Посещение часть 2

Бескрул'ловых тахал'гов становилось всё больше. При обнаружении нормальной планеты это было не страшно — готовые колонисты, правда, для носителей крул'лов надо было начинать искать ещё планету, становясь невольным рассадником бескрул'ловой жизни. И этот процесс мог продолжаться и дальше.... Тогда тахал'ги с "крул'лами" могут и не найти для себя места во Вселенной.

Чтобы не становиться вечными сеятелями надо было решать проблему адаптации нового поколения к новым "крул'лам". Сейчас этой загадкой занималось целая группа в его службе, изучая накапливаемый материал. Для дальнейшего прогнозирования результатов от брачных союзов.

А в Пути, походя, скорее всего эту проблему решить невозможно. Для этого нужны исследования, причём на твёрдой земле — планете. Опять нужна планета! Хумбаар понимал, что сразу и быстро эту проблему не решить — слишком пока мал собранный статистический материал. Это всё дела грядущего...

Но конкретно сейчас даже хорошо, что набралось некоторое количество бескрул'ловых тахал'гов — предстоит война. Война за планету.

Вот-вот должен был собраться Совет Ковчега, чтобы обсудить его предложение о слиянии тахал'гов с аборигенами. Потенциал мысленной активности аборигенной зашкаливает и Хумбаар был уверен, что люди — так они себя называют, могли входить в симбиоз с крул'лами, а совместные дети — тем более. Таким образом, вырисовывался один из способов решения проблемы будущего потомства.

И то, что оказалось, что на планету имеются и другие претенденты, да ещё и не одни, может даже сыграть положительную роль — почти потерявшие жизненную активность тахал'ги в борьбе "за место под солнцем", вновь обретут жизненную силу, а что одновременно они станут людьми — это всего лишь один из законов эволюции.

Борьба предстоит непростая — если одни из претендентов — нефелимы-змееглавы — посещали планету периодически и наводили свои порядки уже несколько тысяч лет, хотя и короткими по времени визитами, то вторые — "СЕРЫЕ" — взялись за планету основательно. Самое смешное, если это можно назвать смешным — одна из основных баз "серых" находилась на обратной стороне Луны. Да-да, именно на первом "ковчеге". И хотя располагалась она на поверхности, "серые", по всей видимости, не имели представления, что под ними звездолёт с заглушенными двигателями, а не естественный спутник облюбованной планеты.

И ещё одна проблема: с "серыми" интенсивно "контачило" государство под названием Соединённые Штаты Америки, разрешило построить несколько подземных баз, вроде как совместных, но верховодили там "серые" при полном не то попустительстве, не то согласии аборигенов.

США "скармливали" своим "серым" партнерам аборигенов для опытов — те пытались вывести гибридный вид, удовлетворяющий местным условиям жизни и в то же время, остающийся ретикулийцем. Это пока не совсем получалось и "серые" нашли несколько другой путь — выращивали для себя туземную армию, напичкивая имеющихся людей интегральными микросхемами ЧИПами — программными устройствами беспрекословного подчинения. Биотехнологический чип при помещении в затылочной области аборигена прорастал нитевидными микроскопическими проводниками к нервным окончаниям и выходным каналам мозга, беря его под контроль. Избавиться от присадки в земных условиях практически невозможно. После окончания вживления найти установленный чип в организме уже невозможно.

И это был осознанный выбор руководителей государства под названием Соединённые Штаты Америки.

Что странно, но той территории государства, где обосновалась Рика, база "серых" тоже имелась, и похоже, несмотря на то, что построена она была с согласия руководства страны, сами они туда доступа не имели, аборигены отдали её на откуп "серых" ретикулийцев.

И всё же в этом государстве засилье инопланетян меньше, по этой причине Хумбаар Толимайну считал, что предпочтительнее иметь дело именно с этим государством. Имелось ещё несколько причин:

Устройство властных структур было почти идентичным с "Ковчегом":

В Ковчеге — Верховный Правитель — В СССР Генеральный секретарь КПСС и Председатель Верховного Совета — вроде как выборный;

В Ковчеге — Совет при Верховном Правителе — В СССР — Верховный Совет;

В Ковчеге — Руководитель ПСИ-разведки — Принимающий Решения — В СССР Председатель Комитета Государственной безопасности.

Но основное — нет такой жадности, по сравнению с заокеанским США, своих людей на опыты не продаёт, правда допускает с "зубовным скрежетом" только то, что "серые" сами найдут бесхозное, да и то, даже беспризорники вроде, как лучше устраиваются, но и слежка за их судьбой продолжается.

Совет ждёт его Решения, чтобы его утвердить, а вот что будет дальше? Работа только начинается.

ГЛАВА 16

"Русская! Так же, как этот седовласый рассказчик — русский. Они русские. — Думал про себя Пётр. — Русские и скорее всего из Советского Союза, которые, как и США пытаются с переменным успехом оказывать своё влияние даже здесь в Южной Америке".

Конечно, влияние США здесь несравненно более чувствительно, Пётр это знал не понаслышке.... И СССР — оплот коммунизма, а с коммунистами Пётр боролся всегда, как ему завещали ещё дед и отец, которые эмигрировали из захваченной большевиками России. Наверное, и эти двое пожилых людей — мужчина и женщина — тоже коммунисты. Иначе они не могли бы оказаться в международной экспедиции на другой стороне планеты — вдали от Европы.

Но глядя на этих людей, Пётр почему-то не мог воспринимать их как ВРАГОВ. Наоборот, от них веяло домом... Такого чувства он не испытывал никогда при общении с другими людьми, не относящимися к его семье. Даже мать — урождённая испанка, не совсем адаптировавшаяся в их русской семье, не производила на него такого домашнего впечатления. Видимо, несмотря на то, что он был полукровкой, русское начало в нём всё же преобладало.

Родившись, и прожив всю свою сознательную жизнь в испаноязычной стране, Пётр сам никак не ожидал обнаружить в себе такое.... Несмотря на свою внешность — цвет волос и смуглость кожи, которые он взял от своей матери, и общность интересов с коренным населением, к которому он и сам теперь относился в полной мере, он вдруг почувствовал себя Русским.... Ладно бы отец и дед с бабушкой — они-то точно русские, возможно, будь они на его месте, их охватила своего рода ностальгия.... Но он-то никогда не был в России — у него-то, откуда это чувство? Тоска по родине предков? Русская Кровь?

Раньше он не хотел показывать своё знание русского языка, а сейчас он почувствовал себя почти как дома, где в семье все разговаривали по-русски — даже мать испанка, которая переходила на испанский, только в состоянии крайнего раздражения. И теперь он, подумав, решил не скрывать знание русского языка.

Погрузившись в раздумья, Пётр не сразу среагировал, когда ему и Долорес предложили присесть у костра. Охранники также отправились к своему костру, оставив его и Долорес в покое, видать по команде руководителя, которую Пётр также пропустил мимо ушей. Не слишком ли он в последнее время увлекается размышлениями, отвлекающими он действительности. До добра это точно, не доведёт..., как это уже чуть не произошло, когда он чуть не "проворонил" не то, что Хоука, а и Хиггинса, расслабившись, как на отдыхе.

— У Вас русское имя, молодой человек, вернее, если быть точнее — греческое — Пётр и означает "камень". А Русо — наверное, что-то вроде фамилии? Вот, например я — Маргарита Вячеславовна Лосева. А вы — Пётр, не подскажете имени вашего отца?

Русская расспрашивала его на испанском языке. И тут Пётр, который раньше не собирался "хвалиться" знанием русского языка ей ответил:

— Имя моего отца, сударыня, Виктор. Соответственно я — Пётр Викторович Калинников, если уж вам так хочется знать моё полное имя. Местным оно ничего не скажет, как я уже говорил, меня больше знают под, как вы, выражаетесь, фамилией — Русо. — Всё это Петр высказал по-русски, как он теперь он понял, что разговаривает со своими, можно сказать по большому счету, соотечественниками. — Надеюсь..., я смог удовлетворить ваше любопытство...

Своей тирадой он вызвал удивление спутника Русской, а испаноязычные члены экспедиции естественно ничего не поняли, но, тем не менее, удивления не показали. В их странах всегда было много разноязычного населения, одних индейских наречий набиралось десятки. Ну, заговорил парнишка на языке, которые русские понимают, ну и что с того?..

— Я почему-то сразу поняла, что вы русский... — Начала Маргарита... Вячеславовна, но её перебил седовласый рассказчик:

— Я муж этой замечательной женщины, моё имя Александр Евгеньевич Лосев, профессор, доктор археологических наук, простите моё любопытство, но как вы, русский, сюда попали? Неужели вы боец "невидимого фронта", привет с Родины?

— Нет! Вынужден Вас разочаровать, Александр Евгеньевич! Я уроженец Никарагуа, а дед мой был старшим лейтенантом Российского Императорского военного флота...

— Ого! Так вы потомок белоэмигранта? — Удивлённо воскликнул профессор Лосев.

— Саша, прекрати! Что ты пристал к молодому человеку... — Вмешалась его жена.

Но Пётр уже ответил, слегка грустно усмехнувшись:

— Да, я потомок именно белоэмигрантов, и очень не люблю коммунистов.... Хочу Вас об этом сразу предупредить!

Разговор принял не совсем благожелательный оборот, и тут, словно что-то почувствовав в разговор, активно включилась Долорес, на родном языке с волнением обращаясь к руководителю экспедиции:

— Сеньор Кордосо! Если бы вы знали, что мы нашли в древнем храме, принадлежность которого к какой-либо из известных мне древних культур, я определить не смогла. Он слишком древний. Наверное, даже очень Древний. Он, скорее всего, относится к той цивилизации и народностям, которые здесь были ещё до появления и майя, и инков и ацтеков... Я не смогла расшифровать ни одного из иероглифов, которыми испещрены стены храма.... Не смогла, хотя написание их чем-то напоминает сапотекскую письменность, но всего лишь манерой написания... — Захлёбываясь от волнения и торопясь высказать всё, что ей известно, тараторила Долорес.

Пётр не стал её останавливать. Теперь уже не было необходимости скрывать местонахождения их находок. Тем более что свою "добычу" он спрятал в сельве, перед выходом к экспедиции, надеясь перед уходом забрать её. При себе он имел только свою "коробочку", которая на драгоценность своим видом совсем не походила, а скорее выглядела продуктом современных, если не более высоких, технологий, и на "археологическую находку" совсем "не тянула". А пояс Джованни сидел на нём, как влитой, и как ему и было положено, изображал собою патронташ, сверху плотно набитый патронами от длинноствольного мощного "магнума", который достался Петру вместе с поясом в "наследство" от Джованни.

К найденному храму с его глубинными лабиринтами Пётр больше возвращаться не собирался и считал, что уж лучше пусть там будут хозяйничать учёные, хотя и у местных много прилипнет к рукам, но всё равно лучше, чем Хоук со своими приятелями. И хотя Хоук, безусловно, постарается перекрыть утечку информации о храме, то чем больше посвященных в эту находку — тем лучше. Даже если у Хоука, без сомнения, хватит решимости в случае чего уничтожить даже участников всей этой экспедиции, а он это постарается сделать даже в том случае, если мы никому ничего не расскажем — убивать мирных людей гринго из США к этому не привыкать... Пётр никогда не забывал о том "гринго-команданте" — любителя человеческого мяса.

Но для всего этого Хоуку придётся сначала справиться с коммандос Санчеса, а вот в этом Пётр сильно сомневался. Но даже если Санчес оплошает, оставалась надежда, что они все вместе, да ещё и предупреждённые, смогут противостоять Хоуку с компанией... Вооружение, конечно у охраны и слабовато, но хотя бы нести службу как надобно, с помощью руководителя экспедиции Пётр надеялся их заставить. И его "магнум" внесёт необходимую лепту. Он на это очень надеялся.

В эту ночь они с Долорес опять спали вместе. Не сказать, что он полюбил её всем сердцем, но испытывал к ней какую-то нежность, нежность к женщине, которая испытав на себе не только тяготы пути по сельве и теперь по полутропическому лесу, насилие и страх, смогла остаться всё такой же непосредственной и нежной. На её дикий латиноамериканский темперамент он отвечал щедростью своей натуры. Ещё после первой их ночи, Долорес прошептала ему:

— Я никогда не получала такого удовольствия. Никогда не встречалась с таким вниманием от мужчины. Я счастлива!

В ответ он только нежно гладил её, лаская. Ему тоже было очень хорошо. Но говорить этого он не стал. Не хотел, чтобы Долорес поняла его превратно. Он просто очень хотел бы, чтобы на её месте была Селестина Рене. Но, увы — это было только мечтой.

Второй раз Селестину он почти случайно встретил в аэропорту "Интернасиональ Тонкотин" в Тегусиальпе.

В Тегусигальпе он тогда оказался случайно, изучил прессу и потому узнал, что вылечившиеся археологи разъезжаются по странам своего проживания. Узнал он и о том, что были установлены и личности бандитов-герильерос, правда, не всех. Имя главаря не обнародовали, но у него были связи в контрразведке Гондураса — с парой коллег он проходил стажировку в Бразилии и неформальная дружба с ними осталась.

Главарь оказался почему-то гринго из Соединенных штатов Америки. Имя Дэвид Смит ничего Петру не говорило. Возможно, останься тот в живых, то многое смог бы рассказать о политической принадлежности своей шайки — имелись у Петра в отряде специалисты по "экстренному потрошению", то есть выбиванию сведений.

Кто они — просто бандиты, называющие себя борцами за свободу, а главаря "команданте"? За какую свободу они боролись? За свободу употреблять в пищу человеческое мясо? Для себя Пётр сделал пометку в памяти — проверить по своим секретным каналам личность этого "гринго-команданте".

Ещё раньше он удивлялся, что во Франции, если ориентироваться по Селестине, ещё попадаются красивые женщины. Ибо во времена инквизиции их почти поголовно уничтожили. Раз красива — значит ведьма, ещё и потому, что посмела отказать обрюзгшему уроду в грязной сутане, который приняв обет безбрачия, в то же время восхотел справить свои блудливые потребности, и не просто абы с кем, а именно с красавицей. Отказала? Тогда на костёр. Послушница Сатаны!

Можно было удивляться и тому, что в оплоте Святой Инквизиции — Испании красивых женщин почему-то попадалось больше. Уж в этом-то Пётр был уверен, имея мать-испанку, прекрасную смуглой экзотической грацией.

Поэтому в аэропорт он прибыл специально, чтобы убедиться в том, что Селестина уехала. Именно тогда он понял, что не следует скрывать от самого себя — что она ему очень понравилась? А может быть он и влюбился? Безнадежно влюбился в эту девушку с короткой черноволосой стрижкой. Хотел увидеть её в последний раз, так как вряд ли когда либо, он окажется во Франции....

ЕГО она, конечно, не узнала. Да и не могла узнать. Да и кто бы узнал человека на улице города, если видел его до этого только раз в условиях ограниченной видимости, да ещё закамуфлированного с головы до ног и с лицом в боевой раскраске.