Спасатель. Книга вторая. Великий княжич

— Но, насколько мне известно, — заметил Людвиг, — в Ливонии почти все рыцари и купцы говорят на нижненемецком. Было бы разумным набрать туда подкрепление из северной Германии.

— Да, конечно, так и было решено сделать. Но я уже год просился в Эльбинг, и фон Гогенлоэ обещал удовлетворить мою просьбу. Впрочем, против Ливонии я ничего не имею.

— Отлично, — улыбнулся Людвиг. — С такой силой и с ополчением эстов вы разобьете русских с литовцами и сможете захватить даже Новгород. Ах, новгородская земля, страна мехов! — купец мечтательно поднял глаза к небу. — Как бы я хотел получить там монополию. Сотни бочек беличьих шкур ежегодно. А еще соболь, горностай, куница... Но я замечтался. Скажи, Дитрих, поспеете ли вы переправить всю армию до осени? Зимой Балтика сурова, и никто не возьмется перевозить вас в непогоду.

— Успеем, — уверенно заверил рыцарь. — Император передал в дар ордену пятьсот марок, да и пожертвований от бюргеров собрали немало. Твои пять марок тоже принесут пользу. Так что еще до осенних бурь войско уже прибудет в Ригу и Виндау.

— Это хорошо, это замечательно. — Людвиг даже потер ладони, показывая свое удовольствие. — Мои корабли тоже будут к услугам Ордена. Однако, — осторожно добавил купец, — вряд ли ливонцы обрадовались тому, что их вольности придет конец. У вас-то в ордене к соблюдению уставов относятся более строго, верно? А еще папа Григорий требовал, чтобы тевтонцы вернули датчанам ливонские земли и замки в Эстляндии.

Людвиг хотел что-то сказать, но, почувствовав, что у него пересохло в горле, махнул своему слуге. Тот немедля подбежал с корзиной, но из всех наготовленных яств и напитков Краузе взял лишь бутылку с прохладной водой. Отпив немного и передав бутыль брату, Людвиг продолжил:

— Я слышал, соглашение насчет Эстляндии окончательно подписано. Вчера прибыл мой приказчик из Зеландии... Да, он был там по торговым делам, на датской рыбной ярмарке в Роскилле, а вовсе не шпионил, и нечего тут смеяться. Так вот, там весь город судачит о соглашении, которое подписали в замке Стенсби король Вальдемар с ландмейстером Бальке. Вся Эстляндия уступается Дании, кроме Иервена, да и там вам запрещено строить крепости, и этот договор наверняка приведет ливонцев в уныние.

— Я бы даже сказал, что не в уныние, а в ярость, — тихонько рассмеялся Дитрих. — К примеру, комтур Венденского замка Фон Кассель уже подбивает своих братьев на неповиновение ландмейстеру. Не понимаю, о чем они думают. Нажили себе врагов среди христиан, обеты свои не соблюдали. Неудивительно, что меченосцев били все соседи, а эсты постоянно восставали. Если бы наши ордена не объединились, ливонцам пришел бы конец. Но ничего, мы научим их дисциплине. И скажи, кому нужна война между крестоносцами и Данией? Помнишь, как король Вальдемар блокировал Любек из-за этой дурацкой вражды? Теперь же датчане наши союзники, а вместе нам будет легче одолеть врагов. И язычников, и православных. А что касается Иервена, то там вместо крепостей мы воздвигнем укрепленные церкви.

— Но по договору две трети завоеваний достанется Дании! — расстроено воскликнул Людвиг. — Да еще папский легат подбивает Швецию устроить крестовый поход на Новгород. Нам же останутся одни объедки!

— Возможно, нам вообще ничего не достанется, — рассудительно возразил Дитрих.— Как говорят русские купцы, делить шкуру неубитого медведя несколько преждевременно, а новгородский медведь очень силен. Так что пусть шведы попробуют первыми.

Глава VI

Когда проблема передачи власти над Муромской землей получила мирное разрешение, у всех будто камень с души свалился. К вечеру уставший от пиров, служб, знакомств и разговоров, Ярик поделился со мной переживаниями:

— Гавша, я сегодня такое облегчение испытал! Понимаешь, в последние дни я словно по темной пещере шел, не зная, куда попаду, и вдруг вышел на светлую поляну. Как хорошо, что не пришлось с муромлянами биться.

Еще бы не хорошо. Вот терпеть не могу междоусобицы и гражданские войны. Так что я рад, что все закончилось миром. Теперь нам осталось только принять дела, ознакомиться с общим состоянием финансов, назначить управителей, составить план дорожных и оборонительных работ, устроить смотр остатков дружины, спустить разнарядки по набору рекрутов, составить заявки кузнецам, плотникам, щитникам, и... и много чего еще. А потом Ярику надлежит поскорее подвести под свою руку Нижний Новгород, пока никто не передумал.

После пары дней праведных трудов я все же выкроил время, чтобы побродить по торгу, потолкаться среди жителей да послушать, о чем они судачат. Говорили все больше об урожае, который ожидался хорошим, да о ценах, которые, как все предвидели, будут высокими.

И тут среди размеренного рыночного шума раздался звонкий Егоркин голос, разнесшийся над толпой:

— Гридни, сюда!

Стражу, охранявшую торг, долго звать не пришлось, и дружинники поторопились к месту происшествия. За ними побежал и я, посмотреть, что там произошло. А случилось ужасное — вопреки приказу Великого князя, запретившему продавать православных в бесерменство, и не только холопов, но и даже челядь, какой-то боярин отдал всех своих подневольных людей двум туркам.

Узнав, в чем дело, я обозлился и как можно более грозно крикнул нерадивому продавцу:

— Что такое? Царский указ нарушаешь?

Хм, оговорился немного. Наш Ярик пока не царь и даже не кесарь. Но зрители приняли мои слова как должное. Да и, в конце концов, Муром перешел князю как бы в приданное за царевну Алсу, так что Ярика можно и царевичем назвать.

Но обвиняемый не заробел, не задрожал и царского имени не убоялся:

— А что делать, коли я насовсем Муром покидаю, а никто, кроме поганых, покупать холопов не хочет? Все боятся нашествия и серебро припрятывают или же на него зерна скупают.

— Нашествия не будет, — безапелляционно заявил я. — Татары княжество грабить не смогут, и скоро все в этом убедятся.

— Когда скоро? — повысил голос правонарушитель. — Мне сейчас отъезжать надо, покуда реки не пересохли и можно легко добраться до Новгорода.

— А оттуда в Неметчину? — презрительно уточнил я, но боярин и не думал отпираться.

— Да хотя бы и к немцам! Я человек свободный, при серебре, да и в товарах разбираюсь. Меня там в любую гильдию примут, в Любеке, например, и даже в латинянство переходить не заставят.

Ну это он уже привирает, еще как заставят, как раз с катехизации и начнут. Впрочем, дело не в предполагаемом отступничестве от веры:

— Закон знаешь, — закончил я прения. — Хочешь уехать, тебе путь чист, а челядь свою надо было продать либо местным боярам, либо князю. Слушайте все! — Прокричал я на всю площадь. — Объявляю, что у басурман, нарушивших указ, холопы забираются, а с продавца взимается пеня в размере выручки.

Боярин недовольно склонил голову, но перечить не пытался. Его два мечника, стоявшие за спиной господина, тоже за оружие хвататься не спешили. Аналогичной была и реакция басурман, лишившихся и денег, и людей. Но я все-таки обратился персонально к иноземным купцам:

— Вам понятны слова? — Те дружно закивали, а я на всякий случай уточнил. — Если не согласны с приговором, можете пожаловать на двор княжеский, пока Ярослав Ростиславович в городе.

Конечно, от апелляции заморские гости отказались. Верши суд какой-нибудь наместник, с ним можно было бы попробовать договориться. Но князь явно не станет брать взятку за нарушение собственного указа. Так что вместо подачи жалобы турки зашушукались и начали внимательно осматриваться. Ах черти, кажется, я понял, что они удумали! Хотят найти посредника — купца из другого княжества, на которого закон не распространяется, чтобы потом вполне официально перекупить рабов у него. Гм, надо бы доделать статью торгового кодекса и уточнить, что в связи с депопуляцией региона вывоз невольников из него запрещен полностью.

Но законотворчеством займемся чуть позже, а пока надо куда-нибудь пристроить конфискованных холопов, тьфу ты, освобожденных граждан, и над этим стоит подумать. Не потому, что у князя тут селений мало, совсем наоборот. Ведь Ярику достались не только личные угодья бывшего Муромского князя, но и выморочные владения бояр и дружинников, погибших недавно в битвах и не успевших оставить потомство. Вот только не знаю, принудительно подселить бывших холопов к вольным общинникам или все-таки посадить их на княжьей земле.

Когда закон принимали, все советовали Ярику внести поправку, чтобы конфискованный живой товар передавался князю в личное пользование в качестве смердов. Но я-то целенаправленно вел политику раскабаления населения, видя в личной свободе жителей залог сильного государства. Налоги свободные общинники все равно платят и дорожные да строительные повинности выполняют, а их ополчение боеспособнее, чем у смердов. Холопы же любят сбегать, а вокруг леса, пойди сыщи их. Так что удерживать подданный люд следует не строгостью, а лаской, и не свободы лишать, а льготами привлекать.

Но где их все-таки поселить? А, ладно. Я читал в отчетах, что тут неподалеку сельцо есть — Белянка, которое недавно половина жителей покинула, уйдя на север, за леса. Вот туда-то мы наших новых сограждан и направим, а поведет их, ну скажем, Егорка. Вон как холопы, простите, бывшие холопы, его обступили, чествуя, словно героя. Одна из девиц даже к колодцу сбегала, принесла ковшик воды своему избавителю.

— Егорка, — кликнул я ординарца. — Спровадь-ка людей в Белянку, это недалеко. Я сейчас грамотку напишу тамошнему огнищанину, а телегу для пожитков в нашем обозе возьмешь.

Мне казалось, что отрок затаит обиду, получив такое банальное поручение, не имеющее отношения к воинской службе. Но Егорка на диво отнесся к заданию крайне серьезно, и вид у парнишки был такой ответственный, словно от него зависели судьбы всего православного мира.

Егор быстро пересчитал свою команду, приказал людям идти к дороге, а сам стрелой метнулся к нашему табуну, выбирать лошадок.

Я же, вернувшись в княжий терем, высыпал заработанное серебро в сундук и тут же выкинул из головы это происшествие, потому что Ярик надумал с утра отправляться в путь. По-хорошему, семилетний князь должен был сначала посоветоваться со своими приближенными, но мне и самому бумажная работа уже надоела, так что решение монарха я охотно поддержал.

Состав отряда несколько изменился. Боевое слаживание с рязанскими воями мы уже провели, проделав вместе двухсотверстный путь в боевом порядке и став настоящими соратниками. Теперь же настала очередь муромлян обучиться согласованным действиям с нами. Правда, муромский гарнизон был весьма немногочислен и состоял лишь из безусых отроков и пожилых кметей, возрастом далеко за сорок. Но полсотни человек мы все-таки нашли, заменив их на время переяславцами.

Так как теперь в кампании участвовало всего лишь пятьсот человек, считая татар, то мы могли бы, взяв по две заводные лошади, груженные торбами с овсом и ячменем, домчаться до цели за двое суток. Но необходимости в такой спешке не было, и мы рассчитывали спокойно доехать до Нижнего за четыре дня. Лошадей уже перековали, колеса повозок смазали, припасы пересчитали, и с утра княжеская дружина выехала из Мурома. Проехав немного вдоль Оки, мы переправились на правый берег и дальше ехали по проторенному пути, заезжая по дороге во все села и знакомясь с местностью.

К вечеру войско остановилось на отдых у небольшого ручья и кмети принялись оборудовать временный лагерь и готовить ужин. Я же стал усердно царапать на бересте путевые заметки и начерно дорисовывать карту. Позже отредактированные записи перепишу набело на пергамент, а пока и так сойдет.

В моих дневниках учитывалось все — состояние дорог, соответствие количества весняков налоговым спискам, демографический разрез населения, богатство жителей, их желание идти на воинскую службу, размер посевных площадей, перечень сельскохозяйственных культур, используемых в местном растениеводстве, и прочие нюансы, необходимые для управления княжеством.

Дни стояли длинные, и я до вечера старательно выцарапывал цифры на белой коре, подытоживая статистическую информацию, полученную сегодня, и стараясь ничего не упустить. Никто мне не мешал. Воеводы и сами знали, как расставлять палатки и организовывать караульную службу, а Ярик игрался под присмотром Сбыси. Поэтому я немного удивился, когда услышал приближающийся топот копыт.

Обернувшись, я изумился уже по-настоящему. Это вернулся Егорка, одвуконь, что было вполне ожидаемо, но в седле перед собой он вез молоденькую крестьянку, чего я никак не ожидал.

— Эхм? — Попробовал грозно спросить я. — Это кто такая? Откуда взялась?

— Гавриил, это Млава. — Виновато, но в то же время решительно ответил Егор. — Я захотел на ней жениться.

Хм, а мордашка у девчонки симпатичная и, кажется, я ее уже видел. А, ну точно! Это же бывшая холопка, освобожденная из басурманской неволи благодаря бдительности ординарца. Ну что же, я сам вчера подтвердил, что эта группа людей получила свободу, а значит, никаких препятствий матримониальным замыслам Егорки не имеется. Конечно, ее родителей могли и не спросить, но они же обычные смерды, а Егор — княжеский отрок, да еще доверенное лицо главного боярина. Так что, говоря современным мне языком, он играет совсем в другой лиге. Поэтому смердов ему спрашивать незачем, они и так будут счастливы оказанной им чести.

— Ну ладно, — уже совсем не сердито проворчал я. — Наряжайте свадебную телегу. Завтра с утра... нет, вечером сыграете походную свадьбу и отдашь Милку под командование Сбыславы. Ну и это... Палатку отдельную вам выделим. А теперь иди, пока я не раздумал.

Счастливые молодожены умчались в закат, в буквальном смысле слова, а я отложил записи и задумался. То, что отрок решил остепениться, совершенно нормально. В эти времена юноши взрослеют быстро, а бегать тайком по девкам не годится, да и времени у него на это нет. А вот я почему еще не женат? Раньше, в двадцать первом веке, Служба категорически не рекомендовала спасателям жениться до перехода с опасной полевой службы в инструкторы.

Но теперь времена другие и наверняка многие "доброжелатели" шепчутся, дескать, почему никто о Гавриловой жене никогда не слышал. Врать, что у меня есть семья где-то далеко, не хочется. Да и в самом деле, мне уже, считай, четвертый десяток пошел. Чего еще ждать?

Итак, жених согласен, осталось лишь выбрать невесту. Но с этим возникли небольшие трудности. Во-первых, как княжеский советник я не могу взять девицу из простонародья. Нет, боярских дочек на выданье в Козельске, Переяславле, Городце да Муроме пруд пруди, с этим проблем нет. Но почти все они мне совершенно не знакомы. Да, можно устроить смотрины и выбрать красавицу да умницу. Первому богачу края никто не откажет. Но я все-таки человек цивилизованный и мне хочется сердечных отношений, а не так, что стерпится — слюбится. А вдруг, не слюбится? Не всем же так везет, как Ярику с Алсу, которые словно два голубка воркуют.

От таких рассуждений у меня даже заболела голова, и тут я вспомнил о Сбыславе. А что, знаю я ее преотлично, рода она знатного, раз ей доверили княжича, ума ей тоже не занимать, и разговаривает со мной Сбыся всегда мило да с улыбкой.