Поколение Z

Я набычился. В ответ на прямую агрессию организм мгновенно полыхнул яростью. С трудом гашу волну. В беседе с девчонкой это удается легче, чем при столкновении с парнями. Вот там у меня планку рвет гораздо жестче.

— Я не ронял...

— Все роняли! Весь двор в соплях и сперме, задроты вы виртуальные! Косяками вокруг кружили, луну с неба обещали достать! Расправят хилые плечи, выпятят тощую грудь, зыркают друг на друга воинственно! Герои... А как понадобилось между мной и бородачами стать — слились в момент! Не мужики вы, Васи и есть!

Меня начинает напрягать эта истерика. Время неумолимо уходит, таймер нарастающей опасности пищит все тревожней. В затылке покалывает, ощущение чужого внимания давит все сильнее. Такое я испытывал только в лесу, когда забрел на странную поляну с 'ведьминым кругом' из бледных поганок. Как же страшно было, не передать...

Морщусь, поднимаю руку с требованием заткнуться.

Вот сколько мы уже здесь? Минут пять, как отстрелялись? Потревоженные собаки утихли, далекие гортанные крики сменились напрягающей тишиной.

Как быстро хаджиевцы отойдут от шока и ударят в ответ?

Зависит от того, насколько серьезно я зацепил старшего из братьев — Зураба. А чуйка шепчет, что не особо-то ему и прилетело. На барстойке выплясывал дерзко — я и на пике формы так не смогу. Черт, а ведь с ними еще и Алик! Вот как?!

— Инга, прекрати! Потом себя жалеть будешь! И нас ненавидеть — то же потом! Уходить надо! Срочно!

Девушка запнулась на полуслове, вжала голову в плечи и отвела глаза. Все-таки обработка семейством Хаджиевых не прошла даром. Раньше таким тоном с ней вряд ли кто-то смел разговаривать, а уж затыкать и требовать послушания...

Быстро моргнув несколько раз, словно борясь со слезами, Инга закусила губу и упрямо наклонила голову. Взгляд девушки упал на врученные ей остатки футболки. Подранная камуфлированная ткань, в пятнах крови и чего уж там скрывать — рвоты. Ну да, прополоскало меня слегка...

Безразлично пожав плечами Инга повязала тряпку вокруг бедер, парой магических движений превратив её в авангардную юбку с разрезом до середины бедра. Перетянула поверх трофейным ремнем, легко застегнув его в крайнем положении.

Подняла на меня затравленный взгляд загнанного в угол человека:

— Так возьмешь? Ты не думай, я не бесполезная! Готовить могу... чуть-чуть... Выносливая еще и ем мало! А когда внутри все заживет — то... ну ты ведь понял, да? — краснота вспыхнула на щеках, но Инга упрямо мотнула слипшейся челкой и торопливо зачастила. — Ты не смотри что сейчас девчонок полно! Половина перемрет скоро — заездят их дорвавшиеся пацаны... А вторая — через девять месяцев массово рожать начнет. Причем врачей среди нас нет, так что устанете хоронить, если не лениво будет...

Прикрываю глаза. Эта чертова правда жизни вымораживает меня наглухо. Тяжело вздохнув, задаю главный вопрос:

— Инга, зачем я тебе?

Девушка отводит взгляд и молчит. Долго, наверное — с полминуты, не меньше.

Интерлюдия: Инга

До чего же он непрошибаемый! Почти все стрелы из обширного женского арсенала разбились о толстокожую броню этого медвежонка. Соблазнение и завиновачивание, жалость и лесть... Она даже попыталась достучаться до его мужской рациональности — рассказав о своей полезности и неизбежной будущей ценности. Все в пустую...

Черт! А ведь он ей нужен — смертельно нужен! В одиночку она лишь быстро обесценивающийся приз, валяющийся на дороге в ожидании первого встречного. И кстати — уже не первого, а скорее: 'очередного встречного'.

Да, в текущей идиотской парадигме — она не более чем бесполезный 'ноль'. Но неужели этот глупый медвежонок не понимает, что если она встанет рядом с ним, то его заслуженная и гордая 'единица' мигом превратится в полновесную 'десятку'?! Мужчина, при правильной женщине, способен на многое!

Конечно, Зураб был бы предпочтительней. И команда при нем большая — эти поджарые волки не погибнут через месяц после катаклизма. Беда в том, что они не видят в ней человека. Игрушка, емкость для спермослива, аксесуар для повышения ЧСВ, предмет для обмена... Что угодно, только не человек. Наиграются, натешатся, разорвут в клочья и бросят подыхать.

Так что выживать придется с теми картами, что есть на руках. И славный русский паренек это один из лучших раскладов. Наши мальчишки — большие джентльмены, чем англичане. Большие мушкетеры чем французы. Щедрее европейцев и в определенных ситуация — смелее тех же горцев. При этом — управляемы, как телята...

Ну почему ей попался бракованный теленок?! Упертый — как баран!

Вон его кучерявый спутник — сдался при виде одних лишь сисек! Ну ладно, не простых сисек — а лучших из лучших. Упругих, гладких, загорелых — с задорными вишенками мгновенно твердеющих сосков. Сама бы себя трахнула!

Или, к примеру, взять Слюнтяя-Скрипача. Этот будет покорен ей как купленный на рынке невольник. Мало того что залип по самые брови, так она еще и не выдала его страшную тайну. Ублюдок безвольный... Ладно, рабы нынче, ресурс ценный, придется и его вытягивать.

Но этот чертов Алекс! Как же он непрошибаем!

Ну ничего, она еще вырастит из него медведя. Огромного! Могучего! Цепного...

* * *

— Инга, зачем я тебе?

Где-то вдалеке вдруг ожил горластый магнитофон, бодро зазвеневший фантасмагорическим: 'Вычитать и умножать, малышей не обижать, учат в школе, учат в школе, учат в школе...'

У наших ног закопошился передумавший умирать Скрипач. Его сведенные судорогой пальцы прижимали к ране обрывки каких-то тряпок. Напряженные скулы и бледное, обострившееся лицо — придали парню героический вид.

Ладно уж, ты потерпи, чуток. Сейчас помогу...

Инга решается:

— Я рада, что ты трезво оцениваешь свою привлекательность...

Вот, блин, язва! На себя бы посмотрела! И вообще, мужчина славен делами, а не холеными ногтями!

— ...позировать для женского глянца тебя бы точно не позвали. Быть может потом, через пару лет... Но уже сейчас, в тебе есть нечто более важное. То, что каждая баба чует на уровне инстинктов... На тебя ведь девчонки в школе поглядывали, не знал? Я и не сомневалась... Между прочим — пятое место по популярности — между Армэном из 'одиннадцатого бэ' и Максом-блатарем, с паралелли...

Инга на секунду замолкает, бездумно глядя вдаль и прислушиваясь к бодрому школьному маршу. Я же кошусь сам на себя, в поисках сакральной женской тайны. Что там они чуют? Феромоны? Будущий потенциал? Толщину... э-э-э... кошелька? Дык пустой он у меня. Пара косарей — не в счет...

— Силу! Причем не только и не столько физическую! Это в восьмом классе мы влюблялись в задир и хулиганов. Потом, наша чуйка подстраивается под современный мир. Сила характера, сила ума! Способность принимать решения, брать ответственность и побеждать. Вот ты — такой. Сильный, надежный, глуповатый и добрый. Как молодой медведь. Поэтому и тянутся к тебе люди...

Э-э... Что?!

Не находя слов, маскирую смущение за фирменным жестом — недоверчиво приподнимаю левую бровь. Хотя мое лицедейство вряд ли помогло. Имидж глуповатого медведя окончательно подтвержден.

Запнувшаяся на секунду Инга продолжает:

— а я... я... черт! Да неужели ты не понимаешь, какая судьба у девушки в новом мире? Цивилизации, насильно и столь щедро одарившей нас ненужными правами, больше нет! Теперь мы снова способны выжить только рядом с мужчиной. И чем он сильнее — тем выше шанс на выживание и выше статус находящейся рядом с ним женщины. Красивые девчонки уже стали переходящим призом! От первого, кто догадался и посмел, к последующему — все более сильному и властному. Идеальный же путь — минуя казарменную груповуху, конуру сержантов и постели офицеров — сразу оказаться рядом с вожаком. А ты — вожак!

— ДА!!! — рявкнуло в моей голове нечто хищное и оглушительное. — БЕРУ!!!

Я споткнулся, стоя на месте. Едва слышно застонал и схватился за голову. Опять это гребанное НЕЧТО!?

Инга отшатнулась. Полыхнувшая от меня аура власти и желания — ударила по ней спрессованной волной.

— Кто ты?! — хриплю молча, но с четким вызовом адресату.

— ТЫ! — рычащим эхом отвечает неведомая сила.

На улице оглушительно бахает ружье. Со звоном осыпается одно из стекол ресторана, из двери в подсобку кубарем выкатывается испуганный Илья.

— Хаджиевцы!!!

Глава 8

— Бам!

Снаружи вновь рявкнуло ружье, хлестнув картечью по внешнему сайдингу ресторана.

Инга испуганно присела. С улицы донеслась злая гортанная речь — и в глазах девушки заплескался настоящий ужас.

— Вася выха...

— Бу-у-у-м!!!

Вот теперь — рвануло по-настоящему громко.

Хаджиевцы возмущенно заорали, привычно накручивая себя и гася яростью страх. Было странно слышать столько ненависти в детских голосах. Писклявые теноры, альты и дисканты — грозили нам лютой смертью. Хор портило несколько ломающихся басков, но в целом, картина кошмарила своей фееричностью.

Ностальгирующий по школе магнитофон на секунду заглох, затем наполнил пространство ритмичным боем бас-гитары. Невидимый диджей оперативно сменил трэк.

— Ду! Духаст! Духаст миш!

Рамштайн... В тему, как никогда...

Подбежавший ко мне Илья с дрифтом оттормозился на пропитанном кровью ковре и сверкнул шальными глазами.

— Все! Последний взрыв-пакет, больше нема! Уходить надо, пока не зажали! Там человек десять, не меньше! Они прямиком с Кировской ломанулись, — стратеги, блин! Дворами уйдем без проблем! Только быстро, быстро! Шнелле, мазафака!

Химик уже бросился на выход, и я едва успел ухватить его за тощее плечо. Рывок получился неожиданно сильным — хрупкая ключица едва не осталась у меня в руках.

Ноги Ильи сделали еще пару шагов, причем последний — уже в воздухе. Парень рухнул на задницу, на ковер посыпались заныканные за пазухой шоколадки. Приземление копчиком вышло болезненным — из полыхнувших недоумением и злобой глаз брызнули невольные слезы.

— Ах! Да чтоб тебя всю жизнь носили на руках! Ты чего, охренел?

Смущенно отбросив обрывок футболки, я вполголоса буркнул: 'извини' и нависнув над Ильей принялся выпутывать его из ремня трофейного автомата. Один раз я уже отдал оружие в руки неумехи. Через десять минут, меня попытались из него убить. Урок усвоен.

Бегло охлопав карманы наливающегося обидой пацана, я отыскал магазины к АКСУ. Смущение пришлось гасить циничными мыслями — перетерпит Илья, ему ведь не привыкать, да? Дворовая и залетная шпана шмонала его лихим гопстопом довольно-таки регулярно.

Отобрав оружие и куцый боекомплект, намекаю парню на лишнюю панику и текущую вертикаль власти. А то, блин, завел моду — приказы к отступлению подавать!

— Илья, ты ничего не забыл?

Слезы в глазах Ильи резко увеличились в размерах. Губы искривились, нос шмыгнул внезапными соплями:

— Да забирай, подавись!

Истерику игнорирую, лишь качаю головой. Лекцию о субординации решаю не заводить. Что-то Илью и так развезло, потом с ним поговорю — тет-а-тет. Не стоит дизморалить комрада на глазах у остальных ребят. Я и так хожу по грани — не хотелось бы мне познать темную сторону Ильи...

Внимательно осматриваю разбитое цевье оружия и глубокую ссадину рикошета на ствольной коробке. Осторожно провожу пальцами по исцарапанному осколками стволу. Вроде все норм. Фатальных повреждений выпущенная мной пуля не нанесла. Замотаю изолентой — вполне себе антуражный 'Калаш' получится. А-ля сомалийский пират.

Отсоединяю пустой магазин, по-хозяйски прячу его в карман на бедре. Вбиваю полный, передергиваю затвор, загоняю патрон в патронник. Ничего не перекосило, лишним не лязгнуло, металлом не хрустнуло. Прислушиваюсь к собственным ощущениям — сила и покой. Оружие не подведет.

В два движения сдергиваю с себя тяжелый пояс с пистолетом и прочими ништяками в многочисленных кармашках. Протягиваю парню.

— Владей! С БК пока что швах — три патрона в магазине, плюс один в стволе. Но ты у нас типа саппорта, так что в первую линию не лезь. Сам понимаешь, с автоматом навык нужен, так что без обид. Дамажить буду я!

Переход на игровую лексику дался легко. Да и на душе сразу стало как-то светлей. Стрелять в людей — это страшно. А дамажить, набивать комбо, лутить еще не протухшие тушки... Это проще, гораздо проще...

Пуля в брюхо — минус триста 'хэпэ'. Пуля в глаз, затылок на вынос — хэдшот! Удачный выстрел, крит с дабл-дамагом.

Илья на мгновение отвернулся, чтобы незаметно смахнуть слезы. Подгоняя под себя пояс, он влажно шмыгнул носом и капризно буркнул:

— Каждый третий фраг мой! Мне тоже качаться надо!

— В смыс...

— Банг-банг!!! — оглушительная двойка из ружья вынесла очередную витрину, хлестнула картечью по потолку и поставила диалог на паузу.

Рухнув на пол и рявкнув: 'Ложись!', я тут же подбил Илью под колени, роняя его рядом. Подстраховал тощую очкастую голову, вклинив ладонь между черепом и полом.

Зашипев от боли в разбитых костяшках, быстро огляделся. Как ни странно, но Инге помощь не потребовалась. Она среагировала самостоятельно — вжалась в ковер за телом Скрипача и уже вовсю царапала пальцами кобуру.

— Русак выходи!!! — азартно и с предвкушением заорали снаружи.

Оставляя дымный след в помещение влетела бутылка, заткнутая вяло горящей тряпкой. Глухо звякнув, сосуд покатился по ковру.

Твою же мать! Да нас тут живьем сожгут!

Вскинув автомат, дважды выстрелил в проем разбитой витрины. Стопудово не попаду, но очко врагам ужму, да и выиграю пару секунд гарантированного спокойствия.

Автомат не подводит — послушно отрабатывает одиночными. В голове метрономом тикает счетчик боеприпасов: '29...28...'

Оружие еще лязгает затвором выбрасывая горячую гильзу, — а я уже вскакиваю на ноги и бегу вперед.

Схватив бутылку, решаю не возвращать ее хозяевам, а поступить тактически грамотно. В пару прыжков оказываюсь у барстойки. Замираю на секунду, страдальчески морщась от прикосновений горящей ветоши.

Определившись с целью, метаю 'молотов' в коридор черного входа.

Ковров там нет и стекло ожидаемо разлетается от удара о кафель. Вспыхнувшая взвесь горючей смеси напоминает новорожденного огненного элементаля. Жить ресторану осталось недолго.

За спиной восторженно орет Илья. Его, дающее петуха: 'кру-у-у-то!', глохнет в реве стихии.

Липкое пламя надежно блокирует один из векторов атаки. Теперь, зайти к нам могут только с двух сторон. С фланга — через выбитые витрины, либо с тыла — через дверь.

Тревожно шарящий по залу взгляд цепляется за штабель упаковок с пивом, газировкой и минеральной водой. Слюна мгновенно становиться вязкой — адреналин больше не в состоянии заглушить жажду.

За секунду оказываюсь рядом. Не раздумывая, бью стволом автомата в рукотворную стену из пластиковых бутылей. Тонкая упаковка с хрустом проламывается, окатывая меня живительным душем.

Подставляю лицо, смывая кровь и усталость. Жадно хватаю ртом драгоценную влагу. Когда напор иссякает, выдергиваю из общей кучи полиэтиленовую связку из шести полторашек минералки.