Шеннейр вытянул руку, указывая мне за спину, и изобразил в воздухе круг. Я обернулся: на карте распухшая на весь материк Северная коалиция практически замыкала в кольцо большое уродливое пятно:

— Загорье.

— Лучшие земли. Семь стабильных светлых источников. Во время вторжения Заарнея долины Лонн продержатся дольше всех. Готовьтесь морально, Кэрэа. Наши гости с северов очень хотят жить. И сейчас Свет, Тьму, долг, честь, верность и спасение мира будут поминать... часто.

— Эта "Империя Зла" была неспроста, — Нэттэйдж вернулся — умытый, в новой, не заляпанной кровью форме, и устроился на диване.

Две могущественные страны, сцепившиеся прямо посреди новостной передачи. Только получившие дар люди, мечтающие о всеобщем объединении и сметающие с дороги всех несогласных. Таинственно исчезнувшая темная гильдия Илькен. Таинственно появившаяся темная гильдия Нэртэс. Нэттэйдж, которого даже не стали всерьез наказывать за провороненные корабли. Нападение, которому никто не удивился. Северные маги, ударившие по нам боевыми заклинаниями из-за границы сразу, даже не став разбираться, нет ли чудом выживших послов. Защитный амулет...

— Вы знали все заранее, — сказал я высшим и одному магистру. — Все всё знали.

— Всегда есть шанс на чудо, — ответил за всех Нэттэйдж.

Шеннейр ушел первым. Я смотрел на кружащих за стеклом золотых рыб; рядом висел парадный портрет, и перед человеком, что смотрел оттуда лучащимся взором, враги пали бы ниц. Но на настоящего меня они предпочли уронить неконвенционное проклятие.

— Светлый магистр, — многозначительно позвал Миль, замерев в тенях от штор. — На вас упало неконвенционное проклятие, а вы целы и невредимы. Вы признаетесь наконец, что вы под покровительством Предвечной Тьмы?

Я молча показал ему сломанный амулет.

— А, "Шанс", — разочаровался заклинатель. — Темный магистр может так разбрасываться.

Капля крови уже полностью потеряла форму. От одного касания сфера хрупнула и окончательно превратилась в горку бурых осколков; Миль быстро оглянулся, выхватил из кармана платок, сгребая стекляшки с ладони, и сунул мне, прошипев:

— Что вы делаете? Уберите это!

...В окружающем мире что-то сдвинулось.

То странное, едва уловимое чувство; все было как обычно, по-прежнему, но незнакомое и чуждое; будто у привычных вещей проступила враждебная изнанка. Я в растерянности вышел из коридора на лестницу и отодвинул портьеру с окна, выходящего на север. День клонился к вечеру, и закатная сторона была выцветшей и желтой; но даже так полоска на горизонте казалась слишком яркой. Пульсирующий ореол вздулся дугой и опал, а потом вновь начал рывками карабкаться вверх, пока не занял треть неба, поглотив жалкое солнце.

В тело впились сотни острых лезвий. Обжигающий воздух застрял в горле; я глубоко вдохнул и выдохнул, с трудом сохраняя спокойствие. По земле прокатилась дрожь. Здание заскрипело, вздрагивая и оседая.

Наружу я вылетел чуть ли не бегом; отчасти по крепко вбитому инстинкту во время землетрясений не оставаться внутри зданий, даже если это красивенькие темные особнячки. По саду бродили боевики Шеннейра и хозяйничали как у себя дома: втыкали мерные флажки, расчерчивали землю под базовую ритуальную печать. Где-то далеко от нас сработало неконвенционное проклятие. Я почуял его, как светлый — но эти люди не были взволнованы. Или они были готовы.

Мимо протащили два раскладных столика. Я замер перед Шеннейром; и поймал себя на мысли, что уже когда-то стоял перед человеком с этим лицом и тоже ждал ответы на все вопросы.

— Ритуалисты Северной коалиции проломили нашу границу. Неконвенционное заклятие. Северо-запад. Локализация рунного круга — Никветиве, — сияющее небо окутывало Шеннейра волшебным ореолом. Его магия полыхала настолько жестко и настолько ярко, что мне было больно смотреть. — Как вы и хотели, светлый магистр. Они напали первыми.

Вышли маги, вышли в круг, в рунный круг, и открыли колдовскую шкатулку. Неконвенционное оружие было выдано им заранее; они распаковали его, активировали, нацелили и подтвердили запуск в приграничном городе Ньен Никветиве, Жимолости.

Совершенное безумие.

— Для всего мира первыми напали — мы.

— Светлый магистр, — Шеннейр не слушая поманил меня ладонью. Я сделал несколько шагов и остановился. — Какое наказание предусмотрено для переступивших границу чужой страны?

— Человек, который ступил на чужую землю со враждой в сердце, должен быть уничтожен. Удар за удар, кровь за кровь, смерть за смерть и месть в утешение...

Шеннейр одобрительно протянул мне руку.

То, что я принял за столики, оказалось переносными алтарями. Первый выглядел гораздо современнее — сталь и стекло, вращающиеся рунные круги и сеть синих огоньков. Второй использовали давно и часто: почерневшее дерево со въевшимися пятнами, глубокими царапинами, прорезанной фигурой и частоколом острых лезвий в центре.

— Прошу, — почти дружелюбно пригласил магистр, и я околдованно сделал еще шаг. — У нас тоже есть оружие. Ньен давно пора поставить на место.

— Мы... мы будем сражаться?

— Мы — будем. А сейчас мы с вами сожжем этот обалдевший городишко.

Над доской вращались два блуждающих светящихся круга: они пересекались, но не совпадали, и одна из синих точек была почти в центре. Россыпь синих огней под стеклом напоминала созвездие. Или схему городов.

— Если мы применим неконвенционку, — я чувствовал себя пустотой; пустой маской, которая должна произносить нужные слова. Это чудовищно. Этого не происходит. — Аринди уже никогда не станут слушать!

— Аринди уже не стали слушать, — расположение мгновенно растворилось в яростной маске; но и та исчезла, оставив после себя насмешку. — Те люди с севера, они тоже шли под знаменем светлых идей? Светлым вредно получать волю и слишком много думать. Рейни, у вас была возможность. Развлеклись и хватит. Олвиш, я на связи, — он поправил наушник и щелкнул переключателем на первом алтаре. Замерцали синие индикаторы; темный магистр перешел ко второму алтарю и с нажимом провел ладонью по лезвиям. Кровь заполнила желоба, очертив уже виденный мною сигил, и полилась на траву. — Санкционировано. Отправляйте подарок получателю. Светлый магистр, с вашего морального одобрения.

И схватил меня за руку, заставляя совместить круги. Далеко на северо-западе, над горизонтом, вспыхнула зеленая искра.

Яркие незримые лучи пронзили воздух и землю, и людей. И все погасло. Все было тихо.

Переговорный браслет тихо звякнул, сообщая, что первые светлые группы благополучно прибыли на место. Шеннейр повернул браслет к себе, с интересом разглядывая смысловые глифы, и жестко посмотрел в упор:

— Я очень рассчитываю. Что возвращенные из изгнания светлые маги окажутся достойными гражданами и не позволят в себе усомниться. Что вы скажете, Кэрэа Рейни — ваши новые подчиненные будут хорошими и будут верно исполнять приказы и хорошо работать на благо своей — нашей общей любимой страны?

За темным взглядом не было ничего — только мрак и ни капли сомнений. Война? Шеннейр даже не хотел ее предотвращать.

Он ни минуты не верил в успех переговоров. Ему не нужен был этот успех. Ведь мир, заключенный светлыми, заставит Аринди измениться во исполнение договора и возвысит светлую гильдию. А война, наоборот, возвысит темных. Война возвысит темного магистра Шеннейра. Темный магистр Шеннейр теперь незаменим; он — лучшее, что у нас есть, он — единственная надежда. Темный магистр Шеннейр расправился бы с посольством сам, если бы этого не сделали маги-нэртэс.

Переговорный браслет хрустнул под его пальцами, впиваясь в руку острыми гранями. Я вздрогнул, приходя в себя, и, с трудом ворочая языком, проговорил:

— Они будут.

— Проводите светлого магистра, — Шеннейр кивнул своим, полностью теряя интерес к происходящему. Окружающие засуетились, сворачивая алтари, и я беспомощно смотрел в спину уходящему магистру. Меня никогда не страшило будущее. Кроме, может быть, того момента в далеком прошлом, когда я понял, что светлая гильдия проиграет.

— Погибнет столько людей...

Он не замедлил шаг и презрительно бросил через плечо:

— В Аринди люди уже гибнут. Или своих вам не жаль?

Путь до замка я не запомнил.

На большом информационном экране ярился представитель Северной коалиции, рассказывая, как темная низкая мразь из Аринди вместе со своими союзниками-нэртэс (в два раза больше красочных прилагательных) загубили несчастных глупых светлых, красу и гордость своей гильдии, которые всего лишь верили в исправление и попытались помочь.

— Тьму нельзя защищать. Протяни тьме руку — и она вцепится в нее и ударит.

Это так.

И теперь пойдут следом они, защитники и воины. Огненным вихрем пройдут по грязной земле, вырежут всех, кто держит оружие, повергнут врага в прах, и земля будет стонать под их поступью. Развлекательная программа восстановления справедливости била в самое сердце.

— Тьму нельзя прощать. К тьме нельзя быть снисходительным.

Это так.

Матиас бросился ко мне, стоило выйти из машины, и теперь стоял рядом, держась за край рукава. Я поморщился, готовясь отвернуться, но северянин резко замолчал, огненно уставившись, казалось, прямо на меня. Это был прекрасный взгляд.

— Мы знаем, что вы слышите нас, Аннер-Шэн. Пролитая кровь вернется вам сторицей. Вы уничтожили своих светлых, но всех не убьешь. Мы не остановимся и не посмотрим на потери. Пора выжечь гнойники с нашей земли. Это только начало. Мы отомстим.

Где вы были двенадцать лет назад, твари?

В своих покоях я сел на кровать, обхватив голову руками. Конечно же, моя страна мне важнее, чем любая другая.

В комнатах было темно и пусто. Матиас устроился прямо на полу, скрестив ноги.

— Хсаа'Р'Нэа запустили инкубатор прорыва Второго Лорда Уллррриш, — с удовольствием проурчал он из темноты. — Улриш и Тогтогшохх нельзя запускать одновременно. Они будут рвать друг у друга энергию и сцепятся.

Когда я закрывал глаза, то видел высотные здания в акварельной утренней дымке, оплывающие и тающие как сахарные фигурки под раскаленным сиянием.

Я видел лес, линии дорог, по которым тянулись колонны машин, беженцев, и вспыхнувшее над ними безжалостное небо. Убежище: темные залы, аварийное освещение, трехэтажные нары и сотни людей, и стальные двери, из-под которых льется зеленый свет...

Все мои старания были бесполезны. Все рушилось.

— Если инкубатор прорыва запущен, — я подгреб к себе одеяло и завернулся в него плотнее. С воздухообменом в волшебном замке творилось неладное: когда я вошел, было жарко, сейчас — слишком холодно. Приходилось долго собираться с мыслями, прежде чем произнести новое слово. — Прорыв уже не остановить?

Глаза заарна светились сами по себе: половинками белого круга.

— А выбора нет, человек. Если пробужденные инкубаторы не получат достаточно энергии, то начнут пожирать все вокруг. Начнут с Лордов, — он шумно втянул слюну. — Откусывать от Лордов по кусочку. От трепещущей мягкой плоти, которая прячется в прочной раковине... Ты думаешь, Лорды вкусные, человек, который рыба?

Может быть. Я закрыл лицо ладонями, но все равно видел зеленые огни, скользящие из окон по стенам. Война — там, где люди бессмысленно испытывают боль и умирают. Нет ничего более глупого. Более бесполезного.

— Первый Лорд спит. Он очень давно спит. Говорят, что Первый Лорд давно не умирал, он сильно разросся, он сильно ветвится и его корни повсюду. На поддержание его... тратится слишком много энергии. Поэтому он лег в спячку и проснется тогда, когда врата откроют настежь. Скоро внешним формам придется признать, как они налажали, и будить его. О, да, — Матиас мерзко захихикал. — Один инкубатор испорчен, Пятый Лорд не сожран, ваш мирок не сожран. Внешним формам придется держать ответ, чем они здесь занимались.

И не говори. Разгильдяйство на всех уровнях. Должно быть, мое плохое самочувствие объяснялось неконвенционным проклятием — должно же сказаться на человеке упавшее на голову неконвенционное проклятие? Или защитным амулетом, который не столь отличался от того, от чего должен был защищать.

Сейчас бы очень пригодился блокиратор. Погрузиться в темное море и отключиться от всего.

— Почему инкубатор Тогтогшох так называют?

— Потому что он делает так: "Тог-тог-тог-шоххх!" — тихонько зашипел заарн из темноты. — "Тог-тог-тог-шоххх!"

— У Заарнея есть особые инкубаторы Прорыва... Есть обычные. Если ты, Матиас, кровь от крови Лорда, то ты, должно быть, вырос в особом инкубаторе?

Его эмпатическое поле раздулось от гордости. Матиас выпрямился, клацнув зубами и, сдерживаясь, чтобы не лопнуть, веско ответил:

— Да.

— Инкубатор больше не работает?

Радость потускнела стремительно, пойдя гнилыми пятнами:

— Как только Лорды меня увидели, они сразу его закрыли.

Я внезапно подумал о том, что у меня еще оставалась таблетка блокиратора? Или нет? Я отчетливо помнил черную большую ампулу, как держал ее в руках, и даже с закрытыми глазами видел маслянистый блеск. Блокиратор мне бы не помешал. Несколько часов в пустоте...

В ящике стола таблеток не оказалось. Я перерыл все покои, и, не найдя ничего, перерыл снова. Неужели я потратил последнюю? Воспоминания полностью пропали из головы. Нет, она должна была остаться. Или ее забрали при переезде? Или поискать получше? Вызов, пришедший на почти переломленный переговорный браслет, вызвал только раздражение, но не ответить я не мог — темные устанавливали связь с убежищами.

Пункт связи был оборудован прямо в замке гильдии: его старались сделать самым передовым в стране, и так старались, что не успели доделать. Половина круглого зала была черна: пустые стены, голый пол, торчащие гнезда для проводов. На другой половине висели передающие экраны: серебряные, начищенные, покрытые гравировкой. Над панелями колдовали тихие и незаметные маги из технической поддержки, чье призвание состояло в пользе и незаметности. Гвендолин с Нэттэйджем в стороне вели разговоры, приличествующие высшим. Нэттэйдж то и дело запрокидывал голову и прикладывал к носу салфетку.

— Если Миль повредил мне сосуды, — его голос звучал чуть гнусаво. — Будет оплачивать медицинское восстановление.

Гвендолин посмотрела на него с удивлением.

— Миль еще ни разу не оплачивал ничье лечение, — деликатно предупредила она.

Подозреваю, что Миль считал, что жертвы должны кланяться ему в ноги уже за то, что им требуется лечение, а не гроб. Отношения, что иерархические, что товарно-денежные, держались у темных едва-едва.

— А вы, светлый магистр? — оживленно обернулся Нэттэйдж. — Как ваше здоровье? По вам же попало неконвенционное заклятие... ведь так?

Я пожал плечами. Меня защищает сила моей светлости — это ведь сразу же ясно.

Связь устанавливалась долго. Связь работает тем хуже, чем больше в воздухе темной магии, чем больше боевых проклятий и чем шире распахнуты межмировые врата.