Мне было известно. Я, будучи человеком, жадным до знаний, старательно читал все книги, что попадали мне в руки. Иногда даже брал их в качестве трофеев, забывая о более ценных вещах. Среди них была и религиозная литература. Что касается битвы между старыми и новыми богами, то этот древний миф был многократно описан в литературе, а также в устных преданиях. Сейчас в королевстве и на многих сопредельных территориях существуют два культа. Первый — это культ Корфу, бога-творца, покровительствующего всему хорошему, вроде технического прогресса, он, хоть и не является творцом мира, сделал многое, чтобы обустроить его. Главной добродетелью он считает человеческую мудрость, грамотность, стремление к познанию. Второй культ проповедует поклонение Салиму — богу более старого поколения, одному из творцов, вдохнувшему жизнь во всех живых существ. Это добрый бог, покровительствующий природе, всему живому, облегчающий роды и покровительствующий материнству. Этот последний признак приводил к тому, что Салима часто изображали двуликим, в мужской и женской ипостаси, хотя на самом деле боги — существа бесполые. Но культы эти процветают только в крупных городах, где стоят храмы, а в сельской местности крестьяне продолжают свободно поклоняться домашним божествам, духам леса, домовым и прочим кикиморам.

Что же до войны богов, то тут описания разнятся, в какой-то момент, когда на земле ещё жили первые люди, какой-то местный аналог атлантов или гипербореев, долгоживущие, мудрые и сильные, разразилась война между старыми богами, создавшими мир и новыми богами, которые возникали после этого. Их иногда именовали детьми старых богов, но тут же вставал вопрос о том, что боги бесполы и семей не создают. Война шла несколько тысяч лет, иногда в неё вовлекались и первые люди, отчего почти все и погибли, а земля досталась их слабым и короткоживущим потомкам, которые сохранили крупицы знаний. Они бы вовсе скатились в дикость, но этого им не позволил сделать Корфу, почитающий мудрость. Он научил их кое-каким наукам, позволив тем самым создать новую цивилизацию. Вообще, в той войне победителей не было, уцелели только два самых мирных божества, которые, устав от бесконечного бардака, просто схватили других богов за жабры и, пользуясь тем, что те ослабели от долгой битвы, упекли их в тюрьму, какой-то местный аналог Азкабана, где их денно и нощно охраняли ужасные создания.

Когда моя мысль дошла до этого момента, в голове начал, наконец, складываться пазл. Ужасные создания. Азкабан. Дементоры. И те чёрные щупальца, что так удачно разглядел Дэн.

— Этот человек, — начал объяснять худой, видя, что я завис. — Его зовут... звали Аркон. Он служил при дворе Баллантайна, знал много языков, занимался переводами древних книг, изучал магию, хотя сам способным магом не был. Он водил дружбу с Иерофантом, который был именно магом, одним из лучших в королевстве, несмотря на молодость, и служил нашему королю.

— И что случилось потом? — спросил я, видя, что он замолчал.

— Он, Аркон, помимо прочего, занимался раскопками на руинах древних храмов, такие руины есть по всей обитаемой земле, их часто раскапывают, чтобы найти ценности, но золота и серебра там почти нет, зато есть древние артефакты. Большая их часть уже потеряла свою актуальность, но некоторые ещё действуют, кроме того, есть масса надписей на стенах, которые проливают свет на многие события древности. Аркон — один из немногих, кто умел их читать и интерпретировать. Однажды в погоне за новыми знаниями, искатели раскопали храм, который раскапывать не следовало. Он долгое время изучал надписи, потом заявил, что в них нет ничего полезного. Когда же раскопки были заброшены, он тайно прибыл на руины с несколькими помощниками и провёл некий обряд. Помощники его в процессе умерли, и никто об этом не узнал, но жрецы обоих культов, а также круг магов почувствовали возмущение силы и попытались его отследить. Но было поздно. Аркон сбежал, а Иерофант, которому он каким-то образом отправил послание, помог ему скрыться. Король по совету своих магов отправил погоню, причём из обычных воинов, применять магию против Аркона теперь бессмысленно и опасно.

— Барон Невилл, с которым я беседовал в крепости, сказал мне другую версию, — вспомнил я. — Он говорил, что Иерофант был связан с заговором, целью которого было убить короля. Или это официальная версия, призванная скрыть неприглядную правду?

— Почти так, заговор среди магов действительно был, вот только Иерофант в нём непосредственного участия не принимал, а по другой версии, он примкнул к заговорщикам, но потом сам же выдал их королю, а по третьей — просто воспользовался начавшейся неразберихой, чтобы выпотрошить хранилище артефактов. Как бы то ни было, а теперь он с Арконом и их местонахождение неизвестно.

— Так что с ним? — не понял я. — С этим Арконом.

— В нём теперь живёт сила, — продолжила женщина. — Чудовищная, опасная и неуправляемая. Она пока заключена в нём, но он не может ей управлять, а она не чувствует свою мощь в человеческом теле и ищет выхода. Пока он ещё человек, мы можем с ним совладать, пусть даже его охраняет маг, но скоро эта сила вырвется наружу, тогда опасность грозит всему миру. Но какая-то связь есть между вами, надеюсь, Мидас сможет ею воспользоваться и выследить беглецов.

— Если я правильно понял, — начал рассуждать я, — этот парень вызвал древнего бога, тот вселился в него, а теперь рвётся наружу. Те, кто этого бога охранял, тоже гнались за ним, но не смогли догнать, а потому сорвали злость на моих людях. Так?

— Так, — кивнул толстый, но тут же добавил, — некоторые слова совершенно необязательно произносить вслух, даже если они вертятся на языке. Ради сохранности этого языка и его владельца. Но я рад, что вы, сержант, быстро соображаете. А теперь собирайтесь, экипаж выдвинется в дорогу через два часа.

— Оружие брать? — спросил я. — Или я под арестом?

— Возьмите, — сказал худой, — на дороге может быть опасно.

Я не стал уточнять, с каких пор стало опасно на королевском тракте, где разбойники появляются раз в пятилетку, после чего против них начинают войсковую операцию с применением всех имеющихся сил. Солдаты и маги прочешут местность на много миль окрест и заглянут под каждый кустик. А теперь там отчего-то стало опасно. Ну, хорошо, я солдат, и меч мне не в тягость.

Глава двенадцатая

Некоторое время мы жировали, наслаждаясь деньгами и трофеями. Герцог Томмен, после удачного эксперимента с разгромом графа Орланда и пленением его семьи, развил наше сотрудничество и выделил Старому Эду средства на дополнительный набор пехоты. Большая армия приносила победы, а с ними новые территории и военную добычу. А территории и добыча позволяли нанять ещё большую армию и захватить ещё больше земли. И так далее.

С этими силами он нагнул нескольких соседних феодалов, а с другими заключил взаимовыгодный союз. Собственно, союз ему понадобился по причинам насквозь прозаическим: его художества дошли до короля, а тот стал принимать меры. Если конфликт с графом Орландом ещё удалось как-то замять, тем более, что герцог всё же не убил малолетнего наследника, а отправил его ко двору короля на воспитание, то появление поблизости сильного правителя, чья мощь уже была сопоставима с королевской, монарх, понятное дело, терпеть не стал. Герцог Томмен, которого уже откровенно несло, заявил, что более не считает себя связанным с королём вассальной присягой и объявляет себя независимым правителем. Неизвестно, на что он надеялся, его армия, даже с союзниками, была меньше королевской, а бесконечно нанимать пехоту невозможно, дело тут даже не в деньгах, просто нет в стране столько свободных людей.

И тем не менее, началась война. Король долго собирал силы, государство было обширным, требовалось время, чтобы верные вассалы собрались вместе, приведя под королевские знамёна отряды верных рыцарей. Была у короля и своя пехота, может, и не такая профессиональная, как воспитанники Старого Эда, но тоже вполне боеспособная. А ещё у него были маги. Настоящие боевые маги. Герцог однажды использовал мага, чтобы сокрушить стены крепости, но это был маг-рудокоп, правда, очень сильный. Его способности позволяли сделать разлом в земле, что и было использовано для сокрушения стен. И даже за эту услугу герцог отдал магу огромную сумму, сопоставимую с оплатой всей наёмной армии.

Но нас большая политика волновала мало, мы привыкли рисковать жизнью за деньги, а несколько удачных сражений выработали у нас стойкую привычку к лёгким победам. Удивление вызывал только Старый Эд, будучи человеком весьма неглупым и дальновидным, он позволил втравить себя в заведомо безнадёжное мероприятие. Впрочем, допускаю, что на это и был расчёт, он получит крупную сумму денег, снабдит сеньора большой армией, армия благополучно поляжет на поле сражения, а Эд, который, разумеется, сам в бой не пойдёт, со всеми деньгами отвалит на покой, не обременённый более ничем. Да и королевского гнева хитрый старик вполне сможет избежать, просто эмигрировав в другое королевство, достаточно сильное, чтобы не выдавать беглых.

Что было на уме у старого кондотьера, оставалось неизвестным, а мы пока что готовились к серьёзной драке. Каждый день посвящали муштре (тем более, что армия выросла уже до шести тысяч, почти вдвое разбавленная новобранцами), а по вечерам уже традиционно сильно напивались в кругу сержантов и офицеров. И чем ближе была битва, тем больше мы пили. Все склонялись к мнению, что дело нас ждёт нелёгкое, независимо от результата, полягут многие, а потому грех не воспользоваться последними спокойными деньками и не насладиться жизнью.

Лагерь наш стоял у маленького городка Честер, который находился в глубине земель герцога. Наш наниматель вообще решил отдать инициативу королю, предоставив ему двигаться с армией к месту битвы. Доля здравого смысла тут была. Разросшаяся армия подвергала большим испытаниям логистику, а потому перемещение её на дальние расстояния было чревато большими проблемами со снабжением, что в свою очередь сразу же оборачивалось болезнями, смертностью и дезертирством. Уж лучше пусть королевская армия бьёт ноги на дорогах, пьёт из луж, страдает от боевого поноса и постепенно разбегается. А мы пока сидели на всём готовом. Выпивки хватало, помимо того, что давали нам официально, мы активно закупались у купцов, что вились у нашего лагеря, словно мухи у... чашки с мёдом. Да и полевой бордель не заставил себя ждать. Цены, правда, кусались, мало кто из солдат мог себе позволить поход туда, зато у сержантов водилась кое-какая монета, накопленная в безудержном мародёрстве, копить деньги, когда ходишь под смертью, было занятием бессмысленным, поэтому мы (и я тоже, презрев опасность триппера и лобковых вшей) регулярно, почти каждую ночь расслаблялись с девками, которые от такой нашей удали уже ходили в раскоряку.

Ежедневно в наш лагерь прибывали разведчики, с этим делом у герцога было хорошо. Докладывали они, разумеется, командованию, а до нас потом доводили только то, что считали нужным. Ситуация, если коротко, складывалась следующая: король с основными силами двигался в нашу сторону, правда, очень медленно, подводили плохие дороги и огромный обоз, кроме того, часть вассалов ещё не прибыла, поэтому догоняли армию в пути. В итоге, проходили они едва двадцать миль в день. Но это было ещё не всё, часть королевской армии, причём, далеко не маленькая, тысячи на три рыцарей, шла другой дорогой, приближаясь к нам с юго-востока, под углом к пути основной армии. И эти-то рыцари двигались куда быстрее, чем основные силы, а потому до места битвы доберутся раньше, буквально через три дня. Вряд ли король не понимал опасность разделения армии, но пропускная способность местных дорог была такова, что иного выхода у него не имелось.

Но и герцог Томмен, что называется, рубил фишку в стратегии, а потому не мог не воспользоваться таким подарком. А потому на следующий день мы получили приказ выдвигаться. Противники наши идиотами не были, основная армия короля ускорила темп продвижения, а вспомогательные силы наоборот замедлились, более того, собрались расположиться лагерем в тридцати милях от нас.

Форы у нас было дня два, не больше, мы выдвинулись налегке, захватив с собой только оружие, доспехи да паёк на один день. Более того, герцог, ради скорости, даже нашёл для нас уйму телег, на которые посадил почти всю пехоту, так мы и отправились на встречу с врагом.

Место для лагеря они выбрали удачно, огромный пятак на возвышении, который сейчас был заставлен шатрами. Атаковать придётся в гору, а обороняющиеся смогут взять разгон. Но это важно для конницы, а нам всё едино, мы по определению двигаемся медленно.

Сработали тогда на отлично, вражеская разведка увидела нас слишком поздно, кроме того, часть разведчиков достали из арбалетов. Тревогу они подняли тогда, когда пехотные баталии, выстроенные в боевой порядок, уже подходили к лагерю.

Надо отдать должное нашим противникам, военным профессионалам, они, как я полагаю, готовились, в том числе и к такому. От момента, когда прозвучал горн, до момента, когда их конница ринулась по склону в нашу сторону, прошло всего минут десять. Все уже были в полном доспехе, а кони осёдланы.

Три тысячи полноценной рыцарской конницы против пяти тысяч отборной пехоты. Сказать по правде, перевес был на их стороне, тем более, что внезапной атаки не получилось. Конница успела взять разгон и атаковала наши ряды в полном порядке.

Капитаны отдали команду, сержанты, в том числе и я, громко её продублировали. Передние ряды выставили пики на приём конницы. Удар! Свалка! Треск ломающихся пик и ржание убитых лошадей перекрыли все остальные звуки. За первой волной атакующих ударила вторая, затем третья. Вряд ли кто-то в передних рядах уцелел, но свою задачу пехота выполнила. Удар разогнавшейся конницы был погашен, строй устоял, теперь вся рыцарская масса тесно сгрудилась на переднем крае пехоты, постепенно начиная пятиться назад, а пехота, старательно отрабатывая жалованье и паёк, без устали работали алебардами, превращая рыцарские доспехи в качественный металлолом.

Дошла очередь и до меня. Меч покойного графа, дотянувшись самым кончиком, разрубил шлем особо храброго рыцаря. Вместе с головой. Снова капитаны прокричали команду, которую я тут же повторил во всю мощь лёгких, строй стал медленно двигаться вперёд, а кавалерия попятилась. Впрочем, королевские рыцари тоже не были неуправляемой толпой. Когда стало понятно, что пробить строй они не смогут, над полем битвы громко пропела труба, кавалерия начала разворачиваться и отходить для повторной атаки, которая уже могла закончиться для нас плачевно.

Но сделать это им было уже не суждено, справа и слева, огибая холм, на котором стоял лагерь, на них неслась конница герцога, свежая, не понёсшая потерь и на полном скаку.

Дальше началось избиение маленьких. Из кольца окружения выскользнуло около трёх десятков, остальные полегли, зажатые между пехотой и конницей. Чтобы изрубить три тысячи отборной рыцарской кавалерии, нам потребовалось чуть больше часа, пара сотен выживших сдались на милость победителя. Желающих сдаться было больше, но на всем повезло в рубке нарваться на благородного противника. Пехота пленных не берёт.