А тут еще жена с капризами беременной женщины. Заявила, что ей, как от смерти, хочется сока маракуйи. Испанский порошок с прошлой поставки она уже извела. Сам виноват — выпендрился экзотикой. Забыл, что то, о чём мы не знаем, для нас не существует.

Естественно, как только выдалась свободная минутка, так тут же я сбегал в девяностые. Вкусовые капризы беременных это не от порчи характера, растущий плод требует.

Заодно вывез к себе троих бетонщиков, при мне вдрызг разругавшихся с нанимателем на рынке из-за зарплаты. Мужики — белорусы, одинокие, кроме бетонных работ, могли еще и сварщиками выступать, и монтажниками. Посадил в ''Джетту'', подождал их с вещами около общаги, и... здравствуй Тамань. На первых порах поработают ''девушкой с веслом'' у инженера. Сказал им, что контракт на пять лет. Но, если их работа понравится, и, если сами захотят, то можно и продлить.

Поселил их временно в двухэтажном вагоне вместе с охранниками. Пусть те им по ушам поездят, как тут хорошо жить.

И пошел радовать жену четырьмя полукилограммовыми пакетами маракуйи. Пакеты фирменные были из фольги. Потом сама пристроит подо что-нибудь.

С Сосипатором отдельно от инженера решали вопрос с питомником. О том, какие должны быть вольеры для собак, и какой — площадка для их выгула. Площадка для тренинга. Что нужно для собачьей кухни. Какие блоки охранные по периметру и нужны ли они вообще.

— Барин, а что с мордашами? Будут? — Спросил Солдатенков.

— Знаю только одно место, где их можно взять недорого. Только в царской охоте, пока революционеры всех собак там не постреляли. Может ты, каких помещиков знаешь, у кого этих собак купить можно будет?

— У помещиков дорого, — покачал головой Сосипатор. — За мордаша рабочего десять крепостных душ дают.

— Значит, придётся переться нам в революционный Петроград, — завершил я совещание.

— Куда?

— В Гатчину. Под Санкт-Петербург, который с начала германской войны переименуют в Петроград. — Пояснил я своему собаководу. — Но потребуется подготовка.

Второй двухэтажный вагон, пришлось также приспособить под склад — теплушки уже были битком набиты. Сколько же народа и лошадей потребуется всё это вывозить? Да переправлять через пролив?

Одно радует — Василиса, напившись сока маракуйи, подобрела и отдала ключи он вагона безропотно.

Я точно не помнил где — в Мурманске или Архангельске, застряла баржа с английской кожаной формой для шоферов. Те тогда активно с маслами работали вот их в кожу и рядили. Красные комиссары и чекисты быстро приспособили эти вещи в качестве своей униформы. А когда баржа эта закончилась, стали кожаные куртки сами шить, обдирая кожу с кресел и диванов в присутствиях и буржуйских квартирах.

Искал ''форточками'', закрывшись в вагоне. Долго искал, но нашел. Стоит баржа на протоке в Архангельске, заперта на замки, но даже без охраны. Бардак при временном правительстве процветает.

На экспроприацию взял Сосипатора и бетонщиков-белорусов. Им сказал, что требуется поработать грузчиками.

Замок с трюма сломали ломиком. Под крышкой люка места было мало, чтобы рабочее ''окно'' там открывать.

Первые партии курток и галифе — тоже кожаных, просто вынесли на палубу и быстренько перекинули через ''окно'' в новый, выданный женой вагон.

Потом, уже снова накрывшись люком, открыл нормальное ''окно'' в вагон из трюма и туда полетели комплекты, кожаной формы, заранее увязанные по размерам. Нашлись и фуражки — тоже кожаные. И ботинки с крагами. Всё черного цвета.

— Нам такую форму дадут? — спросил один из белорусов.

Глаза горят. Руки кожу щупают, гладят.

— Выбирайте себе по размеру, — разрешил я. — Заработали.

— И ты тоже, — сказал Сосипатору, глянув на ту кучу, что мы перетащили.

Там на барже еще много осталось, но, памятуя о тарабринских предупреждениях, всё забирать я не стал. Комиссарам на развод оставил.

Долго думал, как сделать современное авто, похожее на те, что тогда катались по Петрограду. Грузовик нужен. Винтовки. Звёзды красные на фуражки.

В итоге пришел к выводу — чего я мучаюсь. Тарабринская таратайка в самый раз будет. Кто там знает, какие в мире вообще тогда машины делали?

Звёзды с плугом и молотом на фуражки достал на Мосфильме восьмидесятых в бутафорском цеху. Они пластиковые, но от настоящей ее и с метра не отличить.

У Сосипатора револьвер гожий.

Я у Ваньши подаренный маузер одолжу.

Белорусов винтовками вооружим австрийскими. Три штуки с длительного хранения Тарабрин мне отдал. Стволы ни разу не стреляные, в пушечном сале окаменевшем. Спросил он только:

— Мало не будет? В машине свободно шесть человек разместится. А вас четверо.

— Где других-то взять, — пожал я плечами.

— Дам тебе двоих человечков. Они в те времена уже ходили. Не растеряются.

-А может оттуда пару собачников переманить?— выдал я предложение.

— Эка, ты высказал, — покачал головой Тарабрин. — Не сообразил, что все псари там — на дворцовой службе, классные чины имеют. Живут в хороших домах. С семьями. Тебе нужен мандат на изъятие части животных. А царские слуги нам тут без надобности — балованные они. Пошли лучше в Прагу за патронами, а то мои уже все выдохлись, да и осталось их всего не всего. Может, заодно тебе там и грузовик купим у Шкоды. Чтоб не выбиваться из образа? Будет также на чем и патроны привезти.

У Сосипатора был только один вопрос:

— Когда едем?

— Тогда, когда будет, куда этих собачек заселить. Чтобы не бегали по всему лагерю строителей без привязи. Еще покусают кого.

— Опять ждать, — сокрушился псарь.

— Так скоро только кошки родятся. — Ответил я. — Жди.

— А если питомник деревянный построить — так же быстрее получится? — выдал псарь мысль.

— Строй. Если дерево лишнее будет, — согласился я и отпустил его.

Подошел самый молодой из белорусов, закурил рядом со мной, курящим на улице.

— Дмитрий Дмитриевич, а где можно сигарет купить?

— Нигде. Разве что у крестьян местных их самосад. Но решим этот вопрос.

— А можно задать нескромный вопрос?

— Давай. Винтовки почистили? — проявил я свой интерес.

— Пока только еще в керосине отмокают, — ответил он. — Отмокнут — вычистим. А я вот что спросить у вас хочу: вы можете порталы в любом времени создавать? Мы тут все языки отбили, споря меж собой.

— И что вам даёт такая информация? — в свою очередь задал я вопрос.

Парень заговорил несколько взволнованно.

— Если вы можете портал в прошлое открыть, то ведь тогда и мою, то есть моего деда, деревню спасти можно, а то жалко людей. Их всей деревней в сарае сожгли бульбовцы с латышами. Практически всю родню. В живых остались только те, кого в армию призвали и не убили на войне.

— Конечно, — ответил я. — Поможем. Спасём. Только к этому надо очень серьезно подготовиться. Пятерых нас недостаточно будет. А местных привлекать к такому нельзя. Их потом не вернуть назад.

— И нас тоже не вернуть назад? — испуганно спросил парень.

— А что? Думаешь, я просто так вам дал на подпись пятилетний контракт без отпусков. И еще пойми такую вещь — мы не сможем спасти все восемнадцать миллионов граждан СССР, которых в оккупации замучили немцы и их прихлебатели. У нас просто нет таких ресурсов. А выкинуть спасённых людей в голую мамонтовую степь — много их выживет там с голыми руками?

— И сколько ждать? Сколько готовиться? — в его голосе появилось много огорчения.

— Столько, сколько будет нужно. Время от нас никуда не убежит. Но, для начала, надо в архивах точно найти дату и время этой операции оккупантов. А не ломиться на деревню к дедушке прямо под ноги к роте карателей.

— Когда начнем подготовку? — проявил он готовность.

— Вы скоро. Сначала с рейкой побегаете у инженера. Потом площадку под склад забетонируете. Пока конезавод не построим — никуда вообще не двинемся. Обязательства такие. Не пори горячку — всему своё время. Тут поначалу надо сотню человек обустроить. Потом подготовить твоим деревенским условия: где жить, что есть, во что одеться.

— Крестьяне сами себя прокормят, — убежденно заявил белорус.

— Согласен, — откликнулся я. — При одном условии: если есть инвентарь и тяговая сила. А они с неба не упадут. Их надо заработать. Нам заработать. Ты в армии служил?

— А как же? Еще в СССР.

— Кем?

— Будете смеяться, но все два года я прослужил на мобильной армейской пилораме.

— А вот отсюда давай подробнее, — попросил я.

И вспомнил, как зовут парня. Ян Колбас. 27 лет. Образование 10 классов. После армии — ПТУ по специальности электросварщик. Потом всё время на стройках капитализма в России.

На следующий день я, к вечеру, надрывая ''патрик'', тащил на фаркопе мобильную полевую пилораму ЛВР-1, бесфундаментную, на четырехколесном транспортном прицепе. И в кузов пикапа уложил тройной ЗИП к ней. И еще пилы дополнительные. Заточной станок для зубьев пил. И бочку солярки для их механизмов.

Квази-интенданты выполнили мой заказ всего за полдня, притаранив лесопилку откуда-то из подмосковных военных складов.

— У нас с вояками всё схвачено, Дим Димыч, — гордо заявили они мне. — Что будет нужно — обращайтесь. Любой каприз за ваши деньги.

Единственно, что в этом агрегате расстраивало, то только максимально ограничение по диметру бревна — 55 сантиметров. А в тех крымских лесах дубы в основном толще будут.

Колбас как увидел этот аппарат на моем прицепе, так и заорал еще из тамбура, где курил:

— Она! Она! Вы кудесник, Дмитрий Дмитриевич.

Отцепили пилораму за угольным вагоном у тупика.

— Теперь рассказывай, что она нам пилить будет? — спросил я будущего пилорамщика.

Ян не замедлил с ответом.

— С одного бревна до девяти метров длиной, за один проход — за пару минут, будет один лафет, две пятидюймовых доски, четыре дюймовых и два горбыля.

— А если дуб? — усложнил я задачу.

— А ей всё равно. — Уверенно ответил Ян. — Ну, чуть медленнее бревно протащит, чаше пилы затачивать придётся. А так ей всё едино какое дерево. Неубиваемая машина.

— Вот ты и будешь бугром на этой пилораме. Помощников дадим. Но сразу предупреждаю — малограмотных. Глаз да глаз за ними.

— Главное, чтобы бревна вовремя подвозили, — улыбается Колбас.

Тут и инженер вышел из вагона, поглазеть на новою технику. Ну, как новую — для нас новую, а так — с длительного хранения.

— Лафет какой будет с первого прогона? Если бревно диаметром в полтинник, — обратился он к Яну.

— Пятьдесят на двадцать, — тут же ответил белорус.

— Годится, — и, обернувшись ко мне, инженер заявил — Вот командир и готовая балка перекрытия. Если дубовая будет — ничем ее не убьёшь. Одобряю.

Подошли остальные бетонщики, поцокали языками, выказывая свои одобрения. Потом со своими хотелками выступили.

— А бетономешалка будет?

— Будет, — отвечаю. — Ручная. Дачная.

— Ну-у-у-у... — огорченно подвыли.

Но тут мне на помощь вступил Жмуров.

— Не вам же ее вертеть. На эту работу кого посильнее найдем. И потупее. Ваше дело бетонные работы и монтаж со сваркой.

— А сварочный аппарат, какой есть?

— Пока никакого, — отвечаю. — Вот вы мне и дадите список нужного, и обоснуй к нему. И готовьтесь, снег там почти сошел. И балок вам на четыре спальных места с печкой я уже пригнал.

И повернулся к инженеру.

— Нивелир и две рейки в кузове пикапа забери к себе.

— А теодолит? — спросил он как мальчик, которому не досталась обещанная деревянная лошадка.

— Тебе же не топосъмку делать, а только площадку под строительство отнивелировать. Так что подчищай хвосты. В первой партии на плато пойдёшь. А теодолит подгоню. Ничего, что он будет американский?

Василиса сделала мне идеологический выговор.

— Зачем ты натащил сюда эти бесовские махины. Человек своими руками должен добывать свой хлеб в поте лица своего.

— Успокойся, милая, у работающих на этих машинах пот будет ручьем течь не только с лица, но и с жопы тоже.

Принес белорусам в их вагон три блока сигарет ''НВ'' из своих запасов.

Сидели ребята, чистили разобранные кавалерийские карабины ''Манлихера'' образца 1895 года, полученные от Тарабрина. Один из охранников василисиной команды, сидел рядом — пояснял и разъяснял, что к чему и как надо.

— Других нет пока, — сказал я, кладя курево им на лавку. — Напишите, что кому нравится — достану. Будет вам курево в паёк. Но учтите — из зарплаты вычту.

Белорусы устроили перекур. На табачный вычет из зарплаты отнеслись с пониманием. Всё рано купить его тут негде.

— Когда винтовки пристреливать будем? — спросил старший из них. Вроде, его Михаилом зовут.

— Миша — правильно? — спросил я и, получив утвердительный кивок, сказал. — Как в порядок своё оружие приведёте, так и постреляем. Сначала по мишеням, а потом и на охоту съездив к Черному морю — там дичи больше. А в Крыму, особенно на первых порах, работать придется, ружья со спины не снимая. Зверья там много. Людей нет. Потому и хищники в избытке.

— А какие там хищники водятся?

— Видел сам львов, волков и леопардов. Может еще, какие есть...

— А автомат, в таком случае, нам дадут?

— Нет пока автоматов. Но у вас в руках точное и надежное оружие.

— Пачка эта дурная... — протянул Ян. — СКС мне привычней и удобнее будет.

Остальные тоже согласно кивают. Непривычная для них австрийская система Манлихера. Но я читал, что наши казаки ее очень уважали и старались в первую мировую таким трофеем разжиться. И не только казаки. Даже патроны к ''манлихеровке'' ограниченной партией выпускал завод в Сестрорецке.

— Не бухтите, — придал я некоторую властность в голос. — Вооружили вас тем, что сейчас в наличии есть. А пачки надо просто заранее снаряжать. Вот и всё.

— И подсумки всего на четыре пачки, — вставил свою претензию белорус, имени которого я не запомнил.

— Так тебе не в бой с ней идти, — выдал я резон. — А для охоты и защиты двадцати патронов достаточно. Кому мало — шейте себе лифчики, — только и ответил я. — Василиса даст брезент, иголки и нитки. Или берендейки через плечо, как у казаков были в первую мировую.

Прага начала ХХ века мне понравилась. Красивый старинный город, спокойный, очень гостеприимный, располагающий к неспешным прогулкам по набережным в Старом Мясте. Предупредительные вежливые горожане и улыбчивые красивые девушки. А главное — отличное пиво, какового я никогда не пил в других временах. А уж его сортов! И трактирчики уютные на каждом шагу, часто совмещенные с маленькой пивоварней. И всё это очень недорого в перерасчете на русское золото, которое охотно брали везде, но сдачу давали австрийскими кронами — бумагой и серебром. Английского языка не понимали, тут в ходу немецкий, но по счастью неплохо разбирали мой русский.

С удовольствием посидел в воспетом Гашеком трактире ''У чаши'' и лично разглядывал ''засранного мухами Франца-Иосифа'' на стене. В компании разговорчивого толстяка Йозефа Страшлипки, который всё норовил мне продать какого-то непревзойденного кобеля. Может и продал бы, но пришел Тарабрин и меня увёл.