Посещение часть 2

Пётр Моршанцев

ПОСЕЩЕНИЕ

Фантастический роман

ЧАСТЬ II

ГЛАВА 1

"Люди, как люди. Особенность одна впрочем, имеется — голова чуть удлинена назад и оттого кажется размером больше".

"Может, и действительно больше?"

"Точно утверждать не могу. Времени было недостаточно". — Ответил Николай.

Крымский, перечитывая ранее записанный им его диалог с Николаем Лосевым, делал кое-какие пометки в своём "талмуде", уточняя свои впечатления. Затянувшись трубкой, он думал о тот, с чем столкнулся он сам, Николай Лосев и профессор Марков.

"Вот у кого должна душа петь с молодости занимался поиском и изучением ненормальностей и теперь вот такое событие, да ещё в купе с пришельцами. Сразу полный букет — изучай, не хочу. Вот только изучать-то придётся почти в подполье. Не объявить до поры, до времени, ни похвастаться!.. — Ярослав Ростиславович грустно улыбнулся. — Правда НЛО Марков в молодости тоже занимался, пока эту тематику у него не забрали и не передали кому-то другому. Хотя по профилю института надо бы оставить здесь, у нас в НИИАиК. Но видать там, наверху, оказалось что-то уж совсем хитрое, или надо было пристроить кого-то в тему, зарплату получать. По такой тематике ни особенных планов не построишь, ни графиков выполнения — сегодня это НЛО появилось, а завтра исчезло, и не найдёшь.... Останется только грамотную справочку написать. На это у нас специалистов хватает. У нас такое вполне процветает, а в последнее время даже таких, которые даже грамотно писать не умеют, пытаются пристроить. — Вспомнил Крымский того же Кочкина. — Такому вот надо пост найти, да ещё и руководящий. И не один же он такой в нашей великой стране"....

Итак, что мы имеем...

Николай Лосев. Заведующий электротехнической лабораторией. Кандидат наук. Возраст 29 лет. Холост. Паранормальные способности:

— Единичный случай предвидения (падение хрустальной вазы) — будем пока считать случайной флуктуацией.*

— Телекинез — несколько случаев, сначала спонтанно, затем с всё возрастающей тенденцией развития. (Одна только транспортировка пепельницы в пределах кабинета стоит многого). Наблюдал самолично.

— Блокирование прослушивающей аппаратуры с дистанционным подключением к линиям трансляции радио — причём связь беспроводная. — Это уже что-то по Тесловски....

— Телепатия? Чтение мыслей на расстоянии? Однозначно нет, если не считать приёма информации от внеземного источника — но там Николай не был инициатором — это скорее сбой, причём непонятный даже тому, кто всё это инициировал....

— Теле... лернинг*, или ещё как — как Марков ещё название на латыни не придумал, использовал английское слово, (learning — англ. Обучение), хотя давно пора приучать иностранцев к русским названиям — усвоение информации путём даже непрямого контакта с носителем информации — книгой. По-моему — это самое полезное приобретение. Как это по-русски прозвучит? Обучение на расстоянии? Длинновато...

— Телестезис — видение сквозь покровы, например — одежды... — тоже неоднократно, причем, вполне управляемая способность.

— Телепортация — известен один случай, на достаточно дальнее расстояние, более полутора тысяч километров — и не совсем осознанное перемещение в оба конца с высокой точностью...

И что нам с тобою делать, Коля?

Теперь второе — пришельцы. Они пока не обнаружены. Если они есть? — Крымский вполне допускал, что Николай может совсем не по своей вине немного фантазировать, возможно, оттого, что активация паранормальных способностей вызвала у него выкрутасы сознания и ему всё привиделось. Возможно какие-то неосознанные ассоциации, из, где-то ранее увиденного, где-то услышанного, выстроили и сформировали в мозгу неосознанную необъективную реальность, которую Николай мог воспринять как раз объективно и поверить в неё безоговорочно. Из каких глубин вселенной неизвестно. Численность — только приблизительна на субъективное восприятие Николая — двадцать миллионов особей — это очень значительная цифра. А что может натворить на Земле даже один миллион гуманоидов, по сути, не отличимых от людей — мало ли у нас рас на планете и белых, жёлтых, и красных и чёрных, и чуть ли не "сер-бур-малиновых". А будут они отличаться только скрытыми способностями, при помощи которых они могут при желании нас попросту уничтожить.... Проверить это сейчас мы никак не сможем, пока они действительно не появятся на "горизонте". Знать бы, хотя бы направление, но как раз этого мы и не знаем. И "кураторам" сообщить пока нечего, а ведь прибытие таких инопланетян может быть опасно для всего мира.

Хотя по сведениям из "Мажестика-12" — ещё одного американского секретного проекта вроде как просочились сведения. Что за развитием нашей цивилизации наблюдают сразу чуть не три разных инопланетных расы. А так называемые "серые" чуть ли не напрямую сотрудничают с некоторыми госструктурами США.... По слухам и наши в том не отстают.... Только у нас информацию хранят намного тщательнее. Может по этой причине дела по НЛО у Маркова забрали.... Возможно, всё намного серьёзнее, чем мы только можем предположить... даже в мыслях. А я всё списываю на простых карьеристов...

Тогда кто к нам летит ещё? Конкуренты тем, что уже имеются, или их помощники? И если будет противостояние "старых" и "новых", стоит ли нам вообще совать туда свой нос, если конечно это противостояние на нас самих не отразится? Как там, в старинной пословице говорится: "Паны дерутся, а у холопов чубы трещат"*? Только кто нам этих... "серых" в паны назначил?

А у "новых" по словам Николая, внешний облик — соответствует гуманоидам предположительно с кислородной основой дыхания. Но имеется особенность — удлиненные головы?... Где-то и что-то мне по этому поводу встречалось. Кому бы это поручить поискать по источникам... Маркову? Жаль старший Лосев в командировке, вот он точно должен знать. По-моему, если не ошибаюсь, это как раз с Центральной и Южной Америками связано — там, в древности что-то такое происходило. Тогда кто из этих пришельцев "новый", а кто "старый". Решено, поручим Маркову — у него целый отдел сидит в рукописях копается, а ещё лучше пусть кому-нибудь из студентов поручит — те ещё быстрее что-нибудь откопают...

Крымский выбил, наконец, пепел из трубки, в раздумье он даже забыл, что трубка уже давно не дымится.

* * *

Через пару дней, хотя дело касалось непосредственно Николая Лосева, Крымский с Марковым решили обсудить проявившуюся проблему при его отсутствии. Разговор мог выйти за определённые рамки, и не всё Николаю пока требовалось знать.

Можно было подумать, что старшее поколение ведёт себя не совсем порядочно, но, тем не менее, имея больший жизненный опыт, они хотели разобраться в создавшейся ситуации и определить наиболее приемлемую схему поведения, как для себя, так и для Николая. Особенно для Николая. Зная основы его характера — отличный научный работник, и совсем никакой — боец. Так что руководство старшего поколения ему совсем не помешает.

Прогуливались они просто по городским улицам, выходящим на набережную реки. Случайных прохожих в это время дня здесь почти совсем не было, и оба научных корифея могли разговаривать вполне спокойно.

— Ярослав, я чуть порылся в базах данных моего отдела, изыскивая что-нибудь похожее на то, о чём нам поведал Николай. Решил определить, имелось ли в истории Земли, что-либо подобное.

— Ну и что мы имеем? — Спросил Крымский.

— Как ни странно, но источники в основном индийские. Это по феноменам. О пришельцах вторым вопросом.

— Хорошо, начнём с паранормальностей...

По первому вопросу источники: касаются они в основном Будды и так называемого "третьего глаза". В манускриптах указывается, что "третий глаз" когда-то в древности существовал у людей, он остался в виде рудимента эпифиза, запрятанного в недрах мозга. И этот "третий глаз" считался органом человеческой биоэнергии, то есть телепатии и прочих нетривиальных способностей человека. Как повествуют легенды, с его помощью человек мог творить чудеса — передавать мысли на расстоянии, воздействовать на гравитацию, лечить болезни и прочее.

Основывалось это всё на существовании физического и тонкого миров. Физический мир включает в себя материю (планеты, звёзды и прочее) и электромагнитное и гравитационное поля.

Тонкий мир включает в себя психофизические явления (психическая энергия, биоэнергия и т.п.). Тонкий мир основывается на сверхвысоких частотах.

Существуют также торсионные поля, т.е. поля кручения.

Проявлением торсионных полей в тонком мире является душа — энергетический сгусток в виде полей кручения. В пределах этого закрученного пространства (души) содержится информация о функционировании человеческого тела (астральное тело) и о процессе мышления (ментальное тело). Процесс мышления вызывает закручивания пространства: добрые мысли закручивают пространство в одном направлении, злые мысли — в противоположном направлении.

Все души являются частью Всеобщего информационного поля, которое в народе считается Высшим Разумом. Некоторые люди могут подключаться к Всеобщему информационному полю и получать оттуда знания, которые кажутся нам удивительными. В этом информационном поле собраны знания не только нашей, но и предыдущих цивилизаций...

— Как ты только запомнил всю эту ахинею, Юра. — Возмутился Крымский.

— Погоди, Ярослав, во всей этой ахинее имеются любопытные сведения, как даже в дерьме целые зёрна попадаются, зёрна истины.

— Да, нам осталось только в дерьме ковыряться! — Опять возмутился "Ярый", в этот момент, оправдывая своё прозвище. Видать настроение у него было не очень радужным. Обычно он не был столь категоричным в суждениях.

— Ярослав, послушай сам об этих "глазах"..., на которых основывается Буддийская религия. В ней выделятся пять типов глаз:

— Глаза плоти, то есть два наши обычных глаза.

— Пророческий глаз, то есть глаз, который может видеть далеко в пространстве и во времени, то есть — это глаз, с помощью которого можно заглянуть во Всеобщее информационное поле и в результате этого предсказать что-либо.

— Глаз мудрости (wisdom eye), т.е. глаз, позволяющий заглянуть в свою собственную душу и проанализировать её, чтобы понять главную истину: жизнь — это, прежде всего твоя душа, а не твоё тело.

— Глаза Дхаммы (Dhamma eye), т.е. глаза, которые помогают осмысливать и реализовать очень сложное ученье Будды.

— Глаза Будды (Buddha eye), т.е. глаза учителя — другими словами глаза человека посвящённого в знания предыдущих цивилизаций.

"Третий глаз" — это не анатомическое понятие, функция "третьего глаза" зависит от эпифиза — это своеобразная "антенна", придающая человеку экстрасенсорные качества, что этот орган способен воспринимать и излучать тонкую энергию — видеть то, что происходит вне организма и внутри него.

По Нострадамусу — Атланты за счёт "третьего глаза" владели биоэнергетическим воздействием на гравитацию. Поэтому они могли легко переносить в пространстве огромные каменные блоки, строить из них пирамиды и другие каменные монументы. (Баальбекская веранда, например). Психическая сила — есть также физическая сила. Сила, с которой построены пирамиды — направленная психическая сила, в то время как ненаправленная сила работает на разрушение.

Будда имел "третий глаз", но он никогда не выглядел как глаз в нашем понимании, просто из области лба Будды периодически исходил луч света, который мог иметь пять цветов: белый, голубой, зелёный, жёлтый и красный. Скорее всего это был эффект преобразования психической энергии в световую, так же, как демонстрируя нам способность к телекинезу, Николай транспортировал пепельницу из одного угла комнаты на ваш стол — преобразование психической энергии в механическую.

Надо будет попросить Николая попробовать преобразовать психическую энергию в световую....

— "И во лбу звезда горит!" — Так, по-моему, сказано в "Сказке о царе Салтане" поэта Пушкина? — вздохнул Крымский.

— Что-то в этом роде... — проговорил Марков. — "Третий глаз" является частью мозга, органом настройки частоты торсионных полей, при помощи его атланты могли взглядом перемещать огромные каменные блоки, используя раскрутку торсионного поля камня так, чтобы оно противодействовало гравитации — и потому каменные блоки можно было перемещать. Такие выводы можно сделать, проанализировав имеющиеся у нас скудные источники. Наверное, на этом же основана бесшумная авиация "предков", при помощи которой производились перевозки. Этим можно объяснить и возведение гигантских сооружений — тех же пирамид в Южной Америке — в тех местах, где гор и скал поблизости не имелось...

— Всё это хорошо, скажи мне, ты думаешь, что если Николай потренируется и это сможет? Станет, так сказать, воплощением Будды? Он тебе что-нибудь говорил про свой "третий глаз". У него что, этот, как ты называешь, эпифиз увеличился или только стал активным при "помощи" воздействия инопланетной цивилизации?

— Ну, вот ещё.... Эпифиз я его, конечно, не проверял, да и... Буддой он, конечно, не станет, а вот возможностями его, похоже, обладать сможет.... А вот в информационное поле, если оно имеется он входить, наверное, тоже сможет. Ведь Николай про падающую вазу угадал....

— От Будды, значит, сведения остались, — уже с некоторым юмором произнёс Крымский, а как у Православия, Иисуса Христа? Имеется что-нибудь?

— У нас слишком рьяно поработала немчура во времена правления царя Петра I, первоисточники по истории Руси изничтожили. Всё пытались в своих "трудах праведных" показать, что Русь всегда была отсталой, населена варварами, да они и сейчас своего мнения не изменили. Не зря их Ломоносов кулаками охаживал. Найти бы Велесовы таблицы настоящие — вот там бы точно что-нибудь об этом было бы.

— Так это же языческие сведения! — Опять усмехнулся Крымский.

— Ага. Языческие... Язычниками наших волхвов опять-таки, западники обозвали, проталкивая нам своё, так называется, Христианство.... Вот волхвы-то как раз чего-то по этому вопросу знали и умели, только документальных подтверждений как-то не осталось. Всё с еретиками боролись так рьяно, что всю нашу историю в огонь пустили... — Марков тяжело вздохнул. — Мы, вроде как, и атеисты, а всё равно в кое-какую мистику верим, ибо временами сталкиваемся с непознанным, а не познанное, и не объяснённое наукой — и есть мистика. Много мы с тобой, и Коля смогли объяснить те художества, что он творит. Так-то вот.

— Да, чем дальше, тем страннее!.. Юра, а ведь эсэсовцы со своим Аненэрбе тоже куда-то там за информацией обращались... в Высшие сферы. И даже оттуда проект летающей тарелки вытащили....

— Да, были у них две девы-контактёрши, причём одна югославка, а вторая немка. Они описание принципа действия летающих тарелок увидели "во сне". Вот настоящие "ридеры"* — на основании их сведений кое-что немцам построить удалось..., правда, не успели они доработать аппараты до нужной кондиции... — Высказался Марков.

— Да, надо с Колей работать.... Жаль, что в здании института мы свободно поговорить не можем. Даже сейчас, мы вроде научные разговоры ведём, а при этом приходится прогуливаться, но улицам города, вроде мы с тобой по нему соскучились. Конспираторы, батенька! Тьфу, ты Господи. Сведения из индийских текстов.... И именно в Индии последние годы был в служебной командировке наш Николай. Может быть, это обстоятельство и сыграло определённую роль?.. — С задумчивым видом проговорил Крымский.

— Так Николай нам сразу об этом и сказал. Йога, именно "Раджа-Йога" способствовала пробуждению его эпифиза, а пришельцы лишь подтолкнули этот процесс.... Я так думаю.... — Марков был немного возбуждён, и оттого временами жестикулировал правой рукой, словно помогая себе доходчивее высказывать мысли.

— Может быть, ты правильно думаешь. Только теперь надо думать, что нам со всем этим делать?.. Суперэкстрасенс Николай Лосев, приближающийся инопланетный космический корабль с экипажем, обладающим эксрасенсорными способностями. В тайне мы всё это долго не продержим. Боюсь, "кураторы" сразу ухватятся именно за то, что Николай в Индии побывал.... — Крымский, наконец, докурил свою трубку и остановился, чтобы выбить из неё пепел — благо на пути попалась мусорная урна, а может, Крымский как раз и "подгадал", чтобы не сорить — он даже на улице предпочитал порядок.

— Постепенно, конечно, придётся ставить в известность и "кураторов" и правительство, но.... Только Николая сдавать нельзя. Он наше секретное и самое могущественное оружие. Нельзя такое оружие давать властям.... Ну не смогут они его эффективно применить. Не обладают они таким талантом. Скорее, мы просто Николая потеряем... — От расстройства Марков даже жестикулировать перестал.

— Так, перейдём теперь к облику пришельцев...

— Теперь по облику голов пришельцев мои ребята накопали кое-что, но не очень много. Во многих культурах человечества имелась тенденция и практика изменения формы головы. Происходило это всё в глубокой древности и в наше время получило название неоперативной краниопластики.* Суть этого явления — в формирование головы по определённому образцу. Применялось довольно широко в Европе, Азии, Африке, в Северной и Южной Америках, и даже аборигенами Австралии... на островах Средиземноморья — Крите, Кипре в Древнем Египте, у индейцев Квакиутли — это сейчас территория Канады, длина головы являлась признаком красоты. Головы формировали прямо после рождения где-то за три месяца при помощи специальных дощечек. У древних инка также длинные головы удлиняли, а короткие укорачивали, таким образом, проводили евгенические опыты.

В Греции по сведениям Гиппократа — неоперативная краниопластика применялась по половому принципу — только на малолетних дочерях. Такая деформация снижала интеллект и влекла за собой его подавление, другими словами формировали послушных жён.

Откуда пошёл такой обычай сведений не имеется. Есть только предположения. Вызывают интерес и такие сведения. Как известно в Древнем Египте была такая интересная царица Нефертити, до сих пор не обнаружено чётких свидетельств о её происхождении. В египтологии имеется несколько версий, но основных две: одни считают Нефертити египтянкой, другие — иноземной принцессой. Из каких земель — неизвестно. Имя Нефертити в переводе означает "красавица грядёт". Многочисленные изображения Нефертити позволяют предположить, что она имела стройную фигуру, была очень красивой, яркой личностью с волевым выражением лица. Она была Великой царской женой фараона Эхнатона — ещё одной совсем неординарной личностью в истории Древнего Египта, обладающего также нестандартным обликом. Вытянутое лицо с каким-то змеиным выражением, и главное — череп с затылочной долей значительно вытянутой назад. Вместимость такого черепа где-то в полтора раза объёмнее, чем у обычных людей. Оказался ещё религиозным реформатором — пытался ввести Единобожие поклонение солнцу — Атону. Чем не инопланетянин, о которых нам поведал Николай. У них с Нефертити, которая имела и другое имя Нефер-неферу-Атон мери-уан-Ра, что в переводе означало "Прекрасна красота Атона, любимого Ра", родилось шесть дочерей Мериатон, Макетатон, Анхенесенпаатон, Нефернефруатон-ташерит, Нефернефрура, Сетенпера — все они были с длинными головами вытянутыми назад. Получается целый выводок длинноголовых, способных иметь общих детей с землянами.

— Как ты такие имена запоминаешь, Юра?

— Практика. — Хмыкнул Марков.

— Вот и думай после этого, первый ли визит на Землю замеченных Николаем пришельцев или вообще.... — Вздохнул Крымский. — Ну и намешал ты сведений в кучу, голову сломать можно....

— Всё по твоему заказу. Не стал тебе ещё про Аннунаков с планеты Нибиру рассказывать, а может быть, желаешь подробнее про "Аненэрбе" послушать — ещё больше голова кругом пойдёт... там тоже имеются сведения о паранормальных феноменах, но это всё "дела давно минувших дней — преданья старины глубокой".

— Юрий Владимирович, тебя смотрю, на Пушкина потянуло....

— Ну, очень точно подмечено у Александра Сергеевича, как раз под нашу ситуацию. Ибо разгребать всю эту историю придётся нам с тобой....

— Боюсь, ты прав. — Вновь вздохнул Крымский.

ГЛАВА 2

Тускло поблескивающая серая коробочка-куб, размерами приблизительно четыре сантиметра по длине граней с чуть закруглёнными углами и гранями, как бы предназначенная, чтобы можно было удобно носить, например, в кармане... этим она напоминала именно коробочку для обручальных колец, и прямо напрашивалась аналогия..., может, и в этой коробочке кольцо?

Среди остальные вещей, драгоценностей бесспорно, несомненно, драгоценных изделий, эта вещица казалась уж очень чужеродной и странной. В то же время от нее веяло невероятной древностью, а твердость неизвестного материала наводила на раздумья о высоких технологиях его обработки. Чем бы это ни было. Рука Петра почти непроизвольно, помимо его воли, словно рефлексом завзятого клептомана, выхватила коробочку из россыпи драгоценностей и сунула в карман.

Почему создалось впечатление, что предмет является именно коробочкой? Наверное, оттого, что на ощупь он был почти невесом. Не мог металл такой твердости и объема быть таким легким. В нем обязательно должна была быть пустота. Во всяком случае, у Петра сложилось именно такое впечатление. Он так и не понял, почему решил припрятать у себя именно эту вещицу, когда вокруг лежали груды других, разнокалиберных по размерам изделий из драгоценных металлов и грубовато шлифованных драгоценных камней. Но ценности от этого они в принципе не теряли. Да, они добрались до сокровища древней цивилизации, и, похоже, только один Петр сейчас не был подвержен "золотой лихорадке" и сохранял относительное спокойствие. Но и в этом он был не одинок. Помимо него Хоук — темная лошадка нарочито ленивыми движениями, молча, перебирал правой рукой в кожаной перчатке самоцветы различных оттенков, и окраса, а в левой — он все также держал радиометр, хотя показания на нем все также отражали естественный, даже существенно пониженный по сравнению с поверхностью земли, радиационный фон.

Слышался неестественно счастливый смех Долорес — еще бы, даже для не очень сведущего в исторических артефактах Петра было ясно, что многие предметы в этой куче изделий из желтого металла до того аналогов в мире не имело. Итальянец Джованни, с глуповатой улыбкой на лице медленно брал руками горсти, то драгоценных камней, то золотых побрякушек, подбрасывал их в воздух, правда, невысоко, и внимательно c умилением смотрел, как они падают обратно, смешиваясь с другими драгоценностями. А вот Хиггинс, запустив свои волосатые руки в кучу этого несчетного добра, теперь от обилия даже казавшегося не нужным хламом, издавал какие-то звуки, одновременно похожие на рык готовящегося к атаке ягуара и на глас невменяемого пациента какой-нибудь их психиатрических лечебниц. Причем второе было более подходящим сравнением, ибо рычащее существо все же имело облик человека.

Глядя на эту картину, Петр вдруг испытал чувство сродни отвращению. Отвращению к этому золоту, металлу, превращающего слабого человека в животное.... Да, он решил участвовать в этом походе с целью обогащения, вернее для поправки финансового положения семьи, но теперь его охватило омерзение к "Золотому тельцу", он даже отвернулся, чтобы не видеть зрелища, унижающего человеческое достоинство. Он надеялся выждать, когда сумасшествие, охватившее его спутников, пройдет, или хотя бы затихнет.

Петр никогда не мог понять, почему обилие сокровищ вызывает у некоторых людей помрачение рассудка. Откуда эта неограниченная жадность? Сколько надо одному человеку для счастья?

Кому-то столько, чтобы обеспечить семью самым необходимым. Кому-то кроме необходимого требуется что-то ещё, на сторонний взгляд, совсем лишнее. Откуда появляются желания такие, например, как купать в шампанском продажных женщин. Для чего, какая в этом необходимость?.. Если тебе нужна продажная женщина, то она и без ванны с шампанским будет твоей. Стоит лишь заплатить.... Или она столь грязна, что только шампанским её отмыть можно?..

Кому-то деньги нужны для того, чтобы пустить их в оборот на биржевых спекуляциях, и заиметь их ещё в больших количествах. Именно заиметь — заработком подобный способ увеличения дохода Петр не считал. Это как бы один из способов тотализатора — игра. Азартная игра, чем она отличается от душевной болезни? "Ничем!" — Такое было его мнение.

Кому-то ещё деньги нужны для того, чтобы добиться политического признания. Причем тот факт, что разбогатевший таким способом человек ничего путного в политике не совершит, как это произошло с Марком Брауном, участником одной из археологических экспедиций, присвоивший, а вернее укравший найденный этой экспедицией так называемый "розовый кристалл" весьма крупный размером.

Потом тот бросил научную деятельность и переквалифицировался в политического деятеля. Да и был ли он археологом? Скорее выполнял какую-нибудь хитрую миссию от одного из правительственных ведомств США.

Через подставных лиц этот Марк Браун пытался продать кристалл в частные коллекции, но кристалл, как оказалось, рыночной стоимости не имел по той причине, что к драгоценным камням не относился. Это был лишь тщательно, и мастерски ограненный кусок горного хрусталя, да, редкого розового цвета, но всего лишь хрусталя. Ценность он имел лишь для специалистов-историков, или любителей артефактов, потому как стоял в одном ряду с находками хрустальных, неизвестно кем выточенных, черепов, находимых археологами в разных местах планеты...

История получила огласку, и Марк Браун не только не сумел стать сенатором, как он мечтал, да ещё и потерял весь свой авторитет, основанный на скандальной истории с той самой археологической экспедицией, в которой он участвовал, и которую чуть целиком не уничтожила группа бандитов. Тогда он чудом спасся от "этих "герильерос" — так Марк Браун публично называл эту банду, при этом умалчивая, каким способом уцелел, как и о том, что бандит, которой командовал этой бандой, также называемых им — "красных повстанцев", был его соотечественником — северным американцем. И который, как Петр позже выяснил, относился к силовым структурам США. Вообще тот случай сыграл весьма отрицательную роль в жизни Петра. Именно тогда, в его команде начался своеобразный раскол — имелись подозрения, что этот злополучный "розовый кристалл", прихватил кто-то из его соратников.... Да и уничтоженная тогда именно его командой группа бандитов, вдобавок ещё и каннибалов, пустила под откос его карьеру в Национальной гвардии, так как оказалась не группой повстанцев-герильерос, а группой "контрас" работавшей в интересах Большого Северного Соседа по континенту. Разгром этой группы ему и не простили, отправив в отставку под благовидным предлогом расформирования отряда...

Именно теперь Петр вспоминал о прошедшем и подумал, что если бы он хотел избавиться от своих спутников, то настоящий момент для такого злодейства самый удобный. Сам он этого делать не хотел, но ему приходилось оставаться начеку, чтобы кто-то другой этим моментом не воспользовался. И это было очень грустно. Грустно, потому что ещё надо было суметь выбраться из этого подземелья, ибо любой, находящийся за спиной мог начать игру на "выбывание".

ВОЗМОЖНА ДОБАВКА

* * *

К удивлению Петра выбрались из подземелья они без потерь, хотя и Хоук шёл замыкающим, видимо что-то ещё помещало или соображения того, что набранные сокровища кому-то надо было нести, и для этого нужны были носильщики, других людей здесь не было. Он бы может быть что-нибудь и предпринял, но скорее всего, не был уверен в прибытии подкрепления.

Хоук, безусловно, догадывался, кому он должен быть "благодарен" за отсутствие авиационной поддержки. Но вида не показывал. Видимо, уроки лицемерия он в своё время усвоил с высшим баллом.

Но Пётр лишний раз убедился, что имеет дело с матёрым зверем. Пусть даже не сильным хищником, а скорее с гиеной, готовой укусить исподтишка побольнее, а если получится, то и смертельно. Был бы он ещё и ядовитым.... И хотя в природе ядовитых гиен не существует, Хоук был из человеческой породы — а здесь водилось уже другое зверьё, правил общежития в природе для этого зверинца не существовало.

Хоук опять шёл последним, по всей видимости, оттого что старался, чтобы его меловые знаки, указывающие путь в лабиринте кто-нибудь, каким либо образом не стёр. Явно было понятно, что он надеялся сюда вернуться, если не в одиночестве, то в другой компании, безусловно.

Да, именно это обстоятельство сыграло свою решающую роль, что своей "кавалерии" Хоук так и не дождался, и как видно было Петру, что эта "неувязочка" сильно повлияла на его планы. Но растерянным Хоук не казался и, похоже, мозги его сейчас работали в режиме чрезвычайной ситуации.

Петр мог предположить, в каком направлении несутся мысли в его извилинах. Подоспей команда Хоука вовремя, похоже, все они, не исключая и его соотечественника Хиггинса, а скорее всего и тот тоже, лежали бы сейчас в слое гумуса, покрывающего пол найденного и раскопанного ими храма сокровищами в его подземном лабиринте. Этим Хоук, так сказать, замаскировал бы следы своего пребывания в этом "тихом" заповедном уголке сельвы.

Сейчас после подъема из подземелья, не решаясь сразу же ринуться в сельву, они сидели на "ступенях" храма, отдыхая. Предстояло свернуть лагерь, замаскировав насколько это возможно свое пребывание здесь. И только потом двигаться в обратный путь. Никаких обязательств друг другу, они не давали, так как понимали, что никто обещаний соблюдать не собирается. Возможно, один только Русо, да верная науке Долорес, но остальные в это верить и не думали, потому что, не могли понимать, как это можно соблюдать данное кому-то слово. Пуританское воспитание этому не учило.... Возможно, только католик Джованни, да и то до определенных пределов, ибо интересы "Семьи" всегда превалировали над всем остальным. А уж здесь-то — такой куш отдать кому-то кроме семьи? Смеётесь что ли?

Петр Русо вспоминал, как они внизу, в сокровищнице набирали себе свою "долю". Сам себя Петр жадным не считал. Странно, но кроме приглянувшейся ему коробочки-кубика, он отобрал себе небольшое количество изделий, в надежде, что они все же из золота, так как в свое время Петр краем уха слышал, что у древних культур Месоамерики изделия культа богов не были изготовлены из чистого золота — это им не было нужно. Изготавливались они из сплавов, в которых золото, конечно же, присутствовало в самой большой пропорции, но ценность такого сплава была заметно ниже общепринятой.

Он старался, чтобы отобранное им по-возможности, не выглядело историко-художественными ценностями — несколько цепочек с массивными звеньями, что-то похожее на браслеты. Всё, что можно было легко переплавить в ни чем не примечательные брусочки. Монет, как таковых здесь на первый взгляд, не водилось — в те времена монет в хождении не существовало. Это потом после конкисты "цивилизованные варвары" завезли эту пагубную традицию — деньги. С самоцветами, в которых Петр не разбирался, он связываться не стал — не зря в памяти у него оставалась промашка хитрого ворюги Марка Брауна с "розовым кристаллом". И так получилось, где-то больше четырёх фунтов — в пересчёте на никарагуанские кордобы груз тянул больше чем на миллион — этого, как он считал было вполне достаточно, для того, чтобы поправить семейные дела и обеспечить благосостояние семьи на пару десятков лет.

Вот мафиозо Джованни, тот, по-видимому, в драгоценных камнях разбирался и отбирал огранённые кристаллы, даже в тусклом свете фонарей играющими отблесками весьма искусной огранки, средних размеров, набивая ими свой широкий кожаный пояс с ячейками, похожими на патронташ. Делал он это вдумчиво и спокойно — похоже, было, что "золотая лихорадка" пагубного влияния на него не оказала. По всему, он рассчитывал возвращаться налегке, и в то же время, в достаточной мере богатым.

Если среди всей компании и был бессребреник — то это была Долорес. Вначале она, почти беспрестанно щелкала вспышкой фотоаппарата, но снимала она не столько золото, сколько изделия, которые по её мнению, являлись исторической и художественной ценностью. Особенно она тряслась над какой-нибудь бляшкой размером с долларовую монету, да неясно, из какого материала выполненную. Долорес, в конце концов, и взяла с собой несколько вещиц, руководствуясь именно их художественной ценностью.

Хоук, тоже не казался фанатиком "золотого тельца" — он, как и Джованни занимался кристаллами, выбирал в основном рубины, но не мог отказать и в изумрудах — так на внешний вид пытался определить Пётр, так как в геммологии* совсем не разбирался. Ещё он вторым ограничением на драгоценные камни считал будущие проблемы со сбытом. Он помнил, как отец в своё время с большими трудностями реализовывал всего лишь три алмаза, доставшиеся ему в приданое от деда по матери. Оказалось, что эти драгоценные камни имеют свой "почерк" в зависимости от происхождения и огранки, и все более-менее крупные кристаллы чуть ли не записаны в своеобразную "красную книгу".

Не зря он предпочитал золото, поначалу ориентируясь на вес металла, кислотные пробы можно было произвести уже наверху. Был у него маленький контейнер с серной кислотой — не тащить же из сельвы металл, совсем непонятного состава. Интересы Петра были приземлённее. Золото, происхождение которого тоже можно было определить по примесям, находящимся в изделиях древних цивилизациях Южной Америки. Золото таких изделий было с примесями олова и прочих металлов, но при этом имелась хотя бы возможность его переплавить в удобоваримые безличные бруски. А если ещё и произвести переплавку в определённых режимах плавления, примеси можно было "вымыть" и получить достаточно чистый Aurum*.

Хоук, по-видимому, тоже не привык складывать яйца в одну корзину он взял ещё всего лишь парочку массивных дисков с каким-то орнаментом на плоскостях, и весом, так же как и Русо не более трёх фунтов. На его лице во время проводимой им операции по упаковыванию добычи — он не упаковывал, а именно проводил операцию по упаковке с тщательностью сапёра, работающего над разминированием противотанковой мины, прочесть что-либо было невозможно. Вот ожидать от него потом, было можно что угодно.

Более всех отличился Хиггинс — он почти не обращал внимания на то, что он берет, набивая крепкий кожаный наплечный мешок типа ранца, с которым не расставался почти ни на минуту за всё время рейда. Возможно, он даже не понимал, что долгое время он его нести не сможет, в первую очередь из-за того, что не выдержат лямки рюкзака, и уже во вторую очередь из-за тяжести — он всё ещё оставался во власти "золотой лихорадки".

Лишь к концу, когда он пытался завязать узкое горлышко своего мешка и это у него не получалось, он по-видимому осознал свою ошибку, и с неохотой выгрузил часть своего "золотого запаса". Вот на лице Хиггинса можно было читать как в открытой книге — он почти не мог скрывать своей алчности, выражавшейся даже в том, что он бросал откровенные недовольные взгляды на Русо и Долорес, как впрочем, и на Джованни, видя, что они берут мало драгоценностей. По-видимому, он их всех уже "списал" и недовольство его было вызвано "незначительностью наследства", которое он планировал снять с их хладных тел, после того, как с ними расправится.

И теперь здесь, наверху, он сидел нахохлившийся, с лихорадочно бегающими глазами, и даже флегматичному в последнее время Джованни было ясно, что первым с "нарезки" сорвется именно он. Но что произойдёт на самом деле, не смог предположить даже многоопытный Петр Русо.

ГЛАВА 3

Николай Лосев никогда не умел планомерно ухаживать за девушками. Может быть, сказалось отсутствие практики, ведь и первая любовь и разочарование разрыва с Ниной произошли по инициативе именно этой прекрасной половины человечества. Даже в его последующих немногочисленных и кратковременных связях инициативную роль играли именно женщины.

Ещё бы, молоденький симпатичный парнишка соотечественник, в чужой стране, где за долгие годы смотреть на местных мужчин в основном похожих своими чертами лицевых мышц на слишком смуглых, если не обезьян, чужую дикую расу — точно.

Хотя некоторым дамам именно такие партнеры даже были больше по вкусу и прямо в запрос. Так что у Николая не было практически никаких навыков в этой сфере человеческих отношений.

В научной деятельности, касающейся его работы, он был общителен, настойчив, даже настырен. Но стоило ему остаться наедине с кем-нибудь из девчонок, да еще, если она ему нравилась, от робости он замолкал и не мог вымолвить ни слова. Не мог же он с ней балагурить, например, об установке лазерной связи на околоземной станции и параметрах её действия. Потому ему и попадались пока дамы, с активной жизненной позицией — те которых не он находил, а они, практически использовали его в своих целях, а в интимных даже в первую очередь.

Одним словом, "снимал" девиц не он, а они его "снимали". Поэтому, когда на его пути встретилась Вероника, он, несмотря на сильнейшее к ней влечение, не мог найти, да и, по сути, не пытался искать способов сблизиться с нею. Он почти справедливо считал, что любая его попытка будет выглядеть неуклюжей до безобразия. Наоборот, всем своим поведением он старался не только не дать повода, но и даже не показать малейших нюансов своего душевного состояния.

Но от окружающих его людей, с их различными характерами и с самой разной степенью развития интуиции, долгое время скрывать это было невозможно. Похоже, что даже сам Николай еще полностью не смог осознать, как ему нравится новая лаборантка, а уже спустя месяц после появления Вероники в лаборатории, не было уже ни одного сотрудника, за исключением, возможно, самой Вероники, который бы, не заметил, что их руководитель, так сказать испытывает к ней слабость. В первую очередь это касалось женской половины коллектива.

Женщины и так всегда прозорливее мужчин в таких вопросах, чем мужчины, а в данном конкретном случае, для них, знающих все неприятные коллизии семейной жизни своего руководителя, новое и, по всей видимости, сильное увлечение Николая оказалось настоящей сенсацией. Мнения, как всегда разделились, ибо восприняли они это по-разному. Многие незамужние с некоторой досадой, вызванной своеобразной ревностью — на них-то, самих, Николай такого внимания не обратил, хотя и не скажешь, чтобы они были совсем уж непривлекательны, как они и не старались.

Большинство же отнеслось к этому вполне спокойно и даже с удовлетворением. Своего молодого начальника уважали все, и теперь даже были рады, что наконец-то Николай отвлекся от своей бывшей злодейки-жены. Ибо в лаборатории почти не было женщины, которая до сих пор не осуждала поступок Нины, бросившей, по их мнению, такого симпатичного парня. Тем более что особых недостатков в его характере, кроме излишней скромности, никто не замечал.

Только одна, умудренная опытом, но отнюдь не в семейной жизни, тридцативосьмилетняя старая дева, Маргарита Сергеевна, трудившаяся в должности кладовщицы и кассира лаборатории, по совместительству, даже скорее на общественных началах, не осуждала бывшую жену Николая. Во время всех женских разговоров она с непререкаемым авторитетом, считая свои слова истиной в последней инстанции, неоднократно утверждала, что если бы жена нового руководителя не покинула его, то он бы и сейчас оставался бы простым аспирантом и не более. А кому нужен муж без карьерного роста. Так что, по ее мнению, Лосев, по-сути, должен быть ей за это только благодарен, что ее уход подвиг этого "размазню" на стремление делать карьеру. И вот теперь он стал вполне завидным женихом для любой нормальной девицы и тем более для этой новой, ничего не представляющей собой простушки Вероники.

При этом она умалчивала, что такой ее взгляд на вещи, в свое время оставил ее саму без семьи. И конечно, не упоминала об инциденте трехлетней давности, когда она сама один разок, воспользовавшись расстроенным состоянием после ухода от него жены, и случившейся, кстати, вечеринкой, завлекла чуть пьяненького Николая к себе в постель.... Произошло это как раз перед его командировкой в Индию. Но она об этом помалкивала, да и Николай об этом не распространялся, будучи уверен, что они спьяну расслабились. И это было в первую очередь его ошибкой...

В какой-то мере Маргарита Сергеевна все же была права, и никто даже не пытался опровергнуть ее выводы, но при этом остальные женщины и девушки оставались при своем мнении, и теперь с воодушевлением обсуждали, правда втихомолку, то, какими взглядами Николай провожает Веронику, ловя каждое ее движение. Обсуждали, но не осуждали, и никак не могли понять, почему же, он не предпринимает никаких шагов к сближению с нею.

Уж они-то никак не могли понять, зачем Николай подавляет в себе это прекрасное чувство, и если бы узнали, что главным препятствием Николай считает его разницу в возрасте с Вероникой, то изумлению их не было бы границ. По мнению большинства женского коллектива — если женщина моложе мужчины лет на десять-пятнадцать — то это такой пустяк, который во внимание и принимать не стоит.

Николаю о бурлящих в коллективе лаборатории диспутах на любовные темы известно не было. Читать мысли у своих подчинённых он не пытался, да и не обладал он пока даром телепатии. Своей способностью видения людей без одежды, Николай также не злоупотреблял. Особенно он старался сдерживаться на работе. Вот Веронику "рассматривать" ему мешало какое-то внутренне чувство, вызванное именно тем, что Николай питал к ней возвышенные чувства и до банального телесного влечения он пока не "дорос".

Вот на других девицах, несмотря на сдержанность, он иногда срывался и "смотрел". Особенно тех, кто, как он понимал своим "внутренним зрением", и сами желали, чтобы он обратил на них внимание и именно в эротическом смысле.

Циничная Маргарита Сергеевна, с которой он даже когда-то один раз "блаженствовал" ещё до отъезда в Индию, в этом смысле была самым ярким объектом наблюдения. Она была старше его лет на семь-восемь, но налитое тело её, впрочем, без излишних наслоений жира и целлюлита выглядело намного моложе. За собой она смотрела и, по всей видимости, занималась определённой физической культурой, чему могли позавидовать её коллеги, возрастом даже намного моложе. Только полная грудь её, немного провисающая, в "видении" Николая провисание это заметно не было, поддерживаемая лифчиком она находилась в стойком положении — лифчик ведь Николай не замечал, ...что греха таить своей зрелой красотой она во многом превосходила своих молоденьких коллег-девиц. Она была красива именно своей завершённой особой красотой, но вот превосходство это было временным, да и превосходство это было кажущимся.

Вообще, сравнивать женщин в таких понятиях, как лучше ли одна другой или, наоборот — хуже, Николай считал неправильным. Каждая женщина красива по-своему, своей уникальной, присущей только ей одной, красотой. И не обязательно красота эта будет броской. Не только внешность являлась основным, так сказать, показателем, да и привлекательность зависит совсем не от внешности. Ему встречались женщины, даже исключая бывшую любовь красавицу-жену Нину, очень красивые. Но красота эта была какой-то не совсем живой, словно это манекен-кукла, красивый как произведение искусства, но "скульптор" — природа, не смог вложить в него искорку жизни, которая и делает любое произведение искусства шедевром.

Надменная красота вызывает отторжение у нормальных людей, но и морально-психических отклонений бывает много, и даже такая красота имеет спрос, но уже как товара. И наоборот — невзрачная на первый взгляд девушка может нести в себе такой потенциал жизни, что мужчины могли бы ложиться у её ног "штабелями", или добиваться её, как мечты всей жизни. Временами взгляд женщины, вне зависимости от её внешности обладает такой властью, что берегись мужчины, и завидуйте модели-красотки. Эти размышления ему не то, чтобы мешали начать своеобразную любовную атаку на Веронику, он просто не мог на неё решиться. И это не осталось незамеченным женским коллективом.

Поэтому в процессе "обсуждений" среди женской половины созрел "заговор". Целью заговора было "свести" в единую упряжку Николая и Веронику. Для этого постарались исподволь выяснить отношение самой Вероники к Николаю, но, на удивление никакие хитрости и намеки не помогли, этот вопрос оставался открытым. И, тем не менее, были разработаны скрупулезные планы культпоходов по театрам и кинотеатрам. Планировалось провести несколько дружеских обедов, где заранее учитывалось, что Николай и Вероника окажутся на соседних местах и им поневоле придется общаться в неформальной обстановке.

Однако планам эти сбыться было, видимо, не суждено и главной причиной стал сам Николай. Казалось, в какой-то момент он просто-напросто переродился — другими словами стал совсем другим человеком.

Как правило, ранее необычайно сдержанный, скупо улыбающийся по необходимости — именно таким был привычный его облик. А уж смеха от него, никто и никогда ранее не слышал. Сомневались даже, умеет ли он смеяться вообще.

Но однажды, словно в одночасье характер Николая изменился. Никто, конечно, не догадывался, что метаморфоза эта произошла с ним из-за того, что он стал обладать кое-какими паранормальными способностями, но именно это повлияло на Николая коренным образом. И хотя он оставался все тем же Николаем в самом широком смысле этого слова, только вот уверенности в себе, в своих силах у него прибавилось на порядок.

Произошло это спустя три дня после посещения им в компании с профессором Марковым директора Крымского. В течение этих трех дней Николай в спешном порядке корпел над своей докторской диссертацией. Раз уж обещал представить ее как можно скорее, так уж надо было и выполнять. Пока что слово свое он держал всегда. В другое время ему для приведения работы в удобоваримый вид понадобилось бы не менее недели, но теперь он справился с этим в три дня, причем с помощью расширенного кругозора по сопутствующим научным дисциплинам. Николай почти коренным образом переделал свой "эпохальный труд", введя в него даже элементы мелких открытий, созревших в его голове именно благодаря возросшей работоспособности почти помимо его воли. Без ложной скромности он считал, что при счастливом раскладе эта работа могла тянуть даже и на "нобелевку". Но вот как раз в этом он сильно сомневался. Для таких высот он пока не был отягощен соответствующим возрастом. Другими словами оказался для этого слишком молод. С легким сердцем он оставил папку с работой на кафедре Маркова, а второй экземпляр в приемной Крымского. И теперь, словно сбросив с себя неимоверный интеллектуальный груз, почувствовал что-то вроде облегчения. Это в свою очередь одновременно с жизненным тонусом подняло и его настроение.

Под влиянием приподнятого состояния духа он решился. Решился открыться Веронике, хотя бы частично выразить свои чувства. Только в последний момент, уже подходя к лаборатории, он вспомнил, что к девушкам в таких случаях принято подходить с цветами. Но об этом он, как и раньше да, как и всегда, совершенно не позаботился. Николай в задумчивости остановился. Хорошие цветы можно было найти в пригородном совхозе, где имелись богатые оранжереи. Руководитель совхоза был цветоводом-фанатом, и во времена начала своей деятельности не раз получал "по шапке" от областного руководства за свою "самодеятельность" с цветами. Но, в конце концов, когда к многочисленным революционным праздникам требовалось неимоверное количество революционных же цветов-гвоздик, и с этими поставками директор совхоза вполне справлялся, на эту его "причуду" стали посматривать "сквозь пальцы".

Но институт находился в достаточном удалении от "цветоводческого совхоза" и даже способности Николая к телекинезу помочь здесь не могли из-за дальности расстояния. В его распоряжении оставался лишь один нетривиальный способ — телепортироваться в совхоз самому, нормально купить себе букет цветов и вернуться столь же нетривиально. Трудность была только в том, как осуществить это незаметно для окружающих, ибо в том, что у него все получиться, особенно сегодня, Николай теперь уже не сомневался.

Комизм ситуации состоял в том, что для проведения этой тайной операции, Николай неосознанно воспользовался общественным туалетом. Запершись в отдельной кабинке, почти в автоматическом режиме, что уже говорило о его все возрастающем мастерстве в пользовании своими новыми талантами, Николай телепортировался прямо в оранжерею пригородного совхоза. Минут семь у него ушло на то, чтобы найти дежурную "садовницу", которая приготовила ему оригинальный букет из чайных роз семи различных оттенков: от снежно-белого — до насыщенного бордо. Здесь для незаметного возвращения Николай постарался затеряться среди многочисленных зеленых насаждений оранжереи и через мгновение уже снова оказался в знакомой кабинке институтского туалета. Если бы кто-нибудь приметил время его пребывания в этом сверкающем фаянсом помещении, то оно не превысило бы и пятнадцати минут, и ситуация могла бы выглядеть еще более комичной, если бы этот "кто-то" обратил внимание, как скрывшись за дверями туалета, Николай вернулся из него с букетом цветов. Словно в отхожем месте произрастали кусты великолепных роз.

Эта мысль вызвала на лице Николая ироническую улыбку. Он как-то сразу не подумал о такой несообразности осуществленного предприятия. Но Николаю сегодня совсем не хотелось терять, ни времени, ни хорошего настроения, которое не так уж часто его и посещало. Сегодня, как никогда, он чувствовал в себе невероятный прилив сил и не без оснований считал, что для задуманного поступка у него вполне достаточно решимости.

В их закрытый академический городок прибыла на гастроли труппа столичного Театра Сатиры. Николай решил воспользоваться этим обстоятельством, как поводом, чтобы пригласить Веронику в театр на спектакль "Безумный день, или Женитьба Фигаро", с популярным Андреем Мироновым в главной роли. Николай даже улыбнулся мелькнувшей мысли, что и он сам, добывая цветы, почти уподобился этому персонажу — "Фигаро здесь — Фигаро там!"

Когда Николай подошел к Веронике, стоявшей в этот момент у окна лаборатории, сердце у него, вопреки его постоянным йога-тренировкам, колотилось, как у загнанного зайца. Новые способности в данном случае никак не могли повлиять на его эмоции. Мыслей Николай еще читать не научился, да и не собирался этого делать. Даже когда он "внедрялся" в мозг "пришельца", причем, совсем не по своей воле, он не читал его мыслей, а только словно присутствовал в его голове и, так же как и тот мог слышать обращенную к нему речь, и, только смутно сознавать, какую информацию она в себе несет. Возможно если бы он продержался там подольше.... И тем не менее дара телепатии в себе Николай не находил и не очень от этого расстраивался. Он считал, что люди и так должны быть открыты друг перед другом. И это вопрос больше воспитательный, чем паранормальный. Если люди искренны друг с другом, то нет нужды ни в какой телепатии, они и так будут прекрасно понимать друг друга. Вообще-то он мог ощущать только эмоциональный настрой — несет ли он в себе положительный знак или отрицательный. Но в отношении Вероники и эта способность почему-то не срабатывала. И это его отчасти только радовало. Искренние взаимоотношения сами поставят все по своим местам — будь то отчуждение, симпатия, дружба или даже любовь.

Подойдя ближе, он в некотором смущении кашлянул, чтобы обратить на себя внимание и молча, протянул букет роз повернувшейся к нему Вероники, и только чрез мгновение, чуть осипшим от волнения голосом смог проговорить:

— Вероника! Вы не откажетесь сегодня вместе со мной посетить театр? Там сегодня очень популярный спектакль "Женитьба Фигаро".

— Я уже думала, что вы никогда не отважитесь подойти ко мне, Николай Александрович! — Зардевшись, ответила Вероника.— Конечно же, не откажусь!

В театре они располагались в первом ряду балкона, и Вероника очень внимательно смотрела пьесу, не отвлекаясь даже на короткие реплики. Николая это устраивало — он искоса поглядывал на нее. При слабом освещении, он любовался ее профилем, гибкой шеей, на которой висел кулон на тонкой цепочке, как ему показалось, даже в темноте чуть проблескивающий призрачным рубиновым светом.

ГЛАВА 4

Для возвращения выбрали старый путь. Если сюда их вела таинственная "кипу", то обратно вся компания в большей степени рассчитывала на хотя и неумелые, но зарисовки Хиггинса. Кто-то всё равно оставался так сказать "себе на уме". Это в какой-то мере касалось Петра Русо. Пётр хорошо запомнил взгляд Хиггинса — тот, видать, хорошо разбирался в своих каракулях, которые он называл "кроки". Название это ему кто-то в своё время подсказал, — вряд ли Хиггинс знал французский язык — именно оттуда было позаимствовано это слово, обозначающее набросок или чертёж участка местности, выполненные на глаз, обозначая, также попадающиеся ориентиры, и он был уверен, что сможет найти обратную дорогу в сельве самостоятельно. И теперь он мог позволить себе избавляться от ненужных ему спутников. И первым врагом у Хиггинса уже давно на уровне инстинкта стал Русо. Остальные ещё как-то могли пригодиться в качестве носильщиков груза. Конечно после того, как исчезнет этот русский. Он думал, что совместно с Хоуком, они справятся с остальными.... Он почему-то считал, что с Хоуком на обратном пути обязательно договорится. Ведь они оба американцы, причём североамериканцы...

* * *

Хоук же был явно недоволен. Похоже, он собирался добираться назад с комфортом, на вертолёте, а в сложившейся обстановке ему приходится снова идти пешком.... Ну, совсем "не по его" выходило. Он явно рассчитывал "закопать" всех кроме себя и удалиться в свою самую важную в мире страну.... И сделать это лишь для сохранности "тайны вклада" — не нужно даже абонировать ячейки или хранилища в банках. Древняя постройка была даже надёжнее любого банка при условии, что место нахождения его будет знать только он один. И даже за хранение платить никому не придётся — прямая экономия.

С вертолётом должны были прибыть два его человека и двое-трое помощников — расходный материал. Силовая составляющая его команды ничего в навигации не смыслила, а вертолетчика можно было ликвидировать уже поближе к обитаемым местам, тогда и с помощниками можно разобраться, или даже раньше — он постарается выбрать оптимальную возможность. Что-что, а планировать хитрые силовые операции его в своё время научили, также как стравить даже соратников между собой, оставшихся зачистить уже лично. А вождению вертолёта — взлет-посадка и полету на визуально доступное расстояние его учили.

Но ничего не получалось по задуманному плану — радиомаяк исчез — и похоже, не без оснований он винил в этом проклятого Русо. Хоть тот и никарагуанец, а всё равно — более ненавистной нации для Хоука не существовало. Этому его тоже учили.

Хоуку вспомнилась история по ликвидации боевой группы, маскирующейся под герильерос в Гондурасе. Там была замешана спецгруппа "черных беретов", работающих под прикрытием парамилитарес из Никарагуа, а той командовал какой-то местный русский. Сведения эти Хоуку по своему роду деятельности были доступны.... Наверное, как раз вот этот. Это Русо мог думать, что его отряд засекречен для всех... Но только не для страны-куратора. США контролировала Самосу, а значит контролировала и её Национальную гвардии. В разумных пределах.... И не так уж там много русских..., это сейчас они понаехали из Совдепиии, к своему другу Ортеге...

Тогда парням не повезло, хотя они и были людоедами, но они были "своими людоедами". Как можно перефразировать крылатое высказывание, которое приписывают Франклину Рузвельту о диктаторе Никарагуа: "Сомоса может быть, и сукин сын, но это наш сукин сын". Вон генсек СССР аж целовался с каким-то ниггером — людоедом из Африки — Правителем Бокассы, вроде как, а эти были хотя бы белыми людьми....

* * *

В свою очередь Пётр Русо был уверен, что сумеет отыскать дорогу к местам обитания людей и сам, даже не используя кипу. Набор шнурков указывал путь к определенному месту, которого без подсказок найти было практически невозможно. А вот для того, чтобы выйти к обитаемым местам кипу не требовалось. В своё время ему пришлось немало путешествовать по сельве. И он прекрасно понимал, что в сельве прямых дорог не бывает, оттого и зарисовки не всегда помогают — уж очень буйна и быстротечна сила тропический растений. Пробитый в сельве проход мог затянуться зеленью в течение пары-тройки дней и найти его мог только весьма опытный взгляд. Русо как мог, пытался отследить тенденцию развития ситуации в группе с той целью, чтобы "взрыв" для него не оказался совсем уж неожиданным. У него даже возникла мысль, не дожидаясь "катаклизма" совместно с Долорес отделиться от "экспедиции", но вполне отчетливо понимал, что просто так им этого не позволят. По той простой причине, что каждый из участников возможно лишь за исключением его самого, Долорес и в какой-то степени Джованнии — если судить по его вполне адекватной реакции на сокровища, желает обладать тайной месторасположения "клада" единолично.

Но он всё равно начинал подумывать о том, чтобы как-то приличнее оставить эту компанию и отправиться другой дорогой, отдельно. В напарники он бы взял бы только Долорес, по той причине, что сам дал себе слово вывести её в обитаемый мир. Можно было еще подумать о Джованни, хотя он и знал его всего ничего. Просто изо всей остальной компании он казался более-менее человеком.

Несмотря на то, что обратная дорога должна была стать длинной, этот путь мог оказаться для любого из участников последним. Вопрос был только в том, кто окажется первым "съехавшим с нарезки". Обстановка была накалена до предела, и в любой момент мог последовать взрыв, который мог привести к непредсказуемым последствиям.

И он последовал, но совсем не так, как кто-нибудь из будущих его участников мог предположить.

* * *

Хоук оказался хитромудрым. Похоже, в одиночку он не отважился расправляться со всеми — уж больно не был ясен расклад — даже объединившись с Хиггинсом у него было мало шансов одержать победу. Возможно, сработал стереотип — воевать только при подавляющей поддержке авиации и артиллерии. В своё время Сандинистскую революцию в Никарагуа армия САСШ подавляла с помощью семидесяти самолетов. У революционеров, конечно же, не было ни одного.

Так что Хоук незаметно исчез во время первой же ночной стоянки. Наверное, без привычной поддержки "воздушной кавалерии" вступать в боевые действия он не отважился. И всё ещё надеялся на свою команду, стремящуюся сюда на вертолёте. А, может быть, он исчез потихоньку, никого не трогая с определённой целью — идти по следам группы людей в сельве несколько легче, чем искать одиночек.

Прежде чем отправляться дальше, Петр... все же решил, проверить: "Далеко ли Хоук отправился?"

Пётр продвигался по сельве, выискивая следы Хоука. Для этого ему не понадобилось напрягать свои способности следопыта — тот вернулся по уже протоптанной ими тропе. По всей видимости, Хоук покинул лагерь во время своего дежурства, дождавшись, когда Джованни, которого он сменил, уснёт.

Пётр не испытывал кровожадных намерений — ну захотел Хоук уйти, ну так и "ноги ему в руки". Не тронул никого сонного — и ладно. "Уходя — уходи красиво".

Но, характер Хоука, такой, каким Пётр для себя его представил, не мог позволить своему хозяину уйти просто так. Была какая-то веская причина, из-за которой тот сорвался среди ночи и отправился назад. Уже после двадцатиминутной ходьбы, Пётр был уверен, что Хоук вернулся назад к оставленному ими храму, причём до рассвета.

На этот раз первый на обратном пути дневной переход оказался весьма коротким — особенно из-за Хиггинса, который тащил на плечах около трёх стоунов* (1 стоун — 6,35 кг) драгоценностей. По этой причине темп перехода очень отличался от обычного, да и расстояние, пройденное группой, оказалось вчетверо короче.

Так что задача перед Петром стояла не в том, чтобы поймать Хоука, а в том, чтобы понять, что же тот задумал. А любые его задумки для всех других ни к чему хорошему привести не могли и, кажется, Русо догадывался, что именно.

Похоже, Хоук не оставил надежды на "воссоединение" со своей "группой поддержки". А так как второго "маячка" у Хоука не было, а другого способа связаться со своими людьми он не знал, возможно, только если где-нибудь на открытом месте разжечь большой костер. По всей видимости, именно этой возможностью решил воспользоваться Хоук. А учитывая, что свидетели и "помощники" в этом ему были не нужны, Хоук собрался провести эту "операцию" единолично.

Расстояние до месторасположения старого лагеря у храма налегке Пётр преодолел достаточно быстро. Не выходя из зарослей, он увидел Хоука, сидящего перед затухающим костром, подбрасывающего в него зелень, отчего столб дыма поднимался ввысь прерывистыми колоннами — благо утром не была горизонтально дующего ветра. Какого либо шифра, Пётр не усмотрел — обычная индейская система передачи сигналов дымом. Вроде: "Я здесь!"

Теперь Петру стало окончательно ясно — Хоук всё ещё не потерял надежды вызвать и дождаться "кавалерии".

Пётр прекрасно сознавал, что сейчас он вполне может почти безболезненно расправиться с этим "пендехо"**. Во всяком случае, преимущества у него имелись — скрытность и неожиданность. Он понимал, что находясь на его месте, Хоук так бы и сделал.... Может быть. Но учитывая, что ночью, уходя из лагеря, тот его не тронул, Пётр решил великодушно отдать ему своеобразный долг — он тоже не стал его убивать. Он всё же ещё придерживался своего личного кодекса чести.

Ожидать вместе с Хоуком прибытия вертолёта он не стал, и отправился в обратный путь. Как поступить дальше он ещё окончательно не решил, но то, что необходимо как можно скорее отправляться дальше и по возможности скорее, он понимал. Для себя он посчитал, что при таких раскладах с Хиггинсом, кичащимся своими "кроками" и который полз как черепаха, в попутчиках ему явно не по пути. Он не собирался его трогать, также как и Хоука, если только тот сам не захочет сделать это первым. Пётр только думал, как цивилизованно решить эту проблему. Он не хотел первым начинать "сезон кровавой охоты". Как оказалось, решение за него уже приняли другие и как он предполагал инициатором оказался Хиггинс.

ГЛАВА 5

Ярослав Ростиславович пригласил Николая на охоту. Заядлым охотником Николай не был, он не был даже просто охотником, но он сразу сообразил — директор института собирается устроить ему своеобразный экзамен на пленэре, без свидетелей. Даже профессор Марков — к слову сказать, как раз охотник заядлый, пораженный этой страстью даже более чем Крымский, в этот раз не поехал, сказавшись приболевшим. По этой причине своё ружьё он одолжил Николаю, у которого охотничьего оружия не было.

"Охотничьи угодья" Крымского и Маркова находились в пятидесяти километрах от города. В лесном массиве имелось обширное болото, по краям поросшее густой осокой и камышом, с немногочисленными прорехами — оборудованными охотничьими местами. Здесь обычно собирались любители отстрела диких уток. Проводилась такая охота в период определенного сезона. Сейчас до открытия официального охотничьего сезона оставалось два дня и Крымский с Николаем, практически являлись браконьерами. Но благодаря этому обстоятельству толпы других охотников здесь не было и они могли вполне спокойно перебраться на небольшой островок среди болота, заросший сосновым лесом, о существовании которого если кто и знал, но путей прохода к нему не ведал. К островку была проложена неприметная гать, которую в своё время, проявив недюжинную выдержку и поражающее трудолюбие, провели Крымский и Марков. Лет тогда им было даже меньше, чем сейчас Николаю. На острове ещё в те времена была построена бревенчатая сторожка с деревенской печкой.

В этом домике Крымский и Николай устроили временную базу. В болотные сапоги они переобулись еще у его топких берегов. Здесь они расчехлили ружья, подготовив их к стрельбе.

— Сейчас прогуляемся, охотнадзор нас здесь не отыщет, потому, может быть, подстрелим уточку, и зажарим её на костерке. Знаю один способ — утка в собственном соку — вкусная получается, вот только солить придётся после приготовления. Марков Юрий Петрович научил. А в процессе нашего отдыха как раз и поговорим потихонечку о наших, так сказать "баранах". Здесь-то уж точно прослушки нет, или всё же имеется? Проверишь с помощью своего психокинеза? — Вышагивая, по, только ему известной тропе, начал разговор Крымский.

— Да нет. Электронных устройств я не чувствую. Не обнаруживаются. — Ответил Николай, которому его новые способности с каждым часом всё более поддавались в управлении.

— А на каком расстоянии можешь это чувствовать? — спросил Крымский.

— Не знаю. Ваш кабинет в институте и территорию вокруг него где-то метров на пятьдесят по всей сфере я мог сканировать, там устройства были, а здесь просто всё чисто... определить могу даже немного дальше. Во всяком случае, до кромки болота достаю...

— Ого, растёшь — ведь это уже где-то километр получается. Предел-то будет? — Видно было, что Крымский очень удивился.

— По-моему, это как раз предел и есть. Дальше для меня ничего — только "белый шум", если только это можно так назвать. — В задумчивости сказал Николай.

— Ну, хорошо! Расстояние хоть и нужная вещь, но в настоящее время на этом, как я понимаю, можно остановиться, после всегда можно определить экспериментально... — Высказал своё мнение Крымский. — Однако хочу тебе сказать, что мы не можем оставить тебя один на один с твоими НОВЫМИ способностями. И совсем не из-за того, что желаем держать тебя под контролем. Хотя чего от тебя скрывать, — желание такое имеется и довольно сильное, но всё же, в первую очередь я хочу, чтобы ты сам себе не навредил.... Чтобы не поддался эйфории оттого, что можешь такое, что никто больше на планете не может.... Не появится ли у тебя чувство вседозволенности — сверхспособности — сверхчеловек и как следствие — сверхмораль.... Не перерастёт ли всё это во что-нибудь сверуродливое? Надеюсь, ты меня понимаешь? Пока что?

— Ярослав Ростиславович, Юрию Петровичу я уже говорил, что считаю эти сверхспособности — сверхизбыточными для человека, именно по причине того, что могут изменить его именно в психическом и моральном планах. Вместо сверхчеловека как раз может появиться сверхурод, монстр в человеческом обличии, и такое мне уже в голову приходило. Но я, как вы знаете, никогда не испытывал агрессивности к кому-либо... даже к своей жене и её новому мужу — разлучнику... и оттого, что я во всём виноват сам. Возможно, я в какой-то степени тоже урод, только с противоположным знаком... Я рохля, не приспособленный к борьбе человек.... Только йога чуть помогла мне измениться.... А теперь ещё эти способности....

— Вот именно, родной, вот именно.... Эти способности могут подвигнуть тебя на дальнейшую эволюцию человека — борца....

— Такая возможность имеется, но..., поверите вы мне или нет, но я не знаю, для чего мне нужны эти способности.... Самым полезным я считаю только сканирование информации с разных носителей, я ещё не знаю, со всех ли возможных.... Помогает выиграть время в процессе изучения какого-нибудь явления, быстрее находить решение поставленных задач — эта способность очень полезная. В какой-то мере телекинез тоже является подспорьем в экономии времени на простые нужды — принести отнести что-либо, вроде ручки, отвертки или ещё чего-то. Действует телекинез в пределах видимости — величина переносимых предметов, как я пока считаю, не очень велика: только то, что сам бы поднял, или двигал руками-ногами. Но и всё!..

— Ну, а телепортация? — С некоторой хитринкой в голосе спросил Крымский.

— А что телепортация? Ну, воспользовался я ею пару раз, причём в первый раз неосознанно — я имею в виду визит в Ленинград — туда и обратно. А второй раз уже осознано — за цветами для Вероники. Но радости мне это не принесло, кроме как сэкономленного времени — по-обычному на приобретение цветов ушло бы около трех часов, а может быть и больше. Надо было найти автотранспорт, съездить в совхоз и вернуться.... Да потребовалось бы три-четыре часа. Вот только это и всё... Вы бы знали, как я от этого устал.... Если в случае с Ленинград свою усталость я списал на эмоциональную составляющую и спал больше десяти часов, проснулся голодным, как волк и опустошил запасы своего холодильника. Во втором случае, я даже через какое-то время чуть не потерял сознание, и чуть не выдал себя, набрав в столовой тройную порцию еды — благо можно списать проявление аппетита на занятие йогой — там также энергия тратится. Не в таких количествах, правда. Так вот, после того, как я "набил пузо" пищей, мне пришлось запереться в кабинете, для того, чтобы спокойно эту пищу переварить.... Так что, Ярослав Ростиславович, монстром я становиться просто не хочу!..

Крымский, наверное, потому и стал незаурядным учёным, оттого, что был терпелив и умел слушать. Он не перебивал Николая всё то время, которое тот затратил, пока изливал ему душу. А то, что это был своеобразный крик души, Крымский понял сразу. Даже обрушься на него самого — многомудрого и опытного Крымского такие возможности, он бы и сам не знал, что с ними делать.... Вначале.... Позже, возможно, и нашёл бы им применение..., со временем, когда полностью бы осознал, что это ему нужно. И в то же время, а нужно ли? Крымский вполне понимал Николая.... Но и исследовательский интерес, да и в какой-то мере долг в первую очередь перед родителями Николая, не мог оставить в покое создавшееся положение дел.

— Давай всё же чуть остановимся на телепортации. Не задумывался ли ты о том, какого веса предметы, ты бы мог переместить вместе с собой? В первый раз это была женская сумочка. Второй раз — букет цветов, а вот каков максимум?

— Такой задачи я перед собой не ставил Ярослав Ростиславович, так как нет у меня потребности, развивать эту способность по той причине, что я вам уже объяснил.

— Понимаю я тебя, но оставить всё так, как есть сейчас, мы с тобой не имеем права. Раз заполучил способности, можешь их потом, в дальнейшем не использовать, но перед этим изучить их возможности, ты обязан. Поэтому сегодня давай-ка набросаем небольшой планчик изучения твоих способностей, чтобы, не разбрасываясь хотя бы чуть систематизировать твои изыски. Жаль только, что держать это всё придётся в уме... бумаге доверять нельзя...

— Это для меня сейчас совсем не актуально.... Теперь я знаю, что человеческий мозг может вместить очень много информации, при определённых затратах времени, я могу это посчитать, но нужно ли это? Способ расположения информации в голове мне представляется таким образом: имеется множество полочек-ячеек, в которые информация размещается, где-то в упакованном виде, где-то нужно держать поблизости — прикрытой только "обложкой" — это представление, как я понимаю, индивидуально, у всех может восприниматься по-разному.

— Ну, какой объём хранения мозга мы определять не будем, это ты прав, сейчас это не столь существенно. Нам, я думаю, достаточно будет того, что мы можем применять оперативно, то есть того, что лежит, так сказать, на поверхности — то есть то, что тебе "даровано" — только с этим ещё разбираться и разбираться.

"Да, — подумал Крымский, — а нам ведь ещё повезло, что способности достались именно Николаю. Попади они какой-нибудь деятельной натуре с непомерными амбициями, у которой, как говорится "скипидар в одном месте" — и для которого такие способности — предел мечтаний — и он бы сразу принялся перестраивать мир под себя.... Вот бы сразу и получился маньяк, и таких, похоже, в мире большинство.... Видно бог всё же есть, раз ЭТО досталось Николаю, который, как говорится, "и мухи не обидит". В пользу этого говорит его заявление, что уток он стрелять не будет, хотя на охоту пойти не отказался, вполне понимая, что задумана она как конспиративная встреча, и только одной охотой мы заниматься не будем. Как говорится ему "птичку жалко". — Про себя улыбнулся Крымский.

— В какой-то степени ты меня обрадовал, Коля! — После непродолжительной паузы высказался Крымский. — Но, тем не менее, ещё раз хочу тебе сказать. Раз уж ты оказался психокинетиком, твой долг хотя бы изучить параметры своих возможностей. Не исключено, что, несмотря на нежелание, ими пользоваться, во имя всего человечества тебе придётся это делать.... Ведь мы пока не знаем, с какой целью и с какими намерениями в отношении нас, приближаются ГОСТИ! Как гласит старинная пословица: "Незваный гость хуже татарина!" Так что уж позволь нам с Марковым помочь тебе себя изучать, надеюсь, возражать против этого ты не будешь? Ты наш "козырь" для ГОСТЕЙ, хотя они сами сдали нам эту карту.

Хорошо бы ещё было, что это сделано не сознательно, и ты на самом деле от них зависеть не будешь, когда они приблизятся.

— Я уже сейчас могу вполне противостоять вторжению в мой мозг. А с защитной сеткой на голове я могу дать почти 100% гарантию. — Сказал Николай.

— Всё же, только почти? — С некоторым сомнением в голосе спросил Крымский.

— Я просто привык при исследованиях оставлять хотя бы долю процента на неудачу.... Поэтому, хотя, и уверен в себе до конца, я оставляю долю процента на погрешность. — Ответил Николай.

— Нет, Коля! В таком деле погрешности недопустимы. Они оборачиваются большой кровью. Вот поэтому-то будем лучше мы изучать тебя, чем этим, не дай бог займутся "кураторы" Маркова.

— Они всё же как-то могут узнать обо мне? — в некотором замешательстве спросил Николай.

— Ты и то закладываешь погрешность в свои изыскания. А у них здесь процент гораздо выше. Они всё же профессионалы. — Со вздохом сказал Крымский. — А вот и уточки! — Переключился он на другую тему, увидев вспорхнувших из зарослей камыша диких уток.

Ружьё у него было наготове, и он выстрелил дуплетом, стараясь попасть в тех особей стаи, которые в этот момент оказались над островом, а не над водой. Стрелок он был не из последних, но выстрелы его зацепили лишь одну утку, да и то, та с истошным кряко-криком, всё равно спланировала обратно в заросли камышей, так что до неё нужно было ещё добраться. Николай по уткам не стрелял.

— Да! Досадно! Возможно, придётся намочить ноги. Ну, что, Коля! Поможешь достать добычу?

Хотя оба были обуты в болотные сапоги, но испытывать глубину водоёма в поисках упавшей утки, которая трепыхалась в камышах, вроде и шум от неё служил ориентиром, им обоим не хотелось.

— Вот поэтому на утиную охоту надо ходить с собакой... — Сказал Крымский. — Марков обычно брал у приятеля, но тот пёс зимой оставил нашу юдоль, а нового пока не завели.

— Ну, что же, Ярослав Ростиславович, попробую ещё раз применить телекинез.... Утка, хотя и не пепельница... — Николай, ориентируясь на издаваемый раненой уткой шум, всматривался в заросли, стараясь ее, если не увидеть, так хотя бы представить и определить место её нахождения. Он представил мутную воду среди камыша и плавающую в ней утку, захотел, чтобы эта утка оказалась здесь, на берегу. Ничего не получилось. Тогда Николай снова попытался высмотреть искомую утку в зарослях, ориентируясь на шум, издаваемый утиной стаей. Он ничего не видел, но постарался всё же, в очередной раз представить несчастную утку, от напряжения он весь покрылся потом. Не то, что бы он хотел показать Крымскому, что ему всё под силу, ему просто стало жалко утку, которая, в конце концов, погибнет от ран, утонув в болоте. И это чувство жалости, к ни в чём не повинному существу, превалировало. Наверное, всё же именно чувство сострадания оказалось самым сильным фактором, который и помог Николаю выполнить задуманное.

У него в руках оказалось тельце утки, вроде безжизненное, но тёплое и со слабо бьющимся сердечком. Хотя Николай никогда не считал себя слишком сентиментальным, но именно сейчас ему почему-то стало жаль это, совсем недавно крякающее существо.... Только потом он с трудом вспоминал, что он совершил, а в этот момент он осторожно сжал жалкое существо в ладонях, и его накрыло что-то вроде беспамятства. Он никогда не имел какого-либо отношения к медицине, если только немного опосредовано, когда активно посвящал себя йоге, и он никогда не знал, как можно лечить... ту же утку. Но именно в этот момент что-то в нём неосознанно сработало — ему просто захотелось, чтобы эта утка была жива и цела и вновь могла летать. Опомнился он только тогда, когда утка в его руках зашевелилась, подняла голову и негромко крякнула, попытавшись расправить крылья. Николай ослабил хватку, раскрыл ладони и в следующий момент утка, замахав крыльями, с криком, взвилась в воздух.

В ладонях Николая только остались ровно шесть дробинок. Чувствовал он себя отвратительно, словно во время простудной болезни — тело было покрыто холодным и в то же время липким потом, от слабости его качнуло. Возможно, он бы даже упал, но тут Крымский, не совсем ещё опомнившийся от только что увиденного, поддержал Николая и помог присесть на траву.

— Ну, ты, брат, даёшь!.. — С видимым трудом смывая с лица выражение беспредельного удивления, чуть хрипловатым голосом проговорил он. — Ты у нас ещё и целитель?!.

Николай был так слаб, что не находил в себе сил ответить. Машинально в руке он сжимал оставшиеся от его целительного действа, дробинки.

Чтобы быстрее прийти в себя Крымский начал разговор на бытовые темы:

— Что теперь будем употреблять в пищу, Коля? — Возможно, ему хотелось сказать просто "жрать", но интеллигентность даже на охоте не давала Крымскому излишней вольности. — Силы восстанавливать, как собираешься? Эх, ну весь в папу — как только он там, в джунглях ухитряется выживать без свежего мяса, вегетарианец наш. Мамка твоя, в этом отношении не так брезглива — в своё время от шашлыка не отказывалась... — Крымский рассмеялся. — Ну, что же, я как знал, что так получится — консервы с собой захватил. Пойдём-ка потихоньку к "сторожке", придётся обойтись без дичи...

До своего охотничьего прибежища они добрались скорее, если бы Николай мог идти в свою обычно полную силу. В разжигании костра, на уже давно оборудованном костровище, он тоже не участвовал — все заботы по розжигу костра и приготовлению похлебки взял на себя Крымский.

— А вот почему ты не смог нашу бедную уточку в зарослях заметить, ведь сам рассказывал, что можешь сквозь одежду лицезреть прекрасных дам при желании? — вскрывая ножом банку говяжьей тушенки, спросил Крымский, собираясь добавить её содержимое в кипящий на костре котелок — он хотел отпаивать Николая мясным бульоном.

Видение сквозь одежду — это сквозь мёртвую материю, я так думаю, а вот камыши — растение, в котором происходят жизненные процессы, они не прозрачны, как какое-нибудь пальто или платье. — Вымученно улыбнувшись, ответил Николай. Он, наконец, начал понемногу отходить от своего беспомощного состояния.

— Да, сынок, ты всё больше меня удивляешь, и в то же время укрепляешь меня в моём мнении — нельзя тебя оставлять одного при освоении этих твоих "прибамсасов". — Он имел в виду паранормальные способности своего ученика. — Хотел я тебя попробовать уговорить попытаться "навестить" твоих папу и маму в дикой сельве южной Америки, но вижу, что силёнок для телепортации, да ещё на такое расстояние, у тебя явно не хватит. Так что, отложим это "на потом". — Крымский опорожнил банку тушёнки в котелок, и теперь помешивал варево длинной деревянной ложкой, вырезанной им в один из своих предыдущих охотничьих вояжей.

— Я так понимаю, себя ты сейчас "исцелить" тоже не сможешь — силёнок больно мало осталось..., да ещё и не обучился ты этому.... Тогда сейчас для начала похлёбочки примешь.... Будем тебе силы восстанавливать дедовским способом — кушать надо. Мясца бы сейчас свежего, но дичи ты нас сам лишил. А у нас с тобой на сегодня ещё не вся программа выполнена. Ты уж не обессудь, но придётся постараться. Нет у нас возможности часто на охоту ходить от людей прятаться.

— Извините Ярослав Ростиславович, я не совсем понимаю, чем ещё сегодня можно заниматься? — спросил Николай.

— Да хотя бы поговорить спокойно. Вот твоё это самое "целительство", на чём оно основано, и как тебе это удалось, этот момент для меня пока совсем не ясен.

— Я и сам не знаю, просто мне стало очень жаль это живое существо...

— Вот уже кое-что! Получается ведущую роль, здесь сыграло чувство сострадания. То есть если говорить не совсем точно — главное — эмоциональное состояние, и как я понимаю, на этом завязаны все твои новые способности? — Сделал промежуточный вывод Крымский.

— Возможно, поначалу и так, но потом чуть легче. Хотя механически у меня ещё ничего не получалось.... Действительно, надо хорошенько захотеть. Если только транспортировка предметов в пределах видимости. На это трата сил становится всё меньше и меньше... — В задумчивости говорил Николай, одновременно пытаясь анализировать своё состояние.

— А вот это отрадно! — Крымский немного повеселел. — Получается, что холодный в чувствах рациональный субъект, даже имея латентные возможности, не сможет ими воспользоваться. Остаётся опасаться только агрессивных психопатов. А в нашем случае ты не псих, и что самое главное — не агрессивный. А напротив, человек сопереживающий, усилия свои направляет на, можно сказать, добро.

— Приятно слышать... — С сарказмом в голосе высказался Николай. — И узнать, что меня не считают сумасшедшим...

— Ну, все люди в какой-то мере с отклонениями от нормы. Да и кто определил эту психическую норму? Так, в границах целесообразности. Так, что, Коля, не принимай мои слова как обижающие. Я понимаю, ты сегодня потратил много сил не только физических, но и эмоциональных. Поэтому, меняем решение — на сегодня хватит экспериментов. Будем отдыхать.... Подышим свежим воздухом, отвлечемся от научных проблем. Можем потом пострелять по неживым мишеням. Это тоже развлечение полезное.

— Ярослав Ростиславович, я и не думал обижаться. Наоборот, я рад, что вы воспринимаете всё со мной случившееся вполне адекватно, — начал Николай, — и получаю поддержку.

— Вот и славно! Поэтому, отдыхаем! — Сказал Крымский, разливая в приготовленные миски варево из котелка. — Сейчас покушаем, а потом можно и поспать, как в сказке Андерсена говорили лягушки.

ГЛАВА 6

Сначала Хиггинс был очень недоволен тем, что некоторые члены отряда, а именно Пт-р-р Русо, Долорес, да и Джованни — гангстер, взяли с собой так мало драгоценностей. Как практичный американец, он не мог их понять. Варвары! Что латиносы, что русские — варвары — никогда им не достигнуть понимания истинных американских ценностей. Недостойны! Они, наверное, надеются наведаться сюда ещё раз...

Наивные! Вот как раз этого Хиггинс не собирался допускать и раньше.... Ото всех их он избавится. Даже от Хоука — тот почему-то тоже взял совсем мало золота, словно показывая — вот, мол, я тоже взял. Сомневался Хиггинс, что Хоука может устроить такая маленькая доля. Значит и он сюда планирует вернуться. Ну, уж нет. Эти сокровища его — Хиггинса по праву, и он от этого права не отступится. Они все умрут, только поближе к жилым местам.

Поэтому и добычу, которую они несли, он безо всяких сомнений считал своей.... Потому и расстраивался, что они взяли мало.... Вот только первый переход, его прочный кожаный мешок, наполненный почти доверху, Хиггинсу пришлось нести самому. И только после этого он понял, что в одиночестве не сможет донести даже свою долю. И не из-за того, что он пожадничал... Просто ему нужны носильщики. Индейцев здесь не было. Именно после перехода он всерьёз решил, что и остальные должны нести его сокровища — не бросать же в сельве золото. Наверное, от обилия этого радующего глаз жёлтого металла он перестал адекватно воспринимать действительность. Но как раз такие мысли в его голову не приходили....

Просто надо было придумать что-то такое, чтобы временно переложить свою ношу на других. Как это сделать он еще не придумал, но, по всей видимости, извращённая психика и изворотливый разум, которыми он обладал, наверняка помогут ему найти нетривиальный выход из положения.

Он не знал, по какой причине Хоук вернулся назад, но решил воспользоваться тем, что Пт-р-р Русо — по-другому это варварское имя Хиггинс выговорить никак не мог, отправился вслед за Хоуком на какое-то время, как все думали....

Хиггинс же почему-то был уверен, что Хоук этого Русо уничтожит обязательно.... А вот собирается ли Хоук возвращаться тем же путём, что и они, Хиггинс в этом был не уверен. Значит, он знает другой путь? Или знает, как выбраться из сельвы самостоятельно. Хиггинс инстинктивно чувствовал, что от Хоука и ему надо держаться подальше. В любом случае Хиггинсу хотелось бы, чтобы ни Хоук, ни Русо больше не возвращались....

В отличие от Русо, гангстера Джованни Хиггинс почему-то не боялся. Да, тот был хорошим охотником. Стрелял из ружья он намного лучше Хиггинса. В этом он уже убедился, но всё равно сильным бойцом он его не считал, и думал, что при дальнейшем возвращении — так как "кроки" обратного пути находятся у него — Хиггинса, Джованни — больше городской мальчик, чем дитя леса. И это всё, по мнению Хиггинса решало. Потому Джованни будет вынужден ему подчиниться. А вот Долорес?

Долорес, по мнению Хиггинса, слишком сблизилась с Русо. Оторвать её от Русо, Хиггинс не надеялся, но оттолкнуть Русо от неё — шанс у Хиггинса имелся. Так он считал. Путь даже Русо вернётся — до его прихода надо просто приручить "кобылку". В результате, зная щепетильность Русского к половым отношениям — Долорес Пт-р-ру станет не нужна, а он — Хиггинс — получит не только "ночную грелку", но и "вьючную лошадь" для части своего золота. Так он думал, и решил действовать, пока Русо находится где-то вдали. Встретился ли он с Хоуком, или нет — это пока не важно. Просто сейчас появился небольшой отрезок времени, которым он обязан воспользоваться, чтобы, в конце концов, добиться своей цели — стать богатым.

* * *

Когда Хиггинс подошёл к Долорес, та занималась скручиванием спального мешка в тугой плотный рулон, подготавливая его к переноске. Она по-прежнему спала в нём одна, хотя и мечтала о Русо, но по этой же причине, считала правильным, что именно она должна носить его при передвижениях. Рулон имел специальные ремни, которыми удобно крепился на спине, а веса он был небольшого.

Она стояла на коленях и слегка нагнувшись, работала руками при формировании рулона. Другими словами — её задорный, небольших размеров задок был приподнят.

На Хиггинса её поза повлияла как определённый спусковой крючок. Он уже давно был без женщины, впрочем, как и любой другой из их компании. За исключением если только Хоука — именно он последним обладал той же Долорес. Возможно, ещё и Русо, но этого никто не видел, да и Хиггинсу сейчас было наплевать на этого русского. Как всем известно, большевики сами призывали к обобществлению всего, даже женщин. Сейчас женщина нужна была ему — Хиггинсу, и он решил её получить. Иначе будет несправедливо....

Тем не менее, он не стал сразу же набрасываться на Долорес, хотя поза её очень его провоцировала, и сначала он начал разговор. Его изощренность правильно нашла тему разговора, вот только елейный, словно у священника голос, никак не походящий на резкие высказывания протестантских проповедников, сыграл для его намерений противоположную роль.

— Долорес, я давно хотел с тобой поговорить о будущем.... Ты умная девочка и должна понимать, что ничего серьёзного у тебя с Русо не получится.... Ты очень красива, и очень нравишься мне. Я теперь богатый человек и ты тоже не бедна, мы можем соединить наши богатства и жить вместе. Ты будешь заниматься своей наукой, а я торговлей антиквариатом, и мы будем счастливы....

Слова, которые он нашёл для Долорес, как он считал, были правильными, но слащавый голосок, который никто и никогда от него за всё время экспедиции не слышал, сразу же выдавал неискренность Хиггинса.

Долорес эту неискренность распознала сразу и поняла, что Хиггинсу от неё что-то потребовалось. Хотя половину его тирады она пропустила мимо своих маленьких ушек. А что может потребоваться мужчине после почти полуторамесячного воздержания. Конечно же, женщину.

И грубая наивная лесть Хиггинса, обращенная к Долорес — обещание защиты и обещание поделиться с нею золотом — видать совсем стало невмоготу нести эту тяжесть самому, не могли обмануть Долорес в истинности его намерений.

Повернув голову и посмотрев искоса на Хиггинса, Долорес в силу своей интеллигентности ответила очень мягко, хотя на языке у неё вертелись совсем другие слова.

— Извините, мистер. Я всё же предпочитаю для себя другую партию, даже если ею не станет Пётр Русо.

Другими словами, Долорес культурно от предложения Хиггинса отказалась. На минуту он даже замолчал, так как, несмотря на абсурдность своего предложения отрицательного ответа, он не ожидал. Тёмная волна желания затмила его мозг, и он, сменив свой тон, заявил уже резким голосом пуританского проповедника, вещающего истину в последней инстанции:

— Ты немного не понимаешь, Долорес! От моего предложения отказываться нельзя! — Он грубо схватил её за плечо и развернул к себе. — Так что, быстро сбрасывай с себя штаны и становись в позу!

— А пошёл ты!.. — Всё же не совсем культурно выразилась Долорес, стряхивая его руку со своего плеча.

— Не хочешь сама, сучка! Заставлю! — Хиггинс был, конечно же, намного сильнее её, он повалил Долорес на спину и разорвал пояс её походных брюк, пытаясь одним движением и порвать одежду и раздеть женщину, оголив её, унизить и лишить воли к сопротивлению. Видать такие фокусы он уже в прошлом вытворял.

Долорес пронзительно закричала:

— Отстань от меня, уйди! Пётр убьёт тебя!..

— Заткнись, сучка! Твоего Птр-р-ра сейчас Хоук режет на кусочки! — С этими словами он наотмашь ладонью ударил её по щеке. Нечленораздельный пронзительный крик прервался — Хиггинс не рассчитал своих сил — Долорес потеряла сознание. Он продолжал стаскивать с неё брюки, видать бессознательное состояние вожделенной партнёрши его не останавливало. Хотя для эффекта подчинения она ему нужна была в сознании.

Но крик Долорес разбудил Джованни, который спал неподалёку после ночного дежурства, пользуясь задержкой с выходом. Хотя, по-видимому, в армии он не служил, но умел ценить и пользоваться возможностью предоставляющегося ему времени для отдыха.

Спросонья он не сразу понял, что происходит, пока не пробудился, хотя и не совсем.

— Ты что делаешь? — спросил он Хиггинса.

— А! Ты проснулся! Давай эту сучку обработаем вдвоём! Уж больно она из себя строит неприступную королеву, будто мы не слышали, что с ней вытворял Хоук!

Джованни только покачал головой, ещё не совсем проснувшись. Его семейные ценности не позволяли совершать такое непотребство с женщиной, особенно если она этого сама не желает.

— Ты, урод! Отстань от девчонки! — Вроде спокойно проговорил Джованни. Это спокойствие могло обмануть кого-нибудь другого, но Хиггинс надо отдать ему должное почувствовал в нём серьёзного противника. Он подобрался, готовясь к схватке:

— Что, хочешь оставить её только для себя? — спросил Хиггинс и потянул из ножен свой широкий нож, стараясь сделать это как можно незаметнее. При этом он уже почти совсем обнажил нижнюю часть тела Долорес.

— Ты с первого раза, не понимаешь? — Вновь проговорил Джованни и поднялся со своего ложа и встал на ноги. Приготовлений Хиггинса он не заметил, не считал он его хорошим бойцом.

— Оставь девчонку в покое! — Снова сказал Джованни и направился к Хиггинсу, собираясь поучить того хорошим манерам. Он считал, что в бытовой сваре оружия ему для этого не понадобится, несмотря на то, что он был сложением худощавее Хиггинса, и ниже ростом.

Хиггинс продолжал вроде как отстранённо заниматься другой одеждой Долорес — теперь видно он решил раздеть её полностью.

Всё же недавний сон повлиял на реакцию Джованни не лучшим образом. Когда он уже приблизился к Хиггинсу, тот вдруг стремительно привстав с колен, неуловимым движением выхватил нож и воткнул его в низ живота Джованни, проведя режущей его кромкой вверх.

Такого предательского удара Джованни не ожидал. Не ожидал именно в этой обстановке. Какое-то время он ещё стоял на ногах. Пока Хиггинс лёгким движением не толкнул его, вытаскивая нож из раны. Если бы сзади него не было ствола пальмы, Джованни упал бы навзничь. Но ствол послужил опорой и Джованни, в результате соскользнув по нему спиной, оказался в положении сидя, с подтянутыми к животу коленями. Это, в какой-то мере приостановило выпадение внутренних органов из его располосованного живота.

А Хиггинс, до конца раздев Долорес, теперь с будничным бормотанием раздевался сам. Джованни теперь видел перед собой невменяемое животное, с медлительностью хищника, собирающегося совершить акт совокупления.

— Ты сдохнешь обязательно, "даго"*! Но напоследок посмотришь, как я буду драть эту суку! Надеюсь, это зрелище понравится и скрасит твои последние минуты!

* * *

Уже на подходе к месту ночной стоянки Пётр услышал, слегка приглушённый звуками сельвы пронзительный крик Долорес, сразу же оборвавшийся. Чувств, сходных с чувством любви, Пётр к ней не испытывал, не из-за того, что она была дурна внешностью или характером. Нет, просто в уме у него был заложен другой, если не сказать чтобы идеал любимой женщины, с которым образ Долорес не совпадал по многим параметрам. Только по этой простой причине он пока не желал отвечать взаимностью на её, всё сильнее проявляемые чувства.

Тем не менее, он ещё раньше дал себе слово вытащить ей из этого "дерьма", в которое она угодила, поверив авантюристам. И теперь он лишь мог гадать и испытывать чувство досады смешанной со злостью, не столько на своих спутников, сколько на себя — оставил девчонку в одиночестве — не лишилась ли она уже по этой причине жизни. Когда он уходил, она ещё спала, да и была ещё какая-то надежда на Джованни — тот хоть и был "мафиози", но выглядел, да возможно и был более порядочным человеком по сравнению с добропорядочным янкесом — Хиггинсом.

Пётр ускорил передвижение, но шум, производимый им, мало отличался от естественного фона сельвы, учуять его смог бы, наверное, только коренной обитатель, да и, то не каждый.

И всё же он немного опоздал. На месте стоянки у корня пальмы сидел Джованни, зажимающий окровавленными руками свой живот. Перед ним стоял уже почти голый Хиггинс, что-то ему недовольно выговаривающий. Тут же у его ног лежала обнажённая Долорес, не понятно было жива ли она, или только без сознания.

Но слова Хиггинса, обращенные к Джованни, несколько проясняли ситуацию:

"Напоследок посмотришь, как я буду драть эту суку!"

Похоже, Долорес была ещё жива, если только Хиггинс не был некрофилом.

"Совсем "пендехо" съехал с нарезки!" — Мелькнула мысль в голове у Петра, он больше не собирался слушать бредовые излияния гринго.

Дальнейшие его действия можно было сравнить со стремительным сгустком энергии, промчавшимся по поляне, после чего Голый Хиггинс уже лежал без активных признаков жизни, руки за его спиной Пётр связал его же собственным ремнём.

Лёгким движением руки он проверил наличие пульса у Долорес, которая уже начала постанывать, и присел перед Джованни.

— Что с тобой?

— Мне конец, Русо! Я оплошал.... Этот проклятый янки оказался слишком шустрым в своей подлости. Теперь я даже не смогу отомстить!

— В этом отношении будь спокоен. Он своё получит! Я даже постараюсь, чтобы ты это увидел!

— Это зрелище для меня будет более приятным, чем то, что он мне обещал... — криво усмехнувшись из последних сил, проговорил Джованни. — Но у меня к тебе будет одно последнее поручение. Последнее. Мне больше ничего попросить.... В кобуре имеется кармашек, где адрес и имя моего отца. Отдай ему этот пистолет с патронташем. Не буду скрывать в патронташе драгоценные камни, в них я разбираюсь.... Разбирался. Пистолетом можешь пользоваться, но потом верни его отцу. Я знаю — драгоценности ты тоже не возьмёшь.... Я знаю, у тебя получится! Ты — русский! — Язык Джованни уже заплетался, последние силы уходили из него. — Передай моему отцу, что я умер ЕГО СЫНОМ! И пожалуйста, пока я ещё жив.... Сделай, что обещал... — Джованни замолчал, но глаз не закрывал. Он ждал...

Пётр понял. Он встал. В этот момент стала приходить в сознание Долорес. Мутным, непонимающим взором она осмотрела место стоянки, которое стало местом преступления. Она никак не могла понять, что здесь произошло, пока она была без сознания. Она лишь поняла, что лишилась своей одежды, и лишилась в полном смысле. Те обрывки, во что превратил её одеяние Хиггинс, одеждой уже служить не могли.

И ещё ничего не понимая, она оказалась свидетелем того, как Пётр Русо подтащил голого Хиггинса, со связанными руками ближе к Джованни и начал приводить его в чувство серией пощёчин. Как оказалось, в себя тот уже пришёл. Только из врождённой "хитрозадости" выжидал, что дальше последует, когда убедился, что развязать руки сам себе не сможет. Ничего хорошего он для себя не ждал, и даже не надеялся.

— Долго я с тобой разговаривать не буду! — сказал Пётр, обращаясь к Хиггинсу. — Джованни ждать не может, поэтому ты умрёшь не с теми мучениями, каких ты заслуживаешь, но и не совсем сразу. Надеюсь, Джованни это порадует.... Напоследок!

Пётр взял в руки тот широкий нож, который ещё был в крови Джованни и приблизился к телу Хиггинса. Да, теперь в его понимании это было уже тело, а не человек, да и нормальным человеком оно никогда не было.

И вот теперь Хиггинс заверещал, несмотря на то, что его ещё никто не трогал. Он сумбурно что-то вопил о том, что он не хотел и всё получилось случайно, и он отдаст всю свою долю золота, лишь бы ему сохранили жизнь....

И тогда Пётр мрачно ухмыльнулся.

— Золото? В этом всё дело. Все корни вашей ублюдочной цивилизации.... — Он нашёл среди вещей кожаный мешок Хиггинса с его вожделенным золотом и вскрыл его.

— Ты сейчас поймёшь, как нам нужно твоё золото.... Нож у тебя хороший, им вполне можно сделать сеппуку, как говорят японцы, но они делают это сами, умирая, сохраняют свою честь, а ты чести не имеешь, и я вспорю тебя как свинью... — С этими словами, он почти без усилий провёл лезвием ножа поперёк живота и под дикий вопль Хиггинса живот раскрылся. Словно не слыша ничего, русо опорожнил в открывшийся разрез мешок, засыпая внутренности Хиггинса золотом, которого он так жаждал. По полянке расползлась неимоверная вонь, от распоротого брюха Хиггинса и других испражнений, которые из него вынесло. Вот почему-то от Джованни так мерзко не пахло...

— Нажрись до несварения! — Сказал Пётр, заталкивая это золото в распоротое брюхо.

— Джованни, ты удовлетворён? — Обратился Пётр к умирающему итальянцу.

— SЛ! — с силой улыбнувшись, выдохнул Джованни и закрыл глаза. Вместе с этим, словом из него ушли остатки жизни, но было видно, как на его лице застыла умиротворённая улыбка, показавшая, что местью он удовлетворён.

Хиггинс продолжал причитать, но всё тише и тише — жизнь медленно уходила из него.

Долорес вновь оставило сознание. Для неё обморок сейчас был уже лечебной процедурой. Такой бойни она никогда не видела. Даже мерзкий запах не смог помещать ей, провалиться в спасительное небытие. А Пётр Русо, чуть в стороне приступил к выкапыванию могилы для Джованни. Хиггинс же предназначался для кормления живности, которой сельва богата и которой постоянно требовалась пища....

ГЛАВА 7

"Крул'л" в руке немного потеплел. Таким образом, он давал сигнал о своем положительном отношении созвучию мыслей Рики.

Он "одобрял" ее намерения. В случае "недовольства" кристалл стал бы ледяным на ощупь. "Крул'л" хоть и был разумным кристаллом, в той степени разумным, если считать, что разум его просыпался только в контакте с тахал'гом, реагируя на его психическое состояние. Без такого своеобразного симбиоза эти красивые кристаллы рубинового цвета, наверное, никогда бы не смогли самостоятельно иметь таких свойств как: чувствовать, улавливать эмоциональный настрой, понимать и оттачивать разумность, приобщаясь, таким образом, к эмоциональной и мыслительной сущности своего "хозяина-друга".

Со временем почти каждый из тахал'гов становился обладателем и "носителем" своего "крул'ла", получая его в младенчестве, и молодой кристалл начинал свою разумную жизнь вместе со своим тахал'гом-носителем, ибо отделенный от него — становился обыкновенной цветной стекляшкой. Каждый из носителей сам приноравливался к внешнему общению — если сам "крул'л" стабильно угадывал всё, что от него желал носитель, то обратная связь была вот такой опосредованной, как правило, незначительно повышение температуры кристалла. "Крул'л" не владел способностью речи, также как и телепатическими возможностями, во всяком случае, за всю историю симбиотических отношений, такого не случалось.

Это произошло в период расцвета той общественной формации, которая на Земле называется феодализмом. Уже существовала развитая система письменности, зачатки сталелитейного производства по изготовлению доспехов, оружия и орудий труда, расцвет сопутствующих ремесел. Именно у ремесленников впервые проявились созидательные особенности симбиоза, причины которых они не понимали. Просто в какой-то момент у мастерового вдруг получилось изделие, о котором он мечтал, но не чаял когда-нибудь воплотить в жизнь.

В похожем состоянии вдруг оказались военные. Все их боевое искусство многогранно расширилось, но с небольшой вначале не замеченной особенностью — кардинально снизилась агрессивность и тяга к кровопролитию. Как-то незаметно битвы армий переросли в массовые состязания по демонстрации искусства владения холодным оружием, причем зачастую, совсем бескровными, а случайные ранения заживали в рекордно короткие сроки.

По мере своего "вживания" в земное общество перед Рикой вставали вопросы, которые в обычное время перед нею не возникали. Не было для этого питающей для них почвы. Её удивляла неудержимость и жажда жизни аборигенов, их стремление познать, и успеть, что-то сделать, несмотря на очень короткую продолжительность своей жизни. Они брались за грандиозных задачи, при этом зная, что не смогут дожить до окончательного их решения. Страсть, необузданность — вот что наблюдала Рика в людях. Она не была привычна к такому темпу жизни.

В недрах крул'ла электромагнитная, как она начала понимать Рика, жизнь, также была стремительна — физические законы, о существовании которых она знала давно, здесь также давно были открыты. Знание этих законов учитывалось в деятельности людей.

Рика не совсем могла понять, почему при стремительности жизненных процессов крул'ла, жизнь тахал'гов оставалась размеренной. Похоже, что "почти бессмертие" как-то расхолаживало деятельность её соотечественников. Зачем спешить сделать что-то сегодня, когда и завтра на это будет иметься время. Может ли крул'л "подстёгивать" стремление тахал'гов в их деятельности. Наверное, может, но самостоятельно этого не делает — тогда симбиоз станет обратным? Камень будет управлять тахал'гом? Но ведь тахал'г может сам дать команду крул'лу подстёгивать своего носителя. Но тут уже всё зависит от тахал'га — не каждый захочет давать такую команду. Уже сказывалась приверженность к размеренному темпу жизни.

И теперь Рика начала задумываться, как они — тахал'ги, пришли к такому положению. По сравнению с людской жизнью их жизнь можно было назвать неспешным существованием. Но ведь когда-то всё было по-другому. Даже обладание крул'лом не отменяло необходимости в познании мира, всё равно надо было учиться жить и для этого мыслить. А скорость мысли вполне сопоставима со скоростями жизненных процессов крул'лов.

Высокий полет мысли, мечтаний, несмотря на открывшиеся почти неограниченные возможности в то же время оставался в рамках инерции, основанной "приземленных" представлениях о действительности, в пределах бытового уровня развития цивилизации.

Известно, что для того, чтобы понять, придумать и воплотить какой-либо механизм в вещественную форму, надо его "прочувствовать", представить до мелочей, до мельчайшего винтика, если таковой там имеется. А для этого все равно нужно было учиться, в том числе и на ошибках. Никто не сможет без соответствующей подготовки понять и воспользоваться всей полнотой "свалившейся с неба" технологии будущего. Для этого необходимо "созреть" как в умственном, так и в моральном, смысле, на что потребуется не только время, но и целеустремленность. Благодаря "крул'лам" время у тахал'гов появилось, а вот для остального, пришлось приложить немало усилий. В какой-то мере прогресс подстегивало то обстоятельство, что накопленный опыт не приходилось передавать последующим поколениям, тратя в ускоренном темпе на это большую жизнь своей сознательной жизни. B то же время, процесс такого познания замедлялся. Учить, конечно, приходилось помощников и будущую смену, но цивилизация при этом развивалась не скачками, а достаточно медленно, но в верном направлении. Многое задуманное можно было осуществить еще при жизни изобретателя.

Такое течение жизни не могло не отразиться на характере тахал'гов. Они не привыкли спешить, как "короткоживущие" по сравнению с ними, расы. Было ли это лучше, оптимально? Теперь Рика начала в этом слегка сомневаться. И она задумала своеобразный эксперимент — на время расстаться со своим "крул'лом".

Она "поинтересовалась" у своего симбионта — разделяет ли он её мнение, и будет ли согласен на такой эксперимент. Ведь в отличие от Рики, он на это время просто окажется "выключен" из жизни, превратившись в обыкновенный кристалл.

"Да..." — ответил крул'л.

ГЛАВА 8

Александр Петрович Тимофеев с детства любил смотреть на звёзды. От этого он получал своеобразное опьянение величия, вроде хаотично разбросанных среди черноты ярких блестящих звезд. Древние предки тоже смотрели в ночное небо и выделяли и объединяли эти блёстки в определённые группы, по их мнению, представляющих собой изображения людей, животных, крупных насекомых, тем самым населяя великий космос понятными для себя символами. Он ещё в школе после первых уроков по астрономии начал самостоятельно изучать небо, и как предки видел в нём не просто звёзды, а соответствующих древним представлениям животный мир планеты Земля. Вот стрелец, натягивающий свой лук, вот Большая и Малая медведицы, в его представлении перебирая лапами, совершают свой путь. А вот Раки и Скорпионы подыскивают свои жертвы.... По его представлениям небо было нескончаемым миром, живущим по своим правилам. И Солнечная Система с планетой Земля, на которой он сам находился, были частицей этого необъятного мира. Он в эти вечерние встречи с блистающей чернотой Вселенной понимал её величие и принимал его на себя.

Сопричастность в величии Вселенной вскормило в Александре любовь к звёздам и во многом обусловило выбор его профессии. Наблюдая холод и бесконечность Вселенной, он становился как бы частицей этой Вселенной. Но не малой песчинкой, а чем-то более..., страстно пытающимся и поставившим для себя задачу понять процессы звёздного мира всем своим существом. "Мечтатель", "Звездочёт" — вот его клички, призванные отразить его характер бессребреника, непрактичность в обычной жизни, человека-индивидуума "не от мира сего".

Александр Петрович уже третьи сутки не покидал обсерватории. Ему очень нравилась работать после окончания официального рабочего дня. Когда все остальные сотрудники оставляли свои помещения, и наступала спокойная тишина, нарушаемая лишь едва слышным гулом сервомоторов автокоррекции телескопа, установленного Александром Петровичем для наблюдения за определенным участком звездного неба. Работа на первый взгляд была однообразной и монотонной. Не каждый даже нормальный человек мог иметь характер, способный выдержать такой монотонный режим. А вот Тимофеев имел для такой работы все необходимые качества — неимоверную усидчивость, педантичность, граничащую с маниакальностью склонность к идеальному порядку, даже, казалось, в незначительных мелочах. От этого особенно близких друзей у Александра Петровича не было, многим такие его привычки казались слишком странными, уж больно выпадающими из сложившегося темпа жизни большинства. Тем не менее, именно за эти качества то же большинство Александра Петровича, как ни странно и уважало. И никто, благодаря такому его образу жизни не удивился бы, соверши он когда-нибудь великое открытие. Наверное, именно он, и только он был достоин такой удачи, удачи добытой трудом. И, похоже, он, наконец, был близок к такому открытию. Именно три недели назад обрабатывая данные, полученные при наблюдении данного участка небосвода Тимофеев, обнаружил признаки небесного тела в тех координатах, где раньше его не наблюдалось. Да и не могло быть. Предположив, что полученные данные являются каким-то дефектом аппаратуры, он, ни говоря, никому ни слова все это время употребил на тщательнейшую перепроверку наблюдений. Но результат не изменился, даже напротив светимость замеченного объекта несколько возросла. Сомнений у Тимофеева уже не оставалось — он обнаружил новый астрономический объект. Тимофеев не привык делать сенсаций из первых, пусть даже достоверных и убедительных данных и только поэтому он, прерываясь лишь на прием пищи и непродолжительный сон, безвылазно дневал и ночевал в обсерватории, раз, за разом проверяя данные и готовя для них математическое обеспечение.

Из ночи в ночь, с запасом бутербродов и большим термосом с горячим крепким кофе, Александр Петрович наблюдал за объектом, фотографируя его и высчитывая спектральный класс, звездную величину и другие параметры новой "звезды". На исходе третьей недели он пропустил полученные данные через компьютер и получил интересные, и в то же время странные результаты — небесный объект медленно и неуклонно приближался к Земле. Он был слишком мал для кометы, обладал недостаточной массой для болида и, создавалось впечатление, что он пустотелый?..

"Что же это может быть? — раздумывал Тимофеев. Ему вспомнился уже давний случай, зафиксированный в анналах астрономической науки.

В одна тысяча девятьсот двадцать восьмом году научная печать сообщала о странном "радиоэхе", обнаруженном посредством радиоимпульсов, посылаемых в пространство через равные промежутки времени и возвращающихся назад в виде "эха". Удивительное было в том, что "эха" было два. Одно, которое объяснялось, было, по-видимому, отражением от ионосферы, но вот второе, похоже, отражалось от какого-то неизвестного объекта, расположенного за пределами ионосферы на орбите, приблизительно более близкой, чем орбита Луны.

Этот объект, отражал радиоимпульсы, не с равными, как посылаемые к нему, а с различными временными интервалами. В те годы разумного и рационального объяснения данным фактам найти не удалось.

Именно тогда изобретатель Никола Тесла выдвинул инопланетную версию происхождения радиоэха... которая заключалась в том, что радиоэхо отражается от космического зонда инопланетян, посланного в Солнечную систему контролировать Землю.

Тесла писал: "...вот прилетел зонд в Солнечную систему, нас исследует, передает информацию своей материнской цивилизации, а когда видит, что здесь развилась другая цивилизация, пытается вступить в контакт — посылает нам обратно нашу же собственную передачу. А чтобы мы поняли, что там содержится какая-то информация, меняет задержки".

В ТО время ученый мир почти согласился с Теслой в части его теории, объясняющей радиоэхо наличием некоего зонда как отражателя сигнала. А вот то, что этот зонд — собственность инопланетян, ученым, по-моему, смелости признать не хватило.

Таинственный зонд, так же как и его хозяева, не обнаружены до сих пор. Впрочем, до сих пор не существует и другой, более земной версии существования радиоэха.

Хотя и строилось множество догадок только в восьмидесятых годах двадцатого столетия, английский астроном Д. Льюнен, вернулся к этой загадке и составил график, отметив интервалы посылаемых сигналов на одной оси, а интервалы возвращающегося "эха", на другой. В результате у него получилась своеобразная, почти знакомая карта звездного неба северного полушария с некоторыми странными особенностями, то есть, со своеобразным временным сдвигом, отличающимся он настоящего расположения созвездий. По производству расчетов, Д. Льюнен установил, что полученная схема расположения звезд соответствует их положению во времени, предшествующему настоящему за тринадцать тысяч лет. Напрашивался вывод, что космический объект, отражавший радиоимпульсы, находился на околоземной орбите где-то с того времени и является искусственным космическим аппаратом. Произведя дополнительные расчеты, Льюнен решил, что аппарат этот предположительно прибыл к Земле из зоны звезды эпсилона Волопаса, находящейся на расстоянии в сто три световых года. Можно ли было сделать вывод о том, что этот аппарат, являлся инозвездным зондом, обнаружившим нашу, земную цивилизацию? И следует ли ожидать в будущем каких-либо контактов с инопланетным разумом?

В 1955 голу астрономы зафиксировали на околоземной орбите странный объект диаметром около десяти метров, яйцевидно-эллиптической формы с абсолютно чёрным покрытием. Виден он был только на фоне звёзд или Луны. Своих искусственных спутников в то время ни одна страна на орбиту спутников не запускала — естественно, что возникла версия о том, что объект является инопланетным. Тогда он и получил название "Чёрный принц". К тому же направление движения "Чёрного принца" было противоположно движению Земли, что давало лишний довод о том, что запущен он был не с Земли. Был ли он именно тем загадочным инозвёздным зондом? Ответа получено не было.

В конце того же 1955 года в космосе было зафиксировано около десятка искусственных тел неизвестного происхождения. Так что загадочных событий вокруг нашей обитаемой планеты Земля с те пор было замечено множество, вплоть до того, что НЛО в 1969 году, можно сказать, сознательно пытались сорвать высадку американцев на Луну.

"Неужели и появившийся небесный объект из разряда таких вот загадочных? — Думал Тимофеев. — Вот только масса и размеры? Они достаточно велики. Чертовски похоже на космический корабль, и совсем не маленький!.. По первоначальным расчётам — он побольше Луны будет. Если вторгнется в Солнечную систему, то может нарушить равновесие движения небесных тел..."

"Но откуда, откуда он?.. Из Туманности Андромеды — ближайшей к нам Галактики? Впрочем, о чём я думаю? Внеземная высокоразвитая цивилизация — плод фантазий, как считают "серьёзные" учёные... Меня за такие предположения засмеют..." — Александр Петрович, усмехнулся своим мыслям, хотя интуиция настойчиво подсказывала, что именно в этом случае он наиболее близок к истине.

И всё же из-за того, что для зрелого учёного он был сравнительно молод — всего тридцать четыре года, он решил пока не поднимать шум, чтобы не вызывать нездоровые сенсации. Но доклад о появлении вновь появившегося объекта на ближайшем институтском форуме он сделает. Без предположений. Только факты. А предположения пусть делают другие.

"Я же, пока помолчу"... — думал Александр Петрович, сидя за своим рабочим столом. Он писал докладную записку в учёный совет. Чем бы этот обнаруженный объект в конечном итоге не оказался — приоритет в его обнаружении останется за Александром Петровичем Тимофеевым. Если только кто-нибудь ещё в других странах не производит наблюдения за этим сектором звёздного неба. И теперь, когда не оставалось малейших сомнений в том, что объект всё же существует, нужно было торопиться заявить о появлении нового небесного тела, пока этого не сделали другие астрономы.

Проведя последнюю бессонную ночь, Александр Петрович в последний раз проверил все математические выкладки, закончил доклад и, оставив его на столе, почти не раздеваясь, улёгся отдохнуть тут же, на узком диванчике.

"Часика на два..." — решил для себя Тимофеев, укладываясь. — Утром нужна будет ясная голова. Как там говорится: "И снова в бой... Покой нам только снится!"

Недоброжелателей всегда хватает, да оппоненты-скептики сразу же найдутся. Они почему-то всегда находятся, как только открывается, что либо, новое. Некоторые становятся профессиональными опровергателями. Возможна такая прослойка среди научной братии и необходима, но уж больно неприятно общение с ними.

ГЛАВА 9

Пётр уводил Долорес по сельве, стараясь не слишком портить растительность, имея целью не оставлять следов своего похода. В какой-то мере он это умел, но от хорошего следопыта спрятаться бы не сумел, тем более с напарницей, которая не только "бесследно", она даже бесшумно передвигаться в сельве не умела. Её этому никто не учил, теперь Петру приходилось преподавать ей азы этой науки. Надо признать, что возможно благодаря своей природной грации Долорес оказалась весьма способной ученицей и, возможно, к концу их похода она достигнет, хотя минимально требующегося уровня "бесшумно-бесследного" продвижения среди зеленых насаждений. Долорес, следует отметить, навязанный Петром темп хотя и с трудом, но пока выдерживала. Несмотря на хрупкое телосложение, необходимой выносливостью она обладала, тем более, учитывая то обстоятельство, что была "дитём кварталов городских". Гораздо труднее ей удавалось не оставлять за собой следов своего передвижения. Но и на этом поприще небольшой прогресс наметился.

На недолговременных привалах она большей частью молчала. Перед её глазами всё еще пробегали картины недавнего ужасного прошлого: смертельно раненый Джованни, пытающийся зажать руками ножевую рану живота. Хиггинс с радостной хищной улыбкой-оскалом, мало походящей на человеческую. И большой нож в его руке, с широким окровавленным лезвием. Именно им Хиггинс вспорол живот Джованни.... И её до сих пор мучило то, что Джованни погиб из-за неё.

Всё началось с того, что утром в лагере обнаружилось отсутствие её бывшего любовника Хоука. По отсутствию также и его вещей, можно было сделать вывод, что он отправился куда-то сам, причем, не сообщив никому из оставшихся "товарищей" своих намерений.

Сделал он это незаметно по той причине, что сам стоял последнюю "вахту", охраняя "спокойный сон" своих "товарищей". Даже обычно державшийся настороженно Пётр Русо спал в эту ночь сном младенца — видимо, и его силы не были беспредельны.

Зная, что Хоук также, как и Хиггинс люто ненавидит Русо, только старался эту ненависть умело скрывать, Долорес, можно сказать, даже была удивлена, что тот не воспользовался своим преимуществом, и не попытался расправиться со своим врагом. Или он боялся его даже сонного?.. Только теперь она, идеализировавшая всех людей, начала понимать, какой же она оказалась дурой, согласившись на эту "экспедицию".... Но Хоук был так убедителен, а она была даже немного в него влюблена. Она даже не понимала, что попала в "банку с пауками".

"Первый звонок" прозвучал для неё в тот момент, когда индейца-проводника укусила "суру куку" — гремучая змея, а Хоук отреагировал на это на это с такой брезгливостью, как на смерть какого-то животного, а не человека. Не зря мама ей внушала, что гринго верить нельзя...., а она — дура.... Даже хоронили проводника другие гринго Джованни, который казался равнодушным, да и что можно было от него ожидать другого... Хоук говорил, что тот гангстер, и вид погибающего человека для него не в новинку, тем более что индеец родственником ему не являлся. А почитают такие, как он, только родственников. Тем не менее, Джованни хотя бы помогал другому гринго Русо копать могилу, остальные собирались бросить индейца без погребения.

А вот этот второй гринго Пётр Русо её удивил. Он, оказался не в полной мере гринго, и даже совсем не гринго. Он хотя и не был ладино, но можно сказать, являлся своим — уроженцем Центральной Америки. Он разговаривал кроме английского и испанского, ещё и на паре местных наречий.... Поэтому, наверное, они с проводником понимали друг друга даже лучше, чем Долорес — она, несмотря, на знание древнего языка нагуатль, на котором говорили ацтеки и тольтеки, проводника понять до конца не могла. Видимо её академические знания не могли конкурировать с действительностью — язык, также как и люди в развитии со временем изменяется, меняется реальность, меняются условия, и со временем одно и тоже слово может нести совсем другой образ и смысл, вплоть до противоположного....

Именно тогда, то ли заметив, что Долорес увидела в русском человека, Хоук попросту изгнал её из своей палатки. То ли из-за ревности, то ли следуя своему пониманию "справедливости", или просто проявил свой настоящий характер — мерзкий подлый характер гринго.

Своего спального мешка у неё не было. Раньше она даже не задумывалась, что он может ей понадобиться.

Она сначала попыталась прилечь у костра, но быстро замерзла. Ночи в сельве в одиночестве жаркими не бывают, даже пончо ей не помогало.... Выручил её Пётр Русо, проявив великодушие. Он отдал ей свой спальный мешок — поистине полезное устройство — такие используют туристы в горах. Мешок был просторным и тёплым.

Долорес поймала себя на мысли, что Русо ей нравится. И намного больше, чем нравился Хоук. Она даже поняла, что Хоук как раз ей совсем не нравился — просто он как-то ловко, как это умеют гринго напросился на благодарность за включение её в эту, тогда казавшейся интересной, экспедицию, да ещё уплатив за неё вступительный взнос. И она просто позволила ему воспользоваться её телом, в виде оплаты оказанной услуги, внушив себе, что он ей всё же понравился.... А теперь она поняла окончательно, что ошиблась..., только недавно открыв в бывшем возлюбленном подлый характер.

А вот Пётр Русо на фоне Хоука казался ей теперь почти принцем из европейских сказок. Благородным и великодушным, и в то же время в нём ощущалась некая спокойная твердость, в отличие от излишней эмоциональности её соотечественников, иногда бьющей через край в ущерб необходимости, и равнодушной жестокости североамериканцев.

И она предложила ему спать с ней вместе в его же спальнике — его размер вполне позволял это — и даже при умении не просто спать. Но, к её удивлению и даже разочарованию — Русо отказался. И отказался не из-за застенчивости. ОН ПРОСТО НЕ ХОТЕЛ ЭТОГО ДЕЛАТЬ! С НЕЙ.

Но и отказался он как-то мягко, стараясь ничем её не обидеть. В других бы условиях она не обратила бы на это внимания, и постаралась бы забыть — ну, не захотел, так не захотел.... Но здесь в сельве, сейчас, даже не находя для себя оправдательных причин, она на него всё равно обиделась. Ей казалось, что Русо ею пренебрёг....

По этой причине ещё два дня она выражала своё отчуждение, хотя и пользовалась спальным местом Русо, пока её иррациональная злость-обида не рассеялась не только в силу свойства её характера, но и оттого, что поняла свою неправоту.

Она, наконец, поняла то, что до неё, как до длинношеей ламы, дошли слова Петра, в которых он передал ей смысл своего отказа, заключающийся в том, что за плату он спит только с проститутками, а её — Долорес, он ею не считает. А чувств между ними, которые могли бы подвигнуть его на близость с девушкой — не имеется.

И тогда Долорес решила, что у неё есть шанс добиться Русо.... добиться его любви. Её совсем не смущало то, что не он собирается добиваться её благосклонности, а она его. Ну, что же, двадцатый век — век эмансипации. Насаждение демократических ценностей принесло свои плоды — теперь роли поменялись — женщина могла добиваться мужчину. Путь в сельве длинный, а других женщин в их отряде не наблюдалось....

Русо не ухаживал за нею, но был предупредителен и всегда готов прийти на помощь. Это Долорес вначале расценивала, как результат своих неявных "атак". И в то же время он стал несколько немногословен, вроде как погружён в свои думы.

Но этой особенностью Пётр почти не отличался от остальных членов экспедиции — они все были себе на уме. И это Долорес начала замечать только сейчас.

Лишь Хиггинс бурно выражал своё недовольство, да Джованни почти в открытую посмеивался над его выходками, чем вызывал к себе злобу американца, пока только накапливающуюся. Злобу, выражавшуюся в молчаливых взглядах, бросаемых Хиггинсом в сторону итальянца. По внешнему виду Хиггинса можно было подумать, что он возненавидел Джованни даже больше, чем Петра Русо.

А Русо о ней всё-таки заботился. Вечером, перед ночевкой он, понимая, что она — женщина плохо чувствует себя потной и грязной, Русо нашёл какое-то растение с большим листом, в котором было много воды. Возможно, пить эту воду и нельзя было, а вот помыться — да. Пётр проделал в листе небольшие отверстия, позволяющие Долорес ополоснуться под струями воды, словно под душем. И он даже постоял неподалёку, охраняя её. И почти не смотрел на её тело. И это её почему-то даже немного расстроило.

"Неужели я его совсем не интересую? — думала Долорес, вытираясь полотенцем. — И он, похоже, совсем не понимает, какой подарок мне сделал, изыскав возможность помыться почти нормально, впервые более чем за месяц. Обычные обтирания влажной тканью у немногочисленных ручьёв, попадавшиеся у них на пути ни в какое сравнение даже с таким душем не шли.

Сам Русо остатками воды помылся до пояса.

Когда спустя некоторое время они возвращались в лагерь, их встретили любопытные взгляды. Похоже, все остальные решили, что Пётр и Долорес ходили в заросли не только для того, чтобы помыться, и теперь были уверены, что на этот раз Долорес и Русо ночь проведут вместе. И Долорес на это очень надеялась.

* * *

Когда в день той ужасной бойни Долорес очнулась во второй раз, она была укутана в пончо и находились они на другой стоянке. Получается, Русо отнёс её сюда на руках?

— Не так уж мы далеко от прежней стоянки. — Ответил Пётр на невысказанный вопрос, который он "прочитал" в её взгляде. — Джованни я похоронил. Он погиб защищая тебя. Так что всё, что ты видела — было и судом и исполнением приговора. Не надо, чтобы ты считала себя в этом виноватой. Хиггинс сам шёл к такому концу. Также прошу и меня не считать хладнокровным убийцей. Считай лучше, что мы вершили правосудие. Да, я сыграл роль палача или "расстрельного взвода", но это было необходимо. Скажу откровенно — мне не хотелось этого делать. Но я был вынужден. Да, я предполагал, что такое может случиться, не так, конечно, как это произошло, но всё же.... Видит бог, что я не желал делать первого шага для нашей защиты. И я его не сделал. Просто у нас не было другого выхода. Вещи твои я забрал также, как и Джованни. Подбери для себя что-нибудь из одежды. Уж больно Хиггинс переусердствовал в твоём раздевании. И постарайся побыстрее. Задерживаться нам больше нельзя.... Хоук всё же, как я понимаю, вызвал свой вертолёт... и теперь он не один. Думаю, он обязательно организует за нами погоню. Свидетели, знающие местонахождения храма ему не нужны.... Мы ведь носители тайны, которую он желал бы оставить только для себя. Я даже уверен, что и его теперешних помощников ожидает незавидная участь. Только чуть позже.... Так что, Долорес, собирайся... — Пётр встал, и теперь Долорес увидела на нём пояс-патронташ, который раньше носил Джованни. Из приспущенной кобуры выглядывала рукоятка "магнума", похожего на "пустынный орел", но изготовленного по индивидуальному заказу. Об этом она раньше слышала от самого Джованни. Похоже, что Джованни был из богатого семейства.

Пётр проследил взгляд Долорес и, предваряя вопросы, объяснил:

— Джованни разрешил мне им воспользоваться, а потом вместе с ремнём вернуть отцу.

— Ты знаешь, кто его отец?

— Да, теперь знаю. Не сказать, что я сильно удивлён.... Но тебе этого знать не нужно. Я так думаю. Собирайся, нам надо поторапливаться. Ты, меня извини, но я воспользовался твоим фотоаппаратом для того, чтобы запечатлеть могилу Джованни — возможно, это понадобится его отцу. Плёнка у меня, так что у тебя стало на одну бобину меньше.

Несмотря на спешку, собиралась Долорес не менее получаса, оттого, что ей с трудом удалось скомпоновать своё одеяние из своей нижней одежды, которая хотя и в мизерных количества, но имелась у неё в рюкзаке, и кое-какой нижней одежды Джованни. Хорошо, что хотя бы обувь её осталась целой.

Лишние вещи они решили оставить. У каждого теперь был свой спальный мешок — Русо взял себе спальник Джованни, оставив ей свой. Хотя сама Долорес предпочла бы один мешок, чтобы спать в нём вместе с Русо. После такой эмоциональной встряски произошедшей с нею, ей почему-то сильно хотелось секса. И именно с Русо... "Неужели он дурачок этого не замечает?..." — Думала она. Но голова Русо, наверное, была занята другими проблемами.

Добычу они свою всё же захватили с собой, много она не весила, да и для чего тогда они ввязались в этот рейд. И так оставалась возможность расстаться не только с сокровищами, а заодно и с жизнью. Причём наличие или отсутствие золота на их телах в этом вопросе роли не играли. Они взяли с собой по паре фляг с водой, немного консервов в рюкзаках, предметы гигиены и оружие — вот всё, что на них осталось.

Всем остальным их должна была обеспечить сельва, хотя она и считалась голодным краем.... Несколько видов съедобных растений Пётр встречал раньше, знал также некоторую неядовитую живность, которую впрочем, Долорес смогла бы есть только при угрозе голодной смерти. Острый нож, пистолет и ружьё при необходимости не дадут им умереть с голоду. Приходилось пока больше опасаться двуногих хищников, которые, наверное, скоро пойдут по их следу.

Пётр прикопал оставляемые котомки, прикрыв их дёрном не для того, чтобы потом за ними возвратиться, а для того, чтобы они не сразу бросились в глаза возможным преследователям. Складную лопатку, которая его уже не раз выручала, в специальном чехле он пристегнул к своему поясу за спиной, мельком упомянув, что и она, в крайнем случае, может служить оружием.

Попрыгав на месте, они проверили, что имущество на них не гремело, они гуськом скрылись в зарослях. Направляющим шёл Русо. Он как-то ориентировался — видно было, что это для него совсем не впервой. Тропу теперь они не прорубали, а старались двигаться, не нарушая девственности леса.

Пётр не знал, хороший ли Хоук следопыт. Сам Пётр по оставляемому им с Долорес следу дорогу бы нашёл. Оставалось надеяться, что Хоук всё же, более кабинетный специалист, чем полевой агент, хотя и полевую подготовку имеет.... Да и неизвестно ещё какие специалисты имеются в его группе, которую он так ждал. Да вряд ли он сам пойдёт по следу. Скорее пошлёт группу "волкодавов", если конечно дождётся "своего" вертолёта.

ГЛАВА 10

Николай Лосев протиснулся к двери актового зала уже после начала доклада Тимофеева. Зал был переполнен, но Володька Яковлев — заведующий лабораторией биотехнологий держал для Николая место. Николай осторожно пробрался к нему и уселся. На удивление в зале стояла тишина, по-видимому, доклад был интересным. Тимофеев яростно вычерчивал на доске формулы, доказывая свои выкладки, хотя уже с самого начала доклада присутствующие в зале внимательно слушали его. Уж больно необычными были его выводы. Не каждый день в ближайшем космическом пространстве обнаруживали новые космические тела. Тем более, когда после необходимых расчетов стало выясняться, что приближающийся хоть пока и очень медленно к Земле объект пустотелый внутри, зал приглушенно загудел. А после заключительных слов о том, что расчеты дают основания предположить, что данный металлический объект имеет искусственное происхождения, то есть может вполне оказаться инопланетным космическим кораблем, в зале наступила тишина, которая моментом позже взорвалась криком и неимоверным шумом. Казалось, что заговорили все сразу, и одновременно.

Докладчик с азартом говорил об обнаруженном им инопланетном искусственном объекте, первооткрывателем которого он по справедливости считал себя. Николай с профессором Марковым, зная свою истину, решили скромно умолчать о приоритете самого Николая, который о существовании данного объекта узнал намного раньше. Не знал он только о том, из каких глубин Вселенной тот приближался к Земле. А приближался он, как теперь выяснялось, строго перпендикулярно "верхней" плоскости эклиптики Солнечной системы.

Тимофеев с трудом продолжил только после продолжительного звона колокольчика председательствующего.

— Я никоим образом не настаиваю на однозначности полученных выводов, могу только предполагать и представить, что такое возможно! — закончил он свой доклад.

Директор института, немного посовещавшись со своим заместителем по режиму, встал, тем самым, подав сигнал к окончанию "прений". В зале по истечении нескольких минут, наконец-то наступила тишина.

— В силу некоторых причин, — начал он, — считаю целесообразным отложить обсуждение доклада доцента Тимофеева. О сроках мы сообщим позже после тщательной проверки данных Александра Петровича. Об услышанном в этом зале, каким бы невероятным это вам не показалось, за пределами нашего научного учреждения, также прошу не распространяться. Надеюсь на вашу научную этику и совесть ученых. Сведения, по всей вероятности могут оказаться засекреченными в самое ближайшее время. Товарищу Тимофееву хочу высказать упрек за то, что он вынес на всеобщее обсуждение свою тему, не посоветовавшись предварительно с руководством. Данные сведения пока могут иметь непосредственное отношение к обеспечению безопасности нашей страны. Как, впрочем, и для всего мира. Для дополнительного изучения данного объекта подключаю лабораторию спектрального анализа доцента Михайлова, радиотехническую лабораторию доцента Лосева, а также лабораторию баллистики и некоторые группы с других направлений, о создании которых я сообщу дополнительно. Прошу, чтобы хотя бы в течение недели эти сведения не могли просочиться за пределы этих стен. Предупреждаю, что в противном случае компетентными органами будут проведены доскональные расследования, и сами понимаете, от такого оборота дел ничего положительного для всех ждать не приходится.

После изучения обстоятельств обнаружения неизвестного космического объекта смею надеяться, что данное открытие станет достоянием гласности и будет крупнейшим не только для нашего института, но и для мировой науки в целом за последние не только годы, но и столетия. А сейчас, прошу членам ученого совета собраться у меня в кабинете, а остальные могут быть свободны. Пока в пределах здания института. Указания о дальнейшем распорядке дня и всей недели в целом доведем позже. Не желаю, чтобы кто-нибудь из вас был обвинен в разглашении государственной тайны. Телефонная связь с остальным городом будет блокирована немедленно. На этом все!

После этого недовольно ропща, и продолжая негромко переговариваться, друг с другом, ученая братия начала покидать конференц-зал.

— И что ты обо всем этом думаешь? — Спросил Николая Яковлев, поднимаясь с места.

— Думать будем несколько позже! — Ответил Николай. — После уточнения данных, а пока все раздумья будут хотя и вполне научной, но фантастикой. На данный момент только думаю, что Крымский прав. Подождем окончания совета.

После этой, так неожиданно закончившейся конференции, Николай Лосев направился в свою лабораторию. Радиотехническая лаборатория располагалась в одноэтажной пристройке к учебному корпусу, неподалёку от радиотехнической вышки, своими размерами немного даже поболее, чем телевышка в Останкино. Здесь она также выполняла подобную функцию и попутно транслировала телепрограммы на весь здешний регион. Но не это было её основной миссией. Основным назначением радиотехнического комплекса была связь с космическими аппаратами, выведенными на орбиту с различными задачами.

В лабораторию из конференц-зала можно было пройти несколькими путями:

— улицей для чего надо было спуститься из конференц-зала, расположенного на третьем этаже, выйти из главного входа и по аллеям парка дойти непосредственно до вышки, потом свернуть налево и через боковую дверь пристройки войти в помещения, в которых лаборатория размещалась.

Второй путь был чуть короче — но свежим воздухом парка не мог бы обрадовать, оттого, что пройдя из главного корпуса по коридорам учебного крыла, спустившись по лестничной клетке в торце здания и, войдя в соответствующую дверь, оказывался в лаборатории. Николай выбрал второй путь, хотя после конференц-зала подышать свежим воздухом не отказался бы. В другое время эти коридоры были бы наводнены студентами в промежутках между занятиями, но сейчас в летние каникулы учебный корпус пустовал. Студенческие сессии уже прошли. Только некоторое количество студентов было задействовано на практике в различных службах. У Николая практику проходила неразлучная троица ВАТТ — следующий курс у них был выпускным, и они уже начали присматривать себе материалы к дипломным работам, выбирая основную выпускную специальность.

В сопровождении гулкого эхо его собственных шагов, раздававшихся в пустынных коридорах, Николай направлялся к своей лаборатории. Именно в этих коридорах он оказался в одиночестве, ибо остальные такие же, как он сам, рабы науки, спешившие после конференции на свои рабочие места, избрали другие направления, так что воспроизводством шума являлся именно он.

Николай с лёгкой улыбкой думал о том, как Ярослав Ростиславович умело разыграл открытие Тимофеева, вроде как неожиданное для него, словно заявку на доклад он в глаза не видел. "Режим секретности... — усмехнулся про себя Николай. — Если желаешь, чтобы весть о таком открытии разошлась как можно быстрее — объяви её секретной".

Николай сам до конца не понимал, по какой именно причине, Крымский сделал всё для того, чтобы весть о приближении неизвестного космического тела разнеслась как можно шире.... Возможно как раз из-за того, чтобы "кураторы" уже никак не смогли эту весть "засекретить", для того чтобы не "волновать" общественность? Или по привычке?.. Секретят же США все сведения о пришельцах, с которыми якобы они встретились на Луне. Или это всё же слухи? Даже он сам, в последнее время допущенный к информации, которую он раньше не узнал бы никогда — до сих пор не знал подробностей этой лунной эпопеи американских астронавтов. Просто из-за того, не было надёжных и полных источников — даже его теперешние способности информационного считывания не сработала. Видать, всё же надо иметь источник знаний как можно ближе, а не на противоположной стороне планеты. Но если там секретят, то почему бы и нашим органам в этом вопросе отставать.

Николай шёл и думал о том, что ход Крымского не позволит "кураторам" "умолчать" о возникшей проблеме. Вслед за Тимофеевым другие обсерватории, если им, конечно, позволит расположение, "просмотрев" пространство, убедятся в сенсации, и новость станет достоянием всего человечества. И как это человечество на такую новость отреагирует? Спокойным точно не останется. Вот и он сейчас будет, не то чтобы лицедействовать, а так сказать, нарушать устное указание директора о неразглашении доклада Тимофеева. А куда деваться — так ведь с Крымским и договорились.... Надо же изучать реакцию людей на такую новость.

Даже присутствие ВАТТ в лаборатории на практике тоже должно было сыграть свою роль. Обычно студенты на форумы, подобные докладу Тимофеева, не приходили. Никто им этого не навязывал, но и не запрещал. На доклады, как правило, приходил преподавательский состав и другие служители науки — в основном руководители служб и их заместители. На интересные доклады собирался и остальной персонал, вот тогда ещё и студенты подтягивались — по интересам. Но сейчас было лето и студентов на конференции было совсем немного. Да и не такой уж был большой конференц-зал.

Николай по себе знал, что как раз "студенческое радио" разносит сведения в разы быстрее, чем даже радио как таковое. А уж "жареные новости" так вообще со сверхзвуковой скоростью....

Когда Николай вошёл в лабораторию, персонал был нарочито занят работой. Каждому нашлось дело. Даже ВАТТ под руководством Староверцева разбирали какой-то древний прибор. Таких приборов у Староверцева было много, непонятно только было — откуда он их добывал — телевизоры, радиоприёмники, утюги и прочее были свалены в уголке подсобки и он их по ходу дела иногда "курочил", используя запчасти при новых разработках. Ничего стоящее в руках Староверцева не пропадало. Он находил применение даже откровенному хламу. Но хламом это выглядело в глазах кого бы то, ни было, но только не в глазах Староверцева. И теперь он, воспользовавшись практикой "припахал" студентов для наведения порядка в своих "запасах".

Всё было почти как обычно, только почему-то работали молча. Не было слышно обычных разговоров, даже на бытовую тему — только иногда слышалось что-то в таком виде:

"Саш, ты отвертку не видел?"

"Она у тебя рядом с левой коленкой лежит..."

"И как она сюда попала?.."

Николай понял, что "весть" в лабораторию уже "залетела", только не совсем понятно в каком объёме и "чистоте" истинности.

— Все ко мне в кабинет! — Буркнул он, проходя вглубь лаборатории.

Кабинет его был небольшим, но весь рабочий люд собраться мог, даже была возможность женщинам пристроиться на стульях, а вот сильному полу приходилось постоять.

— Ну, что молчите? Обсудили уже? Когда только успели....

— Ты, Саныч, лучше объясни, что обсуждать. А то, пока что вести только из разряда "ОБС — одна баба сказала"... — Высказался Староверцев. — Ну, объявился какой-то космический объект вроде кометы. Ну что — это засекречивать надо? Что-то тут не так!..

Староверцев, который раньше, когда Николай только пришёл руководителем в лабораторию называл его по имени — Коля. По-прошествии определённого времени, после того, как Николай подсказал несколько идей по нескольким аппаратам по профилю лаборатории и вместе со Староверцевым воплотил эти аппараты, так сказать в металле, при помощи подручных деталей, да ещё и бывших в употреблении, отношение Староверцева к Николаю изменилось. Тем более что эти приборы заработали. А идеи были новы и опережали настоящее время на пару десятков лет — по мнению и уверенности Староверцева. Так после такого Староверцев своего нового руководителя зауважал всерьёз, оттого и стал называть его по отчеству, и в то же время, любя — Саныч. А по-отчеству он называл в институте только директора Ярова, Маркина да ещё тройку настоящих специалистов, которые даже к руководящим кадрам не относились. Так своеобразно он отмечал людей, которых уважал искренне.

— Космический объект действительно имеется. Но не комета. По параметрам скорее минипланета. Размером несколько больше Луны, возможно пустотелый. Потому и возникло мнение, что объект является межзвёздным космическим кораблём. О его обитаемости данных пока что не имеется. И движется всё же странно — прямо в направлении Солнца перпендикулярно плоскости эклиптики. — Кратко изложил Николай "сенсацию".

— Ну и что тут обсуждать? — опять высказался Староверцев. — Будут данные — обсудим. Пока самое страшное что? Воткнётся этот шарик в Солнце — да проглотит оно его и весь сказ.... Ну, вырвется протуберанец — дождик где-то не выпадет и всё. Делов-то.... Чего тут пугаться?

Оба его помощника, Маргарита Сергеевна и ещё две дамы постарше остальной молодёжи с одобрением кивнули, присоединяясь к мнению Староверцева.

— А если это всё-таки обитаемый объект с пришельцами? Это же эпохальное событие! — Восторженно воскликнула Татьяна из ВАТТ.

— Да, если они друзья и братья. А если нет? — Хмуро высказался её друг Василий.

— Если братья, встретим по-братски, если враги — будем воевать! — Сказал третий член триумвирата Александр, не зря он после института намеревался пойти по военной стезе. — А насчёт протуберанца — размеры этого объекта известны? Может он с нашу Землю, какой тогда протуберанец? Это уже космический шторм получится...

Их высказывания одобрительными возгласами поддержала остальная молодёжь.

— Так, все своё мнение высказали? Или ещё кто что скажет? — Николай заинтересованным взглядом обвёл своих подчинённых соратников, отметив грустный взгляд Вероники, которая своего мнения никак не высказывала. Однако Николаю показалось (или почудилось), что несмотря на грусть в глазах, её новость оставила скорее равнодушной, не вызвав бурных эмоций, как это произошло с остальными. И Николаю стало очень интересно открыть в своей девушке что-то непонятное. А может просто мужественное? Её весть просто не испугала?

После краткого собрания-совещания коллектив лаборатории разошёлся по своим рабочим местам. Текущей работы и без сенсаций всегда хватало и вынужденное затворничество в институтских стенах, должно было, в какой-то мере помочь уменьшить объём "текучки". Скучать не приходилось.

Николай заперся в своём кабинете, и думал он сейчас не о приближающихся инопланетянах. С их существованием он уже как-то смирился, хотя ещё и не понял до конца, что от них можно ожидать. Но он также уже давно привык к постулату, что многие проблемы нужно решать по мере их появления. Сейчас же он мог только что-то предположить, но весьма расплывчатое. Был он уверен, что проблемы будут, только в чём они будут заключаться? И соответственно не зная сути вопроса, никак нельзя намечать его решения.

Сейчас его мысли были заняты намечающимся "прыжком" в Южную Америку, на свидание со своими родителями. Несмотря на запрет, он мог в любой момент совершенно незаметно для окружающих скрыться из института и вернуться назад. Вот только время — надолго оставить институт было нельзя, а пара часов ничего не решала. Приходилось какое-то время выждать. Он не думал, что запрет будет долгим — не один Тимофеев следит за звёздным небом, просто ему повезло усмотреть явление первым. Николай был за него искренне рад, но немного опасался, что эти секретные игры могут сыграть для Тимофеева нехорошую роль. Заявит какой-нибудь "Джон Шмулинсон-Заде ибн какой-нибудь Бизджинский" об открытии им нового небесного тела, и первооткрывателем в глазах всего мир будет именно он, а не "Кропотливый Саша", как его называли в институте. Доказывать своё первенство на мировой арене весьма проблематично, а если ещё и учесть "горячую любовь" к стране победившего социализма, то первооткрывательсто Тимофееву, похоже, не светило.

Сейчас Николай откинулся в своём кресле, пытаясь как-то расслабиться, на время, отрешившись от Вселенских забот. Где-то для этого держали рыбок в аквариумах. Где-то импровизированный камин с вроде бы "живым пламенем", на самом деле являющийся самой наглой имитацией, совершенно не выполняющей своего предназначения.

Вот сам Николай с недавнего времени в качестве расслабления, Николай позволял себе иногда высвободить свою способность, которую обычно в себе приглушал — способность видеть тела людей без одежды. Для снятия стресса, он в последнее время практиковал весьма вроде бы даже как аморальный способ — с вожделением рассматривал обнаженные тела девушек. Видеть это мог только он один, и если и считал свой поступок непорядочным, но только лишь в какой-то степени. Причём рассматривал он не всех, а избирательно — уже научился как-то управлять этим своим даром. Молоденькими, симпатичными он любовался с удовольствием, даже представлял их в своих объятиях. Всех остальных он чуть "раздев", тут же "одевал". Временами он бросал совсем не платонические взгляды на Маргариту Сергеевну — для своих лет она прекрасно сохранилась, и он помнил об их совместных "безумствах" в своё время. Она и сейчас иногда намекала ему, что не была бы против, так сказать, "освежить впечатления". Был за ним этот грешок, после возвращения из Индии, он несколько раз воспользовался её приглашением. Но всё это было как-то без души.... словно изощрённый онанизм, только с привлечением женщины.... В Индии, правда, это было чуть лучше, но.... такого, что у него бывало с Ниной, никогда не повторялось. Там был не просто акт, а было какое-то единение на духовном уровне, а телесные игры были уже приложением, хотя и очень приятным.... Но это давно ушло.

Но с тех пор, как в коллектив влилась Вероника, он свои похождения закончил. Надо сказать, что Мария Ивановна всё поняла правильно и тихо отошла в сторону.

Так вот трюк с "раздеванием" на Веронику почему-то не действовал. Сначала его это удивляло, а потом он для себя решил, что в нём самом существует своеобразный барьер по той причине, что фривольно о ней ему не думалось.... И если, даст Бог, будет взаимность — все барьеры рухнут.... Как там у Пушкина:

Темницы рухнут — и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут...

На кой-то миг Николай, возможно, задремал, совершенно выпав из действительности. Сначала пустота, затем перед его мысленным взором появился директор института Яров и он сам, сидящий напротив и их вроде как настоящий диалог:

— Это они инициировали все мои необычные способности. Но что-то у них не получилось. Марионеткой я не стал, а телепатическая связь оказалась с обратным эффектом. И я увидел "своих нанимателей". Через того, который собирался руководить мною! Такое мнение я составил для себя после пробуждения! — Николай замолчал.

— Считаешь, нарвался на контакт с инопланетной цивилизацией? — Попыхивая трубкой, не столько спросил, сколько в вопросительно-утверждающей форме высказался Крымский.

— Да! Но не хочу быть куклой в руках кого бы то, ни было. И это мне не нравится.

— Думаешь, что смогут тебя подчинить?

— Теперь уже не смогут. По приезду в институт мы со Староверцевым покумекали, как он говорит, немного и теперь я заэкранирован от внешнего телепатического воздействия. Ну, я так думаю!

— Как вам это удалось? Так получается, что теперь и Староверцев в курсе событий?

— Нет! Просто я выдал идею экранирования мозга от биоизлучения, а вот чтобы технически и материально это воплотить в жизнь, талантливее нашего "деда" найти невозможно!

В следующее мгновение Николай очнулся. Встал из кресла встряхнул головой и плечами, подошёл к окну. Окно выходило во внутренний двор института, одновременно являющийся своеобразным хоздвором. Вдоль стен стояли контейнера с поступившими в адрес института грузами, имелось и упакованное, ещё не установленное оборудование. Пользуясь предоставленным дополнительным временем и поголовным присутствием персонала на рабочих местах, там сейчас стояла производственная суета. Люди, как муравьи сновали, распаковывая пришедший груз, словно до этого до него не доходили руки...

"Вот мне и предварительный ответ на мои терзания о пришельцах", — подумал Николай относительно своего краткого сна-видения. — Буду готовиться к самому худшему!"

ГЛАВА 11

Хумбар впитывал, предоставляемые ему информационным крул'лом исторические знания, хранящиеся в "ковчеге".

Тахал'ги высадились на островном материке, узкой полосой разрезавшего Атлантический океан. Оттого он, наверное, и получил название Атлантида. Тахал'ги образовали практически государство с одноимённым названием. Первые "ковчеги" несли в себе не более шести миллионов переселенцев и их этот материк вполне устроил. Они очень быстро с помощью своих помощников "крул'лов" обустроились, застроив материк капитальными зданиями и сооружениями, которых аборигены в то время ещё строить не умели.

Тахал'ги оставили след в цивилизации Земли. Вначале они пытались заниматься прогрессорством ненавязчиво, даже погрузившись для этого в жизнь аборигенов. Благодаря своим знаниям и с помощью "крул'лов" они смогли войти во многие династии правителей народов. Но таких энтузиастов было немного, произошёл даже своеобразный раскол — основным ареалом их расселения была Атлантида. Атланты-тахал'ги желали быстрейшей результативности и представлялись для всех остальных почти что Богами. То, что они не могли позволить себе на Оранге — здесь запретов вроде не имелось — аборигены не тахал'ги, и можно было с ними не церемониться.

И ещё одна совсем немногочисленная группа осталась на "ковчеге". Они старались вмешиваться в развитие планеты исподволь, незаметно.

Но потом произошло то, чего они совсем не ждали — при очередном цикле появилась планета, которую аборигены называли Нибиру. И высадившаяся с неё раса змеелюдей Аннунаки-Нефилимы безжалостно уничтожила материк вместе с тахал'гами, устроив ядерный апокалипсис соперникам, не желая делить планету с кем-либо ещё, ибо давно считали её своей вотчиной.

Катаклизмы прокатились по планете, а Аннунаки-Нефелимы ушли на свой очередной круг, посчитав, что они одновременно наказали и остальное человечество, чтобы в будущем те могли почитать лишь их одних...

Не удалось бы выжить и экипажу "ковчега", если бы тот не заглушил его движителей. Аннунаки посчитали, что атланты перед высадкой пригнали с собой спутник для планеты, чтобы ускорить живительную активность в океанах. Угрозу, от какого-то "камня", хотя и круглого, они существенной не посчитали. Луна казалась безжизненной — это ведь не Нибиру — путешествующая планета, обеспечивающая своему населению жизнь.

Вот здесь и пришлось поработать тахал'гам, оставшимся в живых. Но их оставалось слишком мало для того, чтобы оставаться единой расой. И теперь они окончательно "ушли в народ", понимая, что теперь они навеки остаются прикованными к этому миру. Они перестроили свои организмы, "законсервировали "ковчег" и отказались от "крул'лов". Поставив Луну в режим защиты от внешних угроз и поддержания необходимых условий существования Земной цивилизации, они спустились на планету, чтобы затеряться среди коренного населения.

Толимайну просмотрел данные датчиков пассивного наблюдения за поверхностью малого "ковчега". Заметил непонятные пилоны на той стороне Луны, которая не была под постоянным наблюдением с Земли. Теперь Хумбаар знал, что это пилоны "Серых" — ещё одних пришельцев, претендующих на владение Землёй. Он вздохнул, понимая, что опосредованно те уже ею владели.

Поглотители энергии, питающие информационный кристалл всё ещё работали, хотя и не в полную силу. Медленно, но также неотвратимо шло наполнение энергетических наполнителей "ковчега" — он и сейчас при необходимости по получении команды мог применить своё вооружение. А вооружение было мощным, предки, покидая "ковчег", настроили его только на тот случай, если планете Земля будет угрожать какая-либо опасность из космоса — крупный астероид или комета. Астероид был бы уничтожен лучами перестроенного пространства, а комету те же лучи заставили бы изменить курс, огибая Землю на безопасном расстоянии. Толимайну был поражён предусмотрительностью предков, пристроить свой бродячий дом как орбитальную крепость для своей выбранной для колонизации планеты?

Свой "Ковчег" пришлось остановить на дальних подступах к Солнечной системе. Его, как малый "ковчег" так близко не разместишь, в системе — нарушится равновесие. Торопиться нельзя, но и решать надо было что-то незамедлительно. Земляне уже знали о его приближении и лихорадочно изыскивали решение появившейся проблемы.

Хумбаар после "общения" с корабельным "крул'лом-информаторием" покидал малый "ковчег" весьма удручённым. Совсем не радужные раздумья овладели им.

"Вот ведь, как нормальная планета, так она нужна сразу многим. Слишком много желающих обладать этой системой. Ладно, понятно, что аборигенам — они всё же на ней проживают, несмотря на то, что их, возможно, кто-то из претендентов на жизненный ареал и вывел — те же Нефелимы могли... Но остальным-то, чего здесь надо? Имеют свою планету, никто их с неё не гонит...

Взять тех же "серых", которые появились по историческим меркам не так давно. И у этих свои планеты имеются у этой, как её называют местные "Дзеты Ратикули". Играют в какие-то непонятные игры с руководством одного из крупных государств. И надо сказать не с самым оптимальным государством"...

Мы же одни не сможем, даже если бы желали, занять эту четвёртую планету — Марс, для того, чтобы его переформировать в жилую. Это не решит проблемы. Может получиться, что подготовим её не для себя, а для "Серых". Землянам пока до неё в этом плане дела нет, но... "Серые" и этого не позволят.

Столько трудов, затрат энергии и времени и опять в бега? По-хорошему надо отсюда просто уходить, и как можно скорее. Искать другую цель, как бы эта, достигнутая, не была заманчива. Но, похоже, что я — "Принимающиё Решения", в данный момент не смогу обладать всей полнотой власти, для того, чтобы изменить цель. Дело в том, что бодрствующая смена населения "Ковчега" уже настроилась на этот Новый Мир, который, кажется, у нас уже под ногами. И это население совсем не воспримет идеи — продолжить Путь. Тем более что запасного варианта мы в своё время не предусмотрели. Не предполагали, что здесь могут возникнуть такие сложности. Всё же мы не боги, а простые тахал'ги, а любой тахал'г может ошибаться. Были просто уверены, что планета пуста. Хотя в те времена, она действительно была ещё пуста и не имела на своей поверхности разумной жизни. Вот только кто мог предположить, что кроме аборигенов на ней клином сойдутся интересы и других... заинтересованных рас.

Вокруг много звёздных систем с планетами, но не так много звёзд нужного спектра — нужна звезда, жёлтая, определённого спектрального класса, и планеты в её системе, причём хотя бы одна кислородная, на которую можно было бы высадиться сразу.... Одна — кислородная.... именно такая как эта Земля, Эрс, ...и как её ещё называют аборигены на своих разных языках. Вообще странно — планета одна, а наречий на ней столько, что сразу и посчитать невозможно. Скорее всего, поэтому они договориться друг с другом не могут. При определённом наречии и система мышления формируется определённым образом. Даже если смогут друг друга понять, то поймут не глубинно, а поверхностно.

Похожих на нужную, систем поблизости просто не имеется. Что-что, но звёзды переформировать нам "крул'лы" никак не помогут и не смогут никогда. Даже с планетой придётся возиться не меньше столетия. Сначала производственные города-базы на поверхности планеты — полунаружные-полуподповерхностные по технологиям "ковчегов" можно выстраивать почти сразу, но опять это будут лишь форпосты, не приспособленные для массового расселения. Заменить "Ковчег" на другой, причём ещё менее для этого приспособленный?

Так что в любом случае нужна планета, на которую можно высаживаться сразу для жизни на ней, а потом уже производить перестройку системы по своему усмотрению. Всё же самое идеальное слиться с имеющейся цивилизацией и потихоньку заниматься соседней планетой.

Хумбаар Толимайну, хоть и был своеобразным циником — служба заставляла его быть таким, считал, что его мирок в "Ковчеге" несмотря на иерархическое строение больше подходит по общественному устройству не к той стране, с которой "заигрывают" "серые", а к другой, к той, где в настоящее время обитала тахал'гиня Рика. Имелись довольно незначительные различия. Между народностями этой страны больше различий, чем между тахал'гами и народообразующей расой — нацией — русскими. Рике пришлось достаточно сложно адаптироваться именно из-за того, что она приняла личину одной из народностей. И всё равно они как-то ухитряются уживаться, даже лучше чем в других так называемых "государствах".

"Но это даже и лучше, — считал Хумбаар, — так она смогла скрыть естественные несуразности, которые могли бы выпятиться, если бы она оказалась представительницей основной нации".

"Что же, теперь делать, может быть попытаться войти предварительно в контакт с руководством именно этой страны. Территория у неё достаточная даже для того, чтобы принять и разместить всё население "Ковчега" — свободных территорий там хватает. И даже никто сразу не обратит внимания, что население страны увеличилось на какие-то двадцать миллионов.

И в то же время — двадцать миллионов — это население какого-нибудь европейского государства, как например: две Бельгии, две с половиной Швейцарии, одна треть Италии, третья часть Федеративной Республики Германии. И это существенная помощь союзникам тем более, если удастся создать такой союз. Это, где-то двадцать — двадцать пять фабрик и заводов, с передовой технологией, вплоть до постройки орбитального перерабатывающего комплекса, обеспечивающих изоляцию самой планеты от вредных для экологии производств.

И всё равно, чтобы мы не предприняли — конфликт за обладание Солнечной системой всё равно будет. С "серыми" так обязательно. И сможем ли мы им противостоять? Тем более с нашей миролюбивой составляющей воспитания "крул'лов". Если только с их помощью создать определённую технику военного назначения, которой смогут управлять безкрулловые аборигены, да и наши тоже.... Нам также, скорее всего, придётся повоевать, причем, не имея на себе "крул'лов".

Как известно из истории этой планеты, да и нашей собственной — без борьбы невозможно занять "места под солнцем" — как ёмко это выражение и как оно очень верно соотносится с нашим положением. Нам как раз и необходимо место под солнцем и за это придётся побороться. Раса, которая не желает сопротивляться вызовам судьбы, обречена на уничтожение и вымирание.

Хорошо, что среди нас имеются тахал'ги, не способные стать носителями крул'лов, сейчас они и в "Ковчеге" исполняют миссию армии. Не сказать, чтобы они были слишком агрессивны, но выполняя приказы вполне могут применять необходимое насилие, что тахал'ги с "крул'лами" просто не состоянии делать. Но таких тахал'гов маловато для ведения межпланетных войн. И они-то появились из-за совсем несознаваемой причины, которую совсем не учли, покидая Оранг. Не все дети тахал'гов с "крул'лами" получались способными входить в симбиоз с "крул'лами". И такого населения становилось всё больше, хотя и медленными темпами. Получалось, что покидая Оранг переселенцы унесли с собой и проблему, от которой бежали.

Хумбаар не сомневался, что бескрул'ловые тахал'ги будут воевать за своё место под солнцем. А вот как заставить крул'лоносителей хотя бы на какое-то время со своими "крул'лами" расстаться, ведь те не позволят им воевать в полную силу. Если только содержать их в экранированных контейнерах. Чтобы при необходимости "крул'лы" смогли выполнять роль медицинской помощи.

Но главное вооружение.... Теперь я, кажется, начинаю понимать, что надо руководству того "скользкого" в поступках государственного образования, от "серых ратикулийцев". Технологии! И в первую очередь военные технологии. Но с этим и у нас дела неплохо обстоят. Придумать мы можем всё что угодно даже создать, а вот применять?..

Одни мы не справимся, как видно на примере Вождя предыдущего "ковчега" Тольциана Куликайну. Имя его в истории сохранилось, но аборигены его как-то переформатировали Топельцин, Кукулькан — один таха'лг раздвоился и даже размножился — в разных краях его называли разными именами, и даже ипостасями. Творчество аборигенов сделало из него чуть ли не змея, наверное, легенды переплелись с этими нефелимами с Нибиру....

Положительно необходим Союзник — авторитетное государство под названием Союз Советских Социалистических республик". Если всё получится, мы справимся... и с "серыми" и рептилоидами Нибиру тоже...

ГЛАВА 12

— Ну что, чикита!* Далеко убежала? — Обратился к Долорес на испанском языке, одетый в камуфляж невысокий, но плотный чико*, с измазанным зелено-черным "макияжем" лицом, вооружённым, держащим в руках израилевский автомат Galil.

Долорес стояла, плотно прижавшись спиной к стволу толстой араукарии. Рядом с её лицом свешивались с дерева длинные безлистые нитевидные стебли Тилландсии — лузитанского мха, придавая выражению её испуганного лица дополнительную трагичность.

— И где твой кабальеро? Убежал один?

Ответа, похоже, камуфлированному не требовалось, но и расправляться с "загнанной дичью" он не спешил, или ожидал своих товарищей, которые, скорее всего, следовали за ним, двигаясь цепью-гребёнкой. Следопытом, по всей видимости, был он сам.

Пётр покинул её где-то минут десять назад, может меньше, или больше — время для неё тянулось как-то замедленно. Перед своим исчезновением он прошептал:

— Стой здесь! Я мигом.... Ничего не бойся!..

И вот теперь его нет, а вооружённый преследователь прямо перед нею.

— Я здесь, Санчес! Оставил бы ты девушку в покое!.. — Послышался голос Петра из зарослей за спиной камуфлированного.

Коммандос попытался развернуться, и на его измазанной физиономии проявилась белозубая улыбка.

— Командир! Вот почему-то я так и думал, что встречу именно тебя.... После гринго с набитым золотом брюхом.... Так мог поступить только ты.

При разговоре, коммандос всё хотел развернуться.

— Не надо, Санчес.... Постой пока так. Чтобы такого могло произойти, что ты начал работать на гринго, которых ты так не любил?

— А я и сейчас их терпеть не могу.... Всё дело в деньгах...

— Скажи ещё: "Ничего личного, это просто бизнес!"

— Ну, можно сказать и так. Долго мне ещё так стоять?

— Немного. Кто тут ещё с тобой? Кроме Мигеля? Как всегда, Диего?

— Да. А что с Мигелем? Ты его убил? — Забеспокоился Санчес.

— С каких пор я стал убивать своих друзей? Сейчас подойдёт Диего, тогда и Мигель появится.

— Что, ты с ним уже договорился?

— Да нет, только обездвижил на время, а узнав его, понял, что по моим следам шёл именно ты. Диего, я вижу, ты уже подошёл?..

— Да, Командир...

— Ну, раз вы ещё считаете меня командиром, то я могу доверить вам девочку. На то время, пока я схожу за Мигелем. Имеется разговор.

Пётр скрылся в зарослях. Похоже, ему повезло. Оказывается, преследовала его группа из бывших "ягуаров". Вот только как они оказались на службе у Хоука? Случайность? Или Хоук знал и специально их нанял? Но тогда он должен был предположить, что мы узнаем друг друга. Но имелся один нюанс, о котором Хоук не должен был бы знать — в своё время, при расформировании, члены команды поклялись, ни при каких обстоятельствах не воевать и враждовать друг против друга.

Но за большие деньги, которые им мог наобещать Хоук, что только с людьми не бывает.... А может быть, и нет. Но до его возвращения никто Долорес не тронет.

И всё равно теперь создалась неприятная ситуация, которую надо было или обсудить и найти способ выхода из положения. Или — перестрелять друг друга. И этого не хотелось бы.... Слишком многое связывало его с этими людьми. Но относятся ли они теперь к нему также, как раньше? Или же нет?.. Ведь когда-то пробежала кошка недоверия внутри команды, когда кто-то посчитал, что артефакт "Розовый кристалл", найденный экспедицией, которую отряд и спас, похитил кто-то из её членов. Это только потом выяснилось, что и здесь замешаны гринго, которые по своей привычке крадут, а обвиняют в этом совсем других людей. Но тогда все подозревали всех — могут, же янкесы стравливать людей...

Так что Петру предстояла трудная задача убедить людей в своей правоте. Ведь в любом случае Хоук платить им не собирался — не тот человек. Значит у нас только один шанс — суметь "открыть глаза" на наше и их положение. Верить мне они привыкли, так что шанс убедить оставить нас в покое имеется.

Привести в чувство Мигеля удалось очень быстро. Он очень удивился, увидев перед собой своего бывшего командира.

— Опять, не удалось застать тебя врасплох... — улыбаясь, сказал Мигель, потирая шею, по которой ему и досталось от Петра. — Никак я не ожидал, что русский, которого ищет этот гринго Хоук — это ты.

— А вот Санчес в этом был просто уверен...

— Ну, на то он и серхенто-майор...

Когда на поляну сначала вышел ещё один коммандос с пулемётом на плече, а за ним Пётр, Долорес обессилено сползла по стволу араукарии, присев у её комля. Похоже, до этого момента она держалась только силой воли.

* * *

Они впятером сидели у костра. Огонь всегда облегчал общение, как бы очищая помыслы людей смотрящих на живое пламя. Но остатки недоверия ещё сохранялись — это Пётр замечал своим, можно сказать, внутренним зрением. Ещё бы, он сам ещё ни разу не повернулся к бывшим своим подчинённым спиной, а при встрече держал на линии своего прицела и Санчеса и подходящего к нему Диего, при этом оставляя Долорес в стороне, чтобы никто не мог ею прикрыться, вздумай затеять перестрелку. Даже теперь вокруг костра они сидели таким образом, что все разом на него накинуться, пожелай этого, они бы не смогли. Хотя он и не верил в такое развитие событий, но по привычке к опасности действовал уже интуитивно. Он вновь включил свою осторожность, чуть не забыв, что расслабляться нельзя не только среди врагов, но и среди друзей.

Разговор начал, бывший серхенто-майор Санчес, старинный наставник Петра в воинской хитрости.

— Да, командир, ты нас опять удивил. Впервые встречаю то, что ученик намного превзошёл учителя. Никогда не думал, что мы будем принимать участие в охоте на тебя.

Когда наниматель сказал, что надо ликвидировать четырёх международных коммитуристов, особенно русского, мы это восприняли как обычно. Нам платят — мы выполняем работу.

Но когда на пути нам попалась могила и труп гринго, начинённый золотом.... Вот тут-то у меня и появились сомнения. Почувствовал я твой особый почерк — никто бы не смог таким образом распорядиться золотом. Только ты.... Кстати, живность его уже почти очистила.... Так что, на обратном пути мы это золотишко заберём — мы ведь не так брезгливы, как ты.

И тогда я ещё раз подумал о приказании найти русского с девчонкой. Откуда здесь другие русские, которые могли насолить гринго? Да и по почерку отхода... Ты же знаешь, что каждого человека, хотел бы он или нет, со временем вырабатывается свой оригинальный почерк передвижения по лесам. Следов вы почти не оставляли. Если бы не я со своей выучкой, вас бы никто не сумел бы догнать.... Да и шли мы уже в основном для того, чтобы убедиться, что это ты....

— Теперь вы убедились, и что дальше? Откажешься от денег, которые тебе пообещал Хоук?

— Командир, ты же знаешь, что мы все дали клятву — "своих не трогать"...., да и то золотишко... Его стоимость в разы, если не в десятки дороже, чем предложенный нам гонорар...

— Как вы вообще ухитрились подрядиться на такое?

— Деньги не пахнут, командир, ты же знаешь, что мы головорезы, и больше ничего практически не умеем — работа почти та же, что и раньше, только пообещали заплатить больше.

— Хочу обратить внимание на твои же слова: "пообещали заплатить". Давайте пока это запомним, и меня интересует ответ на один вопрос: почему Хоук связался именно с вами?

— Ничего разъяснить не могу, командир. Эту работу нам подкинул приятель-вертолётчик, почти твой тёзка — Педро Гонсалес, у него старенький "Блэк Хоук". И его вертолёт наняли, а заказчик рыжий гринго, наверное, ещё и гордился, что вертолёт носит его имя и... обещал вообще немыслимые деньги....

— И вы поверили?

— Сначала, да! Но когда увидели золото в брюхе другого гринго, поняли, что ставки очень высоки — если такую уйму золота просто бросают в сельве, то, сколько его всего? И вот тогда закрались сомнения — не сделают ли нас расходным материалом? Или хотя бы попытаются.... Мы же тоже не простые пеоны....

— Я рад, что вы сами об этом догадались.... И много там ещё народа?

— Кроме нашего приятеля-пилота — Хоук и двое его людей.

— Да, ваши предположения, похоже, правильны. Я с самого начала предполагал, что резня в группе будет, не думал только, что Хоук решит для гарантии зачистить сначала нас — вашими руками, а потом вас, и под конец своих помощников он тоже не пожалеет. И последним будет пилот. Как всегда, трёхступенчатый контроль....

— Что же вы там такое нашли, что должно сгинуть столько народа? — Спросил Санчес.

— Клад, скорее склад драгоценностей... — усмехнувшись, сказал Пётр.

— Так много?

— Одним вертолётом типа "чинук" не вывезешь.

— И что Хоук с этим всем делать собирается? Этого же на десять жизней хватит!.. — Растерянно проговорил Мигель.

Санчес с Диасом прогудели в знак согласия.

— А зачем нашим предкам-конкистадорам, — Пётр вздохнул, — было нужно столько золота, что они уничтожили целых три империи, цивилизацию, которая могла развиться в какую либо другую, чем существующая..., несмотря на человеческие жертвоприношения. Наши предки тоже на кострах пожгли не меньше.

— И что, мы теперь из-за этого металла мы должны друг друга резать? — Спросил Диего. — Неужели этого не хватит на всех?

— Ну, нам бы хватило на троих и того, что наш командир высыпал в мертвеца... — я так думаю. — Высказался Санчес. — Вот только надо Гонзалеса выручать. Без нас ему не выжить.

— С нашими запросами, может быть и хватит, а вот Хоук? Скорее всего, он желает, чтобы информация о древнем кладе осталась только его достоянием. — Сказал Пётр.

— Но теперь-то мы знаем расклад, и так просто с нами не расправиться. Командир, ты с нами?

— Ребята, если бы я хотел обратно, я бы оттуда не уходил. Я думаю, вы и без меня разберётесь. А мне хватит того, что я уже имею. Думаю, что они сейчас как раз грузятся и готовятся к вашей встрече. На тропе установят что-нибудь взрывающееся, чтобы максимально уменьшить вашу численность в непрямом контакте. А оставшихся — посекут автоматами из засадных точек. Сам Хоук будет контролировать вертолёт. На вертолёте пулемёт имеется?

— Конечно.

— Вот им он и будет прикрываться. Из него он положит оставшихся или вас, или своих помощников — ему всё равно... в заключение. Пилота они пока на время как-то нейтрализуют. Да, грамотно. Почти стопроцентная гарантия.... Я бы сделал именно так.

— Тогда как нам с ними справиться? — Санчес сморщил лоб. Служака он был опытный, но вот полётом мысли не обладал, потому и не смог выбиться в офицерский состав. Исполнителем он был идеальным, но что касается планирования — не его это был конёк.

— Вам надо будет найти засадных — это вы умеете. Снять их тихо, очень тихо. Тихо подобраться к вертолёту — местность там позволяет. — Это вы тоже умеете.... Затем отвлечёте внимание Хоука взрывом на тропе — неважно, найдёте ли вы их закладки, или соорудите свою.... Вот и всё.... Немного постреляете или поработаете ножиками и остаётесь со своим другом пилотом Педро Гонсалесом.

— Да, командир! Жаль, что ты не хочешь идти с нами...

— Так вам больше достанется. — Усмехнулся Пётр.

Сейчас, планируя операцию по захвату вертолёта, он не расслаблялся и был готов ко всему. Он даже был готов к тому, что его бывшая команда пойдёт против него — за последнее время он стал своеобразным параноикам на ожидание опасности, тем более, позволив себе не вовремя уснуть тройку дней назад.

Но какое-то чувство говорило ему, шанс этот маловероятен. Слишком многое было выстрадано вместе. Это среди североамериканцев такое встречалось сплошь и рядом — главным у них является принцип целесообразности, также как и бойцов наркокартелей, но вот в его команде?.. Маловероятно, но готовым надо быть!

— Да!.. — Санчес усмехнулся. — А ты не боишься, командир, что мы тебя всё же грохнем, чтобы ты больше никого не привёл к сокровищам?

— Не боюсь! Если мы не можем доверять друг другу — даже большие сокровища впрок вам не пойдут — грош цена нашей старой дружбе. — Пётр усмехнулся, — Если бы вы это собирались сделать, то уже бы сделали.... И потом.... У вас бы всё равно ничего не получилось.... И вы это знаете. Впрочем, вы ещё можете попытаться!

Общий смех был ему ответом. Только Долорес, сидела, нахохлившись, не принимая участия ни в разговоре, ни разделив общее веселье.

Коммандос встали и приготовились отправляться в путь. Впереди на этот раз пошёл Мигель, меся на плече австрийский пулемёт MG-3, за ним Диего. А Санчес чуть задержался и что-то шепнул Петру, чуть усмехнувшись, и направился вдогонку за своими товарищами. Пётр на его слова грустно улыбнулся. Он внимательно проводил группу своих бывших "ягуаров", пока те не скрылись за стеной растительности, про себя отметив, что группа вооружена под единый натовский патрон 7,62х51. Которые подходили и имеющимся в группе "галилам".

Он не собирался сообщать Долорес, что ему сказал Санчес: "Твоя девчонка фигурой как-то похожа на ту француженку. Ну, ты помнишь её..."

* * *

После ухода коммандос какое-то время стояла тишина. Молчал Пётр. Молчала Долорес.

Потом Пётр вздохнул, и совсем не облегчённо.

— Санчо когда-то учил меня воинским премудростям, среди которых главным было не оставлять за своей спиной врага. К сожалению, я не всегда безоговорочно претворял этот постулат. Почему? — спросишь ты. Несмотря на мой жизненный путь, не такой большой, но на котором встречалось больше мерзости, чем порядочности, я всё же, думаю, что порядочность должна иметь место. Но с другой стороны мне иногда кажется, что порядочность одних плодит и множит мерзость других. Иногда получается, что руководствуясь, я только принципом целесообразности и профессиональным цинизмом, о порядочности я вспоминать не должен. Как вот в нашем случае — отбрось я свою порядочность в сторону и прикончи я Хоука в то время, когда он пытался вызвать себе подкрепление, нам бы с тобой не пришлось устраивать марафон по джунглям. Теперешних проблем у нас не было бы — за нами просто некому было бы гнаться. Мы могли бы совсем спокойно гулять до самого городишка Кумариама, находящегося среди гор и лесов, окончательно оставив сельву с её болотами и острорылыми крокодилами и цепкохвостыми бодропсами Шлегеля, то есть ядовитыми гадюками, свисающими с ветвей.

— Но ведь преследователи оказались твоими друзьями. — Возразила Долорес.

— Нам, конечно, повезло, но даже не всем друзьям можно довериться до конца. — Вздохнул Пётр. — Слишком больших денег не бывает — такую философию исповедует большинство людей. Алчность может поразить даже порядочного человека. Мы, наверное, можем быть спокойны какое-то время — Санчо с командой могут поиметь с Хоука намного больше, чем с нас, и это на настоящее время единственная наша гарантия. Если Хоук просто не бросит их здесь, улетев на вертолёте в одиночестве. Но скорее всего так он не поступит — он желает остаться единственных хозяином сокровищ.

— А они не могли только сделать вид, что уходят? — С опаской спросила Долорес, имея в виду коммандос, которые совсем недавно были здесь.

— Могли, — Пётр усмехнулся, — но вряд ли это им сейчас нужно. Да и не поможет никак. Они хорошие бойцы, даже очень хорошие, но они исполнители, инициативой не очень блещут, даже Санчес. Думаю, что смогу "почуять" их, как уже раз это произошло, и смогу справиться с ситуацией.

Пётр вздохнул.

— Жаль, что рыцарство становится анахронизмом в нашем мире. Жаль, что всё больше и больше человечество подчиняется "Золотому тельцу". Пуританизм с еврейством идут здесь в одной упряжке, и чем это, в конце концов, закончится для всего мира — неизвестно. Явно чем-то нехорошим.

Долорес подошла к Петру и впервые попыталась прижаться к нему.

— Я очень испугалась. И боюсь уже несколько дней. Этот страх преобразуется в постоянный ужас, я схожу с ума.... Я уже ничего не могу с собой поделать.... А ты по-прежнему отвергаешь меня. Прошу тебя, помоги мне. Я понимаю, что мы никогда не сможем быть вместе навсегда..., но можешь ты не отталкивать меня, пока мы здесь в сельве, сейчас....

Пётр обнял её, прижав к себе.

— Прости девочка, что был к тебе невнимателен....

— Нет, внимательным ты был всегда, вот только, полюби меня хоть немножко. Хоть на какое-то время.... Я так этого хочу!

ГЛАВА 13

От родителей Николая писем не было уже давненько, а в свете того, что Крымский на "охоте" собирался предложить Николаю телепортироваться к ним в виде эксперимента, то эта мысль поселилась в голове его довольно прочно. И мысль провести такой эксперимент Николая не оставляла.

Он подолгу сидел над картой Центральной и Южной Америк, и думал, где на этот раз ступали ноги его родителей, в немногочисленных письмах конкретных привязок к местности не указывалось. Почтовый штемпель указывал страну отправления — Коста-Рика, но это был промежуточный адрес — экспедиция должна была перебраться с полуострова на материк, но даже способности, которые Николаю помогали овладевать печатной продукцией, в данном случае пока не срабатывали — он не мог определить, где сейчас находится международная археологическая экспедиция, в которой участвовали его родители. Ему известно было, что основные исследования должны проводиться в Колумбии, где-то в одном из заброшенных местечек к северо-востоку от мелкого городка Куриама.

Прежде чем совершать "прыжок", как он про себя стал называть факт телепортации, надо было конкретно определиться с местом, куда надо "прыгать". Он, конечно, надеялся, что в непосредственной близости к месту назначения, он сможет каким-то образом уловить излучения мозга родных ему людей, и как бы запеленговав, настроиться уже на точку нахождения. Он также понимал, что, возможно, не сможет достигнуть нужной точки после первого же "прыжка". Хорошо бы это получилось хотя бы с третьего, если уж не со второго "прыжка".

Поэтому он пока не спешил совершать телепортацию без основательной подготовки. А то, что подготовка ему нужна, он понял уже давно, а Крымский ещё основательнее убедил его в этом. Николай вспомнил ещё одно обстоятельство, связанное с прошедшей "охотой", как бы проиллюстрировавшее, что Николаю ещё очень многому необходимо научиться.

Перед тем, как покинуть остров на болоте, Крымским предложил немного пострелять не по живым мишеням, а по обычным грудным, которые к удивлению Николая имелись в кладовке "сторожки". Оказалось, что Крымский с Марковым практиковали такие стрельбы, чтобы не терять квалификации, считая их неплохой тренировкой как зрения, так координации движений.

К своему стыду, Николай понял, что стрелять хотя бы на среднем уровне он не умеет. И в этом отношении очень ёмко выразился Крымский, даже чуть рискнув своим имиждем культурного интеллигента:

— Да, стрелок из тебя, Коля, прямо скажем, хреновый! Всё же многое значит, что в армии ты не служил, а военная кафедра — это хоть и подспорье.... для студента, но далеко не настоящая служба.... — Сказал Крымский.

В своё время сам Крымский в армии служил, хотя и один год, но рядовым и не считал то время потерянным для науки.... Наоборот Крымский непоколебимо считал, что армейская служба даже во вспомогательных подразделениях необходима для воспитания характера, и в первую очередь такой черты, как упорство.... И именно упорство, как он считал, главнейшая черта учёного. Наука — это не только озарение — это ещё и монотонный усидчивый труд.... Старинные русские пословицы: "Без труда — не вытащишь рыбку из пруда!", "Терпенье и труд всё перетрут!" — очень метко отражают суть всех работ, и особенно в науке...

Возможно, в других обстоятельствах эта отповедь показалась бы Николаю обидной, но в данном случае он на оценку старшего товарища не обиделся. Он скорее, уяснил для себя, что к тренировке по стрельбе ему необходимо относиться со всей серьёзностью, с той же, с какой он в своё время посвятил изучению и овладению йогой. А совет Крымского попробовать протелекинетировать пулю в нужном направлении..., он воспринял скорее, как шутку, и даже как намёк на то обстоятельство, в данном виде "спорта" надо всё же научиться, не использовать параспособности, а идти естественным путём. Ведь вполне может оказаться, что сейчас эти способности есть, а потом, глядишь... раз, а их уже и нету. Как говорится в старинной пословице: "бог дал — бог взял". Да и Бог здесь был совершенно не причём, если уж только в самом начале заложив в человека все эти способности в латентном состоянии.

Другой вопрос, требующий ответа — при каких условиях эти способности "просыпаются". Николай сомневался, что в данном случае пробуждение у него способностей можно в полной мере считать "божьим промыслом". Сверхъестественными способностями его "осчастливили" приближающиеся пришельцы, и сделали они это с определенной целью — создать из него подвластного им разведчика, способного не только проникнуть всюду, но и добыть почти всё, что потребуется.

Но Николаю посчастливилось уйти из-под их контроля, и теперь он рассуждал о том, что, несмотря на то, что в своей стране все воспитывались атеистами, хорошо хоть не воинствующими, он понимал, что в природе существуют закономерности — если уж что-то существует, то для этого имеется не только причина, но как следствие — цель этого существования. Значит и "проснувшиеся" способности Николая, понадобятся ему для выполнения определённой миссии, то есть для достижения цели, которую ещё необходимо найти. И сейчас не важно "с чьей подачи" произошла его инициация. Ответ на этот вопрос оставался открытым. Пришельцы не боги. Возможно, в более древние времена их и могли бы посчитать богами, но только не в наше атеистическое время, хотя и в современное время для денежной выгоды некоторые деятели могут заменить Христа или Аллаха, на какого-нибудь Космического Бога.

Николай, выйдя из-под контроля инициировавших его способности пришельцев, сменил миссию, возложенную ими на него, на что-то своё, возможно в будущем нужное человеческому роду..., обитателям планеты Земля.

Прав Крымский в том, что ему необходимо развивать возможности управления этими способностями. Возможно, на более позднем этапе развития человечества эти способности станут неотъемлемой частью человеческого организма — ведь заложены они именно в человеческий организм. Материально в организм ничего не добавлено.... И когда-нибудь, скорее, для подобной же экспансии, какую сейчас пытаются осуществить пришельцы, человечество Земли будут осуществлять свою...

И вот для этого и понадобятся дополнительные способности, которые на данном этапе развития человечества не столь необходимы. Именно об этом говорил Крымский на их "охоте" и своей основной миссией Николай теперь считал изучение параметров своих способностей — ведь такими же пришельцы могли наделить кого-то ещё, и он обязан иметь возможность противодействовать Пришельцам, если она окажутся агрессивными и враждебными.

Как бы то ни было, Николай был согласен с Крымским и решил не спеша оттачивать управление своими способностями до ювелирного уровня.

Думы о Южной Америке, где сейчас находились, мама с папой так поглотили его, что он даже на какое-то время отставил в сторону свои дела на амурном фронте. Тот романтический вечер с театром и пешей прогулкой от театра до институтского общежития, на сегодняшний день так и оставались его единственным подвигом. Мысленно загруженный нахождением способов выполнения намеченного путешествия на другую сторону земного шара к антиподам, он передвигался по институту, словно в автоматическом режиме, ничего не замечая. Даже Веронику, которая пришла сегодня с новой прической, надеясь понравиться Николаю.... И ещё — Николай никак не ожидал, что так быстро астрономы обнаружат космический объект, о появлении которого он уже знал, и это обстоятельство на какое-то время приостановило его подготовку к "межконтинентальному прыжку".

Он вспомнил о профессоре Маркове, который сказал, что можно было бы посчитать приближающийся космический объект планетой Нибиру. Обитатели Нибиру должны находиться где-то внутри неё — ведь даже при наличии атмосферы, не имеется внешнего светила, обеспечивающего планету необходимым теплом. Вернее такое светило имеется — то же Солнце, но оно находится в такой непросветной дали, что должна казаться всего лишь одной из звёзд. А вот источник тепла — скорее всего, внутри и планета тоже должна быть пустотелой, как и приближающийся объект. Но это не Нибиру — приближается он совсем не с той стороны, где находится её предполагаемая орбита.

Тем более надо как можно быстрее осуществить эксперимент по переносу.

ГЛАВА 13

— О, я убеждён — сельва скрывает от нас ещё очень много секретов об истории Месоамерики. — Говорил на испанском языке с лёгким акцентом седовласый мужчина. Рядом с ним у костра сидела миловидная европейка, где-то на пару-тройку лет моложе рассказчика — оратора. Ещё трое в походной одежде расположились напротив мужчины, по другую сторону костра. Второй костёр был разведён чуть поодаль — вокруг него сидело ещё семеро — явно местных, скорее всего рабочие экспедиции, среди которых выделялись двое вооружённых короткими автоматами и в какой-то униформе, слабо напоминающей форменную полицейскую Колумбии, на территории которой все они сейчас и находились.

Петр ощутил что-то вроде "де-жа-вю" — как будто он уже видел эту картину, и в то же время чувство ирреальности происходящего охватило его внезапно вспыхнувшим воспоминанием...

* * *

— А-а-а-а!.. — Душераздирающий вопль пронесся по сельве. Люди, сидевшие у костра, с ужасом увидели, как тело начальника экспедиции, который минуту назад встал, чтобы сходить к отхожему месту, вдруг распалось на две неравные части, и мощный фонтан крови брызнул на их лица. Над разрубленным телом возникла огромная фигура существа с косматой шевелюрой на голове, неопределенным цветом кожи лица, и с обагренным кровью мачете в руках.

И в ту же секунду международная археологическая экспедиция под руководством Альвареса Сальдивары, окровавленное тело которого сейчас лежало рядом с костром, было окружено толпой существ, или всё же людей, непонятной национальности? Участники экспедиции, относящиеся к мужскому полу, не успев даже пошевелить пальцем, были скручены и профессионально связаны, и до поры, до времени, оставлены в покое. А вот с немногочисленных женщин, вне зависимости от возраста, прямо у костра была сорвана одежда, и, несмотря на их отчаянное сопротивление, под крики, уже совсем не похожие на человеческие, началось насилие.

Главное действующее лицо — рыжеволосый мужчина, который совсем недавно убил руководителя экспедиции, теперь деловито разделывал его тело на куски, нанизывая эти куски на импровизированные вертела.... Не оставалось никаких сомнений — он хотел поджарить человеческое мясо.... У пленников, которые еще не потеряли способность как-то воспринимать происходящее, в тот же миг произошло самопроизвольное очищение желудков и к крови у костра добавилась обильная рвота. Отвратительные миазмы наполнили поляну — даже вся природная мощь сельвы не могла справиться с витающими в воздухе "ароматами".

Трое пришельцев, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стояли, поодаль держа за руки, почти потерявшую сознание самую молодую участницу экспедиции француженку Селестину, с которой одежда была сорвана, и сама она, таким образом, приготовлена для эксплуатации главарём, который сейчас тешил свой талант кулинара.... Они ждали, когда команданто насытится первым, чтобы потом отведать того, что после него останется...

Наконец отбросив окровавленный мачете в сторону, он рыкнул своим помощникам, взглядом показав на заготовленные вертела. Не вытирая испачканных кровью рук, он с силой схватил, выпущенную молодчиками девушку, которая уже готова была рухнуть от потери сознания наземь, за руки, придерживая и прижимая её тело к своему.... Это вывело Селестину из спасительного беспамятства и ещё один пронзительный крик ужаса раздался в тропической ночи, в тот момент, когда её тело было навзничь брошено на вытоптанную траву.... И если первоначальный крик, во время убийства, которой, как теперь понимали, вырвался из глотки предводителя для устрашения окружающих, то этот крик девушки был полон смертельного отчаяния....

* * *

Почти с таким же воплем, или ему это только показалось, он просыпался раньше.... Уже не в первый раз мучил его этот кошмар. Прошло уже больше трёх лет. Они тогда только совсем чуть-чуть не успели предотвратить ту трагедию.... Почти по пятам они преследовали ту группу "герильерос" уже совсем потерявших человеческий облик, как в головах, так, и внешне...

Как ни спешил их отряд, всех спасти не удалось...

"Свободных" женщин "настоящие мачо" насиловали по трое каждую одновременно, и когда ЕГО отряд выскочил на поляну, пытались ещё ими и прикрываться. Хорошо, что бойцы были хорошими стрелками, и каждый из бандитов получил свою пулю в голову и всего лишь брызги мозгов стали добавочными неприятными факторами для женщин.... Не успевший добраться до девушки главарь-команданте получил пулю в затылок лично от него — командира, и остальные "соратники" легли рядом. Мяса из человечины они отведать не успели...

В итоге безвозвратно экспедиция потеряла лишь руководителя шестидесятидвухлетнего перуанца Альвареса Сальдивару и пятидесятивосьмилетнего кастильца Сэломона Асеведо, который умер от сердечного приступа. Трое женщин: шведка Эббе Перссон 48 лет, Сигни Кристиансен 38 лет из Норвегии и мексиканка Олдонза Бустаманте 32 лет — оказались в невменяемом состоянии, француженке Селестине Рене 23 лет повезло — она отделалась недельной реабилитацией в психиатрической клинике. А вот её коллегам там пришлось задержаться намного дольше. Из мужской части экспедиции: сорокалетний швед Оскар Ульссон и пятидесяти пятилетний датчанин Ларс Сёренсен — получили тихое помешательство, на тридцатитрехлетнего француза Алэра Рожера, благодаря тому, что в тот вечер принял изрядное количество спиртного, происшествие с экспедицией почти никакого воздействия не оказало, ибо он был банально пьян, и не проснулся даже в тот момент, когда его связывали. А вот тридцатишестилетний гражданин Соединенных Штатов Америки Марк Браун, после всего начал заикаться, долго лечился, так как в дальнейшем собирался делать политическую карьеру, обыгрывая данный случай в биографии в целях борьбы с левыми идеями...

Но это было потом, а сейчас у отряда "спасителей" могли быть неприятности другого рода. В пылу преследования они пересекли границу своего государства и осуществили возмездие над шайкой "герильерос" на территории сопредельной страны и довольно на большом расстоянии от границы. Во избежание межгосударственных осложнений, КОМАНДИР своей принадлежностью хвастаться не собирался, но, в то же время, возникла щекотливая коллизия — члены спасенной экспедиции нуждались в оказании квалифицированной медицинской помощи, для чего требовалась их эвакуация. А для этого требовался вертолет. Радиостанция экспедиции оказалась в неисправном состоянии, а со своей базы ОН вызвать помощь не мог из-за соблюдения секретности рейда. Никому знать не полагалась, что за отряд обитает в сельве и медленно, но основательно "чистит" её от так называемых "повстанцев" различных спектров политической цветовой гаммы.

Как ни удивительно в этом вопросе помощь оказал проснувшийся, но совсем не протрезвевший француз, а ещё говорят, что больше всех пьют русские.... Еле продрав глаза, он при содействии штатного радиста отряда смог разобраться с радиостанцией и вызвать спасателей по предоставленным отрядом координатам...

ОН тогда в последний раз посмотрел на Селестину Рене. За время всей "заварушки" к Селестине не пришло спасительного беспамятства. Поднявшись с земли, она стояла неподвижно, обнаженная, лишь в обрывках своей былой одежды, с выпачканным чужой кровью, телом. Небольшого размера груди трогательно выпирали вперед острыми сосками. В тусклом освещении догорающего костра, даже, несмотря на неподходящую обстановку, Селестина была красива. Красива своей юной красотой, и словно светилась.... Возможно, этот призрачный неземной свет видел только ОН. Но ОН и навсегда запомнил взгляд её черных глаз в тот момент, когда она поднялась с земли. Это был взгляд, какого угодно существа, но только не двадцатитрёхлетней девушки с незаконченным высшим образованием. И память об этом взгляде всегда помогала ЕМУ в исполнении взятой им на себя миссии.

Пока археологи находились в прострации, ОН дал команду и, не дожидаясь прибытия спасателей отряд "растворился" в сельве.

В то время он не знал ни национальности, ни имен участников этой, спасенной его отрядом, экспедиции. Их имена он потом узнал из газет, также как и о том, что экспедиция лишилась одной из своих находок — великолепного крупного кристалла, который не имей он насыщенного розового цвета, можно было принять за бриллиант. Именно из газет ОН узнал, что в его отряде, как он тогда думал, завелся мародёр, утаивающий добычу от товарищей..., и принял определённые шаги для того, чтобы его выявить. Учитывая особенности той смертельной работы, которую выполнял его небольшой отряд, вред от скрытности... какое уж тогда чувство локтя, и сможет ли этот человек прикрыть спину своему товарищу? Это тогда они все думали — ведь никто не смел даже подумать о моральной нечистоплотности Марка Брауна — представителя светоча демократии из Соединенных штатов Америки.

* * *

Петр почти с трудом заставил себя очнуться от воспоминаний, "возвращаясь" в настоящее время, и только легкая грусть осталась...

— Как я понимаю тот импозантный мужчина, похоже, руководитель... — Полушепотом сказал Пётр Долорес, кивком головы показывая на уже пожилого орлиноносого брюнета с обильной проседью в волосах.

— А ведь он мне знаком! — Долорес как-то явственно обрадовалась впервые с тех пор, пока они путешествовали вдвоём. — Он с кафедры археологии университета в Мехико, где я училась.

— Считаешь, мы можем без опаски объявиться перед ними?

— Да, я пойду первой!

— Ну, уж нет! Женщинами я прикрываться не привык. Идём вместе. Видишь вооруженных мачо — это, по всей видимости, охрана, которую несколько лет назад начали придавать международным археологическим экспедициям. Не знаю, как они отреагируют, но прошу, держись всё же, за моей спиной!..

Выбрались они из зарослей вполне профессионально — за время совместного рейда, Петру удалось немного натренировать Долорес малозаметному передвижению по сельве, которое в какой-то мере даже сберегало силы. И потому люди, сидевшие у костра, увидели их только тогда, когда они оказались уже пред ними, тускло освещённые пламенем костра.

Первым их заметил человек, рассуждающий об археологических богатствах сельвы. Именно он воскликнул:

— А это еще, что за явление Христа народу? — Причем он произнёс эту тираду на чистейшем русском языке, так что остальная компания, скорее всего, ничего из его речи понять не могла.

Только теперь запоздало защелкали взводимые автоматы охраны — караульная служба в экспедиции была поставлена из рук вон плохо. Будь на месте Петра и Долорес группа "контрас" или "герильерос", у экспедиции шансов бы не осталось. Видимо эта истина дошла и до охранников, и они с излишним рвением уткнули стволы своего оружия в спины появившихся не прошеных гостей.

"Не вздумали бы сдуру стрелять!" — Мельком подумал Пётр, несказанно удивляясь тому, что услышал русскую речь в сельве, а подозрительность нашептывала: "Это всё неспроста..." Своё знание русского языка он пока афишировать не стал, высказался на испанском:

— Мы мирные путники! Мы с самолета, который несколько дней назад разбился над сельвой. Мы, находимся где-то к северу от Кумариама? — Спросил он, показывая своё знание географии тех мест, где оказался. — Нам чудом удалось спастись.... Не будете ли вы любезны, принять нас в свою компанию?

Вслед за ним заговорила и Долорес, обращаясь к руководителю экспедиции:

— Сеньор Кордосо, я бывшая студентка университета Долорес Вильямайора, быть может, вы меня помните?..

— Santa MarМa!..* Долорес! Каким ветром тебя сюда занесло... в эти края гор и лесов.... Насколько я знаю, других экспедиций сюда не предполагалось... Мне кажется, ваша сказка с самолётом не совсем отвечает истине?..

— О, сеньор Кордосо, вы конечно правы!.. Я участвовала в не совсем официальной экспедиции...

— Скорее, совсем в незаконной.... Я знал, что ты авантюристка, но чтобы забраться в сельву в кампании неизвестно кого — мне твой спутник совсем не знаком, и скорее всего он совсем не имеет никакого отношения к науке. В нём скорее угадывается искатель приключений..., или всё же "археолог"?..

— О нет, сеньор Кордосо! Более благородного спутника у меня никогда не было...

— Надеюсь это так! Не соблаговолите, ли представиться, молодой человек?

— Моё настоящее имя вам ничего не скажет, а представляться вымышленным мне не хочется. Я имею прозвище, которое как раз и может что-то вам сказать. Пётр Русо, к вашим услугам. Я действительно, не совсем археолог, но и к бандитам тоже не отношусь.... Скорее, в какой-то мере я — коллега ребят, которые уже продырявили нам спины своими автоматами... Я, хотя и вооружен, но угрозы именно вашей экспедиции не представляю.... Если бы хотел, я мог "перещелкать" всех не выходя на поляну.... Не хочу обижать ваших ребят, но с охранением у вас, мягко сказать, не всё идеально....

В этот момент вмешалась женщина, сидящая рядом с "рассказчиком":

— Хумберто! Вы же видите, по их внешнему виду можно судить, что эта парочка побывала где-то в нехороших обстоятельствах. Возможно, надо поступить как в русских сказках — "напои, накорми, и спать уложи". А потом уже расспрашивать... — С лёгкой улыбкой проговорила она приятным голосом, в котором Петру послышались давно слышавшиеся, но не забытые нотки заботы, что-то напоминающие ему о детстве....

Он не сразу понял, что они ему напоминают, пока не вспомнил голос бабушки из своего далёкого детства, когда она ещё была жива...

Именно от неё он слышал сказки, русские и на родном языке. Именно у неё он научился чистоте произношения этого звучного языка. Хотя в семье все разговаривали по-русски, но более чем полувековое нахождение семьи в испаноязычной среде в какой-то мере повлияло и на их акцент. А вот бабушка сохранила язык своей Родины, и как могла, передавала своим потомкам.

Сейчас же фраза из сказки была переведена на испанский язык по сути, но никак не передавала того колорита, который он слышал в своё время от бабушки. Произнесённые слова, хотя и не потеряли своего значения, но утратили что-то неуловимое, передававшееся только русским языком.

Внешне женщина совсем не походила на его русскую бабушку, но некоторые мягкие черты, придающие лицу спокойствие, как бы излучали заботу и передавали человеку уверенность в своих силах.... Это было как наваждение. Женщина вдруг показалась ему сродни матери, хотя ею не являлась....

"Русская!.. — Он догадывался о её национальности, сейчас окончательно в этом убедился. — Эта женщина — русская!"

ГЛАВА 14

Неделю в институте персоналу высиживать все же не пришлось. Уже на следующий день по сообщению орбитальной станции "Мир" предварительные данные Тимофеева были подтверждены. Одновременно, совсем не благодаря утечке информации из института, аналогичные данные были получены радиобсерваторией в Аурисибо, что в Коста-Рике, на другом материке планеты.

А еще на следующий день об открытии знал весь мир. Приближающееся к планете Земля космическое тело действительно казалось крупным космическим аппаратом с покрытием из легированного титана. Теперь почти уже никто не сомневался, что оно искусственного происхождения. Научные и политические круги крупнейших стран мира лихорадило. США планировало выпустить на орбиту, целую эскадрилью "шаттлов", с целью получения дополнительных сведений о приближающемся космическом аппарате, хотя сам объект находился ещё в непреодолимой дали для земной космической техники.

Международный комитет по освоению космоса при ООН, заседал сутками, вырабатывая программу предстоящей встречи с посланцами чужого разума. Большинству казалось невероятным, что чужие могут приближаться к Солнечной системе с целью вторжения. Только делегация Соединенных штатов настаивала на уничтожении приближающегося объекта всеми доступными средствами, имеющимися в распоряжении человечества, предполагая его намерения только как враждебные, хотя данных о такой интерпретации событий пока не поступало. Вопреки резолюции ООН о запрещении вывода ядерного оружия в околоземного космическое пространство, они заявили о прекращении действия данного решения с их стороны в одностороннем порядке. Они желали оказаться, по их мнению, единственными спасителями человечества от космической угрозы извне. Они считали приближающийся космический корабль пришельцев кораблем-разведчиком, за которым вполне может последовать целая армада. Они как бы игнорировали тот факт, что приближающийся овоид имел неслыханные для земных технических возможностей параметры — почти минипланета, сопоставимая по размерам со спутником Сатурна — Титаном, что, по мнению большинства, никак не могло сочетаться с разведывательным назначением "пришельца".

Правительство же первой космической державы заявило о том, что в случае появления на орбите Земли "шаттлов", с ядерным оружием, они будут немедленно уничтожены военными спутниками, о наличии которых ранее по понятным причинам умалчивалось. Наличие таких спутников в околоземном пространстве, не имеющих ядерного вооружения на борту, резолюций ООН не нарушало. Они были оборудованы простейшим кинетическим оружием, которое и в вакууме космического пространства могло оказаться намного эффективнее избыточной мощности ядерных боеголовок. По той простой причине, что к настоящему моменту какой-либо брони ни один летательный аппарат земного происхождения иметь не мог из-за непомерного веса, препятствующего его выводу на орбиту по причине несовершенства ракетных движителей.

Дискуссия грозила зайти в тупик и привести к ненужной конфронтации между державами, тем более в обстановке возможной внешней угрозы. И только после пяти суток почти непрерывных заседаний была выработана предварительная программа встречи, в которой хотя бы в малой степени учитывались как мирные, так и враждебные (агрессивные) намерения пришельцев. Были выработаны, какие только оказались возможными меры предосторожности по защите планеты от возможных неожиданностей, хотя меры эти не давали каких-либо гарантий в своем успехе.

Против пришельцев ещё раньше были разработаны два основных типов оружия:

— Наземные лазерные установки, построенные вблизи крупных атомных электростанций и мощных каскадов гидроэлектростанций, которые в нужный момент способны обеспечить подачу электроэнергии для функционирования лазерных установок.

— Лазеры были включены в систему выведенных на орбиту военных спутников, с отражательными элементами для направления лазерных лучей на необходимые объекты, как в космическом пространстве, так и на земной поверхности. При определённом режиме концентрации имелась возможность поражать даже подземные сооружения. Радиус наружного поражения лазерных установок достигал орбиты Луны. На этом расстоянии была возможность поражать враждебные объекты, если только хватит мощности лазеров. И если объект не будет бронирован или покрыт отражающей поверхностью, способной рассеять разрушительный импульс.

Но это всё было оружием защиты на слишком близком расстоянии — вблизи от планеты, а от удаленных объектов защиты не имелось.

Мир с напряженным вниманием ожидал входа неизвестного космического корабля в пределы Солнечной системы. Несколько космических радиостанций в разных диапазонах посылали "пришельцу" мощные радиоимпульсы, закодированные по программе SETI, но ответов на эти сигналы пока не было. Кибернетики многих стран начали вообще сомневаться, что в неведомом корабле могут находиться гуманоиды, или же другие формы разумной жизни, хотя по установившемуся мнению венцом разумной жизни во Вселенной может быть только гуманоид. Кибернетики предполагали, что космический аппарат может оказаться, хотя и гигантским, но всего лишь автоматическим зондом.

Тем временем, на свет из-за острой необходимости стали выплывать научно-технические разработки, которые в других условиях никогда бы не были востребованы.

Всего лишь инженер одного из КБ реактивной техники Иванов Валерий Григорьевич, рассчитал и представил проект фотонного двигателя. Двигатель был далеко не совершенен, и в лучшем случае работать смог бы в полную силу лишь в течение нескольких минут, но даже такого новшества в складывающейся ситуации могло оказаться достаточно. Уже через месяц коллективный труд кибернетиков, инженеров изобретателей изо всех развитых стран мира перед лицом грозящей извне опасности, сплотившего их не смотря на социальные различия, принес оригинальный проект радиоуправляемого реактивного космического снаряда-торпеды.

Разделяющиеся ядерные боеголовки должны были нести обычные жидкостные реактивные двигатели-бустеры, регулирующие направление его движения, придавая нужную траекторию полета. И лишь незначительно усовершенствованный фотонный двигатель Иванова должен был на заключительном этапе придать торпеде необходимое ускорение, нужное для обеспечения срабатывания ядерных устройств при торпедировании объекта. Этот снаряд не был вершиной творческой научной мысли, но он подавал надежду на то, что усилия человечества не будут напрасными. Несколько заводов уже по истечении нескольких дней начали осваивать изготовление комплектующих изделий для постройки всего лишь трех таких ракет, большего количества технические возможности мировой промышленности в сжатые сроки — около трех месяцев — осилить не могли.

С приближением Пришельцев подняли головы различные всевозможные секты, вербуя себе паству, с призывами закапываться в землю, селиться в пещерах, чтобы сохраниться и выжить от грядущего Армагеддона. В Катакомбах прятаться?

Другие призывали к массовому самосожжению, оправдывая свои намерения уже наступившим Армагеддоном. Одним словом, правительства мировых держав не пытались поступающую информацию секретить.

А вот Тимофеев всё же "в пролёте" не оказался. И благодаря Ярому. Тот весьма аргументированно вышел в мировые научные сообщества с заявлением о приоритете открытия именно его институтом, и имя "Кропотливого Саши" стало известным во всём мире. Тот даже этого и не ожидал, и даже казалось, не был этому рад. Ну, что поделаешь, любой талантливый учёный имеет какие-то свои, безопасные для окружающих психические отклонения, такие как его неимоверная скромность. У каждого, как говорится, имеется "свой скелет в шкафу".

ГЛАВА 15

Хумбаара Толимайна в последнее время что-то беспокоило, но причину своего беспокойства он пока определить-понять не мог. Даже крул'л ему в этом помочь оказался не в силах.

Дела на планете пока шли под названием НИКАК. Рика. Конечно, делала всё, что могла, но без своего порядком разрядившегося крул'ла, большего сделать была не в состоянии. Её крул'л пока потихоньку напитывался необходимой энергией и начал способствовать Рике в подключении к Информационному полю планеты, пока хотя и в ограниченном режиме, но всё же удавалось черпать оттуда сведения по крупицам.

И создать ей в помощь разведывательную сеть хотя бы из пассивных объектов тоже не удавалось. К пассивным объектам подключиться удалось, но это обеспечивало лишь фрагментарное бессистемное наблюдение, не дающее полной картины обстановки. Да тем более эти пассивные аборигены-индивидуумы имелись в основном в другом государстве, совсем не в том, где обосновалась Рика. Да и местными мелкими животными обеспечить выполнение задачи пока не представлялось возможным.

Всегдашний алгоритм обследования планет, на этот раз не сработал. Толимайну теперь понимал, что надо было кроме Рики, отправлять ещё хотя бы тройку агентов, но кто тогда думал, что это понадобится?

Да и таких решительных, как Рика можно было подобрать только из безкрул'ловой гвардии, да вот только разведчикам без крул'лов на неисследованной планете делать нечего — толку от них никакого. Рика, возможно, на интуитивном уровне смогла понять, что это необходимо. Всё же кровь правителей даёт какое-то преимущество в мышлении, да ещё поддерживаемого крул'лом.... А теперь отравлять к ней в помощь кого-то уже нецелесообразно — поздно, так как не успеют адаптироваться под аборигенов. Так что вся надежда на Рику.

Надо принимать решение!

Но Хумбаара беспокоило что-то другое. Для первичных действий начали выводить из стасиса часть специалистов:

— бекрул'ловых воинов;

— операторов пси-установок наблюдения с помощью животного мира планеты;

— крул'ло-носителей нижнего уровня для проведения анализа и разработки планов непосредственного обеспечения контактов с аборигенами — руководителями той страны, где обосновалась Рика.

Детвору, которую в другое время можно было бы "выгулять" на планете, как это было раньше, пока поднимать не стали.

Хумбаара Толимайну и раньше несколько озадачивало то обстоятельство, что даже если оба родителя были крул'ло-носителями, то не всегда у них мог родиться ребенок способный к контакту с крул'лом. Потому за время Путешествия увеличивающееся населения "Ковчега" не всегда могло стать продолжателями своих родителей. Постепенно количество населения не способного воспринимать крул'лов увеличивалось, и получалось,что вновь появлялась проблема, из-за которой они в своё время покинули Оранг.

Бескрул'ловых тахал'гов становилось всё больше. При обнаружении нормальной планеты это было не страшно — готовые колонисты, правда, для носителей крул'лов надо было начинать искать ещё планету, становясь невольным рассадником бескрул'ловой жизни. И этот процесс мог продолжаться и дальше.... Тогда тахал'ги с "крул'лами" могут и не найти для себя места во Вселенной.

Чтобы не становиться вечными сеятелями надо было решать проблему адаптации нового поколения к новым "крул'лам". Сейчас этой загадкой занималось целая группа в его службе, изучая накапливаемый материал. Для дальнейшего прогнозирования результатов от брачных союзов.

А в Пути, походя, скорее всего эту проблему решить невозможно. Для этого нужны исследования, причём на твёрдой земле — планете. Опять нужна планета! Хумбаар понимал, что сразу и быстро эту проблему не решить — слишком пока мал собранный статистический материал. Это всё дела грядущего...

Но конкретно сейчас даже хорошо, что набралось некоторое количество бескрул'ловых тахал'гов — предстоит война. Война за планету.

Вот-вот должен был собраться Совет Ковчега, чтобы обсудить его предложение о слиянии тахал'гов с аборигенами. Потенциал мысленной активности аборигенной зашкаливает и Хумбаар был уверен, что люди — так они себя называют, могли входить в симбиоз с крул'лами, а совместные дети — тем более. Таким образом, вырисовывался один из способов решения проблемы будущего потомства.

И то, что оказалось, что на планету имеются и другие претенденты, да ещё и не одни, может даже сыграть положительную роль — почти потерявшие жизненную активность тахал'ги в борьбе "за место под солнцем", вновь обретут жизненную силу, а что одновременно они станут людьми — это всего лишь один из законов эволюции.

Борьба предстоит непростая — если одни из претендентов — нефелимы-змееглавы — посещали планету периодически и наводили свои порядки уже несколько тысяч лет, хотя и короткими по времени визитами, то вторые — "СЕРЫЕ" — взялись за планету основательно. Самое смешное, если это можно назвать смешным — одна из основных баз "серых" находилась на обратной стороне Луны. Да-да, именно на первом "ковчеге". И хотя располагалась она на поверхности, "серые", по всей видимости, не имели представления, что под ними звездолёт с заглушенными двигателями, а не естественный спутник облюбованной планеты.

И ещё одна проблема: с "серыми" интенсивно "контачило" государство под названием Соединённые Штаты Америки, разрешило построить несколько подземных баз, вроде как совместных, но верховодили там "серые" при полном не то попустительстве, не то согласии аборигенов.

США "скармливали" своим "серым" партнерам аборигенов для опытов — те пытались вывести гибридный вид, удовлетворяющий местным условиям жизни и в то же время, остающийся ретикулийцем. Это пока не совсем получалось и "серые" нашли несколько другой путь — выращивали для себя туземную армию, напичкивая имеющихся людей интегральными микросхемами ЧИПами — программными устройствами беспрекословного подчинения. Биотехнологический чип при помещении в затылочной области аборигена прорастал нитевидными микроскопическими проводниками к нервным окончаниям и выходным каналам мозга, беря его под контроль. Избавиться от присадки в земных условиях практически невозможно. После окончания вживления найти установленный чип в организме уже невозможно.

И это был осознанный выбор руководителей государства под названием Соединённые Штаты Америки.

Что странно, но той территории государства, где обосновалась Рика, база "серых" тоже имелась, и похоже, несмотря на то, что построена она была с согласия руководства страны, сами они туда доступа не имели, аборигены отдали её на откуп "серых" ретикулийцев.

И всё же в этом государстве засилье инопланетян меньше, по этой причине Хумбаар Толимайну считал, что предпочтительнее иметь дело именно с этим государством. Имелось ещё несколько причин:

Устройство властных структур было почти идентичным с "Ковчегом":

В Ковчеге — Верховный Правитель — В СССР Генеральный секретарь КПСС и Председатель Верховного Совета — вроде как выборный;

В Ковчеге — Совет при Верховном Правителе — В СССР — Верховный Совет;

В Ковчеге — Руководитель ПСИ-разведки — Принимающий Решения — В СССР Председатель Комитета Государственной безопасности.

Но основное — нет такой жадности, по сравнению с заокеанским США, своих людей на опыты не продаёт, правда допускает с "зубовным скрежетом" только то, что "серые" сами найдут бесхозное, да и то, даже беспризорники вроде, как лучше устраиваются, но и слежка за их судьбой продолжается.

Совет ждёт его Решения, чтобы его утвердить, а вот что будет дальше? Работа только начинается.

ГЛАВА 16

"Русская! Так же, как этот седовласый рассказчик — русский. Они русские. — Думал про себя Пётр. — Русские и скорее всего из Советского Союза, которые, как и США пытаются с переменным успехом оказывать своё влияние даже здесь в Южной Америке".

Конечно, влияние США здесь несравненно более чувствительно, Пётр это знал не понаслышке.... И СССР — оплот коммунизма, а с коммунистами Пётр боролся всегда, как ему завещали ещё дед и отец, которые эмигрировали из захваченной большевиками России. Наверное, и эти двое пожилых людей — мужчина и женщина — тоже коммунисты. Иначе они не могли бы оказаться в международной экспедиции на другой стороне планеты — вдали от Европы.

Но глядя на этих людей, Пётр почему-то не мог воспринимать их как ВРАГОВ. Наоборот, от них веяло домом... Такого чувства он не испытывал никогда при общении с другими людьми, не относящимися к его семье. Даже мать — урождённая испанка, не совсем адаптировавшаяся в их русской семье, не производила на него такого домашнего впечатления. Видимо, несмотря на то, что он был полукровкой, русское начало в нём всё же преобладало.

Родившись, и прожив всю свою сознательную жизнь в испаноязычной стране, Пётр сам никак не ожидал обнаружить в себе такое.... Несмотря на свою внешность — цвет волос и смуглость кожи, которые он взял от своей матери, и общность интересов с коренным населением, к которому он и сам теперь относился в полной мере, он вдруг почувствовал себя Русским.... Ладно бы отец и дед с бабушкой — они-то точно русские, возможно, будь они на его месте, их охватила своего рода ностальгия.... Но он-то никогда не был в России — у него-то, откуда это чувство? Тоска по родине предков? Русская Кровь?

Раньше он не хотел показывать своё знание русского языка, а сейчас он почувствовал себя почти как дома, где в семье все разговаривали по-русски — даже мать испанка, которая переходила на испанский, только в состоянии крайнего раздражения. И теперь он, подумав, решил не скрывать знание русского языка.

Погрузившись в раздумья, Пётр не сразу среагировал, когда ему и Долорес предложили присесть у костра. Охранники также отправились к своему костру, оставив его и Долорес в покое, видать по команде руководителя, которую Пётр также пропустил мимо ушей. Не слишком ли он в последнее время увлекается размышлениями, отвлекающими он действительности. До добра это точно, не доведёт..., как это уже чуть не произошло, когда он чуть не "проворонил" не то, что Хоука, а и Хиггинса, расслабившись, как на отдыхе.

— У Вас русское имя, молодой человек, вернее, если быть точнее — греческое — Пётр и означает "камень". А Русо — наверное, что-то вроде фамилии? Вот, например я — Маргарита Вячеславовна Лосева. А вы — Пётр, не подскажете имени вашего отца?

Русская расспрашивала его на испанском языке. И тут Пётр, который раньше не собирался "хвалиться" знанием русского языка ей ответил:

— Имя моего отца, сударыня, Виктор. Соответственно я — Пётр Викторович Калинников, если уж вам так хочется знать моё полное имя. Местным оно ничего не скажет, как я уже говорил, меня больше знают под, как вы, выражаетесь, фамилией — Русо. — Всё это Петр высказал по-русски, как он теперь он понял, что разговаривает со своими, можно сказать по большому счету, соотечественниками. — Надеюсь..., я смог удовлетворить ваше любопытство...

Своей тирадой он вызвал удивление спутника Русской, а испаноязычные члены экспедиции естественно ничего не поняли, но, тем не менее, удивления не показали. В их странах всегда было много разноязычного населения, одних индейских наречий набиралось десятки. Ну, заговорил парнишка на языке, которые русские понимают, ну и что с того?..

— Я почему-то сразу поняла, что вы русский... — Начала Маргарита... Вячеславовна, но её перебил седовласый рассказчик:

— Я муж этой замечательной женщины, моё имя Александр Евгеньевич Лосев, профессор, доктор археологических наук, простите моё любопытство, но как вы, русский, сюда попали? Неужели вы боец "невидимого фронта", привет с Родины?

— Нет! Вынужден Вас разочаровать, Александр Евгеньевич! Я уроженец Никарагуа, а дед мой был старшим лейтенантом Российского Императорского военного флота...

— Ого! Так вы потомок белоэмигранта? — Удивлённо воскликнул профессор Лосев.

— Саша, прекрати! Что ты пристал к молодому человеку... — Вмешалась его жена.

Но Пётр уже ответил, слегка грустно усмехнувшись:

— Да, я потомок именно белоэмигрантов, и очень не люблю коммунистов.... Хочу Вас об этом сразу предупредить!

Разговор принял не совсем благожелательный оборот, и тут, словно что-то почувствовав в разговор, активно включилась Долорес, на родном языке с волнением обращаясь к руководителю экспедиции:

— Сеньор Кордосо! Если бы вы знали, что мы нашли в древнем храме, принадлежность которого к какой-либо из известных мне древних культур, я определить не смогла. Он слишком древний. Наверное, даже очень Древний. Он, скорее всего, относится к той цивилизации и народностям, которые здесь были ещё до появления и майя, и инков и ацтеков... Я не смогла расшифровать ни одного из иероглифов, которыми испещрены стены храма.... Не смогла, хотя написание их чем-то напоминает сапотекскую письменность, но всего лишь манерой написания... — Захлёбываясь от волнения и торопясь высказать всё, что ей известно, тараторила Долорес.

Пётр не стал её останавливать. Теперь уже не было необходимости скрывать местонахождения их находок. Тем более что свою "добычу" он спрятал в сельве, перед выходом к экспедиции, надеясь перед уходом забрать её. При себе он имел только свою "коробочку", которая на драгоценность своим видом совсем не походила, а скорее выглядела продуктом современных, если не более высоких, технологий, и на "археологическую находку" совсем "не тянула". А пояс Джованни сидел на нём, как влитой, и как ему и было положено, изображал собою патронташ, сверху плотно набитый патронами от длинноствольного мощного "магнума", который достался Петру вместе с поясом в "наследство" от Джованни.

К найденному храму с его глубинными лабиринтами Пётр больше возвращаться не собирался и считал, что уж лучше пусть там будут хозяйничать учёные, хотя и у местных много прилипнет к рукам, но всё равно лучше, чем Хоук со своими приятелями. И хотя Хоук, безусловно, постарается перекрыть утечку информации о храме, то чем больше посвященных в эту находку — тем лучше. Даже если у Хоука, без сомнения, хватит решимости в случае чего уничтожить даже участников всей этой экспедиции, а он это постарается сделать даже в том случае, если мы никому ничего не расскажем — убивать мирных людей гринго из США к этому не привыкать... Пётр никогда не забывал о том "гринго-команданте" — любителя человеческого мяса.

Но для всего этого Хоуку придётся сначала справиться с коммандос Санчеса, а вот в этом Пётр сильно сомневался. Но даже если Санчес оплошает, оставалась надежда, что они все вместе, да ещё и предупреждённые, смогут противостоять Хоуку с компанией... Вооружение, конечно у охраны и слабовато, но хотя бы нести службу как надобно, с помощью руководителя экспедиции Пётр надеялся их заставить. И его "магнум" внесёт необходимую лепту. Он на это очень надеялся.

В эту ночь они с Долорес опять спали вместе. Не сказать, что он полюбил её всем сердцем, но испытывал к ней какую-то нежность, нежность к женщине, которая испытав на себе не только тяготы пути по сельве и теперь по полутропическому лесу, насилие и страх, смогла остаться всё такой же непосредственной и нежной. На её дикий латиноамериканский темперамент он отвечал щедростью своей натуры. Ещё после первой их ночи, Долорес прошептала ему:

— Я никогда не получала такого удовольствия. Никогда не встречалась с таким вниманием от мужчины. Я счастлива!

В ответ он только нежно гладил её, лаская. Ему тоже было очень хорошо. Но говорить этого он не стал. Не хотел, чтобы Долорес поняла его превратно. Он просто очень хотел бы, чтобы на её месте была Селестина Рене. Но, увы — это было только мечтой.

Второй раз Селестину он почти случайно встретил в аэропорту "Интернасиональ Тонкотин" в Тегусиальпе.

В Тегусигальпе он тогда оказался случайно, изучил прессу и потому узнал, что вылечившиеся археологи разъезжаются по странам своего проживания. Узнал он и о том, что были установлены и личности бандитов-герильерос, правда, не всех. Имя главаря не обнародовали, но у него были связи в контрразведке Гондураса — с парой коллег он проходил стажировку в Бразилии и неформальная дружба с ними осталась.

Главарь оказался почему-то гринго из Соединенных штатов Америки. Имя Дэвид Смит ничего Петру не говорило. Возможно, останься тот в живых, то многое смог бы рассказать о политической принадлежности своей шайки — имелись у Петра в отряде специалисты по "экстренному потрошению", то есть выбиванию сведений.

Кто они — просто бандиты, называющие себя борцами за свободу, а главаря "команданте"? За какую свободу они боролись? За свободу употреблять в пищу человеческое мясо? Для себя Пётр сделал пометку в памяти — проверить по своим секретным каналам личность этого "гринго-команданте".

Ещё раньше он удивлялся, что во Франции, если ориентироваться по Селестине, ещё попадаются красивые женщины. Ибо во времена инквизиции их почти поголовно уничтожили. Раз красива — значит ведьма, ещё и потому, что посмела отказать обрюзгшему уроду в грязной сутане, который приняв обет безбрачия, в то же время восхотел справить свои блудливые потребности, и не просто абы с кем, а именно с красавицей. Отказала? Тогда на костёр. Послушница Сатаны!

Можно было удивляться и тому, что в оплоте Святой Инквизиции — Испании красивых женщин почему-то попадалось больше. Уж в этом-то Пётр был уверен, имея мать-испанку, прекрасную смуглой экзотической грацией.

Поэтому в аэропорт он прибыл специально, чтобы убедиться в том, что Селестина уехала. Именно тогда он понял, что не следует скрывать от самого себя — что она ему очень понравилась? А может быть он и влюбился? Безнадежно влюбился в эту девушку с короткой черноволосой стрижкой. Хотел увидеть её в последний раз, так как вряд ли когда либо, он окажется во Франции....

ЕГО она, конечно, не узнала. Да и не могла узнать. Да и кто бы узнал человека на улице города, если видел его до этого только раз в условиях ограниченной видимости, да ещё закамуфлированного с головы до ног и с лицом в боевой раскраске.

Она направлялась к самолету, с нею рядом "топал" Алэр Рожер, сияющий как вновь начищенный самовар, оживлённо что-то ей наговаривая. Но она шествовала с высоко поднятой головой и с каменным лицом, словно показывая этим — она одна, и никого рядом нет...

Именно тогда он, несмотря на свой профессиональный цинизм, ощутил такую тоску, тоску от несбыточности мечты, которую не испытывал ещё никогда в жизни, если не считать дня похорон деда и бабушки — родоначальников семьи на этом континенте. Но эта тоска была какая-то другая...

ГЛАВА 17

Николай экипировался в "тропическую форму", используя свои индийский опыт и тамошние приобретения, а именно хлопчато-бумажные бриджи, сапоги с ременными застежками на голенищах и самое весомое и экзотическое приобретение, которым являлся английский пробковый колониальный шлем. Он был легок, удобен и прекрасно защищал голову от лучей жаркого солнца. Николаю удалось приобрести его в одном из магазинов-лавок в базарный день. Внешне он выглядел совсем новым, но учитывая времена, когда он был изготовлен, относились еще к колониальному могуществу Великобритании — он уже мог в своё время послужить кому-то из "сахибов", пока не попал на прилавок. Что сталось с его прежним владельцем или владельцами, теперь уже не узнаешь, да и по правде и не хотелось знать.

События в космосе подстегнули его намерения посетить родителей. Находясь в лесных дебрях Южной Америки, они наверняка не знали, о приближении пришельцев, и Николай стремился как можно скорее поставить их об этом в известность.

Николай пристроил за спиной небольшой рюкзак, в котором имелась пара больших фляг с водой. О еде он как-то не задумывался — чего там раз "прыжок", два "прыжок" и он дома. А вот вода — там, как он слышал очень жарко, даже сильнее, чем в знакомой Индии. Но на первое время этого должно было хватить. На плечо он повесил ружьё Маркова и стал перед зеркалом. В нём отразился молодой человек в полувоенной форме и с сосредоточенным лицом. Вид был немного комичным — раньше формы Николай никогда долгое время не носил, если не считать месячных военных сборов, так что одеяние не было ему привычным, потому и выглядел он непривычно — вроде как его лицо отдельно, а форма от лица отдельно.

Он почти с усилием подавил презрение, к себе, дав самому себе слово после возвращения заняться военной подготовкой. Он снова посмотрел в зеркало и закрыл глаза, представляя отца и мать, стоящих на фоне тропического леса. Была у него такая цветная фотография. Он очень надеялся, что изображение родителей, которое отложилось в его голове, поможет ему телепортироваться как можно к ним ближе.

* * *

Когда на поляну, где в очередной раз экспедиция устроила ночную стоянку, вывалился кто-то в пробковом колониальном шлеме, Петр, сразу определив, что этот человек к бывшей на поляне компании отношения не имеет, но руку на рукоятку "магнума" всё же положил, чтобы быть готовым к возможным неожиданностям. В то же время он иронически подумал: "Похоже, "савойи" и "сессны" стали падать в местных лесах целыми эскадрильями, и сельва становится проходным двором". А по-другому как можно объяснить появление одинокого путника в этих диких краях?

Может быть и правда какая-нибудь "сесна" потерпела крушение — ведь видели они с Долорес зарево позапрошлой ночью, Правда они тогда думали, что зарево может быть очередным фокусом Хоука, если только Санчо с ребятами не устроил такую иллюминацию в процессе захвата вертолёта.

Парень, которым оказался неизвестный в пробковом шлеме находился без сознания. Он выпал из леса и был вооружён каким-то необычным охотничьим ружьём неизвестной Петру марки. Таких ружей на континенте ему как-то не встречалось.

Удивительно, но направившаяся к парню чета русских своими эмоциональными возгласами показала, что они этого человека узнали и в недоумении были просто потрясены его появлением. Но вот именно ружьё их совсем не удивило — на первый взгляд где-то двадцатого калибра. "Что только он собрался здесь из него стрелять? — Удивился Пётр. — Слабовато для джунглей, особенно если патроны заряжены дробью. Если только птичек отстреливать".

— Коля! Коля! — Услышал Пётр, как Маргарита Вячеславовна обращается к незнакомцу. Причём по-русски. Не иначе их соотечественник, да ещё и знакомый.

К ним приблизились охранники. После того, как руководитель экспедиции Хумберто де Кордосо и Лусиэнтос привлёк к инструктажу Петра Русо, они теперь несли службу чуть ретивее, но до идеала было ещё далековато. Подошёл колумбиец, который в экспедиции кроме своих основных обязанностей, выполнял функции медицинского работника. Охранники тоже приблизились.

Пётр ощутил резкий запах нашатырного спирта, которым тот пытался привести в чувство нового участника их разношерстой компании. Парниша сильно чихнул, тем самым проявив признаки жизни.

— Коля, что с тобой? Как ты здесь оказался? — Слышались вопросы Маргариты Вячеславовны. Александр Евгеньевич, приподняв, придерживал его в полусидящем положении, опирая его спиной на свои колени.

Парень ещё раз чихнул и, поморгав веками с длинными ресницами, открыл глаза. И вдруг тихим голосом произнёс:

— Мама!

"Вот это номер! — Подумал Пётр удивлённо. — Так это их сын?"

Парень на первый взгляд казался его ровесником, только чуть моложе, и на взгляд Петра, несколько изнеженным, а длинные ресницы придавали ему облик сердцееда. "Такие девчонкам обычно нравятся". — Подумал он.

А вот весь облик парня, даже вроде бросающийся в глаза колониальной экипировкой напротив просто "кричал" о том, что этот парень и джунгли — несовместимы. И это было самым непонятным. Или действительно здесь неподалёку разбился самолёт, на котором этот Коля летел? Но тогда мы хотя бы услышали звук двигателя, или крушения. Бесшумно пока не один самолёт не разбивался. А если это произошло в отдалении, то, как он ухитрился прийти именно сюда, если в лесу, скорее всего, он ориентироваться не может. Городской житель без примеси! — Так его охарактеризовал бы Пётр.

— Мама! Отец! Я всё же нашёл вас... — Тем временем заговорил новый член отряда.

— Сынок! Это-то как раз и удивительно. Каким образом ты наш нашёл? Мы сами-то только приблизительно представляем, где находимся... — Чуть глуховатым и чуть рокочущим голосом расспрашивал его Александр Евгеньевич.

— Об этом потом... Научный эксперимент по ориентированию... Мне сейчас просто необходимо поесть!.. Я потерял слишком много энергии... — Сказал сын-Коля.

— Ну, без еды мы тебя не оставим.... Ты встать-то сможешь? — Спросил Александр Евгеньевич.

— Да, наверное! — Николай при помощи отца приподнялся и встал на ноги. Поддерживаемый с одной стороны отцом, с другой матерью, Николай добрался до костра, где ему подготовили место для сидения.

— Лучше всего для тебя сейчас похлёбка... — высказался Александр Евгеньевич, протягивая сыну керамическую миску, с каким-то варевом, от которого шёл довольно-таки аппетитный запах.

Даже у Петра с Долорес, которые за последние два дня немного подкормились, появилось не вполне преодолимое желание ещё перекусить. После полуголодного вояжа, когда до встречи с экспедицией они не то что голодали, но в еде себя ограничивали, чередуя консервы с растительностью, которую Пётр находил по пути. Но это лишь для того, чтобы заполнить желудок — калорий в той растительности было маловато, наверное, она была бы полезна только тем, кто собрался похудеть, "садясь на диету".

* * *

— У нас сегодня опять день гостей! — Услышал Николай, наконец-то окончательно приходя в сознание после своего троекратного "прыжка". Он подумал, что ему несказанно повезло, что он относительно быстро добрался до места, не до конца исчерпав свои силы. Он только сейчас осознал, что отца с матерью он нашёл, и что теперь сидит у костра и поглощает вкусное варево, в котором была какая-то крупа и консервированное мясо, неизвестно, правда, какого животного и много растительных добавок и не совсем ему привычных специй.

И только теперь он осознал, что находится в джунглях Центральной, или, скорее Южной Америки. Здесь уже была не сельва, а полутропический лес с элементами буйного кустарника, травы и деревьев хвойных пород, о которых Николай совсем ничего не знал, да и почерпнуть знания он пока не мог в силу того, что как раз сил ему для этого не хватало.

Он вспомнил, как стоя перед зеркалом в квартире мысленно "шагнул" и оказался в лесу, совсем незнакомом лесу, пронизанном какофонией звуков, в которых были слышны и крики птиц, и угрожающее уханье неизвестно каких животных и пронзительные голоса, как он предположил — обезьян.

Вокруг было много зелени, возможно, много и живности. Не было только мамы и папы.

"Промахнулся? Скорее не долетел! — подумал Николай и мысленным взором попытался сканировать окружающую местность, выискивая родные мысли, на родном языке..., в попытке определить хотя бы направление, а не дистанцию. Даже если придётся передвигаться пешком...

Неясно, то ли он уловил, не прочитывая мысли, а почуяв "волну", чем-то показавшуюся ему знакомой. Возможно когда-то в те времена, когда он ещё не имел его теперешних способностей, он такую "волну" воспринимал неосознанно. Каждый человек испускает свою собственную энергию, свой отпечаток эмоционального поля, который индивидуален, и он у обычных людей воспринимается на интуитивном уровне. Как мать воспринимает настроение своего ребёнка и его зов, даже когда находится от него на расстоянии, которое не позволяет слышать звуки. Так и сейчас, Николай пытался уловить хотя бы слабую эмоциональную волну матери. Отца, как он для себя понимал, он "услышать" сможет, наверное, только почти в условиях прямой видимости — что, похоже, и произошло перед последним, заключительным "прыжком", когда Николай на предыдущей "остановке" ощутил более мощный "зов" и из последних сил рванулся к нему. Он "выпал" с краю леса, перед поляной, на которой весело пылали два больших костра. Это было последним, что он запомнил перед тем, как сознание его погрузилось во тьму.

И вот только теперь, поглощая пищу, Николай понял, что слишком понадеялся на свои силы. Последний "прыжок" можно было и не делать, а пройти всего с десяток шагов.

"Так можно и в "ящик" сыграть!.." — Думал он, и созвучно его мыслям услышал вопрос матери:

— Сынок, ты чем себя так изнурил, даже щёки ввалились?

— Вот-вот! Будто из концлагеря выбрался... — Добавил отец.

— Потом, потом! Всё потом... — попытался Николай в очередной раз уйти от ответа.

Положа руку на сердце, он сам не представлял, что он сможет сказать в данной ситуации. Как-то раньше он совсем не подумал о том, как именно встретится с родителями. Совсем не представлял себе, что вокруг могут оказаться другие люди, для которых его появлении, мягко сказать, может оказаться весьма странным. Одним словом, он даже не подумал о "легенде", с которой он смог бы появиться, не вызвав неприятных вопросов. Если с родителями он как-то смог бы объясниться, без свидетелей конечно, открыв им, хотя бы некую полуправду о научном эксперименте. То остальным этого знать совсем не полагалось. И теперь он держал паузу, используя для этого почти, что яростный приём пищи.

Как ни странно, выручил его жилистый смуглолицый парень, с яркими голубыми глазами, от которого веяло какой-то надёжной основательностью. На взгляд Николая, незнакомец был того же возраста, что и он сам, только намного больший опыт читался в его облике. Или, может, такой вывод помогали сделать его теперешние способности. Способности, которые уже сейчас работали на него — слушая незнакомую речь, он начал её понимать. Начал понимать испанский язык?

— По всей видимости, молодой человек, вы как раз с того самолёта, который разбился миль на пять севернее этого места. Как вы только сообразили идти в нашу сторону? — Проговорил незнакомец со спокойной мимикой на лице, ничем не говорящей о том, что он говорит неправду. Неправду, которая помогает Николаю прийти в себя и объяснить своё появление здесь.

"Для чего он это делает? Неужели он что-то понял? — подумал Николай, но ответы на эти вопросы он решил искать позже. Сейчас он был даже несколько благодарен этому человеку, бросившему ему "соломинку", за которую Николай не преминул ухватиться.

— Си, си! — Неожиданно, не только для родителей и остальных, и даже для самого себя Николай заговорил на испанском языке. — Мы летели на "сессне" в Кумариаму..., мне сказали, что именно туда придёт ваша экспедиция. Самолёт оказался старым, двигатель отказал и мы рухнули прямо в джунгли.... Мне очень жаль, что пилот Пабло погиб — его пронизало острой веткой насквозь. Самолёт загорелся, и мне пришлось уходить. Интуитивно я выбрал направление, в котором мы летели...

— Значит, то зарево, которые мы с Долорес наблюдали два дня назад, было вызвано вашим самолётом? — спросил "смуглый", переглянувшись с симпатичной латиноамериканкой, сидящей рядом с ним.

— Не знаю! Наверное! — Ответил Николай, увидев недоумевающие взгляды своих родителей. Можно было их понять — Николай никогда не изучал испанский язык, а теперь говорил на нём вполне свободно, не хватало, конечно, словарного запаса, да и акцент выдавал его восточно-европейское происхождение.

— Сынок! — прервала его речь Маргарита Вячеславовна. И попыталась представить "смуглого" Николаю — Это Пётр Калинников. Он русский. Но... местный русский..., а это его спутница Долорес Вильямайора — она из Мексики. Извини, что сразу не представила руководителя экспедиции Хумберто де Кордосо и Лусиэнтос, доктор археологии университета в Мехико. С остальными, ты познакомишься позже.... — А это наш с Александром сын — Николай. Собрался, как мы поняли, встретить нас в Кумариаме, но судьба предоставила встречу на несколько дней раньше... — Высказалась Маргарита Вячеславовна и попыталась перевести дух.

Она уже поняла, что никакого разбитого самолёта не было. И её сыну имеется, что скрывать, вот только что именно, она сейчас не знала. Но об этом она у него вызнает всё, никуда не денется. Но это будет "потом" — любимое слово Николая в последнее время. А сейчас надо спасать всех из неловкого положения, в котором все они неожиданно оказались с появлением Николая. Пётр Калинников Русо неплохо придумал..., только что его на это толкнуло? Вот ведь шпионские страсти!.. И когда Николай научился испанскому языку?

ГЛАВА 18

Когда Рика сняла с себя "крул'ла", тем самым прерывая с ним контакт, она, в первые мгновения словно потеряла слух, зрение — одним словом словно потеряла всё — все свои ощущения. И в то же время она не просто потеряла слух, а была оглушена бурей чувств и эманаций, которые до этого момента "крул'л" нивелировал. И теперь Рика не могла понять, что же ей хочется — в ней проснулись желания, о существовании которых она в себе никогда даже не подозревала... и теперь не могла понять, что эти желания ожидают и к чему ведут...

Ей показалось, что она чувствует, как её тело впитывает солнечные лучи, аура раскрылась и её обнимают молекулы свежего и в то же время тёплого воздуха. Воздуха, пронизанного терпкими живительными ароматами, и смесь этих ароматов устремились к её органам чувств. Она поняла, что всё направлено на то, чтобы она смогла стать неразделённой составляющей частью этого благоухающего мира. Раньше она была сторонним наблюдателем жизни на планете, хотя и постаралась погрузиться в эту жизнь, для получения информации. Информации, которая могла быть полезной тахалг'ам "Ковчега".

И теперь поняла, что никогда бы не смогла так ощутить себя в своих чувствах, если бы она не попробовала прервать контакт с "крул'лом". И желания..., желания, которые были ей не свойственны. Желания, над которыми она слегка посмеивалась, наблюдая их в подругах по учёбе и по общежитию. Желания, которых она почему-то стала стесняться, хотя в "Ковчеге" нравы были намного свободнее, чем здесь на планете. Может быть, сказывалась вечная замкнутость в хоть и большом, но всё равно малом объёме жизненного пространства "Ковчега", или "крул'л", контролируя рождаемость, отпускал влечение, заведомо устанавливая, последствий в виде неконтролируемых беременностей не будет. Но в "Ковчеге" у Рики, несмотря на её совсем не юный, по меркам этой планеты возраст, ровесников практически не было. Все были намного старше, хотя и выглядели благодаря "крул'лам", очень моложаво. Не могла она там себе позволить вольностей и по другой причине — её отец был Верховный Глава "Ковчега" и нужно было оглядываться, с кем можно завести лёгкую ничего не обязывающую связь, а с кем нет. В союз ни с кем Рика вступать пока не желала, а флирт, он и есть флирт — физическое упражнение для сохранения психического здоровья.

Но теперь она ощущала эти желания, хотя до сих пор понимала их вроде бы иррациональность для мыслящего существа. Только теперь желания были наполнены другим смыслом. Подспудно в её голове независимо от желания мелькала мысль направленная именно на продолжение рода. Но информация и воспитание заложенная общением с "крул'лом" оставалось в ней своеобразным предохранителем.

Рука непроизвольно дёрнулась к цепочке с "крул'лом", словно ища у него защиты — так её напугало то, что в ней проснулось. Но и сила воли, проснувшаяся с невероятной силой, заставила её остановиться. Она поняла, что для чистоты эксперимента, не должна прикасаться к снятому с себя "крул'лу". Она приоткрыла выдвижной ящик стола и, пользуясь линейкой..., столкнула в него крул'ла. Она поняла, что вживую с ним сейчас обращаться нельзя. Почему-то ей казалось, что если она возьмёт "крул'ла" в руки, то уже никогда не сможет с ним расстаться даже на короткое время.

Но ведь сам "крул'л" дал своё "добро" на проведение этого эксперимента.

И теперь она сама не знала, что ей делать с самой собою. Вдруг в ней проснулись желания, это было и в Ковчеге, но там это было воспринято ею, как обучение "крул'лом" к одной из сторон жизнедеятельности тахал'гов, направленной на продолжение рода. Но там эти чувства развития не получали, оттого, что жизненного пространства в Ковчеге было недостаточно для бурной рождаемости.

А здесь, как только Рика сняла с себя "крул'ла", почему-то именно эти желания проснулись в ней с большей силой, возможно оттого, что в развитии тахал'гов такая энергия призвана была служить цели обретения ясного ума, воли путём эмоционального слияния с природой, которой в Ковчеге как раз и не хватало. И космосом, которого был явный переизбыток. Потому и на время путешествия вводились серьёзные ограничения в познании этой стороны развития личности, чтобы не породить неисправимых перекосов. На Ковчеге "крул'лы" этот вопрос по желанию своих носителей отслеживали, а здесь... на Земле такой необходимости не было. "Крул'л" Рики уже и сам начал "ослаблять вожжи" как по причине недостатка энергии, затраченной на транспортировку Рики на поверхность планеты, так и в связи с изменением условий её обитания. Здесь запреты должны были быть сняты, а в свете того, что "крул'л" Рики добровольно позволил отключить себя на некоторое время, эффект получился достаточно взрывным. И если бы не весьма тренированная воля Рики, то она могла бы спонтанно наделать глупостей, которых потом сама себе бы не простила.

Ей просто до неимоверности захотелось мужчину. В её представлении о таких актах слияния основным компонетом такого соития должна была быть взаимность в высшем духовном единении. Такое здесь, на Земле, Рика наблюдала, так же, как и видела и существование "перекосов", которых как раз на "Ковчеге" старались не допускать. Но здесь всё равно, пусть и не на высшем единении душ, но чувства при этом имелись.... И назывались они странным словом Любовь. Но странным это слово поначалу казалось Рике, а не окружающим её аборигенкам. Тема любви воспевалась во многих произведениях, как на бумажных носителя — книгах, так и других типах — фильмах, всё это объединялось в культурном наследии цивилизации.

Сначала Рика, сдерживаемая "крул'лом" никак не могла понять, как можно столько времени в жизненном цикле посвящать этому чувству — ведь оно проходило через всю сознательную жизнь индивидуума. Это чувство было как созидательным, так и разрушительным, правда примеров второго рода была несказанно меньше.

У тахал'гов "Крул'л"" нивелировал духовную составляющую, как в своих недрах, так и в мозгу своего носителя. Оттого, наверное, тахал'ги не были подвержены стрессам, унынию и апатии. Но не были они способны и на всплески радости, подъема духа и даже любви, в высших ее проявлениях.

Только здесь, на Земле, Рика начала это понимать, что ценного в этой дикой туземной цивилизации? Чувства! Бури чувств, которые их древняя цивилизация, цивилизация долгоживущих, поддерживаемая "крул'лами", уже давненько утратила, хотелось бы надеяться, что не навсегда. На родной планете, которую они покинули, осталась популяция непримиримых, которая в свое время отказалась от благ, проистекающих от общения с "крул'лами". Связь с той далекой родиной давно потеряна и теперь неизвестно, достигли ли аборигены каких либо высот цивилизации. Если судить по происходящему на этой, встреченной тахал'гами планете, такое вполне могло произойти. Тогда получалось, что "крул'лы" — не панацея. Даже за короткое время жизни разумное существо может развиться умственно до уровня отнюдь не меньшего, чем они, тахал'ги, и при этом не растерять пыла своей души.

Рике вспомнилось, как она была удивлена видением — с какой любовью человек-самка относится к своему потомству. Такое чувство для нее было неведомо, и что странно, возможно благодаря длительному ее нахождению здесь и общению с людьми, у нее все сильнее поднималось желание испытать такое чувство.

Для адаптации в здешнем обществе ей пришлось, при помощи "крул'ла" пройти тот необходимый курс обучения, чтобы получить образование, подобающее людям того возраста, соответственно которому она здесь выглядела. Особенно ее поразила художественная литература, в которой большая часть произведений была посвящена именно такому здешнему понятию, как ЛЮБОВЬ. Она попыталась трезво приложить это емкое понятие к жизни тахал'гов, но у нее почему-то ничего не получилось. Не нашла она проявления чувств такой силы среди своих сородичей. Даже внутри ее семьи по сравнению с местными традициями, чувства казались спокойными привязанностями, необходимыми лишь для поддержания некого подобия крепкой дружбы, и то скорее, в силу не совсем угасшего инстинкта продления рода.

Конечно, нечто подобное местным бурям чувств имелось в среде тахал'гов, оставшихся на материнской планете, отвергнувших общение с "крул'лами". Они строили свою, на взгляд Рики, примитивную цивилизацию, и были столь же короткоживущими, как и местные аборигены. Не слишком ли велика цена такого чувственного различия? Этот вопрос был актуален в среде обеих цивилизаций. Что лучше: буря чувств короткой жизни, или — несказанно длинное спокойное существование? Какой выбор лучше?

Но в свете последних представлений Рики о цивилизации Земли, перед нею стал вопрос — какая раса весомее и жизнеспособнее — обладающая искусственным могуществом посредством симбиоза с "крул'лом", или естественная, с жаждой жизни и продолжения рода?

Рике вспомнились строки местного поэта А.С Пушкина из его поэмы-сказки "Руслан и Людмила". В ней нашла отражение даже любовь второстепенных действующих лиц — отважного молодца к некой ведьме Наине, своим характером скорее напоминающей тахал'гов с "крул'лами". Особенно помнились Рике слова этой ведьмы, когда молодец, уже ставший стариком, колдовством все же вызвал к себе ответную любовь:

"О недостойный! Ты возмутил мой век спокойный,

Невинной девы ясны дни!"

То что, опыт этот оказался неудачным для героев поэмы, Рике не показалось чем-то отрицательным. Сам факт силы любви для нее был более важен. Рика даже поймала себя на мыслях, что эмоциональность, сдерживаемая "крул'лами", очень "заразна", в лучшем смысле этого слова. Ей самой временами хотелось попробовать на время обойтись без "крул'ла", чтобы в полной мере ощутить себя именно человеком.

И теперь ей это её "крул'л" позволил. И она сразу поймала себя на том, что совсем не осознанно, не подкрепляемое никакими деловыми соображениями у неё уже имеется это иррациональное чувство к землянину мужского пола. Раньше крул'л не то, чтобы подавлял её чувства, он их только в какое-то, причём не совсем категорийной степени сдерживал их, так что теперь.... Не ограниченное контролем чувство казалось, могло выплеснуться через край, "утопив" и её носителя и объект, которому это чувство предназначалось. Ранее она замечала, что этот мужчина относится к ней самой совсем не равнодушно, но в силу своей застенчивости или каких-то ещё сдерживающих его причин, он откровенно своих чувств не проявлял, хотя несколько повышенное внимание к себе она замечала. Это было просто, даже аборигенки, работающие вместе с нею, замечали это неравнодушие, и бывало, прямо при Рике обсуждали эту коллизию судьбы, высказывая своё мнение. Рика уже поняла, что аборигенки подвержены таким разговорам даже более чем обсуждению вопросов, требующих разрешения по работе. Но эти разговоры, хотя и отвлекали её подруг от работы, на какое-то время, тем не менее, казалось, придавали им дополнительные силы и энергию, направленную уже в рабочее русло.

Но, возможно, именно эта судьба и не позволила совершиться такому неконтролируемому проявлению выброса её эмоций, так как объект её вожделения на какое-то время как раз исчез из её поля деятельности. Исчез он не совсем, должен был появиться где-то дней через несколько, но Рика чувствовала сильный дискомфорт. Теперь она начала осмысливать понятие так называемой неразделённой любви, понимала, какое это мучительное состояние для женщины. А каково оно для мужчины? Увы, это понять ей было, не дано. Она могла только предположить, что эти чувства также подобны и созвучны её собственным, только, возможно несколько видоизменены.

Припоминались Рике строки из произведения другого поэта М.Ю. Лермонтова ("Ангел"), и здесь она могла ассоциировать свое состояние с этими строками, только в противоположном к ним смысле:

И долго на свете томилась она,

Желанием чудным полна;

И звуков небес заменить не могли

Ей скучные песни земли.

Эти строки показались, созвучны ее мыслям и настроению, только напротив "звуки небес" стали казаться ей скучными по сравнению с песнями Земли. Наверное, оттого, что она начинала понимать одну не совсем простую истину: она становилась большей землянкой, чем тахал'гом-небожителем. Чем это может всё закончиться? Положительно для неё и её миссии? И самое странное, ей казалось, что лично её отношения с приглянувшимся ей аборигеном становиться для неё более важным событием, чем порученная ей миссия. Чем же для неё это всё закончится? Она не знала, да и почему-то не хотела знать. И теперь она с нетерпение ждала, когда появится её возлюбленный. Именно так назывался здесь мужчина, в которого женщина была влюблена.

Глава 19

Сегодня уже был третий день отсутствия Николая. Крымский, как всегда, сидел за столом в своём служебном кабинете и курил свою любимую изогнутую трубку. Хотя они и договорились, что тот где-то на недельку отлучится вроде как к дальним родственникам, на родину отца в Тамбовскую область, но хотя срок пока ещё и не вышел, но интуитивно Ярослава Ростиславовича что-то беспокоило. И как показали дальнейшие события — не зря.

Запиликал телефон, подключенный к коммутатору секретаря.

— Ярослав Ростиславович, к Вам "Куратор"... — сообщил нежный голос молоденькой секретарши.

— Жду! — Ответил Крымский.

В приоткрывшуюся лакированную филенчатую дверь, изготовленную из темного ореха и любовно отполированную, вошёл среднего роста человек, в чёрном строгом костюме и чёрном же галстуке, контрастирующем с белоснежной рубашкой. Круглая голова со светлыми волосами, трудно-определимого цвета, с залысинами, с холеным, чуть пухловатым лицом, выдающим своим состоянием принадлежность скорее к кабинетным работникам интеллектуальной составляющей труда, чем разнообразного физического. Весь облик его создавал впечатление, на первый взгляд, человека с мягким характером, если бы не одна особенность — жесткие глаза стального цвета смотрели на собеседника, создавая впечатление зрачков, как черных глаз дул оружейных стволов — вот сейчас из них вылетит неминуемая смерть...

Сейчас посетитель — "Куратор" держал в руках очки, которыми он обычно прикрывал "расстрельный" взгляд своих глаз.

— Ярослав Ростиславович, у Вас в хозяйстве творятся безобразия. И почему-то я должен узнавать о них не от Вас! — Вместо приветствия начал гость.

— Во-первых, здравствуйте, Казимир Феликсович, и присядьте сначала. — Ответил Крымский, выбивая трубку в пепельницу для того, чтобы снова наполнить её порцией табака. Обычно он не курил две трубки подряд, но сейчас он этими манипуляциями старался скрыть не то, чтобы растерянность, просто, таким образом, он тянул паузу для того, чтобы настроить себя на разговор с КГБ-шником, визит которого для него был всё же, неожиданным.

Конечно, органы в институте присутствовали, можно сказать на постоянной основе, осуществляя кураторство ряда проектов. Кроме сектора профессора Маркова под их неусыпным контролем находилась разработка фотонного двигателя для космических кораблей, лабораторию геронтологии, омоложения и продления срока жизни человека — это направление было очень актуальным не только как средство для межпланетных перелётов, но самое главное надо учитывать, что руководство страны было не первой молодости. И по этой причине этот сектор находился на самом строгом контроле.

Но вся эта работа и деятельность проходила в спокойном русле и самого Крымского как-то не беспокоила. Бывали у него встречи с руководством этого могущественного ведомства, но они носили, как правило, плановый характер. Да и куратор так вот, неожиданно, никогда не появлялся.

— Здравствуй-здравствуй! — ответил гость с замашками хозяина, при этом усаживаясь возле приставного стола для заседаний. И всё же ты мне ответь, куда делся твой заведующий радиотехнической лабораторией некий доцент Лосев Николай Александрович?

— А, ты по этому поводу! Я-то уж подумал, действительно случилось что-то серьёзное. Вроде, какого либо глобального проекта, тем более по вашему профилю, его лаборатория не осуществляет. Чем вызван такой нездоровый интерес. Для отдыха он взял недельку без сохранения содержания и уехал на природу. Перед этим он мне докторскую диссертацию оставил, для рецензии. Как своему руководителю. Кстати, неплохая работа, многогранная. Настоящий ученый из него получается, причем в прикладном стиле. Его предложения могли бы принести много пользы в народном хозяйстве, и даже с неплохим экономическим эффектом. Так я думаю.

— Что-то ты о нём говоришь много и в то же время — ничего. То, что он взял отпуск мне известно. Но я знаю также, что он никуда не выезжал. Как вошёл в свою квартиру три дня назад, так из неё и не выходил. И как сегодня выяснилось, что и в квартире его нет... — Высказался "куратор".

— А почему решили, что он из неё не выходил? Что с того, что никто не видел, как он выходил. Мало ли, ну не попался ему на пути никто из знакомых. — Сообщил свои соображения Крымский.

— А потому, что мы установили за ним наблюдение.

— С чего это? Чем он провинился? — Удивился Крымский.

— А не надо вести себя нагло. Указание нам такое поступило. Нехороший он, по мнению областного партийного руководства, человек. Зачем настаивал на увольнении некого Кочкина?

Крымский грустно рассмеялся.

— Так он стал нехорошим из-за того, что избавился от некомпетентного работника. Как там у них руководящие кадры готовятся? Этот ваш Кочкин хотя бы правила Кирхгофа знает? — Спросил Крымский.

— Так и я не знаю! — воскликнул "куратор".

— Вам можно и не знать. А этот... Кочкин пришёл в научно-исследовательский институт работать в электротехническую лабораторию, причем его прочили, чуть ли её руководителем..., и он не имеет элементарных знаний. Причём название электротехнической лаборатории, весьма обобщающее. В профиль её деятельности входят не только электричество. Практическое изучение теории поля... и даже возможно работа с синхрофазотроном. Конечно, самого синхрофазотрона у нас не имеется, для этого мы командируем работников в те учреждения, где он работает, но, тем не менее, Кочкин хотя бы знает это название — синхрофазотрон?

А если надо будет работать по вопросам связи с лазерной установкой с ядерной накачкой, например. Он же весь институт взорвёт. — Говорил Крымский, понимая, что под конец его немного занесло, но надеялся, что "куратор" этого не заметит. — Все его знания и умения могут пригодиться только для лопаты, при рытье траншеи, да и то он её кривой выкопает, по причине алкоголизма. Представляю, что будет, если такой ценнейший кадр будет руководить отделом по науке в областном масштабе. Там о последствиях хотя бы немного думают? Или только родство-кумовство?

— Ладно, это сейчас к делу не относится! Успокойся! Навряд ли, Кочкина теперь на такой пост поставят. Но и твоему Лосеву, да и тебе тоже не простят. И не уходи от темы. Куда мог пропасть твой Лосев?

Крымский вновь рассмеялся.

— Это я ухожу от темы. Чего прицепились к парню, раз он ни в чём не виноват. Ты-то это понимаешь?

— Я-то понимаю. Но наблюдение снимать власти не имею. Ты можешь мне объяснить, каким образом он мог исчезнуть из своей квартиры? Запасного выхода там нет — это мы проверили особо.

— Хороши же твои наблюдатели — проморгали "клиента". — Опять рассмеялся Крымский.

— Даже если и просмотрели, в чём я сомневаюсь, билетов ни на автобус, ни на поезд наш "фигурант" не покупал. И никто на вокзалах его не видел.

— Так что же он испарился что ли? — Раздражённо высказался Крымский, а про себя подумал: "Эх, Николай-Николай! Не мог сначала уехать из города, а уж потом уже "исчезать". Догадался же телепортироваться прямо из квартиры... Лентяй! И как теперь эту ситуацию выправлять. Он же, скорее всего туда же и вернётся! Прямо в руки "кураторам". Вся наша конспирация летит к чёрту! Вот ведь исследователь-энтузиаст! Голова умная и то же время.... Если у самого в этих вопросах голова не работает, так посоветовался бы со старшими..." — Думал Крымский, ругая самого себя за то, что подал идею Николаю "слетать" к маме с папой в Южную Америку.

— Может быть, он отправился пешком? Он любитель пеших прогулок. А на поезд или автобус сел где-нибудь за городом... Я так думаю!.. — Сказал Крымский, тщательно раскуривая трубку.

— А что ты так волнуешься, Ярослав? Куришь много, думаешь, я не заметил?.. — Усмехаясь, сказал гость.

— Заволнуешься с тобой.... Ты, что каждый день меня посещаешь? Поглядишь своими "зыркалами", да ещё проблемы пытаешься мне навесить.... Будто у меня своих нет.... Теперь и я начинаю переживать, что там с Николаем случилось?..

— Ты не темни.... Напугаешь тебя.... Как ежа голой задницей!.. — Усмехнулся "куратор".

— Да что хочешь, думай..., у тебя работа такая во всех шпионов видеть и "нехороших ребят" отслеживать!.. — Недовольно буркнул Крымский, не преминув чуть-чуть "укусить" КГБшника.

Тот это мелкое издевательство заметил, чуть скривился, но в полемику включаться не стал, предпочитая плотно заниматься тем делом, по которому пришёл.

— Вызови-ка сюда Маркова. С ним, по моим данным, Лосев в последнее время очень уж плотно общался.

— Эка невидаль! Марков друг его отца. А Николай по молодости "летающими тарелками" интересовался, а этим тогда каждый второй интересовался, если не каждый первый.... Да и со мной Николай общается в нерабочее время. Мы с ним недавно даже на охоту ходили. И что теперь? Мы, что, "союз освобождения рабочего класса" организовываем?

— Ты такими высказываниями не шути.... Кстати, на ружьё у него разрешения не имеется.

— Вот протокольная твоя душа. Можно подумать, когда ты на охоту ездишь, у тебя всегда ствол зарегистрированный?..

— Это я! Мне можно! То, что ружьё это ему Марков дал, я уже знаю. Также знаю, что Лосев его Маркову не вернул. И в квартире Лосева ружья не обнаружено. Он что, его с собой взял?

— Ну, что я могу тебе на это ответить? Не знаю!.. — Крымский выдохнул клуб дыма. — В Тамбовской области, куда он собирался, лесов много.

— А о чём вы говорили на охоте, ты знаешь? — С ехидцей спросил "куратор".

— Ну, мало ли о чём.... В основном о его диссертации, да ещё одна личная тема — жениться ему надо. Хватит хандрить о бывшей жене... не по-мужски это. Вот на эти темы мы и говорили... — перечислил Крымский, понимая, что кагебешник не отстанет.

— А подробнее...

— Я не магнитофон. Да и надо ли это.... Дословно всё равно не помню. Знаю только, что государственную границу он пересекать не собирался... — "А вот о загранице как раз разговор был, но уж больно дальней..." — Параллельно подумал Крымский, выговаривая вслух совсем другое. — И с резидентом иностранной разведки тоже встречаться не собирался... — Попытался "схамить" Крымский. — Во всяком случае, разговор на эти темы мы с ним не вели!.. Ты, что думаешь — он агент индийской разведки? Он же там три года пробыл?

— Ну, хватит, хватит! Разговорился не о том, что надо. Ты лучше давай сюда Маркова. Может, он что знает...

— Ну, хорошо! — Крымский нажал клавишу коммутаторного устройства связи с секретарём:

— Светочка! Вызови ко мне Маркова.... Пусть поторопится.... И потом сделай нам всем чай!

— Вы не возражаете, Казимир Феликсович? Вы же знаете, Марков кофе не переносит...

— Да ладно, чего уж...

Ещё затяжка и табак в трубке закончился. В горле стояла горечь. Две трубки подряд. Даже голова чуть закружилась. Обычно — ни горечи, ни головокружения Крымский не испытывал. Но, то с одной трубки.

Они помолчали. Этой паузой Крымский воспользовался для того, чтобы выбить пепел, прочистить трубку специальной жёсткой проволочкой-трубочисткой с изящной деревянной рукояткой. После чего зарядил трубку снова, хотя непосредственно сейчас он курить не собирался.

В кабинет с подносом, на котором стояли три чашки, сахарница и исходящий паром чайник, вошла секретарша Света. Она неторопливо расставила чашки — первую перед гостем, вторую напротив него туда, где предположительно расположится вызванный профессор Марков, а уже третью непосредственно перед Крымским. Заварочный чайник стоял пока пустым. Дальнейшим священнодействием должен был заняться Марков. Лучше него чай в институте заваривать не умел никто. Да и попробовала бы это сделать Света — он бы потом месяц брюзжал. А делать это он мог очень подолгу и противно. Поэтому Света не стала связываться профессором Марковым даже под страхом увольнения.

Светлана вышла, оставив поднос с чайником кипятка, заварочным чайником и металлической коробкой настоящего индийского чая на столике.

— Позволите? — Сейчас же в дверях появился профессор Марков. — Вызывали, Ярослав Ростиславович? Неужели лишь для приготовления чая? Приветствую Вас, Казимир Феликсович, что-то вы к нам неожиданно, случилось что?

Гость раздражённо хмыкнул.

— Вы тут что, со своим руководителем договорились мне нервы портить? Так их у меня и так почти не осталось. Случилось, Юрий Петрович, случилось! Может быть, вы что-нибудь знаете, куда пропало ВАШЕ ружьё вместе с доцентом Лосевым? А то вот гражданин Крымский утверждает, что ничего не знает...

— А, что, Ярослав Ростиславович уже гражданин, а не товарищ?

— Ещё один шутник! Поговорите ещё со мной в таком тоне и "понаводите тень на плетень". Вы у меня оба гражданами окажетесь...

— Ну, мы, конечно граждане Советского Союза, и этим гордимся, и думаю, с гордостью несём это звание... — продолжал Марков.

— Юрий Петрович, кончай! А то Казимир Феликсович сейчас закипит сильнее чайника, который тебя дожидается. Давай, заваривай, только пока, прошу тебя, помолчи! — Крымский попытался на корню погасить конфликт, хотя и с юмористическим оттенком, но готовый вспыхнуть с силой совсем нешуточной.

Теперь все трое молчали. Марков заварил чай, манипулируя жестяной коробкой, ложками, одним и другим чайниками, и помалкивал под красноречивым взглядом Крымского, стараясь обдумать, что можно сказать "куратору", ибо то, о чём ему совсем не нужно рассказывать — он представлял чётко.

Когда он разлил всем чай и приготовил себе несколько кусочков сахара — он пил чай вприкуску, то присел на стул за столом, напротив гостя.

— Я готов слушать! — Заявил он.

Куратор усмехнулся.

— Вроде серьёзные люди, а ведёте себя как в цирке. Это я слушаю! Вопрос я уже задал. Могу повторить! Юрий Петрович, куда делся Николай Лосев с вашим охотничьим ружьём. То, что он взял отпуск без сохранения содержания — я уже знаю.

— Наверное, мальчик поехал поохотиться в лесах Тамбовской губернии. — Марков и раньше называл области губерниями, и все к этому привыкли, даже "куратор".

— А вы ещё не в курсе? Ваш мальчик ухитрился отправиться, как вы выразились, в Тамбовскую губернию, не выходя из своей квартиры.

— Да что вы говорите! Если он не выходил из квартиры, тогда он должен в ней находиться. Не поехал никуда? Затворник.... Иного быть не может. Тогда я не пойму, почему его ищут?

— Юра! Хватит ёрничать, ты же видишь — Казимир уже злится...

— А я и не ёрничаю. Он задал вопрос — я ответил. Как мог Николай пропасть из своей квартиры, не выходя из неё. Это нонсенс. Это уже из раздела фантастики даже для меня, хотя я и занимаюсь проблемами похожей тематики. Но мы там проверяем слухи и сведения и отсеиваем зёрна истины. А тут я совсем не понимаю, что от нас хочет Казимир...

— Дело в том, что Николай находился под "колпаком" и агентура утверждает, что он из своей квартиры не выходил... — Пояснил Крымский.

— Да врут эти агенты, скорее всего, отвлеклись на что-нибудь, на девочку какую-нибудь полуголую, они сейчас по такой жаре именно такие и гуляют. На что я — старый хрыч, и то глазами ещё постреливаю. Так и они, прозевали его выход, а теперь, как говорится — "валят на серого"...

— Да. Старики разбойники! Поиздевались вы сегодня надо мною. Вволю. Я вам этого не забуду. Следующий раз отдам вас на допрос Уклейкину — с тем вы тогда пошутите...

— Окстись, Казимир Феликсович, твои парнишки там что-то недоглядели, а мы с уважаемым руководителем серьёзного института виноваты? Вы уж немного хотя бы того... будьте объективны. — Марков покачал головой. — Вы прекрасно нас знаете, знаете, что мы всегда готовы сотрудничать, но в данном случае, чем мы можем помочь? Я даже не знаю точного адреса, по которому Лосев уехал.

Вы нас своими вопросами поставили в неудобное положение, да и бог с ним, по большому счёту.... Теперь и мы начали беспокоиться, где наш сотрудник. Может лучше подождать, когда он вернется, осталось ведь всего четыре дня....

— Ну, хорошо! Извините за вторжение и грубость. Я, наверное, пойду. Но прошу вас, как только что услышите и увидите — сразу мне сообщите, причём в любое время дня и ночи! До свидания! — с этими словами гость-куратор встал и вышел из кабинета.

Марков с Крымским молча, переглянулись. Им обоим надо было переговорить, но не в этих стенах и без посторонних ушей...

* * *

Встретиться для приватного разговора им удалось лишь к вечеру. Прохаживаясь по аллее, памятной Маркову по разговору с Николаем Лосевым, они, с Крымским направляясь по направлению к микрорайону, где они проживали, смогли, наконец, поговорить.

— На первый раз мы отбились! — проговорил Крымский, раскуривая свою "уличную трубку" с прямым чубуком, в отличие от изогнутой — кабинетной. — Но что будем говорить потом? Мальчик, как ты его называешь, по-детски сглупил, отправляясь в намеченный вояж прямо из квартиры. Этим он всем нам и в первую очередь самому себе подложил большую свинью. И надо полагать, вернётся он туда же. И это плохо. Там его наверняка будут ждать!

— Ты немного к нему несправедлив. Разве он мог предполагать, что наши доблестные органы будут вести за ним наблюдении? И всё из-за этого недоумка, уволившегося по инициативе Лосева. Я даже фамилии его не помню... — высказался Маркин.

— Я тоже не помнил... до прихода Казимира. Знаю только, что он племянник первого секретаря области. Но и не мог предположить, что из-за его увольнения пойти такая волна... — Буркнул Крымский.

— Вот так и "не знаешь — где найдёшь, где потеряешь". Как будто у доблестных органов других занятий нет, кроме как следить за каким-то пацаном, хотя бы и завлабом.... Да и наш Николай наивен ещё в житейском смысле. Но тут уж одно из двух: думать о науке и совершать открытия, или же, изворачиваясь подстраиваться под жизненные реалии, вырывая себе награды и блага. Мозг человека конечно уникален, но параллельно решать несколько задач, по-моему, всё равно не способен. Это Юлия Цезаря разрекламировали, что он мог заниматься сразу тремя делами сразу.... Не жил я с ним в одной эпохе и рядом не находился, когда он это делал. Брехня всё это, по-моему.

Жизненного опыта Николаю не хватает. Это я или ты, спокойно поехали бы куда-нибудь в деревню, и уже оттуда, с какой-нибудь полянки и "стартовали". Вот там возможность наличия свидетелей стремится к нулю, как говорят математики. Но что случилось, то случилось.

— И всё же ткнув пальцем в небо, они почти попали в цель. — Вздохнул Крымский. — И чем это может закончиться совсем не понятно. И что мы можем сделать, чтобы предотвратить нежелательное для нас течение событий.

— Вот если бы мы могли с ним каким-либо способом связаться.... — Сказал Марков, в свою очередь также вздохнув. — Был бы у нас в запасе экстрасенс-телепат, или хотя бы ридер*, для того, чтобы вызвать Николая на мысленный "разговор". Сам-то не догадается связаться с нами, тем более расстояние-то запредельное — он же в другом полушарии планеты. Даже если пожелает, у него может не получиться.

— Ну, это пока из разряда фантастики, хотя и в некотором роде научной — пример в виде самого Николая у нас имеется. Я думаю, надо завтра посетить его лабораторию Он там со Староверцевым какую-то установку соорудили, блокирующую управляющие импульсы пришельцев. Староверцев, конечно, не знает истинной цели установки, она у них получилась многофункциональной, и возможно попытаться как-то перенастроить её на связь с Николаем — он же монтировал её в первую очередь под себя... — Высказал своё предположение Крымский.

— А это мысль. Ярослав! Ты как всегда гениален в способах поиска выхода из нетривиальных ситуаций... Можно было бы заняться этим прямо сейчас, но не будем дразнить Казимира. Уж наши ночные занятия явно не пройдут мимо его внимания. Да и ещё — надо хорошенько подумать, занимаясь с этим прибором, не отключим ли установленную Николаем блокировку от пришельцев, и не отдадим ли его в их "длинные руки".

— Несмотря на то, что Николай нам гарантировал, что теперь такого с ним произойти не может, такая опасность остаётся. Но процент возможностей того, что он скорее попадёт в более "близкие руки" наших органов составляет больший порядок. Потому, считаю, надо рискнуть. Только я пойду один. Тебе там делать нечего тематики ваших исследований пока никак официально не пересекаются. А вот я, даже после визита Казимира, даже особенно после его визита, посетить лабораторию обязан. Проинспектировать, так сказать....

— Конечно! Я-то вообще в технике ничего не понимаю. Моё дело аналитика, логика и... отсутствие всякой логики. — Усмехнулся Марков.

* * *

— "Хотя бы ты, Коля не потерял свои способности к телестезии, и "услышал" меня! Имеющий уши, да услышит!.." — Бормотал про себя Крымский, усаживающийся в зубоврачебное кресло, которое Николай Лосев со Староверцевым приспособили как основу для установки, не имеющей пока названия, если не учитывать термина "мозгокопалка" — как её обозвал Староверцев, никогда особенно не стесняющийся в выражениях. Причём надо отметить, что банальную ненормативную лексику он не применял совсем.

В мыслях был недавний разговор с Марковым, короткий, но эмоциональный и всеобъемлющий...

— Юрий Петрович, ты мне скажи — ты диссертацию Лосева читал?

— Да нет, пока! Как-то не собрался.... Дела всё....

— Юрий Петрович, мы с тобой два старых тупых идиота... Ищем возможность связаться с Николаем, а он об этом в своей диссертации чуть ли не открытым текстом описывает... В ДИССЕРТАЦИИ прямо указывается на связь при посредстве усилителя с приёмником — телепатическая связь.

Одно скажу, интуиция нам помогла понять направление его мыслей... Не зря мы вспомнили его установку, именно с её помощью, то есть с применением технических средств можно осуществлять мысленный поиск и связь с намеченным индивидуумом, если волновой отпечаток личности заложить в экспериментальную установку. А именно отпечаток Николая там и имеется. И пока более ничей.... Так, что у меня есть возможность без настройки прибора произвести попытку связи. Сиди у себя, если что получится, я тебе сообщу. — С этими словами Крымский направился в лабораторию в объятья подчинённых Николая Лосева, самым основным из которых был "профессор" Староверцев.

ГЛАВА 20

По вызову дона Кордосо из столицы Колумбии — Санта-Фе-де-Богота, прибыл грузовой вертолёт "Чинук" и туда же должен был вернуться уже с экспедицией. Вертолет был одним из первых серий с демонтированным вооружением — совсем новую технику США своим сателлитам не поставлял.

Николай опасался отправляться с экспедицией, в первую очередь из-за того, что документов у него совсем никаких не было, не позаботился он о них. Да если бы и даже озаботился, где он мог раздобыть? С его жизненным опытом-то. Кабинетность учёного и здесь сыграла свою роль. Да и возвращаться ему надо было также — тихо, как и прибыл.

К его счастью никто им особенно не заинтересовался — родственник членов экспедиции — и ладно. Колумбийское раздолбайство было сродни российскому. По этой причине Николаю удалось как-то по-тихому удалиться в лес. Мать с отцом пытались его удержать, но ему всё же, удалось убедить их, что он не пропадёт и скоро навестит их в Чинандеге, куда их пригласи Пётр Русо — "Никарагуанец", как его про себя стал звать Николай. Парень ему понравился, наверное, именно теми качествами, которыми он сам не обладал, а только начал в себе их воспитывать. Чувствовалась его, как он для себя назвал, "матёрость", способность к принятию правильных решений в ограниченных временных условиях, на интуитивном уровне. Сам Николай такого пока не умел. Для него был привычен системный анализ, скрупулёзное изучение обстановки перед тем, как принять обоснованное решение. Но этим грешат все представители научного мира. Они сродни сапёрам — не дай Бог сделать неверное движение — ведь сапёр ошибается только один раз.

"Никарагуанец" же, казалось, именно постоянно жил такой жизнью — постоянно делал интуитивные шаги, и почему-то не ошибался. Почему Николай так подумал? Но он же, видит его живым. "Никарагуанец" — Николай прочёл в его глазах — прекрасно понял, что с Николаем не всё так, как он о себе рассказывает, но почему-то промолчал. Что его остановило изобличить Николая во лжи? Видно было, что этот Калинников намного лучше владеет обстановкой в этих, чтоб им пусто было, джунглях. Не укрылось у Николая и отношение этого профессионала к ружью профессора Маркова, он явно считал его детской игрушкой в окружающей сельве.

Как бы то ни было, но "Никарагуанец" его не выдал, и видно было, что он с каким-то уважением смотрит на его мать. Возможно, именно это уважение стало причиной того, что тот решил "выручить" Николая.

Конечно, при планировании своего вояжа Николай не сумел продумать все детали этого визита, и оттого теперь "плавал" так сказать, в незнакомом море. Он не совсем додумал, что ему теперь делать — знал только, что ему нужно куда-то возвращаться. Вот только не думал, что ему не удастся побыть с родителями подольше. Домой возвращаться не хотелось, из запрошенной недели прошло всего два дня. Возвращаться тоже было рано — не вписывался в обговоренную с директором и профессором Марковым легенду: просто не мог он вернуться из Тамбовской области так быстро. Да и скакать, как заяц он не мог, как оказалось, его прыжки на большие расстояния забирают слишком много энергии. Жизненной силы! И над этим также надо думать. Подумать надо было и о другом. Что-то ему перестало нравиться почти бездумное, так сказать "на авось", перемещение в пространстве.

Первый "перенос" его был неосознанным — закрыл глаза в парке, а открыл уже в Ленинграде и тоже в парке. Уже осознанный "скачок" он совершил из института в оранжерею — он закрыл глаза, представил, место, в какое желал попасть, открыв глаза, обнаруживал себя там, куда стремился. Получалось при "перелётах" он просто "рвал" пространство, проталкивая сквозь него своё тело, не задумываясь непосредственно о самом процессе перемещения.

И только здесь он задумался, можно ли "ходить" как-то чуть по-другому, не вслепую, как ему пришлось корректировать перемещение до матери. С открытыми глазами он почему-то опасался путешествовать, казалось этим можно повредить глаза, и даже если это не так, он не мог себя заставить перемещаться с открытыми глазами.

Об этом он задумался ещё сидя у костра, среди родителей и своих новых знакомых латиноамериканцев. "А что если попробовать, сначала сформировать что-то вроде телевизора, окна или двери, чтобы увидеть то место, куда ему в следующий миг придётся сделать шаг?" — Задумался Николай, да так, что на время перестал воспринимать окружающую действительность. Своим отрешенным взглядом он привлёк внимание остальной компании. Мать, переглянувшись с отцом, понимающе улыбнулась. Вот только такая задумчивость в полевых условиях может до добра не довести. Даже "Никарагуанец", слегка покачал головой, понимая, что Николай не совсем от мира сего. А вот мексиканка Долорес, отнеслась к его глубокой задумчивости с пониманием, видать разглядела в Николае "родственную душу".

Но, тем не менее, перед тем, как расставаться, Николай хотя и не закончил свои размышления, но взяв себя в руки, перейдя в адекватное состояние, постарался успокоить родителей, сообщив, что в сельве он не пропадёт, потому, что за ним скоро прибудет группа, чтобы проводить его в нужное место.

Николай, провожая, смотрел, как грузятся в вертолет его новые знакомые и родители.... Отец с матерью были последними, если не считать охранника, который замыкал посадку. Уже из открытой двери мать обернулась, и Николаю показалось, что он даже почувствовал её взгляд, в котором "прозвучал" вопрос: "Сын, с тобой всё в порядке?"

Расстояние совсем не позволяло заметить цвета глаз, не то, что прочитать их выражение, но Николай машинально мысленно ответил: "Мама, всё будет хорошо!" И даже как бы ощутил, что она его услышала. Он мог это только предположить, так как проверить это в настоящее время был не в состоянии.

"Проверим при личной встрече"... — подумал он. Эмоциональную составляющую собеседника прочувствовать он мог и раньше, как было при общении с профессором Марковым. Здесь раньше этот феномен не проявился, возможно, по той причине, что он после "тройного прыжка" был не совсем в адекватном состоянии — психических силёнок не хватало. Тем более что пришлось "срочно выучить испанский язык".

"Чинук", раскрутив свои винты-лопасти, подняв небольшую бурю, заставив пригнуться густую траву и потревожив кроны деревьев, медленно, но неудержимо, поднялся на необходимую высоту и вскоре скрылся из поля зрения. Николай ещё долго слушал гул его двигателей, пока потревоженные взлётом вертолёта живность своим гомоном не перекрыла звуки двигателей.

День подбирался к середине, и только положение над уровнем моря, соответствующее почти что высокогорью, не позволяло жаре завоевать лидерства. Тем не менее, Николай, страхуясь от зноя, немного постоял в тени деревьев. Казалось, он остался в одиночестве, и никто не мешал ему продолжить свои размышления. Но как говорится "мысль куда-то ушла". В землю, наверное. И Николай присел у подножия пальмы, в надежде сосредоточиться на своём возвращении. Казалось, ничего его здесь сейчас не держало, вот только он пока не мог решить, куда направиться. Домой? Рано. Куда-нибудь ещё? А куда, да и хватит ли сил, еду ему, конечно, мама оставила, но надолго ли её хватит. Потому он и думал теперь о том, как улучшить процесс, свести его к уменьшению затрат жизненной силы. И одним из важнейшей составляющей, влияющей на процесс "переноса" как раз являлась адресная точка. Другими словами точность, в идеале исключающая последующую корректировку "приземления".

Николай пока не мог ничего придумать, как только "видеовизировать" точку выхода. Только он пока не придумал, как это осуществить. Голова шла кругом, и даже природное окружение никак не могло в данный момент дисциплинировать направления мыслей. Поэтому Николай, даже и не чувствуя особой физической усталости, решил отключиться от реальности. По уже испытанным методикам раджа-йога, он в целях приведения в порядок своего мышления тут, же под пальмой ввёл своё тело в режим медитации.

Погружение в транс несколько успокоило психический дискомфорт и перед его мысленным взором стало возникать видение своеобразного окна, мерцающего среди деревьев, скорее даже не окна, а вытянутого вверх и вниз иллюминатора.

Видимо сумбур мыслей Николаю удалось направить в конструктивное русло и в полусознательно-полубессознательном состоянии перед ним открылось решение поставленной задач. Он понял, что вполне может увеличить или уменьшить размер "иллюминатора". Он вгляделся в это окно, но изображение в нём было размытым, расплывчатым, чем-то тёмным. Там, куда Николай собрался ступить ногой "первооткрывателя", было темно. Наверное, оттого, что он пока не определился куда ему "шагать". Не было географической привязки, также как и ориентации на биоритмы близкого человека. Эти способности на данный момент, да ещё в трансе у него пока не активизировались.... Сейчас он лишь вникал в суть решения поставленной самим перед собой задачи экономного и гарантированного движения к сознательно выбранной точке прибытия.

Окончательно, идею уже осознанно Николай "прогнал" перед мысленным взором уже после выхода из транса. Голова начала работать чётко, видать кратковременная медитация помогла. Теперь он решил вернуться не совсем домой, а на островок, где они с Крымским охотились. Избушка, причём даже не на курьих ножках, там имеется, также как и некоторый запас консервированных продуктов, который охотники специально оставляли там, на случай крайней нужды. Не все же были такими вегетарианцами, как Николай — откушав дичи, захваченные с собой продукты домой назад никто нести не собирался. Таким вот образом и формировался запас продуктов в охотничьей сторожке.

Теперь Николай решился. Сосредоточившись, он сформировал перед собой окно, виденное во время медитации, представив внутри его памятную ему избушку на острове, дождался, как изображение обретёт чёткие очертания. Теперь он мог видеть, куда ступит его нога в следующее мгновение. Он решительно шагнул, ноги коснулись густой травы, но уже не той экзотической, что его только что окружала, а привычной, своей — русской, произраставшей на его Родине. Послышался чуть слышный хлопок — это "окно-портал" за его спиной, выполнив свою функцию, самоликвидировалось.

Николай, глубоко вздохнул, вбирая в лёгкие чуть прохладный, по сравнению с южноамериканским, воздух средней полосы России, который показался ему необыкновенно вкусным.

1