Отступать было некуда, и я встретил их мощными ударами меча. Клинок легко рассекал их тела, лопавшиеся от легкого прикосновения и исчезавшие без следа. Но их было слишком много, чтобы отбиться ото всех разом. Те, кому удавалось добраться до моего тела, рвали его когтями, впивались в плоть клыками, выхватывая кусочки мяса и жадно слизывая сочившуюся кровь. Я орал от боли и отчаяния, срывал их с себя, бросал на пол и топтал ногами. Они тут же исчезали, но им на смену приходили другие.
И этому не было конца.
Я метался по коридору, размахивал мечом, рычал от безысходности и дико хохотал, когда мое оружие разило очередную цель. Должно быть, со стороны я был похож на безумца, утратившего последние крохи разума. Чудовища вторили мне пронзительным воинственным писком и не менее истеричным гоготом, бросались со всех сторон и продолжали рвать на части мое многострадальное тело. От верхней одежды не осталось и следа, кожа свисала редкими клочками. Местами раны были такими глубокими, что я видел белеющие кости. По стенам коридора стекала кровь. Моя кровь. Но я продолжал бороться, уничтожая чудовищ десятками...
А потом всему этому пришел конец — неизбежный и долгожданный. Появившееся из ниоткуда чудовище — гораздо крупнее своих сородичей, но такое же безобразное и опасное,— нанесло мне сокрушительный удар в лицо.
Мир померк.
Стало легко и безмятежно...
Глава 6
На следующий после встречи с Тенью день Растиф чувствовал себя раздавленным.
"Трус! Жалкий мягкотелый трус!!!"
Глядя в мутное зеркало, ему так и хотелось двинуть кулаком по растерянной физиономии с бегающими от стыда глазками.
Сейчас, при дневном свете, вчерашние страхи улетучились, и он проклинал себя за нерешительность и слабость.
А вот вчера было по-настоящему страшно.
"Что же это за тварь, которая сумела напугать бесстрашного Ищейку?"
При мысленном упоминании слова "бесстрашный", Растиф презрительно фыркнул.
Человек? Цанхи? Вряд ли. Ни с чем подобным ему раньше не приходилось сталкиваться. К тому же Тень была не одна — у нее был хозяин, который натравил существо на запоздалых прохожих.
"Зачем? В чем провинилась убогая шлюха? А сопровождавший ее мужчина? На вид — вполне респектабельный горожанин, решивший скоротать ночь в обществе падшей женщины... Нужно будет расспросить стражников по поводу личности погибшего".
Помахав мечом без всякого удовольствия, Растиф оделся и отправился на место вчерашнего происшествия.
Разумеется, тела уже убрали, а кровь присыпали песком. Прохожие ступали по нему, даже не подозревая, какая трагедия разыгралась здесь минувшей ночью.
Растиф прошел по переулку туда, где стоял хозяин Тени, сконцентрировал взгляд на "следах"...
Увы, они поблекли и стали едва различимы под "отпечатками" ног сотен людей, прошедших по оживленной улице с раннего утра. Ищейка прогулялся до рыночной площади, где окончательно потерял след.
"Вчера надо было за ним идти",— нахмурился Растиф.
А теперь уже было поздно.
Чтобы не терять времени даром, он сразу же зашел в караульное помещение стражи Нижнего Асхонела, расположенное тут же, на площади. Но и разговор со стражниками не внес ясности в это странное дело. Несмотря на то, что день только начинался, им уже многое удалось разузнать. Убитый мужчина был купцом средней руки торговцем из Аскона, который прибыл в столицу по торговым делам. Постоялый двор, на котором он остановился, располагался на соседней с местом убийства улице и один из проходивших рано утром постояльцев опознал его. Однозначно можно было утверждать лишь одно: это было не ограбление — у покойника на поясе висел кошель, денег немного, но их убийца не тронул. А в его комнате на постоялом дворе стражники обнаружили значительную сумму в тайнике, который нашел бы даже слепой. И он тоже был не тронут.
"Так за что же ему перерезали горло? Что-то личное? А шлюху порешили, чтобы лишнего не сболтнула".
Но по опыту прошлых лет Ищейка был уверен: здесь что-то другое.
Но что?
Неожиданно вспомнилось минувшее дело, точнее — отсутствие "следов" возле тел на первом этаже.
"Неужели..."
От внезапного озарения Растиф встал, как вкопанный, застопорив движение людской массы по узкой улице. Но долгое время никто не смел потревожить человека, у которого на поясе висел меч. Лишь когда сзади на толпу начала напирать кобыла, запряженная в телегу, горожанин, стоявший за спиной Ищейки, осторожно прикоснулся к его плечу.
Растиф очнулся, заметил, что стал причиной настоящего столпотворения, и невозмутимо продолжил свой путь.
"А ведь, похоже, это она и была. Тень. Это она прикончила всех в доме Ястера, не оставив при этом ни единого "следа".
Тогда что там делал тот человек — Ильс, — которого он собственноручно отдал в лапы молодчиков Эльбикара? Уж точно не Хозяин тени — у того были совершенно иные "следы"...
В который раз за этот только начавшийся день Растиф болезненно поморщился от угрызений совести. Впрочем, до него дошли слухи о том, что парню каким-то образом удалось сбежать из Болота, и Эльбикар уже назначил круглую сумму за его голову. Люди воровского вожака и корыстные до денег добровольцы рыскали по всему городу, но пока что безуспешно. Правильно: если этот Ильс не полный идиот, он уже давно покинул Сандору.
Если его предположение верно, тогда возникает новый вопрос: что связывает убитых в доме Ястера и вчерашних жертв?
И еще — что это за существо такое — Тень?
Если не способный к перевоплощению цанхи, тогда кто? Или что?
Лесной дух?
А может, исчадие Центалы?
Растиф считал, что неплохо разбирается в людях. И о Мастерах он знал немало. Но что касалось духов... Тут он был слаб. Поэтому, резко сменив направление и отложив завтрак до лучших времен, он направился в Прайю, где собирался попросить помощи у людей, более сведущих в данном вопросе...
Брат Никвор заведовал архивом Прайи и слыл знатоком всего того, что касалось лесных духов. Потому как и сам по молодости путался с теми, кого в народе называли "заклинателями". В отличие от "духоборцев" эти старались договориться с духами мирно. Они заключали сделки, приносили жертвы, шли на уступки. Некоторые, правда, пытались обмануть призываемых духов, но для многих первая попытка становилась последней. Так продолжалось на протяжении сотен лет. Заклинатели были уважаемыми людьми в своих племенах. От них, от их умения найти с окрестными духами общий язык, зачастую зависело благополучие целого народа.
Духи левобережья были — нечета родичам из Кудомского леса — более смирными и покладистыми. Многие сознательно и добровольно помогали людям, за что те им поклонялись и приносили дары, а значит — придавали им сил и значимости. Но даже они были часто подвластны необъяснимым капризам. Сегодня он спас ребенка, заблудившегося в лесу, а завтра мог заманить то же чадо в топь непроходимую, а то и селение подпались или еще, что похуже. Вот и приходилось Заклинателям постоянно умащать и увещевать податливых резкой смене настроения созданий.
Так и жили.
Пока не появились пришельцы из Великой степи — варголы.
Эти не питали никакого уважения к лесным духам, потому как поклонялись предкам и самому выдающемуся из них — Великому Стражу. Нет, они не преследовали коренных за шашни с духами, а иногда и сами обращались к Заклинателям, когда особенно прижмет. Но дары и жертвы не приносили, безжалостно вырубали Священные Рощи, запруживали Благословенные Родники, разбирали на камни Тихие Приюты, которые местные строили для своих кумиров, шастали и гадили в местах, куда простому смертному — согласно вековым договорам — вход был запрещен.
Конечно, это не понравилось духам! Те, что послабее, обиделись и покинули тихие заводи и чистые рощи, ушли в пимперианские руины и одичали. Другие же озлобились и стали чинить людям вред без меры. И тогда пришельцы призвали на помощь Духоборцев, которые быстро разобрались с лесными существами: кого истребили, остальным отбили всякую охоту делать людям добро.
За минувшие четыре с лишним сотни лет леса и реки, озера и горы левобережья почти совсем опустели. Разве что в самых труднопроходимых местах, да там, куда побаивались соваться потомки варголов, осталось еще немного лесных духов. Но они, за отсутствием даров и поклонения, стали совсем слабыми. А потому вели себя тихо, все больше прятались и старались не приближаться к людским поселениям и им самим.
Точно так же почти совсем не осталось и Заклинателей. Духи ушли, а значит, и от них теперь не было никакой пользы. Правда старики продолжали делиться секретами со своими детьми, с теми, кто не хотел забывать традиции предков. Но их численность из года в год сокращалась.
А с появлением Братства Кувена у Заклинателей наступили и вовсе тяжелые времена. Кувены преследовали и карали людей за любые контакты с духами. Не пощадили они и Духоборцев — после того, как Шторн уничтожил Вечное Зло из Гонготских болот, Кудомский лес стал почти таким же безопасным, как Сандорский. Разбойники — да! — озорничали, а духи сгинули либо попрятались так, что их теперь силой не вытащишь из нор, пещер да подземелий. А стало быть, и в помощи Духоборцев люди больше не нуждались.
За последние тридцать лет многие из них закончили свои дни на эшафоте либо на каторге. А остальные притаились и были на стороже.
Так вот, Никвор одно время якшался с Заклинателями — в ту пору они еще не были вне закона и свободно жили в своих деревнях и на лесных заимках. Но как-то не сложилось — разошлись во мнениях. Уже в зрелом возрасте Никвор — человек неглупый и образованный — вступил в братство и сделал бы неплохую карьеру, если бы не его сомнительное прошлое. Впрочем, сам факт того, что он заведовал архивом Прайи, где хранилась вся мудрость прошлых веков, говорил о том, что ему в определенном смысле доверяли.
Растифу часто приходилось обращаться в архив и со стариной Никвором у него сложились неплохие отношения. Зная пристрастия старшего архивариуса, Ищейка прихватил по дороге бутылочку крепкого вархарского, именуемого в народе "горлодером". Поздоровавшись со старым знакомым, который ютился в самом конце просторного зала, заставленного рядами высоких массивных шкафов, он поставил глиняную бутылку на стол, где кроме чернильницы с пером не было ни каких других предметов — Никвор любил порядок.
— Никак пронырливому Ищейке опять что-то понадобилось от позабытого всеми Никвора,— проворчал тот, но, сунув обе руки под стол, вытащил из укромного места две мелкие серебряные рюмочки и поставил их рядом с бутылкой.
— Разве я не могу зайти просто так, чтобы навестить старого бумажного червя?— деланно нахмурился Растиф.
— Но ведь не заходишь,— упрекнул его старик.— Вы все появляетесь в этом святилище мудрости, только если у вас возникают вопросы, на которые вы сами не можете найти ответы. А потом снова исчезаете, даже не поблагодарив за помощь.
Никвор был знатным ворчуном — то ли возраст давал о себе знать, то ли на характере сказывался затворнический образ жизни.
— Что значат пустые слова по сравнению с тем уважением, которое мы все испытываем к уважаемому хранителю архива где-то в глубине души?— парировал Растиф, разливая янтарную жидкость по рюмкам.
— Оно находится так глубоко, что даже знаменитому Ищейке ее не отыскать.
Мужчины подняли рюмочки и залпом проглотили их содержимое. Огненная жидкость опалила глотку. Никвор фыркнул, зажмурив мгновенно увлажнившиеся глаза. У Растифа, редко употреблявшего крепкие напитки, перехватило дыхание, и он протяжно засопел.
— Хороша...— прохрипел архивариус, наслаждаясь послевкусием "горлодера".— Ну, давай, вываливай на меня свои проблемы.
— Ничего-то от тебя не скроешь,— усмехнулся Растиф, отставив в сторону рюмку. Традиционный ритуал был исполнен, а большего и не надо. Он пристально посмотрел на раскрасневшегося архивариуса и спросил: — Как ты думаешь, сколько еще в Сандоре осталось Заклинателей?
— Твоими стараниями, думаю, не так уж много,— проворчал Никвор, перекатывая по столу пустую рюмку.
— Не преувеличивай. Я никогда не преследовал ревнителей традиций, если от них не было никакого вреда жителям города.
— Не ты, так другие — какая разница... Заклинателей в столице никогда не было много. Они держатся поближе к местам, где еще можно встретить лесных духов. Так что здесь им делать нечего. Тем более, сейчас, когда Братство объявило на них охоту.
— Но ведь кто-то есть?
— Есть, а как же! Юнцы, возомнившие себя великими Заклинателями, способными обуздать какого-нибудь сильного духа из столичных подземелий. Только все это баловство и игра со смертью.
— Неужели так трудно усмирить или приручить центальского духа?— поинтересовался Растиф.
— Я пока что не встречал ни одного, кому бы это удалось,— усмехнулся Никвор.— С этими тварями очень сложно справиться, а еще труднее уничтожить. Они сильно отличаются от лесных собратьев. Даже Духоборцы в свое время, если у них все в порядке с головой, не осмеливались соваться в подземелья под Сандорой.
— Трудно — не значит невозможно, правда?
Теперь уже Никвор уставился на Растифа с подозрительным прищуром.
— К чему ты клонишь?
На Растифа накатили неприятные воспоминания о минувшей ночи и он, вопреки здравому смыслу, плеснул в свою рюмку вторую порцию.
— А мне?— обиделся Никвор.
— Конечно.
Ищейка наполнил и рюмку архивариуса.
Выпили. Покряхтели. Помолчали.
— Вчера на моих глазах один дух убил двоих прохожих,— решился Растиф.— Сначала я принял его за обычного грабителя, за человека, но потом...— Он судорожно сглотнул.— Потом эта тварь превратилась в тень и едва не прикончила меня самого. Появился какой-то человек и отозвал духа, иначе...
"А не напиться ли сегодня?"
Растиф потянулся за очередной порцией "горлодера".
— Погоди,— остановил его Никвор, накрыв бутыль узкой ладонью.— Ты думаешь, что в Сандоре объявился Заклинатель, которому удалось подчинить своей воле духа из подземелья, и теперь он натравливает его на людей?
— Думаю, что так оно и есть.
— В таком случае это должен быть очень сильный Заклинатель.
— Ты знаешь, кто бы это мог быть? Подозреваю, что их во всем Варголезе осталось не так уж много, а уж в Сандоре — там более.
— Н-нет... не думаю...— как-то неуверенно ответил архивариус.
— Никвор!— с нажимом произнес Растиф. Старик совсем не умел врать.
— Этот человек не сделал бы того, что ты ему приписываешь,— с неохотой ответил архивариус.
— Кто он?
Никвор не ответил, отвел взгляд.
— Я жду!— не унимался Ищейка.
— Поверь мне: это не тот человек, которого ты ищешь. Он сильный Заклинатель, но не полный идиот. Он — Хранитель традиций, а не убийца.
— Кто. Он,— продолжал давить Ищейка.
Никвор молчал.
И это бесило Растифа.
— Ты ведь не хочешь, чтобы о твоем расположении к Изгоям узнали Старшие братья?
Никвор с упреком посмотрел на собеседника. Он в момент как-то обмяк и выглядел теперь совсем старым, разбитым и достойным сожаления.
