Пушинка в урагане (наш человек на троне)

— Дорогой Карлос, сейчас Вы совершите первую самостоятельную поездку, но прошу Вас не уезжать с лётного поля! — сказал я ему.

Посланник поправил очки, улыбнулся мне и крепче взялся за руль, а я соскочил с крыла и отправился к Инес-Сарите.

— А мы с Вами оседлаем... На каком мотоцикле Вам хотелось бы прокатиться?

— Вот на этом. — и девушка показала на двухколёсный мотоцикл.

— На нём сложнее ехать, дорогая сеньорита — предупредил я — Вы умеете ездить на велосипеде?

— Да, умею.

Девушка отчаянно смущалась. Ах, как она была прекрасна, свежа и благоуханна!!! Впрочем, это были мысли Пети... Так мне кажется.

Девушка села за руль, я сбоку подстраховывал её. Закусив губу, Инес-Сарита включает передачу, трогается с места, медленно едет... Останавливается.

— Пётр Николаевич, садитесь сзади. Мне кажется, что я сумею ехать быстрее.

— Хорошо! Но поначалу прошу не торопиться.

Сажусь на заднее сиденье, обнимаю девушку за талию... Волшебное ощущение!

Девушка трогает мотоцикл с места и потихоньку, на первой передаче, едет по лётному полю. Немного освоившись, включает вторую, а затем и третью передачу. Мы летим со скоростью километров сорок-сорок пять. Ах, какая она умница! Метров за сто до конца полосы снижает скорость и плавно разворачивается обратно. Снова набор скорости, снова плавный разворот, уже на большей скорости. Прирождённая гонщица!

Сделали несколько кругов, встречаемся у самолётов.

— Господа, а почему бы нам не устроить гонки на скорость? Выясним, кто из нас лучший гонщик! — бросаю клич, и все, естественно, соглашаются.

— Тогда устроим следующим образом: мы с сеньоритой Инес-Саритой разметим круг, а потом кто быстрее проедет его трижды, тот и победитель. Согласны? Отлично!

Беру с охапку флажков и сажусь за спину прекрасной гонщицы. Каждые пятьдесят-семьдесят метров я прямо с мотоцикла втыкаю флажки в снег, обозначая трассу гонок.

Возвращаемся. Участники гонки уже готовы: посланник, на мотоцикле с коляской, его жена на таком же мотоцикле, в коляске которого расположился ротмистр. Иванов, когда мы подъезжали, давал какие-то пояснения посланнику и его супруге, а те внимательно его слушали, и согласно кивали.

— Я смотрю, Максим Сергеевич, Вы подготовили нам опасных соперников. На кого же Вы поставите в этой гонке?

— Разумеется, на сеньору Алисию и меня, её верного механика!

— И так запросто сбрасываете со счетов сеньору Инес-Сариту с её верным механиком?

— У механика сеньоры Алисии гораздо больше опыта в подобных гонках.

— Господа и дамы, а знаете ли вы, кто победит? — приосанился маркиз.

— И кто же, по Вашему мнению, сеньор Карлос?

— Я! И именно потому, что у меня нет лишнего груза в виде самоуверенного механика! — подкручивая ус, заявил посланник, и все дружно засмеялись.

— Ну что же, господа и дамы, есть только один способ проверить кто из нас прав. — я повернулся к дежурному механику — Когда все будут готовы, давайте знак на старт.

Минуту-другую мы выстраивались по линии, начерченной в снегу, и пока мы занимали место, я шепнул своей прекрасной водительнице:

— Сеньорита Инес-Сарита, не сочтите за глупость, но я хочу попросить Вас уступить в этой гонке сеньору маркизу и его супруге.

Девушка внимательно и серьёзно посмотрела на меня:

— Странно, но я собиралась сделать именно это.

— Я рад, что у нас рождаются схожие мысли.

Нас прервал дежурный механик:

— Господа и дамы, все готовы?

Водители подняли правые руки в знак готовности.

— На старт... Внимание... Марш!

Нам не пришлось ничего разыгрывать: прямо со старта, выбросив огромный шлейф снега, вперёд вырвался посланник. За ним, уступая не более полкорпуса, летела сеньора Алисия. А позади, изображая безнадёжные потуги, тащились мы. Круг, другой, третий... И посланник Испании грудью наезжает на алую ленту, которую держали руками два механика. Маркиз в восторге — он победитель! С одной стороны, он выиграл гонку у собственной жены и её крестницы, а с другой — членами экипажей были ротмистр лейб-гвардии и Великий князь величайшей империи! Далеко не каждому достаётся такая победа, я понимаю его.

Подхожу, пожимаю руку посланнику:

— Поздравляю, дорогой Карлос, Вы сегодня выиграли. Однако я намерен взять реванш. Как Вы смотрите на идею организовать международные мотоциклетные гонки в честь русско-испанской дружбы?

— Да-да! И мы могли бы их проводить по очереди в России и Испании, приглашая лучших гонщиков, на лучших мотоциклах.

— А может, будет лучше, если это будут гонки от Петербурга до Мадрида? — внесла свою лепту сеньорита Инес-Сарита.

— Да, мне очень нравится такая идея! — заявила сеньора Алисия.

— И мне нравится! — заявил ротмистр Иванов. Гонка через всю Европу! Расстояние... думаю около четырёх тысяч вёрст. Да уж, далеко не каждый сможет преодолеть его.

— И далеко не каждая машина на это способна, Максим Сергеевич.

— Готов поручиться за наши мотоциклы, Ваше императорское высочество! — сурово нахмурившись, заявил Иванов.

Любопытно! Вот он, образчик патриотизма государственного и корпоративного: мы самые лучшие, и всё тут.

— Не волнуйтесь, Максим Сергеевич, я имею в виду машины выделки других производителей. Таковых, правда, пока и нет, но я убеждён, что непременно появятся.

И прерывая дальнейшие разговоры, я объявил:

— А теперь, когда мы нагуляли аппетит, всех прошу отобедать у меня. Понимаю времени, как следует подготовиться у нас нет, поэтому, всё будет запросто, как на пикнике.

И вся компания отправилась ко мне, на Английскую набережную.

* * *

Вечером я принимал у себя штаб-ротмистра Власьева. Он явился точно в назначенное время, уселся на предложенный стул и разложил перед собой папки с документами.

— Слушаю Вас, Андрей Антонович.

— Согласно Вашему указанию, я собрал сведения по посланнике Испании в Российской империи, маркизе де Кампосаградо, его жене Алисии и её крестнице Инес-Сарите. Относительно маркиза и его жены, к изложенному ранее могу добавить лишь то, что он искренне расположен к России. Более того: он приложил немало усилий к тому, чтобы взаимоотношения Испании и России были в высшей степени добросердечными и взаимовыгодными. Маркиза де Кампосаградо также искренне симпатизирует России. Теперь о сеньорите Инес-Сарите.

Штаб-ротмистр открыл следующую папку и развернул лежащие в ней бумаги. Отдельно он положил великолепно сделанный карандашный рисунок — портрет Инес-Сариты. Петя внутри меня взволновался, но я демонстрировал полнейшее спокойствие.

— Искренне надеюсь, что сеньорита Инес-Сарита именно та, за кого себя выдаёт. — пробормотал я себе под нос, но Власьев услышал.

— Именно так, Пётр Николаевич. Сеньорита Инес-Сарита является младшей дочерью Луиса Томас Фернандес де Кордоба-и-Понсе де Леон, пятнадцатого герцога де Мединасели. Тфу, чёрт, язык сломаешь об эти испанские имена. Извините, Пётр Николаевич.

— Ничего, продолжайте.

— Девушка принадлежит к роду грандов первого класса. Так-так-так... В раннем детстве она была обручена с младшим сыном герцога дель Инфантадо, но тот умер от дифтерии через пять лет. Тогда девочку снова обручили, на этот раз со вторым сыном герцога Нахера, но и этому союзу не суждено было осуществиться: юноша умер от пневмонии. Третье обручение было с сыном маркиза де Вильена, но и в этот раз до брака и близко не дошло: юноша погиб при кораблекрушении.

— Бедная девочка!

— Да, Пётр Николаевич, в обществе возникло мнение, что сеньориту Инес-Сариту преследует злой рок. Поговаривают, что она 'чёрная невеста', несущая смерть своим женихам. Именно поэтому, несмотря на выдающуюся красоту девушки, её родителям не удаётся подобрать ей подходящую партию. Родители достойных женихов боятся за своих сыновей.

— Как получилось, что девушка оказалась за тридевять земель от родителей? — задал я давно волновавший Петю вопрос.

— После гибели третьего своего жениха девушка серьёзно заболела, возникло даже подозрение, не чахотка ли это. Отец отправил Инес-Сариту в своё имение, расположенное в Испанском Марокко, знаменитое своим здоровым климатом. Это путешествие заронило в её душу страсть к путешествиям, и с разрешения родителей, после выздоровления она отправилась в вояж, посещая в разных странах и континентах своих родственников.

— Это не опасно?

— Если не вспоминать неизбежные опасности морского путешествия, то нет. Кроме обычной свиты, приличной девушке её круга, её сопровождает охрана из пятидесяти отлично вооружённых бойцов, ранее служивших в абордажных командах флота.

Помолчали. Я видел, что Власьеву есть ещё что сказать, но он не может для себя решить, стоит ли это говорить.

— Ну что у Вас осталось, Андрей Антонович?

— Сущий пустяк, просто штрих к характеристике.

— Слушаю Вас.

— Как Вы знаете, сеньорита Инес-Сарита недавно заболела. Кроме простуды у неё были высыпания на коже. Профессор Боткин её обследовал, и обнаружил, что высыпания были вызваны лимонами.

— Аллергия.

— Как Вы сказали?

— Такое заболевание называется аллергией. Собственно, это не заболевание, а реакция организма на какие-то продукты.

— Благодарю за пояснение. Но я продолжу: действительно, после исключения лимонов из числа подаваемых блюд, сыпь исчезла. Профессор Боткин нашел, что по выздоровлению от простуды девушка совершенно здорова. Кроме того, она девственница.

— Последнее неважно, но действительно положительно характеризует девушку.

* * *

'Бывало он ещё в постели, ему записочки несут' ... — вспомнилось мне бессмертные строки, когда я высунул нос из-под одеяла и узрел Андрея с позолоченным подносом, на котором лежал с десяток визиток и конвертов.

— Андрей, всех к чёрту! Ты знаешь, как отвечать на письма и приглашения.

— Есть важное, Пётр Николаевич.

— Что?

— Внизу ждёт профессор Меншуткин и сопровождающие лица, причём один из них совершенно рыжий.

— Это и, правда, важно. Вот что, Андрей, пригласи-ка их в гостиную, не знаю, чай, что ли предложи. Хотя какой к чёрту чай с раннего утра...

— Действительно не утро. — усмехнулся Андрей — Скоро уже полдень.

Подтверждая его слова, от Невы послушался пушечный гром: 'Время пить вино' по Петровскому артикулу.

— Ты им объяснил, что я поздно лёг?

— Да. Сказал чистую правду, что Вы до трёх часов работали с бумагами.

— Чёрт бы побрал эти бумаги. Знаешь, как хочется на охоту, на рыбалку, а лучше — по лебедям?

— Не знаю. Да врёте Вы всё, Пётр Николаевич. Хотели бы, поехали бы. — непочтительно ответил Андрей.

— Ты как всегда прав, мой друг. Ну ладно, иди, занимайся гостями, а я пока приведу себя в порядок.

Душ, зубная щётка, чистое бельё, вот я вхожу в малую гостиную. Там находится профессор Меншуткин, второй солидный мужчина профессорского вида и юноша в студенческой тужурке. Поражала причёска молодого человека: ярко-красная, с малиновым оттенком, а кое-где и с лиловым.

— Добрый день, Николай Александрович! Прошу Вас, напомните мне имена Ваших спутников. Тысячу извинений, господа: последнее время я веду дела с сотнями выдающихся людей, и не успел запомнить все имена. Без чинов, пожалуйста.

— Да-да, Пётр Николаевич, мы понимаем. Рядом со мной приват-доцент Михельсон Иван Иванович и студент четвёртого курса Коротков Егор Васильевич.

— Что вас сегодня привело ко мне?

— Выдающийся успех, Пётр Николаевич. Просто необыкновенный, феноменальный успех! Вы дали нам название группы соединений: сульфаниламиды, и мы начали работать в этом направлении. Подобрали вещества, рассчитали условия синтеза. Не буду перегружать Вас нашей терминологией...

Николай Александрович заметно волновался, пытаясь рассказать о великом прорыве в органической химии, и при этом, не наскучить вельможному слушателю. Видимо был у учёного негативный опыт в этом направлении.

— Чувствую, что меня ждёт радостное открытие, не правда ли, Николай Александрович?

— Истинная правда, Пётр Николаевич! Вы не поверите: подготовка к опыту была много длительнее самого опыта! Это чудо, но получилось с первого раза! С первого, Пётр Николаевич!

— Великолепно! И кто конкретно занимался? Кто проводил синтез?

— Готовились мы все втроём, а реакцию проводил Егор Васильевич.

— Великолепно, господа!

— Вы, Пётр Николаевич, вскользь упомянули, что это вещество является сильным красителем, и Егор Васильевич решил поставить опыт на себе: окрасил волосы. Расскажите, Егор Васильевич.

— Благодарю, Николай Александрович. Краска оказалась очень устойчивой. Я четырежды мыл волосы, и если оттенок и потускнел, то незначительно.

— Вы подготовили документы на оформление привилея?

— Нет, Пётр Николаевич. По условиям нашего соглашения права на все результаты работ принадлежат вам.

— Да-да, припоминаю. Сегодня же к вам приедет юрист и поможет оформить необходимые бумаги. А у вас, господа, теперь несколько важнейших задач, вы уж определитесь что важнее. Первое: нужно добиться максимальной чистоты получаемого вещества. Кстати, у вас есть готовое вещество?

— Да-да, Пётр Николаевич! — Коротков вынул из внутреннего кармана тужурки деревянный пенал, и извлёк из него пробирку с красным кристаллическим порошком внутри.

— Любопытно. — сказал я взяв пробирку и разглядывая содержимое — Вот она, смерть Кощеева. Готовьте карманы, господа. Это вещество озолотит вас.

— Каким образом?

— Вы синтезировали великолепное лекарство против серьёзнейших заболеваний, таких как пневмония, различные лихорадки, а может даже и туберкулез. Впрочем, насчёт последнего я не уверен.

— И какие вы нам поставите задачи, Пётр Николаевич?

— Как я сказал, важнейшее — это добиться максимальной чистоты продукта. Второе: уже сейчас начинайте работу по отработке промышленной выделки стрептоцида, назовём это вещество так. Третье: срочно направьте максимально возможное количество стрептоцида в Военно-Медицинскую академию профессору Боткину с тем, чтобы он начал исследования в области лечения этим препаратом различных болезней. Сергею Петровичу, по сему поводу, я отпишу сегодня же. Четвёртое: кроме красного стрептоцида нужно получить белый стрептоцид. И ещё: господа, не сочтите за труд заглянуть к моему казначею и получить скромную премию за ваши великие труды. Это самое малое, чем я могу отметить наш общий успех.

Господа триумфаторы уже собирались уходить, когда я вспомнил о ещё одном важном обстоятельстве:

— Прошу прощения, господа, ещё одно важное дело: когда будете беседовать с профессором Боткиным, договоритесь с ним о создании совместной группы для изучения возможности получения лекарственных средств из плесени рода пенициллинов. Скажу сразу: работа эта, даже при самом удачном положении дел, займёт не менее семи, а то и десяти лет.

— Есть ли какие-то предшествующие работы в данном направлении? — профессор Меншуткин, как истинный профессионал зрит в корень.

— Да, и довольно много. Но здесь вам гораздо больше скажет сам профессор Боткин, правда я не знаю, не считает ли он сие направление шарлатанством.