Павел Корнев 06"92

Решив прояснить ситуацию, я спустился на несколько ступеней, перегнулся через перила и обнаружил, что на седьмом этаже расположились три незнакомых балбеса старшего школьного возраста; вот они-то и курили.

— Ну-ка сдриснули на улицу дымить! — рыкнул я, до крайности заведённый собственным испугом.

Двое пацанов вскочили со ступенек, их куда более плечистый приятель спрятал руку с сигаретой за спину и невозмутимо заявил:

— Да мы сидим просто. Нельзя, что ли?

— Мне спуститься? — задал я в общем-то риторический вопрос.

В ответ — тишина. Я хмыкнул и двинулся вниз, но троица оболтусов дожидаться неприятностей не стала и поспешила убраться с заплёванного этажа. Вид у меня был совсем уж недобрый, лифт они вызвать не решились и довольно резво потрусили по ступенькам, подталкивая и поторапливая заводилу. Тот изо всех сил пыжился сохранить лицо, и я решил при следующей встрече пару раз в воспитательных целях пробить ему фанеру.

— Ещё раз увижу, ноги оторву и спички вставлю! — крикнул я в зазор меж лестничных пролётов, а когда собрался уходить, за спиной щёлкнул дверной замок. Обернулся — из своего кармана выглянула Зинка.

— Прогнал? — спросила она. — Ой, какой ты, Серёжа, молодец!

— Твои ухажёры? — догадался я.

— Дурачьё из класса! На той неделе стены всякой похабщиной изрисовали, папе пришлось закрашивать.

На этаже и в самом деле выделялись пятна свежей побелки, так что я предложил:

— Ты не стесняйся, обращайся. Проведу воспитательную беседу.

— Здорово! — обрадовалась соседка. — А давай я тебя чаем напою! И борщ есть. Сама варила.

Вот это "сама варила" меня определённым образом напрягло, но желудок уже подводило от голода, отказываться не стал. И, надо сказать, о своём решении нисколько не пожалел. Борщ оказался вкусным и сытным, да и Зинка не стала стоять над душой, а, наполнив тарелку супом и отрезав хлеба, отправилась приводить в порядок загаженную лестничную клетку с помощью тряпки, лентяйки и ведра с водой.

Хозяйственная какая...

Проводное радио на кухне было включено; пока ел, заиграла композиция "Привет" ленинградской группы "Секрет". Слова о том, что не нужно кричать на весь троллейбус, вызвали невольную улыбку, хоть песня особо с утренним происшествием и не пересекалась. Но всё верно поют — не нужно кричать, да. Вот и мы без шума и пыли ситуацию разрулили. Точнее — я разрулил, чего уж там скромничать.

Заморив червячка, я от всего сердца поблагодарил соседку и полюбопытствовал:

— Не знаешь, что там у Светловых?

— Лидка так и не объявилась, — со вздохом ответила девчонка, — а дядя Лёва до сих пор в реанимации, к нему не пускают никого. Состояние нестабильное.

— Вот уж действительно — богатые тоже плачут, — покачал я головой и поднялся к себе.

Настроение после борща не то что бы особо улучшилось, но уже перестало быть столь похоронно-мрачным, как ещё полчаса назад, и на вопрос дяди Пети о причинах вызова в милицию, я лишь беспечно отмахнулся.

— Да нас полкласса собрали. Всех, кто с Герой общался. Ерунда.

— Ну и славно, — расслабился дядька. — С работой решил? Пойдёшь со мной в сторожа?

— Пойду. А что по деньгам?

— Ну смотри... — Дядя Петя достал мятый листок с какими-то расчётами. — Оклад по сетке выходит три тысячи в месяц, это при пятидневке. У нас официальный график день через два, но дежурить будем с десяти вечера до шести утра, а ночные смены идут по двойной оплате. Боря прикинул, что выйдем на восемьдесят процентов тарифа. Две четыреста, две пятьсот будем на руки получать.

— Подожди, — зацепился я за непонятную фразу. — Что значит: официально?

— Этот жучара финансирование на три ставки выбил. Тянуть лямку вдвоём станем, доплата на карман неофициально. Это ещё тысяча — полторы.

Я задумчиво хмыкнул, и дядя Петя неверно расценил мою реакцию.

— Да ерунда! — отмахнулся он. — Через день на работе ночевать — сложно, что ли? И под хищение госсредств, совершённое группой лиц по предварительному сговору, нас тоже не подвести. Боря сам мёртвые души оформит, у нас всё чин по чину будет.

— В другом дело. Борис Ефимович точно ведь не три ставки выбил, — пояснил я причину своих сомнений. — Четыре как минимум.

— Так кушать всем хочется.

С этим утверждением было не поспорить, и я спросил:

— Моя смена когда?

— Завтра в ночь я пойду, послезавтра ты. И паспорт оставь, нас оформить ещё надо. Боря бумаги сам принесёт, дома подпишем, в отдел кадров идти не придётся.

Я кинул на стол паспорт, закинул ботинки в кладовку и ушёл к себе в комнату.

— Есть будешь? — крикнул мне с кухни дядя Петя.

— Пообедал уже! — отозвался я, плюхнулся на диван и зажал лицо в ладонях.

А в голове: надо что-то делать, надо что-то делать...

Но что тут сделаешь?

Кое-как мне удалось взять себя в руки; я посмотрел который час и начал собираться в тренажёрный зал. Пусть спину и потянул вчера, но с Андреем договорился в качалку сходить, а пацан сказал — пацан сделал. Разомнусь, ещё и польза выйдет. Да и надо уже втягиваться понемногу. Хорошая физическая форма — великая вещь.

Для начала я отыскал в шкафу спортивную сумку с надписью "USSR" на боку и сложил в неё сменную одежду для зала — треники с вытянутыми коленями и застиранную футболку. Заодно прихватил с собой полотенце, а сам переоделся в спортивные штаны и майку — ту, что поновее.

Теперь обуться бы да двинуть до Андрея, но, что называется, играло очко. Слишком много серьёзных людей на меня зуб имеют, а помимо бандитов ещё и Кислый может падлу кинуть. Пусть кореша его старшего брата наглухо и не затопчут, но и в черепно-лицевую хирургию заехать радости мало.

Эх, тяжело в деревне без обреза! ТТ с собой таскать — перебор, но и совсем уж безоружным по улицам разгуливать не дело. Надо хотя бы элементарные меры предосторожности принять, чтоб потом локти не кусать в травматологии. Или того хуже — ничего уже не кусать в неглубокой могилке.

Нож взять? От перочинного толку не будет — его и разложить проблема, и стопора нет, — обычным кухонником и не поцарапать никого толком, а самодельный запросто холодным оружием признают, если прихватят. Статья. Хрен бы с ней на фоне всего остального, но лучше не надо.

Я начал один за другим выдвигать ящики письменного стола и перебирать их содержимое и вскоре отыскал пусковое устройство и пару сигнальных ракет — "мортирок" на сленге или "сигналов охотника" по официальному наименованию, которые в рамках конверсии производили на одном из оборонных заводов. Не знаю, доходили они до магазинов или нет; мои пронесли через проходную родственники знакомых пацанов, а пусковое устройство и вовсе было кустарного изготовления.

Взведя пружину, я поставил механизм на стопор, затем толкнул пальцем шпенёк, и всё сработало как часы. А при желании и вовсе можно без задержки обойтись — оттянул и пали. Боёк пробьёт капсюль, детонация выбросит уже инициированный осветительный заряд и тот огненным шаром полетит куда-то в условно заданном направлении.

Не бог весть что, но, если из такой шарахнут в упор, можно и в штаны наложить, а попадание в лицо или одежду из синтетики и вовсе отправит жертву в ожоговую терапию. Увы, в качестве полноценного оружия самообороны "пускач" можно было рассматривать лишь постольку-поскольку. И попасть сложно, и урон в подавляющем большинстве случаев не критичен, а рикошеты и вовсе непредсказуемы. Шмальнёшь в упор или в помещении, в тебя же ещё и отскочит.

После недолгих колебаний я всё же вкрутил мортирку, выкрашенную изнутри красным, и сунул пусковое в карман, но этим не удовлетворился, поднял диван и достал из него цельнометаллический "туристический" топорик, сварганенный знакомыми пацанами в мастерской десятой шараги. Слегка изогнутая ручка в длину не превышала локтя, венчала её солидная стальная голова с заточенным на станке остриём. Ударь по чему-нибудь твёрдому — отшибёшь кисть, даже сырые чурки рубить не слишком приятно, а вот по мясу нормально пойдёт, да и череп раскроить таким проще простого. Ну чисто теоретически. Сам не пробовал, надеюсь, и не придётся.

Кинув топорик в сумку, я застегнул молнию, обулся и отправился на встречу с Фроловым. Прежде чем выйти на крыльцо, слегка приоткрыл дверь и внимательно огляделся, ничего подозрительного не заметил и поспешил со двора. Уже проходил первый подъезд, когда меня окликнули:

— Енот! Далеко собрался?

Я чуть не выматерился от неожиданности.

— Блин, Поляк, так до инфаркта когда-нибудь доведёшь! — сообщил я Юре Поликарпову, сидевшему на лавочке за кустами сирени, и демонстративно приложил руку к груди.

— Сердце слева, — поправил меня Поляк и спросил: — Спешишь?

— Да не особо. А что?

Юра хлопнул ладонью по лавочке рядом с собой.

— Падай.

Я ни с Поляком, ни с его неразлучным приятелем Семёном Зайцевым никогда особо дружен не был, но общались нормально, да и пить в одной компании доводилось не раз, так что присел.

— Чё такое?

Юра замялся.

— Понимаешь, тут такое дело... — поморщился он. — Сейчас пацаны с посёлка за травой подойдут, а Рыжий пропал где-то. Ну и чё-то у меня очко играет. Пацаны нормальные, с ними проблем не будет, но мало ли кто левый подвалит?

— И много берут?

— Два стакана.

Я чуток от услышанного офигел.

— А в годах это сколько?

— Да ладно, всё что больше коробка — уже особо крупный размер. Ну и трава в подъезде заныкана. При мне только вот...

Поляк задрал футболку и продемонстрировал солидный никелированный револьвер, заткнутый за ремень джинсов.

— Не боевой хоть? — уточнил я на всякий случай.

— Газовый.

Я кивнул и выглянул из-за кустов. С лавочки прекрасно просматривался весь двор, незаметно к нам было ни подъехать, ни подойти. Что же касается опасений Юры, то они мне беспочвенными вовсе не показались. Два стакана конопли — это немало, а народ базар не всегда фильтрует, могут и лишнего не в той компании сболтнуть. Подвалят какие-нибудь левые, отоварят — ищи их потом.

На всякий случай я до середины расстегнул молнию уложенной на колени сумки, и Поляк спросил:

— Что там у тебя?

Я позволил заглянуть внутрь, и Юра присвистнул.

— А ты опасный! С какой целью таскаешь?

— Знаешь анекдот о всяком случае? — решил отшутиться я.

— Нет.

— Собирается сексуальный маньяк на прогулку, мажет член вазелином, думает: "на всякий случай". Потом ещё и жопу мажет. "Случай бывает всяким".

Поляк заржал.

— Скажу Рыжему, чтобы к тебе спиной не поворачивался! — заявил он и вдруг кивнул. — Вон, идут.

За травой пришли трое. Курчавый Ваня-цыган, а с ним полноватый, но очень крепкий паренёк, которого я знал только в лицо, и какой-то невысокий живчик.

Поздоровавшись, Ваня сразу перешёл к делу.

— Всё по плану? — спросил он.

— Пошли, — позвал Поляк его за собой в подъезд.

Я с приятелями Цыгана остался на улице, приглядывать за двором. Расслабляться не стоило: взять разом два стакана травы и деньги за них — это куда интересней, чем отжать то или другое по отдельности. Но обошлось.

Минут через десять Ваня и Поляк вышли из подъезда, и судя по улыбкам до ушей, помимо всего прочего они успели ещё и курнуть. Оценили, так сказать, качество товара.

— Пацаны, вы Геру Бунькова знали ведь? — неожиданно спросил Цыган. — Застрелили которого.

У меня по спине немедленно побежали мурашки, да ещё Юра некстати припомнил:

— Енот, ты же с ним в одном классе учился?

— Учился, — не стал отнекиваться я и уставился на Ваню. — А что такое?

Мой вопрос Цыгана нисколько не смутил, ответ на него явно был заготовлен заранее.

— Нам через Геру тему интересную предлагали. Он должен был встречу с каким-то своим приятелем организовать, но не успел. Не знаешь, с кем тусовался последнее время?

Я в показной задумчивости поскрёб подбородок, потом решил, что кашу маслом не испортишь, и после недолгой паузы сказал:

— Он с братом двоюродным что-то мутил, вроде. Тот какие-то серьёзные деньги обещался поднять. Антона-то знаете?

Ваня пожал плечами.

— Может, и знаем. Как выглядит?

— Блин, вот ты спросил! — фыркнул я совершенно искренне. — Ростом с меня, наверное, только хлипче. Саню-татарина лучше спросите, он подскажет.

Цыган кивнул, быстро распрощался с нами и отправился восвояси. Пусть старшие и поручили разузнать о друзьях Геры, но торчать на чужой территории с двумя стаканами травки дольше необходимого ему точно не хотелось.

Я тоже поднялся с лавочки, тогда Поляк протянул пачку сигарет.

— Держи, Енот.

— Не курю, — отказался я.

— Ты глянь сначала! — усмехнулся Юра.

Настаивал он неспроста: в пачке оказались пара мятых сигареток со свёрнутыми в трубочки рублёвыми банкнотами вместо фильтров.

— Две пионеры, — подтвердил Поляк мою догадку. — Бери-бери. Выручил.

— Благодарю.

Я сунул пачку в карман, пожал на прощание руку и отправился к Андрею Фролову, но того дома не оказалось. Никого не оказалось, зря только дверной звонок давил. Я почесал затылок, припомнил, что Лёня звал нас обговорить условия сборки мебели и двинулся к гаражному кооперативу, благо нужный бокс располагался с другой стороны от автосервиса Сивого.

К моему приходу Гуревич-старший уже убыл по делам, а вот остальная гоп-компания оказалась в сборе. Лёня и Толстый играли на пару в телевизионную приставку, а Фролов разглядывал штабеля мебельных панелей. Не хватало только невесть где запропавшего Ромы.

— Блин, вы чего меня у ментовки не подождали? — сходу возмутился я.

Андрей Фролов только руками развёл.

— Нам опер сказал, что тебя ещё следак опрашивать будет и это надолго.

А! О! Так это всё же Козлов меня грузинам сдал!

— Там быстро всё прошло, — махнул я рукой и спросил: — Романыч где?

— Засосал чекушку водки и с Галкой разбираться пошёл.

— А что такое? — удивился я, поскольку с подругой у Ромы проблем сроду не было, вечно бегала за ним словно собачка на поводке.

— Не дождалась, — последовал неожиданный ответ.

— Однако.

— Бывает, — вздохнул Андрей. — Ладно, Серый, смотри. По оплате мы договорились, но придётся постоянно работать, не раз в неделю сюда приходить и не два. Сможешь? По времени не так много уходить будет. Давид Израилевич сказал, мебель сейчас через знакомых расходится, салон они осенью отроют. Сможем ведь пару диванов за вечер собирать? Тут просто приноровиться нужно.

Я внимательно изучил уже готовую мебель и после недолгих раздумий кивнул.

— Как два пальца обоссать!

Ничего сложного работа из себя не представляла и по большому счёту мало чем отличалась от сборки конструктора. Да именно поэтому нас на неё и подрядили. Я обошёл сложенные к стене заготовки и заинтересовался дверью в подсобное помещение.

— Там инструменты, что ли?

— Нет, сахар! — сообщил мне Лёня. — Самый ходовой товар сейчас, жаль здесь фасовать нельзя и объёмы большие не разместить. Мы нормальное помещение подыскиваем, но пока с этим глухо. За аренду бешеные деньги ломят.