— Болит? — спросил, подув на повязки.
— Нет. — Она помотала головой. — Браслеты оказались особенными?
— Да. Это свадебные маддабы*, ты их приняла и стала кадил. Невестой.
— Я не знала.
— Если б знала, не взяла бы?
И осталась бы в Беншамире, с родственником, — не договорил Веч.
Она вздохнула, не ответив. Ну да, ей нужно время, чтобы осознать и принять случившееся. Слишком быстро произошло и в оттого не укладывалось в её голове.
— Я смухлевал, — признался Веч. — Иначе ты бы не решилась. А он не отдал бы тебя и не выпустил из Беншамира. Теперь ты замужем, Айю. За мной.
— Айю? — растерялась она. — Я же Аама. Точнее, Фила теперь.
— Нет, теперь ты Айю. Моя Айю.
Потому и Айю, чтобы не вспоминала о том, кто в Беншамире называл её Аамой, замозолив амодарское имя, сплюнул бы Веч, да некуда, в машине едет. И потому полночи тренировал, бормоча, непослушный язык, не привыкший к амодарской мягкости звуков, пока не научился выговаривать правильно.
— Веч... ты ведь женат...
— Теперь женат, — ответил он. — А с тем, что до тебя случилось, разберемся.
— Скажи хоть, сколько нас, твоих жен. И о мехрем скажи.
Веч хмыкнул и, не удержавшись, рассмеялся, сородичи оглянулись с удивлением.
— Следи за дорогой, — напомнил он С'Улену и сказал ей на ухо: — Теперь у меня нет мехрем, сегодня она стала мне женой, для меня первой и единственной. О той, что в клане осталась, расскажу, как выберемся из Беншамира.
Видно, не утешило ее услышанное, вздохнула печально, примирившись с фактом замужества. Или не успела проникнуться свершившейся переменой. Ничего, решил Веч, пускай дело идет к вечеру, еще вся ночь впереди, наговоримся досыта — языки отвалятся.
В Беншамир их впустили теми же воротами, осмотрели бегло, без пристрастности, но Веч понял — указание по нему уже поступило сагрибам*.
На ходу купили кувшин холодного ойрена, и Веч протянул кружку жене:
— Выпей, полегчает. Выветрится дурман из головы, и к ногам вернется твердость. Нам нужно успеть дочь твою забрать и мать, а времени в обрез.
Упоминание о дочери придало ей сил. Выпила целую кружку, сначала мелкими глотками, потом прикончила до дна, видно, одолела жажда.
— Пойдем, обопрись, — подставил Веч локоть. — До поселка недалеко.
Однако ж, она приободрилась, хмель, вдарив в голову, выветрил дурманящую тяжесть травяного настоя.
Торопилась, стараясь в шаг поспевать.
— А зачем их забирать?
— Потому что мы уезжаем. Мне отныне закрыт вход в Беншамир, а значит, и тебе, и твоей семье.
— Потому что я... эээ... потому что мы...
— Потому что ты жена моя теперь.
Она притормозила, остановился и Веч.
— Жена? — переспросила, пробуя на языке непривычное слово.
И дальше поспешила. А Веч понял: начинается. Оттаяли шестеренки в женской голове, закрутились.
Спешат, торопятся, и жена снова притормозила, а за нею и Снежные барсы.
— А куда мы поедем? В твой церкал? — В голосе прозвучала тревога. И страх.
— Нет. Туда мы не поедем. Обещаю. Только не туда.
— А куда?
— Скажу, когда покинем Беншамир, — ответил Веч.
Не говорить же ей сейчас, что безвестность будет недолгой. Вот как родственник поймет, что Веч не отступился от своего решения, так и сдаст его следакам*, и тогда закрутится песня. И убегать от них бесполезно, и прятаться. Нет уж, встретим их с парой козырных карт в рукаве.
— С Луной и мамой поедем? Их тоже выпустят из города?
— Конечно.
— Ну ладно, — вздохнула она, и снова заторопилась, за локоть Веча держась.
Сородичи остались у ворот — ждать и точить лясы с сагрибами, а Веч с женой и С'Уленом отправились в поселок. Вечу-то что, всё интересное увидел вчера, а С'Улен с любопытством оглядывался по сторонам, пялясь на одинаковые домики и на заборчики с палисадниками.
Их ждали. Старая поднялась с табурета при их появлении, а девчонка подбежала к матери и обняла за ногу.
— Хвала святым, я уж думала, случилось что, — выдохнула старая с облегчением. — Перепугала ты нас. Я голову сломала, гадая, куда тебя увели доугэнцы.
— Нам нужно собираться, — сказала жена. — Как тогда, в Амодаре, помните. У нас мало времени.
— Берите то, с чем сюда приехали, — сказал Веч на амодарском. — Лишнее оставляйте здесь. Что потребуется, после докупим.
— Что случилось? — спросила старая деловито, достав чемодан из-под кровати. — Нас высылают?
— Ну-у... — жена посмотрела на Веча, который уселся на табурете у двери. — Я, наверное, замуж вышла.
— Как это? — опешила старая и за сердце схватилась.
— Взяла свадебные браслеты на бохоре* и вышла за меня замуж, — пояснил Веч. — Говорите, что складывать, помогу. А сородич снаружи ждет. Нужно торопиться.
— То есть, вы теперь... эээ... муж Айю? — продолжала изумляться старая, успевая выгребать одежду из шкафа и сортировать на кучки.
— Ну да, — почесал Веч в затылке. — И ваш зять.
Жена сдавленно закхыкала, сгребая вещи в баулы.
— И теперь нам нужно уезжать?
— Конечно, — ответил Веч со всей серьезностью. — Куда муж, туда и жена.
— И нас выпустят из города?
— Выпустят.
— Не поспеваю я за мыслями, — старая утерла пот со лба. — К чему такая спешка? Луна, куклу не забудь.
— Потому что так решил здешний клан.
Амодарки торопливо забрасывали в сумки нужное, оставляя лишнее. Колебались, уж и не упомнишь, с чем приехали, а что досталось здесь, в Беншамире. И не рисковали, оставляя в домике практически всё.
Наконец, вышли на крыльцо, и С'Улен перехватил часть сумок. Мелкая в куклу вцепилась, но глядела на суматоху без страха, а, скорее, с любопытством, как на захватывающее приключение.
А у калитки их встретили амодары — хромоногий калека с тростью и ним двое.
— Нас известили об отъезде, — сказал с достоинством калека на доугэнском с ужасным акцентом. — Я бы хотел поговорить с вашей... супругой.
Веч посторонился, жену пропуская.
— Фила, вас запугали? Может быть, угрожали? Принудили?
— Нет, — покачала она головой.
— То есть, вы изъявили добровольное согласие на... эээ... брак?
— Да, — сказала она, помедлив долю секунды.
— У вас перебинтованы руки. Вас заставили участвовать в кровавом ритуале? — спросил второй амодар.
— Она вышла замуж за доугэнца согласно традициям народа Доугэнны, — ответил за нее Веч. — При случае просите у местного правящего клана о традиции замужества с браслетами. Во время ритуала не бывает кровопускания.
Старая схватила жену за руку:
— Надо же, я и не заметила, видно, ум за разум зашел от скоропалительности, — сказала пораженно.
— Ничего страшного, терпимо, — ответила та успокаивающе.
Амодары переглянулись.
— Пусть так. Поскольку вы, Фила, приехали в наш поселок, нас заботит ваша безопасность и безопасность вашей семьи. Я буду настаивать на том, чтобы ваш супруг и здешний клан регулярно снабжали нас информацией о ваших перемещениях по стране. Чтобы мы знали, что вы живы и здоровы, — сказал хромой на амодарском.
— Ваше право, — согласился Веч. — Нам нужно идти.
— Наверное, он нас недооценивает, — сказал хромому амодар со шрамом.
— Отчего же? Ваша поддержка важна и для меня, и для неё, — согласился Веч. — Жену мою и ее семью никто не съест живьем и в жертву не принесет, и на растерзание диким зверям не отдаст. Она знает, что за нее стоит весь амодарский народ, и гордится этим, правда? — обернулся он к жене.
Та удивленно на него взглянула, мол, надо же, услышать столь патетичную речь — и от кого? От доугэнца, который и рядом не стоял с высокой дипломатией. И кивнула согласно.
— Хорошо, — согласился хромоногий. — Надеюсь, наши пути еще пересекутся, Фила.
— До свидания. Вы очень добры ко мне и к моей семье, — ответила она. — Мне повезло приехать в Рамалину. Здесь я снова почувствовала вкус жизни.
Веч поджал губы. Ну вот, начались знаменитые амодарские распевы, взаимные похвальбы, которые могут длиться часами.
— Здешний клан ждать не будет. Время поджимает, — сказал он. — Поторопимся.
И навьюченный караван поспешил к поселковым воротам под любопытными взглядами амодаров, высыпавших из домиков и наблюдавших за процессией. Впереди широко и размашисто шагали доугэнцы с баулами, следом, семеня, спешили амодарки.
У ворот их ждали изнывавшие от безделья сородичи.
Веч кивнул, и Г'Амир подхватил девчонку, усадив на шею. Та взвизгнула и весело засмеялась, пристраивая куклу поудобнее.
— Ух, — выдохнула испуганно жена. — Я думала, он её...
— съест? — хохотнул Веч. — Топаем скоренько, по сторонам не глазеем.
У караван-сарая их уже ждали. Представители кланового Совета тигров осмотрели баулы, правда, внутрь не заглядывали, и вручили Вечу экземпляр договора о найме амодарки Филы лин Семина на работу в Беншамире, как утерявший актуальность. Хочешь — рви, хочешь — сохрани на память о благородстве родственника.
Снежные барсы расселись по внедорожникам и о старейшине не забыли, разместив в салоне с почтением. Веч посадил весь амодарский табор в свою машину, рядом на пассажирском сиденье привычно устроился С'Улен.
— Странно, — сказал Веч, вертя головой. — Думал, увижу его напоследок.
— Кого? — спросил сородич.
— Того, кому теперь пожизненно должен.
Прошлой зимой, в амодарском гарнизоне, игра в карты на даму в клубе закончилась ничьей между ними. И с тех пор велась с переменным успехом. Сегодня Веч переиграл родственника, а завтра расклад может стать другим, и противостояние перейдет на новый уровень, и теперь уже не из-за жены, а из-за оскорбленной чести и принципов, заставивших Имара вгорячах пойти на крайние меры.
Охранники открыли ворота, выпуская внедорожники Снежных барсов из города. Машины проехали, и створы с лязгом сошлись позади.
Отныне Беншамир для него закрыт.
_____________________________________________________________
Vikhar, викхар — толкователь правил, законов, обычаев. В Амидарее юрист, защитник
Акын — поэт, певец
Духомолица (религ.) — служительница культа Доугэнны, супруги Триединого
Следаки* (жарг.) — служба ревизии и внутренних расследований в даганской армии. Э'Рикс — уполномоченный генерального штаба по ревизии и внутренним расследованиям
6
— Куда мы едем? — спросила тревожно жена.
Оно и понятно, неизвестность всегда страшит. За высокими стенами поселка амодарки чувствовали себя в безопасности, а сейчас, куда ни глянь, повсюду бескрайняя степь с редкими оазисами деревьев и кустарников.
— Ищи ближайшую стоянку в полутора часах езды, возле реки, — велел Веч, и сородич вынул из бардачка карту с нанесенными на неё отметками.
Жена выглядела растерянной, вечер наступает на пятки, где ночевать? Приемлемого жилья на горизонте не видать.
— Остановимся в степи, — сказал Веч.
— Как это? Прям так, под открытым небом? — спросила она ошарашенно, вызвав у С'Улена веселый смешок.
— Прям так, под небом, в шатрах, — подтвердил Веч. — Айю, мы, доугэнцы, исстари кочевой народ. Треть жизни проводим в разъездах. И в Беншамир добирались с двумя ночевками. Доугэнна огромна, за неделю не объедешь.
— А как же поезда? Ты говорил, у вас есть железные дороги.
— Есть, но их не так много, как хотелось бы. В основном, по дорогам гоняют грузовые составы. Пассажирские вагоны обычно пускают, когда участники собираются на Большой Круг. Знаю, что и штормовые кланы съезжаются на свой Круг по железной дороге. А нам, земным, привычнее на машинах и с ночевками в степи. И быстрее, к тому же.
— Это же опасно! Вдруг нападут разбойники? Или дикие звери! — разыгралась ее фантазия.
Тут уж и Веч не выдержал и рассмеялся на пару с сородичем.
— Айю, я езжу по стране, считай, девять лет, войну в расчет не беря, и ни разу на меня не напали ни лихие люди, ни дикие звери.
Но уверения Веча её не успокоили и тревогу не уняли, когда С'Улен, сверившись с картой, дал знак сородичам к остановке, и машины затормозили в выбранном месте.
Стоянка оказалась обжитой — место для костровища с импровизированными лавками из потемневшего кругляка, рядом небольшая быстрая речушка с прозрачной водой из-за долгого отсутствия дождей. Ставь шатры кругом очага и ночуй на здоровье, а наутро не забудь присыпать землей горячие угли и оставить три горсти аффаита* для следующих путников.
С'Улен, привстав на колено, потрогал угли в костровище:
— Двое суток, как стояли тут до нас.
— Это ничейная земля, — пояснил Веч жене. — Можем оставаться здесь, сколько душе угодно, никто не возьмет с нас платы.
Амодарки больше под ногами мешались, растерявшись, хотя старая чувствовала себя поувереннее, видно, в свое время довелось ей ознакомиться с проживанием в полевых условиях.
— Заберу два шатра на эту ночь, — сказал Веч, выгребая из багажника подпорки и туго уложенную ткань.
— Ну вот, а нам-то что делать? Куковать всю ночь под отрытым небом? — посетовал С'Улен добродушно.
— Переночуешь в машине с Амиром. А завтра будем думать, что и как.
— Почему не едем домой?
— Потому что. Скоро пожалуют гости по мою душу, — ответил озабоченно Веч, оглянувшись, словно те, о ком он сказал, уже пылили по дороге колесами машин, догоняя Снежных барсов.
— Хорошие гости?
— Следаки*.
С'Улен присвистнул.
— Тогда успевай, брат, ночи нынче короткие, — похлопал по плечу, ухмыляясь.
Веч поставил шатры, вбив колышки, натянув веревки — отлаженными движениями, как делал не раз и не два. Шатры, взятые Снежными барсами в дорогу, тика в тику годились для ночевки двоих-троих в летнее время, а для длительного всепогодного проживания обычно ставились шатры большие, капитальные.
Из багажника достал баулы с покрывалами, подушками, матрасами. Забросил баул в шатер и поманил мелкую, откинув полог:
— Вот тебе домик, обустраивай для ночевки. Здесь есть окошко и подкладная сетка у выхода для проветривания.
У девчонки глаза сверкнули азартом, и она забралась с восторгом внутрь.
— Мы теперь здесь жить будем? — спросила бесстрашно, выглянув наружу.
— Посмотрим, — ответил уклончиво Веч. — Расстилай тщательно, на складках плохо спится. Сейчас ночи теплые, не замерзнете.
— Луна, сними сандалеты, — велела старая строго. — Давай, помогу разложить правильно.
Веч достал из багажника браслеты, повесил на натянутой веревке у входа во второй шатер и жену поманил.
Она подошла нерешительно. Чувствовалось, внове ей всё происходящее, и не могла определиться, по нраву ли ей спонтанное место будущей ночевки. А может, устала от свалившихся на неё перемен.
Взяв в руки браслет, расстегнула, щелкнув застежкой. Вогнутая поверхность металла была решетчатой.
— Вот оно что, — протянула жена, видимо, догадавшись. — Потом здесь получатся следы, да? — показала на перебинтованные запястья.
— Видела такое? — Она кивнула. — Ожог сойдет, рисунок останется, — признал Веч.
Жена потерла лоб:
— До сих пор не могу осознать. Утром была в Рамалине... в поселке... собиралась на вашу мочилку*... то есть, бохор*, а сейчас — здесь, в поле...
