Победа ждала экспериментатора на предпоследней ложке! Натренировавшись, он смог, наконец, соединить с ней ментальный механизм и перешёл к следующему шагу, когда необходимо было натянуть некую 'самовзводную пружину', а именно влить в зачарованный предмет довольно большое количество маны.
Некая, установленная с предметом ментальная связь, ясно сообщила, что зачарование создано и далее будет происходить наращивание его мощности в зависимости от количества затраченной ментальной силы. И здесь появились новые сложности — чем больше маны уходило в предмет, тем более падало 'полезное действие'. То есть усиление производилось по невыгодному курсу: чем далее увеличивалась мощность, тем больше на это требовалось маны и тем медленнее рост мощности происходил. Выходило, что создать нечто запредельно мощное было попросту невозможно. В какой-то момент Ди почувствовал, что если не остановится, то попросту свалится от ментального истощения. Заодно начало происходить что-то вроде магического разогрева, словно ложка являлась конденсатором, в который подавали слишком большой для него ток. Ещё немного и произойдёт разрушение или даже взрыв объекта зачарования.
Намерением завершив создание магического артефакта, сновидец осмотрел столовый прибор в своих руках. Никаких внешних изменений не произошло, разве что от ложки начала исходить ясная магическая вибрация. По задумке данный предмет должен был выстреливать небольшие, с пол кулака размером огненные шарики. Навесив на выходящую на улицу стену защитный барьер, Ди выставил перед собой ложку и мысленно отдал ей команду выстрелить зачарованием.
* * *
Маргус принял ложку трясущимися руками и, что-то неразборчиво бормоча в свою белую бороду, принялся изучать опаснейший артефакт маскирующийся под обманчивой личиной столового прибора. Ди же принялся виновато оглядываться по сторонам. Набежавшие на грохот магического взрыва жители уже разошлись, пусть посмотреть на следы случившегося казуса или скорее даже маленькой магической катастрофы, периодически подходили новые жители деревни. Но они, с присущей местным тактичностью, рассматривали огромную дыру в стене таверны исключительно издалека, уходя после по своим делам и не беспокоя вопросами сновидца и настоятеля, стоящих рядом с кучей лежавших на брусчатке обгоревших обломков.
'Слава богу никто не пострадал', — ещё раз облегченно вздохнул про себя Ди.
Благо что в полдень на площади, на которую выходила разрушенная стена, оказалось достаточно безлюдно.
— Поразительно, — забормотал настоятель, — она мощнее самых сильных из известных мне артефактов. Да и упаковать столь элегантную магию в такой малый объём и в столь неподходящий материал! У вас поразительный талант к зачарованию!
— Да... и что же в ней, позвольте узнать, элегантного? — с сомнением спросил сновидец. — Разве что кроме способности уподобить целую таверну разрушенной этими, как их там, Собирателями.
— Не Собирателями, а Сборщиками, — уточнил волнующийся Маргус. — А элегантного... На каком расстоянии вы находились от стены во время использования зачарования?
— Метра четыре, а то и все пять, — прикинув, ответил Ди.
— Именно и заметьте, на вас нет и пылинки, хотя полыхнуло, по словам очевидцев, весьма сильно. Магическая энергия, выпущенная данным предметом, шла строго вперёд, не рассеиваясь даже в момент удара.
— Да, пылинок действительно нет, одни обгоревшие брёвна... — с лёгким сарказмом 'подтвердил' Ди.
Вообще-то он солидно измазался, когда слевитировал в проделанную дыру и принялся, импровизируя магией, тушить горящие на камне обломки. На его счастье сама таверна не загорелась: динамический удар магического сгустка в щепки выломал почти всю стену и лишь после дерево вспыхнуло и градом горящих обломков осыпалось на брусчатку площади. Ну а далее горение быстро ликвидировали сбежавшиеся на происшествие жители, в основном с помощью вёдер с водой, принесённых из таверны. Так же из находящегося рядом храма прибежали священнослужители, в числе которых оказался и Маргус. Настоятель выслушал объяснения виноватого сновидца и быстро успокоил собравшуюся вокруг публику.
Поохав, белобородый старик опять погрузился в изучение созданного сновидцем артефакта.
— Перезарядка эффекта менее суток, поразительно... — бормотал он.
— Это много? — полюбопытствовал Ди.
— Для данной мощности исключительно короткое время восстановления магии, — восхищённо сообщил настоятель.
— А обычно какова длительность?
— По-разному, зависит от силы вложенной магии, типа эффекта, материала, зачарователя создавшего артефакт и даже характера владельца. На самом деле главные трудности начинаются, когда сила зачарования переходит определённую границу. Боги, да сколько же у вас маны?!
— Не знаю, линеек для её измерения пока не встречал, — пожал плечами сновидец.
С одной из улиц на площадь выехала запряжённая тягловой лошадкой телега в сопровождении десятка мужчин в рабочих комбинезонах. На телеге были сложены свежеструганные доски, а в мужчинах, даже при беглом рассмотрении, угадывалась бригада плотников.
— Предлагаю пока прогуляться, — предложил Маргус. — Или идёмте в храм, вы обедали? Да не переживайте, к вечеру ваш номер починят, а расходы возьмёт на себя администрация, это меньшее из того, что мы можем для вас сделать. Конечно, обещать, что стена будет как новая не могу, да и окно... Со стеклом после нападения туго, — вздохнул настоятель. — Хорошее стекло льют далеко от нас, да и стоит оно дорого, — пояснил он.
— Вы хотите сказать, что после проделанного фокуса, меня не выселят с номера? — засомневался Ди.
— Вас? Да что вы говорите! — возмутился старик и принялся возмущённо теребить бороду.
— Обед, так обед, — ободрившись услышанным, согласился Ди. — Кстати, а откуда вы знаете какая магия наложена на ложку? Требуются особые навыки вроде распознавания?
— И да, и нет, — начал отвечать Маргус. — Способность определять свойства зачарованных предметов появляется почти у всех магов по мере их профессионального роста. А вот определить свойства точно, это уже более редкая способность, граничащая со специализацией.
— Хм, ну коли мы начали о магических ложках и тем более таких могущественных, не расскажите ли мне о зачаровании? — попросил сновидец и уже стоя на ступенях храма, взглянул на таверну, в проломе второго этажа которой, два её работника критично осматривали повреждения.
Настоятеля не надо было просить дважды и на Ди обрушился обильный поток информации о местной магической специфике. Сновидец узнал, что зачарование предметов доступно в основном магам высокого и, иногда, среднего уровня, последним правда при наличии врождённого таланта в этой области. При этом мощность наделённых магией предметов упиралась главным образом в запас маны. Да и кроме того, зачарование являлось процессом сложным: выбрав предмет и определившись со свойством, маг придавался длительным медитативным упражнениям для накопления ментальной силы. Далее следовал сам процесс зачарования в котором зачарователь балансировал между такими параметрами как Мощность — Мана — Сложность. Заодно сам процесс зачарования имел достаточную продолжительность по времени. Как понял Ди, местные мастера формировали ментальную конструкцию с помощью сложных словесных формул с фокусировкой намерения на конечный результат. Ведь слово может не только отражать реальность, но и реальность, при определённой практике, может стать отражением слова. Сам он, вероятно в силу длительной тренировки, легко обходился одной лишь визуализацией и намериванием конечной цели, без всяких произносимых вслух заклинаний.
Также выяснилось, что редкий местный специалист в этой области может накладывать достойное по силе зачарование чаше одного раза в месяц, правда касалось это главным образом оружия и брони. При их зачаровании сила эффекта стояла в приоритете и при этом для наложения эффекта достойной мощности требовалась вся мана высокоуровневого мага, точнее маны не хватало всегда, отчего зачарователям для достижения желаемого результата приходилось уходить в ментальное истощение, после которого требовался длительный период восстановления. Куда проще жилось магам, специализирующимся на домашней утвари вроде нагревателей и магических холодильников, но и здесь приходилось 'попотеть'.
Ещё сложнее магии зачарования считалась магия трансформации, но, в отличии от первой, она пользовалась меньшим спросом. В основном трансформацией занимались маги, имеющие талант в этой области. Суть процесса заключалась в том, чтобы посредством удерживания нужного образа в сознании, изменить форму предмета. Необычайно востребованы подобные специалисты были в оружейных мастерских, например, для 'сварки' магией кольчужного волокна. Редкостно нудная, хотя и очень высокооплачиваемая работа. Также ценились они при создании деталей сложных механизмов и изменении формы магических материалов: зачарование и магические свойства очень плохо дружили с разборкой предмета или ингредиента на части, но порой удавалось выкрутиться трансформацией.
Несмотря на сложность создания, наделённых магическими свойствами снаряжения, оружия и предметов быта в Амароте имелось предостаточно, пусть действительно могущественные артефакты встречались редко, а цены на них устанавливались запредельные. Особая востребованность зачарованного оружия проистекала из того, что охота на некоторых монстров серьёзно облегчалась при его наличии. Да и многие боевые навыки требовали клинков зачарованных на прочность.
Всё это Магрус поведал в трапезной храма активно работающему челюстями сновидцу.
— Так что вы собираетесь делать с данным артефактом? — спросил настоятель и с сожалением протянул Ди зачарованную ранее ложку.
— Что делать? — задумчиво произнёс Ди. — Да оставьте на память, а то не дай бог забуду и активирую магию во время обеда, вот смеху то будет, жаль смеяться буду не я...
Маргус шутки не оценил.
— Да что вы! — возмутился он. — Вы представляете сколько данное оружие стоит?! Именно оружие, пусть и в виде ложки... — чуть смутился настоятель.
— Да какая разница сколько стоит, — отмахнулся Ди, — оставляйте, или передарите кому нужнее. А чтобы не чувствовать себя должником, устройте-ка мне за сей щедрый подарок экскурсию по городу. Где здесь, кстати, можно прикупить вилок, ножей и ложек, а то владелец таверны может подумать обо мне слегка неверные вещи...
* * *
Поверхность этой части Волчьего леса очень походила на застывшее штормовое море с накинутой на него скатертью корней самых разных размеров. То там, то здесь, по морю этому плыли плоты поваленных деревьев, а стволы живых устремлялись в высь, к свету, ставя своей задачей этот свет поглотить и любой ценой не пустить к поверхности.
Через лес бежала высокая белокурая эльфийка, двигаясь немыслимыми для человека прыжками с корня на корень, с корня на бревно, с бревна на ветку и так в самых разных последовательностях. Будь сейчас под ногами бегущей девушки дорога, она запросто могла бы бежать весь день, но, увы, быстрое продвижение по труднопроходимой местности истощило даже её высокую эльфийскую выносливость. Очень хотелось остановиться и отдышаться, но останавливаться пока не следовало, требовалось оторваться от преследователя ещё немного.
На плечах убегающей был надет кожаный камзол, довольно плотно облегавший тело и подчёркивающий весьма заметную грудь. Штаны, в противоположность камзолу, очень свободные, но не висящие мешком, так как через определённые промежутки притягивались к телу чем-то вроде эластичных завязок, отчего напоминали гармошку. Высокие сапоги на мягкой подошве, как и вся остальная одежда, были выполнены из хорошо выделанной серо-зелёной кожи. На плечах эльфийки висел небольшой заплечный мешок и колчан со стрелами. Свой изящный составной лук девушка держала в руках, а на ее бедре красовался длинный широкий кинжал. В завершение, стройное тело бегуньи покрывал лёгкий полупрозрачный плащ, послушно вьющийся следом.
Словно белка запрыгнув в ветвистую крону невысокого дерева, она накинула на голову полупрозрачный капюшон, поправила плащ, замерла и исчезла. Правда не в буквальном смысле став невидимой, здесь было другое: поверхность плаща слилась с листвой и ветками, создав там самым идеальный камуфляж.
Юю — так звали девушку, постаралась успокоить сбитое дыхание, после чего принялась напряжённо прислушиваться большими ушами, стараясь уловить в шуме леса посторонние звуки. Уши её конечно же не напоминали блюдца, что грозило бы испортить красивое лицо с резкими чертами, большими голубыми глазами, маленьким носом и аккуратным ртом. Они выглядели стреловидными, направленными немного назад, как это обычно бывает у лесных эльфов. Ей бы ещё добавить пушистые кисточки на конце ушей и получилась бы самая настоящая милая белочка. Ох, много мужских сердец разобьёт она если переживёт этот день, но шансов пережить его у неё оставалось всё меньше.
Слух уловил тихое побулькивание. Метрах в шестидесяти от её убежища что-то большое замедлилось и сейчас плавно, почти неслышно, переваливалось по корням в её сторону. Вот уже глаза уловили мерцание чего-то поблёскивающего при слабом лесном освещении. Эльфийка знала: монстр не видит свою жертву, иначе бы двигался он значительно быстрее, вот только преследователь прекрасно чуял её запах и присутствие, отчего уверенно полз в нужном направлении.
'Восстановить дыхание и двигаться к дороге, лишь бы хватило сил', — прикусив от волнения и обиды нижнюю губу, подумала Юю.
Монстр приближался. Сорок метров и уже ясно различимо длинное, похожее на слизняка, желеобразное тело. Эта дрянь так и называется — Сумеречный слизень — полупрозрачное существо метров десяти длиной и около двух шириной. Особенность данного вида в способности менять плотность своей оболочки от вязкой массы до крепчайшей шкуры. Настигая жертву, слизень поглощает её своим желеобразным телом и перемещает в среднюю часть, где у твари расположены органы пищеварения, а после переваривает, подрагивая от удовольствия. Юю поморщилась, вспомнив, как это выглядит со стороны. Однако быть съеденным сразу везло не всем жертвам полупрозрачного хищника: порой это существо могло сутками таскать добычу в передней части своего тела, и жертва при этом не умирала, поддерживаемая особыми способностями монстра. Также девушка знала: Сумеречный слизень может преследовать свою добычу часами, так что бегать от него по непроходимому лесу очень плохой вариант.
Как же Юю угораздило попасть в смертельную переделку? Да очень просто — она сбежала из дома.
Быт эльфов во многих моментах отличался от быта других рас. Люди например создавая семью обычно предпочитали заводить желаемое количество детей сразу, по молодости, отдавая определённый возрастной промежуток воспитанию подрастающего поколения и планомерному его отправлению в самостоятельную жизнь. Эльфы же часто заводили следующего ребёнка лишь после того, как предыдущий покидал отчий дом или достигал определённой самостоятельности. Когда живёшь пятьсот лет, подобное хороший способ распределить нагрузку и внести разнообразие.
