Инь.Янь

— Готов? Проверь как бьется кровь...

— Нормально.

— Натри мазью.

— Я? Мастер...

— Ты чего, голых женщин не видел, что ли? Натирай, быстрее! Время уходит! НУ!!! Так, так...все натирай! Ничего не пропускай!

— Мастер, кровь! У нее кровь!

— Тьфу...демоны...у нее крови начались. Ну и что?! Натирай! Вот, закрой полотенцем...перепачкает все. Пятки пропустил! Теперь сзади! Да не стесняйся, демоны тебя забери! Я не могу руки пачкать, мне сейчас заклинание творить! Быстрее! Так, так! Все, вставляй ей воронку в рот, держи ровно...так...смотри, чтобы не захлебнулась...есть! Ждем пять минут. Переверни часы.

— Мастер...то, что она женщина, ничего не изменит? Тем более у нее крови...ты сам говорил — женщина в это время неустойчива, она подвластна страстям, ее душевное свечение постоянно меняется! Как теперь?

— Что — теперь?! 'Теперь' — если не закончить процесс, она умрет! 'Теперь' — нет! Будем заканчивать. Все, отходи. Можешь идти — я сам закончу. Дальше не для твоих глаз. И ни для чьих-то.

Хлопнула дверь и мастер остался один. Он закрыл дверь на засов, проверил, закрыто ли окно и встав над безмолвной фигурой девушки, покрытой разводьями ярко-красной мази, начал читать заклинание.

Заклинание было долгим, трудным. Гекель негромко выпевал слова, заунывно, меняя тон, выплевывая и глотая слова. Звуки были такими сложными, такими непривычными для человеческого слуха, что казалось — человеческий речевой аппарат не может выдать такие звуки.

А в комнате происходило странное. Вначале в ней стало жарко, так жарко, что через минуту на лбу колдуна появились капли пота, перешедшие в ручейки, в реки пота, тем более, что Гекель двигался, совершал сложные пассы руками, оставляя в воздухе светящиеся следы, тающие в пространстве.

Потом стало очень светло, будто на солнечной поляне — по комнате прокатывались волны красного света, меняясь оранжевыми, синими, фиолетовыми волнами. Эти волны сливались, перемешивались, свечение уменьшалось и в помещении стало темнеть, как если бы солнце село за море, оставив на земле свою тень, пожиравшую усталый мир.

Тень опускалась, будто черный туман, через минуту ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Гекель взвыл последним аккордом и замолчал, остановившись на несколько секунд. Затем снова начал творить свою вязь пассов, как огромный паук, ткущий паутину для поимки несчастных жертв.

Новое заклинание, такое же странное, как и предыдущее — после того, как Гекель начал его читать, тьма будто завихрилась, закрутилась маленькими смерчами, очищая комнату, а потом эти смерчи рванулись к девушке на кушетке и вошли в нее, всосались, как всасывается вода в истомленный ожиданием полива песок пустыни.

Гекель вытер лоб, вздохнул, отойдя назад, сел в кресло возле окна. Снова встал, открыл окно, откуда-то из недр одеяния извлек веер и начал махать им, жадно вдыхая свежий воздух, обдувающий разгоряченный лоб. Сел и расслабился — теперь оставалось только ждать, когда все завершиться — хорошо, или плохо. Так, или иначе.

Увы, шансы были не очень велики, Гекель это знал, и когда говорил Сергею о возможном печальном исходе — не врал. Почти не врал. Он все-таки нашел способ увеличить процент благополучного 'выхода' бойцов после магической операции, теперь их могло получаться около половины, пятьдесят на пятьдесят. Но...процент отхода был все-таки очень велик, хотя по сравнению с прежним, девяносто — девяностопятипроцентным отбросом результат был великолепен. Беда только в том, что никто бы не смог предугадать исхода трансформации — могло пройти подряд десяток успешных операций, а могло — тридцать неудачных. И за последние три года у Гекеля не получилось ни одной успешной трансформации! Все те, кого он пробовал, умерли — кто во время процесса, кто после него, не выдержав перегрузок организма, изменяемого так, что он уже не мог называться в полной мере человеческим.

После трансформации кости приобретали крепость стали, мышцы твердели, сухожилия укреплялись, изменялся обмен веществ, ставясь более быстрым. Человек изменялся, вылепляясь из того теста, которым был раньше. Использовалось все, что могло использоваться.

Процесс начался, и теперь ничего не поделать, даже если бы и хотелось. Остановить трансформацию нельзя. Черные 'мушки' метались в теле пациентки, изменяя ее, отгрызая и снова сращивая кусочки тела. Претерпел изменения даже мозг, святая святых человека — чтобы управлять возросшими возможностями, он должен был работать быстрее, эффективнее.

Тело девушки изменяло форму — оно вздувалось, опадало, утолщалось, как будто его надули, и снова худело, темнело, и становилось белым, как полотно. 'Мошки' вылетали из-под кожи, облепляли Сергея, как мухи облепляют падаль, снова пропадали под кожей.

Гекель не любил этот момент. Он не понимал, что представляют из себя эти 'мухи', почему они исполняют его желания, почему вообще выполняют волю человека и самое главное — откуда они берутся? Из преисподней? А может быть из другого мира? Только зачем им исполнять волю человека? Никто этого не знал. И Гекель сомневался, что когда-нибудь, кто-нибудь это узнает.

Тысячи лет люди пользовались магией, и не знали, как она работает. Кто первый открыл, что если произнести несколько слов, можно вызвать какой-то процесс, например — зажечь костер? Вероятно — в первый раз это вышло случайно. Древний человек произнес несколько слов — спросонок, или объевшись пьяных фруктов, вылежавшихся под деревом в лесу — и...вспыхнул огонь. Древний оказался хитрым — он запомнил слова, запомнил жесты, которые сопровождали чудо. И...пошла магия в свет, развиваясь, изменяясь, приобретая черты, присущие тому или иному месту этого причудливого мира. Экспериментаторы-маги находили новые заклинания — полезные и вредные, гибли, взрываясь на диких, неуправляемых заклинаниях и становились богачами, продав выгодное заклинание, например — укрепляющее сталь клинка или приворотное заклинание, разжигающее любовь в крови объекта вожделения.

Гекель дорожил своим знанием и собирался владеть им как можно дольше. Ему нравилось тихо, из тени, смотреть за тем, как копошатся в грязи эти червяки-людишки с их жалкими страстишками, с их мелкими делишками, которые они считали великими, выше Имругских гор. Иногда приходилось подправлять их путь. Путь неверный, глупый, ведущий в никуда. Как обычно...

Мастер посмотрел на девушку — по всему, процесс завершался. По телу шла мелкая рябь, будто по поверхности лесного озера после брошенного в воду камня. Кожа розовела, приобретая нормальный человеческий оттенок. Скоро 'мушки', сделавшись вялыми и скучными, растворятся в пространстве, оставив на месте то, что они сумели сделать. То, что через несколько часов откроет глаза. Или не откроет глаза, несмотря на все средства, примененные колдуном.

Заклинания, которые использовал Гекель были похожи на те, что применяют колдуны для инициации своего нового коллеги. Даже процент удачных трансформаций был примерно таким же. Но... заклинания мастера Гекеля были сложнее, часть звуков, пассов отличалась от стандартного колдовства, и само собой, конечный результат был иным.

Сергей верно догадался — мастер, и те, кто получался в результате трансформации могли видеть будущее — на несколько секунд вперед, не более, но в бою эти секунды решали все.

Гекель встал, подошел к пациентке, оттянул веко, заглянул в глаз, отошел в сторону, чтобы свет упал на зрачок — тот сократился, как и положено порядочному зрачку. Провел пальцем по коже на груди — кожа упругая, теплая, сосок съежился.

Гекель усмехнулся — красивая девка! Интересно было бы вот так, как он, оказаться в женском теле! Усмехнулся — ему интересно, а вот тому, кто сидит в этом теле — точно нет.

Как Серг оказался в женском теле? Каким образом? Скорее всего, это кто-то из магов-исследователей провел эксперимент, выдернул из мироздания душу и воткнул ее в тело нищенки. Куда делась нищенка? Спросите чего полегче, кто это может сказать? Умерла. Отправилась на Колесо, само собой. Выполнила свое предназначение в этом мире, вырастив тело-сосуд для новой души. У каждого человека свое предназначение в этом мире, и когда он завершает поставленную богами задачу — переносится в иной мир. Гекель надеялся что он подольше не выполнит свою задачу. Хотелось пожить подольше и посмотреть — что там, за горизонтом времени?

— Учитель! Учитель! — голос Ханара был спокоен, как и всегда. Парень был гордостью Гекеля — спокойный, невозмутимый, как скала, и при этом быстрый, текучий, как вода в крапивном мешке — непобедимый боец без раздумий, без дурацких размышлений на тему: 'Правильно ли я живу?'.

Гекель сомневался что смог его победить, настолько тот поднялся в своем боевом умении. Вот только...ума бы побольше. Впрочем — зачем? Чтобы подсидеть учителя? Достаточно того, что он поляжет костьми, но не даст мастера в обиду. Как и все ученики...само собой разумеется.

Гекель открыл дверь, впустил Ханара. Тот посмотрел на девушку, в беспамятстве лежащую на кушетке, отвернулся, и слегка поклонившись Гекелю тихо сказал:

— Там клиент. Желает купить целую склянку 'Росы горного луга', но хочет, чтобы ты с ним поговорил.

— Ты сказал, что я не встречаюсь по пустякам?

— Сказал. И сказал, что ты занят. Но он настаивает. Платит за целую склянку — я посчитал необходимым позвать тебя. Прости, но я слышал, что колдовство закончилось — в комнате было тихо — потому и побеспокоил. Спустишься к нему?

— Спущусь — Гекель недовольно поморщился, он терпеть не мог общаться с клиентами. Особенно с теми, кто целыми склянками покупал яды. Отравители, наемные убийцы — неотъемлемая часть работы, они платят много, но...общаться с ними неприятно. Хотя...эти напыщенные болваны, именующие себя колдунами и магами не менее неприятны. Тупоголовые думают, что они держат богов за задницы, что все остальные люди ниже их, 'великих колдунов'. Но даже самые умелые, находятся на такой низкой ступеньке магического развития, что даже не подозревают об этом. В старину на Киссосе их бы и в Зал Новичков не пустили. А тут — Великие, поди ж ты! Измельчали люди. Измельчала магия.

— Останься, понаблюдай. Если попытается встать — не позволяй. Трансформация еще не закончилась, так что могут быть неприятные сюрпризы.

Гекель натянул на лицо непроницаемую маску 'Великого и загадочного', толкнул дверь и вышел, оставив молодого человека наедине с девушкой, безмолвно, как статуя лежащей на кушетке для пациентов.

С минуту Ханар стоял неподвижно, молча глядя на то, как грудь красивой посетительницы поднималась и опускалась, тихо, незаметно глазу, но так...завлекательно, так...соблазнительно!

Ханар улыбнулся и представил, что эта девушка лежит рядом с ним на кровати, дышит ему в плечо и внезапно почувствовал, как кровь прилила в пах. Подошел к пациентке, пододвинул табурет, сел рядом, нагнулся и в упор посмотрел в смугло-розовое прекрасное лицо.

Внезапно ему стало грустно — почему он не может иметь детей? Как бы хотелось, чтобы такая женщина родила ему сыновей! Или дочерей. Да какая разница кого, лишь бы кто-то встречал, радовался, когда Ханар возвращается домой, чтобы кто-то ждал его в этом жестоком, злом мире.

Ханар не знал своих родителей, не знал братьев и сестер. Гекель подобрал его на улице, когда тот, завшивленный, грязный, умирал от голода в пидорожной канаве после того, как попал под телегу, везшую тяжелые бревна на строительство одного из городских домов. Ему переломало обе ноги и Ханар мог только лишь ползать, опираясь на руки, питаясь подачками сердобольных прохожих.

Увы, тех, кто заботился о людях, павших на самое дно жизненного колодца становилось все меньше и меньше. Почему? Учитель говорил, что люди стали испорченнее, что в старину все были добрее, чем сейчас. Ханар почему-то не верил этим утверждениям, хотя учитель никогда не ошибался. Не было еще такого случая, чтобы тот ошибся.

Гекель вылечил Ханара, подкормил, а потом...провел над ним трансформацию, как над подопытным животным. Получилось. Ханар стал бойцом. Лучшим бойцом из тех, что получались у Гекеля. Его опора, его помощник и его телохранитель. Навсегда. Как раб, как цепной пес, судьба которого умереть, защищая хозяина, или уснуть навсегда — дряхлым, возле полной чашки с вкусными объедками с хозяйского стола.

Ханар протянул руку и погладил лежащую по щеке. Ощущение теплой кожи, тепла...а еще...магии — пальцы кольнуло, будто Ханар прикасался к магическому амулету.

Каждый из людей по разному реагирует на магию. Если взять в руки магический амулет, наполненный до пределов магической силой, человек может или совсем не почувствовать магическую составляющую — как большинство людей, или же каким-то способом увидеть, ощутить силу.

Одни увидят некое свечение вокруг объекта, другие ощутят ледяной холод, или нестерпимый жар. Ханар же ощущал магию как некое покалывание, будто он отлежал руку и когда освободил конечность, та начала зудеть, как если бы в кожу воткнули тысячи маленьких иголочек. Так и тут — воздействие магии было таким сильным, что Ханар отдернул руку из-за неприятного ощущения.

'Получилось!' — с гордостью за учителя подумал Ханар — 'Мастер не ошибается! Хотел бы я быть таким как он...тогда можно было бы вести ту жизнь, какую я хочу. Для него главное — тайная сила, независимость, научные исследования. Но этого мало! Человек должен жить, наслаждаться жизнью! Ведь ее, жизни, так мало... Хочется веселья, женщин, теплой постели с кучей веселых девиц...а что я имею? Комнатку с жесткой лежанкой, изнуряющие тренировки и...больше ничего. И так всю жизнь? Вот девушка — прекрасная, здоровая, сильная — почему бы ей не быть моей? Увы...'

Ханар вздохнул, и встав со стула наклонился над Серг. Снова погладил ее по щеке, преодолев желание отдернуть руку, присмотрелся, удивленно поднял брови — что-то не так. Он не понял — что именно, но не так.

Поднял веко Серг — отпрянул — ее глаза меняли цвет. Они становились то голубыми, то карими, то бесцветными и зелеными. Волны изменений шли одна за другой, пока не слились в беспрерывное мерцание.

Следом за глазами стал изменяться цвет кожи — от белого, до смугло-красного, от смуглого, до полной черноты и обратно к снежной белизне.

Затем настал черед тела — оно снова начало мерцать, как во время трансформации, вибрировать, дрожать крупной дрожью и биться, как будто кто-то сотрясал кушетку.

Ханар застыл в ужасе, не в силах ничего сделать и только голос Гекеля пробудил его от ступора:

— Ты чего молчишь, болван?! Отойди! Скорее! У нее 'Мерцание'! Она умирает! Надо было сразу позвать меня! Идиот!

Гекель отшвырнул Ханар и встав над кушеткой воздел руки вверх, речитативом запев заклинание, которое еще не применял. Вообще не применял.

От мерцательной трансформации было потеряно не менее трехсот объектов, прежде чем Гекель сумел найти заклинание, которое должно стабилизировать состояние человека, попавшего в смертельную мерцательную ловушку — как сейчас. Но он никогда еще не пробовал этого заклинания. Серг была первой, на ком Гекель решил его опробовать. Опасно применять не опробованное заклинание? Да что может быть опасно для человека, который за пять минут до гибели? Которому уже ничего не может помочь?