Фусума в лабораторию для химических опытов были приоткрыты. Вокруг него, прислонившись к стенкам, стояли Акон, Даики, Ая, Эйчи, Амида, Хидеаки и Хиёси, причём Акон стоял чуть в стороне и курил. Периодически они заглядывали в проём фусума, но тут же снова прислонялись к стене, ибо из лаборатории практически мгновенно вылетала какая-нибудь пробирка, брошенная точно им в головы. Не попав по цели, она разбивалась о противоположные фусума, а её содержимое медленно стекало вниз, образовывая на полу небольшую лужу подозрительно фиолетового цвета.

Из лаборатории доносились звуки разбиваемой стеклянной посуды, треск, грохот и полные ярости крики. Крики на деле были отборным матом, причём три четверти слов в них мне были просто неизвестны, хотя голос, их выкрикивающий, был знаком.

Когда из лаборатории вылетела очередная колба и донеслась очередная тирада (из которой единственное понятное мне слово было "имбецилы"), мы с Нему-сан тихонечко подошли к застывшим за фусума учёным.

— Что случилось? — спросила я, ставя пакет на пол подальше от подозрительной фиолетовой лужи.

— Локальная катастрофа имени Главы Научно-Исследовательского Института Куроцучи Маюри-сама, — немного грустно ответил мне Даики.

— Это я вижу, — ответила я, проследив за очередной пролетевшей мимо пробиркой и отметив, что грохот в лаборатории стал чуть громче. — Что стало причиной катастрофы?

— Халатность рабочего персонала, — коротко ответил Хиёси и посмотрел на стремительно покрасневшую Аю.

В лаборатории раздался особо сильный грохот.

Акон выдохнул струю дыма и флегматично отметил:

— Это был ламинарный шкаф.

Я молча посмотрела на него, затем на стоявшего рядом Даики.

— Видите ли в чём дело, Рен-сан, — всё так же грустно начал рассказывать мне Даики. — Ровно неделю назад мы начали заготовку препарата, необходимого для связующих в процессе Единения. Но химические реакции, протекающие в его составляющих, не только медленны, но и требуют пристального внимания, иначе что-нибудь может пойти не так. Всё это время кто-либо из нас постоянно дежурил по несколько часов в лаборатории в момент наибольшей нестабильности процесса, корректируя его по мере нужды...

Рассказ Даики прервал ещё один мощный грохот. Акон, зажав сигарету между зубов, мрачно заметил:

— Это были климатические камеры.

Даики покачал головой и продолжил:

— Химические реакции должны были завершиться как раз на седьмой день. Дежурили мы и ночью тоже, а сегодня утром наступила очередь Аи-тян...

— Я уснула, — сгорая от стыда, сказала девочка, печально звякнув своими цепочками в волосах.

— Я так понимаю, процесс вышел из под контроля? То есть семидневный труд пошёл коту под хвост? — задала я риторический вопрос. На этот раз вздох учёных был на редкость слаженным. — Да, теперь мне понятно, отчего Маюри-сама так бесится... Но если так пойдёт и дальше, он же от лаборатории камня на камне не оставит.

Словно в подтверждение моих слов, из-за фусума донёсся особо сильный треск. Акон что-то прошипел себе под нос и смял окурок прямо в руке.

— Вытяжной шкаф, — констатировал он, — совсем новый...

— Его можно как-то остановить? — спросила я.

— Ну, что вы, Рен-сан, — махнул одной рукой Даики. — Это всё равно, что попытаться голыми руками остановить Котоцу.

— Хм. Что же в таком случае надо делать? — поинтересовалась я под аккомпанемент резкого треска.

— Ничего, — просто ответил Даики. — Надо подождать, пока капитан успокоится, только и всего.

— И как долго придётся ждать? — спросила я.

— До завтра, — неожиданно коротко ответила Нему.

— Э?! — удивилась я. — До завтра Маюри-сама весь лабораторный комплекс вынесет.

— Ну, почему же, — философски пожал плечами Даики, — капитан никогда не любил больших разрушений. Он ограничится только этой лабораторией, а затем найдёт, на кого перенести свой гнев.

Мне совсем не понравилось, как это прозвучало...

— На самом деле, — заговорил вдруг Акон, — есть один способ успокоить капитана Куроцучи.

— Какой? — полюбопытствовала я.

— Нужно чем-то его удивить, — ответил Акон. — Сильно удивить. Это должно быть что-то ему совсем не привычное.

— Хм. Может сработать, — задумчиво сказал Хиёси, покосившись на фусума, ведущие в лабораторию.

— Но чем-то удивить Маюри-сама — очень сложная задача, — тихо заметила Нему.

— Да, — согласился с ней Акон. — Но у Рен-сан может получиться.

— У меня?! — удивилась я.

— Именно, — ответил Акон, хитро глядя на меня.

Я опасливо покосилась в сторону лаборатории, откуда до сих пор доносился шум и крики.

— Не-е-ет, — в конце концов, протянула я. — Есть множество более приятных способов совершить самоубийство.

— Но, Рен-сан, у вас гораздо больше шансов выжить, чем у любого из нас, — заметил Даики. Ая согласно закивала в такт его словам.

— Может быть, — неохотно согласилась я. — Однако я не знаю, чем можно удивить такого, как Маюри-сама.

— Просто делайте, что хотите, Рен-сан, — с улыбкой сказала мне Нему...

...А через секунду я вдруг оказываюсь в лаборатории, а фусума за моей спиной резко закрываются.

"Подстава!" — подумала я и уже готовилась получить какой-нибудь колбой в лоб, но, к моему удивлению, в меня ничего не полетело. Нет, не потому, что Маюри меня пожалел, он вообще меня не видел, так как стоял спиной к входу. Просто вся стеклянная посуда в лаборатории уже закончилась.

Сама же лаборатория выглядела, как после набега боевых слонов. Пол залит и запорошен реактивами, местами он поменял цвет, а кое-где даже расплавился. Битое стекло тоже присутствовало. Вся аппаратура, что была здесь когда-то, теперь представляет собой груду металла, каких-то проводов и осколков. Ну, и ещё этой фиолетовой гадости, так похожей на плоть.

Проще говоря, всё, что можно было разбить — разбито, всё, что можно сломать — сломано. Куроцучи стоит спиной ко мне около единственного выжившего стола у противоположной стены лаборатории. Вся фигура капитана выдавала крайнюю степень бешенства. Маюри был зол настолько, что даже не обратил внимания на тихий стук закрывшегося фусума и меня за своей спиной.

Однако долго стоять на месте я не могла. Куроцучи рано или поздно меня всё же заметит, и тогда не миновать беды. Что делать?..

В голове мелькнула шальная мысль. Делать, что хочется, да?..

Быстро, пока решимость всё ещё со мной, я начала подходить к Маюри со спины, стараясь не наступать на крупные куски битого стекла и некоторые дымящиеся лужи. Но,чувствуя, что капитан меня уже заметил, я с помощью самого короткого сюмпо оказалась прямо за его спиной и... обняла его.

Сердце билось в груди, как сумасшедшее. Куроцучи выше меня на голову с лишним, поэтому я ткнулась носом куда-то ему в спину, чуть ниже правой лопатки. Его головной убор, правда, мешал. Подумала, что вот сейчас Маюри в ярости меня оттолкнёт, скажет, что я себе позволяю и как посмела...

Но вместо этого он застыл, словно парализованный. В лаборатории наступила полная тишина.

— Маюри-сама, — тихонько решилась подать голос я, — не надо так злиться, пожалуйста. Подумаешь, какой-то там препарат. Вы всегда успеете его сделать. А пока давайте устроим небольшой перерыв? Все устали, а мы с Нему уже принесли обед. И ваш любимый кофе со сливками. М-м?

Маюри ме-е-едленно оглянулся и посмотрел на меня сверху вниз.

— А сливок много? — после паузы спросил гениальный учёный.

— Сколько захотите, — успокоила его я, едва сдерживая улыбку.

— Хочу три чашки кофе, — капризным голосом потребовал Маюри, устало опустив глаза.

— Как скажете, Маюри-сама, — всё-таки улыбнулась я и вывела своего сумасшедшего учёного из лаборатории. За руку...

...С тех пор остальные учёные смотрели на меня с долей уважения, даже Нему.

Но всё хорошо, конечно, было не только у меня.

Йо-тян практически переехала жить к капитану Укитаке, появляясь у нас на этаже раз в три дня. Причём выглядела она настолько счастливой, что казалось, будто она действительно светится. План по завоеванию капитана Тринадцатого Отряда успешно выполнялся и даже перевыполнялся. Первый этап (заставить его влюбиться в Алёну) был успешно пройден, настало время второго, а именно — соблазнения. По словам Йо-тян, Укитаке пока что держит оборону, но ему недолго осталось. Уже сейчас его защита трещит по швам, а ведь Алёна ещё даже не приступала к основным манёврам...

Кин тоже был весьма доволен жизнью. Дело в том, что его наставник вдруг неожиданно остепенился. Кьёраку-тайчо бросил пить на рабочем месте и в рабочее время, стал меньше спать, и в бордели начал ходить не чаще раза в неделю. Всё свободное время капитан посвятил Кину, активно тренируя его и... воспитывая. Нет, правда. Я сначала даже не поверила своим глазам и ушам, когда пришла их навестить, но тем не менее... И что самое удивительное, Кин покорно принимал все замечания и ещё с восхищением смотрел на наставника при этом. Похоже, ему было приятно внимание своего кумира.

Как-то раз я не удержалась и ехидно поинтересовалась у Кьёраку-тайчо о причине таких перемен. В ответ капитан чуть смущённо опустил шляпу и улыбнулся:

— Ну, как же, Рен-тян, — сказал он, глядя на меня, — учитель должен быть примером для своего ученика.

А потом ещё и посмеялся, глядя на мою отвисшую челюсть.

На этом фоне у Кина ещё что-то завязалось с Исе Нанао. Не то, чтобы это было нечто определённое, но я же видела, как лейтенант мило краснеет, когда Кин останавливает на ней свой взгляд. И ещё тысяча чисто женских ужимок подсказывали, что Исе-сан наш Игорь как минимум небезразличен. В общем, и на личном фронте у Кина всё налаживалось.

Однако личная жизнь Горо как была, так и осталась для нас тайной за семью печатями. Ну, или за одними здоровенными вратами бараков Второго Отряда. Заходить туда нам до сих пор было строго запрещено. До тех пор, пока не получим повязки связующих, по крайней мере.

Да-да, у связующих (кроме капитанов, ясное дело) будут повязки. Мне уже даже довелось их увидеть. Ничего особенного, по сути, повязки были почти точной копией лейтенантских, с эмблемой и номером Отряда, только сама повязка была не белой, а зелёной. Причём, в отличие от тех же лейтенантов, для нас повязка — часть формы, без которой за пределы собственных апартаментов выходить нельзя. Они были наглядным доказательством того, что мы — связующие капитанов. Связующие лейтенантов будут носить просто зелёные повязки без эмблем. Все прочие повязок не носят, ибо большинство и так состоит в Готей 13.

К сожалению, тихие и счастливые дни в какой-то момент очень резко закончились.

Началось всё с тревоги.

Примерно в три часа ночи меня разбудил громкий сигнал. Я почти подскочила с постели. Из громкоговорителей в коридоре раздался женский голос:

— Внимание! Внимание! Несанкционированное нарушение периметра Научно — Исследовательского Института! Зафиксировано рейатсу красного типа! Повторяю, зафиксировано рейатсу красного типа! Сотрудникам Института запрещается покидать свои апартаменты! Всем синигами, патрулирующим периметр — немедленно собраться у северных ворот! Повторяю...

У меня чуть душа в пятки не ушла. Красный тип рейатсу — рейатсу демонов из Ада!

Всего через минуту я, уже одетая, вылетела из своей комнаты в коридор. Одновременно там появились встревоженные Кин и Горо. Алёна была в бараках Тринадцатого Отряда.

— Что происходит? — спросил Кин.

— Демоны проникли в научный городок, — коротко просветила их я.

Лицо Горо моментально словно окаменело. Кин изумлённо посмотрел на меня, но с удивлением справился быстро:

— За мной, — скомандовал он и побежал вон с этажа. За ним сразу же бросился Горо, а за Мишей уже я.

В голове мелькнула мысль, что за это Куроцучи и наказать может. Однако мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Бросить друзей — невозможно.

Вскоре мы вылетели из здания Института. Научный городок был полуосвещён яркими полуживыми лампами, идеально круглыми, похожими на китайские фонарики. И хотя их было много, всё равно между зданиями оставалось достаточно тёмных мест, где свет луны ничего не решал.

На улице было пусто, только сирена всё ещё работала.

— Куда теперь? — спросила я у Кина.

— К северным воротам, — коротко ответил Игорь и сразу же сорвался в сюмпо.

Мы побежали по крышам. До северных ворот добежали быстро, благо городок не очень большой, да и от головного здания Института ворота были недалеко. Там на открытой площадке уже собрались синигами Двенадцатого Отряда, человек сорок. Группы патрулирования. Перед ними стояла Нему-сан и чётко, спокойно раздавала указания:

— Боевая задача проста: каждая группа прочёсывает по три сектора. Предположительно в пределах Института сейчас находятся двадцать особей, из которых как минимум две — второго ранга. По возможности стремитесь не убивать, а захватывать объекты. За каждого захваченного демона Маюри-сама обещает вознаграждение. Выполнять.

— Хай!!! — в один голос крикнули синигами и разбежались.

Мы спрыгнули с крыш и появились рядом с Нему.

— Доброй ночи, Нему-сан, — улыбнулась ей я. Однако в этот раз лейтенант не поддержала моё позитивное настроение.

— Вы не должны были покидать здание Института. Здесь слишком опасно, — спокойно сказала Нему, но я уже достаточно знаю её, чтобы понять, что она недовольна.

— Мы сами будем решать, что нам делать, Куроцучи-сан, — с тихим раздражением в голосе ответил Кин.

Нему смерила его презрительным взглядом (хотя Игорь вряд ли это понял) и посмотрела на меня, давая понять, к кому в первую очередь относится сказанное.

— Маюри-сама будет недоволен, — как всегда, не повышая голоса, сказала мне Нему.

— Я знаю, — виновато ответила я. — Но я не могу их бросить.

Нему пристально всмотрелась в моё лицо. В отличие от своего отца, с понятием дружбы она была знакома не понаслышке.

— Я поняла, — коротко ответила лейтенант, чуть опуская голову.

— Мы примем участие в поиске, — непререкаемым тоном сказал Кин.

— Зачем? — чуть нахмурившись, спросил Горо. — Они и са...

Но не успел Миша закончить свою мысль, как неподалёку раздался какой-то шум, красные вспышки рейатсу и крики боли. Мы с ребятами переглянулись и не сговариваясь побежали в сторону криков в сюмпо.

Это был один из малоосвещённых узких переулков. Пятеро синигами лежали на белоснежной плитке, истекая кровью. Их рейатсу уже совсем не ощущалось, значит, они уже мертвы.

Но как следует обдумать это мысль, как и испугаться, я не успела, потому что, помимо трупов, в переулке были и трое демонов. Двое из них были перворанговыми и ничем не отличилась друг от друга и от того демона, которого мне довелось увидеть впервые. В каких-то тряпках, тощие, с горящими в темноте глазами. Они косились на трупы, испытывая голод, но не смея двигаться без приказа. Зато третий...

Ростом он лишь немного уступал своим спутникам, однако тощим совсем не был. Наоборот, его рельефная мускулатура хорошо выделялась даже сквозь ту хламиду, что закрывала его с ног до головы на манер накидки. Широкое безносое лицо, глаза точно такие же, как у перворанговых, тёмная, почти чёрная кожа. Его череп был слегка вытянут, и его кости образовывали нечто вроде короны на затылке. Ушей не было.