с фотороботом. И как только "красноармейские" добрались сюда?

— Вот-вот, — наставительно проговорила Елизавета. — Я первым делом проверила по дороге сюда — столбы ЛЭП повалены несколько дней назад, вывороченная земля уже засохнуть успела, оборванные провода по земле стелются, электричества тут давно нет. Значит, мобильники у жителей тоже уже должны разрядиться. И если мы не позволим местным послать гонца, то сможем тут обитать совершенно спокойно.

Идея выглядела здравой. Я поручил девушкам второй и третьей шестёрки под руководством Марго и Бестии вооружиться автоматами и оцепить селение. Бывшим школьницам было поручено следить не только за небом, но и за окрестностями, а также не выпускать никого из местных за пределы оцепления без моего разрешения.

Опять подошёл Кузьмич, старик был весьма взволнован. От его бдительного взгляда не укрылись такие приготовления. Я протянул Кузьмичу смятый лист объявления и успокоил его, что жителей мы не обидим, но и рисковать не хотим. Также я поинтересовался, давно ли тут был мотоциклист, который привёз эти бумажки.

— Девка вчера приезжала на мотоцикле уже на закате. Кра-си-и-и-вая! Просто богиня! Даже краше медсестры вашей будет, хотя это кому как больше нравится. Звала нас вступать в их "Красную армию". Но потом обошла дома и убедилась, что у нас только муж Варвары подходит по возрасту, остальные все старики и малолетки. Плюнула с досады и уехала обратно.

Из домов между тем осторожно стали выходить другие жители. Кроме уже виденного Кузьмича и алкаша Славки, в деревне жила семейная пара Вороновых — Варвара с заметным пузом и её муж Сергей, примерно мой ровесник. С ними в доме обитали два племянника — Антон и Артём, пацаны лет по одиннадцать-двенадцать, чьи родители погибли в первые дни вторжения. Последней на улицу вышла Татьяна Хмельницкая — молодая женщина лет двадцати двух, родная внучка Кузьмича. Я познакомился со всеми и решил, что оцепление излишне — обитатели Думино встретили отряд благодушно и даже предложили посильную помощь.

Сразу же определили основные задачи на этот день. Во-первых, нужно было попытаться спасти раненого. Кристина быстро уступила место "главной по медицине" более опытной Татьяне, оставшись вместе с двумя подругами помогать молодой женщине. Примерно через час я случайно подслушал разговор Татьяны Хмельницкой со своим дедом. Молодая женщина просила родственника многократно хорошенько прокалить над огнём и продезинфицировать водкой ножовку по металлу с острыми мелкими зубчиками. Нетрудно было догадаться, что раненому потребовалась ампутация оторванной конечности — там действительно осталось жуткое месиво из порванных тканей и обломков костей.

Другой важной задачей было перегнать уцелевший грузовик в деревню — он мог в дальнейшем пригодиться. Предварительно в него нужно было перегрузить ящики с оружием и боеприпасами из другой разбитой машины. За это дело я взялся сам. В помощники мне вызвался Константин Иванович, Ромка, а также Сергей Воронов — муж беременной Варвары. С ними также пошла группа Марго. Остальные члены отряда занимались готовкой, охраной и стиркой. Несколько смущающаяся Галина попросила меня также дать ей в стирку грязное бельё.

Перегрузка тяжёлых ящиков оказалась весьма утомительной работой и заняла около двух часов. За это время лишь однажды пришлось прятаться под сгоревшую технику — дозорные сообщили о приближении треугольного корабля. Отдалённая деревня интереса у летающего охотника не вызвала, он прошёл гораздо севернее, где-то над Большим Московским автомобильным кольцом. Я заметил про себя, что все мы почти перестали обращать внимания на эти треугольные корабли и воспринимали их скорее как неизбежное явление природы вроде града или шторма — опасных для неподготовленного путника и заставляющих искать укрытие над головой.

Мы уже заканчивали работу, когда со стороны деревни послышалась автоматная очередь, а затем одиночные выстрелы. Сергей Воронов, как раз водитель грузовика по профессии, сразу же сел за водительское место. Я также вскочил в кабину, все остальные залезли в кузов. Через пару минут грузовик остановился в деревне, я тут же выпрыгнул с оружием в руках, за мной на землю попрыгали девчонки.

Причиной тревоги оказались две старшеклассницы из группы Бестии — Наташа Крымова и Юля Плахотникова. Оказывается, они стояли в дозоре на окраине деревни и решили самовольно испытать выданное им оружие, постреляв по деревьям на окраине леса. И сейчас я своими глазами наблюдал, почему за командиром группы закрепилось прозвище "Бестия" — маленькая рыжая девчонка лупила руками и ногами двух подчинённых, каждая из которых была выше её минимум на голову и крупнее раза в полтора.

Провинившиеся уже лежали на земле, а рыжая всё никак не успокаивалась, нанося всё новые удары ногами. Мне даже показалась, что она их забьёт до смерти. Я захотел вмешаться, но меня остановила Лиза Святова. Бестия действительно вскоре остановилась, поправила растрепавшиеся волосы, подобрала лежащие на земле автоматы и, как ни в чём не бывало, пошла в деревню к остальным.

— Это просто урок дисциплины, — пояснила спокойно Лиза. — Чтобы не повторилась история, как с Зиной Крыловой, из-за невнимательности которой погибла моя одноклассница. Только вот сама Зина обиделась на подобный урок и осталась в монастыре.

Я был вынужден согласиться с правотой лидера девушек. Да, жестоко, но без дисциплины сейчас вообще никак. Подобные выходки ставят под угрозу жизни всех членов отряда, а потому должны пресекаться самым жёстким способом.

— Хотя в чём-то провинившиеся правы, — вдруг изменила точку зрения Лиза. — Им выдали в руки настоящие автоматы, и при этом никто не учил этим оружием пользоваться. Нужно будет сегодня провести инструктаж и стрельбы. Возьмёшься за это дело?

Я сразу же отказался, так как с оружием пока что был на "вы" и сам не отказался бы прослушать обучающие курсы. Однако я тут же сообразил, кто может помочь в данном деле.

* * *

Испачканный с ног до головы в солидоле и масле, я помогал Кузьмичу, Константину и Сергею ремонтировать третий грузовик. Раскуроченная кабина совершенно не внушала доверия, однако Сергей Воронов светился оптимизмом — мол, после аварий ему и не такое чинить приходилось. Со стороны деревни слышались автоматные очереди — это бывший "афганец" тренировал девушек. Отнёсся к своей новой обязанности Славик с огромной ответственностью и клятвенно заверил меняа, что несчастных случаев не будет.

В моторах я ничего не понимал. Вообще-то ещё неделю назад я бы убеждённо сказал, что давно уже прошли те времена, когда автовладелец должен сам уметь чинить машину, ковыряясь в грязи под днищем — для ремонта ведь существовали многочисленные сервисные центры и автомастерские. Сейчас я уже не был столь категоричен. Похоже, я единственный из всей четвёрки мужиков не понимал, что конкретно мы сейчас делаем. Это заставляло чувствовать себя неполноценным и сильно раздражало.

Увидев, что моя помощь на уровне "подержать вот здесь, потянуть вон ту хрень, открутить гаечным ключом вот ту штуку" пока не требуется, я вновь прошёлся вдоль разбитой колонны. Всё стрелковое оружие девушки уже аккуратно собрали, трупы унесли с дороги и сложили в глубокий кювет, собираясь закопать. Моё внимание привлекли зенитные пулемёты на танковых башнях. Два из них были слишком повреждены и даже оплавлены, чтобы поддаваться починке, зато последний пулемёт на отлетевшей в сторону танковой башне выглядел исправным. Я подошёл к оружию и осмотрел его. Оптика оказалась целой, ствол послушно поворачивался. Направив оружие в сторону дальнего леса, я попробовал выстрелить. Пулемёт не работал.

— А чего пулемёт не работает? — поинтересовался я у работающих рядом ремонтников.

— Твою мать! — раздался вскрик Константина, спешно вылезающего из-под упавшей ему на спину крышки капота. — Виктор, никогда не говори под руку!

— Механизм наверняка поломан, — предположил Сергей Воронов.

Я подозвал остальных и показал внешне совершенно целый крупнокалиберный пулемёт. Мужики внимательно осмотрели его и предложили оттащить в деревню, чтобы разобраться. Кузьмич сказал недовольно:

— Да он же тяжёлый, как не знаю что. Вам нужно, вы и откручивайте. Я переть эту тяжесть в нашу деревню не собираюсь!

— Да не злись, старик, на грузовике и повезём. Тут работы на пару часов всего осталось, — успокоил всех Константин.

Грузовик действительно смогли завести и даже доехали на нём до деревни. Что-то, правда, внутри машины всё же скрежетало, да и кабина напоминала скорее кабриолет без верха, дверей тоже не осталось. Но это было не важно — главное, машина была способна передвигаться.

— Вот это да! Это же "Утёс"! Я лет тридцать назад такие пристреливал, — чуть не прослезился Славик при виде пулемёта. — Мужики, да с этой игрушкой никакие бандиты нашей деревне больше не страшны!Только это танковый вариант, тут электроспуск нужен, без тока работать не будет.

— Я же говорил, зря только откручивали и тащили такую тяжесть, — начал брюзжать Кузьмич.

— Дед, не гунди, — перебил брюзжание старика Славик. — Пулемёт можно на пикап погибшего фельдшера поставить. Клеммы пробросить от аккумулятора машины, и стрелять будет. Вот только хрен знает, как его там закрепить?

Машиной фельдшера оказался пикап УАЗ "Патриот". Константин с Сергеем занялись установкой на него крупнокалиберного пулемёта, Славик вызвался помогать им в качестве эксперта по наладке оружия. Я же, отбросив стеснение, пошёл тренироваться в стрельбе из автомата.

За главную на стрельбище оставалась Лиза. Она набивала рожки патронами из ящика, она же с биноклем следила за результатами и давала советы. Я очень боялся опростоволоситься на глазах у девушек. Вообще-то на военной кафедре в институте мне пару раз доводилось стрелять из "АК-74", но тогда нам выдавали всего по три патрона, и опыта было явно недостаточно.

Но всё оказалось не так уж страшно. После нескольких пристрелочных выстрелов я уверенно поражал мишень — далёкое пугало на поле с ведром на соломенной голове. Лиза осталась довольна моей стрельбой. Когда же я поинтересовался результатами остальных девушек, Лиза скривилась:

— Очень неоднородно. Есть хорошие результаты — у Маши Гавриловой, например. Света Камышева тоже делает успехи. Бестия чуть похуже, но сойдёт для первого раза. А остальные... Хотя бы никого из подруг не поубивали, и то хорошо.

— А у тебя самой как со стрельбой? — поинтересовался я у одноногой.

Лиза усмехнулась, попросила отойти в поле метров на сто, воткнуть в землю несколько деревянных колышков и развесить на них жестяные вёдра. Когда я вернулся, Лиза уже лежала на земле. Пять одиночных выстрелов — пять попаданий по мишеням.

— Я почти три года в стрелковом клубе занималась. У меня даже разряды есть, — пояснила, вставая, Лиза. — Конечно, больше там мы стреляли из "мелкашек", но из пистолетов и автоматов тоже доводилось.

Тут всех стрелков позвала ужинать в деревню беременная Варвара Воронова. В одном из дворов под навесом был организован большой праздничный стол. Поварихи постарались на славу, еда оказалась вкусной и обильной. Я поинтересовался у сидящей неподалёку за столом Кристины, как прошла операция. Девушка чуть побледнела и коротко ответила:

— Успешно.

Допытываться подробностей я не стал, так как Кристине сейчас за столом явно не хотелось вспоминать про операцию. Зато много разговоров вокруг велось о потерянных родственниках, о летающих треугольных кораблях и местной политике. Меня попросили высказаться о моём видении будущего. Чего я хочу добиться? Куда веду отряд? Что ждёт там? Какие группировки я вижу в качестве союзников? Я встал и заметил, что все разговоры вокруг затихли. Все — и члены моего отряда, и местные — смотрели на меня и боялись пропустить хоть одно слово.

— Чего я хочу добиться? Мы просто хотим выжить, это главное. Выжить в новом непривычном мире, в котором открытые поля и светящиеся по ночам окна стали вдруг смертельно опасными. В мире, в котором в деревнях практически не осталось скотины на мясо, а сбор урожая с полей представляется смертельно опасным занятием. В мире, в котором рухнуло государство и не осталось единой армии. Нужно привыкать к тому, что не осталось закона — в каждом городе теперь своя власть и своя дружина. Не осталось морали. Более слабых соседей теперь просто убивают либо порабощают. Мы своими глазами видели, как бандитские группировки угоняют в рабство жителей деревень, как убивают сопротивляющихся. Мы своими ушами слышали переговоры разведчиков-мотоциклистов, в которых они докладывали начальству, сколько в каждой деревне имеется ценных жителей, которых можно захватить. В вашей деревне тоже побывала разведчица "красноармейских", так что и за вами тоже со дня на день приедет карательный отряд — сильных и молодых увезут в город на тяжкие работы, бесполезных просто-напросто убьют.

Народ за столом зашумел, послышался возмущённый ропот. Да, я впервые открыто говорил людям правду, которую они до этого боялись принять, и правда эта была тяжёлой

— Меня не прельщает перспектива стать жертвой или рабом таких новых властителей. Также я отказался присоединяться к ним и становиться одним из таких мерзавцев. Сейчас я увожу свой отряд подальше от тех, кто нас разыскивает и желает нам смерти. Я присмотрел на карте несколько мест, которые кажутся удачными в плане выживания. Сейчас мы идём именно проверять такие места — туда, где есть надёжная крыша над головой, где имеется достаточно припасов, где нет агрессивных соседей. Сегодня мы стали сильнее, чем вчера. У нас появилось оружие — самый надёжный аргумент в новом мире. И если раньше мы бежали от каждой тени, то теперь мы уже сможем постоять за себя. Да, нас пока немного. Но мы найдём себе союзников. Пока мы очень мало знаем о мире вокруг нас — знаем "красноармейских" и их "хотьковское" крыло. Это наши главные враги. Знаем о проживающих в северной части Сергиева Посада "зубачёвских", которых даже "хотьковские" называют мерзавцами и бандитами. Думаю, это тоже не наш вариант. Также нам известно о существовании крупной группировки в Дмитрове, но мы ещё не общались с ними. Скорее всего, раненый солдат как раз из "дмитровских". Если это так, то когда он придёт в сознание, мы сможем больше узнать про их город. Про территории за границами Московской области мы вообще пока не знаем ничего. Но только пока...

— Тревога! По дороге с северо-запада суда едут броневик и грузовик, — заорал Ромка, сидящий с биноклем на крыше двухэтажного дома.

Все засуетились, повскакивали со стульев, загалдели. Я взобрался на приставленную к крыше лестницу и взял бинокль у паренька. Ромка не ошибся — с севера, с Большой Московской Кольцевой дороги в сторону соседней деревни двигался БТР и крытый грузовик. Совсем как тогда, в Лычево...

— А вот и обещанные каратели, — громко проговорил я.

— Бежим в лес? — заозиралась на далёкие деревья Лиза.

— Нет. Нельзя всё время бегать от опасности. Мы принимаем бой!

Бегство от смерти. Гали больше нет

Времени на подготовку оставалось катастрофически мало, но я с удовлетворением отметил, что паники не было — девушки торопливо разобрали автоматы и ждали команды. Я постарался выглядеть уверенным, чтобы поддержать дух воинства.

— Кристи, ты с отрядом займёшь первый дом. Сидите тихо, не высовывайтесь. Очень важно, чтобы вас не заметили. Трое на первом этаже, трое на втором. С тех двух окон второго этажа вообще будете сверху видеть всю дорогу, как на ладони. Но ещё раз повторю, раньше времени не выдавайте себя!

Группа девушек вместе с Кристиной побежала в самый первый дом слева от дороги. Очень выгодный в плане обороны участок оказался — четыре окна выходили прямо на дорогу со сторону поля, два же окна слева — гарантия, что противники не обойдут посёлок в обход.

— Бестия, вы занимаете дом с раненым. Тоже первыми не показываетесь. Как начнётся пальба, не давайте им войти в деревню. Марго и Маша, на вас два дома с правой стороны. Держите дорогу и не дайте никому обойти наши позиции справа. Света, ты с девочками займите вон те строения у гаражей. Галя, ты с дальнобойным карабином идёшь вон в то строение у поворота. Лиза идёт с тобой и прикрывает из автомата. Напоминаю всем — никто из вас первым себя не обнаруживает. Сидите тихо, прячетесь. Стрелять начнёте только тогда, когда уже начнётся пальба.

Девушки разбежались по местам. Остались местные и Константин Крутов с семьёй и Ромкой. Беременную женщину я отослал в дальнее строение вместе со всеми детьми. Туда же хотел отослать Татьяну Хмельницкую и Любовь Ивановну, но женщины попросили тоже выдать им оружие. В результате я выделил им по автомату, паре рожков патронов и послал к вышке сотовой связи — она находилась далеко от места событий, но зато оттуда хорошо просматривалась вся деревня и окрестности.

Оставалось самое главное — решить проблему бронетранспортёра. Стрелковым оружием его не пробить. К счастью, в трофейных грузовиках имелись и гранатомёты РПГ-7 аж три штуки и реактивные гранаты к ним в большом количестве. Один гранатомёт я взял себе, один взял старый Кузьмич, последний забрал Константин. Славик и Сергей пообещали подготовить джип с крупнокалиберным пулемётом.

— Ну, с Богом! — произнёс Константин Иванович, и мужики разбежались по позициям.

Я засел за поленницей у сарая слева от дороги — с этого места хорошо просматривался подъезд к деревне. Кузьмич залёг справа у небольшого оврага. Куда побежал Константин Иванович, я не понял — стало не до того, так как вдали на дороге показались бронетранспортёр и грузовик.

Враги остановились у разбитой колонны и минут двадцать там стояли и что-то обсуждали. В бинокль было хорошо видно, что офицер что-то высказывает вылезшим из кузова грузовика подчиненным и указывает на сгоревшие танки. Он указал рукой на другую деревню, у меня даже появилась надежда, что противники развернутся и уедут в обратную сторону. БТР действительно рванул в сторону деревни Пыхино. Как я уже знал от местных, та деревня стояла пустой. На то, чтобы выяснить это, у врагов ушло не более пяти минут. После чего, пыля по просёлочной дороге, бронетранспортёр шустро покатил в сторону Думино. Началось!

Враги остановились метрах в трехстах от окраины Думино. Что-то их насторожило, только вот непонятно что именно. Я предположил, что они увидели свежие следы проехавших в деревню грузовиков. Наверняка разглядели в бинокль и сами грузовики на дальнем конце деревни. И теперь противники решали — жители ли своими силами перегнали к себе брошенную технику, или это сделали выжившие солдаты.

Минуты тянулись медленно-медленно. Офицер в пятнистой камуфляжной форме прошёл чуть вперёд и теперь рассматривал через бинокль затихшую деревню. В итоге он принял какое-то решение и скрылся внутри бронетранспортера. БТР подъехал ближе и метров за сто до окраинных домов снова остановился. Покрутилась башенка, стрелок рассматривал дом за домом в затихшей деревне. И вдруг по окнам ближайшего строения, в котором укрылись девушки Кристины, ударил крупнокалиберный пулемёт!!!

Ситуация требовала немедленного вмешательства — с каждой секундой промедления находящиеся внутри здания девушки могли погибнуть. Я встал, увидел через прицел оружия свою цель и нажал спуск. К огромному сожалению, реактивная граната ушла несколько в сторону. Взрыв раздался метрах в двадцати за бронетранспортёром. Я быстро присел за поленницу и начал перезаряжать свой гранатомёт. И услышал почти одновременно два сильнейших взрыва со стороны дороги, а затем треск множества автоматов со стороны деревни. Мои девушки вступили в бой.

Высунувшись для повторного выстрела, я с облегчением обнаружил, что вражеский БТР пылал! Из стоящего за ним грузовика на землю выпрыгивали люди в военной форме и тут же разбегались по укрытиям в разные стороны. Я перевёл оружие на грузовик. Выстрелил и на этот раз попал, да ещё как! Машина полыхнула ярким фонтаном ослепительного огня. Похоже, рванул бак с бензином. Засмотревшись на картину взрыва, я не сразу сообразил, что по мне стреляют. Лишь пролетевшая в поле зрения отколотая щепа привела меня в чувство. Бросившись на землю, под прикрытием поленницы я пополз за угол ближайшего сарая. По поленнице же колотили пули, во все стороны летели щепки.

Я достал автомат и выглянул через щель между брёвнами. Четверо или пятеро вражеских солдат залегли в канаве слева от дороги. Ещё двое бежали по полю направо, пытаясь укрыться за стеной ближайшего дома. Прицелившись, я дал короткую очередь. Первый бегун упал подкошенный, второй же залёг на землю и пополз дальше. Нельзя давать ему укрыться! Яр расстрелял весь рожок, пытаясь зацепить этого противника, но тому всё же удалось добраться до стены. Со своей позиции этого врага я больше не видел.

Со стороны деревни рубанул крупнокалиберный пулемёт, сразу же заставивший группу в кювете прекратить стрельбу и залечь. Выскочивший из горящего бронетранспортёра офицер тут же упал, сложившись, словно брошенная кукла. Я перезарядил гранатомёт и прицелился в укрывшуюся в канаве группу. На этот раз попал именно туда, куда метился — граната рванула прямо в канаве. Кажется, с этой вражеской группой покончено. Оставался только один автоматчик, который уже пробрался в деревню. Опять дружно затарахтели автоматы. И вдруг всё стихло. Кажется, мы победили!

Я встал и осторожно двинулся вперёд. Началась перекличка групп. Марго прокричала, что пробравшийся в деревню бандит убит. Издалека Кристина ответила, что в канаве все тоже мертвы. Я осторожно подошёл и проверил сраженного очередью противника на поле — мёртв, мертвее не бывает! Подошёл к пылающему грузовику, просто изрешечённому Славиком и его "Утёсом". В кабине и кузове обнаружилось пять трупов. В канаве ещё четверо убитых, и три трупа находились внутри БТР. Офицер лежал поодаль, его грудь оказалась разорвана страшными ранами. Вроде всё, противники кончились. Я радостно закричал и дал автоматную очередь в синее небо. Стали осторожно выходить девушки. Больше всего я переживал за группу Кристины, но все девушки оказались целы. Группа Светы, группа Марго, группа Маши, группа Бестии — всё в порядке. Все мужики тоже вышли, не видно было пока только Кузьмича. Подошёл Ромка и с ненавистью пнул тело мёртвого офицера:

— Это тебе, тварь, за то, что меня ударил!

Никто не осуждал Ромку, хотя девушки обратили внимание на его поступок. И тут кто-то из стоящих рядом со мной спросил:

— Кстати, а где Лиза?

Все замолчали и стали переглядываться. Лидера девушек после начала стрельбы никто не видел. У меня закололо сердце в предчувствии беды. Я бросился к сараю у поворота дороги, где должна была укрываться Святова Лиза. Ещё подбегая к строению, заметил вылетевшие стёкла, сколы на оконных рамах и следы пуль по стенам — по зданию интенсивно стреляли. Пинком распахнув дверь, я ворвался внутрь. Лиза лежала на груде ящиков лицом вниз без движения в неестественной позе. Волна нестерпимой душевной боли прокатилась по моему сознанию. Лиза, бессменный лидер девушек, не двигалась. Этого же просто ужасно! Я не представлял, что могло быть хуже такого исхода боя... Вдруг Лиза зашевелилась и приподнялась на локтях. Секундное облегчение, сердце радостно вздрогнуло... И тут я всё увидел своими собственными глазами...

Могло быть хуже, ещё как могло! Лиза посмотрела в мою сторону совершенно пустыми глазами и продолжила делать искусственное дыхание лежащей на картонных коробках и обломках мебели Галине Громовой. Открытые глаза маленькой девушки безжизненно смотрели в потолок. Над левой бровью Галины виднелась маленькая дырочка от пули...

* * *

Мир померк, краски выцвели. Гали Громовой в этом мире больше не существовало. Я сидел на глиняном полу сарая и, прижав к себе безжизненное тело, ревел навзрыд. Как я мог такое допустить?! Ну почему перед боем не отослал столь дорогого мне человека куда-нибудь в безопасное место?

Подходили девчонки и молча стояли у дверей. Подошёл Константин Иванович и, сразу всё поняв, стянул с себя кепку. Радостные крики победы на улице постепенно тоже стихли. Говорила лишь Лиза, она стояла рядом со мной и непрерывно говорила — просила прощения за то, что не уберегла и что не смогла спасти. Она говорила, что когда по окнам начали стрелять, они с Галей присели рядышком в углу комнаты и там сидели, обнявшись и дёргаясь от страха при каждом попадании пуль по стене. А потом, когда обстрел вроде стих, Галя приподнялась и осторожно выглянула в окно. И тут же отлетела назад и упала на ящики. Смертельного выстрела Лиза не расслышала — на улице как раз рядом с сараем начал грохотать крупнокалиберный пулемёт...

Я слышал её слова, но глухо и нечётко, словно через слой воды. Мысли сейчас полностью заполняла одна-единственная информация — МОЯ ЛЮБИМАЯ ДЕВУШКА УМЕРЛА! Только теперь я осознал, что Галина была мне дороже любого человека на планете — дороже любой из девушек, дороже Лизы, даже дороже родной сестры, всех родственников и друзей вместе взятых. Я шептал мёртвой девушке слова любви и признательности, совершенно не заботясь и не стесняясь того, что меня слышат все собравшиеся вокруг. Все люди на планете не стоили сейчас и волосинки с головы этой мёртвой девушки! Ну почему я понял это только сейчас, когда ничего уже нельзя было исправить?! Почему за всё время знакомства не сказал Галине ни одного тёплого ласкового слова, лишь только отдавал команды и приказы...

Галя. Самая первая из девушек, которую я заметил в разбитом автобусе. Первая вызвавшаяся добровольцем в ночном торговом центре, когда все девушки меня сторонились и боялись. И потом уже по дороге к дому именно она единственная из всех не потеряла головы и вовремя увидела опускающуюся смерть. И на следующий день именно она вызвалась добровольцем идти к военкомату вместе со мной. Именно она успокаивала меня в вымершей деревне. И те прекрасные часы вместе с ней возле озера... Я помнил её слова, помнил блеск её глаз, интонацию голоса, и её грустную улыбку:

— Шестнадцать лет... будет этой зимой... Скажи, Виктор, только честно, ты меня быстро забудешь?

Я пообещал её не забывать, и это было абсолютной правдой. Девушка предлагала подарить не просто секс, нет. Она была готова подарить гораздо больше — всю себя, без остатка, всю свою жизнь. Именно тогда она сделала свой выбор, а в монастыре она лишь подтвердила этот выбор. Когда на одной чаше весов находился знакомый всего несколько дней ей Виктор и неизвестность, а на другой чаше подруги и все, кто был ей дорог за всю недолгую жизнь, девушка выбрала именно меня.

— Странный сон... Мне снилось, что я спичка... И ты зажёг меня, чтобы осветить темноту... И ты идёшь, держишь меня в руках, а я пылаю...

Ну почему я не нашёл тогда времени поговорить с ней?! Сейчас максимально отчётливо я понимал, что никогда до самой своей смерти не прощу себе той оплошности. Пытаясь хоть частично загладить свою вину перед Галей, я сейчас рассказывал мёртвому телу о своей любви. Да, у меня были разные девушки раньше, каким-то из них я даже говорил, что люблю их. Иногда даже сам себя убеждал, что действительно люблю вот эту очередную красотку. Такого убеждения хватало на пару часов, иногда даже на пару дней. Но я никогда не любил по-настоящему — настолько остро и нестерпимо, как сейчас. Эта любовь причиняла нестерпимую боль, она пламенем выжигала сердце. Так можно любить лишь раз в жизни. Я знал, что никогда больше не полюблю никого другого, кроме этой мёртвой девушки в пятнистом камуфляжном костюме, этого маленького солдата постапокалиптического мира.

— Виктор, её нужно похоронить, — дотронулась до моего плеча Лиза.

— Виктор, выпусти Галю из рук. Тело нужно обмыть и переодеть в красивое платье, — сказала стоящая рядом Любовь Крутова.

Я осторожно, словно бесценную хрупкую вазу, опустил мёртвую девушку на подложенные на грязный пол листы картона. Если совсем чуть-чуть сдвинуть зелёную кепку на лоб, то след от пули становился незаметен, и казалось, что Галя просто спит.

— Не переодевайте её. Пусть её похоронят в этой форме и с её ружьём, — сказал я, но Любовь Крутова возразила, что так не положено.

У меня не нашлось сил спорить. Расталкивая всех, я вышел на улицу и, не разбирая дороги из-за заливающих глаза слёз, бросился бежать из деревни прямо в поле. Упал в стог сена и, уткнувшись лицом в пахучую сухую траву, рыдал и не мог остановиться. Они не имеют права переодевать мою Галю! Я запомнил её такой, и она нужна мне именно такой!

Минут через двадцать ко мне подошёл Ромка. Тихо присел рядом и проговорил:

— Виктор, не сердись. Но девушки говорят, что сама Галя хотела бы быть красивой в свой самый последний день.

Это было правдой, Галя бы действительно этого хотела. Это стало для меня самым главным аргументом. Я приподнялся и сел возле мальца. Вытер рукавом слёзы и проговорил задумчиво:

— Да, она бы именно так пожелала уйти — красивой и яркой, как сгорающая в темноте спичка... Беги обратно и скажи, пусть её переоденут в самое красивое платье, которое только найдут. Ещё нужно много цветов и обязательно настоящий гроб. Я пока посижу тут немного и приду в себя. Но я приду обязательно. И вот что ещё, Ромка, все вещи Гали — спальник, рюкзак и всё что внутри — пусть разберут остальные девушки, у многих из них не хватает самых элементарных вещей. Но только не карабин и не камуфляжный костюм — эти предметы для меня настолько сильно ассоциируются с Галей, что я прокляну любого, кто к ним прикоснётся, их нужно похоронить вместе с ней.

Ромка присел на пахучее сено и задумчиво проговорил, глядя куда-то в бескрайнее синее небо:

— Виктор, я вот читал в учебнике истории, что древние люди вместе с покойниками закапывали всякие полезные вещи. Может, они правы? Мы же не знаем, что нас ждёт после смерти. Может, душе Гали пригодятся военная одежда и ружьё. Что думаешь?

Я отрицательно покачал головой:

— Галя была настолько чистой, что не должна попасть туда, где могут потребоваться такие вещи. Но её душе хуже точно не будет, а нам с тобой будет спокойнее.

Ромка кивнул и убежал в деревню. Я же ещё долго сидел — думал, анализировал свои поступки, вспоминал какие-то эпизоды из ближайшего прошлого. Понимал, что поступи чуть иначе, и всё могло сложиться по-другому. Мы могли не собирать так много оружия и настолько надолго задерживаться в деревне. Мы могли не "принимать бой", как я пафосно кричал перед сражением, а просто тихо уйти в лес. Я мог отослать Галю на вышку сотовой связи вместе с другими гражданскими. Поступи я так — и Галя осталась бы живой. Цепочка неверных решений привела к гибели самого дорогого мне человека. И потому на душе было тяжко-претяжко.

На полном серьёзе я задумался о самоубийстве. Всего один выстрел в голову, и меня похоронят вместе с любимой девушкой. Всё так просто. Вот только Галя ушла как победитель — сражаясь в составе отряда и победив врага. А застрели я себя — ушёл бы как проигравший, как трус, бросивший остальных. Такой я был недостоин лежать рядом с Галей Громовой.

* * *

От мрачных мыслей о суициде меня отвлекло появление Лизы Святовой. И ведь не поленилась она на костылях топать за мной триста метров от деревни! Это вызывало невольное уважение. Я встал и пошёл навстречу ковыляющей калеке. Подставил ей плечо и помог девушке присесть на сено.

— Виктор, там деревенские мужики гроб уже сделали, — невпопад начала она. — И ещё рация у офицера несколько раз вызывала пропавший отряд. Я велела никому не прикасаться к ней. И ещё раненый после операции приходит в себя. В деревне не нашлось нормальной анестезии, только эфир и спирт, а их действие быстро проходит. Если хочешь с военным поговорить, самое время. Только он очень слабый и долго говорить не сможет. Прощальная церемония начнётся только через пару часов. Так что успеешь с раненым поговорить и подготовиться.

Я встал, поднял на руки Лизу и понёс обратно в деревню. При моёмо появлении все замолкали и опускали глаза в пол. Но меня это волновало мало, точнее вообще не волновало. Все эти люди выжили, в отличие от Гали, а значит, их мнение о моей личной трагедии не имело никакого значения для меня.

Кристина встретила меня в дверях дома, выдала марлевую повязку, чистый халат и сказала, что у меня всего пять минут на общение. В коридоре пахло хлоркой и спиртом, за дверью в комнатке на кровати лежал раненый боец. Его голова была забинтована, лишь один глаз, нос и рот виднелись из-под повязок. Больной находился в сознании и следил уцелевшим глазом за вошедшим. Я сел на стул возле кровати.

— Ты меня слышишь? — спросил я у раненого.

Тот медленно кивнул головой, подтверждая.

— Ваша колонна ехала из Дмитрова? — задал я следующий вопрос.

Раненый отрицательно покачал головой.

— Откуда вы тогда ехали? — задал я самый интересующий меня вопрос.

Перевязанный военный никак не отреагировал. Даже непонятно было, понял он вопрос или нет. Но когда я уже собирался задавать следующий вопрос, на который можно будет получить ответ "да" или "нет" жестами головы, солдат через силу что-то нечленораздельно прохрипел. Я подошёл ближе.

— По-ли-гон, — по слогам повторил военный и добавил совсем тихо: — Вор-гаш.

— Полигон возле Воргаша? — сообразил я.

Раненый кивнул и закрыл глаза. Тут же подошла наблюдавшая за разговором Кристина и попросила меня прекратить расспросы больного. Я вышел в коридор и только тут обратил внимание, что в соседней комнате шла операция — слышались негромкие распоряжения Татьяны Хмельницкой, голоса девушек-ассистенток и звон медицинских инструментов. Я удивлённо поднял глаза на Кристину.

— Старик получил пулю в живот во время перестрелки. Очень плохое ранение — разорван кишечник, пуля застряла в позвоночнике. У нас не хватает медикаментов, не хватает обезболивающих и антибиотиков. У Кузьмича парализованы ноги, заражение крови неизбежно. И хотя Татьяна делает всё возможное, чтобы спасти своего деда, но тут шансов практически нет — он умрёт через пару дней.

Я скрипнул зубами — ну что я за командир, когда о смертельном ранении бойца узнаю самым последним и лишь случайно! Я нашёл свой рюкзак, вышел во двор и демонстративно на глазах у всех расстелил карту на капоте внедорожника с пулемётом. Населённый пункт под названием Воргаш отыскался далеко не сразу — это была уже самая граница с Тверской областью. Рядом действительно наблюдалась очень необычная местность — железная дорога в никуда, огромная вычищенная от леса территория без каких-либо населённых пунктов. То ли военный аэродром, то ли действительно полигон. Крупных населённых пунктов поблизости не имелось, только мелкие деревеньки, леса и болота. Ближайший крупный посёлок Кимры и эту странную пустоту на карте разделяло целых десять километров. Что сейчас происходило в этом посёлке Воргаш, было совершенно непонятно. Но если там не имелось враждебных вооруженных формирований, то выбранное место представлялось весьма перспективным...

Очень любопытно... Примерно так я и представлял себе необходимое нам укрытие. Дорога до нужного места предстояла неблизкой — шестьдесят два километра. Пешком такое расстояние мы вполне могли преодолеть дня за три, возможно даже за два. Хотя зачем пешком, когда у нас три грузовика на ходу?

Но отправляться в такую даль, не зная точно, что ждёт там отряд, я не собирался. Следующей целью маршрута я определил деревню Жестылево и уходящую из неё дорогу на север. Отряду, безусловно, требовалось как можно скорее покинуть Думино и вообще весь этот тупик из группы деревень, дорога к которому слишком легко перекрывалась на Большом Московском кольце. И если "красноармейские" заподозрили неладное, то вскоре они перекроют весь этот тупик. Поэтому времени терять было нельзя, и сразу после похорон Гали нужно было отправляться в путь.

Конечно, местным обитателям деревни Думино нужно будет оставить что-нибудь в качестве награды за помощь — например, один из грузовиков и пулемёт... Я подозвал стоящего неподалёку Константина Ивановича, поделился своими мыслями и поинтересовался у него мнением о награде для деревенских. Пока Константин рассматривал карту, опять активировалась рация, которую нашли у убитого офицера.

— База вызывает "рыболова". Вы пропустили время сеанса. Объясните причину. Повторяю. База вызывает "рыболова"...

Я указал на рацию и сказал, что нужно произнести. Константин Иванович подтвердил, что всё понял, нажал на кнопку вызова и отчётливо произнёс:

— База, это "рыболов". Встретили сильный отряд. Ведём переговоры. Дополнительной информации передать не можем. Остальным группам просьба сменить частоту. Следующий сеанс связи будет завтра в девять утра.

— Поняли вас, "рыболов". Оставайтесь на этой волне. Ждём следующего сеанса связи. Удачи. Всем остальным группам сменить частоту, семнадцатый код для шифрования.

Получилось! Можно было уже не так спешить — в запасе теперь имелось целых одиннадцать часов на то, чтобы убраться из тупика. Оставалось теперь провести достойные похороны Галины и расплатиться с деревенскими. Константин Иванович обещал сам выяснить у местных насчёт размера награды. Вернулся он достаточно быстро, не прошло и десяти минут.

— Не знаю насчёт Татьяны Хмельницкой, она на операции, я с ней не смог поговорить. Но из остальных никто не хочет оставаться в Думино. Все понимают, что не завтра, так послезавтра придёт новый отряд карателей, справиться с которым они не смогут. Местные жители просят разрешения пойтис нами.

Это сильно упрощало дело. Всё имущество и все грузовики сохраняются, к колонне добавится вооруженный пулемётом "Патриот". Я сказал Константину Ивановичу взять "думинских" в свою группу и велеть им собирать вещи — завтра рано утром колонна должна покинуть деревню. Тут подошла Лиза и сказала, что для похорон всё готово.

Галя выглядела прекрасно в снежно-белом платье невесты. Я и не подозревал, насколько Галина может быть красивой. Я встал на одно колено и поцеловал мёртвую подругу. Девушки стали класть цветы, очень много цветов. На этот раз я смог сдержаться — мне полагалось выглядеть сильным в глазах остальных членов отряда. Я сам произнёс прощальную речь и, хотя в душе у меня всё плавилось от горя, я не позволил своему голосу предательски дрожать.

Немного смущаясь, я положил в гроб в ноги своей мёртвой подруге сложенный камуфляж и карабин — хотя эти вещи и сильно контрастировали воздушно-прекрасному облику Гали, но так было нужно. Сам вместе с Константином Ивановичем заколотил крышку гроба. Сам помог опустить гроб в могилу. Сам засыпал землей. Ни одной слезинки не появилось у меня. Но если бы хоть кто-нибудь из присутствующих знал, каких усилий мне это стоило! Умерла часть души. Вместе с ней умерли беззаботность и весёлость. Я чувствовал себя так, словно за это день постарел сразу на десяток лет. Не исключено, что именно так оно и было.

Ещё одно испытание ждало меня по возвращению в деревню — когда я начал собирать свои вещи в рюкзак, то обнаружил сушащееся на верёвке бельё. Моё бельё, заботливо отстиранное руками Галины. Это выглядело, словно подарок с того света. Несмотря на все старания, на мои глаза опять навернулись слёзы.

Этой ночью я не спал и до самого рассвета просидел у могилы своей подруги. Это было самое меньшее, чем я мог отблагодарить Галину за всё то, что она для меня сделала. Уже в пятом часу утра меня позвала дежурившая в лазарете Татьяна Хмельницкая — сказала, что раненый Кузьмич просит подойти к нему. Старик находился в сознании и даже попытался улыбнуться.

— Всё-таки здорово мы их вчера прищучили! — сквозь боль проговорил Кузьмич. — Ты видел, как я поджег этот чёртов БТР? Здорово, правда?

Как раз этот момент боя я не видел, но сейчас не стал расстраивать старика. Кузьмич же посерьёзнел и сказал:

— Танька зря пытается меня успокаивать. Я и без неё знаю, насколько плоха моя рана. Виктор, уважь просьбу умирающего, возьми её в отряд к девчонкам. Внучка у меня совсем ещё беспомощная, хоть и пытается казаться большой и взрослой женщиной. Она одна не выживет. Возьми её и уезжай. А я тут останусь.

— Дед, я тебя не оставлю тут одного! — заплакала находящаяся тут же в комнате Татьяна. — Мы возьмём тебя с собой.

— Нет, не нужно. Жить мне осталось несколько часов, я это чувствую. Я хочу умереть в этом доме. Его ещё прадед мой строил. Тут я родился, тут жил, тут и помру. Есть у меня одна мысль... Слышал я, что у вас рация осталась тех бандитов. Так?

Я подтвердил, не понимая ещё, к чему клонит старик.

— Дайте её мне! Как вы уедете, я вдоволь наболтаюсь с теми мерзавцами. Уж у меня найдутся слова для тех, кто убил твою возлюбленную и меня самого подстрелил. Они вовек не забудут слова старого Кузьмича! Да я им по ночам буду в кошмарах сниться!

Я согласился, попросив только Кузьмича дать машинам хотя бы полчаса на то, чтобы успеть отъехать подальше от деревни — не хотелось бы, чтобы координаты отряда запеленговали по рации. Старый умирающий дед благословил нас в дорогу и, кривясь от боли в разрезанном животе, принялся вслух сочинять текст своего прощального послания для "красноармейских". В этом послании почти все слова поодиночке были цензурными, но общим текстом выходило на редкость обидно.

Бегство от смерти. Новый дом

Выехали в восемь часов утра. Я повёл первую машину колонны — пикап УАЗ "Патриот" с установленным в кузове "Утёсом". Водителями грузовиков стали Константин Иванович, Сергей Воронов и Слава Першин. В чисто выбритом собранном Славике едва ли удалось бы узнать прежнего деревенского алкаша — из под рыбацкой куртки выглядывала старая полинявшая тельняшка, даже выражение лица немолодого мужчины стало одухотворённым и мужественным. Каждый с первого взгляда понимал, что перед ним суровый бывалый ветеран.

Едва колонна проехала развилку в полутора километрах от Думино, как сидящая рядом со мной Лиза вскрикнула и указала назад. Да, на это стоило посмотреть — оставляя на небе дымные следы, к покинутой нами деревне неслись ракеты. Земля ощутимо задрожала от далёких разрывов, горизонт за спиной окрасился в чёрный цвет. Всё-таки Кузьмич не удержался и начал свою прощальную речь рановато. Однако поражала скорость и мощь удара. Насколько быстро "красноармейские" засекли координаты рации, насколько точно накрыли деревню установкой залпового огня! Окажись наш отряд ещё в Думино, и всё -мало кто смог бы остаться в живых после такого обстрела.

Я прибавил скорость, так как требовалось поскорее уходить от засечённой врагами позиции. Кроме того, этот местный Армагеддон едва ли прошёл незамеченным для летающих охотников — очень скоро над Думино закружат треугольные корабли. Приказал сидящим в машине девушкам с удвоенной бдительностью глядеть за небом. Но обошлось — треугольные корабли или не появились вовсе, или просто с такого большого расстояния нам не удалось их разглядеть.

Уже через десять минут с ходу проскочили деревню Жестылёво и тут же свернули на север. Вслед колонне со стороны оставшейся за спиной деревни раздались запоздалые выстрелы. Я усмехнулся — почему-то даже не сомневался, что этот важный узловой пункт на стыке двух шоссе, контролирующий подъезд к Дмитрову, окажется кем-то занятым. Скорее всего, как раз "дмитровские" и установили в Жестылёво свою передовую заставу.

Останавливаться и проверять, кто же стрелял, я не стал. Отряд успел проехать километра четыре по шоссе на север, как вдруг истошно закричала Маша Гаврилова, сидящая сзади в машине:

-Опасность с неба! Запад, четыре километра!

Я резко вдавил тормоз. "УАЗ" развернуло на дороге, машина едва не улетела в кювет. Но это было совсем неважно, когда счёт шёл на секунды. Я выскочил из машины, обежал её и подхватил на руки беспомощную Лизу. С девушкой на руках перепрыгнул наполненную водой канаву и вбежал в лес. Успели! Уложил Лизу Святову под большими папоротниками, а сам побежал обратно к дороге. Но моя помощь не требовалось — на удивление быстро всего секунд за пятнадцать-двадцать все пассажиры грузовиков благополучно покинули свои места и попрятались в лесу. Молодцы! Рядом с Лизой уложили носилки с раненым бойцом. Военный пришёл в себя от тряски и теперь громко стонал от боли, пытаясь приподняться на локтях. Я силой уложил его обратно на носилки и прижал палец к губам:

— Тихо! Терпи, если хочешь жить.

Кажется, раненый меня понял. Он прекратил вырываться и замолчал, встретившись со мной взглядом.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Пётр Коло-ва-нов, -довольно внятно прохрипел боец. — Капи-тан ВДВ.

— Слушай меня внимательно, капитан. Мы сейчас едем на ваш полигон возле Воргаша. С нами беженцы, гражданские. Как ты думаешь, ваши бойцы нас примут?

Капитан скривился от боли и покачал отрицательно головой. Не примут. Я едва смог сдержать стон отчаяния. Плохо. Очень плохо. Надежда найти на полигоне безопасный приют под охраной опытных военных рушилась на глазах. Я задумался, посмотрел на военного. Тот явно что-то хотел сказать. Кажется, просил воды. Лиза приподняла ему голову и влила в рот немного воды из фляги.

— Спасибо, — простонал капитан и продолжил. — Не примут, потому что... у Варгаша никого... не осталось... Все были в группе...

— Полигон пустой? Вы все уехали? — понял я.

Военный кивнул головой, подтверждая. Он явно опять отрубался. Я слегка встряхнул его и задал последний вопрос:

— Что там на полигоне? Отвечай! Это очень важно!

Пётр Колованов попытался собрать силы и пробормотал, едва не теряя сознание от слабости и боли:

— Там склады... много... аэродром... бункер подзем...ный.

Я осторожно положил забинтованную голову отключившегося капитана на свёрнутую валиком куртку, сам при этом едва не крича от радости. Слова тяжелораненого капитана описывали именно то, что я так долго искал и уже почти отчаялся найти! Склады, удалённая закрытая территория, подземный бункер! Похоже, мы нашли убежище! Меня отрезвил шепчущий голос Лизы:

— Смотри, какой странный корабль!

Я и сам заметил движущийся на большой высоте тёмный объект. Это был не привычный уже треугольник летающего охотника, а нечто совсем иное — какая-то горизонтальная длинная колбаса. Бинокля под рукой не оказалось, так что разглядеть подробнее этот странный корабль не получилось. Объект шёл на очень большой высоте, гораздо выше грозовых облаков.

— Это какой-то баллон с газом, может аэростат или дирижабль. Наверное, даже земного, а не инопланетного происхождения, — высказала предположение Лиза.

Тем не менее, рисковать мы не стали. Отряд лежал и терпеливо ждал, пока это непонятное нечто не скроется из виду. Пока мы ждали, я расстелил карту и рассмотрел дальнейший маршрут. Настораживали два крупных населённый пункта впереди — Вербилки и Талдом. Крупный город означал и крупные неприятности. Над городами обычно кружили треугольные охотники. Кроме того, в каждом городе наверняка существовал уже вооружённый отряд, считающий территорию своей. Трудно предсказать, как аборигены отнесутся к появлению чужаков на своей территории. Вокруг Вербилок можно было объехать, но только в том случае, если на параллельной дороге ещё сохранился мост через реку Дубну. А вот Талдом объехать не получалось никак.

Наконец, угроза с неба миновала, и я скомандовал всем возвращаться к машинам. Подошёл Сергей Воронов и сообщил, что в его наспех восстановленном грузовике течёт масло и жутко скрежещет что-то в передней подвеске, поэтому водитель не гарантирует, что машина доедет. Сергей очень советовал двигаться исключительно по ровному асфальту и избегать любых просёлочных разбитых дорог. Я принял к сведению слова наиболее опытного в их команде водителя, и колонна медленно двинулась дальше.

Подъехав ближе к посёлку Вербилки, мы сразу же заметили вдалеке баррикаду из разбитых машин на въезде, а возле неё вооруженных людей. Над этим блокпостом развивалось незнакомое знамя — на привычном российском триколоре был нарисован жёлтый круг, внутри которого вписан чёрный треугольник. Приближающуюся колонну заметили, защитники баррикады спешно занимали огневые позиции. Но к огромной нашей радости и даже некоторому недоверию оказалось, что ехать через блокпост и близко знакомиться с обладателями необычного знамени не требуется, так как мост через Дубну сохранился в полной исправности. Никто нас не пытался останавливать, поэтому колонна без приключений свернула мимо Вербилок, проехала реку и двинулась дальше.

Следующий блокпост мы увидели у деревни Новогуслево — опять баррикада из разбитых машин и мешков с песком, опять то же самое знамя. Дорога на этот раз оказалась надёжно перегорожена шлагбаумом, так что волей-неволей пришлось останавливаться. Я поправил автомат и, подождав также выпрыгнувшего из машины Славика, двинулся вперёд. На блокпосту находилось всего двое совсем молодых парнишек лет по восемнадцать-двадцать. Одеты они были в гражданскую одежду — майки, джинсы, кроссовки, хотя на голове одного красовалась стальная каска. Один из охранников судорожно сжимал в руках охотничью двустволку.

— Кто такие? — грозно накинулся на защитников баррикады Славик.

— Мы из поселкового ополчения, — отозвался один из парней, светловолосый и худющий обладатель охотничьего ружья и каски.

— От кого дорогу охраняете? — поинтересовался я суровым тоном ревизора.

— Да бандиты со стороны Князчино повадились лазать, — охотно пояснил паренёк. — Продукты воруют, парней наших избивают, девок портят. Вот и стоим, стережём. А вы кто вообще?

— Мы спецназ из Дмитрова, пятьдесят бойцов, — соврал Славик. — Нам-то можно проехать?

— Можно конечно! — паренёк тут же побежал открывать шлагбаум, словно опасаясь, что прибывшие военные передумают уезжать.

Он явно обрадовался, что "спецназ" не планирует нападать на его блокпост и вообще не собирается задерживаться тут. Пока светловолосый возился со шлагбаумом, распутывая удерживающую длинное бревно проволоку, Славик поинтересовался у второго:

— Что, с оружием совсем туго у вас?

Тот почему-то смутился и даже насторожился. Опустив голову, начал мямлить что-то про основной вооруженный отряд в городе. Но бывший афганец вовсе не хотел унизить или обидеть собеседника. Он отстегнул кобуру с пистолетом и вручил опешившему ополченцу:

— Держи, будет хоть чем девок ваших защищать от поругания!

Пока новоявленный обладатель пистолета рассматривал подарок, я поинтересовался ситуацией на севере. Паренёк сразу загрустил и опустил глаза. Вернувшийся его светловолосый приятель коротко ответил за двоих сразу:

— Там на севере сплошь бандиты.

Больше вопросов не возникло. Пожелав ополченцам удачи, мы сели по машинам и двинулись дальше. Дорога оказалась совсем пустой, голубое небо от горизонта до горизонта позволяло не опасаться опасности сверху. Однако через пять километров обнаружилось серьёзное препятствие — был разрушен мост через речку Свистушку. Грузовики остановились.

Славик, подошедший к берегу речки, указал на подозрительные затёсы на железобетонных блоках:

— Явно работа людей, а не космических тварей. Взорвали опоры моста, а потом кувалдой поработали, обрушив зацепившиеся арматурой плиты.

Кто и с какой целью заблокировал дорогу, оставалось непонятным, да и неважно это было, по большому счёту. Судя по карте, ближайший объездной путь существовал в паре километров выше по течению реки у деревни Петрино. На внедорожнике я выдвинулся верёд, Кристина встала за пулемёт. "УАЗ" легко шёл по просёлочной дороге, но меня беспокоил едва ползущий превратившийся в кабриолет грузовой "Урал" без крыши. Машина жутко скрежетала и шла с большим креном на правый борт.

Если деревня Петрино и была обитаема, то жители видимо попрятались при приближении армейской колонны. Отряд без происшествий проехал тихими деревенскими улицами, миновал мост и свернул обратно к шоссе. И тут Сергей засигналил фарами и свернул к обочине. Водитель выпрыгнул и стал осматривать сильно накренённый вправо грузовик.

— Всё, приехали! — констатировал Сергей минут через пять. — Я же говорил вам по колдобинам не ехать! Передний мост полетел. Думаю, рычаг поворотного кулака согнулся или переломился, он и так был взрывом покорёжен. Такое можно только в автосервисе починить...

Я очень смутно представлял, о каких именно неполадках говорит опытный водитель, но главное уловил: как ни обидно, но "Урал" придётся бросить. Ящиков в машине находилось не так уж много — поломанный грузовик старались беречь и особо не нагружали. Но всё равно требовалась продолжительная остановка. Пока перетаскивали ящики и плотнее рассаживали девушек, Сергей сливал остававшийся бензин из бака в канистры и доливал в другие грузовики. Топливо действительно приходилось беречь — непонятно, когда и где удастся восполнить запасы, и удастся ли вообще.

Через какое-то время Ромка обнаружил, что за нашими действиями наблюдают со стороны деревни. Я взял у пацана бинокль и тоже заметил группу из восьми-девяти человек, которые прятались за постройками в Петрино. Некоторые из них держали в руках оружие, а один говорил что-то по рации, вполне вероятно, вызывая подкрепление. До подозрительных личностей было далеко, метров четыреста, но это ничего не значило — если единственную дорогу спереди перекроют, то вся колонна окажется в западне. Я вспомнил слова ополченца про бандитский регион на севере и решил, что нельзя тут задерживаться дольше необходимого.

— Сергей, закругляйся! Не стоит оставшийся бензин того, чтобы рисковать нашими жизнями. Ты поведёшь замыкающий грузовик вместо Славика. Славик, становись за пулемёт. По машинам!

Когда девушки уже начали рассаживаться в грузовики, со стороны деревни прозвучал одиночный выстрел. Пуля пробила ветровое стекло "Патриота" прямо напротив пассажирского сиденья. Находись Лиза Святова в этот момент в машине, вполне могли случиться вторые похороны за неполные сутки. К счастью, Лиза на костылях просто не успела ещё доковылять до машины. Последние сомнения пропали — намерения у местных действительно оказались отчётливо агрессивными. Деревенских стоило проучить.

— Слава, нужно их шугануть! Не убивать по возможности, а именно разогнать. Патронов много не трать.

— Попробую, — весело ответил бывший афганец, подкручивая оптику "Утёса" и разворачивая оружие.

Загрохотал пулемёт. Трассер ушёл в сторону деревни, там что-то красиво рвануло. Я тут же вдавил педаль газа и вырулил на шоссе. Два оставшихся "Урала" рванули за мной. Местные не пытались нас больше останавливать.

* * *

Следующей вынужденной остановкой стала деревенька Пригары. Нет, враждебного населения нам не встретилось. Если быть точным, вообще никакого населения в деревне не обнаружилось. Просто отсюда уже просматривалось небо над Талдомом — над далёким посёлком на малой высоте кружил летающий охотник. Пришлось останавливаться и ждать.

Я рассудил, что над относительно небольшим посёлком Талдом летающему охотнику совершенно нечего долго делать, а потому корабль пришельцев рано или поздно улетит. Поэтому скомандовал всем выходить из машин, готовить обед ипрочесать дома в деревне на предмет всевозможных полезных вещей. Сам же попытался уснуть под навесом, сказав разбудить меня, как только небо очистится.

Разбудила меня уже на закате Лиза. Я посмотрел на часы — было семь вечера. Вот это я вздремнул, называется! Летающий охотник, по словам Лизы, улетел лишь полчаса назад, провисев над Талдомом практически весь день. Возможно, в городке скрывалось достаточно большое количество жителей, раз уж треугольный корабль потратил столь много времени на их выслеживание. Так или иначе, требовалось двигаться дальше.

Вдали что-то прогрохотало. Я повернул голову на запад и прислушался. Раскаты грома повторились, однако никаких грозовых туч на небе не наблюдалось.

— Весь день грохочет, — прокомментировала Лиза странные звуки. — Особенно сильно после полудня там разошлись. Славик говорит, что это тяжёлые гаубицы что-то в пыль стирают.

Опять громыхнуло. По компасу я засёк примерный азимут и сверился с картой. Яростный бой шёл где-то по направлению к реке Волге и городу Дубна. Однако, что бы там ни происходило, нашего отряда напрямую эти события не касались. Нужно было ехать дальше, чтобы успеть добраться до конечной точки маршрута до темноты.

Я чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Когда сел во внедорожник, из стоящего у девушки в ногах рюкзака, вдруг раздалось жалобное мяуканье. Лиза смутилась и прокомментировала:

— В деревне девчонки нашли брошенного голодного котёнка. Я его накормила и подумала взять с собой на счастье. Ты не против?

Кошек и собак осталось очень мало — эти домашние животные совершенно не воспринимали летающие где-то высоко над головой треугольные корабли за опасность и массово гибли. Во всех населённых пунктах, которые пришлось проходить нашему отряду, я встречал только многочисленные останки этих некогда распространенных животных. Наверняка и мать этого котёнка тоже погибла от выстрела с неба.

— Как думаешь назвать его? — спросил я у Лизы.

— Сонька. Это девочка, она почти весь день спала, пока мы в деревне были.

Я вырулил к дороге и поехал к посёлку Талдом. На въезде в населённый пункт нас встретила неизменная баррикада, ну куда уж без неё... Охранников никто не смог обнаружить, хотя я готов был биться об заклад, что за колонной внимательно наблюдают. Я вышел вперёд и остановился возле обмотанного колючей проволокой бревна, лежащего поперёк дороги на сбитых крест-накрест подпорках. Время шло, а хозяева не появлялись. Где же они? С одной стороны дороги росла лишь пара редких кустиков, с другой закопчённой грудой кирпичей высились развалины дома.

— Хозяева! Есть кто живой? Проехать нужно! — прокричал я в сторону развалин.

— Ну что шумишь? — раздался недовольный голос совершенно с противоположной стороны.

Я обернулся. Из-за кустов встал мужчина в военном камуфляже снайпера, я видел такие на выставке — назывался костюм то ли "Леший", то ли "Кикимора", точно не помню. В руках незнакомец держал винтовку с оптическим прицелом.

— Кто такие? — без какого-либо испуга или нервозности поинтересовался стрелок.

— Спецназ из Дмитрова, — попытался я опять повторить уже один раз сработавшую легенду.

— Что-то не похоже, — скривился незнакомец, рассматривая девушек внутри внедорожника.

— С семьями, — уточнил я, — нас почти полсотни человек.

Стрелок задумался. С одной стороны, он явно не верил мне, но с другой боялся ошибиться и действительно нарваться на полсотни вооруженных профессионалов. В конце концов, он озвучил вслух свои сомнения:

— Просто неспокойно у нас тут стало, вот и приходится осторожничать. Севернее Талдома проживала большая бригада строителей из Средней Азии. Почти сотня человек, хорошие мастера были. То ли таджики, то ли узбеки, не знаю уж точно. Но вот как пришельцы появились, власть закончилась, и началось беззаконие. Эти таджики стали подворовывать, к нам в Талдом тоже приходили. Тащили всё, что не прибито гвоздями. А потом начали даже людей похищать и выкуп требовать. Мы как раз собирались поговорить с ними серьёзно, но всё же без кровопролития. Но только не одному нашему посёлку они, видать, дорогу перешли... Пару дней назад слышали мы интенсивную стрельбу с той стороны, а потом разведгруппа сообщила, что всех гастарбайтеров в дачных посёлках кто-то без всякой жалости извёл под ноль. Вы — единственные, кто с оружием поблизости от Талдома показался за все эти дни. И я вот думаю...

Я отрицательно покачал головой и ответил, не дав снайперу договорить:

— Не, мы непричастны. Два дня назад мы были ещё в Дмитрове.

— Коль так, Задерживать вас причин нет. Только вот проход тут платный. За каждый грузовик — ящик консервов, за легковушку бутылку водки.

— За оба грузовика и внедорожник — АК-74 с рожком патронов, — выдвинул я встречное предложение.

— Ещё накинь две бутылки хорошей водки и сойдёт, — на удивление легко согласился стрелок. — Оружия и патронов у нас и самих хватает, целая воинская часть оказалась в нашем распоряжении. Мы ни с кем не воюем, потому больше оружия нам и не требуется. А вот с алкоголем дефицит, он уже городской валютой стал.

Я согласился и приказал расплатиться с охранником. Подошедший Славик передал постовому снаряженный автомат и две бутылки. На то, с каким выражением лица бывший алкоголик расставался с водкой, стоило посмотреть. Даже сам Станиславский признал бы эмоции бойца настоящими. У стрелка и мысли не могло возникнуть, что с оплатой он продешевил.

Когда с формальностями было покончено, охранник громко переливисто свистнул. Со стороны развалин и из-за тех же многократно уже просмотренных кустов выскочили трое бойцов в камуфляже. Вчетвером охранники споро сдвинули тяжёлое бревно, освобождая дорогу колонне. В этот момент опять прогрохотало с запада, на этот раз гораздо отчётливее.

— Кимринские штурмуют Дубну, — заметив мой интерес, пояснил снайпер.

— Откуда знаешь? — недоверчиво уточнил я.

— Да присылали к нам эмиссаров и те, и другие. Только нас грызня за территорию на противоположном берегу Волги совсем не интересует. У нас тут в Талдоме своя земля, и чужой нам не нужно. Припасы у нас есть, оружие имеется, укрытия от инопланетян тоже найдутся. Может, к нам присоединитесь? У нас тут спокойно, а рабочим рукам и хорошим бойцам всегда найдётся применение. Скоро периметр города огородим колючкой и минными полями, так вообще никто нас не сможет потревожить.

Предложение выглядело весьма заманчивым, если бы не одно "но". Не настолько уж далеко за спиной остались разъярённые "красноармейские" и их "хотьковское" крыло. Почему-то я нисколько не сомневался, что о появлении отряда в Талдоме очень скоро станет известно нашим врагам. Поэтому пришлось отказаться.

Пока охранники не передумали пропускать колонну через город, я рванул по дороге вперёд. Талдом напоминал Хотьково — такие же покинутые сгоревшие дома, такие же ржавеющие машины на дорогах, только трупы уже успели убрать. На пустынных улицах имелись новенькие плакаты и указатели — "До укрытия 50 метров", "Осторожно, дом аварийный", "Стой, запретная зона" и т.д. В посёлке чувствовалась твёрдая рука, которая правила Талдомом в это смутное время.

Следуя карте, я развернул машину на круговом повороте и рванул на юго-запад. На выезде из Талдома на шоссе в сторону Дубны также имелся блокпост, группа солдат как раз натягивала колючую проволоку вдоль обочин дороги. При появлении колонны они бросили своё занятие и поспешили к шлагбауму. К их немалому удивлению, колонна не подъехала к блокпосту, а метров за двести до него свернула направо с шоссе на боковую разбитую дорогу и скрылась в клубах пыли. Это направление отряды защитников Талдома не охраняли, так как ничего существенного, по их мнению, с той стороны не имелось — дорога шла в тупик, в котором имелся пяток мелких деревень и ничего более.

Я добавил скорость. До заветной цели оставалось всего десять километров. Вскоре колонна пересекла железную дрогу и выехала к посёлку Воргаш. Сразу за посёлком начались дачные участки, а затем справа у дороги показался старый проржавевший щит с предупреждающей надписью: "Запретная зона. Въезд только по пропускам". По обе стороны от дороги в лес уходил высокий забор колючей проволоки. Тут же наличествовал и КПП, вот только никакой охраны при нём не наблюдалось. Я вышел из внедорожника и собственноручно поднял преграждающий путь шлагбаум. Колонна проехала дальше, миновала второй забор, на этот раз из бетонных блоков, и оказалась на территории покинутой воинской части.

Тут имелись двухэтажные здания казарм, корпус столовой, большая спортплощадка с футбольным полем и полосой препятствий, в стороне виднелись ряды крытых громадных ангаров и стрельбище, а чуть поодаль в другой стороне даже взлётно-посадочная полоса и здание диспетчерской. Неподалёку от диспетчерской обнаружился вход в подземный бункер. Тяжёлые покрытые ржавчиной двери оказались наглухо закрыты и не реагировали на нажатия кнопок на настенном пульте. Или электричество отсутствовало, или механизмы заржавели за долгие годы бездействия. Скорее всего, причиной являлось и то, и другое.

Девчонки разбрелись по территории, издалека с опаской осматривая полукруглые закрытые ангары, огороженные колючей проволокой и табличками "Осторожно мины!". Я тоже отправился на разведку, неторопливо бредя рядом с ковыляющей на костылях Лизой Святовой. Сразу бросалось в глаза, что последние годы обитателей полигона было совсем немного, и они старались поддерживать порядок лишь на небольшом пятачке у столовой и корпусов казарм. Дальше асфальтовые дорожки заросли сорной травой и были усыпаны мусором.

Вместе с Лизой мы прошли вдоль стрельбища, осмотрели кладбище ржавеющей техники под открытым небом и диспетчерскую вышку у давным-давно заброшенной взлётно-посадочной полосы. Несмотря на запустение и плохое состояние брошенного предыдущими хозяевами имущества, я ликовал. Мы просто сорвали джек-пот! Идущая рядом Лиза не разделяла моего настроенич, она была задумчивой и даже несколько подавленной увиденным. Устав от дальней прогулки к концу взлётно-посадочной полосы, девушка уселась на лежащую у асфальтовой дорожки брошенную покрышку от какого-то грузовика.

— Надеюсь, ты не ошибся, — тихо проговорила она, не глядя в мою сторону.

— Не ошибся, — успокоил я подругу. — Закрытая территория, огороженная со всех сторон. Настоящий подземный бункер, в котором можно будет укрыться в случае опасности. Не разграбленные склады с каким-то ценным имуществом. Ты не смотри на текущее состояние всего этого великолепия. Мы всё тут отремонтируем и приведём в порядок!

Лиза скептически хмыкнула. Однако её скепсис не мог испортить моего замечательного настроения. Я сумел выжить в начальный, самый сумбурный момент войны, и нашёл то, что искал — настоящее убежище для себя и своего отряда! И хотя я прекрасно понимал, что впереди всех ожидает множество трудностей, но зато робкая призрачная надежда постепенно перерастала в уверенность — несмотря ни на что, мы сможем выжить!

(конец первой части)

Полигон. Сто дней спустя

— Как долго ты ещё собираешься отсиживать себе задницу тут под землёй? Три месяца уже находимся внутри колючего забора, словно заключенные, а что толку?

Не слезая с гимнастических брусьев, я скрипнул зубами и тихо выругался про себя. Одноногий капитан выводил из себя подобным ежедневным нытьём. Стоило Колованову более-менее восстановиться после ампутации ноги, как он стал демонстрировать неуёмную и не всегда уместную жажду деятельности, приставая ко всем вокруг. Сперва он требовал у девушек санитарного блока, чтобы ему немедленно раздобыли инвалидную коляску. Довёл Кристину и Татьяну настолько, что пришлось мне и в самом деле искать коляску в разрушенных окрестных поселковых больницах. Ради этой чёртовой коляски мы с Константином Ивановичем и группой Кристины ездили в Кимры, откуда потом едва сумели вырваться — пришлось в буквальном смысле с боем прорываться через баррикаду, которую воздвигли местные бандиты, пытавшиеся поймать неосторожно заехавший на их территорию грузовой "Урал".

Но добытая с таким трудом коляска не удовлетворила капитана — не ней оказалось неудобно передвигаться по лестницам и спускаться на нижние подземные этажи командного бункера. Колованов потребовал нож, инструменты, кусок плотной кожи и твёрдую деревяшку. Два дня капитан собственноручно мастерил себе протез, после чего на первых испытаниях очень неудачно упал на спину, разбив в кровь затылок и прорвав только-только зажившие швы на ноге. Колованов вынужден был признать, что пока не готов обходиться без костылей и коляски — едва зарубцевавшаяся рана не позволяла носить протез. После истории с деревянной ногой настроение капитана, и без того прескверное, стало совсем невыносимым. Он ругался и спорил со всеми — с девушками-медсёстрами, с мужиками из группы Константина Ивановича, с дежурными поварами и уборщиками. Но больше всего доставалось мне.

— Ты ещё на прошлой неделе пообещал мне поговорить с бойцами из посёлка Кимры насчёт объединения, — продолжал зудеть Колованов. — Так сделай хотя бы это! Так, не халтурь, ниже опускай тело! Перекладины должны быть на уровне подмышек. Что, уже устал? Да какой же ты командир, если не можешь себя пересилить?!

Но я уже действительно выдохся и спрыгнул с брусьев. Подошёл к ведру с холодной водой и принялся губкой обтирать потное тело. Сидевшая в углу на кресле и наблюдавшая за тренировкой Лиза подошла ко мне, взяла кувшин с водой и принялась поливать мне на спину.

— Виктор, на два отжимания больше, чем вчера. Не слушай его брюзжания, всё нормально.

— Сидим тут, время теряем в захолустье... — подъехал ближе и продолжил капать на мозги Колованов.

— Сильвер, не бурчи... — попыталась успокоить его Лиза.

— Сколько раз повторять тебе, девчонка, что я не Сильвер, а капитан российской армии Пётр Колованов! — вспылил инвалид, выбив кувшин из рук девушки и расплескав воду.

Лиза ничего не сказала и вернулась на стул в угол комнаты. Я вытерся насухо полотенцем и стал одеваться. Военный, всё ещё красный от злости, зыркал единственным глазом. В который уже раз, я попытался урезонить упёртого вояку:

— Капитан, ты живёшь мечтами о прошлом. Три с половиной месяца прошло с момента вторжения, давно уже нет ни единой страны, ни единой армии. Осталась лишь россыпь мелких удельных княжеств-городов со своими собственными отрядами обороны и куча бандитов-беспредельщиков вокруг них. Ты не покидаешь пределы Полигона и не видишь, что мир вокруг изменился, и каждый в нём пытается выжить, уничтожая более слабого. Мы по меркам нового мира достаточно богаты, но при этом слабы. А потому сидим тихо и наблюдаем за нашими соседями. У нас есть все основания не доверять им — многие из соседей при первой же возможности забывают про все договоренности и бьют союзникам в спину. Но насчёт "кимринских" ты не прав — мы уже передали им послание с предложением дружбы и объединения. Сегодня-завтра от них должен поступить ответ.

Офицер тяжело вздохнул, явно не до конца удовлетворённый моим ответом. А тут ещё Лиза Святова не вовремя встряла со своим комментарием:

— Хватит уже сердиться насчёт прозвища "Сильвер". Не я его придумала, а кто-то из моих девчонок. Согласись, как ещё назвать одноногого капитана в морской тельняшке и с чёрной повязкой на глазу? Тебе только попугая на плечо не хватает для полного соответствия.

Колованов ругнулся и покатил к выходу из спортзала. Я посмотрел на свою подругу и укоризненно покачал головой. Про себя же подумал, что общаться с капитаном с каждым днём становится всё труднее и труднее — тот ни в грош не ставит мой авторитет и даже в присутствии остальных обитателей Полигона позволяет себе оспаривать приказы и критиковать командира. То ли ещё будет...

Однако выяснять отношения с одноногим военным сейчас было совершенно несвоевременным. Несмотря на скверный характер, Колованов блестяще справлялся со своими обязанностями. Ещё месяца три назад я, лишь бы хоть чем-то занять неугомонного вояку, предложил ему должность инструктора по физической и стрелковой подготовке, и на какое-то время это действительно заняло Колованова. За неимением других бойцов, капитан тренировал девушек из группы Лизы, а также Константина Ивановича с его людьми. Сильвер ежедневно в любую погоду до седьмого пота гонял всех обитателей Полигона по полосе препятствий и заставлял бегать, приседать и ползать просто до изнеможения. С таким же рвением капитан подошёл и к стрелковой подготовке — на территории Полигона уже не осталось практически никого, кто не умел стрелять из автоматов АК-74 и АКСУ-74, благо патронов было как грязи: десятки, если не сотни цинковых коробок хранилось на складах.

На первых порах все просто стонали и падали без сил от ежедневных восьмичасовых тренировок, даже пытались роптать и жаловаться мне. Но в этом вопросе я полностью поддержал одноногого капитана и сам наравне со всеми бегал кроссы, подтягивался на перекладине и посещал стрельбище. Постепенно все смирились и даже привыкли. Я же не мог нарадоваться на результаты — бывшие монашки и деревенские жители показывали впечатляющие успехи в военной подготовке. Кроме того, из-за этих ежедневных занятий у подчиненных почти не оставалось свободного времени на то, чтобы скучать или делать глупости в изолированном от внешнего мира Полигоне.

Однако, даже видя успехи девушек и радуясь за них, я всё же не обольщался по поводу реального уровня подготовки интернатских девчонок. Подруги Лизы стали главной силой Полигона, но было совершенно очевидно, что за три месяца невозможно превратить группу бывших школьниц во что-то действительно серьёзное. Вот и инструктор крайне низко оценивал боеготовность своих подчиненных, утверждая, что до ранения в одиночку смог бы справиться со всеми девушками вместе взятыми.

Сам я тренировался с остервенением, посвящая тренировкам в спортзале или на стрельбище каждую минуту, которая оставалась после решения вопросов обеспечения Полигона. Даже колкий на язык и вечно недовольный Колованов уже с месяц не называл меня сосунком и щенком, сравнивая скорее с молодым волчонком, который по глупости осмеливается тявкать на более старших и сильных волков.

В каком-то более широком смысле Колованов, сам того не подозревая, оказывался прав. Более старшими волками были соседи — группировки из Кимры и Талдома. Именно урегулирование вопроса взаимоотношений с соседями сейчас стало главной моей задачей. Охранявшие внешнюю ограду Полигона девушки за последний месяц трижды замечали разведчиков с запада, со стороны посёлка Кимры. Оставалось пока загадкой, что уже известно "кимринским" про Полигон, трудно было не заметить, что соседи с каждым днём всё больше и больше интересуются закрытой территорией. Мы тоже старались не отставать и регулярно посылали наиболее опытных разведчиц на запад к Кимрам и на восток к Талдому, так что ситуацию в общих чертах представляли.

Группировка в Кимрах насчитывала около сотни бойцов и сотни две гражданских, некоторых из которых явно удерживали силой. По большей части "кимринские" выглядели достаточно разношёрстно и нелепо, словно какие-то полубандитские наспех экипированные формирования. Но имелась там и своя "гвардия" — человек восемь с хорошим вооружением, в армейской форме с касками и бронежилетами. С этими соседями приходилось считаться — численность всех обитателей Полигона не превышала шестидесяти человек, из которых минимум десять вообще не были бойцами — дети, беременная Варвара Воронова и трое девушек Лизы Святовой, которые напрочь отказались брать в руки оружие — врач Татьяна Хмельницкая, медсестра Настя Молчанова и повариха Люда Успенская.

Три дня назад с помощью Ромки я подкинул послание "кимринским" — пацан ночью исхитрился незаметно пробраться в посёлок и прилепить бумагу на лобовое стекло машины одного из "офицеров". Ничего обидного в письме не было, лишь предложение мирного соседства и проведения переговоров. С безопасного расстояния через бинокль я наблюдал потом, как чужой офицер долго вчитывался в строчки и, внезапно рассвирепев, тут же на месте пристрелил своего часового. Такая реакция на письмо настораживала и уж точно не предвещала лёгких переговоров.

Насчёт Талдома всё выглядело запутаннее — весь город по периметру был обнесён трёхметровым забором из колючей проволоки, через каждые двести метров забора стояли вышки с часовыми. Для входов и выходов в закрытый город использовались трое ворот, каждые из которых хорошо охранялись. Разведчицам Полигона несколько раз удалось заметить, как ворота открывались, и небольшие отряды бойцов в камуфляже уходили куда-то на восток. Задача подобраться ближе, и уж тем более пробраться внутрь, выглядела невозможной, наблюдения же издалека приносили крайне мало информации. Можно было лишь понять, что "талдомские" хорошо вооружены — все солдаты носили стандартную армейскую форму и бронежилеты, все часовые имели бинокли, а некоторые ещё и приборы ночного видения. Бронетехнику в Талдоме разведчицы не видели, но это ничего не значило — соседи могли хранить технику где-нибудь в центре города. В целом, талдомские жили закрыто, и никаких неприятностей Полигону от них не ожидалось, но этот город перекрывал единственную дорогу на восток. Объехать Талдом не представлялось возможным, так что в будущем предстояло как-либо договариваться с соседями о проходе через их город.

С этими мыслями я поднялся по металлической лестнице и вышел на поверхность.

* * *

Стояла середина октября. Солнце светило пока ещё ярко, погода была по-летнему теплой. Но жёлтые поредевшие листья на клёнах и тёмно-оранжевые дубы свидетельствовали о том, что приближаются холода. Зимы я не боялся — запасов продовольствия мы собрали достаточно, хватало и топлива для обеспечивающих Полигон электричеством дизель-генераторов, внутри же подземных коридоров бункера круглый год стояла одна и та же температура.

Мимо меня, поздоровавшись, прошли девушки из группы Бестии — по расписанию им сегодня выпадало дежурство за периметром. Судя по пустым мешкам в руках, девчонки собирались после дежурства набрать яблок с опустевших дач возле Полигона. Мне вспомнилось, как пару дней назад девчонки тоже приволокли два мешка яблок, из которых повара потом приготовили компоты и варенье. Просто идиллия. На удивление мирная жизнь. После того кровавого хаоса, который творился всего несколько месяцев назад, бездействие инопланетян выглядело более чем странным.

Треугольные тёмные корабли стали большой редкостью. Они появлялись над Полигоном в среднем лишь раз в три дня и, не задерживаясь, продолжали свой путь. Опасности летающие охотники не представляли — ещё в самый первый вечер приезда на Полигон я распорядился организовать круглосуточное дежурство в диспетчерской на вышке у взлётно-посадочной полосы. С тех пор дозорным всегда удавалось заранее обнаруживать опасность и заблаговременно оповещать остальных, поэтому связанных с летающими охотниками трагических происшествий на Полигоне ни разу не случилось.

В инопланетном вторжении явно наметилось какое-то подозрительное затишье — то ли треугольные корабли оказались массово задействованы в других регионах Земли, то ли летающие охотники уже выполнили свою задачу на первом этапе вторжения и теперь должны были уступить место чему-то новому. Например, тем же летающим "сосискам", которых за последний месяц мы видели уже шесть раз. Предназначение этих вытянутых баллонов так и оставалось пока загадкой — летали эти огромные неповоротливые корабли медленно и на очень большой высоте, разглядеть их даже в бинокль удавалось с трудом. Оружия в явном виде, как на летающих охотниках, на этих "сосисках" мы не заметили. То ли это перемещались грузовики, то ли воздушные разведчики. Не исключено даже, что это были десантные корабли инопланетян.

С этими мыслями я подошёл к диспетчерской вышке и взбежал по лесенке наверх. Тут сегодня дежурили Ромка вместе с Егоркой Крутовым, с помощью большой подзорной трубы обозревавшие горизонт. Рядом трудились двое братьев — Аваз и Зариф Юлдашевы, уже третью неделю пытающиеся восстановить работу локатора на аэродроме. Двух гастарбайтеров из Таджикистана полтора месяца назад обнаружили девушки Кристины при прочёсывании дачных домиков.

Как рассказали сами парни, когда началось вторжение, они вместе с большой группой таджикских строителей строили трёхэтажный особняк в посёлке Квашенки севернее Талдома. Среди самих строителей никто не погиб в первые дни войны, хотя в остальной деревне оказалось много жертв. Хозяин строящегося дома, проживавший в Москве, так и не объявился. Деревня быстро опустела — большинство местных жителей подались к родственникам, другие ушли пытать счастья в более крупные города и посёлки.

Оставшиеся в брошенной деревне строители попытались договориться между собой, что же им делать дальше? Единого мнения не было. Часть бывших гастарбайтеров предлагала осесть в деревне и кормиться с огородов. Другие были настроены более воинственно. Группа под предводительством бывшего бригадира гастарбайтеров Мавсура, вооружившись ножами, заточками и дубинками, отправилась в соседнюю деревню "за припасами". Вернулись они с богатой добычей, даже нескольких девушек прихватили с собой. Вот только к вечеру со стороны ограбленного села приехали "мстители" — два микроавтобуса, битком набитых вооружёнными людьми.

Аваз в момент нападения находился на улице и вовремя заметил опасность. Он успел предупредить Зарифа, и братья наутёк кинулись бежать в лес. Судя по интенсивной пальбе позади, в Квашенки возвращаться больше не стоило. Братья несколько дней прятались в лесу, питаясь лишь ягодами и сыроежками. А потом случайно вышли к забору из колючей проволоки, пройдя вдоль которого, набрели на пустующий дачный посёлок. Они около месяца тихо жили там, питаясь картошкой, луком и морковью с огородов, а также ставя в ближайшем лесу силки на зайцев.

Зариф при первом знакомстве представил себя как опытного электрика и механика, что сумел блестяще подтвердить, восстановив электрическое освещение нижних этажей командного бункера и наладив работу резервного дизель-генератора. Его брат Аваз по профессии был штукатуром и плиточником, но поскольку работы по специальности пока не имелось, сейчас помогал брату.

— Командир, появилось сегодня напряжение на поворотном механизме локатора, — похвастался успехами Зариф. — Половина дела, считай, готова. Хотя одному Аллаху ведомо, почему сигнал с антенны не идёт. Я проверил все контакты, перепаял схему, но пока что-то не выходит. Зато удалось включить подсветку посадочной полосы. Не знаю, правда, зачем это нужно сейчас, когда на свет тут же появятся летающие шайтаны.

— Покажи! — заинтересовался я. — Ромка, объявили заранее воздушную тревогу, пусть все наши укроются на всякий случай — вдруг на эту иллюминацию действительно прилетят любопытные охотники.

Над Полигоном завыла сирена. Тоже, кстати, восстановленная Зарифом. Выждав для верности пару минут, я приказал электрику включать подсветку. Вдоль двухкилометровой полосы загорелись параллельные ряды огней — белые в центре полосы, желтые на концах, вдали виднелись красные и даже белые мигающие. В разметке ВПП я ничего не понимал, зато мгновенно сообразил, что нам самим нужно срочно спускаться в укрытие, так как такой фейерверк огней не мог пройти незамеченным для кораблей пришельцев.

Зариф выключил подсветку, и все кинулись вниз в расположенный у подножья башни вход в подвальное помещение. Через минуту над Полигоном кружило сразу четыре чёрных треугольника. Быстро же они собрались! Следующие минут сорок пришлось укрываться в подвале — летающие охотники долго не желали расходиться, выписывая круги над Полигоном. Пока мы находились в подвале, Ромка вдруг сказал заговорщицким шёпотом:

— Виктор, Сильвер вчера приходил к нам в дом и долго говорил с Константином Ивановичем и его женой. Нас с Егором взрослые попросили идти на улицу, но я слышал, что Сильвер говорил о тебе недоброе. Этот одноногий явно что-то замышляет! Я бы на твоём месте ему не доверял.

Я поблагодарил своего маленького друга за заботу и пообещал быть с капитаном более осторожным. Мне и самому не нравилось изменившееся поведение Колованова — тот всё более демонстративно игнорировал распоряжения и даже бравировал этим перед другими обитателями Полигона. Дело шло к открытому конфликту. Начинать первым трудный разговор с капитаном я не хотел, однако и терпеть неподчинение бесконечно не собирался.

Тут заработала рация на поясе:

— Это "Королева Марго", почтальон на месте. Забрать посылку пока не можем, он не уходит.

— Поняли тебя, "Королева Марго". Не показывайтесь. Ждите, — тут же ответила рация голосом Лизы Святовой.

"Королева Марго" был позывной Маргариты Буйновой. Рации пока что имелись у восьми человек — у меня, Лизы, Константина Ивановича и пяти девушек — руководителей шестёрок. Каждый из обладателей рации выбрал себе позывной и прошёл лично мной проведённый инструктаж по безопасности. Основные правила были просты: говорить мало, не называть никаких названий посёлков и имён, ни при каких условиях не произносить имя "Виктор". Все обитатели Полигона использовали полупрофессиональные рации без кодирования сигнала с дальностью приёма до десяти километров. До Хотьково было гораздо дальше, но я опасался, что "хотьковские" связисты по-прежнему продолжают прослушивать эфир, а перехватить с помощью имеющейся у них чувствительной армейской аппаратуры наши переговоры не составляло большого труда.

Хоть я и имел всегда при себе рацию, но практически никогда не говорил сам, опасаясь быть узнанным по голосу. За меня всегда отвечала Лиза, чётко следуя полученным инструкциям или в соответствии со своим пониманием ситуации. Лиза прекрасно справлялась со своей задачей, лишь пару раз за последние месяцы мне пришлось вмешиваться и поправлять её.

Кроме "Королевы Марго", существовали также позывные "Кристи", "Бестия", "Кровавая Мэри" (Маша Гаврилова), "Рассвет" (Света Камышева). Константин Иванович выбрал себе позывной "Константа". Лиза Святова сперва взяла себе псевдоним "Сумасшедшая", но он оказался длинным и неудобным, потому через месяц девушка сменила его на "Фурия". Официально моим позывным был "Беглец", но произносить его по рации всё равно не рисковали, поэтому остальные просто сообщали мне свою информацию, зная, что я услышу, а Лиза ответит за меня.

Сообщение Марго означало, что курьер "кимринских" прибыл на условленное место и оставил в тайнике сообщение. Новость была хорошей — соседи ответили на письмо. Оставалось дождаться возвращения группы Маргариты и ознакомиться с ответом.

Угроза с неба миновала, так что я продолжил свою инспекцию. Следующим пунктом маршрута стал автомобильный ангар. Тут трудились Слава Першин, Сергей Воронов и два его племянника — Антон и Артём. Их общей задачей являлось восстановление хранящейся на Полигоне техники.

Это было самой больной темой для меня. Что меня действительно разочаровало на Полигоне, так это даже не общее состояние запущенности. Заброшенный аэродром и неработающая диспетчерская, местами поваленные железобетонные плиты забора и многометровые дыры в ржавой колючей проволоке, украденный на цветной металл медный кабель, наглухо заваренная дверь в давно заброшенный подземный бункер — всё это возможно было восстановить и починить. Но вот десятилетиями гниющие под открытым небом машины, бронетранспортёры и танки... На это было больно смотреть, так как теперь большая часть техники превратилась в ни на что не годные груды металлолома.

Как рассказывал капитан Колованов, находившаяся тут армейская часть ещё в 90-ые годы прошлого века попала под сокращение. Всю находящуюся в более-менее пригодном состоянии технику вывезли, остальное просто бросили ржаветь. В последние годы на всей большой территории закрытого полигона оставалось только три десятка солдат срочной службы и несколько офицеров. Их основной задачей являлась охрана складов со стрелковым оружием и боеприпасами, на остальное просто не хватало людей.

Когда после вторжения из столицы поступила команда двигаться к Москве, военные забрали всю технику, которая могла передвигаться своими силами. Гордостью колонны был "Терминатор" — боевая машина поддержки танков, их в количестве двух штук буквально перед самым вторжением привезли на удалённый полигон для тренировки экипажей перед очередной выставкой современного вооружения. Именно этого монстра я и видел в хвосте уничтоженной пришельцами колонны.

Собрат того "Терминатора" стоял сейчас в разбитом состоянии на Полигоне — вторжение застало машину как раз в момент испытаний ходовой части. Мужики-ремонтники сокрушённо качали головой — если и возможно было восстановить "Терминатора", то это представлялось крайне трудной задачей. В отношении другой техники прогнозы оказывались более оптимистичными — часть ржавой бронетехники поддавалась починке, запчасти для ремонта полагалось снимать с других аналогичных экземпляров. Первыми достаточно быстро удалось отремонтировать армейский "Уазик" и большой тягач. И вот уже второй месяц мужики бились над восстановлением БМП-2. По словам Сергея Воронова, оставалось "совсем чуть-чуть". Однако такое обещание я слышал и две, и три недели назад, но более конкретных сроков бывший сельский водитель грузовика назвать не мог.

Я пообщался с ремонтниками и двинулся с инспекцией дальше. Меня интересовало здание котельной, где трудился Константин Иванович вместе с женой и Яромирой — симпатичной девушкой из Белоруссии, приехавшей в этом году поступать в один из московских ВУЗов. На время вступительных экзаменов Яромира жила у тётки в деревне Ябдино, откуда со станции Лебзино ездила в Москву на электричке. В день вторжения Яромира тоже поехала в столицу на консультацию по математике, но по дороге в Москву электропоезд попал под обстрел. В момент атаки состав находился на станции Вербилки, случилось очень много жертв. Яромира смогла выбраться из охваченного пламенем вагона и укрыться под перроном вместе с группой других пассажиров. Только ночью девушка рискнула вылезти, после чего пошла пешком по шпалам в обратную сторону. Тридцать километров — в теории это не так уж и много. Однако на то, чтобы их пройти, Яромире понадобилось одиннадцать суток.

Многое пришлось пережить девушке, пока она возвращалась в Ябдино. Постоянный страх смерти, голод, холод, унижения от повстречавшихся ей отморозков. Плен и неудачная попытка к бегству. Опять боль и унижения. Второй побег, тоже неудачный, после которого девушку посадили на цепь, словно собаку. Третий побег. Когда утром двенадцатого дня едва передвигающая ноги от усталости и истощения Яромира увидела знакомые домики деревни Ябдино, её ждало новое разочарование — деревня оказалась покинутой жителями, тётка убыла в неизвестном направлении.

Яромиру обнаружили девушки из группы Кристины, нашли самой первой из местных жителей вокруг Полигона. В тот день школьницы пошли в свою первую разведку за пределы периметра и услышали доносящийся стук молота. Пойдя на звук, девчонки заметили в одном из дворов тощую грязную босую девушку в рваной одежде, которая пыталась сбить с себя ошейник. При появлении вооружённых людей в армейской форме Яромира истерически завизжала и ринулась убегать, однако с волочащейся по земле тяжёлой цепью сделать это не удалось.

Ошейник с неё сразу же сняли, но несчастная долго не могла успокоиться — кричала, вырывалась и пыталась кусаться. Когда её привели на Полигон и показали мне, сперва я решил, что от переживаний девушка тронулась умом — настолько неадекватно вела себя Яромира. Но постепенно Татьяна Хмельницкая и Любовь Крутова сумели её успокоить, и выжившая белоруска поведала горькую историю своих мытарств.

Сперва я распределил новенькую к остальным девушкам в группу Лизы. Но тут случилась незадача — в первый же день Яромира подралась с тихой мирной медсестрой Настей Молчановой, которая ей обрабатывала ссадины и ушибы. Причину ссоры не раскрыла ни одна из подравшихся девушек, и я списал инцидент на общее нервное напряжение у новенькой. Однако к вечеру те же девушки сцепились повторно, с царапаньем, визгом и выдиранием волос. Яромира победила, но тут в драку на помощь подруге кинулась Бестия, и всё разгорелось с новой силой. Пришлось мне лично разнимать девушек, дерущихся с остервенением диких кошек. Причиной ссоры, как выяснилось, оказался католический крестик на шее Яромиры...

В итоге белорусскую девушку перевели в группу Константина Ивановича, и он вместе с женой очень тепло принял новенькую, которая чем-то напомнила им погибшую старшую дочь. С тех пор прошло три месяца, больше конфликтов на религиозной почве не возникало, но Яромира так и не сдружилась ни с кем из девчонок группы Лизы Святовой. Самым удивительным для меня в этой истории являлось то, что к таджикским мусульманам Юлдашевым Яромира относилась совершенно спокойно. Зариф даже пытался ухаживать за ней, причём по слухам небезуспешно.

В старой заброшенной котельной шла большая уборка. За долгие годы тут накопилось много хлама — пустые ящики, старая мебель, мусорные мешки, а в последние годы солдаты части использовали удалённое здание ещё и как дополнительный туалет. Но сейчас здание уже вычистили, мусор вынесли и сожгли. Константин Иванович сейчас занимался заменой выбитых стёкол в рамах, а Любовь и Яромира оттирали полы от многолетней грязи и копоти. Я поздоровался со всеми и поинтересовался успехами.

— Как видишь, мы тут всё отмыли, — указал Константин на убранную комнату. — Насчёт котла сказать пока ничего не могу, не было времени проверить. Но вот трубы точно менять придётся, они насквозь проржавели, просто дыра на дыре.

— Там Зариф сегодня починил подсветку на аэродроме, и большой локатор уже стал вращаться. У парня просто золотые руки. Я его тогда к вам направлю в помощь, пусть посмотрит котёл. Константин Иванович, к зиме необходимо обеспечить горячую воду на Полигоне.

— Сделаем! — пообещал Константин, а потом вдруг посмотрел недоверчиво на жену и Яромиру и попросил меня отойти с ним пошептаться наедине.

Я отметил для себя, как покраснели щеки Яромиры при упоминании имени Зарифа. Видимо, слухи про их близкие отношения имели под собой основания. Мы вышли с Константином на улицу и отошли подальше от здания. Я предполагал, что речь пойдёт о взаимоотношениях Зарифа и Яромиры, которую Константин Иванович считал приёмной дочерью. Однако я ошибся, разговор пошёл про одноногого капитана.

— Виктор, капитан Колованов подбивает всех устроить бунт и сместить тебя с поста руководителя, — сразу же сообщил мне Константин. — Меня с женой капитан тоже агитировал. Для вида мы ответили, что подумаем. На самом деле мы не хотим участвовать в этой смуте, нас с женой всё устраивает. Мы видим, как много ты делаешь для всех, как преображается с каждым днём наше убежище. Тут действительно становится всё уютнее. Поэтому мы полностью на твоей стороне, можешь на нас с женой рассчитывать.

Я поблагодарил за поддержку, а также сообщил, что после обеда ухожу с девушками Светы Камышевой в свободный поиск к целой группе деревень севернее Полигона. Поинтересовался, чего не хватает больше всего им для жизни? Константин, который исполнял на Полигоне обязанности завхоза, задумался ненадолго и ответил:

— Женщинам нужна ткань любых цветов для одежды. Нужно постельное бельё, подушки или хотя бы наполнитель для подушек. Нужен сахар, любая крупа кроме перловки и пшёнки, их у нас много. Также нужно мыло — и хозяйственное, и банное. Детям нужны фрукты и свежие овощи. Ну и нужны книги: учебники, справочники и просто художественная литература. Книги, наверное, важнее всего остального будут, поэтому бери всё что найдёшь, чтобы народ тут не свихнулся и не одичал с тоски.

Пообещав посмотреть насчёт книг и всего остального, я направился к последней точке сегодняшнего обхода — удалённому зданию, к которому тянулись провода от дизель-генераторов. Тут располагалась созданная месяц назад служба новостей Полигона. Хозяйничали в здании двое подростков — Миша и Аня Костюки, родные брат с сестрой, которых девчонки-разведчицы обнаружили полтора месяца назад бредущими по лесу со стороны деревни Волдынь. Дети были промокшими, замёрзшими и страшно истощёнными. Когда мы их накормили и напоили, подростки поведали, что пешком шли аж от самой Москвы.

От рассказанного ими кровь стыла в жилах. Подросткам довелось пережить ужас московского метро. В первый день вторжения Миша и Аня вместе с родителями укрылись от летающей смерти на станции метро "Динамо". В метро набились тысячи и тысячи людей. Давка происходила такая, что десятки людей на перроне получили увечья и даже погибли, затоптанные обезумевшей толпой. Солдатам пришлось даже открыть огонь на поражение по вновь прибывающим и закрыть массивные створки на станции, отрезав таким образом метро от внешнего мира.

То, что люди сами себя загнали в ловушку, стало ясно уже к началу следующего дня — от нестерпимой духоты и тяжелого запаха фекалий стало просто нечем дышать. Вентиляция на станции не справлялась с такой нагрузкой, а затем и вообще вышла из строя, когда какие-то "умельцы" попробовали заставить её работать интенсивнее. Горе-ремонтников озверевшая от жары и нехватки воздуха толпа забила насмерть. Но этими смертями дело не ограничилось — яростные схватки со смертельными исходами вскоре стали возникать повсеместно: за сидячие места в вагонах, за место поближе к шахте вентиляции, за бутылку минералки или питьевой воды. Отца Ани и Миши убили ударом ножа в живот только за то, что он отказался уступать незнакомцам лежак, который семья Костюков соорудила из своих курток и тёплых вещей. Тело отца скинули просто под колёса стоящего тут же на станции состава в груду других мёртвых тел.

Единственным источником существования семьи стал прихваченный из дома радиоприёмник на батарейках — его длинная антенна позволяла ловить сигналы радиостанций там, где не ловили айфоны и другие средства связи. Послушать новости с поверхности собирались соседи по несчастью, затем эти новости уже пересказывали всем остальным. С семьёй Костюков делились крохами еды и остатками воды за то, что они поставляли новости.

Прожитые на станции метро недели, в которых не было смены дня и ночи, слились в один бесконечный кошмар. Единственным светлым пятном Миша выделил лишь тот безумный восторг, какой у беженцев вызвало известие, что на помощь запертым в метро людям вызваны войска из Подмосковья. Люди смеялись и плясали на перроне от счастья, молились за спешащих к Москве воинов и ждали скорого спасения.

Однако анализируя сумбурные обрывочные новости, Миша первым сообразил, что армия не придёт на помощь заблокированным в метро москвичам. Представить себе, что случится через несколько часов, когда разъярённая толпа будет искать виновников "лживой информации", было совсем не трудно. Поэтому они с матерью приняли решение уходить по опасному туннелю к соседней станции "Сокол" и далее на север. До "Сокола" они дошли, но это оказалось жуткое царство разложения и мрака, в котором к тому же свирепствовала эпидемия. А вот дальше линия метро оказалась и вообще перекрыта — в туннеле в сторону "Войковской" свирепствовали озверевшие с голода каннибалы.

Пришлось уходить в служебные тёмные туннели и передвигаться в них на ощупь. Одному Богу известно, сколько времени дети провели в кромешной тьме, слепо шаря пальцами по сырым стенам или бредя вдоль обесточенных кабелей, постоянно упираясь в тупики или блуждая кругами. На поверхность дети вылезли через какой-то канализационный коллектор, но путь к свету нашли только они с сестрой. Мать они потеряли где-то в потёмках подземных туннелей. Они долго искали её, но так и не нашли.

Поверхность столицы встретила выживших неприветливо — многочисленными летающими охотниками и повсеместными свидетельствами разрушений, смрадным запахом и огромным количеством разлагающихся трупов. В городе там и тут слышались перестрелки — это банды делили территорию. Дети оказались в ужасе от увиденного и решили покинуть умирающий город. Трудно оказалось пересечь МКАД — эта кольцевая дорога круглосуточно сторожилась инопланетными захватчиками. Но брат с сестрой сумели всё же покинуть Москву и потом брели без особой цели, просто стараясь уйти как можно дальше от того кошмара, который остался за их спинами. Увидев вооружённых людей из группы Бестии, брат с сестрой даже не попытались убегать, а просто рухнули наземь.

В настоящее время Миша Костюк, починивший свой радиоприёмник, отвечал за сбор сведений об окружающем мире, а его сестра занималась ремонтом принесённых разведчиками компьютеров и разных электроприборов. К тому же брат с сестрой совместно выпускали местную газету, печатая в ней самые интересные новости из происходящего на Полигоне и за периметром.

Когда я зашёл к ним в комнату, сидящий перед радиоприёмником в громадных наушниках Миша поднял руку, одновременно здороваясь и призывая пока не отвлекать его. Я отошёл и повернулся к Ане. Девчонка сидела перед раскуроченным системным блоком, возле неё на рабочем столе россыпью лежало несколько планок памяти и вынутая видеокарта. Рядом на полу возвышалась целая гора новеньких принесённых разведчиками бесполезных ноутбуков — активировать предустановленные на них современные операционные системы без Интернет так и не получилось, как и найти драйвера для всех устройств для более старых версий операционных систем.

— Думаем с братом организовать вечерний кинотеатр в одном из пустующих помещений бункера, — сообщила мне Аня, указав на стопку DVD с фильмами. — Будем крутить хорошее кино каждый день, все будут довольны, а то развлечений после работы вообще никаких, разве что только шахматы и домино. Проектор у нас уже есть, лишний компьютер сегодня соберу, за день-два зал отчистим, стулья принесём и побелим стену. Что скажешь, начальник?

Я задумчиво потёр пальцем переносицу. Кинотеатр означал, что по полтора-два часа в день мои люди будут теперь сидеть впустую перед экраном. Лично у меня не имелось такого количества свободного времени. У руководителя Полигона день был расписан поминутно, и вечером мне едва хватало сил доползти до кровати. Да и у Лизы, и её подруг, насколько я знал, загрузка была не меньшей — дозоры, разведка, спортивная и стрелковая подготовка, походы за припасами и куча других дел. За все три месяца ещё ни одна из интернатских девчонок не пожаловалась, что ей вдруг стало скучно. Некогда скучать, когда именно от активности сейчас зависит будущее Полигона. Хотя, с другой стороны, на Полигоне обитало шесть десятков самых разных людей, и я вполне мог не до конца понимать нужды остальных. К тому же просто взять и отказать инициативе Ани и Миши, которые очень многое делали на благо Полигона, тоже было неправильным. Поэтому я решил найти компромисс:

— Хорошая идея с кино, молодцы. Помещение под кинозал я для вас выделю, найду и помощников, которые мебель принесут и всё отчистят. Хотя ежедневный кинопоказ пока несвоевременен. Людей и так сильно не хватает, мы работаем каждый за четверых и валимся с ног от усталости в конце дня. Пока можно организовать кино по воскресеньям, чтобы как-то выделить эти формально выходные дни. А потом, как народу внутри периметра станет побольше, можно будет уже и ежедневно радость людям приносить.

Подошёл освободившийся Михаил, выглядел он несколько расстроенным:

— Сегодня уже пятый день подряд не выходит в эфир ни одна из трёх тверских радиостанций. Молчит даже "Голос Твери", который ретранслировал новости с северо-западных областей и Питера. Боюсь, как бы мы вообще не потеряли связь с Северной столицей.

Весть оказалась печальной, но всё же не затрагивающей напрямую жителей Полигона. Меня гораздо больше интересовали новости про близких соседей.

— Станция в Дубне по-прежнему передаёт только музыку, новостных передач давно уже они не пускали в эфир. Сергиев Посад, как всегда, бахвалится своими военными победами. На этот раз они вместе с "красноармейскими" и "дмитровскими" якобы захватили Софрино. Наверное, врут, так как Софрино в военном союзе с Пушкино, и бронетехники у них много. Талдом молчит. Кимры тоже молчат. Из Москвы сообщают, что враждующие группировки договорились объявить Южное Тушино нейтральной территорией. Там есть безопасные подходы к пресной воде водохранилища, что в условиях постоянной угрозы сверху стало очень актуальным.

Я секунду подумал и объявил:

— Новость про перемирие в Москве обязательно напечатайте в вечерней стенгазете Полигона наряду с известием о починке освещения полосы аэродрома. Про остальное не надо — нечего народ расстраивать...

Полигон. Неудачные переговоры

Выехали на "Урале" сразу после обеда. Грузовик быстро мчался лесными дорогами на север к деревне Цыганово, которая являлась первой точкой сегодняшнего маршрута. Ещё недавно эта дорога не годилась для проезда — была сильно заросшей и местами вообще перекрытой упавшими деревьями. Но за несколько предыдущих пеших походов на север отряды разведчиков расчистили её для сегодняшней большой вылазки.

Девушки шутили и смеялись. Для них сегодняшняя поездка представлялась весёлым развлечением, которое скрашивало однообразные будни Полигона. К тому же сегодня ожидалась хорошая добыча — предыдущие пешие рейды к Цыганово показали, что эта деревня, как и группа соседних посёлков, была покинута жителями ещё в самые первые дни вторжения и практически не разграблена. В прошлые два раза девушки ходили туда пешими и каждый раз возвращались с полными сумками еды, медикаментов и одежды. Но в руках много не унесёшь, поэтому на этот раз поехали на грузовике. После случая, когда отряд на "Урале" едва не заперли на окраине посёлка Кимры, я обещал себе больше не ездить на грузовике далеко от Полигона. Но тот случай произошёл достаточно давно, да и на этот раз использование машины выглядело оправданным — небо надёжно контролировалось, а в Цыганово мы никого раньше не встречали.

Летающих охотников я не опасался — с диспетчерской вышки Полигона просматривались окрестности на пятнадцать-двадцать километров, так что о появлении треугольных кораблей отряд бы немедленно информировали по рации. Единственное меня смущал поредевший осенний лес — ещё несколько дней, и листьев на деревьях не останется вовсе. Лес будет насквозь просматриваться с воздуха, и укрыться при появлении летающего охотника под кронами деревьев больше не удастся. Именно поэтому приходилось торопиться и рисковать — за следующие два-три дня предстояло максимально много перевезти на машине. Потом же о дальних поездках придётся забыть до следующей весны.

— Это "Королева Марго". Почтальон не уходит. Жду инструкций, — раздался голос Маргариты.

— "Фурия" для "Королевы Марго". Себя не обнаруживать, продолжать вести наблюдение, — мгновенно ответила Лиза Святова.

Вот ведь настырные эти "кимринские"! Хотят увидеть, кто заберёт ответ на письмо и куда понесёт. Я считал, что этого позволять ни в коем случае не следует — нельзя перед трудными переговорами раскрывать свои карты. О чём можно будет говорить с "кимринскими", если они узнают, что их сосед и потенциальный союзник — всего лишь несколько боеспособных мужиков и три десятка школьниц?

Однако думать об этом пока преждевременно, да и машина уже заезжала в Цыганово. Девушки выпрыгнули на землю и построились, ожидая инструкций. Я зачитал им список необходимого, а также указал на вход в обнаруженный в прошлый раз подвал с мешками картошки и целыми стеллажами компотов и консервированных овощей. Приказав напоследок далеко от машины не отходить, чтобы не пропустить возможный сигнал тревоги, я отпустил девчонок на поиски. Светка разбила свой отряд на пары, после чего девушки с радостными криками кинулись врассыпную по дворам в поисках ценного для Полигона.

Сам я посещал Цыганово уже в третий раз — дважды до этого с группой Кристины, и вот сейчас с группой Светы Камышевой. Прошлый раз был тут всего три дня назад и приметил пару домов, содержащих запасы продуктов, одежду и другие ценности, взять которые в прошлые разы не получилось, так все члены отряда были перегружены. Как раз в один из этих домов я и направился.

Едва войдя в прихожую, резко остановился — в доме за прошедшие дни явно кто-то побывал! Вот тут, я это точно помнил, на стене висела вешалка с куртками, а под ней стояли ботинки и сапоги. Сейчас вешалка оказалась выдрана из стены вместе с гвоздями и валялась на полу. Никакой одежды и обуви не осталось. Внутрь дома вели многочисленные грязные следы сапог или ботинок крупного размера, хотя раньше пол тут был пыльным, но не грязным. Я в прошлый раз не мог натоптать — в тот день стояла сухая погода. Когда же шёл дождь в прошлый раз? Позавчера кажется. Значит, нас опередили на два дня.

Пройдя в следующие комнаты, с горечью признал, что всё ценное уже оказалось вынесенным. Пропала даже мебель, не то что одежда и постельное бельё. Досадно, но не критично — в Цыганово имелись и другие дома, а кроме того рядом находилось шесть или семь подобных деревень. Но на улице я увидел идущих навстречу девушек — в соседних домах оказалось тоже пусто, а в указанном им подвале не осталось ни одной банки, ни одного ящика. Всё, что удалось добыть в Цыганово — нарвать пару вёдер поздних яблок и корзину гроздей тёрна. Такая скудная добыча даже не окупала потраченного на дорогу бензина.

Пришлось ехать в соседнее Головино. Ещё издалека у самого въезда в Головино я увидел длинную фуру, практически полностью перегородившую дорогу. Это вызывало опасение, поэтому ближе подъезжать я не стал. Девушки выпрыгнули из "Урала" и тут же разбежались в стороны, укрывшись в высокой траве и кустах. Я же осмотрел подозрительную машину через бинокль. Грузовой "Вольво", кабина была открытой и пустой. Никого рядом с грузовиком не наблюдалось. Заперев свой грузовик, наша группа подготовила оружие и осторожно двинулась вперёд.

Первым делом я пощупал рукой решётку радиатора и металл кабины "Вольво". Металл был холодным, машина успела остыть. В кабине "Вольво" в замке зажигания торчал ключ с красивым брелоком. На соседнем с водительским местом лежал автомат АКСУ-74 с полным рожком патронов. Очень странно. Кто-то оставил своё оружие без присмотра!

Обойдя фуру, я обнаружил, что задние двери открыты для погрузки. Огромный трейлер оказался забит наполовину — тут находилась и разобранная мебель, и тюки с одеждой, и даже ящики с картошкой и баллонами консервированных овощей и компотами. Именно эти компоты заставили меня внимательнее осмотреть груз. Точно! Это же мебель из Цыганово! Те сложенные у стены красивые стулья с красной обивкой и резными спинками я как раз приметил в предыдущей деревне.

Я вылез из кузова и внимательно осмотрелся. Первым делом обратил внимание на грязь на колёсах — уже засохшую и местами даже обсыпавшуюся. Обвалившиеся пласты грязи лежали у самых колёс. Получается, этот трейлер ехал по густой вязкой грязи два дня назад, а потом остановился. И с тех пор простоял тут двое суток. Очень странно.

— Смотрите, курица! — обратила внимание всех Света Камышева на настоящую живую птицу.

Все тут же мгновенно забыли о грузовике и во все глаза смотрели на выжившую птицу. Курица была рыжей и крупной, сейчас она с важным видом ковырялась в земле на запущенном огороде. И тут, словно в подтверждение нереальности происходящего, откуда-то из-за забора закукарекал петух. Все члены отряда оживлённо переглянулись. Настоящая живая курица с петухом! Это же потенциально со временем яйца, цыплята и свежее мясо. Никому ничего объяснять не потребовалось — эта добыча крайне нужна Полигону, причём обязательно живьём. Все засуетились.

— Обходи её слева... Мешок, мешок приготовьте... Калитку скорее закрывайте, не дайте ей уйти с огорода... Цыпа-цыпа, иди сюда...

Курица, почуяв неладное, насторожилась и внимательно разглядывала приближающихся людей. Потом взмахнула крыльями и вспорхнула на невысокий заборчик. Посмотрела, наклонив голову, на замерших преследователей и спрыгнула с противоположной стороны забора.

— Не дайте ей уйти в лес! Гоните её в деревню! — приказал я.

Но курица и сама не собиралась приближаться к кустам, за которыми начинался лес. Наоборот, птица от этих кустов панически шарахалась. Глупая курица судорожно пометалась без толку между стеной дома и забором, попыталась несколько раз вспорхнуть на высокую поленницу, где и была поймана Светкой под аплодисменты и радостные возгласы девушек. Половина дела сделана. Оставалось найти голосистого петуха.

Но тот, как назло, затих и затаился. Мы с девушками медленно шли вдоль улицы, заглядывали во дворы, пробовали звать глупую птицу. Всё без толку. Тогда я приказал отряду разделиться и идти параллельно двумя группами — одна группа со стороны леса, другая по улице. Я даже пытался кукарекать, подражая петухам — старался раздразнить и заставить себя выдать осторожного "петьку". И тут увидел собаку.

Последний раз живых собак я видел ещё до вторжения, так что тут было от чего удивлённо остановиться. Крупный бело-рыжий кобель, пёс вылез через какую-то дыру под забором и теперь смотрел на людей. Было в его взгляде что-то неправильное, от чего пробирала дрожь. Я не сразу сообразил, что именно. Обычно одиночные собаки смотрят на чужих людей или равнодушно, или с опаской. Или, наоборот, громко лают, отгоняя от своей территории. Это пёс просто смотрел — без малейшего страха, внимательно, оценивающе. Как на... добычу?

Из той же дыры вылезла ещё одна шавка — мелкая, рыжая. А следом почти сразу ещё пяток разномастных одичавших бывших друзей человека. Все они стояли и просто смотрели. Особенно меня смутил последний — тёмно-серый крупный самец. Сердце испуганно ёкнуло — да это же не собака! Это же волк, самый настоящий!

— Медленно отходим назад, не оборачиваемся! — скомандовал я идущей рядом Насте Молчановой.

Настя испуганно ухватила меня за плечо и шаг за шагом стала отступать вместе со мной. Собаки и волк пошли следом — не приближаясь, но и не давая добыче увеличить расстояние. Я снял с плеча автомат и перевёл в режим автоматической стрельбы. При этом мысленно выругался — Настя Молчанова была одной из немногих девушек, которые наотрез отказывались брать в руки оружие. Если стая нападёт, у нас будет всего один автомат. Я громко крикнул остальным девушкам приготовить оружие и собраться всем вместе посреди улицы. Судя по заклацкавшим взводимым пружинам автоматов, мою команду услышали.

— Смотри, там ещё собаки! — указала Настя куда-то в сторону леса.

Я быстро повернул голову в ту сторону, чтобы оценить масштаб проблемы. Проблема оказалась смертельно опасной — со стороны леса медленно приближались серые и чёрные тени, не менее двух десятков. Они уже обошли людей большим полукругом, прижимая к высокому глухому забору. Позади хищники отрезали нам путь к переулку, по которому мы с Настей вышли к лесу. К счастью, как раз рядом в заборе оказалась калитка. Настя подёргала ручку, и дверь распахнулась. В ту же секунду, словно по команде, вся стая бросилась вперёд. Я успел шмыгнуть в открывшийся проём и захлопнул дверь прямо перед оскаленной мордой хищника.

— Бежим к остальным! — заорал я, подталкивая спутницу вперёд.

На бегу развернулся и дал короткую очередь в белого пса, который одним прыжком перемахнул через забор. Собака взвизгнула и завалилась на бок, подёргивая лапами. Рассматривать подстреленного врага времени не было — сразу четыре или пять зверей перемахнули через препятствие. Я дал длинную очередь и побежал вперёд через двор. А впереди на улице уже трещали выстрелы. Дав ещё одну длинную очередь по преследующим нас собакам, я на бегу отстегнул опустевший магазин.

Мы с Настей успели добежать до остальных и встать спиной к спине. Шесть автоматов не замолкали ни на секунду. Я расстрелял второй рожок и выхватил "Гюрзу". Всё новые и новые твари, перепрыгивая через тела убитых сородичей, мчались к людям. За моей спиной закричала от боли какая-то из девушек. Я резко развернулся и трижды практически в упор выстрелил в башку лесного хищника, ухватившего Настю за руку и повалившего девушку на землю. Зверь умирал, но не разжал челюсти. Я снова и снова нажимал на курок, но раздавались лишь щелчки — кончились патроны. Но тут Света Камышева приставила автомат к уху волка и дала короткую очередь, навечно успокоившую опасную тварь.

И всё разом стихло. Вся улица была усеяна собачьими и волчьими телами. Некоторые звери ещё дёргались в агонии, другие пытались уползти, оставляя широкие кровавые следы на пыльной земле.

— Собаки, напавшие на человека, обязательно должны быть уничтожены все до единой! Никто из людоедов не должен уйти отсюда живым! — приказал я.

Пока девушки добивали раненых собак, я вернулся к трейлеру и сменил автомат. Теперь я был уверен, что предыдущему хозяину оружие уже не понадобится — я понял, что случилось с предыдущей группой. Пока Света перевязывала своей подруге прокушенное запястье, мы с остальными девушками прошлись по дворам.

Страшная находка обнаружилась внутри одного из домов — окровавленные тряпки, стреляные гильзы и обглоданные человеческие кости. Люди оказались застигнуты врасплох и не оказали серьёзного сопротивления. Точное количество трупов по разбросанным костям подсчитать было трудно, но где-то восемь-десять человек. На всех них оказался только один автомат, второй остался в кабине грузовика. Откуда приехала эта группа, так и осталось невыясненным.

* * *

Обратно вернулись уже в потёмках. Чёртова петуха мы так и не поймали, но зато полностью загрузили фуру вещами. За это время на УАЗике приехали Константин Иванович и Сергей, чтобы разом увезти на Полигон все машины. Среди трофеев имелись и книги, и постельное бельё, и два пятидесятикилограммовых мешка сахара, много макарон и гречки, два ящика вина и водки, и даже несколько бутылок шампанского "Абрау-Дюрсо" в подарочных упаковках. Шампанское я приказал приберечь на Новый Год.

Пока остальные занимались разгрузкой фуры, я спустился в свой кабинет на третьем подземном уровне бункера, где меня давно поджидали Лиза Святова и вернувшаяся Маргарита с посланием из посёлка Кимры. Разведчица передала запечатанный конверт, на котором стояли штамп "Секретно" и надпись размашистым уверенным почерком "Передать лично в руки командиру отряда". Я посмотрел письмо на просвет на фоне яркой лампы дневного света — ничего подозрительного, в конверте вложен лишь один листок бумаги. Я вскрыл конверт и зачитал вслух:

— Завтра в 19-00 на указанном вами месте. Приводите не больше трёх человек без оружия. Комендант восточного побережья Череп В.Ю.

Я подошёл к расстеленной на столе подробной карте. Место для переговоров с "кимринскими" я выбрал далеко не случайное — деревня Клетино, которая располагалась совсем близко к Кимрам, но при этом не контролировалась "кимринскими" и служила своего рода нейтральным буфером между враждующими Кимрами и Дубной. Чуть восточнее Клетино в поле стоял сгоревший танк — наглядное свидетельство некогда бушевавших тут жарких приграничных споров за контроль над деревнями на восточном берегу Волги. Эти бои проходили в конце лета, и однажды я даже лично стал свидетелем одного из таких ожесточённых столкновений. Потом между Дубной и Кимрами было подписано перемирие, а опустевшая почти полностью разрушенная деревня Клетино так и осталась нейтральной территорией.

— Сам пойдёшь? — сухо спросила Лиза.

Я утвердительно кивнул, продолжая рассматривать карту и подходы к месту встречи. У меня не было никаких причин доверять "кимринским". Если бы не нытьё одноногого капитана, ни за что бы не пошёл на эти переговоры.

— Лиза, вызови прямо сюда Кристи и Бестию. Марго, подойди к карте. Завтра с утра ты с девушками вместе с Константином Ивановичем и его людьми поедешь на грузовике в Головино, это вот здесь. В посёлке вам нужно будет находиться всё время начеку, оружие не убирать, там могут ещё оставаться собаки-людоеды. Ваша задача — загрузить машину трофеями. Что именно брать, решайте сами, но цель номер один — изловить живущего там петуха. Эта хитрющая птица прячется где-то между постройками.

Подошли Бестия и Кристи. Я отпустил Маргариту ужинать и отдыхать, после чего закрыл герметичную звуконепроницаемую дверь в свой кабинет и с девушками-офицерами начал обсуждение завтрашнего трудного дня. Когда совещание закончилось, и руководители групп ушли, Лиза тяжело вздохнула:

— Виктор, ты очень изменился с того момента, как мы в первый раз увиделись.

— Надеюсь, в лучшую сторону? — попытался я свести разговор в шутку.

— Я не знаю, в лучшую или худшую, но ты стал совсем другим: властным, расчётливым, хитрым, временами жестоким. В тебе умер тот весёлый парень, который беззаботно прожигал время на дискотеках, гулянках и свиданиях с бесчисленными подругами. Ты стал вожаком — молодым и полным сил, но скорее злым, чем добрым. Увидь я тебя таким в день нашей первой встречи, я бы не доверила тебе судьбы своих девушек.

Я удивлённо посмотрел на лидера девушек. Мы долгое время смотрели друг другу глаза-в-глаза, но Лиза первой отвела взгляд в сторону. С нажимом в голосе я поинтересовался:

— Елизавета, а ты не думала, что единственный шанс выжить в изменившемся и ставшим в одночасье жестоким мире — самому меняться и становиться жестоким?

Лиза не ответила. Она молча скинула с коленей ластящуюся кошку Соньку, убрала со стола карту и стала расставлять посуду для ужина. Однако я понял, что не переубедил свою подругу, и Лиза осталась при своём мнении. Поэтому привёл свежий пример:

— Сегодня в Головино мы оказались на волосок от смерти и выжили лишь потому, что шестеро из семи членов отряда были вооружены и неплохо умели стрелять. А если бы я тогда поддался на жалобы девушек и позволил им отлынивать от изнурительных занятий у Сильвера? Что случилось бы, если бы не только Настя Молчанова, но ещё двое-трое девушек оказались сегодня безоружными? Я тебе отвечу — лежали бы наши обглоданные кости на пыльной улице, а ты бы никогда и не узнала, что же с нами произошло. Ты стала бы новым руководителем Полигона, и через день-два направила бы вторую группу с заданием искать нас. И та группа тоже бы погибла... Поганый вариант вырисовывается. Но только я вот не прогнулся, несмотря на все жалобы обитателей Полигона, на их слёзы и мольбы. Да, обитатели считали меня самодуром и деспотом, но вынуждены были учиться и тренироваться. Эх, видела бы ты своих подруг сегодня, меня просто гордость взяла за таких спутниц! Они стояли спина-к-спине, ни одна не струсила при виде атакующих волков-людоедов, ни одна не бросила оружие и не убежала. Мы стояли насмерть и убивали сегодня, и только поэтому мы выжили.

— Озверевшие от голода собаки — это одно. Но такие же, как мы с тобой, люди — это совсем другое, — не согласилась Лиза, усаживаясь вместе со мной ужинать за стол.

В свою жилую комнату, являвшуюся одновременно и рабочим кабинетом, без спроса я позволял заходить только Лизе Святовой. Она единственная знала шестизначный код от массивной входной двери, только она могла в любое время суток прийти ко мне за советом или просто поговорить. Лиза этим правом беззастенчиво пользовалась, но я всегда был рад её обществу — лидер девушек оставалась одним из очень и очень немногих, кого я без колебаний мог назвать своим другом. Остальные обитатели Полигона постепенно дистанцировались и считали меня прежде всего начальником, руководителем, лидером, а уж только потом кем-то другим.

Обстановка в моей комнате была спартанская — стол, стулья, шкаф и железная кровать в дальнем от вентиляционной решётки углу. Первое, на что обращал внимание любой входящий в кабинет посетитель — громадная политическая карта мира на всю стену с уже несуществующими странами. В центре комнаты стояли шесть стульев вокруг большого овального многофункционального стола — это и место совещаний с руководителями групп, и место горячих философских дискуссий о будущем Полигона, и как сейчас просто обеденный стол.

Большая яркая лампа над столом. Вешалка для верхней одежды у входа. Небольшая тумбочка с личными вещами в углу. Вот, пожалуй, и вся обстановка в кабинете руководителя Полигона. Днём часто дверь в комнату оставалась открытой, так что любой спустившийся на третий подземный уровень мог своими глазами увидеть всю обстановку.

Правда, имелась одна вещь, которую нельзя было разглядеть из коридора, и даже вошедшему она не сразу бросалась в глаза. Это была маленькая треугольная полочка в углу с горящим крохотным огоньком маленькой лампадки. Рядом на стене в свете огонька виднелась небольшая слегка помятая фотография — три десятка маленьких девочек семи-восьми лет в школьной форме интерната вместе со своей учительницей. За прошедшие годы почти половину девушек с фотографии удочерили приёмные родители, и поэтому я их не встретил в том разбитом автобусе. Некоторые девчонки, наоборот, попали в интернат позже, и потому их не оказалось на этой старой фотографии. Но некоторых девушек и сейчас можно было легко узнать — Иванову Лену, например, или Свету Камышеву. Галя Громова стояла третьей слева во втором ряду.

Эту фотографию мне подарила Настя Иванова, прихватившая её из интерната вместе со своими личными вещами. Случилось это на третий день пребывания на Полигоне, когда нам удалось-таки вскрыть заваренную входную дверь в подземный бункер. Мы тогда с группой девушек шли вниз в темноту, освещая фонарями дорогу и исследуя незнакомые коридоры и лестницы. И именно в тот момент Настя вдруг заметила в свете фонаря, что виски у меня поседели. Я тогда даже не поверил, но остальные девчонки тут же подтвердили слова одноклассницы. Всё веселье и разговоры тогда разом прекратились, дальше все шли в полной тишине. А затем, когда мы поднялись на поверхность, Настя сразу же подарила мне эту фотографию — единственное сохранившееся изображение Гали Громовой. Сейчас эта старая фотография стала для меня самой ценной реликвией на планете. Я сам ежедневно доливал в лампадку керосин, заменявший давно закончившееся масло. Три месяца я поддерживал постоянное горение огонька пламени, освещавшего лицо любимой девушки.

После прошедшего в полном молчании ужина я поблагодарил Лизу за компанию и первым делом долил ещё керосина в лампадку. Лиза молча собрала грязные тарелки в корзинку, взяла свои костыли, подхватила грязную посуду и направилась к выходу. Кошка моментально спрыгнула со стула и последовала за хозяйкой. Гипс у Лизы давно сняли, однако наступать на больную ногу Лиза до сих пор не могла, а потому пользовалась костылями. Все чётко знали, что помогать ей ни в коем случае нельзя — Лиза серьёзно обижалась, если в бытовых мелочах ей намекали на неполноценность из-за подволакиваемой ноги. Я попрощался со своей подругой и пожелал ей спокойной ночи. Уже в дверях девушка остановилась и с горькой улыбкой сказала:

— Да какой тут сон... Задал ты мне пищу для размышлений. Чувствую, что до утра не усну теперь. Всю жизнь я была твёрдо уверена в том, что зло и жестокость — это плохо, а я нахожусь на стороне добра и справедливости. Ты же говоришь, что зло и жестокость неизбежны в нашем мире, а потому выбор сейчас — меняйся или умри.

— Нет, я не так говорил, — поправил я свою подругу. — Просто добро не сможет оставаться добром, если не имеет силы для своей защиты. Я много читал в последние недели, и среди принесённой на Полигон литературы мне попалось любопытное стихотворение Станислава Куняева. Я готов подписаться под строками этого поэта: "Добро должно быть с кулаками. Добро суровым быть должно. Чтобы летела шерсть клоками со всех, кто лезет на добро".

— Это совсем другое дело, — усмехнулась Лиза. — В очередной раз тебе, Виктор, удалось меня удивить. Хорошо, веди завтра переговоры с позиции именно такого вот добра.

* * *

В УАЗе ехали трое. За рулём находился Сергей Воронов, на месте пассажира сидел я, сзади разместился капитан Колованов. Оружия никто из переговорщиков не взял, чтобы не нарушить объявленные "кимринскими" условия. Я сильно нервничал, хотя и старался не подавать виду. С тихой завистью я смотрел на железное спокойствие водителя — Сергей Воронов совершенно не волновался насчёт предстоящих переговоров и просто занимался своей работой.

Одноногий капитан, сегодня впервые после ранения покинувший пределы Полигона, находился даже в более мрачном настроении, чем обычно. Уже за первые несколько минут пути Колованов достал меня своими упрёками и жалобами. Вчера идея взять боевого капитана с собой показалась мне интересной, сегодня же я жалел о принятом решении. Однако менять что-либо было поздно — мы и так немного опаздывали на встречу, в сумерках свернув не туда на лесной дороге и не сразу поняв свою ошибку.

Заработала рация:

— Это Кристи. Три плюс четыре.

— Это Бестия. Подтверждаю. Три плюс четыре.

Я нахмурился. Сообщения означали, что "кимринские" нарушили условия переговоров, приведя с собой больше народу, чем договаривались. Будет семь человек с их стороны. Нехорошо. Ничего, у Полигона тоже имелись свои козыри в рукаве — две полные группы девушек ещё с утра отправились на место встречи и сейчас вели наблюдение. Капитан же не прекращал ныть:

— Сегодня сразу двенадцать девушек без уважительных причин пропустили утреннее занятие на стадионе, я уже написал об этом официальный рапорт. Как раз группы Бестии и Кристины в полном составе прогуляли тренировку! Дай мне свою рацию, я им выскажусь по поводу таких прогулов!

— Успокойся, капитан. Я эти две группы отправил со спецзаданием на весь день. А насчёт рации — это как табельное оружие, нельзя передавать другому. Рации положены только тем, кто работает за пределами периметра.

— А для твоей хромоногой подружки, получается, это правило не действует? Она ни разу не уходила с базы, однако имеет свою рацию! — обрадовался капитан возможности в очередной раз уколоть меня.

— Лиза Святова — координатор работы всех групп, ей необходимо быть всё время на связи. Капитан, я вообще не пойму, чем ты сейчас не доволен? Ты постоянно мне заявлял, что тебе нужно поручать более ответственные дела. Я прислушался к твоим словам и тебя, как самого опытного, взял на наши первые серьёзные переговоры с соседями. Если всё пройдёт нормально, на такие вылазки будешь отправляться часто, тогда и получишь свою рацию.

Капитан тихо матернулся и замолчал. Впереди уже показалось поле, на котором у сгоревшего танка виднелся какой-то навороченный джип с включёнными огнями. Сергей Воронов остановился и помигал фарами. В ответ джип тоже замигал огнями, из машины вылезло трое.

— Сергей, поверни машину в сторону танка и не выключай дальний свет. Да, именно так. Все выходим.

Мы вылезли из машины и медленно, чтобы капитан на деревянной ноге с костылём не отставал, направились вперёд. Когда подошли ближе, стало возможным разглядеть переговорщиков от соседей. Было трое крупных накачанных мужчин с короткими стрижками. В одном из них я узнал офицера, застрелившего часового.

— Пусть один наш человек подойдёт и обыщет вас на предмет оружия, — проговорил тот самый убийца. — Затем ваш человек сможет проверить нас.

Капитан Колованов, изображавший на переговорах старшего, согласно кивнул. К нам спортивной пружинящей походкой пошёл светловолосый парень. Он ловко и быстро обыскал меня и водителя, а потом остановился и уставился на одноногого капитана. На лице светловолосого крепыша отразилось удивление:

— А я ведь тебя знаю! Ты пару лет назад в Дубне на соревнованиях по самбо в день ВДВ в финале уступил нашему борцу.

— Было дело, — заулыбался Колованов. — Уж больно матёрый медведь мне тогда встретился в финале, руку из плечевого сустава вырвал. Николаем его звали, а вот фамилию забыл. Жив он?

— Он погиб в боях за санаторий "Радуга" на западном берегу Волги, когда нас артиллерия из Дубны накрыла. Жалко, хороший был командир. Сам-то ты где пострадал?

Колованов скривился от неприятных воспоминаний и ответил коротко:

— Мы в самом начале вторжения попытались сбить треугольный корабль.

Чужой боец удивлённо присвистнул и попросил Колованова развести руки в сторону, даже ту, которая придерживала костыль. Быстро проверил и обернулся к подошедшим ближе своим:

— Всё чисто.

Капитан Колованов от обыска собеседников отказался, сказав, что доверяет офицерам. Начались переговоры. Говорил только Сильвер, я и Сергей лишь стояли в стороне и изображали помощников одноногого капитана. Колованов быстро и по-деловому изложил собеседникам свою позицию: мы близкие соседи и уже три месяца живём в мире, поводов для конфликтов не имеется. А потому, как полномочный представитель Полигона, он предлагает объединиться — общая армия, общая внешняя политика, общая система оповещений об опасности, а также единое руководство, в которое войдут и представители Полигона. Сам Полигон ни в чём остро не нуждается — у обитателей в достаточном количестве имеется и вода, и еда, и топливо, и оружие, и всё остальное. Поэтому обитатели готовы поделиться необходимым с Кимрами и даже могут разместить у себя людей в количестве до пары сотен.

Трое переговорщиков "кимринских" внимательно выслушали предложение и отошли посовещаться. Я тихо подтвердил Колованову, что тот действует правильно. Наше предложение выглядело разумным, а потому имелся весьма хороший шанс, что собеседники согласятся. Тем временем трое "кимринских" пришли к какому-то единому решению и вернулись.

— Есть два момента, — заговорил убийца часового, оказавшийся старшим в группе. — Первый: вы вторглись на нашу законную территорию на восточном берегу Волги и убили наш патруль. Отпираться бесполезно — наши люди не вышли на связь, а посланная группа поисковиков видела, как ваши люди угоняли принадлежащий пропавшей группе грузовой "Вольво".

— Мы не убивали ваших людей, — прервал я собеседника. — Брошенный "Вольво" моя группа вчера обнаружила в Головино...

— Молчать! — заорал разом взбесившийся офицер. — Никто и никогда не смеет меня перебивать! В любом случае, даже если вы и не причастны к убийству, вы заплатите за кражу нашей машины. Второй момент: о чём с вами вообще говорить? У вас же людей раз, два и обчёлся! Никого нет, даже на задания вы направляете школьниц, а на важнейшие переговоры прислали полторы калеки. Поэтому я не вижу смысла торговаться с вами и что-то предлагать, когда мы можем получить всё и сразу. Я направлю на вашу базу отряд, который проверит состояние дел и проведёт инспекцию. В ваших же личных интересах, чтобы с моими людьми не случилось никаких инцидентов. Чтобы гарантировать спокойствие при передаче имущества, вы трое поедете с нами.

Он взмахнул рукой над головой, и со стороны танка вышло трое вооружённых автоматами людей. Собиравшийся было сопротивляться захвату и даже вставший в боевую стойку одноногий капитан бессильно опустил руки. Сергей Воронов тоже растерялся и даже испугался, быстро подняв руки вверх. Я же в это время искал глазами ещё одного, седьмого противника. Но того не было видно.

— Ваши люди не смогут пройти на Полигон, — спокойно сказал я. — Их просто перебьёт охрана периметра.

— Может быть. Поэтому ты сейчас возьмёшь рацию и скажешь своим командирам, чтобы они не рыпались и сложили оружие, — злобно зарычал офицер. — Какой твой позывной, кстати?

— Мой позывной "Волчонок", — соврал я. — Рацию мне только сегодня на переговоры дали, обычно рации только у командиров групп.

— Так вот, Волчонок, ты сейчас нажмёшь вот на эту кнопочку и сообщишь своим командирам, чтоб они беспрепятственно впустили отряд внутрь базы, иначе мы пришлём им ваши головы. Думаешь, мы совсем лохи и не собирали про вас информацию?! Мы даже знаем всех ваших начальников по позывным: "Константа", "Сумасшедшая" и "Фурия". Вот им и передай сообщение.

В это время Сергею Воронову уже свели руки за спину и сковали наручниками. Противники несколько замешкали с одноногим капитаном — ведь если ему сковать руки за спиной, то он не сможет идти, а нести такую тушу никому не хотелось. Поэтому офицер призывно махнул рукой, после чего вдали включила фары и завелась стоявшая до этого невидимой в темноте машина. Ещё один джип, который подъехал, чтобы принять пленных. Водитель открыл дверцу и стал помогать заталкивать упирающегося капитана в салон. Вот и последний противник.

— Долго ты ещё будешь ждать?! Связывайся быстрее со своими! — прикрикнул на меня нервный офицер.

Я взял рацию, стараясь скрыть нервную усмешку. Посмотрел на тёмный лес справа и отошёл на шаг в сторону, чтобы не загораживать чужого офицера. Значит, так тому и быть...

— "Фурия", переговоры провалились. "Кимринские" нарушили условия переговоров и напали на нас, — спокойно и даже несколько равнодушно произнёс я.

— Это "Фурия". Поняла тебя. "Бестия", "Кристи", вы знаете что делать.

Залп прозвучал синхронно. Я не спеша обернулся. Семь трупов. Все враги поражены прямо в головы. Хотя с тридцати метров только слепой не попадёт, но всё равно молодцы девчонки. Я взял рацию и, прекрасно зная, что противник нас слушает, проговорил уверенно и твёрдо:

— Говорит руководитель Полигона. Это сообщение для руководства посёлка Кимры. Вы нарушили законы дипломатии и подло напали на наших представителей во время переговоров. Тем самым вы объявили нам войну. Что же, это ваше решение. Мы вышлем вам головы ваших людей. Я даю вам три дня на то, чтобы вы убрались с восточного берега Волги. Все, кто останутся на восточном берегу, будут нами уничтожены. Конец связи.

Полигон. Первые залпы войны

Из темноты леса на освещённую поляну вышли девушки. Выглядели они бесформенными и рыже-жёлтыми из-за обильно пришитых к костюмам осенних листьев, такие же листья обильно украшали шлемы девушек. Я испугался, что при виде убитых ими мертвецов девчонки начнут сожалеть или даже плакать, но реакция оказалась совсем иной. Маленькая Бестия, повернув носком ботинка голову мёртвого офицера, восторженно произнесла:

— Видели, как я его прямо в висок с одного выстрела уложила!

Реакция остальных девушек оказалась примерно такой же — никакого сожаления, никаких истерик, только удовлетворение и восторг. Это дало повод мне серьёзно задуматься — кто вырастет из этих девчонок? Уже сейчас они убивают без малейшей жалости и сомнения. А какими они станут через год? Особенно меня поразил вопрос той же Бестии:

— Головы мертвецам уже можно отрезать?

— Зачем? — не понял я.

— Ты же сам пообещал, что пришлёшь головы в Кимры! — искренне удивилась рыжая девчонка.

Я опешил. Ну да, я действительно произнёс такое в запале после пережитого стресса. Но вообще-то сказал я это фигурально, не собираясь воплощать в реальности. Девушки же выжидательно смотрели на меня. Не было никакого сомнения, что бы руководитель приказал им резать головы, они кинулись бы выполнять.

— Мы останемся людьми и не опустимся до подобной дикости. Но всё оружие собрать, бронежилеты и сапоги с трупов снять. Кристи, ты поведёшь третью машину.

— Попробую, — не слишком уверенно ответила девушка.

Вообще-то Кристина ещё только училась вождению на Полигоне под присмотром Сергея Воронова. Однако одно дело кататься с инструктором по ровной площадке, и совсем другое поехать ночью по лесной ухабистой дороге на незнакомой машине. Но оставлять хороший внедорожник было глупо, поэтому я попросил капитана поехать с Кристи и помочь при необходимости советом. Но одноногий военный неожиданно упёрся и отказался. Он желал ехать именно со мной. Не успели мы они отъехать от поляны, как Колованов накинулся на меня с упрёками:

— Ты заранее знал, что всё так будет! Ты ведь ещё утром приказал девчонкам отправляться сюда в нарушение всех договорённостей!

— Я не знал, чем закончатся переговоры, просто решил подстраховаться, — усмехнулся я.

Сидящая на заднем сиденье УАЗа и пьющая из термоса горячий чай Бестия уточнила:

— Мы с раннего утра ещё до восхода солнца пришли на место и готовились. Копали укрытия, проверяли маскировку, затем перешивали листья — на Полигоне мы ведь пришили кленовые, а тут поблизости ни одного клёна не оказалось, поэтому стрелки оказались слишком заметными. Потом полдня мокли тут под дождём и мёрзли на холодной земле. Хорошо, что всё это оказалось не напрасным!

Но капитан Колованов так не считал. Он ругался, что его выставили в качестве подсадной утки, которая своим кряканьем лишь отвлекала внимание от реальной операции. Кричал, что его заставили рисковать собственной жизнью, даже не предупредив о реальном положении вещей. Переубедить его так и не удалось. Хлопнув напоследок изо всех сил дверью автомобиля, капитан поковылял к своему жилищу.

Жил он отдельно от всех в здании бывшей офицерской казармы, хотя ему неоднократно предлагали переселиться к остальным. Но в этом вопросе, как и во множестве других, Колованов также показывал своё упрямство и жил отшельником отдельно от всех. Лишь врач Татьяна Хмельницкая регулярно навещала одноногого военного в его жилище и периодически наводила там порядок. Ходили слухи, будто Татьяна даже собиралась переселиться в комнату Петра Колованова, но подтверждения этому не было.

В любом случае у меня имелись сейчас дела и поважнее, чем успокаивать бывшего военного или разбираться с его личной жизнью — Полигону объявили войну! Это важное событие требовало экстренного сбора всех руководителей групп. Требовалось обдумать и согласовать стратегию обороны огромного Полигона от возможных атак, реально оценить имеющиеся ресурсы и военные силы, а также методы возможного усиления.

При входе в бункер с удивлением я обнаружил новую сколоченную из досок пристройку возле жилого корпуса. Подошёл ближе и невольно заулыбался — самый настоящий курятник! Огороженная мелкой железной сеткой и крытая сверху большая клетка, слой опилок и кормушки на полу, насест. Но главное — внутри клетки сидел тощий и какой-то ощипанный рыжий петух с остатками перьев вместо хвоста и сразу четыре курицы. В современных реалиях это было просто сокровище!

В птичнике возилась Настя Молчанова с висящей на перевязи рукой. Она с гордостью указала на птиц и сообщила, что в Головано остались ещё куры, но переловить их пока не удалось. Настя выразила надежду, что охота на оставшихся птиц продолжится завтра, но мне пришлось расстроить девушку и сказать, что рейсов в Голованово больше не будет, так как началась война с Кимрами.

Лиза вполне ожидаемо находилась в моей комнате. Ужин оказался давно готов, накрытые тарелки стояли на подносе на тумбочке. Но мне было пока не до еды. Я попросил свою подругу отложить ужин и вызвать в кабинет всех руководителей групп. Сам же снял и повесил на вешалку куртку и находившийся под ней лёгкий бронежилет, сменил грязные ботинки на лёгкие кроссовки, достал и расстелил на столе карту местности.

На совещание звали и капитана Колованова, как наиболее опытного в военных вопросах, но тот всё ещё демонстративно дулся после неудачных переговоров и отказался приходить, сославшись на неудачное место совещания. В его словах имелась доля правды — Сильверу, действительно, было неудобно спускаться по крутым лестницам под землю. Но когда я предложил провести совет прямо в комнате одноногого капитана, сразу выяснилось, что крутые лестницы были лишь предлогом, так как военный всё равно отказался.

Совещание затянулось глубоко за полночь. Даже без участия капитана разумных предложений было выдвинуто немало, но все они имели какие-либо недостатки. Пришлось честно признать, что удерживать всю огромную территорию Полигона имеющимися силами совершенно нереально — в любом месте многокилометрового периметра противник мог незаметно сконцентрировать силы, прорезать заграждение из колючей проволоки, перебраться через второй забор и проникнуть внутрь охраняемой территории. Поэтому первостепенной и архиважной задачей становилось своевременное обнаружение любых идущих со стороны посёлка Кимры диверсионно-разведывательных отрядов. Именно в этом направлении и шло обсуждение — требовалось оперативно начать строительство системы надёжных укрытий для дозорных, оберегающих не только от обнаружения "кимринскими", но и от атаки с воздуха — листьев ведь на деревьях почти не осталось, и летающий охотник мог легко обнаружить людей в просматриваемом лесу. Также постановили из наиболее подготовленных групп создать мобильный отряд для отражения нападения. Кроме того, обсуждался вопрос нейтрализации вражеской бронетехники, если таковая двинется к Полигону.

С техникой вопрос оказался самым сложным. Дорога через лес на большем своём протяжении была одной-единственной. Имелись бы мины, противотанковые или пехотные, и дорогу удалось бы перекрыть. Но мин на складах Полигона не обнаружилось никаких, даже сигнальных. Константин Иванович предложил перегородить дорогу в узком месте глубоким и широким рвом, и пока это виделось самым простым и эффективным решением. Сдерживать же прорвавшуюся дальше бронетехнику предполагалось только имеющимися в наличии ручными противотанковыми гранатомётами. Их было всего три, хотя гранат к ним имелось предостаточно.

По поводу же собственной техники дела обстояли по-прежнему печально. На Полигоне ржавело полсотни единиц танков и другой техники, но для применения весь этот металлолом не годился. У двух-трёх танков, несмотря на их раскуроченный жуткий вид, сами орудия находились в относительно исправном состоянии. Другие были не сталь безнадёжными в плане моторов. В общем, имейся в запасе неограниченно много людей и времени, может и получилось бы что-либо собрать, хотя тут требовались предварительные испытания — насколько ржавевшая три десятилетия техника вообще готова к стрельбе. Из более реального — Сергей Воронов обещал починить-таки БМП-2, но сроков опять не назвал. В общем, рассчитывать на собственную бронетехнику не приходилось.

* * *

Разбудила меняа заработавшая рация. "Кровавая Мэри" говорила что-то про Кимры. Я не сразу проснулся и пропустил начало послания, поэтому попросил Машу Гаврилову повторить сообщение.

— Это "Кровавая Мэри". Повторяю. По мосту через Волгу несколько минут назад в восточную часть города проехали два военных "КамАЗа", прицепом к ним были две пушки.

Я посмотрел на часы. Начало пятого. Глянул на расписание на стене. Кроме группы Маши Гавриловой все находились на Полигоне. Быстро одевшись, по коридору побежал к лестнице, ведущей на самый нижний четвёртый этаж бункера. Тут было сыро, и никто не жил. Из-за отсыревших стен и слоя воды на полу даже под склады использовать эти помещения пока что не представлялось возможным. Но зато именно здесь когда-то располагался основной командный пункт. Хотя аппаратура по большей части была давно вывезена или разбита, но кое-что тут всё же работало.

Я включил сирену. По подземным коридорам раздался мерзкий вой, на поверхности завыли динамики на столбах у корпусов и возле диспетчерской. Взяв микрофон, я объявил:

— Всем обитателям Полигона, боевая тревога! Находящимся на поверхности сотрудникам немедленно укрыться в бункере. Командирам групп — проверить наличие всех своих подчинённых в убежище. Константа, проследить за эвакуацией всех детей. Дозорным в диспетчерской тоже немедленно укрыться. Повторяю, боевая тревога!

Прошло минут десять, прежде чем спустившийся вниз Константин Иванович объявил, что все обитатели находятся в укрытии, кроме группы "Кровавой Мэри". Даже одноногий Сильвер на этот раз не стал упираться и спустился вниз.

Я поднялся на первый подземный уровень, где сейчас собралась основная часть обитателей. Как руководитель Полигона хотел объяснить присутствующим причины тревоги, но не успел — земля слегка содрогнулась, мигнул свет. Звук разрыва снаряда с такой глубины показался совсем не страшным. Но за ним последовал ещё один взрыв, потом ещё и ещё. Обстрел длился минут сорок, после чего разрывы прекратились.

Подождав для верности ещё пятнадцать минут, я первым выбрался на поверхность. Всё вокруг оказалось на удивление целым. Лишь направленная к дальней части взлётно-посадочной полосы девушка вернулась с сообщением, что в той стороне множество свежих воронок от разрывов. Разрушений, за исключением двух поваленных плит бетонного забора, обстрел не причинил, но многие обитатели оказались очень напуганными. Поэтому я отвёл в сторону от остальных Сергея Воронова и Славика Першина и объяснил задачу:

— Люди боятся. Поэтому мы должны продемонстрировать, что способны дать ответ. Мы просто обязаны ответить врагу на это нападение. Даже не столько причинить какой-либо вред, сколько хотя бы показать себе и противнику, что мы вовсе не подавлены. Как думаете, дострелит танковая пушка до "кимринских"? До них семь-восемь километров.

Славик задумчиво почесал затылок.

— Я в последние дни от корки до корки изучил хранящиеся инструкции к этим 125-миллиметровым гладкоствольным пушкам 2А46. По документам сказано, что дальность стрельбы десять километров, так что должно хватить. Только вот задача будет развернуть орудия в нужную сторону, машины то не на ходу...

— С этим мы справимся, — успокоил всех Сергей. — Хотя потребуется какое-то время.

— У вас два часа на подготовку. Берите столько людей и техники, сколько потребуется.

В половине восьмого раздался первый ответный выстрел. Осколочно-фугасный снаряд ушёл в сторону посёлка Кимры. Корректировавшая стрельбу "Кровавая Мэри" сообщила, что снаряд упал в Волгу метров за двести севернее моста. Я приказал чуть уменьшить угол наклона орудия и сделать ещё два выстрела. Оба снаряда разорвались на восточном берегу неподалёку от моста. За следующий час Полигон сделал тридцать выстрелов. Последние осколочно-фугасные снаряды легли исключительно удачно, разметав баррикаду при въезде в Кимры и обрушив какое-то здание, в котором засели противники.

Я дал "кимринским" время на то, чтобы прийти в себя, и приказал приступать к завтраку и повседневным делам. Примерно через полтора часа корректировщица сообщила, что противники вылезли из укрытий и растаскивают обломки на дороге. Тогда танк дал ещё три выстрела. К сожалению, не попал, но зато после этого до самого полудня никакого движения в Кимрах не наблюдалось. А в полдень в рации раздался чужой незнакомый голос:

— Вот что, соседи. Если уж мы враги, давайте хотя бы с вами познакомимся. А то даже как-то неприлично воевать незнамо с кем.

— С кем имею честь общаться? — спросила стоявшая рядом со мной Лиза Святова, донельзя удивлённая, но старающаяся выглядеть уверенно.

— Говорит комендант восточного побережья волжского военного округа. Зовут меня Череп Виктор Юрьевич. Вы должны меня знать — это я писал вам ответ на предложение переговоров. Теперь ваша очередь представляться.

Я указал на себя стоящим рядом коллегам и показал руками крест-накрест. Мол, я пас, меня не называйте. Константин Иванович кивнул и взял инициативу в свои руки.

— Говорит руководитель обеспечения Полигона. Зовут меня Крутов Константин Иванович. Я же "Константа". Рядом со мной "Фурия", координатор специальных операций.

— Хорошо, Константа. Давай с тобой поговорим, как разумные люди. Я совершенно не знаю, почему мой дипломат напал на вас во время переговоров, поэтому мне непонятны причины этой войны. Пойми, я вас совершенно не боюсь, так как подавляющее преимущество на моей стороне. Но и воевать просто так непонятно ради чего мне тоже как-то кажется странным. Я сам военный офицер и неоднократно бывал на вашем полигоне в прошлые годы, поэтому хорошо представляю, что и где там расположено. Вы наверняка уже обратили внимание, что все наши снаряды были направлены на конец аэродрома, где нет ни построек, ни техники. Мы не хотели ненужных жертв, это было просто демонстрацией силы. Если бы нам действительно требовалось, то не две, а двадцать две пушки обработали бы вашу территорию так, что ни одного ангара и ни одного здания у вас бы уже не осталось. Ответного огня я, честно говоря, не ожидал. К счастью ваши артиллеристы оказались криворукими. Но я всё равно оценил ваш ответ, поэтому делаю новое предложение: попробуем вернуться на день назад. Я сейчас отведу артиллерию за Волгу. Вы же прекращаете обстрел и убираете вашу корректировщицу. Да, мы уже вычислили её место. Мне просто по-человечески жалко молодую девчонку, которая сидит сейчас на вышке сотой связи в Титово. Только из-за её юного возраста мои снайперы не стреляют по ней, хотя снять корректировщицу совсем легко. Вот прямо сейчас мой снайпер держит её голову в перекрестье прицела. И у вас, и у нас есть множество других дел, кроме как воевать друг с другом. Ну что, договорились?

— Договорились, — моментально ответила Лиза. — "Кровавая Мэри", возвращайся на Полигон.

— Завтра я скажу, куда вернуть три наши машины и оружие, а также сообщу, какой должна быть компенсация за моих убитых людей. После этого будем считать конфликт улаженным.

После этого Череп отключился. Общение с противником оставило тяжкий осадок у всех. Стоящие рядом подчинённые молчали и переглядывались между собой. Каждый понимал, насколько соседи превосходят Полигон в военной мощи, раз уж "кимринские" даже не восприняли вчерашнее официальное объявление войны всерьёз и сегодня лишь играли в войну.

— Возвращайтесь к работе, — сказал я. — Пока ничего не изменилось, мы ещё в состоянии войны. И нам уже к вечеру нужны секреты и укрытия для разведчиков за периметром, а также перегораживающий ров через дорогу в лесу.

Когда все собравшиеся разошлись, Лиза Святова попросила меня прокомментировать последние события. Я посмотрел на свою помощницу и сказал честно:

— Мы не можем согласиться на эти требования. Они пытаются навязать нам унизительные условия капитуляции, как если бы мы проиграли войну. Но мы ведь не проиграли. Поэтому никакой компенсации им не будет.

Лиза посмотрела на меня долгим оценивающим взглядом я и сказала:

— Ты же понимаешь, что все мои девушки не стоят и пары опытных бойцов. В случае действительно серьёзной войны нас просто сомнут. Но я всё же соглашусь с твоими словами — если Полигон сейчас прогнётся, никто уже не будет считаться с нами. Лучше уж война, чем заранее соглашаться на поражение. Надеюсь, ты не ошибся.

* * *

Я стоял в своей комнате за столом с картой, нанося тонким карандашом места построенных сегодня в лесу укрытий. Просёлочную дорогу через лес тоже уже пересекала линия, обозначавшая выкопанный днём защитный ров. В углу на стуле молчаливой тенью сидела Лиза. Девушка была напряжена и молчала уже второй час. Молчала с тех пор, как я объявил обитателям Полигона, что компенсации "кимринским" не будет, и война продолжится.

В коридоре со стороны лестницы раздался топот множества ног. На этом этаже имелись лишь склады и моя комната, все остальные обитатели жили на первом и втором подземных этажах. Шаги снаружи означали, эти поздние вечерние посетители шли толпой именно ко мне. Я посмотрел на Лизу, та в ответ кивнула и кисло улыбнулась. Намечался бунт.

Первым в комнату, опираясь на костыль, вошёл капитан Колованов. Следом за ним в помещение просочились девушки группы Кристины, а также Татьяна Хмельницкая, Славик Першин и Константин Иванович. У капитана на поясе висела кобура с пистолетом, у других посетителей в руках имелись автоматы. Сильвер закрыл за последним вошедшим тяжелую дверь, отсекая комнату от всего остального подземелья.

— Одноногий Сильвер принёс мне чёрную метку? — усмехнулся я, стараясь выглядеть уверенным и спокойным.

— Вот что, Виктор, ты низложен с поста руководителя Полигона за некомпетентность! — громко объявил одноногий капитан, не обращая внимания на подначку. — Комитет, избранный из самых авторитетных граждан нашего Полигона, назначит нового руководителя. Ты волен остаться или покинуть территорию Полигона, никто тебя насильно удерживать не собирается.

Наступило молчание. Первой заговорила Лиза Святова, при этом демонстративно беспечно ровняя свои ногти косметической пилочкой.

— Сильвер, вот давай просто на миг представь, что Виктор послушается тебя и уйдёт. Скажи мне, что дальше случится?

Капитан задумался на пару секунд и твёрдо сказал:

— Будет только лучше. Выбранный новый руководитель договорится с Кимрами и остановит ненужную войну. Учитывая твой авторитет среди девушек, не исключаю, что этим новым руководителем можешь стать ты.

— Какой ты оказывается наивный... — Лиза рассмеялась. — Если Виктор уйдёт, я уйду вместе с ним. Вместе со мной уйдут все до единой ученицы интерната, а также многие из лояльных Виктору обитателей. Ты реально хочешь остаться на Полигоне всего лишь в компании двух-трёх человек? Могу тебе сказать, что тогда Кимры не станут с тобой разговаривать и возьмут всё силой.

Капитан лишь усмехнулся в ответ и указал рукой на собравшихся вокруг него людей.

— Как видишь, далеко не все девушки хотят тебе подчиняться, Елизавета. Как и многие обитатели Полигона никуда не уйдут, а останутся тут и будут сотрудничать с любым новым руководителем.

— Разве? — снова усмехнулась Лиза. — А ты не думал, капитан, что это я лично попросила всех этих людей составить тебе компанию? Ладно, прекратим этот бессмысленный цирк. Кристи, Константа, вы знаете, что нужно делать.

Девушки отошли в сторону, уходя с линии возможного огня, развернулись и направили на Колованова автоматы. Константин Иванович вынул из кобуры опешившего капитана пистолет и тоже отошёл в сторону. Славик, сперва замешкавшись на пару секунд, всё же тоже принял правильное решение и отошёл к стене. Возле одноногого капитана осталась только врач Татьяна Хмельницкая. Я попросил Славика открыть входную дверь, взял рацию и произнёс:

— Бунт успешно подавлен. Мы открываем дверь.

Тяжёлая дверь бесшумно отворилась. В коридоре с оружием наизготовку стояли практически все обитатели Полигона — три полных группы девушек, кроме оставшихся охранять Полигон дозорных, а также три десятка человек из команды Константина Ивановича — из тех, кто присоединился за последние месяцы. Все они были вооружены и настроены весьма решительно. Одноногий капитан тяжело обернулся и посмотрел на всё это воинство. Хмурое молчание собравшихся не предвещало ему ничего хорошего.

— Танька, дай мне свой пистолет! — неожиданно потребовал он.

Татьяна Хмельницкая быстро достала из кармана и протянула ему оружие, никто из собравшихся не успел ей помешать. Одноногий капитан, зыркая единственным глазом, с грустной улыбкой осмотрелся кругом, но везде встречал лишь направленные на него со всех сторон стволы. Колованов прекрасно понимал, что не успеет выстрелить в меня — его моментально изрешетят пулями, едва он попытается направить оружие на руководителя Полигона. Но Сильвер и не собирался убивать меня. Капитан поднял пистолет и приставил оружие себе к виску, напоследок закрыв здоровый глаз...

— Капитан, не торопись, — спокойно произнёс я.

Колованов снова открыл единственный глаз и обернулся ко мне.

— Чего тебе ещё? — буркнул он недовольно.

— Видишь ли, капитан, стреляться холостыми патронами — это больно и непрактично. Убить себя ты не сможешь, а вот травму нанесёшь. Неужели ты считаешь, что Татьяна Хмельницкая, три месяца отказывавшаяся брать в руки оружие и сегодня на ночь глядя вдруг потребовавшая у дежурного по арсеналу выдать ей пистолет, не вызвала подозрений? В дополнение с поступавшими со всех сторон сообщениями о готовящейся попытке вооруженного путча это смотрелось более чем странно...

Капитан медленно опустил руку с пистолетом. Подошедшая Кристина тихо без какого-либо сопротивления вынула оружие из сильной лапы капитана и положила на стол ором. Подвинула одноногому Сильверу стул, на который капитан тяжело опустился.

— Хорошо, ты победил, — согласился Колованов, глядя на меня. — Что дальше?

Я повернулся к собравшимся, поблагодарил за поддержку и попросил расходиться по своим комнатам. Через минуту в опустевшей комнате остался только я с одноногим капитаном и Лиза, по-прежнему сидевшая на стуле в углу. Вообще-то на этот раз я действительно хотел поговорить с глазу на глаз с Коловановым вообще без свидетелей. Но Лиза намёки упорно не понимала. Когда же я встал из-за стола и тихим голосом попросил её тоже покинуть комнату, Лиза в ответ лишь демонстративно отвернулась в сторону. От безысходности я махнул рукой — ну не тащить же свою подругу из комнаты силой? Я вернулся обратно к столу.

— Капитан, я хочу поговорить с тобой откровенно, с глазу на глаз. Наверное, мне давно следовало так поступить, тогда бы и не произошло этого неприятного инцидента. Мне давно надоело быть лидером и всё время нести на себе бремя ответственности за окружающих. Если ты думаешь, что я цепляюсь за власть — ты сильно ошибаешься, мне это и даром не нужно. Но люди пошли за мной, они мне искренне верят, и я не могу просто так всё бросить и предать доверившихся мне людей. Ты недоволен моим решением насчёт войны, так?

— Да, так, — подтвердил капитан. — Я недоволен этим и другими твоими решениями.

— Хорошо, Пётр. Если ты уверен, что знаешь лучшие решения стоящих перед нами проблем, я могу передать власть тебе. Я не хотел, чтобы ты глупо застрелился — твои знания и способности в любом случае нужны обитателям Полигона, оставайся ты моим помощником или стань новым лидером. Ты можешь прямо сейчас взять эту власть, как и хотел сегодня, когда поднял бунт. Вон лежит пистолет Татьяны на столе. Я обманул тебя, там совершенно нормальные боевые патроны.

Лиза тут же прекратила созерцать серую стену и делать вид, что происходящее её совершенно не касается. Девушка повернулась к столу и убрала правую руку в карман. Эти приготовления не прошли незамеченными ни для меня, ни для одноногого Сильвера. Капитан нарочито медленно потянулся к столу и взял оружие. Отщелкнул обойму и осмотрел первый патрон. Вставил обратно обойму, поставил пистолет на предохранитель и убрал оружие в кобуру. Несмотря на демонстративно показное спокойствие, я тихо выдохнул. Да, скользкий был момент.

Одноногий капитан помолчал немного и проговорил с досадой в голосе:

— Сегодня мне весьма наглядно показали, что люди за мной не пойдут. Не буду тешить себя и идеей перевыборов — ты заведомо победишь любого другого кандидата. Значит, ты остаешься правителем Полигона. Но объясни мне — почему война?! Кимринские сильны и многочисленны, среди них множество кадровых военных. Почему ты не пошёл на сделку с Кимрами?

— Потому, что я им нисколько не верю, — ответил я. — Они уже сейчас не собираются с нами считаться и запросто нарушают договоры. А позволь мы вытереть собой пол и отдав им обратно честно завоёванные трофеи, в их глазах мы опустимся просто ниже плинтуса. С их стороны это была просто военная хитрость — если можно получить у противника что-то за "просто так", почему бы не воспользоваться шансом?

— Четыре, — коротко сказала рация на столе.

Я повернулся на звук, затем опять развернулся к капитану и спросил:

— Как ты думаешь, капитан, чем заняты "кимринские" в настоящий момент?

Сильвер растерянно пожал плечами, не зная ответа. Не дождавшись никаких предположений от одноногого, я ответил сам:

— В настоящее время пеший вооружённый отряд в количестве сорока бойцов идёт из посёлка Кимры в сторону Полигона. Движутся они осторожно и медленно, впереди идёт разведка. Отряд идёт не по дороге, а прямо по лесу — видимо, опасаются заложенных мин. Этим головорезам осталось пройти до нашего бункера всего лишь четыре километра, примерно через час они будут на Полигоне. Как видишь, капитан, нам вовсе не собирались давать время на размышление до завтрашнего дня. Они успокоили нас по рации, заставили убрать наших наблюдателей и теперь идут, чтобы вырезать нас ночью спящими.

— Давно ты об этом знаешь? — поинтересовался одноногий капитан.

— Уже примерно два часа наши девушки ведут их от самого посёлка. Как только мы их обнаружили, я сразу же сообщил всем на Полигоне, что сделки с Кимрами не будет.

— То есть во время моего... выступления... ты всё время знал, что к нашему дому приближаются враги? И при этом молчал? — поразился Колованов.

Я спокойно кивнул, подтверждая очевидное. Дав некоторое время капитану, чтобы тот переварил услышанное, я спросил:

— Так ты с нами, капитан? Колованов, я думал поручить тебе внутреннюю оборону Полигона. Нужно организовать бойцов, дать им распоряжения, указать удобные огневые позиции и всё такое.

— А ты сам что, спрячешься в бункере? — ехидно поинтересовался бывший военный.

Я молча подошёл к вешалке, снял куртку защитного цвета и бронежилет. Обернулся и ответил:

— Дурак ты, капитан... Врагов же четыре десятка! Среди них, как ты сам только что говорил, множество кадровых военных. Это слишком много для наших девушек. Если дать всем сорока врагам прорваться через периметр, среди наших защитников будут большие жертвы. Поэтому я попробую нейтрализовать как можно больше противников ещё на дальних подходах к Полигону. Если что, прощай, капитан. Береги наших девушек и прости меня, если чем-то не угодил.

В углу зарыдала Лиза, отвернувшись к холодной серой стене.

Полигон. Один против сорока

Самоубийцей я себя не считал и прекрасно отдавал себе отчёт в том, что у меня нет ни малейшего шанса в одиночку отразить атаку сорока солдат. Но идея существенно проредить состав противника напрашивалась, для этого нужно было вызвать на головы атакующих треугольного охотника. Главным тут была внезапность, чтобы у "кимринских" не было времени найти укрытия в облетевшем осеннем лесу.

Именно поэтому тревогу с сиренами на Полигоне не объявляли — за территорией могли наблюдать разведчики противника, способные предупредить своих солдат об угрозе. План мой выглядел достаточно простым — по моему сигналу в диспетчерской на аэродроме включат посадочные огни. Как показал недавний эксперимент, уже через минуту над Полигоном появятся треугольные корабли. Я же, как "кимринские" подойдут достаточно близко к моему укрытию, собирался запустить в небо сигнальную ракету, укрыться под землёй и переждать атаку с неба в надёжном убежище. Летающий охотник перебьёт какую-то часть наступающих врагов, а оставшихся встретит уже полностью готовый к бою гарнизон на Полигоне. В теории всё выглядело просто.

— Б-два, — произнесла рация.

Я тут же остановился. Почему "Б-два", а не "А-два" или просто "два"? Полученное сообщение означало, что отряд "кимринских" в данный момент наблюдался одной из девушек группы Бестии всего в двух километрах от жилых корпусов Полигона, причём отряд изменил направление и пошёл на восток прямо к стене. Я достал из планшета на боку сложенную карту. Всё плохо! Враги не пройдут рядом с системой укрытий, которую сегодня весь день рыли защитники Полигона. "Кимринские" решили пересечь стену гораздо севернее.

Весь мой план обороны рушился. Хотя... существовала ещё возможность перехватить врагов у самой стены, вот только для этого нужно было спешить — до места предполагаемого прорыва мне предстояло бежать около километра, в то время как врагам предстояло пройти вдвое меньше расстояние. Я сверился с компасом, закинул автомат за спину и побежал. Сейчас я старался не думать о том, что сам в данной ситуации сильно рискую — в той стороне я не знал никаких укрытий, и потому сам оказывался в том же уязвимом положении, что и враги. Сейчас главное было успеть, а не решать вопрос собственного спасения.

Я бежал по ночному лесу, шурша опавшими листьями. Неожиданно путь преградила колючая проволока. Что за чёрт, откуда она здесь? На пару секунд я растерялся, пока не догадался ещё раз свериться с компасом. Оказывается, слишком сильно отклонился на восток и упёрся в забор Полигона. Но зато теперь ориентироваться стало значительно проще — нужно всего лишь бежать вдоль забора из колючей проволоки.

— Точка полтора-запад, — проговорила рация голосом Бестии.

Вот ведь чёрт! Враги уже у самой стены, раз Бестия видит их из своего расположенного где-то возле "колючки" укрытия. Днём я несколько раз видел этот старый пост, которым пользовались охранявшие периметр дозорные. Хорошо замаскированный наблюдательный пункт, кажется, возле разлапистых корней большого раздвоенного дерева. Это укрытие находилось уже где-то совсем-совсем рядом. Я побежал быстрее, на ходу проговорив в рацию:

— Башня, свет!

После этой команды на аэродроме Зариф должен был включить подсветку. Всё, теперь пошёл отсчёт. К светящейся видимой издалека полосе начали слетаться корабли пришельцев. С каждой секундой в лесу становилось всё опаснее — любой случайно пролетевший над этим участком леса треугольный корабль неминуемо обнаружил бы бегущего человека. Ну и где же это чёртово раздвоенное дерево? Секунды тикали, а укрытия впереди я всё не видел. У меня началась паника — неужели я неправильно рассчитал расстояние и проскочил укрытие? Или наоборот ещё сильно не добежал? В любом случае, ошибка могла стать роковой. Ну почему же так темно, ведь в такой темени я рискую действительно не найти укрытие и погибнуть!

И тут внезапно я наткнулся на врагов. Возле самой стены из колючей проволоки возилось несколько тёмных фигур. Кажется, они разрезали проволоку. Я остановился буквально в десяти шагах от них. Секунду длилась немая сцена, после чего я развернулся и бросился бежать назад, доставая из кармана цилиндр сигнальной ракеты. За спиной послушались крики, зажглись и заметались по лесу лучи фонарей. Но, кажется, враги меня потеряли в тёмном ночном лесу.

Я отбежал в лес подальше от забора и, взяв сигнальную ракету левой рукой, правой резко дёрнул шнур. Раздался резкий хлопок, и яркая красная ракета взмыла над лесом, озаряя землю странным кровавым отблеском. Всё, теперь пути назад уже не было. Теперь предстояло или укрыться, или погибнуть. Я посмотрел на листья под ногами — хорошо бы просто лечь и насыпать их на себя. Но тут меня осветил луч фонаря бегущего вооруженного человека. До противника оставалось всего метров тридцать, и это расстояние быстро сокращалось. Нечего было и думать о том, что враги позволят мне спокойно закапываться в листья. Меня быстрее просто-напросто убьют!

Я бросился в сторону в темноту, уходя из освещённой фонарём зоны. За спиной раздались крики и автоматные выстрелы, пули застучали по деревьям.

— Виктор, сюда! — услышал я негромкий приглушённый голос откуда-то слева и, не задумываясь, мгновенно свернул в ту сторону.

Но я по-прежнему не видел укрытия! Я судорожно мотал головой из стороны в сторону, ища звавшего меня человека. И тут где-то позади с тёмного неба к земле ударил слепящий луч прожектора. Появился летающий охотник! Почти мгновенно раздался противный знакомый до дрожи звук "псссшшш". И, судя по второму появившемуся лучу прожектора, треугольный корабль прилетел не один. Похоже, это конец. Жить мне оставалось несколько секунд до тех пор, когда у беспощадных охотников дойдёт и до меня очередь. Я прыгнул к широкому стволу большого дерева, собираясь укрыться за ним от рыщущего по земле света.

— Виктор, да сюда же, скорее! — раздался шепчущий молодой женский голос буквально в паре шагов от моих ног.

И только тогда я увидел укрытие — возле самых корней дерева из-под присыпанной землёй и листьями крышки люка на меня смотрела Бестия. А между тем полоса яркого света быстро двигалась по тёмному лесу в мою сторону. Со всех ног я бросился к спасительному укрытию, заскользил по усыпанной листьями земле и ногами вперёд въехал в приоткрытую щель. Провалился внутрь не совсем удачно, зацепившись ногой за что-то, а затем ещё упавшая тяжёлая деревянная крышка больно приложилась по плечу и уху. Бестия тоже ойкнула, поправила крышку люка, и наступила полнейшая темнота.

— Ты мне, кажется, нос сломал своими сапогами! — простонала от боли девушка.

— Извини, — коротко буркнул я в ответ, сам едва не воя от боли в отбитом плече.

Сперва я решил, что сломал правую ключицу. Но боль постепенно проходила. Значит, не сломал, просто сильно ушиб об доски. А между тем на поверхности громыхали автоматные очереди и взрывы чего-то мощного, среди этих звуков близкого боя отчётливо раздавались выстрелы летающих охотников. Через минуту всё стихло.

— У тебя есть спички? — поинтересовалась невидимая из-за темноты Бестия. — Мне нужно посмотреть, что у меня с лицом.

— У меня есть фонарик, но пока не стоит его включать. Если сейчас хоть малейший лучик света просочится наружу, мы с тобой превратимся в два трупа.

— Тогда хотя бы слезь с меня, мне тяжело! — попросила девушка.

Я снова извинился и попытался сдвинуться в сторону, однако это оказалось не так-то просто. Укрытие представляло собой узкую неглубокую нору, выкопанную меж корней дерева. Замаскированный вход прикрывался деревянной квадратной крышкой. Одиночный невидимый со стороны наблюдатель мог тут часами лежать на толстой мягкой подстилке из листьев, контролируя дорогу и широкий сектор леса. В общем, хорошееукрытие, вот только для двоих оно оказалось, мягко говоря, тесноватым.

Прошло минут двадцать, хотя может и целый час. Сказать точнее я не мог — было совсем темно, а лежащее на правой руке туловище девушки не позволяло видеть часы. Когда же я решил, что опасность миновала, сквозь щели в досках крышки вдруг просочились лучи света — летающий охотник исследовал прожектором этот участок леса. В этом холодном белом свете я разглядел лицо Бестии, обратив внимание на широкую ссадину на щеке, а также на засохшую кровь под носом на верхней губе. Девушка нисколько не преувеличивала — я заехал ей каблуками по лицу, когда запрыгивал в укрытие. А ещё я увидел глаза своей соседки по укрытию — почему-то весёлые и искрящиеся. Бестия явно воспринимала эту смертельно опасную ситуацию как интересное приключение.

Свет ушёл, укрытие опять погрузилось во тьму. Мы лежали рядом и молчали. Чтобы хоть как-то разогнуть тишину, я проговорил:

— Бестия, я ведь только сейчас сообразил, что не знаю твоего имени. Знаю только фамилию и производное от неё прозвище.

— Неудивительно, — фыркнула в темноте девушка. — Я ненавижу данное мне имя и уже много лет не откликаюсь на него. Постепенно все мои подруги и даже учителя в школе-интернате поняли, что меня бесполезно звать по имени. Поэтому меня давно зовут только по фамилии или прозвищу.

Я заинтересовался — что это должно быть за имя, от которого его обладательницу воротит? Бестия не стала скрытничать:

— Мать отказалась от меня и подкинула в детдом ещё в грудном возрасте. Вместе с младенцем она оставила документы на имя Некрасы Бестужевой. Ты можешь представить себе такое имя для девочки? Наверное, я была не только нежеланным, но и очень некрасивым ребёнком, раз уж мать не только бросила, но и поглумилась напоследок с именем своего ребёнка.

— Мда-а-а, — только и мог протяжно выговорить я.

— Директриса школы-интерната, куда я попала через несколько лет, пожалела меня и исправила мне имя в документах. Ей казалось, что она сделала доброе дело, и так я стала Агафья, что означает "добрая". Когда я была совсем маленькой, то искренне радовалась, что у меня больше нет обидного некрасивого имени. А потом подросла, и однажды до меня дошла вся чудовищность сочетания красивой дворянской фамилии и простонародного имени. Уж лучше бы я оставалась Некраса, это хотя бы являлось вызовом всему миру. Тогда я отказалась быть Агафьей и потребовала сменить мне имя ещё раз. Имя ещё раз мне так и не сменили, но мой бойкот постепенно всё же сделал своё дело, и больше по имени меня никто не звал. А ты, Виктор, сам как считаешь: Некраса мне больше идёт, чем Агафья?

Я ненадолго задумался с ответом, а потом честно признал, что оба имени девушке совершенно не подходят. "Агафья Бестужева" вызывало лишь глупый смех нелепым сочетанием, да и определение "добрая" девушке не подходило по характеру — бойкому, хищному, жёсткому. А "Некраса" совсем не подходило — неизвестно, как Бестия выглядела в самом раннем детстве, но сейчас невысокая фигуристая девушка с пышными ярко-рыжими волосами была одной из самых заметных и красивых на Полигоне. Бестия замолчала, похоже, польщённая таким ответом. В темноте не было ничего видно, но я почему-то решил, что моя собеседница даже чуть покраснела.

— Я ответила на твой достаточно деликатный для меня вопрос. Теперь настала моя очередь задавать свой вопрос тебе, — потребовала девушка.

Я согласился со справедливостью требования Бестии.

— Тогда слушай мой вопрос. Что ты будешь делать, если я вдруг начну тебя целовать? — весело поинтересовалась девушка. — Тут тесно, отстраниться ты не сможешь, уйти из укрытия тоже. Ударишь слабую хрупкую девушку свободной рукой?

— Нет, не ударю... — успел произнести я.

Дальше говорить я уже не мог. Да и не хотел. Рыжая Бестия мне очень давно нравилась, и сейчас я лишь перестал искусственно сдерживать свои чувства, которые убивал в себе все эти месяцы после смерти Галины. Мы долго страстно целовались, а потом я почувствовал, как ловкие пальчики пробежались по моей груди, расстёгивая пуговицы на куртке. Сама Бестия каким-то совершенно непостижимым образом оказалась уже и вовсе без одежды.

Рации синхронно заработали в самый неподходящий момент. "Фурия" просила "Беглеца" ответить и сообщить ситуацию.

— Лиза как всегда не вовремя... — пробурчала Бестия и попросила: — Не отвечай. Потом скажешь, что рацию во время бега обронил в лесу и лишь утром сумел подобрать.

— Да я при всём желании и не смогу ответить. Моя рация где-то там, далеко в ногах под ворохом одежды. Я в этой узкой норе не дотянусь до неё.

— Моя рация тоже где-то примерно там же, не достать... Ух ты, значит, насчёт "до утра" ты не возражаешь? Давай будем считать это компенсацией за то, что ты меня едва не покалечил. А также моим подарком тебе на завтрашний день рождения.

— Уже на сегодняшний. Мои наручные часы недавно пропикали полночь, — поправил я девушку. — Хотя понятия не имею, откуда ты об этом знаешь, Бестия. Я ведь никогда и никому об этом не говорил.

— Значит, считай меня тогда доброй феей, которая знает всё о тебе и твоих желаниях, — рассмеялась в темноте Бестия, прижимаясь к крепкому мужскому телу.

Но обе рации не умолкали, Лиза с интервалом в минуту просила Виктора ответить ей. В голосе девушки всё сильнее слышались растерянность, испуг, боль. Игнорировать эти сообщения я не мог. Нужно было успокоить Лизу, чтобы она не сошла с ума от переживаний.

— Да, плачет, словно брошенный котёнок, — согласилась Бестия, извернулась-таки и взяла рацию.

— Фурия, это Бестия. Беглец жив и укрылся в районе точки полтора-запад. Ответить не может, он обронил рацию вот время боя.

— Поняла тебя, Бестия. Как только небо очистится, вышлю машину.

— Это Константа. Небо уже чистое. Высылаю машину, будет в точке полтора-запад через три минуты.

Рации умолкли. Мы и Бестия замерли.

— Вот и делай потом добро людям... — недовольно прошептала мне на ухо девушка. — Ничего не поделаешь, нужно срочно одеваться.

* * *

Машина примчалась минут через пять, когда мы с Бестией уже ходили по лесу среди воронок и мёртвых тел. Приехал большой трофейный "Лэнд Крузер", который мы захватили после переговоров с Кимрами. За рулём предсказуемо оказался Сергей Воронов, а вот состав пассажиров удивил — приехала Лиза Святова и капитан Колованов. Впервые на моей памяти Лиза покинула территорию Полигона. Увидев меня живым и невредимым, Лиза выскочила из машины, даже позабыв внутри свои костыли. Заметно хромая, быстрой подпрыгивающей походкой девушка поспешила ко мне и повисла на шее, зарыдав от радости. Стоящий рядом капитан недовольно отвернулся и что-то пробурчал, но девушка не стеснялась демонстрировать свою радость.

Колованов включил фонарь и осмотрелся по сторонам, луч света то и дело выхватывал обгорелые тела и обрывки одежды.

— А я-то переживал, что до Полигона никто из врагов не дошёл. Даже думал, что это была учебная тревога или шутка неудачная — заставить ночью шесть десятков обитателей два часа просидеть в укрытиях с оружием, боясь нос высунуть на улицу из-за треугольных кораблей над головой...

— Зато тут совсем не было скучно, — заверила капитана Бестия. — Виктор повёл всю эту толпу за собой через лес. Как его при этом не подстрелили — не понимаю. Еле-еле успели укрыться я и он.

— Ты где мордашку-то поцарапала, рыжая? — весело спросил капитан.

— Наткнулась в темноте на Виктора, когда он в мою сторону летел, не разбирая дороги. Чуть автоматом мне зубы не выбил... — максимально честно ответила девчонка.

Колованов походил с фонарём по лесу, рассматривая обгорелые трупы. Стали постепенно подходить девушки из группы Бестии. Не теряя времени, они стали прочёсывать лес и собирать разбросанное оружие. Помощь им в этом деле оказывали подъехавшие на втором "Лэнд Крузере" девушки из группы Кристины, которые собирались сменить ночных дежурных.

— А вот это, думаю, и был господин Череп, — подозвал издалека меня одноногий капитан.

Я пошёл к лежащему возле кустов трупу с оторванными нижними конечностями. Ещё издалека в свете фонаря заметил множество стрелянных гильз и пустую трубу РПГ-27. Подойдя ближе, заметил, что военный даже после смерти сжимал в руках автомат. На погоне полевой форме мертвеца имелись три большие звезды.

— Видишь, парень, не простым солдатом этот боец был, а самым настоящим полковником. Вроде я даже слышал про полковника Виктора Черепа из воинской части в посёлке Кимры. Не думаю, что у них там полковники в три ряда стоят.

Я присел рядом с убитым и вытащил из-под ворота одежды надетую на шею мертвеца цепочку с серебряным медальоном в виде черепа в военном берете. На обратной стороне медальона была выбита надпись: "Черепу от сослуживцев". Да, убитый действительно оказался комендантом восточного побережья Волги.

— Автомат у него хороший, АК-107 с подствольником. Редкая вещь, наши войска почти и не закупали такие, "сотая" серия автоматов только на экспорт шла. Виктор, бери себе. Гораздо кучнее стреляет, чем твой АК-74, а патроны те же самые. Кстати, и шлем у полковника тоже неплохой, "Маска-3-2", если не ошибаюсь.

В этот момент неподалёку послышался испуганный вскрик, а затем ругань и шум борьбы. Схватив автомат Черепа, я бросился на звук. Бестия оседлала какое-то лежащее на земле и пытающееся вырваться тело в армейской форме и изо всех сил лупила по нему кулаками. Сперва я подумал, что Бестия сцепилась с Фурией, так как любая другая девушка Полигона не стала бы связываться с рыжей. Тут же в мозгу промелькнула мысль, что причиной яростной ссоры могло служить лишь то, что Лиза каким-то образом прознала о происходившем в подземном убежище. Но подбежав, с удивлением и облегчением я обнаружил, что Бестия избивает незнакомого юношу, почти ребёнка.

— Вот, задержала врага. Прятался под корягой, случайно заметила в темноте отблеск глаз от фонарика.

Я похвалил рыжую воительницу и направил луч фонаря на незнакомца. Темноволосый паренёк лет четырнадцати лежал на земле, от страха боясь пошевелиться. На нём была армейская форма, а на лице сделанные тёмным кремом маскировочные полосы, как у Шварценеггера в фильме "Коммандо". Похоже, мы обнаружили выжившего при налёте космических охотников. Подошли одноногий капитан и Лиза Святова.

— Едва ли он знает что-то ценное. Зачем нам лишняя обуза? Предлагаю его прямо тут казнить, — сурово сказала Лиза, незаметно подмигивая остальным.

Мальчишка заскулил от страха и ещё сильнее сжался. Капитан зловеще улыбнулся и наклонился над пленником, зыркая единственным глазом:

— Вот что, малец. Ты останешься жить, только если быстро и правильно ответишь на мои вопросы. Готов отвечать?

На мой взгляд, одноногий Сильвер переигрывал, но мальчишка поверил. Испуганный пленник говорил складно, подробно, не упуская никаких деталей. Звали его Максимом и пришёл мальчишка вместе с отрядом Черепа со стороны посёлка Кимры. В отряде полковника находилось примерно сорок — сорок пять человек. Цель ночного задания командир объяснил так: "Наказать зарвавшихся наглецов и отомстить за убитых друзей". Из слов паренька выходило, что Череп врал про отсутствие потерь при артобстреле — в Кимрах имелись и убитые, и раненые. Также Максим рассказал про тяжёлые последствия войны с Дубной. В результате полуторамесячных боёв с соседями в городе осталось очень мало мужчин, способных носить оружие, имелся острый дефицит патронов к стрелковому оружию, практически не осталось медикаментов. Именно поэтому в ополчение стали призывать женщин и подростков, до этого трудившихся на работах по постройке десятикилометрового укреплённого вала на западном берегу Волги.

Рассказал парень и о себе. Максим потерял родителей в первые дни вторжения и попал в отряд подневольных рабочих — целыми сутками вместе с другими гражданскими под охраной солдат трудился сперва на погрузке ящиков с припасами на склады, потом на сборе картошки в полях, потом строил заградительные сооружения. Работа на укреплениях оказалась изнурительно тяжёлой, не все выдерживали, нередкими были попытки побегов. Беглецов отлавливали, в назидание остальным ломали руки и ноги, после чего оставляли умирать в чистом поле под палящим солнцем. От боли, жары и жажды несчастные постепенно сходили с ума, если только полёт треугольного корабля не обрывал их мучения раньше.

А два месяца назад Максима призвали в вооружённое ополчение посёлка Кимры. Сперва мальчишка попал в охрану и сам должен был следить за работающими на стройке несчастными. А потом, оценив способности юркого быстрого паренька, его перевели в разведку — для начала юный разведчик с отрядом дипломатов отправился в пеший поход за пятьдесят километров к посёлку Горицы договариваться о сотрудничестве, а заодно и распространять власть военного совета на деревушки по дороге. Потом были и другие походы — на первые переговоры по разделу сфер влияния с Тверью, на заключение перемирия с Дубной, затем большая разведка на северо-западе.

Максим хорошо ориентировался по карте и неплохо представлял ситуацию на западном берегу Волги. Подконтрольная Кимрам территория простиралась на север почти на сорок километров, где упиралась в зону, подконтрольную военному союзу двух городов Калязин-Кашин. С этими городами у "кимринских" был мир и договор о ненападении. На северо-западе серьёзных соседей не имелось, и граница быстро отодвигалась — всё новые и новые населённые пункты принимали власть военного совета Кимры. Месяц назад неофициально граница влияния проходила по шоссе Тверь-Бежецк, но в последнее время отодвинулась ещё дальше.

Несколько хуже дела обстояли на западе — в Твери закончилась эпоха безвластия, и большой город быстро набирал силу. Военный совет посёлка Кимры старался не ссориться с настолько крупным соседом и строго соблюдал все условия ранее заключенных договоров. Однако имелось опасение, что условия нарушит сама Тверь, желая расширить своё влияние.

Но самой проблемной ситуация оставалась на юго-западе у Дубны — этот город, находящийся в месте крутого поворота Волги, "кимринским" удалось надёжно блокировать с севера — десятикилометровый участок фронта от Волги до Волги был превращён в неприступную преграду. Тут имелись и ряды колючей проволоки, и минные поля, и противотанковые рвы, и бетонные ДОТы. Прорвать такую оборону защитники Дубны не смогли, как ни пытались. Однако установить полную блокаду города тоже не получилось — в Дубне продолжал функционировать автомобильный мост через Волгу, устоявший, несмотря на все артиллерийские обстрелы. Исправно работали также паромные переправы, соединяющие западный берег города с восточным, с которого защитникам Дубны поступало продовольствие, боеприпасы и пополнение.

Защитники Дубны прекрасно осознавали значимость для их города получения снабжения с восточного берега. И потому сконцентрировали на восточном побережье значительные силы, позволившие даже атаковать столицу противника по восточному берегу. Атака оказалась стремительной и кровавой. Объединённой армии Дубны и союзного им Конаково удалось, несмотря на ожесточённое сопротивление "кимринских", практически полностью захватить восточный берег Волги и даже выйти к окраинам восточной части Кимры, прежде чем стороны подписали перемирие. Именно эти ожесточенные бои и наблюдали обитатели Полигона.

С тех пор восточная часть собственного города рассматривалась "кимринскими" как уязвимая, а восточный берег — как опасная потенциально чужая территория. Через реку на запад давно эвакуировали население, а также всё более-менее ценное. Сам мост через Волгу давным-давно заминировали, чтобы обрушить его в случае опасности.

Рассказ пленного многое объяснил мне — и пассивность "кимринских" на восточном берегу, и сожженные деревни с этой стороны Волги. Но даже с учётом относительно слабой подготовки большинства рекрутов, силы противника впечатляли — под ружьё в Кимрах поставили около четырёхсот человек, и ещё около тысячи находились в гражданском резерве. В наличии имелось четыре БТР, много армейских грузовиков, не менее двух десятков единиц артиллерии и миномётов. Единственное что утешало меня — почти вся эта мощь находилась на западном берегу Волги, где сейчас продолжалась активная экспансия и захват ничейных территорий.

— Как ты оказался на восточном берегу? — задал вопрос Сильвер.

Максим объяснил, что несколько дней назад после возвращения из очередного оказавшегося успешным похода, в числе других хорошо зарекомендовавших себя разведчиков, его отправили на восточный берег Волги в штаб полковника Черепа. Сразу по прибытию полковник поручил им изучить состояние заброшенного военного полигона, на котором кто-то поселился. Черепа интересовала численность обитателей, наличие у них тяжёлого вооружения, а также общее состояние Полигона и наличие на складах оружия и боеприпасов. Максим за последние четыре дня уже пять раз ходил к Полигону — сперва в компании других разведчиков, а последние два раза ему доверяли вести разведку самостоятельно. Паренёк трижды перелезал через оба забора, зарисовывал схемы построек и наблюдал за происходящим. Свои наблюдения, которые он сообщил Черепу, мальчишка вкратце пересказал так:

— Живёт около сорока-пятидесяти человек. Ангары стоят пустыми, но боеприпасы у обитателей имеются в большом количестве, так как ежедневно проводятся учебные стрельбы, на которых стрелки совершенно не жалеют патронов. В армии только девушки, которые постоянно тренируются на стадионе и стрельбище под присмотром одноногого моряка в тельняшке. Мужики в это время ремонтируют старые танки.

Всё стало понятным — и достаточная осведомлённость противника о состоянии дел на Полигоне, и пренебрежительное отношение к силам соседей. Про себя же я усмехнулся — решение перегрузить сотни тяжёлых ящиков с оружием и боеприпасами из ненадёжных наземных ангаров в пустующие огромные помещения на третьем уровне подземного бункера вызвало в своё время целый шквал недовольства у многих, особенно у Сильвера. Однако это решение оказалось правильным — сейчас противник не имел никакого представления об огромном арсенале Полигона.

Оставались последние два вопроса, и я задал их лично:

— Расскажи о том, кто управляет Кимрами, а также о том, как осуществляется радиоперехват, после чего можешь быть свободен.

Мальчишка явно обрадовался и успокоился. Он ответил, что посёлком управляет военный совет, в составе которого состояло три полковника. Полковник Святослав Грузный отвечал за юго-западное направление — западный берег Волги и южный фронт. Полковник Семён Белых отвечал за дипломатию и северо-западное направление. Погибший Виктор Череп отвечал за восточное побережье и радиоперехват. Обеспечением города занимался бывший помощник мэра Елена Владимировна Карась. Она формально не состояла в военном совете, однако без одобрения этой женщины ни одна военная операция не начиналась — именно она выделяла людей и ресурсы.

По поводу радиоперехвата Максим знал очень мало. Он лишь смог сказать, что где-то в восточной части города имелось здание городской радиостанции. Именно там работали военные — координировали работу своих групп и записывали все посторонние сообщения. Где именно находилось это здание, мальчишка не знал. А может и знал, но не хотел говорить — всё-таки пойманный разведчик во время допроса постоянно демонстрировал приверженность своей стороне конфликта. Я кивнул Сильверу, тот обратился к мальчишке:

— Можешь быть свободен. Возвращайся к своим, передай им вот этот жетон Черепа.

— Даже не предложите мне работать на вас? — удивился и усмехнулся паренёк. — Меня обычно все пытаются завербовать на переговорах. Думают, что если я маленький, то меня можно купить.

Капитан жёстко опустил на землю зазнавшегося мальчишку:

— Ты нам неинтересен. Как разведчик ты оказался плох, если тебя обнаружили. Как боец ты оказался слишком слаб, раз тебя смогла победить маленькая девчонка.

Парень надулся от обиды. Показалось, что ещё немного, и он разревётся:

— Я с девчонками не дерусь. А эта рыжая накинулась на меня, как бестия!

Все вокруг невольно рассмеялись, что ещё больше задело парня.

— Она и есть Бестия, — пояснил я. — Спросишь у своих радистов, они должны знать её. Заодно подтвердишь, что через два дня истекает срок нашего ультиматума. Мы предлагали Кимрам союз, но в ответ на нас вероломно напали. Теперь мы претендуем на весь восточный берег Волги. Мы нашли других союзников, и у нас достаточно сил для осуществления наших планов. После занятия восточного берега можно будет говорить об условиях мира. И ещё передай, если ещё хоть одна пушка с вашей стороны выстрелит по Полигону, я не пожалею снарядов для 152-миллиметровых гаубиц "Акация", чтобы сровнять Кимры с землёй.

Полигон. День рождения

Будильник пропиликал восемь утра. Вообще-то, вставал я обычно в шесть, но сегодня сделал себе некоторую поблажку. Во-первых, ночка выдалась непростой, и на Полигон после отражения атаки и сбора трофеев наш отряд вернулся уже глубоко за полночь. Во-вторых, сегодня был мой день рождения. Последнее обстоятельство, как считал я ещё совсем недавно, никому из обитателей Полигона известно не было, даже самой близкой подруге Лизе Святовой. Тем более странным оказалось то, что Бестия вчера упомянула о моём дне рождения.

Жаль, что вчера я так и не расспросил рыжую девчонку про источник её поразительной осведомлённости. Хотя, нужно признаться, ночью совсем не до того было. Сейчас утром случившееся между нами в укрытии казалось странным и даже невозможным. Бестия ни разу, в отличие от некоторых других своих подруг, до этой ночи не намекала мне о возможности близости. Тем удивительнее казалось сейчас вчерашнее поведение рыжей красавицы.

Может оно и к лучшему, что ничего вчера у нас не вышло. Я совершенно не был уверен, что эта тайна смогла бы сохраниться. Полигон — очень маленький замкнутый мир, где все находятся друг у друга на виду. Каждый неосторожный взгляд или жест, каждое произнесённое слово становятся известны всем. Я отогнал подальше мысли о рыжей девушке и принялся одеваться. Дел предстояло очень много.

Хлопоты начались с самого утра — сперва с раннего утра на Полигон пришла делегация из четырёх обитателей деревни Мякишево, расположенной в пяти километрах восточнее. Со всеми ними я уже был лично знаком — месяц назад с девушками проводил в том районе разведку и обнаружил множество выживших обитателей соседней деревни. Встретили нас тогда настороженно, приняв за очередных бандитов, которые действительно периодически терроризировали деревенских. Недоразумение быстро удалось разрешить, но о чём-либо конкретном договориться не получилось.

Сейчас делегация просила разрешения поселиться на территории Полигона, либо в пустующих дачах, а ещё лучше в соседних посёлках Воргаш или Сляднево. По словам деревенских, в последнее время совсем житья не стало от набегов бандитов с востока. Разные банды приходили, бывало, по два-три раза за один день. И если раньше это были небольшие группы разбойников, которых обычно удавалось отпугнуть, то в последнее время появились крупные хорошо вооруженные банды численностью до тридцати человек. Справиться с такими группировками жители не могли, а терпеть разорение и побои никакого терпения уже не хватало. По словам переговорщиков, переселиться желали сразу все жители деревни, таковых насчитывалось двадцать шесть человек.

Новость была хорошей, хотя и весьма хлопотной — предстояло теперь организовать вывоз вещей переселенцев и обеспечить охрану грузовикам при переезде. К тому же единственная дорога шла в объезд через север, и именно она оказалась перекопана вырытым только вчера защитным рвом. Но прежде чем посылать своих людей зарывать ров, предстояло обсудить с новыми поселенцами условия проживания. Охрана, которую фактически просили деревенские на новом месте, в современном опасном мире не бывала бесплатной.

Потом пришлось принимать другую делегацию — это уже проживающие в Воргаше обитатели не захотели принимать к себе новых соседей. Назревал серьёзный конфликт, и требовалось личное вмешательство руководителя Полигона. К счастью, недовольство людей удалось загасить ещё в зародыше, и обе стороны сумели договориться.

Затем пришёл Зариф и сообщил, что без замены водопроводных труб надеяться на горячую воду в холодный период года не стоит. Труб на Полигоне не оказалось, в соседних деревнях тоже, а зима между тем приближалась. Решение вопроса с трубами становилось одной из самых приоритетных задач, решить которую требовалось в самом ближайшем будущем. Потом меня поймал Сильвер и объявил, что он откажется тренировать обитателей Полигона, если они и дальше будут в таком количестве прогуливать занятия. Ругань Сильвера имела под собой основания — Константин Иванович с двумя десятками людей ушёл на западную дорогу строить укрепления, "Рассвет" в полном составе оказался на дежурстве, группы "Кровавая Мэри" и "Кристи" отправились на грузовиках в Мякишево. Я стоически выслушал все жалобы одноногого капитана и пообещал впредь перед назначением заданий учитывать время тренировок, чтобы занятия больше не срывались. Затем ремонтники сообщили, что срок восстановления БМП-2 опять откладывается, так как поставленная только вчера на технику пушка оказалась тоже неисправной, хотя днём раньше казалась нормальной...

В общем, когда дежурные в диспетчерской объявили тревогу в связи с приближением треугольного корабля, я воспринял перерыв в работе как огромное счастье. Даже то, что Сильвер снова принялся нещадно гонять меня в спортзале на первом подземном этаже, сегодня вообще не раздражало. После тренировки я пообедал в компании Лизы Святовой и вернулся к хозяйственным делам.

Из самых важных вопросов предстояло решить вопрос альтернативного источника электричества. Константин Иванович ещё утром принёс свои расчёты, что топлива для обеспечения работы двух дизель-генераторов хватало всего на четыре месяца, а если учесть ещё расход мазута или солярки для отопления котельной, то и того меньше. Вызванный для консультации Зариф подтвердил, что котельная рассчитана на жидкое топливо, но её возможно быстро переделать под уголь и даже дрова. Переделки предстояли небольшие, с ними Зариф обещал справиться всего за два-три дня. Я приказал ему сразу же приступать к работе, хотя у меня имелись серьёзные сомнения в результате, так как труб для горячей воды всё равно не было в наличии.

По поводу альтернативного источника энергии Зариф предложил идею установки ветряков на аэродроме, чтобы экономить мазут дизелей. Бывший гастарбайтер сообщил, что у него имелся опыт установки ветряков в удалённых посёлках, и ничего сложного в этом электрик не видел. Зариф с братом мог бы взяться за подобную работу, если бы в наличии имелись детали, в частности, генераторы переменного тока. Идея с ветряками выглядела красивой, но вот насколько она была реализуема на практике, никто ответить не мог.

Уже к вечеру, когда сильно стемнело и небо затянуло тучами, группа "Рассвет" передала сообщение "Восемь-три". Это означало, что из посёлка Кимры в сторону Полигона вышла группа из трёх человек. Видимо враги, едва оправившись от тяжёлых вчерашних потерь, опять послали разведчиков к Полигону.

— "Фурия" для "Рассвета". Поняли, продолжайте наблюдение, — раздался голос Лизы Святовой.

Однако у меня имелось другое мнение. Кимры понесли тяжёлые потери, оценили силу нового противника и наверняка собирались в ближайшее время заняться Полигоном всерьёз. Поэтому совершенно незачем было пропускать вражеских разведчиков, которые стали бы изучать наши новые защитные сооружения. Я взял рацию и проговорил:

— "Беглец" для "Рассвета". Сообщить о возможности перехвата.

— Это "Рассвет". Перехват невозможен. Могу уничтожить.

У Светы Камышевой имелась снайперская винтовка, которую девушка по праву заслужила, показывая один из самых лучших результатов в стрельбе среди всех обитателей Полигона. Пожалуй, лучше Светы стреляли только капитан Колованов, Маша Гаврилова и Лиза Святова. Поэтому я не сомневался в способности Светки попасть.

— "Рассвет", разрешаю атаку, — проговорил я.

— Это "Рассвет". Минус два, один ушёл, — сообщила рация через минуту.

— "Фурия" для "Рассвета". Отлично, уходи на семь, — одобрила Лиза успех подруги и рекомендовала ей отходить подальше от вражеского города.

Это было разумной предосторожностью, так как неизвестен был ответ противника на уничтожение своих разведчиков. Но Кимры не ответили вообще никак. Движения в восточной части города не наблюдалось, никаких новых групп противник не посылал. Складывалось впечатление, что противник принял условия ультиматума Полигона и отвёл всех людей на западный берег Волги.

Девушек группы "Рассвет" через час сменила группа "Королевы Марго", и ещё через полтора часа Света представила свои трофеи — два автомата, бинокль, планшет с подробной топографической картой восточного берега Волги. По словам девушки, из трёх вражеских лазутчиков ушёл только паренёк лет тринадцати — у Светы просто рука не поднялась стрелять вслед драпающему со всех ног ребёнку. Не исключено, что выжил как раз пойманный накануне Максим — вряд ли у "кимринских" имелось так уж много детей-разведчиков на восточном берегу. Добытая карта не содержала никаких отметок, кроме достаточно схематично и не всегда точно нанесённой линии забора колючей проволоки вокруг Полигона. Похоже, задачей уничтоженной группы как раз и являлось нанесение схемы укреплений и важных объектов на топографическую карту.

Под вечер мнеу опять пришлось лично разбирать споры в Воргаше между новыми и старыми поселенцами, а также договариваться с мужиками об их участии в строительстве укреплений. В среднесрочных планах требовалось перекрывать дороги в сторону Дубны и Талдома глубокими рвами, протягивать по обочинам колючую проволоку и оборудовать постоянные наблюдательные посты. Это стало бы разумными мерами для защиты новых поселенцев от атаки с юга или востока.

Когда все вопросы с деревенскими удалось разрешить, часы показывали уже девять вечера. Обычно в это время я ужинал в своей комнате вместе с Лизой. Но сегодня, вернувшись на Полигон и спустившись вниз в бункер, обнаружил лишь запертую дверь. Внутри комнаты моей подруги также не оказалось, впрочем, как и подготовленного для меня ужина. Это было странно. Хотя Лиза могла обидеться из-за событий прошлой ночи — с Бестии вполне могло стать рассказать всё без утайки одной из своих подруг. Я уже не раз убеждался ранее, что даже сугубо личные секреты девушки не умели хранить и не считали зазорным делиться своими тайнами с близкими подругами.

Я давно понял, что все интернатские девушки воспринимали остальных интернатских как очень близких подруг. Фактически как родных сестёр, а может даже и более близких. Всё это означало, что если Бестия хоть кому-то рассказала о случившемся в укрытии, то об этом к вечеру следующего дня знали все три десятка девушек, и Лиза Святова в числе самых первых. И хотя Лиза моей подругой сердца не была и даже никогда не претендовала на эту роль, однако приревновать лидер девушек вполне могла. И если всё сложилось именно так, то ужин с доставкой прямо на дом мне больше не светил...

Примерно с такими мыслями я поднимался по лестнице на первый этаж, где располагалась большая общая столовая. Обычно ужин тут проходил гораздо раньше, в шесть — семь часов вечера. Но я сильно надеялся, что у поваров что-нибудь осталось для их голодного начальника. Внутри помещения столовой было совсем темно и пахло цветами. Странно. А где же дежурные, которые должны мыть посуду после ужина? И тут вдруг включился яркий свет, который после темноты казался просто ослепляющим. Я отшатнулся, зажмурился и прикрыл лицо ладонью.

— С днём рождения! — прокричало хором множество голосов.

Глаза постепенно привыкали к свету, я убрал руку от лица. В большом разукрашенном воздушными шариками и цветными лентами помещении столовой собрались практически все обитатели Полигона. Девушки вместо привычной пятнистой формы сейчас все как одна оказались в красивых вечерних платьях, да и остальные сотрудники тоже выглядели нарядными. Даже сидящий сейчас у выключателя одноногий капитан Колованов надел парадную армейскую форму, нацепив свои ордена и медали. Столы оказались накрыты белыми скатертями и обильно уставлены угощениями. На каждом столе имелись осенние цветы — астры, хризантемы, флоксы.

Я несколько растерялся, так как явился в столовую в том виде, в каком вернулся с промозглой улицы — утеплённая куртка, плотные брюки, грязные сапоги. Мелькнула мысль вернуться к себе в комнату и переодеться соответственно обстановке, но одноногий капитан указал мне рукой на свободное центральное место за большим столом, и сам поковылял примерно в том же направлении.

С явным облегчением я заметил, что Лиза Святова по-прежнему сидит на привычном месте справа от меня. Значит, Бестия всё же не стала никому рассказывать о ночном приключении, и сцен ревности не последует. Это успокаивало. Слева сидел Константин Иванович, а следующим за ним уселся Сильвер. Не успел я порадоваться, что одноногий капитан не стал в день рождения руководителя Полигона демонстрировать свой нрав и временно примирился с принятой иерархией, как Колованов тут же налил мне полный до краёв гранёный стакан водки и произнёс на весь зал:

— Тишина в зале! Ну, начальник, давай до дна! Докажи, что двадцать пять лет прошли не зря, и ты стал настоящим крепким мужиком!

Сохраняя невозмутимое выражение лица, я мысленно выругался. Капитан, твою мать, нашёл время подкалывать и выставлять именинника в глупом виде перед подчинёнными! С холодной улицы уставшему человеку на голодный желудок предложить двести миллилитров водки... Однако отступать и отказываться в данной ситуации было нельзя. В зале наступила полная тишина. Я встал, торжественно взял и демонстративно медленно и невозмутимо выпил предложенный стакан. Перевернул ёмкость кверху дном, чтобы даже самые далёкие зрители убедились, что я справился с испытанием. Со всех сторон раздались восторженные аплодисменты. Я молча сел. Лиза также молча подвинула поближе тарелку с солениями.

— Объяснишь, откуда все знают о моём юбилее? — поинтересовался я у девушки.

— Объясню. Ещё когда мы только готовились к походу и жили в твоей квартире в Щёлково, я увидела твой паспорт в ящике стола. У меня хорошая память на даты.

Что же, это стразу всё объясняло. Паспорт я потерял ещё по дороге на Полигон. Положил документ во внутренний карман камуфляжной куртки, но карман оказался недостаточно глубоким. Когда именно документ выпал, я не знал. Может, когда я прыгал в озеро, спасаясь от приближающегося летающего охотника? Или когда убегал от красноармейских? Или когда переходил вброд реки или падал на вязких болотах? Или когда переодевался и сушил одежду в Лычево? Или во время боя в Думино? Хотя нет, Думино отпадало — перед боем я отдавал одежду в стирку, и паспорта уже не было. В постапокалиптическом мире документы мне ещё ни разу не понадобились, так что никаких связанных с потерей паспорта неудобств я не испытывал.

Константин Иванович поинтересовался результатами переговоров с новыми переселенцами, но поговорить о делах нам не дали. Снова и снова звучали поздравления и тосты, мне приходилось вставать и принимать поздравления и подарки от обитателей Полигона — "командирские" часы, папаху, бутылку дагестанского коньяка.

Включили музыку, пары пошли на свободное от столов пространство зала. Кристина первой пригласила меня потанцевать с ней. Вставая из-за стола, я ощутил, что голова кружится — с алкоголем сегодня я значительно перебрал. Но всё же собрался с силами и выполнил просьбу Кристины, протанцевав с ней медленный танец, хотя от остальных желающих танцевать девушек пришлось спасаться бегством обратно за столик.

Затем принесли самый настоящий торт — огромный, праздничный, с двадцатью пятью свечками. Откуда девушки смогли собрать всё необходимое для выпечки? Это казалось просто чудом. Я задул свечи, после чего Лиза своими руками отрезала мне большой кусок торта.

— Я хочу, Виктор, чтобы ты взял бокал вина, — произнесла Лиза.

С виноватой улыбкой на лице я замотал головой — мол, куда мне ещё пить?! Но Лиза не стала меня слушать и сама наполнила бокал имениннику, а заодно и себе. Подошедшая в это время к столу Лена Иванова принесла нечто большое прямоугольное и плоское, закрытое тканью. Лиза в это время, дождавшись, чтобы все разговоры умолкли, принялась говорить:

— Я долго думала, что тебе подарить. В итоге остановила свой выбор на портрете и поговорила с Леной Ивановой, поскольку она — самый лучший художник среди нас всех. Лена согласилась взяться за работу. В общем, Виктор, принимай наш подарок.

Я с улыбкой встал, готовясь принимать свой портрет. Лена осторожно скинула прикрывающую картину ткань. Улыбка сползла с моего лица. С портрета на меня смотрела Галя Громова. На картине Галя стояла в камуфляжной форме и с карабином за спиной, её глаза сияли, а на губах застыла улыбка. Всё в точности так, как и было. Только вот с волосами художница пошла против исторической правды — у той настоящей Галины из прошлого длинные волосы всегда были убраны в тугой хвост на макушке, а на голове имелась зелёная бандана. На картине же распущенные волосы свободно струились по плечам. Такие волосы выгодно красили Галину на картине. Но главным, конечно, былолицо — я не мог оторвать глаз, настолько сильным оказалось сходство с оригиналом. Все мое чувства, вся любовь и вся огромная боль утраты хлынули через едва зарубцевавшиеся душевные раны.

— Ну как, нравится тебе подарок? — поинтересовалась осторожно Лиза.

С трудом оторвав взгляд от портрета, я вернулся в реальный мир. Посмотрел на Лизу, на Лену Иванову и, с трудом подбирая слова, проговорил:

— Едва ли существует в мире более ценный для меня подарок. Девчонки, спасибо вам огромное!

Ни с кем не чокаясь, я залпом выпил красное кисловатое вино и сел обратно на своё место. В зале продолжался праздник. Кто-то танцевал, другие произносили новые и новые тосты. Я отвечал, словно на автопилоте, но мысли находились сейчас далеко. В конце концов, я попрощался с друзьями и нетвёрдой походкой направился в свою комнату с грудой подарков и большой картиной в руках. В самых дверях остановился, развернулся и ещё раз поблагодарил всех за прекрасный день рождения. Находящиеся в зале зааплодировали, на меня смотрели десятки весёлых смеющихся глаз. Тем контрастнее выглядело лицо Лизы — моя боевая подруга с явным беспокойством и какой-то непонятной тоской глядела мне вслед, но провожать не пошла, оставшись на празднике.

Я открыл свою комнату, включил свет и положил подарки на стол. Поставил картину пока у стены рядом с лампадкой, соображая, куда лучше её повесить. Голова кружилась, алкоголь давал о себе знать. Я скинул сапоги и аккуратно повесил верхнюю одежду на вешалку. Затем, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. И уже почти проваливался в сон, когда раздался осторожный стук в дверь.

— Входи! — крикнул я, предположив, что Лиза пришла убедиться, что со мной всё в порядке.

С той стороны кто-то быстро и уверенно набрал цифровой код, открывая дверь. Но это оказалась не Лиза. В дверях стояла Бестия в длинном изумрудно-зелёном платье, выгодно подчёркивающем рыжие волосы девушки. После прошлой ночи, когда нам пришлось срочно прерываться, я так ни словом и не обмолвился с Бестией. Сейчас, судя по лукавой улыбке и блестящим весёлым глазам рыжей красавицы, я сразу же догадался, что девушка пришла требовать продолжения. Бестия закрыла изнутри массивную железную дверь и подошла ближе. Я грустно усмехнулся:

— Ничего не выйдет, к сожалению. Лиза может прийти с минуты на минуту, онакаждый вечер заглядывает ко мне поболтать перед сном или поделиться новостями. И закрытая дверь её не остановит, так как код от двери она знает.

— Зато других девушек закрытая дверь остановит. А Лиза сегодня не придёт, — ничуть не смутилась Бестия, подходя ближе и обвивая мою шею своими руками.

— Почему ты уверена, что не придёт? — удивился я.

— Потому что я сама её об этом попросила, — весело улыбнулась девушка.

От удивления я даже присел на кровати.

— Так Лиза знает, что ты сейчас здесь?! — опешил я.

— Конечно. Мог бы уже усвоить, что Лиза всегда и всё знает про остальных, такая уж у неё обязанность. Я сама рассказала о случившемся ночью в убежище и о том, как ты не стал пугать её молчанием в эфире. Лиза выслушала меня и согласилась, что некрасиво с её стороны получилось. А поэтому она сегодня не придёт, и ты не останешься без обещанного мною подарка на день рождения. Вот, мне твоя первая помощница даже специально выдала из своих неприкосновенных запасов.

С этими словами Бестия вынула из кармашка и предъявила мне запечатанный презерватив. У меня просто кругом шла голова от этих сложных отношений в женском коллективе, но я нашёл в себе силы пошутить:

— Всего один? Нам же не хватит!

— Ничего, мы что-нибудь придумаем, — беззаботно отмахнулась Бестия, гася свет в комнате.

Полигон. Боевое крещение

Я вёл отряд к посёлку Кимры. Со мной находилась группа "Кристи" в полном составе, а также шесть предоставленных Константином Ивановичем наиболее подготовленных бойцов из "старых" жителей Воргаша, прошедших двухмесячный курс тренировок у Сильвера. Девушки, двое последних суток посменно пристально наблюдавшие за Кимрами, в один голос утверждали, что со стороны посёлка в сторону Полигона не ушёл ни один человек. Но я не хотел рисковать, именно поэтому шли пешком в обход дороги прямиком через лес, чтобы избежать возможного обнаружения каким-нибудь незамеченным дозорным противника.

Срок предъявленного Кимрам ультиматума истёк вчера вечером. Два последних дня "кимринские", судя по сообщениям наблюдателей, занимались эвакуацией техники и имущества на западный берег Волги. Вчера к вечеру всякая активность на восточном берегу прекратилась, не было видно ни одного человека. Город вымер, не видно было ни людей, ни движущейся техники, ни единого дыма от костра. Целью сегодняшней большой вылазки и являлось получение подтверждения, что противник действительно отступил через мост на другой берег Волги. Если бы предположение об отступлении противника подтвердилось, это стало бы первой по-настоящему крупной победой Полигона. Но я был готов к неожиданностям, именно поэтому шли усиленной группой, вооружённые до зубов. Кроме лёгкого стрелкового оружия и ручных гранат у каждого, у отряда имелось два гранатомёта и ручной пулемёт.

На окраине посёлка Кимры группа залегла и долго внимательно изучала в бинокли покинутые дома. Данные разведки пока что подтверждались — восточный берег выглядел пустым. Я отдал команду идти вперёд. Двинулись вдоль железнодорожного полотна. Для начала проверили стоящую у станции "124-ый километр" пустую электричку с выдранными из всех вагонов мягкими сиденьями. Затем по Заводской улице вышли к Борковскому шоссе, ведущему от посёлка Кимры к аэродрому Борки. Аэродром находился далеко в противоположной стороне и не интересовал нас. Отряд направился на север к виднеющемуся впереди зданию больницы.

Шли предельно осторожно и неторопливо, проверяли дом за домом. В это время высланные на квартал вперёд, а также влево и вправо разведчицы контролировали небо и дороги. Всё было чистым, никаких признаков опасности никто из разведчиков не видел. В городе не осталось ни одного человека. Впрочем, не осталось и ничего ценного — ни техники, ни продовольствия, ни мягкой мебели, ни одежды. Отряд находил лишь голые коробки зданий с выбитыми стёклами.

Перед корпусами больницы нам повстречались обращённые на юг окопы и баррикада из раскуроченных машин и мешков с песком. Видимо, здесь пролегал один из рубежей обороны города. Судя по воронкам от разрывов на асфальте и изрешеченными пулями стенам больницы, тут когда-то шли жаркие бои. Сами же поликлиника и стационар не оправдали надежд на ценную добычу — всё, что только можно было вынести, из больничных корпусов уже вынесли.

Зато на больничной территории обнаружилось кладбище с относительно свежими могилами. Могил оказалось очень много, большая часть из них не имела никаких надгробий или надписей, однако хватало и подписанных. Почти везде надписи на могилах соответствовали первым дням вторжения. Видимо, именно тут хоронили жертв, погибших от налётов летающих охотников. Только на этом кладбище были похоронены тысячи и тысячи человек. Встречались и более поздние могилы, все аккуратно подписанные — тут лежали защитники города, погибшие в войне с Дубной.

Отряд двинулся дальше. Борковское шоссе сменилось Станционной улицей, впереди показалось одноэтажное здание железнодорожного вокзала. И тут ушедшая далеко вперёд Кристина сообщила по рации:

— Это Кристи. Слышу далёкий звук моторов с севера со стороны стадиона.

— Кристи, немедленно возвращайся к остальным! — приказал я.

Я и сам уже слышал звук взревевших моторов, только шёл этот звук вовсе не с севера, а с востока из-за глухой стены нефтебазы.

— По шоссе с юга со стороны аэродрома Борки движется бронетехника! — сообщила рация голосом Маргариты Буйновой.

Ловушка! Противники одновременной атакой с трёх сторон хотят окружить наш маленький отряд и отрезать пути отступления к Полигону. Уходить уже было поздно — от машин пешком всё равно не убежишь, к тому же враги настигнут нас на открытой местности. Уж лучше драться в городе под защитой крепких стен. Я осмотрелся по сторонам в поисках достаточно прочного здания и указал рукой:

— Все бегом в здание вон той школы!

Судя по вывеске у центрального входа, это была "Гимназия Љ 2", двухэтажное крепкое здание с ярко-синим крылечком. Несмотря на несвоевременность момента, я отметил, что гимназия до вторжения выглядела очень ухоженной и уютной. Явно учителя душу вкладывали во все эти плакаты в коридорах и символику любимого учебного заведения. Сам я даже немного позавидовал учившимся тут школьникам — у меня самого здание школы и в мирное-то время выглядело куда более обшарпанным и разбитым, чем эта гимназия на четвёртый месяц кровавого инопланетного вторжения.

Но это была лирика, действительность же требовала срочных действий. Отряд укрылся в школе и сразу же забаррикадировал входную дверь партами, вынесенными из ближайшего класса. Шестерых мужиков я послал на второй этаж, а девушкам Кристины приказал двигать шкафы и парты, загораживая ими окна первого этажа. Но едва я успел отдать команды, как за оградой напротив здания школы всего метрах в сорока от меня остановился бронетранспортёр. С брони на землю тут посыпались и стали разбегаться за укрытия вооруженные люди.

Момент оказался подходящим — я вскинул на плечо трубу гранатомёта, тщательно прицелился и выстрелил через окно. Противотанковая реактивная гранатапопала точно в борт бронемашины, выбив взрывом остатки стёкол в окнах школы. Я присел на пол возле окна и прикрылся руками от сыплющихся осколков стекла. Когда же выглянул в окно, то витиевато ругнулся — цель не была уничтожена! Оставляя тёмный шлейф дыма и натужно рыча, бронетранспортёр медленно уползал из сектора обстрела. Более того, стрелок внутри оставался жив — башенка неожиданно пришла в движение.

— Ложись! — крикнул я несущим парту девушкам.

Кристина, а за ней и остальные, бросились на пол. И очень вовремя — по окнам первого этажа жёстко хлестнул свинцовый дождь. Посыпались куски штукатурки, щепки, стёкла. Грохот стоял неимоверный. Особенно долго вражеский стрелок обрабатывал из крупнокалиберного пулемёта входную дверь в школу. Тяжёлые пули насквозь прошивали закрытую дверь и всю нашу баррикаду из мебели. И тут раздался повторный взрыв, после чего обстрел школы внезапно прекратился. Я рискнул осторожно выглянуть в окно и... упал, потрясенный сильнейшим ударом в голову!

Я с трудом пришёл в себя и открыл глаза. Почему-то находился я не в коридоре у окна, а в закутке возле ведущей наверх лестницы. Надо мной склонилась встревоженная Кристина, перевязывая лоб чистым бинтом из аптечки. Приподняв правую руку, я дотронулся до гудящей головы и посмотрел на ладонь — пальцы оказалась в крови.

— Тебя шлем спас, иначе ты бы повторил судьбу Гали Громовой, — подтвердила Кристина.

Но как точно и быстро отработал вражеский снайпер! Требовалось срочно предупредить остальных, чтобы все были осторожнее у окон.

— Я уже приказала никому не высовываться, — успокоила меня девушка. — Всё, можешь идти, я закончила перевязку. Только прошу, Виктор, будь впредь осторожен. Если, не дай Бог, тебя убьют, то и остальные наши тоже не выживут.

Со второго этажа школы куда-то в сторону спортплощадки длинными очередями застрочил пулемёт. Я неплохо знал пулемётчика — молодого двадцатилетнего крепыша по фамилии Бухарь. Этого светловолосого парня обнаружили девушки "Кровавой Мэри" в одном из дачных домиков неподалёку от Полигона. Бухарь почти сразу примкнул к отряду Полигона, и очень даже недурно стрелял. Обычно для поражения из пулемёта даже удалённой на двести метров мишени у парня хватало короткой очереди из трёх-пяти патронов. И если Бухарь настолько не жалел патронов, значит для этого имелись серьёзные причины. Похоже, враги пытались прорваться со стороны спортплощадок. Школу окружили со всех сторон.

Я привстал, рассмотрел треснувший и помятый пластиковый шлем, который когда-то снял с полковника Черепа, и нацепил обратно на голову. Сознание после удара по голове постепенно прояснялось, я рвался снова идти в бой. Но тут вдруг обратил внимание на недавние слова Кристины, что-то было в них интересное. То, что могло помочь. Я ухватился за ускользающую мысль.

— Кристи, почему ты думаешь, что без меня все погибнут? — поинтересовался я.

— Потому что ты для всех авторитетный руководитель, который не может ошибаться. Мои девчонки и парни из второго отряда верят тебе без малейшего сомнения.

Кристина понизила голос до шёпота и продолжила:

— Они же не присутствовали на совещании руководителей перед вылазкой в Кимры, и потому до сих пор убеждены, что именно таков наш план — найти в городе противника и вступить в бой. До сих пор никто из наших стрелков не догадался, в какую глубокую задницу мы попали. Все бойцы по-прежнему считают, что всё идёт строго по плану.

Мысль мелькнула, ускользая, но я сумел ухватить её. Идея выглядела бредовой, но попытаться стоило. Я взял рацию и, сдерживая болезненную улыбку, произнёс твёрдым голосом:

— Это "Беглец". Первая часть операции прошла успешно. Мы нашли "кимринских" и связали их боем. "Фурия", передай Дубне, что вся техника противника с аэродрома выведена, мы стянули на себя и всю охрану. Наши союзники могут, как и договаривались, без помех занимать аэродром Борки. Мы же постараемся стянуть на себя как можно больше врагов.

— Эээ... Поняла тебя, "Беглец", — после нескольких секунд промедления ответила Лиза Святова. — Уточни силы противника. Сколько вы уже стянули и куда?

— Мы прочно засели в здании второй гимназии города Кимры. Противника... — я прислушался к тому, что подсказывала мне Кристина, — около ста человек. Они пригнали четыре бронетранспортёра и три грузовика с живой силой. Один из бронетранспортёров мы уже уничтожили. С нашей стороны потерь нет. У противника убито примерно пятнадцать-двадцать человек.

— Поняла тебя, "Беглец". Продолжайте придерживаться утверждённого плана. По возможности стяните на себя как можно больше противников. Через час мы выдвигаем основную ударную группу.

Я убрал рацию и проговорил удивлённой Кристине:

— Надеюсь, противники нас по-прежнему слушают. Думаю, теперь после перехваченного разговора они должны заволноваться. Если нам повезёт, враги отведут часть солдат обратно на юг. А если нам совсем повезёт, то они снимут окружение и отойдут от школы, чтобы отразить ожидаемую атаку "основных сил".

* * *

Однако время шло, а никаких изменений в положении группы не происходило. Противник по-прежнему плотно держал кольцо блокады вокруг осаждённой школы. Я вынужден был признать, что блеф провалился.

За окном незаметно стемнело. "Кимринские" попытались подсвечивать здание школы из установленных на крышах двух соседних домов прожекторов, но Бухарь быстро сумел погасить слепящий свет. Ситуация выглядела тупиковой — взять штурмом здание школы без больших потерь противник не мог, однако и покинуть школу нам не давал. Опять, в который уже раз за последние часы, громко заговорил мегафон откуда-то со стороны улицы Челюскинцев:

— Солдаты Полигона, ваше положение безнадёжно. Вы окружены, ваши боеприпасы на исходе. Рано или поздно вы будете уничтожены. Мы предлагаем вам сложить оружие и гарантируем при этом сохранение жизни.

В наступившей после этой речи хрупкой тишине удалось расслышать, как руганью и криками офицеры противника пытались воодушевить солдат. Получалось у них плохо — солдаты видели сгоревший бронетранспортёр и безжизненные тела на асфальте, а потому не стремились повторять судьбу погибших. Но крики и угрозы всё же постепенно делали своё дело.

— Опять поползли! — заметил лежащий у дыры в кирпичной стене Бухарь.

— Вижу, — подтвердил я, рассматривая обстановку через узкую щель между двумя приставленными к окну шкафами. — Но атака с улицы — это только отвлекающий манёвр. Там бойцов совсем немного, и они боятся вылезать на открытое пространство. Меня больше тревожат те, что накапливаются в противоположном корпусе гимназии. Наверное, опять попробуют прорваться напрямую по соединяющему здания коридору.

Предыдущую подобную атаку удалось остановить, забросав узкий коридор между корпусами ручными гранатами. В ответ с улицы через разбитые окна прилетели шашки с едким слезоточивым газом, и мне с бойцами пришлось отступить на второй этаж. Противник сумел этим воспользоваться, и небольшая группа бойцов в противогазах сумела прорваться с улицы и укрыться на первом этаже школы. Пока таких было совсем немного, всего человека три-четыре, но они простреливали лестницу и не давали защитникам спуститься обратно вниз. Положение выглядело очень тяжёлым, но я старался не подавать виду. Бойцы — и девушки, и парни — видели во мне своего лидера, поэтому я не имел права предаваться унынию и продолжал чётким спокойным голосом руководить обороной:

— Кристи, убери девчонок из углового кабинета биологии. Если опять начнёт стрелять БТР со стороны Колхозной, то в том кабинете будет опаснее всего. Путь девчонки, не вставая, проползут по полу до кабинета истории и укроются там. Бухарь, два человека должны постоянно следить за улицей — если оттуда сунутся, пусть твои парни не ждут команды, как в прошлый раз, а сразу запускают в небо очередную сигнальную ракету. Надеюсь, это вызовет корабль пришельцев и остановит противника на какое-то время. Трое остальных пусть идут за мной к лестнице. Мы попытаемся спуститься и очистить первый этаж. Если это не удастся, то хотя бы сумеем держать оттуда выход из коридора. Ты же сам с пулемётом держи окна вдоль коридора, сейчас оттуда должны полезть.

По окнам школы хлестнул крупнокалиберный пулемёт, я вжался в пол, пережидая обстрел. Больше всего меня раздражали эти три бронетранспортёра, которые издалека со стороны улицы Челюскинцев и Колхозной прицельно обстреливали окна второго этажа гимназии. Сделать с ними ничего не получилось — все выпущенные реактивные гранаты ушли мимо целей. Теперь на весь мой отряд оставалась только одна противотанковая граната к РПГ, её следовало беречь и использовать только в том случае, если бронетехника подойдёт совсем близко и окажется на дистанции уверенного поражения.

Вернулась Кристина. Сообщила, что у Насти Ивановой отлетевшей от оконной рамы щепкой насквозь пробило щеку, обильно течёт кровь. Девушки уже оказывают пострадавшей помощь, но Настя ревёт и волнуется, что шрам останется на всю жизнь и испортит ей лицо. Бухарь усмехнулся:

— Девчонка, что с её взять... Был бы парень, так только обрадовался бы — шрамы украшают мужчин. У меня вон у Кирилла ещё в середине дня пуля в плече застряла, и ничего, не ноет парень. А у Васьки половину уха оторвало, но тоже держится молодцом.

Пока что нам везло, и в отряде никто не погиб, хотя в той или иной степени совсем уж не пораненных бойцов не оставалось. Были очень опасные моменты, после которых защитникам гимназии лишь чудом удавалось избежать смерти. Настоящий шок я испытал, когда один из солдат противника успел подхватить брошенную Кристиной в коридор между корпусами гранату и отшвырнул обратно. Граната тогда ударилась в узкий карниз над дверью и, вместо того чтобы уложить на месте с полдюжины солдат Полигона вместе со мной, отлетела обратно в коридор и взорвалась там. Да и моё собственное пустяковое ранение в самом начале боя тоже можно следовало относить к разряду "повезло". Крепкий пластиковый шлем гарантированно держит только пистолетные пули, но не предназначен для отражения винтовочных или автоматных. Но ведь отразил! Тем не менее, у меня всё сильнее появлялась уверенность, что всё наше везение рано или позже закончится. Следовало срочно что-то предпринимать, чтобы не погибнуть тут в здании гимназии, превратившемся в смертельную ловушку.

Но что делать, если нас заперли на втором этаже, а лестница вниз простреливается?! Имелась ещё правда пожарная лестница с крыши, но с той стороны здания работал снайпер, и стояло два бронетранспортёра с пулемётами. Хотя, если ещё сильнее стемнеет, можно будет попробовать уйти тем путём.

Сильно пригнувшись, я пробежал по коридору, чтобы проверить тот запасной путь. Лестница оказалась совсем рядом, с окна можно дотянуться. Но пока слишком светло. Противник не дремлет, побег неминуемо обнаружат. Словно в подтверждение этих невесёлых мыслей опять застрочил крупнокалиберный пулемёт одного из бронетранспортёров, трассер шёл со стороны улицы Челюскинцев.

И вдруг раздался врыв, и пулемёт противника затих. Неужели Кристина рискнула использовать последний выстрел для РПГ? Но Кристина находилась сейчас совсем в другой стороне школьного коридора. Я осторожно выглянул в окно и как раз застал момент, когда ещё один бело-жёлтый взрыв расцвёл на башне вражеского бронетранспортёра, подсветив окрестные дома.

— А вот и мы, встречайте с цветами! — заговорила очень давно молчавшая рация. — Это Сильвер, со мной восемь полностью укомплектованных групп, а также наша драгоценная БМП-2. Мы не опоздалина вечеринку?

Вот оно спасение! Подкрепление пришло как раз тогда, когда надежды выбраться из окружения уже практически не оставалось.

— Старый пират! Если бы ты знал, насколько я рада тебя слышать! — искренне обрадовалась Кристина.

— Я тоже рад, Кристи. Надеюсь, все твои девушки живы-здоровы? — поинтересовался капитан Колованов. — Если не так, я за себя не ручаюсь. Лично оторву у противников руки-ноги и всё остальное!

— Вот что, Сильвер, — включился я в разговор. — Тут где-то поблизости от школы ошивается ещё два стареньких БТР. На этих ржавых железках кроме пулемётов серьёзного оружия нет, так что твой БМП должен эти консервные банки без проблем продырявить. Так что твоя задача, Сильвер, обнаружить бронетехнику и уничтожить, остальное мы сделаем сами. Константа, Бестия, Королева Марго, Рассвет, Кровавая Мэри — ваша общая задача пулей лететь к мосту через Волгу и перекрыть его. Не дайте противнику уйти за реку. Кристи, Бухарь — готовьте людей к контратаке.

— А что делать нам? — в рации раздался совершенно незнакомый голос.

Я замолчал, не зная, что ответить подслушивающему переговоры незнакомцу. К счастью, ситуация быстро прояснилась.

— Это Фурия. Я привела с собой армию Дубны, как ты и просил. Они прислали сюда в Кимры сорок человек, и ещё полтора десятка остались на захваченном аэродроме Борки.

— Отлично, — я быстро сориентировался в ситуации. — В таком случае, дорогие союзники, продвигайтесь вдоль берега в сторону моста через Волгу. Ни одна живая душа не должна покинуть восточный берег ни на лодке, ни по мосту. Если успеем быстро зачистить восточную часть города, сразу объединёнными силами форсируем мост и атакуем западный берег, там сейчас не осталось почти никого из защитников.

Словно в ответ на эти слова низкие тучи на небе полыхнули красным отсветом. Земля содрогнулась, через несколько секунд со стороны реки донёсся далёкий грохот. Рация через полминуты сообщила:

— Говорит "Кровавая Мэри". Противник взорвал заминированный мост через Волгу. Обрушилось сразу две секции, перебраться на западный берег невозможно.

Я понял, что таким способом военный совет Кимры решил обезопасить свою столицу и приказал взорвать единственный мост, связывавший восточную и западную части города. Видимо, я не ошибся, предположив, что готовых к обороне сил на западном берегу почти не оказалось. Получается, противник бросил на произвол судьбы всех своих людей на восточном берегу!

Не только я это сообразил. Со стороны улицы раздался усиленный рупором голос человека, который уже несколько часов действовал нам на нервы, предлагая сложить оружие. Усталый голос произнёс:

— Солдаты Полигона, прекратите стрельбу. Мы сдаёмся.

* * *

Я шёл по освещённому множеством автомобильных фар школьному двору. У забора под охраной автоматчиков Бухаря рядами сидели пленные солдаты противника. Пленных оказалось очень много, более семи десятков. Они сидели на холодном асфальте, заложив руки за головы. Зрелище было приятным, что ни говори. Это была полнейшая победа без всяких преувеличений.

Сейчас, когда опасность уже миновала, я с интересом рассматривал недавних врагов. За исключением их командира — седого мужчины с капитанскими звёздами на пятнистой форме, и ещё пятёрки крепких мужиков, остальные пленные с трудом представлялись в роли солдат. Среди противников оказалось очень много женщин и подростков. Некоторые из сидящих пленников вообще были детьми. Экипировка врагов тоже вызывала недоумение и усмешку — камуфлированная военная форма в среднем лишь у одного из десяти, а бронежилет так вообще имелся только у капитана. На остальных пленных оказалась гражданская одежда — джинсы, свитера, платья, кроссовки и даже туфельки на каблучках.

Теперь даже странным казалось, что эти наспех собранные ополченцы едва не прикончили мой отряд. На фоне этих разномастных вояк девушки Лизы смотрелись настоящей элитой: три десятка прекрасно подготовленных уверенных в себе бойцов, все как одна в армейской форме со шлемами и бронежилетами, с хорошим оружием. Да и приведённые Сильвером бойцы из группы Константина Ивановича и поселенцев Воргаша смотрелись тоже настоящей гвардией в сравнении с пленными противниками. Сам Сильвер находился сейчас рядом с двумя захваченными у "кимринских" бронетранспортёрами — машины сдались без боя, экипажи сейчас находились среди пленных.

Опять активировалась рация. Лиза Святова предупредила:

— Мы подъезжаем к школе на двух крытых КамАЗах. Не выстрелите по ошибке.

— Фурия, понял тебя. Не беспокойтесь, подъезжайте прямо к школе. Будем весьма рады познакомиться с соседями, — ответил я, после чего скомандовал Колованову построить солдат Полигона для торжественной встречи союзников.

За исключением нескольких бойцов Бухаря, оставшихся охранять пленных, экипажа БМП-2, а также расставленных на всякий случай на крышах соседних домов дозорных и снайперов, все солдаты Полигона выстроились возле здания школы. Шестьдесят человек! Я даже присвистнул от радости — в современных реалиях это уже считалось достаточно серьёзной силой, с которой соседи должны будут считаться.

Подъехали два грузовика. Из кабины первого вылезла Лиза с костылями и подпрыгивающей неуклюжей походкой направилась ко мне. Когда девушка подошла совсем близко, я разглядел на её ресницах дрожащие слезинки — железная несгибаемая Фурия едва сдерживалась, чтобы не расплакаться от радости. Я подумал, что Лиза сейчас бросится ко мне на шею. Но девушка всё же остановилась в шаге от меня, не решившись при всех давать волю своим эмоциям. Я сам сделал этот недостающий шаг и горячо обнял свою самую близкую подругу.

— Первый и второй отряды смирно! Равнение на средину! — раздалась зычная команда Колованова.

— Хватит уже меня тискать, иди встречать гостей, — шепнула Лиза, отстраняясь и слегка подталкивая меня, при этом украдкой вытирая слезы. — А то они к Сильверу пойдут, решив, что одноногий капитан тут главный.

Но соседи уже сами сориентировались. Со стороны подъехавших грузовиков приближались трое крепких мужчин. За главного у посланников Дубны был молодой парень невысокого роста, но с такими широкими мощными плечами, что их обладатель выглядел практически квадратным. Он первым приветственно протянул руку и коротко представился:

— Ярослав Якименко. Руковожу операциями отрядов Дубны и Конаково на восточном плацдарме.

— Виктор, руководитель Полигона, — ответил я.

— Так вот ты какой оказывается, — усмехнулся один из подошедших, коротко стриженный крепыш в чёрной кожаной куртке. — А мы всё гадали, кто же сумел собрать и сплотить тут столько народу в почти безлюдной местности? Да, забыл представиться. Степан Угрюмов, бывший помощник прокурора посёлка Конаково, а ныне фактически градоначальник Конаково.

— Капитан Грабин, военный комендант Дубны и заодно командующий западным плацдармом, — представился третий и тут же стал вслух восхищаться выстроившимися бойцами Полигона, при этом цепким взглядом осматривая вооружение и технику. — Не думал, что у Полигона столько бойцов! Признаюсь, до сегодняшнего дня мы были уверены, что вас примерно втрое меньше.

— Это не все, — на всякий случай поспешил сообщить Сильвер, которому не понравилось такое чересчур пристальное внимание соседей. — Осталась охрана на Полигоне, и тут ещё вокруг бойцы стоят вокруг дозорные.

Настороженность одноногого капитана не прошла незамеченной. Ярослав улыбнулся одними уголками губ и проговорил:

— Да, я заметил ваших снайперов на крыше, ещё когда мы только подъезжали. Не беспокойтесь, у нас действительно исключительно мирные намерения.

Прибывшие на грузовиках солдаты Дубны стали выгружаться. Про себя я с гордостью отметил, что и эти военные значительно уступали моим подчиненным в подготовке и экипировке. И опять же — очень мало осталось среди них здоровых крепких мужчин, большую часть армии Дубны составляли подростки и даже дети. Братоубийственная война между Кимрами и Дубной очень дорого далась обеим сторонам конфликта.

Тройка руководителей из Дубны медленно прошла вдоль пленных "кимринских" солдат и остановилась возле угла школьной территории, где лежало несколько мёртвых тел. Ярослав поинтересовался у меня и подошедшего капитана Колованова итогами многочасового боя.

— Убито двадцать два солдата противника, семьдесят три захвачены в плен, в том числе захвачен и командир, — чётко ответил Сильвер.

— Дорого вам далась эта победа? — осторожно поинтересовался Грабин.

Я честно ответил, что убитых со стороны Полигона нет, а самые серьёзные ранения — это попавшая в плечо парню пуля и пробитая щека одной из девушек. Судя по кривым усмешкам и переглядываниям, союзники не поверили в такой итог сражения. Но вслух высказывать свои сомнения лидеры Дубны не стали и предпочли сменить тему.

Прежде всего, союзники захотели обсудить вопрос установления официальной границы между Полигоном и Дубной, определяющей территории и сферы влияния. Кроме того, делегация Дубны предлагала заключить официальный военный союз против любого внешнего противника.

По первому вопросу у меня никаких возражений не возникло, и границу установили по захваченному войсками Дубны аэропорту Борки. На карте, расстеленной прямо тут же на школьной парте, красным карандашом по линейке провели прямую вертикальную линию с севера на юг. Аэродром и склады отходили Дубне, сам посёлок Борки и все пригороды — к зоне ответственности Полигона.

Но вот с вопросом военного союза я спешить не стал — военная делегация Дубны не скрывала, что приоритетной для их города задачей становился прорыв блокады города на другом берегу великой русской реки. Построенная противником десятикилометровая линия укреплений отрезала Дубну от обширных сельскохозяйственных земель и стратегически важной дороги на Тверь. Прорыв блокады был жизненно необходим для нормальной жизни города и становился задачей номер один. Но так же все прекрасно понимали, что добровольно Кимры осаду не снимут.

Поэтому военный союз с Дубной означал неизбежное втягивание Полигона в чужую войну на западном берегу Волги. Стоили ли добрососедские отношения с Дубной и Конаково тех жертв, которые неизбежно принесёт Полигону война? Этот вопрос требовал самого тщательного обдумывания и предварительной подготовки. Поэтому я не сказал "нет", но потребовал два месяца на принятие окончательного решения по этому сложному вопросу.

Третьим важным вопросом стало установление торговых отношений. Союзники предлагали зерно фактически в неограниченных количествах — на территории их города имелся практически полный элеватор, а на железнодорожной станции Дубна стояли два состава с зерном. По нынешним временам, когда численность выжившего населения городов составляла едва ли сотую долю от довоенной, имевшегося в элеваторе зерна хватило бы на десятки, если не на сотни лет. Но это в теории. На практике же из-за неработающей в элеваторе вентиляции и сырой погоды зерно могло испортиться, и потому понятным становилось желание соседей максимально от него избавиться, пока существовала такая возможность.

Для нормальной работы элеватора требовалось электричество, а вот с этим в Дубне имелись серьёзные проблемы. Город сильно пострадал от инопланетного вторжения и последовавшего сразу после этого нападения агрессоров из Кимры. ГЭС на Волге серьёзно пострадала, машинные залы и турбины были серьёзно повреждены и не подлежали восстановлению. Сейчас ГЭС выполняла лишь функции плотины и моста, соединяющего два берега великой русской реки. Ярослав сообщил, что городские власти от безысходности даже пытались запустить ядерный ректор, имевшийся в Объединённом институте ядерных исследований и остановленный в самые первые часы инопланетного вторжения. Но в итоге от этой идеи пришлось отказаться, поскольку не осталось в живых никого из обслуживавших реактор квалифицированных специалистов. Доверять же посторонним людям починку и запуск столь опасной и сложной техники стало бы абсолютной глупостью.

Кроме зерна (пшеницы, ржи, кукурузы) союзники предлагали для торгового обмена сахар, волжскую рыбу, железную арматуру, ткань и готовую одежду, грузовые автомобили и строительно-ремонтную технику. В обмен они хотели получить боеприпасы, особенно сильно союзников интересовали 120-мм и 152-мм снаряды к имевшимся у них тяжёлым пушкам и гаубицам. Интересовала союзников также любая бронетехника, как в рабочем состоянии, так и подлежащая ремонту. Несколько меньше союзников интересовали тяжёлые пулемёты и гранатомёты. Стрелковое оружие и патроны к нему Дубне и вовсе оказались не нужны — у них самих этого добра имелось предостаточно. В целом у каждой из сторон нашлось, что предложить соседям на обмен. Я обещал, что через день сам лично приеду в Дубну, чтобы в спокойной обстановке обговорить конкретные детали торговых сделок.

Оставался последний вопрос. Представители Дубны в один голос утверждали, что приехавшая к ним днём Лиза Святова представилась полномочным представителем Полигона и обещала щедрую награду за немедленное участие в совместной атаке вражеской столицы. Точный размер награды она не обговаривала, но из слов девушки союзники поняли, что речь идёт минимум об одном боеспособном тяжёлом танке, а скорее даже о двух. Я подозвал к себе Лизу, отошёл с ней в сторону и попросил объяснить, что именно было обещано новым союзникам.

— Если честно, я не очень помню, — призналась смущённо девушка. — Из твоего непонятного сообщения по рации мы лишь поняли, что вас окружили, дела плохи, и ты предлагаешь мне поговорить с Дубной. Я тогда очень переживала и готова была им пообещать всё, что угодно, лишь бы они срочно пришли на помощь и вытащили ваш отряд из беды. Признаюсь, всё было как в тумане. Боюсь, что я действительно могла обещать им два танка. По крайней мере, про что-то такое мы говорили. Прости меня, Виктор!

— Не вини себя, Лиза, ты сделала всё правильно. Если бы армия Дубны не пришла, ещё неизвестно чем бы всё закончилось. Я вообще очень сильно удивлён, что тебе удалось их уговорить. Три месяца они не рвались с нами общаться, и тут на тебе — по первому сигналу пришли на выручку! У тебя определённо есть навыки убеждения и дипломатии. И хотя танков у нас нет, что-нибудь придумаю.

Я вернулся к делегатам от соседей и сообщил, что танков, к сожалению, нет. Взамен мы можем предложить один из двух захваченных сегодня бронетранспортёров, а также в довесок к нему оба подбитых — повреждения у одного из них минимальные, и БТР вскоре может вернуться в строй. К тому же я напомнил, что в результате этой операции к зоне ответственности Дубны перешла деревня Клетино вместе со стоящим неподалёку сгоревшим танком, какие-то запчасти от которого тоже можно было использовать в дальнейшем.

Это оказалось явно меньше того, на что рассчитывали прибывшие. Но тут крайне вовремя появился один из солдат союзников, который зашёл сообщить своим командирам достоверно подтверждённый итог боя. У "кимринских" убито двадцать два бойца, семьдесят три взято в плен. Со стороны Полигона убитых нет, ранено четверо. Эти данные практически совпали с тем, что говорил союзникам я.

Представители союзников молча переглянулись, а когда они снова обернулись в мою сторону, на их лицах проступало явное уважение.

Полигон. Сортировка пленных

Ярослав Якименко высказал общую для всех союзников мысль:

— Похоже, Полигон и сам без нашей помощи неплохо бы справился. Ладно. Добавьте к вашему предложению половину из взятых сегодня пленных, и это будет адекватной заменой двум обещанным танкам.

— Зачем вам пленные? — удивился Сильвер.

— У меня группа из десяти разведчиков попала в засаду три недели назад, — признался капитан Грабин. -Мне бы получить человек тридцать "кимринских" пленных, чтобы было на кого обменять своих хотя бы по курсу один к трём.

Я попросил союзников немного подождать в здании школы. Сам же в компании Сильвера и Лизы Святовой вышел во двор и ещё раз осмотрел сидящих на земле пленных солдат противника. Семь десятков человек с тревогой смотрели на меня, ожидая решения своей участи. Но особого страха в глазах пленных я не видел — сдавшимся солдатам уже объяснили, что жизням их ничего не угрожает. Я попросил седого капитана подняться и подойти. Тот встал, медленно поправил одежду и, подчёркнуто не торопясь, с явным вызовом подошёл.

— Военнопленный Егоров по вашему приказанию прибыл! — отрапортовал офицер с плохо скрываемым сарказмом в голосе. — Что угодно моим новым хозяевам?

— Капитан Егоров, прекратите паясничать! — не выдержала Лиза. — Вы не клоун в цирке, а мы не хлопающие в ладоши зрители.

— Хорошо, буду говорить серьёзно,— абсолютно другим уже нормальным голосом произнёс седой мужчина. — Если вы рассчитываете узнать от меня какие-то сведения или тайны, то зря надеетесь. Я боевой российский офицер и скорее умру, чем предам своих товарищей.

Я объяснил капитану, что ценю его верность и предательства от него не требую, просто появился вариант скорого освобождения тридцати человек его группы. Егоров сразу же оживился и принялся выборочно указывать на некоторых из сидящих бойцов, которых, по его мнению, стоило включить в число кандидатов на обмен. Быстро стало понятным, что капитан выбирает самых крепких и подготовленных — никаких детей и стариков, минимум слабых и раненых. Егоров пояснил свой выбор так — нужны только лучшие и самые сильные, которые покажутся нужными Кимрам, иначе командование может посчитать обмен невыгодным. Себя в число кандидатов на освобождение капитан не включил, объяснив, что должен разделить судьбу оставшихся пленных. Я спорить не стал и обратился к отобранной капитаном группе:

— Видит Бог, мы не хотели войны с вами. Мы предлагали вашим командирам мирное соседство и даже объединение. И не наша вина в том, что ваши руководители захотели покорить нас силой и без объявления войны напали на нас. Война оказалась скоротечной и сложилась крайне неудачно для вашей стороны. За последнюю неделю ваша армия потеряла на восточном берегу Волги около восьмидесяти человек убитыми и свыше семидесяти пленными, мы же не потеряли ни одного бойца. Но, несмотря на агрессию, мы по-прежнему не считаем жителей Кимры своими врагами. Вас постараются обменять на попавших в плен солдат Дубны. Надеюсь, обмен пройдёт удачно, и в самое ближайшее время вы вернётесь к своим друзьям. Перед тем, как вы уедете в Дубну для обмена, я всё же должен задать один полагающийся вопрос — есть ли среди вас те, кто предпочтёт остаться в этой части города Кимры или пожелает присоединиться к нашим поселенцам возле Полигона? Сейчас самое время высказаться, второй раз такой возможности не представится. Безопасность проживающих на нашей территории обитателей будет гарантироваться нашими бойцами.

Я не думал, что желающие найдутся. Однако неожиданно одна высокая черноволосая девушка лет двадцати в военной форме подняла руку и задала вопрос:

— Простыми поселенцами нам совсем неинтересно. Но возможно ли мне с подругами присоединиться к вашим бойцам? А у вас, насколько я вижу, отдельный женский отряд сформирован.

Лиза Святова, сильно прихрамывая, двинулась вперёд. Она подошла к заговорившей девушке и остановилась напротив, внимательно изучая кандидатку. Лиза была на целую голову ниже и на фоне взрослой женщины выглядела совсем ещё ребёнком, но это обстоятельство лидера девушек нисколько не смущало.

— Выглядишь ты эффектно, — признала Лиза. — Спортивная стройная фигура, длинные ноги, правильные черты лица. Но для попадания в мой отряд этого мало. Гораздо важнее физической формы и внешних данных нравственные и личные качества кандидата. Расскажи о себе.

— Наталья Амазян, двадцать два года. До вторжения работала в автошколе города Красноармейска инструктором по вождению. Кроме того, подрабатывала на личной машине таксистом в агентстве, но это было неофициально без оформления в трудовой книжке. Сумела-таки в двух чисто мужских коллективах преодолеть недоверие и сломить устоявшийся стереотип про женщину за рулём как обезьяну с гранатой. Да и клиенты, и обучающиеся вождению гораздо меньше нервничали, когда инструктором была женщина. Мои хобби — мотоциклы во всех их проявлениях: мототриал, мотокросс, туризм, спортбайк. Мотоциклы — это моя слабость, я даже участвовала в соревнования по мотокроссу в классе сто двадцать пять кубических сантиметров...

— Я вспомнил её! — неожиданно перебил рассказчицу подошедший Сергей Воронов. — Именно она приезжала в нашу деревню Думино на мотоцикле, раздавала листовки и расклеивала объявления.

Я вспомнил Думино, и события того трагического дня опять нахлынули на него. Ночевка на болоте, разбитая колонна техники, раненый истекающий кровью капитан, хирургическая операция в полевых условиях, оборона Думино и смерть Галины... Воспоминания оказались столь яркими, как будто всё описанное случилось буквально только что. Мне даже потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и вернуться к реальности.

— Давно ты покинула ряды "красноармейских"? — поинтересовался я у кандидатки.

— Сразу после событий в Думино... Хотя откуда вы про меня знаете? — растерялась и нахмурилась Наталья, а потом вдруг вспышка озарения изменила её лицо. — Так это вы были в Думино! Точно! Как же я сразу не догадалась?!

Не вдаваясь в детали, я подтвердил, что именно мой отряд защищал деревню, и попросил Наталью подробнее рассказать о её службе в Красноармейске и событиях в Думино. Хотелось понять произошедшее с точки зрения противоположной стороны.

Девушка подтвердила, что она после первых дней вторжения, сопровождавшихся полнейшим хаосом и крушением привычного мира, вступила в отряд самообороны Красноармейска. Тогда в городе царили паника, страх и смерть, а военная часть на проспекте Испытателей представляла собой островок стабильности и порядка в бушующем океане страха и неопределённости. Это было место, где военные организовали раздачу еды голодающим горожанам. Место, куда стекались сотни испуганных вторжением людей, потерявших родных и близких.

Почти сразу собравшихся разделили на две касты — военные и гражданские. Гражданские были заняты на разных работах в городе — убирали трупы с улиц, разбирали завалы, грузили ценности на охраняемые склады. Военные занимались охраной гражданских, а также занимались поиском выживших в городе и соседних деревнях. Наталью попытались сперва приписать к гражданским, однако она сумела настоять на своей полезности в качестве военной разведчицы.

После этого Наталья ездила на своём личном мотоцикле по соседним посёлкам, раздавая агитационные листовки и собирая сведения о выживших. Сперва девушка считала, что поступает правильно — шансы самостоятельно выжить у жителей маленьких деревень практически отсутствовали. Лишь сообща в крупном городе возможно было организовать круглосуточное наблюдение за небом, а также должную оборону от бандитов и мародёров. Девушка честно призналась мне, что прекрасно понимала, что обычно следует за её визитами — в разведанную деревню врывались бойцы и силой забирали всех молодых и крепких жителей. Также Наталья, скривившись от неприятных воспоминаний, сообщила, что своими собственными глазами видела, как "красноармейские" солдаты обращались с захваченными беспомощными пленниками, особенно с молоденькими красивыми девушками. Но какое-то время разведчица старательно приглушала свою совесть, считая случаи жестокости и насилия неизбежными при формировании нового порядка. Но даже творящейся жестокости существует предел, после которого мириться с ней оказывается невозможно.

— Однажды нам в отряд назначили повариху, девчонку лет четырнадцати, солдаты её захватили в каком-то посёлке к югу от Красноармейска. У этой несчастной девочки не было одного глаза — военные его выкололи в наказание за то, что девочка вздумала сопротивляться насильникам. Когда я её увидела — измордованную и полностью сломленную морально и физически, то не смогла уснуть ночью. Тогда же твёрдо решила в ближайшие дни бежать из Красноармейска. Но пока я решала, куда же мне податься, всё случилось само собой...

Наталья рассказала, что находилась на очередном выезде, проверяя дачные домики вдоль Большого Московского Кольца, когда услышала по рации о пропавшей группе захвата, направленной в деревню Думино. Это сообщение напрямую касалось лично её, так как ранее именно Наталья проверяла Думино и представила отчёт, из которого выходило, что обитателей совсем немного, и никакого сопротивления группе захвата оказать они не в состоянии. Но ведь оказали!

Когда по рации на секретной волне стал говорить неизвестный старик, сообщивший об уничтожении всех посланных военных, Наталья поняла, что возвращаться обратно на базу ей нельзя ни в коем случае. Поскольку её разведданные оказались неверными, именно её обвинили бы в провале задания и гибели бойцов. Самое меньшее наказание, которое грозило ей — лишение всех привилегий и перевод в разряд гражданских. Поэтому разведчица, не колеблясь ни секунды, развернула мотоцикл и помчалась куда глаза глядят подальше от Хотьково и Красноармейска.

Сперва девушка направилась в Дмитров, однако на самых подступах к городу её мотоцикл обстреляли, пришлось срочно разворачиваться и уезжать ни солоно хлебавши. Оставалась только одна дорога — на север по ведущему к Вербилкам и Талдому шоссе.

Молодую мотоциклистку хорошо приняли в Вербилках, однако Наталья сразу поняла, что это не выход. Выживших в Вербилках осталось слишком мало, и они были слабы. Не сегодня, так завтра к ним приехала бы группа захвата из того же Сергиева Посада или Дмитрова, и всех выживших оптом взяли бы в плен. Поэтому утром бывшая разведчица поехала северо-на запад. Ехала неторопливо, так как приходилось часто прятаться и пережидать угрозу с неба. Наталья Амазян стремилась в Дубну, но уже на самых подступах к этому городу неожиданно стала свидетелем жестокого боя с применением миномётов и танков. Молодая девушка пролежала в кустах почти весь день, наблюдая за развитием конфликта. А потом, как ей тогда показалось, выбрала более сильную сторону — Кимры.

Приняли её настороженно, мотоцикл и автомат сразу же конфисковали. Но хотя бы не сослали на постройку укреплений, а назначили водителем при штабе "восточного фронта". Когда же было подписано перемирие с Дубной, Наталья осталась персональным водителем полковника Виктора Черепа, коменданта восточного берега. Лишь вчера, после трёх месяцев недоверия, ей вернули оружие. И заодно приказали затаиться на нефтебазе и участвовать в большой засаде на отряд Полигона. Засада с треском провалилась, Полигон победил. Наталья грустно вздохнула:

— За три прошедших месяца я так и не стала своей в Кимрах. Мне откровенно не доверяли, не давали до самого последнего дня оружие и не поручали ничего серьёзного. Кроме трёх девушек, с которыми я сдружилась за последнее время, меня вообще ничто не удерживает в Кимрах. Поэтому я хотела бы присоединиться к вам, как к более сильной стороне.

* * *

Когда девушка закончила свой рассказ, Лиза обернулась ко мне:

— На твоё усмотрение. Да, красивая куколка, но совершенно безвольная и ненадёжная. За три месяца, Наталья сменила уже три стороны. Где гарантии, что при военном конфликте с сильным противником она опять не решит переметнуться к более сильному?

Слова были обидными и предназначались не столько мне, сколько стоящей буквально в метре от нас Натальи. Явно Лизу интересовало, как кандидатка отреагирует на такие резкие слова. Однако Наталья Амазян промолчала, не собираясь спорить и ничего доказывать. Я же достаточно хорошо разобрался в характере своей лучшей подруги, чтобы понять — если бы той новенькая не понравилась, Лиза бы не постеснялась сказать ей это прямо в глаза.

— Наталья сменила три стороны за три месяца. Многовато, конечно. Но моё мнение сложилось в целом положительное, хотя я и не готов брать кандидатов не глядя, тем более в твой элитный первый отряд. Во-первых, хорошо бы посмотреть — что это за три подруги? Во-вторых, нужно дать всем четырём девушкам месяц или два испытательного срока. Если сумеют дотянуть до уровня твоих девчонок и нормально влиться в коллектив — станут бойцами первого отряда. Не уживутся — Константа постарается пристроить их к себе.

Наталья подозвала своих подруг, и три девушки из числа не отобранных капитаном Егоровым пленных встали и подошли ближе.

— Вострикова Анна, наш снайпер. Её сестра Вострикова Алла, корректировщица огня. Ульянова Вероника, самый опытный из наших сапёров, — представила подошедших Наталья Амазян.

Снайпером оказалась совсем маленькая девчонка лет тринадцати с двумя непослушными косичками, выбивающимися из-под слишком большой стальной каски.

— Всё-таки попала! Я же говорила, что попала, а вы мне не верили! — указывая на мой пробитый шлем, по-детски непосредственно обрадовалась Аня.

Я улыбнулся — эта девчонка вызывала сугубо положительные эмоции, несмотря на то, что едва меня не убила. Но больше заинтересовала меня Вероника — не по годам серьёзная и всё время хмурящаяся темноволосая девушка лет пятнадцати. Сапёр в таком юном возрасте? Чтобы такое случилось, все более опытные сапёры у "кимринских" должны были уже погибнуть...

Наталья передала вкратце суть разговора своим подругам и получила от них согласие. Лиза посмотрела на меня и, без слов поняв моё решение по поводу новеньких, передала инициативу дальнейшего разговора капитану Колованову, чтобы тот озвучил конкретные требования к новичкам. Говорил капитан нарочито громко, чтобы не только четверо стоящих перед ним девушек, но и все присутствующие во дворе могли услышать:

— Вы четверо — кандидаты на вступление в первый, чисто женский отряд Полигона. Обычно, когда говорят "женский отряд", то подразумевают щадящие требования к боевой и физической подготовке. Но на Полигоне все равны и выкладываются на занятиях полностью. К тому же я хотел бы присутствующим здесь рассказать, что такое первый женский отряд. Это не просто сплоченный коллектив. В моей практике, а я повидал множество самых разных коллективов, я впервые встречаю подобное единение. Девушки первого отряда знают друг друга с самого детства, они выросли и учились вместе. За эти долгие годы они стали друг другу настолько близкими подругами, что это — единая семья, в которой девушки по духу являются сёстрами. Каждая из этих девушек без колебаний отдаст жизнь для спасения остальных своих подруг, каждая беззаветно предана своей большой семье. Бесконечная преданность и безграничное доверие друг другу — вот что такое первый отряд. Я занимался подготовкой этих девчонок и могу утверждать, что такого огня в глазах, такого упрямства в хорошем смысле слова, такой уверенности в собственных силах никогда раньше не встречал. Не без гордости могу утверждать, что уже сейчас эти девчонки мало в чём уступают хорошо подготовленным бойцам довоенного мира. Каждая из них — ловкая хищница, а все вместе — смертельно опасная охотничья стая и самый боеспособный отряд в радиусе нескольких десятков километров.

Я обратил внимание, с каким интересом из окон школы за группой девчонок наблюдали союзники из Дубны. О чём соседи переговаривались между собой, осталось загадкой, но какие-то выводы соседи для себя сделали. А между тем Колованов своим зычным голосом объявил:

— В настоящее время каждая из девушек первого отряда способна пробежать в полной нагрузке пять километров, подтянуться пятнадцать раз вместе со снаряжением, сесть на прямой и поперечный шпагат, отжаться сорок раз, выполнить норматив в стрельбе из автомата и метании гранаты. Это — минимальные требования, которые с каждой неделей повышаются.

— Как считаете, способны вы за месяц догнать остальных девушек? — поинтересовалась Лиза у четырёх кандидаток.

Видно было, что девушки оказались несколько ошарашены высоким уровнем подготовки своих будущих коллег и предъявляемыми требованиями. Однако после некоторого колебания Наталья Амазян ответила за всех своих подруг:

— Обязательно справимся. Куда мы денемся...

— Тогда добро пожаловать в наш коллектив! — улыбнулась Лиза Святова.

Я приказал капитану Егорову подыскать замену ушедшей девушке, после чего передал представителям союзников обещанные три десятка пленных для обмена с Кимрами. Когда же союзники погрузились на машины и уехали в свой город, седой капитан Егоров поинтересовался судьбой оставшихся пленников.

— Если честно, мне от вас ничего не нужно, — ответил я капитану. — Вас всех накормят, затем дадут отдохнуть оставшиеся до рассвета часы. Как будет посветлее, направлю на тот берег Волги пару добровольцев с посланием для вашего командования. Война с Кимрами, судя по всему, закончилась. Моста через Волгу больше нет, атаковать через широкую реку едва ли возможно, так что боевые действия прекратились сами собой. Если ваши согласятся на мир, сразу же переправлю всех твоих людей на тот берег.

— Водичка уже холодная, но должны доплыть. Добро! — согласился капитан, задумчиво посматривая на далёкий противоположный берег. — Если что, я могу и сам стать переговорщиком, я хорошо плаваю.

— Зачем вплавь?! — ужаснулся я. — Мы не звери какие, найдём нормальную лодку и пару вёсел.

— Наши бы вражеским пленным лодку не дали, — усмехнулся капитан Егоров.

Мы с Лизой лишь удивлённо переглянулись после таких слов. Неужели настолько можно ожесточиться за прошедшие после вторжения несколько месяцев!? Но развивать эту тему я не стал.

Принесли поздний ужин, или скорее ранний завтрак, и я отошёл вместе с Лизой в отдельный школьный кабинет. Как только мы остались одни, Лиза проговорила, не скрывая восхищения:

— До меня только сейчас дошло, что все события были тобой заранее просчитаны. Я вдруг поняла, что ты продумал до мелочей план захвата восточного берега, даже мою частичную неосведомлённость, чтобы я сделала именно то, что тебе нужно. Виктор, честное слово, я сейчас нахожусь просто в щенячьем восторге от твоей гениальности! Рискованная оказалась игра, но ведь сработало!

Я хотел было возразить, что всё вышло спонтанно, но увидел неприкрытое восхищение и обожание в глазах девушки и... не нашёл в себе сил развеивать их. Сказал лишь, что действительно в общих чертах всё продумал, но кое-что пришлось импровизировать прямо на ходу. Видеть в светящихся глазах обычно невозмутимой подруги неприкрытое восхищение было очень непривычно, но чертовски приятно! Я понимал, что уже утром тщательно спланированный Полигоном захват восточного берега Волги станет официальной версией, в которую будут верить все поголовно.

До рассвета оставалось ещё несколько часов, поэтому я предложил седому капитану разместить людей на ночлег в школьных классах. Оставив на всякий случай группы Бестии и Константы охранять военнопленных, всех остальных бойцов я отпустил на Полигон. Сам же от усталости просто валился с ног, поэтому прикорнул в учительской на составленных вместе стульях. У входа в кабинет на парту бдительным охранником уселась Лиза Святова. Вообще-то я предлагал ей вернуться на машинах вместе с остальными, но Лиза наотрез отказалась и просидела молча на парте до самого утра.

* * *

Очень неудобно оказалось засыпать на разъезжающихся стульях. Но когда я, казалось, только-только уснул, меня разбудил приглушённый спор. Кто-то хотел войти в комнату, но Лиза стояла насмерть, стараясь при этом всё же сильно не шуметь. С огромным трудом я разодрал глаза. За окном было ранее утро — тёмное, хмурое и сырое, тяжёлые тучи медленно ползли куда-то, непрерывно поливая землю мелкой водяной завесой. В дверях Лиза с пистолетом в руке преграждала дорогу капитану Егорову. Тот опасался подходить близко к агрессивно настроенной девчонке, но всё же не уходил.

— Фурия, пусть он войдёт, — разрешил я, спуская затёкшие ноги на пол и распрямляя ноющую спину.

Лиза тут же отступила на шаг в сторону, пропуская пленного. Тот зашёл в комнату и, указав рукой на едва посветлевшее небо, предложил поторапливаться с отправкой лодки на противоположный берег. Делать нечего, раз обещал, пришлось выполнять. Я вышел в школьный коридор и приказал охранникам будить пленных. Пока они собирались, на обычном тетрадном листе в клеточку я написал короткое послание для руководителей Военного Совета Кимры. В письме я описал бессмысленность продолжения войны после подрыва единственного связывавшего воюющие стороны моста и предложил подписать мирный договор, установив границы по реке. Поставил на исписанном листке дату, свою подпись и должность "Руководитель Полигона".

Я дал капитану возможность ознакомиться с посланием и получил согласие. Егоров убрал сложенный вчетверо лист в нагрудный карман и ушёл к своим людям. Через двадцать минут конвоируемая вооруженными автоматами девушками толпа пленных вышла к берегу Волги к небольшому причалу. Было очень холодно, медленная речная вода казалась чёрной. Седой капитан сам отстегнул ближайшую лодку от цепи, взял протянутые ему вёсла и собирался уже отплывать.

— Егоров, а почему ты спасаешься первым? — задал своему начальнику вопрос пожилой мужчина с перевязанной бинтами головой. — Ты же вроде капитан, пусть и не морской. Так что ты должен последним спасаться.

Капитан смутился и безропотно отдал вёсла этому старику. Ему же Егоров передал и сложенное послание, а на ухо прошептал какие-то устные распоряжения.

— Мне нужен ещё один человек в лодку, — потребовал старик. — Пусть всё время машет куском белой ткани, пока я буду грести. Чтобы дозорные случайно не приняли нас за шпионов.

Капитан Егоров выбрал в спутники посланнику маленькую девочку лет десяти — самую младшую из всех пленных. Бестия со своими девчонками оттолкнули лодку от берега, и бойкий старик направил её к противоположному берегу. Грёб он уверенно и сильно, явно имея большой опыт в этом деле. Уже через минуту лодка оказалась на середине реки. Но даже с такого расстояния я хорошо различал белый платок, которым непрерывно размахивала маленькая девчонка.

Тем неожиданнее стало случившееся. На противоположном берегу полыхнула маленькая точка, и через несколько мгновений лодка с двумя парламентёрами скрылась в яркой вспышке. Через секунду до всех находящихся на берегу докатился звук далёкого взрыва. Как мы ни всматривались потом в тёмную воду, но так и не заметили на поверхности ни выживших, ни обломков лодки.

Капитан Егоров прокричал в сторону противоположного берега длинную тираду сплошь из непечатных слов. Потом развернулся в мою сторону, причём я заметил слёзы на глазах этого седого человека. Капитан проговорил с горечью в голосе:

— Думаю, вторую лодку посылать не требуется. Не нужно больше гробить людей. И так ответ предельно ясен — там не хотят мира и не станут вести переговоры. Ублюдки! Мало им того, что бросили нас на другом берегу Волги, так ещё и вернуться не позволяют...

— Можно переговорить по рации, — предложил я, но в ответ капитан лишь зло усмехнулся:

— Издеваешься? Думаешь, я не пробовал? Коды давно сменили, так что они нас не услышат, хоть сутки напролёт взывать в эфире! К тому же радиоузел остался на этом берегу вместе со всем оборудованием. Большая часть обслуживающего персонала радиоузла тут же среди пленных. Никто же всерьёз не думал, что восточную часть города придётся сдать. Так что эфир в Кимрах больше не прослушивают — некому и нечем, всё тут осталось.

Это была важная информация — радиоузел остался тут вместе со связистами. Столь ценный трофей стоило использовать в полной мере на благо Полигона.

— Сможешь восстановить работу этой станции? — напрямую спросил я седого капитана.

— Я вроде не переходил на вашу сторону, — напомнил военный, развернулся и долго задумчиво разглядывал очертания противоположного берега.

Потом всё же закончил прерванный разговор:

— Буду откровенен с тобой, Виктор. После того, как руководители Военного Совета так подло поступили со мной и моими людьми, я уже не вижу себя вместе с ними. Да и случись мне и моим людям вернуться, к нам уже будут относиться с подозрением, как к потенциальным шпионам. Зная этих параноиков, не исключу, что нас сразу же расстреляют просто из недоверия. Но, тем не менее, перейти на службу к противнику я не могу, это будет против офицерской чести и против всех моих жизненных принципов. Да и, честно говоря, я полный баран в радиотехнике и всех этих мудрёных аппаратах, которые установлены в помещениях центра связи, так что пользы от меня не будет.

— Я нисколько не собирался ущемлять твою честь, капитан. В моих планах оставить твоих людей тут в восточной части города, чтобы обеспечить работу центра связи и его охрану. У них будет в достаточном количестве оружие, продовольствие и топливо. Восточные Кимры станут фактически независимым поселением, но в случае внешней угрозы мои бойцы быстро придут на помощь. Собственно, именно тебя, капитан, я и видел в роли лидера местных поселенцев — твои люди тебя давно знают и доверяют. Надеюсь, такое предложение не ущемляет твоей офицерской чести?

Капитан Егоров думал минуты три. А потом согласился, выдвинув единственное условие — его люди ни при каких условиях не должны участвовать в войне Полигона против западной части Кимры. Это было приемлемо, и мы с капитаном пожали друг другу руки.

Полигон. Соседи и дипломатия

Весь день я провёл в восточной части посёлка Кимры. Знакомился с новыми людьми, осмотрел здание радиостанции и линию укреплений у восточной дороги. Оценил солидный автопарк — в бывшем автобусном депо хранились не менее двух сотен пригодных к эксплуатации легковых автомобилей и разнообразной техники — грузовиков, автоцистерн, тягачей, автокранов, бульдозеров. Всё это хозяйство теперь принадлежало Полигону. По крайней мере, капитан Егоров и четыре десятка его подчинённых не высказали претензий на это добро.

Егоров вообще вёл себя на удивление смирно. Возможно, причиной стала его утренняя перепалка с Коловановым. Егоров опять по какому-то поводу упомянул свою офицерскую честь, на что был резко осажен одноногим. Сильвер указывал рукой на ряды свежих могил и кричал, что в них лежат совсем юные девчонки и мальчишки, которых лично Егоров кинул наступать по ровной как стол спортивной площадке прямо под пулемёты. Одноглазый и одноногий капитан вошёл в раж и в сплошь нецензурных выражениях корил собеседника за какую-то израненную девчонку-малолетку из числа "кимринских", которая во время штурма потеряла ногу при взрыве гранаты и сейчас находилась на Полигоне в операционной, где Татьяна Хмельницкая с ассистентами пытались спасти малышке жизнь.

— И какой ты офицер, когда отсиживался за спинами детей в безопасном укрытии?!

— Да откуда ты вообще можешь знать, где я был во время боя? — Егоров тоже перешёл на крик. — Ты-то сам примчался к самому концу сражения, да ещё и внутри БМП, прекрасно зная, что у меня с этими малолетками просто не имелось никаких средств к уничтожению бронетехники! Всю грязную работу за тебя делали такие же девчонки, какие сражались и у меня!

Моё появление прервало спор двух капитанов, но чувствовалось, что Егоров с Коловановым ещё далеко не закончили выяснять отношения. Я прекрасно знал, каким "доставучим" и невыносимым мог быть Сильвер, если ему хотелось высказаться.

При инспектировании трофейного автопарка моё внимание привлекла стоящая в отдельном гараже "Феррари" ярко-красного цвета. Я обошёл спортивный суперкар, задумчиво осматривая редкий трофей, даже не удержался и сел за руль, пощупал кожаную обивку кресел и приятно шершавую поверхность руля. Ещё полгода назад такая роскошная машина стоила целое состояние. Сейчас же я не мог придумать, что вообще делать с такой капризной техникой? "Феррари" же в принципе не способна передвигаться по разбитым дорогам и тем более бездорожью.

Зато практичное применение виделось находящимся тут же в автопарке бензовозам — на территории расположенного поблизости нефтехранилища, как уже выяснили вездесущие разведчицы Полигона, находились резервуары с бензином, соляркой и мазутом. Жидкое топливо, представлявшее сейчас стратегическую ценность, имело смысл вывезти на Полигон и перелить в большие подземные ёмкости. Также имело смысл перегрузить в машины и вывезти уголь из двух десятка вагонов, обнаруженных на железнодорожной станции.

Вывоз угля и нефтепродуктов на Полигон обещал организовать капитан Егоров, выделив своих людей. Капитан выставил условия сделки — четверть трофейного угля и бензина поступало в распоряжение его поселения. Это было справедливо, и я согласился на такие требования.

На Полигон вместе с Лизой Святовой я вернулся уже под вечер на трофейном полноприводном "Нисане". Уставшая и не спавшая прошлой ночью Лиза при подъезде к внешнему забору из колючей проволоки задремала прямо в машине, и я не стал её будить. Остановил машину возле спортивной площадки, на которой как раз проводили тренировку девушки, вышел из машины и направился к капитану Колованову.

— Как новенькие? — поинтересовался я, пытаясь глазами вычислить четырёх новеньких девушек среди трёх десятков вымазавшихся в грязи с ног до головы фигур, преодолевающих полосу препятствий.

— Слабоваты пока и заметно отстают в подготовке. Но в старательности им не откажешь. Если так и дальше будут работать, то к концу месяца нагонят остальных.

Наконец-то, мне удалось определить всех новичков. Четыре подруги старались, хотя с первого же взгляда становилось понятно, что устали они страшно.

— Молодцы, девчонки! — подбодрил подопечных Сильвер. — Последнее упражнение на сегодня — кросс до конца взлётно-посадочной полосы и обратно. Пока без учёта времени, просто чтобы новенькие втянулись.

Со стороны девушек послышался дружный стон. Однако никто не отказался, и бойцы первого отряда, выстроившись цепочкой, неторопливо потрусили к аэродрому. Когда девчонки скрылись из виду, Сильвер улыбнулся:

— Наши перед новенькими рисуются, а те пытаются не уступать. Это очень даже хорошо, здоровая конкуренция получается. Я им сегодня с утра усиленную нагрузку дал, так что после занятий они вообще едва ходить могли. Но ничего, к вечеру оживились и опять все задания выполнили.

— Я кстати так и не поблагодарил тебя за вчерашнюю помощь. Очень вовремя вы приехали. Я слишком переоценил наши силы, и едва наперекосяк всё не пошло. Кстати, удивлён, что ты выбрал такой позывной.

— "Сильвер"? — усмехнулся Колованов. — Да вот решил, раз уж это прозвище прилипло ко мне, пусть оно и останется, пока бойкие на язык девчонки более обидное не придумали. Скажу по секрету, Виктор, я ведь на днях прочитал-таки "Остров Сокровищ" Стивенсона, нашёл эту книжку среди привезённых вами трофеев. В итоге решил, что "Сильвер" достаточно колоритный персонаж, и даже действительно чем-то на меня похож.

Я усмехнулся про себя. Твердолобый Сильвер после предпринятой им неудачной попытки переворота вовсе не ушёл в себя и не озлобился на окружающих. Скорее даже наоборот, он стал более снисходителен к остальным. Похоже, капитан сделал для себя правильные выводы и теперь старался максимально демонстрировать свою полезность.

Стараясь не упоминать тему сегодняшнего конфликта одноногого капитана с Егоровым, я всё же обсудил возможность постоянного дежурства одной полной группы на восточном берегу Волги — хотелось поддерживать максимально тесное сотрудничество с новым независимым поселением, по возможности помогать им, ну и контролировать тоже.

Потом я отогнал машину в ближайший ко входу в подземный бункер ангар. Уставшая Лиза не просыпалась, поэтому мне пришлось осторожно поднять свою подругу и на руках отнести в бункер. На первом подземном этаже в самом конце коридора находилась большая общая казарма, в которой все вместе проживали интернатские девчонки. Лиза жила тут же среди своих подруг — обычная кровать, как и у остальных девушек, небольшая тумбочка с личными вещами, вешалка на стене. Ничего из обстановки не говорило о том, что здесь обитает руководитель отряда. Разве что миска для кошки на полу отличала одну из кроватей от всех остальных. Самой Соньки нигде не наблюдалось — любопытная зверюга изучала всё новые и новые территории внутри бункера, спускаясь уже до четвёртого подземного уровня. На поверхность кошку не выпускали, стараясь уберечь неразумное животное от инопланетной угрозы.

Я бережно положил Лизу на заправленную койку. Затем расшнуровал и снял с девушки высокие ботинки, задвинув обувь под кровать. Лиза улыбалась во сне — наверное, ей снилось что-то хорошее. Я присел на краешек кровати и с теплотой смотрел на спящую лучшую подругу. Какая же она всё-таки хрупкая и нежная! Даже не верилось, что в этом маленьком теле скрывалась настолько сильная личность.

В помещении из-за работающей вентиляции было достаточно прохладно. Наверное, стоило укрыть спящую девушку тёплым одеялом, но предварительно нужно было снять с неё мокрую куртку и забрызганные грязью брюки, чтобы не пачкать чистое постельное бельё. Я не знал, как отличающаяся крутым нравом Фурия отреагирует на попытку её раздеть, но решил рискнуть. Расстегнул молнию спереди и, слегка приподняв девушку, освободил её от тяжёлой мокрой куртки. В передних карманах куртки, судя по всему, находились два пистолета. Я повесил куртку на вешалку и занялся брюками защитного цвета. Расстегнул широкий ремень и пуговицы, после чего осторожно буквально по сантиметру стянул мокрые грязные брюки со спящей подруги. Фурия, к счастью, не проснулась. Приподняв девушку, я расстелил кровать и бережно уложил на неё свою подругу. Накрыл Лизу одеялом и уже направился к выходу, как вдруг услышал за спиной задорный голос:

— А поцеловать перед сном?!

Улыбающаяся Лиза сидела на кровати, сна у неё не было ни в одном глазу.

— Так ты не спала? — не поверил парень.

— Спала. Я проснулась, когда ты меня на руках выносил из машины. А потом просто изображала спящую. Интересно ведь было, что ты собираешься делать со мной дальше?

Я медленно вернулся и присел на кровать девушки. Поинтересовался недовольно:

— Ну и как, удовлетворила своё любопытство?

— Признаюсь, я даже несколько разочарована, Виктор. Ты оказался слишком правильным. Понятно, что я бы не позволила никакие вольности, но ты ведь даже и не попытался! Мне как женщине даже несколько обидно — неужели я тебе совсем не нравлюсь?

Видя моё удивлённо вытянувшееся лицо приятеля, Лиза рассмеялась:

— Да я пошутила, успокойся. Спасибо что донёс меня до постели, а то я действительно устала и просто отключалась на ходу. Кстати, будь другом, принеси мои костыли, они в машине остались.

Я молча направился к машине, по дороге пытаясь понять, что же это было? Шутка? Или девчонка попыталась открыться, но в последний момент испугалась? Я уже гораздо лучше понимал свою подругу, но Лиза нередко по-прежнему ставила меня в тупик своим экстравагантным поведением. Так и не сделав никакого определенного вывода, с костылями в руках вернулся в спальню девушек. Лиза спала. На этот раз, похоже, по-настоящему.

* * *

Уже второй час я разглядывал многокилометровую линию укреплений, блокирующую Дубну с севера. Осмотр приходилось вести крайне осторожно через небольшие амбразуры в заложенных кирпичом оконных проёмах разрушенной многоэтажки, так как со стороны "кимринских" активно работали снайперы. Несмотря на замурованные окна, холодный сквозящий ветер через многочисленные пробоины в стенах свободно гулял по пустующему заброшенному зданию, заставляя людей кутаться в тёплые куртки и прятать зябнущие руки в карманах.

Линия укреплений "кимринских" находилась на противоположном берегу широкого водного канала, отмеченного на карте как "Северная канава". Эта "канава", существенно расширенная и углублённая противником за последние месяцы, десятикилометровой дугой от Волги до Волги огибала Дубну и служила прекрасным естественным препятствием. Само форсирование этой водной преграды уже представляло собой нетривиальную задачу. Но главная трудность была, естественно, не в этом тридцатиметровой ширины канале. Весь противоположный берег представлял собой сплошную непроходимую полосу из минных полей, густых мотков колючей проволоки и противотанковых вкопанных бетонных столбов. Далее за этой полосой шёл двухметровый железобетонный забор, за которым укрывались защитники баррикады.

— Вон чуть левее обрушенного моста, где поваленный набок экскаватор, достаточно мелко и берег пологий. Там может пройти бронетехника, — пояснял мне военный комендант Дубны капитан Грабин, вызвавшийся лично показывать гостю город.

— А как же бетонные блоки на том берегу? — уточнил я, рассматривая в бинокль указанное место.

— Блоки... Проблема конечно. Их придётся как-то предварительно убрать. Сапёрами ночью подкрасться и заложить взрывчатку. Или зацепить тросом и стянуть тягачами в воду.

Я скептически покачал головой. Нет, не годится — вряд ли противники, даже ночью активно ведущие наблюдение за блокированным городом, будут безучастно наблюдать, как сапёры Дубны закладывают мощный фугас в одном из самых напрашивающихся мест прорыва блокады. Грабин и сам это прекрасно понимал, поскольку буквально полчаса тому назад рассказывал, насколько тщательно противник ведёт наблюдение — часовые за стеной находятся через каждые сто метров, просматривая местность через специальные амбразуры. Ночью постоянно работают прожектора, установленные на высоких мачтах над забором и освещающие канал. Мобильная группа из полусотни бойцов Кимры находится в состоянии постоянной готовности где-то в секретном укрытии по ту сторону забора и прибывает к месту прорыва укреплений самое позднее через пять минут.

Снизу раздался крик помощника коменданта, сообщившего, что обед готов. Капитан Грабин оторвался от бинокля и протёр платком уставшие и слезящиеся от холодного ветра глаза.

— Ладно, Виктор, самое важное я показал. Осталось конкретно обмозговать — как, где и когда? А пока давай спускаться отсюда, пока мы воспаление лёгких не подхватили от такой промозглой погоды.

— Я сделаю ещё пару снимков и спущусь следом, — проговорил вооруженный фотоаппаратом Слава Першин, которого я взял с собой в качестве военного консультанта.

Славик подошёл к окну и просунул в амбразуру длинный объектив. Буквально тут же с внешней стороны стены раздался тупой резкий удар, словно молотком со всего маху ударили по сухой деревяшке. Фотограф резко испуганно отшатнулся.

— Живой? — с тревогой в голосе уточнил комендант.

— Живой. Вы зря волновались. Снайпер попался не слишком опытный, почти на метр промахнулся, — успокоил всех Славик, указав рукой на облачко цементной пыли возле оконной рамы.

— Просто далековато снайпер находится от этой высотки, а ветер сегодня сильный. Обычно этот снайпер не промахивается, — "успокоил" нас капитан Грабин. — Троих корректировщиков мы тут потеряли, но так и не поняли, где эта сволочь сидит. Мои бойцы каждый камушек на том берегу самым тщательным образом просмотрели через оптику, но не смогли найти этого гада.

Славик как-то сразу погрустнел, но всё же быстро взял себя в руки. Уже не рискуя, он сделал с безопасного места снимки обрушенного моста, подбитого лежащего в воде экскаватора и далёкого бетонного ДОТа на противоположном берегу. Когда фотограф закончил, все стали спускаться. Осторожно проползли под большой дырой в стене от попадания снаряда. Затем, пригнувшись, пробежали под выбитым окном, а потом уже можно было выпрямляться и идти к лестнице.

Внизу нас давно уже с нетерпением поджидали девушки группы Бестии и местные бойцы. Судя по напряжённым лицам школьниц, по грустным физиономиям парней и заплывшему глазу одного из них, местные юноши пытались познакомиться с прибывшим союзницами. Бестия, не выдержав молчания, стала совсем по-детски оправдываться:

— Виктор, мы не виноваты. Это он первый начал! — с обидой в голосе проговорила рыжая, указывая на парня с фингалом.

— Скажите ей, пусть она мой автомат вернёт! — едва не плача от досады, проговорил этот коротко стриженный худой паренёк с заплывшим глазом.

— Ты его так? — уточнил я у лидера группы, уже предполагая ответ.

Но Бестия удивила. Молча вернув оружие пострадавшему, она повернулась в мою сторону и проговорила с достоинством:

— Виктор, ты же меня знаешь. Если бы это сделала я, этот сопляк бы уже умер. Его Юля Плахотникова проучила за то, что он ущипнул её за... ну... в общем, зря он это сделал!

Все вокруг рассмеялись, это полностью разрядило обстановку. Комендант пригласил всех гостей за праздничный стол, который уже накрыли в подземном гараже многоэтажки. Хозяева постарались, и стол ломился от изобилия. Зазвучали тосты за единение, за общую победу, за расширение торговли и тому подобное.

Когда суета первых минут застолья улеглась, и появилась свободная минута для разговора, я поинтересовался у Константина Ивановича результатами переговоров, который завхоз Полигона последние два часа вёл с Дубной.

— Нормально. Можно даже сказать хорошо. Мы получим пластиковые и чугунные трубы, готовые ветряки и всякие запчасти к ним, силовые кабели, много всего по мелочи. И ещё я для Полигона надумал купил целый состав с зерном, если получится решить вопрос с доставкой. Наши союзники утверждают, что смогут договориться с соседями, и по рельсам железнодорожный состав можно будет перегнать тепловозом практически к нам домой. Хорошо, если так. Иначе придётся возить зерно машинами, причём напрямую по лесной грязи грузовики не пролезут. Да и потребуется в этом случае не менее сотни рейсов и куча народу на погрузку-разгрузку.

— Что мы даём взамен? — на всякий случай уточнил я, хотя и понимал, что Константа невыгодную сделку не станет подписывать.

— С нас хотят получить снаряды разного калибра двадцать ящиков и три пригодных к починке танка Т-72. Всё это у нас имеется.

— В целом немного, — одобрил я такой обмен с Дубной.

Ржавеющие танки мёртвым грузом стояли на Полигоне, починить их в обозримом будущем силами своих специалистов не представлялось возможным. Если союзники смогут вернуть технику в строй — замечательно.

— Я бы всё-таки больше двух танков не давал за зерно, — проговорил сидящий рядом Славик Першин. — Нам столько зерна не нужно, а танки рано или поздно мы бы сами починили и смогли использовать.

Славик говорил рассудительно, в его словах присутствовала своя истина. Вообще в последнее время этот бывший деревенский алкоголик сильно изменился, став совсем другим человеком и вызывая у меня всё большее уважение. Всегда подтянутый и опрятный очень квалифицированный специалист во многих вопросах, он полностью завязал со спиртным. Вот и сейчас Славик Першин оставался единственным за столом, кто пил только минералку.

Славик и раньше увлекался фотографией, даже выставлял когда-то свои работы на посвященных афганской войне выставках. Сейчас же он отдавал своему хобби каждую минуту, свободную от ремонта бронетехники. Достать любую даже самую навороченную фототехнику и оборудование проблемой в современном мире не являлось — эти вещи мало кому были нужны, даже мародёры на фототехнику не зарились. Самыми активными клиентами фотомастерской, оборудованной Славиком Першином в бункере на втором подземном этаже, стали девушки группы Лизы Святовой. У каждой из них, наверное, имелся уже целый альбом снимков в различных нарядах и с разными причёсками. Сегодня же я впервые взял с собой фотографа на выезд, чтобы тот сделал подробные снимки укреплений. Но одними укреплениями противника фотограф не ограничивался, сделав множество снимков природы по дороге из Полигона в Дубну, а также запечатлев облик сильно пострадавшего от обстрелов города и его храбрых защитников.

К нам подошёл Ярослав Якименко и сообщил, что удалось связаться со всеми соседями, по территориям которых проходил железнодорожный путь от Дубны в сторону Полигона. Маршрут получался самым коротким из возможных: Дубна — Запрудня — Вербилки — Талдом — платформа Великий Двор возле Воргаша. Поезду предстояло пройти сорок восемь километров.

Все соседи дали добро на проезд железнодорожного состава по своей территории и даже согласились не брать плату за пересечение их территории. С Запрудней вообще не возникло никаких проблем — там в посёлке осталось от силы тридцать выживших, которые сразу же согласились на все условия. Переговоры с Вербилками прошли аналогично. Лишь Талдом поставил целых три условия для разрешения проезда по своей территории. Первое условие: поезд должен проследовать по городу без остановок и в строго отведённое время. Второе условие: запрещалось находящимся в поезде лицам что-либо сбрасывать с проезжающего состава, будь то мусор, оружие, агитационные материалы, шпионское оборудование или что-то иное. И третье условие: не сходить на землю и не брать на поезд никаких лиц из числа обитателей Талдома. Нарушение любого из этих условий будет приравнено бойцами Талдома к акту агрессии и станет достаточным основанием для уничтожения поезда вместе со всеми пассажирами.

— Сурово, однако. Но нас устраивают эти условия, — проговорил я после секундного размышления.

— В таком случае, чтобы успеть в указанное Талдомом время, поезд нужно отправлять самое крайнее через час. Мы как раз успеем прицепить тепловоз и вагоны.

* * *

С автоматом на коленях я сидел на небольшой железной площадке между вагонами. Шёл сильный холодный дождь. Вся одежда уже промокла насквозь — отправляясь на переговоры в Дубну на комфортной автомашине, я оделся нарядно и празднично, но не по погоде легко. Я не предполагал двухчасового сидения наверху многоэтажки под пронизывающим ветром и, тем более, поездки под дождём на холодном железнодорожном вагоне. Правой рукой я придерживал оружие, левой же держался за металлическую скобу, чтобы удерживать равновесие. Меня сильно знобило и мутило. Временами казалось, что я вот-вот потеряю сознание и свалюсь прямо под колёса поезда.

Оторвав руку от холодной скобы вагона, я провёл по мокрым волосам и лицу, чтобы стряхнуть дождевые капли. Лоб оказался очень горячим. В каком-то отупении я подумал, что температура подскочила уже до сорока градусов. Перед глазами плавали какие-то чёрные круги, я с трудом фокусировал взгляд на проплывающих мимо деревьях. И если Запрудню ещё хорошо рассмотрел и даже пообщался с обитавшими там жителями, то уже по дороге к Вербилкам мне стало хуже. Я запомнил лишь переругивание с местными, которые долго не переключали железнодорожную стрелку.

Потом к поезду подходили какие-то незнакомые люди и советовали приготовить оружие, так как дальше путь пролегал по территориям бандитов-беспредельщиков. Как и все, я приготовил к бою автомат, хотя уже вряд ли смог бы нормально стрелять — всё плыло перед глазами, руки дрожали, меня сильно тошнило. Лишь ненадолго я вынырнул из мути, когда поезд снизил скорость возле стоящего на соседнем пути сгоревшего грузового состава. Вагоны оказались разграблены подчистую, даже доски во многих местах были оторваны кем-то неизвестным. Всю дальнейшую часть пути до Талдома я не выпускал автомата из рук, но нападения не случилось. То ли бандиты ушли куда-то, то ли их испугала охрана — полтора десятка автоматчиков, по одному на каждый вагон с зерном.

Талдом я практически и не разглядел — не до того было, да и стемнело уже. Заметил лишь обгорелые коробки домов на въезде и молчаливых мрачных часовых, расставленных вдоль путей и пристально наблюдавших за проезжающим поездом. Единственная мысль билась у меня в горячечной голове — не свалиться с вагона! Если упасть, то часовые уничтожат не только меня самого, но и всех моих друзей. Эта мысль поддерживала концентрацию внимания и заставляла не раскисать. Но когда состав миновал городские окраины и выехал в лес, силы полностью оставили меня. Пришлось опять ухватиться рукой заскобу, чтобы иметь хоть какую-то опору в мутном тёмном пространстве. Металл холодил пальцы и нещадно отбирал тепло тела, но этот холод позволял не уплыть сознанию окончательно.

Я мотнул головой, чтобы стряхнуть с себя оцепенение. Не спать! Поезд снова останавливался. Похоже, приехали. Да, знакомые места. Вот платформа Великий Двор, где девушки Кристины нашли когда-то израненную Яромиру. Вот дорога к Воргашу на Полигон. Поезд окончательно остановился.

Нас встречали — несколько машин с включенными фарами стояли возле самых путей. Возле одной из машин стояла Лиза. Она пристально всматривалась в вагоны с зерном, пока на одном из них не обнаружила меня. Быстрой подпрыгивающей походкой девушка подошла ближе.

— Как доехали? — поинтересовалась она.

В ответ я лишь молча махнул рукой — мол, всё нормально. Говорить сейчас я не мог — словно комок стоял в горле. Девушка протянула ладонь, чтобы помочь мне спрыгнуть на землю. Но едва пальцы девушки коснулись моих, как моя подруга тут же отдёрнула свою ладонь.

— Да ты же совсем горячий! — ужаснулась Лиза. — Ты часом не заболел?

— Не знаю, — с трудом разжимая растрескавшиеся губы, ответил я.

— Ты весь мокрый от пота! С тебя пот ручьями стекает! Я сперва подумала, что ты мокрый от дождя, но сейчас с неба не капает. Срочно в машину и к Татьяне в медчасть!

Я спрыгнул на землю, скривившись от внезапной боли во всех суставах. Шатаясь, поплёлся следом за Лизой к стоящему поблизости "УАЗ-Патриоту". Но на полпути к машине через всё сильнее застилающую сознание пелену всё же пробились какие-то посторонние крики и ругань. Я обернулся.

Незнакомый мужчина бежал от поезда, за ним с оружием в руках гнались девчонки группы Кристи. Да разве от них убежишь... Несмотря на головокружение, я нашёл в себе силы улыбнуться — молодцы девчонки, не зря столько тренировались. Кристина первой настигла беглеца и повалила на землю, кубарем вместе с ним покатившись по грязи. Следом подбежали другие девчонки и быстро заломили сопротивляющемуся мужику руки за спину.

— Под вагоном прятался! — заявила подбежавшая вскоре Кристина, ожидая дальнейших распоряжений насчёт задержанного.

Я молчал, не зная, что и ответить. Мысли ворочались в голове с большим трудом.

— Связать и доставить под охраной на Полигон. Поместить в один из закрытых боксов за четвертом подземном этаже и приставить охрану, — скомандовала Лиза.

Кристина согласно кивнула и ушла к своим подругам. Я же с трудом забрался в машину и откинулся на спинку кресла. Как же жарко! Хотел распахнуть куртку и начал уже расстёгивать пуговицы, но Лиза меня остановила:

— Терпи. Иначе совсем простудишься.

— Жарко очень. Дышать нечем, — с трудом выдавил я.

Но Лиза отрицательно покачала головой:

— На улице очень холодно и ветер сильный. В машине тоже прохладно. Потерпи совсем немного, мы быстро доедем.

За рулём находился незнакомый мне парень — наверное, один из новых поселенцев Воргаша. Вёл машину он быстро и умело, мигом доставив меня прямо ко входу в бункер. Последнее, что я запомнил перед тем, как отключиться — Лиза придерживала меня, помогая спускаться по очень крутой железной лестнице. Затем сознание уплыло куда-то далеко-далеко...

Полигон. Две неприятности

Мне было плохо, мучил сильнейший жар и непрекращающийся мокрый кашель. Временами казалось, что грудь выворачивает наизнанку и рвёт на куски, что вскоре я начну отплёвываться кусками своих собственных лёгких. Сил хватало лишь на то, чтобы самостоятельно добираться до туалета в конце коридора и сразу возвращаться в кровать. К счастью, предположение о воспалении лёгких не подтвердилось. Это был "всего лишь" острый бронхит, на фоне накопившейся усталости и недосыпа сопровождающийся целым букетом сопутствующих неприятностей — насморк, температура, головокружение, слабость...

Лекарства на Полигоне имелись — и антибиотики, и отхаркивающие, и жаропонижающие. Имелась и опытный врач Татьяна Хмельницкая, которая трижды в день навещала меня — ставила уколы, мерила температуру, слушала лёгкие. В остальное время Лиза Святова молчаливой наблюдательницей сидела в углу комнаты. Она же приносила воду и горячую еду, рассказывала местные новости и зачитывала распечатки перехваченных центром связи радиограмм, из которых получалось составить хоть какое-то представление о жизни в других уголках некогда огромной страны.

— Восемнадцать двадцать три. Сигнал слабый. Источник примерно в трёхстах километрах к северу от нас. Сообщают о вспышке заболевания, по симптомам весьма похожего на бубонную чуму. У них нет квалифицированных врачей, чтобы определить точнее. В подземных убежищах укрываются четыре тысячи человек. Заболело около полусотни, шестеро умерли. Справиться с распространением заразы никак не получается. Они просят помощи у всех выживших, кто их слышит. Готовую вакцину или группу врачей они не ждут — понимают, что это нереально. Но им нужна хоть какая-то консультация на тему методов лечения.

На этой фразе Лиза прекратила чтение, видимо решив, что я уснул. Но я лишь лежал с закрытыми глазами, так как опять разболелась голова, и яркий свет сильно раздражал.

— Мы им можем помочь с консультациями? — поинтересовался я у своей подруги.

— Можем, — утвердительно ответила девушка. — Ответить им?

— Да. Пошлите им ответ. Пусть Татьяна возьмёт всю нужную литературу и сама лично съездит к капитану Егорову. Пусть скажет радистам, что именно говорить или что уточнить. Ещё есть что-нибудь интересное?

Лиза бегло пролистала пачку чёрно-белых распечаток и выбрала пару листов.

— Вот это должно быть интересно. Сегодня в семь десять. Сигнал чёткий. Источник в шестидесяти километрах к юго-востоку. Сообщение всего из двух слов: "Александров захвачен". Пеленг подтверждает, что источник находился в районе города Александрова.

— Совсем рядом. Интересно, кто там кого захватил? Ух, как голова болит...

Девушка отложила бумаги, молча принесла стакан воды и таблетку цитрамона. Затем продолжила чтение:

— Последнее интересное из сегодняшних. Сигнал очень слабый, повторяющийся. Похоже на циклическую запись. Источник на юге, расположен очень далеко, примерно в полутора тысячах километров от нас, плюс-минус двести километров. Сообщение с помехами, но в целом разобрать можно: "...слышит, передайте всем, кому ... ...ажно. Они ...ают посевы. Зелёный тяж...й газ... Для животных и людей ... ядовит. Растения погибают. Сохраните ... ... герметич... .... запасы ... хоть для потомков".

Лиза замолчала, ожидая моей реакции. Я попросил дать мне распечатку в руки. Пробежался глазами по спотыкающимся строчкам, пытаясь восполнить пробелы. В целом текст составить получилось, хотя и выходило в итоге что-то странное — где-то применили ядовитый газ? Ничего себе разборки идут на юге с применением оружия массового поражения! Война между Дубной и Кимрами казалась детской ссорой в песочнице на фоне применения химического оружия. Ладно, полторы тысячи километров — это всё-таки очень далеко и непосредственно Полигону не угрожает. Я отложил бумажку и присел на кровати.

— Вроде легче стало, — улыбнулся я встревожившейся подруге. — Голова почти прошла, да и кашель вроде унялся.

Словно в опровержение только что сказанных слов кашель накатил с новой силой. Почти минуту я не мог остановиться, даже межрёберные мышцы заболели от перенапряжения. Когда я всё-таки пришёл в себя и смог отдышаться, то поинтересовался:

— Лиза, я тут вдруг вспомнил, что случилось с тем мужиком, которого девчонки поймали у поезда?

— Ничего. Сидит четвёртый день взаперти под охраной. Ест и пьёт нормально, но говорить отказывается. Ни слова за всё время ещё не сказал.

— Может он немой?

— Немой бы так не ругался, когда его ловили и связывали, — напомнила Лиза. — Он же орал на весь перрон, и слова сплошь нецензурные были.

— Да? Не помню. Мне тогда было хреново, не обратил внимания на его слова. Ну ладно, не хочет говорить — пусть пока посидит. Если заговорит, сообщите мне.

— Кстати. Там в соседней камере с сегодняшнего утра тоже сидит пленник. Люди Егорова нам его передали для разбирательств. Говорят, пытался ночью Волгу переплыть на лодке. Бестия сказала, что ты этого пацана знаешь и захочешь с ним пообщаться. Мелкий такой мальчишка, которого она лично когда-то поймала.

Конечно же, я сразу припомнил того маленького разведчика. Как же его звали? Максим вроде. Да, точно Максим. Помнится, этот мелкий пацан бахвалился своей должностью и очень гордился своей преданностью Военному Правительству Кимры. Что же его привлекло на восточном берегу?

Я опять закашлялся. Лиза налила чайную ложечку какого-то лекарства в виде сладкого сиропа и дала выпить. Помогло. Запив приторный сироп глотком чистой воды, я откинулся на подушки и закрыл глаза от яркого света.

— Будешь отдыхать? Выключить свет? — забеспокоилась лидер девушек.

Но тут включилась стоящая на столе рация. Константин Иванович радостным голосом произнёс:

— Сообщаю всем обитателям нашего Полигона о радостном событии в семье Вороновых. Сегодня утром у них родилась дочка. Вес три триста, рост сорок девять сантиметров. Мама и ребёнок чувствуют себя хорошо. Как назовут новорожденную, родители пока не признались.

— Они давно уже решили назвать её Надежда, — раскрыла секрет Лиза.

— Хорошее имя. Символичное в нашей ситуации.

Меня вдруг охватила нестерпимая жажда деятельности. Сколько можно болеть и отсыпаться? Четыре дня уже тут прохлаждаюсь в то время, когда на Полигоне кипит жизнь. Мои товарищи готовятся к зиме, заготавливают топливо, проводят трубы с горячей водой от котельной, перегружают зерно из вагонов в ангары и подземные хранилища, ремонтируют технику, строят ветрогенераторы на аэродроме. Я спустил ноги на холодный пол и нащупал обувь. Накинул куртку и встал.

— Пойду, пройдусь немного. Свежим воздухом подышу, — объяснил я свои действия встревожившейся подруге.

Лишь тусклый свет редких аварийных лампочек освещал тёмные длиннющие переходы. Коридоры были пустынными — в светлое время суток практически все сотрудники Полигона работали на поверхности. Я добрался до лестницы и спустился на четвёртый подземный этаж. Тут по-прежнему было сыро, но хотя бы не по колено воды, как ещё месяц назад. Скопившуюся воду откачали помпой, а всевозможные щели и дыры в стенах, через которые просачивалась влага, находили и замазывали раствором или заливали герметиком. Работы на четвёртом уровне шли круглосуточно, вот и сейчас бригада электриков из людей Константы с фонариками на строительных касках возилась у большого вентилятора, который должен был нагонять воздух с поверхности через целую систему очищающих фильтров и сорбентов.

Саму систему фильтрации уже удалось починить. Старые наполнители для сорбирующих колонн, как и сами фильтры, давно выработали свой ресурс и пришли в негодность. Но запасливые военные хранили в наземных ангарах большой запас как многослойных бумажных фильтров, пропитанных какой-то липкой дрянью, так и гранул активированного угля, используемого в качестве сорбента. Хуже обстояло дело с самими вентиляторами, которые должны были гнать воздух в подземные помещения — в рабочем состоянии ещё недавно находились лишь одиннадцать из семидесяти шести, и запчастей к ним не имелось. Но в результате торговых переговоров с Дубной кое-что удалось достать, и работы по починке вентиляции возобновились.

Электрики поздоровались с руководителем Полигона, их начальник с рукой на перевязи спустился со стремянки и подошёл ко мне. Это был тот самый парень, который неделю назад получил пулю в плечо в бою за восточную часть города Кимры.

— Как успехи, Суриков? — поинтересовался я у электрика.

— Нормально, командир, работаем помаленьку. Мы проводку пока временную кинули по потолку, так как стены влажные, а пол совсем мокрый и даже вода ещё кое-где стоит. Вот этот пропеллер к вечеру должен заработать, как и работающий на вытяжку у поворота коридора, так что подсушат стены и пол. Ещё четыре больших вентилятора мы заменим, а потом уже проштробим стену и нормально проводку сделаем. Ну и компьютеры мы уже в командный центр поставили, сейчас Владик на них программное обеспечение накатывает. Мебель в переговорную сборщики уже спустили, но пока не собирали, так и лежит в упаковке — там в переговорной на полу слой грязи сантиметров десять толщиной, нужно сперва убраться. Как бригада Карася уборку закончит, мы сделаем там свет, проектор подключим и микрофон выведем. Должно получиться классно — будет проецируемая на стену интерактивная карта всей местности с положением наших отрядов и отрядов противника. Две недели, и будет всё сделано!

Я прошёл в указанную большую длинную комнату. Пока о будущем великолепии переговорной ничего не говорило — голые каменные стены, тусклая лампочка на потолке, на полу обувь едва не до верха утопала в жидкой чёрной грязи, очень пахло болотом и тиной. Я повернулся к старшему электрику:

— Суриков, если сделаешь за две недели всё, что только что мне заливал соловьём, сделаю тебя заместителем Константы по всем ремонтным работам. Вдобавок получишь свою собственную отдельную группу бойцов под командование, как ты у меня просил. Ну и ребятам твоим будет от меня премия. Если же все твои слова лишь пустой трёп, сам понимаешь, про повышение можешь забыть.

Электрик лицом не изменился, лишь непроизвольно нервно сглотнул. Когда я двинулся дальше и ушёл за поворот коридора, то услышал за спиной крики главного электрика: "Чего расселись, тунеядцы? Устроили мне тут перекур на рабочем месте! Чтоб через пять минут перепаял мне все клеммы, возишься с ними уже второй час!".

Я улыбнулся про себя — можно было не сомневаться, что все работы будут закончены в срок. В конце длинного дугообразного коридора неровный пол чуть поднимался, и тут было сухо. Возле запертых металлических дверей на табуретке сидела Иванова Лена с укороченным автоматом за спиной. При свете неяркой лампочки девушка что-то рисовала карандашом в разложенном у неё на коленях альбоме. Однако бдительности юная тюремщица не теряла и ещё издалека заметила моё появление. Девушка закрыла альбом, положила его на табуретку и встала рядом по стойке "смирно".

— Разрешишь посмотреть свои рисунки? — попросил я после приветствия.

— Не разрешу, — неожиданно отказала Елена и объяснила. — Это лишь наброски. Многие из них неудачные, другие слишком личные. Есть интересные идеи будущих картин, но их я тем более не хочу пока никому демонстрировать. Если я нахожу что-то действительно стоящее, то потом перерисовываю уже со всем старанием красками на холсте. Как получилось с портретом Гали Громовой.

Да, портрет моей погибшей подруги вышел просто изумительный. В груди как обычно защемило при упоминании любимого имени. Я взял себя в руки и сказал художнице:

— Я ведь так и не отблагодарил тебя за столь ценную для меня работу. Ты сделала мне очень щедрый подарок, и я считаю себя просто обязанным ответить взамен чем-то не менее важным и щедрым. Пусть это прозвучит как-то излишне пафосно, но проси чего хочешь. Обещаю, любое твое желание, которое возможно исполнить, будет выполнено.

Девушка подняла на меня глаза. Куча эмоций читалась сейчас на её лице — удивление, сомнение, теплота, благодарность, тревога. Лена Иванова ответила, что всё случилось слишком неожиданно, и ей нужно время.

— Я и не тороплю тебя. Думай, сколько потребуется. А пока открой мне камеру с Максимом, парнишкой из Кимры.

Лена, перекинув автомат со спины на пояс и сняв оружие с предохранителя, быстро пробежалась тонкими пальчиками по цифрам кодового замка. Тяжёлая толстая дверь бесшумно отъехала в сторону.

Внутри помещения оказалось светло и прохладно. Застеленная кровать у дальней стены, пустующий сейчас столик. На кровати лежал с открытыми глазами Максим. При моём появлении паренёк присел на кровати, опустив ноги на пол и положив ладони себе на колени.

— Ну, здравствуй, Максим, — произнёс я, проходя внутрь.

Дверь за моей спиной бесшумно закрылась. Я остановился в центре комнаты, осматривая взъерошенного и настороженного мальца перед собой.

— Здравствуйте, Беглец, — спокойно ответил пленник. — Я так и знал, что вы придёте меня допрашивать.

— Допрашивать? Зачем? — нарочито удивился я. — Ты уже в прошлый раз рассказал всё, что знаешь. Сейчас ты не представляешь для меня никакой ценности. Просто мне по-человечески стало интересно, за каким чёртом ты продолжаешь рисковать своей жизнью и, словно нарочно, испытываешь моё терпение? Тебя пощадили один раз, когда погиб Череп вместе со всей группой. Тебя пощадили второй раз, когда наш снайпер не стал тебя убивать. Третий раз тебя опять не пристрелили, когда ты переплывал Волгу на лодке. Хотя должны были. Знаешь же, что твои соратники сотворили с посланной нами лодкой с парламентёрами?

Мальчишка молча кивнул, подтверждая, что знаком с этой историей.

— Из всего этого я делаю вывод, что ты либо беспросветно туп, раз позволяешь своим хозяевам тебя использовать в качестве пушечного мяса, которое не жалко потерять. Либо ты чрезмерно храбр и самонадеян, что, в общем-то, эквивалентно глупости.

— Между прочим, я сам вызвался плыть через Волгу, никто меня не заставлял, — немного обиделся мальчишка.

Я попытался рассмеяться, но смех перешёл в тяжёлый кашель.

— Видишь, Максим, мне бы отлежаться и выздороветь до конца, а я вынужден тут с тобой беседовать. Сам он вызвался... А неужели перед этим твои начальники не говорили, что миссия предстоит трудная и опасная, и только самые-самые лучшие разведчики смогут с ней справиться?

— Говорили, конечно, — согласился пацан, опуская глаза в пол.

— Вот видишь, развели тебя как последнего лоха — сладкими речами про смелость и выполнение долга заставили тебя самого полезть в петлю... Что же мне с тобой теперь делать? Думаю, в целях твоей же безопасности посидишь тут в камере до будущей весны.

— До весны?! — закричал испуганный паренёк. — Почему?

— Подумай сам, если умеешь. Мне лично ты на фиг не сдался, ценности в тебе ноль. Я бы тебя прямо сейчас отпустил. Но я всё же не зверь, чтобы посылать тебя на неминуемую гибель. Ведь отпусти я тебя, что ты будешь делать?

Максим задумался на пару секунд, ища какой-то подвох в словах собеседника.

— К своим бы вернулся, что же ещё? — осторожно ответил мальчишка. — Мне сказали, в какое время будут ждать, чтобы я мог безопасно вернуться.

— На лодке? Ты бы не доплыл обратно — твою лодку взорвали бы точно так же, как и предыдущую лодку с двумя вашими же людьми. Хочешь сказать, твои руководители не знали, что в той лодке находились ваши солдаты? Знали, конечно. Но они просто списали своих людей как расходный материал. Именно эта участь и приготовлена тебе. Думаешь, ты мог что-то ценное узнать? Сколько солдат на этом берегу, что случилось с людьми капитана Егорова и всё такое? Поверь мне, твои начальники и так уже всё это знают — обмен военнопленными с Дубной успешно прошёл два дня назад, и ваши вернувшиеся бойцы всё в подробностях рассказали и про результаты боя, и про тех, кто перешёл на нашу сторону.

— Тогда зачем же меня посылали, если им это и так было известно? — не сдержав эмоций, воскликнул мальчишка.

Я улыбнулся — похоже, я всё же угадал данное маленькому разведчику поручение. Сделав выражение лица терпеливого учителя, в который уже раз объясняющего непонятливому школьнику одну и ту же элементарную тему, я проговорил:

— Разве ты согласился бы на задание, если бы тебе напрямую сказали: "Максим, нам очень интересно, насколько хорошо противник охраняет тот берег — взорвут ли враги твою лодку сразу или сперва захотят тебя допросить перед расстрелом? Ты для нас малоценный, поэтому решили пожертвовать именно тобой. Взорвут ли тебя, утонешь ли ты или тебя расстреляют — в любом случае, возвращения твоего мы не планируем, так что это дорога в один конец".

— Не согласился бы конечно, — буркнул паренёк, на его глазах вдруг появились слёзы.

Наступило молчание. Максим тихо всхлипывал и безуспешно пытался не плакать.

— Не думал я, что они такие гады! — зло проговорил он в итоге. — А как красиво мне пели в уши — мол, только самый маленький и незаметный, но при этом опытный разведчик может справиться. Ненавижу их! Хотите, я вам все их секреты расскажу? Поймут они, что зря мной пожертвовали, зря посчитали никчёмным. Я им отомщу!

— Вряд ли ты знаешь что-то действительно ценное, но всё же попробуй, — как можно более небрежным тоном проговорил я, изо всех сил стараясь скрыть следы ликования на лице. — Только давай не здесь в камере будем беседовать. Ты свободный человек, пошли нормально поедим в столовую, а то я что-то проголодался.

* * *

Нет, угрызения совести меня не мучили. Война есть война, и для победы все средства хороши. К тому же нельзя сказать, что я врал ребёнку — не исключено, что малолетнему разведчику в планах его руководства действительно не суждено было вернуться живым. Кто знает, может и на самом деле я спас жизнь этому бойкому пацанёнку?

Не исключена была также вероятность, что всё это — попытка пересечения прифронтовой реки, арест, допрос и согласие на сотрудничество — являлось заранее спланированной инсценировкой. Что Максима использовали с его согласия или даже вслепую именно для передачи дезинформации противнику. Я на самом полном серьёзе рассмотрел этот вариант. Слишком сложно, нет никакой гарантии успеха — лодку могли уничтожить, разведчика пристрелить, да и не существовало никакой уверенности, что парня будут повторно допрашивать и тем более поверят ему. К тому же совершенно непонятно было — какую выгоду Кимры могут получить от переданных противнику сведений такого характера?

А ведь полученные от Максима сведения были исключительной важности. Со слов паренька выходило, что Военный Совет впервые решил всерьёз заняться проблемой Полигона. Не проводить спонтанные необдуманные акции по личной инициативе командиров разных уровней, а именно начать тщательно спланированную полномасштабную кампанию с целью не просто вернуть потерянные территории на восточном берегу Волги, но полностью стереть зарвавшихся соседей с карты...

Под ружьё за последние дни в Кимрах были призваны резервисты и многочисленное пополнение из подконтрольных деревень и посёлков. Всего, по словам Максима, в операции против Полигона планировалось задействовать около семисот бойцов. Многие из этих бойцов являлись ещё совсем зелёными новобранцами, но их уже начали интенсивно обучать опытные инструкторы с таким расчётом, чтобы за два-три месяца подтянуть физические и боевые качества солдат. Опыт разгромного поражения на восточном берегу не прошёл даром, и пускать в бой против впечатляюще натренированных девушек и парней Полигона едва умеющее держать автоматы "мясо" больше никто не собирался. Время оказывалось на стороне Военного Совета — с каждым днём набранная армия будет становиться всё более тренированной и сильной, и через пару-тройку месяцев она просто сметёт немногочисленных защитников Полигона.

Почему именно два-три месяца на подготовку? Ответ напрашивался сам собой — наступит зима, и на Волге встанет лёд. Именно по замёрзшей реке Военный Совет собирался переправить войска на противоположный берег. План был хорош — держать под постоянным наблюдением многокилометровый участок берега Волги немногочисленными силами Полигона невозможно, и вся огромная по нынешним меркам армия Кимры всё равно просочится на восточный берег.

Я задумчиво сидел над картой в своём кабинете и кружку за кружкой пил обжигающе горячий чай с мёдом и лимоном. Молчаливая Лиза сидела напротив. Моя подруга была уже в курсе полученной тревожной информации и находилась с тех пор в каком-то подавленном непривычном для себя состоянии. Я даже с тревогой думал — а не заболела ли сама Лиза вслед за мной?

— Лиза, ты сегодня на себя не похожая. Что случилось? — не выдержал я молчания своей подруги.

— Сам знаешь что. Похоже, придётся нам бросать всё и уезжать на какое-то другое место.

— Ах это... Я уж было думал, действительно серьёзное что случилось, — небрежно отмахнулся я.

Но шутливое настроение на этот раз не помогло. Лиза раздражённо повысила голос:

— А это не серьёзное?! Я беспокоюсь о своих одноклассницах. На каждую из моих подруг будет по двадцать пять обученных солдат противника!

— Не по двадцать пять, а всего лишь по двадцать. Это если рассматривать тебя и четырёх новеньких девушек в качестве боевых единиц.

Я резко остановился, чтобы дальше не провоцировать свою подругу. "Фурия" и так сейчас напоминала именно рассерженную фурию с гневно сверкающими глазами и взъерошенными волосами. Чтобы не засмеяться от такого сравнения, я отхлебнул ещё чая. Тут очень вовремя вмешалась рация, переключив внимание на себя:

— Это Бухарь, пост восемь-четыре у Воргаша. К нам гости. Два грузовика и четыре легковушки. Говорят, что они из Запрудни по приглашению.

— Это Беглец. Пропусти их. Скажи, что они могут занимать пять свободных домов возле силосной ямы и старого коровника. К ужину всех прибывших направь в столовую Полигона.

— Понял, выполняю, — отозвался Бухарь.

Я вернулся к разговору с Лизой. На этот раз говорить стал спокойно, без абсолютно неуместного в сложившейся ситуации насмешливого тона.

— Кроме твоих девчонок у нас уже имеется в наличии тридцать бойцов второго отряда, командиром которого я сегодня назначил Бухаря. Кроме того, есть ещё человек двадцать необученного резерва. К тому же к нам сейчас прибыло пополнение — выжившие из Запрудни по моему приглашению переселились в Воргаш. Их восемнадцать человек, из которых минимум одиннадцать годятся в строй. К тому же у нас есть сильные союзники — Дубна и Конаково. И хотя численность своих войск они скрывают, но человек двести наверняка имеют. Кроме того, у нас есть сорок человек в восточной части Кимры — хоть напрямую в войне они и не собираются участвовать, но будут вынуждены помогать нам, так как в случае победы Кимры им всем грозит расстрел. Если все эти силы просуммировать, получается уже достаточно для того, чтобы иметь шансы отбиться.

Лиза посмотрела на меня всё ещё скептически, но уже без той тоскливой обреченности. Я же предложил подруге подойти ближе к разложенной на столе карте.

— Да, нас пока мало. Поэтому сейчас становится приоритетной именно задача увеличения числа наших бойцов и сил союзников. Открываем карту и смотрим — на север почти на сто километров до самого Калязина нет крупных городов. Лишь маленькие деревеньки и сёла, в которых сидят по три-четыре человека и трясутся над единственной выжившей козой. Пусть их немного в каждой деревне, но таких деревушек неподалёку от нас более сотни! Восток так вообще в нашем распоряжении, насколько мы этого сами захотим — хоть на сто, хоть на двести километров. Там полно маленьких деревень, люди в которых напуганы своей незащищенностью от мародёров и бандитов. Если же мы посмотрим на север, то и там тоже есть потенциально наши люди. Лиза, у нас в запасе целых два месяца! Это же вагон времени, если только нас не пытаются ввести в заблуждение насчёт сроков. Поэтому с завтрашнего дня у нас будут постоянно работать на выезде три группы дипломатов — по шестеро людей на севере и юго-востоке, а также усиленная группа в двенадцать бойцов на опасном северо-востоке. Мы не будем уподобляться бандитам из Красноармейска, мы будем приглашать к нам исключительно добровольцев. Но, уверен, и таких найдётся немало. Лиза, обещаю тебе, мы не проиграем эту войну!

Моя подруга посветлела лицом и после некоторого задумчивого молчания поинтересовалась:

— Но кто будет руководить этими тремя дипломатическими группами? И откуда мы возьмём столько свободных людей для всей этой операции?

— Северную группу возглавлю я, южную Константа, восточную Кристи или Сильвер, — предложил я, но Лиза категорически возразила:

— Сильвер нужен будет тут готовить новичков. Да и тебе я по-хорошему запретила бы куда-либо выезжать — ты ещё не выздоровел, да и хватит с тебя уже авантюрных вылазок. Вместо тебя поеду я — ты сам утверждал, что у меня хорошо получается вести переговоры. А вместо Кристины я бы посоветовала предложить эту роль капитану Егорову — он как никто другой заинтересован в пополнении, всё-таки на самой границе обитает.

Это было неожиданно, но имело смысл. Егоров опытный и уважаемый командир, который вполне способен справиться с заданием. Если согласится участвовать, конечно. И он наверняка оценит доверие со стороны руководителей Полигона.

— Хорошо. Пригласи сюда на совещание через два часа Константу, Сильвера и Егорова. Остальным совершенно незачем знать о планах противника. Не стоит разводить преждевременную панику.

* * *

Проснувшись на следующее утро по звонку будильника, я обнаружил сидящую в комнате Лизу Святову. Девчонка, словно нахохлившийся воробей, прикорнула на стуле в углу, завёрнувшись в свою тёплую куртку. Похоже, она дремала и тоже только что проснулась одновременно с зазвеневшим будильником. Вместо приветствия лидер девушек, прикрывая зевающий рот ладонью, сообщила:

— Виктор, у меня две новости, обе плохие. С которой начать?

— Начни, пожалуй, с плохой, — я сообразил, что если лидер девушек пытается шутить, то новости при всей негативности всё же не катастрофические.

— Тогда слушай первую плохую новость. Сегодня ночью при возвращении с Полигона в Восточные Кимры где-то примерно посредине дороги был убит капитан Егоров. Его труп в расстрелянной машине обнаружили наши девчонки, когда шли на ночное патрулирование. Сейчас на месте происшествия находятся Сильвер и представители "восточных кимринских", пытаются вести совместное расследование. Они уже нашли несколько гильз и сообщили, что стреляли из девятимиллиметрового пистолета с близкого расстояния.

— Месть его бывших хозяев? — предположил я первое, что приходило на ум.

Лиза с сомнением покачала головой:

— Могли и "кимринские" конечно подловить, но для этого им нужно было знать, что капитан Егоров будет возвращаться ночью с Полигона один без охраны.

— Думаешь, кто-то из наших? — уловил я мысль своей подруги.

Лиза неопределённо пожала плечами:

— Слишком мало данных для каких-либо выводов и слишком многим Егоров перешёл дорогу. "Кимринские" однозначно не простили ему провала операции по захвату группы Полигона. Да и его новые подчинённые, насколько мне сообщали, тоже были вовсе не в восторге от его начальствования. Говорят, он во время своей службы у "кимринских" с подчинёнными не церемонился и лично расстреливал за нарушения дисциплины. Возможно, кто-то из освобождённых пленников припомнил капитану старые обиды. Да и некоторые наши были с Егоровым ним на ножах...

Я понял, на кого Лиза намекает, и поспешил остановить её:

— Нет, в этот вариант я не верю. Да, они действительно собачились между собой и на вчерашнем совещании опять чуть не подрались, но Сильвер — не тот человек, который будет ночью поджидать жертву на дороге. Да и где это случилось? На половине дороги?

— Убийца подстерёг Егорова возле наспех зарытого рва, преграждавшего единственный путь через лес. Там такая колдобина образовалась после дождей, что машина должна была снизить скорость, на что киллер и рассчитывал.

— Да, знаю это место. Оно в трёх километрах от входа на Полигон! Сама представь, как мог одноногий инвалид добраться туда после окончания переговоров, на которых он лично присутствовал?

— Успокойся, Виктор. Я первым делом проверила Сильвера и нашла того, кто подтвердил его алиби. Иванова Ленка помогала ему подниматься на второй этаж в офицерском корпусе. К тому времени Егоров уже уехал с Полигона, так что наш одноногий капитан просто-напросто не смог бы поджидать машину на лесной дороге.

Алиби одноногого капитана оказалось непробиваемым, и я облегчённо выдохнул. Но всё же одна странность в рассказе Лизы меня насторожила:

— Кстати, а почему он вдруг оказался без охраны? Все наши предпочитают группой ездить, всё-таки прифронтовая полоса, так сказать. И привозили Егорова с охраной.

Лиза недовольно поморщилась:

— Да как-то случайно вышло из-за нашей неорганизованности. По плану он должен был возвращаться вместе с девчонками группы "Рассвет", которые как раз в ту сторону собирались менять вечерних дежурных. Но вчерашнее совещание сильно затянулось, сменщицы опаздывали и попросили у меня разрешение уехать одним, без Егорова. Была уже ночь на дворе, и я подумала, что гость у нас останется ночевать, а утром поедет к себе домой с очередной сменой. Ему даже комнату организовали в офицерской казарме. Но капитан предпочёл уехать ночью, сказал дежурным у КПП, что тут совсем недалеко, и через десять минут он будет в Восточных Кимрах. Так что произошла глупая цепочка случайностей, которую никто не мог предугадать. Заранее никто из наших или посторонних не смог бы предположить, что Егоров этой ночью будет один.

— А что за вторая беда приключилась? — припомнил я слова подруги про две плохих новости.

— Тебя ждёт Славка Першин в своей фотолаборатории, хочет показать тебе кое-что важное, — загадочно ответила Лиза и, подобрав свои костыли, тяжёло встала. — Мне же нужно собираться в дорогу. Как вчера решили на совещании, поеду с дипломатической миссией на север. Нам очень нужны союзники, и даже больше, чем ты думаешь.

— Что ты имеешь ввиду? — не понял я.

— Иди к Славику, он тебя всё расскажет, — Лиза явно не хотела раскрывать чужой секрет.

Что же, ей действительно удалось заинтриговать меня. Я быстро оделся и направился в фотолабораторию на второй подземный этаж бункера. Славик уже ждал и открыл по первому стуку, сразу же предложив горячий кофе. Я с благодарностью принял обжигающе горячую кружку и огляделся. Завсегдатаем фотосалона я не был, в отличие от девушек Лизы Святовой. В последний раз заходил сюда по какому-то делу пару месяцев назад. За это время помещение разительно преобразилось — исчезли сырые мрачные стены с обваливающейся штукатуркой, исчезла груда старых покрытых плесенью ящиков, освещаемых тусклой аварийной лампочкой. Комната приобрела вид рабочего кабинета — качественный ламинат на полу, цветные обои, куча стеллажей с каким-то фотооборудованием, переносные лампы, компьютер для обработки снимков. Везде на стенах, стеллажах и даже на потолке я видел сотни прикреплённых фотографий. На большинстве снимков были знакомые девчонки из первого отряда, хотя хватало и фотографий инопланетных летающих кораблей под разными ракурсами и с разным приближением, а также пейзажей Полигона и окрестностей.

— Командир, смотри что я обнаружил, — Славик протянул пухлую пачку распечатанных фотографий.

Я посмотрел на первый снимок. Застава при въезде в Дубну. Хорошо укреплённый блокпост. Бетонные блоки, пулемётные гнёзда, металлическая шипастая лента поперёк дороги, два десятка внимательных напряжённых бойцов у амбразур. Внушает уважение, но вроде ничего необычного.

— Ты дальше снимки полистай, — предложил фотограф, видя непонимание на моем лице.

На следующих нескольких снимках был тот же блокпост с близкого расстояния. Неплохо экипированные солдаты, хотя большинство из них тоже молодежь старшего школьного возраста. Качество некоторых снимков оказалось совсем неважным — фотографировал Славик втихаря из-под полы, так как не было понятно, разрешена ли съёмка. Вот второй блокпост, поскромнее первого. Но зато на нём, как припоминал я, наш кортеж из трёх машин задержали едва ли не на полчаса — охранники оказались не в курсе прибытия делегации соседей. К счастью, досадное недоразумение всё же разрешилось, и людей Полигона пропустили дальше.

— Вот тут начинаются чудеса, — предупредил Славик Першин, когда я дошёл до следующей группы снимков. — Это мы выгружаемся из машин, и вот нас вышли встречать. Смотри внимательнее на людей из охраны Ярослава Якименко.

Я долго вглядывался в фотографию, выискивая что-нибудь необычное у телохранителей главнокомандующего союзников. И тут внезапно до меня дошло, и я взял в руку самый первый снимок, сравнивая:

— Да это же бойцы с первого блокпоста! Точно, вот этого я запомнил, и вот этих двоих. Только форма у них на этом снимке стала другой.

— Именно! — воскликнул фотограф, после чего одним большим глотком допил остававшийся у него в кружке кофе. — Я сперва даже не поверил, а потом стал внимательнее смотреть, и на тебе! Эти люди — и бойцы с блокпоста на въезде, и охрана руководителей Дубны, и те солдаты, которых мы встретили по пути к многоэтажке, и потом в столовой тоже они были, и у железнодорожного вокзала охранники тоже они. А бойцы со второго блокпоста засветились и как охранники у канала, и как повара, и даже с девчонками нашими тоже они подрались, и блокпост на железной дороге — тоже они.

— Но зачем этот цирк нужен нашим соседям? — удивился я.

— Да, в Дубне нам устроили целое представление. Вокруг нас постоянно находились две или три группы актёров, которые постоянно переодевались и создавали видимость многочисленного населения и крупной армия. На самом деле я проанализировал все кадры и пересчитал снятых там людей. У меня получилось порядка сорока семи разных человек, включая коменданта Дубны и двух военных лидеров. Не всегда на кадрах лица чётко видно, так что может чуть больше. Но в любом случае наши союзники располагают армией всего в пятьдесят пять человек максимум...

— Но в тот день, когда они нам помогли, они выставили отряд в сорок пять человек. И ещё пятнадцать заняли аэродром Борки.

— А кто-нибудь видел эту группу в Борках? Лиза Святова, которая привела тогда подкрепление из Дубны, сама этот второй отряд не видела, только слышала о нём со слов Якименко. Но даже если этот второй отряд и существует, это не меняет картину — у наших соседей порядка шестидесяти бойцов, из которых большая часть слабо подготовлены. Похоже, малая численность армии и есть главный секрет наших соседей.

Я призадумался. Многие мелкие детали и недомолвки в общении с соседями из Дубны становились понятными. Дубна неотвратимо проигрывала войну Кимрам и после трёхмесячной блокады находилась в критическом положении. Союзники едва могли имеющимися силами держать оборону канала, разделяющего противоборствующие стороны. Кимры же за счёт новых территорий быстро набирали силы и вскоре смогли бы уже захватить Дубну решительным штурмом. Похоже, поступивший от Полигона призыв к совместной атаке для соседей явился тем чудом, на которое ещё продолжали уповать в Дубне. Соседи выпавший им шанс оценили и пошли ва-банк, кинув в атаку по восточному берегу Волги чуть ли не все свои силы, так как терять им уже было нечего.

Да, мы тогда победили и отшвырнули врага с восточного берега Волги. Дубна сумела вызволить ещё десять своих бойцов из плена, что для них было очень заметным пополнением. Но, похоже, Полигону надеяться на сильную могучую армию Дубны и Конаково в предстоящей зимней кампании стало бы ошибкой. И тем приоритетнее становилась задача набрать ещё людей в самое ближайшее время. Я взял рацию и вызвал Фурию.

— Я знаю, что ты хочешь мне сказать, — прервала меня Лиза с первых же слов. — Задача дипломатов усложнилась. Но мы уже в машинах выезжаем за КПП. Постараемся сделать всё, что в наших силах.

Полигон. Новая напасть

Без Лизы Святовой было непривычно и пусто. Мне её постоянно не хватало, настолько я привык полагаться на свою подругу во множестве вопросов. Казалось неправильным, что моя верная помощница может находиться где-то далеко в другом месте. За прошедшую неделю лидер девушек появилась на Полигоне лишь дважды, и то каждый раз это случалось глубокой ночью. Поговорить с ней не удавалось — уставшая девушка сразу же уходила в свою комнату отсыпаться после утомительной дороги. А на следующее утро Лиза снова уезжала, каждый раз беря с собой в дорогу свежую группу девушек вместо смертельно уставших.

А результата всё не было. Нельзя сказать, что поездки дипломатов были совсем уж пустыми и бессмысленными — всё-таки за эту неделю на Полигоне добавилось почти два десятка новичков, и примерно столько же поселилось в Восточных Кимрах. Убитого капитана Егорова сменил седой усатый мужчина Василий Васильевич, бывший монтажник-высотник, для которого выход на пенсию совпал с инопланетным вторжением. По иронии судьбы новый руководитель восточной части посёлка Кимры тоже имел фамилию Егоров. Вот только Василий Васильевич Егоров был чисто хозяйственником, в вопросах обороны полностью полагающимся на двух своих более опытных заместителей. Сторонниками объединения с Полигоном они не являлись, и Василий Васильевич тоже достаточно холодно отнёсся к идее объединения или военного союза. Так что в случае масштабной войны рассчитывать на активную помощь от нового Егорова тоже не стоило.

Таким образом, за прошедшую неделю в плюс можно было отнести только два десятка новичков на Полигоне. Вот только лишь половина из них являлась потенциальными бойцами, да и то многие с большой натяжкой. Этого было критически мало — чтобы выдержать атаку соседей из-за Волги, каждую неделю требовалось вербовать минимум по сотне боеспособных рекрутов, а лучше по две сотни, с учётом малого времени на подготовку новобранцев.

И ведь нельзя сказать, что посещаемые деревни оказывались пустыми. Нет, конечно, встречались и пустые, и таких деревень даже было большинство. Но минимум в каждой третьей посещаемой деревне всё равно кто-то жил, иногда встречались даже достаточно многочисленные группы выживших до сорока человек. Другое дело, что мало кто из них собирался менять обжитое привычное место на далёкий непонятный бункер или его окрестности.

Другой проблемой дипломатов являлись дороги — неухоженные, раскисшие из-за постоянных осенних дождей, с глубокими лужами и наполненными жидкой грязью канавами. Машины, даже самые лучшие внедорожники, регулярно крепко увязали в этом глинисто-торфяном месиве. Группам дипломатов приходилось регулярно доставать лебёдки и вытаскивать машины. Те же раскисшие дороги становились препятствием и для тех семей, которые выражали готовность переехать, но оказывались не готовы бросить своё имущество. В этом случае я посылал по указанному адресу военные грузовики в сопровождении бронетранспортёра и тягача, а потом туда же десяток-другой крепких парней, которым приходилось вытаскивать из грязи всю вышеперечисленную технику.

Вот и сейчас я рвал и метал, стоя у входа в ангар с автотехникой. Посланный за тремя потенциальными поселенцами в деревню Сандырево грузовик застрял где-то на полдороги в болоте у реки Волнушка. Теперь требовалось выручать этот грузовик и посылать туда бригаду спасателей, а водитель грузовика по рации даже не мог внятно объяснить, где он застрял.

— Где Сандырево, а где Волнушка! Да между ними шесть километров расстояния, причём в обратную сторону. За каким хреном ты вообще свернул с хорошего асфальтированного шоссе на просёлочную дорогу?!

— Да жильцы попросили съездить к дому их невестки, мебель оставшуюся там погрузить, — неуклюже пытался оправдываться водитель.

— Мебель? — не поверил я своим ушам. — Да что мы им мебель не нашли бы что ли? Чёрт знает что! Ладно, сиди там. Сооруди где-нибудь поблизости укрытие на случай налёта охотников. Попробую единственный свободный тягач за вами выслать. Но ему за вами теперь сорок километров пробираться по бездорожью, это часов шесть в лучшем случае. Конец связи.

Дежурный, видя, что начальник сильно не в духе, робко поинтересовался, можно ли сейчас передать распечатки перехваченных радиограмм? Я взял толстую кипу бумажек и направился к лестнице вниз. Тоскливо посмотрел на две сотни страниц, исписанных мелким шрифтом. Просмотреть? Или отправиться в Воргаш, где опять требовалось моё личное участие для разрешения споров по поводу распределения сельскохозяйственных земель? Но тут оглушающе взревели динамики, сообщая о воздушной тревоге.

— Внимание обитателям Полигона! Угроза с неба! Треугольный охотник идёт с юго-востока, высота сто метров. Появится через четыре минуты! Внимание всем мобильным группам! Угроза с неба!

Охотник. Дней шесть уже не было видно ни одного. Я усмехнулся — одной дилеммой меньше, в Воргаш я сейчас не поеду. Меня обогнала бегущая с тренировок большая группа девчонок. Девушки дружно поздоровались и поспешили скрыться в бункере. До меня донёсся их весёлый спор — кто из них первой идёт принимать горячий душ. Я улыбнулся — да, проблему с горячей водой и отоплением удалось решить, чему обитатели Полигона были несказанно рады.

В своей комнате я первым делом приготовил себе горячего чая, с некоторой грустью смотря на пустую чашку Лизы Святовой, затем включил яркую лампу и сел пролистывать распечатки. Попадалась сплошь какая-то ерунда или бессмысленные обрывки чьих-то далёких переговоров. Эх, не ценил я труд Фурии, которая из всей этой бесполезной мути выцеживала несколько сообщений, действительно представлявших интерес. После получаса бесплодной работы я хотел было уже отложить пачку без толку изведённой бумаги, как вдруг моё внимание привлекла запись:

3:27. Сигнал средний, пеленг 196 градусов. Источник в восьмистах километрах.

"Второй день небо затянуто зелёным дымом из летающих на очень большой высоте бочек. Дым тяжёлый, постепенно идёт к земле и оседает тонким серо-зелёным слоем мелкого порошка вроде растёртого пепла. Воздух имеет неприятный запах, вызывает раздражение глаз и слизистой носа. Никто от него не умер, хотя у всех мерзкий привкус во рту, люди постоянно кашляют. Если кто меня слышит и может подсказать, что это такое, просьба ответить".

Я отложил этот листок в сторону от остальных. Зелёный газ. Совсем недавно я слышал про такое. Да, тогда я лежал на кровати, а Лиза зачитывала выжимку новостей. Где распечатки за предыдущие дни? Кажется выбросил, не найдя ничего ценного. Но когда же было по зелёный газ? А, вспомнил! В тот день родилась малышка Надежда! Я взял рацию:

— Василий Васильевич, это Беглец. Попроси своих людей проверить тексты перехватов. Восемь дней назад. Мне нужно продублировать сообщение про зелёный газ. Или даже так — пусть по контексту "газ" поищут все сообщения за последние две недели.

— Хорошо, сейчас уйдёт охотник, и поищем. Просто все мои люди в укрытии. Тягач кстати успел уйти, а с ним десять крепких мужиков я послал. Боюсь, как бы в дороге моих ребят не подстрелили.

— Василий Васильевич, это Беркут, группа с тягачом. Всё нормально, мы укрылись. Ждём отбоя тревоги, — сразу же раздалось успокаивающее сообщение.

Я допил чай, успел сходить на нижний этаж проверить ход ремонтных работ и пообщаться со сменным тюремщиком по поводу узника из Талдома — по-прежнему молчит, собака. Наконец, объявили отбой воздушной тревоги, и уже через пять минут забежал Ромка с новыми распечатками. Всего три листа. Я внимательно вчитался. Не то. Не то. Да разве сами связисты не могли догадаться, что меня интересует именно "газ", и что сейчас совершенно не нужны всякие "хранилище Газпрома", "майор Газаев", "грузовая ГАЗель" и так далее?! Наконец, я выудил нужную информацию. Таких сообщений оказалось шесть. Кроме слабой повторяющейся записи, которую зачитывала Фурия, и сегодняшнего сообщения, было ещё четыре, причём три с большой вероятностью принадлежали одному и тому же отправителю:

Четыре дня назад. 6:07. Сигнал слабый. Источник в тысяче километров южнее, предположительно Астрахань. "Мы втроём укрылись в подвале Астраханского Кремля и задраили все окна и двери. На улице всё зелёное от непонятного газа".

Позавчера. 10:00. Сигнал очень слабый. Источник в тысяче километров южнее, предположительно Астрахань. "Впустили в подвал двух девушек из батальона охраны Кремля. Они напуганы и находятся в плохом состоянии — их сильно тошнит от серо-зелёной пыли, в которую превращается газ. На улице стоят голые деревья — с них разом осыпались все остававшиеся листья. Трава пожухла. Похоже это какой-то медленный яд".

Позавчера. 23:11. Сигнал слабый. Источник в тысяче километров южнее. Предположительно Астрахань. "Маргарита Хаятова умерла. Её подруга находится в очень плохом состоянии, кашляет кровью. Зелёный газ ядовит".

Сегодня. 7:44. Сигнал средний. Пеленг 180. Источник в семистах километрах. Текст сообщения: "С самого утра летающие длинные дирижабли инопланетян распыляют облака газа. Длинные зелёные облака тянутся шлейфами за каждым их кораблём. Не знаем, что это".

Я отложил бумаги. Мне стало по-настоящему страшно.

* * *

Прозвенел будильник. Сейчас его дребезжание оказалось совершенно неуместным — я ещё даже не ложился, как и все присутствующие в комнате. Совещание в моём кабинете продолжалось всю ночь. Не выспавшиеся и раздражённые от усталости руководители подразделений сидели подавленные и молчаливые. Всё, что можно было обсудить и предложить, уже предложили и обсудили. Составили внушительный список самых-самых первоочерёдных дел, которые критически важно было успеть сделать за оставшееся у Полигона считанные дни до того, как инопланетяне зальют ядом все окрестности.

У стены к спинке стула привалилась едва не падающая от усталости Лиза с чёрными кругами вокруг глаз. Ей пришлось срочно прерывать свою миссию на севере, бросать все дела и поздно вечером возвращаться на Полигон за восемьдесят километров в темноте по раскисшей дороге. По её словам, "ЛэндРовер" на последнем участке пути приходилось едва не через каждые сто метров вытаскивать из грязи лебёдкой, так что девушки уже не чувствовали своих конечностей от холода, сырости и усталости. Лиза приехала уже за полночь, и едва выкупавшись в душе и сменив одежду, сразу же поспешила на совещание.

— Будешь кофе? — поинтересовался я у подруги.

— Да, наверное, — с трудом приоткрыв веки, ответила Фурия.

Пока я кипятил воду и готовил напиток, Лиза уже уснула прямо на стуле, прислонившись к холодной стене. Будить её я не стал, лишь осторожно переложил уставшую девушку на свою кровать и накрыл одеялом. Остальные участники ночного совещания открыто зевали и больше боролись со сном, чем предлагали какие-то новые идеи. Пришлось отпускать их отсыпаться после бессонной ночи.

Но самому мне спать сейчас было нельзя — слишком мало оставалось времени, каждая минута была на счету, и слишком многое предстояло делать. По самым пессимистичным оценкам, до появления кораблей с отравляющим газом оставалось всего три дня, по самым оптимистичным семь дней. В любом случае счёт уже шёл на дни, если не на часы...

Прежде всего, необходимо было убедиться в безопасности самого убежища — проверить систему фильтрации воды и воздуха, экстренно починить шлюз при входе на первый подземный этаж, сделать запасы пресной воды, медикаментов и продовольствия, убедиться в наличии достаточного количества противогазов и костюмов химзащиты. Затем предстояло переселить в подземный бункер всех обитателей домиков на самом Полигоне и в соседних деревнях, обеспечив прибывших всем необходимым. Одной из важнейших задач являлось также сооружение в пустующих огромных помещениях четвёртого подземного уровня оранжереи для выращивания свежих овощей — для этого предстояло перенести с поверхности плодородную почву, обеспечить в оранжерее достаточное освещение и полив.

Наиболее яростные споры на совещании возникли по вопросу, стоит ли информировать союзников о приближающейся опасности? Конечно, число по-человечески это следовало сделать, вот только в этом случае существовала большая вероятность того, что соседи откажутся продавать критически важное для существования Полигона оборудование — насосы, лампы дневного света и многое другое. Рисковать в этом вопросе было нельзя, ведь на кону стояло выживание всех обитателей подземного бункера. Мнения участников совещания разделились примерно поровну, и каждая из сторон приводила всё новые аргументы.

В конце концов, своим волевым решением я прервал излишне затянувшийся спор и объявил следующее решение: союзники будут проинформированы, но с задержкой в двадцать четыре часа. За эти сутки Константа обязан закупить всё самое необходимое и доставить на контролируемую войсками Полигона территорию. Всех остальных, в том числе и откровенных противников из Кимры, я приказал информировать через двое суток путём организации непрерывной передачи радиосообщения об опасности, а также рассылки мобильных информационных групп во все населённые пункты в радиусе ста километров. На ум приходило использование мотоциклистов для большей мобильности в условиях раскисших дорог.

Именно поэтому я пошёл будить Наталью Амазян. Мне требовалось проконсультироваться с профессиональной мотогонщицей, чтобы подтвердить предположение о возможности использования мотоциклов в такую погоду. Наталья спала в большой казарме вместе с остальными девушками из первого отряда. В комнате было темно, но я более-менее представлял, где находятся кровати новичков. Осторожно пройдя мимо рядов коек, я отмахнулся от приставучей кошки и остановился возле кровати спящей Натальи. Тихо позвал девушку по имени, затем слегка дотронулся до плеча. Наталья мгновенно встрепенулась и присела на кровати.

— Виктор? Что тебе нужно? — поинтересовалась она.

— Есть срочное дело по поводу мотоциклов, нужен твой совет, — ответил я, стараясь не опускать глаза на грудь девушки, отчётливо просматриваемую сквозь тонкую облегающую ткань ночной рубахи.

— Выйдем в коридор, чтобы не разбудить остальных, — предложила девушка.

Я предположил, что Наталья переоденется, но она вышла для разговора прямо в одной лишь просвечивающейся тонкой "ночнушке" и тапочках на босу ногу. Сразу же задав нужные вопросы и получив утвердительные ответы, а также заручившись согласием девушки быть одной из таких гонцов, я поблагодарил Наталью, извинился за столь раннюю побудку и отправил девушку отсыпаться. Я собирался уже уходить, но Наталья меня удивила. Она вдруг шагнула ближе, положила руки мне на плечи и прижалась всем телом. Даже сквозь свою рубаху и ночнушку Натальи я человек почувствовал горячее тело собеседницы.

— Честно говоря, когда ты меня разбудил, я предположила, что разговор про мотоциклы — это лишь предлог, чтобы отвести меня подальше от спящих девушек и побыть наедине без чужих ушей. Я даже как-то разочаровалась, — прошептала девушка мне на самое ухо.

Пока я тормозил с ответом, мягко говоря, обалдев от происходящего, Наталья приложила мою ладонь к своей груди, формы которой отчётливо прощупывались сквозь тонкую ткань.

— Скажи, Виктор, а могу я досрочно завершить испытательный период? — таким же шепотом поинтересовалась Наталья. — У меня множество полезных для такого мужчины умений и талантов. Смотри, я даже умею делать вертикальный шпагат!

После этих слов девушка с лёгкостью закинула свою правую ногу на моё плечо, наглядно продемонстрировав не только отменную растяжку, но и полное отсутствие нижнего белья. Я поднял глаза и встретился взглядом с откровенно веселящейся девушкой. Взяв себя в руки, я ответил ей также тихо-тихо прямо на ушко:

— Да, самый быстрый способ досрочно завершить испытательный период — провалить его. Не думаешь же ты, что руководитель первого отряда обрадуется такому твоему поведению?

Видя полнейшее непонимание на лице собеседницы, я продолжил уже несколько громче:

— Я прекрасно знаю характер этих девушек. Как только я зашёл, сразу обратил внимание, что не все они спят. Некоторые просто притворялись. Уверен, что и сейчас пара-тройка девчонок стоит под самой дверью и подслушивает. И я даже знаю, кто именно.

Я ещё сильнее повысил голос и проговорил:

— Однако если они сейчас выйдут и честно покажутся на глаза, то я не буду принимать штрафных санкций, обещаю!

Наталья испуганно ойкнула, мгновенно убрала ногу с моего плеча и спешно отступила на пару шагов, быстро оправляя полы ночной рубахи. Дверь в спальню открылась. В коридор, потупив взор, вышли три девушки — Маргарита Буйнова, Наташа Крымова и Люда Успенская. Вообще-то я просто блефовал, когда говорил, что знаю конкретные имена. Однако я уже достаточно хорошо изучил подопечных, чтобы понять, что кто-нибудь из них обязательно бы подслушивал.

— Ну что же, — как ни в чём не бывало, обратился я к незадачливым шпионкам. — Раз уж вам всё равно не спится, тогда выслушайте срочные новости и потом идите будить всех остальных подруг. Нам предстоит много работы.

Я вкратце пересказал смысл перехваченных радиограмм, для себя же заметил, что девушки нисколько не испугались новой опасности. Похоже, их вера в то, что руководитель Полигона все продумает и найдёт выход из любой ситуации, была очень сильна. Напоследок я обратился к Наталье Амазян:

— Ты интересовалась возможностью досрочного прохождения испытательного периода. Я дам тебе такой шанс — прояви себя вестником Полигона, спаси от неминуемой гибели сотни людей в отдалённых деревнях. Я назначаю тебя руководителем отряда гонцов. Твоя первоочередная задача — подобрать в команду людей, умеющих хорошо управляться с мотоциклами. Берите любую подходящую технику из имеющихся в автопарке мотоциклов. У вас будет всего несколько дней, так что продумай для себя и остальных подруг оптимальную схему маршрутов, чтобы вы успели везде.

— Я обязательно сделаю это, — ответила Наталья и, встретившись со мной взглядом, невольно опустила глаза и густо покраснела.

Затем, когда остальные девчонки ушли, Наталья тихо добавила:

— Виктор, я прошу прощения за своё поведение. Я тогда ещё не полностью отошла от сна и вела себя, как последняя дура.

В ответ я весело усмехнулся:

— Для начала выполни свою работу, Наталья. А потом, не исключаю, мы когда-нибудь поговорим с тобой наедине по поводу твоего вертикального шпагата.

Вообще-то девушка и так была красной от смущения, но после таких слов стала просто насыщенно пунцовой. Я не стал дожидаться, пока собеседница снова обретёт дар речи, и поспешил по своим делам. Настроение у меня заметно повысилось, даже сил прибавилось, несмотря на бессонную ночь. Почему-то случай с Натальей меня очень развеселил. Временами я едва сдерживал рвущийся наружу смех. Непонятно, кем себя считала эта кандидатка — неотразимой соблазнительницей, от одного вида которой все мужчины должны терять головы? Однако я регулярно ловил себя на мысли, что фигурка у новенькой очень даже ничего...

* * *

Неприятности начались на третий день. Рано утром меня разбудил настойчивый стук в бронированную дверь. Я взглянул на часы — ровно пять утра, вряд ли стали бы будить по какой-то ерунде. Конечно же, первым делом в голове мелькнула страшная мысль о появлении в небе кораблей с отравляющим газом. Это заставило меня моментально проснуться и кинуться открывать. В коридоре стоял Сильвер, его куртка была мокрой от дождя.

— Началось? — спросил я, голос предательски дрогнул от волнения.

— Кораблей нет, — сразу поспешил успокоить одноногий капитан. — Но мы никак не можем предупредить выживших людей о смертельной опасности. Лишь в Дубну вчера сообщили, и то лично пришлось съездить. Но остальных предупредить не удаётся — наш сигнал сразу же глушат.

— Инопланетяне глушат сигнал? — предположил я.

Но капитан устало покачал головой и ответил, что не инопланетяне. Тяжело сел на стул и попросил горячего чаю, чтобы согреться с промозглой улицы. Пока я кипятил чайник, одноногий капитан рассказывал:

— Василий Васильевич Егоров сразу после полуночи в строгом соответствии с утверждённым планом начал рассылать в эфир сообщение об опасности. Но уже через одиннадцать минут сообщение стали активно глушить. Я находился как раз в центре связи, поэтому могу подтвердить — люди Егорова к этой диверсии не причастны. Через час там все были на ушах — проверяли оборудование, увеличивали мощность сигнала, меняли несущую частоту. Но смена частоты не помогала — наш сигнал моментально находили и плотно забивали помехами. Причём мощность передающего помехи устройства превосходила нашу минимум на порядок, из-за чего никакой осмысленный сигнал не проходил из-за шума. Мы быстро запеленговали источник помех — оказалось, что это посёлок Северный, расположенный возле Талдома. Я попросил перепроверить эту информацию, но связисты ответили, что сомнений никаких нет — только там расположено оборудование, способное с лёгкостью заглушить нашу не слишком мощную станцию. В Северном до вторжения находился государственный Радиоцентр Љ3, через который на сотни километров вокруг транслировались все государственные телеканалы и всё остальное. Судя по всему, оборудование и по сей день находится в исправном состоянии. Виктор, ради спасения сотен и тысяч людей необходимо эти помехи устранить любой ценой. Я приехал с предложением провести силовую акцию и захватить Радиоцентр Љ3.

Я молчал, так как решение было очень и очень ответственное. На одной чаше весов находились жизни множества людей, которых можно ещё было спасти, на другой — немедленная война с каким-то непонятным противником и жертвы среди обитателей Полигона.

— Вы выяснили, кто сейчас контролирует Радиоцентр Љ3? — поинтересовался я у капитана.

— Да, у нас есть достаточно полная информация. Посёлок Северный расположен всего в трёх минутах езды от Талдома. Наши разведчики неоднократно наблюдали группы людей, курсирующих между этими населёнными пунктами. Сегодня посланный отряд тоже подтвердил существование сообщения между Северным и Талдомом. Нет никакого сомнения, что за постановкой помех стоит руководство Талдома.

Значит, всё-таки Талдом... Впрочем, я именно так сразу и подумал, когда речь зашла о Северном, посёлке-спутнике Талдома. Что известно о Талдоме? Очень замкнуты и скрытны, при этом хорошо вооружены, многочисленны, очень сильны, и при всей своей впечатляющей военной мощи вообще не встревают ни в какие территориальные конфликты. Зачем же им сейчас идти на открытую конфронтацию? Мне это было совершенно непонятно.

— Иди за мной, — приказал я Сильверу и направился к лестнице.

Я помог одноногому капитану спуститься по крутым ступенькам на четвёртый подземный уровень. Колованов молчал и не задавал вопросов, хотя явно и не понимал моих действий. Вдвоём мы прошли по освещённым коридорам. Даже в столь ранее утро в бункере шло активное строительство. Грузчики спускали вниз мешки с плодородным грунтом и удобрениями. Сварщики разрезали что-то металлическое, разбрызгивая горящие искры по коридору. Электрики громко матерились и искали место пробоя в изоляции какого-то провода. Работа не останавливалась ни на минуту — все обитатели прекрасно понимали, что времени до герметизации бункера осталось крайне мало.

Мы остановились у единственной закрытой камеры, возле которой сегодня дежурила Бестия. Девчонка при виде начальства вытянулась в струнку, придерживая рукой слишком громоздкий для себя карабин. Я попросил капитана на всякий случай приготовить оружие, сам тоже снял пистолет с предохранителя, после чего приказал открыть камеру.

Загадочный пленник до сих пор упорно молчал, не ответив ни на один заданный вопрос. Так и оставалось непонятным, как он очутился на том поезде. В принципе, он мог запрыгнуть на вагон в любом месте по пути следования. Но я предположил, что этот "безбилетный заяц" прошмыгнул именно в Талдоме, когда поезд медленно-медленно тащился по этому загадочному закрытому городу. Иначе, будь нелегальный пассажир родом из Вербилок или Запрудни, какой ему смысл был молчать?

Пленник спал. Я хорошо рассмотрел его при неярком свете маломощной лампочки. Это был худой высокий мужчина лет сорока с резкими чертами лица и длинными путаными волосами цвета воронова крыла. Я закашлял, бронхит ещё давал о себе знать. Пленник проснулся и открыл глаза, повернул голову в сторону гостей и слегка кивнул, словно приветствуя вошедших.

— Мне очень интересно узнать, почему радисты Талдома глушат наши предостерегающие сообщения об отравляющем газе? Почему-то мне кажется, что ты можешь знать ответ на этот вопрос.

Пленник, одетый лишь в тёплую рубаху и пижамные брюки, медленно сел на кровати и опустил босые ноги на холодный бетонный пол. Он посмотрел на меня внимательным изучающим взглядом, потом медленно повернулся к оставшимся у двери капитану и Бестии, держащим в руках оружие.

— Да, я знаю ответ на этот вопрос, хотя в двух словах это не объяснить, — вдруг впервые заговорил пленник. — Однако я не решил, стоит ли вам про это вообще рассказывать? Мои слова ничего не изменят, привычный мир уже не спасти. А вот загубить свою бессмертную душу клятвопреступлением мне не хочется.

— А губить свою душу тысячами загубленных жизней тебе хочется? — сурово поинтересовался я. — Их ведь вполне возможно спасти.

Арестант поднял свой взор на меня, в его глазах читались печаль и скорбь.

— Вот именно тут мы приходим к идеологическому противоречию, которое подтолкнуло меня бежать из спасительного Талдома. Этим своим бегством я поставил свою гордыню выше доводов веры. Предположил, что я, жалкий червь, лучше самого Господа нашего знаю, что нужно делать. Ведь вокруг нас всё идёт именно так, как предсказано в Святом Писании: "Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть. Но это еще не конец. Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам. Всё же это начало болезней".

— Евангелие от Матвея, глава двадцать четвёртая, — поразила своей осведомлённостью молчавшая до этого Бестия.

— Именно! — обрадовался пленник, его глаза загорелись безумным огнём. — Всё происходящее давно предсказано и описано: войны, развал существующих государств, кровавые разборки между соседями и братьями, голод, мор и болезни. И даже применение отравляющих веществ тоже описано: "Тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы. И кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего. И кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои.Горе же беременным и питающим сосцами в те дни". Ведь каждому ясно, что рецепт выживания даётся в Святом Евангелие — бежать от тяжёлого газа повыше в горы, не возвращаться ни за каким имуществом, не пить отравленную жидкость.

— По-моему, слишком натянутое сравнение, — скривился я.

— А разве что-либо в Библии написано простыми словами?! Нет, конечно! Только тот, кто внимательно вдумчиво изучает древние тексты, кто посвящает их толкованию всю свою жизнь, будет способен понять истинный смысл. Именно эти слова постоянно повторяет "Великий Пророк", как он сам себя величает. Именно Великий Пророк руководит Талдомом. Он объявил, что Талдом — это рай, в котором спасутся только истинно верующие. В Талдоме достаточно пресной воды и пищи. В Талдоме уже три месяца строится огромное подземное убежище, способное вместить целый город на период длительного химического заражения. Весь остальной мир кроме Талдома предназначен на слом, и пытаться предупредить грешников в других городах — значит, мешать планам самого Господа, не меньше.

— Уже три месяца строится убежище? — удивился я.

— Именно так. Благодаря Радиоцентру Љ3 обитатели Талдома узнали о начале химической атаки ещё три месяца назад. Я сам служил в Радиоцентре, и именно я первым из вороха бессмысленных сообщений выцедил самую суть — сразу после подавления систем ПВО за первые десять-двенадцать дней вторжения инопланетяне начали вторую фазу атаки. Они стали распылять отравляющий газ — начали на экваторе нашей планеты, затем постепенно граница заражения стала смещаться к обоим полюсам. Я сразу же сообщил эту новость руководству города и заслужил за это особую благодарность от Великого Пророка — он включил меня в число своих приближённых и поручил моей группе отслеживать распространение яда по планете. Мы очень внимательно всё это время наблюдали за приближением границы заражения и собирали всю информацию об этом яде и его воздействии на земные организмы.

Узник резко замолчал, поскольку в дверном проёме показались двое рабочих, заинтересовавшихся открытой дверью, обычно круглосуточно охраняемой. Сильвер рявкнул на них, любопытных как ветром сдуло. Пленник же продолжил свой рассказ:

— Инопланетяне проводят с летающих бочкоподобных кораблей зачистку всего живого. Проводят очень тщательно, возвращаясь к уже опрысканным местам и заново окуривая их зелёным дымом, если им что-то не понравилось. Зона заражения неумолимо приближается к нам со скоростью примерно двести километров в сутки. Мы давно следим за этим и выявили множество закономерностей. Одна из самых очевидных — в дождливую погоду распыление не проводится, так как влага быстро разлагает зелёный дым, самую активную фазу этого яда, на гораздо более безвредный серо-зелёный пепел. Вторая особенность — серый пепел в растворённом в воде виде крайне опасен для земной флоры, он убивает любые наши растения и губит семена, на заражённой почве больше ничего не растёт. Ещё один интересный факт — летающие бочки, в отличие от треугольных разрушителей, достаточно уязвимы для нашего оружия: зенитной артиллерии и ракет. Так, в южной Франции группа уцелевших военных за двадцать минут сумела сбить более тридцати летающих бочек, прежде чем была полностью истреблена массово налетевшими треугольными разрушителями. Сбивали летающие бочки и в других местах нашей планеты — над Китаем, над Японией, над Испанией... И каждый раз на месте падения этих баллонов с отравой возникало настолько сильное заражение, что люди умирали менее чем за минуту. В общем, сбить такой корабль вполне возможно, но тогда предназначенная на сотни квадратных километров порция яда будет сконцентрирована в области падения.

— Почему ты решил сбежать из уютного защищённого Талдома? — поинтересовалась Бестия.

Арестант молчал, а потом вдруг на его глазах навернулись слёзы. Это было совершенно неожиданно, я непонимающе переглянулся с Бестией и Сильвером.

— Можешь не отвечать, если вопрос трудный, — разрешил я.

Но мужчина уже взял себя в руки и жестами показал, что сейчас успокоится и всё расскажет. Действительно, шмыгнув носом, пленник снова заговорил:

— Жизнь в Талдоме, не смотря на все заверения Великого Пророка, не похожа на райскую безмятежность. Люди работают на износ по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки. В городе жесточайшая экономия всего — воды, продовольствия, топлива. Продовольствие и товары выдаются по талонам, распределением талонов занимается городской совет во главе с самим Великим Пророком. Ради получения лишнего талона на хлеб или одежду люди доносят на соседей, сообщая о случаях недовольства властью или недобросовестного выполнения работ. Таким способом люди повышают свою лояльность в глазах власти и получают дополнительные талоны. Недовольных же режимом прямо из спален ночью забирают вооружённые солдаты в масках и красной форме гвардии Великого Пророка. Похищенные люди зачастую бесследно исчезают, других обнаруживают поутру жестоко избитыми и покалеченными. Поэтому каждый боится сболтнуть лишнее, каждый следит за соседями. И всё это вовсе не потому, что запасов не хватает, отнюдь. Просто Великий Пророк и его окружение уже давно рассчитали, что для полноценного возрождения человеческой цивилизации после длительного периода заражения достаточно будет всего пяти сотен человек — сотни мужчин и четырёх сотен женщин. А если хватит пятисот, то и незачем кормить лишние рты.

Одноногий капитан громко присвистнул, то ли от удивления, то ли от возмущения, но под нашими взглядами смутился и показал, что будет молчать. Арестант продолжил свой рассказ.

— Об этом открыто не говорят, конечно. Официально заявляют, что Талдом — это рай, в котором спасутся все. Но я входил в число приближённых и видел секретные отчёты городского совета. Ну и строящееся убежище в Талдоме рассчитано как раз на пять сотен человек, хотя в городе проживает две с половиной тысячи. Я долго думал об этом, а две недели назад принёс на городской совет очередной доклад о состоянии заражения планеты. Охрана меня хорошо знала и пропустила, но зал совещаний оказался ещё пуст — члены совета задерживались на каком-то другом мероприятии. Воспользовавшись моментом, я скачал с компьютера папку с интересующими меня документами — планы убежища и расчёт необходимого, критерии отбора людей на "достойных выживания" и всех остальных, а также первые списки. Дома я внимательно изучил эти файлы. Я оказался в числе тех, кому было выделено место в подземном бункере, но вот моей дочери в списках не оказалось... У моей Олеси с рождения шесть пальцев на правой руке, этого дефекта оказалось достаточно, чтобы вычеркнуть мою дочь из списка заслуживающих места в глубинном убежище. В списках не оказалось также множества моих друзей и коллег — по причине старости ли или из-за недостаточной лояльности, но их также приговорили к смерти.

Я не мог просить за свою дочь — ведь официально много раз заявлялось, что спасутся все обитатели городского рая. Если бы я поставил под сомнение этот постулат, мне пришлось бы признаваться, что я украл секретные документы. Такое признание было равносильно самоубийству. Весь день я был сам не свой, все мои мысли были лишь о том, как помочь дочери. Под вечер меня наряду с другими горожанами неожиданно привлекли к охране железнодорожных путей, по которым должен был пройти поезд. Решение созрело мгновенно — бежать из города и просить помощи у соседей, чтобы мне, моей дочери, а также многим другим приговорённым предоставили бы убежище. Я думал добраться до Дубны, где у меня когда-то были друзья. Когда меня перехватили по дороге, я решил, что всё пропало, и решил молчать. Предположил, что вы в доверительных отношениях с городским советом Талдома, раз уж ваш поезд пропустили через город. К тому же я предполагал, что вы не поверите моим россказням про отравляющий газ. В это действительно трудно поверить, если только самим не слышать сигналы затихающих одна за другой радиостанций...

— В общих чертах я понял, — оборвал я оказавшегося достаточно болтливым пленника. — Остался последний вопрос. Кто такой "Великий Пророк"?

— Этого никто не знает, — удивил всех ответом арестант. — Великий Пророк всегда появляется в маске и в длинной красной мантии до самой земли. Он говорит через специальное искажающее голос устройство, а поэтому никто из горожан не знает даже, мужчина это или женщина? Одно можно сказать точно — судя по хорошо поставленной речи, по умению завлечь толпу, по прекрасному знанию священных текстов и обрядов разных религий, он либо обучался на священника, либо как-то связан с религией. Но это не настоятель церкви Михаила Архангела в Талдоме — есть множество свидетельств прихожан, что все служители церкви погибли при обрушении здания в самый первый день вторжения. Тела священников были опознаны и похоронены с почестями, и пропавших среди них не было. К тому же Великий Пророк наизусть приводит в своих проповедях целые цитаты из святых текстов других религий. Существует даже мнение, что Великий Пророк это целая группа людей, выступающих в разное время по очереди. У меня же от манеры речи, от исходящей от него силы и энергии всегда наступает ступор и суеверный страх. Мне кажется, что он вовсе не человек, а нечто совсем иное — ангел или демон.

— Святой он, ангел или дьявол, это не меняет сути, — резко заявил одноногий капитан. — Этот тип собирается принести в жертву тысячи людей, и мы его остановим! Ты согласен с этим, Виктор?

— Безусловно, Сильвер. И самым первым делом мы должны уже сегодня заставить замолчать источник помех.

— Вот в этом деле я могу вам помочь, — поднял голову пленник.

Полигон. Диверсия в радиоцентре

Операцией руководил я сам, взяв три полные группы девчонок первого отряда. Выехали в полдень на четырёх внедорожниках. Дорога предстояла неблизкая — нужно было обогнуть Талдом по широкой дуге с севера и подъехать к посёлку Северный с противоположной от Полигона восточной стороны. Такие манёвры в стиле "нормальные герои всегда идут в обход" делались специально для того, чтобы в случае обнаружения диверсантов противник не смог правильно идентифицировать бойцов Полигона. Поэтому предстояло проехать порядка восьмидесяти километров по дороге, местами полностью превратившейся в непроходимую грязь.

Очень быстро на своей шкуре я испытал все трудности, с которыми ежедневно сталкивались группы дипломатов. Вязнущие в наполненных грязью глинистых котлованах машины приходилось вытаскивать лебёдками. К тому же, как назло, наблюдатели с Полигона сообщили о приближении треугольного охотника. Пришлось срочно останавливаться и сооружать укрытие.

Девчонки отряда Кровавой Мэри за несколько секунд вытащили из багажника машины и постелили прямо на грязную землю несколько толстых матрацев, на которые рядком улеглись люди. В это время мы с Машей уже растягивали поверх матрацев покрытый толстым слоем грязи брезент. Девчонки колышками через специальные кольца по углам полотнища натянули брезент, после чего Маша Гаврилова расплескала поверх плотной ткани несколько вёдер набранной тут же прямо из лужи густой чёрной грязи, а затем последним из всех членов отряда заползла под полотнище. Охотник прошёл достаточно близко, но не заметил укрывшихся людей. Через пятнадцать минут поступило сообщение, что опасность миновала, и мы стали вылезать и сворачивать переносное укрытие.

— Ловко придумано, — признал бывший пленник. — Не думал, что настолько просто можно от этих треугольников прятаться.

— Это ещё что, — улыбнулась Кристина. — Вот дней пять назад нас на болоте застигло сообщение об опасности, причём два охотника подряд тогда шли. Мы в тот раз полчаса с Фурией просидели по горло в холодной воде, водрузив на головы парики из мокрой соломы и чёрных мерзких водорослей. Когда мы вылезли на берег, то зуб на зуб не попадал от холода, а на нашей одежде грязи было больше, чем самой ткани. Пришлось нам раздеваться донага и сушить одежду у костра, а самим отогреваться горячим вином. Хорошо хоть территория оказалась безлюдная, иначе местные подумали бы, что видят шабаш ведьм. Настолько качественно отогрелись, что я потом едва мимо моста в реку не съехала, так после выпитого всё двоилось перед глазами.

— А мы как-то с Фурией решили переждать налёт в подвале, — вторила Светка Камышева. — В деревне Кулигино это было, я это название навсегда запомнила. Мы едва-едва успели домчаться на машине до деревни и кинулись в первую попавшуюся избу, там уж не до выбора было. Вбегаем в дом, а у него крыша провалена, серое небо над головой, не укрыться! Тут Лиза указывает на крышку в полу — подвал. Мы мигом крышку подняли и кинулись толпой туда. Я последней залезала и только-только захлопнула люк, как снизу раздаётся пронзительный визг нашей Лизы! Оказалось, в погребе жили крысы. Именно тогда я узнала, что наша Фурия хоть чего-то в этой жизни боится. Нам с девчонками пришлось её насильно удерживать, Лиза всё верещала и пыталась вылезти наружу, невзирая на треугольного охотника над головой.

Я с интересом слушал эти истории — девчонки никогда ранее при мне не рассказывали такие подробности своих приключений. Обычно Лиза просто сообщала по рации, что задание выполнено, и группа едет к следующей деревне. Сегодня же Лиза осталась на Полигоне, на задание поехал я сам.

К четырём часа дня машины остановились в километре от посёлка Северный. Далее пошли пешком. Отряд разделился — одна группа двинулась вокруг Северного закладывать взрывчатку под столбы высоковольтной линии, остальные организовали наблюдение за ведущей от Талдома дорогой. Сапёр Вероника Ульянова перед уходом с Полигона передала в руки бывшему пленнику небольшой портфель:

— Осторожно, в нём семь килограммов пластита, — предупредила девушка. — Взрыватели двух типов: часовые и дистанционные, как договаривались.

Я ещё раз обговорил с неожиданным союзником предстоящую задачу. Я лично подвезу бывшего пленника к самым воротам Радиоцентра Љ 3, после чего разверну машину, уеду и буду ждать поодаль. Мужчина уверял, что охрана его прекрасно знает и без вопросов пропустит внутрь комплекса. По поводу своего длительного отсутствия она тоже не беспокоился — и раньше он целую неделю отсутствовал по делам в Талдоме. Задачей диверсанта было проникнуть внутрь и оставить чемоданчик возле трансформаторной будки. Взрывать решили именно отдельно стоящий трансформатор, чтобы надолго обесточить Радиоцентр Љ 3, но сохранить при этом драгоценное оборудование в помещениях. Таймер на взрывателе настроили на сто восемьдесят минут, но это время можно было легко изменять в зависимости от ситуации — добавить ещё или наоборот уменьшить. Таймер мастера-сапёры встроили в цифровой замок портфеля. Придумавшая и сконструировавшая такое устройство Вероника заслуженно гордилась своей работой: поворотом колёсиков в замке получалось в считанные секунды выставить нужное время. Я ничего в электронике не понимал, но верил словам девушки, что всё сработает. Согласно плану операции, как только диверсант закончит свою работу, поговорит с надёжными друзьями и предупредит их, он покинет территорию и уедет на машине вместе со мной.

— Может, всё-таки скажешь, как тебя зовут? — в который уже раз интересовался я, но бывший пленник снова отмахнулся:

— Извини, но пока нет. Суеверный я стал что-то. Считаю, что несчастье не случится, если не знает к кому именно прицепиться. Этот принцип меня никогда ещё не подводил — если боишься неудачи, не называй своего имени никому. Я так и с женой познакомился в своё время — долго ухаживал за понравившейся девушкой, но не открывал ей своего имени. И тоже всё прошло удачно, хотя она была шикарной красавицей, а из меня жених ну совершенно невзрачный. Если всё пройдёт гладко, я назову себя. Если же нет, зачем вам имя неудачника?

Странная это была логика, но я лишь согласно кивнул — мало ли какие тараканы у людей в голове бывают? Машина между тем выехала на шоссе и двинулась в сторону Радиоцентра Љ 3. Вот уже впереди показалась баррикада, преграждающая дорогу в посёлок.

— Кто такие? Номер смены? — поинтересовался хмурый охранник, всматриваясь в автомобильный номер и сверяясь с каким-то списком.

— Василий, не узнаешь, что ли? — открыл дверцу со своей стороны и шагнул из машины союзник.

Охранник сразу выпрямился и убрал оружие. Стало понятно, что мой пассажир являлся далеко не последним человеком в посёлке Северном.

— Проезжайте, — разрешил автоматчик, отступив с дороги.

Пассажир неторопливо сел на своё место. Я тронул машину, как вдруг мой спутник неожиданно проговорил:

— Я тут решил... Случись чего, вы же даже не сможете найти моего ребёнка. Мою маленькую дочь зовут Олеся Крылова. Она очень молчаливая, ни с кем не общается, большинство соседей её знает, как "дочку Жоры-связиста". Эх, проговорился насчёт своего имени. Но ладно, хоть фамилию свою не назвал, может неудача и пройдёт стороной... Крылова — это фамилия моей бывшей жены, с которой я развёлся год назад. Дочь живёт в Талдоме на улице Восьмого Марта, там единственное сохранившееся здание, не ошибётесь. Олеське пять лет, она темноволосая с огромными голубыми глазами. И ещё у неё шесть пальцев на правой руке! Не забудьте! Всё, я пошёл...

Георгий взял свой чемоданчик с заднего сиденья и небрежной походкой направился вперёд. Я пожелал ему удачи и поехал обратно. Без неприятностей миновал вооружённый патруль на выезде из Северного, проехал ещё пару сотен метров и свернул в кусты, морально готовясь к длительному ожиданию.

Но прошло буквально минуты четыре, как вдруг со стороны оставленного посёлка раздались одиночные выстрелы, почти сразу после этого противно взвыла сирена, и один за другим стали загораться прожектора на крышах домов. Стало понятно, что у Георгия что-то пошло не так.

И вдруг раздался мощный взрыв! Зарево на пару мгновений осветило низкие облака, грохот прокатился волной, и даже за полкилометра от места взрыва ощущалось колебание земли под ногами. И сразу всё стихло — больше не работала сирена, погасли все прожектора, в посёлке не светился ни один огонёк. Похоже, Георгий сумел-таки обесточить посёлок Северный. Вот только непонятно какой ценой...

На всякий случай я подождал ещё полчаса, хотя уже понимал, что чуда не случилось, и мой новый знакомый либо погиб, либо был схвачен охранниками Радиоцентра. Георгий не появился, зато по шоссе со стороны Талдома по направлению к Северному промчалось несколько крытых грузовиков. Оставаться на прежнем месте стало опасно, и я двинулся на условленное место встречи с остальными. Девчонки уже оказались в сборе, а Вероника сразу же отрапортовала об успешно заложенных зарядах.

— Подрывай! — скомандовал я, и девушка стала один за другим перещёлкивать тумблеры на плоской панели ящика с большой антенной.

С двухсекундной задержкой после каждого движения маленького пальчика со стороны ведущего в Талдом шоссе вспыхивали яркие фейерверки. Шесть клавиш. Шесть рухнувших высоковольтных мачт. Снабжение электричеством посёлка Северного и расположенного в нём Радиоцентра Љ3 со стороны Талдомской угольной ТЭС оказалось прекращено.

— Поищи волну нашей станции, — попросил я у сидящей за рулём машины Кристины.

Девушка покрутила настройку автомобильного радио и поймала чёткий уверенный сигнал, идущий от центра связи в Кимрах. Записанный пару дней назад голос самой Кристины сообщал о смертельной опасности, угрожающей всем выжившим людям. В сообщении девушка говорила о распыляемом инопланетными кораблями ядовитом зелёном газе и предлагала немедленно искать укрытия. Также она сообщала координаты трёх надёжных укрытий — подземные сооружения восточной части посёлка Кимры имели до трёхсот свободных мест, Полигон у посёлка Воргаш мог принять ещё до четырёхсот человек, Дубна же обещала предоставить надёжное убежище шести сотням выжившим.

Услышав в сообщении про Дубну, я невольно припомнил предшествующие этому тяжелейшие переговоры с Дубной и Конаково. Указать в радиообращении Дубну в качестве потенциального убежища напрашивалось, вот только и задарма решать острейшую проблему союзников с набором людей было слишком большой роскошью в нынешние времена, когда в переселенцах нуждался и сам Полигон. Поэтому вопрос стоял максимально честно — что готовы дать в Дубне за решение их демографической проблемы? Однако и командующий объединённой армией союзников Ярослав Якименко, и комендант Дубны Грабин долго наотрез отказывались признавать малую численность своего воинства. Лишь под грузом фотодоказательств они оба были вынуждены сознаться в своей хитрости и рассказали правду — в Дубне и Конаково в сумме оставалось всего сто десять человек, из которых в ряды защитников годилось менее половины. После этого переговоры пошли быстрее, и вскоре был согласован список товаров и услуг, которыми союзники оплачивали Полигону направленных к ним переселенцев.

Циклическое сообщение повторялось каждые пять минут, помехи его больше не забивали. Света Камышева, подошедшая к машине, проговорила после прослушивания сообщения:

— Насколько я заметила во время поездок по деревням, многие выжившие жители удалённых посёлков слушают радио. Работающие на батарейках приёмники стали единственными источниками хоть каких-то новостей. Так что наша Кристи теперь настоящая звезда радио, её будут слышать в радиусе пятисот километров!

* * *

Обратная дорога превзошла все самые пессимистичные ожидания. Колонна в вечернем сумраке проскочила нужный поворот и заблудилась. Пытаясь вернуться кратчайшим путём к нужному шоссе, мы влезли в болото, где ехавшая первой Кристина утопила джип в трясине, и сама при этом едва не погибла. Машина сразу провалилась по самые стёкла и быстро погружалась, находившиеся внутри девчонки с трудом смогли выбраться из смертельной западни. Тяжеленную машину смогли зацепить тросом и долго пытались вытащить, даже думали плюнуть на неё и уместиться в трёх оставшихся. Когда же надежды спасти хорошую машину уже не оставалось, внедорожник вдруг неожиданно легко вылез из грязи. Но на этом неприятности не закончились — машины периодически вязли, прохудилось колесо, опять проскочили нужный поворот... Апофеозом всех неприятностей стал момент, когда моя машина сорвалась с насыпи у мостика и кувыркнулась через крышу, встав опять на все четыре колеса в мелкой речушке.

Добрались на Полигон уже глубоко за полночь уставшие, грязные, промокшие и голодные. Я пропустил девчонок идти первыми в душ, сам же пошёл к ночному дежурному узнавать итоги дня — сколько людей прибыло, где их разместили, что построено, что починено и так далее.

Дежурный отчитался, что приток народа резко увеличился, за день прибыло более пятидесяти новичков. Холостых разместили на первом подземном ярусе в свободных ангарах — мужчин отдельно, женщин отдельно. Семьям с детьми отвели отгороженные боксы в помещениях второго подземного этажа, но семейных оказалось немного. Всем прибывшим выдали постельное бельё, прикрепили к столовой и определили на работы. Большинство были направлены перетаскивать мешки с плодородным грунтом или расчищать от грязи и мусора только что вскрытые ангары на третьем и четвёртом уровнях. Также за этот день запустили два первых ветрогенератора, и к запуску в ближайшие дни готовили ещё восемь...

Едва скрывая зевоту, я выслушал отчёт, затем перекусил бутербродами в круглосуточно работающей столовой и, увидев наконец-то, что вымывшиеся девчонки прошли по коридору, направился в душевую комнату. В душевой было сыро и тепло, горячий воздух ещё не остыл. Я успел раздеться и залезть под струи горячей воды, как вдруг услышал со стороны раздевалки звук открывающейся двери. Через минуту в душевую зашла Кристина, из всей одежды на ней имелось только переброшенное через плечо полотенце.

— Вообще-то занято, придётся тебе в соседней комнате подождать, — недовольно проговорил я.

Но девушку это не остановило. Она закрыла за собой дверь изнутри, неторопливо повесила полотенце на гвоздь в стене и зашла под льющуюся воду, придвинувшись совсем близко. Мне пришлось отступить на полшага. Девушка внимательно посмотрела мне прямо в глаза, затем пробежалась взглядом вниз по телу собеседника и, увидев явный признак заинтересованности, уже уверенно шагнула ближе и обняла меня.

— Хватит уже ждать, я и так слишком долго откладывала этот момент, — проговорила Кристина.

Всё произошло само собой. Остальной мир перестал существовать, нам было очень хорошо. Но когда через несколько минут я вновь попытался притянуть к себе моющуюся в душе девушку, Кристина мягко отстранилась и проговорила:

— Не сейчас. Мне и так давно уже полагается быть в спальне с остальными подругами. Они глазастые, замечают каждую деталь, а Лиза Святова очень хорошо умеет складывать полную картину из подобных мелочей. Вообще тут в бункере слишком много людей, нам с тобой практически невозможно встречаться. Давай лучше завтра днём ты отправишь меня якобы с каким-нибудь заданием на мотоцикле или машине за пределы Полигона, а сам потом поедешь через час или два отдельно, чтобы не вызвать подозрение. Встретимся в деревне Лебзино, ехать туда всего десять минут, дорога туда ведёт хорошая асфальтированная. Дома там стоят не разграбленные, и никого вокруг не будет, кто мог бы помешать нам.

— Договорились, — сразу же согласился я.

Вернувшись к себе в комнату, я прилёг на кровать. Несмотря на всю накопившуюся усталость, сон совершенно не шёл. Я думал о последних оставшихся днях до заражения всего вокруг. Времени оставалось всё меньше и меньше, а столько ещё предстояло сделать... Но конструктивно думать не получалось, мысли постоянно возвращались к Кристине. Замечательная, очень красивая и соблазнительная, к тому же давно уже активно намекавшая мне на свои чувства. Даже странно, что нам потребовалось столько времени для сближения.

Почему-то я сильно нервничал при мысли о завтрашнем дне. Я прекрасно понимал, что моя самая близкая подруга Лиза Святова будет явно не в восторге, если прознает о том, что происходит за её спиной. Обманывать и действовать скрытно очень не хотелось, но другого выхода я не видел. Лиза вовсе не была моей девушкой, и формально не существовало никаких обязательств перед ней, я вполне мог встречаться с кем угодно. Вот только я давно заметил, что Фурия очень ревниво следит за тем, чтобы никто из девушек слишком близко не сходился с руководителем Полигона. Случай с Бестией оказался единственным исключением, понять которое я так и не смог, слишком уж запутанными были взаимоотношения внутри интернатского коллектива.

Так ничего для себя и не решив, я уснул. Разбудила меня Лиза, принесшая горячий завтрак. Вела она себя абсолютно нормально, так что я сразу успокоился и понял, что ночное совместное с Кристиной купание осталось тайной. Предложение Кристины провести вместе один из последних дней рушащегося привычного мира стало казаться у ещё более привлекательным. К тому же возник очень удобный повод — как раз к дальним деревням отправлялась в поездку очередная группа гонцов под предводительством Натальи Амазян. Поговорив с готовящимися в дальний и опасный путь мотоциклистами, а заодно посетовав на малое количество людей, я дал задание Амазонке (такой позывной взяла Наталья Амазян, став руководителем группы) снарядить в дорогу ещё троих гонцов, в числе которых как бы случайно предложил включить Кристину. Новые гонцы получили инструкции, проверили полученное оружие и разъехались по указанным маршрутам.

К середине дня, ознакомившись с новыми данными радиоперехвата, проверив ход интенсивного строительства и закончив основную часть срочных дел, я направился в гараж и приказал подготовить к дальней поездке "Лэнд Крузер". Никаких вопросов у автомехаников не возникло, машину они подали уже через десять минут. На всякий случай (мало ли какие бандиты-мародёры могут встретиться) нацепил бронежилет, надел камуфляжную куртку и прихватил с собой автомат с двумя рожками патронов.

Машина резво рванула к выходу с Полигона на дорогу в сторону Воргаша. У КПП просигналил, чтобы охранники открыли железные раздвижные ворота. Дежурила у ворот почему-то группа Бестии, хотя мне казалось, что сейчас по расписанию тут должен находиться Бухарь с пятью парнями, а Бестия со своим отрядом вроде бы должна идти в Кимры. Девушки подошли к машине, но почему-то не особо спешили открывать железные ворота. Лишь когда последней из здания караулки, сильно прихрамывая и подволакивая ногу, вышла Лиза Святова, я сообразил, что замена в расписании дежурств оказалась вовсе не случайной, и ворота открывать никто не собирается. И ещё я вдруг как-то резко осознал, что все девушки вокруг меня вооружены и держат автоматы наизготовку.

— Думаю, нам нужно поговорить, — проговорила Лиза ледяным тоном.

— Не сейчас, Лиза, — отмахнулся я, стараясь казаться расслабленным. — Давай лучше вечером поговорим. Мне нужно проехать по делам.

В ответ Лиза молча достала из кобуры пистолет и четыре раза выстрелила куда-то вниз. ЛэндРовер зашипел и стал крениться влево. Фурия прострелила оба левых колеса внедорожника.

— Теперь ты никуда не едешь, — констатировала очевидный факт Фурия. — Выходи из машины. Автомат оставь в салоне. И вообще не делай резких движений.

— Попытка военного переворота? — со смешком уточнил я, открывая дверь "Тойоты".

— Если понадобится, то да, — уклончиво ответила Фурия.

Я неторопливо вылез из салона и, подчёркнуто игнорируя вооружённых девушек вокруг, присел рядом с машиной и внимательно осмотрел простреленные колёса. Завалившийся набок ЛэндКрузер стоял на двух ободах, а "запаска" имелась всего одна. Мда... Быстро тут никак не управиться. Я выпрямился и повернулся к своей бывшей лучшей подруге.

— Ты добилась своего, Елизавета, я полон внимания. Но если твоё дело не требовало таких радикальных действий, можешь в дальнейшем демонстрировать свой характер где-нибудь в другом месте, подальше от меня.

Лиза пошатнулась от этих слов, словно я дал ей пощечину. Но девушка достаточно быстро взяла себя в руки и вспомнила, что вообще-то именно она тут по праву сильного являлась хозяйкой положения.

— Ты догадываешься, почему я тебя тут остановила? — поинтересовалась Лиза.

— Конечно, — легко подтвердил я.

— Так вот, ОНА тебя не дождётся! — со злостью и не скрываемой обидой в голосе выпалила Фурия.

После этих слов последние сомнения пропали. Лиза каким-то образом узнала о моём уговоре с Кристиной встретиться за пределами Полигона.

— Ты просто могла ей это сказать, а не устраивать тут сцены из фильмов-боевиков, — упрекнул я лидера девушек, сам же усиленно в это время гадая, кто мог подслушать ночной разговор в душе?

Лиза опять виновато потупилась, словно она тут нахулиганила и вынуждена оправдываться. Облокотившись спиной об машину, она убрала пистолет в кобуру и сказала девушкам, что они больше тут не нужны и могут возвращаться к своим делам. Когда посторонние ушли, Лиза ответила уже более спокойно:

— Да, я могла поговорить с Кристиной и избежать конфликта. Просто я не сразу сообразила, что произошло. Пойми, мне действительно трудно постоянно держать в голове информацию о сотне разных людей со своими собственными привычками и особенностями. Трудно помнить все детали — кто с кем и когда встречался, о чём они говорили, куда пошли, что делали. Поэтому мне порой нужно время, чтобы сделать даже весьма очевидные выводы из имеющейся у меня сумбурной информации.

— Значит, никто за мной не шпионил, и ты сама догадалась? — не поверил я.

Лиза устало усмехнулась и ответила с грустной улыбкой:

— Я не шпионю за своими друзьями, а ты вроде как пока ещё мой друг. Просто с самого детства у меня получается... Как бы тебе это объяснить... Ну вроде как находить скрытые взаимосвязи между на первый взгляд совершенно независимыми событиями. Вроде того, что "если ворона каркает, то послезавтра из деревни приедет бабушка". Это многих пугает. Мои родители дважды отдавали меня на лечение в психиатрическую клинику — им казалось, что зачастую я говорю полнейший бред. Хотя то был вовсе не бред, просто я пыталась поделиться с ними радостью от очередного своего открытия. Когда я в первые попала в "дурку", то почти сразу же вычислила правильную стратегию поведения и буквально через день уже вышла из психиатрической клиники. А во второй раз всё оказалось гораздо хуже... Главный врач показался мне разумным человеком, поэтому я не стала хитрить и притворяться обычной девочкой, вместо этого я честно отвечала на его вопросы. Какая же я была тогда дура! В результате мне пришлось провести в белых стенах клиники почти полгода среди пускающих слюни идиотов и истошно орущих по ночам детей. Сколько лет прошло, а у меня до сих пор в ушах стоят их крики. Мне очень трудно вспоминать это.

Лиза замолчала, задумавшись и вспоминая давно минувшие дни.

— Теперь я понимаю, почему ты так резко реагировала, когда я называл тебя ненормальной! И наверняка именно листы с историей болезни в своём досье ты и сожгла тогда в интернате!

Лиза молча кивнула, а потом сменила тему:

— Мне следовало раньше сообразить насчёт Кристины, но я допустила ошибку и не отнеслась серьёзно к лежащей на самой поверхности информацию. Я ведь сама видела, что Кристина вчера пришла позже остальных. Девчонки мне сказали, что она осталась в гараже поговорить с Амазонкой. Поэтому когда сегодня Кристина поехала вместе с другими гонцами Амазонки, я посчитала, что так и должно быть. А потом вдруг до меня дошло, что моя подруга не взяла с собой ни еды, ни палатки. Это стало первым звоночком в моём мозгу, и я стала размышлять. Раз не взяла, значит поехала недалеко. Но рядом с нами на севере, куда она направилась, нет ни одной не оповещенной гонцами деревни! Явная нестыковка. Второй звоночек. Как только я это сообразила, так моментально нашла и другие закономерности. Кристина вчера пришла из душевой ненамного позже остальных, всего минут через пятнадцать-двадцать. Но вчера сразу после группы девушек в душевую комнату собирался идти ты... В голове у меня зазвенел третий предупреждающий звонок, уже почти набат! Я поговорила с ночными дежурными столовой и ещё раз уточнила время. Всё полностью сошлось. Потом автомеханики признались, что вчера Амазонка не говорили ничего по поводу включения Кристи в число гонцов, это была именно твоя собственная инициатива... Тут всё окончательно встало на свои места. Я находилась как раз в гараже, когда узнала, что ты приказал подготовить себе машину. Тут я сложила два плюс два и догадалась, что ты обязательно поедешь на север. Взяла с собой тех подруг, которые оказались поблизости, и пошла встречать тебя к северным воротам. Как видишь, всё очень просто! А теперь, Виктор, когда я тебе всё честно объяснила, ответь мне честно — было что-то вчера между тобой и Кристи или нет?

Смысла отпираться никакого не было. Я прекрасно понимал, что Лиза и так это вскоре узнает — если не от меня, так от Кристины. Поэтому я подтвердил догадку Лизы. Та отреагировала на удивление спокойно, не став устраивать скандалов или ругаться. Лишь проговорила недовольно:

— Мне очень не хочется, чтобы ты опускался до того распутного безответственного состояния, в котором пребывал до катастрофы. Сперва Бестия, сегодня Кристина...

— Лишь два случая за четыре месяца! Это притом, что здоровому молодому парню самой природой полагается заниматься сексом каждый день. И ты называешь это распутством?! — съязвил я.

Похоже, с такой точки зрения Фурия эту тему ещё не рассматривала. Она думала почти две минуты, прежде чем продолжить:

— Возможно, я слишком сгущаю краски, но к Кристине ты всё равно сегодня не поедешь. Пусть думает в следующий раз головой, а не этим местом. Призналась бы мне честно, я бы возможно и разрешила. А сейчас случившееся будет ей уроком! И, просто для информации, у Бестии задержка с месячными уже десять дней. Девчонки только об этом и шепчутся между собой. А потом ещё Ленка Иванова мне вчера заявила, что если беременность у Бестии подтвердится, то она тоже хочет от тебя ребёнка! Ты вроде как обещал ей выполнить любое желание, так что имей ввиду. Весьма неосторожное обещание с твоей стороны, прямо скажу. Лене Ивановой я отказала, пусть придумывает другое желание. Но в сумме все эти бурные события в привычном мне спокойном тихом коллективе настораживают. Оправдания насчёт физиологии в данном случае совершенно неуместны. Ты не просто какой-то там бегающий за юбками прыщавый ловелас, ты наш лидер и должен вести себя ответственно, а не разваливать нашу на редкость сплочённую интернатскую семью. Если я прознаю ещё о чём-то подобном, стрелять в тебя я не буду, и свергать тоже не собираюсь. Просто в тот же день я уйду вместе со всеми своими подругами, невзирая на летающих охотников и отравленный воздух. Мы — лучшие бойцы постапокалиптического мира, и мы сумеем выжить даже в условиях тотального заражения.

После этих слов Лиза вдруг достала из кармана пачку тонких дамских сигарет и закурила от зажигалки. Держала сигарету она с той автоматической небрежностью, с которой взрослый человек держит вилку или ложку. Явно курила она далеко не в первый раз, хотя я никогда раньше не замечал Лизу с сигаретами и не чувствовал от неё запаха табака. Я слишком находился под впечатлением от слов подруги, чтобы удивляться ещё и факту её курения. Просто молча протянул руку и взял из пачки девушки тонкую сигарету, закурил сам. Так мы и стояли, прислонившись к простреленной машине и рассматривая проплывающие над Полигоном низкие ноябрьские тучи.

— Хорошо всё-таки. Я вообще люблю именно такое время года, — неожиданно призналась Лиза. — Когда деревья скинули уже некрасивую пожухлую листву и тихо засыпают перед зимой. Уже холодно и в любой момент может пойти снег, но пока вся природа ещё живая. Она, словно женщина перед сном, снимает макияж, намазывается всякими кремами и мазями. Как и женщина в этот момент, природа тоже выглядит некрасивой. Мы сейчас наблюдаем словно бы таинство будущей красоты. Именно сейчас природа копит силы и готовится расцвести во всём великолепии будущей весной. Как жаль, что инопланетное вторжение вмешалось в этот естественный ход вещей. Деревья сейчас уснут, но никогда уже не проснутся... Всё, я замёрзла, пошли домой, — вдруг посерьёзнела Фурия, щелчком пальца отбросив окурок и выпрямившись.

— Пошли, — согласился я и пошёл, придерживая под руку прихрамывающую сильнее обычного Фурию.

По дороге Лиза вдруг поинтересовалась, смогу ли я вечером найти час времени на разговор с Плахотниковой Юлей. У этой девчонки из группы Бестии появились очень интересные мысли по поводу обустройства Полигона в условиях заражения. Однако сама она стесняется просить о встрече с руководителем Полигона, и потому передаёт свою просьбу через бывшую одноклассницу.

Ответить я не успел. У нас обоих одновременно заговорили рации на поясах. Взволнованная Кристина сообщила, что находится в двухэтажном доме в деревне Лебзино и наблюдает, как со стороны Талдома по дороге к Полигону движутся три машины с вооружёнными людьми: две легковушки и крытый армейский грузовик. Испуганная Кристина предположила, что это — ответная атака Талдома, акт возмездия за взорванный Радиоцентр.

— Не стоило Кристи такое говорить в эфире! — прошептала Лиза мне. — Люди в Талдоме не могли знать, что за атакой стояли мы! А теперь, если они перехватили это сообщение, смогут уверенно обвинить нас в развязывании войны.

Я кивком согласился с доводами подруги, после чего взял рацию и объявил:

— Внимание всем обитателям Полигона! Боевая тревога!

Полигон. Убийца найден

Сборы заняли на удивление мало времени. Уже через шесть минут большая колонна с бойцами Полигона чуть притормозила, чтобы подобрать меня с Фурией, после чего рванула через северные ворота. Во главе колонны шла бронетехника — БМД и два бронетранспортёра, следом за которыми ехали три крытых армейских грузовика и пара джипов с установленными на них крупнокалиберными пулемётами. Последним, натужно ревя мотором и выпуская клубы голубоватого дыма, двигался восстановленный буквально только сегодня утром танк Т-72. Против неизвестного противника Полигон выставил около сотни бойцов и всю имевшуюся у нас бронетехнику.

Сидящая на броне головного БМД Фурия, не скрывая своего волнения, кричала в рацию и поторапливала всех — последними словами Кристины была фраза, что её обнаружили. Далее слышались звуки выстрелов, после чего Кристи на связь больше не выходила. Где-то за километр до Лебзино мне показалось, что я слышу звуки отдалённой стрельбы. Однако подозрительные звуки быстро смолкли, и я так и не понял, то ли то действительно звучала далёкая стрельба, то ли меня сбивало разыгравшееся от волнения воображение.

Вот впереди показалось Лебзино. Через бинокль я рассмотрел хорошо знакомую деревню. На центральной улице сейчас стояли грузовик и два внедорожника, возле них суетились вооруженные люди. Появление колонны Полигона стало для неприятелей полной неожиданностью. Враги при виде бронетехники растерялись. Кто-то со всех ног побежал в сторону двухэтажного дома, другие кинулись к машинам, спеша поскорее уехать.

— Сгрузить десант и сразу двигаться вперёд. Открыть огонь из орудий и пулемётов по автотехнике! Пехоте рассредоточиться и окружить здание. Снайперам занять позиции! — командовал я.

Света Камышева, Маша Гаврилова и Анна Вострикова со снайперскими винтовками за спинами прямо на ходу перепрыгнули с БТР на плоскую крышу какого-то сарая и разбежались в стороны — одна из девушек полезла на высокую крышу соседнего дома, две других побежали дальше. Из остановившихся грузовиков и бронетранспортёров посыпались солдаты с оружием. Сам я помог Лизе спуститься на землю с головного БМД и едва не оглох, когда практически над самым ухом выстрелила пушка подошедшего танка. Дальше выстрелы орудий и треск пулемётов слились в единое целое.

Грузовик уже пылал, оба джипа противника в считанные секунды превратились в исковерканные куски металла. Возле машин остались лишь трупы. Однако в окруженном двухэтажном здании ещё оставались враги. Они огрызались автоматными очередями и одиночными выстрелами из охотничьих ружей. Мы с Лизой подобрались ближе всех к окруженному дому, но были вынуждены залечь за сараем из-за плотного огня. Стрельба велась настолько интенсивная, что головы было не поднять. Тем не менее, никакого страха я не испытывал, так как уже понял, что отряд столкнулся с одной из орудовавших на севере банд, плохо вооруженной и слабо. В том, что натренированные солдаты Полигона смогут победить этот пришлый сброд, сомнений не было. Беспокоила лишь судьба Кристины. Жива ли она?

— Это Рассвет, вижу Кристи на втором этаже здания, — словно в ответ на мои мысли сообщила Света Камышева. — Она без оружия, её охраняет бородатый мужик с обрезом.

Лежащая рядом со мной прямо на холодной земле Фурия проговорила:

— Рассвет, ты знаешь, что делать. Но только аккуратно. Если заденешь Кристи, лично придушу! Всем автоматчикам стрелять по окнам первого этажа!

После этих слов Лиза неожиданно встала из-за укрытия и побежала вперёд по открытому двору.

— Стой, ненормальная, ты куда? — заорал я, но Лиза не стала меня слушать и продолжила со всех ног нестись вперёд.

Мне пришлось тоже вскакивать из-за укрытия и бежать следом. Какая-то одиночная пуля ударила меня в плечо, развернув и едва не опрокинув на землю. К счастью, армейский бронежилет выдержал. Но слова, которые я произнёс вслед убегающей подруге, были сплошь непечатными. Добежав до угла здания, я присел рядом с тяжело дышащей Лизой.

— И что ты так ругался? В тебя попали что ли? — невинно хлопая ресничками, поинтересовалась Фурия.

— Из-за твоего нелепого геройства мне попали в плечо. Синяк теперь будет месяц сходить... — начал было я и резко замолчал, сглотнув ком в горле.

На осенней тёплой куртке подруги зияли целых три рваных пробоины, из которых сейчас клоками выпирал синтепон. На какие-то секунды мне показалось, что сердце остановилось от ужаса. Но, несмотря на три опаснейших ранения, Лиза не падала на землю и вообще внешне пока никак не реагировала на раны. Заметив моё вытянувшееся лицо и расширенные глаза, Лиза Святова опустила взгляд вниз и тоже внимательно изучила дырки в одежде.

— Крупная дробь, — констатировала девушка, даже поковырялась пальцем и вытащила расплющенный кусочек свинца. — Как видишь, я не ною. Ты зачем вообще за мной побежал?

Я отвёл глаза, так как не смог бы словами описать те чувства, которые испытал, увидев безрассудный поступок Лизы. За долю секунды я успел тогда многое передумать. Вспомнил гибель Гали Громовой и своё горе. Второй раз пережить такое было выше моих сил. А потому, поднимаясь из-за укрытия вслед за Лизой, я собирался разделить судьбу своей лучшей подруги. Либо вместе добежать, либо вдвоём умереть в этой безрассудной атаке. На какой-то краткий миг я даже ощутил, что Лиза для меня стала важнее собственной жизни. Я был готов при необходимости даже прикрыть своим телом от пуль эту ненормальную девушку. Но вслух такое, конечно же, не сказал.

— Ты снова считаешь меня ненормальной, — предположила Фурия, частично угадав мои мысли.

— В здравом уме не бегут под пули, — ответил ей я.

Чтобы успокоить меня, Лиза приподняла полы куртки и показала надетый бронежилет.

Из окна над нашими головами раздались одиночные автоматные выстрелы, выбивая фонтанчики грязи буквально в метре от сидящей на земле девушки. Лиза даже не вздрогнула, лишь усмехнулась:

— Я действовала вполне осознано — автоматчики отошли от окна, оставался только тип с охотничьей берданкой, а это не слишком опасно, если прикрыть лицо. Хотя даже через бронежилет было весьма больно. И если кто-то не может понять логику другого человека, это вовсе не означает, что тот другой мыслит неправильно. Вспомни хотя бы пример, который я тебе приводила полчаса назад. Ворона каркает — послезавтра приедет бабушка. Какая тут связь?

— Никакой, — ответил я.

Лиза укоризненно покачала головой.

— Ты не прав. Эту закономерность я поняла ещё в девять лет. Сидела у окна и рассматривала большую растрёпанную ворону на ветке дерева. Была поздняя осень, той ночью случились первые заморозки. Вороне было холодно, она недовольно каркала. И я начала думать. Бабушка живёт не очень далеко от нашего дома. У неё такая же погода. Значит, у неё тоже ночью резко похолодало. У бабушки во дворе растут три дерева поздней мелкой груши, вдоль забора сплошь кусты тёрна, а на участке парники с огурцами. Бабушка очень хозяйственная и не даст пропасть остаткам урожая. Значит, она как можно скорее соберёт все оставшиеся груши, все ягоды тёрна, последние огурцы. Потом бабушка будет варить компоты и варенья, солить огурцы. А затем приедет к нам в город с малосольными огурчиками и свежим вареньем. Если выбросить все промежуточные звенья, получим: ворона каркает, значит, послезавтра приедет бабушка!

— Действительно, получается всё логично, после того, как ты объяснила. Но как твои родители реагировали на такие странные и не по возрасту сложные умозаключения дочки? — поинтересовался я, чуть высунувшись из-за угла дома и сразу же отпрянув, увидев в ближайшем окне перекошенную рожу какого-то головореза.

По земле снова хлестнула автоматная очередь. А затем опрометчиво высунувшийся из окна бандит с автоматом захрипел и выпал на улицу — снайперы Полигона своё дело знали. Сидящая рядом на земле Лиза в это время спокойно и даже с выражением скуки на лице вкручивала запалы в осколочные гранаты РГД5. Закончив эту работу, девушка печально вздохнула:

— Да, насчёт моих родителей ты прав. Вышло не очень здорово — мама очень сильно перепугалась за меня. Пример с вороной и бабушкой был далеко не первым, когда я ей заявляла подобные несуразные для взрослых вещи. Но именно та чёртова ворона стала последней каплей, переполнившей чашу терпения родителей. Мама позвонила знакомому врачу, и на следующий день меня отправили на обследование к психиатру. Врач задавал мне разные смешные вопросы, я искренне отвечала. Так я в первый раз попала в "дурку". И что самое обидное, на следующий день мама уже рассказывала действительно приехавшей с огурцами и вареньем бабушке, что с дочкой совсем неладное твориться стало.

Я опять осторожно высунулся. На этот раз укрывшиеся в здании бандиты не стреляли. Больше не таясь, мы вместе с Лизой разобрали гранаты, встали и прошлись под окнами дома. Четыре гранаты одна за другой полетели внутрь разбитых окон первого этажа. Не успела ещё осесть пыль от взрывов, как Лиза с пистолетом в руке уже ворвалась внутрь здания. Следом за ней лишь секундой спустя в здание бросился я с автоматом. Пока мои глаза ещё привыкали к полутьме, Лиза уже убежала вперёд и сделала два выстрела, добивая лежащих на полу раненых врагов выстрелами в голову. Позади меня распахнулась дверь, и целая волна солдат Полигона хлынула внутрь здания. И тут сверху раздался грубый мужской крик:

— Прекратите стрельбу, иначе убьём заложницу! Требуем, чтобы нас выпустили из здания и дали быструю автомашину.

— Кристи, с тобой всё в порядке? — поинтересовалась Фурия.

В ответ раздался крик Кристины:

— Фурия, не слушай их! Тут их осталось всего трое, вооружены...

Крик резко прервался — похоже, девушке заткнули рот. Лиза заскрипела зубами и решительным шагом направилась по лестнице вверх. Я двинулся следом, держа автомат наготове.

— Не подходи ближе! Назад! — заорал на Лизу лысый невысокий мужик в чёрной кожаной куртке, прикрываясь при этом Кристиной, словно живым щитом.

Этот бандит держал в руке обрез ружья, приставив его к голове испуганной девушки. Рядом в углу сидели на корточках двое других разбойников. Все трое явно опасались открытого окна, и было отчего — тут же на полу лежали четыре трупа, все с пробитыми головами. Явно работа снайперов.

Лиза остановилась в пяти шагах от заложницы, рядом с ней встал и я. А позади по лестнице поднимались новые и новые бойцы Полигона.

— Бросьте ваше оружие на пол! Освободите лестницу! Нам нужно пройти! — истерично хриплым голосом кричал лысый бандит.

— Да ты, лысый, насмотрелся голливудских фильмов, — раздался за спиной насмешливый голос капитана Колованова. — В действительности же при освобождении заложников никто и никогда оружие не бросает, так как смысла в этом нет никакого. Если выбросить оружие, ситуация только ухудшится.

— Короче, все трое, слушайте меня, — заговорила Лиза голосом, от которого все в комнате сразу замолчали, а у меня по коже побежали мурашки. — Меня зовут Фурия. Возможно, вы про меня уже слышали из радиоперехватов (один из сидящих на полу бандитов кивнул). Так вот, прозвище мне дали не за хорошие манеры и уж тем более не за способности к бальным танцам. В обойме у меня два патрона, вас трое. Поэтому один из вас останется жить — тот, кто первым бросит оружие на землю и сдастся. Сейчас я медленно начну считать до пяти. На счёт "пять" тот, кто останется с оружием в руках, будет убит.

Бандиты стали нервно переглядываться между собой. Они явно растерялись, тем не менее, никто из них оружие не бросил. Кристина подмигивала и строила гримасы, явно пытаясь донести какую-то информацию до своих друзей. Я её не понимал, но Лиза похоже догадалась. Она отчётливо кивнула Кристи в ответ, после чего произнесла металлическим голосом:

— Раз!

За следующую секунду произошло сразу несколько событий. Во-первых, воспользовавшись тем, что удерживающий её лысый головорез отвернулся, Кристина резко присела. Во-вторых, оба сидящих на полу бандита одновременно бросили свои автоматы на пол. В-третьих, Лиза выстрелила.

Лысый бандит с дыркой промеж глаз осел на пол. Кристи сразу же вскочила, побежала вперёд и укрылась за спинами других бойцов Полигона. Вышедшая вперёд Марго ногой отшвырнула подальше от бандитов брошенное ими оружие. Фурия же практически вплотную приблизилась к двум сидящим на полу напуганным врагам.

— У вас ничья, — задумчиво проговорила Фурия, наводя пистолет то на одного, то на второго бандита. -Можете жребий разыграть, что ли, кто из вас останется в живых.

Но я остановил свою не в меру разбушевавшуюся подругу, предложив пленным бандитам свободу в обмен на честные ответы. Вести допрос вызвался одноногий капитан, а недовольная Фурия уселась в углу разгромленной комнаты в качестве символа устрашения. Она демонстративно поигрывала пистолетом, дожидаясь малейших признаков лжи или недомолвок в ответах пленных. Я сперва захотел присутствовать на допросе, но после первых же ответов стало ясно, что выжившие бандиты мало что знают. Они, правда, говорили что-то про ведущуюся с раннего утра интенсивную стрельбу в Талдоме, но не знали её причины. Вид испуганных пленников, один из которых к тому же обмочился от страха, вызывал отвращение и брезгливость. Поэтому я предпочёл выйти на улицу. Меня сразу же окружили солдаты Полигона, ожидающие от своего лидера каких-либо комментариев.

— Молодцы! Очередная операция завершена без потерь с нашей стороны. Враги разгромлены, заложница освобождена. Сейчас с двумя пленными бандитами работают Сильвер и Фурия. Бандюги говорят, что сегодня с раннего утра в Талдоме слышна интенсивная стрельба и взрывы. К тому же из Талдома начали массово бежать люди. Эти бандиты получили задание от своего пахана перекрыть дорогу на Кимры и перехватывать всех путников, которые будут идти из Талдома на запад. Про Полигон эти разбойники слышали, но встречи с нами явно не ожидали.

Все вокруг засмеялись. Сергей Воронов, тоже отсмеявшись вместе с остальными, указал мне рукой на изрешечённый пулями грузовик. Присмотревшись, я с удивлением опознал в раскуроченной дымящейся технике тот самый "Урал-Кабриолет", который мы были вынуждены бросить по дороге на Полигон.

— Тот самый, — подтвердил опытный водитель Воронов. — Я помню каждую машину, которую когда-либо водил, словно часть моей души остаётся в автомобиле. Этот "Урал" мы оставили в Петрино. А бандиты, ишь ты, смогли его всё-таки починить!

Я автоматически кивнул, при этом стараясь отвлечься от подобных мелочей и серьёзно подумать. Из рассказа пленных головорезов получалось, что никто из талдомских беженцев не сможет избежать плена, так как бандиты-работорговцы перекрыли все основные дороги. А между тем Полигон жизненно нуждался в новых людях...

Я подозвал Марго и приказал ей отправляться с группой девушек на разведку в сторону Талдома. Всем остальным бойцам приказал не расходиться, проверить оружие и технику, и быть готовыми к возможному броску на восток. В рассказе пленных меня смущало одно обстоятельство — как вообще технически возможно осуществить массовый побег из города, полностью окруженного двумя сплошными заборами колючей проволоки? А ведь там же кроме "колючки" имелись ещё вышки с автоматчиками, прожекторы, снайперы...

Но последовавшее вскоре донесение Королевы Марго сразу всё прояснило. Девушки сообщили, что внешней охраны вообще не видно, на всех вышках пусто, а из центра Талдома действительно доносятся звуки интенсивной стрельбы и взрывов. Несколько вышек на периметре разрушены, забор с колючей проволокой в нескольких местах повален и прорван. Находясь вдалеке от города, Королева Марго не могла понять происходящего и запрашивала разрешения разведчикам войти внутрь городской черты.

Такого разрешения я не дал, приказав разведке продолжать наблюдение с безопасного расстояния. Сам же глубоко задумался о странностях происходящего. На Талдом напали? Похоже, что так. Вот только кто? Талдом — крепкий орешек, напасть на который могла разве что объединённая армия Красноармейска и Сергиева Посада... Я нахмурился — отношения с Красноармейском у меня не сложились, так что прибывшей армии Полигону следовало опасаться.

Мои размышления были грубо прерваны звуками близких выстрелов. Стреляли в двухэтажном доме, в котором шёл допрос пленных, прозвучало два хлопка. Я мгновенно вскочил и, передёрнув затвор автомата, кинулся внутрь здания. Взбежал по лестнице наверх... и остановился. Сильвер сидел на стуле в центре комнаты, на лице одноногого капитана была написана растерянность. Рядом с одноногим военным с пистолетом в руке неподвижно стояла Фурия. Я перевёл взгляд вниз. Оба сдавшихся бандита лежали у стены с простреленными головами, один из них ещё подёргивал левой ногой. Фурия медленно-медленно обернулась, выглядела она испуганной и виноватой.

— Прости, Виктор. Я помнила твоё обещание сохранить им жизнь. Но я не смогла отпустить их живыми, после всего того, что они рассказали. Это уже не люди, а демоны, выродки, твари! Они не представляют своей дальнейшей жизни без разбоя, убийств и насилия, настолько уже привыкли наслаждаться болью и отчаянием своих беспомощных жертв. Их нельзя было выпускать живыми!

— Сильвер, что здесь случилось?

Одноногий капитан почему-то смутился, мельком посмотрел на Лизу и отвёл взгляд. Затем, кряхтя и неохотно, принялся говорить:

— Пленники много рассказывали о нравах на контролируемой бандитскими группировками большой территории. Это просто мрак и хаос. Там процветает работорговля. Нормой считается захват заложников. Распространены человеческие жертвоприношения. В некоторых посёлках далеко на востоке открыто процветает каннибализм. Чем отъявленнее мерзавец, чем больше у него пороков, тем больше его боятся, тем выше у него статус среди остальных бандитов-головорезов. Разгромленная нами банда — просто невинные овечки в сравнении с другими группировками. Для этих беженцы из Талдома — лишь возможность хорошо обогатиться за счёт грабежа и продажи пленников. Но для других бандитских группировок — это рабы или даже просто свежее мясо! Честно говоря, я сам до сих пор нахожусь в шоке — не думал, что за какие-то четыре месяца вторжения люди могут так оскотиниться. Я завершил допрос и собирался этих двоих отпускать, как вдруг Фурия их пристрелила. Несправедливо получилось. Я даже не про то, что ты им обещал свободу. Просто они вполне могли нам врать, выбеливая себя, и мы бы даже не узнали. Но они говорили честно, за что и поплатились...

Я строго посмотрел на свою подругу, затем на столпившихся в комнате людей, после чего приказал:

— Всем выйти из здания и грузиться на машины. Лиза, ты останься. Нам нужно серьёзно поговорить.

* * *

Присутствующих словно ветром сдуло. В центре разгромленной комнаты оставалась только Лиза Святова. Она стояла посреди множества мёртвых тел с совершенно неуместным к ситуации видом провинившейся школьницы. Тут я неожиданно сообразил, что моя боевая подруга и есть школьница по возрасту. Я указал ей рукой на стул, но Лиза предпочла стоять. Девушка достала сигарету и неторопливо закурила. Предложила и мне, но я отказался.

— Чем-то эта ситуация напоминает сцену у КПП, вот только на этот раз оправдываться приходится не мне, — проговорил я, просто чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Да, очень похоже, — согласилась Фурия, подходя к разбитому окну и наблюдая за погрузкой солдат в грузовики. — Что я могу сказать... Да, действительно немного сорвалась после всех сегодняшних переживаний.

— Это называется "немного сорвалась"? — я указал рукой на лежащие повсюду трупы. — Сколько человек ты сегодня убила лично?

— Пять. Или может шесть, — ответила девчонка невозмутимо.

Спокойствие, с которым она об этом говорила, просто не укладывалось в голове. Похоже, никаким сожалением, а тем более раскаянием тут и не пахло.

— А Егорова зачем ты застрелила? — задал я следующий вопрос.

Вот тут всю невозмутимость Фурии словно ветром сдуло. Девчонка поперхнулась сигаретным дымом и сильно закашлялась. Не прекращая кашлять, Лиза поинтересовалась, которая из её подруг выдала своего лидера? Холодный блеск в глазах недавней убийцы предвещал огромные неприятности любому, на кого я укажу.

— Никто тебя не выдавал. Просто я тоже сыграл в предложенную тобой игру "ворона и бабушка", — ответил я, с невольным интересом наблюдая за живой мимикой лица своей подруги.

На это действительно стоило взглянуть. Обычно лицо Лизы не отражало никаких эмоций, сейчас же по нему получалось читать всю гамму чувств и переживаний — испуг, растерянность, непонимание, активнейшая мыслительная работа и наконец озарение.

— Кажется, я поняла ход твоих мыслей. Егорова никто из постовых не выпустил бы за территорию Полигона без разрешения свыше. Такое разрешение могли дать только Константа, Сильвер, ты или я. Константа отпадает — он уже спал к тому моменту. Сильвер тоже отпадает — свидетельница отводила его в это время в казарму. Ты не давал разрешения. Остаюсь только я. Но такие разрешения протоколируются и заносятся в журнал, а караульные подобной записи в журнале не представили. Вывод напрашивается только один — в машине вместе с Егоровым был тот, кто мог проехать без разрешения, поскольку сам мог их выдавать. Далее опять же методом исключения вычислить его... Я угадала?

Я отрицательно покачал головой.

— Мой вариант более прямолинеен. Егоров был убит выстрелом из девятимиллиметрового пистолета промеж глаз с очень близкого расстояния, на его лице даже были обнаружены следы пороховых газов. Чтобы стрелять с такого расстояния, стрелок должен находиться рядом с ним в машине. Остальные четыре выстрела были сделаны уже позже для отвода глаз, стреляли с расстояния примерно четырёх шагов сквозь боковое стекло возле водителя, пока стекло не осыпалось осколками. Эти четыре гильзы Сильвер нашёл, пятую нет. Пятую гильзу стрелок зачем-то забрал с собой. Этой информации уже вполне достаточно для выявления убийцы. Незнакомого человека недоверчивый капитан Егоров в салон машины не пустил бы. Не мог киллер и поджидать его по дороге — сама говорила, что никто не знал, когда капитан поедет обратно. Получается, что это — человек с Полигона, которого капитан знал и даже доверял. И этот кто-то носит с собой девятимиллиметровый пистолет, хорошо стреляет из него и метит обычно в переносицу...

Я указал на лежащие вокруг тела. Лиза недовольно скривилась:

— Ладно, ладно. Очень убедительно. И что теперь? Арестуешь меня? Или прикажешь расстрелять?

— Сперва хочу понять твои мотивы. Скажи, зачем тебе вообще потребовалось убивать Егорова? Он же был нашим потенциальным союзником!

— Предателем он был, а не союзником! — выпалила Лиза со злостью в голосе. — Мои девчонки неоднократно докладывали о попытках капитана связаться со своим бывшим начальством — сперва по рации, потом моторную лодку запустили с каким-то пакетом и руль заклинили. А вся это история с мальчишкой-перебежчиком... Тебе не показалось странным, что такого достаточно опытного разведчика посылают вдруг на одноразовое задание? Да и как он вообще смог бы передать свои сведения обратно на тот берег Волги?

Я хотел было возразить, но потом всё же задумался над словами подруги. Мог ли малолетний Максимка быть не обманутым простачком, а хорошим актёром? Теоретически мог, почему бы и нет. Где он сейчас, кстати? После того, как я лично выпустил пацанёнка из камеры, Максимку пристроили к дежурным на вышке аэродрома, но в свободное от дежурства времени за ним никто не следил. Из-за своего малого возраста ребёнок мог находиться где угодно на Полигоне, совершенно не вызывая подозрений. А что если порученное ему задание как раз и предполагало арест и затем фальшивое раскаяние? Но тогда разве можно было верить словам Максимки про то, что нападение армии Кимры произойдёт только через два месяца? Что если это дезинформация, и армия вторжения уже давно готова и лишь ждёт удобного момента? Сердце нехорошо защемило от дурных предчувствий. Сказанное Лизой вполне могло быть правдой.

— Продолжай, я тебя внимательно слушаю, — потребовал я.

— Когда капитан Егоров приехал на Полигон для ведения переговоров, мальчик Максим уже давно крутился у входа бункера. Он целенаправленно ждал капитана, а потом подошёл и сказал ему какую-то фразу. Затем эти двое перекинулись между собой парой слов, и мальчишка убежал играть дальше вместе с Ромкой и другими детьми. К сожалению, мои одноклассницы не расслышали, что именно сказал Максимка. Подозреваю, что это были какие-то инструкции от старых хозяев. Допустить, чтобы капитан после этого вернулся в Восточные Кимры, было никак нельзя, и потому я его убила.

— Ты была с ним в машине одна?

Лиза на секунду замялась, а потом призналась нехотя:

— Нет. Со мной было три подруги для подстраховки. Всё-таки я — слабая пятнадцатилетняя девушка, а капитан Егоров сильный крупный мужик. Нельзя было давать ему шанса. Кто находился со мной в машине, я не скажу, поскольку мои напарницы не виноваты. Всю работу сделала я сама — когда капитан притормозил у выбоины, я достала пистолет и окликнула его, чтобы он обернулся в мою сторону. Предатель не успел даже испугаться. Потом я, как мне казалось, достаточно достоверно инсценировала нападение на машину из леса. Затем мы дождались возвращения вечерних дежурных, и на двух их машинах вернулись обратно на Полигон. Перед этим девчонки помогли нам замести следы, которые мы неосторожно натоптали вокруг машины.

— Стоп, стоп! Так сколько девушек из первого отряда осведомлены о твоей роли в убийстве Егорова?

Лиза пожала плечами.

— Думаю, что все. Разве что насчёт четырёх новеньких не уверена, говорил им кто или нет. А так у нас не бывает секретов между собой. Но за своих подруг я уверена — за пределы нашего круга интернатских никогда ни одна тайна не уйдёт.

— Чёрт знает что! Каждый третий мой подчинённый давным-давно в курсе насчёт убийства, лишь руководитель как последний осёл остаётся в неведении...

Я по-стариковски с кряхтением встал с кресла и осторожно дотронулся до распухшего левого плеча. При попытке шевелить левой рукой плечо отдавало резкой болью.

— Болит, зараза! Ты-то как? В меня одна дробина попала, и то чувствую себя словно безрукий, в тебя же целых три.

— Сам как думаешь? — девчонка на несколько секунд сбросила маску невозмутимости, и я увидел, что Лиза сохраняет вертикальное положение исключительно из-за морально-волевых качеств. — Жить буду. Отбит весь ливер, как говорят, но рёбра вроде целые. Куртку придётся выкидывать.

— Куртка это ерунда. Поговорим о твоём наказании. Дело серьёзное, ты убила человека.

— Он был предателем! Между прочим, до разговора с Максимом капитан планировал заночевать на Полигоне, мы даже койку ему подготовили. Но как только ребёнок передал ему несколько фраз, так Егоров захотел немедленно ночью мчаться к Волге.

— Фурия, ты не можешь стопроцентно гарантировать, что Егоров перешёл на сторону своих старых хозяев. Всё, что у тебя есть — косвенные улики. Не исключено, что ты казнила невиновного! Да и вообще, кто тебе давал право судить людей и приговаривать к смерти!? А твоё поведение утром после убийства? Ты ведь открыто старалась обмануть меня и перевести стрелки на Сильвера! Разве друзья так поступают? Так что забирай свою кружку из моей комнаты и больше там не появляйся!

В любом другом случае это прозвучало бы нелепо — "ты убила человека, и за это я на тебя обиделся". Но я недаром провёл вместе с Лизой четыре месяца, более-менее изучил её характер и прекрасно знал, как сильнее задеть подругу. Ни арест и помещение в тюремную камеру, ни разжалование с должности лидера первого отряда, ни даже телесные наказания в виде розг или ремня не смогли бы настолько сильно воздействовать на Лизу. Девушка выронила недокуренную сигарету и развернулась, губы её дрожали. Казалось, ещё чуть-чуть, и железная несгибаемая Фурия разревётся подобно простой девчонке.

— Это ещё не всё. Бери отряд Кристи и ещё человек пять-семь. Езжайте к Восточным Кимрам и вместе с новым комендантом организуйте круглосуточное наблюдение за противоположным берегом от укреплений у Дубны и далее до самого Белого Городка. Измена Егорова имеет смысл только в том случае, если нападение противника на Полигон случится до того, как инопланетные твари опрыскают всё тут ядом. Потом нас уже будет не выкурить из бронированного бункера, да и народу на Полигоне будет предостаточно, чтобы отбиться. Если на нас нападут, случится это в самые ближайшие дни. Самый трудный для врага этап — форсировать Волгу, тут они очень уязвимы для атаки с воздуха. Раздай каждому дозорному сигнальные ракетницы и объясни, как ими пользоваться. Если "кимринские" на нас действительно нападут, ты полностью реабилитирована . Если же Егоров был невиновен... суд решит, что с тобой делать.

Я ожидал от Фурии бурных протестов, но Лиза лишь опустила голову и побрела к выходу с видом побитой собаки. Девушка явно восприняла свою отправку на берег Волги как наказание, но спорить не стала. Похоже, она и сама в глубине души понимала, что была неправа.

Полигон. Битва за Талдом

Талдом встретил колонну Полигона пугающей тишиной и брошенными укреплениями. Часовые на вышках отсутствовали, ни одного защитника не осталось и у преграждающих дорогу бетонных блоков. Всё это выглядело подозрительным, а потому я приказал остановить колонну. Тут же из придорожных кустов в пяти метрах от головной машины вышли девушки Королевы Марго.

— Ни одного охранника мы так и не заметили. Со стороны центра ещё минут пятнадцать назад доносилась интенсивная перестрелка, но сейчас всё стихло, — сообщила Маргарита.

И тут, словно в опровержение её слов, земля под ногами ощутимо качнулась, и спустя несколько секунд со стороны центра города донёсся грохот далёкого взрыва. Над домами вдалеке взвился тёмный столб дыма и пыли.

— Фугас рванули, — прокомментировал произошедшее Сильвер, поправляя сбившуюся чёрную повязку на глазу. — Килограммов двести тротила, а может и больше. Даже сюда отдельные обломки долетают.

Какой-то камень действительно упал на дорогу совсем неподалёку. Спустя пару секунд ещё один достаточно крупный кусок бетона с грохотом раскрошился о броню неподвижно стоящего танка. В это время со стороны центральных кварталов опять послышалась интенсивная стрельба и хлопки гранатных разрывов. Там снова возобновился ожесточённый бой, только вот непонятно было, кто и с кем ведёт это сражение.

— Как бы такой столб дыма не привлёк внимание летунов... — недовольно проворчал одноногий капитан, рассматривая через бинокль густой столб пыли и дыма, а потом небо со всех сторон.

Я тоже принялся осматриваться, хотя и верил в надёжность системы оповещения об опасности.

— Нас бы предупредили с вышки Полигона, если бы в окрестностях показался хоть один треугольник. Но мне тоже не нравятся подобные спецэффекты — инопланетяне слетались и на куда меньшие проявления активности людей. Давайте-ка поближе к домам подъедем, там хоть можно будет укрыться в случае чего.

— Воздух! Треугольник с юга, расстояние три километра! — уже полузабытая команда об опасности с неба прозвучала, когда колонна миновала первые дома.

— Всем укрыться! Врассыпную! Машины глушить! — отдав эти команды и не дожидаясь, пока БТР остановится, я прямо на ходу прыгнул с бронетранспортёра и, не удержав равновесия, покатился по земле.

Снова заболело ушибленное плечо, но меня это не остановило. С травмами можно разобраться и потом, а сейчас счёт шёл на секунды! С разбега "рыбкой" нырнув в разбитое окно ближайшего здания, я откатился ближе к стене и только тогда перевёл дух. Рядом пытались отдышаться Света Камышева и двое незнакомых парней.

— Блин, Сильвера забыли! Ему с одной ногой трудно будет уйти! — воскликнул я, но тут же услышал голос из соседней комнаты:

— Командир, здесь я. Только вот костыль выронил.

Дальнейший разговор прервали близкие выстрелы. Псссшшш! Псссшшш! Треугольный охотник выстрелил дважды. Сидящие в комнате молча переглянулись, лица их посерели. Объяснять, что именно сейчас произошло, никому не требовалось.

— А ты говорил "не волнуйся, предупредят". Вот и понадеялись на наших дозорных. Совсем мы расслабились в последнее время, — капитан из-за стены говорил это достаточно тихо, но сказанное предназначалось явно для моих ушей.

Я отвечать не стал. Кто сейчас погиб? Почему дозорные не предупредили? Для ответа на оба вопроса требовалось включать рацию, но активировать её сейчас, когда зависшая где-то сверху летающая смерть выискивала среди домов выживших людей, стало бы фатальной глупостью. Прошла минута, затем вторая, третья. Ситуация не менялась. Как вдруг со стороны улицы донёсся странный ритмичный скрип. Я переглянулся с сидящими в комнате испуганными людьми. Света растерянно пожала плечами.

— Я выгляну! — произнёс едва знакомый парнишка из новеньких отряда Бухаря.

Он осторожно, буквально по миллиметру привстал и краем глаза посмотрел в окно. После чего уже уверенно выпрямился в полный рост. Я тут же оказался рядом.

По улице шла укутанная в плотную зимнюю куртку женщина. В одной руке она вела ребёнка лет четырёх, в другой же тащила явно очень тяжёлый чемодан, поставленный в тележку на колёсиках. При виде вооружённых людей в окне женщина резко остановилась и оглянулась назад, словно решая — сможет ли она убежать вместе с дитём и своей ношей? Потом незнакомка выпустила ребёнка и двумя руками крепко прижала к груди чемодан, словно его у неё собирались отнимать.

— Приведите её ко мне, только вежливо, — обратился я к одному из парней.

— Лучше я схожу, — предложила Света Камышева и ловко выпрыгнула из окна на улицу.

Женщина убегать не стала, понимая, что это бесполезно. Она поставила свой чемодан обратно на тележку и терпеливо слушала, что ей говорит вооружённая автоматом девчонка. В это время поле зрения показалась и другие солдаты Полигона, они выходили из соседних домов и вылезали из-под грузовиков. Незнакомка кивнула и двинулась следом за Светой. Я тоже вылез на улицу и подождал, пока женщина с ребёнком подойдёт ближе.

— Вот, местная жительница, хочет с сыном в Дубну уйти подальше от войны, — прокомментировала командир группы "Рассвет".

— Так ведь ворота-то закрыли и никого теперь не пускают внутрь убежища, — путано объяснила женщина своё бегство из города. — Остаётся только скорее искать новый дом, пока эти летающие пузыри всё тут не потравили.

— Кто закрыл ворота в убежище? задал вопрос подошедший одноногий Сильвер.

— Известно кто. Охранники. Ещё вчера вечером они наглухо закрыли створки, в тот момент, когда почти все рабочие снаружи были. И с тех пор расстреливают сквозь бойницы всех, кто пытается подойти ко входу в убежище. Там на площади уйма народу вчера полегла, когда люди вечером после рабочей смены возвращались в подземный город.

Мы с Сильвером переглянулись. Кажется, самозваный "великий пророк" забаррикадировался в убежище вместе со своими людьми, а всех остальных просто бросил умирать на улице. Женщина же продолжала рассказ об ужасах последних суток:

— Народ рассвирепел конкретно. Снаружи осталось очень много людей, в ком числе сотни вооружённых солдат. Даже "церберов" своих Великий Пророк бросил на погибель — и всех тех, кто периметр города охранял, и кто на смене был в Северном. И с тех пор два дня уже штурм идёт. "Церберы" распечатали охраняемые ими армейские склады и раздали всем горожанам оружие. Всю ночь и весь день люди пытаются пробиться в подземный город, но тщетно. Очень многие погибли, но люди не отступают. Они доведены до отчаяния, так как понимают, что скоро тут всё будет залито отравой, и остаться на поверхности означает погибнуть.

Всё стало предельно ясно. Я подозвал к себе руководителей отрядов и сообщил им диспозицию в городе. Ввязываться в чужую войну я не собирался, но зато напрашивалась идея предложить мирным жителям Талдома эвакуироваться на Полигон или в Дубну.

Подошёл Бухарь, его губа была прокушена в кровь, руки дрожали.

— Костик убит, снайпер моей группы. С ним в машине погиб ещё один новичок, имени не знаю, он только два дня как на Полигон пришёл. Усатый такой мужик, вроде как из Запрудни. Они вдвоём хотели машину отогнать под навес и там укрыться, но не успели...

— Глупо! — как обычно прямолинейно резко заявил Сильвер. — Приказ был для всех одинаковый — глушить моторы и разбегаться врассыпную. Они же посчитали себя самыми умными, за что и поплатились.

— Сильвер, прекрати! — я остановил абсолютно неуместное брюзжание подчинённого. — Мы не можем знать всего, что происходило. Может, они оказались слишком далеко от укрытий, а потому осознанно выбрали вариант использования автомобиля. Сейчас нужно собрать их останки, мы должны похоронить наших бойцов со всеми положенными почестями.

Но не успел я отдать нужные распоряжения, как вдруг заговорила рация. Расставленные вокруг города дозорные группы Бестии сообщили о появлении в нескольких километрах юго-восточнее Талдома крупной армейской колонны.

— Бестия, уточни силы неприятеля, — попросила далёкая сейчас Лиза, которая тоже слышала поступившее сообщение.

— Наблюдаю шесть танков, около двадцати единиц лёгкой бронетехники, до тридцати джипов с пехотой, четыре крытых грузовика на прицепе тащат гаубицы. Сейчас они находятся на окраине посёлка Григорово в двух километрах от Талдома.

Кто бы это ни прибыл, союзниками они быть не могли — не имелось у Полигона союзников в той стороне. Описанные Бестией силы превосходили отряд Полигона в несколько раз, так что даже мысли о сопротивлении ни у кого из присутствующих не возникло.

— У меня очень нехорошие предчувствия, — признался я стоящим вокруг руководителям групп. — Сдаётся мне, что вывод армии Полигона в Талдом каким-то образом был замечен нашими соседями. И теперь нас пытаются отрезать от дома и раздавить на чужой территории. Нужно срочно отходить.

Сильвер всполошился и принялся выкрикивать команды механикам-водителям разворачивать бронетехнику, а пехоте срочно грузиться на машины для отступления на Полигон.

— Наблюдаю большую колонну техники с запада! Идут со стороны Лебзино, — сообщение от Марго заставило всех вздрогнуть.

Эта колонна перекрыла путь отхода на Полигон! Похоже, единственный путь отступления домой оказался отрезан. Однако почти сразу поступило сообщение от Константы:

— Это наши ребята, новые третий и четвёртые отряды, которые я направил к вам в помощь, плюс ещё Егоров прислал усиленный отряд с восточного берега Кимры.

Все вздохнули с облегчением — свои!

— Константа, что с вышкой на Полигоне? Почему проспали летунов? — пользуясь случаем, задал Сильвер интересующий всех вопрос.

— Эээ. Не знаю, сейчас разберусь. Ромка, ты там не уснул?

Ответа от паренька не последовало. Константин Иванович ещё дважды задал свой вопрос, с таким же нулевым результатом.

— Это Фурия. Троим дежурным срочно проверить вышку на аэродроме! — приказала далёкая Лиза, которая явно внимательно слушала переговоры соратников.

И тут снова ожила рация:

— Говорит Грабин из Дубны. Имею информацию критической важности. Мои наблюдатели сообщают о выдвижении крупных сил "кимринских" с мест постоянной дислокации и переброске к берегу Волги. Их несколько сотен. Похоже, что-то серьёзное затевается.

Я тяжело вздохнул — оправдывались мои самые худшие опасения. Военный совет Кимры начал вторжение именно в тот момент, когда армия Полигона в полном составе покинула свою базу, а на восточном берегу Волги почти не осталось защитников. Да и появление неизвестной армейской колонны с юго-востока именно в этот же момент едва ли было случайным совпадением. Похоже, противники наносили одновременный удар с двух сторон крупными силами.

Что делать? Отступать на Полигон и пытаться удерживать вход в бункер до наступления часа X и заражения всего вокруг? Только получится ли продержаться? Со стороны Кимры, если конечно доверять сведениям двуличного Максима, к войне с Полигоном готовили армию вторжения численностью свыше семисот человек. А ещё с юго-востока подходит крупный отряд до полутысячи солдат с артиллерией и серьёзной бронетехникой. Если их пропустить на Полигон и дать объединиться, они же разнесут там все укрепления и входы в подземный бункер, а потом просто задавят защитников числом... Нет, ни в коем случае нельзя отступать! И если способа справиться с группировкой в Григорово, если та вздумает атаковать, я пока не видел, то переправу противника через Волгу вполне реально было замедлить или даже полностью сорвать.

— Грабин, мне нужны срочно твои танки и артиллерия тут в Талдоме! И если есть свободные люди, пошли их на восточный берег Волги к Егорову. Фурия, действуй по плану.

— Это Фурия. Поняла, выполняю. С тебя извинения и шоколадка.

Несмотря на серьёзность ситуации, присутствующие возле меня офицеры заулыбались, кое-кто даже засмеялся. Я повернулся к ожидающим моих приказов руководителям групп.

— Не знаю, что за армия стоит сейчас у Григорово, но предполагаю, что она враждебна нам. Они очень сильны, но вся их сила проявится только в том случае, если они войдут в Талдом. Пока же они вне городской черты, а потому уязвимы — мы в любой момент можем сигнальными ракетами призвать летающих охотников, и этим неизвестным солдатам станет резко не до нас. Поэтому задача номер один — не дать им войти в город! Слава Богу, укреплений по периметру города местные настроили достаточно, и наша задача как можно скорее занять эти укрепления и приготовиться к обороне. Идём к восточной окраине в обход центра — засевшие там фанатики "великого пророка" нас совсем не интересуют.

* * *

Появление техники на улицах Талдома не прошло незамеченным. Едва наши первые танки и бронетранспортёры вошли в город, как стрельба в центре тут же прекратилась. Я приказал колонне осторожно продвигаться дальше и быть начеку. При появлении чужих солдат огонь первыми не открывать. Расчёт строился на том, что окружившие вход в подземное убежище "великого пророка" местные вооружённые отряды правильно оценят ситуацию и тоже не начнут стрельбу.

Собственно, именно так и случилось. Уже через три минуты на дороге перед колонной появились люди в камуфляже, размахивающие белым флагом — символом переговоров или капитуляции. Я приказал подчинённым убрать оружие, а сам спрыгнул на землю.

— Кто вы такие и почему вторглись на нашу территорию? — ещё издали прокричал крупный бородатый мужчина в прикрывающей лицо маске.

Мы максимально коротко объяснили ситуацию: узнали от беженцев о случившемся в Талдоме, предлагаем помощь с размещением людей в безопасных укрытиях.

— Помощь с беженцами это хорошо, — согласился бородач. — Но как поступить людям, семьи которых оказались разделены — мужчины снаружи, а их жёны и дети заперты в подземном городе? Да и как можно смириться с тем, что все заготовленные за долгие месяцы упорного труда припасы еды, одежды, медикаментов, топлива и всего остального оказались захвачены людьми Великого Пророка? У нас есть храбрые люди в достаточном количестве, но у нас нет тяжёлого вооружения, без которого не разрушить укрепления у входов в подземный город. У вас же есть танки, которые так необходимы для спасения людей...

Речь бородача прервало сообщение по рации:

— Это Константа, я на вышке у аэродрома. Мы нашли Ромку. Он тяжело ранен ножом в живот и в грудь. Сейчас мальчишку понесли в медчасть, там готовятся к хирургической операции. Несмотря на раны и потерю крови, Ромка находился в сознании и рассказал, что на него напал его напарник Максим, дважды ударил ножом и отобрал рацию. Мы уже выяснили, что Максим покинул территорию Полигона на украденном мотоцикле, произошло это более трёх часов назад. Поехал он в сторону Дубны.

Почти сразу раздался ответ на сообщение:

— Говорит Грабин. Мы проверим информацию о мотоциклисте.

И тут раздался голос, который я надеялся больше никогда не слышать:

— Говорит полковник Стрешов, командующий ударной бронетанковой армией шести городов. Виктор, я знаю, что ты меня слышишь. Темнить не буду — Максим находится сейчас возле меня. Этот маленький разведчик блестяще выполнил порученное ему сложное задание, в результате чего так называемому Полигону поставлены шах и мат. Армия Государства Кимры пересекает сейчас Волгу и высаживается на плацдарм на восточном берегу. Через час они без сопротивления захватят ваш Полигон, поскольку вся ваша армия находится далеко от дома в Талдоме. Если же вы попытаетесь идти спасать свою базу, моя армия вас уничтожит на ровном чистом поле. В любом случае ты проиграл, Виктор. Я предлагаю тебе избежать ненужного кровопролития и сдаться, этим ты сохранишь жизни твоим подчинённым. Даю тебе десять минут на размышление, потом моя армия сотрёт вас всех в порошок.

Несмотря на серьёзность момента, я весело рассмеялся, предварительно убедившись, что рация включена только на приём. Недоумевающим Сильверу и Бухарю я поведал причину своего веселья:

— Сбежавший Максим не знал ничего об убийстве капитана Егорова, мы ведь особо не афишировали на Полигоне произошедшее, а труп тихо отдали подчинённым Егорова. Поэтому наши враги до сих пор считают, что Егоров из посёлка Восточные Кимры — это капитан Егоров! Который, теперь это стало уже очевидным, получил задание подготовить на этом берегу Волги плацдарм для высадки войск с западного побережья. А между тем новый Егоров и Фурия приложат все усилия, чтобы высадка сорвалась. Вот будет сюрприз для Военного Командования, когда их транспорты не смогут пересечь реку! Но не будем мешать нашим врагам заблуждаться, у нас целых десять минут на то, чтобы приготовить Талдом к обороне.

Стоящий в двух шагах от меня бородатый абориген внимательно прислушивался к моим словам и сообщениям по рации. И сейчас он попросил в двух словах объяснить, что вообще происходит. Времени на переговоры было в обрез, и потому я сказал, как есть:

— С востока к Талдому подошла сильная армия работорговцев из Красноармейска и Сергиева Посада. Эти работорговцы — наши давние враги, мы с ними уже несколько раз пересекались. Сейчас они прознали про вашу беду и пришли в Талдом за богатой добычей, а заодно захотели поквитаться с нами за предыдущие поражения. Армия Полигона в любом случае собирается оборонять ваш город. Мы удержим его, с вашей помощью или без неё. Но если бойцы Талдома нам помогут, мы поможем вам расквитаться с Великом Пророком.

— По рукам! — тут же согласился переговорщик и представился. — Емельян Бородин, он же "Борода", он же командир трёх сотен "церберов" — охранников Талдома. Защищать родной город — это святая обязанность моих бойцов. Так что по рукам! Работорговцы в Талдом не войдут!

* * *

Самым трудным оказалось передать сообщение для Бестии так, чтобы прослушивающие эту частоту враги не смогли разобраться. Пришлось говорить иносказательно, ссылаться на только ей известные события. Наконец, рыжая девчонка подтвердила, что всё поняла. К этому моменту я уже находился в наблюдательном пункте, оборудованном в кабине высоченного подъёмного крана. Отсюда открывался отличный обзор на идущую со стороны Григорово дорогу и поля южнее Талдома, отсюда через оптику можно было даже рассмотреть замершую перед броском технику противников. Телефонная лини соединяла наблюдательный пункт с другими постами, а также со штабом в центре города, укреплённым ДОТом при въезде в Талдом и с миномётной батареей.

— Десять минут давным-давно прошли. Чего они ждут? — спросила находящаяся сейчас рядом Гаврилова Маша.

— Они считают, что контролируют ситуацию, и потому не торопятся. Сейчас, думаю, ждут подтверждения с Волги, что переправа успешно закончена.

— Не только, — проговорил светловолосый коротко стриженый дозорный из местных, не отрываясь от окуляров стереотрубы. — Вон справа и слева от шоссе короткими перебежками перемещаются какие-то типы в маскхалатах. Проверяют, не заминирована ли дорога.

— А она заминирована? — заинтересовался я.

Блондин оторвался от окуляров и обернулся на находящегося тут же Бороду.

— Им можно знать, — успокоил глава "церберов" своего подчинённого. — Да, мы установили противотанковые мины, но гораздо ближе к городу. Примерно вон где первый внешний ряд колючей проволоки идёт. И заложили два радиоуправляемых фугаса под шоссе — где поворот дороги и возле развилки к дачному посёлку Рассадники. Противопехотные мины мы не ставили — слишком много гражданских беженцев проходило тут, были бы ненужные жертвы.

— Внимание, воздух! — ожила рация голосом Константина Ивановича, который сам лично взял на себя обязанность дозорного на вышке аэродрома. — Два треугольника, идут парой над Волгой со стороны Белого Городка, через минуту будут над разрушенным мостом в Кимрах.

Хоть никто этого и не произносил вслух, но все присутствующие понимали, что инопланетных охотников вызвали девчонки отряда Кристи, запустив сигнальные ракеты над Волгой. А это, в свою очередь означало, что противник начал форсировать реку.

— Это Фурия. Немного поторопились, баржа с вражеским десантом успела причалить обратно, люди скрылись в убежище. Потерь у врага нет. Но ничего, в следующий раз будем точнее. Берег от Дубны до Белого Городка мы держим плотно, они не переправятся.

Я не поверил своим ушам. Лиза, такая осторожная и расчётливая, рассказывала врагам о наших планах! Но зачем?! Уж очень это не вязалось с характером девчонки. Разве что это было своего рода игрой, попыткой ввести врага в заблуждение и заодно предупредить нас о чём-то важном. Но о чём? "Держим берег до Белого Городка", может это? Не хочет ли девчонка предупредить меня и остальных, что враг собирается переправиться севернее Белого Городка, на неподконтрольных Полигону территориях? Если это так, то все наши планы по обороне Полигона рушились, и армия вторжения беспрепятственно перейдёт реку и нагрянет с севера! Я решил немного подыграть Фурии.

— Отлично, Фурия. Удерживайте свой участок, а севернее Белого Городка смысла нет держать — там такие топи, что вражескому десанту придётся следующие двое суток месить грязь, выбираясь из болот. Если враг будет уводить войска к северу, сразу дай знать. Пока противники успеют вернуться, мы уже захватим их столицу.

— Эх, Виктор, Виктор... — снова встрял в чужой разговор Стрешов, голос его был осуждающим и несколько усталым. — Я давал тебе возможность сдаться и избежать ненужных жертв, но ты опять стал юлить. В прошлый раз тебе удалось скрыться, но сейчас ты со своим жалким воинством надёжно заперт. У тебя всего один танк и два БМД, менее восьмидесяти бойцов, из которых половина — это вчерашние школьницы. Через полчаса от всего этого не останется и воспоминаний. Даю тебе последний шанс сложить оружие, в противном случае пленных брать не будем. Считаю до трёх. Раз, два, три... Всё, ты труп!

— Противник пришёл в движение! — сообщил белобрысый корректировщик, его голос нервно сорвался.

Борода успокаивающе похлопал подчинённого и произнёс сидящему у аппарата связисту:

— Передай приказ на передовой ДОТ: всем приготовиться к бою! Как только головные танки дойдут до поворота к дачному посёлку Рассадники, пусть взрывают фугасы!

— Отставить! — я остановил командира "церберов". — Нам критически важно, чтобы колонна врага прошла дачный посёлок, где легко укрыться в постройках, и оказалась посреди дороги в чистом поле. Поэтому приказ другой: бойцам приготовить сигнальные ракеты, но пока не выдавать себя, дать последним машинам вражеской колонны пройти поворот на Рассадки, после чего запустить над противником сигнальные ракеты, а самим укрыться от атаки с воздуха.

Борода замер, на его лице появилось озарение. Несколько неуверенно он уточнил:

— Думаешь, прилетят?

— А куда они денутся, прилетят как миленькие. Треугольники очень предсказуемы и всегда быстро появляются там, где заметна активность людей. Я вообще подозреваю, что это полностью автоматические корабли, действующие по заранее заложенной программе — искать на поверхности планеты признаки активности и уничтожать всё что движется.

Моё спокойствие передалось окружающим. Связист передал команды бойцам на передовой. Борода закурил, затем взял бинокль и долго вглядывался вдаль.

— Красиво идут! — наконец прокомментировал он удовлетворённо. — Я боялся, что их колонна растянется на пару километров, но они плотненько так движутся, спешат войти в город. Сейчас головной танк подойдёт к первому заложенному фугасу. Можно жахнуть.

— Нет, плохой вариант. Они тогда остановятся, и половина колонны будет возле дач. Вот второй фугас взрывать не просто можно, но и нужно. Иначе первые танки врага успеют войти в город до того, как появятся охотники.

— А может пусть головные танки входят? — предложил Борода. — Танки в городе без прикрытия пехоты — это просто горящие консервы. У меня там на каждой крыше сидят гранатомётчики, так что танки далеко не пройдут.

— Я не против такого плана. Чем дальше последние машины противника будут от спасительного дачного посёлка, тем выигрышнее для нас ситуация. Вот только пока прорвавшиеся первые танки остановят, могут быть ненужные жертвы, — вздохнул я. — К тому же гранатомётчики на крышах могут сами стать мишенями для треугольных летунов. В любом случае пора всем приготовиться — через тридцать секунд взрываем фугас!

Я прильнул к биноклю. Три передовых танка, выпуская клубы сизого дыма, достаточно резво шли по шоссе. За ними на дистанции метров двести тянулась целая вереница легкобронированной техники и вооружённых пулемётами автомашин. Замыкали колонну ещё три танка и четыре грузовика с прицеплёнными пушками.

Взрыв! Фугас был заложен под асфальтом, и рванул между первым и вторым танками. Столб дыма и пыли поднялся в небо, но когда пелена немного рассеялась, стало видно, что оба танка продолжали движение, как ни в чём не бывало. На дороге же образовалась солидная воронка, которую сейчас старательно объезжал третий танк. Остальные машины в колонне остановились или стали рассредоточиваться, съезжая с асфальта.

— Пора!

Более двадцати осветительных ракет одновременно взмыли в небо. Наверное, столько и не требовалось, но защитники города действовали наверняка — не заметить такую иллюминацию инопланетные охотники не могли. Реакция атакующих последовала незамедлительно — машины и бронетранспортёры останавливались, из них врассыпную посыпались люди. Насколько я мог видеть, у каждого из вражеских солдат имелась персональная маскирующая накидка, которой он накрывался, предварительно отбежав подальше от оставленной вдоль дороги техники.

— Воздух! — Константин Иванович на вышке Полигона продолжал выполнять работу дозорного. — Три. Нет, четыре треугольника. Идут к Талдому с юга и с запада, высота минимальная.

— Пора и нам принять меры, — дозорный напомнил всем, что мы находимся в кабине высотного крана и тоже уязвимы.

Двое солдат стали уверенно и быстро разворачивать стоявшие у стенки скрученные рулоны листовой жести и развешивать на специальные крюки, закрывая окна. Понадобилось не более двадцати секунд, чтобы скрыть находящихся внутри людей от внешнего наблюдателя.

— Смотреть обстановку теперь можно только через стереотрубу, курить и громко разговаривать крайне не рекомендуется, — объявил всем Борода.

Я присел на пол и вытянул уставшие за этот бесконечный день ноги. Издалека донеслись три выстрела охотников, потом всё стихло.

— Опытные бойцы у этого Стрешова, — прокомментировал Борода, внимательно прислушиваясь. — При такой внезапной атаке всего трое не успели спрятаться. Явно долго тренировались прятаться в чистом поле.

Минуты тянулись лениво-лениво. Потом дежурный у телефона переспросил шепотом:

— С передового ДОТа спрашивают, повторять ли сигнальные ракеты. А то инопланетяне, похоже, собираются уходить.

— Повторять, конечно. Двух ракет в сторону колонны будет вполне достаточно. И потом скажи, пусть не спрашивают разрешения и повторяют каждые три минуты.

Голос капитана Колованова прозвучал достаточно резко, хотя громкость динамика рации я понизил.

— Говорит Сильвер. Миномёты готовы. Мы развернули в Талдоме шесть 82-миллиметровых "Васильков". Корректировщики огня на позициях, всё готово к стрельбе. Наши танки успешно выведены из города для возможности стрельбы. Вместе с теми, что Грабин прислал, будет пять 100-миллиметровых стволов. Две 152-миллиметровых "Акации" на Полигоне тоже готовы к стрельбе.

— Говорит Грабин. Артиллеристская батарея развёрнута, наши пушки достают до цели прямо из Дубны и Конаково. Ждём команды открыть огонь.

— Огонь пока не открывать! Я хочу сперва поговорить с нашими противниками, — я подошёл к стереотрубе и ещё раз глянул на застывшую вдоль шоссе беспомощную технику и кружащие над дорогой треугольные корабли.

Мне многое хотелось сказать Стрешову, но тут возникала проблема технического характера — я не раз встречал в сообщениях информацию, что треугольные корабли достаточно точно засекают работающие поблизости рации и атакуют эти места. До ближайших охотников было порядка километра. Слишком близко. Я поделился своими опасениями с находящимися поблизости людьми.

— Так для этого тут и проложена телефонная линия! — указал Борода на сидящего рядом с аппаратом связиста. — Можно позвонить на другой аппарат в центре города или у ДОТа, и там кто-нибудь из твоих людей в безопасном месте включит свою рацию и ретранслирует сообщение. Или можно даже подключить мощные динамики, которые мы установили на вышках по периметру Талдома, тогда за пару километров вокруг все услышат. На громкоговорители инопланетяне вообще не реагируют, мы проверяли.

— Хорошо, поступим сразу обоими способами.

Через несколько минут над городом раздался мой громогласный голос:

— Раз, раз. Проверка связи. Полковник Стрешов, когда говорят про шах и мат, подразумевают именно такую ситуацию, а не ту нелепость, которую вы объявили час назад. Передо мной восемь ящиков, в каждом из которых по пятьсот сигнальных ракет. Я буду выстреливать по одной ракете каждые три минуты, и треугольники над вашими головами будут висеть непрерывно. Любой из твоих солдат, кто попытается пошевелиться, завести мотор или выстрелить, моментально погибнет от огня с небес. Если я устану или захочу спать, запускать ракеты будут мои помощники. Имеющихся в ящиках сигнальных ракет хватит на восемь дней. Если же их запас будет заканчиваться, мне с Полигона привезут ещё. Но восемь дней и не требуется. До того момента, когда всё живое будет залито ядом, осталось гораздо меньше. И теперь я хочу поинтересоваться — у всех ли твоих бойцов имеются при себе противогазы и костюмы химзащиты? И напоследок, чтобы вы не скучали все эти дни, наши артиллеристы и миномётчики будут вести стрельбу по вашей неподвижной колонне. Снайперы тоже внесут свою лепту — до ближайшей машины и укрывшихся под ней людей всего триста метров, разве что только слепой не попадёт.Да и многие другие твои бойцы нам тоже хорошо видны. Уже сегодня к вечеру все они будут мертвы.

Рация в ответ зашипела неразборчиво, потом фраза повторилась уже более чётко:

— Принимайте световой сигнал.

Я прилип к окулярам стереотрубы. Долго не мог заметить ничего необычного. Наконец, обнаружил — из-под днища одной из бронемашин прерывисто мигал слабенький с такого расстояния огонёк фонарика. Короткие и длинные сигналы. Явно осмысленное сообщение, скорее всего азбукой Морзе. Эх, понять бы ещё, что полковник хочет сообщить. Я сообщил о непонятном пульсирующем сигнале.

— Давайте я посмотрю, — попросил связист и, подкрутив резкость, произнёс через минуту. — Они передают: "Сообщите ваши условия".

Я снова взял телефонную трубку и произнёс:

— Первое: вы оставляете нам все шесть танков и четыре грузовика вместе с гаубицами. Второе: тот старик из Красноармейска, который объявил награду за мою голову, отменяет это решение. Третье: ты клянешься честью офицера не пытаться больше преследовать меня и моих спутников. На таких условиях мы позволим вам уйти.

Опять замигал фонарик. На этот раз сообщение оказалось длинным. Паренёк связист просмотрел его разы четыре, прежде чем сумел понять полностью.

— Тот старик уже два месяца как погиб. По поводу двух других условий мне нужно подумать. Я давал тебе пятнадцать минут на размышления. Справедливо и мне получить столько же времени.

— Хорошо, думай, — ответил я и присел на холодный железный пол.

Прошло всего минут семь, как снова замигал огонёк.

— Появилось альтернативное предложение. У меня в заложниках восемнадцать девчонок из монастыря — те, с кем ты шёл в Сергиев Посад, и их подруги. Если эти чёртовы ракеты-сигналки не перестанут летать, через пять минут мои люди в Сергиевом Посаде начнут убивать пленниц по одной каждые пять минут. А если хоть один снаряд прилетит по моим людям, мы сотрём Талдом с лица земли "Градами" и "Ураганами".

Сидящий рядом со мной лидер "церберов" прошептал:

— По поводу "Градов" блефует. Любые ракеты инопланетяне легко перехватывают. Как они перехватили и запущенные по ним ядерные ракеты.

Я благодарно кивнул за подсказку и ответил противнику:

— Своими ракетами будешь пугать доверчивых лохов. Над Талдомом сейчас зависло сразу четыре треугольника, они защитят город от твоих "Градов" надёжнее любых систем противоракетной обороны. Что же касательно монашек — это вообще-то не мои, а твои люди. Так что шантажировать нас этим глупо, с тем же успехом можешь грозить отстрелить себе член, мы даже с интересом посмотрим на это шоу. Можешь хоть всех расстрелять. Впрочем, может Фурии они нужны. Фурия?

Далёкая Лиза ответила мгновенно, голос её был абсолютно бесстрастным.

— Я перестала нести за них какую-либо ответственность, когда они решили не идти со мной, а остаться в монастыре. Уже четыре месяца как они находятся под опекой твоей родной сестры, Стрешов. Это ведь настоятельница Анастасия предложила угрожать расправой над ними, верно?

Полковник промолчал, но я понял, что Лиза не ошиблась. Сестра каким-то образом оказалась в курсе той ситуации, в которую попал её любимый брат, и предложила такой вариант торга. Видимо, она понимала, насколько близки интернатские девчонки, и насколько невыносимо больно для них терять подруг.

— Вот что, Стрешов, я передумал. Я снимаю второй пункт требований — мне ни холодно, ни жарко от того, ищут меня в Красноармейске или нет. Снимаю также третий пункт — раз ты стал угрожать убийством беспомощных девочек, ты уже не офицер, а террорист, а потому твоему слову доверия нет. Вместо этих пунктов ультиматума я выбираю безопасность обманутых школьниц. Все восемнадцать монашек автобусом должны быть доставлены в Дубну. Только после того, как интернатские девчонки благополучно прибудут, мы перестанем запускать сигнальные ракеты, и вы сможете погрузиться на машины. Но если вы вздумаете вести нечестную игру или попытаетесь угнать теперь уже наши шесть танков и четыре гаубицы, мы снова вызовем космических охотников, и тогда уже до полной вашей смерти. У тебя ещё четыре минуты на ответ, потом мы начинаем вас расстреливать.

К исходу последней отведённой минуты, когда я был уже готов отдать приказ открыть огонь, фонарик снова ожил:

— Хорошо, мы принимаем ваши условия.

Полигон. Разговор с пророком

Автобус с заложницами прибыл в Дубну поздно вечером. Сразу же после того, как монашки на блокпосту были переданы принимающей стороне, я приказал прекратить подсвечивать цели, и уже через пять минут все треугольники, а их скопилось за день почти три десятка, разлетелись. Оставался определённый риск того, что Стрешов в последний момент передумает и нарушит данное им обещание, но командующий армией шести городов своё слово сдержал.

Уже после того, как колонна техники скрылась в темноте, Стрешов неожиданно по рации поблагодарил своих противников:

— Не думал, что в наше жестокое время возможно сохранить гуманность и благородство. Признаюсь, окажись я сам на вашем месте, то без колебаний отдал бы приказ на уничтожение попавшего в безвыходную ситуацию противника. И потому достаточно малый выкуп за спасение наших жизней я считаю признаком великодушия. Да, я оценил, что не заставили нас уходить в одних подштанниках. Что ж, Виктор, после того, что произошло между нами летом, друзьями мы уже никогда не станем. Но сегодняшний день заставил относиться к тебе с определённым уважением. Не знаю, свидимся ли мы в будущем, но могу гарантировать, что ближайшие дни до заражения вы можете не опасаться атаки с нашей стороны. Это моя ответная любезность.

Когда я спустился с вышки и встретился с лидерами отрядов, одноногий Сильвер торжественно отдал мне честь. Его примеру последовали присутствующие Бухарь, Бестия, Марго и человек пять совершенно незнакомых мужчин в одинаковой военной форме с красными беретами.

— Это офицеры "церберов", — представил Сильвер пятерых бойцов. — На время штурма подземного города они будут действовать заодно с нами.

Первым делом я приказал направить людей забрать трофейную технику и перегнать её на Полигон. И хотя "церберы" активно намекали, что танки и гаубицы можно прямо сейчас направить в Талдом и использовать для атаки укреплений подземного города, но я полагал иначе. К танкам нужны полноценные экипажи, гаубицы тоже предполагают обученных людей, да и система укреплений противника требовала изучения и составления плана штурма.

Сейчас, когда армия Стрешова отступила, я и сам не смог бы ответить, почему потребовал с попавших в безвыходную ситуацию врагов всего шесть танков и четыре грузовика, хотя противник в обмен на спасение согласился бы оставить гораздо больше техники. Но тогда в момент напряжённых переговоров затребованный выкуп показался мне вполне адекватным, а менять условия я посчитал неправильным. Да и, если быть совсем уж честным по отношению к новым союзникам, не было никакой уверенности, что на Полигоне найдутся экипажи хотя бы для этих шести танков.

— Изволите прямо сейчас осмотреть укрепления цитадели? — как-то совсем уж вычурно спросил один из "церберов", совсем молодой парень с цыганской серьгой в ухе.

— Да, изволю, — в тон ему ответил я.

В сопровождении небольшой группы бойцов Полигона меня провели к зданию полуразрушенной гостиницы, откуда открывался хороший вид на расчищенную от малоэтажных построек территорию. Ещё на подходе к зданию я обратил внимание на доносящуюся из динамиков громкую речь:

Внимание! Вход в подземный комплекс закрыт! Не приближайтесь к проходной! Охрана подземного комплекса открывает огонь без предупреждения!

Из-за активной работы снайперов Великого Пророка приближаться к окнам категорически не рекомендовалось, а по коридорам передвигаться приходилось пригнувшись. Тем не менее, вскоре с чердачного этажа гостиницы через стереотрубу мне показали укрепления у входа в подземный город.

Приземистое двухэтажное железобетонное сооружение с метровой толщины стенами и узкими бойницами, словно в средневековой крепости. Перед запертыми прочными воротами вкопано два ряда противотанковых "ежей" из сваренных железнодорожных рельсов. На плоской крыше отсюда с высоты можно было разглядеть несколько неподвижных тел.

— Это наши снайперы сумели убрать троих пулемётчиков, которые вчера расстреливали безоружную толпу. Но вот засевших в самом здании не достать — при необходимости они закрывают ставни пуленепробиваемыми щитами.

— Есть у них гранатомёты или противотанковые ракеты? — поинтересовался я и получил утвердительный ответ, что в арсеналах подземного города в достаточном количестве имелись средства поражения бронетехники.

Дело выглядело крайне трудным, почти безнадёжным. Даже если удастся разнести артиллерией эти укрепления и пробиться к лестнице и лифту на подземные этажи, то далее всё равно придётся посылать на штурм пехоту грудью на пулемёты. Всё это означало огромное количество жертв.

— Есть ли у вас карта подземных сооружений? — поинтересовался Сильвер, следующим после меня припавший к окулярам.

Присутствующие растерянно переглянулись, Борода грустно усмехнулся:

— Откуда? Вся информация о подземном городе строго засекречена. Планы подземных уровней, количество припасов, на какое количество людей рассчитано убежище, схема вентиляции... Вся информация имеется только у Великого Пророка. Я же разве что могу от руки нарисовать примерную схему прохода от лифта до жилого блока на первом подземном уровне.

Я постарался восстановить в памяти разговор с "Жорой-связистом" и проговорил вслух:

— Подземный город рассчитан на пятьсот человек — сто мужчин и четыреста женщин. Поимённый список допущенных к проживанию у меня имеется. Запасы всего необходимого готовились из расчёта не менее тридцати лет пребывания под землёй. Возможно, и планы подземных сооружений у меня тоже имеются, нужно проверить дома на Полигоне...

Мне пришлось прервать свою фразу, так как все присутствующие смотрели на меня округлившимися от удивления глазами.

— Но откуда?! — Борода был изумлён, и не скрывал этого.

— Девчонки первого отряда перехватили одного беглеца из Талдома, он много интересного рассказал. Кроме того, у него при обыске изъяли флэшку со всякой скачанной с компьютеров городского совета информацией. Кстати... — я замер и резко сменил тему разговора. — Мне говорили, что тут почти двое суток шли яростные бои. Но почему тогда трупов не видно?

— Нам разрешили мертвецов убрать с площади, чтобы их похоронить, — ответил один из "церберов".

— Вы что, перекрикивались с противником? — усмехнулся Сильвер.

— Телефон же есть. В подземном городе отвечают на вызовы с поверхности. Вот только ни в какую не соглашаются пропускать людей.

Я поднял вверх палец, призывая к тишине.

— Мне нужно поговорить с той стороной. Где тут ближайший телефон? Надеюсь, не придётся снова на подъёмный кран лезть?

* * *

На вызов действительно ответили. Недовольно брюзжащий голос поинтересовался не слишком вежливо:

— Ну что ещё нужно? Вам же уже сказано миллион раз — не впустим!

— Собираюсь вас штурмовать, и по старинному обычаю предупреждаю, что "иду на вы".

— Кто это вообще? Семёнов, ты что ли балуешься?

Я назвал себя и сообщил, что хочу переговорить с кем-нибудь из лидеров подземных жителей.

— Ночь на дворе, Великий Пророк спит уже, — пробурчал голос.

— Какая может быть ночь в подземном городе? Иди буди, или это сделают мои орудия.

Прошло минут семь, затем совершенно другой голос поблагодарил за терпение и сообщил, что переключает звонок.

— Кто искал разговора со мной? — третий голос был необычным и неестественным, словно металлическим.

Пришлось снова представляться и сообщать о планах атаковать подземный город.

— И каким же это образом вы рассчитываете осуществить это, молодой человек? Три слоя стен из толстого железобетона и умелые прекрасно экипированные защитники — хорошая преграда от любых попыток извне прорваться в наш замкнутый мир. Да и случись вам захватить укрепления на поверхности, это нисколько не приблизит вас к достижению цели.

Я тяжело вздохнул и принялся расписывать подробно:

— У меня шесть тяжёлых гаубиц, которые достаточно быстро разнесут все строения на поверхности. Затем десять танков обеспечат подход пехоты и занятие плацдарма, так что поверхность мои бойцы займут без проблем. А теперь главное — у меня в наличии точные карты ваших подземных сооружений и строительная буровая техника, которая просверлит шурфы для дальнейшего продвижения солдат и для заражения ваших резервуаров с водой.

— Ай-ай-ай, что за безыскусный блеф, молодой человек. Откуда у вас могут быть карты?

— Карты и подробную информацию о вашем убежище мне принёс Жора-связист, он специально скачал файлы с компьютеров городского совета.

— Что за чушь! Вы хоть знаете, что этот так называемый "Жора-связист" давно мёртв?

— Да, знаю. Он подорвал себя в Радиоцентре Љ3, выполняя моё поручение. Но сведения Жора доставил за несколько дней до этого, когда сбежал из Талдома на проезжавшем через город поезде.

— Вот знала же, что не стоит пропускать тот поезд! — даже сквозь обработку голоса прорезались эмоции Великого Пророка.

Я же сразу зацепился за слово "знала". Великий Пророк оказался женщиной! Однако собеседница достаточно быстро взяла себя в руки.

— Допустим, я вам верю. У вас действительно хватит сил разрушить укрепления на поверхности и пробиться на первый подземный этаж, но не глубже. Этой атакой вы затрудните функционирование убежища, но не более того. Как вы наверняка посмотрели, в нашем городе уже работают восемь подземных уровней, и скоро мы открываем девятый. Потеря первого этажа и верхних резервуаров с водой для нас неприятна, но не смертельна. Поэтому мне совершенно непонятны две вещи. Первая: зачем вам тратить столько жизней, сил, снарядов и времени, чтобы навредить укрывшимся в убежище мирным жителям? Вторая: зачем вы вообще всё это мне рассказываете?

— На оба этих вопроса легко ответить. Меня попросили о помощи брошенные в Талдоме люди, и я обещал им помочь. Зачем рассказываю? Просто хочу убедить вас без лишнего кровопролития открыть ворота и впустить нуждающихся в убежище людей.

— Исключено! Думаете, мне не жалко оставшихся на поверхности людей? Думаете, на городском совете мы сотни раз не обсуждали и не просчитывали этот момент? Максимальное количество людей, которые при имеющихся ресурсах способны длительный срок прожить в изолированном убежище, всего пятьсот человек! И то им придётся очень и очень экономить на всём. Даже увеличение количества беженцев до пятисот пятидесяти уже приведёт к нехватке ресурсов и гибели всего сообщества. Поэтому я отвечу — нет, никаких лишних ртов! Выживание нашей колонии критически важно, ведь речь идёт о сохранении самой человеческой расы как биологического вида! По сравнению с этой величайшей целью никакие жертвы не станут чрезмерными.

— Если декларируемой вами целью является сохранение человечества, почему тогда три месяца вы молчали о грозящей всем людям беде? Почему глушили сигнал, предупреждающий людей о смертельной опасности заражения? За эти месяцы миллионы людей погибли от распыляемого инопланетянами яда, не успев подготовится и не имея в достаточном количестве средств спасения.

Собеседница горько усмехнулась:

— Вот вы сами и ответили на свой же вопрос. Ресурсов для выживания мало, и они нужны всем. Возможно, вы обратили внимание, что в Талдоме не осталось ни одного танка, бронетранспортёра или тяжёлого грузовика. Знаете, почему? Потому что мы обменяли всю нашу технику в Дубне, Дмитрове и Сергиевом Посаде. Нам пришлось действовать крайне осторожно, проводя все сделки через цепочку посредников, чтобы никто из соседей не обнаружил нашего интереса совсем к другим ресурсам. А предупреди мы всех заранее — возникла бы паника, нужные нам товары стало бы не достать, так как все группы выживших стремились бы скупать противогазы, активированный уголь, сорбирующие фильтры, автономные генераторы и многое другое, без чего невозможно организовать полноценное убежище. Это — одна из причин нашей скрытности, хотя и не главная. Вторая причина — за каждое из построенных ещё в эпоху холодной войны герметичных бомбоубежищ развернулась бы настоящая бойня, и далеко не факт, что нам удалось бы удержать бомбоубежище в Талдоме от претензий более сильных в военном плане соседей. А так мы обеспечили себе надёжный дом и всё необходимое для проживания в нём. Согласитесь, всё логично и правильно. Разве вы на моём месте поступили бы иначе?

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что слушаю собеседницу, затаив дыхание и едва ли не открыв рот. Было что-то в речи Великого Пророка, что заставляло вслушиваться и соглашаться с приводимыми доводами. Гипноз? Всякие хитрые техники ведения переговоров? Нейролингвистическое программирование? Так или иначе, в мозгу зазвенел тревожный колокольчик, сообщавший хозяину, что стоит быть осторожнее.

— Вы напоминаете мне одну мою знакомую, — проговорил я, не став отвечать на последний провокационный вопрос. — Её зовут Фурия, возможно, вы даже слышали о ней. Так вот, для этой девушки всё человечество чётко поделено на две части. Первая — её подруги, ради которых Фурия готова без всякой жалости зубами рвать глотки. Вторая — весь остальной мир, который ей совершенно не важен. Ради блага первой части она без малейших угрызений совести пожертвует второй. С Фурией крайне трудно вести разговор, она так как, как и вы, использует всевозможные техники манипулирования.

Собеседница на том конце линии расхохоталась.

— Неужели настолько заметно? Поверьте, это я не специально, просто работа у меня до кризиса была такой, да и после нескольких месяцев работы с паствой уже в привычку вошло. А Фурия мне действительно знакома, мои люди неоднократно докладывали о таком позывном. Моя разведка сообщила также, что именно девицы отряда Фурии стояли за прекращением работы Радиоцентра в Северном.

— Этот центр заглушал нашу передачу! Он не давал нам возможности предупредить людей об опасности!

— Молодой человек, вы опять мыслите узко и однобоко. В вашем маленьком мирке уничтожение Радиоцентра благо, вы герой, и всё такое. А между тем в этом центре по крупинкам со всего мира собиралась информация о пришельцах, их структуре, характеристиках боевых кораблей, их слабостях и способах уничтожения. Там проводились уникальные эксперименты! Именно в Радиоцентре Љ3 ковалось оружие будущей победы человечества над инопланетными захватчиками. А ваши вандалы разрушили бесценное оборудование и остановили критически важные для всего человечества исследования!

Я замер, так и не успев возразить. Помолчал ненадолго, а потом заявил безапелляционно:

— Мне нужны результаты этих исследований!

По-видимому, от наглости такого заявления собеседница даже временно потеряла дар речи. Я же продолжил:

— У вас сохранились нужные данные, я в этом уверен! Взрыв в радиоцентре случился, когда вы уже готовились заканчивать эксперименты, эвакуировать ценный персонал и консервировать оборудование. К тому же мы взорвали только отдельно стоящую трансформаторную будку, а не рабочие корпуса. Я готов поспорить, что собранные данные нисколько не пострадали, да и наверняка критически важную информацию вы копировали на разных носителях. Поскольку вы собираетесь много лет сидеть под землёй, ценная информация для человечества будет потеряна надолго, возможно даже навсегда. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Поэтому слушайте мои условия — вы передадите Полигону копии всех материалов о пришельцах в полном объёме, мы же постараемся использовать ценную информацию против нашего общего врага. Кроме этого, вы беспрепятственно отпустите из подземного города всех людей, которые пожелают покинуть его. Вместо них вы сможете набрать ровно столько же людей с поверхности. Если же эти условия будут отвергнуты, я вам клянусь, что...

— Не нужно, — прервала меня собеседница. — Это справедливые условия для подземного города. Я согласна. Завтра ровно в полдень мы откроем ворота и передадим представителям Полигона диски с информацией и даже кое-какие рабочие образцы собранных нашими специалистами устройств. После этого состоится обмен людьми. Обещаю, мы никого не станем удерживать против воли. Но также официально заявляю, что мы не впустим в город людей сверх положенного лимита. Ваша задача — обеспечить порядок и составить списки для обмена, чтобы не повторились трагические события вчерашнего вечера.

* * *

На Полигон я явился, просто не чуя под собой ног от усталости. Покидал Талдом я уже глубокой ночью, когда в городе наступило хрупкое перемирие. Жители подземного города предоставили списки обитателей убежища, и оставшиеся на поверхности люди выискивали в этих списках своих пропавших без вести родственников. В свою очередь, не попавшие в число счастливых обладателей мест в убежище тоже составляли свои собственные списки, указывая в них свои полезные умения и профессии. По-хорошему, я был бы рад принять их всех на Полигоне, если бы не одно "но" — Константа сообщил, что подземный бункер уже до отказа забит беженцами. Даже в самых последних, вскрытых только сегодня помещениях нижнего уровня, где ещё по колено стояла тухлая вода с грязью, и то уже ставили койки. Константин Иванович с полной ответственностью заявлял, что максимум, который ещё можно впихнуть — человек сорок, не больше.

Примерно такая же ситуация сложилась в Конаково и Дубне, да и Егоров уже заявил, что набор людей в восточной части посёлка Кимры закрыт. А между тем беженцы, слыша по радио сообщение о смертельной опасности и скором отравлении поверхности, всё шли и шли с сотен разных посёлков и деревень.

Я чувствовал, что попал в ловушку своей доброты и сам оказался на месте Великого Пророка. Необходимо было что-то срочно предпринимать, или получить бунт доведённых до отчаяния людей. Кое-какие мысли на этот счёт у меня имелись, однако все варианты требовали времени на подготовку, а вот времени-то как раз и не имелось вовсе.

Открыв двери своей комнаты, я расплылся в улыбке, несмотря на всю накопившуюся усталость — на моём столике дымились тарелки с горячим ужином, а Лиза Святова с довольным видом, по-турецки сложив ноги, сидела на притащенном откуда-то мягком кресле.

— Имею право! — сразу же заявила девчонка, неверно истолковав моё замешательство.

— Да я и не спорю, сам рад видеть тебя тут, — усмехнулся я. — Просто я не один сегодня...

Я отступил на шаг, приглашая войти в комнату маленькую худенькую девочку лет пяти. Огромные испуганные глаза, заплетённые в жиденькие косички русые волосы, осенняя розовая курточка и сапожки с изображением принцесс из мультфильмов, руки девчушки судорожно сжимают большого несколько потрёпанного плюшевого Кроша из "Смешариков".

— Заходи, Олеся, не бойся. Эту тётю зовут Лиза, она добрая.

— Да какая я тётя?! Я же всего лет на восемь старше её! — возмутилась Фурия, но потом всё же заулыбалась и помогла ребёнку снять сапоги и повесить куртку на вешалку.

Ужин проходил несколько нервно — голодная девочка не столько ела, сколько таращилась на свою соседку. Временами Лиза порывалась разговорить малышку или пыталась рассказать мне о событиях на берегу Волги, но каждый раз неожиданно смущалась и сбивалась под напряжённым взглядом молчащей маленькой девочки. Когда дитё стало клевать носом от усталости, я помог ей переодеться в пушистую пижаму и сводил в уборную. На любые попытки Лизы помочь ей, девочка испуганно сжималась, словно её собираются ударить.

— Кто она и почему всё время молчит? — поинтересовалась Фурия, когда малышка наконец-то уснула, прижав к себе плюшевую игрушку.

— Её отец просил позаботиться о дочери, если сам не выживет. Он предупреждал меня, что Олеся молчаливая... — несколько рассеянно ответил я. — Нашёл её всеми забытую в шкафу покинутого жильцами дома. Старуха, которой поручили следить за этим ребёнком, сбежала из города или погибла. Судя по всему, девочка просидела в шкафу несколько дней, лишь изредка выходя попить из наполняемого дождевой водой бочонка. Неудивительно, что она замкнулась в себе и всего боится.

— А мне показалось, что она видит во мне недавнюю убийцу. Или её пугает, что я ненормальная. Считается, что дети очень чувствительны к таким вещам. Они в раннем детстве видят ауру окружающих людей и сразу понимают, кто есть кто. Я плохо помню, но мне кажется, что я это умела, но потом с возрастом такие способности потерялись.

— Тебя послушать, так ты вообще уникум. Мне просто даже стыдно становится за себя, что я такой обыденный, — шутливым тоном произнёс я.

— Я тебе всегда говорила, что не такая как все. Люди это чувствуют, хотя и на бессознательном уровне. Некоторые с первого же взгляда без всяких причин начинают ненавидеть меня. Другие склоняются и во всём соглашаются со мной. Причём и те, и другие меня боятся. На самом деле, Виктор, ты — единственный повстречавшийся мне человек, который не подпадает ни под одну из этих двух категорий. Я не вызываю у тебя ни отторжения, ни желания сложить лапки и прислуживать. И ещё ты меня почему-то нисколечко не боишься. Даже когда я угрожала тебе оружием, ты меня совершенно не боялся. Именно поэтому я и нахожусь с тобой...

— Описала из себя страшное пугало, но ведь это совсем не так, — я протянул руку и притянул поближе к себе расположившуюся на противоположном краю дивана подругу.

Вообще-то я прекрасно знал по предыдущему опыту, что Фурия на малейшие проявления ласки с моей стороны реагирует всегда крайне негативно и очень шумно, с самой настоящей истерикой. Но сейчас я почему-то был уверен, что скандала не случится. Девушка действительно послушно пересела поближе и даже положила свою голову мне на колени. Запоздало удивившись своей наглости, а ещё больше спокойной реакции подруги, я всё же рискнул осторожно провести ладонью по распущенным волосам девушки. Лиза внимательно наблюдала за моим лицом сквозь слегка прищуренные веки. Когда же наши взгляды встретились, я заметил лукавые искорки в глазах подруги. Лиза произнесла негромко:

— Не стесняйся, можешь сколько угодно гладить мои волосы, мне даже приятно.

Уже смелее я провёл рукой по щекам, шее, плечам. Лишь когда проворные пальцы словно случайно оказались на груди лежащей девушки, отчётливо ощущаемой сквозь тонкую рубаху, Фурия меня остановила:

— А вот этого не нужно. Но зато можешь меня поцеловать.

Губы Лизы оказались сухими и обветренными. Она неловко ткнулась ими в мои губы и сразу покраснела от смущения. Сразу после этого Лиза резко отстранилась и отодвинулась, непроизвольно бросив испуганный взгляд на заворочавшуюся во сне Олесю.

— Да, чувствуется, что девушек тебе не хватает, — сообщила Фурия с обычной своей насмешливостью, поглядывая мне ниже пояса. — Хочешь, я пришлю тебе Кристину? Вы же вроде собирались провести время вместе. Уверена, она не будет против.

Я отрицательно покачал головой.

— Тогда может Амазонку? — не унималась настойчивая подруга. — Наталья взрослая женщина, может позволить себе жить, как хочет. А если ты волнуешься по поводу нашего вчерашнего разговора, то сегодня тебе всё можно — ты победитель, отбросивший от наших стен две крупные армии противника и заслуживший всеобщее уважение и благодарность.

— Лиза, давай я всё-таки буду устраивать свою личную жизнь сам, без посторонней помощи, — недовольно проворчал я.

— Ну и зря. Я бы нисколько не обиделась, честно тебе говорю.

Олеся во сне жалобно всхлипнула. Я поправил на малышке одеяло и успокаивающе погладил спящего ребёнка. Лиза с какой-то непонятной грустью наблюдала за этими действиями, а потом неожиданно сменила тему разговора:

— Завтра предстоит трудный день. Хотя начнётся он весьма и весьма забавно. Представляешь, заночевавшие в Дубне интернатские девчонки совершенно не представляют, где они оказались и почему. Их никто не поставил в известность насчёт дальнейшей судьбы. Я попросила коменданта Дубны мне немного подыграть, и он согласился. Пусть девчонок постращают, что они заложницы, и их жизнь находится в опасности.

— Зачем это тебе? — удивился я.

— Хочется посмотреть на лица своих одноклассниц, когда завтра с утра их привезут на Полигон. Если бы ты только знал, как все эти месяцы я мечтала поговорить кое с кем о предательстве в Хотьковском монастыре. Не волнуйся, я буду держать себя в руках. А вот им такой спектакль будет очень и очень полезен на будущее. Мне не нужны ненадёжные подруги, поэтому надо преподать им урок.

Я с сомнением покачал головой:

— Как-то это мелочно для твоего уровня, Фурия. Ты — правая рука руководителя Полигона, под твоим начальством находится порядка полутысячи человек только тут в бункере, а с учётом наших союзников сейчас ты фактически отвечаешь за судьбы более двух тысяч людей. И зачем тебе стращать и без того испуганных школьниц?

— Виктор, тебе этого не понять. Это как вернуть пропадавших невесть где сестёр обратно в семью. Они — отколовшаяся часть маленького коллектива и должны сами захотеть вернуться в семью. Поэтому и нужен этот спектакль. Обещаю, завтрашний день начнётся забавно.

Полигон. Тяжёлое утро

Лиза ошиблась. День начался крайне безрадостно. Едва я вышел на завтрак, как меня огорошили новостью, что ночью в лазарете скончался Ромка. Несмотря на проведённую вчера многочасовую операцию, нанесённые ножом раны оказались несовместимы с жизнью. Тяжелее всего эту трагическую весть принял Константин Иванович Крутов, для которого Ромка фактически стал сыном. Константа сейчас сам лежал в лазарете — у него началась сердечная аритмия, поднялось давление, врачи уложили мужчину в постель и поставили капельницу с лекарствами.

Идти вместе с Олесей к мёртвому мальчику значило усугубить психическую травму пятилетней девочки. Пришлось оставлять Олесю на попечение Варвары Вороновой, которая на привилегиях недавней роженицы находилась под наблюдением врачей в отдельной палате вместе со своей крошечной Надеждой. В самой дальней комнате больничного крыла рядом с укрытым простынёй телом находилась Татьяна Хмельницкая с чёрными опухшими от слёз глазами. При моём появлении она тяжело встала.

— Виктор, поверь, хирурги сделали всё, что могли. Но у Ромки оказалась пробита печень и была огромная кровопотеря. Он умер прямо во время операции у меня на руках...

Женщина снова разрыдалась. Я постарался успокоить её, затем подошёл к лежащему на столе телу. На лице Ромки навсегда застыла улыбка. Мне уже сообщили, что последними словами тяжелораненого маленького дозорного, произнесёнными перед тем, как врачи надели ему маску с хлороформом, был вопрос: "Кто победил в Талдоме?". Услышав ответ "Мы победили", ребёнок улыбнулся и уснул навсегда.

При выходе из больничного крыла я столкнулся с Лизой Святовой. Фурия была в полной военной экипировке с оружием, но с букетом поздних осенних астр. Я собирался пройти мимо, так как говорить о потере было невыносимо тяжело, но Лиза остановила меня, цепко ухватив за рукав.

— Максим наверняка попытается вернуться к своим хозяевам в Кимры. Я скрытно предупредила Грабина и Егорова, но этот мелкий хитрец не настолько глуп, чтобы сунуться прямо к нашим союзникам. Единственный реальный способ для него — воспользоваться мостом через Волгу у Калязина. Поэтому я послала Амазонку с группой вооружённых разведчиц на мотоциклах устроить засаду в Поречье, это пустующий посёлок по трассе от Сергиева Посада до Калязина...

— Я знаю, где находится Поречье! — раздражённо перебил я подругу. — Это же чёрте где, в семидесяти километрах от нашей территории! Почему не устроить засаду на той же самой трассе, но в Федорцово всего в двадцати километрах восточнее Талдома?

— Потому как это самый первый напрашивающийся вариант, к тому же слишком близко к нашим территориям. Осторожный диверсант не станет там проезжать и постарается объехать Федорцово просёлочными путями. А вот наших людей в Поречье никто не ожидает. Приказ у Амазонки — в случае обнаружения Максима его пленного на Полигон не везти.

— Да ты что, Фурия, сдурела? Нельзя устраивать самосуд над ребёнком! Отмени приказ!

— Максим вовсе не ребёнок! Да он старше меня! Ты что, и меня тоже считаешь ребёнком?! Убитый им Ромка, вот кто действительно был ребёнком. А Максим — это уже сформировавшийся шестнадцатилетний диверсант-убийца, который ловко водил всех нас за нос и хладнокровно зарезал восьмилетнего пацанёнка. Отменять приказ я не буду, да и не смогу уже — группа Амазонки находится гораздо дальше радиуса наших раций. Если они покарают предателя, то при входе в зону нашего приёма передадут сообщение: "Немезида".

Немезида? Богиня возмездия? Я посмотрел прямо в глаза Елизавете и потребовал:

— Ответь мне, только честно. Поречье выбрано именно для того, чтобы я не смог отменить твой приказ?

— Ты очень догадлив. И именно поэтому Амазонка выехала ещё ночью, чтобы уйти за радиус приёма рации. А теперь, Виктор, пропусти меня. Мне ещё встречать группу своих одноклассниц. А тебе, смею напомнить, нужно поговорить с Юлей Плахотниковой по поводу её идей. Девчонка уже третий день ждёт, когда ты назначишь ей время, а между тем это может быть важно. Раньше ты не заставлял других так долго ждать.

Лиза ушла, недовольно осматривая пожухлый уже осыпающийся букет. Я так и не смог понять, где моя подруга в конце ноября в условиях творящегося вокруг хаоса смогла найти живые цветы. И осыпающиеся на пол лепестки было такой мелочью в сравнении с тем, что Лиза несла в руках, возможно, одни из самых последних цветов на Земле.

— Бестия, пошли Юлю Плахотникову в командный центр на нижний этаж. У неё будет всего полчаса.

— Это Бестия. Юля будет через семь минут, все материалы для доклада при ней.

Я убрал рацию. Сегодня предстоял просто сумасшедший по насыщенности и напряжённости день, а потому тратить целых полчаса бесценного времени на выслушивание очередной "гениальной" идеи, которые с завидной регулярностью генерировали обитатели Полигона, казалось немыслимой роскошью. Лишь очень немногие идеи действительно стоили затраченного на ознакомление с ними времени. Большинство же были несбыточными из-за нехватки каких-либо ресурсов прожектами или вовсе невозможными.

Именно с такими мыслями я спускался в командный центр. Работы по его оснащению и запуску завершились только вчера, так что сейчас представилась возможность впервые оценить новинку в деле. Пустовавший ранее четвёртый подземный этаж ныне представлял собой растревоженный муравейник — в полутьме аварийных ламп (нормальное освещение в коридоре пока так и не сделали) туда-сюда сновали десятки незнакомых людей с тяжёлыми мешками и коробками, проход оказался заставлен разобранными кроватями и штабелями каких-то ящиков. Проёмы в боковые ответвления и комнаты зияли пугающей чернотой, в которой копошились непонятные тени — освещение в новые комнаты также ещё не успели провести. Апофеозом творящегося вокруг хаоса выглядела коза, привязанная к ручке одной из боковых дверей и жалобно блеющая при каждой вспышке искр электросварки.

По сравнению с этим тёмным сумбурным царством расположенный далее по коридору ярко освещённый центр управления смотрелся особенно контрастно, словно небоскрёб делового центра посреди грязных трущоб. Стоящие при входе двое охранников из числа новичков четвёртого отряда попытались было не пропустить меня и потребовали предъявить некий загадочный пропуск с допуском "Четыре-Один". Хорошо, что работавшие поблизости электрики из бригады Сурикова слышали этот разговор и подтвердили личность руководителя Полигона. После этого поведение охранников резко изменилось с нагловато-уверенного до испуганно-учтивого.

— Что за допуск "Четыре-Один"? — не стал я скрывать своего неведения.

— Вчерашний приказ от Константы, — смущаясь и слегка запинаясь, ответил немолодой охранник с висящей на перевязи загипсованной левой рукой. — Много нового народа по коридорам снуёт, все без документов, непонятно кто из них кто. После вчерашнего инцидента с нападением на дозорного выставлены посты у вышки на аэродроме, тут у входа в командный пункт, у ангаров с зерном, возле продуктовых складов, возле укрытий техники и у складов боеприпасов. Для прохода на эти объекты нужны специальные пропуска. Пока их распечатали на принтере просто картонки, но потом говорят, что магнитные карточки сделают.

— Меры правильные, — согласился я. — Хотя от вчерашней трагедии они бы не спасли. Кстати, сейчас придёт девушка в форме, её тоже нужно пропустить в командный центр.

Обстановку внутри охраняемого командного центра точнее всего можно было охарактеризовать словом "Лепота!". Разделённое на две отдельных комнаты помещение — в первой находился пост внутренней охраны и телефонная дежурная, во второй оперативная комната. Звуконепроницаемые стены, бронированные бесшумно сдвигающиеся двери. Трое сотрудников охраны отслеживали через сотню камер слежения обстановку на территории Полигона как на поверхности, так и внутри ангаров и подземного бункера.

— Начальник смены Геращенко! — представился мне седой мужчина. — Пока проверяем оборудование, составляем графики патрулирования территории. Раньше этим девчонки первого отряда занимались, но Фурия приказала снять с них обязанность по охране внутренней территории.

— Да, я подтвердил этот приказ. Со вчерашнего дня у первого отряда совсем другие задачи — охрана трасс снабжения, сопровождение грузов, дальняя разведка и раннее оповещение об угрозах. Девчонок сейчас инструкторы из бывших военных обучают действовать в условиях заражения местности.

— Товарищ командир, разрешите вопрос, — встал со стула и вытянулся по стойке смирно один из операторов, рыжеволосый кудрявый парень лет двадцати в громадных очках с толстенными линзами. — Работа на поверхности вскоре станет смертельно опасной. Почему для этой роли выбраны именно школьницы?

— Поясни свой вопрос. Ты считаешь, что они не справятся с подобной работой? Или что ты смог бы выполнить лучше?

— Никак нет, я бы не справился — зрение минус шесть, ну какой из меня разведчик?! И по профессии я совсем не боец — учился в архитектурном, чертил проекты зданий на компьютере. Девчонки же справятся. Просто моё сугубо личное мнение — сейчас из-за вторжения космических тварей выживание человечества находится под угрозой. Во время опасного задания на поверхности люди могут погибнуть. Но смерть любого мужчины — это просто смерть одного индивидуума, его сугубо личная трагедия. Смерть же в тех же условиях молодой девушки — это трагедия всего общества, которая будет много раз отзываться в веках, это ведь смерть бесконечно огромного количества не родившихся детей и их потомков. Любая девушка в условиях страшнейшего сокращения численности населения сейчас особо ценна, и не стоит подвергать их риску.

Я несколько раз хлопнул в ладоши, аплодируя близорукому рыжему парню.

— Отлично сказал! Вот честно, студент, ты сейчас дословно выразил позицию капитана Колованова. Тот тоже постоянно мне твердит, что парни на то и созданы природой, чтобы рисковать и умирать. И что негоже делать из девчонок бойцов, если для этого существуют мужчины. Но есть маленький нюанс, даже два. Во-первых, пригодных к строевой мужиков осталось крайне мало. Вот ты, например, не подходишь из-за слабого зрения, твой начальник уже слишком стар для беготни с автоматом в противогазе, а твой напарник по смене... а, пардон, у тебя напарница, тогда вопрос вообще отпадает.

Третий оператор действительно обернулся вполоборота, и стало видно, что это женщина средних лет, на коленях у которой прикорнул спящий ребёнок грудного возраста. Я же продолжил свою речь, стараясь говорить тише, чтобы не разбудить малыша.

— Во-вторых, ты спроси как-нибудь у обитателей Полигона про первый отряд. Когда мы сюда пришли, эти школьницы оказались нашей единственной опорой и защитой. Девчонки провели немало самых настоящих реальных боёв, в том числе против обученных опытных бойцов, и везде победили с общим соотношением по убитым примерно сто двадцать врагов против одной нашей погибшей девушки. Ещё есть вопросы по поводу их квалификации?

— Никак нет! А... кто она, которая погибла? — спросил несколько стушевавшийся рыжий парень.

— Её звали Галя Громова, она была личным адъютантом нашего руководителя, — вместо меня ответила вошедшая в командный центр Юля Плахотникова.

Сама Юля смотрелась сейчас исключительно эффектно — высокая длинноногая воительница с идеальной спортивной фигурой и яркими голубыми глазами, просто созданная для украшения обложки какого-нибудь мужского журнала. Вместе с девушкой в командный центр зашли Сильвер и Суриков, который во время болезни Константина Ивановича выполнял роль главного завхоза Полигона. Заместитель Константы тут же отрапортовал:

— Второй поезд с зерном прибыл на станцию Великий Двор и стоит сейчас на разгрузке, ребята обещают управиться к вечеру и отправить его обратно в Дубну. Если накладок с летающими охотниками не будет, за следующие три дня сумеем ещё два состава с пшеницей и кукурузой принять и разгрузить.

— Недопустимо долго! — рявкнул, как всегда недовольный Сильвер. — Только что по закрытой линии пришло телефонное сообщение от Егорова. Его радисты сообщают — бочки с самого утра распыляют зелёный газ над Рязанью, Тулой и Калугой.

Все замолчали, новость была крайне тревожной. Да, приближение границы заражения ждали, но одно дело предполагать, и совсем другое знать, что враг уже настолько близко. Я прошёл в следующую комнату и остановился возле большой карты.

— Триста километров от нас. С их скоростью продвижения у нас остался всего один день, максимум полтора дня. Приказываю прекратить все работы внутри бункера, их мы успеем закончить и потом. Кроме того, вернуть все группы на Полигон, прекратить тренировки и ремонт техники, временно снять посты. Всех людей на железнодорожную станцию. Сейчас важнее всего успеть загрузить зерно в герметичные ангары.

Суриков, делая карандашом пометки в блокноте, уточнил:

— Снимать и тех, что занят оборудованием подземной фермы? Её ведь тоже важно как можно скорее запустить. И как насчёт тех, что плодородную почву носят? А техников по вентиляции?

— Нет, всех перечисленных трогать нельзя, пусть продолжают работать... — я напряжённо думал, пытаясь найти выход. — Хотя вентиляцию и потом наладим, этих тоже на погрузку зерна. Как же не хватает людей!

— Людей можно будет сегодня в Талдоме набрать, — проговорил Сильвер задумчиво. — Вот только куда мы их будем селить?

— Разрешите мне сказать! — в наступившей тишине звонкий голос Юли прозвучал неестественно громко, присутствующие даже вздрогнули. — Я ведь как раз и хотела предложить способ, как можно увеличить количество проживающего на Полигоне народа, не набивая их ещё плотнее в подземелье.

Девушка развернула выполненный на листе полуватмана рисунок карандашом, на котором достаточно точно был изображён Полигон, точнее три стоящих рядом казармы, старая ныне пустующая столовая и офицерское общежитие. На рисунке девушки все эти сооружения были обшиты плёнкой или каким-то подобным материалом и соединены системой переходов, также выполненных из прозрачной плёнки.

— Изначально я думала насчёт места отдыха для уставших от постоянного нахождения под землёй людей. Два или троя слоя плотной полиэтиленовой плёнки должны защитить от токсичной атмосферы находящихся внутри зданий людей. К тому же окна можно законопатить, как и вентиляционные отверстия и трубы, что даст дополнительную защиту. В таких условиях, видя привычное небо и облака, люди бы быстро восстанавливались для дальнейшей работы. Но потом я подумала — а почему бы не попробовать организовать этот проект на более серьёзном уровне? К этим зданиям можно прорыть подходы снизу, соединив с бункером, обеспечить фильтрацию воздуха.

— Первый же налёт треугольника или просто сильный ветер, и в этой защите появятся дыры, через которые проникнет яд, — высказал я первое, что пришло на ум.

— Нет, нет. Тут как на подводных лодках пробоина в каком-то отсеке не обязательно означает гибель всего корабля, — девушка похоже обдумывала такой вариант и сразу привела заготовленный ответ. — Все коридоры и здания разделены на секции, люди из повреждённого участка переходят в спокойные или спускаются под землю. А заделать дыру совсем нетрудно — достаточно наложить новый слой плёнки и запаять горячей лампой. Воздух же в пробитом участке можно заменить — забрызгать все стены и пол водой, а серую ядовитую пыль, в которую превращается зелёный газ при контакте с водой, собрать пылесосом или просто веником.

Я задумчиво почесал нос и сообщил, что моё возражение снято. Других замечаний никто не высказал. Юля же, явно воодушевившись, стала показывать другие рисунки:

— Таким же способом можно организовать оранжереи, где даже зимой можно будет выращивать овощи и зелень. Можно даже открытые резервуары с водой так сохранить. Можно делать переносные собирающиеся палатки для дозорных, чтобы они могли снять противогазы и отдохнуть, предварительно очистив воздух в палатке. Мы с девушками подсчитали, что только в этих пяти корпусах на Полигоне могут вполне комфортно проживать до четырёхсот человек. А есть ещё подходящие здания в Талдоме и у Егорова в Восточных Кимрах. И, что самое главное, построить всё это достаточно просто — трубы для каркасов и плёнка в большом количестве имеются на дачных участках. Да и в Дубне нам предлагали для обмена плотную плёнку то ли пропиленовую, то ли какую-то тефлоновую, у них этого материала было хоть завались...

Все посмотрели на Сурикова, но тот лишь растерянно пожал плечами:

— Я не в курсе. Это нужно у Константина Ивановича узнавать, он вёл переговоры с Дубной. Но сейчас он спит, врачи ему вкололи морфий...

— Да чего ждать! — я взял рацию. — Это Беглец. Грабин, мне тут полиэтиленовая плёнка потребовалась заизолировать стену. У тебя, говорят, была в качестве товара на обмен.

— Да, плёнка имеется, — ответила рация через полминуты. — Тебе сколько?

— А сколько есть? — осторожно поинтересовался я.

— Да хоть задницей ешь! Тут в Дубне предприятие было по её производству, так вот тонн двести осталось полиэтилена в гранулах и виде плёнки разной толщины. Сколько возьмёшь и какой?

— Самую толстую плёнку, вагон примерно.

— Вагон?! Ну, вагон именно толстой не обещаю. Было рулонов двадцать по триста кило в каждом. Когда будете вывозить?

— Да прямо сейчас направлю к тебе людей с грузовиками. И заодно пусть посмотрят, может более тонкая тоже пригодится. Что в замен хочешь?

— Да свои люди, потом сочтёмся, — усмехнулся Грабин. — В полдень в Талдоме же встретимся, заодно будет другая интересная тема для разговора.

Все присутствующие молчали и ждали решения руководителя Полигона. Я же думал совсем недолго.

— Хорошо, принято. Ну что же, Плахотникова, идея твоя, тебе и воплощать. На время операции ты повышена до уровня моего заместителя со всеми полномочиями. Твоё дело — привезти плёнку и начать строительство. Приоритет высокий, выше этого только погрузка зерна, но зерном займётся Суриков. Ты же бери пять грузовиков, людей человек сорок и дуй в Дубну. Грузите там всю плёнку, что Грабин отдаст. Тонкую и среднюю тоже берите. Заодно если будут трубы для каркаса любые железные или пластиковые тоже забирайте. Если нужно, сделайте несколько ходок, но чтобы сегодня к полудню первая плёнка была уже тут на Полигоне, и сразу же началось строительство. Да, и возьми с собой в качестве помощника рыжего студента из соседней комнаты, пусть вспоминает то, чему его учили в институте, и рисует проекты для постройки. Если же будет думать не о том и приставать — пожалуйся Фурии или можешь сама его застрелить. Всё, получи у дежурного рацию и держи меня в курсе.

— А мне что делать ближайшие пару дней? — поинтересовался Сильвер, когда двое остальных участников совещания удалились. — Тренировки бойцов сегодня, судя по всему, отменяются. С печатью и выдачей пропусков тоже справятся без меня. Да и командовать постройкой постов и секретов на восточном берегу Волги с моей ногой идея не самая удачная, по тамошним болотам и кустам...

Я уже давно понял, что для деятельного капитана отсутствие поручений прочно ассоциировалось с невостребованностью и ненужностью, причиной которых бравый вояка всегда видел собственную физическую неполноценность, из-за чего впадал в состояние страшной затяжной хандры.

— На берег Волги отряд отправить действительно нужно. Наша разведка сообщала о ночной активности со стороны "кимринских" — шумы техники, переброска куда-то живой силы. Подозреваю, что наши противники постараются повторить вчерашнюю атаку. Проблема в том, что мы не можем использовать вчерашнюю тактику — нам категорически не нужны треугольники над Дубной, иначе не видать нам ни зерна, ни плёнки...

— И что ты предлагаешь? — заинтересовался Сильвер.

— Да я думаю не ждать повторную атаку, а нанести упреждающий удар по флоту противника. Там на западном берегу в районе Абрамово, Скупино и Богунино пришвартованы грузовые баржи, буксиры и пассажирские речные катера. И я вот думаю, а не провести ли нашим артиллеристам и танкистам тренировку по стрельбе через реку? Нужно пустить на дно весь вражеский флот. Не будет у них флота — не будет вторжения, по крайне мере, до сильных морозов. Именно это задание я хотел поручить тебе.

— Вот это действительно по мне! Настоящая мужская работа, а не хозяйственные вопросы, которые уже в печёнках сидят, — капитан в предвкушении настоящего дела потёр руки. — Не сомневайся, Виктор, организую в лучшем виде и так, чтобы "ответка" по нашим танкам не прилетела.

— Вот и отлично. А насчёт хозяйственных вопросов — куда уж без них? Вот сейчас не могу понять — о чём мы только думали три месяца назад, когда отдали часть помещений второго и третьего подземного этажа под склады боеприпасов и запчастей? Теперь вот людей некуда селить, и их направляют на четвёртый этаж. А на четвёртом изначально по плану был технический этаж, он вообще не предназначен под жилые комнаты — ни туалетов, ни водопровода, ни нормального освещения. Как закончим с делами на поверхности, нужно будет освобождать склады и перетаскивать всё вниз, а людей переселять наверх. А то нас соседи засмеют, если узнают, что мы коз содержим прямо у дверей командного центра.

* * *

При въезде в Талдом колонну машин Полигона остановили солдаты в красных кепи. Сопровождавшие меня бойцы поначалу напряглись и схватились за оружие, но "церберы" вели себя исключительно корректно и даже вежливо.

— Борода хотел поговорить с вами, как только появитесь, — сообщил старший из них.

До назначенного на полдень открытия дверей подземного города оставалось ещё около часа, так что я легко согласился. Местом встречи послужила уже знакомая полуразрушенная гостиница, разве что пригибаться от снайперов при проходе к обзорному пункту на этот раз не требовалось.

— Вон, полюбуйся, — проговорил Борода, как только мы обменялись рукопожатиями.

Увиденная в стереотрубу картина разительно отличалась от вчерашней. Площадь была полна народу. Несколько сотен людей с сумками и баулами, некоторые с детьми, двое или трое на инвалидных колясках. Люди стояли и сидели на асфальте, кое-кто от усталости разлёгся на сумках или даже прямо на холодной земле.

— Люди все на нервах, не выспавшиеся, некоторые голодные третий день без еды. Мы с "церберами" смогли лишь детей накормить кое-как, но у нас самих с едой полный голяк. Собравшихся поддерживает лишь надежда, что для них вот-вот откроются двери подземного города, и все их беды на этом разом закончатся. Но что-то лично я не верю в столь счастливый финал. Из подземного города обещали выдать сорок три человека, взамен они возьмут столько же, ну может ещё троих взамен убитых. То есть ситуация не изменится — на площади останется фактически столько же людей. А потому у меня вопрос — к чему готовиться мне с ребятами?

— Поясни свою мысль, — попросил я.

— Ну что же, скажу прямо. Вчера вы изменили текст трансляции — в сообщении об опасности заражения больше не упоминаются Дубна, Полигон и Восточные Кимры в качестве возможных убежищ. Из чего я делаю вывод, что у всех у вас тоже место для беженцев кончилось. Это так?

— Именно так. По состоянию на сегодняшнее утро бункер Полигона имеет лишь двадцать шесть свободных мест. Насчёт Дубны не знаю, сколько осталось, но Восточные Кимры прекратили набор.

Присутствующие в комнате офицеры "церберов" явно приуныли и опустили плечи. Борода тяжело вздохнул.

— Вот видишь. Здесь у меня три сотни бойцов. Да, не все из них крутые спецы, но и таких тоже хватает. У многих из них есть семьи — жены, сёстры, матери, дети — они сейчас стоят вон там на площади. В моих силах сделать так, чтобы среди людей на обмен, которые направятся в подземный город, большинство составили переодетые "церберы". Я поговорил со своими ребятами и получил согласие. Они вполне смогут захватить верхний бастион и лифт, и удержат эти объекты до подхода основных наших сил. В подземном городе ведь на самом деле не более шестидесяти-семидесяти бойцов, остальные мирные. Часть противников будет уничтожено на поверхности, в подземных укреплениях останется не более полусотни. У нас будет шестикратное преимущество, победа вполне реальна, особенно если моих ребят поддержат опытные бойцы из числа союзников. И потому я хочу спросить напрямую — вы поддержите нашу атаку?

Я обратил внимание, как в ожидании ответа напряглись "церберы". Двое из них, стараясь делать это медленно и незаметно, потянулись за оружием. Стало понятно, что Борода с его людьми доведены до крайности и выпускать потенциального информатора врагов не собираются.

— Это Амазонка. Немезида, — проговорила рация, и в звенящем от напряжения воздухе голос Натальи Амазян прозвучал подобно выстрелу, заставив меня вздрогнуть.

— Это Фурия. Поздравляю, Амазонка, ты прошла испытание и принята в первый отряд!

— Это Сильвер. И меня поздравьте. Стрельбы прошли успешно, все корыта на дне.

Несмотря на тревожность момента, я не мог не порадоваться успеху миссии одноногого капитана. Угроза вторжения с запада на какое-то время была устранена. Теперь осталось решить проблемы востока.

— Прежде чем дать свой ответ насчёт атаки, я скажу пару слов. Вчера я попросил Константу зарезервировать за лучшими из "церберов" сто мест в бункере Полигона. Помещения выделены и даже койки установлены, хотя там ещё убираться и убираться.

— Сто? — переспросил один из офицеров.

— Да, больше чистых бойцов Полигону просто не требуется, — проговорил я и, видя кислые мины на лицах "церберов", продолжил. — Остальным придётся сменить профессии. Нужны электрики, штукатуры, плиточники, сантехники, садоводы... Проще сказать, какие профессии не требуются.

Я рассказал о планах постройки защищённой от токсичной атмосферы надземной части убежища, в которой смогут разместиться ещё до четырёхсот человек. Очень своевременно в процессе рассказа прозвучало сообщение от Плахотниковой, что первая партия плёнки и каркасов доставлена на Полигон.

— Отлично, Юля! Приступайте к строительству. Чтобы завершить строительство в срок, я сегодня ещё привезу из Талдома достаточное количество рабочих рук.

В этот момент в комнату вбежала запыхавшаяся девушка в форме "церберов", она явно спешила и бежала по лестницам.

— Был звонок из подземного города на второй КПП. Просили передать для "Виктора с Полигона и для Бороды" сообщение, даже сказали где вас можно найти.

— Что за сообщение? — нахмурился командир "церберов"".

Девушка сверилась с бумажкой:

"Ни один из церберов в списки обмена не попадёт. Мы сами укажем, кто нам нужен. Лифт в момент обмена будет отключён, лестница перекрыта. Обещанные данные о пришельцах будут переданы людям Полигона только после успешного окончания обмена людьми, в противном случае мы уничтожим информацию. Великий Пророк"

Полигон. Заговор

Я лично отнёс диски с информацией в командный центр и проследил, чтобы шестеро бойцов, среди которых было двое "церберовцев", доставили туда же две тяжёлых коробки с яркими кричащими надписями на боках: "Осторожно стекло!". В зале совещаний уже был аншлаг — кроме Фурии и Сильвера тут же собрались Бухарь и вышедший из медцентра Константа.

— Как прошло в Талдоме? — поинтересовался одноногий капитан.

— Достаточно неплохо, — ответил я, с благодарностью принимая из рук Фурии чашку горячего кофе. — Из подземного города выпустили тридцать семь человек, ещё пятеро указанных в списках между своей семьёй на поверхности и убежищем выбрали убежище. Затем нам прислали список тех, кого подземные жители захотели видеть у себя. Предсказуемо они выбрали молодых девушек и юношей лет по семнадцать — двадцать, не записанных в "церберы" и не имеющих проблем со здоровьем.

— И? — поторопил меня Константа, когда я замолчал.

— Погодь, отхлебнул слишком горячего кофе, — чуть отдышавшись, продолжил я. — Я им предсказуемо отказал. Во-первых, пусть берут на общих условиях, как и все. Во-вторых, я нескольких из указанных Великим Пророком людей сам уже к тому моменту успел выбрать и отправил на Полигон. Мы ещё минут тридцать поторговались, пока они не согласились брать людей разного возраста. Сразу после того, как обмен состоялся, нам выкатили грузовую тележку с ящиками. Мне пришлось самому идти за ней, так как охранники внешнего бастиона нервничали и опасались штурма. Как только я забрал ящики и диски, охранники подземного города запечатали изнутри герметичную дверь и замуровали все бойницы стальными заслонками. Последнее сообщение из подземного города пришло по телефону:

"Мы отключаем связь и больше не будем отвечать на любые сигналы"

— Вот уроды! — не смог сдержать своих эмоций Сильвер. — Бросить столько обречённых людей и даже не интересоваться их дальнейшей судьбой!

— Это их стратегия выживания, — проговорил я устало. — Сегодня я познакомился с людьми, ранее работавшими в Радиоцентре Љ3. Их начальник через несколько минут подойдёт сюда в штаб и расскажет о проводимых исследованиях. Так вот, сотрудники Радиоцентра с лета изучают действия пришельцев и пришли к выводу, что наши космические враги прекрасно знают обо всех скоплениях выживших. Они принимают наши радиосигналы и, скорее всего, расшифровывают их и понимают. Однако пришельцы не предпринимают никаких особых действий, так как полагают, что все эти разрозненные группки землян обречены. Но совершенно непонятна реакция инопланетян, если какая-то группа окажется в надёжном убежище, где люди будут способны выжить десятки лет. Скорее всего, такую группу постараются уничтожить более мощными средствами. Вот потому в Талдоме многие месяцы не использовали радиосвязь, а сейчас вообще захотели оборвать все контакты с внешним миром. По совету Великого Пророка они решили затаиться под землёй, надеясь таким образом укрыться от внимания захватчиков.

Наступила тишина. Каждый из присутствующих на совещании наверняка в этот момент подумал, что подобная тактика для Полигона уже не подходит — слишком "шумным" оказалось поведение выживших в этом районе. Я же продолжил свой рассказ:

— Когда ворота подземного города закрылись, мы с Егоровым и Грабиным начали делить оставшихся на площади людей. У меня даже нет определения тому чувству, которое я испытывал. Да, мы давали некоторым из этих людей шанс выжить, но насколько же мерзкое ощущение я испытывал, видя страх и отчаяние остающихся на площади. Мы были словно работорговцы, выкупавшие приговорённых к смерти людей. При этом и я, и Грабин, и Егоров прекрасно понимали, что всех не спасти — у нас просто не имелось столько мест для расселения людей. Собравшиеся на площади тоже это понимали. Я видел ощущение обречённости в глазах стариков и калек, которые знали, что вместо них руководители возьмут детей или здоровых крепких работников. Но пожилые люди всё равно стояли и надеялись на чудо. И это чудо произошло.

— Ты имеешь в виду те переговоры насчёт плёнки для Талдома? — уточнил Константа, что-то отмечая в своей тетради.

— Именно. Борода меня сегодня удивил. Он попросил приостановить набор и захотел переговорить со мной и с другими начальниками. Суть его предложения проста — он с группой верных людей примет присягу Полигону, однако не будет пользоваться предоставленной возможностью укрыться в нашем бункере и казармах. Вместо этого Борода оставит людей в Талдоме. В этом городе немало уцелевших зданий, которые можно быстро загерметизировать, наладить в них фильтрацию воздуха и воды. Рабочие руки для этого имелись в достаточном количестве, не хватало только материалов — плёнки, насосов и фильтров. Руководитель "церберов" попросил у меня и Грабина эти необходимые для выживания ресурсы. Взамен он обещал вновь запустить электростанцию в Талдоме и дать электричество в Дубну и на Полигон. Грабин уже дал своё согласие, ведь для Дубны нехватка электроэнергии — главная головная боль, у них не работает нормально вентиляция в убежище, а зерно в элеваторах портится из-за обесточенной системы сушки. Я тоже пообещал всестороннюю помощь Бороде. Так что на данный момент ситуация такова: "церберы" в полном составе приняли присягу Полигону, но примерно половина из них выбрала для проживания Талдом. Наземная часть Талдома теперь — наша территория, посёлок Северный тоже наш. Мы станем заботиться об этих населённых пунктах, там будут установлены посты Полигона, налажено снабжение и дежурство. Со временем, очень надеюсь, мы восстановим и работу Радиоцентра Љ3.

В дверь робко постучали. Сильвер нажал кнопку на настенной панели, впуская посетителя. Вошёл седой невысокий мужчина с клиновидной бородкой и круглыми старомодными очками. Я представил вошедшего:

— Яков Львович Фихтенгольц, до вторжения был ведущим научным сотрудником кафедры астрономии Кавказского Университета...

— Простите, не Кавказского, а Казанского, — поправил меня пожилой учёный. — Я работал на кафедре астрономии и космической геодезии Казанского Университета. В Подмосковье же в момент вторжения оказался случайно — приехал в Талдом погостить у старинного друга и коллеги. С первых же дней войны с пришельцами работал в Радиоцентре, а через пару недель возглавил одно из научных направлений.

Яков Львович подошёл и уверенно открыл замки на обоих принесённых солдатами ящиках. Внутри первого оказался вертикальный круглый стержень примерно двадцатисантиметрового диаметра и метровой высоты. Внутри второго ящика — матово-металлическая сфера. учёный отошёл чуть в сторону, чтобы не закрывать обзор.

— Обе эти конструкции собраны под моим руководством. Чтобы рассказать об их предназначении, нужно сперва сделать небольшое отступление и поделиться теми наблюдениями, которые были сделаны сотрудниками Радиоцентра Љ3 или получены от других исследовательских центров. Основная идея такова — все корабли пришельцев, которые мы с вами видели у поверхности, полностью автоматические, никаких экипажей в них нет. И "треугольники", и "бочки" просто следуют изначально заложенным в них программам. "Треугольники" патрулируют заданный участок и при проявлении активности атакуют людей или животных. "Бочки" опрыскивают зелёной гадостью поверхность нашей с вами планеты, убивая растительный и животный мир Земли. "Бочки" иногда уходят на "дозаправку" ввысь. Эти типы кораблей — самые заметные и многочисленные, однако существуют и другие.

Учёный попросил подсоединить к компьютеру один из разложенных на столе внешних дисков. Через пару минут, найдя нужные файлы, он с помощью местных сотрудников вывел на экран проектора целый ряд фотографий. На них с разным приближением можно было рассмотреть странные объекты, напоминающие осиное гнездо.

— Третий тип это так называемые "матки" или "базы". Американцы, пока мы их слышали, использовали для описания более точный термин "carrier", по-нашему носитель. Это громадные многокилометровые корабли, находящиеся на удалении нескольких тысяч километров от поверхности планеты и совершенно неуязвимые для имеющегося у человечества оружия. Таких "маток" немного, всего около тридцати. Но именно с них пошло вторжение на нашу с вами планету. Именно к этим "маткам" поднимаются "бочки" на дозаправку, и именно туже же уходят на ремонт подраненные "треугольники".

Снова ряд картинок. На это раз объекты можно хорошо разглядеть. Плоские серебристые или зеркальные корабли почти правильной прямоугольной формы. К сожалению, масштаба для сравнения не было, поэтому истинные размеры прямоугольников не понять.

— Четвёртый тип — так называемые "листы", для нас они представляют наибольший интерес. "Листы" висят на стационарной орбите на высоте примерно ста пятидесяти километров, их можно рассмотреть в обычный телескоп. Судя по всему, это наблюдатели. Именно они непрерывно сканируют нашу планету на предмет следов активности людей. Именно "листы" направляют "треугольники" к любой яркой вспышке на поверхности или к запущенной сигнальной ракете.

Учёный выключил экран и повернулся к аудитории.

— Вот тут мы подходим к самому интересному. Общаются корабли пришельцев с помощью обычных радиоволн. Независимо от типа корабля, сперва с него идёт "оклик", на который незамедлительно следует "ответ" от всех остальных. Это что-то вроде проверки "свой-чужой". Именно на этом принципе мы в Северном ещё в конце лета построили всепогодный локатор — он периодически посылает "оклики", а все находящиеся поблизости корабли пришельцев отвечают на этот призыв, присылая нам свой ответ. Мы фиксируем на экране все ответы и в любой момент времени при любой погоде знаем информацию обо всех кораблях противника. Причём эти данные точные — пришельцы сами дают нам её.

Я, словно школьник на уроке, поднял руку.

— Получается, если понять их систему сигналов, можно управлять кораблями противника?

— Именно к этой мысли я и пытаюсь вас подвести, — обрадовался Яков Львович. — В Радиоцентре Љ3 ежедневно фиксировали сотни, а то и тысячи сигналов, которыми обменивались пришельцы. Мы их записывали, изучали, классифицировали. И даже проводили разные эксперименты, чтобы понять, как корабли захватчиков отреагируют на искусственные созданные людьми команды. Частично сигналы пришельцев уже расшифрованы, большой вклад в эту работу провели наши японские коллеги. К сожалению, связь с ними была потеряна больше месяца назад.

Учёный помолчал немного, тяжело вздохнул и продолжил:

— Так вот, структура сигналов всегда одинаковая. Сперва идёт идентификатор корабля, которому адресовано послание. Потом следуют координаты, куда двигаться и где выполнять задание. Последним, собственно, идёт само задание. Первая часть сообщения закодирована, и понять систему шифра пока не получилось. А вот со второй и третьей частями дело обстоит проще — у многих разных команд эти куски сообщений совпадают полностью или частично. Проанализировав сотни тысяч перехваченных команд, сотрудники Радиоцентра Љ3 нашли кое-какие закономерности. Мы более-менее научились сопоставлять земную карту с соответствующими инопланетными координатами. А также частично стали понимать третью часть сообщений. Нами с большой достоверностью выявлена команда для треугольников "срочно уходить", а также команда для бочек "повторить обработку".

— Это же позволяет защитить территорию от треугольных летунов! — Константа.

Яков Львович как-то вымученно улыбнулся и указал на один из ящиков.

— Собственно, вот этот металлический цилиндр и есть мощный излучатель, который посылает смоделированный людьми сигнал "срочно уходить" на тысячи и тысячи разных идентификационных номеров летающих охотников. По идее, он должен отпугивать треугольники. Один раз схожий излучатель мы уже испытывали полтора месяца назад. Тогда эффективность прибора оказалась невысокой — из восьми прилетевших на световую ракету охотников удалось вспугнуть лишь одного. Но и этот скромный результат не прошёл незамеченным для наших врагов. Того, что произошло далее, мы никак не ожидали. Место эксперимента уже через минуту было просто облеплено десятками космическими охотниками, которые начали вести из всех орудий планомерный обстрел поверхности. Как вы, наверняка, знаете, от треугольника при обычном его поведении вполне возможно укрыться внутри жилого строения или под машиной. Но в тот раз инопланетяне повели себя иначе — они разрушили до основания все дома в радиусе примерно полутора километров, взорвали весь транспорт, выжгли все подземные укрытия. Все сотрудники нашей научной группы погибли, хотя они находились в глубоком подвале под многоэтажным домом. Нам всем просто повезло, что опасный эксперимент проводили не возле Северного, а в безлюдной территории в пяти километрах восточнее.

Все собравшиеся замолчали, с опаской посматривая на описанный учёным излучатель. Сам же Яков Львович попросил кофе. В тот момент, когда он наливал горячий напиток в кружку, сразу у нескольких людей одновременно заработали рации.

— Это Егоров. Летающие твари начали распылять яд над Москвой! С южных районов столицы идут тревожные сообщения о токсичном дыме. Также поступила информация, что три колбасоподобных корабля сбито над столицей средствами ПВО. Над Москвой кружат уже более пяти тысяч треугольных охотников, но защитники не сдаются и продолжают бой. Говорят, что москвичи применили последние вертолёты и даже какие-то секретные армейские разработки.

— Бесполезно! — покачал я головой. — Такую тактику уже пробовали в первые дни вторжения. Только армию потеряли зазря...

— Вовсе нет! — горячо возразил астроном. — Поверьте, молодой человек, в отличие от первых дней войны защитники Москвы знают, что делают, и жертвуют своими жизнями не зря. Им важно сбить какой-нибудь корабль пришельцев. Для чистоты эксперимента, конечно, лучше бы треугольник. Но и три бочки тоже нормально. Далее самое главное — вы ведь знаете, что пришельцы никогда не позволяют землянам исследовать обломки своих кораблей. Более того, давно замечено, что как только один из кораблей космической армады получает критические повреждения, не позволяющие ему подняться к матке для ремонта, он взрывается прямо в воздухе! Есть вполне обоснованное предположение, что с ближайшего "листа" ему дают команду на самоуничтожение!

Все присутствующие на совещании оживились и стали переглядываться. Учёный мог уже не продолжать свою мысль, её уловили все, но при этом никто не решался выразить вслух. Поэтому Яков Львович продолжил:

— Сейчас наши коллеги в Москве записывают все команды, которыми на определённой частоте обмениваются корабли пришельцев в процессе боя. При этом специалисты пытаются вести синхронную съёмку, чтобы потом посекундно понять из записи, какая реакция кораблей была на разные команды. Как только бой завершится, запись обработают и оставят только сжатую выжимку — полученная команда и реакция на неё.

— Мы сможем с ними связаться? И поделятся ли они с нами этой информацией? — задал я ключевые вопросы.

Астроном хитро улыбнулся.

— Связаться с ними мы можем, у меня есть все данные их радиопередатчиков. Собственно, мы в Радиоцентре Љ3 поддерживали постоянную связь со штабами военных округов, с несколькими научными группами — в Московском Государственном Университете, в Московском Авиационном Институте, с несколькими военными частями ПВО и противокосмической обороны столицы. Поддерживали вплоть до того момента, как некие диверсанты обесточили наше оборудование... — профессор укоризненно посмотрел на меня.

— Взрыв трансформаторной будки позволил сохранить жизни тысячам людей! — не согласился я.

— И поставил под угрозу миллионы, — парировал учёный. — Однако не будем ворошить прошлое. Сейчас мне нужен доступ к радиостанции в Кимрах, и нужно подумать над текстом послания. Вы ведь знаете, в чём секрет масштабных провалов военных операций против пришельцев в самые первые дни войны? Мы недооценили их. Мы думали, что они не понимают наши языки, и фактически прямым текстом сообщали в эфире совершенно секретную информацию. А они всё прекрасно понимали и принимали контрмеры. Даже кодирование сигналов не помогало — почти мгновенно они вскрывали любые наши коды. И потому выжившие приспособились общаться, встраивая в радиопослания информацию, которая могла быть известна только собеседнику. Несколько таких ничего не значащих фраз, и набор паролей для шифрования передан.

— И что случится, когда вы получите ответ от московских знакомых? — поинтересовалась осторожная Фурия.

— А дальше случится вот это, — астроном указал на второй ящик. — Перед вами бомба, самая настоящая. Вот только вместо взрывчатки в ней заложена информация о десятках и сотнях тысяч идентификационных номеров кораблей пришельцев. Сперва бомба включится и проведёт опрос "свой-чужой", получит ответы и запишет их к себе в память. Затем за очень короткий период времени это устройство создаст на волне пришельцев миллионы самых различных команд. Сперва приказ на самоуничтожение получат те корабли, которые ответили на оклик — ведь о них информация самая актуальная, и вероятность срабатывания подрыва гораздо выше. Затем начнётся хаос — по сотням тысяч известных идентификаторов передатчик будет непрерывно посылать случайные команды — атаковать разные цели, подниматься к маткам чиниться, куда-то лететь, сбрасывать яд куда ни попадя... Аккумулятора хватит часа на три. Но мне кажется, что пришельцы заткнут это устройство гораздо раньше. Эффект от применения предсказать сложно. Возможно, мы разом уничтожим значительную часть флота пришельцев. Хотя может мы ошиблись, и ничего не произойдёт. В любом случае, основываясь на предыдущем опыте, можно прогнозировать крайне жёсткий ответ инопланетян. Я крайне не завидую тем смельчакам, которые окажутся рядом с бомбой при её срабатывании.

* * *

— Ты туда не пойдёшь! — Лиза нарушила царившее за ужином напряжённое молчание.

Я отодвинул пустую тарелку и успокаивающе проговорил подруге:

— Да не собираюсь я взрывать эту бомбу, сам прекрасно понимаю, что иначе от нашего Полигона ничего не останется. Лучше расскажи, как прошла встреча с одноклассницами.

Фурия неопределённо пожала плечами:

— Трудно сказать... Миля Стрешкова, с которой я больше всего хотела поговорить насчёт её предательства, погибла ещё летом, когда во время боёв за Сергиев Посад снаряд разорвался на территории монастыря. Остальные девчонки меня откровенно разочаровали. Да, они рады были видеть нас живыми и здоровыми, но что-то в них сломалось. Погас огонёк весёлости, мои бывшие подруги стали унылыми и равнодушными. Слишком долго мои одноклассницы прожили в монастыре с его строгими правилами. По сравнению с девчонками первого отряда монашки выглядели, как чёрно-белые неуклюжие клуши, которым всё равно, что с ними будет. Надеюсь, что со временем монашки вновь станут прежними знакомыми мне подругами, хотя что-то слабо верится в такой благоприятный итог...

Лиза вдруг замолчала на полуслове и сжала губы, словно от боли.

— Всё нормально уже, нога просто иногда затекает, — пояснила она, видя мою тревогу. — Пробую ходить без костылей, но ослабевшая нога сильно устаёт и под вечер начинаются вот такие мышечные спазмы.

Лицо девушки опять перекосило от боли. Испуганная маленькая Олеся отложила ложку и, крепко прижав к себе мягкую игрушку, отодвинулась подальше от Фурии. Глаза ребёнка стали круглыми от страха.

— Не бойся, Олеся. У тёти просто нога заболела.

— Сейчас пройдёт, — подтвердила Лиза сквозь зубы, двумя руками усиленно массируя голень. — Я слышала, среди новых обитателей Полигона появился слепой массажист...

— Да, есть такой. Вчера на КПП со стороны Воргаша дедок семидесятилетний пригнал трактор с телегой, полной мешков картошки. Рядом с дедом в кабине находился двухметрового роста детина, в плечах косая сажень. Так вот, дед захотел купить место в убежище для себя и внука в обмен на трактор и картошку. Внук у него слепой с рождения, но по рассказам, массажист просто от Бога. Константа их куда-то распределил, но вот куда точно, я не выяснял.

— Нужно будет записаться к этому гиганту на приём, а то эти спазмы ноги меня доконают. И спина тоже устаёт, словно старуха древняя хожу — ни согнуться, ни разогнуться.

Я весело усмехнулся и предложил Фурии свои услуги в качестве массажиста. Вообще-то я говорил в шутку и предполагал отказ, однако девчонка неожиданно согласилась и тут же принялась стягивать с себя брюки и расстёгивать блузку. Через минуту Лиза в одних чёрного цвета трусиках уже лежала лицом вниз на диване.

— Дальше раздеваться не буду, и не проси, — заявила Фурия твёрдо, на что я с усмешкой ответил, что для массажа затекающей голени достаточно было просто закатать штанину.

Через несколько минут лечебной процедуры пациентка сообщила, что спазм прошёл без следа. Лиза отметила, что у меня явно богатый опыт в это деле, и поинтересовалась откуда.

— Многим девушкам нравится, когда парень способен им сделать приятный массаж. Зачастую это своего рода прелюдия перед дальнейшими постельными играми, которая особенно хорошо идёт под вино.

— В моём случае на большее не рассчитывай, тем более ребёнок смотрит, — фыркнула Фурия, указывая на играющую в углу комнаты малышку. — Хотя от бокала красного вина я бы тоже не отказалась. У тебя в тумбочке припрятано несколько бутылок. Может, откроешь одну из них в честь последнего дня на незаражённой Земле?

Я не стал спрашивать, откуда подруге известно содержимое моих личных шкафчиков. У Лизы был не тот характер, чтобы её остановила скромность или понятие приличия. Через минуту на столе уже стояло два гранёных стакана с вином (бокалов или фужеров у руководителя Полигона отродясь не имелось). Однако спокойно употребить алкоголь нам не дали — в дверь раздался робкий стук.

Лиза испуганно дёрнулась, явно стесняясь своего вида и собираясь срочно одеваться, но моя сильная рука удержала её на диване в лежачем положении, вторая же рука прикрыла сверху одеялом.

— Лежи, я открою.

В коридоре оказалась Вострикова Алла, одна из пришедших вместе с Амазонкой девушек. Девчонка явно стеснялась высокого руководителя, но всё же нашла в себе силы заговорить:

— Я пришла сообщить о преступлении. Мне стало известно, что сразу пять девушек из первого отряда сегодня утром участвовали в расправе над пятнадцатилетним парнем. Они впятером повесили мальчишку на суку дерева, я могу назвать убийц поимённо. А ещё несколькими днями ранее командир первого отряда застрелила капитана Егорова. И хотя они все мои подруги, но я посчитала своим долгом сообщить об этом.

Я прикрыл дверь за своей спиной и ответил посетительнице:

— Ты правильно отреагировала на известие о преступлении, молодец. Но всё же хорошо, что Фурия тебя не слышит... — я произнёс эти слова нарочито громко. — Иначе, боюсь, провалила бы ты экзамен на вступление в первый отряд. Это была проверка — с тобой и другими новичками нарочно поделились важной информацией, чтобы посмотреть, как вы отреагируете. Ведь у девушек первого отряда не бывает секретов от подруг, но за пределы коллектива не должно утечь ни единого. Что же до этих убийств... Не думаешь же ты на самом деле, что такие важные решения могут приниматься в обход руководителя Полигона и высших офицеров? Нам стали известны планы предателей — капитан Егоров и его связной Максим по приказу из-за Волги готовили плацдарм для вторжения вражеской армии. Оба предателя были устранены, только вот Максим успел перед этим убить нашего дозорного. Если тебе хочется знать моё личное мнение, то я был против убийства этого подростка, но большинство решило иначе. В любом случае всё произошло законно по решению военного трибунала. Так что можешь успокоиться и идти к остальным подругам. Не волнуйся, я никому не расскажу об этом разговоре.

Алла кивнула и убежала по направлению к лестнице. Я же закрыл за ней дверь и вернулся в комнату. Фурия, закутавшись в одеяло до подбородка, сидела на кровати с недовольным выражением лица.

— Почему ты за меня решаешь, достойна ли она быть в моём отряде или нет?

— Не ругайте её. Она хорошая, — вдруг тихо произнесла Олеся.

Я с трудом подтянул упавшую челюсть. Лиза тоже выглядела удивлённой, однако всё же быстро пришла в себя и сменила тон на спокойный.

— Хорошо, Олеся. Я не буду ругать ту девушку, обещаю. И Виктор тоже не будет, правда?

— Конечно. Но почему ты решила, что она хорошая?

— Я видела, как она кормила кур. Она добрая, — заявил ребёнок.

— Вот видишь, как просто в нашем мире заслужить доверие детей. Покормила птиц — и в глазах ребёнка ты уже хорошая. А я вот птиц никогда не кормила и потому злая, — Лиза слегка пригубила вино, как-то задумчиво покрутила стакан в руке, посмотрела на меня, но всё же залпом выпила вино и со стуком поставила стакан на стол.

— Тётя Лиза, ты злая только снаружи, внутри ты тоже добрая, — попыталась успокоить расстроившуюся тётю малышка.

— И на том спасибо, — фыркнула Фурия, с трудом скрывая улыбку. — Кстати, Виктор, ты чего отлыниваешь от своей работы массажиста. У меня ещё вторая нога имеется, да и спина тоже. Зря я что ли раздевалась?

Я тоже отставил пустой стакан и присел на диван рядом с подругой.

— Кстати, я уже полдня хочу тебя спросить, — сонным голосом произнесла Лиза. — Что имел ввиду Грабин, когда утром говорил, что у него есть тема для разговора?

— Всё-то ты замечаешь, — усмехнулся я добродушно, не прекращая простукивать позвоночник подруги. — Очень секретная операция трёх городов, хотя тебе знать о ней разрешено и даже положено. Мы договорились направить нескольких бывших церберов под видом беженцев из Талдома на западный берег Волги. Пройдут они через мост у Калязина, и очень скоро крепкие парни, прошедшие к тому неплохую военную подготовку, будут замечены рекрутёрами наших врагов. Истории у бойцов прозрачные и чистые, можно со всей дотошностью проверять и при всём желании не усмотреть никакой связи между ними и Полигоном или Дубной. Есть хорошая вероятность того, что вскоре у нас появятся глаза и уши во вражеской армии.

Лиза никак не стала комментировать операцию по внедрению агентов, она от блаженства лежала с закрытыми глазами.

— Хорошо-то как! Тепло по всему телу разливается. И почему я раньше не просила тебя позаботиться о моём бренном теле... Кстати, Виктор, у меня ровно через месяц день рождения, мне исполнится шестнадцать лет. Что ты мне подаришь?

— Брошу к твоим ногам столицу наших врагов, — произнёс я на полном серьёзе, без малейшей тени веселья в голосе. — Войска Полигона займут Кимры полностью.

— Ух ты! Как говорили в древности "слова не мальчика а мужа". Для меня ещё никто никогда не захватывал города. Какой роскошный подарок, умеешь ты удивлять. Не хватает только голов вражеских лидеров, сложенных у моего трона. Да и самого трона тоже нет...

— Только может и не к самому твоему дню рождения получится, — уточнил я. — Но до конца зимы необходимо это сделать, пока лёд на Волге будет стоять.

Лиза ничего не ответила. Она уже спала, улыбаясь и слегка посапывая во сне.

— А тётя Лиза сегодня здесь будет спать? — удивилась Олеся.

— Да, тётя устала и сегодня спит здесь. Ты тоже надевай пижаму, умывайся, чисть зубы и ложись в постель.

Долго укладывать Олесю не пришлось, через пять минут малышка уже спала. Я аккуратно поправил одеяла на Лизе и Олесе, достал ручку и написал на чистом листе для Фурии короткую записку. Выключил большой свет и долил масла в лампадку возле портрета Гали Громовой. Крохотный огонёк лампадки служил заодно своеобразным ночничком, чтобы ребёнок не испугался, если проснётся ночью. Ощупав небрежно кинутую на стул одежду Фурии, я вытащил из неё рацию и пистолет. После чего оделся, вышел в коридор и направился прямиком в командный центр.

Там меня уже поджидали Сильвер, Бухарь, Константа, астроном Яков Львович, Амазонка и двое надёжных бойцов, которых я хорошо знал и которым доверял.

— Порядок, — заверил я всех. — Две таблетки того быстрорастворимого снотворного, что вы мне дали, и Фурия теперь будет спать до утра, словно младенец. Но на всякий случай я забрал рацию и объяснил свои действия в записке, чтобы Лиза утром не пыталась нас останавливать или звать своих подруг на помощь. Бомба готова?

— Да, объект заряжен, — Яков Львович указал на металлический шар внутри ящика. — Все команды и базы данных внесены, таймер поставлен на двенадцать часов тридцатого ноября, это полдень завтрашнего дня. Но ещё раз хочу предупредить — объект нужно приводить в действие как можно дальше от этого места и вообще любых населённых пунктов. Ответная реакция инопланетян может быть ужасной.

— Не маленькие, понимаем, — я закрыл крышку ящика и один за другим защёлкнул замки. — Мотоциклы готовы?

— Так точно, готовы, — отрапортовала Амазонка. — Один с коляской для груза и три японских спорт-туриста. Все проверены и обкатаны. Бензина полные баки, хватит на триста километров, плюс запасная канистра в люльке.

— Тогда вроде всё, можно двигаться в путь, — предположил я.

Но Константа был настроен не столь оптимистично:

— Погоди. Непонятно как поведёт себя лидер первого отряда, когда придёт в себя и поймёт, что её обманули? С Фурии станет добраться до центра связи на берегу Волги и высказать вам всё, что она думает о вашей авантюре. А ещё Фурия может послать за вами отряд в погоню, что полностью сорвёт все планы.

— Она не знает, куда мы поедем. Даже я этого пока не знаю, за выбор пути отвечает наш проводник Артём, — я указал на светловолосого крепкого парня лет восемнадцати. — Но я всё же обезопашу вас от гнева Фурии. Дайте мне ручку и бумагу.

Через пару минут я поставил роспись и зачитал вслух:

Приказ руководителя Полигона.

До двенадцати часов дня тридцатого ноября Елизавета Святова (Фурия) по моему приказу находится под домашним арестом. Приказываю разместить вооружённый наряд из двух человек у входа в комнату с арестанткой. Выпускать арестантку из охраняемой комнаты разрешается только по физиологической надобности и только под конвоем. Предоставлять ей средства связи и оружие строжайше воспрещается. Ровно в полдень тридцатого ноября к Елизавете Святовой (Фурии) на срок семьдесят два часа переходят функции руководителя Полигона со всеми полномочиями и обязанностями. Если возглавляемая руководителем Полигона группа не вернётся за трое суток, Елизавета Святова (Фурия) официально становится новым руководителем Полигона.

Число, подпись.

Полигон. Расплата

К ночи встали на берегу небольшой речки Жабня, преодолев до этого свыше ста километров по обезлюдевшим территориям под непрерывным холодным дождём наполовину с мокрым снегом. Первоначально я думал обойтись без костра, чтобы не привлекать внимание небесных охотников. Но у всех участников "заезда смертников", как уже назвала эту поезду Амазонка, зуб на зуб не попадал из-за холода и сырости, и потому костёр всё же пришлось разводить. Огонь разожгли прямо внутри заброшенного дома, разобранный паркет послужил пищей для нашего костра. Загорались проклеенные доски плохо, потом ещё пузырились вонючим лаком и щёлкали, раскидывая горячие искры по всей комнате, но других сухих дров поблизости мы не нашли.

Пока остальные пытались соорудить шторы на окна из старого поеденного молью ковра, Артём Мелёхин, которого я взял в качестве опытного проводника, хорошо знакомого с территориями к северу от Полигона, объяснял дальнейший маршрут:

— С утра рано утром нам нужно будет пройти в обход города Углича. Я не знаю, кто там сейчас обитает, но месяц назад меня с ребятами при подъезде к Угличу обстреляли из автоматов. Поэтому обходим город стороной по объездной дороге, а потом там хорошая трасса идёт, и места ещё с лета нежилые. Затем через семьдесят километров будет сохранившийся мост через Волгу у Гладышева. По мосту пересечём реку и двинемся к Рыбинскому водохранилищу. И вот тут у посёлка Малый Липовец будет конечная точка.

— Что там? — глухим басом поинтересовался Игорь Клеменко, крепкий мускулистый мужчина лет тридцати пяти, который всё чаще на всяких ответственных мероприятиях выполнял роль моего телохранителя.

— Глухое место без людей, ближайший посёлок аж в пятнадцати километрах. Но самая изюминка того места — от Малого Липовца проложена подземная труба до самого берега Рыбинского водохранилища, это четыре километра под землёй! Широкая такая труба, по ней можно взрослому человеку идти в полный рост. Её строили, когда само водохранилище организовывали — то ли хотели речку Норицу пустить под землёй, то ли от болота отвести воду, мне это не ведомо. Знаю только, что не вышло у проектировщиков не хрена, а труба подземная осталась. Мы мальчишками там лазили с фонарями, кто дальше пройдёт. Я пару раз всю трубу до конца проходил, хотя каждый раз вылезал из неё грязный по уши. Поэтому идея моя такая — бомбу, камеры и микрофоны устанавливаем в Малых Липовцах, а сами пережидаем глубоко под землёй конца всей свистопляски, затем забираем приборы и по трубе идём до Горелово, где находится выход из этого коллектора. И всё, можно по коням и домой!

— А дома получаем по башке от Фурии, — закончила за него фразу Амазонка.

Мой телохранитель рассмеялся, Артём же непонимающе спросил:

— Объясните мне, почему все так трясутся из-за этой малолетки? По заднице надавать ей, чтобы не встревала в дела старших, и все дела!

Все посмотрели на меня, но я промолчал. Тогда ответила Наталья Амазян:

— Надавать по заднице может и получится, ведь по сути она всёго лишь слабая девочка. Хотя тоже не факт, что справишься — стреляет она быстро и метко, убивает людей без колебаний и даже получает от этого определённое наслаждение. Но даже представим, что ты её нашлёпал, что дальше? Весь первый отряд встанет на её защиту...

— И ты тоже встанешь? — не поверил Артём.

— Я тоже состою в первом отряде, а потому буду защищать лидера, — ответила Амазонка холодно, и в словах её не было даже намёка на шутку.

— Второй отряд тоже встанет на сторону Фурии в любом конфликте, если только это не будет конфликт с нашим командиром Бухарём, — сообщил Игорь Клеменко, похлопывая рукой по стоящему на сошках пулемёту. — И то если вдруг Фурия решит схлестнуться с Бухарём, я не уверен за своих сослуживцев — авторитет у Фурии несоизмеримо выше, многие выберут её сторону.

— А если Фурия поссорится с тобой, Виктор, что случится? — не унимался говорливый проводник.

— Вот завтра вечером и узнаем, если будем живы к тому моменту, — невесело ответил я. — Всё, тушим костёр и спать. Завтра нам ещё сто тридцать километров до точки ехать, а потом ещё готовиться.

— Я вечером заранее отоспался, когда мне сообщили о предстоящей поездке. Поэтому подежурю ночью, в пять утра всех разбужу, — сообщил телохранитель, накидывая тёплую куртку и выходя на улицу.— Ну и погодка, как бы к утру снегом всё не замело.

— Радоваться нужно такой погоде, а не ворчать, — ответил я. — В такую сырость инопланетяне землю ядом опрыскивать не будут, так что для нас этот мокрый снег даёт шанс завтра вернуться не по заражённой местности.

Едва я сомкнул глаза, как почувствовал, что молнию моего спальника кто-то расстёгивает. В темноте на фоне чуть более светлого окна я разглядел силуэт склонившейся надо мной Амазонки.

— Потеснись! — шепнула Наталья на ухо. — И не говори мне, что не поместимся. Все туристические спальники изначально спроектированы на то, чтобы в них умещались обнявшиеся мужчина и женщина.

Я спорить не стал и даже помог снять с себя куртку и толстые тёплые брюки.

— Не волнуйся, я не дам тебе замёрзнуть, — пообещала Амазонка, ловко ввинчиваясь в спальник и застёгивая за собой молнию. — И хотя шпагат в таких стеснённых условиях продемонстрировать не обещаю, но остальные свои умения покажу. О! Да ты, я чувствую, совсем не против такого общения. Так, ага, глубже, но только не торопись. У нас с тобой вся ночь впереди.

Это было неожиданно и оттого вдвойне приятно. Спортсменка, мотоциклистка и просто красавица оказалась к тому же ещё и умелой любовницей.

— Я благодарен тебе за то, что ты согласилась на эту безумную поездку. И вдвойне благодарен за эту прекрасную ночь. Хотя теперь Фурия нас обоих убьёт...

— Хочешь, я открою тебе самую страшную свою тайну? — зашептала молодая женщина в ответ, её золотые длинные серёжки при этом щекотали мою щёку. — Не убьёт! Меня-то по крайней мере точно не убьёт. Когда я рассказала Лизе о твоём предложении взрывать бомбу, она почему-то была уже в курсе всей этой опасной поездки. Кто-то другой до меня уже выдал Фурии твои планы. А потому, когда я ей всё рассказала, она похвалила меня за честность и посоветовала соглашаться на эту авантюру и всесторонне помогать тебе. Более того, Лиза Святова даже лично попросила меня быть с тобой этой ночью и согревать тебя своим телом. И даже про "показать шпагат" — это её слова.

— Что за чёрт! Ну откуда Лиза может об этом-то знать?! — воскликнул я.

— Я сама же и рассказала о том нашем разговоре в коридоре, — спокойно, как само собой разумеющееся, сообщила Амазонка. — Знаешь, Виктор, мне пришлись по духу нравы и порядки первого отряда, я чувствую себя настолько комфортно, как никогда в жизни. Правила в отряде простые, первое и самое главное из них — во всём быть честной перед подругами. Несмотря на значительную разницу в возрасте, я там как старшая сестра, для всех своя, все со мной советуются, и мне это очень нравится!

Чувствуя, что я погрустнел и потерял интерес, ночная гостья предложила игриво:

— Ну, скажи теперь, что я плохая, что я предательница. Накажи меня, возьми зло и резко!

Идея оказалась, я вообще отстранился.

— Я вовсе не считаю секс наказанием. Это взаимное удовольствие обоих партнёров, а не способ самовыражения одного из них.

— Тогда подумай об истинной причине, из-за которой я согласилась отправиться с тобой в это опасное далёкое путешествие, — легко сменила тон Наталья, сделавшись неожиданно серьёзной. — Вовсе ведь не из-за твоей мордашки — лицо и фигура у тебя заурядные. Интеллект присутствует, но ты тоже не гений. Лидерские качества, безусловно присутствуют, но та же Фурия даст тебе в этом плане сто очков форы. Любовник ты вполне на уровне, но я встречала и получше. Что же тогда? Почему я с тобой?

— И почему же? — заинтересовался я.

— Просто я тоже ненавижу инопланетных мразей, истребляющих человечество. Я хочу стать героем, чтобы про меня говорили — смотрите, вон идёт наша спасительница! Та, что испытывала оружие победы! Да, я слышала про предыдущий эксперимент и знаю, что все люди тогда погибли. Вполне возможно, завтра нас также не станет. Или выживет только один из нас и будет потом мучиться, что не воспользовался этим последним шансом отблагодарить напарника. Кстати, по поводу того, что я всё рассказала Фурии — это неправда. Просто мне была интересна твоя реакция. И, скажу тебе, реакция-то отменная. О! Да ты просто воскрес! Полегче!

Через какое-то время усталая, но довольная Амазонка сообщила:

— Кстати, я тебя снова обманула. Любовник ты очень даже классный, лучший из всех! Ну что, отдохнём и ещё поиграем?

* * *

Я в очередной раз посмотрел на часы, уже не пытаясь скрывать своей растерянности и нервозности. Часы исправно шли, стрелки показывали уже сорок минут после полудня. По идее, уже сорок минут как вражеским кораблям полагалось испепелять этот район из всех орудий. А вместо этого ничего не происходило, лишь крупные хлопья снега бесшумно падали на землю и тут же таяли.

— Может, эту штуковину полагалось сперва как-то завести? Как мы вообще поймём, что этот чёртов излучатель работает? — Амазонка тоже нервничала.

— Нет, конструктор вчера сам лично его включил и настроил на полдень.

— Но почему тогда бомба не работает? Почему пришельцы на неё не реагируют? — не унималась молодая женщина.

— А давайте я вылезу и проверю! — предложил Артём.

— Куда ты полезешь, дурень? Ты сам посмотри — снег идёт, твои следы на этой мокрой каше будут заметны с воздуха и выдадут наше убежище! И вообще, пока ничего не происходит, я пока вниз спущусь и вздремну пару часиков, — Игорь Клеменко оставался единственным, кто не выказывал признаков беспокойства.

— Зря мы всё же в подвал дома бомбу поместили. Сигнал из-под земли, наверное, не проходит, — продолжал нагнетать обстановку Артём.

Я поморщился — этот бессмысленный идущий по кругу с одними и теми же доводами спор меня уже утомил. Вот сейчас Артёму ответит Наталья...

— Сам же это предложил! — Амазонка действительно припомнила Артёму, что именно он являлся автором идеи спрятать излучатель в подвал. — Ты же говорил, что с поверхности инопланетяне излучатель гравитационным лучом утащат на исследование.

Да, слова про гравитационный луч действительно звучали этим утром. Почему-то тогда они показались всем разумными, хотя никто ни разу не слышал, чтобы пришельцы обладали такой технологией.

— А может... — Амазонка замерла, боясь продолжить свою мысль. — Может мы уже победили?

Все замолчали и посмотрели на меня, словно я каким-то образом мог проверить предположение.

— Хотелось бы верить, вот только взрывов в небе и падающих сверху обломков я что-то не видел. Астроном говорил, что излучатель будет работать три часа. Так что в любом случае ждём до трёх часов дня. Если ничего не случится, забираем бомбу с аппаратурой и едем на Полигон. Пусть там специалисты разбираются, сработало или нет...

По примеру телохранителя я спустился по скобам на стене бетонного колодца. Игорь уже расстелил спальник и действительно собирался отсыпаться. Но от предложения пообедать, пока двое дозорных продолжают дежурить, практичный Игорь не отказался.

— Зря только так спешили и гнали утром, — заявил здоровяк, ловко вскрывая банку тушёнки большим тесаком, скорее даже уже мачете, чем ножом.

— Не зря. Зато успели подготовиться и всю аппаратуру развесить, пока снег сильнее не повалил. Теперь наши следы хорошо затёрты, и соседний двор выглядит нетронутым. А если не сработало, устрою разнос астроному — вздумал посылать нас в такую даль возить туда-сюда эту тяжеленную хреновину...

— Внимание! — раздался сверху из колодца встревоженный окрик Натальи. — Что-то происходит! Небо светлеет!

Через несколько секунд я находился уже возле Амазонки, пытаясь через дыру выломанных кирпичей в стене колодца рассмотреть подробности происходящего. Что-то действительно происходило — падающий снег казался ярко-жёлтым, в лужах на земле отражались какие-то отблески, послышался необычный нарастающий с каждым мгновением свист.

— Тишина всем! — прошептал я, но и без команды все члены отряда понимали важность сохранения полной тишины.

Корабль появился внезапно. Он словно провалился из низкого серого облака и плавно опустился ниже, зависнув на высоте пяти метров над землёй. Это был не "треугольник" и даже не "бочонок". Скорее летающий объект напоминал волан для игры в бадминтон, направленный расширяющейся стороной вниз. Никаких двигателей или струй пламени не наблюдалось, однако жёлтые огоньки на верхней части корпуса светились очень ярко, как прожекторы. Лучи света словно ощупывали окрестные деревья, дома, мокрый снег под ногами.

— Тихо спускаемся вниз! — одними губами прошептал я.

И очень вовремя — не успели мы спуститься, как яркий луч полоснул по выбоине в кирпичах, осветив ствол колодца. Дыра в кирпичной кладке заинтересовала небесных наблюдателей, и прожектор почти на минуту остановился на ней, словно пытаясь исследовать и проникнуть глубже. Все молчали, замерев и даже дыша через раз. Наконец свет пропал — то ли переместился куда-то в другое место, то ли прожектор выключили. Но прошло минуты четыре, прежде чем я осторожно и медленно стал ползти по скобам наверх, желая выглянуть в амбразуру.

Корабль висел на том же самом месте, вот только почему-то стал прозрачным. Виден был более тёмный верх, какие-то светящиеся полукруглые предметы внутри, проёмы в стенах. Достаточно точно стало возможно оценить габариты летательного аппарата — эдакий расширяющийся книзу колокол высотой всего метра три и диаметром в нижней части около пяти метров. Корабль был пустым — все члены экипажа сейчас находились внизу.

Пришельцев оказалось трое. Каждый высотой примерно с человека, однако гуманоидами они не были — овальные длинные головы (или верхние части тела) в прозрачных шлемах, никаких глаз не видно. Тёмные неровные тела с рядами шевелящихся то ли дыхалец, то ли какой-то мягкой мантии, то ли чем-то совсем другим. Всё это поддерживалось большим количеством не то щупалец, не то просто гибких ног и рук. На теле инопланетных существ имелось множество металлических и прозрачных деталей, хотя совершенно неясно было — одежда это, приборы или оружие. Каждый из трёх существ оказался укутан в прозрачную накидку — круг на шлеме и спадающие с него до самой земли прозрачные лепестки. Видимо, падающий на головы мокрый снег этим головоногим тоже не доставлял никакой радости, и закрывающими мягкое тело плащами они защищались от непогоды.

— Охренеть! (на самом деле Артём прошептал другое близкое по смыслу слово).

И хотя произнесено это было едва слышно, все трое пришельцев одновременно развернули свои морды в сторону источника звука. Не оставалось сомнений, что группа была обнаружена! Скрываться смысла больше не было, тем более что Игорь уже приготовил пулемёт к бою.

— Огонь! — скомандовал я и едва не оглох, когда в тесном колодце загрохотала длинная очередь.

Срывая крышку с колодца и выскакивая наружу, я уже видел, как от пуль калибра 7.62 мм рвутся прозрачные лепестки одежд пришельцев, и как заваливается в мокрый снег ближайшее существо. Вот только другие два умирать пока не собирались — они шарили многочисленными щупальцами по ремням и металлическим деталям, явно готовя нам какую-то пакость.

— Цельтесь в голову! — прокричал я и сам же подал пример, разрядив с колена полный магазин тремя очередями.

Одежды головоногих отвечали яркими вспышками на каждое попадание, так что достаточно удобно получалось корректировать стрельбу по этим всплескам. Второе существо расползлось по земле рядом с первым, расплескав во все стороны свои отростки.

— Не упусти третьего! Он в сарай улетел! — закричала Амазонка мне на самое ухо, сама воительница при этом меняла рожок автомата.

Третий головоногий действительно как-то неестественно резко метнулся в сторону метров на пятнадцать, оставив на прежнем месте облако светящейся пыли и быстро истаивающий прямо на глазах фантом. Скорее всего, если бы не повреждения его экипировки от обстрела, побег остался бы незамеченным. До сарая от колодца было метров двадцать, и мы с Артёмом преодолели это расстояние наперегонки. И остановились в нерешительности — сарай оказался пуст!

— Что за ерунда? (опять более корректная версия сказанного Артёмом) — Куда он мог деться? Тут отродясь не было ни подвала, ни задней двери.

Проводник группы опустил автомат. Однако я поступил иначе — длинная очередь от бедра крест-накрест прошила небольшое захламлённое помещение. И в верхнем левом углу сарая возле самого потолка воздух осветился вспышками попаданий! Тут уже всё стало понятно, и в два ствола невидимого пришельца опустили до уровня пола. Упал он с жутким грохотом, уронив при этом шкаф с инструментами и штабель старых автомобильных покрышек. Затем ещё какое-то время слышалось шуршание невидимых щупалец, но перезарядивший своё оружие Артём прекратил агонию.

На ощупь лепестки с плаща головоногого казались лёгким гибким пластиком. Проведя по нему руками, я нашёл широкий металлический обруч и снял его со шлема убитого монстра. В то же мгновение на полу проявилась мёртвая тварь.

— Шапка-невидимка? — удивился Артём.

— Скорее плащ-невидимка, — поправил его я. — Вот только он больше не работает.

Хотя и не удивительно — одежда пришельца находилась в плачевном состоянии, почти все лепестки были прострелены насквозь и заляпаны маслянистой оранжево-коричневой жидкостью. Но я всё же взял с собой обруч и послал Артёма собрать оставшиеся два. Оторвать другие предметы экипировки с тела многорукого чудовища не получилось — они были то ли вживлены в плоть монстра, то ли намертво приклеены.

— Воздух! — раздался истошный крик Амазонки, и тут уже стало не до исследований непонятной экипировки.

Пулей я вылетел на улицу. Низкое холодное небо светилось множеством подвижных ярких огней. Сразу несколько кораблей пришельцев опускались рядом с первым.

— В колодец! — заорал я не своим голосом и поставил рекорд мира в беге на короткие дистанции.

— На, держи! — всучил мне Артём два других обода с путаницей прозрачных лепестков, а сам же бросился к соседнему дереву. — Я только заберу микрофон и камеру. Не волнуйся, я успею!

По лестнице я не столько спустился, сколько свалился, оступившись и едва не сломав ноги при падении с семиметровой высоты. Рядом уже находились взволнованные Игорь и Наталья.

— Я сняла на камеру опускающийся корабль пришельцев! — тут же сообщила Амазонка.

— Ерунда, я вон трофей получше отстриг, — здоровяк упаковывал в рюкзак отрубленное щупальце.

— Ждём Артёма и затем... — договорить я не успел из-за страшного грохота.

Яркая вспышка осветила колодец и туннель, в лицо полыхнуло жаром, сверху на головы посыпались кирпичи и куски бетона. Артём не успел нырнуть в колодец...

Я упал на пол, несколько оглушённый взрывной волной, однако быстро пришёл в себя от того, что меня за плечо тряс Игорь:

— Вставай, командир, нужно срочно уходить!

От лежавших у самого колодца сумок и рюкзаков мало что осталось. Еда, патроны, карты, костюмы химзащиты и даже рации — всё оказалось уничтожено. К тому же погиб Артём, который единственный из всех смог бы без карты провести группу обратно на Полигон. Эх, Артём, Артём... Разве стоили записи с камер и микрофонов того риска?

Наверное, стоили, раз парень рискнул ради них своей жизнью. Уникальные записи посадки незнакомого корабля, высадки пришельцев, их внешнего вида и поведения, использования одним из них перемещения на значительное расстояние... Ээта информация была уникальной и бесценной для человечества.

Группа успела отойти уже метров на двести по туннелю, как вдруг землю сотряс грохот, коридор позади озарился пламенем.

— Они обнаружили туннель и теперь обрушивают его взрывами! — догадалась Наталья.

— Похоже на то. Идём быстрее! — поторопил всех я.

Мы бежали по грязной мокрой трубе, в лучах фонариков отсвечивали лужи на полу и мокрые стены. На одном участке наша группа потревожила целое поле свернувшихся на зимнюю спячку змей. К счастью, пресмыкающиеся находились в заторможенном состоянии и на появление людей реагировали с запозданием, за спиной лишь оставалось недовольное шипение. А взрывы вдоль трубы всё продолжались и продолжались, хотя группа беглецов оторвалась от них уже далеко.

— Чем-то мощным бьют, — на бегу прокомментировал Игорь. — Пробивают вглубь метров на семь, а то и больше. Обычно турели треугольников не настолько разрушительные.

— Разозлили мы их, — усмехнулась на бегу Амазонка. — Видели, как ловко я второго срезала? Прямо в голову очередью, он сразу после этого упал.

Честно говоря, этот момент я пропустил, сам тоже занятый стрельбой, но всё же одобрительно подтвердил боевой подруге, что она — молодец! Выброс адреналина постепенно проходил, стала накатываться усталость. Путь через темноту казался бесконечным. Труба несколько раз круто виляла, меняя направление, в некоторых местах идти приходилось по пояс в холодной грязной воде. Наконец, идущая впервой Наталья сообщила, что видит впереди свет.

— Нам нужно садиться на мотоциклы и скорее убираться, пока летающие твари не определили направление трубы! — Амазонка при виде близкого выхода на поверхность собралась с силами и побежала вперёд.

Она первой выбралась наружу. И даже успела предостерегающе вскрикнуть и вскинуть левую руку, словно защищаясь от опасности сверху. И через мгновение молодой красивой женщины не стало. Я увидел лишь фонтан кровавых брызг и услышал запоздалый свист псссшшш!

Резко остановившись в пяти шагах от дымящейся лужи, ещё секунду назад бывшей прекрасной воительницей, я отшатнулся и бросился назад в туннель.

* * *

— Кажется, приплыли... — проговорил обречённо Игорь, усаживаясь прямо на грязный пол.

Отрицать очевидное смысла не было — из глубины туннеля всё ближе и ближе доносились взрывы, пришельцы старательно метр за метром обрушивали подземную трубу. Выход контролировал убивший Амазонку треугольник. По пути имелось несколько выходящих на поверхность колодцев, но едва краем глаз посмотрев сквозь щёлки, мы видели парящие в воздухе треугольные корабли. Много кораблей. Нас обложили со всех сторон.

Единственным шансом на спасение я видел сейчас плащ-невидимку. Однако инопланетный артефакт упорно не желал работать. На обруче было два подвижных бегунка, но какие бы положения они не принимали, невидимость не наступала.

— Может всё дело в поломанных полосках? — предположил Игорь, которому я уже рассказал о предназначении снятых с пришельцев устройства. — Если целые поставим, вдруг заработает?

Идея была ничем не хуже других. При свете фонарей мы принялись разматывать клубки запутавшихся полосок, выискивая целые лепестки. Полоски тонкого прозрачного пластика легко отцеплялись от обода и вставлялись в него в специальные пазы. Быстрый осмотр показал, что на металлическом обруче того пришельца, что укрывался в сарае, поврежденными оказались семнадцать лепестков из тридцати двух. Поломанные пробитые полоски мы отсоединили, затем наступила самая кропотливая часть — выискивать и осторожно снимать запасные полоски с двух других обручей.

В какой-то момент мы осознали, что целых запасных лепестков всего тринадцать, а не семнадцать. В этот миг я сильно пал духом и едва не бросил ставшее сразу же бесполезным занятие. Грохот всё приближался, уже можно было даже различить отблески вспышек в туннеле. Жить нам оставалось всё меньше и меньше...

— Ставь четыре последних из тех, что меньше всего повреждены, и пробуем! — проговорил телохранитель, он наоборот всё более приободрялся, исчезла обречённость, появился интерес.

И вот самый ответственный момент — я надел обруч на плечи (для головы он оказался слишком велик) и стал раздвигать руками подвижные бегунки. Ничего не происходило...

— Ты фонарь выключи, а то светишься изнутри, как далёкая размытая в тумане фара, — проговорил Игорь недовольно. — Вот! Совсем другое дело! Теперь я тебя с двух шагов не вижу!

— Залезай тоже внутрь и пошли проверять нашу маскировку. Только идём молча!

Я пропустил под плащ здоровяка с пулемётом и рюкзаком, и мы оба пошли нога в ногу. При выходе из туннеля остановились. Прямо над откинутой в сторону решёткой на высоте метров семи над землёй висел треугольник. С такого близкого расстояния он казался особенно жутким и громадным. Особенно пугали направленные прямо на выход из туннеля турели.

Шаг, второй, третий. Ничего не происходило. Я даже рискнул нагнуться и подобрать лежащую на земле золотую серёжку с зелёными камушками, именно такие серьги носила Амазонка. Шаг за шагом мы поднялись на холм и замерли. Наших мотоциклов больше не существовало, на том месте пылал чадящий костёр. В округе вообще не осталось ни единого целого строения — всё горело, всё было разрушено. Прямо над нами парило два треугольника. Но мы увидели совсем другую опасность — землю покрывал снег. Такой мягкий. Такой чистый. Снег, по которому нельзя пройти, не оставляя следов...

Тычок в бок повернул меня в сторону леса. Припорошенные снегом ёлки, под ними земля была ещё голой. Да, только так. Если туда добраться, то идти станет проще. Шаг за шагом, стараясь наступать на пожухлую траву, а не на ровные участки, мы направились в сторону леса. Снова тычок в бок. Я посмотрел, куда показывает рука Игоря. Как я раньше этого не заметил?! Всё небо было густо усыпано кораблями пришельцев. Десятки, если не сотни космических охотников патрулировали район гибели трёх инопланетян. Но не все треугольники выглядели одинаковыми. На фоне сотни привычных летающих охотников выделялись три поистине исполинских корабля, каждый из которых минимум вчетверо превышал стандартные размеры. Вот один из этих мастодонтов выстрелил вниз, поверхность вспучилась горбом разрыва и с шумом осела, земля содрогнулась. Всё ясно, вот кто обрушивал подземный туннель.

Вот и лес. Тут возможным стало ускориться, уже не опасаясь наследить. Быстрым шагом мы направились на северо-запад, следуя причудливым изгибам какой-то звонкой речки, впадающей в Рыбинское водохранилище. Невидимости хватило ещё минут на сорок, затем с щелчком ползунки на ободе разъехались. Я попросил напарника выйти из под купола и проверить. Игорь подтвердил — всё, лепестки снова стали прозрачными.

— Мы отошли уже достаточно далеко от эпицентра вражеской поисковой операции, может они действительно потеряли нас. Сейчас основная проблема в другом: не сегодня, так завтра тут всё будет отравлено, а у нас нет никакой защиты. До Полигона же примерно двести километров, и нам нужно как-то преодолеть это расстояние всего за одни сутки.

— Пешком нереально, — мой напарник сразу же отмёл самый несостоятельный вариант. — Нужна машина или мотоцикл, их мы можем найти только в посёлках. А посёлки тут расположены вдоль берега водохранилища. Так что идём дальше, река выведет нас к цивилизации.

Через час мы действительно вышли к богатой турбазе на самом берегу Рыбинского водохранилища. Новые нарядные домики, теннисные корты, баня, имелась даже вертолётная площадка. Всё выглядело нетронутым. Только вот надежда найти автомобиль или мотоцикл не оправдалась — тут всё было основательно подчищено мародёрами. Лишь моторные лодки и прогулочные катера стояли у причала никому не нужные — использовать их было смертельно опасно, так как в случае появления треугольного охотника укрыться бы не получилось.

Стоп! — ухватился я за идею. — Нам же моторная лодка вполне подойдёт, чтоб подняться по Волге до самой Дубны! Погода сейчас преотвратная — небо затянуто плотными низкими тучами, идёт мокрый снег. Но именно в такую погоду есть хороший шанс пройти незамеченными, тем более уже стемнело. Лишь бы топливо нашлось.

Топливо действительно нашлось, хотя на такую удачу я даже особо и не рассчитывал. Теперь бы понять маршрут... Меня заинтересовала крепко приклеенная к стене большая карта Рыбинского водохранилища и реки Волги. К сожалению, перерисовывать её было нечем и не на чем, пришлось просто запоминать. Из схемы получалось, что плыть нам по водохранилищу нужно было, всё время придерживаясь правого берега. И в русле Волги тоже всё время нужно было держаться правой стороны, игнорируя всякие рукава и ответвления слева. И лишь возле Углича, наоборот, следовало прижаться влево. Дальше карта кончалась, но снизу уже виден был кусочек Калязина, а это уже почти дом — туда иногда добирались дальние патрули Полигона.

Совсем стемнело, хмурые сырые тучи стелились едва ли не по самой воде. Даже против течения реки наш катер шёл вполне сносно, делая где-то по пятнадцать-двадцать километров в час. До Углича по реке было примерно девяносто километров, так что ближайшие вахты особо следить за курсом и не требовалось — знай себе сиди у руля и не выпускай правый берег из виду. Уставший Игорь давно спал без задних ног, так что первые часы дежурил я сам.

Большой неприятностью была промозглая погода — снег не прекращался, холодный сырой ветер пронизывал даже сквозь тёплую куртку. Пожалуй, ничего я так не хотел, как глотка горячего чая, а ещё лучше глинтвейна. Второй напастью было преотвратнейшее настроение. На ум постоянно приходила Наталья и наша прошлая ночь вдвоём. Ну не заслуживала эта прекрасная девушка такой нелепой и жуткой смерти! Я рассматривал золотую серёжку с мелкими изумрудами и не мог скрыть злые слёзы. Как там говорил тот рыжий студент: "Девушки не должны умирать в боях, для этого природа придумала парней". Погибшего Артёма мне тоже было жалко, но этот крепкий мужчина-солдат шёл на осознанный риск, а вот Наталья... Ну почему именно она первый вышла из подземного туннеля?!

Да ещё эта неправильная бомба. Ей полагалось уничтожить корабли инопланетян, а не приманивать их к себе, причём какие-то новые ранее невиданные типы. И опять же не сохранилось ни записей микрофонов, ни видеоматериалов, ни нормально работающих артефактов. Лишь противное тёмное щупальце, которое никак не компенсировало смертей двух отличных людей.

Из задумчивого состояния меня вывел яркий свет — луч прожектора с правого берега стал рыскать по воде в поисках лодки. Через несколько секунд ослепительный свет заставил прикрыть глаза рукой.

— Немедленно причаливайте к берегу, иначе будем стрелять! — приказал усиленный мегафоном голос.

Пришлось подчиняться. Я заложил руль вправо и сбросил скорость. Едва катер коснулся берега, как из темноты набежало множество одетых в плотные зимние куртки фигур. Нам заломили руки за спины и защёлкнули наручниками.

Полигон. Последний день

Яркий свет направленной в лицо лампы не давал видеть ведущих допрос следователей. Судя по голосам, их было несколько, но они не столько задавали вопросы, сколько шептались между собой.

— Вы с Полигона? -наконец-то был задан первый вразумительный вопрос.

— Да, мы с Полигона, — ответил я за обоих.

— Говорю, они это! — в голосе невидимого следователя сквозило радостное возбуждение.

— Где ещё двое? И где ваши мотоциклы? — вопросы показали удивительную осведомлённость о начальной численности группы и нашем средстве передвижения.

— Двое погибли, мотоциклы уничтожены атакой с воздуха.

— Это что за гадость у вас в вещах? — на стол вывалили отрубленное щупальце.

— Конечность инопланетянина, мы убили троих сегодня днём, — проговорил Игорь и тут же получил увесистую оплеуху.

— Ложь! Никто не видел живых инопланетян, они уничтожают свои корабли при угрозе захвата!

— Тем не менее, это правда... — этот мой ответ тоже удостоился удара в ухо.

— На вас вчера вечером поступила ориентировка из самого Полигона. Их руководитель обвиняет вас в убийстве высшего офицера, краже ценного оборудования и дезертирстве. Нас предупредили, что вы попытаетесь проехать Углич, вот только речь шла о мотоциклах, а не о катере. За ваши тушки назначена щедрая награда. К сожалению, вы им нужны живыми и не слишком потрёпанными, поэтому нам не суждено познакомиться поближе. За вами уже выехали, через пару часов бойцы Полигона будут здесь. Так что советую вам приготовить памперсы — говорят, командир там просто лютый. Увести их!

В тёмной комнате без окон, куда нас поместили, я пытался понять случившееся. Наводка поступила ещё вчера, когда мы только выехали, ещё вчетвером. Никто на Полигоне не мог знать, куда направляется наш отряд, даже я сам этого не знал в момент отправления. И опять же сообщение поступило от "руководителя Полигона". Лиза была усыплена и не смогла бы этого сделать, да и не выдвинула бы моя подруга такого дурацкого обвинения... Что же тогда получается? Некто воспользовался беспомощностью Фурии и моим отсутствием, и захватил власть на Полигоне? Получалось, что именно так. Этому самозванцу не нужен живой предыдущий руководитель, поэтому меня требуют арестовать под вымышленным предлогом. Но почему Фурия не пресекла это безобразие, когда проснулась утром? Убийство высшего офицера Полигона... Я похолодел... Они убили сонную Елизавету Святову и хотят свалить обвинение на меня! Вот почему девчонки первого отряда не вмешиваются — они считают меня виновником смерти их лидера! Расклад получался хуже некуда.

— Выходите! Лицом к стене! — конвоиры грубо подхватили Игоря, а затем и меня под руки и потащили по тёмному коридору на выход. Накинутый на голову мешок полностью лишал меня возможности ориентироваться.

— Вот они! — следователь произнёс эти слова кому-то стоящему рядом.

Мешок сдёрнули. В темноте лиц собравшихся было не разобрать, да ещё и маски на их лицах. Пока высокий человек не заговорил, я думал, что это мужчина.

— Да, это они! — руководителем приехавшей группы оказалась Кристина Добронравова.

— Кристи что происходит? — поинтересовался я, но был грубо одёрнут:

— Молчи! Ещё одно слово, и я тебя пристрелю!

Ошеломлённый таким ответом, я безропотно позволил погрузить себя в машину для перевозки заключённых. Следом туда же запихали Игоря, причём наручники с нас так и не сняли.

— Нам нужны все их вещи, все до единой! — заявила Кристина жёстко и, видимо, добилась требуемого.

Через минуту Кристи произнесла кому-то:

— Похоже, всё честно. Вот ваша награда. БМД на ходу, орудие исправно, боекомплект полный. Всё, как мы и обещали.

— С Полигоном приятно иметь дело! Обращайтесь ещё, если что понадобится. Всегда рады будем помочь! — голос следователя изливался мёдом, но Кристи уже его не слушала.

Машина резко рванула с места, через окошко заднего вида я заметил следующие за ними два "Урала" с солдатами. Что бы здесь ни произошло, к вопросу ареста бывшего (судя по всему) руководителя Полигона новые власти подошли со всей серьёзностью. Машины мчались в ночи с выключенными фарами. Мы с Игорем молчали, подавленные произошедшим. За два часа пути никто не произнёс ни слова.

Привычные места я сперва ощутил по знакомым поворотам дороги перед КПП, и лишь потом разглядел забор и ворота. В полной темноте машина рванула прямиком к входу в бункер. К сожалению, рассмотреть что-либо мне не дали — снова мешок на голову, и снова конвоиры бесцеремонно тащат меня по коридорам. Второй, третий этаж, где расположена моя комната. Четвёртый? Но куда там-то? Догадка пришла одновременно с поворотом коридора и остановкой — тюремные камеры! Свет не включали, лишь сняли мешок с головы и наручники с запястий, после чего втолкнули в комнату.

Я пошёл на ощупь вдоль стены и неожиданно наткнулся на выключатель. Прикрыл глаза от яркого света и потому не сразу заметил, что в комнате кто-то уже есть. Хватило одного-единственного взгляда, чтобы разом опознать сидящих в камере людей: Константа, Сильвер, Бухарь и Яков Львович.

— Вот и собрали наконец всех заговорщиков вместе! — невесело усмехнулся одноногий капитан. — Всех, кто присутствовал позавчера вечером на том собрании. За исключением тех, кто уже умер...

— Что происходит, Сильвер?

— Подозреваю, что нам хотят дать наглядный урок, что нехорошо было арестовывать Фурию.

— Так это Лиза всё сделала?! — облегчение от того, что моя подруга жива, смешалось с полным недоумением по поводу творящегося вокруг.

— Да. Ей хватило всего пяти минут, чтобы полностью захватить власть на Полигоне. Недовольные были, но немного и совсем недолго. Все они уже расстреляны. Теперь Фурия — новый руководитель Полигона, и у неё на тебя большой зуб сам понимаешь за что.

Я откинулся спиной к холодной бетонной стене и демонстративно закрыл глаза:

— Да плевать! Я делал то, что на моём месте должен был делать любой нормальный человек — хотя бы попытался спасти свою расу от уничтожения, а не сидел безвольным трусом. Там творился сущий ад, я потерял половину отряда и вообще сумел уйти лишь чудом. В сравнении с пережитым капризы обидевшейся девчонки, поверьте, просто смешны. Гораздо больше меня сейчас занимает другой вопрос. Яков Львович, почему ваша бомба не сработала?!

Учёный искренне удивился и возмутился, даже очки вынул из карман и нацепил на нос:

— Как это не сработала? Вы что, радио не слушали, молодой человек? Вчера в полдень по московскому времени наши и европейские обсерватории наблюдали одновременный взрыв более трёхсот кораблей врага, в том числе двух огромных "маток"! И ведь никто не знает, сколько "треугольников" и "бочек" находилось внутри тех взорвавшихся "маток"! Флоту противника впервые с начала вторжения нанесён существенный урон. Всё человечество ликует по этому поводу! Думаю, только из-за этой ошеломительной победы нас всех присутствующих и не расстреляла ваша сорвавшая с катушек подруга. Хотя руки у неё, похоже, чесались...

Я приоткрыл глаза и устало отмахнулся:

— Да ладно, вы слишком демонизируете её образ. Я знаю Лизу лучше вас и готов поспорить на свою жизнь, что вас она вообще не тронет и вскоре отпустит. Что же насчёт меня... Ну да, я перегнул палку и воспользовался доверием подруги. Фурия действительно может на меня сердиться...

— Это ещё мягко сказано, — с потолка раздался голос Лизы Святовой, которая явно слышала весь предыдущий разговор через установленный где-то скрытый микрофон. — Ты пытался меня убить, дав смертельную дозу снотворного. Виктор, я в страшном гневе и даю тебе ровно час на то, чтобы ты смог придумать оправдание своему поступку. Через час я хочу услышать от тебя причину, по которой я не должна убивать того, кто воспользовался моей доверчивостью и ударил мне в спину. И горе тебе, если твоё оправдание покажется мне неубедительным!

Микрофон передал звук передёргиваемого затвора.

От предложенного часа времени на обдумывание я отказался, хотя Лиза ещё дважды повторила своё предложение.

— Как знаешь. В конце концов, это твоя собственная жизнь. Сейчас за тобой придёт конвой, — недовольно проговорила Фурия.

Через пару минут дверь тюремной камеры отворилась, на пороге стояло четверо вооружённых охранников с масками на лицах. Наручников на этот раз надевать не стали, хотя конвоиры достаточно жёстко заломили мне руки за спину и повели куда-то по коридору. Я даже не сразу сообразил, что меня тащат почему-то не в сторону лестницы наверх, а мимо подземной плантации в самый дальний конец коридора. Куда, там же тупик? Охранники остановились перед одной из самых последних дверей. Тут в коридоре было темно и сыро, ноги по щиколотку проваливались в чёрную пахнущую тиной грязь.

Невольно появилась мысль, что лучшего места, чтобы тихо расправиться с неугодным, в подземном бункере просто не существовало — удалённые комнаты, отсутствие свидетелей, звуконепроницаемые двери... Тяжелая ржавая металлическая створка со страшным скрежетом отворилась. Внутри комнаты было темно, лишь огонёк стоящей на столе свечи затрепетал от порыва воздуха.

— Оставьте нас! — властный голос Фурии донёсся из темноты, и конвоиров словно ветром сдуло.

Красный огонёк шевельнулся и разгорелся в темноте. Лиза стояла у дальней стены возле вентиляционной решётки и курила. А ещё кроме силуэта Фурии я разглядел пистолет — оружие лежало на столе посреди комнаты, пламя свечи отсвечивало на потёртой стали. Мелькнула шальная мысль броситься вперёд и завладеть оружием, однако я остался стоять на месте — моя бывшая подруга никогда не допустила бы такой оплошности, как случайно оставить опасный предмет. Скорее всего, оставленное оружие являлось очередной проверкой.

Вместо того чтобы идти к оружию, я шагнул в сторону и опустился на замеченный у стены стул. С наслаждением вытянул усталые ноги. Как же я устал за последние дни и физически, и эмоционально. Эта постоянная гонка последней недели — скорее, скорее, скорее... Чем меньше оставалось времени до заражения местности, тем интенсивнее приходилось работать, тем плотнее и насыщеннее были события...

— Как умерла Амазонка? — вопрос оказался неожиданным и застал меня врасплох.

— Наталья первой выбежала из подземного укрытия и была мгновенно убита "треугольником". Мы с Игорем даже не успели ничего сообразить, как её уже не стало...

— Очень жаль. Амазонка со временем могла стать моей самой близкой подругой. Несмотря на большую разницу в возрасте, она очень легко влилась в первый отряд, словно всю жизнь провела вместе с интернатскими девчонками...

— Да, Наталья говорила прошлой ночью, что ей очень комфортно в первом отряде, где принятые правила понятны и просты. Амазонка также утверждала, что честно рассказала тебе о поездке, и что именно ты советовала ей принять предложение.

Окурок, оставив в темноте красный росчерк, улетел куда-то в угол комнаты.

— Скажи, ты спал с ней? — вопрос Фурии опять оказался несколько неожиданным.

Я ответил отрицательно. Свидетелей ночной активности не имелось, да и вообще не собирался я посвящать Лизу в подробности своей личной жизни. Более того, я не упустил момента съязвить:

— Может быть, у нас с Амазонкой и случилось бы, но Наталья проговорилась, что именно ты предлагала ей запрыгнуть ко мне в постель...

— Это ложь! — возмутилась девчонка. — Да, я согласилась на участие Амазонки в поездке. Но в нашем разговоре не было даже малейшего намёка на постельную тему! Я просто попросила её присмотреть за тобой — помочь и уберечь от необдуманных глупостей.

— Тогда я вообще сбит с толку. Я думал, что причиной твоей злости является то, что я уехал на опасную миссию, несмотря на твою просьбу остаться. Но если ты сама одобрила эту поездку, тогда объясни мне весь этот цирк с задержанием остатков группы в чужом городе, силовым захватом власти со стрельбой, наручниками и тому подобным. Лиза, ты же и так законно получила все полномочия руководителя Полигона, зачем тебе вообще потребовалось устраивать переворот?!

Лиза некоторое время молчала, а потом вместо ответа на мой вопрос задала свой:

— Виктор, во всей этой истории для меня остаётся неясным только один момент. У тебя в комнате никогда не было никаких лекарств. На секретном совещании ты попросил достать снотворное, однако никто из присутствующих в этом вопросе не помог. Откуда же у тебя появились таблетки снотворного?

Я признался, что действительно попросил у собравшихся в командном центре достать снотворное. Сильвер тогда ответил, что у него осталось несколько таблеток надёжного снотворного из тех, что ему выдали в медицинском блоке несколько месяцев назад, когда его мучили сильные боли в ампутированной ноге. И Константа тоже сказал, что может достать снотворное со складов. А потому я совершенно не удивился, когда ко мне в комнату через полчаса постучался незнакомый парень в военной форме и протянул две таблетки со словами: "Вот то, что вы заказывали. Растворяется за несколько секунд в любом напитке. Двух таблеток хватит, чтобы девушка крепко проспала до утра".

Глаза Фурии нехорошо сузились, губы сжались.

— Опиши мне того парня, — потребовала она.

Я напряг память, пытаясь восстановить тот мимолётный момент.

— Молодой, лет двадцать примерно. Высокий. Светловолосый. Короткая стрижка. Не сказать, чтобы накачанный, скорее даже наоборот. В общем невыразительный какой-то, без особых примет. Одет в камуфляжную куртку и армейские брюки. Да, вспомнил, на руке у него был плетёный браслет из разноцветных ниточек.

— Подойди сюда, — попросила Лиза. — Этот?

Только сейчас я обратил внимание на какую-то тёмную массу, лежащую в углу комнаты. Я подошёл ближе и разглядел испачканное в грязи тело с неестественно свёрнутой набок шеей. Глаза мертвеца застыли в выпученном состоянии, рот оказался открыт в безмолвном крике. Я взял со стола свечу и посветил.

— Вроде похож, хотя не уверен.

Лиза присела возле трупа на корточки и закатала оба рукава куртки мертвеца. На правом запястье мёртвого парня оказался надет сантиметровой ширины мягкий браслет, связанный из цветных ниток.

— Да, это точно тот, кто передал мне таблетки, — с уверенностью произнёс я.

— Так я и думала, — задумчиво проговорила Лиза и протянула мне руку. — Помоги встать, а то с больной ногой мне трудно с корточек подниматься.

Я помог Фурии подняться стал ждать от собеседницы каких-нибудь комментариев. Лиза же вновь потянулась за сигаретами, собираясь закурить. Я перехватил руку девушки и отобрал пачку.

— Прекрати портить себе здоровье! Лиза, ты же смолишь, не переставая!

— Курение — это такая ерунда по сравнению с тем, что меня едва не убили! — выпалила в ответ девчонка. — Ты хоть понимаешь, что произошло?

Я отрицательно помотал головой, так как вообще уже перестал понимать происходящее.

— Кто-то из очень близких мне или тебе людей пытался меня отравить! Две таблетки фениллюминала* способны усыпить слона, а для человека моей массы это — гарантированно смертельная доза! У этого распространенного снотворного очень характерный горько-колющий на языке вкус, я этот привкус ни с чем не спутаю. Именно его я сразу же почувствовала, едва лишь пригубив предложенное тобой вино.

— Но почему тогда ты всё равно выпила бокал? — удивился я.

Лиза как-то криво усмехнулась.

— Разве ты не помнишь, что в тот момент происходило? Ты практически полностью раздел меня и уложил на свою кровать, целовал меня, гладил моё тело, затем предложил мне вина... Я сразу же почувствовала в вине снотворное, но мне реально стало интересно, как же ты себя дальше поведёшь. Ты ведь не мог знать, что в психиатрической клинике меня считали буйной и каждый вечер насильно пичкали таблетками. У меня со временем выработалась невосприимчивость ко многим лекарствам, поэтому дозу фениллюминала* мне всё увеличивали и увеличивали, пока главврач не ужаснулся, что дальше просто опасно — мне уже давали близкие к смертельным дозы снотворного, но я всё равно не засыпала. Когда я пила твоё вино, то знала, что на меня снотворное не подействует. Мне просто хотелось немного подыграть тебе и позволить себя вроде как напоить. Кто же мог предположить, что доза снотворного окажется настолько огромной! Я почти сразу отключилась, несмотря на всю свою устойчивость к этому лекарству!

— И что же случилось дальше, когда ты проснулась? — я прекратил осматривать бездыханное тело и вернулся к стулу.

— Ты только представь мой ужас, когда я очнулась! Меня всю колотило от холода, я никак не могла понять, где нахожусь — темно, закрытая комната, да ещё этот мерзкий привкус фениллюминала* во рту... Мне казалось, что я снова угодила в психушку, и на этот раз уже навсегда. Я нашла твою записку на столе, но только ещё сильнее сбилась с толку. "Лиза, так нужно для твоего же блага, я уезжаю и оставляю тебя в безопасном месте, прости". Кто так пишет?! О чём я могла подумать?! Что именно ты меня и поместил в "дурку"!

Несмотря на серьёзность момента, я не удержался от смеха. Ни за что бы не подумал, что оставленная мною записка может быть так превратно истолкована! Лиза посмотрела на меня осуждающе, но продолжила свой рассказ.

— Я находилась в полубреду и решила любой ценой вырваться на свободу. Моего пистолета в одежде не оказалось, что ещё более усилило подозрения, но ты забыл про встроенный в стену твоей комнаты оружейный сейф. Ключи обнаружились на обычном месте под кроватью, через минуту я уже вооружилась и открыла внешнюю дверь. Одеваться я не стала, хотя до сих пор не понимаю почему. То ли едва зажившая нога в штанину не попадала, то ли я не нашла больничной одежды, то ли боялась разбудить Олесю. Двое санитаров оказались почему-то не в больничных халатах, а в армейской форме, и к тому же были вооружены. Представь, один из них реально попытался меня убить! Не остановить, не разоружить, а именно застрелить! Я не позволила ему это сделать и выстрелила первой. А заодно и второго тоже убила, хотя он просто стоял в растерянности. Его можно понять — не каждый день видишь безумную девчонку в одних трусиках и с двумя пистолетами в руках. По дороге в коридоре меня ещё кто-то попытался остановить, но я плохо видела из-за мутной головы и пляшущих цветных кругов перед глазами, потому просто выстрелила в его сторону раз пять. Через пару минут я добралась до казармы первого отряда. Девчонки собирались уже укладываться спать, но тут я врываюсь в комнату и кричу, что меня только что пытались убить... В общем, вскоре мы захватили командный центр, расспросили дежурных и сразу арестовали всех, кто присутствовал на том совещании, где меня решили усыпить. А вдогонку твоей группе в Углич послали распоряжение задержать любой ценой...

— Как ты узнала, что мы поедем через Углич? — заинтересовался я.

Лиза загадочно усмехнулась и предложила мне самому догадаться. Я напряг свои извилины:

— Нас видела группа разведчиков, когда мы проезжали... Поэтому общее направление движения на север ты могла выяснить... Там не так уж много дорог, но всё равно варианты есть... Ты могла выяснить, что наш проводник Артём родом из Малого Липовца, и прикинула маршрут... Нет, я понял! Именно Артём и был твоим информатором! — последнюю фразу я выкрикнул в порыве какого-то озарения.

Фурия несколько раз хлопнула в ладоши.

— Браво! Ты делаешь огромные успехи в игре "ворона-бабушка". Именно так всё и было, даже без промежуточных этапов. Просто Артём начал приударять за Светой Камышевой, и я воспользовалась этим увлечением, завербовав его в свои агенты. Поэтому заранее знала, куда поедет ваш отряд.

Я припомнил, как Артём на стоянке разглагольствовал по поводу "Да кто вообще такая эта Фурия, отшлёпать её и все дела". В который уже раз я поймал себя на мысли, что люди запросто обводят меня вокруг пальца, пользуясь моим доверием. Никому нельзя верить! Я высказал свою мысль вслух.

— Именно! — поддержала меня Фурия. — Я тоже однажды пришла к этому умозаключению. Никому нельзя верить! Представь, я ведь допросила всех участников совещания, пытаясь понять, кто хотел меня убить. Сильвер не присылал тебе таблеток со снотворным — одноногий инвалид просто не успел дойти до своей комнаты, так как вёл тренировку бойцов четвёртого отряда. Константа просто забыл, у него из головы вылетело из-за кучи других дел. Поэтому путём несложных размышлений я вычислила, что убийцей можешь быть только ты! Именно этим и объясняется столь жёсткая встреча возвращающейся группы. Но и других потенциальных отравителей я тоже держала под арестом на всякий случай.

— Чушь! — возразил я. — Даже не буду напоминать тебе, что у меня, Константы или Сильвера нет причин для такого поступка. Просто отмечу самые явные ляпы. В тот момент, когда меня с моим охранником только-только бросили в камеру, Сильвер был уже почему-то в курсе потерь в моём отряде. А астроном откуда-то знал про взорванные корабли инопланетян. Как такое возможно, если они, по твоим словам, всё время сидели запертые в камере?

Лиза замолчала, а потом снова зааплодировала мне.

— Молодец, Виктор. Об этом я действительно не подумала. Да, их привели в камеру буквально за пару минут до вашего возвращения. Все они уже были вне подозрений, просто я вчера попросила их поучаствовать в подобном следственном эксперименте. Тогда я ещё считала именно тебя виновным, и мне хотелось узнать, о чём вы будете говорить. Но потом это представление стало уже лишним, но я просто не успела отменить его, так как мне сообщили о новом убийстве. Вот оно — твоё алиби!

Фурия указала рукой на труп в углу комнаты снова обращая моё внимание на этого незнакомца.

— Этот человек оказался простым посредником между истинным отравителем и тобой. Но он знал в лицо преступника, за что и был убит. Причём убили его этой ночью, тогда ты и Игорь Клеменко находились очень далеко от Полигона. Заметь, ему свернули шею. Действовал кто-то крупный и сильный. Сейчас в командном центре просматривают все записи камер наблюдения, чтобы обнаружить все перемещения этого субъекта и его контакты. И ещё я попросила проделать то же самое со сторожившими меня охранниками — нет никакого сомнения, что один из них получил приказ устранить меня, как только я попытаюсь выйти из твоей комнаты.

— Выяснили уже, у кого эти подозрительные типы состояли в группе? — поинтересовался я.

— Вот это светловолосый вообще гражданский и ни у кого из наших офицеров не числился. Прибыл из Талдома вместе с остальными беженцами, причём ты сам его и выбрал в числе других. Подозрительный охранник тоже совсем новенький, попал к Геращенко всего несколько дней назад, ничем не успел проявить себя. Так что если записи камер не выявят их общие контакты, то я даже не знаю, как вести расследование дальше...

Лиза тяжело вздохнула и уселась на стоящий посреди комнаты стол. Вытащила из оставленной мной на столе пачки одну сигарету, задумчиво покрутила между пальцами и резко смяла, раскрошив табак. Я присел рядом с подругой. Мы долго молчали, никто не решался заговорить о самой актуальной сейчас теме — что делать дальше в сложившейся непонятной ситуации? Фурия вроде как захватила власть на Полигоне, использовав в качестве предлога обвинение меня в попытке убийства. Но сейчас получалось, что я не виноват. Что же теперь — делать вид, что ничего не было? Ни попытки отравления, ни убитых охранников Полигона, ни вооружённого захвата власти? Лиза заговорила первой:

— Я тут вот что подумала... Ведь это покушение было направлено не только на меня! Слишком многие знали, что снотворное для моего усыпления заказывал ты. Если бы я умерла, как тебя обвинили бы в моей гибели! Девчонки первого отряда совершенно точно именно так бы и посчитали, да и остальные тоже...

— Да я и сам бы так считал... — задумчиво проговорил я. — Не знаю, что я бы делал в такой ситуации, но совершенно точно не остался бы на Полигоне. Так что злоумышленник сумел бы разом устранить двух лидеров, расчистив дорогу для кого-то другого.

— Вот только непонятно для кого. И знаешь, что самое страшное в этой истории? — прошептала Лиза испуганно. — Я совершенно напрасно ограничивала круг подозреваемых только теми, кто находился тогда вместе с тобой в комнате переговоров. Про снотворное, на самом деле, знало гораздо больше людей, чем я вначале считала. Разговор с Амазонкой происходил в присутствии других девушек первого отряда — я ведь привыкла, что у нас нет секретов внутри коллектива, и потому даже не посмотрела, кто именно тогда находился в комнате! И совершенно напрасно. На самом деле любая из полусотни девушек могла остановить первого встречного в коридоре и попросить передать тебе снотворное, и тот бы послушно отнёс, так как девиц первого отряда все уважают и боятся!

— Но откуда у твоей одноклассницы может оказаться сильнодействующее снотворное? Да и вот эта сломанная шея... — не оборачиваясь, я указал рукой за спину на мертвеца. — Явно ведь не работа девушки-школьницы.

— Виктор, мы живём в тесном мирке, и мои подруги общаются не только между собой. На Полигоне сейчас собралось порядка тысячи человек, большинство из которых совсем новые, и про них мало что известно. Мне невозможно отследить все их контакты. Не исключено, что среди этой толпы у коварной отравительницы нашёлся сообщник, и возможно даже не один. Виктор, мне очень страшно! Я абсолютно уверена, что одной попыткой покушения дело тут не ограничится. Будут и новые покушения разными способами, и моя жизнь находится в серьёзной опасности. Ты мне поможешь?

— Ну как я тебе помогу? У меня сейчас вообще непонятный статус — не то арестант, но то свергнутый лидер. Фурия, ты сама заварила эту кашу, захватив власть.

— Виктор, неужели ты до сих пор так и не понял? Я вообще не претендую на твою власть, ты по-прежнему руководитель Полигона. Все мои действия — лишь защитная реакция на испуг. Я так оберегала себя от угрозы людей, которых считала опасными. Виктор, ну прости меня, я действительно тогда слишком испугалась, когда ты меня едва не отравил.

— Ничего себе "реакция на испуг". А если тебя снова что-то напугает? — я повысил голос, но сразу же успокоился. — Впрочем, твой успешный мятеж станет мне хорошим уроком. Он показал, насколько уязвима существующая власть на Полигоне. Придётся многое поменять в устройстве нашего маленького мирка, чтобы подобные происшествия не могли повториться в будущем. У нас на Полигоне действительно собралась тысяча человек, среди которых немало имеющих оружие, а лояльность большинства совершенно призрачна. Именно наведением порядка и созданием чёткой системы законов и стоит заняться в ближайшее время. И самым первым, Фурия, тебя необходимо сурово наказать...

Лиза молчаливо кивнула и опустила голову.

— Ты больше не будешь руководителем первого отряда Полигона, сама назначь себе на смену нового командира из своих офицеров.

Фурия обречённо кивнула и закрыла лицо руками. Она сидела так несколько минут, когда же Лиза убрала ладони, я заметил, что глаза девушки мокрые от слёз.

— Пусть это будет Марго. Кристи слишком мягкая, девчонки из неё будут верёвки вить. А Бестия... ей вскоре станет не до управления отрядом. Но, Виктор, что же будет со мной?

— Ты станешь руководителем службы безопасности Полигона, эдаким символом всеведения руководства. С твоей репутацией и способностями это самая подходящая для тебя должность. Официально для всех твоя задача — находиться всегда в курсе всего происходящего на Полигоне и следить за настроениями в нашем большом коллективе. Вторая твоя задача негласная — найди мне того урода, который пытался отравить тебя моими руками!

Лиза вытерла глаза рукавом куртки и кивнула. Я же вновь обратил внимание на лежащий на столе пистолет. Любопытства ради взял в руки оружие и отсоединил обойму. Патроны внутри оказались боевыми.

— Специально оставила на видном месте, чтобы ты сразу увидел, как войдёшь в комнату, — прокомментировала Фурия.

— Зачем? Хотела меня спровоцировать? Вроде того, что негоже тебе стрелять в безоружного?

— Это оружие единственное в этой комнате. Можешь меня даже обыскать, если не веришь. Просто... я хотела, чтобы ты схватил пистолет и сверг меня. Одного дня в роли руководителя Полигона мне вполне хватило, чтобы устать от перепуганных взглядов обитателей, и особенно ужаса на лицах моих знакомых. Я не требую от окружающих любви ко мне, но я не чудовище, чтобы меня все боялись!

Я покачал головой. Причудливая траектория полёта мыслей моей подруги в который уже раз ставила меня в тупик.

— Это Егоров. Началось! — ожила рация на поясе Фурии. — Фиксируем распыление светло-зелёного шлейфа за пролетающей бочкой.

— Пост в Борках. Подтверждаем. Две бочки с большой высоты только что начали сброс яда.

— Пост Полигона. Тоже подтверждаем. Две бочки, высота семь километров, одновременно начали сброс. Видим отчётливый шлейф.

— Талдом подтверждает. Видим чёткий зелёный след сквозь прорехи в облаках.

Я взял в руки чужую рацию.

— Говорит руководитель Полигона. Общая тревога! Опасность химического заражения! Всем находящимся на поверхности группам немедленно укрыться в убежищах. Закрыть шлюзовые двери на входах, усилить охрану внешних дверей! Всем руководителям групп проверить наличие всех своих подчинённых в убежищах. С этой минуты вводится общий запрет на нахождение гражданских лиц вне укрытий. Любой выход на заражённую территорию осуществляется только по специальным пропускам. Конец сообщения.

Прошло несколько секунд тишины. Видимо, руководители переваривали новую информацию. Первым среагировал на изменение обстановки Колованов.

— Как же я рад тебя снова слышать, Беглец! А что с Елизаветой Святовой?

— Фурия изложила мне своё видение случившегося позавчера. Злого умысла в её действиях обнаружено не было, имелась лишь ошибочная оценка ситуации из-за неполноты информации. Мной принято решение о переводе Фурии на другую не менее ответственную должность. Вакантную должность руководителя первого отряда Полигона займёт Королева Марго. На этом инцидент считаю исчерпанным.

— Это Борода. Рад, что всё с этими непонятностями прояснилось.

— Это Константа. Повторю слова Бернарда Шоу: "Кто способен понять женщину, тот способен управлять государством".

— Это Егоров. Отличная новость. Наконец-то можно успокоиться и заняться насущными делами.

Лиза, внимательно вслушивающаяся в продолжающуюся перекличку командиров, грустно вздохнула.

— Не любят они меня. Но ладно, переживу и без их любви. Пойдём на смотровую площадку, которую соорудили на крыше казармы? Там ещё вчера под прозрачным куполом Лена Иванова установила мольберт, а Славик Першин поставил кучу фотоаппаратуры — готовятся запечатлеть смерть нашего мира. Пойдёшь?

— Нет, не пойду. Слишком грустное это зрелище — смотреть, как инопланетные твари уничтожают твою планету, и чувствовать свою полную беспомощность. К тому же я дико устал — за последние три дня и две ночи я сумел поспать от силы часа четыре. Пойду отсыпаться. Олесю где спать уложили?

— В твоей комнате, где же ещё? Рядом с ней сейчас находится Вострикова Алла, которую малышка хорошо воспринимает.

Лиза тоже широко зевнула, закрыв рот рукой.

— Я тоже за трое последних суток проспала лишь часа два, и то из-за действия твоего снотворного. Тоже с ног падаю от усталости. Вот только, как же неуютно теперь ложиться в комнате, в которой обитает моя несостоявшаяся убийца...

Я весело усмехнулся и обернулся к подруге.

— Что я слышу? И это говорит вселяющая на всех ужас Фурия, руководитель службы безопасности Полигона?! Ладно, ненормальная, ляжешь в моей комнате, но только сегодня и в виде большого исключения. Только чур одеяло во сне с меня не стягивать.

— Если будешь ко мне приставать, пристрелю! — пообещала Лиза сонным голосом, сползая со стола и подбирая стоящие у стены костыли.

— Ага, размечталась, приставать ещё к ней. Ты вырасти сперва и пистолет запасной найди.

— Ты ещё более ненормальный, чем я, — заявила Лиза.

— Ага, мы оба стоим друг друга...

* * *

Мы брели по тёмному коридору подземного бункера, совершенно игнорируя сигнал тревоги и возбуждённо мечущихся людей. Нам было сейчас безразлично, что привычный мир рушился, что внешние враги готовили армии для атаки Полигона, а внутренние строили заговоры за нашими спинами и пытались убить. Мы просто снова выжили и смотрели в будущее с оптимизмом.

(конец второй части)