Материк Сибирь

За несколько часов Каппелю удалось решительными ударами обойти тылы дивизии и нанести ряд рассекающих ударов с запада на восток. Что в условиях мгновенно распространившейся паники стало повальное бегство и последующая массовая сдача в плен печально знаменитой своей низкой стойкостью новообразованной 3-й бригады 51-й СД. Всего несколько дней назад глава Сибревкома Смирнов распорядился провести в этой бригаде децимацию — расстрел каждого десятого за очередное бегство с поля боя, но вроде бы до дела так и не дошло. Зато теперь вышло даже хуже для красного Востфронта. Выпавшие из единого строя полки бригады образовали крупную прореху в относительно едином фронте 29-й СД, в который без промедления вклинились войска Каппеля, обходя соседние подразделения уже с трех сторон.

Первыми попали под удар тылы и штабы красных, которые остались, практически беззащитны перед ударами батальонов 28-го Ялуторовского (капитана Онушкевича), 27-го Верхотурского (капитана. Куренкова) Сибирских стрелковых полков и присоединившихся к ним 57-м Воткинским заводским '17-го августа' (полковник Вольский), 59-м Осинским имени Минина и Пожарского (поручик Жуланов) полками.

Прижатые к берегу реки, полуокруженные, лишившиеся тыла и руководства, совершенно дезорганизованные и растерявшиеся красноармейцы, все же не сдавались. Полки 29-й СД продолжали упорно оказывать сопротивление, с трудом сдерживая неукротимый, победный натиск противника, отступали, ежеминутно неся потери, но когда им с тыла, точнее со стороны недавнего фронта, по Тоболу зашли два оснащенных пушками военных корабля и начали обстрел, окончательно дрогнули и побежали.

Этими двумя были военные суда 1-го дивизиона Сибирской Флотилии — 'Алтай' капитана Коцюбинского и 'Катунь' командира 1-го дивизиона капитана 2-го ранга Вадима Макарова — сына прославленного адмирала Макарова, главнокомандующего русским флотом в русско-японской войне и погибшего в Порт-Артуре. Оба эти корабля принимали участие в десанте на Тюмень и теперь отлично показали себя в деле против 3-й Армии красных.

Впрочем, бежать получилось у сравнительно малой части красных бойцов. Кое-кому удалось, отыскав прорехи в далеко не сплошной линии наступающих, проскочить между ними и устремиться на юг — к Исети, а кто-то предпочел искать спасения на западе, еще не зная, что Тюмень занята каппелевцами. Так что сутки спустя многие их них все же угодили в плен.

Большая часть подразделений 29-й СД были разгромлены, понеся огромные потери, когда из штатного состава рот в 100-110 человек, оставалось от силы один-два десятка, сдавались, бросая оружие.

Все эти, прибывающие с каждым часом победные вести, превратились для Степана и Семы в своего рода игру. Стоило им вновь оказаться в Ялуторовске, на недолгий срок ставшим Ставкой Главковерха Каппеля, как они узнавали очередную порцию хороших новостей. Твердо встав на одну сторону, теперь они от души, искренне радовались ее, а значит, и своим, победам.

В этой 'карусели' для одного паровоза ни Чекменева, ни Соколовского с ними уже не было, для этих бравых воинов нашлись другие задачи. В дороге до Тюмени их несколько раз обстреливали, вероятно, те самые рассеянные группы бегущих красных. Они отвечали им из пулеметов броневика и с идущего последним грузового полувагона, куда тоже поставили пулемет, обложив его мешками с песком. Сделав еще два рейса между Тюменью и Заводоуковском, только глубоким вечером утомленная до изнеможения бригада вернулась в родной город и получила возможность отдохнуть.

Используя полномочия инспектора, он еще в первый приезд в Тюмень распорядился срочно собрать все бригады и наладить полноценную работу чугунки.

Степан не стал скромничать, а воспользовался то ли своим, то ли приданным ему лично командованием броневиком. Перед отъездом к нему подошел офицер, сопровождавший состав весь этот длинный день. Осведомившись о намерениях Семашко и с некоторой оторопью осознав степень его нахальства, подпоручик Ксомаков все же не стал возражать, подумав, что назначенный лично Каппелем новый чрезвычайный инспектор железных дорог, вероятно, имеет на такую роскошь, как собственный броневик, полное право. В итоге он лишь отправил двух солдат для охраны и стрельбы из башенного пулемета. Если учесть, что при броневике уже находился еще и унтер Алексей Будич в качестве водителя, то выходило, что у Степана сложился настоящий бронеотряд под его личным командованием.

Вот на этом самом автомобиле они и подкатили, включив фару, уже глубоко ночью, к его собственному дому. Загнав грозную машину во двор, крепко закрыли ворота, и пошли в дом, выставив часового у крыльца.

Уже сняв куртку и умывшись, Степан отозвал Будича в сторонку и негромко сказал ему.

— Алексей, назначаю вас старшим команды. Организуйте часовых и должный уход за машиной. Сейчас поедим, и я посплю часов пять, а утром снова отправимся на станцию.

Сил радоваться встрече с семьей не осталось, даже доесть не смог. Дождался пока жена сделает перевязку раны, да так и уснул, сидя за столом. Солдаты помогли отнести спящего Степана на кровать, Софья сама раздела мужа и еще долго прибиралась, а потом тихо прилегла рядом, счастливо обняв любимого, вновь обретенного после стольких дней тревог и томительных ожиданий. Она поцеловала его в губы и сама уснула, успокоенная тихим дыханием самого родного на свете и близкого ей человека.

Глава 9. Курган. Красные

После целого месяца тяжелейших боев, когда высшее командование, не считаясь ни с чем, постоянно требовало продолжать наступать в условиях мощных ударов белых армий, что в итоге вызвало потерю авторитета командарма-5 Тухачевского в глазах подчиненных и повлекло за собой периодическое невыполнение его приказов начдивами. Впрочем, многие из этих распоряжений начальства оказывались, просто не реализуемы на деле. И фронту оставалось лишь действовать по своему усмотрению, отступая и переходя время от времени в контратаки.

После Переноса ставшего для красных настоящей катастрофой, и завершения отступления за Тобол, красные войска все равно оставались настроенными на борьбу до победного конца. В сентябрьских боях войска Востфронта показали себя отлично. Они упорно сражались, не сдавались, постоянно переходили в контратаки, демонстрируя стойкость и мужество.

Позднее, командовавший войсками белых генерал Сахаров писал в своих воспоминаниях: '...здесь были лучшие коммунистические дивизии 26-я и 27-я, надо отдать справедливость, что эти 18 русских красных полков проявили в сентябрьские дни 1919 года очень много напряжения, мужества и подвигов, которые в Императорской армии награждались Георгиевскими знаменами. Они бросались, ища выхода в разные стороны, проявляя высокий дух и доблесть, и частью прорывались ночными боями из почти замкнутого кольца'. Столь высокая оценка из уст врага — дорогого стоит!

Только теперь, после завершения вывода войск за Тобол и перехода к обороне, появилась возможность выкроить время и провести столь необходимый общий сбор. На совещание в Кургане начдивы, наштадивы и военкомы Восточного фронта РККА собрались почти все, за исключением командования трёх дивизий.

Новостей о судьбе 51-й стрелковой дивизии Блюхера давно не поступало, а печальная участь 29-й и лично Грушевского была у всех на слуху — десант с моря, захват Тюмени и пленение штабов обеих дивизий, включая самого начдива.

За несколько дней до 19 сентября в ходе контрнаступления белых в результате прорыва фронта одна из бригад 29-й СД была полностью разгромлена, появилась угроза занятия белыми Ялуторовска. Командование приняло срочное решение перебросить в этот район из Тюмени только что сформированную 3-ю бригаду 51-й дивизии, передав её в оперативное подчинение начдива 29-й СД Грушевского. Что закономерно оголило тылы и оборону самой Тюмени, чем и воспользовался Каппель в новых условиях.

Последующий бросок каппелевцев по железной дороге на Ялуторовск и стремительный удар с двух сторон, привели к окружению большей части полков 29-й дивизии и той самой 3-й бригады 51-й СД, а затем к массовой сдаче в плен. Третьим из отсутствующих был начальник 35-й стрелковой дивизии РККА Леонид Ильич Верман, военспец, бывший полковник царской армии, буквально накануне переноса арестованный по приказу командующего 5-й армией М. Н. Тухачевского 'за нерадение к службе' и препровожденный в Реввоентрибунал Восточного фронта в Челябинск.

Перечислим всех присутствующих поименно.

Пятая стрелковая дивизия (5 СД). Её командир — военспец, царский полковник Карпов Владимир Федорович. Сорок четыре года. Облик его был далеко не геройским. Округлое лицо, короткий ежик седеющих волос, морщинистый лоб с намечающимися залысинами, аккуратные, слегка подкрученные вверх 'офицерские' усы, узковатые глаза.

Остановимся на нем подробнее. Судьба его характерна для той эпохи. Окончил Одесское пехотно-юнкерское училище, затем Академию Генерального штаба. Участник Русско-Японской и Первой мировой войн. В 1917 году командир 161-го Александропольского пехотного полка. В середине августа 1918 мобилизован в Красную армию и уже в октябре назначен командиром 1-й бригады в составе 5-й дивизии и приступил к ее формированию.

В другой реальности Карпов уже в 1923 году был уволен со службы и стал преподавателем тактики в Красноярской артиллерийской школе. В сложившихся обстоятельствах Карпов, являясь наиболее опытным офицером, все же не имел ни малейшего шанса возглавить армию и потому предпочел на совещании отмалчиваться.

Военком 5 СД — Габишев Федор Яковлевич, начальник штаба — Гильдебрандт Николай Густавович.

Двадцать шестая стрелковая дивизия (26 СД). Эйхе Генрих Христофорович. Бывший штабс-капитан. Член РКП(б) с декабря 1917 года. Латыш. Двадцать шесть лет. Кавалер пяти царских орденов. По-мужски красив, подтянут, небольшие обязательные для офицера усы. Лицо серьезное, уверенное, но в уголках глаз и губ словно притаилась усмешка умного человека.

Двадцать седьмая стрелковая дивизия (27 СД). Начдив — роскошно бородатый и усатый, тридцатидевятилетний бывший преподаватель виноделия в Анапе, бывший поручик, член РКП(б) с 1917 года — Павлов Александр Васильевич (в другом будущем — вскоре будет переведен на должность командующего 10 армией), наштадив — поручик Шарангович Петр Михайлович, военком — Василий Григорьевич Бисярин, бывший аптекарь, член РСДРП(б) с 1914 года, двадцати шести лет.

Тридцатая стрелковая дивизия (30 СД). Врид начдива — бывший подполковник Генерального Штаба Сергеев Евгений Николаевич. Тридцать два года. Военспец. Правильные черты несколько одутловатого лица, тонкая линия усов, умный, ироничный взгляд.

Начальник штаба дивизии (наштадив) — полковник Богомягков Степан Николаевич. Военный комиссар — Мулин Валентин Михайлович.

К слову, весьма интересный типаж — русский, из семьи офицера царской армии, при этом член РСДРП(б) с 1906 года. Был лишен судом дворянского звания и с 1909 по 1917 сидел по тюрьмам и ссылкам. С лета 1918 года военком сначала 29-й (той самой, что совсем недавно была разгромлена Каппелем), а с лета уже этого, 1919 года — 30-й дивизий Востфронта.

Тридцать пятая стрелковая дивизия (35 СД). Назначенный буквально накануне Переноса начдив — Нейман Константин Августович — двадцати двух летний бывший прапорщик военного времени, из мещан, латыш, член ВКП(б) с 1917. Мужественное, но совсем молодое лицо, волевой подбородок, прямой нос, широкие глаза и прямой лоб, зачесанные набок светлые гладкие волосы. Рослый, крепкий — готовый герой той эпохи.

До 20 сентября 1919 — долго командовал 3-й бригадой Красных латышских стрелков. 19 сентября с отрядом, наспех организованным из обозников, пробился к 35-й стрелковой дивизии, находившейся в окружении, и 20 сентября 1919 года принял на себя командование. Сумел вывести остатки дивизии из окружения и отойти к Тоболу, заняв позиции на правом фланге Пятой армии у озера Кара-Камыш. В дивизии кроме красных латышей было еще две бригады — 1-я морская стрелковая бригада из Кронштадта и Петрограда и 2-я красногвардейская бригада Сибирских стрелков, в которой на 20 сентября насчитывалось всего 400 активных штыков. После боев и отступления в дивизии осталось не более трети от численности конца августа 1919 года.

Кроме Неймана за столом присутствовал еще один очень авторитетный краском и единственный здесь комбриг. Сергей Дмитриевич Павлов — командир 1-й морской бригады 35-й стрелковой дивизии, бывший прапорщик, член РКП(б) с мая 1917 года, его 'Северный летучий отряд', сформированный из матросов 2-го Балтийского флотского экипажа, принимал участие в штурме Зимнего дворца. Прозвище его было 'Мичман Павлов'. В 1919 ему было 22 года.

— Позвольте, я начну, — Поднялся со своего места во главе стола начдив 26-й дивизии Генрих Эйхе. — Ситуация в целом тяжелая. Потери 5-й армии за сентябрь составили 3146 убитых, 11576 больных и раненных. Из строя выбыло до шестидесяти процентов личного состава, в том числе семьдесят пять — восемьдесят процентов всех политработников. Это сильно повлияло на моральное состояние некоторых частей.

Угрюмое, тяжелое молчание было ему ответом, обежав глазами присутствующих и не увидев желающих возразить, Эйхе продолжил.

— В одном из самых стойких полков моей дивизии — 228-м Карельском, старых солдат осталось очень мало, большинство из недавнего пополнения, командир полка, подходя ко мне с рапортом, руку держал в кармане. Во 2-й бригаде полки потеряли почти весь командный состав, в полках почти совсем нет комсостава и военкомов, за время отступления погибло много самых лучших сил. Бойцы близки к брожению из-за нехватки обмундирования, в 235-м полку из военкомов остался лишь военком полка, 1-го и 2-го батальонов, 236-й полк не имеет ни одного ротного военкома, в 237-м полку есть 4 военкома, ротных совершенно нет, полки сильно нуждаются в комсоставе.

Эйхе остановил свой доклад, чтобы глотнуть уже остывшего чая и продолжил развивать свою мысль:

— Запасные батальоны 35-й и 27-й дивизий находились в Троицке, учебные батальоны 5-й и 30-й дивизий — в Миассе. На сегодня связи с ними нет, к западу от линии Далматово-Шумиха-Рудный — просто дикие леса. В целом, и Третья, и Пятая Армии Востфронта лишились подготовленных подкреплений и резервов, в том числе из Крепостных полков уральских УРов. Полностью. Народ разбегается. Маршевые роты, формируемые из местного населения, растворяются как сахар в кипятке. Проводить мобилизацию невозможно из-за помех, чинимых белоказаками в наших тылах. Хуже того, людей собрать можно, а кто ими будет командовать? Вот сейчас главный вопрос. Фланги пропали, и прикрыть нас некому. Необходимо срочно строить круговую оборону, но это будет означать такое растягивание сил, что надежно обороняться уже не сможем. Боеприпасов, особенно для артиллерии, на несколько дней настоящего боя. А дальше?

Эйхе требовательно оглядел начдивов и военкомов, сидящих за столом. Ему ответил начдив 27-й СД Павлов.

— Не так давно товарищ Тухачевский верно заявил, что 'для продолжения операции необходимо было освежить и пополнить части, выведя их из состояния непрерывного боя...необходимо выиграть время и дать войскам отдохнуть'. Считаю, что вопрос стоит так: кто из противников первым сумеет восстановить силы, тот и добьется успеха. Но сможем ли мы сегодня восстановить численность и боеспособность? Командование Востфронта, 5 и 3 армий недоступно — они располагались в Челябинске и Симбирске. Никакой внятной координации между дивизиями сегодня нет. И такое недопустимое положение дел надо решительно изменить. Еще того хуже — мы начисто лишились снабжения. Значит, ни подкреплений, ни боеприпасов, ни оружия, ничего. Генрих Христофорович верно отметил — после тяжелых боев наличные запасы — совершенно недостаточные. Зато у противника, что следует из полученных сведений, которые ясно говорят — сюда попали все населенные сибирские земли до Хабаровска — наверняка их в избытке. Остается разве что отнять у белых все нам необходимое.