Возьмите нас в стаю

Глава 21

Когда-то Тим дружил с одним лейтенантом, Гаррисом, — оченьумным и начитанным молодым человеком, его ровесником. Их дружбе немешала ни разница в званиях, ни в происхождении: Гаррис был изсемейства карьерных военных, пятое или шестое поколение. Дед его былкаким-то там генералом, а потому вырос Гаррис в огромном особняке,стоящим посреди аккуратнейшего английского парка. Тогда как Тим выросв избушке, которая отапливалась маленькой металлической печкой,работающей не на газе и не на электричестве, а на дровах.С Гаррисом у них иногда случались разговоры на отвлеченные темы.Например, они как-то обсуждали то, как фантасты прошлого представляликосмические бои и космические войны в частности. Единицы, говорилГаррис, имели хоть какое-то представление о том, как дорого этобудет. Хотя, казалось бы, уже в двадцатом веке стоимость уничтоженияодного солдата из новейшего оружия выросла экспоненциально, и вдвадцать первом тенденция только продолжилась; можно было догадаться.Особенно если задуматься о том, сколько энергии требуется фазовым иимпульсным пушкам, и какой величины из-за этого должны быть боевыекосмические корабли.Обсуждали они и расхожие мифы киноэры; например, была такая франшиза,"Звездные войны", рассказывал Гаррис, — онувлекался киноискусством. Там половина сюжета вращалась вокруггигантской космической базы размером с Луну, которая была построенадля того, чтобы уничтожать планеты.Совместно они разбирали кучу причин, по которым такая база была бынеэффективна: начиная от того, насколько трудно будет ее передвигатьв космосе, и кончая тем, насколько сложно организовать работу иснабжение базы в таких огромных масштабах.Чем сильнее развивается технология, говорил Гаррис, тем большеусложняется ведение военных действий, тем больше в игру вступаетпсихология, экономика и логистика. "Так что, гориллы вроде нас скоро станут не нужны?" -спросил Тим."Нет, нужда в нас, грязеедах, никогда не пропадет, -ответил Гаррис. — Просто применять нас будут все реже и со всеболее ничтожными результатами. Это неизбежно"."Более ничтожными?""На заре военной науки Вильгельм Завоеватель набрал пару сотенрыцарей и захватил мой родной остров. В двадцать первом веке ведущиедержавы тратили миллиарды денежных единиц и тысячи, порой дажемиллионы жизней ради заключения контрактов на добычу полезныхископаемых и передел капитала. Сейчас я вижу, как славные парни идевчонки гибнут ради, считай, сохранения статуса кво, и того, получитили не получит Конфедерация пять-десять процентов своего бюджета ввиде налогов с колоний...""Зачем же ты дерешься?""Стараюсь свести потери к минимуму на своем участке", -он похлопал Тима по плечу.Теперь Тим сам прочел многие из тех книг, которые, наверное, читалГаррис, и у него сложилось собственное мнение по поводу необходимостии методов ведения войн в современную эпоху. Изучение ГалактическогоСодружества, вроде бы, это подтверждали.В прежние времена все расы Содружества войны вели, с переменнымуспехом. Эти войны были более затяжными и менее кровавыми, чемчеловеческие; например, практически ни одна из рас Содружества былане способна пойти на такой шаг, как сознательная жертва своимисолдатами ради достижения преимущества: если какой-нибудь командир иотдавал такой приказ, он либо потом кончал с собой, либо попадал подтрибунал.Последние же века, особенно после организации, собственно,Содружества, все военные противостояния сводились к различным военнымвыставкам, сложному маневрированию и редким военным играм, которыевоспринимались скорее как фестивали и вокруг которых крутиласьдовольно значительная часть индустрии развлечений.Так вот, сейчас перед ним находился объект, который самим своимсуществованием опровергал многие из достаточно стройных социальныхтеорий современности. Хотя язык не поворачивался назвать его"объектом". "Объект" — это что-то, вограниченных представлениях Тима, не больше футбольного поля. Можетбыть, для космонавта нечто размером с планету (ладно, с крупныйастероид) и может быть объектом, но точно не для него.И самое главное, это "нечто" было создано для военныхцелей.— Оно было вооружено солидными пушками и открыло по нам огонь,едва мы приблизились, — рассказывала Таня. — Точнее, онооткрыло огонь по команде, которая его обнаружила. К счастью, огоньвелся автоматически и беспорядочно. С помощью маневров вперпендикулярном времени разведчикам удалось приблизиться к кораблю ивыкачать из него энергию, тем самым обезопасив внешние системы. Увы,как выяснилось, внутренние защитные системы функционировали в штатномрежиме. Так что мы не досчитались многих исследователей...— Почему об этом не сообщали? — спросил Тим, зачарованнооглядывая вход в гигантский корабль.Вход этот напоминал дыру с оплавленными краями — возможно,именно потому, что ею и являлся. Разведчика содружества не удалосьнайти на реальном корабле входа, они выжгли его изнутри. На макетеэту дыру добросовестно воспроизвели.— Они не хотели поднимать панику. К тому же, это выглядело быочень похоже на то, как если бы этих людей специально послали насмерть. Шансы, что кто-то погибнет при исследовании, были оченьвелики, и все они вызвались добровольцами, но все равно... -Таня беспомощно пожала плечами.— Угу, ясно, — кивнул Тим. Подпрыгнув, он ухватился за оплавленный край дыры, подтянулся иуселся на нем.— Стой, что ты делаешь? — ахнула Таня. — Тут естьантигравные присоски, а у тебя еще раны не зажили!Джек тоже обеспокоенно гавкнул.— Зажили уже достаточно, — Тим покривил душой: резанулоболью так, что пришлось на секунду зажмуриться и выдохнуть. Но он несобирался это показывать. — Поднимешься? — он протянулТане руку.Таня укоризненно покачала головой, потом кивнула, ухватилась запротянутую руку и, упираясь ногами в бок корабля, поднялась тоже. Ейэто, конечно, далось труднее, чем Тиму: она тяжело дышала после этогокороткого усилия.— Тебе обязательно демонстрировать свое физическоепревосходство каждый раз, когда ты чувствуешь себя неуверенно? -спросила она довольно едко.— Нет, но это помогает, — ответил ей Тим. -Помоги-ка мне втянуть Джека.Джек уже вставал на задние лапы и явно беспокоился. По сигналу Тимаон подпрыгнул, и они с Таней в четыре руки втащили его внутрькорабля.Здесь, внутри, было довольно светло: вдоль неровного прохода, словнобы и в самом деле прорезанного в камне, тянулись фосфоресцирующиеполоски. Едва Тим и Таня сделали несколько шагов, появился еще одинисточник света: яркие зеленые круги с желтой точкой посредине, накоридоре на стенах и на потолке вокруг них.— Ого, — сказал Тим. — Это ваш символ для радиации,не так ли? Насколько уровень выше опасного для жизни?— Не насколько. Тут в обычном корабле, не макете, была быловушка. В макете мы установили просто вот такие предупредительныесигналы, чтобы показать, как дотуши думают.— Чудесный параноидальный склад ума, что тебе не нравится, -пробормотал Тим, призывая Джека к себе ближе.Таня только покачала головой. В неприятном желто-зеленом цвете онаказалась не живым существом, чем-то вроде куклы. Это Тиму ненравилось. Никогда нельзя думать о живых существах как о куклах или оцифрах в докладе. И кстати, не стоит забывать, что какие-то люди всамом деле отдали свои жизни, исследуя этот корабль.Они двинулись дальше по проходу. Буквально через несколько шагов огни вспыхнули снова — на сейраз незнакомый Тиму фиолетовый трилистник. Джек поднял морду: емунравились огоньки.— А это что такое? — спросил Тим. — Это неизвестно что. Тут в стенках был какой-то механизм, номы уничтожили его прежде, чем узнали, что он делает. Все были немногона нервах. Вообще в хорошо исследованных частях корабля такихсюрпризов нет, все больше в центре. — Отлично... Ну что ж, веди меня к центру и расскажи, чтовы знаете об этих дотушах и откуда они взялись.— Что я и собиралась сделать, — Таня сделалапригласительный жест рукой. — Сюда, пожалуйста.И пока они кружили полутемными туннелями, время от времени нарываясьна вспышки разноцветных символов — а пару раз на самыенастоящие внезапно распахивающиеся дыры в полу, из которых торчаликолья; хорошо, что эти штуки тоже были выполнены в масштабе, пощиколотку высотой, — Таня и в самом деле рассказывала.Но рассказывать было почти нечего.Давным-давно, еще со времен первых экспансий старейших рассодружества — тлилией и соуков — их корабли натыкались вкосмосе на следы присутствия иной, очень развитой цивилизации. Поройэто были обломки кораблей, порой — выработанные, полностьюиссушенные планеты, чьи ресурсы были истощены. На таких планетахнаходили следы огромных перерабатывающих заводов, каких-топроизводственных фабрик. Но все это было таким старым; и мало тогочто старым — ужасно плохо сохранившимся, словно неведомыестроители не пытались сделать плоды своего труда долговечными.Из этих развалин не удалось почерпнуть никаких полезных технологий,никакой полезной информацией. Незначительное количество записей,которые удалось найти, с трудом поддавались расшифровке. Дажесамоназвание расы выделили с трудом: до сих пор некоторые лингвистысчитали, что они называли себя не дотуши, а яс-хау.Этот корабль удалось найти всего несколько десятков лет назад. И егонаходка произвела тихий фурор.— Тихий — в том смысле, что его, конечно, сразу жезасекретили, — сказала Таня. — Доступ получили толькоспециалисты высочайшего класса с высочайшим уровнем допуска. Яоказалась в их числе совершенно случайно. Мне повезло. Мой учитель...научный руководитель, наверное, правильно на вашем языке?.. но несовсем, это более широкий термин... В общем, мой наставник былведущим специалистом по контактам с проблемными расами, а я тогда -его любимой студенткой. Он меня и привлек. Еще, помню, предупреждал,что если я соглашусь, мне придется заниматься этой темой всю жизнь...— Таня вздохнула. — Ну вот и занимаюсь. Уже десять лет. Ався жизнь может оказаться не такой уж и долгой.— С чего вдруг такой пессимизм?— С того, что мы считаем, что дотуши были очень воинственнойрасой. Очень агрессивной. Мы еще не поняли до конца, как им удалосьразмножиться и построить цивилизацию, но из записей этого корабля, -Таня похлопала по стене, что вызвало появление нескольких цветовыхзначков с крупной надписью "ЯД" на общеторговом, -мы поняли, что каким-то образом дотуши физически не могутсуществовать друг рядом с другом. Не могут заключить даже что-топохожее на союз. Тот дотуш, которому принадлежал этот корабль,например, хвастался, что уничтожит всех, кто остался от своей расы истанет Богом этой Галактики.— Ого, — сказал Тим. — То есть что, этот корабльпринадлежал одному дотушу?— Да.— И он как-то им один управлял?— Здесь очень, очень хорошая автоматика. Подключение напрямую ксинапсам. Ожившая техника. Даже у тлилилей нет таких технологий, уних техника просто живая.— Да ладно, — не поверил Тим. — Мы, земляне, давноиспользуем подключение к синапсам. Делаем протезы на этой основе. Авы вон управляете человекоподобными роботами...— Там другой принцип. Мы можем бессознательно управлять тем,что похоже на наше тело. Они как-то научились управлять тем, что наих тело совершенно не похоже. Может быть, дело даже не в технологии,а в том, что их разум принципиально на это способен, мы не уверены.— Супер, — заметил Тим. — Раса параноидальныхгениальных агрессивных одиночек... Это что, растяжка на полу?— Угу, — кивнула Таня, перепрыгивая через тоненькую, чутьподсвеченную струну. — Подсветка наша. Чтобы не спотыкатьсяпостоянно.— И что она активирует?— Ничего. Об нее просто спотыкаешься.-....И с чувством юмора, — закончил Тим. — Офигеть.Слушай, а может быть, они вовсе не агрессивные, а просто очень-оченьзамкнутые? И очень не любят гостей?— И поэтому вооружают свои корабли до зубов? Кроме того, у насесть основания полагать, что хозяин этого корабля не простохвастался. Мы считаем, что он действительно истребил всех, ктоостался от его расы. И остался один.— А сам куда делся? Раз остался этот корабль?Очередной коридор кончился не перекрестком или переходом, а огромнымзалом метров десять или двадцать в высоту. В центре зала возвышалсяпомост, на котором стояло огромное кресло, больше похожее на ванну,да еще и странной изогнутой формы, словно больничный поддон. По этомукреслу Тим не рискнул бы определить внешний вид хозяина — нобыло ясно, что размерами он был где-то со слона. В боковинах имелосьнесколько дырок.— Место пилота сделано в натуральную величину, — сказалаТаня, и Тим выдохнул с облегчением. — Наши специалисты сказали,что это кресло несколько раз надставлялось. Существо, которое импользовалось, росло скачкообразно, за один раз повышая размеры телапроцентов на десять и пропорционально сокращая массу. Потом опятьнаращивало массу — и вперед.— И что потом? — поинтересовался Тим.— Потом оно меняло корабль. Мы считаем, что этот корабль -одна из его "колыбелек". Но оно зачем-то оставило на этомкорабле записи о себе... возможно, из сентиментальныхсоображений. Именно подход к записям был так жестоко заминирован.— Мда, — сказал Тим. — И что было в этих записях?— Что он уснет на пятьсот тысяч лет, а потом проснется и будетголоден, — ответила Таня. — Ну и вот. Эти пятьсот тысячлет истекает где-то сейчас, плюс-минус десятилетие.

Глава 22

Вода принимает разные цвета и оттенки, ибо в ней отражается небо. Онабывает синевато-зеленой в ясный солнечный день, мрачно-серой всумерках, зажигается огненной киноварью на закате, вспыхивает золотомпо утрам. Сейчас вода была ослепительно белой — белее, чембрюхо касатки, белее, чем яркие фонари, которые используют люди,белее, чем можно описать в песне.И посреди этой ослепительной, сногсшибательной белизны звучал голос,полнее и тоскливее которого нельзя себе было вообразить. Он былпрекрасен, да, но он был полон такой тоской и такой любовью, что еенельзя было вынести.Голову и все тело Коры пронзило невыразимой болью; она не знала,метнуться навстречу голосу или плыть прочь.Но не было спасения от голоса, он поселился у нее в голове, словноогненный шар, он пух, рос, и взорвался, и весь мир потек в Кору, иКора потекла в мир.

* * *

Они почти доели калеба, и Риу, изящно встав, унесла тарелки. "Унес",— поправил Алекс себя. Но, с другой стороны, какая разница? Емуне было никакого дела до пола помощника Аше, так почему бы мысленноне думать так, как ему удобнее? Тем более, что сама Риу не торопиласьс ними пообщаться.Хотя нет: она тихим голосом предложила им с Хондой местный напиток.Хонда согласилась, и Алекс последовал ее примеру, хотя не очень-тогорел желанием пить что-то из посуды, сделанной из засохшей слюны. Нуда ладно, дипломату в гостях у варварской цивилизации приходится идтина жертвы... Напиток оказался вкусным, что-то вроде клюквенного сока. В жаркийдень, когда Алекс, несмотря на специальную ткань одежды, начинал ужесерьезно потеть, он замечательно охлаждал.— Я, — сказал Аше, когда они напились, — предрекаюгибель галактической цивилизации. Уже давно предрекаю. И какследовало ожидать, меня никто не слушает. У вас ведь есть миф опророке, который предсказывал беды и которого за это распяли?— Не совсем, — сказала Хонда, — вы смешали два мифав один. Но что-то похожее есть.— Вот, я и говорю, — Аше удовлетворенно кивнул. -Людям не нравится, когда им говоришь неприятную правду. А еще меньшеим нравится, если из-за этой правды нужно оторвать задницы от подушекили вынырнуть с какого-нибудь рифа, где эти задницы любуютсяцветением кораллов, и что-нибудь сделать. У вас, я подозреваю, та жеистория. — Очень точно описано, — серьезно кивнула Хонда.— Да-да, — Аше хитро посмотрел на Алекса. -Генотип-генотипом, а природа везде лепит по своим законам. Всеразумные существа лентяи и гедонисты по природе своей. Если бы некрохотное меньшинство, которое постоянно тормошит этот сон разума,так бы мы и плавали по-прежнему на мелководье, водоросли жрали.Алекс придерживался другой точки зрения на эволюционные законы иисторические тенденции, но возражать не стал. Он слушал Аше не безудовольствия, но с еще большим удовольствием Алекс вернулся бы впосольство. Еще не слишком поздно: он позвал бы Кору, и они успели бысобрать образцы с океанометрических станций за сегодня. Может,разумные существа и лентяи по природе, но Алекс себя лентяем несчитал. Он жил работой. А сейчас его заставили потратить полдня набесполезную, пусть и интересную, болтовню, и когда эта болтовняокончится, — бог весть.— И вот мы, тлилили, да и все Галактическое Содружество вцелом, оказались заперты в этой ловушке. Мы не меняемся. Тлилили -несколько тысяч лет, Содружество — несколько сотен, но нашеразвитие идет до смешного медленными темпами, если сравнить с началомкосмической эры. И дело, дорогие гости, даже не в том, что у нас нетвойн как таковых, а война подстегивает прогресс. Она его, знаете ли,только ускоряет, но фундаментальные прорывы редко создаются внеспокойной обстановке. Давно миновали те времена, когда теоретик могпонять устройство вселенной, наблюдая за ростом кораллов или разрезавпару-тройку рыбин. Сейчас фундаментальные прорывы происходят тогда,когда у общества есть время и возможности финансироватьфундаментальные исследования.— И с чем же вы связываете это снижение темпов развития? -поинтересовался Алекс. — Если уж не с отсутствием войн?— С нашей закрытостью! — Аше торжествующе воздел кпотолку маленькие ручки. — Мы стали слишком уж высокомерными,слишком приверженными традициями, отгородились от всего мира. А междутем наши традиции оставляют желать много лучшего. Думаете, язанимаюсь проблемой лилуна только потому, что они страдают взаперти?— Думаю, у вас личная причина, — сказала Хонда. -Если уж совсем начистоту.— Да, ты хорошо думаешь, Хонда, — кивнул Аше, -личная причина у меня есть. Но большая, общественная причина естьтоже! Как я сказал, из лилуна делают живые компьютеры, которые хранятвсе сведения о нашем обществе, все его духовное и научное богатство.Но значит ли это, что эти богатства доступны всем? Нет. Между собойлилуна общаются телепатически: это одна из немногих радостей,доступных им. Длительными тренировками в них очень сильно обостряютсятелепатические способности. Но их знания закрыты от большинства. Внашем обществе ты учишься годами, завоевываешь статусы, получаешьзнаки доверия, пока в конце концов только под старость не получаешьдоступ ко многим сферам нашей истории и науки. И то не ко всем.Многие знания доступны лишь профессионалам в определенной сфере. Неттакого тлилиля, который мог бы прийти к лилуна и сделать запрос начто угодно.— Даже ваши правители? — не поверил Алекс.— Да. Наше правительство очень сегментировано, и каждый сегментдержится за свои привилегии. Мы ввели такую систему очень давно,чтобы избежать диктатуры и... да, пожалуй, "олигархия"будет верное слово. Она в целом работала. Но теперь эта системамешает нам.— В каком смысле мешает? — Алекс поджал губы. -Допустим, она мешает вам лично. Но если в вашем обществе нетмассового недовольства, если никто не выходит на баррикады и в целомвсе живут в достатке, зачем что-то менять?Аше грустно покачал головой.— Наша система действительно очень хороша. А если кто-тонедоволен, ну что ж, пятью процентами популяции можно пожертвоватьради всеобщего блага, не так ли? Но ты, достойный образец Флинт,забываешь о далеко идущих последствиях. Причем эти последствиякасаются не только тлилилей.— Каким образом? — поинтересовался Алекс.— Мы исключаем из нашего общества свободный обмен информацией изнаниями, запирая его в тесный кружок лилуна. Другие нацииСодружества делают еще что-то в этом роде. Салафодиаки, например,ограничивают пассионарность молодежи, подводя их к мысли, что однойбитвы с чудовищами достаточно на всю жизнь.— А разве нет?— Молодой человек, ну уж от вашей-то агрессивной цивилизации яожидал большего! Уж вы-то должны понимать, что с чудовищами надодраться постоянно, а не то они победят.— Красивая метафора, — фыркнул Алекс. — И что выпод ней понимаете?— Я понимаю под ней вот что. Галактическое Содружествопостоянно встречается с новыми расами или находит их. Некоторых онопринимает в свой союз, другие, как вы, земляне, остаются напериферии. Рано или поздно мы встретим такую расу, которая захочетоставить на периферии нас.Алекс заерзал на месте.— О, скорее всего, эта раса будет достаточно миролюбива и нестанет желать нам зла, как Галактическое Содружество не желает злаотсталым или неконтактным расам, с которыми встречается. Но лет черезмиллион... это может оказаться раса, которая причинит нам злопросто по незнанию, как мы по незнанию давим шокра — это такиемаленькие существа, живут во мху, — пояснил Аше. — А дажеесли они будут к нам бережны, если они будут уважать наш образ жизнии нас самих... приятно ли вам, Флинт, будет знать, что вашипотомки оказались на обочине какой-нибудь гигантской космическойстройки, когда на них в любой момент могут наступить?— Неприятно, — признал Флинт.— Да, вам особенно, с вашими-то убеждениями, что ваша расалучше прочих, — кивнул Аше. — Но даже для самого заядлогокосмополита и эгалитариста в таком сценарии радости мало... Апредставим, что эта самая намного более развитая раса окажется неправилом, а исключением для галактики? Допустим, она окажется такойже агрессивной, как земляне, или даже более?— При всем уважении, мастер, — подала голос Риу впервыеза разговор, — пока наша наука считает невероятным, чтокакая-то раса с более высоким индексом агрессии, чем у землян, неуничтожит сама себя. Нам удивительно, как земляне-то не уничтожили.— Цыц, — прикрикнул Аше. — Вот то самое, о чем яговорю, — раздраженно заметил он Алексу и Хонде. -Прискорбный, прискорбный недостаток воображения у молодежи! Они немогут себе представить! А если все-таки?— И вы как-то хотите это изменить?— Да, — ответил Аше, тряхнув своей бирюзовой бусиной. -Я хочу всколыхнуть это болото. Заставить признать, что традиции нужнопересматривать. Что у инопланетян — в частности, у вас -можно почерпнуть много хорошего. Например, ваши компьютерные системыпочти такие же продвинутые, как у теранов, а просите вы за нихгораздо дешевле — почему бы не покупать их у вас? — А запрет на продажу технологии... — начал Алекс.— Работает только в одну сторону, — отмахнулся Аше. -Мы вам не можем продавать, а вы нам — можете. Считается, чтоправительство одной из цивилизаций Содружества, в отличие от вашего,способно определить, что пойдет нам на пользу, что нет. Ну, вот они иопределили. Опасность для экологии, отсутствие возможностиперерабатывать и утилизировать металл и пластик из ваших машин,отсутствие обученных операторов и невозможность пригласить земляниз-за древнего запрета на ночлег... Я три года бился в разныхкомитетах! — Аше раздраженно клацнул пастью. — Короткоговоря, все, что не было придумано пятьсот лет назад, плохо поопределению. Тупик.— И как же мы можем вам помочь? — спросила Хонда.Явно для Алекса — чувствовалось, что Аше уже с ней говорил наэту тему.Писатель лукаво скосил лиловый глаз на Флинта.— Ваши "морские звери", — сказал он. -Точнее, пока один морской зверь. Вы ведь знаете, что у насбиологическое производство?Алекс кивнул, а сам мысленно насторожился и подумал, что он Кору низа что не позволит использовать ни на каком заводе.— В отличие от многих других межгалактических рас, у нас нетсвоей расы-симбионта. У нас нет даже привычки держать домакаких-нибудь зверей-товарищей... домашних зверей, -поправился Аше. — Мы относимся к живым существам с уважением,но блюдем свои границы, — он фыркнул. — Но ваш морскойзверь удивил и восхитил многих. Он слишком красив. Он хищен и опасен,и это тоже волнует умы. И в то же время он послушен вам. Он называетвас своим другом.— Она, — поправил Алекс. — Кора женского пола.— Да, простите, — кивнул Аше. — Нам труднозапоминать такие вещи. Итак, я планирую серию выступлений, можетбыть, публичных лекций. Разумеется, около воды. Если вы с Коройсможете присутствовать и поддержать меня, это стало бы для менясерьезной помощью.Алекс посмотрел на Хонду. Та чуть улыбнулась.Перспектива уже официально играть роль учебного пособия передксеносами Алекса совершенно не прельщала. Хотя... с другойстороны... Во-первых, ему льстило внимание к Коре. Во-вторых, несмотря ни начто, Аше ему понравился. Что-то в нем было очень человеческое -заставляло думать, что, может, и в самом деле с этими пародиями натюленей можно иметь дело. В-третьих, независимо от того, удастся планАше или нет, чем больше местных полюбуется на Кору, тем скорее онимогут согласиться на создание колонии.А колония очень нужна. Ради этого можно стиснуть зубы и перетерпетьлюбой цирк.К тому же Хонда уже явно вложилась в этот план. Алекс, пожалуй, могбы упереться, но идти против посла ему не хотелось.— Если мое начальство не против, — ответил Алекс, -то почему бы нет. Хотя, по совести, если ваше общество такоетрадиционное, как вы его описываете, то вряд ли у вас что-то выйдет.— Вряд ли ваша вера или неверие повлияет на успех, -фыркнул Аше. — Мастер, — вдруг второй раз подала голос Риу. Теперь она звучала по-настоящему встревоженно. — Что? — судя по Тону, Аше тоже это понял.— Сюда идут. Много, — она перешла на местный язык, изкоторого Алекс разобрал только слово "деревня",повторенное несколько раз. — Вам нужно уходить, — Аше решительно встал из-за стола.— Это мои радикально настроенные соседи. Им не нравится, что яживу в неживом доме и принимаю инопланетных гостей, пусть даже средибелого дня.— У них есть оружие? — деловым тоном спросила Хонда.— Нет, не думаю, — Аше покачал головой. — Идите,возвращайтесь к вашей лодке, но не тем путем, каким вы сюда пришли, алучше сделайте сначала крюк до самой деревни. Далеко не все ее жителитак решительно настроены, на людях они не посмеют на вас напасть.— Вряд ли нам угрожает опасность, — Алекс подавил желаниезакатать рукава или хотя бы сделать аналогичный жест: все равно нанем была рубашка с короткими рукавами. У него с собой тоже, разумеется, не было оружия. Но когда-то онзанимался боксом и айкидо (хотя никогда не применял свои умения напрактике), а как-то раз даже схватился с акулой практически голымируками, чем очень гордился. Акула, правда, была небольшая, но это ужедело техники... Тлилили тоже ростом от силы ему по пояс, смешнодаже.— Ты, самоуверенный переросток, пошел прочь отсюда, -рявкнул Аше. — И быстро, быстро! Опасность ему не угрожает,скажет тоже!И это было последнее из осмысленных речей, что успел услышать Алекс,потому что в широко открытые окна-двери буквально потоком хлынулитлилили.Он не знал, сколько их было — десять, двадцать, тридцать? Зналтолько, что действовали они слажено, куда там стандартной толпе свилами и факелами. В мгновение ока они затопили довольно просторнуюкомнату, опрокинули Алекса и Хонду и подхватили их. Примерно в такомстиле в древности было принято качать победителей, только обычнопобедителей при этом не держали крепко за руки и за ноги, чтобы те небрыкались. Алекс, к стыду своему, заорал.— Только не сопротивляйся, Флинт! — нервно крикнулаХонда. — Убивать они нас точно не убьют!"Откуда у вас такая уверенность?!" — хотелосведомиться Алекс, но получилось только какое-то невнятноебульканье.Поток тлилилей вынес его из дома и потащил куда-то. Шляпу при этомАлекс, конечно, потерял, и даже успел удивиться, как это предметгардероба в такой ситуации вообще его обеспокоил. Он выкрикивалчто-то, вопреки словам Хонды пытался бороться, пока не сообразил, чтоот этого острые коготки тлилилей только больше впиваются в кожу, докрови. А кто их знает, что за гадость у них под ногтями.Он попытался взять себя в руки и успокоиться. Ничего страшного с нимпока не происходило. Да, несут куда-то, да, выкинули шляпу — ахорошая была шляпа, и довольно дорогая, между прочим! — но ведьне мучают, не унижают, не пытают. Не угрожают даже. Тлилили ничего неговорили, даже не переговаривались между собой. Впрочем, среди нихнередки телепаты, как у многих разумных рас, и, говорят, в тесныхтолпах мысли передаются сами собой, без всякого усилия...Да, пожалуй, решил Алекс, ничего особенного, отнесут и отпустят...Может быть, даже отнесут прямо к их лодке, что было бы даже хорошо:не придется туда топать на своих двоих. Вот только солнце прямо влицо светит......Если бы его несли обратно к лодке, солнце бы осталось по левуюруку...Раздался плеск — первые ряды тлилилей вошли в воду, и вот ужепрохладная влага обступила их со всех сторон. Алекс в паникерванулся, опять думая отчасти о своей судьбе, а отчасти о судьбе егокожаных туфель, для которых морская вода смерти подобна. Но неполучалось: тлилили по-прежнему цепко держали его за тело, одежду иволосы. "На глубину утащат!" — подумал он.Но нет, некоторые тлилили, кажется, сменялись, уходя на глубину ивыныривая вновь, однако основная их масса тянула Алекса близко кповерхности. На ум пришла старая мрачная шутка океанологов на счеттого, что дельфины вовсе не спасают людей, унося их берегу; они вравной степени способны отбуксировать человека как к берегу, так и наглубину, и бросить его там. Для них это только игра. Просто те, когодельфины уволокли на глубину, не в состоянии об этом рассказать.И вдруг, словно в ответ на его мысли, тлилили расступились. Исчезли.Отпустили. Ушли на глубину серо-белыми, едва различимыми тенями,чтобы вновь вынырнуть уже метрах в двухстах от Алекса. И поплылипрочь — видимо, в направлении острова, хотя Алекс не мог быпоручиться. Во всяком случае, как он не пытался подняться над водой,низкой тусканорской суши нигде не было видно.Шляпа, кстати, плавала рядом. Этакой издевкой, белая на морскойлазури.Ну что ж...Скрепя сердце, Алекс сбросил туфли — все равно их после такогокупания не спасти. Плыть сразу стало легче, хотя одежда все равнонеприятно липла к телу и тянула вниз. Но не бросать же еще и брюки?Им-то морская вода не повредит...Хонда, отдуваясь и слишком сильно шлепая руками, подплыла к Алексу.— Флинт, вы можете вызвать Кору? — спросила она, плюясьбрызгами.— Да, у меня сигнал бедствия с собой, — ответил Алекс,нажимая кнопку на браслете-свистелке. — Но я не знаю, какдалеко она и услышит ли. И не знаю, как далеко мы.— Ага, — сказала Хонда. — А я, Флинт, очень плохоплаваю. Вы, наверное, заметили.И с этими словами она чуть было не пошла ко дну.