Ведьмина тайна

Я растерянно кивнула.

— Проверю и вернусь, — он небрежно придвинул ко мне меню. — Жди здесь.

И ушел. А мне наконец принесли кофе, и я уткнулась в чашку, уныло размышляя над природой собственной глупости... или привычки. Я всегда работала одна, даже фотографировала сама, ибо штатный фотограф в редакции наличествовал в единственном числе, и он всегда отсутствовал по делам рекламным. А уж разведывала и копала я и подавно одна. И сегодня всего лишь проверяла догадку, да. Или — всё же недоверчивости?..

Допив кофе, я привычно посмотрела на часы. Оные показывали всего лишь начало первого. А мне чудилось, что уже к вечеру. И казалось, что в туалетной кабинке не минуты прошли, а часы. А ведь еще на интервью надо собраться... и сбежать от "дракона", со спокойной совестью и без ощущения собственной глупости. Я же не за меткой Гульнары, а за ответами на свои вопросы. А пока он носится по мега-моллу... пожалуй, порисую.

Достав зеркальце, я мельком глянула на себя, вспоминая подробности, поморщилась и принялась за дело. Картинка перед глазами, когда удалось избавиться от эмоциональной шелухи, стояла очень четкая. Потерянная дверь. Глаза. Улыбка. Взгляд. Туман. И лишь жуткий шепот не поддавался графическому воспроизведению, занозой засев в памяти. Которая благодаря развитому школой музыкальному слуху, не слушая отказов и "мне страшно!", назло крутила и вертела каждый звук. Я ж спать начну бояться... и зеркал.

— А лицо менялось медленно и постепенно или сразу стало другим?

Удивительно, но я не подпрыгнула и не заругалась, как прежде. Только рука чуть дрогнула, смазывая завитки тумана на нарисованном полу.

— Не просочились? — спросила я в свою очередь.

— Нет, на твое счастье. Нечисть в локации была одна, — Бахтияр стоял за моей спиной и смотрел на рисунок. — Так медленно или сразу?

— Вроде сразу, — я отложила ручку. — Не помню. Я дверь искала, — и пояснила: — В отражении отсутствовала входная дверь и...

— Всё верно, — заклинатель нагло забрал блокнот. — Это же западня. Ловушка для призраков. Самый распространенный прием — запереть дух в зеркале. Люди не видят — и не замечают, а нечисти деваться некуда. Тебя туда провел Гунин "компас", а я прошел следом.

— И? — я повернулась и подняла на него взгляд.

— Допрошу, — Бахтияр пожал плечами. — Позже.

...но тебе ничего не скажу, ибо нефиг, звучало в его неприязненных интонациях "сурдопереводом".

— А почему "компас" меняется? — вспомнила я и посмотрела на свое левое запястье. Ожоги оформились во второй круг похожих символов.

— Я не ведьма, — сварливо огрызнулся заклинатель. — И даже не колдун. Заклинатели — иная ветвь магии, мы работаем отдельно от остальных и не в курсе большинства магических... заморочек. Не знаю. Гуня его использовала для поисков, но редко и без подробностей.

И еще одна галочка в пользу "ведьмы на середине", да. Отвернувшись, я допила кофе и равнодушно спросила:

— Еще вопросы есть?

— Снова без меня за маяком пойдешь?

Я неспешно покопалась в сумке, достала кошелек и сухо ответила:

— Вацапну.

Положила на стол деньги за кофе, подхватила сумку и забрала у заклинателя блокнот. И, провожаемая подозрительным взглядом, вышла из кафе. Спустилась вниз и остановилась на улице, глядя на тревожное, затянутое влажными тучами небо. Прольется или нет?.. Вопрос на сто баксов. Где-то надо убить время до интервью, и желательно с пользой. И развеяться, забываясь и забывая, не помешает.

Оглядевшись и потоптавшись на месте, я мысленно перебрала все возможные дела и поняла, что реально только одно — сгонять на левый берег и поискать жилье ведьмы. Времени до встречи с отцом Вальпургием — вагон. А сидеть дома и страдать от безделья и панических атак при виде зеркала не хотелось. Ни разу.

Дойти до метро — десять минут, доехать до левого берега — еще десять... Через полчаса, углубившись во дворы и дойдя до ближайшей детской площадки, я села на скамейку, включила аудиозапись, прослушала объяснения "нетопыря" и немного успокоилась. Он же сказал, что вырвется в город, если... Да и ведьма тоже где-то рядом.

Так, район старый, рядом с рекой, между новым и старым мостами. От реки до дома ведьмы идти больше часа. Дом — старая жёлтая "сталинка". Рядом — небольшой сквер. Подъезд первый, этаж второй, квартира — слева, первая дверь. Детской площадки во дворе нет, зато есть сломанный старый тополь. Айда на подвиги.

Проведя полжизни в беготне, я представляла, какое расстояние прохожу за "больше часа", нашла на карте нужное направление "между старым и новым мостом" и определила, откуда примерно стартовать. Сменила карту на первое попавшееся радио, старое-доброе ретро, сделала звук погромче и пошла гулять. Любимых исполнителей я не имела, моя самая кайфовая музыка — это тишина. Но сейчас ее постоянно пыталось нарушить одно неприятное явление, и его надобно из памяти изъять. Или хотя бы заглушить.

Тревожность, несмотря на бодрую музыку, не проходила. Дворы закутались в душную предгрозовую тень, и с оживленных прежде улиц исчезли люди. Вместо визжащей ватаги детворы — один скучающий мальчонка в песочнице да девочка на качелях. Вместо судачащих с каждой лавочки старушек — пустые скамьи. Вместо гремящих из открытых окон "Ласкового мая" или Стаса Михайлова — липкая тишина да далекие звуки торопливого магистрального движения. И вместо привычного летнего солнца — унылый сумрак.

Но мне эта внезапная поисковая прогулка понравилась. Я давно не гуляла — только бегала по бесконечным делам, прокручивая в голове бесконечные же вопросы, адреса и время встреч. А сейчас я с удовольствием смотрела по сторонам, отмечая обшарпанные, но массивные и величественные "сталинки", то запирающие с четырех сторон дворы в колодцы, то, наоборот, расступающиеся удлиненной подковой и оставляющие место и для детского сада, и для площадок, и для зарослей берез и тополей. Желтые не попадались. Зеленые, серые — не линяло-желтые, а именно серые, бывшие голубыми, гранитно-серые, строго-коричневые...

Желтый дом появился неожиданно. Я шла по разбитой дорожке, про себя подпевая бессмертной "Музыка на-а-ас связала...", как слева, меж высоких густых тополей, мелькнуло желтое пятно. Я остановилась, присмотрелась и решительно свернула к дому. Детской площадки здесь действительно не было — даже ее скромного подобия в виде крохотной песочницы или ржавой горки. Пространство между двумя домами заросло тополями, березами и кустами. И сломанный тополь тоже обнаружился — вернее, его пень.

С минуту я постояла у первого подъезда, сочиняя легенду, но не придумала ничего лучше сакраментального "Извините, дверью ошиблась...". Домофон отсутствовал, и я беспрепятственно вошла в подъезд, окунувшись в темную сырость. Прелести старых домов... Поднявшись на второй этаж, я покрутилась перед дверью предполагаемой ведьминой хаты и прислушалась. Тихо. И в квартире, и в подъезде. Ни звука. Только прохлада мурашками по рукам.

Сверившись с картой и запомнив адрес, я решила, что "ошибусь" домом. Этот пятый, предыдущий третий — бывает. Хорошо бы для полноты легенды проверить наличие домофона на первом подъезде предыдущего третьего дома, но — хорошая мысля приходит опосля. Бегать туда-сюда уже недосуг. И я позвонила. Рука дрогнула, и одноголосая трель прозвучала истерически — резкое начало, внезапная и оборвавшаяся концовка. Я попятилась, отступая к лестнице. Мало ли...

На звонок никто не открыл и из квартиры не донеслось ни звука. Выдохнув, я снова позвонила — уже увереннее. Но с тем же результатом. Потоптавшись у двери, я задумалась, не провести ли среди обитателей подъезда соцопрос, но с сожалением от этой идеи отказалась. Во-первых, вызову подозрения, и ведьма сбежит. Во-вторых, если работает отвод глаз, то толку с опроса никакого не будет.

Разочарованная, я спустилась на первый этаж и вышла из подъезда. Хоть бы одним глазком взглянуть на ведьму да запомнить наверняка... Я не гордая и ожиданием натренированная, могу часами сидеть и караулить человека, лишь бы знать, как он выглядит, чтобы высмотреть и нагрянуть. Да и время есть — дел-то, кроме новых писем, считай, никаких.

Достав телефон и сверившись с часами, я решила подождать и села на скамейку у подъезда, закопавшись в шпаргалки к интервью. Раз с одним делом не получилось — второе стопудово сложится. Этот закон в моих делах работал всегда и ни разу не сбоил. Правда, закралась вредная мысль, что я не ведьму искала, а ее дом, но я намеки внутреннего голоса отмела. И тьфу-тьфу-тьфу...

Время за работой всегда летело незаметно, и когда я спохватилась, пора было бежать к метро. И, быстро убирая в сумку блокноты, я вспомнила, что забыла пообедать. А потом зачем-то вспомнила утреннее происшествие — и аппетит сразу пропал. Пожалуй, эту ночь я проведу в "Черном призраке"... Оживленный бар, битком набитый нетрезвым цветом городского общества, — не самое лучшее место для работы, зато там, где много народа, не страшно. А я, кажется, боюсь оставаться одна... да еще и рядом с зеркалами.

До дома отца Вальпургия — одноэтажного шедевра деревянного зодчества с закрытыми ставнями и современным домофоном — я добралась почти вовремя. Оглядевшись, я украдкой подтянула бриджи, поправила майку и вытерла платком лицо, шею и руки. Духота — жесть... Еще семи нет, а из-за стоящих колом мрачных туч и высоких тополей казалось, что уже к ночи.

Рассеянно поглазев на небо и снова погадав, прольется или нет, я ритуально нащупала в сумке диктофон и блокнот, повторила вопросы и почувствовала себя собранной и сосредоточенной. И сразу же опомнилась — я же не на интервью... не совсем по работе то есть. Достала папку с письмами ведьмы, вспомнила Гульнару и отчего-то заволновалась. Но часы показывали без двух минут семь...

Когда я набирала номер квартиры на диктофоне, мои пальцы сводило дрожью. А еще стало очень жарко. Да что ж такое-то, я ж в последний раз так волновалась перед встречей лет пять назад... Домофон пиликнул и сразу же замолчал, прерванный снятой трубкой, но вместо стандартного "Да?" динамик ответил тишиной. Выжидательной.

— Аноквосагенало, — кашлянув, с выражением и ударениями на второй "о" и последней "о", произнесла я кодовое слово.

Знать не знаю, что это такое, и гугл с яндексом тоже, но звучало музыкально и походило на бессмысленно-антуражную вставку в песню вроде "ла-ла-ла". И я понадеялась, что правильно расставила ударения. И вообще от ударений не зависит, откроется ли дверь.

К счастью, не зависело. Домофон приветливо пискнул, и раздался звук опущенной на рычаг трубки. Я открыла дверь и оказалась в крохотной прихожей. Низкий потолок, пыльный запах старья, проем, завешенный темной тканью. Я помедлила, ожидая, позовут или нет, и осторожно заглянула за тканевую "дверь".

Пусто. В единственной огромной комнате — ни души. И, озираясь, я ощутила себя в антикварной лавке. Подавляюще огромные шкафы по стенам, грубые высокие комоды рядами, древняя люстра с настоящими зажженными свечами на потолке. И каждая свободная поверхность, включая узкие подоконники и пол, завалена предметами старины — металлической и керамической посудой, статуэтками, толстыми книгами, одеждой... оружием. С изумлением заметив в куче тряпья на ближайшем комоде рукоять не то кинжала, не то сабли, я осторожно двинулась по комнате.

Никакой религиозной символики не наблюдалось — ни распятий, ни икон. Картины, закрытые то полосатыми халатами, то рубахами, то невзрачными тряпицами, стояли, прислоненные к шкафам. Пол устилали обрывки ковров и плетеные круглые половики, а под ними противно скрипели половицы. В углах громоздились составленные пирамидой стулья, и на "вершине" одной я разглядела пузатый самовар. И всё покрывал такой слой пыли, точно хозяин уехал с месяц назад и с тех пор ни разу не заглядывал в свое убежище. И не проветривал.

Однако — свечи горели. И дверь мне открыли. Значит, тут кто-то есть. В полутьме я двигалась медленно, ощупью, пока не нашла грубое, но прочное на вид кресло. Рядом стоял низкий круглый столик, на удивление ничем не заставленный. И, снова оглядевшись, я присела на край кресла и, не удержавшись, чихнула. Пахло не только пылью, но и приторными благовониями... от слова "вонять". Неприятный запах — не щекотал до частых и резких чихов, но раздражал.

Итак, я сидела. Никто не появлялся. Лишь тени от язычков пламени скользили по дверцам шкафов да по потолку. Закрытые ставни, большое помещение, горы барахла, слабый свет, странные запахи... Если отец Вальпургий ставил целью создать для клиента жутковато-мистическую атмосферу, то ему это удалось. Мне было не по себе. Обняв папку с письмами, я напряженно бдела, присматриваясь и прислушиваясь. Но — никто не появлялся. Вообще.

Я скучала без малого минут двадцать. Сначала побаивалась, но потом опасение сменилось раздражением. Я достала телефон, записную книжку и, подсвечивая страницы, нашла номер отца Вальпургия. Даже три. Все точно рабочие — из последнего объявления. То, что он игнорировал звонки прессы, объяснимо. Но его отсутствие сейчас — нет. Ведь дверь же кто-то открыл.

Первый номер "сказал", что православный колдун недоступен. Второй "подумал" и "предложил" оставить сообщение или перезвонить позднее. А третий отозвался... из шкафа напротив. Я сначала своим ушам не поверила и подскочила нервно, когда из-за дверцы зазвучал, набирая силу и громкость, какой-то классический марш. А потом уставилась на шкаф в нервном сомнении — то ли драпать, то ли... это замаскированная дверь и...

Всё решил случай. Встав и выбравшись из-за столика, я задела оный, сдвинув влево, и дверь шкафа с неприятным скрипом отъехала в сторону, являя арочный пролет и темный коридор, озаренный зажженными свечами. И — отца Вальпургия, выпавшего из проема безвольной куклой, лицом вниз.

Я оказалась с ногами в кресле, едва тучное тело православного колдуна, подняв облако пыли, плюхнулось на пол. Из кармана его черного одеяния продолжал торжественно звучать марш, а я никак не могла сообразить положить наконец трубку. Только тупо смотрела на распростертое тело, судорожно сжимая сотовый и прикрываясь папкой, как щитом, от неведомой напасти.

Телефоны замолчали сами — резко, внезапно, и тишина ударила по ушам, приводя в чувство. Вздрогнув, я очнулась, на автомате спрятала сотовый в карман бриджей, крепче обняла папку, прижала локтем сумку и рискнула перебраться на пол. Неловко, через ручку кресла, чтобы не... не наступить.

Отец Вальпургий лежал, раскинув руки крестом, и не шевелился. Из скрытого коридора тянуло сыростью погреба и какой-то приторно-пахучей дрянью. И, обойдя тело, я напомнила себе, что я — дочь врача и умею проверять пульс, накладывать жгуты и делать искусственное дыхание. Случалось, оказывала первую помощь и не раз, но...

Но интуиция подсказывала, что православный колдун не нуждается ни в первом, ни во втором, ни в третьем. Уже — нет. Уже... всё. Он лежал четко лицом вниз — короткий волос, выбритый затылок и рваный, оттянутый назад воротник не скрывали правильно-ровного положения шеи. При таком падении он бы себе нос сломал, не меньше, очнулся бы от боли... если бы был жив. Так я рассудила с перепуга и начала пятиться.