На захваченной земле

Все остальные ж оказались христианами. Хотя, на мой взгляд, большинство из них верующими можно было назвать с большим трудом. Как показал дальнейший разговор, знания по собственной религии были крайне отрывочными, в церковь ходили хорошо если раз в год по большим праздникам, молитв практически не знали, постов не соблюдали, да и вообще по жизни мало задумывались обо всем этом. Хоть и считали себя верующими.

— Ладно, какая разница, кто во что верит или не верит, — подвел итог этого разговора Семен, — Главное — каков сам человек. Судить надо по делам. Тем более, хоть мы и 'первое в мире атеистическое государство', но и у нас церковь никто не запрещал — и даже по статистике четверть населения верующие.

Следующий день прошел вполне обыкновенно, а вот 25 ноября в деревню вошел неизвестный человек. На него обратили внимание сразу — человек медленно шел к деревне пока не дошел до первых домов, где начал махать рукой.

— Так, — похоже, что это какой-то переговорщик, — заметил, глядя на него, Семен, — Сашок! Ты не перестаешь держать его на прицеле, а я выхожу навстречу.

В окно было видно, как неизвестный с Семеном о чем-то говорили, а затем не торопясь двинулись назад, к дому.

— Этот тот человек от партизан, про которого нам говорили, — сказал Семен, когда они вошли в дом, — Зовет нас на переговоры с партизанским командованием.

— И кто пойдет? — спросил Диман.

-Мы с Ваньком и Сашкой, — оглядев комнату, сказал Семен, — На время отсутствия ты будешь за командира. Все оружие оставляем вам тут.

Сборы были недолгими. Через полчаса мы с Семеном, одевшись потеплее, пошли в сторону леса. До самого вечера мы шли какой-то тропкой, знал которую, наверное, один наш проводник. На ночь остановились в землянке среди леса. Спать, впрочем, ложились с оглядкой — пока еще в полной мере нашему проводнику мы не доверяли, потому спали по очереди, наблюдая за происходящим. Однако ничего особенного не случилось. На следующий день, немного перекусив, мы двинулись дальше и к обеду дошли до другой землянки. Тут нас уже и ждали.

— Ну здравствуйте, господа пришельцы, — поздоровался с нами сидевший за столом в землянке человек, но затем, увидев, как мы скривились от такого обращения, добавил, — или правильнее будет обращаться 'товарищи'?

— Товарищи, — недовольно ответил Семен, — У нас господ нет.

— Это хорошо, — вдруг ответил человек, — А то у нас товарищи в 1938 году закончились. А господа нас продали.

— В нашем мире поражение СССР в Великой Отечественной считалось невозможным, — сказал Семен.

— Да у нас тоже еще не было все безнадежно, — сказал человек, — Под Сталинградом и Саратовом дела шли к нашей победе. На саратовском направлении немцев по реке Хопер остановили. Знаете, где это?

— Можно по карте посмотреть, — сказал Семен, достав навигатор, а через минуту добавил, — Понятно.

— Ну а в Сталинграде уличные бои шли. И чем они закончатся — это еще неизвестно было.

— В другом варианте истории сталинградская битва закончилась разгромом немцев, — сказал Семен.

— В другом варианте? Вы пришельцы из двух миров?

— Да, из двух.

— Понятно. Так вот я не исключаю того, что Сталинград мог стать поворотной точкой в войне.

— А Рязань?

— А Рязань была лишь для того, чтобы эти выродки побольше награбить успели, — жестко ответил человек, — О победе в войне тогда уж никто не думал. Только о том, как бы побольше награбить успеть. Знающие люди говорят, что Рязанская операция была организована настолько бездарно, насколько это было возможно. Три армии бросили на убой.

— А кто командовал там?

— Дмитриев Олег Павлович командующим Рязанским фронтом был.

— Не знаю такого, — немного подумав, сказал Семен.

Я тоже подтвердил. Никогда прежде не слышал про такого военачальника. Хотя надо было на всякий случай еще у наших товарищей из параллельного мира спросить. Вдруг они что знают.

— А эта вот штука, где карты смотрели, — это как раз устройства из вашего мира? — спросил человек.

— Да, — подтвердил Семен, — Навигатор. В нашем мире он и точные координаты может выдать, но здесь спутников нет, так что только как карту использовать можно.

— Чего нет?

— Искусственные спутники Земли, — пояснил Семен, — Специальные устройства-радиопередатчики, которые при помощи ракет на орбиту Земли отправляют.

— Да, техника у вас далеко шагнула, — задумчиво произнес человек, — У нас сейчас о полетах в космос только в фантастике пишут...

— Скоро и у вас, наверное, спутник первый запустят. У нас это в 1955 году было, — сказал я.

— А зачем вы нас вообще видеть хотели? — спросил Семен.

— Если вы действительно из другого мира — причем из следующего века, — сказал человек, — То ваши знания могут нам пригодиться. Хотя это уже не мне решать. Есть люди, кто побольше знает — и они могут придумать, как их применить...

— Что за другие люди? — поинтересовался я.

— Командование партизанского движения.

— У вас и такое есть? — удивился Семен, — Но если Союз сдал вас?

— А при чем тут СССР? — удивился человек, — Тухачевский с его бандой тут и не при чем. А командование — оно наше. Из тех, кто не сдался.

— И много вас? — спросил я.

— Не знаю. Каждый отряд сам за себя — мы, как правило, друг друга и не знаем. Так что сколько всего партизан по стране — то лишь командованию известно.

— А я вот давно узнать еще хотел, — сказал Семен, — Что вообще в мире происходит сейчас?

— Ну что происходит? Вам как, с самой войны рассказывать? — спросил человек и, получив подтверждение, начал рассказ, — 22 июня 1941 года немцы напали на СССР. Хотя какой это СССР был. От социализма там давно ничего не оставалось...

— А вы коммунист? — спросил Семен.

— Нет. Я тогда еще только в комсомол вступать собирался — а тут как раз ВКП(б) объявили партией врагов народа и запретили. Тогда много коммунистов в ГУЛАГ попало... А еще больше продались, испугавшись за собственную шкуру. В середине 1930-х всем ведь партия заправляла — вот и пролезло туда карьеристов без меры... Но сейчас это уже неважно... Когда немцы на СССР напали — к этому времени под ними была Польша, Франция, Испания и вообще практически вся Европа. Англия на тот момент официально в состоянии войны с немцами была. Так вот когда немцы на СССР напали — то большая часть наших кадровых войск прямо у границы разгромлена была. Не помогли ни новые танки с самолетами, которые незадолго до этого Тухачевский у США закупил, ни укрепрайоны на границе... Всего через полтора месяца немцы под Вязьмой и Ленинградом были, там их на три недели задержали, но потом пошли они дальше — до Москвы. Пытались город в кольцо сначала взять — но не вышло. Пришлось в лоб штурмовать. Там немцы здорово кровью умылись! К концу боев практически весь город в руинах лежал, но немцев не просто остановили — отбросили на 20-30 километров от города! Это, наверное, первой нашей победой в войне было. Ну а тем временем еще японцы с США сцепились. Ну и 11 декабря они и немцам войну объявили. Но реально им с ними дел иметь не доводилось. Только к нам начали присылать технику свою — танки, самолеты, машины, пушки... 'Ленд-лиз' это у них называлось.

— И помогло? — спросил я.

— Можно сказать, что да. В 1942 году наших танков я практически и не видел. Танки тогда только два завода делали — кировский в Ленинграде и сталинградский. Но кировский завод вместе с самим Ленинградом немцам достался, а танки сталинградского были, в основном, на юге. Так что у нас практически одни 'американцы' были да всякие самоделки из тракторов сделанные. Только не помогло это. Когда весной 1942 года немцы снова в наступление пошли и все же взяли в кольцо Москву — Тухачевский заявил о нецелесообразности удержания полуразрушенного города и необходимости 'спрямления линии фронта'. Занимавшим Москву войскам приказали выходить из окружения — но это мало кому удалось. А в то же время и на юге немцы в наступление пошли. И тогда же стало известно, что немцы с Англией мирный договор подписали — 7 июня 1942 года. Причем, еще и договорились о поставках немцам военной техники — в июле уже на фронте их танки появились. Ну а дальше как война шла — то вы знаете уже.

— А с японцами что? — спросил я.

— Японцы у нас Дальний Восток хотели себе загрести — но почему-то так и не напали в итоге. Видимо, все силы на борьбе с американцами и англичанами сосредоточены были. В 1946 году американцы их добили, а СССР даже южный Сахалин тогда отдали. А вот с немцами никакого мирного договора у США не было. Официально они до сих пор в состоянии войны. Хоть и не воевали они на деле никогда. А вот Англия нынче лучший друг и союзник Третьего Рейха! Немцы им от щедрот своих даже Армению с Азербайджаном отдали. И Иран они захватили, он теперь английская колония.

— И какие сейчас отношения между США и Еврорейхом?

— Слышал на этот счет определение 'холодная война', — усмехнулся партизан, — Грозятся друг друга в порошок стереть, но дальше слов не заходят.

— Понятно. У нас что-то похожее после войны между СССР и США после войны было. Пока в 1974 году Западная война не началась...

Потом мы еще немного поговорили о сложившемся положении дел — правда, уже больше расспрашивая про положение дел в ближайших областях. Про то, что творилось на немецких территориях, что представляет из себя Волжско-Уральское казачье войско и его руководство, насколько реально выбраться отсюда в какие-нибудь более безопасные места.

— А где сейчас безопасно? — усмехнулся тогда партизан, — Здесь все под немцами... На территории 'Войска' произвол казачков — могут повесить за малейший косой взгляд или несвоевременную уплату дани. В Сибирской Демократической Республике, как после войны переименовали СССР, расстреливают за одну принадлежность к коммунистической партии или комсомолу, а беженцев из рейхскоммисариатов выдают немцам на расправу... Америка далеко и туда не доберешься. Да и без денег туда плыть смысла нет...

Потом мы показали партизанам приготовленный к передаче мобильный телефон, на который заранее скинули несколько исторических книг и пару фильмов. Разговаривавший с нами партизан обещал передать этот телефон командованию — чтобы то могло изучить информацию о нашем мире. После чего можно будет разговаривать о дальнейших планах. Затем поинтересовался, нужно ли нам что-нибудь. Семен на это сказал о нехватке продовольствия для нормальной зимовки и отсутствии нормальной зимней одежды и обуви. Ну и про оружие. К некоторому моему удивлению, с всеми этими вопросами партизаны обещали помочь. После чего договорились о связи — после чего мы двинулись в обратный путь.

29 ноября 1952 года мы вернулись в деревню, где нас уже давно ждали. Как оказалось, несмотря на сообщение о том, что вернемся дня через три-четыре, все давно уже были на нервах и даже хотели искать нас идти. Но больше всех, наверное, рада была Маша:

— Ванька, вернулся, — еще на улице бросилась ко мне девушка, — А я так боялась...

— Ну все хорошо ведь кончилось, — говорил я в ответ, — И вообще домой быстро! Кто в таком виде зимой бегает??? Простудишься ведь!

Ни шапки, ни куртки, на ногах летние кроссовки... Ну что за безрассудство такое? Впрочем, ничего страшного, к счастью, тогда не случилось... Не успело случиться. Потом мы сидели за ужином и обсуждали новую информацию.

— Выходит, теперь нам остается одно, — усмехнулся Леха, — Становиться партизанами...

После обеда мы все отправились в баню, помыться после похода к партизанам, где продолжили обсуждение сложившегося положения. А после бани Маша меня повела в дом, где мы ночевали в тот день, когда к нам приходили Сергей с Петром. К моему удивлению, в доме был наведен идеальный порядок, все было чисто и убрано и даже протоплено.

— Я хотела, чтобы этот дом был нашим, — тихо сказала Маша, когда мы сидели у печи, глядя на огонь. Как в тот день, — Ты меня любишь?

— Да, — согласился я, — Я тебя люблю. Ты хорошая девушка. Добрая, милая, красивая, — без всякой лести добавил я, просто констатация факта, — Жаль, что мы встретились не в моем мире...

— А я ни о чем не жалею, — ответила Маша, — Встреться мы в моем мире — и все было б напрасно...

— Почему? — удивился я.

— Папаша не позволил бы...

— И ты его послушалась бы?

— Не знаю, — ответила Маша, — Я не знаю, хватило бы мне смелости пойти против его воли...

— А зачем мы пришли сюда? — уже догадываясь на счет ответа, спросил я.

— Я хочу быть с тобой.

— Как муж и жена? — на всякий случай уточнил я.

— Интересные у вас сравнения, — улыбнулась девушка, — У нас бы такое мало кому пришло. Но — да!

— А не будешь потом жалеть?

— Нет! Никогда! — решительно тряхнув головой, произнесла Маша.

Ну, конечно, нет ничего грешного или постыдного, что между двумя любящими друг друга людьми случаются и, как пишут в медицинской литературе, половые отношения. Но есть ведь и другая проблема. Чисто биологическая.

— А не боишься, что дети могут быть? — неуверенно спросил я, — У нас ведь тут нет ничего...

— Нет, не должно... Сегодня нет.

'Прямо дежавю какое-то!' — с усмешкой подумал я, проснувшись утром. Опять холод в доме, опять уткнувшаяся в плечо девичья голова. Только на этот раз все было уже по-другому. Теперь, выходит, мы как муж и жена. Пусть и без штампа в паспорте — но где ж нам ближайший ЗАГС найти? Да и какой ЗАГС может зарегистрировать двух людей, случайно встретившихся в третьем? Окажись мы в любом из наших миров — и другой сразу стал бы непонятно кем, без документов и какого-либо официального статуса. Странная у нас любовь — которой, казалось бы, не могло существовать в природе... 'Какая ж она все же милая', — думал я, глядя на улыбку на лице девушки. Как хорошо все же, когда рядом есть кто-то близкий, родной... Ну теперь держитесь, твари! Мы тут никто, нам никто не рад в этом мире? Но ведь за счастье нужно бороться! И пусть кто только попробует встать у нас на пути. Хоть фрицы с их холуями, хоть лично Тухачевский со своими ублюдками — всех сметем! За наше общее счастье.

— Как понимаю, у нас появилась первая семья 'попаданцев'? — спросил Семен, когда мы вместе пришли на завтрак.

Мы в ответ лишь дружно кивнули головами. Зачем что-то говорить, если и так понятно все?

— Вместе быть проще, конечно, — задумчиво произнес Семен, — Топлива меньше надо, уследить за всем вокруг проще. Но осуждать не могу.

— А я давно этого ждала, — улыбнувшись, сказала Вася, — Видно ж, что чуть ли не с первой встречи влюбились.

— — — — — — — — — — — — — — —

14 декабря 1952 года. Рейхскоммисариат Московия.

В небольшой землянке горело электрическое освещение, в углу трещал небольшой бензогенератор. Около стены стояли ящики с древним оборудованием и радиодеталями. Что-то было немецким, что-то еще довоенным советским или американским. А в середине помещения, у стола, на котором лежало совершенно чуждое окружающей обстановке устройство, стояло два человека:

— Нет, товарищ генерал, — говорил один из них, — Немцы ничего такого создать точно не могли. Как и американцы тоже, впрочем. Я неплохо осведомлен о современном положении дел в радиоэлектронной промышленности. Ничего подобного сейчас не существует.