Инь.Янь

Глава 1

Сергей привычно протянул руку к двери, нажал кнопку... с досадой поморщился — кого он вызывает? Кто в пустой квартире может ему ответить? Паук, который обосновался в углу кухни над холодильником? Или засохший кусок сыра, тоскливо ожидающий погребения в мусорном ведре?

Уже неделю, как он холостяк. Или почти холостяк. Дело времени — просто надо оформить развод, и все тут. Записка: 'Живи со своей работой, а я найду себе мужчину, который будет МЕНЯ любить!' — лежала в нагрудном кармане, как памятник всей его жизни.

Дурацкой жизни.

Он отошел назад, посмотрел на звездное небо, затушеванное тусклым подъездным фонарем, и внезапно, сойдя с лестницы, уселся на скамейку, где обычно обитали домовые бабки — вреднющие, гадкие существа, но очень полезные — если знаешь, как к ним подойти. За десяток лет службы в милиции, ныне полиции, Сергей хорошо научился разговаривать с этими кладезями информации, знающими все о всех жильцах.

'Романтик хренов...мне тридцать восемь лет, а что за плечами? Грязь, чужие подъезды, пьяные рожи, кровь, и бумаги — много, много бумаг! Хочется взять и соорудить из них костер и на этот костер положить тех, кто придумал, что оперативнику нужно не злодеев ловить, а составлять бумаги о том, как он проводит мероприятия по... Гадство! Какое гадство! Ленка ушла... Хмм...только почему-то нет горя. Может я ее и не любил? Да нет...любил же...пищал от восторга...кувыркался с ней — восемь раз за ночь! Когда мы стали чужими? В какой момент? Тогда, когда она уехала на курорт одна? Или тогда, когда я нашел в ее сумочке презервативы? Или...в общем — чужие. Ушла, и ушла. Детей нет, молодость уходит — я ее понимаю. Жить с опером, которого постоянно срывают с места — и в выходные, и в праздники (особенно в праздники!) — это не то что не сахар — вообще полное дерьмо! И я дерьмо! И сегодня нажрусь. Назло всем — нажрусь, и все тут! Только не обманывай себя — ты уже сколько раза нажирался, Серега? За последнюю неделю? Каждый раз, как приходишь домой. И снова врешь! Себе-то врать зачем? А в отделе сколько раз нажирался, оставшись на вонючем, засаленном диванчике? Хмм...это что, получается — я спиваюсь? Как Васька Шундин? Потом в участковые, а когда найдут, валяющимся в канаве — на 'гражданку'? В 'народное хозяйство'? Эх, капитан Сажин...медленно, но верно подкрадывается писец, тебе не кажется? Кажется. Одно то что я разговариваю сам с собой — уже полное дерьмо! Рассказать докторишке на комиссии — тут же уволят нахрен. Все-таки ведь оружие таскаю с собой, боевое! А вдруг крыша поедет, и перестреляю очередь в магазине, как тот придурошный?

Кстати — иногда и правда так хочется перестрелять всех — дебилов на дороге, начальника, с дурацкими вопросами, да и очередь эту гребаную вместе с кассиршей — сука полчаса не могла посчитать сдачу! Где этих дур набирают?! На бирже гастарбайтеров? Ей-ей, там!

Черненькая, приезжая видать... Кстати — а мордочка симпатичная...хоть и нерусская. Глазищи такие...

Хмм...капитан Сажин, ты когда последний раз с бабой был? Тек-с, тек-с...что?! Три недели назад?! С Нинкой, продавщицей мебельного?! О, Господи! И по пьянке...быстро, грязно...и толсто. Ну чего она не хочет похудеть? Мордочка симпатичная, но зад наела — как бегемот! Впрочем — по-пьянке мне все равно, хоть медведица.

Не хотел жить с женой — вот теперь и пользуй медведиц, болван...ну что мне не училось на бухгалтера? Или...или...на повара, к примеру! Был бы толстый, румяный, уважаемый! И жена дома была бы! И ведь готовить я люблю...и получается хорошо, готовить-то...а я поперся в ментовку! Осел!

И до пенсии еще семь лет! Семь долгих, гадких, грязных лет, лет мордобоя, вони КПЗ и перегара. Если бы знать раньше... ну и что бы я сделал? И кстати — а что мешает мне что-то сделать сейчас? Чего я уперся в эту чертову ментовку? Зачем она мне? Уволиться, найти себе работу!

Например — какую?

Ну как — какую? Да любую! Где платят хорошо!

Серега, ты опять тупишь — ну что ты умеешь, кроме мордобоя, стрельбы и выкручивания рук? Да составления отписок в прокуратору и непосредственному начальнику! Куда ты пойдешь? В такси?

Ну и в такси, да! Таксисты хорошо зарабатывают! Отвали внутренний голос! Схожу с ума, сцука...

Не отвалю. Я — это ты. Только умнее. Таксисты, говоришь? Ты же бешеный придурок, ты пассажира убьешь, стоит ему только сказать, что водила мудак и денег отдавать не будет! И тебя посодют — а ты не фулюгань, не фулюгань! Ты уже привык быть первым — ты же красной книжечкой прикрываешься, тебе с рук все и сходит — гроза арбузников и ларечников, великий и ужасный Сажа! А таксиста ведь никто не прикрывает — кроме него самого!

Пойду...пойду...в частное охранное! Тоже неплохо!

Стоять дурнем в магазине, за жалкие гроши? Твои арбузники больше не будут платить за защиту, и кто ты тогда будешь? Нищий охранник! Жалкая, ничтожная личность! Да какая, к черту, личность? Разве можно ЭТО назвать личностью?

Сука ты...

Ага...правда глаза колет? Так я — это ты! Раз я сука — значит и ты сука. Отличие у нас с тобой только одно — я правду говорю, а ты — нет.

Скоро в дурку слягу — шизофрения грядет. Если до этого кого-нибудь не пришибу! И правда — заплата в ментовке гораздо круче, чем у охранников. Да и на земле можно кое-что приподнять. А кто я буду без ментовки? Ноль! Дождаться пенсии, да свалить... дадут штук пятнадцать, можно спокойно жить, а там уж устроиться...куда-нибудь. Чего сейчас загадывать? Выпить надо. Звезды, луна — хорошо! Когда-то с Ленкой так сидели...молодые, горячие...эх, Ленка, Ленка!'

Сергей сунул руку в пакет, который держал на коленях, достал бутылку виски — он предпочитал его водке, считая, что вряд ли виски делают паленое — открутил винтовую крышку и сделал крупный глоток, запустив в горло грамм сто...может больше. Утер губы, поморщился и вынув из пакета плстамассовую баночку с квашеной капустой — открыл ее и зацепив руками пучок острой, пахнущей хреном соломки смачно закусил.

Ухмыльнулся — заморский продукт закусывает русской капустой! Забавно!

Почему забавно — Сергей и сам не знал. Просто забавно, и все! Положено же как-то по-иностранному закусывать виски, и пить его со льдом, а не на скамейке у подъезда. Скамейка привыкла к другим напиткам — портвейн, например, или водяра, а то еще был ликер такой — 'Апельсиновый'. Густой, сладкий...отрыжка от него хорошая...апельсинчиком.

Холодало. Потянул острый майский ветерок, забираясь под куртку тонкими ледяными пальцами, Сергей поежился, положил бутылку и закуску на место, в пакет, встал, и сделал шаг к подъезду.

Но войти не успел. Позади него выросла тень, и на затылок мужчины обрушился страшный дробящий кости удар обрезка трубы.

Костян Сопатый бил наверняка — он не любил, когда жертва не вовремя оживала — при габаритах этого ночного грабителя ожидать, что встреча с разъяренной жертвой принесет ему удачу было просто глупо. Нет уж — расколотый череп — залог успеха! И Сопатый бил как мог — со все своей злой силой. Он был худым, но не совсем уж хилым парнем, потому ни один из тех, на кого он напал, не выжили. Все восемь человек. Мужчины и женщины, девушки и парни. Костян не брезговал ничем — деньги, одежда, телефоны и продукты — брал все.

Этого мужика он заметил давно, когда шел по улице, в ожидании запоздавшего пьянчуги или продавщицы, на свою беду возвращавшейся из магазина в такое вот позднее время. Мужчина внаглую сидел и пил из горла, закусывал, сам напрашиваясь на неприятности. Лохи они для того и есть, чтобы их учить! Особенно, если сидят спиной к улице и бухают...чего там он бухал? О! Виски! Не пробовал...

Сопатый обшарил пакет, отставил его в сторону, полез в нагрудный карман мужчины, лежащего в луже темной крови. Достал бумажник — деньги были, и грабитель довольно улыбнулся. Видать лох только что получил зарплату!

Проверил другой карман — достал красную книжечку, раскрыл, прочитал...и тихо охнул — мент! Внатуре мент! За него столько дадут, что...

Подхватился и мелкой рысью помчался за угол, задыхаясь от страха и возбуждения. Забежав за угол старого дома, видевшего еще революционных матросов, захихикал, постанывая от удовольствия — мента завалил! Мусор поганый! Заслужил, гад! И теперь на его денежки можно погулять! Ствол у него надо было бы взять...но поздно. Сразу-то не подумал, а теперь нельзя — те, кто возвращается на место преступления — долго на свободе не ходят — так учил старый бродяга на зоне. У того было десять ходок, и он знал жизнь.

'Сделал дело — и быстро вали, не мешкай! Чем дальше ты будешь от места — тем лучче! Мусорам труднее найти! А лучче всего — и в другом городе!'

Сопатый скривился и прибавил шагу — на вокзал! И свалить пока что в райцентр...к Гальке на хату. Денег хватит отсидеться неделю, а там...как карта ляжет.

* * *

Вспышка! И мысль: 'Неужто все?! Жить! Жить! Как угодно — жить! Ааааа!!!!!'

* * *

Ужасно зудел бок. Ну просто ужасно! Сергей не раскрывая глаз протянул руку под одеялом, почесал, и...открыл глаза!

'Что-то не так! Воняет! Может из помойного ведра? Хмм...я что, на кухне уснул? Фффуу...дышать нечем! Ой! Какая сука кусается?! В сортир охота...темень какая...и тихо... Где я?'

Сергей осторожно выполз из под одеяла, попытался сесть, и...врезался головой в потолок. Тот был настолько низким, что даже сидеть можно было с большим трудом — голову приходилось наклонять.

Проморгался, дождавшись, когда перед глазами перестанут вертеться красные круги, выскочившие после крепкого удара, протер глаза и попытался пробить взглядом темень, царившую в этом 'курятнике'. А темно было — хоть глаз коли. Вообще ничего не видно, кроме... Откуда-то струился серый, рассеянный свет...из прямоугольного отверстия в стене. Узкого, пролезть будет трудно.

Сполз с чего-то вроде топчана (на ощупь — деревянного, покрытого какой-то вонючей ветошью), скрючившись, дошел до отверстия и вдруг, совершенно неожиданно, легко проскочил в дырку. Она оказалась вполне даже впору.

В нос ударил запах гниющих водорослей и рыбы, а над головой раскинулось огромное звездное небо, темное, глубокое, как бездонная бочка. Привычно поискал Млечный путь...не нашел. Удивился — куда это тот делся? Немного подумал — может его, Сергея, как-нибудь переместили в другое полушарие Земли? Откуда Млечный путь не видно? И тут же хмыкнул — разве его откуда-нибудь не видно?

Бросив эти размышления, окинул глазами окрестности и тихо охнул — слева, впереди, освещенное луной блестело море. Бескрайнее, уходящее до горизонта, тихое, будто на него вылили миллионы бочек масла.

Сергей никогда не видел такого тихого моря. Впрочем — он и видел-то его всего два раза в жизни — один раз тогда, когда ездил во Владивосток за машиной (так тогда и не купил!), и второй раз — в Сочи, когда ездил на неделю отдохнуть, поругавшись с женой.

Почему только один раз видел море в Сочи? Потому, что в первый же день нажрался местного паленого вина и потом не просыхал до отъезда. Чуть до 'белочки' не допился. Но в первый день рассмотрел море как мог. Потом — он уже почти ничего не различал.

Вдоль берега стояли ряды домиков-конурок, тихих, темных, убогих. Конурки были сколочены из досок — грубо, иногда со щелями. Впрочем, похоже на то, что особой крепости от домиков не требовалось — главное, чтобы крыша над головой была, от дождя укрыла, а то что щели в стенах — так дышать получше будет. Не замерзнешь — воздух тяжелый, густой, горячий, не спасает и дыхание моря, пахнущего йодом и нечистотами.

Впрочем — это не море пахло помоями, а то что хлюпало под ногами — вонючие грязевые лужи, от взгляда на которые от отвращения перехватывало горло.

Сергей вытащил ногу из отвратной жижи — он стоял как раз в центре особо мерзкой лужи — выбрался ни относительно сухое место, на бугорок, как раз над крутым спуском к берегу, посмотрел налево, направо, и...вздрогнул, не веря своим глазам! Вправо по берегу, за высоким забором стояли корабли! Да не просто корабли, не те железные ржавые лохани, перевозящие контейнеры, солярку или щебень, нет — это были парусные корабли! Такие, как он видел на картинках про пиратов и путешественников в дальние края! Или почти такие...откуда он знает — такие, или нет?

Неважно. Главное, что у них были высоченные мачты и все, что к этому прилагается — канаты, веревочные лестницы, и...всякое такое прочее. Корабли везде — у причалов, на море, их было десятки, а может и сотни — пузатые, стройные, большие и маленькие. Горели фонари, лаяли собаки — то ли на самих кораблях, то ли портовые стаи бродячих тварей.

То, что это порт, было ясно с первого взгляда. Луна светила так, что можно было принять ее за прожектор, да и небо, пока разглядывал окрестности стало серым — похоже было, что скоро рассвет. Видно все, как на ладони.

Голова кружилась, и в то, что он видит — Сергею не верилось. Только что сидел у подъезда, пил виски из горлА, и тут...порт с парусниками! Какая-то вонючая клетушка! Горячий тропический воздух! Море! Где он?

Сергею ужасно захотелось по-маленькому. Он подошел к краю высокого обрыва, или скорее крутого склона, потянулся к ширинке, и...его пальцы наткнулись на плотную ткань. Ширинки не было!

Сергей ощупал штаны, схватился за промежность...не было! НЕ БЫЛО! Ни штанов, ни...он с ужасом, повизгивая от страха обеими руками вцепился в то место, где находится самое дорогое для мужчины...нет! ЕГО нет!

'Кастрировали! Меня кастрировали! И забросили куда-то в Таиланд! Почему в Таиланд? Потому, что там так жарко! А почему не Вьетнам? Или Вьетнам! Да какая разница, мать твою...?! Мне член отрезали! Я проклятый кастрат! Аааааа! Аааааа! Сссуки! Кто?! Кто это сделал?! Убью! Все равно выберусь, и убью!

Стой, Серега, стой! Спааакооойно! Ты же опер! Соображай! Так — что в первую очередь — определить ущерб...ущерб?!

Ааааа! Член! Аааааа! Евнух! Оооооо!

Да хватит выть, Сажа! Ты б... мент, или нет?! Порвешь их — потом — вначале выживи! А чтобы выжить — нужно понять, как это сделать! Осмотрись, определись на местности! Итак — местность неизвестна, страна неизвестна, я — кастрат, и... Аааааа! Аааааа!

Стоп! Почему кастрат? Это что тут такое...что?! Баба! Я баба! Твари! Это пиндосы! Опыты на людях! Сделали меня бабой! Ааааа! О Боже, прости, что я тебя ругал по пьянке! Ты же знаешь — это не я говорил, это водка говорила! Зачем такое наказание! Гад ты, и больше никто! Ааааа!

Не богохульствуй, придурок! Уже набогохульствовал!

Нет, а что делать? Что делать?!

Что делать? — иди в 'дом', обыщи, найди документы, найди информацию. Не в своем доме, так в соседнем. Светает, скоро все будет ясно.

Если будет! Так хочется по-маленькому...

Ну и в чем проблема?'

Проблемы не оказалось. Сергей сделал свое грязное дело, оправил платье, больше похожее на мешок и хлюпая ногами по мерзкой жиже пошел назад, в 'дом', чтобы обдумать происшедшее. То, что случилось, потрясло его до глубины души. Нет — не потрясло, его просто вывернуло наизнанку! Он, здоровенный стокилограммовый мужик, сбивающий человека с ног одним ударом кулака, теперь баба! Баба, проклятая баба! Существо, предназначенное для траха и нытья! Для траты мужниных денег и порчи настроения! Он, Серега Сажин, Сажа, капитан полиции, опер с десятилетним стажем — грязная баба неизвестно в какой грязной стране!

Задумался. Вспомнил фильм, который видел несколько лет назад — что-то вроде ужастика-фантастики. Там Бандерас поймал хулигана, пытавшегося изнасиловать его дочь, или жену — уже не помнил кого именно — так этот самый Бандерас оказался талантливым пластическим хирургом, взял, и сделал из злодея бабу, один-в-один похожую на покойную жену. И трахал ее. Пока та (тот!) не осердилась и не всадила в маньяка несколько пуль. Может тот самый случай?!

Решил — глупости это все. Кому он нахрен нужен, спивающийся мент, не влияющий ни на что, кроме своего пропавшего члена?! (Ой-ей...о-е-ей!) Кто мог его ТАК ненавидеть, чтобы нанять дорогого хирурга и сделать из него бабу? Да если бы хотели — просто прострелили бы башку в подъезде, и все тут! Да и злодеи у него мелкие — все какие-то дебоширы, убийцы по-пьянке, воришки, да проститутки — ну кто будет искать такие сложные пути отомстить клятому оперу? Перо в бок — и поехал Сережа на кладбище!

Смешно — Гасан-арбузник нанял бы киллера-хирурга, чтобы сделать из мента бабу! Нарочно не придумаешь! Нет, этот вариант отпадает. Тогда что?

Сергей снова улегся на лежанку и стать ощупывать свое тело, изучая его сантиметр за сантиметром, благо, что уже прилично рассветало — видны все углы этой собачьей будки. Хотя — на что тут было смотреть?

Деревянный топчан, грубый, крепкий, доски засалены, даже прикасаться противно. Пол земляной — выметен чисто. Ящик в углу — надо понимать, стол. Рядом с ним закопченные камни — очаг? Одеяло из непонятной грязной ткани, что-то вроде матраса...как там раньше называли? Тюфяк? Сергей никогда такого не видел — внутри или солома, или трава.

'Все воняет, и...о Боже! Насекомые! Вши, клопы! Бррр! Гадость какая! И воняют...кто там говорил, что клоп пахнет коньяком? Тьфу! Коньяк пахнет клопом! Впрочем — какая разница, что чем воняет? Вся моя жизнь воняет! А сейчас пришла к закономерному концу! И сдохну -переделанной бабой! В грязи!'

На глаза Сергея навернулись слезы, и он чуть не зарыдал от отчаяния, что в общем-то было для него нехарактерно. Плакал он в последний раз лет двадцать назад, когда умерла мать, воспитывавшая его без отца, сгинувшего где-то на просторах огромной страны.

Сгинувшего для семьи — он был живее всех живых, просто жена и дочь стали ему не нужны. Сергей его нашел, даже письмо написал. Ответное письмо повествовало о том, что у 'папы' теперь другая семья и ему нет дела ни до твари-жены, ни до 'сынка', скорее всего прижитого от соседа. Потому предлагалось больше не писать и забыть его адрес.

Сергею хотелось навестить папу и навешать ему люлей — как выпьет — так и хотелось. Но приходило похмелье, а вместе с ним осознание, что это был бы путь в никуда, нет — понятно, куда — в народное хозяйство, на маленькую, убогую зарплату. И планы мести таяли сами собой. Да и разве смог бы он отлупить родного отца, даже такого поганца? Может бы и смог...только вот пробовать не стал.

'Итак, обследуем — чего мне там соорудили эти твари? Худой...рост...как они рост уменьшили? Сто восемьдесят пять было! А тут...хорошо, если сто семьдесят! А с чего я решил? Может такой же рост остался? Нет — точно меньше, точно! Тьфу! Ни хрена не точно! А вот кость тоньше, это — да! Лапы у меня больше были, а тут...бабские руки! Бабские...сиськи! У меня — сиськи! Хорошо хоть не вымя, как у этой актриски...как ее? Андерсон? Ходил бы, тряс шарами! Ох, шары, мои шары! Твари! Доберусь я до вас! Худой...худая? Жиру нет совсем. Ребра торчат — не кормили? Ну — когда переделывали! Интересно, сколько времени прошло..чтобы сделать из меня бабу, нужны месяцы! Тьфу! Ничего не понимаю — ну кому понадобилось?! Пупок...а что ты ждал? Что пупок исчезнет?

Ох...ЭТО! Гадость!

А чего гадость-то? Когда ты туда совал — гадостью не было?

Так другое ведь дело! Совсем другое! Вот тебе Сажа и наказание...сколько ты баб перепортил? Сколько обманул, клялся в любви? И это когда женат был! А вот теперь побудешь бабой!

Что-то у меня приступ самобичевания...как после бутылки виски. Выпить бы сейчас, мозги бы и прочистились.

Ага — допился уже!

Пошел нахер, внутренний голос! Без тебя тошно! Ладно — согласен — допился! И что? Что делать? Скажешь? Чего молчишь-то? Только и умеешь, как нести всякую хрень...худо мне...ох, как худо! Поспать, что ли? Только как? На клопах? Вшей кормить? Бррр...как тот бомж, жмурик...заставили вывозить! А по шее вши...хорошо Васька Музгин на дороге попался — раз ты участковый — вези трупешник в морг! Я-то соль земли, опер, мне Зарастустра не позволяет! Откуда это? Где я слышал по Заратустру? А! Васька же и сказал!

На море пойти? Волосы не разодрать! Грязные, засаленные!

Ничего по логике не бьется — если из меня сделали бабу, то почему я такой грязный, засаленный?

Подожди-ка, подожди...а разговор с мужиками? Ну тогда, бухали десятого ноября! Чуть не подрались...нашим парням только подкинь дровишек, то есть — религиозную тему, и все — жди мордобоя. Но это все неважно, важно то, что говорили о переселении душ. Что души после смерти тела куда-то там улетают, вселяются в другие тела и проживают жизнь заново, нарабатывая карму. И если ты был сволочью, значит в следующем воплощении будет полнейшим козлом. В прямом смысле слова — в козла можешь вселиться!

Вот только закавыка одна — души не помнят, кем они были. Вернее — почти не помнят. Редкие-редкие, уникумы, помнят обрывки прежних жизней. А все остальные — нет. А что, все хорошо укладывается в схему — я вел себя плохо, бухал, занимался поборами, обманывал, ловчил, жене изменял, и вот результат — я вшивая, вонючая, помойная баба!

Ахренеееть! Только и скажешь... И значит мне нужно прожить эту жизнь праведно, потом сдохнуть, чтобы возродиться в новом, замечательном теле. Ништяк? Какой там ништяк — полный стрем!'

Сергея вдруг охватила ярость — безумная, ищущая выхода, шипучая и злая. Он с размаху саданул по топчану, больно ушиб руку, скривился, и затих, прислонившись к стене клетушки. Потом бессильно упал на постель и неожиданно мгновенно уснул, не обращая внимания на укусы насекомых, на зуд расчесанного грязного тела, на вонь, идущую от старого тряпья и от него самого, бывшего опера, а теперь — низшую из низших тварь, которой предназначен судьбой сгинуть на улице, удобрив своим худым телом жирный чернозем, политый нечистотами.

* * *

— Эй! Санги тон вон акр тумато бока! Зидиш так? Пастро! Тум! Тум!

Сергей открыл глаза и недоуменно уставился в девчонку, стоявшую перед его 'постелью' — лет семнадцати-двадцати, нечесаная, лохматая, шея в расчесах и следах укусов. Под глазом здоровенный, уже начавший желтеть фингал, а в глазах смешливое возмущение

— Тум! Боката сарана фукра!

— Сама фукра! — пробормотал Сергей, хлопая ресницами, и тут же осознал то, что с ним случилось этой ночью. Сел на топчане и воззрился на девицу, стоявшую над ним, уперев руки в бока.

— Ты кто такая? — спросил он хрипловатым голосом и тут же поежился — голос звучал тонко, по-женски, впрочем — как ему еще звучать? Баба! Он — баба!

— Жоса танак курдак! Тум! Сарана фукра...

— Еще раз выругаешься — пилюлей получишь! — догадался Сергей, и уперся взглядов в 'свои' расцарапанные, расчесанные коленки. Они были худыми, а то, что прилагалось к коленкам — жилистое, мускулистое, как у гимнастки, или прыгуньи в высоту.

Девчонка с интересом смотрела на его манипуляции, на то, как он задирает платье, разглядывая то, что ему досталось по воле обозлившегося Бога, или богов, потом фыркнула, и хитро подмигнув, заявила:

— Тиекна друз, друз — фиак мистут дрыз! Дрыз, дрыз — ис опт карамур ту!

Девчонка тут же изобразила, как она бы Сергея 'карамур', и он возмущенно вскинул на нее глаза, сдвинув густые брови — слова непонятны, но интонации, а особенно ее жесты не оставляли места для фантазий. Девка сказала что-то вроде: 'Ну хороша, хороша! Мужики затрахали бы тебя до смерти! Да я и сама бы тебя не отказалась попользовать!'

— Дура ты! — беззлобно, горько бросил Сергей, и на глаза ему снова накатились слезы. И это было странно — опять же, он никогда не плакал! Может переход в женское тело так подействовал? Одна слеза прокатилась по щеке, и незнакомка тут же осеклась, произнося очередную ехидную фразу. Помолчала, потом села рядом и обняв Сергея за плечи левой рукой, погладила его по голове:

— Се, се, сатон мор? Мора нака горсантр на! Тум — сиргар, когар, налада!

— Думаешь — наладится? — автоматически переспросил Сергей, и глубоко вздохнул — ни хрена ничего не наладится! Ты мне что, член пришьешь? Так и сдохну тут, в это вонючей стране! Кстати — как она называется, а? Таиланд? Вьетнам? Ты меня понимаешь? Парле ву франсе? Ду ю спик инглиш? Ни хрена больше ничего не знаю, кроме ругательств на казахском языке — Рустам научил в институте. Ты понимаешь? Ни хрена не понимаешь. Вон, как вытаращилась!

— Ту — Сарана? — девчонка со страхом раскрыла глаза и отодвинулась на дальний край топчана — Сарана?

— Ту — ? — Сергей показал на девчонку, и она со страхом вскочила с места:

— Ге Сарана! Ааа! — девчонка попыталась выскочить из домика, но врезалась в угол и застряла в узком проходе. Сергей поймал ее за ногу и не обращая внимания на вопли, подтащил к постели, не без труда отправив на деревянное ложе.

— Тихо! Да тихо ты! Заткнись! Вот так! Да — похоже на то, что я — Сарана. Ту— Сарана! Мать вашу...!

— Мат вашс? — девчонка снова широко раскрыла глаза и попыталась смыться, но Сергей держал крепко, схватил за горло, навалился всем телом:

— Сидеть, мать...тьфу! Хрен знает что у вас обозначает 'мать'! В общем — ту Сарана, и заткни глотку, дура! А то я сам ее сейчас заткну!

Сергей тяжело дышал — девчонка оказалась довольно сильной, или он слабым...раньше такую 'глисту' одной рукой, а теперь...теперь он — баба!

— Вот так — сиди! Ту — Сарана! Ту — ? — Сергей ткнул пальцем в грудь гостье и почувствовал мягкую плоть. Отдернул руку, но девушка ничего не заметила. Она молчала, сидела, как мертвая. Тогда Сергей повторил:

— Сарана! Ту — ?

— Абина — пролепетала девица, сжав пальцы в кулачки и прижав их к губам.

— Замечательно! — почти искренне обрадовался Сергей — вот контакт с аборигенами и налажен! Абина — что это? Ну — вот это?

Сергей постучал по голове, Абина не поняла, тогда он начал пытаться изобразить жестами. Наконец — поняла.

— Хелд

— Ага! Уже сдвиг. Ну что же — давай называть по именам. Начнем с этого поганого мешка, изображающего платье. Итак — ?

* * *

Понадобилось полчаса, чтобы девица наконец уяснила основные пункты того, что хотел втолковать Сергей:

1. С головой у него не в порядке.

2. Язык не знает.

3. Не представляет опасности для этой самой девицы.

Третий пункт оказался основным, потому что девица постоянно вздрагивала и смотрела на Сергея (Сарану!) как на черта, каким-то образом занявшего тело знакомого, а может быть даже родного человека (Кто она Саране? Подруга? Сестра?).

Закончив с объяснениями, Сергей и его новообретенная подружка вылезли на свет Божий. Пора было отправляться на промысел — по крайней мере так понял Сергей.

Девица упорно требовала уходить, так что понять было немудрено, особенно тогда, когда у тебя от голода бурчит живот. Но прежде надо было смыть с себя пот и грязь — ходить по улице в таком виде, как бомжу...или скорее — бомжихе... 'Нет, это не вариант!', как говорил один знакомый, переехавший из Краснодарского края в промозглый, продуваемый всеми ветрами Питер.

А на воле день вступил в свои права, пинком отбросив надоевшую ночь, тихо уползшую туда, куда в конце концов отправятся все плохие люди — в преисподнюю. Огромное солнце сияло, как прожектор на продуктовой базе, слепя, заливая берег моря потоками жгучих лучей.

То ли Сергею показалось, то ли так и было — однако светило здесь гораздо горячее и ярче, чем на берегу Балтийского моря. Впрочем, возможно потому что солнце там не очень-то и увидишь...как его рассмотреть 'в полный рост', когда оно постоянно за тучами? Здесь же солнце сбросило стыдливые покровы облаков и явилось людям во всей красе — белый диск, здоровенный, похожий на начищенный серебряный таз.

Некоторое время Сергей ничего не мог рассмотреть, потом проморгался и стал видеть все то, что мельком увидел ночью — жалкие хибарки, людей, похожих то ли на бродячих котов, то ли на стаю шелудивых помоечных собак. Они копошились у входа в дом, хлюпали по зелено-желтой жиже, переговаривались, смеялись, плакали, бегали дети, покрытые грязной коркой — страшненькие, кривоногие, уродливые, с раздутыми животами и впавшими щеками.

Сергея передернуло — такое он видел только в кино, или на снимках — так живут в африканских странах, или в трущобах Индии, или...в общем — везде, где есть трущобы, голод, грязь и люди, которые не могут выбраться из безнадеги.

Отвернувшись от этого убожества, Сергей побежал по тропинке, ведущей к берегу, туда, где блестела морская гладь, украшенная гребешками волн, поднимающими к небу трупики дохлых рыб и мусор.

Вода была прекрасна — жгуче-соленая, обжигающая ссадины и места покусов, она смывала с тела ночной мрак, все то гадкое, что было с Сергеем за последние сутки. Волны качали его...теперь — его — тело, и взгляд тонул в синей вышине, заставляя забыть обо всем плохом.

— Сарана! Сарана, абди кохай мурдук! Ааааа! Сарана!

Сергей очнулся от грез, с досадой вернувшись к действительности и недоуменно поднял голову над водой — чего она так истошно вопит? Оглянулся назад, в открытое море и вдруг заметил бурун, который оставался за какой-то продолговатой штукой, как если бы кто-то пустил боевую торпеду.

Сердце сжалось, а инстинкт, которому миллионы лет, заставил тело отреагировать мгновенно — руки сами собой отбросили воду назад, ноги задергались в судорожных попытках изобразить винт корабля и владелец этих самых ног рванул вперед не хуже той самой торпеды.

Никогда так не плыл, с такой скоростью — мышцы рвались, не выдерживая запредельной нагрузки, адреналин захлестывал, бурным потоком омывая все уголки тела, заставляя его работать для спасения, для жизни, для того, чтобы Сергей мог и дальше валяться на вшивом матрасе, вдыхая запах нечистот.

Это ему пришло в голову уже потом, когда Сергей выбросился на галечный берег и по инерции прополз еще несколько метров выше, упершись головой в корень какого-то дерева торчавший из земли, как бок окаменевшей змеи.

Видимо его спасло именно то, что Сергей не остался на кромке воды, а проскочил дальше — чудовище, напоминающее одновременно и крокодила, и акулу выскочило на берег, проползло следом метра три и недовольное тем, что добыча ускользнула из кривых, острых как кинжалы зубов бессильно заревело, и шлепая ластами медленно вернулось в свою стихию — поджидать очередного глупого купальщика. Сергей же лег на спину, забыв, что он наг, как в момент рождения, и стал хватать грудью воздух — такой сладкий, такой животворящий — даром что в нем на десять процентов присутствовали миазмы проклятого поселка нищих. Живому все хорошо!

— Сарана, сит уа рад! У! — девушка бросила на грудь Сергею платье, которое он оставил на берегу, и только теперь 'Сарана' заметил, что вокруг собралась толпа народа.

Кто-то потешался, хихикая и показывая пальцем на глупую 'девку', кто-то укоризненно качал головой, осуждая бессмысленную храбрость, которой выглядел поступок Сергея. Теперь он понял, почему местные жители такие грязные. Зайти в море было чем-то вроде 'русской рулетки', когда в револьвере оставляют один патрон, приставляют к голове и спускают курок. Можешь выжить, а можешь и...

На всем протяжении моря у берега, куда не кинь глаз, вода бурлила, вздымаемая могучими хвостами подводных тварей, как если бы работали мощные насосы. Их ,этих тварей, здесь было штук двадцать, а может больше. Стая. Вот, один из них, больше похожий на небольшую подводную лодку взлетел над водой и с грохотом обрушился вниз, отчего крутая волна вылетела на берег и с шипением впиталась в сухую гальку почти у ног Сергея, медленно и с отвращением натягивавшего платье.

Люди вокруг радостно зашумели, а небольшой мальчонка завизжал и показал морю отставленный большой палец — видимо это обозначало то, чего лишился Сергей при реинкарнации. 'Вот, получите, твари! Не достанусь я вам!'

Потом толпа стала потихоньку рассасываться — а на что смотреть? На двух замарашек? Сами такие...неинтересно.

Сергей смотрел им вслед и прикидывал — что за нация? На кого похожи? По чертам лица можно было бы принять их за европейцев, но глаза легкой раскосинкой. Кожа смуглая, и это понятно, в таком-то климате, при таком жарком солнце. Народ невысокий, вроде японцев, но были довольно-таки могучие экземпляры, возвышающиеся над толпой, как башни.

По крайней мере — один. Сергей увидел его за спинами 'зрителей'. 'Башня' смотрел на остальных, как Сергей на вшей, и после короткого взгляда на происходящее покинул 'место представления'.

Цепкий взгляд опера мгновенно определил, что этот человек не похож на того кто нищенствует и последний хрен без соли доедает — сытый, добротно одетый, и...вооруженный! У него на поясе висел то ли кинжал, то ли небольшой меч, что в общем-то Сергея никак не удивило, он был готов к чему-то подобному. Очень уж попахивало средневековьем, в буквальном смысле попахивало, смердело!

Еще через пять минут Сергей в сопровождении новой знакомой карабкался на обрыв, цепляясь за корни и упираясь в земли руками — чтобы не свалиться. Крутовато, загреметь вниз — раз плюнуть.

* * *

Порт встретил Сергея и его напарницу шумом, криком, суетой — корабли принимали в свои безразмерные трюмы грузы, вереницей муравьев бегали грузчики, ржали лошади, дымили жаровни, на которых жарили вонючую рыбу, и еще что-то, похоже — морских гадов. Сразу захотелось есть и сильно заболел желудок — будто кол воткнули. Где взять деньги Сергей не знал. Оставалось идти за своей напарницей и смотреть, что она будет делать. Похоже, что утром та пришла именно для того, чтобы вместе отправиться на промысел. Какой? Да что толку гадать, когда все равно скоро узнаешь.

Да, узнал Сергей скоро. Абина привела к двухэтажному заведению, в котором он без труда узнал то ли гостиницу, то ли забегаловку самого низшего пошиба. Из задних дверей тянуло прогорклым маслом, перегретым на сковороде, дымом очага, опять-таки — рыбой, а еще пряностями, как и полагалось в приличном южном ресторане.

Сергей где-то читал, или слышал, что в южных странах применяют много острых пряностей от того, что в этом климате легко получить в свои кишки замечательного глиста, который размножившись, подсадит деток туда, куда дотянется, ничуть не заботясь о здоровье носителя. Глист не терпит перца, а значит нужно засыпать мерзкую тварь лечебной приправой по самую макушку. Так ли это — Сергей не знал, но взял себе на заметку — информация лишней не бывает. Особенно такая.

Абина пошла на кухню, оттуда послышались голоса, потом на крыльцо вышел здоровенный, толстый повар, глаза которого едва виднелись за толстыми щеками. С ног до головы осмотрев Сергея, фыркнул и сказал что-то подошедшей сзади Абине. Потом указал на поленницу дров толстым, похожим на сардельку пальцем и удалился, исчезнув в недрах огнедышащей кухни.

Абина сошла с крыльца, вздохнула, пожала плечами и тронув Сергея за плечо, тоже указала на поленницу, потом на груду поленьев невдалеке — эта груда была высотой по грудь Сергею, затем пошла, и набрала охапку дров. Все было ясно — тяжелый поденный труд. Сергей ненавидел физический труд лютой ненавистью.

'А что я еще ожидал? Что еще могут делать две нищенки, кроме как...о нет! Слава Богу, хоть не ЭТО! Я не смогу! Лучше смерть! Попрошайничать — куда ни шло. Помогать по хозяйству толстозадому повару — тоже можно, не переломлюсь, в конце-то концов, но проституция?! Нет, увольте! Впрочем — на такое гавно как я никто и не позарится. Воняет от меня, как от помойки. И от 'подружки' моей — тоже. Итак, Серега, что будешь делать? Как пробиваться в этой жизни? Ну что за свинство — оставить мне прежнюю личность! Жил бы я шлюхой-нищенкой, и не знал бы, что существуют сплит-системы, виски, копченая колбаса салями и трамвай! А теперь? Как мне жить без знания местной жизни, со своей памятью, с памятью стокилограммового мужика, в общем-то уважаемого на своей земле человека? Нет ни красной книжечки, ни пистолета, ни пружинной дубинки, которую любит шпана — как мне тут выжить?! Я так и буду жить во вшивой клетушке, кормить насекомых? Какая гадость...'

Сергей набрал здоровенную охапку дров, такую, как если бы он был тем самым Серегой, некогда легко толкавшим стокилограммовую штангу, побрел к кухне, пошатываясь от напряжения. От голода и непривычки к жаре у него мутилось в голове, потому он не заметил человека, который шел от конюшни к парадному входу в гостиницу. Сергей врезался в парня, уронил дрова, и получилось так — прямиком на ногу этому типу.

То, что это был еще тот тип — стало ясно сразу, когда кулак мужчины врезался в глаз Сергею с такой силой, что полетели искры и на долю секунды 'мишень' лишилась чувств, очнувшись уже на земле, в пыли, залитая слезами и соплями. Не обращая внимания на поверженную нищенку, человек пошел дальше, насвистывая какой-то мотивчик, напоминавший то ли китайские, то ли японские переливы.

Сергея затошнило, но он удержал в себе содержимое желудка. Впрочем — что там могло содержаться, кроме желудочного сока? И тут же пришла мысль — может покончить с собой? Зачем он так яро убегал от морского чудовища? Чтобы вести вот такую, мерзкую, грязную, нечеловеческую жизнь? Умереть — и снова возродиться! Может в следующий раз ему дадут то, что он хочет — например, станет каким-нибудь султаном, с гаремом, громадными палатами и штатом слуг! И всего-то надо выйти дерьмом из инопланетного чудовища! Дать себя сожрать!

Хотя с другой стороны — а может он не должен кончать с собой? Может это тоже нарушение, из-за которого его карма потерпит ущерб? Не хватало возродиться каким-нибудь глистом, ожидающим своего глистогонного! Тогда что? Жить? ТАК?

'Нет уж. Кто я такой? Я опер! Я жесткий, тертый, злой опер, и поддамся этим средневековым дебилам?

А почему ты думаешь, что они дебилы?

Как почему? Ходят одетыми в тряпье, ездят на лошадях, ходят под парусами, обвешиваются саблями и мечами — вместо автоматов и пулеметов — так кто они? Дебилы и есть! И человек моего времени должен среди них стать умнейшим из умных! Великим! Ведь у меня знания!

Какие у тебя знания, болван? Как купить билет в трамвае? Ты и их-то утерял, когда начал ездить с красной книжечкой. Как зарядить пистолет? Как разобраться в накладных на арбузы? Как написать рапорт о проверке ранее судимого? Серега, какие знания? Что ты можешь предложить этому миру, как заставишь его принять тебя? Как подомнешь под себя — чем? Соорудишь 'узи' из двух сучков и старого ножа?

Я драться умею! Я боксом занимался! Ножи кидал — худо-бедно, а из пяти раз четыре раза попадал в цель! Вот!

Ага. Ну кинь в этого придурка, давай. Кинь! У него кольчуга! Он тебя нахрен пополам разрубит, как кочан капусты! Видал, какой у него меч? Или сабля...хрен знает как эта штука называется, но если он засунет эту железяку тебе в зад — тут твое существование и закончится.

Зло берет — я, такой умный, умелый, и в этом мире никто! Несправедливо!

Дурак. Где ты видел справедливость? Ты вообще — видел где-нибудь справедливость? Лучше башкой подумай — как тебе выжить. Что ты умеешь, что мог бы делать. Ты ведь не совсем дурак! Продержаться столько лет в ментовке, не попасться УСБ, не нарваться на бандитский нож, сохранить отношения и с бандитами, и с честными гражданами, и со своим начальством — это же уметь надо! Это твое умение! А еще — ты же знаешь, как живут бандиты, как их ловят менты, ты должен использовать эти знания. Какая разница, какой мир? Вся шпана живет по одним законам, как и все менты — если они даже и называются здесь совсем по другому. Смотри. Запоминай. Учись. Терпи. И тогда сможешь внедриться в Систему. Не победить, нет — внедриться в нее. Как глист. Как паразит, питающийся ее соками.

Как ты -прошлый'.

— Эээ...сиктар опум...хххх... — Абина помогла Сергею поднять, отряхнула его, укоризненно покачала головой, затем подняла руку и постучала пальцем в лоб 'Саране' — дак-дак! Нифор! Нифор мог!

— Сама-то?! Бестолочи средневековые! — вскинулся Сергей, и тут же остыл — понял я, понял...думаю башкой, да. Только и делаю, что думаю. Давай-ка ты меня научишь языку! Ну-ка, как это называется?

Сергей поднял полено, и через минуту втолковал Абине, что хочет знать его название. Память у Сергея была очень неплохая, потому он запоминал слету.

Впрочем, тут был еще один фактор — это подумалось потом — кто жил раньше в теле девушки? Куда девалась Сарана? Ведь она куда-то делась, эта личность? И еще — по всем признакам, Саране, как и Абине, семнадцать-двадцать лет. Куда девались ее знания об этом мире? Тот же язык? Не является ли то, что Сергей интуитивно понимает кое-что из слов Абины не интуицией, а...всплывающей памятью? Где хранятся знания человека? В мозгу? А мозг теперь чей?

В общем — то ли остатки памяти, то ли сергеевы невероятные способности (что сомнительно!), но к концу дня он худо-бедно знал полсотни слов, позволяющих кое-как объясняться с окружающими. Есть, пить, идти, взять, положить — примерно на этом уровне.

День прошел, будто прошла боль.

Их покормили — миска каши с кусочками рыбы, кусок лепешки. Потом снова дрова, затем таскали воду, убирали в конюшне — вся грязная работа, все то, что неохотно делает обычный человек досталось им двоим.

Абина выполняла работу безропотно, не жалуясь, не ругаясь, Сергей же весь изошел на ругань, шипел под нос, плевался и под конец дня устал так, что еле волочил ноги. Устал и морально, и физически, голова трещала от боли, и ему снова захотелось упасть в море, дождаться, когда им закусит водяная тварь. Сергею не хотелось смотреть на город, на суетливый порт, только упасть, забыться, уйти в сон, туда, где он еще мужчина — большой, сильный, уважаемый и сытый.

И такими неважными казались прежние проблемы — жена ушла? Да хрен с ней! Начальство достает? Да пусть бы еще лет десять доставало! Дома пусто? О Господи! Пусть было бы пусто, только бы вернуться назад, в пустое, гулкое холостяцкое гнездо с тоскующим на полке холодильника заплесневелым сыром! Такое счастье было бы увидеть этот гребаный кусок сыра!!

Реальность не радовала. Как и нынешняя работа. За день изнурительной, выматывающей работы они получили по пять медяков — небольших монет размером с двухрублевики. Что на них можно купить — Сергей не представлял. Хорошо хоть покормили на ночь глядя, можно не расходовать монеты, есть время подумать, куда потратить такое сокровище.

Сергей попросился взять воды из колодца, чтобы хорошенько вымыться, отойдя за конюшню, но толстый повар возмущенно замахал руками, Абина же уцепила Сергея за рукав и отвела в сторону, заметно испугавшись непонятно чему.

Абина махнула рукой, и две замученные работой нищенки побрели по мощеной булыжниками улице наверх, от входа в порт. Трактир стоял за портовыми воротами, на территории складов, и похоже что эти самые ворота на ночь закрывались — в будке стояли здоровенные парни, обвешанные различными вредоносными орудиями, от дубинок, окованных медью, до коротких тяжелых тесаков, больше напоминающих мечи викингов. Впрочем — может это и были мечи?

Сергей оценил вооружение этих парнюг и пришел к неутешительному выводу — не продержится против них и минуты. Даже в собственном, мужском теле — минут пять, если не достанут тесаки. Таких лучше пристреливать на месте...пока не разгулялись.

'Мда...этот мир не для меня. Может это ад? А что — кто видел ад? Кто оттуда вернулся, чтобы рассказать, каково там? Думай, Серега, думай. Как выжить? Жить, как сегодня, я не согласен. Ох, не согласен!'

Снова хлюпающая жидкой грязью улица, снова ряды 'курятников'. Люди, не обращающие друг на друга ровно никакого внимания.

У стены — то ли старик, то ли старуха — высохший от голода труп. Голова погружена в лужу, явно мертв. Одежду уже сняли, худые ягодицы обращены к небу острыми костями, как укор и вызов Небесам.

'Вот моя судьба! Это меня ждет, если я не придумаю что-то умное!'

— Идем! Идем! — Абина потянула 'Сарану' в сторону и подойдя к какому-то человеку заговорила с ним, указывая на Сергея.

Это был тот самый человек-башня, огромный, с глазами на выкате, медлительный, как медведь перед атакой. Сергей знавал таких людей, и однажды едва не лишился жизни, когда такой вот на вид рыхлый и медлительный парень едва не переломал ему кости, набросившись в наркотическом угаре. Бывший борец под слоем жира таил стальные мышцы, не до конца разрушенные мерзкой наркотой. Пришлось глушить его табуретом, хорошо, что рядом оказался опер Петька Курицын, иначе — кранты.

Сергей потом долго пинал неподвижное тело наркомана, отбив об него ногу — мстил за страх, за унижение, и вообще — учил не нападать на полицейского при исполнении! Что будет, если каждая тварь станет набрасываться на представителя власти? Хаос, бунт, власть черни! Так всегда говорил их начальник криминальной милиции, жестоко расправлявшийся с нарушителями порядка.

Крылов был очень, очень жестким челом. Сергей многому у него научился — еще когда тот был старшим опером, а потом начальником отдела розыска.

Поговорив, Абина вернулась к Сергею и протянув руку, потребовала:

— Абол! Дай! Абол!

Сергей вначале не понял, потом догадался — платить за 'номер'? Вон оно что...значит и этот ящик не принадлежит ему? Вернее — ей. Ночь — один медяк. А это или сборщик, или...хозяин? Да какая разница...все равно он с этим бугаем не справится. Так что пришлось доставать монету...

Перед сном Сергей снова прокручивал в голове то, что с ним сегодня происходило. Картинки, голоса — все смешалось в несчастной голове, сменившей хозяина. Незаметно подкрался сон, и уже засыпая Сергей остро пожелал, чтобы во время сна все стало на свое место — несчастная Сарана вернулась в свое замызганное тело, а он — в свое. Случилось же чудо один раз — почему бы не случиться и другому разу?

Глава 2

— Как?! Как мне выбраться? — Сергей откинулся на стенку своего убогого жилища и вперился взглядом в собеседницу, стоявшую возле топчана с потерянным, убитым видом. Девчонка кусала губы и комкала край платья, приподнявшегося над исцарапанными, грязными коленями, покрытыми следами укусов насекомых. Смотреть на это было противно, и Сергей отвел глаза в сторону.

Впрочем — напрасно. Взгляд теперь уткнулся в дорожку из красноватых насекомых, деловито перебиравшихся по стене к своему светлому будущему. Или темному будущему — это как, с какой стороны посмотреть.

— Никак... — снова повторила девушка, откинув назад грязные волосы — нет выхода, кроме смерти. Мы должны исполнять волю богов, и тогда при новом перерождении станем тем, кем должны стать. Должны терпеть...

Сергей достал из-под доски топчана небольшой, острый, как жало осы кинжал. И взвесил его на руке:

— Почему мы не можем сами взять то что хотим? Почему должны терпеть?!

— Зачем ты его взяла?! — глаза девушки расширились, как лужи после дождя — я же сказала тебе — выброси! Если кто-то увидит в твоих руках оружие, могут убить на месте! Сколько раз тебе говорила, а ты?! Ты что, с ума сошла?!

— Не понимаю — помотал головой Сергей — почему я не могу иметь оружия? Все вокруг ходят с оружием, чем я хуже?

— Нельзя! Нельзя внеклановым иметь оружие! — скривилась Абина — убьют! Мы ниже низших, никто, грязь! Нас можно убить, если хочется клановому! А это повод! Потом скажет, что ты хотела его зарезать! Мы должны исполнять волю клановых! И когда переродимся — тоже будем клановыми!

— Хуже рабов — пробормотал Сергей — хуже рабов...даже у тех есть права. Вот это я попал...

— Ты хочешь продать себя в рабство? — Абина села рядом с Сергеем, и горестно вздохнула — мы об этом уже говорили. Ничего не меняет... Ну да — еда, крыша над головой, когда-нибудь могут в клан принять...но ты слышала, чтобы рабы когда-нибудь входили в клан? Видела такого раба? Хотя чего я болтаю...ты же не помнишь. Не бывает такого. Это все рассказки вербовщиков. Не доживают рабы до свободы. Сараночка, пошли работать...хватит сидеть. Утро давно уже. Пиголь денег за дом потребует, а у нас их нет. Кстати, сегодня твоя очередь его обслужить, забыла?

— Это еще как? — Сергей замер, недоуменно глядя на Абину.

— Ну...как умеешь — равнодушно пожала плечами девушка — если не хочешь, чтобы живот лез на нос, значит...

— Стой! — перебил Сергей — я же плачу ему деньги! С какой стати нужно его ублажать?

— Принято так. Всегда так было — Абина ловко сплюнула, затопив коричневой слюной ползущего по земляному полу серебристого жука — деньги само собой, но он же мужчина...ему нужно женщину. Сегодня твоя очередь, я слышала, как бабы говорили. Вчера он был с Матули, сегодня будет с тобой, завтра со мной. Не переживай — он быстро кончит, и сразу засыпает. Почти всегда...если в настроении. Иногда, правда...больно делает. Зато помыться можно будет — если к себе позовет. Он любит чистых, бритых...может оставит до утра, покормит — как стараться будешь. Мне нравится, когда он у себя оставляет. И еда у него свежая. Не тухлая.

— Хватит жевать эту дрянь! — Сергей сморщился, рванув из рук Абины мешочек с черно-коричневой смесью шваркнул наркотик в угол — сколько раз тебе говорил, нечего голову дурманить!

— Ай! — Абина соскользнула с топчана, бросилась на пол и подхватив мешочек сунула его за пазуху — ты чего?! Пожуешь акран — тебе не хочется есть, ты не чувствуешь боли, тебе хорошо! Ты же всегда его любила! Сама говорила: 'Акран — наше счастье. Если бы не он, жить было бы невозможно'! А теперь чего? Разлюбила?!

— Разлюбила! — хмуро подтвердил Сергей, но рот его наполнился слюной, а в голову пробралась дурная мысль: 'А не попробовать ли эту пакость? Что я теряю?'

Мысль о наркоте с позором была отброшена, оставив место для более актуальной и важной мысли — о том, как не оказаться в постели с каким-то громилой. Не хватало еще ЭТОГО. Лучше сдохнуть...

— Абина, успокойся — Сергей спрятал кинжал под доску, в выдолбленное углубление и похлопал рукой по топчану рядом с собой — ну-ка, расскажи мне — как устроен этот мир? Да сядь ты, дура! Не возьму я твой поганый акран! Жуй, если мозгов не хватает на большее!

— Не такой уж и поганый! — обидчиво парировала Абина — я за него двадцать медяков отдала! А ты на пол кидаешь! Сама дура! Купи — а потом кидай! Подруга называешься!

— Ладно, ладно, извини...твое дело — акран жевать, или дерьмо. Расскажи, как устроен этот мир — я ничего не помню. Кто такой Пиголь, откуда он тут взялся, и вообще — обо всем.

— А на работу? Где деньги возьмем на дом?

— Ну есть же деньги, хватит — пожал плечами Сергей — считай, сегодня день отдыха. Должны же мы когда-нибудь отдыхать?

— Хмм...должны? Наверное... — Абина задумалась и просветлела — может в тебя демон вселился? Я слышала, такое бывает! Нужно отвести тебя к колдуну, он изгонит демона...за пять дуканов.

— Охренела? Какие демоны? Какие колдуны? Какие дуканы? У тебя что, полны мешки дуканов? Или, может быть, уканов полна задница?

— Почему задница? — опешила Абина, и тут же глупо захихикала — а! Поняла! Ты шутишь! Смешная ты, Сарана! Как демон в тебя вселился, ты смешная такая стала! Раньше злая была, а теперь не злая и смешная! Хи хи хи...

— Ну, все...развезло тебя...акранщица херова. Рассказывай, пока не свалилась! А еще про работу толкуешь! Какая тебе работа, когда ты еле шевелишься? После акрана!

— А он работе не мешает...наоборот — я меньше так устаю. А что рассказывать...про Пиголя? Да он всегда тут был...его хозяева поставили. Кто хозяева? Не знаю. Просто хозяева, и все тут. Он деньги собирает, следит, чтобы порядок был. Кто против порядка — бьет, может и в море сбросить, на корм чудовищам. Вот. Он из клана Намур.

— Сколько всего кланов?

— Десять. Высший — Ассан. Потом идет клан Агрук, Герен, Димур, Хедран, Ангок, Жагар, Эорн, Шамар и Намур

— И чем они отличаются?

— Ничем. Все гады! — Абина хихикнула и сощурила глаза в блаженной неге — все суки. Убила бы всех.

— Это понятно. Я спрашиваю, кто правит и чем они отличаются между собой — терпеливо повторил Сергей — кто главнее? Почему Ассан — высший?

— Потому, что он высший! — снова хихикнула девушка, пустив пузырь слюны из уголка рта — глупая ты какая! Боги сказали — Ассан — высший! Вот он и высший!

— Ясно — вздохнул Сергей — Пиголь в каком клане? Впрочем — я уже спрашивал. Как он тут оказался?

— А ты у него спроси! — хихикнула Абина — как в постели с ним окажешься, так и спросишь! А он тебе расскажет! Если захочет! Дура, кто с нами говорить-то будет? Подстилки грязные, побирушки, говночистки — вот кто мы! Но когда я стану госпожой из клана — я будут сама таких как мы плеткой бить! А еще наберу молодых безклановых и заставлю себя ублажать! Они будут ползать передо мной, а я на них плевать буду! А потом убью кого-нибудь из них, а остальных заставлю смотреть! А еще...

— Хватит! — не выдержал Сергей — заткни пасть! Бодливой корове бог рогов не дает...мда, запущенный случай. Эй, ты что, вырубилась?

Абина не ответила, она лежала, запрокинув голову и бессмысленно смотрела в потолок, улыбаясь, как младенец. На губах все та же коричневая пена, источающая запах тлена и пряной смолы, основы акрана.

Сергей так ни разу и не решился попробовать эту адскую смесь, хотя Абина не раз его соблазняла попробовать наркотик. Несмотря на то, что Сергей всегда любил выпить, наркота отпугивала — слишком хорошо он знал, во что превращаются наркоманы. И все сказки о том, что от одного раза ничего не бывает — суть придумки наркодилеров, мечтающих заполучить очередного клиента в свои сети. Можно подсесть и с первого раза.

'Итак, что я имею? Ниже меня только бродячие собаки и кошки. Впрочем — ниже ли? Клановая система, войти в клан как-то можно, но как — я не знаю, Абина что-то знает, но такие крохи, что это не имеет значения. Считай — ничего не знает. Что я умею? Умею искать злодеев, совершивших преступление. Еще? Еще...умею быть бандитом. Ведь если ты работаешь против бандитов, волей-неволей знаешь их привычки. Я — бандит?

— И что? А кем ты был на Земле?

— Не говори чуши — я был борцом с бандитами!

— Хе хе...ты кому-нибудь другому рассказывай! Я — это ты! Ну да, каких-то ты ловил, но в основном что делал? Деньги? Что ты творил на своей 'земле'? Вот не надо мозги крутить — был ты полубандитом, полументом, так что никаких сомнений по поводу того, как заработать деньги у тебя быть не должно.

— И что предлагаешь? Грабить? Убивать?

— Грабить и убивать. Неужто вшей кормить в этой конуре? Теперь вопрос стоит не о том, как заработать денег, а о том, как выжить! Две недели ты тут, и что? Не насмотрелся? Кто сильный — тот и прав. Вот в чем правда, брат. Совсем не в правде! Что ты умеешь? Многое. Больше, чем вот эта курица, пускающая слюни на твою лежанку. Она даже мысли не может допустить о бунте против Системы! А ты можешь допустить . И не только мысль. Так что завтра, когда этот гад позовет тебя, чтобы позабавиться с молоденькой девочкой — воткнешь ему нож в брюхо. Обыщешь. Заберешь деньги. Дашь деру. Язык ты теперь знаешь, устроишься как-нибудь.

— А что с Абиной?

— А что с ней? Кто она тебе? Сестра? Любовница? Пусть так же таскается по тавернам, моет полы, стирает, дерьмо убирает. Все равно сдохнет, наркоша! Тебе какое дело насчет нее?

— Мы вместе выживали, хлеб ели, она заботилась обо мне...нехорошо как-то.

— Нехорошо ходить штаны через голову надевать! А ты должен выжить, Серега! И доказать, что умный человек нигде и никогда не пропадет! Что, опять хочешь уйти в мир грез? В пьяный дурман? Как она? Как ты ушел в своем мире? Понравилось? Хватит дурью маяться. Надо брать руль в свои руки, управлять своей жизнью! Реинкарнация, мать ее растак! Тут надо жизнь устраивать, а не отбывать наказание по воле каких-то там богов, чтоб их разорвало на части!'

Успокоившись, Сергей закинул на топчан худые ноги, а так как девать их было некуда, кроме как положить на сопящую Абину, взгромоздил их ей на грудь, подложил под голову тощую, комковатую подушку и занялся тем, что получалось у него лучше всего — ничегонеделанием. Впрочем — не совсем так. Обдумать дела надо? Надо. Без плана только по нужде ходят, да и то минимальный план имеется даже в этом случае.

Подумав минут пять, Сергей впал в прострацию и незаметно уснул. Голодный желудок его не беспокоил — до поры, до времени. Полчаса назад Сергей засунул в него здоровенный кусок копченого мяса непонятного происхождения, купленный вчера на портовом рынке. Скорее всего это было мясо одного из морских чудовищ, обитавших у побережья, что, впрочем, было вдвойне приятно — пакостное существо пыталось сожрать Сергея, а не получилось! Сергей жив и ест подлеца! Так бы всегда в жизни — жив, и жрешь врага... Увы, частенько бывает ровным счетом наоборот.

Разбудил Сергея стук в стену 'дома'. Громкий голос не оставлял сомнений о цели 'гостя':

— Эй, ты, тварь! Вылезай! Пиголь к себе требует! Пошевеливайся!

Молодой парень, чисто одетый, причесанный и вооруженный кинжалом, висевшим на поясе в лаковых черных ножнах, важно подпер бока обеими руками, и осмотрев 'Сарану' с ног до головы, пренебрежительно сплюнул:

— Тьфу! И что хозяин находит в таких, как ты?! Почему не купить профессионалку, не понимаю! Быстро, шагай, убогая! Хозяин ждать не любит!

Сергей едва успевал за высоким парнем, обутым в высокие кожаные сапоги и следил лишь за тем, чтобы не наступить на какую-нибудь пакость типа рыбьей кости или шипа — обитатели трущоб не отличались чистоплотностью и валили помои прямо на улицу перед домами. Вот тут-то и могла подстерегать опасность. Получить даже небольшую рану в этом царстве антисанитарии равносильно самоубийству. Выживали немногие. Смертность в этом поселке была потрясающей. Два-три трупа утренней порой были здесь все равно, как дохлая мышь на городской помойке — ничего удивительного.

Пиголь жил довольно далеко от своей 'делянки', с которой он собирал деньги, и жил, судя по дому, совсем даже недурно — высокий забор, увенчанный острыми пиками наводил на мысль о следственном изоляторе, в котором Сергей бывал не раз, и не два, по долгу службы, конечно.

На воротах дома стоял парень вроде того, что был проводником Сергея — он даже внешне чем-то похож, возможно — брат, а может случайное сходство. Такие же крепкие, добротные штаны, куртка, кинжал, короткая прическа, напоминавшая прическу самого Сергея на Земле — по службе положена. Никаких тебе длинных волос, никаких хвостиков, как у многих бретеров, болтающихся по территории порта с делом и без дела.

Все это Сергей выхватил опытным глазом, отметив для себя расположение дома, окруженного другими такими же поместьями — если придется бежать, то рассчитывать нужно только на свои быстрые ноги. Спрятаться в общем-то и некуда — голая мостовая, стены, глухие ворота, ни деревца, ни кустика.

То, что бежать придется, Сергей не сомневался — сегодня он решил поставить на кон все — свою постылую здешнюю жизнь, и...а что 'И'? Что он теряет, кроме жизни? ТАКУЮ жизнь и потерять не жалко. Главное, чтобы живым не взяли.

Сергей видел в порту результат поимки супостата, покусившегося на хозяйское добро...этот окровавленный кусок мяса, лишенный кожи, несколько часов ходил по территории порта, падая, подымаясь, распугивая вездесущих детишек и женщин, забредших в эту толкотню по разной надобности. Судя по рассказам знающих людей (а таковых в порту и на базаре более чем достаточно — тут все все знают...даже если и не знают) — этого человека поймали в доме уважаемого жителя города, когда он пытался украсть деньги и драгоценности. На беду хозяин дома застал вора 'на горяченьком' — результат налицо. Или, скорее, без лица...

Не любят в городе грабителей. И воров. Потому две недели понадобилось Сергею, чтобы решиться на то, что он задумал. Какая-никакая, а все-таки жизнь...его жизнь. И Сараны.

— Сюда иди! Быстро! — толстая женщина в натянутом на голову чепчике больно толкнула 'Сарану' в плечо, затолкав в сырое, пахнущее помоями, паром и мылом помещение — что-то вроде бани. Посреди комнаты стояла здоровенная бочка, из которой шел пар, а рядом, на скамье, разложены тряпки, по виду похожие на выцветшее платье и полотенце. А еще, лежал кусок мыла — дешевого, с запахом полыни, но такого желанного, такого...родного, что у Сергея сразу зачесалось давно немытое тело.

Впрочем — не так уж и давно — он старался мыться каждый день, обливаясь холодной водой из колодца. Не всегда удавалось это сделать — хозяева заведений, при которых работали Сергей с Абиной, не были очень уж довольны тем, что поденщицы-нищенки устраивают помывки, тратя хозяйскую воду. Но Сергею все-таки частенько удавалось помыться, под удивленным взглядом Абины, для которой тяга Сараны к мытью была чем-то странным, укладывающимся в рамки представления о том, как ведут себя люди, одержимые демоном.

Ведь на самом деле — мойся, не мойся — ты что, изменишь свою жизнь? Станешь богатой и уважаемой? Выйдешь замуж за мужчину из клана и заживешь в своем доме? Какой смысл смывать с себя грязь — чтобы насильникам, если такие появятся, было приятнее тебя трахать?

Боги пока что уберегли Сергея и его подругу от насилия, хотя раньше такое случалось, и не раз — судя по рассказам Абины. Та частенько молила богов, чтобы при изнасиловании не забеременеть — в этом случае жизнь осложнялась до невозможности. Невозможности жить, конечно.

Едва не рыча от наслаждения, 'Сарана' забралась в бочку, сопровождаемая руганью толстой бабы, требующей мыться быстрее, и начала смывать с себя пот, грязь, промывать волосы, пытаясь утопить в горячей воде насекомых (Конечно — безуспешно. Густые волосы таили десятки гадов вместе с их 'детенышами', для повсеместного террора нужно средство покруче, чем горячая вода).

Вода пенилась, пена темнела от смытой грязи, и через десять минут Сарана перелезла через борт бочки, чтобы попасть в 'объятья' другой женщины — молодой, сухой особы с глубоко запавшими глазами. Та занялась головой 'Сараны' и через пять минут от густых косм нищенки не осталось и следа — короткая прическа, чуть длиннее чем у охранников. На ощупь Сергей не понял, что ему устроили на голове, да и какая разница? Он-то не баба, хотя и сидит в ее теле. Меньше всего его интересовали прически...как и то, имеются ли на ногах и других частях тела волосы.

Через пару минут он узнал, что отсутствие волос на ногах женщин есть результат диких мучений, а еще — что доставление этих самых мучений некоторым особо злым людям доставляет огромное удовольствие. Худая баба мерзко хихикала, когда срывала с многострадальных ног Сараны полотна с застывшим воском. Боль — ужасна, из глаз Сергея-Сараны сыпались слезы, что еще больше веселило двух мучительниц.

Как оказалось — на этом мучения не закончились. Что там было в рекламе про 'зону бикини'? Эту 'зону' уничтожили тем же самым зверским методом, и толстой бабе пришлось держать Сарану за плечи, а худой за ноги, так как нищенка пыталась врезать пяткой в лоб ближайшей мучительнице. Боль просто сводила с ума. После такой боли обмазывание головы едучей, вонючей коричневой мазью казалось нежным дуновением ветерка, хотя голову жгло немилосердно. Видимо — мазь от вшей — сделал вывод измученный Сергей.

— Это платье одевай! Да побыстрее! — потребовала толстуха и могучей рукой двинула Сарану по спине так, что шлепок, вероятно, было слышно и во дворе.

— Потише, ты! — испуганно охнула худая женщина — хозяин ругаться будет! Переломаешь ей кости, у тебя рука тяжелая!

— Да ладно — не смутилась толстуха, глядя, как на голой худой спине очередной 'подстилки' краснеет отпечаток ладони — после него она будет выглядеть ничуть не лучше. Он любит укрощать строптивых сучек. Кстати, она уже была месяца два назад — я помню этот шрам на боку. Я сама его притирала мазью. Хозяин неосторожно повеселился. Как ее тогда звали...Сара...Сарана, вот! Ты Сарана, эй?!

— Сарана! — проскрипел Сергей, натягивая на себя балахон, похожий на свой прежний, только чистый, почти белого цвета. Трусов не было — здешний народ, похоже, трусов не носил категорически. То ли цивилизация до этого не дошла, то ли таким отверженным как Сарана эта деталь гардероба не полагалась.

— Вот видишь! — обрадовалась толстуха — а ты говоришь — зашибу! Она выносливая, как степной хреф — ее так сразу не убьешь! Хозяин в тот раз измочалил ее — живого места не было, и вот, свежая, как утренняя роса! Эти твари из Винсунга живучие...жизнь научила. Так просто не убьешь. Все слабые сдыхают еще во младенчестве.

— Я все равно не понимаю — зачем хозяину эти грязные твари? — вздохнула худая — он может получить любую девку. Только попроси...или заплати. Этих-то грязнух зачем? Работа — понятно, он следит за порядком в Винсунге, но кувыркаться-то с ними зачем? Бесклановые твари, отбросы, как крысы! Спать с животными — это ли не извращение?!

— Тссс! Замолчи, дура! — цыкнула толстуха — услышит — шкуру спустит! И не посмотрит, что ты служила еще его родителям! Это его дело, с кем спать — хоть с овцой! Нравится — пусть! Никому не мешает, развлекается. И хватит обсуждать хозяина!

— Ну я так...интересно же — стушевалась худая, отвернувшись от Сараны, натягивавшей на ноги кожаные сандалии с деревянной подошвой — можно же просто поинтересоваться? Я бы сама не прочь...с хозяином. Только он и не смотрит на меня...

— Дура — беззлобно повторила толстуха — с тебя кружка пива! Другая бы напела бы хозяину о твоих предательских разговорах, а я вот молчу! Цени! И придерживай язычок... Что касается удовольствий хозяина — я тебе скажу одну вещь, а ты услышь и забудь: не все из этих грязных сучек возвращаются в свои клетушки. Иногда хозяин увлекается и отправляет их на Колесо Жизни, к новому возрождению. А попробуй отправь на Колесо кого-нибудь из клановых! Сразу родня начнет канючить — денег за ущерб потребуют. А могут быть и еще бОльшие неприятности — брат объявится, либо жених...а стрелу из-за угла никто не хочет получить. И кольчуга не спасет. Хозяин умен, осторожен. За бесклановую никто не вступится, никто не спросит, куда она пропала. Хочешь мое мнение — всех бесклановых давно нужно перебить, а их вонючий Винсунг снести, сбросить в море — меньше вони будет. Вот только кто будет грязные работы выполнять...

— А ты не боишься, что в следующем перерождении станешь нищенкой из Винсунга? — со злорадным любопытством осведомилась худая — и тебя так же вот сбросят в море, на корм чудовищам?

— С чего это я вдруг стану нищенкой? Ты говори, да за языком следи! — нахмурилась толстуха — я веду праведный образ жизни, и в храм отношу деньги, и не сплю с конюхом, как некоторые...изменяющие своему мужу. Вот за такие грехи как раз и можно родиться нищенкой! Такой вот подстилкой, как эта! Ты чего вытаращилась, дура портовая?! Услышу, что ты где-то болтаешь о том, что мы здесь говорили — я тебе брюхо вспорю, гадина!

— Что-то ты с ней очень уж жестока — задумчиво протянула худая — я заметила, как в твои руки попадается красивая девка, так ты сразу ее начинаешь давить, не так, что ли? Может завидуешь красоте и молодости, а?

— Договоришься ты когда-нибудь, точно! — толстуха задохнулась от ярости и покраснела — вперед, пошли, девка! Сейчас хозяин из тебя дурь выбьет! Исполняй все его указания, иначе отсюда больше не выйдешь!

Сергей пощупал кинжал, который спрятал за поясом и вздохнул — похоже, что задача будет более трудной, чем ему думалось. Судя по разговорам этих двух баб, Пиголь не отличался добротой и доверчивостью. Одно хорошо — кинжал сохранил, не нашли. Если сказать точнее — и не искали, даже в голову не пришло что нищенка может прийти вооруженной. А в то время, когда две противные бабы занимались перебранкой, Сергей незаметно переложил кинжальчик за широкий пояс, который стягивал платье на талии. Если бы не эта полоска ткани... Впрочем — пояса здесь были у всех — это и кошелек, и украшение, и деталь одежды, скрывающая то, что нельзя показать окружающим. Например — вот такой кинжал, непонятно как оказавшийся у Сараны. Судя по разговорам Абины, кинжальчик они с Сараной то ли нашли, то ли украли...

* * *

— Сюда иди! — мужчина был воистину огромен, и Сергей внутренне поежился — с кинжальчиком на этот танк? Не погорячился ли он?

— Ну что встала, как столб? Садись к столу, можешь налить себе вина! — Пиголь привстал на кушетке, пошатнулся и плюхнулся назад, вскинув ноги вверх. Он явно был тяжко пьян, не держался на ногах, но глаза его смотрели прямо, ясно, будто изнутри выглядывал абсолютно трезвый, разумный человек. Этот человек следил за вошедшей так, будто это была не худенькая девушка, а лесной зверь, каким-то чудом пробравшийся в отделанную полированным розовым деревом комнату.

Сергей прошел к столу, сел, взял в руку бутыль темного зеленого стекла, привычно, с хлопком выдернул пробку и отыскав взглядом хрустальный бокал, налил густой, темной жидкости, терпко пахнущей травами. Поднес к лицу тяжелый бокал, понюхал, отпил глоток. Вино отдавало смолой, но было вполне приемлемым на вкус, хотя могло быть и получше.

— Понравилось? — криво улыбнулся Пиголь, наблюдая за девицей, которая вела себя так, будто находилась в гостях у старого друга, а не пришла удовлетворить прихоти жестокого мужлана.

— Ничего...неплохое вино. Хотя слишком отдает смолой.

— И мне так кажется — поднял брови Пиголь — этот Данас жулик еще тот! Вместо хорошего вина подсунул несколько бутылей проходного, для грузчиков. Пора научить его уму-разуму! Сломаю башку — будет знать, как обманывать клиентов! Вот народ...твари, а не люди! И деньги платишь, не скупишься, и все равно норовят обмануть — за мои же деньги! Как считаешь, нужно таких наказывать?

— Нужно, само собой — невозмутимо кивнул Сергей — только вот башку ломать ему глупо. Не лучше ли заставить его заплатить некоторую сумму, чтобы возместить ущерб? Пусть отдаст за бутыли вдвойне — еще и за душевные страдания. Ты ведь расстроился, когда выпил гадкого вина — вот и ущерб. Пусть платит. А чтобы неповадно было другой раз — пусть платит постоянно. Каждую неделю. Небольшую сумму, посильную.

— А с какой стати он будет платить? — усмехнулся насторожившийся Пиголь — кликнет стражу, и все тут. Как заставить?

— Способов более чем достаточно — подняла брови 'Сарана' — например, узнать, кто ему возит вино. Встретить, и припугнуть. Также можно поджечь конюшню. А лучше всего — нанять группу пьяниц — как будто бы пьяниц — которые каждый вечер приходили бы к этому трактирщику и устраивали там погром. Через неделю посетителей поубавится. А тогда можно подойти к трактирщику и предложить устранить проблему, защитить его. И он будет платить за защиту. Вот так...

— Ты кто? — трезвым голосом спросил Пиголь, садясь на край кушетки — я помню тебя! Ты говорила по-другому, и такие вещи никогда не пришли бы тебе в голову! Кто ты?!

На Сергея вдруг накатило вдохновение и по коже прошли мурашки — шанс? Это шанс?! И он бросился с головой в холодный омут:

— Я демон. Мое имя Серг...Серг Сажа! Каким-то образом я попал в это тело, тело Сараны, и теперь не могу отсюда выбраться. Мне нужна помощь, я многое знаю, многое умею, но мне нужна поддержка.

— Демон! — выдохнул Пиголь, вытаращив глаза и судорожно хватаясь за меч, лежавший возле изголовья кушетки — ты пришел меня убить?! Забрать мою душу, чтобы она вечно скиталась и не попала на Колесо Жизни?

— Да брось ты меч! — досадливо бросил Сергей, с опаской косясь на зажатый в дынеобразном кулаке блестящий клинок — не хочу я тебя убивать. Сейчас не хочу. Мне нужна твоя помощь, а я помогу тебе!

— Какая тебе нужна помощь, и чем ты можешь помочь мне? — повторил Пиголь, не сводя глаза с девчонки. Ему на секунду показалось, что над головой нищенки засветился ореол, а глаза сделались красными, как угольки — ведь все легенды говорят, что демоны суть производное Преисподней, в них пылает огонь, отчего они светятся, как пламя очага. Он встряхнул головой — нет — девчонка, как девчонка. Вот только говорит странно...не так, как положено неграмотной грязной нищенке.

— У меня есть знания другого мира. У тебя власть, деньги. Я могу помочь тебе заработать больше денег, взять больше власти. Ты дашь мне безопасность, деньги, крышу над головой. Я буду на тебя работать и ты разбогатеешь!

— Я и так богат...достаточно богат. У меня есть все, что мне нужно. Зачем мне больше? И еще — как ты докажешь, что все сказанное тобой правда? Может ты просто нищенка, которая решила меня обмануть? Как докажешь?

— Не знаю — пожал плечами Сергей — а как я должен доказывать? Высунуть рога? Постучать копытами? Как? Сижу в теле Сараны, и ничего не могу с этим поделать. Я мужчина, и представь себе — попасть в тело женщины! Кошмар!

— Мда...кошмар... — прищурился Пиголь — подожди...ты сказал, что пришел меня убить? Это как? Как ты собирался меня убивать? Магией? Ты — маг?

— Нет, не маг — вздохнул Сергей — хотел тебя зарезать, собрать деньги, которые найду в комнате, а потом сбежать и начать новую жизнь. Вот. Нет — а что мне еще делать?

— Действительно — а что тебе еще делать?! — захохотал Пиголь — зарезать и сбежать! Ох, уморил! А осилил бы? Зарезать-то меня? Да ты против меня втрое меньше!

Сергей медленно потянулся к поясу, незаметно вытащил кинжал и легким движением метнул его в стену рядом с головой Пиголя. Кинжал со стуком вонзился в деревянную лакированную поверхность, покрытую резными узорами, и смех застыл на губах хозяина дома.

Долгие часы тренировок при масляном фонаре, при свечах дали свой результат — через две недели Сергей попадал пять раз из пяти туда, куда хотел. Всегда, из любого положения.

Вообще-то на способности человека к чему-нибудь большое влияние имеют обстоятельства. Хочешь выжить — не так раскорячишься, как сказал один из киногероев. И Сергей корячился — как мог. Кинжальчик, некогда подобранный и спрятанный Сараной, бесспорно мог в этом помочь.

— Хмм... — Пиголь тронул пальцем рукоять кинжальчика, и тот задрожал, будто злясь от того, что не попил крови. Двумя пальцами громила вытащил оружие из стены, поморщился:

— Красивый жест, да. Только стену жалко! Ты знаешь, сколько мне стоила эта стена? Мастер Гиссуль кровь у меня выпил за эту стенку! А ты в нее зубочисткой! Это ничего не доказывает, хотя и удивляет — за тобой такой ловкости раньше не было замечено. Думаешь, откуда я знаю? Я все знаю...демон. Это мой поселок! Мои люди! Я должен знать все о своих людях. Хочешь еще выпить? Пей. Легче будет умирать. Что так вскинулся? Теперь ты безоружный, да. Можно и прибить. Только вот какая незадача — ты и с кинжалом скорее всего со мной бы не справился. Понимаешь, какое дело...человек сразу не умирает. Я бы успел добраться до тебя и порвать, даже если бы ты ткнул в меня этой зубочисткой. Но даже допустить, что ты так ловко меня бы прирезал — а как бы вышел отсюда? Нагруженный деньгами....которых тут нет. Ты и вправду думал, что я храню дома суммы, на которых можно разбогатеть? Тогда ты просто дурак. А дураков у меня хватает и без тебя. Хотя...то, что ты говорил про трактирщика заслуживает внимания... Интересно, очень интересно. Знаешь, в моей жизни не хватало чего-то эдакого...забавного. Говоришь — демон? А вот мы проверим — я знаю — как!

Пиголь протянул руку и дернул за шнурок, свисающий со стены.

Сергей вначале принял этот шнурок за деталь интерьера — тот сливался с другими шнурками — золотистыми, голубыми, зелеными, свисающими с небольшого столика у кушетки.

Где-то в глубине дома прозвучал сигнал, что-то вроде гонга, как на боксерском ринге. Пиголь замер на месте, продолжая пристально смотреть на 'Сарану', напряженно застывшего за столом и прикидывавшего, как отбиться от беды неминучей, через минуту дверь распахнулась, пропустив того самого парня, что вел Сергея до дома Пиголя.

Хозяин дома поднялся с места — он уже не шатался, будто и не был пьян всего полчаса назад, подошел к охраннику и без замаха, коротко ударил его в лицо, да так, что нос хрустнул под тяжелым кулачищем. Парень врезался в стену, сполз по ней, заливаясь кровью из расплющенного носа, пустил несколько красных пузырей и застыл на полу, беспомощно свесив голову на грудь. Пиголь поднял его как котенка, прислонил к стене и дважды ударил в бок — раздался хруст — минимум два ребра было сломано — это Сергей определил мгновенно, даже не будучи врачом. Он знал, как легко ломаются ребра, если удачно ударить в нужное место — сам бил, и не раз.

Пиголь отошел к кушетке, взял со столика кувшин с какой-то жидкостью — видимо водой — вернулся к поверженному парню и вылил весь кувшин ему на голову. Парень захрипел, забулькал, дернулся, и непонимающе открыл глаза, глядя на хозяина:

— Что?! За что?

— Как у нее оказался кинжал? — холодно спросил Пиголь, и на его широких щеках прокатились желваки — ты почему не проверил, не обшарил эту бабу?

— Я...я...залепетал охранник, но Пиголь прервал его пинком в зад:

— Заткнись, тварь! Еще раз такое допустишь, и ты труп! Понял?

— Понял, хозяин! — перекосился от боли охранник — больше такого не повторится!

— Теперь шагай к мастеру Лоо, срочно его сюда — холодно добавил Пиголь — можешь у него полечиться. За свой счет. И скажи спасибо, что я тебе глотку не перерезал! Бездельник...

— Спасибо, хозяин! — парень с трудом, пошатываясь, поднялся, угодливо согнулся в поклоне и скрылся за толстой дверью, тоже расписанной узорами, сценами из охоты на диковинного зверя и картинками с морскими чудовищами.

Снова стало тихо. Прожужжала муха, села на нос Пиголю, он лениво отогнал ее рукой, потом взял меч и прищурив левый глаз прицелился...хлоп! Плоскостью меча. Муха скончалась на кушетке, не поняв, что уничтожена святым воинским клинком — почетно! Не то что другие мухи, убитые мокрой тряпкой! Впрочем — что для мух, что для людей — какая разница, как умереть? Главное, чтобы поменьше мучиться.

Про мучения — это пришло в голову Сергею легко и непринужденно, после того как хозяин дома показал, насколько он быстр на расправу. А еще, подумалось — кто такой мастер Лоо? Заплечных дел мастер? Палач? Конечно, скоро это будет ясно, но хотелось большей ясности...

— Интересный сегодня день — ухмыльнулся Пиголь — я-то хотел всего лишь тебя поиметь, потом снова нажраться...и спать. Все, как обычно, все скучно и обыденно. А оно вон как обернулось! Интереснее, чем если бы я смотрел бродячих комедиантов. Мда...

Пиголь помолчал, и задумчиво спросил:

— Скажи, демон, а как выглядит ваш мир? Он что-то вроде печи? Огонь везде, да? Жарко?

— Почему жарко? — сразу не понял Сергей, и догадался — а! Понял! Нет мой мир называется Земля. Где-то жарко, а где-то и нет. Мы летаем по воздуху, передвигаемся по земле — очень быстро, на машинах — это такие повозки без лошадей. Они могут двигаться быстрее, чем скачущая лошадь — в несколько раз. Под водой плаваем — на специальных лодках...

— А оружие, какое у вас оружие?! — глаза Пиголя загорелись, он действительно заинтересовался.

— Страшное оружие. Одним выстрелом можно уничтожить целый город. Люди испаряются в пламени, как капли воды. Дома падают, земля плавится...ужасное оружие. Демоническое.

— И ты можешь сделать такое оружие?! — счастливо выдохнул Пиголь.

— Нет — кисло ответил Сергей — не могу. Не умею. Знаний таких нет. Скажи, Пиголь, а что это за мастер Лоо? Чем занимается?

— Узнаешь! — хихикнул мужчина — все узнаешь.

Мастер Лоо оказался старичком благообразного вида и неопределенного возраста. Он вошел в комнату Пиголя как к себе домой — важный коротышка, чуть выше пупка хозяина дома. Благодаря своей важности он почему-то казался выше, чем был, возможно потому, что сам Пиголь смотрел на него эдак снизу вверх, с огромным уважением.

Старикашка сразу взял дело в свои руки — он подошел к 'Саране', схватил ее за нос, заглянул в глаза и обернувшись к Пиголю, сердито буркнул:

— Опять с девицей позабавился? Я в прошлый раз ее едва откачал! Ты когда пьян — делаешься совсем дурной, Пиголь! Тебе нужно прекращать пить! Удивляюсь, как тебя еще мозговой удар не хряпнул! Твои родители дали тебе могучее здоровье, может хватит испытывать его на прочность?

— Мастер...мои родители дали мне только здоровье. И больше ничего — прищурился Пиголь, усаживаясь на кушетку — всего, чего я добился — добился сам, без родителей, и советчиков. Хватит меня учить жизни. Я тебе плачу, ты мне помогаешь, так? Достаточно плачу?

— Достаточно — тоже прищурился Лоо, но можно было бы и прибавить. Ты стал слишком часто меня вызывать — то к себе, то к своим...куклам.

— Не говори ерунды, мастер... — внезапно ощерился Пиголь — мои куклы тебе тоже по нраву, нет?

— Замолчи! — Лоо вдруг стал похож не на благообразного старичка, а на ощетинившегося кота — еще слово, и я больше никогда здесь не появлюсь! Мои дела — это мои дела! И ты в них нос не суй! Прищемлю! Взяли моду лезть не в свое дело...поганцы!

— Ладно, ладно!— вдруг стушевался Пиголь — не для того я тебя позвал, чтобы обмениваться 'любезностями'. Посмотри на эту девицу, ничего странного не замечаешь?

Лоо подошел к 'Саране', бесцеремонно схватил ее за шкирку и поднял со стула. Потом дернул подол платья вверх, до самой шеи, осмотрел девушку со всех сторон и пожав плечами, с сомнением сказал:

— И чего такого? Девка, как девка. Худовата, на мой взгляд, и слишком жилиста. Я люблю девок помягче, на этой можно ушибиться о ее кости. Строение тела в норме, раны зажили — и та, на боку, тоже. Кожа розовая, чистая, девка в хорошей форме. Хоть я и не приветствую худобу у женщин, но не отказался бы попробовать ее в постели.

— У тебя еще не угасло желание? — криво усмехнулся Пиголь видимо мстя Лоо за лекцию о правильном образе жизни. Стрела попала в цель, так что мастера перекосило от злости:

— Когда-нибудь я напущу на тебя такую порчу, что твой 'дружок' не будет работать до конца твоей жизни! Тогда договоришься!

— Мастер, еще раз — посмотри на эту девицу, и скажи, что ты видишь! — нахмурился Пиголь — нельзя же быть таким поверхностным! Я тебя когда-то вызывал по пустяковым поводам? Скажи!

— Нет, не вызывал — Лоо закусил губу, прищурил левый глаза и снова вперился в пупок безмолвному Сергею, стоически переносившему процедуру осмотра. Саже хотелось треснуть мерзкого старикашку по лысой макушке, но он сдерживался — по понятным причинам. Пиголь не зря ведь опасается эту мартышку? Наверное — не зря.

Лоо бросил подол 'Сараны' — к облегчению Сергея — отошел на три шага назад и вдруг сделал странный пасс руками, будто разрубая воздух — левой рукой наискосок, правой вертикально, сверху вниз. Потом крутнул обеими руками, будто наматывая на них невидимые нити и замер, с жадностью вглядываясь в Сергея. Его молчание продолжалось секунды две, затем глаза Лоо расширились и внезапно охрипшим голосом он проговорил:

— Неужели?! О боги! Я столько раз пытался, и...бесполезно! А тут...какая-то нищенка...и...

— Что, что ты видишь? — перебил сбивчивую речь колдуна Пиголь — что, говори!

— В этом теле две души — выдавил из себя старик — одна светится ярко, странным светом, непохожим на свет души людей. Вторая душа тусклая, ее почти нет, как будто кто-то стер меловой рисунок с ученической доски. Еле-еле заметна. Если бы я не был искушен в душевном свете, даже не заметил бы ее след. Цвет новой души, как я уже сказал, не похож на цвет души людей. Красный, с всполохами синевы — я никогда такого не видел! Эй, ты кто?

— Сам пытаюсь это понять! — саркастически воскликнул Сергей, вдруг обнаруживший в себе невероятный, грызущий внутренности голод. Схватив из блюда небольшой пирожок, Сажа набил себе рот, под пристальными взглядами собеседников с жадностью прожевал и проглотил пирог, не замечая вкуса начинки.

— Говорит — демон! — Пиголь тяжело вздохнул и снова уселся на край постели, постукивая толстыми пальцами по колену — из другого мира. Вот я и позвал тебя, мастер, чтобы определить — правда ли это демон, и откуда он взялся. А еще — чего от него ожидать. Кстати — демон признался, что пришел ко мне, чтобы убить и ограбить. Так-то вот.

— А что — это укладывается в теорию о демонах — важно кивнул Лоо — демон суть зло, он и должен творить зло. Иногда, делая зло, он совершает добро. Например — убьет тебя, разве это не добро, с точки зрения многих людей?

— Ты говори, да ерунду не неси! — фыркнул Пиголь — может, если грохнуть тебя, тоже — добро?

— Может и добро — снова кивнул Лоо — это как посмотреть. Вот я сегодня на обед ел молодого барашка. Что я с точки зрения барашка? Воплощенное зло. А с моей точки зрения? Ученый, исследующий магию и вынужденный для пропитания обслуживать всяких идиотов, не отличающих знака гуки от знака гекай! Потому, ученые люди говорят что нет абсолютного зла, но есть те, кто делает больше зла, чем добра. Вот их и называют демонами. И неважно — из нашего они мира, или из другого.

— Хватит мне твоих заумных рассуждений! — снова ощерился Пиголь — мне нужно знать, чего от него ждать, и ждать ли чего-нибудь плохого?

— А я знаю? — мстительно хихикнул мастер — может добро, а может зло. Вся суть в том, что сразу определить невозможно. Может, он призван, чтобы тебя уничтожить, а может облагодетельствовать. Только боги знают! Да он сам.

— Толку от твоей болтовни?! — взъярился Пиголь — вот ты сам понимаешь, что наговорил? Мне что теперь, у него самого спрашивать? Демон, ты зачем мне дан?

— Почему бы и не спросить — равнодушно пожал плечами Лоо — раз он тут появился...

Колдун помолчал, и вдруг просиял:

— Подожди-ка...сейчас попробуем кое-что! Ну-ка, ну-ка...

Лоо достал из сумочки, прикрепленной к поясу пузырек с желтоватой, маслянистой жидкостью, подбежал к 'Саране' и протянул ей бутылочку, вынув светлую, высокую пробку:

— На-ка, глотни! Да не бойся, ничего не будет! Всего пару капель! Ну! Давай! Да не бойся, демоны тебя за...хмм...пей!

Сергей с опаской взял бутылочку в руку, понюхал — пахло каким-то ароматическим маслом и еще чем-то пряным, незнакомым. Яд? Вряд ли...травить они не будут, по крайней мере — пока.

Запрокинул бутылочку, капнул на язык — вначале защипало, потом наступило онемение, но скоро прошло. Чем-то напоминало действие кокаина — Сергей пробовал его на язык, когда взяли одного кадра в ночном клубе.

Лоо тут же, после того, как жидкость оказалась во рту испытуемого, замахал руками, забормотал, и Сергей с удивлением заметил, как от рук колдуна в воздухе остаются следы — линии — огненные, золотистые. Они переплетались, складывались в прихотливые фигуры, снова растворялись в воздухе и через несколько секунд после приема снадобья в голове Сергея зашумело, как после пузыря коньяка. Голоса стали далекими, тихими, будто слышались сквозь толстый ваты.

А еще — настало веселье! Радость! Смех вылетал изо рта звонкими колокольчиками, и Сергей не мог, да и не хотел останавливаться! Ха-ха-ха-ха-ха-ха....

-Чего это она? — Пиголь настороженно посмотрел на заливающуюся звонким хохотом девицу и на всякий случай положил руку на меч — не дай боги бросится и покусает. Она ведь одержима демоном, а что у демонов на уме? И вообще — может одержимые становятся ядовитыми?

— Не обращай внимания — махнул рукой Лоо — заклинание правды, плюс сыворотка подчинения, а это так...бывает. Это нормально. Сейчас мы допросим твоего демона. Но кстати — тебе это встанет в копеечку. Три укана.

— Да ты охренел! За три укана я нарасса в поле загоняю до смерти! Мастер, ты совсем зарвался! — Пиголь пылал благородным гневом, и только когда заметил, что колдун собирается сделать какие-то пассы остановился и настороженно спросил — чего ты делаешь?

— Хочу снять действие заклинания, чего же еще? Я применил заклинание восьмого уровня, а ты не можешь заплатить жалкие три укана? Если бы не некоторые обстоятельства, я бы сейчас служил при самом геренаре, а приходится за жалкие три монеты оказывать услуги тем, кто не ценит работу настоящего волшебника! Да хрен тебе, а не допрос демона! Может это был твой шанс подняться в высший клан, встать на одну ступеньку с геренаром, а ты пожалел три укана? Крохобор! Так и сиди в своем жалком домишке, жадное животное!

— Эй, эй, потише ты... — сбавил тон Пиголь — я не хотел тебя обидеть...но это и правда многовато. Ладно, дам тебе три укана. Допрашивай девку. Долго продлится действие заклинания?

— Зависит от организма того, кто принял сыворотку. Это выжимка из ядовитой железы морского синопуса, перегнившая в теплом месте без доступа воздуха в течении полугода. Ценная вещь. Потому и цена высокая. Я редко ее применяю, она усиливает действие заклинания правды, и...

— Мастер, к делу! — с досадой буркнул Пиголь — потом все подробности! Сейчас кончится действие заклинания, и...

— Да, да! — заторопился маг — итак, скажи мне, демон, как тебя звать?

— Сергей Яковлевич Сажин

— Сергй Яковл...тьфу! Язык сломаешь! Настоящий демон! Ты чем занимаешься в своем мире, демон?

— Злодеев ловлю.

— Чего? Ты на нашем языке говори, не на демонском! Чем в своем мире занимаешься?

— Ловлю злодеев. Живу.

— Стражник, что ли? — догадался Лоо.

— Полицейский.

— Поли...стражник, похоже на то. Сложное дело — он отвечает так, как ему удобнее.

— Время, мастер! Спроси — что он хочет от меня и зачем!

— Демон, зачем ты пришел к Пиголю?

— Ограбить его, возможно — убить.

— Зачем?

— Чтобы хорошо жить, чтобы выбраться из нищеты.

— А теперь ты хочешь его убить?

— Нет. Хочу под его крышей заработать много денег и выбраться из нищеты.

— А зачем ты ему?

— Я много знаю. Я умный и знающий. Я помогу ему заработать много денег, он мне даст часть этих денег. И всем будет хорошо.

— Ну...это утверждение спорное — вздохнул Лоо — всем хорошо быть не может. Если кому-то хорошо, значит другому совсем хреново. Испытано. Ну, вот и все, Пиголь. Я сделал то, что обещал. Демон тебе не угрожает, он собирается помогать, зарабатывать деньги. Не знаю правда, как он сумеет это сделать, но то, что он говорит — не вранье. Под заклинанием, да еще и с сывороткой, соврать невозможно. Давай сюда деньги. Ага...полновесные? Вижу, вижу...старые, хорошие уканы. В нынешние все больше серебра суют, негодяи. Испортились люди, разворовывают казну, не заботятся о народе. Что за времена настали?! Вот прежде...

— Хватит мне про старые времена! — поморщился Пиголь — он не загнется? Глянь, у него...или у нее — хрен поймешь теперь! — слюни текут! Это что, нормально так?

— Нормально. Отлежится часа три, встанет, как румяный пирожок. Как твой 'дружок' после моего снадобья, а?! Ха ха ха...принимаешь снадобье? Только не переусердствуй, понемногу пей, иначе...

— Знаю, хватит!

— Кстати, а чего ты своего человечка так избил? Пришлось нос ему вправлять, ребра сломал — сразу три! За что такое наказание?

— Было за что...не обыскал девку, и она с кинжалом ко мне пришла. Могла напасть — и хотела напасть. За такое вообще нужно убивать! Кстати, а может демона на цепь посадить? И пусть выдает демонские тайны?

— Не советую — задумчиво покачал головой Лоо — демон, когда работает по доброй воле, больше пользы принесет. А так может напакостить. От обиды. Нет — ты с ним лучше полюбовно договорись. Понежнее с ним, понежнее...эй, не ТАК понежнее — если это на самом деле мужчина, очнется, узнает — он тебе всю жизнь мстить будет! Идиоты, вокруг одни идиоты! Все, я ушел. Потом зайду — мне нужно поговорить с твоим демоном.

Дверь за магом закрылась, в комнате остались Пиголь, и потерявший сознание Сергей, которого хозяин дома переложил на свою постель.

Пиголь уселся за стол, налил себе большой бокал вина, залпом выпил, рыгнул, и закусив крабовым мясом задумчиво покачал головой — чем это все закончится? К чему тут оказался этот демон — к добру ли?

Глава 3

— Короче! Короче стриги! Вот так! — Сергей посмотрел в маленькое зеркальце и удовлетворенно вздохнул. Да, так и нужно. Странно, конечно, видеть в зеркале физиономию девицы вместо своей широкой морды, но...что теперь поделаешь? Но еще не вечер, нет! За две недели, что он находился в этом мире Сергей убедился — здесь есть магия. И это не сказки, не шарлатанство — точно есть! Абина показывала ему магов — те ходили в особой одежде, похожей на форму прокурорских — синяя. Единственное отличие — узоры по голубому фону. Опять же — Абиина пояснила, что по этим узорам виден уровень мага. Маги пониже рангом расписывали костюм медными нитями, повыше — серебряными, еще выше — золотыми. Впрочем — чем эти маги отличались друг от друга, как отличались их уровни, не знала Абина, и значит, не знал Сергей.

Сегодня ему предстояло идти к главе клана, вернее — не к самому главе, а к одному из его заместителей, того, что ведал приемом в клан. Это стоило довольно дорого — десять уканов, то есть десять золотых монет. Ведь Сергей не родился у людей, которые состоят в клане, а посему за 'гражданство' нужно платить.

Пиголь взялся оплатить вступление в клан по понятным причинам — с руганью, скрежетом зубовным, но согласился. А куда деваться? В противном случае 'демон' не имел права на ношение оружие, ни имел никакого социального статуса, а значит не мог применить тех знаний, которые, якобы, принес из своего мира в этот.

Самое интересное, Сергей сам пока не знал, чем же он может облагодетельствовать своего работодателя, чем его обогатить. Знания о Земле? О технике? А что толку от них в средневековом обществе? Единственное, что было возможно — привнести сюда какие-то схемы зарабатывания денег, в том числе и криминальные. Этот мир был девственен на этот счет. Отъем денег у населения заключался в открытом грабеже, и до сих пор никто не объединил шайки в одно целое, в одну преступную организацию. Вот этим Сергей и собирался заняться.

Как оказалось — никаким 'хозяевам' Винсунг не принадлежал. Сам Пиголь, договорившись с городской властью выстроил на берегу моря у порта 'курятники', в которые стал приглашать бездомных — за мизерную плату. Вначале, десять лет назад, бездомные настороженно шли жить в эти домишки, потом же для многих этот отстойник, эта клоака города стала единственным местом существования. Во многом способствовало то, что Пиголь железной рукой подавлял любые проявления агрессии по отношению к жителям Винсунга на его территории. Именно — на его территории. За ней — делай с нищими что хочешь. Но если бездомный вошел в Винсунг — ни грабежей, ни убийств, ни воровства — поймают — отправишься к морским чудовищам. Пиголь сам расправлялся с преступниками, или же посылал своих подручных, которых было у него не менее трех-четырех десятков, небольшая армия здоровенных туповатых парней, вооруженных по всем передовым технологиям этого мира — от кинжалов и мечей, до арбалетов и луков последних конструкций.

В молодости Пиголь пытался заняться торговлей, прогорел, потом служил наемником, участвуя в межклановых войнах, переходя с одной стороны на другую, но когда получил серьезное ранение (копье вошло ему в живот и вышло с обратной стороны, едва не задев жизненно важные органы), решил, что военное дело слишком обременительно и нужно заняться чем-то более чистым. Так родился проект 'Винсунг'.

И не так просто родился — идею ему подсказала девка, с которой он как-то кувыркался в постели за один серебряник. Она сказала: 'Глупые люди не понимают, что лучше взять по медяку у тысяч нищих, чем пытаться взять у богатых разом много денег! Нищих много, богатых мало, и они жадны. Нищие легко отдадут свой медяк, богатых трудно заставить расстаться со своими деньгами! Тот, кто это поймет и найдет способ, как заставить нищих отдать свой кровный медяк — разбогатеет!'

Умная была девка. Но не настолько умная, чтобы не работать в портовом борделе — пьяный матрос, обкурившийся ко всему прочему крепкого акрана разбил ей голову дубинкой, обороняясь от привидевшихся ему демонов с песьими головами и щупальцами вместо рук.

Пиголь запомнил откровения девки, и в один прекрасный момент ему в голову стукнула замечательная мысль — Винсунг!

Сказано — сделано. Через месяц на берегу моря выросли ряды клетушек. А через пять лет Пиголь стал одним из самых богатых и уважаемых людей города. Уважаемых в определенных кругах, конечно. В высшее общество путь ему был заказан. Почему? Потому, что во-первых он происходил из самого низкого по статусу клана, во-вторых, богатство досталось ему таким грязным способом, что даже трактирщики были выше его по статусу — они ведь имели деньги не с бесклановых нищих, а с добропорядочных (и не очень) клановых людей.

Впрочем, на жизнь Пиголя это не оказывало никакого влияния. Большой дом, слуги, любая еда и одежда, украшения — все было к его услугам.

Пиголь не отличался особым размахом. Ему всего хватало. Всего — кроме власти, кроме тот призрачной цели, о которой мечтает каждый предприниматель — подняться выше, встать на одну ступеньку с сильными мира сего, вершить судьбы этого самого мира. Он не позволял себе задумываться, мечтать о подобном, его мозг был достаточно развитым, чтобы понять несбыточность этих мечтаний, но...вдруг тут появляется 'демон', обещающий ему золотые горы! Почему бы и не попробовать? В крайнем случае — что он теряет? Небольшую сумму денег, вот и все. Винсунг никуда не денется, он всегда будет приносить доход, и немаленький — стоятся все новые клетушки, нищие размножаются как крысы, только собирай деньги, веди график платежей, следи, чтобы все платили вовремя.

Так понимал ситуацию Сергей, и тоже не обольщался — если он в короткие сроки — например, через полгода — не докажет Пиголю свою полезность, то...думать о том, что будет после — даже не хотелось. Будет плохо, очень плохо. И не спасет Сергея статус 'страшного демона из Преисподней' — убьют, да и все тут.

— Что за мода девке стричься как парень?! — недовольно фыркнула толстуха и больно ущипнула Сергея за бок, потом ткнула его в плечо, скорчив презрительную физиономию. Сергей поморщился, встал, и со всего размаху засветил толстухе кулаком в толстые, как пирожки губы. Этот удар всегда получался у него хорошо, и даже с этим, тщедушным по сравнении с прежним, телом, эффект превзошел ожидания — толстая баба, не ожидавшая нападения, улетела в угол, сбив этажерку с плошками, бутылочками и какими-то порошками. Из уголка ее рта вытекла тонкая струйка крови и толстуха, бессмысленно таращась белесыми глазами на 'Сарану', ошеломленно спросила:

— А?! Что?! Что такое?!

— Еще раз вякнешь что-то про меня — я тебе уши обрежу! — голос 'Сараны' был холоден, как лед горных вершин и спокоен, как море в штиль — я для тебя госпожа Серг, запомни, тварь! Прикоснешься ко мне хоть пальцем без моего разрешения — я тебя на полоски распущу! Запомнила? Молчишь?

Сергей подошел к сидящей на полу толстухе, и с размаху носком пнул ее в бок:

— Отвечать надо, когда тебя госпожа спрашивает! Ты запомнила?

— Запомнила, госпожа Серг! — вдохнула обалделая, напуганная женщина и удовлетворенный Сергей сел на место, кивнув закусившей губу худой бабе, которая, собственно, и делала ему прическу — продолжай, да поаккуратнее!

— Что тут происходит? — Пиголь заполнил дверной проход своей массивной фигурой и войдя, покосился на утирающую кровь толстуху — что с тобой, Жевена?

— Это она меня ударила! — толстуха с ненавистью ткнула в сторону Сергея. Пиголь ухмыльнулся и пожал плечами:

— Ударила, значит было за что. Серг, ты готова?

— Почти. Медленно возятся! — недовольно бросил Сергей, осматривая себя в зеркало — все, хватит! Нила, отвали от меня! Быстрее надо было работать!

Вскочив с места, Сергей быстро пошел к двери и вышел, следом за тяжело шагавшим Пиголем. Дверь закрылось и две женщины остались наедине. Толстуха всхлипнула, вытерла окровавленные губы и со злобой, яростно выдохнула:

— Я отравлю эту тварь! Я ее...я...

— Да ничего ты ей не сделаешь — презрительно перебила Нила — попробуешь что-то сделать — она тебя в порошок сотрет! Баба — зверь! Говорят — она любимая наложница Пиголя, вишь, как он ее обихаживает! Сегодня в клан ее примут, так что заткни язычок...и молчи. А то я могу и передать ей то, что ты говорила! Я помню, как ты мне угрожала, что донесешь! Смотри — она тебя не пощадит, видела, какой у нее взгляд, как у зверя!

— Твари! Все вы твари! — Жевена бессильно опустила руки и уставилась в пространство.

* * *

Канцелярия клана поразила Сергея своей обыденностью. Казалось бы — средневековье, должно быть что-то этакое, непохожее на земное, ан нет! Затхлая, пахнущая пылью и чернилами комната, несколько писцов, скрипящих перьями, кабинет чиновника, отличающегося от земного костюмом и отсутствием мобильника, а так все остальное присутствует — равнодушная физиономия, холодное презрение — как и положено. Правда, надо отдать должное — как только увидел монеты, тут же оживился, вышел из-за стола, похлопал Пиголя по плечу:

— Ооо! Мой друг! Как давно ты не заходил! Совсем забыл своего старого приятеля Дорона! Что, какие проблемы? Все решим, все сделаем!

Две серебряные монеты исчезли со стола, и как Сергей не пытался увидеть сам процесс поглощения чиновником этих благословенных кругляшков — не сумел заметил, как они исчезли. Вот только что лежали — и уже их нет! Магия, да и только!

Через двадцать минут Пиголь и новый член клана по имени Серг Сажа шагали к двухколесной повозке, в которой разъезжал Пиголь. Повозка стояла у выхода из канцелярии на Клановой улице. Здесь, на тихой улочке, скрытой от солнца огромными ореховыми деревьями, находилось сердце сообщества кланов — их канцелярии, место, где учитывался каждый человек, живущий в этой стране, о которой Сергей пока не знал ровным счетом ничего. Совсем ничего. Увы, знания Абины были невероятно малы, ограничиваясь Винсунгом и городом, который почему-то так и называли — Город. Что находилось за его пределами девушка практически ничего не знала — живут люди, да. Как живут? Да кто их знает...живут, да и все тут.

Пиголь забрался в повозку, отчего та перекосилась, будто грозя опрокинуться, следом запрыгнул Сергей — его веса повозка почти не почуяла, Пиголь хлопнул возчика по плечу толстой тростью, которую всегда таскал с собой, и они двинулись вперед, вернее — назад, домой к Пиголю. Нужно было многое обсудить.

Ехали молча — не при возчике же обсуждать свои дела, и Сергей смотрел на город, в котором появился две недели назад. Раньше он не видел ничего, кроме порта и прилегающего к нему района. Здесь, в деловом центре города Сергей никогда не был, и не мог быть — его бы близко не допустили на булыжную мостовую, чистую, будто вымытую с мылом. Впрочем, почему 'будто' — по дороге он видел, как служанка мыла мостовую перед воротами какого-то особняка.

Разглядывая дома, испытал легкое разочарование — ворота, стены домов, высокие заборы, лавки, магазинчики — ничего особенного. Напоминало город где-нибудь в Чехии, или Прибалтике. Сергей там не был, но ведь телевизор никто не отменял?

На улицах фонари — вероятно, масляные, так как стекла сильно закопчены. Высокие трубы домов — видимо камины, а может и печи. Зимы здесь нет — в земном понимании — но сезон дождей был, когда температура падала вниз и привыкшие к теплу люди начинали мерзнуть. Сейчас лето, которое продлится несколько месяцев.

Люди тоже не вызывали особого интереса — смуглые, одеты пестро и не пестро — толпа, как толпа. И если бы не вооруженные до зубов типы, расталкивающие прохожих мечами, торчащими за поясом, можно было бы подумать, что находишься где-то на земной улице, на востоке. Ничего особо удивительного — люди, как люди — веселые, грустные, хлопотливые и прогуливающиеся, как обычные горожане, чтобы нагулять аппетит перед обедом. Нет — было отличие, конечно — отсутствие автомобилей. Лошади, повозки, грохот окованных сталью огромных колес — почему-то тут предпочитали колеса здоровенные, в рост человека. Впрочем — и тут был вероятно свой резон. Какой — Сергей не знал, и знать, честно говоря, не хотел. Он лихорадочно раздумывал о том, чем ему заняться в ближайшее время, и как пустить пыль в глаза Пиголю, хмурому и тоже думающему о чем-то, о своем. Возможно о том — стоило ли отдавать за этого 'демона' кровные золотые. Сумма, по меркам здешнего народа получалась просто огромная, вот почему бездомные, бесклановые никогда не могли бы войти в клан — им никогда бы не заработать таких денег.

Ехали около часа — город запрудили прохожие, повозки, ближе к вечеру их стало особенно много — видимо после полуденной жары люди начали выползать на улицы — кто за пропитанием, кто просто прогуляться. Днем город был сонным, вялым, почти тихим, если не обращать внимания на продавцов воды, блуждающих по раскаленным улицам в поисках клиентов.

Эти самые разносчики отличались невероятно яркими, цветастыми нарядами, наподобие клоунских и были увешаны множеством небольших кружечек, якобы серебряных. Кружечка теплой, пахнущей тиной воды стоила один медяк.

Сергей подозревал, что от разносчиков вместе с водой можно получить какую-нибудь заразу, или глистов. Впрочем, тем, кто не хотел пить пустую воду разносчики предлагали и вино — дрянное, но вполне способное подкрасить неудобоваримую воду, и возможно даже обеззаразить ее. Несмотря на то, что местные жители не имели никакого понятия о микробах, они прекрасно знали, что если разбавить воду вином, можно уберечься от лихорадки и множества неприятных болезней. Хотя — разве есть болезни приятные?

Привратник у дома Пиголя расторопно открыл ворота и повозка въехала во двор, где к ней подбежали двое слуг и откинув дверцу низко склонили голову перед хозяином. И волей-неволей перед его спутницей, почему-то рядившейся в мужскую одежду.

Пиголь, не глядя на подчиненных прошел в дом, Сергей за ним и через минуту они оказались в кабинете хозяина дома, как ни странно, среди полок с книгами и свитками, что очень удивило, и даже поразило Сергея — при фигуре отяжелевшего молотобойца с соответствующей ей физиономией никак нельзя было заподозрить Пиголя в любви к книгам. Не тот типаж.

Пиголь уселся за здоровенный стол полированного дерева, кивнул Сергею на пустующее кресло напротив и замер, переведя дух, как огромный лев, устроившийся на камне, возвышающемся над прерией.

— Удивляешься? — внезапно спросил он, кивнув на полки и криво усмехнувшись — мол, этот тупой парень не может читать книги? Зачем ему это?

— Честно сказать — удивлен — кивнул Сергей — тупым я тебя не считал и не считаю, но такое количество книг...в этом мире, где все больше заняты выживанием...странно.

— Интересно, а твой мир, твои соплеменники — они все заняты чтением книг? — внезапно спросил Пиголь — целыми днями только и делают, что читают? Только честно!

— Честно? — усмехнулся Сергей — нет. Если о себе — я в последние годы совсем немного читал. Практически не читал — кроме служебных документов, конечно. Тут мне пришлось прочитать очень много. И сочинить. Кстати, мне бы хотелось выучить грамоту, научиться писать и читать. Я ведь не умею. Только говорить могу. Ничего об этом мире не знаю, совсем ничего. Языку меня учила подружка, нищенка, а она почти ничего не знает.

— Это какая подружка — Абина? — прищурился Пиголь — знаю ее. Симпатичная девочка. И в постели хороша, умеет ублажить. У меня все девочки на учете.

— Можно вопрос? — поморщился Сергей.

— Зачем мне эти грязные девки? — ухмыльнулся Пиголь — если я могу купить чистую профессионалку? Знаю я эти разговоры, знаю. Я все знаю. И если ты собрался...собралась держать меня за дурака — сильно просчиталась.

— И все-таки — зачем? — невозмутимо продолжил Сергей — и я уже говорил тебе — я мужчина. И был мужчиной тридцать восемь лет.

— Мужчина, так мужчина. Мне все равно — равнодушно пожал плечами Пиголь — хотя я не отказался бы с тобой покувыркаться! Может...

— Нет! — быстро сказал Сергей, и напрягся — никогда!

— Ну...может быть когда-нибудь передумаешь, а? — Пиголь радостно хохотнул — да ладно, ладно! Лучше расскажи — как это, очнуться, и ощутить, что ты стал женщиной? Что ты почувствовал? Нет — правда интересно! Как ты, мужчина, чувствуешь себя в теле женщины?

— Плохо. Очень плохо — вздохнул Сергей — я был почти таким же крупным, как и ты. Когда-то занимался борьбой, боксом. Меня даже направили на курсы — готовили из меня инструктора по рукопашному бою. Ну...как бы это сказать...у вас тоже вероятно это есть — единоборства без оружия, голыми руками. Есть? Ага. Ну вот. Представь — просыпаешься, а ты весишь в два раза меньше, худой и без члена. С сиськами! Мать их... Ладно хоть сиськи маленькие, не дрыгаются! Я никогда не думал, что сиськи такая неудобная штука! И каждая сволочь норовит за них цапнуть...смеешься? Ага, я бы тоже смеялся. Когда ходили работать в город каждый мужик норовил за них уцепить. Если бы не Абина, я бы кому-нибудь из них глаз выдавил, или кадык бы порвал. Она говорит — сразу убьют. Верю. Видел, как один пьяный придурок зарубил бескланового просто за то, что тот недостаточно быстро уступил ему дорогу. И пошел дальше, радостно смеясь — вместе со своими друзьями. Кстати, ты не мог бы Абину пристроить куда-нибудь поближе, забрать из Винсунга? Девка хорошая, только вот наркота ее губит...

— Уже пристроил. Она будет тебе прислуживать — кивнул Пиголь, наблюдая за Сергеем прищуренным глазом — а иногда и меня обслуживать будет. А что? Должна же она быть мне как-то полезна. Не только тебе.

— Кстати — ты так и ушел от ответа — почему тебе нравятся девки из Винсунга, а не чистые профессионалки? — спохватился Сергей?

— Ушел — кивнул Пиголь — а с чего ты решил, что имеешь право задавать мне такие вопросы? Пока что ты ничего не сделал для увеличения моего состояния и статуса, только лишь тратишь мои деньги, сидя у меня на шее. И ты требуешь у меня отчета — что мне нравится, и почему? Мне кажется — ты расслабился. Стоит мне кивнуть, и ты снова пойдешь в Винсунг, а твое кланство я уничтожу, канешь, как дерьмо в сортир! Никто о тебе и не вспомнит. Не веришь?

— Верю — Сергей постарался, чтобы голос его не дрогнул — только ты умный человек и постараешься выжать из ситуации все, что возможно и не будешь принимать решение просто так, под влиянием минуты.

— А с чего ты это взял? Ты меня сколько времени знаешь? — снова прищурился Пиголь — Под влиянием минуты я сделал тебя членом клана, под влиянием минуты уничтожу. Почему и нет? Я развлекаюсь, мне интересно, что ты за демон такой. Давай договоримся — я твой хозяин, ты мой! Я делаю все так, как хочу. А ты, пока не докажешь свою полезность...пока — никто. Сейчас ты мне интересен, как нечто, внесшее разнообразие в мою жизнь. Не более того. Захочу — отвечу на твои вопросы. Захочу — не отвечу. Что же касается моих вопросов — какими бы они не были — ты обязан на них ответить. Всегда. Даже если я спрошу о цвете твоего дерьма, или о том, кувыркался ли ты с Абиной в постели, или нет. И как кувыркался. Понятно?

— Понятно — хмуро кивнул Сергей — но спрашивать-то мне позволяется? Как я, не получив информацию о твоем мире, могу оказать тебе услуги, если я не знаю, как живут у тебя в стране? Я даже не знаю — сколько стран есть в твоем мире!

— Достаточное количество стран... — Пиголь задумчиво полуприкрыл глаза, откинувшись на спинку кресла — помолчи, я подумаю.

На минут десять воцарилась тишина. Толстые стены кабинета почти не пропускали звуков, и Сергею на секунду показалось, что он погрузился под воду, туда, где безмолвие прерывается лишь воплями рыб. Впрочем — он этих воплей не слышал, хотя и верил ученым, что таковые вопли существуют. А на что еще ученые, как если не для того, чтобы предоставлять нам информацию, по большей части совершенно не нужную в жизни?

— Итак, мой приговор! — Пиголь тяжело облокотился на стол, наклонив над ним крупную голову — я предоставлю тебе учителя — он будет учить тебя письму, чтению, а еще — научит знаниям о нашем мире. Запрещается рассказывать учителю о том, что ты демон. Никакой информации, никаких сведений. Больше — если ты где-то вякнешь об этом, пусть даже по пьянке, или в постели с дружком, или подружкой, и я узнаю — сломаю тебе ребра. Ты мой, и только мой — запомни это! Месяц, чтобы ты выучился грамоте. И полгода после этого, чтобы доказать свою необходимость. Не докажешь — я буду использовать тебя как мне захочется, хоть бы и как обычную девку. А может придумаю еще что-нибудь получше...поинтереснее. А что так нахмурился? Думал — старый Пиголь расслабился, потерял разум, просто так вывалил кучу денег ради помощи какой-то девке? Ты мне кто — друг? Брат? Сестра? Ты никто! Чучело из Винсунга! Которое должно мне столько денег, что за всю жизнь подтирая гавно в таверне, столько не заработает!

Пиголь помолчал, и продолжил уже спокойным, веселым тоном:

— Ну что так переживаешь? Жив, здоров, сыт — хочешь — будешь и пьян! Хотя я этого не одобряю. Да — не одобряю! Я — другое дело. Но пьяниц-слуг не держу. Я их просто убиваю!

— А как же власть? — не выдержал Сергей — если убьешь — с тебя ведь спросят!

— Власть? Я — власть! Мои деньги — власть! Убью — и в море. Ищи потом! Ну, придут, может быть — по заявлению матери. Или сестры. Или жены. Спросят — куда делся наш придурок? Отвечу — не знаю! Ну правда — я и не знаю, куда он делся, Может его акула высрала! А может кожистый заградон! Хе хе хе...куда он делся? Пара монет — и вопросов больше нет. Понятно?

— Понятно...знакомо как-то все — вздохнул Сергей — у нас тоже деньги решают многое. Но не все.

— Так и у нас не все. Не всех можно так — в море! — снова хохотнул Пиголь — есть те, за кого и спросят. Так на то я и Пиголь, чтобы соображать — кого можно ТАК, а кого нельзя. Так что ты чувствовал, став женщиной? Кстати — не хотелось попробовать, как это — с мужчиной?

— Нет! — Сергей невольно передернулся — нет, не хотелось. Совсем даже не хотелось! Отвратительно это — быть женщиной. Особенно в мире, где каждый смотрит на тебя, как на мясо, которое нужно... В общем — не по мне это. Очень хочу вернуться если не в свое тело, то в любое мужское.

— А что, это возможно — пожал плечами Пиголь, с усмешкой глядя, как загорелись глаза Сергея — мой 'друг' Лоо проводит исследования на эту тему. Только — тсс! Я тебе ничего не говорил! Он не любит, чтобы это обсуждали. Не получается у него. Народу уже загубил — кучу. Я время от времени отправляю к нему девок, которые мне не угодили, или должников — отрабатывать долг. Никто еще не вернулся. Ты не смотри, что он на вид такой добрый старичок — это тварь похлеще заградона, сожрет, и не поморщится. Даже я его опасаюсь. Колдуны вообще твари непредсказуемые. У них в голове дерьмо, а не мозги. Не знаешь чего ожидать в очередной раз. Говорят, это потому, что когда их в колдуны принимают, мозги набекрень сворачиваются. Ведь выживают один из десяти колдунов...

— Это что, их делают, колдунов? — Сергей широко раскрыл глаза от удивления — я думал, они с рождения такие!

— Делают — равнодушно пожал плечами Пиголь — редко кто с рождения колдует. Их превращают в колдунов какими-то пакостными снадобьями и ритуалами. Потому — большинство колдунов сироты, не имеющие родителей, не имеющие никакой родни. Каждый может пойти к Верховному Магу и заявить, что хочет стать колдуном. И его возьмут. Только вот выживет он, или нет — большой вопрос. Мало хочет стать колдунами, и еще меньше — выживает. И это хорошо. Иначе эти проклятые твари заполонили бы весь мир!

— А почему ты не любишь колдунов? — осторожно осведомился Сергей — что они тебе сделали?

— Я не люблю то, чего боюсь — усмехнулся Пиголь — а боюсь я того, чего не могу понять. Магию я понять не могу. Она опасна и непредсказуема. Хотя и полезна. Колдуны видят суть вещей. Вот, например — он увидел в твоем теле две души. Я этого не могу. Как он это сделал — не знаю. Я ненавижу Лоо, но он мне нужен. Как и я ему — выгодный клиент, обеспечивающий его деньгами. Ладно, хватит — мне нужно в Винсунг. Сейчас я распоряжусь, чтобы тебе прислали учителя...

— Можно попросить? — нерешительно осведомился Сергей — нельзя ли мне учителя по боевым искусствам? И кстати — у вас есть какие-либо ограничения — учить только мужчин? Или можно и женщин? Ведь снаружи я женщина...увы. Раз я влезаю в твои дела, мне обязательно нужно быть в боевой форме. И неплохо было бы кольчугу...

— Хмм...я не возражаю — на миг задумался Пиголь — если ты будешь в числе моих людей, тебе нужно владеть оружием. И не только таким, как твоя зубочистка. Кстати — можешь забрать его назад. Возьми. Надеюсь я не заподозрю, что у тебя возникла мысль воткнуть его мне в грудь...

— Зачем в грудь? — задумчиво покачал головой Сергей — можно в горло...или в затылок...в глаз — тоже неплохо. Клинок сразу в мозг, мгновенная смерть. Я служил в разведроте, меня учили убивать. Кое-что помню. Но это так, к слову...

— Я оценил — кивнул головой Пиголь — да, ты мог попробовать. Но больше так не говори. Иначе я решу, что выгоднее свернуть тебе башку. Просто потому, что мертвому не нужны ни деньги, ни дома, ни слуги. Кстати — я оценил и твои знания в убийстве людей. Я некогда был победителем в борьбе без правил. Видишь вот этот шрам? Это один скот укусил меня во время боя. Я свернул ему шею. Но стал выше всех!

Пиголь постучал пальцами по крышке стола, задумался и после полуминутного молчания добавил:

— Ладно — будет тебе учитель боя. Не здесь — будешь ходить в городскую школу, есть у меня на примете один старикан...только он своеобразный...не знаю, возьмет ли тебя, но если возьмет — не пожалеешь. Он сделает из тебя бойца, даже если ты этого не захочешь. Но только не забывай — ты мой слуга, и твоя задача сделать так, чтобы я стал богаче. Ну и...веселить меня! Нет — не своей задницей, чего желваками забегал? Мне девок хватает и без тебя. Веселить меня — это говорить со мной. Вокруг меня идиоты, глупые твари с птичьими мозгами, ублюдки, выродки, ничтожные гниды, грязь, мечтающая стать человеком! Поговорить не с кем...ты думаешь я всем позволяю так запросто сидеть и со мной разговаривать? Задавать мне вопросы? Ошибаешься. Считай это честью — говорить со мной. А я ценю твою прямоту...но только не зарывайся. Что-то хочешь спросить?

— Почему у тебя семьи нет? Жены?

Сергею показалось, что рука Пиголя дернулась, чтобы его ударить, он инстинктивно отклонился, но нет— рука бессильно разжалась и Пиголь будто осел, как-то сразу расплывшись, как свеча в пламени очага.

— Это долгая история. Тебе не нужная. Не получилось, скажем так. Да мне и без этого хорошо — зато никто не мешает мне наслаждаться жизнью. Все, хватит разговоров на сегодня — сейчас идешь в свою комнату и ждешь, когда придет учитель. В школу единоборств поедем завтра утром.

— Я могу посещать этот кабинет, читать книги? — быстро выпалил Сергей, глядя, как Пиголь дергает шнурок вызова слуги.

— Можешь. Я отдам распоряжение. Все, жди служанку, она тебя проводит.

Пиголь поднялся, шагнул к дверям и вышел, не захлопнув дверей. Сергей остался один. От нечего делать он стал разглядывать полки с книгами — их было много, по здешним меркам, вероятно — очень, очень много. Пятьсот? Тысяча? Лень считать. Огромное богатство — Абина говорила, что каждая книга в этом мире стоит больших, очень больших денег. Каких? Она не знала. Книги ее не интересовали. Просто знала что дорого, и все тут. Как драгоценности на тех дамах, которые изредка забредали в порт, сопровождаемые отрядом охраны — без надежной охраны никто из знати не решался войти на опасную территорию — здесь могли ограбить и средь белого дня.

У двери кто-то вздохнул, Сергей обернулся:

— Ты?! А! Понятно. Проводишь меня в комнату?

— Да, госпожа... — Абина поклонилась и замерла у порога, склонив голову.

— Ты чего это? Это же я, Сарана!

— Ты...госпожа — тихо сказала Абина, несмело приподняв взгляд — ты клановая. А я никто...тебя все боятся. Говорят, ты теперь жена Пиголя...прости, госпожа, я лишнего сказала!

— Хмм...веди меня в мою комнату! — внезапно рассердился Сергей и пошел следом за девушкой, злясь — сам не знал на что. На то, что его записали в жены Пиголя? Ну и что? Наоборот — хорошо, больше бояться будут. Теперь у него есть определенный социальный статус. И довольно высокий. Но все равно, что-то в душе нарисовалось такое гадкое, неприятное...он и сам не знал — что. Просто стало противно.

Комната Сергея находилась в дальнем крыле дома, с окнами во двор, на небольшой садик. Впрочем — небольшой это как сказать — в середине прудик, вокруг него газон, цветы, беседка, в которой можно разговаривать, не ожидая, что кто-то подслушает — так представлялось Сергею. Хотя могло быть и по-другому — обычная беседка, чтобы отдыхать над водой, бросая рыбкам кусочки хлеба. Сергей с некоторых пор во всем, что видел, склонен был видеть заговор и козни. По понятной причине.

Комната вполне прилична, похожа на номер в не очень дорогой, но хорошей гостинице — двуспальная кровать (Интересно — зачем? — тут же подумал Сергей, полный дурных предчувствий), стол, кресла, шкаф, камин — для холодных зимних вечеров — зеркало — небольшое, но для этого мира просто огромное (Это Сергей уже знал. Зеркала здесь в большой цене). В общем — 'Все, как полагается девушке из приличной семьи — усмехнулся Сергей — даже косметику положили'. На столе стоял небольшой ящичек с притираниями, пудрой, тенями и краской для губ.

Косметика Сергею была ни к чему, а вот поднос с исходящими горячим паром чашками и горячими пирожками, распространяющими одуряющий запах печеного — это великолепно. Как и кувшин с чем-то булькающим, пахнущий фруктами.

Вино? Сергей сейчас предпочел бы что-то вроде чая, или кофе...ему нужна была ясная голова и туманить ее вином он не хотел. Как ни странно. При его-то наклонностях. Похоже, что с обретением нового тела и потерей своего он лишился и некоторых неприятных привычек...если их можно так назвать. Алкоголизм — привычка? Или болезнь? Если болезнь — тогда он вылечился. И похоже, увы, навсегда...

— Я тебе нужна, госпожа? — Абина потупила глаза, поклонилась и замерла у порога.

— Нет. Иди. — сухо ответил Сергей, не глядя на бывшую подругу, с которой его разделила невидимая, но могучая, как стальная — стена.

Дверь хлопнула и наконец-то он остался один, впервые за этот день. Такой суматошный, такой насыщенный событиями день. Теперь у него есть статус и кое-какая определенность. И надежда.

* * *

Проснулся от отчаянной попытки организма освободиться от выпитого и съеденного. Вскочил с кровати, натянул мягкие кожаные полусапожки на низком каблуке и помчался в коридор, едва успев закрыть за собой дверь. Пожалел, что в комнате нет своего туалета — проходить через строй любопытных, неприязненных и просто равнодушных взглядов было не очень приятно. Напоминало то, как если бы он забрался в наркоманский притон и бродил по комнате перед сидящими в ожидании нарками.

Ощущение было именно такое — все в комнате ждут от него каких-то действий, и скорее всего — не очень хороших для обитателей притона. Впрочем — Сергею не привыкать. Маленький кинжал, возвращенный Пиголем лежит за поясом, ну а то, что надо быть настороже — это и так понятно.

Впрочем — прошло все без приключений. Никто не напал в полутемном коридоре, никто не облил кипятком и не врезал шваброй по голове, выпрыгнув из темного чулана.

Пиголь пользовался такой репутацией, что никто не решился на открытые действия в отношение его...хрен знает кого — жены? Подруги? Что, впрочем, не отменяло попытки агрессии каким-нибудь тихим способом — например яд, или же найм колдуна для напускания проклятий. Абина некогда живо рассказала Сергею о том, как колдуны наводят проклятия, после которых люди заживо сгнивают или превращаются в страшных уродов.

Вообще-то Сергей не особенно верил, что на такую персону как он будет натравлен настоящий колдун вроде Лоо — это стоило бы слишком больших денег, и не слугам Пиголя нанимать сильных колдунов, но...все бывает.

В комнате, когда он вернулся, Сергея ждал сюрприз в виде человека средних лет, около тридцати -тридцати пяти, невысокого, стройного, с длинными, забранными сзади в косу волосами. Синие, с красными прожилками белков глаза пришельца смотрели немного отстраненно, туманно, будто хотели тут же закрыться и не открываться минимум часов десять. Сергей безошибочно сделал вывод — похмелье, сон три часа и полное отвращение к реальности. Сам такой бывал — не раз и не два.

— Кто ты? — требовательно спросил Сергей, в упор глянув на пришельца, устроившегося в кресле, и тот слегка улыбнулся, окинув взглядом вошедшую, задержавшись глазами на обтянутых кожаными штанами бедрах.

— Я твой учитель, госпожа! — мягким грудным голосом ответил пришелец — мое имя Захар. Я буду учить тебя...почему ты смеешься, госпожа? Над чем?

— Извини. Просто у меня был некий знакомый по имени Захар...тоже учил меня кое-чему.

Захаром звали армейского приятеля Сажи, учившего его залпом выпивать граненный стакан водки, закусывая, или вернее — занюхивая его карамелькой. Понадобилось достаточно долгое время, чтобы Сергей научился не поморщившись всасывать стаканюгу, не упустив содержимое желудка назад. Впрочем — до Захара ему было далеко — тот мог выхлебать стакан водки, запивая ей печеньку. При одной мысли о таком беспределе Сажу тошнило.

Жизнь разбросала друзей по разным концам страны, по слухам Захар пошел по контракту, исчезнув где-то в горах Кавказа. Хотя, возможно, это досужие разговоры и Захар давно уже кормил червей, спившись, как многие вояки, прошедшие горнило войны. Но стоит быть объективным — Захар научил Сергея не только пить водку и виртуозно ругаться матом, он великолепно метал ножи и отлично владел ножевым боем. Не сказать, чтобы Сергей стал от его уроков мастером, но кое-какие приемы перенял. А что касается метания ножей — как говорил Захар: 'Чтобы хорошо метать ножи и попадать в цель, нужно просто метнуть нож десять тысяч раз. И ты начнешь попадать туда, куда хочешь. А если сделаешь это сто тысяч раз — станешь мастером'

— Надеюсь, твой учитель был достоен своего имени, госпожа! — слегка нахмурился 'новый' Захар — господин Пиголь нанял меня для того, чтобы обучить тебя грамоте, а еще — ответить на твои вопросы по естествознанию. Судя по его словам, ты ничего не знаешь о мире, совсем ничего. Я не знаю, как так получилось, чтобы ты дожила до восемнадцати лет — ведь тебе столько? — и ничего не знала о мироздании! Не пояснишь, как так получилось? Я не с праздной целью, а лишь для того, чтобы наши уроки имели наибольшую для тебя пользу. Ведь я должен знать о своей ученице как можно больше, дабы не терять времени и не повторять то, что ты уже знаешь.

— Уважаемый Захар! — Сергей уже начал приспосабливаться к здешней манере велеречиво излагать свои мысли — тебя не должно беспокоить, как и почему я оказалась лишена знаний, присущих девушке моего возраста. Честно сказать — это не твое дело, прошу не обижаться. Давай построим наши отношения так — я спрашиваю, ты отвечаешь. Заверяю тебя — я быстро учусь. Будем считать, что я потеряла память в результате некоторого магического воздействия некого неустановленного колдуна, и теперь мне нужно заново учить грамоту.

— Вот как? — Захар был слегка ошеломлен, и даже озадачен — тут присутствует магия? Хмм... Ну...ладно. Как мне тебя именовать?

— Серг Сажа.

— Странное имя...хотя...какая разница? Итак, госпожа Серг Сажа, с чего начнем? С грамоты? Или с рассказа о том, что нас окружает? Откуда берется ветер? Или — кто создал мир?

— Вот что, уважаемый Захар — эту вашу ерунду по поводу создания мира и движения воздушных потоков оставь на далекое будущее. Интересно, но совершенно мне не нужно. Пока не нужно. Расскажи о государстве, в котором мы живем, о тот, как оно устроено, о способах управления, чем живет страна, какие страны его окружают. Но самое главное — о стране, о Городе, обо всем, что ты знаешь. Приступим? Ты готов? Или позвать служанку и она тебе принесет вина — поправить здоровье?

— С чего ты решила, что я... — Захар запнулся и слегка покраснел, потом поморщился и виновато кивнул головой — верно. Перебрал вчера. Если бы не эта привычка, я бы поднялся высоко. Но...ничего не могу с собой поделать. Честно сказать, предложение господина Пиголя было очень своевременным и щедрым. Мое положение сейчас не очень хорошее, и даже, можно сказать — плачевное. Ко всему прочему мне не везет в кости, и проклятые 'близнецы' никак не хотят выпадать во время моих бросков. Думалось — смогу преодолеть полосу неудач, ведь когда-то же она должна кончиться? Увы — моим полосам нет конца. И все они черные. Прости, госпожа, но кружечка вина поправила бы мое здоровье и прочистила голову как надо.

— Хорошо — Сергей дернул за знакомый синий шнурок, через полминуты появилась Абина, а еще через пять минут на столе стояла бутыль зеленого стекла с темным содержимым. Через десять минут умиротворенный, слегка румяный Захар сидел перед Сергеем и отвечал на его вопросы.

Остаток вечера прошел в напряженной беседе, Сергей узнал все, что можно было узнать от этого человека, и вправду основательно образованного и обладающего энциклопедическими данными.

Это был остров. Большой остров. Не материк, но и не букашка вроде каких-нибудь Канар. По размеру ближе к Англии, наверное. Или побольше. Вот только климат тропический, а не английский.

Остров назывался ( о чудо!) Мир. Ну да, просто — Мир, и все тут. А вокруг Океан. Что находилось за океаном — Захар перечислял страны, народы, но этой информации было так много, что Сергей пропустил ее мимо ушей. Потом разберется. Сейчас не до того.

Вот по структуре управления страной, в которой живет, он прошелся подробнее. Хотя особо нового не услышал — десять кланов. Самый мощный и сильный клан занимает ключевые посты государства, здешний император называется геренар, это что-то вроде 'Вождь вождей'. Клановая система и простая, и сложная одновременно. Можно переходить из клана в клан — с помощью женитьбы, или же за деньги, или по персональному разрешению главы клана. Есть кланы враждебные, есть дружественные. Кто из них кто, где враги, а где друзья — Захар объяснить пытался, но Сергей так и не смог понять все это как следует, отставил дело в дальний угол. Потом разберется.

А в общем и целом государственная структура не имела отличий от земной — собирались налоги, карались преступники, имелись законы и как следствие — их нарушители. Армия, стража, охрана — все, как всегда. Ничего нового, интересного, кроме все тех же магов, непонятно как появившихся в этом мире.

Маги существовали вне кланов, у них была своя организация — что-то вроде секты, если ее можно так назвать. Закрытое сообщество, руководимое Верховным магом, подчиняющимся только геренару ('Да и подчиняющимся ли? Поговаривали, что Верховный вообще никому не подчиняется и плевать ему на всех, кроме себя и Организации! Только я тебе ничего не говорил, это речи против геренара, и за такое можно потерять голову!')

Кланы... Первая мысль — да тут черт ногу сломит! Как самый сильный клан пришел к власти? Он объединился с тремя сильными кланами. А потом, когда пришел к власти, отдал часть ее в эти самые кланы, пустил к кормушке. Какая новизна! Сергей даже затосковал — история действительно идет по спирали, как ему некогда говорили?

Преступники? Ничего нового. Банды, шайки. Их отлавливают, отрубают голову, сжигают, сажают на кол (последнее особенно не понравилось Сергею, он даже заерзал на месте, представляя этот процесс), четвертуют, закапывают заживо, травят собаками, скармливают диким зверям — вариантов столько, сколько креативных фантазий объявится в голове похмельных судей. Встанет с утра бодрячком, с хорошим настроением — всего лишь в рабство на гребные суда, геморрой замучил, жена запилила — на кол подлеца!

Суд тут был скорым, и вроде как по закону, но... 'закон как дышло, куда повернул — туда и вышло' — это русский народ придумал, наученный горьким, очень горьким опытом общения с властью. Сергей это знал по себе, тем более что он как раз и был частенько неправедным мечом правосудия. Или скорее этаким кинжальчиком, пыряющим исподтишка, в спину, но с тем же эффектом как и меч палача. Подброшенные наркотики, поддельные протоколы и фальшивые свидетели — все было. И не потому, что Сергей злой и подлый человек, совсем нет! Просто такова жизнь, таковы правила игры. Хочешь жить...в общем — ничего нового.

Через несколько часов, поздним вечером, Сергей был выжат, как лимон. Как и его учитель. И тогда Сергей предложил продолжить завтра. После обеда. Помня, что с утра ему предстоит отправиться с Пиголем к какому-то там вредному старикашке, который еще быть может и не возьмет на свои занятия непонятную девку, неизвестно зачем собравшуюся учиться искусству рукопашного боя.

Как выяснилось из разговора с Захаром, бойцы-женщины существовали и существуют в природе, однако обычно они кардинально отличаются от 'госпожи Сажи' — мужеподобные, здоровенные бабищи. Здешнее общество патриархально, так что участие женщин в битвах, кроме как в роли медсестер или проституток, здесь не приветствовалось.

Отпустив учителя, Сергей разделся и юркнул в постель — чистую, лишенную клопов, вшей и прочей живности, ставшей в последнее время неотъемлемым спутником жизни 'Сараны', и доводившей его до безумия. Иногда, прямо посреди ночи Сергей вскакивал с топчана в своем домике и устраивал 'сафари', уничтожая всех супостатов, попавшихся под руку — дощечкой, которую он держал именно для таких случаев.

Впрочем — война с насекомыми была безуспешна и каждая ночь превращалась в мучительную пытку — в чем он видел коварный замысел богов — наказать его за прегрешения как Прометея. Только вот Прометею орел клевал печень, Сергею же клопы и вши разъедали интимные и не очень части тела, что не способствовало спокойному сну.

Он пытался бороться с этих бесовским легионом, покупал специальные палочки для окуривания дома, но помогало ненадолго — после уничтожения собственного контингента насекомых орды соседских, особо злых и голодных занимали освободившуюся территорию вместе с источником питания.

Первую ночь в доме Пиголя Сергей спал в комнатке кого-то из слуг, на узкой, покрытой набитым соломой матрасом кровати, но показалось, по контрасту с предыдущим жильем, пятизвездочным отелем на каком-нибудь дорогом курорте. Нынешняя комната превзошла всеожидания — скорее всего эта комната была предназначена для солидных гостей, привыкших отдыхать в комфорте.

Под кроватью обнаружился и ночной горшок, что привело Сергея в смешливое настроение — на горшке он не сидел с детсадовских времен. Осторожно приоткрыв крышку сосуда, задумчиво потыкал пальцем в покрытую прихотливыми узорами медную стенку, хихикнул и снова поставив горшок на пол задвинул его под кровать. Похоже было, что придется привыкать к средневековым 'удобствам' — то-то домочадцы Пиголя глядели на него расширив глаза, будто увидели морское чудовище. В общественный сортир здесь ходят только слуги низшего уровня. Прокол! Нужно поддерживать свой статус. Да и безопаснее — не хватало еще попасть в засаду прямо в этом доме.

Пиголь в этот день не приходил, будто забыв о своем 'демоне'. Сергей вызвал Абину, попросил принести ужин. Потом поел, не особо налегая на сытную, жирную еду — есть не особо хотелось, да и тяжелая еда на ночь верный путь к просмотру ночных кошмаров — и лег спать, раздумывая, как в этом доме устроить душ. Никаких мыслей по этому поводу не пришло, зато явился Оле Лукойе, раскрывший над не очень хорошим мальчиком-девочкой Сергеем Сажиным черный зонтик и отправивший его в глубокий, тяжелый сон — убежище всех тех, кто хочет сбежать от не очень приятной реальности.

Глава 4

— Госпожа Серг! Госпожа Серг! — чей-то голос и громкий стук безжалостно вырвали Сергея из объятий Морфея, и он со стоном сел в постели, продирая глаза и пытаясь сфокусировать зрение на столе, уставленном перепачканными вчерашней едой чашками. После третьей попытки глаза все-таки заработали как надо, голова тоже включилась в работу, хоть и частично, и стало ясно — в дверь кто-то стучит, и похоже, что неспроста. На большее утреннего разумения Сергея не хватило.

— Кто там? Чего надо? — получилось хрипло, будто петух, не прочистивший голос перед утренней побудкой.

— Госпожа Серг! Господи Пиголь требует тебя, говорит — чтобы собиралась ехать в город, он скоро пришлет за тобой! — голос Абины был испуганным, как если бы за ее спиной стоял вооруженный солдат и грозил снести ей голову.

Она всегда была такой испуганной, и Сергея всегда учила — мол, чем испуганней и безобидней будешь выглядеть, тем меньше опасность того, что на тебя нападут и что-нибудь с тобой сотворят. Нужно быть незаметным, а если заметили — безобидным. Больше шансов выжить.

Сергей за эти страшные недели пять раз огребал по полной — за взгляд в упор, за нерасторопность, когда уступал дорогу человеку высокого статуса (а это все, кто не нищий), и просто так — от плохого настроения обижавшего: вышел, проигравшись в кости, а тут проклятая нищенка метет улицу! Ннна! Получи!

Каких усилий стоило Сергею не наброситься и не откусить ухо какому-нибудь гаденышу — один бог знает.

— Собираюсь! — крикнул Сергей, наливая в кружку вчерашнего компота и отпивая большой глоток. Часть темно-красной жидкости пролилась, по груди прокатились пурпурные капельки, напоминающие капли крови.

Сергей с неудовольствием и некоторым содроганием уставился на свою грудь, на торчащие вперед небольшие груди, соски, сморщившиеся от прохлады и невольно зарычал, как загнанный зверь. Больше двух недель, а он все никак не может привыкнуть! Как и к тому, что ему нужно сесть, чтобы помочиться. Ненавистные тонкие руки с длинными пальцами, годные лишь для вышивания, а не для того, чтобы разбить башку противнику! Ну почему, почему его не засунули в мужчину?

Впрочем — могло быть и хуже. Девка, в которой он оказался хотя бы красивая, стройная, как ни странно, довольно спортивная — ноги длинные, жилистые, с рельефными мускулами. Прыгунья в высоту, да и только, или бегунья на длинные дистанции. Ни грамма жира, подтянутая, худая. Засунули бы его в жирную, противную Жевену, вот тогда бы он взвыл. Так что нужно довольствоваться тем, что досталось и не гневить богов. Их, богов, развлечения слишком креативные, если не сказать — извращенные, а посему...но лучше об этом не думать. Кто знает, может эти самые боги его сейчас подслушивают?

Эта мысль отрезвила Сергея, и почесав тугой, твердый зад, он начал натягивать штаны, мучительно раздумывая о том, что будет, когда придут ЭТИ дни. А они должны быть скоро — если, конечно, физиология местных соответствует физиологии земных людей. По внешнему виду соответствие было полным — Сергей уже обследовал свое тело, насколько мог.

Одевшись, привычно сунул за пояс кинжальчик — тот стал уже чем-то вроде талисмана — натянул мягкие полусапожки, подумав о том, что надо бы их сменить на тяжелые кожаные ботинки — ими удобнее пинать противника — и открыв засов, вышел в коридор, тут же наткнувшись на Абину, терпеливо ожидавшую у дверей с подносом в руках.

— Ты чего молчишь-то? — спросил он, испытав легкий укол совести (заставил девку простоять с тяжелым подносом!) — надо было сказать, что принесла завтрак!

— Простите, госпожа, я забыла... — Абина склонилась в поклоне, почти в пояс и Сергей снова испытал приступ совестливости, все-таки две недели вместе ели, пили, Абина ухаживала за ним, когда пьяный придурок вырубил его возле трактирного колодца. Воды приносила в дом, когда ему стало плохо — отравился какой-то несвежей гадостью, которой их попотчевали в одном из заведений.

Все-таки нужно как-то облегчить ей жизнь, насколько можно. Это будет и по совести, и выгодно — свой человек есть свой человек, хотя Сергей был уверен, что Пиголь приказал Абине докладывать о всех сергеевых передвижениях и разговорах. Сергей бы так сделал, а Пиголь, что, глупее? Судя по речам, это был тертый-перетертый калач, не проведешь. По крайней мере тот сам так считал.

— Поставь на стол — мягко приказал Сергей, и войдя следом, прикрыл за собой дверь. Абина поставила поднос с кувшином и тарелками, склонилась в поклоне:

— Что еще желает госпожа?

— Послушай, ты можешь постоянно мне не кланяться? — начал Сергей, не зная, как сказать и с чего начать — мы же с тобой две недели вместе...тьфу!

Тут же подумал — Сарана с Абиной всю жизнь вместе, какие две недели? Что он несет?

— В общем — можешь так не кланяться! — с досадой закончил и тут же сделал вывод, что сказано глупо, не по делу и совсем ни о чем. И разговора этого не надо было начинать. Она все равно не поймет, только перепугается. Вон, какое плаксивое лицо сделала, будто ее хотят избить.

— Как скажет госпожа! — испуганно кивнула Абина, и теперь Сергей почувствовал странное, патологическое чувство зависти — вот стоит девушка, которая все знает — как жить, как себя вести, и нет у нее никакого сомнения, что нужно жить именно так, как она живет! Ну да, сейчас ей плохо, бедной, убогой, но после смерти-то заживет хорошо, госпожой! Простая, незамысловатая жизнь, основанная на вере. А вот он, Сергей, строит планы, страдает душой, раздумывает, правильно ли поступает — так кто из них счастлив? Действительно — 'От многия знания, многие печали' — как сказано в одной древней книге.

— Где тут можно помыться? — уже спокойно спросил Сергей, перед тем, как откусить от сладкого пирожка.

— Я могу принести корыто и воды, госпожа! Но госпожа уверена, что сейчас стоит это делать? Господин Пиголь вот-вот пришлет гонца!

— Уже прислал! — послышался от дверей мужской голос, и парень, тот, что когда-то привел Сергея к Пиголю, по-хозяйски шагнул в комнату — собирайся быстрее, господин Пиголь ждет.

— Кто — собирайся? — переспросил Сергей, невозмутимо наливая в кружку свежего утреннего компота, уже остывшего, но еще теплого, пахнущего травами и какими-то, неизвестными ему фруктами. Сахару в отваре было мало, но Сергей и не любил приторного компота. Когда он пил такой, слишком сладкий компот, казалось, что тот подали на поминках...такие компоты всегда на поминках...а Сергей очень не любил поминок. Куда лучше свадьба, или просто пьянка с ревом, грохотом динамиков и визжащими от восторга полуголыми девками.

— Ты — собирайся, кто же еще! И пошевеливайся — хозяин ждать не будет!

И тихо, себе под нос, добавил:

— Обнаглевшая тварь...

Сергей допил компот из кружки. Повернулся, и без замаха врезал тяжелой глиняной кружкой прямо в лоб парню. Эффект был таким, как если бы он врезал этой самой кружкой в стену дома. Как не проломил лоб — неизвестно, видимо кость этого придурка оказалась гораздо крепче, чем обожженная глина кружки, разлетевшейся на куски.

Абина взвизгнула от неожиданности, парень же мешком повалился на пол, заливаясь кровью из глубокой раны на лбу, через которую была видна белая кость черепа.

'Сотрясение мозга обеспечено!' — равнодушно подумал Сергей — 'Сразу не поставишь на место гавнюка — на шею сядут. Теперь будут знать, что опасно обращаться со мной неуважительно. Может вообще ему глотку перерезать? Нет, это будет перебор. Казнить и миловать подчиненных привилегия начальника. Хозяина. Слегка побить можно и нужно. Но убивать — нет. Нужно было его заглушить, нужно. Этим самым я показал всем тем, кто помнит, откуда я пришел, что сейчас мой социальный статус совсем другой, гораздо выше их уровня. Пусть боятся'.

В последний раз окинув взглядом поверженного мордоворота, Сергей повернулся к Абине и тихо приказал:

— Отведи меня туда, где ждет Пиголь. Знаешь, где он?

— Знаю — прошептала девушка, кусая губы — коляска всегда ждет у выезда.

— Пошли — Сергей подтолкнул вялую Абину к выходу, и та, получив импульс к движению засеменила по коридору, уткнувшись взглядом в пол, чтобы ненароком не оскорбить клановых, посмотрев в их лицо.

Свет, падающий из окна осветил фигурку девушки, обрисовал ее зад и Сергей, неожиданно для самого себя хлопнул по тугим полушариям. Абина едва не подпрыгнула на месте, вскрикнула и заторопилась, ускорив шаг, Сергей же криво ухмыльнулся, размышляя, видели его действия всевидящие глаза домашней прислуги, или не видели. А если видели — что скажут, какие вести разнесут об этой извращенке, вытащенной хозяином из гнусного Винсунга и пристающей к женщинам, вместо того, чтобы как следует ублажить господина?

Пиголь был сердит. Исподлобья взглянув на Сергея, холодным тоном спросил:

— И почему так долго шла? А где придурок, которого я за тобой послал?

— Прости, задержалась. Вдалбливала разум в голову твоего придурка — так же холодно ответил Сергей, усаживаясь в коляску — он был непочтителен по отношению ко мне.

Стоящие рядом с коляской охранники переглянулись, и снова замерли, держа руки на рукоятях мечей, как и положено порядочным охранникам.

— Жив? — коротко спросил Пиголь, поднимая брови высоко вверх.

— Жив. Голову немного разбила, потошнит пару дней, и все пройдет. Может быть пройдет — сухо ответил Сергей — могу я узнать, куда мы едем?

— По дороге расскажу. Парни, за мной! Поехали! — Пиголь ткнул возницу в спину толстой тростью, повозка дернулась и загромыхала вперед, высекая искры из мостовой. Пиголь постучал тростью по левому плечу возницы, тот обернулся и Пиголь, четко выговаривая слова, приказал:

— К мастеру Гекелю. Пошел!

Возница кивнул, хлопнул вожжами, повозка ускорила ход. Следом пристроились всадники, четверо парней в блестящих кольчугах — люди Пиголя — получился целый караван, провожаемый взглядами любопытных прохожих.

Пиголя знали, потому всем было интересно, куда отправился уважаемый господин, сидя рядом с некой красоткой — всем известно, что Пиголь холост. Неужели какая-то баба все-таки его захомутала?

— Он глух, как пень — Пиголь кивнул на спину возницы — лишнего не услышит. Нет, это не я лишил его слуха — он ухмыльнулся, и довольно откинулся назад на спинку кожаного дивана — но ход твоих мыслей правильный. Возможно я и сделаю себе такого возницу — лишу слуха и вырежу язык. В наше время в цене те, кто не может услышать то, что ему не предназначается и не может рассказать лишнего. Но соображает.

— Так куда мы едем? — снова спросил Сергей, не обращая внимания на слова Пиголя и стараясь не выдать удивления — этот монстр в человеческом обличье точно угадал то, что подумал Сергей.

— Ты же хотел заняться боевым искусством, оно якобы нужно тебе для работы. Вот мы и едем к мастеру Гекелю. Если он решит, что ты достоин — будет тебя учить. И помни про сроки — ничего не забыл из того, что я тебе говорил?

— Не забыл. А почему столько охраны? У тебя проблемы?

— Да — Пиголь помолчал, и добавил — потом об этом поговорим. Вот тебе и будет возможность проявить себя.

— Что за мастер такой? Почему мы к нему едем, если он еще может меня и не взять? И что значит: 'может не взять'? Ты же деньги ему платишь, нет?

— Все ему деньги платят. Но не всех он берет — пожал плечами Пиголь — только не спрашивай, чем руководствуется, почему одних отправляет восвояси, других учит — не знаю. И никто не знает. Сдается, это прихоть такая. Он совсем даже не беден. Откуда у него деньги? Не знаю, он очень скрытный человек и почти не выходит из дома.

— Хмм...интересно. А сколько ему лет? Откуда он? Почему именно он? Я так-то не собираюсь становиться мастером боевых искусств. Мне достаточно просто поддерживать форму.

— Форма у тебя неплохая! — хохотнул Пиголь — особенно в этих штанах! Задницу обтягивает очень даже недурно. Парни головы свернули, разглядывая, как ты садишься в повозку. Да я и сам загляделся...ладно, ладно! Не делай такую рожу, демон! Демон ты, или не демон, но я бы тебя загнул, и...хо-хо-хо... Ладно — полюбовался на твою разъяренную злобную демонскую рожу, и к делу. Никто не знает, откуда он. Его ученики непобедимы. Хотя и не участвуют ни в каких состязаниях. Просто непобедимы, и все тут. Выйдешь с ним на бой — и смерть. Труп. Он умеет их воспитывать. Деньги? Он берет деньги, да. Столько, сколько ты сможешь дать. И дают много. Или не дают совсем. Так говорят. И я хочу, чтобы ты попробовал стать его учеником.

— Зачем? Почему ты этого хочешь? — подозрительно спросил Сергей — ведь не спроста, да?

— Неспроста — прищурил глаза Пиголь — ты будешь рассказывать мне о всем, что ты там увидишь. Если узнаешь что-то о Гекеле — доложишь мне. Все доложишь, что узнаешь. Учти — я могу снова задействовать Лоо и выжать из тебя сведения, хочешь ты этого, или не хочешь. Узнаю, что скрываешь — будет плохо, очень плохо. Напомню — пока от тебя толку никакого. Только жрешь, да портишь моих парней. И баб. Вся ясно?

— В общем-то да. Только я сомневаюсь, что он меня возьмет — пожал плечами Сергей — кто я ему? Девчонка, неумеха. Почему бы тебе не послать к нему кого-то из своих парней? Надежнее ведь будет.

— Надежнее... — Пиголь проводил взглядом встречную карету с затейливым знаком на дверце, и помолчав, неохотно добавил — посылал уже. Всех своих парней. И даже сам ходил к нему. Сидит, старый пень, молчит. Смотрит на тебя, будто в душе ковыряется, потом объявляет: 'Нет. Уходи!' И уходишь, будто оплеванный. Один мой боец, крепкий парнишка, возмутился и сказал ему что-то...уже и сам не помнит что. Очнулся — лежит в канаве. Как там оказался — не знает. Что с ним случилось — тоже не помнит. Только помнит, что непочительно отозвался о мастере.

— Сказки какие-то — хмыкнул Сергей — если он такой непобедимый, великий, почему им не заинтересовались сильные этого мира? Почему не взяли его за задницу и не заставили работать на себя? Не выбили из него нужные сведения?

— Башкой-то подумай! Или бабская башка не позволяет тебе думать как следует?! — недовольно рявкнул Пиголь — какие там сказки?! Ну взяли его, и что? Заставить его работать на себя — как?! Ну будет он учить — так учить, что только улицу подметать таким бойцам! Скрыл тут, неверно сказал там — и все, не боец, а калека! Убить его? А смысл? Тем более, что он из высшего клана, и по слухам — в каком-то родстве с геренаром! Впрочем — возможно, что это только слухи. Пойми, получить такого учителя, обучить своих бойцов и сделать их непобедимыми — это мечта каждого предводителя клана! Они отдадут за это все, что попросишь! Кроме власти, конечно. Но мастер Гекель не соглашается обучать бойцов ни одного из уважаемых людей! Он не подчиняется никому! Знаю, что скажешь — ученики? Они тоже не соглашаются обучать. Это одно из условий обучения. Без разрешения мастера ты не можешь обучать, выдавать секреты мастерства. Честно сказать, у мастера за десять лет, что он здесь обитает, перебывало столько искателей удачи, что цифр в голове не хватит, чтобы всех посчитать!

— Десять лет? Только десять лет? Я-то думал он с рождения тут живет... — удивился Сергей — а как же тогда его родство с геренаром? Как он вообще оказался в главном клане?

— Вот в том и загадка — усмехнулся Пиголь — каким образом он оказался здесь и кто Гекель такой... Теперь ты понял, в чем твоя задача?

— Шпионить, чего уж тут — криво усмехнулся Сергей — бред какой-то. Он отсеет меня моментально! Сколько учеников у него за это время было?

— Десяток. Всего десяток — пожал плечами Пиголь — Один живет с ним вместе, под одной крышей, остальные разбрелись по миру, исчезли.

— Опять же — и они столько заплатили ему, что он может жить?! — поразился Сергей — ты меня совсем запутал, я ничего не понимаю! Каков, в конце концов, источник его существования? Жить-то ему надо на что-то?

— Снадобья он продает еще — сухо ответил Пиголь, вглядываясь куда-то вперед — делает снадобья, редкие, дорогие и продает. Например — то снадобье, что дал тебе отпить Лоо — оно Гекелем сделано. И много еще чего — усиливающего заклинания и просто избавляющего от болезней. На него работают множество сборщиков трав, камней, магических веществ, он скупает все это и готовит снадобья. Небольшой цех, работают в основном молодые парни, они толкут, растирают и передают ему. Он смешивает — как — никто не знает. Кстати — тоже тайна. И если бы ты узнал парочку секретов старого пердуна — вот твое предназначение и было бы выполнено. Ты сделал бы меня очень богатым.

— Я из твоих слов понял, что он живет обучением бойцов — слегка растерялся Сергей.

— Надеюсь, ты меня услышал — спокойно подытожил Пиголь, прикрывая глаза — докладываешь обо всем, что видишь, и все будет хорошо.

Сергей тоже замолчал. Говорить, в общем-то, было не о чем. Роль шпиона его не пугала, и не отвращала — да мало ли что в жизни бывает, кем приходится работать? Не дерьмо же чистить, в конце концов! После того раза, когда его рвало в выгребной яме трактира (они с Абиной нанялись его чистить), ему уже, наверное, ничего не страшно. 'Хлебнул' дерьма по самое не хочу.

'Шпион? Интересно, что за старичок такой... Родственник ихнего императора? Каким образом? Брехня скорее всего, сам небось и распустил такие слухи, чтобы меньше на него батон крошили. Как лихо Пиголь подсуетился! Сходу мяч перехватил — я ему про занятия боевыми искусствами, он тут же соображает, что можно меня заслать во 'вражеское логово'. И само собой его не интересует, что будет, если меня раскроют. Впрочем — неужели старичок такой кровожадный? Отрежет мне башку? Надеюсь, что нет. А если отрежет — может сменю тело? Возрожусь мужчиной...или бродячим псом! Брррр! Не хочется эдак-то, псом...как у Высоцкого. Может что-то поумнее придумаю? Кстати — странно, какова связь между непобедимостью учеников этого старикана, и его снадобьями? Может он их снабжает каким-то наркотическим зельем? Ну как берсерки — жрали свои поганые грибы, пускали пену и крошили врагов, пока не падали изрубленные! Все может быть. Хмм...может его не трогают еще и потому, что он умеет делать редкие снадобья? Вполне вероятно. Никто не умеет, а он умеет. Грохни его — и останешься без сыворотки правды. А вот узнать, как он ее делает...да, это большие деньги. Интересно, этот старик — маг?'

— Скажи, Пиголь, этот старикан — маг? — озвучил вслух свои мысли Сергей.

— Неизвестно — буркнул Пиголь.

— Как это — неизвестно?! — опешил Сергей — маги ведь умеют видеть свечение души, или как у нас называют — ауру! А у колдунов она особая, ты же знаешь! Так почему никто не узнал, колдун Гекель, или нет?

— Аура, говоришь? — задумчиво повторил Пиголь — не видят у него никакой ауры. Вообще. Закрыт он. Как добился этого — тоже никто не знает. Не могут колдуны пробить его защиту. И пробивать он не дает — гонит вон, если заметит попытку колдовать. И амулеты не помогают.

— Если он узнает, что я соглядатай — что будет? Убьет меня?

— Нет, не убьет — после небольшой заминки сказал Пиголь, и сердце Сергея захолодело — точно, опасность. Не зря он так замялся... Но что делать? Пока что ничего сделать нельзя — пусть все идет так, как идет.

* * *

Дом мастера Гекеля был ничем не примечательным зданием — двухэтажным, за массивной дверью, окованной начищенной медью. Медная пластинка, над ней медный же молоток, стучать которым нужно было взявшись за рукоять, похожую на дверную ручку.

Тихий переулок, засаженный развесистыми деревьями укрывавшими от дневного зноя, поглотил грохот ударов, и через пару минут дверь отворилась, выпустив из недр дома молодого человека лет двадцати, одетого в бесформенную, свободную одежду. Он внимательно посмотрел на гостей, задержавшись взглядом на бедрах 'Серг' (Тот уже начал привыкать к такому вниманию, но...все равно раздражало), после трехсекундного молчания учтиво спросил:

— Что желают господа? Хотите купить снадобья?

— Я бы хотел увидеть мастера Гекеля — хмуро пояснил Пиголь, неприязненным взглядом пожирая парня. Тот слегка улыбнулся и так же вежливо переспросил:

— Не хотите ли изложить причину, из-за которой вы желаете видеть мастера? Он не принимает любопытных, без дела. Чтобы он вас принял, должна быть какая-то веская причина.

— Вот эта девушка желает стать ученицей мастера Гекеля в боевых искусствах — так же хмуро бросил Пиголь.

— Она?! — парень будто отшатнулся, широко раскрытыми глазами глядя на Серг — девушка?! У мастера еще не было учениц — девушек. Хорошо. Ваша просьба необычна, но мастер любит все необычное. Я доложу. Ждите здесь.

Дверь снова захлопнулась, Пиголь скрипнул зубами и процедил, едва слышно и зло:

— Вот он, ученичок! Размозжил бы ему башку!

— За что? — поднял брови Сергей — завидуешь?

— Завидую — спокойно подтвердил Пиголь — почему и нет? Один из многих! Все у меня есть, а вот этого — нет. И получить не могу. Хотя и хочу.

— Гордыня — тихо фыркнул Сергей — зачем тебе это? За тебя бьются другие люди — вон, стоят, ждут твоего приказа — зачем тебе самому? Глупо.

— Ты не понимаешь — хмыкнул Пиголь — чужой ты, потому и не понимаешь. Да и не надо тебе. Делай то, что должен и заткнись.

Парня не было минут пять. Сергей устал ждать, оперся спиной о перила, ограждающие крыльцо и долго разглядывал небо, раздумывая, отличается ли оно по цвету от земного. По всему вышло — не отличается. Небо, как небо — голубое, глубокое, без единой тучки. А хотелось бы облаков— за две недели ни одного дождя! Засуха? Прохлады хочется...осенней, бодрящей, ясной и гулкой, когда кричишь в пустоту и твой голос эхом летит на желтеющим лесом, полями, над ясной в своей холодной глубине речкой...

Сергея тоска взяла. Хотелось домой, в Россию...

Ностальгия? Он никогда не думал, что подвержен воздействию таких интеллигентских штучек — ностальгии, сплины и всякое такое. Не по его складу ума. А вишь ты как оно выходит...

— Мастер приглашает — парень склонился в легком поклоне, потом встал у двери, пропуская внутрь, и Сергей шагнул вперед, за отполированный ногами посетителей порог. Неожиданно парень шагнул вперед и перекрыл вход Пиголю:

— Для тебя приглашения не было, господин Пиголь. Мастер приглашает только девушку. Вы можете подождать у входа.

Лицо парня было приветливым, будто он не сообщил неприятное известие одному из самых известных и жестоких людей портовых трущоб. Пиголь же исказился в лице, ощерился, и на долю секунды обернувшемуся к порогу Сергею показалось, что владелец Винсунга сейчас ударит зарвавшегося юнца. Но ничего не случилось. Пиголь развернулся и тяжело шагая по ступеням крыльца зашагал к своей повозке, буркнув через плечо:

— Я жду здесь!

Длинный коридор, лестница на второй этаж. Прохладно, пахнет травами и чем-то жареным, мясным — видимо рядом кухня. Где-то далеко голоса, несколько голосов. Кто-то засмеялся, потом равномерный стук, будто заработали небольшие молотки. Мастерская? Или тренируются?

Подумать некогда — поднялись на второй этаж по натертой до блеска деревянной лестнице, прошли по аскетичному, безликому коридору, отделанному такими же деревянными пластинами, как на полу, к двери, виднеющейся в конце коридора. Дверь не скрипнула, пропуская провожатого, он распахнул ее, пропуская Сергея и остался в коридоре, плотно притворив за собой.

В большой, можно сказать огромной комнате человек за столом, возле полок с книгами. Книг, похоже, больше, чем у Пиголя — все пристенные полки уставлены ими от пола до потолка. Большие окна отворены, и в них струится уличный воздух, с чириканьем птиц и легким шумом ветерка, раскачивающего дерево, растущее прямо напротив окна.

Человек за столом никак не походит на знаменитого бойца — усталые темные глаза, тонкие черты лица, седой ежик волос — бывший вояка, или мент — сказал бы Сергей, встретив такого человека на Земле. Видал виды, теперь на пенсии, любит читать, ловить рыбу и смотреть новости. Нормальный дядька лет шестидесяти, или побольше. Сразу и не скажешь, сколько ему лет, особенно, пока сидит за столом. Смотрит пристально, взгляд колючий, пронизывающий. Не приветствует — лицо холодное, непроницаемое, как у каменной статуи.

— Подойди! — голос человека был мягким, без угрозы или неприязни. Преподаватель ВУЗа на отдыхе, да и только

— Присядь в кресло. Стой! — мужчина нахмурился и приподнял брови — пройдись по комнате, к выходу, и обратно. Так. Садись. Твое имя?

— Серг Сажа — слегка запнувшись ответил Сергей, и почувствовал, как у него волосы шевелятся на голове — ему показалось, что глаза Гекеля засветились. Но скорее всего это был только отблеск солнца от красного стекла, вставленного в витраж окна.

— Серг...Сажа... — с расстановкой повторил Гекель и вперился в Сергея тяжелым, будто свинцовым взглядом так, что тому показалось — взгляд проник в мозг и хозяин дома копошится, перебирая 'файлы' сергеевой памяти. После минуты молчания, Гекель откинулся назад, на спинку кресла и с гримасой удивления на лице, сказал:

— Очень интересно. Ты откуда такая взялась? Кто ты?

— Помощница Пиголя — осторожно ответил Сергей, стараясь обдумывать каждое слово.

— Чем помогаешь ему, кроме как сбросить напряжение в постели? — невозмутимо осведомился Гекель, исподлобья следя за лицом собеседника.

— Я не сплю с ним — слегка сердито ответил Сергей — я...я...советница.

— Советница — неопределенно хмыкнул Гекель — и что же ты советуешь? Как лучше собрать медяки с жителей Винсунга?

— Какая разница? — стараясь казаться спокойным, бросил Сергей — может и так. Извини, мастер, я не вправе рассказывать о делах своего господина. Его дела — это его дела, и если болтать на каждом перекрестке...

— Тебя — двое — неожиданно оборвал Сергея Гекель — скорее всего тело тебе не принадлежит. Я вижу тень удаленной души. Твоя душа не из этого мира. Как ты это объяснишь?

— Никак. Господин Гекель...мастер...я не могу об этом говорить — нахмурился Сергей — я обещал...обещала, что не буду об этом рассказывать, а при всех своих недостатках, я всегда держу свое слово.

— 'Обещал', а не 'обещала'...точно — кивнул Гекель — ты мужчина в женском теле. Я видел, как ты вошел и сразу заметил что-то странное в твоей походке. Потому и попросил тебя пройти по комнате. У тебя мужская походка. Женщины ходят не так — они семенят, а ты ходишь широко, размашисто. Неспроста ты надел мужские штаны — ты не привык ходить в женском. Но в женском теле ты недавно, иначе тень прежней души уже бы стерлась. Ты не колдун, иначе я бы это увидел. Так кто ты?

— Повторюсь — я не могу об этом говорить — упавшим голосом повторил Сергей, готовясь к тому, чтобы мастер выпроводил его прочь — если у тебя больше нет вопросов, я пойду?

— Куда? — со смешливым интересом спросил Гекель — ты же зачем-то пришел? Зацепиться за мой дом, высматривать, а потом докладывать Пиголю. Так?

— Так — кивнул Сергей — он мой хозяин, и я от него завишу. Мне просто было нужно где-то заниматься, чтобы поддержать боевую форму и научиться владеть мечом. Я этого не умею. Но оказалось — я еще должен и соглядатайствовать. Этого не хочу. Но Пиголю сказать об этом не могу.

— Ты не умеешь владеть мечом...а что умеешь?

— Умею метать ножи, умею драться...ну так, не очень, не мастер, но в глаз дать могу...

— В глаз дать он может! — усмехнулся мастер — сейчас мы проверим, что ты можешь. Нет — чуть позже. А теперь расскажи — что обо мне говорил Пиголь? На это-то запрета не было?

— Ну...почти ничего не говорил...что ты появился десять лет назад, учеников мало, всех прогоняешь, зарабатываешь продажей снадобий. Что у тебя связи при дворе геренара, и потому тебя трогать опасно. Ну...вот и все. Ничего особого. Мастер, я не вызывался ехать к тебе! Я всего лишь спросил — нет ли возможности обучиться боевым искусствам, насколько позволит время! Так что не стоит думать, что я с охотой ехал в твой дом!

— Лазутчики все так говорят — сдвинув брови, кивнул Гекель — конечно, вы не по своей воле лезете и подсматриваете, пытаетесь украсть секреты! Просто ваш хозяин плохой, но вы-то хорошие! Вы правильные! Скажешь выбора не было? Выбор всегда есть. Только вот почти никто не хочет выбирать то, что правильно. Впрочем — это уже другая тема. Пойдем, покажешь, что умеешь. Умение метать ножи проверять не буду — здесь дорогие полированные пластины из ароматического гунгра, портить их просто кощунство. Давай-ка, покажи, как умеешь драться.

Гекель вышел из-за стола. Он был одет в такую же мешковатую свободную одежду темно-синей ткани, как и встретивший Сергея парень. На ногах мягкие кожаные тапочки, похожие на сапожки 'Серг'. Рост Гекеля не превышал роста Сергея, он не отличался шириной плеч, узловатостью могучих рук — просто дядька в шелковой одежде, похожей на свободную пижаму.

— Что я должен сделать? — растерянно спросил Сергей, глядя на стоящего перед ним человека.

— Убить меня. Сломать меня. Лишить способности двигаться, способности драться — просто сказал Гекель — не бойся. Если ты меня поколотишь, я не буду в обиде.

— Точно? — неуверенно переспросил Сергей.

— Точно — слегка улыбнулся Гекель, растянув в ухмылке тонкие губы — ты забавный, правда.

— Ну, раз так — получите! — выдохнул Сергей, и без замаха, как стоял, ударил ногой в пахе мастеру. Вернее попытался ударить — тот легко, молниеносным движением поймал ногу Сергея своей ступней и остановил удар.

— Неплохо, так, так! — поощрил Гекель — продолжаем!

Сергей вдруг разозлился покровительственному тону мастера, и решил про себя: 'Сейчас ты узнаешь, что такое сержант разведроты! Держись, старый пердун!'

Сергей сделал шаг вперед и с силой выбросил вперед локоть, стараясь раздробить переносицу противника. Тот уклонился, пропустив руку мимо и чуть толкнул Сергея вперед, легонько хлопнув по затылку:

— Труп! Продолжаем!

Удар! Коленом, носком, кулак в солнечное сплетение, 'вертушка'! Захват, бросок через бедро — Гекель встает на ноги, как кошка и дьявольски, потрясающе предугадывает каждый удар, при этом касаясь жесткой рукой точек на теле Сергея, невозмутимо констатируя те разрушения, которые мог бы нанести этому самому телу.

Что бы Сергей не делал — не смог достать Гекеля ни разу. Наконец, он выдохся и остановился, тяжело дыша, вспотев, будто бежал несколько километров. Гекель же был сух, чист и невозмутим, как и в начале разговора.

— Итак: кое-что ты умеешь, соглашусь. Против неподготовленного противника верится, что устоишь, а возможно и свалишь. Ошибки — ты наносишь удары так, будто обладаешь гораздо большей массой и силой. Делаешь упор на свою силу, и это притом, что твое нынешнее тело не располагает нужным весом. Есть некоторое несоответствие в координации движений, так, будто ты не до конца владеешь телом. Мозг знает, как нужно сделать, но тело не успевает, не помнит этих движений. Ты заставляешь его выполнить определенные действия, но...оно не успевает за мыслью. Хотя должно эту самую мысль опережать.

Твой стиль борьбы. Никакого стиля. Это некоторый набор приемов, движений, вбитый в голову путем многократного повторения. Скупые, предназначенные для короткого контакта с таким же не очень обученным противником, или вообще неподготовленным к рукопашному бою. Примерно так у нас обучают лучников и арбалетчиков — они стреляют издалека, но если войдут в контакт с противником — надо же как-то отбиваться, вот и учат приему-другому. Похоже, что ты служил именно лучником или арбалетчиком. Отсюда же умение метать нож — тоже удар на расстоянии.

— Я умею драться ножом без метания — пожал плечами Сергей — Только на том же уровне, что и борьба. Могу показать.

— Не нужно. Я уже понял твой уровень как мастера единоборств.

Гекель прошел за стол, сел на свое место и задумчиво посмотрел на Сергея. Потом так же задумчиво, растягивая слова сказал:

— Гнать бы тебя отсюда...как соглядатая...но что-то останавливает меня, не дает это сделать. Любопытство? Наверное — да. Мне уже много лет, гораздо больше, чем ты можешь подумать, интерес к жизни угас. Живу в свое удовольствие, делаю то, что мне приятно, что хочется и могу позволить себе безумные поступки. Например — взять в обучение странную женщину, в теле которой сидит непонятно как попавший туда мужчина, владеющий единоборствами не похожими ни на один стиль нашего мира. И поверь мне — я знаю все стили всех единоборств этого мира. Я попутешествовал по миру более чем достаточно, пока не оказался здесь, в этом городе. Мне здесь нравится — тихо, спокойно. Народ воинственный, так зато никто к ним и не лезет завоевывать, а значит нет войн. Взять у них особо нечего — больших ценностей в этой стране нет, а значит, нет соблазна захватит Остров. Вот так и живу здесь, как жук, спрятавшийся под пеньком.

— Вы хотите взять меня в обучение? — удивленно переспросил Сергей, не веря своим ушам — и это притом, что знаете — я послан к вам, чтобы следить, чтобы вызнать ваши секреты! Зная, что я непонятная личность, отказывающаяся о себе рассказать? И не боитесь?

— Я уже давно ничего не боюсь — серьезно ответил мастер — отбоялся свое. Что я потеряю, если умру? Жизнь? Она у меня была такая, что ее хватило бы на сто жизней простого человека. Кем я возрожусь в новой жизни? Куда попадет моя душа? Я не знаю, в кого она вселится...хмм...интересно, очень интересно. Тебе был отдан приказ не рассказывать никому о себе, так? Сейчас я буду задавать вопросы, а ты ответишь на них да, или нет, хорошо? Это не будет считаться так, будто ты мне что-то рассказал. Я ведь сам догадался, а ты лишь подтвердил мою догадку. Итак, ты из нашего мира?

— Нет

— Из другого мира?

— Да.

— Твоя душа была душой мужчины и после твоей смерти вселилась в тело этой девушки?

— Да — Сергей немного замялся, ведь он не знал, как его душа вылетела из тела. Может во сне? Или в обморок упал!

— Ты был в своем мире воином?

— Да. Нет.

— Хмм...как это так...интересно...а! Вначале ты был воином, потом перестал им быть?

— Да. Нет.

— Опять интересно... Понятно! Был воином, потом стал...охранником, или стражником!

— Да.

— Ты недавно в этом мире, две-три недели, не больше месяца, полутора месяцев — так?

— Да.

— Теперь понятно. А скажи, зачем тебе нужно боевое искусство и как ты собираешься жить дальше?

— Я хочу подняться выше, занять хорошее место в этой жизни. А еще — сменить тело. Если это возможно. Здесь есть магия, у нас магии нет. Хочу снова стать мужчиной. Надеюсь, что магия в этом мне поможет.

— Вот как... — кивнул мастер — да, задача у тебя непростая. А как ты собрался занять это самое место в жизни? Ты под крылом одного из самых жестоких и неприятных людей города. Как тебя вообще угораздило попасть к нему в руки?

— Я очнулся в Винсунге — пожал плечами Сергей — а потом он вызвал меня к себе для постельных утех. И когда я начал с ним говорить — он сразу меня вычислил. Не надо думать, что Пиголь дурак — он умнейший человек. Кстати — книг у него не намного меньше, чем у тебя. Я пообещал, что сделаю его богатым человеком, сказал, что я демон, знающий способы, как разбогатеть. Вот он и взял меня под свое крыло, сделал мне клановый статус. По большому счету плохого я от него не видел, хотя он мне и угрожает. И раз я пообещал что-то сделать — я это сделаю. По крайней мере попробую.

— Криминал? — нахмурился мастер.

— Криминал — кивнул головой Сергей. Кстати — если бы я узнал кое-какие твои секреты, мой долг перед Пиголем был бы закрыт.

— Чушь — пренебрежительно кивнул рукой Гекель — узнал бы пару-тройку секретов, потом ему захотелось бы больше, больше, еще больше! Человек никогда не останавливается на достигнутом, по крайней мере такой, как Пиголь. Кстати. У него проблемы — ты уже слышал?

— Слышал, что какие-то проблемы, но какие именно — не знаю. А ты откуда знаешь?

— Мои проблемы, откуда я знаю — лицо мастера сделалось насмешливым, как если бы Сергей сморозил некую глупость — главное, что знаю. Конкурент у него объявился. Из моего клана. Строит поселок, подобный Винсунгу, а Пиголю предлагает прикрыть лавочку, пока не дошло до войны. Похоже, что война все-таки будет. Скоро нищие потянутся из Винсунга в Вананг, тем более что условия им там предоставлены гораздо лучшие. Пиголь, по жадности своей, совсем не заботился о проживающих в его поселке людях. Так что он теперь мечется, пытается исправить ситуацию. Конкурент серьезный — сам первый томдар городской стражи Генеш Усган, личность темная и опасная.

— Прости, мастер, а зачем ты это мне рассказываешь? — не выдержал Сергей — ведь я тебе никто, можно даже сказать...противник. Зачем ты даешь мне эти сведения?

— Будем считать, что я так забавляюсь — насмешливо усмехнулся Гекель — да и чего тут такого, что не известно Пиголю? А ты и сам обо всем узнаешь, когда выйдешь отсюда. Пиголю поставили условие — или он продает Винсунг, или...будет война. Стража может очень осложнить жизнь Пиголю. В открытую на него не нападут, а вот пакостить — запросто. Итак, вернемся к тебе. Как я понял — жить ты будешь у Пиголя. Потому я и рассказал тебе о его проблемах — чтобы ты был предупрежден и не пострадал. Я намерен расспросить тебя о другом мире — это будет твоей платой за обучение. Конечно, хотелось бы, чтобы ты жил в моем доме. Подумай над этим. Легче выбрать время, чтобы посвятить себя занятиям.

— Пиголь не позволит — нахмурился Сергей — кроме того, я пока что не могу обеспечить себя питанием, одеждой — все, что на мне куплено Пиголем. И кроме того — я дал слово, что помогу ему. Какой бы я ни был, но слово всегда держу. Стараюсь держать, по крайней мере.

— Это мне нравится. Потому я с тобой и разговариваю — кивнул Гекель — Человек, который держит данное слово в нашем мире слишком большая редкость, чтобы так просто его отбросить.

— В нашем мире — тоже — вздохнул Сергей — болтуны, не выполняющие обязательств, опаздывающие, не держащие слово — девять из десяти. Да, бывало так, что и я не держал слово, но редко. И то — имелись непреодолимые препятствия, некие обстоятельства. (Пьянка, вот какие обстоятельства — хмыкнул про себя Сергей — когда нажрешься — какие там обязательства?). Можно, я тебя спрошу?

— Спрашивай. Если я не захочу ответить — просто не отвечу, и все. Говори.

— Ты — колдун?

— Как ты понял это?

— Пиголь сказал, что колдуны не могут пробить твою защиту, чтобы посмотреть, кто ты. И еще — ты чувствуешь, когда колдуют и сразу прогоняешь колдунов. А когда мы с тобой дрались, ты видел каждый мой удар за секунду до того, как я ударю. Только не нужно рассказывать мне, что ты просто быстрее. Ты ВИДЕЛ каждый мой удар прежде, чем я его нанес. Уверен. Не знаю, почему до сих пор никто не обратил на это внимание, может быть, ты не давал такой возможности — почувствовать это. Или они просто не сообразили. Делаю вывод — ты обладаешь способностью предвидеть на короткое расстояние — не менее секунды. Ты маг, но с особыми способностями, недоступными другим. И потому ты не брал в ученики более чем одного ученика в год — их просто нет, подобных тебе людей. Среди многих сотен, а может тысяч ты выбрал тех, кто обладает такими же способностями и обучил их. Я прав?

— Ты в своем мире был сыщиком? Да? Я так и подумал. Очень уж четкую цепочку ты выстроил. Но не совсем верную. И не боишься теперь?

— Боюсь — признался Сергей и покосился на дверь, размышляя, успеет ли удрать, если Гекель решит открутить ему голову. По всему выходило — не успеет.

— Не бойся. Пока не бойся — поправился мастер, глядя в лицо Сергею своими меняющими цвет глазами — я возьму с тебя слово, что ты будешь молчать о том, что я тебе расскажу, а если ты не сдержишь слово, то я тебя найду и убью. Это будет правильно.

— Не совсем — покачал головой Сергей — я дал слово, что расскажу Пиголю обо всем, что разузнаю у тебя в доме. Как я могу сдержать первое слово, если ты с меня возьмешь второе?

— Мда...неразрешимое противоречие — усмехнулся Гекель.

— Неразрешимое. Притом, что они могут применить ко мне заклинание правды — и уже применяли. Лоо и Пиголь.

— Заклинание правды? С сывороткой? — нахмурился мастер — поганцы. Опасное дело, между прочим. Можно повредить мозг, если у тебя непереносимость сыворотки. Ее применяют против закоренелых преступников, и то, прежде надо хорошенько подумать, применять, или нет. Больше не позволяй этого делать.

Давай так поступим — ты не будешь добровольно рассказывать обо всем, что узнаешь в доме и не будешь спрашивать то, о чем спрашивать нельзя, зная, что ты можешь это выдать. А я не буду рассказывать тебе то, что опасно для меня. И не будешь рассказывать о происходящем в доме никому, кроме Пиголя.

— Грохнуть его, и вся недолга — сморщился Сергей — но я этого сделать не могу. Я обещал сделать Пиголя богатым, а мертвый богатым стать не может.

-Неудобно жить человеком с правилами, правда? — улыбнулся Гекель — возможно когда-нибудь ты сумеешь излечиться от своей болезни, именуемой 'Обязательность'. Впрочем — тогда наши пути разойдутся.

— Они и сейчас еще не сошлись — пожал плечами Сергей — какой мне смысл в изучении боевых искусств, когда как следует не владею своим телом, а для изучения в совершенстве требуются годы и годы напряженного труда? Мне нужно всего лишь взять несколько уроков фехтования, да потренироваться с партнером, вспомнить былое, вот и все.

— Вот и все... — эхом повторил Гекель — я кое-что тебе сейчас скажу, а ты сразу не отвечай, подумай над этим. Так вот — я могу сделать тебя бойцом, вроде меня, или моих учеников. Но это может стоить тебе жизни. Или разума. Ты решишься на это? Если решишься, то я за короткое время подготовлю из тебя такого бойца, который сможет занять в этом мире то место, которое пожелает. Если не убьют, конечно — Гекель засмеялся — всегда найдется нож в спину, или стрела в затылок. Но в открытом бою ты сможешь противостоять десятку, а то и больше противников.

— Подожди! Мастер, это как то, чего от тебя ждут! Чтобы ты сделал из бойцов непобедимых монстров, чтобы маленькие армии этих хозяйчиков стали непобедимы! Не говори мне ничего! — хрипло выдохнул Сергей — не надо!

— Я же сказал — ты можешь потерять разум, или жизнь — холодно ответил Гекель — потому решиться на такое колдовство может только человек отчаявшийся. Тот, кому нечего терять в этой жизни. Посему я тебя спрашиваю — ты хочешь стать таким бойцом? Рискнуть жизнью и здоровьем?

— Мутации. Я понял — кивнул Сергей — ты позволишь мне немного подумать?

— Сколько тебе нужно на размышление? Сутки? Двое? Месяц? Смотри — я предлагаю один раз. И не всем. Ты не выживешь в этом мире, уверен — если у тебя не будет преимущества. Тебе кажется, что ты такой мудрый и хитрый, но заверяю тебя — кроме мудрости и хитрости человеку здесь нужно быть еще и сильным, как зверь. Наш мир жесток и уважает лишь силу.

Сергей подошел к окну, выходящему во внутренний двор, сквозь ветви дерева посмотрел на площадь двора — она напоминала плац строгостью форм, чистотой, аскетичностью. Оглянулся на внимательно наблюдавшего за ним Гекеля и будто бросаясь в холодную прорубь, сказал:

— Я согласен. Мне нечего терять, ты прав. Когда приступим?

— Завтра. Тебе придется неделю пожить у меня. Я должен наблюдать за тем, как проходит трансформация. И ты должен уладить с Пиголем то обстоятельство, что он взял с тебя слово не рассказывать о твоем происхождении. Как я уже сказал, твои рассказы — это плата за обучение. И за трансформацию.

* * *

— Что так долго? — брюзгливо бросил Пиголь, когда Сергей уселся в коляску. Он ткнул возницу тростью и повозка покатилась по переулку, туда, откуда они приехали некоторое время назад.

— Допрашивал меня — коротко ответил Сергей — Гекель догадался, что я в чужом теле. Он колдун. Ты ведь знал, что Гекель колдун?

— И? Он согласился тебя учить? — нетерпеливо спросил Пиголь, не обращая внимания на вопрос.

— Да. Я завтра должен прибыть к нему. И потом жить у него неделю, пока мое тело будет приспосабливаться к изменениям. Но я могу погибнуть, или сойти с ума. Но я согласился.

— Что он хочет за обучение? Сколько денег?

— Ничего. Только рассказы о моем мире. Он знает, что я дал слово ничего никому не говорить без твоего позволения. И сказал, чтобы я с тобой это уладил. Я могу ему рассказывать о своем мире?

— Можешь — отмахнулся Пиголь — твоя задача как можно глубже войти в доверие к этому старикану, узнать заклинание и рецепт снадобья для изменения бойцов. Узнаешь — я заплачу тебе...десять тысяч золотых! Ты будешь богат! И ты выполнишь свое слово — сделаешь меня богатым! Узнай, и все будет замечательно. Будешь свободен и счастлив.

— А тебя не беспокоит, что я могу подохнуть? — криво усмехнулся Сергей — или превращусь в овощ, пускающий слюни?

— Не переживай. Я не дам тебе мучиться овощем — прирежу, не больно и легко — равнодушно сплюнул Пиголь — Когда к нему? Завтра?

— Завтра к полудню — отстраненно ответил Сергей, и прикрыл глаза. Ему не хотелось видеть толстогубую рожу Пиголя. Противно.

Глава 5

'Продуктивный день. Очень даже продуктивный. Надеюсь — не последний в моей жизни. Пиголь каков?! Плевать ему, что со мной будет! Плевать, и все тут!

— А ты что ожидал? Что он тебя на руках носить будет? Молодец какой — скажет, разведчик, Штрилиц? Ты для него орудие. Слышал — он даже сам пытался проникнуть к Гекелю, и что вышло? Ноль.

А Гекель каков...ох, непросто старичок. И старичком-то назвать его не хочется. Зверь-зверина почище Пиголя. От него опасностью пахнет. Если от Пиголя пахнет опасностью стихийной, вроде бури, урагана, вулкана, то от Гекеля — холодной, продуманной опасностью змеи. Стелет мягко, вот только спать будет неудобно...

— А что ты ожидал от Гекеля? Здравствуй, шпион, проходи, шпион! Не рассказать ли тебе о моих тайнах?! Так, да?

— Ну не так, но...

— А что — 'но'? Он работает четко, просчитал тебя на-раз! Ты не первый такой, и не последний. Если бы он не разглядел двойную сущность, послал бы подальше, и все.

— И пусть бы послал! На кой хрен мне их эта суперменность, когда я могу сдохнуть, как крыса?! В чужом мире, у чужих людей! Тоска берет...

— Поплачь еще. Ты же баба, плакать не возбраняется. Кстати — а что там с сексом? Ты как собираешься сексоваться, Серега? Как все бабы?

— Гадость какая! Я что, извращенец? С бабой, конечно...хмм...

— Вот тебе и — 'хмм'! ты хоть знаешь, может за такие 'хмм' у них на кострах сжигают? Ты хоть поинтересовался, как у них обстоит дело — девочка с девочкой? Хочешь ведь секса? Посещают мысли о...

— Посещают! И что! Я нормальный мужик, и если вижу симпатичную женщину...

— В зеркале, что ли? Смешно. Ага...то-то ты себя поглаживал...

— Ну и поглаживал! Каждый мужик, попавший в тело женщины хотел бы испытать женский оргазм! Я что, извращенец от этого?

— Может быть...ведь у нормального-то мужике крыша бы поехала от того, что он попал в бабу! Может ты скрытый гомик? Ну говорят же — что те, кто ненавидит гомиков и об этом часто говорит — сам на самом деле гомик?

— Тьфу! Сука ты, мое второе я! Ну какие гадости думаешь! Нет! Я никогда не представлял себя в объятьях с мужчиной, никогда этого не хотел — в любом теле! Поэтому нужно прекратить свою тупую хрень, и...

— И? Может позвать Абину? Она рядом...придет, ляжет с тобой...она же ляжет. Завтра ты можешь сдохнуть, а сегодня вся ночь твоя. Решайся. Хоть перед смертью узнаешь. Что такое женский оргазм. А выживешью потом станешь мужчиной — будешь говорить женщинам, с которыми переспишь: 'Я знаю, что вы чувствуете! Меня не обманете!'

— Глупость какая! Хе хе хе...зачем это я буду им рассказывать? Абину? Абину...интересная мысль. Может и правда?

— Правда, правда! Зови! Не так скучно будет! И...

— Ладно, ладно!'

Сергей сел на постели, посмотрел в сторону окна. Оно было занавешено портьерой из толстой ткани, но с краю, у стены, виднелся 'глазок' и показалось, что сквозь глазок кто-то смотрит. В комнате темно, время около полуночи, но все равно ощущение такое, будто кто-то видит, как Серг разгуливает по комнате голышом.

Спали тут голыми — жарко, только ночь приносила прохладу, и то, если ветер дул с моря, или с гор, темными пирамидами нависшими с севера. Окна закрывались противомоскитной сеткой, если отодвинуть портьеру можно было наслаждаться прохладным ночным воздухом, однако Сергей предпочитал закупориваться, как в бункере — мало ли что может случиться...всегда надо быть наготове. При закрытых окнах иллюзорное, но все-таки чувство безопасности.

Встал, отодвинул портьеру, открыл створку окна и вдохнул свежий воздух. Потянулся, закинув руки за голову посмотрел на звездное небо, усыпанное колючими серебряными гвоздиками, подмигивающими, будто успокаивая и подбодряя. Что день грядущий ему готовит? Беду ли, радость ли, разочарование или удачу? Подумал минуты три, понаблюдал за метеорами, мелькавшими над морем и гаснувшими, как угольки костра, упавшие в дождевую лужу — решился. Протянул руку и схватившись за шнурок, потянул за него — тихонько, будто опасаясь делать резкие движения.

Подождал, потом шумно выпустил воздух из груди, часто задышав, как после глубокого нырка под воду — оказывается, все время после того, как ухватился за шнурок, не дышал, затаив дыхание. Видимо от волнения...

Абина заскреблась в дверь минуты через две. Она тихонько постучала, потом подала голос и Сергей отодвинул засов, впуская ее в комнату. Девушка вошла, держа в руках зажженный масляный фонарь, посветила перед собой и согнувшись в поклоне, спросила:

— Что желает госпожа?

— Госпожа желает, чтобы ты поставила фонарь на стол, закрыла занавеску от любопытных глаз, а затем села сюда, на постель, ко мне — Сергей постучал ладонью по перине, издав приглушенные, но звонкие хлопки, отозвавшиеся в тишине будто выстрелы из пистолета с глушителем.

В него однажды стреляли из такого, очень, очень тихого пистолета, и Сергей хорошо запомнил звук хлопка, а еще — звон разбившегося стекла над левым плечом. Врезалось в память...не каждый раз смерть проходит в пяти сантиметрах над тобой.

Абина проделал все, что сказал Сергей, робко присела на постель и еще раз, потупив глаза, спросила:

— Что желает госпожа?

— Госпожа желает, чтобы ты легла с ней в постель и сделала ей хорошо! — решился Сергей и остановил полезшую на кровать девушку — платье-то сними. Подожди! Постой передо мной вот так, голышом...

Сергей внимательно осмотрел Абину спереди, при свете фонаря, взял ее за голые худые бедра, повернул спиной — еще осмотрел. Насекомых не было, грязи тоже — чистая, и даже хорошо пахнущая. Синяки были — на бедрах, и несколько полос на спине, вроде как от плети.

— У Пиголя была, да? Бил? — нахмурившись спросил Сергей.

— Да, у хозяина — кивнула Абина — он любит, когда девушкам больно, без этого не может кончить. Но он хороший, потом денег дает! Если не забывает... Я вечером с ним была. Госпожа ляжет, или мне встать на колени на пол?

— Лягу — решил Сергей — скажи, а ты когда-нибудь занималась с женщинами этим самым?

— Конечно...а что, госпожа не помнит? Мы всегда с ней занимались...почти каждый день...если силы оставались после работы.

— Вон оно как! — почему-то поразился Сергей — а почему ты мне раньше не говорила, что мы с тобой были любовницами?

— Госпожа странная, госпожа предпочла забыть...зачем мне напоминать?

— А ты помнишь, что со мной случилось? Помнишь про демона?

— Не помню, госпожа! — Абина побледнела, было видно даже в свете тусклого фонаря — хозяин приказал забыть и никому не говорить, иначе он меня убьет! Пожалуйста, госпожа не должна больше меня спрашивать об ЭТОМ!

— Я сама решу, что я должна, а что не должна! — раздраженно фыркнул Сергей, и уже почти потеряв желание производить какие-либо сексуальные игрища, приказал — ложись! Вот так! Подожди пристраиваться...полежи, я тебя поглажу. Я должен...должна привыкнуть к твоему телу. Мы с тобой ни разу не лежали после того, как со мной случилось 'странное'.

— Конечно, госпожа! — Абина вытянулась посреди кровати, сдвинув ноги и положив руки вдоль тела. Глаза ее были закрыты, тело напряжено, как будто 'госпожа' собиралась Абину высечь и до порки оставалось минуту или две.

Сергей встал на колени, посмотрел на лежащую перед ним девушку.

Стройная фигурка — немного худовата, на его вкус, но вообще-то вполне даже ничего, красивое тело. Небольшая грудь с темными сосками, отмытое лицо оставляли ощущение, что он не с иномирной девицей, а с какой-то первокурсницей экономической академии, как сейчас называются эти институты — рассадник не пристроенных девиц.

Правильные черты лица, помесь еврейки и хохлушки — где-то так. Живот плоский, бедра узкие и мускулистые, как и у Сараны, жир, присущий нежным институткам отсутствует — похоже что на здешних поденных работах не разжиреешь. Впрочем, это он знал точно, на себе испытал.

Руки тонкие, суставы пальцев слегка припухшие — лет в тридцать пять-сорок они раздуются и превратятся в шишки из-за большой нагрузки и постоянной возни с холодной водой. Примеров в Винсунге хоть отбавляй— искривленные руки и ноги, убитые ревматизмом. Но пока — молоденькая девочка, мечта тинейджера. Красотка!

Наклонился, понюхал волосы — пахли травой, мылась вечером, видимо перед походом к Пиголю.

Кольнуло легкое раскаяние — девке и так досталось этим вечером, а он заставляет еще и себя удовлетворять! Подавил таким же легким усилием воли и коснулся губами груди Абины, потеребил языком сосок — девушка вздрогнула, слегка выгнулась, будто стараясь загнать грудь в рот партнерше, задышала и замерла, вцепившись руками в простыню — но глаз так и не открыла.

Прошелся ладонью по животу, погладил бедра, голый, чисто выбритый, лишенный и следов растительности лобок, взялся за левое бедро и отодвинул ногу Абину в сторону, добираясь до заветного места. Протянул руку, решительно взялся...и тут же почувствовал, что рука стала мокрой, горячей, будто попала в разогретую лужу масла.

Совершенно автоматически, не думая, поднес мокрую ладонь к лицу, понюхал — пахло мужским семенем и Сергея чуть не вырвало. Он отпрянул от Абины, соскочил с постели, выдвинув из-под стола ночной горшок, скинул с него крышку, схватил стоявший там же, под кроватью медный сосуд для подмывания — такой на земле называют кумган — и стал лить на руку, смывая следы пиголевых развлечений, содрогаясь от отвращения.

Он сам не знал почему факт того, что Абина наполнена семенем Пиголя вызвал у него такую реакцию, но ему хотелось скорее смыть, содрать с себя любые следы выделений этого типа, будто каждая капля, попавшая на кожу, была не каплей семени, а печатью, фиксирующей подчиненное, рабское положение Сергея в этом мире.

Абина непонимающе смотрела на партнершу, стоящую у горшка, потом несмело спросила, широко открыв глаза от удивления:

— Я чем-то прогневала госпожу? Господин Пиголь много раз в меня кончил, прости, я залила постель... сейчас вытру...

Абина соскочила с кровати, начала вытирать пятно своим платьем, пятно не удалялось, она терла еще сильнее, пока Сергей не прекратил эту вакханалию чистки:

— Иди к себе. Иди, иди...уходи!

Абина попятилась, держа платье в руках, как была, голая, выскочила в коридор и захлопнула за собой дверь, оставив Сергея стоять у кровати в полном расстройстве чувств.

Он закрыл дверь на засов, погасил фонарь, лег на левый край кровати, подальше от мокрого пятна, замер, обдумывая происшедшее.

Вообще-то Сергей никогда не был особо нравственным человеком и в молодости участвовал и в групповухах — по пьянке, когда денег хватило только на одну шлюху, или когда, опять же по-пьянке, обменивались партнершами, устроившись на одной кровати. Тогда чужое семя в партнерше не вызывало у него особого отвращения, а теперь...может дело в том, что это был Пиголь, неприязнь к которому росла не по дням, а по часам.

Почему росла? Сергей и сам не знал. Может быть потому, что тот постоянно угрожал? Или потому, что Пиголь не упускал случая напомнить о подчиненном положении Сергея, унижал его? Так это как в армии — там командир и старшие товарищи никогда не упустят напомнить солдату, что тот дерьмо на палочке, и место его в гнилом деревянном сортире.

Не привыкать. Ментовское начальство тоже не забывало рассказать Сергею, что он никто, и звать его никак.

Так что же тогда? Да какая разница? Противно, и все тут. Представил, как Пиголь разворачивал худенькую упругую попку Абины и пялил ее, ухая от наслаждения — и все, весь настрой на секс пропал. Все равно как если бы та позанималась сексом с собакой...бррр...

Уперся взглядом в потолок, будто надеясь увидеть там звездное небо Земли — Большую Медведицу, Венеру, Марс....вспомнилось, как они с Ленкой сидели на берегу реки, в июне... жрали комары, но было пофигу — обнимались, как сумасшедшие. Тискал Ленкину упругую маленькую грудь, та стонала, закатывая глаза, а потом снял с нее трусики, навалился, и...

Сергей внезапно почувствовал, как внутри его что-то вздрогнуло, сжалось, живот вдруг заболел тянущей болью, наполнился истомой, в пах прилила кровь и по телу прошла дрожь, будто от сквозняка.

Подумав секунду, опустил руку к низу живота и стал ласкать себя, чувствуя горячую влагу... Тело отзывалось, дергаясь, извиваясь в сладострастных судорогах, а потом Сергея накрыла волна такого удовольствия, такого сладкого, почти непереносимого удовольствия, что перед глазами закрутились огненные круги, а из груди вырвался рык-стон, который он не смог удержать в себе!

Тело выгнулось дугой, задергалось, внутри все сокращалось, сокращалось, сокращалось...это было бесконечно, страшно, такое погружение в страсть пугало, отвращало и одновременно звало сделать ТАК еще и еще!

Сколько это продолжалось — Сергей не знал. Но только гораздо дольше, чем у мужчин, это точно. Что там мужской оргазм? Раз, два — и все. Лежи, кури бамбук. 'Не трогай! Я уже все!' То-то женщинам хочется еще и еще...то-то они соблазняются, хоть раз попробовав ТАКОЕ! Мужской оргазм жалкое подобие женского — яркого сочного, многократно более сильного и продолжительного — это Сергей теперь знал наверняка. А еще знал, что для такого удовольствия ему не нужно партнерши, и уже тем более партнера — своими силами обойдется. Ну да, когда-нибудь надо попробовать и с женщиной, но...когда-нибудь. Пока что необходимости в этом нет. В целях познания — потом...

Удовлетворенный, расслабленный, вспотевший, Сергей нашел рукой простыню, натянул ее на себя и мгновенно заснул, улыбаясь перед сном глупо-счастливой улыбкой.

На миг ему привиделось, что снова дома, в своей квартире, а рядом лежит расслабленная, покрытая потом Ленка, которую он перед этим 'пахал', 'по-молодецки', два с половиной часа, как в юности.

* * *

— Завтрак госпоже!

Сергей открыл дверь, вошла Абина, в руках тяжелый поднос с булочками, маслом, вареньем и кусочками чего-то сладкого, покрытого сахарной пудрой.

Сергей поморщился:

— А что, чего-то мясного не было? На кой мне эти сахарные штуки?

— Прости, госпожа — Абина слегка покраснела — я думала...ты всегда любила...

— Сейчас не люблю! — перебил Сергей — не приноси мне по утрам сладостей, лучше копченого мяса, или рыбы. Или еще чего-нибудь...как для мужчин. Сладкое — для баб.

— Прости, госпожа, я сейчас заменю! — Абина кинулась к столу, но Сергей ее остановил:

— Ладно не суетись, обойдусь и этим.

— Госпожа... — Абина нерешительно остановилась посреди комнаты, комкая тряпочку-салфетку — если хочешь...

Она вдруг быстро стянула с себя платье, оставшись обнаженной. Сергей замер в растерянности, не зная, что сказал и лишь уткнулся взглядом в соски Абины, покрашенные красной краской, видимо для пущего эффекта. Только теперь он заметил — девушка начернила глазные впадины, подвела брови, нарумянила щеки — вид был жутковатый, зомби, да и только. Тело Абины лоснилось от ароматического масла и пахло, как парфюмерная лавка.

— Так хорошо? — робко поинтересовалась она — ночью я не знала, что ты меня захочешь, не подготовилась...прости, госпожа. Я все сделаю как ты захочешь, все-все!

— Кхе-кхе... — У Сергея внезапно перехватило горло, он не знал, то ли смеяться ему, то ли ругаться, то ли...

— Оденься — мягко попросил он — мне скоро уезжать, не до того...потом, как-нибудь, хорошо?

— Как прикажет госпожа... — тихо, упавшим голосом сказала Абина, и быстро накинув платье заторопилась к выходу. Миг, и ее уже не было в комнате, остался лишь запах благовоний, да женского тела, разгоряченного эротическими фантазиями.

'А девчонка-то в тебя влюблена...вот какая штука...

— Не в меня, а в Сарану! Это разные вещи!

— Ну да...наверное...но тело-то Сараны, а я в нем, значит — в меня. Забавно...все-таки надо как-то попробовать с ней...девчонка-то хороша. Как-нибудь, когда без Пиголя обойдется.

— А тебе понравились вчерашние ощущения? Кем лучше быть — женщиной, или мужчиной?

— Глупый вопрос. Мужчиной, конечно. Но было забавно...впрочем, какое-то чувство обманутости, что ли....не того ожидал. Не такого оргазма.

— Само собой — не такого! Какого еще ты ждал? Мужского? Зато теперь знаешь, как это — когда хочется, и не можешь. Живот болел отчего?

— Отчего, отчего...пережрал может за ужином! Причем тут...

— Притом. При этом самом...

— Собираться надо. Хватит. Поесть? Что-то не хочется...но надо чего-нибудь втолкнуть в себя. Черт! Горшок не унесла, чертова шлюха! Теперь завтракать рядом с парашей!

— Это она-то шлюха? Это кто-то другой...другая целыми лнями думает о сексе и тискает свои причиндалы...Серега, может ты маньяк? Гы гы гы...

— Заткнись и жри...'

И он стал есть, не замечая вкуса еды. Впрочем — чего там замечать? Масло как масло, лепешка, как лепешка...засахаренные штуки есть не стал, от вида приторных долек некого фрукта даже скулы свело. Хорошо хоть компот не приторно сладкий...

До полудня времени было еще много, потому уселся за стол и стал выполнять задание, оставленное учителем — выписывал буквы местного алфавита, набивая руку.

Трудно, очень трудно. Если язык Сергей схватывал на лету, вспоминая 'давно забытое', то грамота давалась трудно — Сарана неграмотна, так что знаний, позволявших быстрее обучиться письму, не было и в остатке. Как и знаний по чтению.

Кроме того, возникли трудности другого рода — местный алфавит напоминал одновременно и руны, и кириллицу, но обладал способностями иероглифического письма, когда не так поставленный завиток мог изменить смысл слова и даже фразы на полностью противоположный. Требовалось четко запоминать написание слов, их расположение, порядок в предложениях и фразах. Нудно, муторно, очень трудно, учитывая то, что голова занята не грамотой, а предстоящим отправлением на Колесо Жизни — как здесь называют смерть. Этакое колесо, как в передаче ТВ, боги его крутят, а вокруг колеса — тела воплощений. Остановилось — тела — прыг! — и обрели душу. Кому какое попало, такое и будет.

Вот только Сергей никак не мог понять — каким образом тогда учитывается поведение человека в этой жизни? Если все так случайно? Впрочем — можно и не случайно — если колесо многоуровневое, как этажерка. На первом уровне самые праведные души, для них ряды тел покруче, типа 'премиум', потом слой пониже -на нем души поплоше, для них вариант 'стандарт', ну и так далее. До отбросов рода человеческого.

Когда Сергей начал спрашивать учителя по поводу процесса внедрения душ и распределения тел, тот впал в ступор, потом важно заявил, что данный процесс неподвластен разумению человека, как и все дела богов, потому задумываться над ним глупо и бесперспективно. Только неприятностей наживешь.

Вот с этим Сергей был полностью согласен — нажить неприятностей от здешних, мелочных и больных на свою извращенную голову богов можно было просто на-раз. Посему — отбросил кощунственные мысли, сосредоточившись на просвещении заблудшего землянина. Себя.

Промучавшись часа полтора, отбросил исчерканные писаниной дощечки. (Бумага дорога! Ты что думаешь, демон, здесь растут бумажные деревья, унизанные пергаментами и бумагой? Дощечек хватит. Потом вымоют и снова используешь) Лег на постель и стал смотреть в потолок, где на узорчатом дереве покрытом лаком возникали все новые и новые картины того, как Сергея сбрасывают в яму и забрасывают землей, в которой копошатся черви, ожидающие вкусного обеда. А еще — кидают в море, и чудовища, откусив солидный кусок филея несчастной жертвы довольно ухают, вытирают пасть плавником и радостно говорят: 'Хорошая была девка! Жаль — порция мала!'

Картины своей гибели привели Сергея в совершенно упадническое настроение, и когда в дверь постучал гонец Пиголя, он был в том состоянии, когда хочется бежать куда угодно, спасаться неизвестно от чего, и хочется врезать по первой попавшейся противной роже, которая подвернется.

На беду — подвернулась рожа именно того охранника, которому Сергей разбил кружкой голову. Эта самая голова уже была здорова, как будто ничего с ней и не было (Слава магии! Слава отечественной медицине!)

— Опять ты! — с ненавистью выдохнул Сергей, и его накрыла красная волна гнева, неуправляемая, неконтролируемая, жаркая! Волнения последних дней, ожидание неприятностей, нервная прошлая ночь — все слилось в одном движении — а именно — ударе в пах несчастному охраннику. Тот глухо замычал, ухватившись за промежность и осел на пол, шипя сквозь зубы:

— Ссссукааа! Чтоб ты сдооохлааа!

И тут же получил ногой в челюсть, отчего свалился на пол без чувств.

Испуганная Абина выглянула из-за дверного косяка, пискнула:

— Повозка ждет тебя, госпожа! — и тут же скрылась за угол, не желая попасть под руку разъяренной бывшей подруги.

Сергей выдохнул, потер лоб — что это на него нашло? Такие всепоглощающие, безумные вспышки ярости бывали у него только по пьянке, и то очень редко. В основном Сергей держал себя в руках. А сегодня, сейчас...пмс?! Только этого не хватало!

Сергей даже замычал от нахлынувшего отчаяния — опять-таки, нерационального, преувеличенного, выжимающего слезы. А ведь что такого? Раз он теперь женщина, следовало ожидать, что когда-то у него начнутся месячные. Знал это. Ждал этого — с замиранием сердца,с дрожью и отвращением. И что теперь? А что теперь? ПМС — вот что.

Сергей усмехнулся — где-то слышал, или прочитал, что в какой-то стране приняли закон, по которому если женщина совершила акт насилия по отношению к некому человеку, и у нее в это время был ПМС — ее оправдывают в суде, так как в момент совершения преступления она находилась в невменяемом состоянии, не могла контролировать свои действия. Тогда Сергей посмеялся над глупым законом...

Пиголя не было, на козлах сидел молодой возчик, парнишка с вечно шмыгающим, сопливым носом. Он ковырялся в ноздре, и при виде подходящей к нему госпожи Серг прервал процесс очищения, вытер ладонь о штанину и заявил, испуганно косясь на злющую, как демон девицу:

— Господин Пиголь сказал, чтобы ты ехала одна. Я тебя отвезу и вернусь. Оттуда доберешься сама, как сможешь.

— Откуда я доберусь? — Сергей опять почувствовал, как его захлестывает злоба, усилием воли подавил ее и уже спокойнее переспросил — откуда доберусь? С того света? С Колеса Жизни?

Возчик вытаращил глаза, будто увидел на месте Серг чудовище, замялся, откашлялся и хрипло сказал, покраснев, как вареный краб:

— Не знаю, госпожа. Только он сказал, а я передал. И вот еще оставил — возчик протянул на ладони небольшой мешочек, в котором что-то глухо позванивало. Сергей принял мешочек, раскрыл его — десяток серебряных монет с профилем местного царька. Видимо — на проезд, на извозчика. Привязал к поясу, молча сел в коляску:

— Поехали!

Ворота перед повозкой открылись — два парня держали створки, коляска выкатилась на дорогу и понесла Сергея к непонятному будущему.

'Пан, или пропал? Так говорят?' — обреченно подумал Сергей и закрыл глаза, наслаждаясь минутами покоя. Старый солдатский опыт гласил: 'Спи, когда можешь. Неизвестно, когда еще это получится'

* * *

— Приветствую, госпожа Серг Сажа! — парень у ворот был церемонно, до тошноты вежлив, его церемонность вызывала раздражение, и хотелось сбить спокойствие с каменно-доброжелательной морды хорошим подзатыльником. До зубовного скрежета хотелось.

Отвел взгляд от привратника, прошел за ним в коридор, фиксируя взглядом неширокую спину, подумал: 'Какого черта они тут все такие мелкие?! Ну я — ладно — я хмм...баба! Но эти-то? Бойцы хреновы!' И тут же вспомнил, как говаривал тренер по рукопашному бою: 'Не закачивайтесь. С приобретением мощных мышц вы теряете скорость. Самые лучшие бойцы худые, жилистые — скорость, вот что важно!'

— Проходи. Мастер ждет тебя — парень удалился, и Сергей вздохнул — ушел один объект раздражения, оставив гостью искать новый.

Гекель так же сидел у себя за столом, как будто никуда не вылезал из-за него, даже чтобы сходить по нужде — маленькая злая мысль, и тут же большая, с самокритикой: 'Черт! Я как ненормальный! Что бы не появилось перед глазами — раздражение! Что бы не увидел — хочется разорвать, стукнуть, плюнуть! Неужели все женщины так ведут себя во время ПМС, или это чисто мое свойство? Может я схожу с ума?'

— С тобой все в порядке? — спокойно спросил Гекель, наблюдая за вошедшим Сергеем — ты чем-то раздражен?

'Тобой, болван ты старый!' — хотелось крикнуть Сергею, но само собой — ничего не сказал, мотнул головой и застыл перед столом.

— Хорошо. Сейчас ты пойдешь с провожатым — он тебе покажет туалет. Освободишься от...лишнего, потом пройдешь в душ, вымоешься. Затем наденешь халат и пройдешь туда, куда тебе укажут. Понятно?

— А зачем в туалет? — неприятно удивился Сергей, вспыхнув, как костер, в который плеснули керосина.

— Объяснить? Ну, хорошо... — Гекель постучал пальцами по столу, выбив неприятную на слух дробь, заставив Сергея поежиться. Гекель поднял брови, удивленно посмотрел на свою руку, помолчав, пояснил:

— Когда происходит изменение, организм себя не контролирует. Ты хочешь лежать в луже мочи и куче дерьма? То-то же. Шагай, Куан тебя проводит.

Сергей оглянулся и увидел, что в стене открылась дверь. В узком дверном проеме стоял парень, очень похожий на того, что встретил Сергея у входа, только гораздо моложе, почти мальчик, симпатичный, худенький, с большими, широко раскрытыми глазами. Как и все, он вначале уставился на длинные ноги Серг, после слов мастера с трудом оторвал взгляд от задницы 'Сажи' и потупился, искоса наблюдая за приближающейся гостьей. Потом посторонился и пролепетал:

— Госпожа идет за мной!

Сергей пошел следом, и что было дальше напоминало то, как если бы он ложился в больницу какого-нибудь провинциального городишки — душ, одежду в мешок, халат...только халат был не из застиранной дешевой ткани, а из дорогой ткани, напоминающей шелк. Возможно — шелк и был, Сергей не разбирался в видах тканей и разбираться не желал.

Мальчик везде ходил следом, ждал у туалета и душа, под конец Сергею очень хотелось его треснуть — казалось, что парнишка подглядывает, подслушивает, и это было неприятно. Особенно все злило тогда, когда тупо начал ныть живот, будто в него воткнули кол и слегка поворачивали в ране.

Сергей решил, в который уже раз — положит все силы и средства, чтобы снова стать мужчиной — ну его к черту, это женское тело! Яркий и продолжительный оргазм не оправдывает все остальные неудобства... '...стоя помочиться проблема, мать их....!'

Комната, где Сергею предстояло закончить свой тернистый путь, либо стать суперменом...или скорее супервуман, так же напоминала медпункт некой больницы невысокого пошиба, в которой не хватало денег на оборудование и вся ее слава заключалась в умных сельских дедушках-докторах, умеющих одним прикосновением узнать, чем больна доярка или почему болит голова у механизатора. По крайней мере, Сергей так представлял сельскую больницу.

Впрочем, стоит заметить, что последний раз в деревенской больнице он был лет десять назад, когда выезжал в область по уголовному делу, касающемуся разбойного нападения на ломбард, с тех пор исправно отстегивающий неплохую сумму за 'защиту'. В сельской больничке лежал один из подельников грабителей, при дележке получивший пулю в затылок и почему-то не отправившийся на Колесо Жизни. Видимо потому, что несчастная пуля не нашла его микромозга, запутавшись в костяной ткани бронированной головы этого ' человека-мутанта', обладающего всего одной мозговой извилиной.

Пахло травами, спиртом, пряностями, натертым воском деревянным полом, паркет которого был собран из разноцветных пластинок, подобранных по прихотливому узору.

Дорогой паркет — сразу определил опытный Сергей — ясно, что торговля снадобьями довольно выгодное занятие. Вот бы и ему стать таким торгашом...

Хозяин дома ждал стоя возле окна, глядя на то, как на тренировочной площадке бьются двое парней — один был 'привратник', другого Сергей еще не видел. Парни перемещались так быстро, наносили удары так незаметно, мгновенно, что казалось, вместо двух людей на площадке туманные облачка, которые на мгновение, во время остановки, снова становились двумя мужчинами, держащими в руках небольшие короткие клинки — деревянные, конечно, не боевые.

Зрение Сараны было довольно острым и отсюда Сергей видел происходящее в подробностях, как на экране хорошего телевизора.

— Красиво! — невольно вырвалось у него, и Гекель, слегка улыбнувшись, ответил:

— Ты будешь быстрее...красивее...если выдержишь изменение. Не передумал?

— Нет, не передумал! — сказал Сергей, не отводя глаз от двух бойцов — но мне страшно. Хочется еще пожить...

— Само собой! — усмехнулся Гекель — все хотят жить. И я хочу. И даже куры, которых мы едим, хотят жить. Вот только у каждого на небесах написан свой срок жизни. Если твое время вышло — ты умрешь, даже если запрешься в каменном погребе и не будешь выходить на свет. Если не вышел твой срок — ты уцелеешь и в жерле вулкана. Все в руках богов, а мы лишь маленькие песчинки мироздания...

— Ты не представляешь, мастер, как меня успокоил! — скривился Сергей, и будто в знак протеста (маленький бунт), без разрешения уселся на кушетку, стоящую возле стены — когда начнем?

— Сейчас и начнем. Снимай халат, я тебя осмотрю. Снимай, снимай — теперь не до стыда. Да тем более ты же ведь не женщина...интересно будет с тобой поговорить на эту тему...если выживешь. Как чувствует себя мужчина в женском теле? Я думал над этим, но так и не смог прийти ни к каким выводам. Противоречие между женским и мужским началом.

Тааак...ну что же...тело у тебя прекрасное, я бы сказал даже — тренированное. Хорошее питание вкупе с тяжелой физической работой делают чудеса. Были повреждения, да? Плетка? Вот тут — удар по черепу...ага...зажило само, кожа слегка припухла. Был перелом ребра...вроде все. Тело молодое, соответствует восемнадцати годам. Развитое как положено.

Садись. Возьми вот этот сосуд. Пей! Пей, не бойся! Раз уж решился...горько? Ты же мужчина, чего морщишься?! Залпом! Вот так...теперь ложись. На спину. Руки вдоль тела. Глаза закрой и ни о чем не думай...

Сергей допил пахучую темную жидкость, едва не вставшую в глотке из-за своей отвратительной, потрясающей горечи, сравнимой с горечью средства от поноса (Сергей всегда держал в аптечке таковое и пользовался им не раз, и не два — мало ли что сожрешь на улицах города, когда нет времени и хочется поесть. Шавермы всякие...)

Лег, глядя в потолок и закрыл глаза. С минуту ничего не происходило, и вдруг — в ушах зашумело, тело начало гореть, кожу жгло, как если бы он лежал под огромным излучателем ультрафиолета. Это состояние быстро прошло, оставив ощущение полета, легкости, а еще — хорошее, радостное настроение. Сергей начал хихикать — все сильнее, сильнее, пока не захохотал в голос, забыв, где находится, забыв, что пришел умереть или стать счастливым! Зачем ему становиться счастливым, когда он уже счастлив?!

Сергей хотел встать, но тело отказалось подчиняться. Руки, ноги, голова — все было неподвижно, будто организм забыл, как двигать мышцами. Не шевелились даже губы, и смех Сергея, скорее всего, был результатом галлюцинаций — остатков разума хватило, чтобы это понять. Потом он отключился совсем.

Почти совсем — вероятно так слышат, видят те, кто впал в кому, в летаргический сон и годами лежит в постели ожидая пробуждения. Он слышал голоса, понимал слова, но воспринимал их отстраненно, издалека, как будто говорили не над ним, а над кем-то другим, чужим. Сергей не вышел из тела, не воспарил над ним, как показывают в фантастических фильмах, нет — просто лежал, молчаливый, неподвижный и беспомощный, прислушиваясь к тому, что с ним творили.

А творящих теперь было двое — мастер Гекель и тот самый 'привратник', что встречал Сергея у входа в дом. Они переговаривались, обсуждали процесс, обсуждали объект, равнодушно, бесстрастно, как и положено лечащему врачу, или...патологоанатому.

— Готов? Проверь как бьется кровь...

— Нормально.

— Натри мазью.

— Я? Мастер...

— Ты чего, голых женщин не видел, что ли? Натирай, быстрее! Время уходит! НУ!!! Так, так...все натирай! Ничего не пропускай!

— Мастер, кровь! У нее кровь!

— Тьфу...демоны...у нее крови начались. Ну и что?! Натирай! Вот, закрой полотенцем...перепачкает все. Пятки пропустил! Теперь сзади! Да не стесняйся, демоны тебя забери! Я не могу руки пачкать, мне сейчас заклинание творить! Быстрее! Так, так! Все, вставляй ей воронку в рот, держи ровно...так...смотри, чтобы не захлебнулась...есть! Ждем пять минут. Переверни часы.

— Мастер...то, что она женщина, ничего не изменит? Тем более у нее крови...ты сам говорил — женщина в это время неустойчива, она подвластна страстям, ее душевное свечение постоянно меняется! Как теперь?

— Что — теперь?! 'Теперь' — если не закончить процесс, она умрет! 'Теперь' — нет! Будем заканчивать. Все, отходи. Можешь идти — я сам закончу. Дальше не для твоих глаз. И ни для чьих-то.

Хлопнула дверь и мастер остался один. Он закрыл дверь на засов, проверил, закрыто ли окно и встав над безмолвной фигурой девушки, покрытой разводьями ярко-красной мази, начал читать заклинание.

Заклинание было долгим, трудным. Гекель негромко выпевал слова, заунывно, меняя тон, выплевывая и глотая слова. Звуки были такими сложными, такими непривычными для человеческого слуха, что казалось — человеческий речевой аппарат не может выдать такие звуки.

А в комнате происходило странное. Вначале в ней стало жарко, так жарко, что через минуту на лбу колдуна появились капли пота, перешедшие в ручейки, в реки пота, тем более, что Гекель двигался, совершал сложные пассы руками, оставляя в воздухе светящиеся следы, тающие в пространстве.

Потом стало очень светло, будто на солнечной поляне — по комнате прокатывались волны красного света, меняясь оранжевыми, синими, фиолетовыми волнами. Эти волны сливались, перемешивались, свечение уменьшалось и в помещении стало темнеть, как если бы солнце село за море, оставив на земле свою тень, пожиравшую усталый мир.

Тень опускалась, будто черный туман, через минуту ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Гекель взвыл последним аккордом и замолчал, остановившись на несколько секунд. Затем снова начал творить свою вязь пассов, как огромный паук, ткущий паутину для поимки несчастных жертв.

Новое заклинание, такое же странное, как и предыдущее — после того, как Гекель начал его читать, тьма будто завихрилась, закрутилась маленькими смерчами, очищая комнату, а потом эти смерчи рванулись к девушке на кушетке и вошли в нее, всосались, как всасывается вода в истомленный ожиданием полива песок пустыни.

Гекель вытер лоб, вздохнул, отойдя назад, сел в кресло возле окна. Снова встал, открыл окно, откуда-то из недр одеяния извлек веер и начал махать им, жадно вдыхая свежий воздух, обдувающий разгоряченный лоб. Сел и расслабился — теперь оставалось только ждать, когда все завершиться — хорошо, или плохо. Так, или иначе.

Увы, шансы были не очень велики, Гекель это знал, и когда говорил Сергею о возможном печальном исходе — не врал. Почти не врал. Он все-таки нашел способ увеличить процент благополучного 'выхода' бойцов после магической операции, теперь их могло получаться около половины, пятьдесят на пятьдесят. Но...процент отхода был все-таки очень велик, хотя по сравнению с прежним, девяносто — девяностопятипроцентным отбросом результат был великолепен. Беда только в том, что никто бы не смог предугадать исхода трансформации — могло пройти подряд десяток успешных операций, а могло — тридцать неудачных. И за последние три года у Гекеля не получилось ни одной успешной трансформации! Все те, кого он пробовал, умерли — кто во время процесса, кто после него, не выдержав перегрузок организма, изменяемого так, что он уже не мог называться в полной мере человеческим.

После трансформации кости приобретали крепость стали, мышцы твердели, сухожилия укреплялись, изменялся обмен веществ, ставясь более быстрым. Человек изменялся, вылепляясь из того теста, которым был раньше. Использовалось все, что могло использоваться.

Процесс начался, и теперь ничего не поделать, даже если бы и хотелось. Остановить трансформацию нельзя. Черные 'мушки' метались в теле пациентки, изменяя ее, отгрызая и снова сращивая кусочки тела. Претерпел изменения даже мозг, святая святых человека — чтобы управлять возросшими возможностями, он должен был работать быстрее, эффективнее.

Тело девушки изменяло форму — оно вздувалось, опадало, утолщалось, как будто его надули, и снова худело, темнело, и становилось белым, как полотно. 'Мошки' вылетали из-под кожи, облепляли Сергея, как мухи облепляют падаль, снова пропадали под кожей.

Гекель не любил этот момент. Он не понимал, что представляют из себя эти 'мухи', почему они исполняют его желания, почему вообще выполняют волю человека и самое главное — откуда они берутся? Из преисподней? А может быть из другого мира? Только зачем им исполнять волю человека? Никто этого не знал. И Гекель сомневался, что когда-нибудь, кто-нибудь это узнает.

Тысячи лет люди пользовались магией, и не знали, как она работает. Кто первый открыл, что если произнести несколько слов, можно вызвать какой-то процесс, например — зажечь костер? Вероятно — в первый раз это вышло случайно. Древний человек произнес несколько слов — спросонок, или объевшись пьяных фруктов, вылежавшихся под деревом в лесу — и...вспыхнул огонь. Древний оказался хитрым — он запомнил слова, запомнил жесты, которые сопровождали чудо. И...пошла магия в свет, развиваясь, изменяясь, приобретая черты, присущие тому или иному месту этого причудливого мира. Экспериментаторы-маги находили новые заклинания — полезные и вредные, гибли, взрываясь на диких, неуправляемых заклинаниях и становились богачами, продав выгодное заклинание, например — укрепляющее сталь клинка или приворотное заклинание, разжигающее любовь в крови объекта вожделения.

Гекель дорожил своим знанием и собирался владеть им как можно дольше. Ему нравилось тихо, из тени, смотреть за тем, как копошатся в грязи эти червяки-людишки с их жалкими страстишками, с их мелкими делишками, которые они считали великими, выше Имругских гор. Иногда приходилось подправлять их путь. Путь неверный, глупый, ведущий в никуда. Как обычно...

Мастер посмотрел на девушку — по всему, процесс завершался. По телу шла мелкая рябь, будто по поверхности лесного озера после брошенного в воду камня. Кожа розовела, приобретая нормальный человеческий оттенок. Скоро 'мушки', сделавшись вялыми и скучными, растворятся в пространстве, оставив на месте то, что они сумели сделать. То, что через несколько часов откроет глаза. Или не откроет глаза, несмотря на все средства, примененные колдуном.

Заклинания, которые использовал Гекель были похожи на те, что применяют колдуны для инициации своего нового коллеги. Даже процент удачных трансформаций был примерно таким же. Но... заклинания мастера Гекеля были сложнее, часть звуков, пассов отличалась от стандартного колдовства, и само собой, конечный результат был иным.

Сергей верно догадался — мастер, и те, кто получался в результате трансформации могли видеть будущее — на несколько секунд вперед, не более, но в бою эти секунды решали все.

Гекель встал, подошел к пациентке, оттянул веко, заглянул в глаз, отошел в сторону, чтобы свет упал на зрачок — тот сократился, как и положено порядочному зрачку. Провел пальцем по коже на груди — кожа упругая, теплая, сосок съежился.

Гекель усмехнулся — красивая девка! Интересно было бы вот так, как он, оказаться в женском теле! Усмехнулся — ему интересно, а вот тому, кто сидит в этом теле — точно нет.

Как Серг оказался в женском теле? Каким образом? Скорее всего, это кто-то из магов-исследователей провел эксперимент, выдернул из мироздания душу и воткнул ее в тело нищенки. Куда делась нищенка? Спросите чего полегче, кто это может сказать? Умерла. Отправилась на Колесо, само собой. Выполнила свое предназначение в этом мире, вырастив тело-сосуд для новой души. У каждого человека свое предназначение в этом мире, и когда он завершает поставленную богами задачу — переносится в иной мир. Гекель надеялся что он подольше не выполнит свою задачу. Хотелось пожить подольше и посмотреть — что там, за горизонтом времени?

— Учитель! Учитель! — голос Ханара был спокоен, как и всегда. Парень был гордостью Гекеля — спокойный, невозмутимый, как скала, и при этом быстрый, текучий, как вода в крапивном мешке — непобедимый боец без раздумий, без дурацких размышлений на тему: 'Правильно ли я живу?'.

Гекель сомневался что смог его победить, настолько тот поднялся в своем боевом умении. Вот только...ума бы побольше. Впрочем — зачем? Чтобы подсидеть учителя? Достаточно того, что он поляжет костьми, но не даст мастера в обиду. Как и все ученики...само собой разумеется.

Гекель открыл дверь, впустил Ханара. Тот посмотрел на девушку, в беспамятстве лежащую на кушетке, отвернулся, и слегка поклонившись Гекелю тихо сказал:

— Там клиент. Желает купить целую склянку 'Росы горного луга', но хочет, чтобы ты с ним поговорил.

— Ты сказал, что я не встречаюсь по пустякам?

— Сказал. И сказал, что ты занят. Но он настаивает. Платит за целую склянку — я посчитал необходимым позвать тебя. Прости, но я слышал, что колдовство закончилось — в комнате было тихо — потому и побеспокоил. Спустишься к нему?

— Спущусь — Гекель недовольно поморщился, он терпеть не мог общаться с клиентами. Особенно с теми, кто целыми склянками покупал яды. Отравители, наемные убийцы — неотъемлемая часть работы, они платят много, но...общаться с ними неприятно. Хотя...эти напыщенные болваны, именующие себя колдунами и магами не менее неприятны. Тупоголовые думают, что они держат богов за задницы, что все остальные люди ниже их, 'великих колдунов'. Но даже самые умелые, находятся на такой низкой ступеньке магического развития, что даже не подозревают об этом. В старину на Киссосе их бы и в Зал Новичков не пустили. А тут — Великие, поди ж ты! Измельчали люди. Измельчала магия.

— Останься, понаблюдай. Если попытается встать — не позволяй. Трансформация еще не закончилась, так что могут быть неприятные сюрпризы.

Гекель натянул на лицо непроницаемую маску 'Великого и загадочного', толкнул дверь и вышел, оставив молодого человека наедине с девушкой, безмолвно, как статуя лежащей на кушетке для пациентов.

С минуту Ханар стоял неподвижно, молча глядя на то, как грудь красивой посетительницы поднималась и опускалась, тихо, незаметно глазу, но так...завлекательно, так...соблазнительно!

Ханар улыбнулся и представил, что эта девушка лежит рядом с ним на кровати, дышит ему в плечо и внезапно почувствовал, как кровь прилила в пах. Подошел к пациентке, пододвинул табурет, сел рядом, нагнулся и в упор посмотрел в смугло-розовое прекрасное лицо.

Внезапно ему стало грустно — почему он не может иметь детей? Как бы хотелось, чтобы такая женщина родила ему сыновей! Или дочерей. Да какая разница кого, лишь бы кто-то встречал, радовался, когда Ханар возвращается домой, чтобы кто-то ждал его в этом жестоком, злом мире.

Ханар не знал своих родителей, не знал братьев и сестер. Гекель подобрал его на улице, когда тот, завшивленный, грязный, умирал от голода в пидорожной канаве после того, как попал под телегу, везшую тяжелые бревна на строительство одного из городских домов. Ему переломало обе ноги и Ханар мог только лишь ползать, опираясь на руки, питаясь подачками сердобольных прохожих.

Увы, тех, кто заботился о людях, павших на самое дно жизненного колодца становилось все меньше и меньше. Почему? Учитель говорил, что люди стали испорченнее, что в старину все были добрее, чем сейчас. Ханар почему-то не верил этим утверждениям, хотя учитель никогда не ошибался. Не было еще такого случая, чтобы тот ошибся.

Гекель вылечил Ханара, подкормил, а потом...провел над ним трансформацию, как над подопытным животным. Получилось. Ханар стал бойцом. Лучшим бойцом из тех, что получались у Гекеля. Его опора, его помощник и его телохранитель. Навсегда. Как раб, как цепной пес, судьба которого умереть, защищая хозяина, или уснуть навсегда — дряхлым, возле полной чашки с вкусными объедками с хозяйского стола.

Ханар протянул руку и погладил лежащую по щеке. Ощущение теплой кожи, тепла...а еще...магии — пальцы кольнуло, будто Ханар прикасался к магическому амулету.

Каждый из людей по разному реагирует на магию. Если взять в руки магический амулет, наполненный до пределов магической силой, человек может или совсем не почувствовать магическую составляющую — как большинство людей, или же каким-то способом увидеть, ощутить силу.

Одни увидят некое свечение вокруг объекта, другие ощутят ледяной холод, или нестерпимый жар. Ханар же ощущал магию как некое покалывание, будто он отлежал руку и когда освободил конечность, та начала зудеть, как если бы в кожу воткнули тысячи маленьких иголочек. Так и тут — воздействие магии было таким сильным, что Ханар отдернул руку из-за неприятного ощущения.

'Получилось!' — с гордостью за учителя подумал Ханар — 'Мастер не ошибается! Хотел бы я быть таким как он...тогда можно было бы вести ту жизнь, какую я хочу. Для него главное — тайная сила, независимость, научные исследования. Но этого мало! Человек должен жить, наслаждаться жизнью! Ведь ее, жизни, так мало... Хочется веселья, женщин, теплой постели с кучей веселых девиц...а что я имею? Комнатку с жесткой лежанкой, изнуряющие тренировки и...больше ничего. И так всю жизнь? Вот девушка — прекрасная, здоровая, сильная — почему бы ей не быть моей? Увы...'

Ханар вздохнул, и встав со стула наклонился над Серг. Снова погладил ее по щеке, преодолев желание отдернуть руку, присмотрелся, удивленно поднял брови — что-то не так. Он не понял — что именно, но не так.

Поднял веко Серг — отпрянул — ее глаза меняли цвет. Они становились то голубыми, то карими, то бесцветными и зелеными. Волны изменений шли одна за другой, пока не слились в беспрерывное мерцание.

Следом за глазами стал изменяться цвет кожи — от белого, до смугло-красного, от смуглого, до полной черноты и обратно к снежной белизне.

Затем настал черед тела — оно снова начало мерцать, как во время трансформации, вибрировать, дрожать крупной дрожью и биться, как будто кто-то сотрясал кушетку.

Ханар застыл в ужасе, не в силах ничего сделать и только голос Гекеля пробудил его от ступора:

— Ты чего молчишь, болван?! Отойди! Скорее! У нее 'Мерцание'! Она умирает! Надо было сразу позвать меня! Идиот!

Гекель отшвырнул Ханар и встав над кушеткой воздел руки вверх, речитативом запев заклинание, которое еще не применял. Вообще не применял.

От мерцательной трансформации было потеряно не менее трехсот объектов, прежде чем Гекель сумел найти заклинание, которое должно стабилизировать состояние человека, попавшего в смертельную мерцательную ловушку — как сейчас. Но он никогда еще не пробовал этого заклинания. Серг была первой, на ком Гекель решил его опробовать. Опасно применять не опробованное заклинание? Да что может быть опасно для человека, который за пять минут до гибели? Которому уже ничего не может помочь?

Гекель читал заклинание стабилизации около пяти минут, вкладывая в него все умение, что у него имелось, всю магию, которой мог управлять.

После того, как он закончил, мерцание затихло и перешло в тут стадию, из которой не было поворота ни к выздоровлению, ни к гибели. Тело дрожало, изменяло окраску, форму, но не так радикально, как раньше. Сколько продлится эта фаза — предсказать было невозможно. От часов, до недель.

Оставалось лишь ждать. И надеяться, что организм девушки выдержит, не истратив до предела все свои ресурсы.

Глава 6

— Она открывает глаза, учитель! Она очнулась! — Ханар встрепенулся, вскочил с табурета, стоящего у изголовья кушетки, нагнулся над девушкой — эй, ты слышишь меня? Слышишь? Понимаешь?! Она моргает, учитель!

Гекель удивленно посмотрел на ученика, недоуменно поднял брови вверх и негромко, спокойно спросил:

— Что с тобой? Я никогда не видел тебя таким возбужденным. Ты теряешь лицо.

— Прости, учитель! — Ханар покраснел, закусил губу и отошел к окну, освобождая место магу — просто... так долго лежала, я уже думал, что не выживет. Семь дней — такого еще не было. И она все-таки открыла глаза.

— Через наши руки прошли сотни претендентов. Почти все погибли. И ты никогда не выказывал ни малейших признаков волнения. Тебе не было их жаль. Что случилось сейчас? Мне казалось, у тебя не осталось чувств — лишь холодный, практичный разум. Я хочу понять — что с тобой? Почему тебя так волнует эта девушка? Ты влюблен в нее?

— Учитель...я...я...

— Ты влюбился...дурак! — Гекель досадливо поморщился и удрученно покачал головой — запомни, эта девушка не для тебя Она — вообще ни для кого. Ее нет! И чем скорее ты это запомнишь, тем лучше. Кстати — еще неизвестно, сохранила ли она разум.

— Учитель...можно, я спрошу тебя?

— Спроси — Гекель насторожился. Ему вообще не нравился весь этот разговор, а больше всего — то, что происходило с Ханаром. Парень оказался не так надежен, как думалось. И хорошо, что это выяснилось сейчас, а не потом, когда подобное открытие стало бы катастрофическим.

— Почему ты иногда обращался к ней как к мужчине? Не с этим ли связано твое утверждение, что эта девушка ни для кого не подходит?

'Умнеет парень! Или он всегда был умным, а я этого не замечал? Оперился...позволяет себе задавать неудобные вопросы учителю. Осадить? Нет. Пока оставим как есть'.

— Ты ошибся. Ослышался.

Гекель шагнул к кушетке, нагнулся над Серг, оттянул ей веко. Зрачок сузился под солнечными лучами. Мастер отпустил веко, приложил ухо к груди девушки — сердце стучало ровно, ритмично. Впрочем — как и всю эту неделю. Целую неделю пациентка цеплялась за жизнь с упорством лесного вугра, впившегося когтями в ствол дерева. Так долго между жизнью и смертью никто из его подопытных еще не 'висел', в этом Ханар был прав.

— Ты слышишь меня? — Гекель говорил громко, отчетливо выговаривая слова — если слышишь, попробуй открыть глаза!

Девушка медленно, очень медленно приоткрыла глаза и перевела взгляд на мастера. Потом открыла рот и попыталась что-то сказать, но он тут же остановил:

— Лежи! Не нужно ничего говорить! Ханар — принеси сюда 'Медовый взяток'!

— Маленькую, большую склянку?

— Большую. И захвати еще 'Живой поток'. Возьми посвежее, тот, что вчера смешали. Неразбавленный.

— Хорошо, учитель...

Ханар вышел, невозмутимый, как статуя. Гекель остался наедине с пациенткой, слегка выбитый из колеи странным поведением помощника. Для него вспышка эмоций Ханара была сродни тому, как если бы табурет ожил и начал выписывать кренделя, выплясывая веселый танец летнего солнцестояния.

Помощник вернулся быстро, с ларцом, в котором стояли несколько склянок.

— Я захватил еще 'Сонную слезу' и 'Силу Тауреля', учитель. Возможно тебе придется применить их тоже.

— Возможно... — неопределенно бросил Гекель, и потянув за край простыни, сдернул ее с девушки. Ханар впился глазами в тело пациентки и замер, сощурив глаза.

Серг лежала на той же кушетке, что и неделю назад, лицом вверх, руки вдоль тела. Ханар каждый день ее переворачивал, чтобы не застаивалась кровь, и не было пролежней. Массировал кожу, проминая мышцы. Теперь он знал каждую морщинку, каждый шрам на теле Серг...

За неделю девушка сильно похудела. Нет — не сильно — катастрофически похудела. Гекель и Ханар не могли ее кормить и поить, опасаясь, что во время очередного приступа Мерцания повредят внутренние органы. Мерцание, так называли хаотичные, бессистемные изменения организма, требовало энергии, требовало жизненных сил. Оно съедало жир, мышцы, масса тела уменьшалась настолько, что в конце концов вместо здорового, цветущего человека мог остаться лишь скелет, обтянутый полупрозрачной, тонкой, как пергамент кожей. Почти как сейчас.

— Жива... — слегка удивленно констатировал Гекель — знаешь если бы на ее месте был мужчина, он бы умер еще дня три назад. Женщины вообще живучей, чем мужчины. Похоже, что я ошибался, не рассматривая женщин на роль претендентов.

Гекель покосился на помощника, тот смотрел в пространство, застыв слева от плеча учителя.

О чем он думает? Какие мысли варятся в котле головы этого молодого человека, внезапно ставшего взрослым, выросшего из того завшивленного мальчугана, которым он был несколько лет назад? Его помыслы известны лишь богам. Увы, Гекель пока не научился читать мысли. Почти не научился. Кое-что он улавливал — настроение, какие-то обрывки, картинки — в момент наивысшего напряжения магических сил, но, увы, до настоящего чтения мыслей он так и не дошел. И скорее всего — не дойдет...так ему казалось в минуты отчаяния.

Ощупал руки, ноги, заглянул в рот — все вроде на месте, ощущения, что тело 'мерцает' тоже нет. Девка, как девка, если не считать патологической, невозможной худобы.

— Три дня, и будет почти прежней — хмыкнул Гекель — побольше еды, двигаться, разгоняя кровь — забегает пуще прежнего. Теперь ей всегда нужно будет есть побольше...много есть, как грузчику в порту. Но у всех свои проблемы, не правда ли, Ханар?

— Правда, учитель. Ты всегда прав! — ответил невозмутимый, спокойный Ханар — натереть мазью — должен я?

— Ты. Я буду творить колдовство. У меня должны быть чистые руки... Давай, приступай, а то еще на последних минутах умрет. Интересно, что у нас получилось?

* * *

'Ох, как все болит...болит! Ооооо! Горит все! Но я жив! А это уже хорошо! И чего хорошего? Может инвалидом сделался? Может с ума сошел? Нет. Раз я думаю, не сошел ли с ума — значит не сошел. Я выжил. Вот только двинуться не могу. Сейчас попробую...сейчас...'

— Она шевельнулась, учитель!

— Посади ее. Осторожно. Вот и снова очнулся...очнулась. Эй, Серг, слышишь меня? Пить хочешь?

— Хочу! — выдохнул Сергей, с трудом приподнимая тяжелые, свинцовые веки — больно мне...кожа горит!

— Это хорошо...это очень хорошо! Значит — вернулась чувствительность. Вот если бы не горела... мы тебя мазью намазали. Мазь очень едкая, но полезная. А еще — ты принял бодрящего напитка, что тоже не способствует спокойной жизни. Так что терпи. Сейчас Харан тебя покормит — жиденькой кашей и снова выпьешь напитка. Твоя задача есть и пить — вначале понемногу, потом сколько сможешь. Тебе нужно восстановиться, организм потерял слишком много плоти.

— У нас...получилось? — прохрипел Сергей, и едва не завалился на бок, от падения его спасла только сильная рука Ханара .

— Пока не знаю. Ты жива, а это главное. Когда наберешь массу, будем разговаривать на эту тему. Ты должна есть, пить, Ханар тебе поможет. Тебе придется часто ходить в туалет, так не стесняйся — это нормально. Я ускорил процессы в твоем организме. Впрочем — они и должны были ускориться в результате трансформации.

Гекель помолчал, затем добавил, глядя на то, как Ханар осторожно поит Серг из медного чайничка, вставляя носик в рот девушки:

— Пиголь приходил. Тебя искал. Я не пустил. Он обещал вернуться через несколько дней, и с городской стражей. Мне стража не страшна, как и Пиголь, но шум ни к чему, так что постарайся побыстрее встать на ноги. Ханар получил необходимые указания. Обязательно должны быть физические упражнения, чтобы нарастали мышцы — как только ты сможешь встать на ноги. Твоего согласия не спрашиваю — ты сама захотела пройти через все это, так что будешь выполнять все, что я скажу. Только так ты сможешь добиться того, зачем сюда шла. Вечером я жду тебя у себя в кабинете — будешь рассказывать то, что обещала. Все, хватит ей пить. Корми, Ханар!

* * *

К вечеру Сергей мог стоять на ногах и даже двигаться, держась за стенку. И слава богу — унизительно делать ЭТИ дела, когда сзади придерживает парень, да еще и подтирает тебе... Ужас, в общем...если бы Сергей не был слаб до такой степени, когда все на свете пофигу, то сгорел бы от стыда. Впрочем — когда ты еле шевелящийся овощ, не до сантиментов и душевных страданий.

Вечером Гекель почему-то его не вызвал. Вероятно решил подождать — какой толк от еле двигающегося и трудно соображающего полуовоща?

Ночью поспать почти не удалось — Ханар, как закоренелый садист, не давал спать, будя каждый час и вливая, вливая в глотку Сергея литры жидкости в виде травяных отваров и жидкой кашицы из перетертого мяса, круп, масла, сырых овощей и бульона. Кроме того, приходилось пить горькие настойки, после которых нападали голод и жажда.

Каждый час минут на пятнадцать упражнения — приседания, наклоны, взмахи руками — будто не в параллельном мире, а где-нибудь в земном пионерском лагере. Только вот 'пионервожатый' зверь, а не человек — стоило замешкаться, начать ругаться на тему: 'Дай ты мне поспать, скотина ты эдакая!' — тут же ушат ледяной воды на голову, и волей-неволей начинаешь двигаться, чтобы согреться.

Мучения закончились только утром, и то часа на три, не больше, Ханар сказал, что теперь не беспокоится за состояние Серг и тоже может поспать. И это было счастьем — рухнуть на поганую кушетку, на которой провел последнюю неделю и провалиться в сон, мертвый, как у легендарных богатырей, которых нельзя было пробудить даже дубиной.

Как оказалось, чтобы пробудить Сергея не нужно дубины — всего лишь заклинание бодрствования, после которого 'клиент' взвился со своего ложа, как ошпаренный и взревел, к пожарной сиреной — кожу жгло и под ней будто бегали злые, голодные мураши. Такой водопад ругани, и предпочтительно на русском языке, Сергей не изрыгал с самого того случая, когда пьяный Васька Шундин упал на ледяной мостовой, и в перелетевшей через голову сетке разбились все три пузыря водки, смешавшись с закуской, прихотливо украшенной блестящей горкой стеклянных осколков. Тогда он был очень сильно разочарован, очень. Что и высказал Ваське в свободной, полной экспрессии форме.

Пометавшись по комнате под пристальным взглядом Гекеля, наблюдавшего за всеми передвижениями своего подопытного кролика, Сергей запахнул несвежий халат со следами вчерашних и ночных туалетных приключений, а потом уселся на кушетку, демонстративно уставившись на безмятежного мастера. Они помолчали минуты две, потом Сергей сварливо спросил, с отвращением покачав головой:

— Скажи, мастер, вот почему все сильнодействующие лекарства обязательно такие гадкие? Или горькие, или вызывают лихорадку? Почему нет вкусных лекарств? Такое ощущение, что их делают горькими для того, чтобы изгонять из человека демонов!

Сергей выпалил всю фразу как из пулемета, сам удивившись тому, что говорил так быстро, так возбужденно — как никогда — в нем кипела энергия, требующая выхода. Он не мог усидеть на месте, ерзая, вздрагивая, получая неожиданные уколы изнутри, будто кто-то маленький, бегающий по многострадальному организму, бил его тело мощными электроразрядниками.

— Твоя речь очень быстрая. Говори помедленнее, старайся себя сдерживать. Это нормально, ты привыкнешь. Но не сразу. И старайся не выказывать своих эмоций. Они у тебя будут преувеличены, усилены. Кстати, эти, самые первые признаки показывают, что наш эксперимент удался. Я сумел тебя ускорить, изменить тело. И ты выжил. Сними халат. Встань. Тааак...хорошо! Очень хорошо. Скажи спасибо Ханару — он тебя выхаживал, как больного ребенка. Ты набрал...хмм...давай-ка буду говорить с тобой даже наедине — как с женщиной. Иначе возникнут лишние вопросы, а нам этого не надо, не правда ли? Вдруг кто-то подслушает? Так вот — ты набрала восемьдесят процентов той массы, с которой пришла в мой дом. Питание пошло впрок. До полудня отдыхай, а с полудня начнешь заниматься боевыми искусствами.

— Как, сразу? — удивился Сергей — да я только что едва с горшка слезал, и уже заниматься? Не рано ли? Может пока передохнуть?

— В общем так, слушай меня внимательно — голос Гекеля был вкрадчивым, мягким, как стальная рука в бархатной перчатке — последний раз тебе говорю: ты выполняешь все, что я скажу! Если я скажу тебе прыгнуть в выгребную яму — ты прыгаешь! Если скажу откусить ухо у Ханара — откусываешь! Не выполнишь — я вздую тебя, сломав пару ребер и отбив внутренности! Потом я тебя вылечу, и еще раз вздую, только сильнее в пять раз! Когда ты слышишь мой приказ, или просьбу — что равносильно — ты не спрашиваешь, зачем это надо, не споришь со мной, а говоришь: 'Да, мастер!'! И делаешь! Пока не переступаешь порог моего дома. У себя дома, если он у тебя будет, ты можешь делать все, что захочешь, но в моем доме все делается только по моему повелению и беспрекословно. Это понятно?

— Да, мастер! Понял, мастер — с готовностью повторил Сергей, не подавая виду, про себя усмехнулся. Ему вспомнился один гаишник, Толя Пысин, с мужеством несший по жизни проклятие своей фамилии (товарищи ласково называли его Пыська), так вот, он говаривал: 'В милиции нельзя ни с кем дружить. И ругаться ни с кем нельзя. А когда начальство тебе дает указания — ешь глазами, говори: Бу сделано! Бу сделано! И...не делай! А еще — нельзя показывать себя слишком умным. Ибо сказано: чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона! То же самое касается ментовки!'

Кстати сказать — Сергей не раз, и не два пользовался его советом, и срабатывало всегда. Ну...почти всегда.

Гекель ушел, а Сергей закутался в свой нечистый халат и снова повалился на кушетку — добирать упущенный сон. Увы — после того, как он получил порцию бодрящего заклинания, спать стало невозможно.

Усевшись на край кушетки, Сергей стал осматриваться, придумывая себе занятие и когда заметил на табурете неподалеку стопку одежды — ничуть не удивился. Костюм, похожий на костюмы мастера и Ханара подходил Сергею как нельзя лучше — он приложил к плечам куртку, прикинул штаны — все впору. Вздохнув, встал и потащился в душ.

Хотя — потащился — сказано слишком пессимистично. Сергей чуть не подпрыгивал от переполнявшей его силы, энергии, бодрости, будто не он сутки назад валялся на простыне, пуская слюни идиота и делал под себя. Теперь при каждом шаге он едва не отрывался от пола, подброшенный сильными, жилистыми ногами. Пока что — излишне жилистыми.

Осмотрев свое тело насколько мог, Сергей пришел к выводу что такую жилистую, тощую девку не захотел бы никогда в жизни. Хотя...сколько налить? Если уж на продавщицу с грудями-арбузами хватило духу после бутылки виски, тощую культуристку как-нибудь бы уж оприходовал.

Помылся, измылил кусок ароматного мыла, докрасна растер себя губкой, с удовольствием обнаружив, что в женском теле есть свои преимущество — гибкость девичьего тела позволяла дотягиваться до недосягаемых в мужском обличье секторов спины. А еще, обнаружил, что может задирать ноги...

'Выше...выше...оп! Выше головы! Ни фига себе! У меня, оказывается, сумасшедшая растяжка?! Это что — Сарана была такая продвинутая, или я стал такой гибкий? Результат трансформации? Точно, точно — я раньше не замечал за собой таких способностей 'женщины-змеи'! Ну-ка, а вот так? Слов нет! Видел бы меня кто-нибудь! Стоя на левой ноге, правая за шею?! Да я в цирке могу выступать! Или в стриптизе. А что — фигура у меня очень даже...стриптизная. Нажрать жирка, и можно кружиться вокруг шеста...

Интересно — не сожгут на костре за такие вот голые кружева? Сколько здесь нахожусь, а так и не удосужился как следует расспросить о местных нравах. Вернее так — о местных нравах я Абину расспросил, но что она знает? О нравах Винсунга...вернее — о полном отсутствии этих самых нравов. Нужно будет поговорить с учителем чтения. Потом...'

Натянул штаны, куртку, поморщившись — трусов никто так и не положил, похоже, что в этом мире не знали, что такое банальные труселя.

Впрочем — а нужны ли они? Раньше Сергей считал, что если и нужны, то только кружевные, и то лишь для того, чтобы их было приятно снимать. С женщины, конечно...

А вот став женщиной, понял, что без трусов как-то не очень комфортно, особенно в эти самые дни, когда женщины Мира, не мудрствуя лукаво, просто заматывались тряпкой, импровизируя на тему трусов.

Посмеялся, подумав: что, если открыть производство трусов? Можно озолотиться, наладив выпуск трусилей! Раскрутить рекламу — мол, если ты успешный, принадлежишь к высшему обществу — как ты можешь ходить без трусов? 'Если ты без трусов, тебя не пустят в приличное общество! Купи самые лучшие трусы в фирме 'Серг'!'

То же самое касается лифчиков — вместо тряпок, зажимающих грудь — разбогатеть на них можно!

Впрочем — Сергей не обольщался. Его таланты лежали не в плоскости барыжничества — это он знал точно. Пытался как-то завести пару ларьков, оформив их на Ленку. Прогорел. Для барыжничества нужно умение торговать, нужна коммерческая жилка, а что он, Сергей, умеет? Челюсти дробить, да стрелять из своего 'пугача'.

Кроме того — чтобы добиться успеха в каком-то деле, нужны две вещи: первое — надо жить этим самым делом, думая о нем каждую минуту. И второе — нужна удача.

Жить барыжничеством Сергей не хотел, а удача..ну что удача...это дама капризная, непредсказуемая — приходит и уходит.

И что касается удачи — а что это вообще такое? Кто может дать четкое определение — 'удача', это что? То, что пуля прошла в нескольких сантиметров от плеча — удача? Или когда нашел на улице кошелек с деньгами на выпивку — это удача? Понятие растяжимое и глубоко субъективное — вот что такое 'удача'. Выжил после гадких лекарств подозрительного старикана — вот тебе и удача.

Сергей опять задумался — а зачем он вообще, живет? Ну вот живет — а цель какова? Заработать много денег, сделать так, чтобы никто не мог его обидеть, отнять деньги?

'Тухло как-то...жить ради денег, жить ради того, чтобы их заработать, сохранить? Ради этого бить, убивать людей? Серега, тебе не кажется все это неправильным? Подумай хорошенько — ты готов убивать людей за металлические кружочки? Пособничать, быть наймитом у довольно неприятного типа, выжимающего соки из нищих людей?

— Я хочу жить. Я хочу посмотреть этот мир. Мне интересно! Разве это не цель, пожить как можно дольше? А раньше я зачем жил? На Земле? Разве не занимался тем же самым? Зачем живут все люди на Земле? Едят, пьют, размножаются — зачем? Так и здесь — я должен жить как можно дольше. И цель моей жизни...хмм...пусть будет — обретение мужского тела. Ну не жить же всю жизнь бабой, в конце концов? Мне снится, как я расстегиваю штаны, вытаскиваю... А потом просыпаюсь девкой! Я не хочу быть девкой!

— И готов ради этого убивать людей? Калечить? Мучить? На Земле ты прикрывался словами, что делаешь государево дело, порядок поддерживаешь. А тут чем прикроешься? Какими словами?

— Да пошел ты! Тут правила такие! Тут сильный прав! А не сильный — живет в Винсунге, или кормит зубастиков в океане! Да, я не буду прикрываться пустыми, сопливыми словами! Я хочу жить! Жить! Вкусно есть, вкусно пить, спать с красивыми бабами! А если надо — убью ради этого! Любого, кто встанет на моем пути!

— Вот за это ты, Серега, и оказался в бабском теле, в теле галимой нищенки, помойной поганки. За то ты и страдаешь. 'Бог не Яшка, знает, кому тяжко'. И ты снова на грабли...

— Пошел на хер, совесть ты гребаная! Мне что, дать себя убить, ходить с проповедями о любви к ближним и дать себя распять?! Я не сын божий, и вряд ли им буду! И не надо демагогии, я играю по правилам этого мира, и пока что побеждаю!

— Ни хрена ты не побеждаешь. Пока что тебе везет. Везучий ты, гад. Всегда был везучим. И когда пуля мимо прошла, и когда тебя резали, и когда с войны пришел целый, даже крыша не съехала. Везунчик. Интересно — сколько еще тебе будет везти?

— Сколько надо — столько и будет! Заработаю денег, сделаю так, что у меня будет мужское тело и заживу, как хочу! Мне и домой-то уже не больно хочется. Что меня там ждет? Пустая квартира? Постылая работа? Жалкая пенсия и служба охранником, или свалка, вместе с такими же как я бомжами-алкоголиками, когда совсем сопьюсь? Нет! Не хочу! Здесь я живу полной жизнью! Здесь я рискую, но могу за свой риск получить Большой Куш! Здесь — молодой мир, нетронутый цивилизацией и умный человек вроде меня может и должен устроиться в нем по высшему разряду!

— Ты-то умный? Был бы умный — ты и на земле бы устроился по высшему разряду.

— Если бы я был полной, законченной тварью, и на Земле бы устроился. Я всегда держал слово, вспомни-ка. Если бы кидал, обманывал, не держал слова — тогда бы и жил хорошо. Кидалам на Земле просто раздолье. Я не такой. И у меня есть своя гордость, свое достоинство. И даже бандиты это знали и меня уважали. А нападали только отморозки, или 'бытовики'! Я и с бандитами находил общий язык, потому что они знали — Сажа не подонок, и держу слово, пусть я и с другой стороны баррикад! А вспомни, как я простил долг Ильхану, когда у того жена заболела? А Коляну помог — денег дал на лечение? Ленка тогда ругалась...говорила — я 'простодырый', дурак, что мне эти деньги никогда не отдадут.

— Отдали? Не отдали. 'Простодырый' и есть. Так и профукаешь в эту свою дыру все, что заработаешь. Вернее — отнимешь у людей. Ладно, шагать пора — жрать охота. Слышал, как Гекель говорил — жрать будешь часто и помногу...'

* * *

В комнате Сергея ждал сюрприз — если можно так выразиться. Полный стол нормальной, человеческой еды, при виде которой рот наполнился слюной до такой степени, что она чуть не полилась на пол. Возле стола сидел ухмыляющийся Ханар, сложивший руки на животе в замок и взирающий на девушку так, будто собрался на ней жениться, а стол был свадебным подарком.

— Проголодалась? Вижу, вижу — садись. Ешь скорее. Скоро учитель появится, отдохнуть не придется. Слушайся его, он строгий, и если что — накажет. Ешь, ешь...не подавись.

Сергей совал в рот кусочки мяса, запивал бульоном, какой-то острый соус с непривычным, вяжущим вкусом — все шло в дело, и все исчезало в глотке так, будто это была не миниатюрная девушка, а здоровенный грузчик, весь день таскавший в трюм корабля мешки с мукой.

Набив живот, Сергей облегченно вздохнул, встал из-за стола, подошел к кушетке и лег, пристально глядя на свою 'сиделку'. Ханар тоже смотрел на Сергея, потом подмигнул и мальчишески весело улыбнувшись, сказал:

— Вот ты молодец! Я никогда не видел, чтобы так быстро восстанавливались! И вправду, как говорит учитель — женщины очень живучи!

— Скажи, Ханар — неожиданно для себя спросил Сергей — а тебе не был жалко тех парней, которые умирали после ваших опытов? Ведь через вас прошли десятки, а может и сотни пациентов? Никогда не задавал себе вопроса — а зачем я это делаю? Какое имею право это делать?

Улыбка мгновенно слетела с лица парня и он замер, остолбенев, будто превратился в соляной столб. Лицо окаменело, лишившись следа эмоций, а взгляд остановился, соскользнув с Сергея куда-то в сторону. Посидев секунды три, Ханар встал, и размеренно шагая вышел из комнаты. Сергей остался один.

' Ну и на кой черт я вылез со своим языком? Зачем я это ляпнул? Ясно же, что он подчиненная личность, ходит под Гекелем, зачем совать грязные пальцы в его открытые раны? Парень-то не дурак, и похоже совестливый. И ухаживал за мной сутки, не спал, задницу мне, дураку, подтирал...зачем я вылез? Потерял контроль над собой! Ведь я всегда думал и знал, где что можно говорить, а где нельзя! И вот...

— Бабский ум, а, Серег? Вначале лепишь, а потом думаешь — нафига я это ляпнул?

— Я не виноват. Это снадобья, и я быстрее говорю, чем думаю. Пройдет когда-нибудь. Кстати — а что, я неправду сказал? Сколько людей они погубили?

— Не тупи, а? Все приходили сами! Все хотели стать великими бойцами. А он ведь отказывал, не всем позволял участвовать в экспериментах! Так в чем дело? Добровольно! Без принуждения! И ты в том числе! И какого черта ты ему теперь предъявляешь? Ему, и его учителю? Дурак ты! Вернее — дура! И вообще — что за бабские сопли? Морально ли, не морально ли — тебе какое дело до всех этих придурков, желавших стать...лучшими?!'

Хлопнула дверь, вернулся Ханар. Он был спокоен, на Серг не смотрел, поставил на стол запотевший кувшин, по которому скатывались капельки влаги, собрался уйти, но Сергей его остановил:

— Подожди...извини, я не подумав сказала. Ты ведь выполнял волю учителя! Как я могу тебя обвинять? Никакого права не имею тебя обвинять...

— Волю учителя. И свою волю. Я служу учителю, спасшему мою никчемную жизнь и сделавшего меня воином — лучшим воином...после него. Мы никого не заставляли. Они приходят к учителю и выражают желание стать лучшими — сильными, ловкими...великими. Кто вправе нас судить?

— Только не я... — пожал плечами Сергей.

— Пей, учитель сказал, чтобы ты, как поешь, шла вниз, на тренировочную площадку. Он будет заниматься с тобой лично. Это великая честь — учитель сам будет тебя обучать. Ну и...заодно проверит, что же все-таки у нас получилось. И у тебя.

* * *

После затхлого, мертвого воздуха лаборатории, или как там ее назвать — в общем, той комнаты, где Сергей валялся целую неделю — воздух свободы ударил в ноздри с такой силой, что Сергей едва не пошатнулся от нахлынувших запахов, от свежести ветра, спустившегося с гор и промчавшегося по равнинных предгорьям, вобравшего в себя дух степных трав. Старое дерево, растущее возле окна в кабинет Гекелья слегка скрипело, будто недовольно ворчало на шалости ветра, раскачивающего огромную крону и роняло вялые узорчатые листья на площадку, прямо на головы тех, кто на ней собрался.

А было их трое — учитель, старший ученик и та, ради которой они собственно и собрались этим знойным летним полднем.

Сергей посмотрел в небо, на пушистые ватные облачка, гонимые ветром и вдруг подумал, что сейчас прибой ворочает гальку на берегу океана возле поселка Винсунг, сдувая миазмы отбросов, играя застиранными, драными одежонками тамошнего народа, развешанными на веревках возле курятников, по ошибке именуемых домами. А еще подумалось о том, что бы делали обитатели Винсунга, дай им нормальное жилье и работу? Жили бы они как все люди, или предпочли бы витать в наркотических грезах, чтобы однажды утром в конце своего пути отправиться на корм морским чудовищам? Ответа не было.

Эти дурацкие мысли, нежданно нахлынувшие в голову по цепочке ассоциаций, прервал Гекель, протянувший Сергею два деревянных колышка, при ближайшем рассмотрении оказавшихся отполированными подобиями ножей, или вернее кинжалов с тонкими, обоюдоострыми лезвиями. Кинжалы были сделаны из темного дерева, именуемого здесь железным — это дерево с трудом брал топор, а пилы с визгом отказывались вгрызаться в невероятно крепкую, будто стальную древесину.

— Слушай меня внимательно, ученица — начал Гекель — мы разделим твою подготовку на две части. Первая — основная. Вторая — на будущее. В первой части ты будешь подготовлена к уличному бою там, где с твоих слов ты предполагаешь обитать — в портовых трущобах и на улицах города. Вторая — благородное искусство фехтования, настоящего фехтования — на мечах, саблях, ну и...на всем, чем владеет мастер фехтования. Обучение начнем с первой части.

Гекель помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

— Итак — фехтовать благородным оружием ты не умеешь, но изучала фехтование на ножах. Правда, я не видел, как ты это умеешь делать — но все впереди.

Какое у тебя преимущество? У тебя нет длинных рук, у тебя нет массы, но у тебя есть главное — скорость. Какова эта скорость мы пока не знаем, но судя по моим прежним ученикам, твоя скорость должна превышать скорость обычного подготовленного человека в несколько раз. Далее — несмотря на твой нежный девический вид, твоя сила должна была увеличиться до силы взрослого, мускулистого, тренированного мужчины.

Еще — у тебя есть главное преимущество перед мужчинами — ни один человек в здравом уме и рассудке не подпустит к себе на расстояние ножевого удара ни одного подозрительного человека — мужчину я имел в виду. А вот молоденькую смазливую девицу, да у которой нет никакого видимого оружия — это запросто. Итак, чтобы ты имела успех в ваших уголовных сварах, ты должна одеваться как можно безобиднее и при этом быть опаснее ядовитой змеи. Ножи — вот твое оружие. Ты должна быть подлым убийцей, а не благородной поединщицей. Иначе не выживешь.

Да, мы научим тебя владеть длинными клинками, но это будет не скоро. Чтобы стать мастером фехтования, нужно заниматься каждый день, каждую свободную минуту на протяжении нескольких лет. У тебя этого времени нет. Когда ты выйдешь отсюда, судя по моим сведениям — сразу окунешься в ваши разборки с конкурентами.

Рукопашный бой — и этому я тебя обучу, постаравшись вписаться в твои представления о том, каким должен быть рукопашный бой. Хуже нет переучивать — лучше бы ты вообще никогда ничего из единоборств не изучала. Так вот...запомни — никаких ударов ногами в голову, никаких сложных пируэтов, к каким привыкли мои благородные соклановцы, занимающиеся единоборствами у мастеров здешних школ. Ты должна быть максимально смертоносна, и при этом не позволять поймать себя на одном из 'танцевальных' приемов, усиленно вдалбливаемых здешними мастерами в головы великовозрастных отпрысков благородных семейств. Не все то, что красиво можно использовать в реальном бою. Многие из этих приемов суть танцы, или упражнения для поддержания здоровья. Их мы тоже изучим, но...позже. Когда отточим твои боевые умения до остроты клинка. Теперь покажи, что ты умеешь — Ханар, сюда!

Парень шагнул вперед, встал перед Сергеем и замер, опустив руки вдоль тела и взглядом фиксируя противника где-то в области солнечного сплетения. Он был расслаблен, но Сергей чувствовал, что парень может взорваться, как бомба — если понадобится, конечно. Сам же 'Серг' немного волновался — честно сказать, за исключением потрясающей гибкости членов он не ощущал в себе ни малейших изменений. Несмотря на бодрые заверения Гекеля. Как включить боевой режим? Может, вообще ничего не получилось?

— Серг, нападай на него. Попытайся достать клинками, входи в соприкосновение!

Сергей сосредоточился, сделав шаг, правой рукой нанес молниеносный удар в область живота Ханара. Удар был блокирован легко, так легко, будто Сергей был домохозяйкой, впервые взявшей в руки боевой кинжал. Ханар просто отвел в сторону руку Сергея, даже не пытаясь его обезоружить — смахнул, как надоедливую муху, не пошевелив ни одним мускулом на лице и не сменив позы.

Сергея это задело. Он поудобнее перехватил кинжалы, хватом к себе, и замахал ими, как ветряная мельница лапами, с каждой секундой ускоряясь больше и больше, пытаясь не покончить с противником одним ударом, а нанося множество порезов заставить его истечь кровью — как и положено при ножевом бое.

Как говорил Захар: 'Это тебе не шпага! И это не дуэль благородных пумпонов! Не смог убить первым ударом, не смог воткнуть нож в спину — режь его! Кромсай! Пусть он захлебнется своей юшкой! Пусть он выглядит так, будто его драл леоперд, мать его....!'

Косые удары, круговорот клинков — и в этом круговороте неуязвимый, невозмутимый Ханар. Правда сейчас ему уже было потруднее — он извивался, делал финты, пропускал клинки возле тела в считанных миллиметрах и становился все медлительнее и медлительнее — видимо уставал, так как темп движений обоих противников стал невероятно высоким.

В конце концов один из клинков Сергея все-таки достал до лица парня, оставив на щеке короткую багровеющую царапину.

— Стоп! Хватит! — приказал Гекель, и Ханар тут же послушно отступил назад, поглаживая щеку с царапиной, на которой выступили мелкие капельки крови.

— Извини — виновато кивнул Сергей — увлекся.

— Увлекся! — усмехнулся Гекель — ты знаешь, что никто в этом городе не смог бы задеть Ханара ни одного раза? Никто! Кроме меня, конечно. Ты что, не почувствовала, насколько ты ускорилась?

— Честно сказать — ничего не почувствовала — недоуменно помотал головой Сергей, переводя дыхание и пытаясь успокоить дергающиеся от напряжения руки — вообще ничего. В конце Ханара видимо приустал, стал работать медленнее, вот я его и достала. А так...ничего. А что скажешь о моем ножевом бое?

— Отвратительно — отрезал Гекель — ты что-то когда-то знала, но все уже забыла, а эти жалкие остатки знания не идут ни в какое сравнение даже с умением городского стражника. Ты беспомощна и бестолкова, как худший из новичков. И вот еще что, замечу — Ханара ведь на тебя не нападал, он не отвечал на твои удары, он только защищался, понимаешь? Если бы Ханар захотел — убил бы тебя тут же, как только ты напала. Потому — я очень доволен твоей скоростью, но разочарован твоим знанием боевого искусства. Мало того, что тебя придется переучивать, так еще и твои знания не значат ничего — пустота, ноль! Вред! Кстати, по поводу скорости — это не Ханар устал и стал замедляться, это ты стала ускоряться. И если все-таки смогла его достать, значит твоя скорость не меньшая, чем у него, а скорее всего даже большая. И это только начало!

Видишь, Ханар — еще один пункт в пользу женщин-претенденток. Нужно будет прикупить несколько рабынь и попробовать на них.

— Дорого учитель...здоровая, хорошая рабыня стоит много монет — заметил Ханар — мы уже ведь это обсуждали.

— Дорого. Зато какой результат, смотри! — довольно кивнул Гекель — конечно, такую красотку как Серг мы не купим, но несколько девиц похуже — запросто. Деньги есть. Кстати, может тебе купим пару наложниц?

— Наложниц?! — сильно удивился Ханар, и помолчав пару секунд, согласился — я не против...конечно. Учитель очень заботлив...

— Я должен заботиться о своих учениках. Ваше здоровье — мое здоровье. Мужчине не следует быть без женщины длительное время, в противном случае у него будут проблемы. Впрочем — как и у женщины без мужчины. Но к делу.

Итак, Серг, как видишь — умение у тебя никакое. Ты кусок глины, испорченный руками неумелого гончара. Потому не стоит ждать от тебя много. Пока — не стоит ждать. Через неделю ты сможешь противостоять любому из бойцов этого города. Если он будет не с мечом в руках, конечно...но я уже говорил — твое дело быть безобидной на вид и смертоносной.

Еще одна ошибка — ты работаешь ножом так, будто перед тобой неприкрытый кольчугой противник. Запомни — даже ничтожный грабитель норовит надеть на себя кольчугу, непроницаемую для секущих ударов ножа, потому все твои удары просто бесполезны!

Ханар, подойди сюда! Смотри, Серг — кольчуга обычно прикрывает вот эти, эти и эти места. Остаются незащищенными бедра, пах, лицо, горло. Но в горло можешь и не попасть. Ты ниже ростом, чем мужчины, значит что? Значит — твоя цель пах и бедра. Когда ты свалишь противника, тогда можно и добить — если потребуется.

Казалось бы — удобная цель — глаза, лицо, все так думают — ведь если удачно попасть в глаз лишаешь противника зрения, а при удачном ударе — сразу получишь труп. Но ты еще попади в этот самый глаз, особенно когда перед тобой несколько противников, да еще, например, темно.

Кроме того — тот, с кем ты бьешься ждет удара в лицо, а подлого удара в пах — нет. В паху много сосудов, перерезав которые вызовешь сильное кровотечение, способное даже убить человека — если кровотечение не остановить. А еще — на бедре крупный сосуд, перерезав который ты вызовешь такое кровотечение, что убьет за считанные секунды.

И еще нужно учесть — удар в пах очень впечатляет мужчину, воздействуя угнетающе на его разум. Боязнь потерять самое дорогое, свое мужское хозяйство...это надо только представить.

Потом, когда ты станешь мастером, когда каждый твой удар будет отточен до совершенства — тогда можно будет убивать в глаз, в шею, в висок. Пока же вот так — исподтишка, как наемный убийца. Как уличный грабитель, убивающий из-за кошелька. Вот так, вкратце. Теперь пойдем вон туда!

Гекель кивнул в сторону, повернув голову Сергей увидел возле стены, отделяющей тренировочную площадку от улицы что-то вроде гирь, штанг, только 'блины' выточены из камня — они были похожи на мельничные жернова, только меньше размером. В центре, сквозь просверленное отверстие пропущен шест из того же самого железного дерева — хватай, поднимай, качайся!

Сергей усмехнулся — иномирная качалка, колхоз-навоз! Потом улыбка исчезла у него с лица, когда Ханар по сигналу Гекеля подошел к одной из 'штанг', почти без усилия взял ее на грудь и выжал над головой несколько раз подряд. По прикидкам в 'штанге' было килограмм сто с гаком, и этот 'гак' мог быть очень, очень весомым.

— Подойди и попробуй поднять одну из гико! — приказал Гекель — сейчас посмотрим, насколько твоя сила увеличилась после трансформации. Ну вот, к примеру, эту...

Мастер указал на штангу — по прикидкам Сергея вес ее был примерно около пятидесяти килограммов — отошел в сторону и стал смотреть, как Сергей примеривается ее взять на грудь. А когда тот рванул штангу вверх, предостерегающе крикнул:

— Осторожнее!

Но было поздно. Сергей рванул ее так, как если бы он был той, прежней Сараной, не модифицированной, и ждал, что оторвать вес от земли будет трудно. А потому рванул со всей дури, используя отработанную технику работы со штангой — за что и поплатился — гриф зацепился за груди, вызывающе торчащие вперед и Сергей получил по ним такой болезненный удар, что едва не потерял сознание, ко всему прочему уронив штангу себе на ногу и едва не переломив голень.

— Спокойно! Стой на месте! Не двигайся! — Гекель бесцеремонно задрал рубаху Серг, достал из кармана склянку с какой-то мазью, выдавив на ладонь пахучей медоподобной массы стал энергично втирать мазь в те места, где остались следы повреждения от коварного снаряда. А следы были налицо — за считанные секунды проявились здоровенные кровоподтеки, наливающиеся красным и синим.

Боль тут же утихла, кровоподтеки стали рассасываться. Сергей в очередной раз удивился эффективности местной, казалось бы дикой — медицины. Земным светилам от медицины до местных эскулапов ох, как далеко. Магия есть магия.

— Осторожнее нужно быть. Забыла про свои выпуклости? — невозмутимо заметил Гекель — и ведь не слушаешь как следует! Я же сказал — по силе ты будешь на уровне крепкого, тренированного мужчины, а значит, для тебя этот вес должен быть совсем не велик. Возьми-ка вот этот...нет, нет — тот для тебя великоват...пока что. Вон тот. Осторожно, приподнимай...вот так! Молодец! Чуть позже я дам тебе кое-какие снадобья, и ты будешь некоторое время тренироваться с грузами. Нужно нарастить мышцы, съеденные твоим телом при трансформации. Будешь есть, и наращивать мускулы. Спать мало, двигаться много, есть много. Через неделю ты сама себя не узнаешь, обещаю.

— Я сдохну без сна! — уныло бросил Сергей, с ненавистью глядя на ухмыляющуюся рожу Гекеля.

Сейчас он лютой ненавистью ненавидел всех — Гекеля, который будет его истязать запредельными нагрузками, Ханара, который сладко улыбается и старается заглянуть ему за пазуху в надежде увидеть сиськи, Пиголя, который втравил в это дело, хотя Сергею всего лишь нужно было немного поддержать физическую форму. Ну и себя не забыл — ненавидел за нытье, за мысли о том, зачем ему это все надо, и вообще — за ту судьбу, которую себе 'изготовил' — если правда то, что нынешняя жизнь наказание за прошлую. Вообще-то все дни, что он тут находился, все больше и больше утверждали Сергея в такой мысли...

— Сдохнешь — сбросим в канализацию, не впервой — Гекель был мрачен, мрачнее, чем прежде, и серьезен, как нож в живот. И Сергей с похолодевшим сердцем поверил — да, не впервой...

* * *

Следующие четыре дня были если не адом, то чем-то подобным ему. Сергей потом не мог точно и последовательно вспомнить, что происходило в эти самые четыре дня.

Туман в голове. Возбуждение. Усталость. Снова бодрость и желание двигаться. Голод. Насыщение. Снова движение. Боль! Страх! Разочарование. Боль! Боль! Боль!

Неясные картинки — вот он до изнеможения поднимает штангу. Вот приседает с ней. Вот бегает, перепрыгивая через препятствия, а безжалостный Гекель хлещет его по спине, по заднице, по ногам длинным кнутом, свитым из темной кожи.

Почему-то ясно запомнился именно кнут — витой, лоснящийся, как огромная змея, рукоять украшена золотой прошивкой, а там, где у кинжалов бывает гарда, красные камешки, будто горящие глаза ядовитой змеи.

Гекель доставал им на таком расстоянии и так ловко, что казалось, что у него выросло трехметровое щупальце с ядовитым жалом на конце. Стоило притормозить, чтобы отдышаться, стоило привстать, чтобы утихомирить боль в боку — тут же удар, вспухающая полоса на многострадальной коже.

И спарринги — бесконечные, не менее болезненные, ломающие кости, выворачивающие суставы. Десятки глубоких царапин, ран, ушибы, синяки и растяжения — без счета.

Как он мог выдержать этот мучительный марафон? Бессонный, бесчеловечный, невыносимый!

Как у него не лопнуло сердце, как не поехала крыша от перегрузок — физических и душевных?!

Сергей скрипел зубами, матерился, рычал, терял слезы, помимо его воли капавшие из глаза, но стиснув зубы бегал, отжимался, дрался, падая и снова поднимаясь.

Если бы не магия, если бы не отвратительные, адски горькие настойки — Сергей не смог бы продержаться эти четыре дня. Да какие четыре — и одного дня!

Каждые два часа он пил стакан жидкости — иногда черной, иногда зеленой, иногда красной — жидкости менялись, менялись и заклинания, которые творил Гекель.

Мастер спал столько же, сколько и Сергей — самое большее два часа в сутки, но на его каменном лице не отражалось никаких эмоций — ни раздражения, ни удовлетворения проделанной работой.

Впрочем, возможно он отдыхал дольше — это вспомнилось потом — иногда его заменял Ханар.

'Дежурство' Ханара запомнилось только тем, что он немного щадил Сергея и не бил его кнутом, а в остальном был ничуть не менее жестоким, чем его хозяин — в спаррингах бил так, что трещали ребра.

К утру четвертых суток, несмотря на снадобья и укрепляющую магию Сергей находился в полубессознательном состоянии, и утром пятого дня после очередного выматывающего спарринга просто упал на мостовую и заснул мертвым сном.

Организм отказался подчиняться магическим лекарствам и магии окончательно и бесповоротно.

Глава 7

— Опять — ты... — Сергей со стоном приподнял голову, посмотрел на молчаливого Ханара и собравшись с силами, сел на край кровати. На удивление — это ему удалось довольно легко.

Что было странно — после безобразия, что с ним творили за эти дни, сейчас он должен не просто лежать пластом, а быть прикован к постели как минимум месяц, измордованный, замученный, вымотанный до предела. Но нет — тело легкое, кровь бежит по жилам, голова ясная — туман в мозгах рассеялся, не оставив ни малейшего похмелья. Вот тебе и неразвитая цивилизация, вот тебе и знахари с колдунами!

— Опять я — довольно ухмыльнулся Ханар — ну как ощущения? Выглядишь совсем не плохо. И даже больше — ты прекрасна!

— Эй, ты не о том говоришь! — досадливо поморщился Серг — ты лучше скажи, а что вообще все это было? Зачем я — трое суток...или четверо? — терпел все это?

— Зачем терпел? Терпела, ты хочешь сказать? — снова усмехнулся Ханар — у тебя мозги еще не поправились, да? А то, что делалось, было нужно. После трансформации твое тело находится в неустойчивом состоянии, и чтобы закрепить направление, в котором должен развиваться организм, нужно поставить его в такие условия, в которых он, как предполагается, всегда будет работать. Что требуется от твоего тела? Стать телом бойца. Значит нужно гонять тебя на пределе твоих возможностей, пока не упадешь. Через это все проходят, так что не беспокойся. Не думай, что эти муки были специально для тебя. И я так бегал. С учителем.

— Сколько ты выдержал?

— Два с половиной дня — сокрушенно вздохнул Ханар — ты посрамила меня. И всех. Ты выдержала больше, чем кто-либо из учеников. Можешь гордиться собой. Ты загоняла и учителя, и меня. Нам пришлось меняться, иначе бы сами не выдержали. Учитель сказал, что он потрясен твоей выносливостью...

— Потрясен — из-за спины Ханара раздался голос Гекеля — то ли это именно твое свойство, то ли все женщины такие выносливые, но факт есть факт — такого я еще не видел. Ханар, выйди, я должен поговорить с Серг. Дверь прикрой плотнее.

— Да, учитель! — Ханар поклонился и быстро вышел, тихо прикрыв массивную дверь в комнату. Стало тихо, как в погребе. Небольшое окошко с цветными, красно-синими стеклами бросало блики на стены, на широкую кровать, на Гекеля, сложившего руки на груди и прислонившегося к стене.

— Ну что, демон, поговорим? Помнишь, чем ты должен платить мне за обучение? Ну-ка, расскажи мне о своем мире — все, что помнишь. Как живут люди вашего мира, что делают — все говори, ничего не упускай, мне интересны бытовые подробности. Давай.

— Ну что сказать — Сергей закинул руки за голову и мечтательно уставился в потолок, украшенный золоченой резьбой по дереву — Мой мир называется 'Земля'. Одна из девяти планет, вращающихся вокруг Солнца. Впрочем, слышал, одну планету уже не считают планетой. Ты знаешь, что такое планеты? Так вот — планеты, это...

— Мне это мало интересно — перебил Гекель — расскажи о людях! Кто живет в вашем мире, чем занимаются, что умеют? Какая выгода этому миру может быть от знаний, принесенных от вас? Почему тобой заинтересовался Пиголь? Вы обладаете могущественной магией? Что ты можешь дать Пиголю такое, что он готов делать то, что делает для тебя? Надеюсь, ты не считаешь, что он подбирает каждую нищенку, обитающую в городе, покупает ей место в клане и заботится, как о своей жене? Зачем ты ему?

— У нас вообще нет магии — хмыкнул Сергей — что нужно от меня Пиголю? Сдается, этот парень сильно ошибается во мне. Когда он узнал, что я нахожусь в теле Сараны, решил, что я демон. Не без моей помощи решил. Ну а раз демон — значит могущественное существо и все такое прочее. Не знаю, что там у вас рассказывают о демонах, но видимо по вашим сказкам это могучие существа, умеющие хорошо колдовать. Ну, я и пообещал ему, что он разбогатеет — я это ему обеспечу. Он поверил.

— Думаешь — поверил?

— Поверил, или нет — мне плевать. Мне главное выбраться из той грязи, в которой оказался. Если хочешь знать мое мнение — Пиголь не до конца поверил в мою могущественную демонскую сущность, но как умный человек он использует все, что подвернется под руку. Если есть надежда, что некий демон поправит его пошатнувшиеся дела — почему бы и не посодействовать этому самому демону?

— Почему бы и не посодействовать... — задумчиво повторил Гекель — да, твое видение ситуации совпадает с моим. Скорее всего, ты не врешь. Ну что же, рассказывай о своем мире. Все, что вспомнишь. Все, что знаешь.

— Да я особо-то и не знаю ничего...так...что-то слышал, о чем-то читал, о чем-то по телевизору смотрел...я простой стражник! Сыщик! Я разыскивал преступников, и между делом облагал данью торгашей — что я могу знать такого, что поможет тебе получить преимущество в этом мире?

— А почему ты решил, что я хочу получить преимущество? — нахмурился Гекель.

— Да ты такой же, как Пиголь — криво усмехнулся Сергей — ты тоже хочешь вытянуть из моего мира что-то, что приподнимет тебя над остальными. Только не понимаю, зачем тебе это надо. Ты известная личность, насколько я понимаю — богат. Тебя уважают и боятся — даже Пиголь тебя боится. Тебе-то зачем все это?

— Не твое дело — окаменел лицом Гекель — ты должен исполнять свою часть договора. Рассказывай все, что знаешь. А чтобы было легче вспоминать, могу дать тебе одно снадобье — оно раскрепостит твою память, а я, заклинанием, постараюсь раскрыть самые дальние кладовые твоих воспоминаний. Все, что ты видел, все, что ты когда-то читал, всплывет так, как если бы ты заучивал это много лет. Не бойся — это почти совершенно безопасные заклинания и снадобья, никаких последствий. Мало того — при желании ты сможешь в любой момент поднять эти знания на поверхность. У тебя усилится память, ты будешь запоминать прочитанное с первого раза, запоминать увиденное. Ты станешь умнее, если сказать проще. Хочешь? Согласен?

— Почему ты мне об этом говоришь? Ты можешь просто дать мне снадобье и прочитать заклинание — волей-неволей тогда будет сделано то, что ты задумал. Зачем тебе мое согласие? — настороженно спросил Сергей, почесывая колено, на котором заживала глубокая царапина. Царапина невыносимо зудела, будто накусали сотни комаров, и Серг никак не мог сосредоточиться и подумать, к чему клонит старик.

— Почему? Ну...во-первых, ты должен желать вспомнить. Тогда твои воспоминания всплывут гораздо легче — пожал плечами Гекель, не глядя на 'собеседницу' — а во-вторых...могут быть некоторые последствия, которых мы не ждем. Какие? Ну, представь, что твоя голова это некий сосуд, в котором налита вода. Вода — это твои знания, твоя память. В голове она находится в жидком состоянии, медлительна, обладает малой энергией, занимает мало места, слегка 'парит', давая тебе тот пар, что нужен для жизни. Остальное лежит в маленькой емкости глубоко внутри мозга. Но если эту воду подогреть, высвободить ее в виде пара, так, чтобы она наполнила всю голову, сделать так, чтобы этот 'пар' всегда был в голове — что будет?

— Взорвется голова — устало бросил Сергей, полуприкрыв глаза — и мои мозги разлетятся по комнате, испачкав твои красивые занавески.

— Богатая фантазия — сухо констатировал Гекель — ну что же, примерно так. Только вот не мозги разлетятся, а разум. Спятишь, если проще сказать. Не знаю, хватит ли вместилища разума, ранее принадлежащего Саране для того, чтобы вместить твои знания, твою память.

— Звучит многообещающе — усмехнулся Сергей, оторвавшись от увлекательного дела — почесывания колена — ты на самом деле считаешь, что я на это пойду? Рискну своим мозгом для того, чтобы как можно полнее рассказать тебе о Земле? Вероятно, ты считаешь меня идиотом?

— Не считаю — холодно бросил Гекель, и встав с табурета, пожал плечами — как хочешь. Нет, так нет. Рассказывай все, что знаешь. Начни с детства, с того, что помнишь. Но прежде позавтракай. Восстанавливай силы. Как позавтракаешь — дерни вот этот шнурок. Меня позовут и мы продолжим беседу. После полудня будем с тобой заниматься единоборствами — нет, нет — как обычно. Покажем тебе основные приемы ножевого боя, того, что применяется здесь, приемы защиты, перемещения с ножами в руках — все будем отрабатывать.

Гекель вышел, спустился по лестнице, прошел через коридор и очутился у двери, глухо скрипнувшей под его ладонью. Вошел, сел в кресло, наблюдая, как Ханар отмеряет три капли из узкого пузырька темного стекла. Капли упали в стеклянную колбу, подогреваемую маленьким, пульсирующим пламенем 'спиртовки', вздрогнувшим, когда в комнату вошел хозяин.

— Готово? — коротко осведомился Гекель, сощурясь глядя через содержимое колбы на свет за окном.

— Почти. Еще полчаса, и состав готов. И еще три дня, чтобы он дозрел в темноте. Учитель, вы уверены, что это все нужно? Зачем вам ее знания? Что может знать какая-то бывшая нищенка? И откуда у нее знания ножевого боя, если она была нищенкой? Ты что-то от меня скрываешь? Учитель, я разве не доказал тебе преданность? Разве ты мне не веришь? Почему ты скрываешь от меня очевидное? Считаешь меня глупцом... Я не заслужил такого недоверия. Все эти годы я помогал тебе, благая цель — изменить людей, сделать их совершенными, сделать безупречных бойцов, которые понесут по миру слово правды. Сотни погубленных жизней...но цель оправдывает все, правда же? Вот еще одна жертва — ты же знаешь, насколько опасно это средство! Зачем тогда мы учим ее боевым искусствам, зачем трансформировали — чтобы загубить ее мозг? Чтобы она превратилась в овощ? Чтобы валялась бревном, пускала слюни и мочилась под себя?

— Ты поумнел, мой мальчик — слова Гекеля были тяжелы, как камни — и когда же пропустил этот момент. Ты задаешь такие вопросы, которые не должен задавать учителю...стой...молчи! Ты сказал — теперь моя очередь. Да, я не сообщил тебе о происхождении Серг. Но разве я все всегда обязан тебе сообщать? Разве я у тебя учеником, а не ты у меня? Но я отвечу на некоторые твои вопросы. Ты мне необходим, я доверяю тебе. Да, великая цель — выведение нового, совершенного человека — это цель нашей жизни. Когда-нибудь я передам тебе все, что знаю, и ты продолжишь мое дело. Но пока что я сам буду решать, что важно для дела, а что нет. Так вот — Серг мужчина в женском теле. Не делай такие удивленные глаза — ты уже давно это знаешь, и только делаешь вид, что ничего не подозреваешь. Впрочем — довольно неумело. Что меня не радует. Я всегда учил тебя сдерживать эмоции, быть незаметным, непроницаемым, как камень. И что я вижу? Все мои усилия прахом. Я разочарован.

Я сказал — молчи! Что за невыдержанность?! Сегодня ты продлишь упражнения на полчаса — в наказание.

Далее — да, я хотел сделать Серг одной..одним из нас. Совершенным человеком, человеком будущего, элитой мира. Но он обладает такими сведениями, которые могут полностью перевернуть весь мир — если извлечь их из его головы. И возможно, что эти сведения гораздо важнее, чем заполучить еще одного из совершенных бойцов. Не понимаешь? Знания — сила! Тот, кто владеет знаниями, тот владеет миром! Еще есть вопросы, которые жгут тебе череп?

— Серг из другого мира, учитель? И он был там воином, так? Его стиль боя отличается от нашего, как небо от земли. И еще — зачем ты внедрил в его голову мысль о том, что Серг ничего не умеет? Его уровень подготовки вполне неплох, и если сравнивать с нашими стражниками, которых ты ставил ему в пример, он сильнее их настолько, что просто даже сравнить нельзя — они дети по сравнению с ним. После трансформации, конечно. Я уже сейчас справляюсь с ним с усилием, а что будет завтра? Кстати, ты не думал над тем, что он может выйти из-под контроля? Наступит момент, когда Серг может решить, что вы ему не нужны, и даже вредны. И что наша деятельность небезопасна для мира. Он уже высказывал такие мысли. И что будет дальше? Не потому ли ты решил уничтожить его мозг, чтобы устранить опасность? Учитель, ты его...боишься?

— Только глупец ничего не боится, запомни это, мой мальчик — Гекель взял в руки склянку со снадобьем, встряхнул, разглядывая белые крупинки, тающие в густой янтарной жидкости — повторюсь, пока что я не все тебе расскажу. Ты не готов принять истину. Делай то, что я сказал, и все будет хорошо.

Гекель кивнул хмурому Ханару и шагая легко, как прогуливающийся зверь. Вышел из комнаты, направившись к себе в кабинет. Нужно было обдумать то, что сейчас произошло. Впервые за десять лет он был разъярен так, что у него от ярости едва не кипели мозги. Еще минута, и он убил бы наглого мальчишку на месте. Или приказал бы ему покончить с собой, используя кодовое слово... Отвык от такого открытого неповиновения, от сомнения в его словах. Мальчишка, полуживотное, которого он пригрел, поднял из грязи — он осмеливается задавать ему вопросы, сомневаться в непогрешимости учителя! Наглец!

'Как он смог догадаться? Как он понял, что я правда боюсь этого 'демона' в женском теле? Унизительно! Глупец...сделать совершенных людей! Идиот — мне нужны бойцы, которых я буду делать десятками, сотнями, тысячами! А потом вернусь и покажу этим идиотам на Киссосе, что они были неправы, отправляя меня в изгнание! Глупые твари! Я ведь для них старался, я совершенствовал бойцов, делал так, чтобы Храм был прославлен в веках, чтобы он распространил свое влияние на весь мир! И что ради этой цели жизни сотни-другой людей? И когда уже близок к своей цели — этот идиот заявляет, что мои действия неверны? Что моя жизнь прошла зря?! Нет, паренек, ты ошибаешься. Ошибаешься во всем! Я бы мог уничтожить тебя и 'девку' в мгновение ока! Вы бы вспороли себе брюхо и развешали кишки по веткам дерева, радостно, с улыбкой — если бы только я захотел! Всего одно слово — и вы трупы! Чего мне вас бояться? Эксперимент прошел хорошо. Теперь я могу купить много рабов — половина из них выживет и станет бойцами. Хватит отсиживаться в тени, пора создавать свою армию. Теперь — это возможно. Деньги есть — десять лет труда, десять лет видеть рожи клиентов — хватит. Денег у меня на тысячу рабов. Пятьсот из них выживут. Оружие — не проблема. Но нужно немного подождать — вдруг этот переселенец и вправду расскажет мне что-то такое, что увеличит мою мощь многократно? Настолько, что я смогу победить и малыми силами? Ведь я рассчитываю победить. Иначе зачем это все? Зачем все усилия? Неет...я еще вернусь, 'братья'!'

Гекель глубоко вздохнул, проделал несколько упражнений, для успокоения дыхаия и равновесия энергий организма и сел за стол, раскрыв толстую книгу с печатью геренара — ему продали ее из-под полы — часть ценных старинных книг библиотеки были украдены во время того самого урагана, свалившего дерево возле Управы — пятисотлетний гигант при падении разрушил стену и часть сокровищ библиотеки были похищены набежавшей толпой местной голодьбы. Часть книг отобрали вовремя подоспевшие стражники, но много фолиантов исчезло, растворилось в пространстве, будто не существовали никогда.

Книги по магии, книги по истории, естествознанию, медицинские трактаты и фамильные древа, по которым можно отследить за происхождением и связям древних родов — все это осело в библиотеке Гекеля, потратившего на приобретение кучу денег.

Но что такое деньги? Знания, информация — вот что главное, вот что важно. Без знаний не подымешься над серой толпой ничтожных людей, думающих, что они живут так, как хотят и сами себе хозяева. Стадо баранов, которым нужен пастух. Правильный пастух — умный, умелый, заботящийся о своем стаде, строгий, но справедливый. Такой как он, Гекель! Но вначале — Киссос, с его заносчивыми, тупоголовыми жрецами...

Стук в дверь:

— Господин! Ученица Серг готова к занятиям! — голос мальчишки был звонким и слегка дрожащим, ну как же, почетно, посетить кабинет самого Учителя!

— Я услышал тебя... — Гекель встал, и выходя из комнаты легонько потрепал мальчишку по вихрастой голове. Тот зарделся, широко раскрыл глаза и когда учитель повелительно качнул ладонью, отпуская гонца, понесся по коридору, распираемый счастьем — учитель его заметил! Учитель его коснулся! Нужно скорее сообщить это другим мальчишкам в мастерской, чтобы они знали — завтра, возможно, он станет таким же великим, как Ханар! Ведь раз заметил, значит возьмет в ученики, а ученики Учителя великие люди, как и сам Учитель!

Гекель проводил мальчишку взглядом, усмехнулся и пошел по коридору, раздумывая о том, что нужно спросить Серг. Впрочем, он знал, что все эти расспросы бесполезны. Если бы на месте Серг был какой-нибудь ученый того мира...а что взять со стражника? Пусть даже это не просто стражник, а элита корпуса стражников — сыщик. Что он может знать, кроме своей работы? Увы, увы...

* * *

Прошло еще три дня. Не такие страшные, как те четыре, но напряженные и насыщенные настолько, что Сергей снова падал в изнеможении и засыпал, едва добравшись до постели. С утра до обеда он мучительно вспоминал все, что когда-то видел, слышал, читал — все, что мог вспомнить. Он выуживал из памяти такую информацию, которую сам не знал, откуда взял.

Химия, физика, устройство общества, войны, революции — все, все интересовало Гекеля, он расспрашивал, уточнял, что-то помечал у себя в свитке, потом снова переспрашивал и так бесконечно, до того момента, пока не наступал полдень. С полудня до ночи — выматывающий марафон тренировок, прерываемый только на обед, полдник и ужин.

Ели обычно легкую еду, маложирную, но питательную — постное мясо, пирожки, овощи — много овощей — супы и каши. Ел Сергей много, но через довольно короткое время снова был голоден, как волк — нагрузки большие, не такие запредельные, как вначале, но очень большие. Кроме того, нужно было восстановить массу тела — после трансформации тело еще не восстановилось. Да и когда было восстанавливаться? С такими-то нагрузками.

Тренировки в рукопашном бое сводились к отработке нескольких приемов, которые вбивались в Сергея упорно, истово, как делалось все в этом странном заведении Гекеля. Тренировал Серг Ханар, Гекель наблюдал за тренировками из окна — Сергей иногда видел его, стоящего в своем кабинете возле подоконника и задумчиво глядящего в пространство.

Разговоров о восстановлении памяти мастер больше не заводил. Возможно, что ему хватало той информации, что 'демон' выдавал ему ежедневно, хотя...кто знает? В чужую голову ведь не залезешь. Главное, что Гекель вроде как избавился от идеи взорвать мозг своей 'ученицы'..

Снова приезжал Пиголь, интересовался состоянием Сергея — в дом его не пустили, сообщили, что Серг жива и здорова и скоро вернется к своему 'хозяину'.

Пиголь был недоволен, зол и уехал, что-то неразборчиво бормоча под нос, какие-то туманные угрозы — это рассказал Ханар, встретивший хозяина Винсунга. Еще Ханар рассказал, что физиономия Пиголя была в высшей степени мрачной (Хотя куда уже больше, он всегда выглядел так, как будто съел что-то тухлое!), и возле виска вроде как свежий шрам — возможно от стрелы или арбалетного болта. То есть, похоже на то, что война между конкурентами в полном разгаре.

Об этом свидетельствовал и кортеж из полутора десятков охранников на лошадях. Охранники, со слов Ханара, были вооружены до зубов, в броне, будто собрались идти на войну.

Успехи Сергея на поприще боевых искусств не сказать, чтобы очень уж впечатляли, но к концу третьего дня он с удивлением ощутил, что может спокойно сопротивляться Ханару даже тогда, когда тот работал на высших скоростях. В определенный момент, во время боя, у Сергея будто открывалось второе дыхание — скорость увеличивалась, а еще — он начал предугадывать то место, куда противник должен был нанести удар.

Как это происходило, как он мог видеть этот удар, прежде чем он был нанесен — Сергей не знал, но только когда с ним это случилось в первый раз, был так поражен, что ошеломленный остановился и получил ощутимый удар в ребро, едва не переломивший кость и оставивший громадный кровоподтек во весь бок.

Сергей увидел удар Ханара за полсекунды до того, как этот самый удар был завершен. Рука бойца, вытянутая вперед — белесая, как рука привидения, но хорошо различимая — тянулась к подбородку Сергея и он совершенно автоматически сделал шаг в сторону, где и застыл в ступоре, будто каменный столб.

— Стой! — голос Серг был хриплым, в глазах потемнело от боли — Ханар, я видел твой удар! Я видел! За полсекунды до того, как ты ударил!

— Ты обрел Видение! — Ханар тихо охнул, и широко улыбнувшись, хлопнул Сергея по плечу так, что тот едва не упал — ты молодец! Молодец!

— А почему ты обращаешься ко мне как к мужчине? — насторожился Сергей, все еще морщась от боли.

— Я знаю. Все знаю. Учитель мне сказал — безмятежно улыбнулся парень — я не буду тебя расспрашивать — учитель запретил, но со мной можно не скрываться. Впрочем — лучше оставить все так, как есть...мало ли...вдруг кто-то подсмотрит, подслушает. В доме работают полтора десятка парней, любопытные, как демоны! Так что я буду обращаться к тебе как прежде. Я хотел, чтобы между нами не было недомолвок, и чтобы ты доверял мне.

— Почему? — нахмурился Сергей.

— Что — почему? — растерялся Ханар.

— Почему я должен тебе доверять? — невозмутимо повторил Сергей.

— Ну...ты теперь один из нас...одна из нас! Совершенных людей! Мы братья...и сестры. Мы должны друг другу доверять! Когда наступит время, мы будем наверху, править несовершенными людьми, будем их направлять, будем заботиться об обычных людях, несовершенных, погрязших в своих заблуждениях!

Сергей смотрел на воодушевленного, возбужденного Ханара, с жаром излагающего теорию превосходства одной группы людей над другими, и тихо тосковал...

'О боги! Это же надо — взять, и забросить меня в логово сектантов! Нацисты? И ведь он верит в то, что говорит! Это объясняет, как такой человек как Ханар может помогать Гекелю ставить опыты на людях! Достаточно взять несчастного мальца, умирающего от голода в придорожной канаве, накормить его, напоить, вылечить, внедрить ему в голову идею о собственной исключительности, о принадлежности к некой элите этого мира — и вот, готов боец, способный ради светлого будущего всего народа этого мира уничтожать сотнями, тысячами, проводить опыты на живых людях — и все ради чего? Ради счастья этих же самых людей, которых он убивает! Как там это называется...парадокс?

— Не он первый, не он последний. Что, на Земле такого не было? Да регулярно! Как там называется наука о выведении совершенных людей? Евгеника? Фильм какой-то был, не помнишь? Там случали мужчин и женщин, выбранных учеными — чтобы улучшить расу. А на нечистых расах производили опыты в концлагерях.

— Точно, в концлагерях. И ведь несет хрень убежденно, с улыбкой, как с трибуны! Вот ведь мозги прокачали... Гекель, Гекель...ох, ты ж добрый старичок...за хрен бы тебя, да на крючок! И в море...'

— Ты все сказал? — Сергей прервал поток слов Ханара и вытер о себя потную руку, закаменевшую на рифленой рукояти деревянного кинжала — честно сказать, Ханар, мне это не особо интересно. Давай мы оставим все, как есть? Я не собираюсь изменять мир, и не считаю себя лучше других. Вот так.

Сергей поднял глаза на Ханара, тот с непроницаемым лицом наблюдал за своим 'братом-сестрой'. На лице не отражалось ничего — впрочем, как обычно.

— Ты еще не созрел...ла! — удовлетворенно кивнул Ханар — когда войдешь в силу, почувствуешь, насколько отличаешься от остальных людей — поймешь свое предназначение, и вот тогда мы вернемся к нашему разговору! Пока ничего не говори. Не отвечай! Молчи! Прости... Прости, я рано начал этот разговор. Ну что же, продолжим? Сейчас выпьешь очередную порцию настойки, и продолжим. Выпил? Начали!

* * *

— Учитель, это действительно необходимо?

— Ты же сам слышал — он не готов принять нашу Идею. Нам нужна информация, а этот человек может ее нести. Я узнал от него, что его цивилизация пошла по иному пути, чем наша — у них есть такие ремесла, такие умения, что нам и не снилось! Можешь себе представить стрелу, которая огнем уничтожает все, в радиусе двух дней пути?

А самодвижущиеся повозки, борта которые не могут пробить стрелы и копья? А в этих повозках подобие арбалетов, выпускающие в один миг десятки болтов, летящих на расстояние несколько нигов?

Арбалет, пускающий болт на расстояние нескольких ниг точно в цель?

А маленькие арбалеты, которые можно спрятать в кармане, и которые пускают болт с такой силой, что он пробивает человека насквозь?

Корабли, движущиеся без паруса, не зависящие от воли ветра, вооруженные баллистами, метающими огненные снаряды на сотни ниг?

Ты представляешь, если он сможет вспомнить, как все это сделать? И ты ТЕПЕРЬ думаешь, что игра не стоит масла в фонаре?

— Может он все придумал, учитель? Врет? Неужели люди могут дойти до такой смертоносности? Учитель, а ты не думал над другим моментом — если ты привнесешь в наш мир эти изобретения, ведь наше боевое искусство будет не нужно! Каждый из простых людей сможет взять маленький арбалет, пробивающий человека насквозь, и победить любого, даже высшего человека, такого как мы! Тогда как можно от них уберечься?

— Можно, если эти страшные изобретения будут у нас в руках! Совершенные люди, вооруженные не менее совершенным оружием завоюют весь мир! Весь! Весь! И тогда не будет пределов совершенству!

— Когда мы дадим ей...ему снадобье?

— Оно готово? Выстоялось?

— Да. Процесс завершен. Жидкость совершенно прозрачна, без оттенков — как ты и учил. Сколько нужно? Чтобы не отравить?

— Сколько? — Гекель задумался — если дать чуть меньше — не сработает как надо. Если дать больше — не выйдет из забытья. Нужно по капле на вим веса. Ты взвесил ее?

— Да. Без одежды она весит пятьдесят шесть вимов.

— Соответствует росту. Неплохо набрала массу.

— Неплохо. Жира нет — одни мышцы. Но самое интересное — фигура не мужская. Женственная...красивая.

— Ты опять?! Это мужчина, демоны тебя задери! Муж-чи-на! Никогда не замечал у тебя тяги к мужчинам. Может я чего-то не знаю?

— Н-нет...учитель. Ты же знаешь — я иногда посещаю публичный дом...можешь проверить. Только женщины. Правда — у меня давно не было женщины, я занят нашими делами. Может поэтому мой взор все время обращается к ее...его бедрам? Простите...

— Это хорошо...я имею в виду — хорошо, что ты не поддался соблазну извращений. Да, при первой же возможности я куплю тебе наложницу. Возможно — и себе. У нас нет времени на походы в 'цветочные дома', кроме того — это становится опасно. Мужчина незащищен во время соития с женщиной, он забывает обо всем, когда его плоть сжимается телом партнерши!

— Только не ты, учитель...не верю, что ты не всегда настороже! Ты не такой!

— Я — не такой. А вот ты — такой. И все вы такие. Потому — лучше завести собственных наложниц. Пришло время. Итак, утром дашь ей снадобье — в напитке. Подбери какой-нибудь сок с небольшой горчинкой — сам знаешь, каковы наши снадобья. Нет, не так — он привык, что с утра мы даем укрепляющее снадобье — вот и дай ему ЭТО. Ну что же, все ясно — иди, отдыхай. Завтра все узнаем, получится у нас, или нет...

— Сколько продлится забытье после приема снадобья, учитель? Как быстро мы узнаем о результате?

— Сутки. Двое. Зависит от того, как ее организм реагирует на снадобье и колдовство. Подготовь укрепляющие смеси. И вот еще что — завтра придется воспользоваться силой ребят...

— А без этого нельзя, учитель? Прошлый раз, когда мы...

— Помню, помню! Да, двое погибли, ну и что?! Это ради Цели! Они отдали свои жизни не зря!

— Хорошо, учитель. Я пошел готовиться. Кого из ребят взять?

— А кого хочешь...на твой выбор. Сам решай. Пятерых.

* * *

'Оххх...чем же они меня напоили?! Голова болит...нет, не болит, она разваливается! Снова боги шутят..или Бог? Что-то быстро я начал приспосабливаться к местным верованиям. Я же православный! Вроде как...

— Ага, православный — когда жареный петух тебя клюнет! Помнишь, как в книге фронтовика читал — в окопах все становятся верующими. А в атаку сходил, расслабился — вот и атеист! И ты всю жизнь так — пока не приспичит, хрен ты перекрестишься. Вот и довыеживался! Терпи теперь! Лучше подумай, что с тобой опять было? Или ты еще не понял?

— Понял, как не понять...эти твари меня опоили.

— А чем опоили, светоч ты разума? Не понял разве? Они тебя какой-то гадостью накормили, чтобы мозги твои выпотрошить! То-то старикашка так сразу отстал! Знал, старый гад, что сотворит с тобой такое!

— Подожди-ка, Серега...а может и не виноват? Может я просто перетрудился? Ну — свалился от перенапряжения, и все тут. Вначале надо узнать, разведать, собрать информацию, а уж потом...'

— Очнулась? — голос Ханара был дружеским, заботливым — до отвращения. Ведь знал, что сделают с Сергеем, знал!

— Очнулась! — хрипло ответил Сергей, с удивлением слыша свой и не свой голос. Почему-то резануло уши, что голос женский — глубокий, грудной, неожиданно звучный для такой, в общем-то, небольшой девушки как Сарана. Даже по местным меркам она была невысокой — около метра шестидесяти, не намного больше.

— Вот и хорошо! Вот и молодец! — Ханар был искренне обрадован, будто очнулась его любимая сестра, или брат...или подруга.

— Что со мной было? Дай попить...

— Вот, вот — уже несу! Попей! Вначале выпей укрепляющего...

— Нет! Воды. Чистой воды! Вы уже меня укрепили...хватит.

— Ну ты чего? — искренне расстроился Ханар — пей! Вот, смотри, я пью! Ну! Пей! Горькое, ужас какое...но бодрит. Хорошо бодрит, сил прибавляет.

— Почему я потерял сознание? Сколько я лежал в обмороке?

— Трое суток — нахмурился Ханар и стрельнул глазами в сторону — похоже, что перетрудился. Все-таки тело у тебя женское, непривычное...ошиблись мы насчет выносливости. Дали большую нагрузку, вот ты и не выдержал. Теперь будем тренироваться полегче... Как у тебя голова, не болит?

— Болит. Просто лопается.

— Потерпи...так всегда бывает после перегрузки...она и должна болеть.

'Врет, гад! Врет! Точно испытали на мне свою гадость! После того, как Лоо дал мне сыворотку правды — у меня так же болела! До тошноты! Валить отсюда надо. Зря я сюда залез, зря! Точно зря! Лазил бы себе потихоньку по улицам, сколотил бы банду и рэкетирствовал бы в свое удовольствие! И зачем я сюда полез, а?

— Зачем? Затем, чтобы стать великим! Нет? Глупость, конечно. Полез ты сюда потому, что Пиголь тебя к Гекелю засунул, на разведку. Спросишь почему согласился? А куда бы ты делся? Ты-то что думал — тут старичок этакий, тренер, типа Йоды,научит тебя паре приемчиков, и вот ты такой могучий демон — всех побивахам! А что вышло? Дьявольская фашистская секта с амбициями Гитлера! И ты в самом ее центре!

— В центре — и ни фига ничего не знаю...сколько их, где они, кто работает на Гекеля. Ведь что получается — он не один? Десяток учников наподобие Ханара он за десять лет подготовил, и где эти ученики? Куда делись? Почему рядом с Гекелем только один адепт, прошедший трансформацию? Хмм...п почему эти мысли пришли ко мне только сейчас? Что, я и вправду поумнел?

— Если не спятил — поумнел. Глупый вопрос, правда. Ты жив, голова варит — хотя и болит — мысли ясные, все просчитывается на-раз, будто месяц не пил! Так чего спрашиваешь? Спасибо старичку Гекелю за светлую башку!

— Ага...спасибо...чтоб его приподняло и шлепнуло. Коварный старикашка, от него стоит ждать подлости.

— Нет, мля — он тебе плюшки будет раздавать! Ты для него объект, оружие, а теперь и выгодный источник информации. Александрийская библиотека ходячая! Ты представляешь, сколько знаний в твоей голове, и что они могут сотворить с этим миром? Попробуй что-нибудь вспомнить, ну? Ну, хотя бы рецепт пороха — помнишь?

— Шестьдесят восемь процентов калиевой селитры, пятнадцать серы серы, семнадцать угля. Что еще? Реакция горения ...состав китайский...состав европейский...нитропорох. Черт! Я все помню! Могу даже перечислить — где я это видел! Все источники! Я могу сказать все, что я делал в каждый день своей жизни, по минутам! Я помню, что стояло на столе, когда мы бухали с Васькой Шунгиным десятого ноября две тысячи лохматого года! Что было перед глазами, когда мы первый раз с Ленкой! Муравей тащил соломинку...прямо перед носом...пока я пыхтел... Я помню ВСЕ! Дикое ощущение...

— Чего он все несет? Он думает, что я поверю в эту чушь? Что он говорит?

— Пытается втереться в доверие...вон как распинается! Считается, что я должен ему поверить? Хрена с два! Теперь я Супер-Сажа! Я вам покажу, сцуки, как Сажу лажать! Хе-хе...круто звучит — Супер-Сажа! Теперь мне нужно красное трико и трусы поверх него!

— Кружевные, ага! Стринги, мать их! Хе хе...и плащ, плащ забыл! Прикинь, да? Трико с вырезом для сисек, кружевные трусы поверх красного трико и развевающийся плащ! Пиголь увидит — просто обделается от смеха!

— Чегой-то я тебя на эротику потянуло, Серега? Давно с бабой не был?

— Хмм...вообще-то давно, да. Как там Абинка поживает, интересно...пора бы и домой...

— Дом нашел, мать твою! Это что, у Пиголя — твой дом? Да ты охренел!

— Ну не курятник же в Винсунге? Какой-никакой, а дом...потом разберемся. Пока что надо отсюда выбраться. Боюсь, что это будет непросто. Думай, Серега, думай...'

— А ты помнишь себя маленького? Что ты первое запомнил, когда осознал себя?

'Так я тебе и сказал! Болван! И Гекель болван! Подослал ко мне недоумка...'

— Да откуда я чего помню-то? Ты что? Я и взрослого себя уже едва помню...и с какой стати я должен себя помнить? Честно сказать, последние годы я любил заложить за воротник...

— Чего любил? — не понял Ханар — что заложить?

— Выражение такое у нас есть...означает — любил выпить вина. Работа тяжелая, нервная, грязная, не выпьешь — потом руки трясутся. Впрочем — и когда выпьешь, трясутся тоже. Потом. Но вначале хорошо. Отпускааает... А у вас стражники выпивают?

— Еще как! — Ханар довольно фыркнул, потом снова стал серьезным — значит, мало что помнишь? А из книг, по которым ты учился, что-нибудь помнишь?

— Терпеть не мог школу! Ненавижу ее! После восьмого класса ушел...технарь... Ну — в общем долго объяснять, но учился я дерьмово. Не хотел учиться. Больше занимался спортом — это мне нравилось. Секции всякие...ну...школы единоборств, как у вас называют. Потом армия...война...потом ментовка...юридический заочно...за взятки там можно все сдать — только плати. Так что ничем вас не порадую. Пропил я мозги, пропил...

— Половину слов, что ты сказал, я не понял — сокрушенно вздохнул Ханар — но это неважно. Ладно, ешь, пей...я схожу к учителю, обрадую его тем, что ты проснулся.

'Ага...сцука ты поганая! Обрадуешь! Да он сейчас в штаны наделает от злости, когда узнает, что ничего не получилось! Валить отсюда надо!'

— Мне пора к Пиголю. Вероятно он уже подпрыгивает от злости, считает, что я его обманул. Пора мне. Я буду приходить — каждый день...если смогу. Если учитель позволит. Скажи ему, что мне пора уходить. И еще...сейчас какое время суток?

— Утро...ближе к полудню. Ты ешь, ешь...я поговорю с учителем.

Ханар легко поднялся и прошелестел к выходу, исчезнув, как дым сигареты в небесах. Сергей остался один...

* * *

— Не вышло — Гекель устало откинулся в кресле, сумрачно взглянув на хмурого Ханара — ты уверен?

— Уверен. Я пробовал его разоблачить, задавал вопросы — те, что ты мне приказал задать. Бесполезно. Я долго с ним беседовал, заходил со всех сторон — он и вправду спившийся стражник. Хотя совсем не дурак, это точно. Он схватывает слету — но то, что касается его деятельности. Допускаю, что он был неплохим сыщиком, хоть и не великим. Уровень Пиголя. Это человек улицы, разбирается в людях, но не настолько как ты, учитель. Ты умнее его в десятки раз.

'Надеюсь. Если только он не умнее меня в десятки раз! И сумел скрыть свои способности... Интересно — мальчик на самом деле считает меня великим мудрецом, или же смеется надо мной? Если смеется — пожалеет! Нет...я не чувствую насмешки. Не чувствую. Мальчик предан мне'.

— Что он говорит насчет Пиголя?

— Как ты угадал, учитель? Он только что спросил про него! Говорит — пора уходить к Пиголю. Что он будет нас посещать — если ты позволишь. Будет тренироваться. И что Пиголь скорее всего в ярости от того, что Серг пропал. Пропала...

— Это не то слово — в ярости! — усмехнулся Гекель — пока вы беседовали, он снова приходил ко мне. Обещал взять штурмом 'мой поганый курятник', сжечь вместе со всем содержимым — если я не выдам ему Серг.

— Не понимаю, чего он так цепляется за эту девчонку? Может мы чего-то не знаем? — удивленно поднял брови Ханар — что такого может ему дать эта девица, чтобы он был готов на штурм твоего дома?

— Мне кажется — у него дела не очень хороши. Пиголь рассчитывает, что Серг каким-то образом их поправит. Он считает ее...его — колдуном, который способен сильно ему помочь.

— Тогда кое-что понятно. И ты отпустишь Серг?

— А я и не собирался ее задерживать! Я сделал все, что хотел, добился отличного результата...если не считать осечки с прочисткой мозгов. Но тут уже некуда деться...вторую попытку он не перенесет. Видимо его организм...организм Сараны не смог перестроиться как надо. А может предыдущая трансформация не позволила измениться мозгу Сараны. То есть наложение двух трансформаций в итоге дало такой слабый результат. Гадать можно много, но толку в этом не больше, чем вот в этой скорлупке — Гекель указал на яичную скорлупу, лежащую перед ним на тарелке.

Гони его прочь! Пусть катится к своему геренару нищих! Скажи, что она может приходить когда хочет и заниматься с тобой, или со мной. Денег я с нее не возьму Иди. Я хочу немного подумать...

— Учитель...тут такой вопрос...куда деть три трупа?

— Как обычно — спусти в канализацию. Что еще-то? Устроить пышные похороны? Заказать молебен в Храме Создателя? Зачем задаешь глупые вопросы?

— Ребята переживают...может стоит их как-то успокоить? Волнуются...

— Собери всех, объясни, что эти мальчики умерли случайно. Придумай чего-нибудь. И вот еще что — возьми денег и отведи их в 'дом цветов'. Скажи, что учитель пожелал сделать мужчинами. Ну и сам позабавься. Только проследи, чтобы не болтали...головы снесу! Жаль парней, конечно...но что поделаешь? Великая Цель требует жертв.

* * *

— Ну что же, Серг, прощай! — Ханар слегка улыбнулся, и весело сощурился — обниматься не будем? Ладно, ладно — не хмурься! Приходи, как надумаешь — я всегда буду рад тебя видеть. Ты все-таки наш...наша сестра! Мы все свои! Мы помогаем друг другу! Будут какие-то проблемы...только скажи. Сделаю все, что смогу.

'Если разрешит учитель, да? Послушное орудие...несчастный ублюдок. Интересно, как поступает Гекель, если кто-то из этих 'орудий' взбунтуется? Как он держит их в узде? Он должен был придумать какой-то механизм сдерживания, это точно'.

— Да, конечно, скоро увидимся...брат — Сергей сбежал по скрипнувшим ступенькам крыльца и не оборачиваясь пошел вперед, туда, где слышал шум грохочущих повозок и крики возниц. Оборачиваться не хотелось, хотя он знал, что Ханар ждет этого.

Не хотелось видеть ласкового жеста 'ручкой'. И вообще не хотелось видеть этот дом. А хотелось свободы, пьянящего ветра полудня, ощущения мощенной камнем мостовой под ногами, шума деревьев и солнечных лучей, обжигающих бледную кожу, почти потерявшую свою смуглость за время заточения в доме Гекеля!

Душа пела — 'Жив, свободен — опять выжил! Везучий, гад!'

Поймать извозчика было делом минуты. 'Водила', украшенный громадной широкополой шляпой, укрывающей его от палящего солнца, всю дорогу недовольно, подозрительно и сладострастно косился на пассажирку, одетую, как одеваются мужчины в городском порту — кожаные штаны с разрезами по бокам, стянутые шнурками, полотняная рубаха, свободно свисающая по бокам и кожаный жилет — в таких жилетах всегда имелись потайные карманы, а в карманах кастеты или ножи.

Штаны туго обтянули бедра красотки, и волей-неволей взгляд возчика спускался на соблазнительные округлости — возчик тоже мужчина, пусть даже на его шее сидят болтливая жена и пятеро детей, один глупее другого! Он тоже может мечтать — например, о такой вот красотке — как она наклоняется вперед, и распространяя запах трав и благовоний говорит ему на ухо, облизнув полные губы розовым язычком: 'Я тебя хочу! Я всю жизнь искала такого мужчину! Давай, заедем в гостиницу, я оседлаю тебя с такой страстью, которой ты никогда в жизни не испытал!'

— Ты чего глаза выпучил, старый идиот? Задницу бабскую никогда не видал? — резкий, но тем не менее мелодичный грудной голос пассажирки вырвал возчика из сладких грез, он встрепенулся, и уже не глядя на прелести девицы занялся привычным делом — рассматриванием лоснящегося лошадиного зада, мелькающего перед ним много, слишком много...безнадежно много лет...

Дом Пиголя вырос перед Сергеем как мрачная крепость, находящаяся в состоянии осады. На стенах, окружающих двор, дом и сад расхаживали охранники в полном боевом вооружении, на что Сергей сделал гениальный вывод — Пиголь уже не просто в пике, а где-то возле земли, из последних сил пытаясь выйти из смертельного снижения. Только неясно было — до сергеева прибытия в этот мир начались проблемы, или после.

Быстро прикинув, решил — скорее всего — до. Иначе Пиголь не уцепился бы за возможность укрощения демона с такой патологической надеждой. Ну как можно серьезно надеяться на неведомое существо, непонятно как оказавшееся в этом мире, да еще непонятно какими мифическими способностями обладающего? Он же не дурак, Пиголь? Или дурак?

На Серг, стоящую на противоположной стороне улице, никто не обратил внимания. Сергей с полчаса наблюдал за тем, как охранники несли службу и пришел к выводу, что при желании он мог бы снять и того, и другого раньше, чем они бы сказали 'Ой!'. Идиоты стояли повернувшись спиной к улице и что-то увлеченно разглядывали во дворе поместья обменивались впечатлениями, похохатывая и показывая пальцем.

Из обрывочных фраз, которые не сумел унести ветер, Сергей понял что те обсуждают стати какой-то из девиц, заглядывая к ней в вырез. Слышались замечания о 'классных дынях', и о том, как эти охранники хотели бы употребить эти самые 'дыньки' вместе с их хозяйкой.

Через пятнадцать минут Сергею надоело созерцать отляченные зады парней, он оглянулся, подхватил с земли два гладких, окатанных морем камня-гальки, которую тут подсыпали вдоль мостовой и размахнувшись, ловко, с силой, метнул снаряды прямо туда, где по его прикидкам должны были находиться 'ядра' двух малоумных представителей мужского персонала дома Пиголя.

Сергей всегда хорошо играл в снежки, но сегодня он превзошел себя — пущенные сильной рукой 'совершенного человека' камешки с силой врезались в пах охранникам, свалив их на пол так же верно, как если бы Сергей врезал туда же ногой в солдатских 'берцах'. Снизу 'мишени' были хорошо видны, а пятиметровая стена не так уж и высока, чтобы снизу не попасть в две неподвижные цели.

Парни еще вопили, катаясь по стене и держась за пах, когда Сергей уже стучал в ворота, распространяя по округе грохот, подобный раскатам грома. Пиголь не пожалел денег на кованые ворота, так что если хорошенько врезать в них куском кирпича, эффект получался просто замечательный — не хуже, чем если бить в пожарный колокол.

Смотровое окошко в воротах тут же открылось, выглянул ошалелый привратник, и увидев Серг, вытаращил глаза, удивленно завопив:

— Ты?! Откуда? Заходи! Хозяин сказал пропустить тебя в любое время суток!

'Кормушка' закрылась, загромыхала калитка возле ворот и распахнулась наружу, выпустив привратника и парня-охранника, настороженно посмотревшего по сторонам:

— Заходи, скорее! У нас проблемы! Война!

Сергей шагнул за порог, калитка снова громыхнула, задвинулся здоровенный стальной засов. Обвел взглядом двор, в котором застыли оторопевшие охранники, выбежавшие из казармы с оружием в руках, и больше не глядя по сторонам, зашагал к дому.

Пахло какой-то острой, пряной едой, готовящейся на кухне, цветами из сада, нужником для охранников, нашедшим место возле стены казармы и еще чем-то неуловимым, присущим каждому дому.

В доме Гекеля пахло травами, снадобьями, дорогим деревом и дымом из курильниц.

У Пиголя этот запах был похож на запах лошадиного пота — кислый, едва уловимый... запах нищенских медяков.

Глава 8

— Ну, и?

— Что — и?

— Не придуривайся! Что ты узнал о Гекеле?

— Сомневаюсь, если больше, чем знал ты.

— Не играй словами, демон! Ты прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю! Рассказывай!

— Старичок довольно вредный. Для него все люди — грязь. Занят выведением безупречных воинов, чтобы осчастливить мир великой идеей. А идея заключается в том, чтобы он правил миром.

— Хватит мне ерунду нести! Это я и без тебя знал! Состав снадобий сумел узнать? Заклинания запомнил?

'Щас! Козел...так я тебе и выложил заклинания! Хмм... а я их помню? Ведь помню! Черт... Если и вправду узнать состав снадобья... Что-то нужно ему скормить, иначе весь на дерьмо изойдет...'

— Нет. Заклинания не запомнил. Состав снадобий тоже не знаю. Да сколько я там был-то? Двух недель нет! Что можно узнать за десяток дней у людей, которые никому не доверяют, которые...

— Да заткнись ты! — Пиголь досадливо поморщился и мотнул головой, будто стараясь избавиться от ненужных мыслей — не считай окружающих дураками! И тем более меня! Докладывай дальше — что ты там делал все эти дни? Что с тобой было?

— Что было? — Сергей собрался с мыслями, помолчал — мне дали какую-то гадость, потом читали надо мной заклинания. После чего я едва не сдох. А когда выжил — меня гоняли четверо суток без сна и отдыха, пока не свалился. После чего опять чуть не сдох! И снова мне дали какую-то гадость, чтобы улучшить мою память, и я опять валялся два дня! И снова выжил! Ты на кой хрен меня туда послал, Пиголь? Чтобы меня там уморили? Шансов выжить ведь не было! Совсем не было!

— Но ты же выжил! — широко ухмыльнулся хозяин дома — и как вижу, тебе все пошло на пользу. Вон, какая сделалась — пополнела, даже красивее стала! Красотка, да и только! Итак, как я понял, трансформация получилась? А с памятью что?

— С памятью не получилось — Сергей постарался, чтобы его голос звучал как можно более равнодушно — я потребовал, чтобы меня отпустили. Сказал, что не хочу участвовать в их делишках, не хочу быть элитой мира! Они отпустили.

— И это хорошо — Пиголь сделался мрачным, как туча — что ты там говорил насчет помощи? И насчет того, что сделаешь меня богатым? Насколько я помню из легенд, демоны всегда держат свое слово, так? Я жду, чтобы ты исполнил обещание. Как ты принесешь мне богатство? Расскажи.

— Во-первых, мы не договаривались, что я расскажу тебе, как сделаю богатым. Я обещал сделать богатым, но не болтать об этом. Во-вторых — может, сообщишь мне, какие у тебя возникли проблемы? Я же вижу, что дела совсем плохи. Дошло до войны?

— Дошло — тяжело вздохнул Пиголь — сожгли больше тридцати домов, убили полтора десятка нищих. Просто так. Для отстрастки — насадили на колья и наставили вдоль дороги. Нищие теперь боятся селиться в Винсунге. Старые жильцы бегут. Деньги почти не поступают. Вчера, когда наши ребята пошли собирать очередную плату — на них напали, двое были убиты. Пятеро сегодня дезертировали. Но это еще ладно, наемников набрать не проблема, только плати — хуже того — я потерял связи при геренаре, стража против меня, обращаюсь — они ничего не делают. Даже денег не берут. Ну, это-то как раз понятно — виновник — первый томдар стражи, Усган — никто против него не пойдет. При дворе геренара меня не принимают — я хотел обратиться к брату геренара, я его знаю по Угальскому бунту, мы вместе служили...он передал, что не может со мной поговорить. Он не может, сучонок! Я ему денег платил каждый месяц! И результат? Со дня на день жду штурма — собрал всех ребят...кто остался. Часть разбежалась. В общем-то, если быть честным, дело мое рухнуло с треском, как старое дерево.

— У тебя есть деньги. Почему бы тебе не жить в свое удовольствие, забыть о том, что ты занимался этим делом? Чего вцепился в грязный Винсунг? И что, за эти годы ты не обрел друзей? Никто не может тебе помочь? Ну — просто друзья, не те, кому ты платишь деньги чтобы они тебя терпели?

— Глупец! Здесь нет друзей! Здесь или сила, или деньги! Что, у вас не так? У вас друзья тут же бросаются на помощь, забросив свое дело, отдав свою жизнь за друга? Чушь! Это выпивать — друзья! Это к девкам сходить — друзья! А как дойдет до горяченького, когда запахнет кровью и засвистят стрелы — сдадут все до одного!

— И на войне так? Ты же воевал, что, и там так?

— Там ты вынужден держаться товарищей, вытаскивать своих из-под стрел, защищать им спину! Потому, что если ты так не сделаешь, то завтра тебя самого бросят на поле боя, не прикроют тебе спину. В армии все честнее — враг — или ты его, или он тебя! Товарищ прикрывает спину, а ты вынимаешь меч и рубишь, что есть сил! А когда силы кончаются — тебя заменяет другой, и ты ему прикрываешь спину! А тут...тут все сложно. Попробуй-ка, убей этого демонова томдара — тут же на тебя обрушится весь корпус стражи! А вот он может на меня напасть. Придумает какую-нибудь причину, какое-нибудь преступление, и...в общем до тюрьмы меня не доведут. Скорее всего прикончат на месте. Как, кстати, и тебя! В городе уже говорят, что ты моя наложница, чуть ли не жена, и второе лицо после меня! То есть — тебе тоже подыхать, только помучительнее, чем мне — когда тебя попользует сотня бойцов томдара от твоей задницы останутся одни кровавые лохмотья! Понятно? Тебя уже знают, и кстати, помнишь, того придурка, которому ты все время ломала нос? Он сбежал, и теперь служит Усгану. Как и двое его прихлебателей. И самое печальное, что я не могу отмстить.

— Наемный убийца? — Сергей лихорадочно соображал, прикрыв глаза. В его голове прокручивались десятки сценариев — все, что он видел в жизни, все, что слышал, о чем читал, о чем видел в кино — все варианты решения проблемы.

— Бесполезно. Деньгами еще нужно воспользоваться, а если кто-то попытается убить томдара — долго он не проживет! Это же первый после главы корпуса стражи, двоюродный брат жены геренара!

— Чего он полез в такое грязное дело? — удивился Сергей — зачем ему нищие? Что, брат жены самого главного человека в стране не может найти другое, более выгодное и чистое дело?

— Это дело — выгодное дело. А это главное. И не грязнее других дел. Кроме жилья, он поставляет нищим акран. Усган контролирует весь рынок акрана в этом городе, и еще нескольких городах. Ему нужно сбывать наркотик. У него плантации акрана на севере Острова. Раньше он не лез в мои дела, но теперь что-то изменилось, возможно, он решил, что такой кусок не должен проходить мимо его рта. Усган всегда был жаден, но раньше мы находили общий язык. Кстати, помнишь Дорона? Ну того парня, что оформлял тебя в клан? Ну вот. Я попытался к нему зайти, поговорить, разузнать кое-что — он чуть из кабинета не удрал, будто увидел больного черной лихорадкой! Напугался, решил, что его раздавят за связи со мной! Вот так обстоят дела, демон. Что скажешь?

— Что скажу? Нужно убирать этого Усгана. Или уезжать подальше, и сделать так, чтобы тебя не узнали. Ты же понимаешь, что другого пути нет.

— Я же тебе сказал — тот, кто убьет Усгана в городе долго не проживет. Клан отомстит за именитого соклановца, чего бы это не стоило. Усган из правящего клана. Кроме того, я жу сказал — никто из наемников не возьмет заказ на убийство томдара — это все равно как смертный приговор.

— Маги? Ты можешь найти наемного убийцу среди магов? Наслать на этого томдара какую-нибудь пакость, проклятие, и пусть себе тихо подыхает?

— Глупец! Видно, что ты ничего не понимаешь в магии и магах! На кой хрен магу заниматься такими пакостями, когда они живут лучше всех, богаты, уважаемы? Никто из магов не возьмется за это дело. Никто! Тем более, я же тебе уже сказал — смерть томдара ударит в меня, меня заподозрят! Потому я не собираюсь нанимать убийцу для Усгана! Но и уезжать тоже не собираюсь! Хочешь жить — сделай так, чтобы все вернулось на свои места, чтобы Усган ко мне не лез, чтобы я снова получал деньги и мой Винсунг жил как прежде!

— А если не смогу?

— Тогда, прежде чем свалить, я сам тебя убью. Даже если ты сбежишь — найду, и убью. На кой хрен ты мне нужен, если не можешь выполнить то, что сказал? Колдовать ты не умеешь, знания о своем мире у тебя совершенно бесполезные, и зачем ты мне? Только если трахнуть тебя...тоже, кстати, хорошая мысль. Или отдать Лоо — пусть попробует выудить из тебя то, что ты видел и слышал у Гекеля. Только вот после этого твоя башка взорвется. Старик не отличается деликатностью в работе со своими подопытными людьми.

'Сука! А если тебе башку снести? И спокойно уйти? Хмм...а что — это мысль! На кой хрен ты мне тогда нужен?

— Серега, а слово? Ты же дал ему слово?

— Слово — мое. Я дал, я и взял. Он что думает, может меня шантажировать и это сойдет ему с рук? Ну-ка, давай просчитаем выгоду — что будет, если я его грохну?

— Что будет? А стража? Ты думаешь, раз чин стражи противник Пиголя, они все спустят на тормозах? Наоборот — возьмут преступника и показательно казнят. Я бы так и сделал. А что — элегантно — и Пиголя нет, и преступник, покусившийся на сильных мира сего мертв. Идеальный вариант.

— А если пойти к этому самому Усгану, предложить свои услуги? Мол, буду на него работать? Подлюче, да, но своя рубаха дороже к телу, не правда ли?

— И подлюче, и кроме того — а с чего ты решил, что тот будет тебе верить? Удавят потихоньку, или отравят. Помнишь, как Александр казнил убийц Дария, которые предали своего царя? Так-то вот. Судя по рассказам учителя, тут есть определенные понятия о чести. Да и просто по логике — ты бы стал верить тому, кто предал своего хозяина и перебежал к врагу?

— Но он же поверил этому самому парню, которому я нос ломал? И его приятелям.

— А откуда ты знаешь, может они заранее были засланы к Пиголю? Шпионы?

— Ну ладно. Просто грохнуть Пиголя, и свалить — раствориться в городе — как этот вариант?

— Дебильный вариант. Ты что, так хорошо знаешь город? Это тебе не на своей 'земле' спрятаться. Там ты все притоны знаешь, всю сволочь, ползающую по району. Здесь тебя сдадут просто на-раз. Ты же как белая ворона! С твоим-то личиком и сладкой задницей. Ты ведь зачем Пиголя держишься? Потому, что рассчитываешь на него, как на базу — дом, деньги, бойцы. Хочешь создать из его придурков некое преступное сообщество, ведь так? Так. Один ты если и выживешь, то с большим трудом. Не забывай, Серега, ты — баба. И красивая баба. Тебя будут преследовать озабоченные самцы, на тебя будут нападать, тебя никто не воспримет всерьез и тебе придется залить город кровью, прежде чем все поймут, что с тобой связываться себе дороже.

— Тогда остается одно — идти к Гекелю и работать на него. Сохраню жизнь. Гекель не даст в обиду, а денег у него куча. И необязательно убивать Пиголя — его и так убьют, и без меня. Дни его сочтены'

— Что замолк, демон? — Пиголь внимательно посмотрел на Сергея, потянулся к кувшину и налил в стеклянный бокал красного вина — вино заиграло на солнце красным цветом и Сергей невольно сглотнул слюну. Захотелось выпить, расслабиться, забыть обо всей этой хрени...

Пиголь отпил из бокала, поставил бокал на колено, придерживая его рукой, пристально посмотрел в лицо собеседнице, и спросил, криво усмехнувшись, постучав пальцами левой руки по мягкой поверхности кушетки:

— Раздумываешь, не грохнуть ли Пиголя, и не свалить ли к Гекелю? Могилу мне уже выкопал, демон? Рано, рано вы все хороните Пиголя! Я еще вас всех переживу! Грохнуть меня ты можешь и грохнешь, если сумеешь, но в этом случае как бы ты не попал из одного огня в другой. Про Гекеля нехорошие слухи ходят, но я точно знаю — дрянь старикашка. Использует он тебя, и выбросит.

— Как и ты? Ты что, праведник? Сколько ты людей загубил? Неизвестно кто из вас хуже...

— Я тоже не праведник. Однако за Гекелем совсем уж нехорошие дела числят. Я тут кое с кем поговорил, денег дал — мне и рассказали...сотни и сотни пропавших. В море ушли. На корм чудовищам. О! Ты ведь знаешь, правда? Знаааешь...я вижу. Потому там и не остался. Если я негодяй, то Гекель негодяй в тысячи раз больший. Он не даст тебе подняться. А я вот помогу. Клянусь — помогу! Ты будешь мне партнером, вместе будем работать! Деньги, дом свой купишь. Заработаешь много...я слышал — есть такие колдуны, что умеют переделывать людей, может ты снова станешь мужчиной. Почему и нет? Деньги все могут...только вот мертвых не воскрешают. Увы. Потому — нам выгоднее держаться вместе. Я знаю, что он сделал из тебя бойца — может еще и не такого сильного, как он сам, или его парень...Ханар, вроде как его зовут — но ты должна быть очень, очень быстра. В общем, так — подумай, как нам вместе выбраться из ситуации. Клянусь — поможешь, выручишь меня — и в расчете. Слово даю. Живи сама, как хочешь. Главное, чтобы моя жизнь стала прежней.

— Что Лоо делает с девушками, которых ты ему отдаешь?

— Спит с ними...старикашка любит молоденьких девочек. Я их ему и дарю. Куда потом девает? Не знаю. Мне плевать.

'Врет, скотина! И тот гад опыты на людях проводит! Да что за мир-то такой?! Изверги какие-то!

— Мир — как мир. Вспомни Освенцим...тут и масштабы-то мелковаты. Что такое несколько сотен человек? Помнишь, сколько евреев в Бабьем Яру фашисты расстреляли? А ты говоришь — этот мир состоит из извергов! Нет, брат Серега...изверги совсем другие. В другом мире. А это так...стая крыс'.

— Хорошо... — вздохнул Сергей — будем работать вместе. Пока вместе. Я подумаю, что можно сделать. Сразу сказать не могу.

— Ну, вот и славно!— усмехнулся Пиголь — тогда и я не буду тебя убивать. Вон, видишь те две отдушины? Там стоят парни с арбалетами. Если бы я приказал, они продырявили бы тебе башку. Но мне это не нужно. Я действительно хочу, чтобы ты был рядом со мной. После того как Гекель тебя изменил, твоя помощь неоценима. На что-то подобное я и надеялся.

— Скажи, что, видно, как я изменился? Или внешне остался таким, как прежде? Как тогда, когда ты увидел меня первый раз?

— Хмм...ты изменился. В первый раз у меня была испуганная худая девчонка со смазливой мордашкой. Сейчас ты стала другой — движения уверенные, четкие, стала помассивнее — мышцы? Гекель умеет делать снадобья, позволяющие быстро набирать мясо, мне об этом рассказывали. Тебе дополнительный вес на пользу — стала красивее, женственнее. Давно себя в зеркале видел?

— Давно...чего мне в него смотреть...

— А зря не смотрел. Ты же мужчина, должен понимать в женской красоте. Девять из десяти мужчин шею свернут, глядя на тебя! Мечтая о тебе! Может мы все-таки...

— Не может! — оборвал сердитый Сергей — если ты хоть раз дотронешься до меня, как мужчина до женщины — я тебе башку разобью, клянусь! И другим мужчинам тоже! И так тошно, ты еще с этой хренью лезешь! Думаешь сладко жить бабой? Я хочу женщин! Каждый день! Каждую ночь! Но не могу! Я до сих пор пытаюсь помочиться, как мужчина, и когда не нахожу...у меня сердце холодеет! А эти сиськи! Сиськи! Мать их...! А месячные! Пиголь, если ты хоть раз...

— Да слышал, слышал...хватит повторять! Не наглей... Хммм...не думал, что это так неприятно. Мне иногда думалось — что же чувствуют женщины, когда они со мной? И вообще — что чувствуют в ЭТОТ момент? Да ладно, ладно, молчу. Ты что-нибудь надумал по нашей проблеме?

— Вначале охрану нужно наладить как следует. Твои стражники глупые твари, ничего не понимающие в несении службы. Если бы я захотел, вырезал бы их как кур за считанные минуты! Даже до трансформации!

— Вот и займись. Организуй охрану как надо. И подумай, как решить с главной проблемой. Эта скотина ведь не успокоится. Он уже чувствует, как поставил меня раком, и...

Пиголь помолчал и снова окинул задумавшегося Сергея с ног до головы:

— Да, ты сильно изменился со времени нашей последней встречи. И не только внешне. Ты позволяешь себе спорить со мной...а ведь кто тебя вытащил из грязи? Кто сделал тебе членство в клане? Когда-нибудь ты можешь стать моей проблемой...

— Послушай, Пиголь... — голос Сергея был холоден, как никогда — когда мы встретились, твои проблемы уже назрели, и ты уцепился за меня, считая, что можешь хоть как-то с моей помощью замедлить падение. А еще — вызнать секреты Гекеля, чтобы свалить отсюда с ценным приобретением. Ведь так? Так. Обо мне ты заботился в последнюю очередь, точнее, тебе на меня было плевать. Так что ты от меня хочешь? Пока мы с тобой вместе, пока наши интересы совпадают, ты можешь не беспокоиться за свою безопасность. Если ты начнешь действовать против меня, угрожать моей безопасности... ты должен это понимать. Потому просто сделай так, чтобы наши интересы всегда совпадали! Заверяю тебя — я благодарный человек, и не обманываю своих партнеров. Ты со мной по-хорошему, и я с тобой по-хорошему.

— Ну вот, хотя бы понятно, зачем ты со мной связался — ухмыльнулся Пиголь — а то: 'Я обещаю! Я держу слово!' Чушь это все. Жизнь меня научила, что если человеку очень выгодно, он задушит кого угодно, и уж точно не посмотрит на какое-то слово, которое он дал. Он дал, он и возьмет, не правда ли?

'Не дурак. Совсем даже не дурак! А бычьей роже не скажешь. Интересно, успел бы я вырвать ему кадык, прежде чем меня бы подстрелили его охранники? Смотри-ка, неплохо он обставился с этими стрелками...нужно взять на вооружение этот метод. Тут с этим проще — мой дом — делаю, что хочу. Если деньги есть, конечно. А почему так хреново организована охрана? Он вояка, должен понимать толк в службе'.

— Скажи, Пиголь почему у тебя так плохо организована охрана? Почему нет дисциплины? Ты же понимаешь, что находишься в состоянии войны. В чем дело?

— Все рухнуло, когда начались события. Хороших наемников не найдешь — никто не хочет идти против томдара. Обхожусь тем, что есть. Прежние почти все разбежались, как только запахло кровью.

— Сколько у тебя бойцов?

— Тридцать два. Из них на самом деле рассчитывать можно самое больше на десяток — полтора, это из старой моей охраны, те, кто служил у меня пять лет и больше. Остальные новички, их подготовка слаба. Или просто ненадежны. Скорее они даже не охранники, а так...уличная шантрапа, которая возомнила себя бойцами. Махать железками они кое-как умеют, но понятие о дисциплине у них в зачаточном состоянии.

— Плохо — вздохнул Сергей — дело гораздо хуже, чем я думал. Вдвоем мы эту войну не выиграем. В общем, так — вначале организуем нормальную охрану дома, иначе нас просто прирежут посреди ночи, а потом будем думать, что делать с этим самым...томдаром. То, что его придется убирать — у меня сомнений нет. Уверен, ты пытался с ним договориться. И какой результат?

— Смеется. Говорит — сотрет меня в пыль. И что я ему не нужен. Совсем не нужен.

— Это обнадеживает... — задумчиво бросил Сергей, глянул на поднятые от удивления брови Пиголя и усмехнувшись, добавил — да нет, я не про то, что тебя надо стереть в пыль. Я про то, что этот самый томдар не так умен, как ты думаешь. Умный человек не стал бы загонять собаку в угол — даже самая трусливая собака в этом случае начала бы кусаться. Я бы на его месте сделал так, чтобы твое дело само сдохло — построить свои,нормальные дома, обеспечить более-менее приличную жизнь нищебродам — они все бы от тебя свалили к нему. Но я понимаю, зачем он начал войну — не хочется вкладываться в хорошие условия для жильцов. Ведь проще построить такую же трущобу и брать деньги. А еще лучше — выжить тебя из Винсунга и забрать его себе. Он не предлагал продать Винсунг?

— Предлагал — криво, уголком рта усмехнулся Пиголь — за сто золотых. Сто золотых за весь Винсунг, и это, как он сказал, из жалости к моим сединам.

— Он что, молод? Сколько ему лет?

— Тридцать с небольшим. Он еще довольно молод, из хорошего рода. Я тебе говорил — он двоюродный брат...

— Да, да — помню! Говорил. Молодой наглец, не знавший отказа в желаниях. У нас таких называют 'мажоры'. С такими договориться невозможно. Они глупы, но считают себя выше всех. Просто потому, что у них есть деньги. Правда деньги эти заработали совсем не они... А что ты про томдара знаешь? Бытовые привычки? Страсти? Ну...может он любить курить акран? Или пить вино? Бабы? Мальчики? Что он делает в свободное время, где его можно подловить? Как к нему вообще попасть на прием?

— Он принимает только знакомых. С улицы попасть к нему на прием невозможно. И даже знакомые сидят под прицелом — вот как ты со мной.

— Кстати, ты бы убрал своих придурков...не дай бог сорвется тетива...останешься ты один против томдара.

— Ничего...посидишь. Не сорвется. Итак, дальше — привычки как у всех. И покуривает, и выпивает, и бабы. Баб любит, да. Покупает, и просто ловит на улицах. Не сам, конечно, его ребята — забирают более-менее красивых нищенок, потом он с ними развлекается. Любит пороть подружек. Мальчики? И мальчиков любит. Он разносторонне развитый человек. Где берет мальчиков? А так же — каких-то покупает, а в основном ловит на улицах.

— Убивает?

— Всякое бывает. Поговаривали, что иногда его партнеры и партнерши отправляются на Колесо Жизни, ну так что с того? Не они первые, не они последние. Скорее возродятся снова... Стремления к убийствам ради развлечения у него замечено не было. Так, перестарается немного с поркой...или порвет зад у малолетки. Ничего особенного.

— Ничего особенного, говоришь? Мать вашу... Ну ладно, оставим в стороне мораль — холодно заметил Сергей — ты пробовал до него добраться? Обдумывал план, как всадить ему стрелу в башку? Ведь думал же, нет? Только не говори, что нет — это первое, что приходит в голову, когда думаешь об этой проблеме.

— Думал — неохотно признал Пиголь — даже попытался найти того, кто с ним займется. Не нашел, и это при таких связях как у меня! Никто не согласился! Говорят — деньги с собой в землю не возьмешь. И я их понимаю. Это не лавочника подстрелить... Но это на крайний случай. Я не хочу его убивать! Мне только лишь нужно, чтобы он оставил меня в покое! Смерть его мне не нужна!

'Скотина! Ты понимаешь, Серега, что он сейчас делает?

— А что тут не понимать? Алиби. Он доходчиво рассказал, что не может найти наемника, согласного убить высокого чина полиции в ранге зам.министра, кстати — в это не верю — 'Все зависит от высоты налития стакана', как говорил адвокат Перельман. Рассказал тебе, как твое будущее зависит от него, и как здорово поможет, если останется на своем месте и рейдерский захват не удастся, и...хочет чтобы ты грохнул этого мажора. Вот и все. Ясно, как божий день и не нужно быть великим и гениальным, чтобы это понять. Потом, когда его возьмут за задницу, заставят выпить сыворотку правды: 'Ты убил нашего любимого брата, сына и праведного томдара?!' — он честно скажет — 'Не я!'. А ему: 'Тогда — это ты нанял убийцу для Усгана?! Ты послал эту девку, чтобы она убила замечательного человека Генеша Усгана?!' И тут будет облом: 'Нет! Я никого не посылал! Я был против его смерти! Я очень сожалею о его смерти! Это проклятая девка Серг Сажа все сделала, и ведь против моего запрета! Убейте ее! Хотите, я сам ей башку отрублю?!' А еще лучше — он сам принесет им башку убийцы, лишившей жизни друга Генеша. Бросит твою башку им под ноги, и скажет — 'Я наказал убийцу! Соболезную безвременной кончине друга!'

— А что, логично. Совершенное оружие — и Пиголь во всех отношениях чист. Если убьешь Усгана так, что никто не догадается, что это сделал ты — ну замечательно, все идет как надо. Если тебя разоблачат — он снова выкручивается. А молодец мужик, не находишь? Он опасен, как кобра! Зря с ним Генеш связался, зря...не ты, так еще что-то нашлось бы, все равно Усгану не жить. Так вот думай, как и рыбку съесть, и...пожить хочется, да. Интересная жизнь начинается, Серега!

— Интересная...но...как бы она не стала слишком короткой...'

— То есть ты не приказываешь мне убить Усгана?

— Да ты что? Нет, конечно! Мне нужно с ним договориться! Я не хочу его смерти! Он хороший парень, пусть живет! Ну да, у меня были мысли о том, что его нужно убрать, но потом я решил, что это неправильно и вредно. Нет уж, не надо.

'Видел? Ты видел?! Вот сука! Точно — алиби готовит.

— И хрен с ним. Предупрежден — вооружен. Потом подумаю, что делать дальше. Сейчас нужно заняться охраной, пока этого хитровыделанного не повесили на собственном поясе'

— Построй охранников, представь им меня. Кем ты решил меня представить?

— Ну не женой или наложницей, это точно. Ты будешь...хммм...начальником охраны. Ты будешь ими командовать. Так им и скажу.

— Начальником? А что ты им скажешь — откуда я взялась? Почему вдруг нищенка, бывшая нищенка — стала у тебя начальником охраны? Да еще и женщина. У вас есть женщины-командиры?

— А кому какое дело, кого я назначаю? Я плачу деньги. Могу назначить начальником охраны кого угодно. Что касается женщин...да все бывает. Кстати сказать, в клане Эорн глава — женщина. И больше половины ее личных бойцов — женщины.

— Вот как? — Сергей удивленно поднял брови -и почему так сложилось? Почему именно в этом клане? Не в других?

— Не знаю — поморщился Пиголь — мне неинтересно. Сложилось так за тысячи лет, вот и все. Они в лесах на юге живут, здесь почти не бывают. Представительство у них в Городе есть, но там три человека сидят, и все. Во власть они не лезут и вообще считают мужчин ничтожными ублюдками, годными только для постели.

— В точности, как вы все тут относитесь к женщинам, ага? — усмехнулся Сергей.

— В точности — невозмутимо кивнул Пиголь и поднялся с кушетки. Пол вздрогнул под его ногами, и Сергей, уважительно прикинув вес гиганта пришел к выводу, что в том не менее ста пятидесяти килограммов веса, и не все было жиром.

Не только для этого мира Пиголь был настоящим великаном. Даже на Земле, чтобы войти в дверь, Пиголю вероятно пришлось бы наклонить голову.

Прикинул — чтобы пробить броню мышечной ткани такого гиганта нужно бить только по определенным точкам, и с такой силой, чтоб свалить с одного удара — второго шанса он может и не предоставить.

Впрочем, как говорил Захар, 'Чем больше башня, тем громче падает! Не ссыте, парни, большие люди двигаются медленно, и пока здоровенный увалень пытается вас достать, вы ему успеете вырезать сердце, да еще и высморкаться в дырку!'

* * *

— Это новый начальник охраны, Серг Сажа. Кто-то ее знает, кто-то успел познакомиться сегодня, а кто-то узнает, и в скором времени. Слушаться, и...служить. Вопросы есть?

— Хозяин...позорно — подчиняться бабе!

— Кто сказал? — Пиголь обвел строй тяжелым взглядом, и охранники будто сделались меньше, как если бы их придавили каменной плитой.

— Я сказал! — из строя протолкался крепкий парень лет двадцати пяти-тридцати, одетый в короткую кольчугу, с длинным мечом в потертых ножнах, заправленным за широкий пояс — я нанимался служить тебе, хозяин, а не ходить под какой-то шлюхой! Бывшей нищенкой! Я не знаю, как хорошо она делает тебе в постели — наверно хорошо! — но я подчиняться ей не буду! Пусть даже у нее очень смазливая мордашка и тугой зад!

— И я не буду! — вперед протолкался второй, высокий, худой парень с рассеченной шрамом губой. Шрам зажил неровно, и казалось, будто хозяин лица иронически улыбается левой стороной.

— Хозяин, мы тебе служили много лет. Дрались за тебя. Убивали за тебя. И будем убивать за тебя. Но нам не нужен командир...командирша со стороны! Да еще...такая! — третий охранник, мужчина лет сорока встал рядом с соратниками и смело посмотрел в глаза Пиголю, молча наблюдавшему за происходящим — ты должен был выбрать командира из наших ребят, а не унижать нас, ставя над нами эту девчонку! Все будут смеяться над нами! Все! Весь город!

— Да, да — весь город! — охранники зашумели, строй нарушился, а кто-то из них засвистел, оглушительно, так, что у Сергея едва не заложило уши.

— Молчать! — взревел Пиголь — встать в строй! Кому не нравится — пошли нахер! Серг будет вами командовать, или вы будете искать себе другое место службы!

— Тогда мы уходим, хозяин — решительно кивнул сорокалетний мужчина — ребята, согласны?

— Согласны! — нестройно зашумели остальные наемники, а Пиголь подался вперед, заложив большие пальцы рук за пояс:

— Тогда верните аванс, который я выдал вам вперед, за месяц! Вы хотели, просили — я вам дал! Верните! А еще — столько же, за нарушение контракта, и еще столько же за то, что я буду вынужден заплатить конторе наемников за найм новых бойцов! Ну, готовьте деньги!

— Хозяин, у нас нет этих денег — сорокалетний мужчина положил руку на эфес меч, и это движение не осталось незамеченным Сергеем — когда устроимся, мы выплатим тебе аванс...за вычетом отслуженных дней. Насчет штрафов...ну что же — можешь подать на нас в суд. Суд присудит — ты получишь все, что сказал. А пока просто дай нам уйти...без крови. Убери своих стрелков — я знаю, что у тебя всегда наготове двое телохранителей с арбалетами. Но если вылетит хоть один болт...лучше не надо, хозяин. Мы тебя уважаем, ты настоящий мужчина, боец, но времена изменились. Теперь ты не так силен, как прежде. Но твои приказы мы бы исполняли. Не ее приказы — мужчина презрительно кивнул головой в сторону Серг и сплюнул, всем своим видом выражая презрение.

'Почуяли, что дела у Пиголя совсем плохи, вот и результат.

— А ты что хотел? Вишь как обернулось дело — в суд, и суд рассудит. Ей-ей они думают, что Пиголю осталось от силы неделю-две! Корабль тонет — крысы бегут.

— Крысы бегут...'

— Стоять! Вы получили аванс и отработаете его! Иначе я превращу вашу жизнь в городе в пытку!

— Да ничего ты уже не можешь — хмыкнул сорокалетний, повернувшись к толпе охранников, буднично сказал:

— Пошли, парни!

— Стойте! — голос Сергея прозвучал громко, так громко, что охранники от неожиданности замерли на месте — поговорим? Со мной — поговорим?

— Чего с тобой говорить — тебя драть надо, а не говорить! Такую задницу за счастье отодрать! — хохотнул парень с толстыми, блестящими то ли от жира, то ли от слюней губами. Он что-то пережевывал, и когда Сергей присмотрелся, увидел в уголках рта охранника коричневую пену — наркотик. Парень жевал специальную жвачку, насыщенную акраном.

Сергей сделал три шага вперед, подошел к громиле, бессмысленно улыбавшемуся в лицо подошедшей 'девице'. Прежде чем охранник успел защититься, сделать хоть какое-то движение, молниеносно выбросил руку вперед, и вонзив пальцы в глотку парню вырвал кадык!

Кровавый кусок плоти шмякнулся на мостовую рядом с толпой замерших в оцепенении охранников, а тот, кого убил Сергей, заклокотал порванной трахеей, забулькал, зажав рукой страшную, зияющую рану, будто надеялся не пустить вылетающую к небесам душу. Потом ноги подогнулись, и парень упал навзничь, раскинув руки, уставившись в синее небо открытыми, белесыми глазами. В воздухе резко запахло мочой, и под телом убитого разлилась вонючая лужа — организм, расслабившийся после смерти, открыл все запоры и нечистоты полились наружу.

Смерть всегда неприглядна и грязна — внезапно подумалось Сергею, стоявшему над трупом, по которому еще пробегали мелкие судороги. Ноги охранника подергивались, возбуждаемые последними импульсами умирающего мозга.

— Это то что...она его убила? — с ужасом спросил один из охранников, отодвигаясь от Сергея — убила?! Вот так просто — взяла, и убила?

— Кто еще хочет комиссарского тела? — Серг мило улыбнулась и подошла поближе к тому, кто выступал зачинщиком бунта — ты? А может ты?! — она указала на первого кто начал протестовать против начальства женщины — может все-таки поговорим?

— Или что? — сорокалетний мужчина крепко вцепился в рукоять меча, готовый выдернуть его за долю секунды.

— Или ты умрешь — так же безмятежно сказала Серг, стоя на расстоянии вытянутой руки от бунтовщика — я всего лишь хочу понять, почему вы уходите. Я вас не устраиваю как боец, или же вы просто не любите женщин?

— Хмм...мы любим женщин — мрачно хмыкнул мужчина — но только...хмм...не так. Хорошо. Поговорим. Раз уж ты настаиваешь. Я бы мог, конечно, убить тебя, но...

Мужчина не договорил — Серг метнулась вперед, как клещами сжала его руку, лежащую на рукояти меча, а пальцы другой погрузила в горло собеседника, двумя пальцами ухватив так, что охранник захрипел и задергался в ее захвате.

— Значит ТЫ мог бы меня убить? Сейчас я сожму сильнее, мои пальцы войдут в твою глотку, затем рвану, и от тебя останется только хладный труп — такой, какой остался от наглеца, осмелившегося оскорбить свою госпожу. Запомните, я могу убить любого из вас так же верно, как если бы у меня в руках был меч. Возможно, что если вы все вместе навалитесь на меня, то можете и победить, но половина из вас умрет, это точно. Оставшихся в живых добьет Пиголь. Вам это надо? Я ученица мастера Гекеля, воин. Если я похожа на какую-то там нищенку — это ваши проблемы. Все просто — вы служите господину Пиголю, получаете деньги, как все порядочные наемники. Я же делаю так, чтобы вы зарабатывали как можно больше и рисковали как можно меньше. Тем, кто останется, и будет верно служить, жалование будет увеличено в полтора раза. Это пока — в полтора раза. Потом — будет больше. Обещаю! А я всегда держу свое слово.

Сергей отпустил горло стражника, отошел назад, внимательно следя за реакцией толпы — результат мог быть неожиданным, хотя он все просчитал, и по его расчетам выходило девяносто процентов успеха. Все солдаты любят деньги, любят сильных командиров, которые могут наказать, но могут и наградить. А в этом мире — тем более. Культ силы, культ бойца был поставлен во главу всего.

Молчание. Отпущенный охранник потирает шею, не глядя по сторонам. Остальные тоже молчат, не двигаясь с места. Потом один из парней вдруг говорит:

— А сказали — шлюха какая-то! А она ученица Гекеля! Какой дебил нас надурил?

— Какой — вот он и надурил — второй парень показал пальцем на труп убитого — он. Говорит — ему кто-то из кухонных баб сказал...

— Тихо все! — внезапно вмешался тот, кого отпустил Сергей — я говорить буду. Госпожа Серг, прости. Нас ввели в заблуждение. Мы готовы служить. Господин Пиголь, хозяин, прости. Действительно, этот вот, убитый парнишка нам сказал, что над нами ставят постельную шлюху хозяина. Прости за такие слова, госпожа..я все ка есть говорю. Как было. Мы будем служить. А жалование на самом деле увеличат?

— На самом деле — криво усмехнулся Пиголь — раз госпожа Серг так сказала, значит так и будет. Вечером зайдите ко мне, впишем изменение контракта.

— ЗдОрово! Слава! Слава хозяину! Слава госпоже Серг! Слава! — охранники возбужденно загомонили, а Пиголь, иронически усмехаясь, добавил:

— Все, кто свободны от дежурства — могут получить вина за мой счет. Только не напиваться, а то я вас знаю, придурки! В меру пить! Те, кто на дежурстве — получат свою порцию после службы.

— Славься! Славься! — охранники вопили так, что с ближайшего дерева поднялась стая черных птиц и замахала крыльями спасаясь от неминучей гибели — ведь так вопить могут только атакующие хищники.

— Все! Госпожа Серг отдаст распоряжения, я оставляю вас на нее. Да — труп убрать. Выбросьте эту падаль в канализацию. Оружие его сдать кладовщику. Деньги, если у него есть, поделите и пропейте.

Пиголь повернулся и зашагал к дому, оставив Сергея наедине с беснующейся радостной толпой.

'Как легко завоевать расположение толпы!' — отстраненно, холодно подумал Серг — 'Одного убить для отстрастки, другого едва не убить, потом дать денег в полтора раза, налить кружку вина — и все, они твои, они тебя боготворят! Пока — боготворят. Спиной к ним поворачиваться не рекомендую.

— А придется. Ты же с ними пойдешь в бой, как можешь не доверять тем, с кем вместе воюешь?

— Так и можешь. А что, в армии все были безупречными? Бой расставит все на свои места. Плесень отсеется, останутся крепкие парни. Нужно выделить из них костяк — самых боевых — создать что-то вроде диверсионной группы. Начальником над ней — вот этого крепыша. Похоже, что он видал виды'.

— Построиться! Становись! Как твое имя?

— Хан

— Хан?

— Хан Виног. Наемник.

— Я вижу, что не торговец зеленью. Виног, ты будешь моим заместителем. Если я буду какое-то время отсутствовать — ты меня заменишь. Теперь вот что — сегодня, когда я проходила через ворота, на стене дежурили два бойца. Где они?

— Вот — Жеронг и Уданг.

— Высечь! Пять плетей каждому за плохое несение службы. Они стояли спиной к улице и во дворе разглядывали чьи-то сиськи. Если бы на улице был враг, их бы сняли за считанные мгновения. А потом принялись бы за вас.

— Кто будет сечь?

— Друг друга будут сечь. И проследи — если удары будут слабыми — добавь каждому еще по пять плетей. И так — пока не получат все то, что заслужили.

Сергей остановился, перевел дыхание и посмотрел в лица помрачневших охранников, обведя взглядом всех, до одного.

— Парни, вы хотите остаться в живых? Вот ты — как тебя звать?

— Хеннар, госпожа.

— Хеннар, ты хочешь остаться в живых? Есть, пить, тискать девок?

— Конечно хочу — парень довольно ухмыльнулся, и тут же посерьезнел, торопливо добавив — госпожа!

— Так вот, Хеннар — если хочешь остаться в живых, выполняй то, что я скажу. И то, что скажет твой командир Виног — а я уж позабочусь, чтобы он получил верный приказ. Ребята, вы все знаете, что у господина Пиголя есть кое-какие проблемы...небольшие.

— Ага...того и гляди зад порвут. Небольшие такие проблемы! — фыркнул парень из задних рядов, и не меняя высоты тона, Сергей продолжил:

— Две плети за разговоры в строю без разрешения. Хан — вон тот парень, с челкой на лбу. Продолжим. Итак, у Пиголя небольшие проблемы, и мы должны готовиться к отражению возможного нападения. Скорее всего, его не будет, нападения этого самого, но готовиться к нему надо — если существует хоть один шанс быть атакованными. Потому — вы должны быть настороже. Объявляю повышенную боевую готовность до особого приказа! Все перемещения по городу только с разрешения моего, или Хана, группами не менее пяти человек, в полном боевом вооружении. Представьте, что вы находитесь на территории врага и каждый миг на вас могут напасть. Не оставаться одному — только с товарищами! Ты хочешь что-то спросить? Как тебя звать?

— Ресонг, госпожа. Можно пару вопросов? — худой длинный парень ростом с Пиголя, улыбнулся, отчего его шрам стал еще уродливее, а лицо напомнило оскаленную морду камышового кота.

— Спроси — насторожился Сергей, слегка нахмурившись и построжев лицом (хотя куда уже строже!)

— А если я в публичном доме? Тоже нельзя оставаться одному? — парень ухмыльнулся, оглянувшись на хихикающих товарищей.

— Нельзя — серьезно кивнул Сергей — в публичном доме ты останешься один, забываешь обо всем, пока кувыркаешься с девкой, и враг может тебя захватить, чтобы получить информацию об организации охраны нашего дома. Вряд ли тебе придется по нраву, если кто-то будет нарезать ремни из твоей кожи. Или отрежет тебе член. Впрочем — может ты этого и хочешь? Нет? Почему-то я так и подумала. Второй вопрос?

— Госпожа, ты не служила в армии? — уже серьезно спросил парень.

Сергей помолчал, слегка улыбнулся:

— Что, так заметно?

— Заметно, госпожа! — широко улыбнулся парень — я служил в армии геренара, вот где порядки! За смех в строю — десять плетей! За трусость, бунт — сразу вздергивают. Воровство у товарищей — двадцать плетей. Да не таких как у нас — у палача геренара вплетают маленькие свинчатки...как врежет — кожа сразу лопается. Двадцать плетей — считай ты покойник. Разбивают спину в хлам. Госпожа! Мы не против дисциплины, порядка, и не против драться — в общем-то все мы подписали контракт, и должны это его выполнять. Только мы не хотим быть разменной монетой, не хотим умирать просто так, глупо. Потому и взбунтовались. Ведь мы как думали — что может эта красотка с тугим задом? Прости за откровенность, госпожа! Мы посчитали тебя пустоголовой подстилкой, а ты не такая! Я сразу понял — ты вояка! И боец. Мы будем тебе подчиняться, и Хана ты не зря выбрала в замы — он самый уважаемый человек в нашем отряде. Его уважают и в городе — Хана все знают. Если ты с нами по-хорошему, и мы с тобой так же — жизнь за тебя положим! Правда, ребята?!

— Правда! Правда! Жизнь положим! — нестройно загудели охранники, и вытянувшись, замолчали, когда Сергей поднял руку вверх, призывая к молчания.

— Хорошо, парни. Я рада, что мы нашли общий язык. Теперь вот что — мне нужно выбрать несколько человек — самых ловких, умелых бойцов. Но кроме того — незаметных, способных подкрасться к человеку и снять с него голову прежде, чем он это заметит. Есть тут такие?

— Хо хо...да тут наверное все такие! — рассмеялся парень — каждый из нас умеет подкрадываться, бить в спину и душить — мы же наемники, почти разбойники!

— Не наговаривай на парней — вмешался Хан — если ты пират и разбойник, то и все такие? В общем, так, госпожа. Я понял, что требуется, подберу тебе нужных парней. Пятерых хватит?

— Пока — да. Будут везде ходить со мной. В караул их не ставь, их задача смотреть за моей спиной, ну и делать то что я скажу.

— Госпожа! Я готов всю жизнь смотреть за твоей...спиной, и делать все, ну все, что ты скажешь! — фыркнул Ресонг.

Хо-хо! Ну Рес, ну выдал! — захохотали остальные стражники — смотреть за спиной! А я тоже не против! И я! И я!

— Шутники — усмехнулся Сергей — тихо! Посмеялись, и хватит. Те, кто пойдет в мою личную группу, должны знать — будет опасно. А еще — если кто-то распустит язык — я его лично вырву. Вместе с головой. Надеюсь — понятно. Теперь ежедневно, три часа в день все свободные от караула — тренировка в боевых искусствах. Тихо, тихо! Нужно проверить ваше умение, кроме того — как только закончится заварушка — будут выходные дни. Пока никаких выходных, никакого отдыха. Опять же — если хотите жить. Все, разойтись. Хан — через полчаса встречаемся у меня. К этому времени ты должен подготовить список тех пятерых, кто будет моей личной группой, а еще — раздели всех на группы по семь-восемь человек, назначь старших. Выполняй!

— Слушаюсь, госпожа! Только у меня уже все готово — Хан четко отсалютовал, хлопнув кулаком по груди, и отойдя в сторону, скомандовал — Ресонг, Гинар, Атунг, Хеос, Кагал — ко мне. Никор, Адунг...

Сергей не стал слушать, как Хан разбирается со своими подчиненными и сразу пошел к Пиголю в кабинет.

Хозяин дома сидел под книжными полками, перед неизменным кувшином вина и сосредоточенно смотрел в пространство, будто надеялся увидеть что-то недоступное глазу, но очень важное, такое, что нельзя упустить. Завидев Сергея, молча налил вина во второй стакан, толкнул его по крышке полированного стола, оставив на столешнице небольшую лужицу вишневого цвета жидкости и удовлетворенно кивнул:

— Пей. Заслужил. Примерно этого я от тебя и ожидал. Молодец, демон. И с жалованием правильно придумал — за дополнительные деньги они родную бабушку удавят, продажные шкуры. Деньги и сила — вот что их держит. Не думай, что они преданы тебе, или мне — это же наемники. Запахнет жареным, могут и сбежать. Да, потом мы перекроем им глотки, больше не сунутся в контору по найму наемников, но лучше быть живым опальным наемником, чем честным, но мертвым наемником. Так что учитывай это.

— Учту — сухо кивнул Сергей — сейчас сюда придет Хан. До тех пор давай решим вот что: мне нужны деньги и оружие. У тебя есть арсенал?

— Есть. Оружия завались. Я прикажу, и кладовщик тебе откроет. В любой момент сможешь зайти и выбрать оружие такое, какое захочешь. Деньги? Сколько надо? Сто? Двести уканов? Получишь. Главное — дело сделай. Пока все идет так, как надо. Сделай так, чтобы я не пожалел, что с тобой связался.

— Постараюсь — усмехнулся Сергей и закрыл глаза, отдыхая и готовясь к разговору с Ханом — выдели мне комнату, где бы я мог принимать людей. И еще — нужен выход в город не через ворота. Уверен, что у тебя есть подземный ход — ты предусмотрителен и не мог упустить такой хитрости. Я должен выходить и приходить тогда, когда мне понадобится. И чтобы не попасться на глаза любопытных слуг. Где я буду жить? Там же, где и жил?

— Я дам тебе другую комнату, получше — кивнул Пиголь, поглядывая на Сергея своими белесыми, на выкате глазами, 'украшенными' красными прожилками белков — прислуга та же. Могу еще одну к тебе прислать. Можешь с ними спать, если хочешь.

— Захочу — вздохнул Сергей — и вот еще что, нужно договориться с публичным домом, чтобы по определенным дням девки приходили прямо сюда, в казармы, обслуживали охранников. Если этого не сделать — парни будут самовольно сбегать в город. За счет охранников развлечение, конечно. Хотя...если бы оплатил им ты — они были бы счастливы и за тебя глотку бы всем перегрызли. Не такие ведь и большие деньги, а тебе теперь жалеть деньги глупо. Как сказал у нас один умный человек: 'Государство, которое не кормит свою армию — будет кормить чужую'. Понимаешь? Нужно сделать все, чтобы эти парни дрались за тебя, как за себя! Ну, пока все. Что надумаю — скажу. Деньги сейчас дашь? Мне нужно сходить в город и кое-что купить. Кроме того — возможно, я не найду у тебя того оружия, что мне нужно И тогда я должен заказать его у оружейников.

Пиголь встал, сунул руку в шкаф и достал позвякивающий кожаный кошель:

— Держи!

Сергей поймал кошелек в руку, уважительно встряхнул:

— Сколько здесь?

— Сорок уканов. Постарайся истратить их по делу. Половина — твои — за работу. Остальные на расходы. Сейчас я позову служанку, она покажет тебе твой кабинет.

Пиголь сел на место, дернул за шнурок и откинулся в кресле, положив руки на подлокотники:

— Послушай, а ты уверен, что вторая трансформация не получилось? Ты очень умно погасил бунт, даже слишком умно...

Глава 9

— Нет. Ничего из того, что бы я хотела — нет! — Серг с досадой отбросил длинный, извилистый кинжал, похожий на малайский крис — мне нужны два ножа, или кинжала, с клинками длиной чуть больше ладони, так, чтобы они пристегивались к предплечью. А все эти или длиннее, или короче, или вообще неподходящи, как этот дурацкий тесак!

— Ну не такой уж и дурацкий, госпожа! — Хан любовно огладил волнистое лезвие, поднял кинжал, посмотрел на свет и удовлетворенно кивнул головой — это славный клинок. Сделан мастером Хингуром, и стоит немалых денег. Пять золотых, не меньше!

— Да ладно? — не поверил Сергей — эта вот корявая железяка?

— Эта корявая железяка, как ты обидно его обозвала, выкован из пятисот слоев лучшей стали, и при желании им можно рубить обычные кинжалы, даже стружку с них снимать! Видишь, вот тут, возле рукояти, клеймо мастера? Так-то. Хозяин любит хорошее оружие, и дряни не держит. А то, что нет подходящего ножа для тебя — двух то есть ножей — это не проблема. Нужно сходить к оружейнику и заказать то, что нужно. Ты же знаешь, что каждый боец должен подбирать клинок только под себя, под свои руки. У тебя руки короче, чем у большинства мужчин в доме, так что тебе нужно подбирать клинки по себе. Хозяин очень большой, и охранников подбирает больших, так что в его арсенале не будет лежать бесполезное короткое оружие. А такие зубочистки — прости, госпожа! — здесь лежать не будут. Кстати, и кольчугу тебе нужно купить...или ты будешь ходить без кольчуги?

— Посмотрим — вздохнул Сергей, и с неудовольствием отметил — его грудь поднялась вверх и двое стражников, что стояли рядом, автоматически проводили полушария взглядами. Рубаха никак не могла скрыть рвущиеся из-под нее груди, доставляющие Сергею так много неудобств.

'Да как они с ними ходят! Впору отрезать их нахрен! Не зря амазонки отрезали себе одну грудь — стрелять из лука неудобно! Да все неудобно! Болтаются, гады, трясутся — эти придурки аж шеи свернули разглядывая! Соски о рубаху натираются, поднять что-нибудь — опять за сиськи цепляешься! Может и правда отрезать? А что — подойти к какому-нибудь магу: 'Отрежь мне сиськи, любезный! Они мне драться мешают!' Интересно — отрежет?

— А что — денег дашь, сколько надо — они и не то отрежут. Как и на Земле. Ничего, совсем ничего нового — деньги, власть, сила, предательство и верность. Только вот верности пока ни черта не вижу. Сплошная рубка бабла, да интриги.

— А что, ты дома был окружен верными людьми? Серега, да не дури ты! Собутыльники — верные друзья? А ты помнишь, кто настучал полковнику Громову о том, как ты сломал дверь Семену? Когда тот открывать не хотел? Ведь и пили вместе, и считай, несколько лет дружили, и что? Васька Шунгин, твой дружбан. Вложил — и не поморщился. И не узнал бы ты — кто вложил, если бы не случай...тот же Васька пьяными слезами умываясь тебе и доложил о своем предательстве. Когда его турнули на гражданку. Твари все. Если и были у тебя друзья — все остались в детстве. А в ментовке друзей нет, не бывает. И здесь то же самое. Какая разница?'

— Хватит пялиться на мои сиськи — ворчливо бросил Сергей, и сплюнув на пол, решительно пошел к выходу, не заботясь о том — идут за ним его люди, или нет.

— Хан, оружейник сейчас работает? Я имею в виду — торгует? У него там лавка, или что? Мастерские? Не удивляйся — я Города почти не знаю, недавно здесь живу. А все то время, что была в городе — сидела в доме Гекеля. Так что я буду тебя спрашивать, а ты отвечай. Хорошо?

— Конечно, госпожа — Хан невозмутимо пожал плечами — оружейник живет при лавке. Мастерские у него на заднем дворе, в основном работают мастеровые, он только надзирает за работой. Сейчас уже близко к вечеру, так что мастерские скорее всего скоро закроются, но оружейная лавка работает всегда. Мастер заинтересован в покупателях, так что всегда откроет лавку, даже если закрыл.

— Вот еще что — Сергей закусил губу — мне нужна лавка швеи. Портнихи. Нужно заказать себе одежду. Покажешь, где можно это сделать? Чтобы было не очень дорого, но чтобы умела работать как следует?

— Это к Ресу — ухмыльнулся Хан — у него подружка швея. Хорошая швея. Сиськи только слишком большие, и зад, а так — женщина хоть куда!

— Хан, ты хоть и командир, но болван! — фыркнул Ресонг — любимой женщины должно быть столько, сколько любви в моей душе! Ну что толку от худосочных девиц? Я сам костлявый, так кости о кости — только грохот, как в колокол! Нет уж — мне нужна женщина сладкая, пухлая, сочная, как плод гавары! Морна замечательная женщина, а если бы ты знал, что она выделывает в постели...прости, госпожа, увлекся — осекся Ресонг — я все время забываю, что ты женщина! И еще раз прости!

— Хватит тебе придуриваться — ухмыльнулся Сергей — то-то ты шею сломал, глядя на мои сиськи! Нравятся?

— Знатные сиськи, ага! — Ресонг сладострастно втянул воздух, и получилось что-то вроде змеиного шипения — Красота! Такие сиськи не у всех женщин есть!

'И не у всех мужчин!' — грустно подумал Сергей, и вслух добавил:

— Будешь часто смотреть за ними — глаза вылезут. У меня стоит магическая защита, как только глянешь на мои дыньки, так сразу у тебя зрение портится, а еще — на ладонях волосы начинают расти. Мне Гекель колдовскую защиту поставил.

— Волосы?! — Ресонг ошеломленно посмотрел в ладони и опомнился только тогда, когда Хан и Сергей начали хохотать. Хан долго не мог остановиться, глядя на красную физиономию парня, досадливо мотающего головой и снова заливаясь хохотом. Ресонг в конце концов не выдержал, и тоже присоединился к веселью — захохотал, вытирая слезы обратной стороной ладони.

Наконец, все успокоились, и Сергей, улыбнувшись, подмигнул:

— Так то. Я иногда люблю пошутить, привыкай. Но будешь на мои сиськи и задницу заглядываться — я тебе глаз выколю. Шутка!

— Ага, шутка — недоверчиво кивнул серьезный Ресонг — не похоже на шутку.

— В общем, так — забудьте, что я женщина, воспринимайте меня как армейского командира. Которым я, в общем-то, и являюсь. Можете говорить что угодно, шутить как угодно — не нарушая отношений командир-подчиненный. И конечно — можете ругаться, как хотите — я еще похлеще вас ругаюсь, увидите. Если достанете меня до печенок...

Так, с этим разобрались. Сейчас пойдем в город — Хан, возьми с собой Реса и еще кого-нибудь из пятерки моих телохранителей. Полное вооружение, готовность к бою. Выходим через четверть часа. Все, разбегаемся.

Сергей зашагал к дому, размышляя о том, что предстояло купить, мужчины же пошли к казарме, пересмеиваясь и похохатывая. Улыбнулся — небось его обсуждают, мол, как бы они загнули командиршу и...в общем — все, как обычно. Солдаты, есть солдаты.

Через двадцать минут они шагали по городской мостовой в сторону окраины.

Что не переставало удивлять в Городе — это его чистота. Сергей читал о том, что в средневековых городах Европы царили зловоние, грязь — примерно такие, как в Винсунге. Но нет — центральные районы города чисты, их подметают метельщики — в специальных фартуках, с табличками на груди, чтобы было ясно, кто тут работает.

Хан пояснил, что должность метельщика передается по наследству, и за эту работу хорошо платят. Так что метельщики держатся за свою должность руками и ногами. Оплачивает им труд городская управа, и плата такова, что можно безбедно жить всей семьей, включая детей и внуков.

Впрочем — и убирают улицы целыми семьями — дети помогают родителям, так что улицы всегда будто вымыты с мылом.

Развитая система канализации сбрасывает дождевую воду и нечистоты в море — не зря морские чудовища толкутся возле побережья — отходы жизнедеятельности людей привлекают косяки рыб, а где рыбы — там и охотники.

Идти пришлось около часа. Можно было бы взять извозчика, но Сергею захотелось пройтись по городу пешком, тем более — Хан сказал, что идти недалеко.

Впрочем, как оказалось, понятие о 'недалеком' у всех разное, и к концу похода Сергей серьезно заволновался — как бы не оказаться у лавки в темное время суток — тогда никакого оружейника и палкой не выгонишь из дома. Ложатся спать здесь рано — стоит только солнцу скрыться за горизонтом. И вправду — чего зря жечь дорогое масло? Будет утро, будет свет. На то он и даден людям, чтобы освещать их дела. Ночью бродят только запоздавшие прохожие, да пьяницы, которых подстерегают грабители. Честному горожанину нечего делать на темных улицах.

Над крыльцом в лавку висела вывеска с нарисованными на ней кривыми кинжалами, наподобие того, что он рассматривал в арсенале Пиголя, и в голове Сергея сразу возник образ Людоеда из 'Кота в сапогах'. В старом мультике над замком оного субъекта висел флаг со скрещенными кривыми ножами.

Сергей хмыкнул, улыбнулся под нос и шагнул за порог лавки — дверь открыл и придержал один из парней-охранников, тот самый, что первым высказался по поводу нежелания служить под началом женщины. Теперь он был сама предупредительность и очень боялся чем-либо не угодить грозной, и притом красивой женщине.

Сергей улыбнулся про себя и подумал о том, что в женском теле есть свои преимущества...и вот одно из них.

Хозяин лавки никак не походил на людоеда — если только лоснящимися губами, но вряд ли его застали за поеданием клиентов. Скорее всего, он как раз ужинал, когда трое здоровенных мужчин вошли в его лавку во главе с красивой молоденькой девицей.

Мужчины тут же заняли удобные для наблюдения и обороны места, как и положено телохранителям, девушка стала рассматривать выставленные на полках и стенах клинки разнообразной формы и степени украшенности.

А от клинков глаза разбегались по сторонам — один другого краше — и с золотыми узорами, и с серебряными, украшенные ограненными и не ограненными камнями — синими, красными, желтыми. Девица внимательно разглядывала оружие, но как заметил хозяин лавки, привлекали девушку совсем не узоры. Она явно подбирала что-то определенное, и ее интерес был совсем не праздным, таким, как у мальчишек, мечтающих купить себе здоровенный меч и сразу стать героями о которых слагают песни.

— Госпожа что-то желает купить? Вот — есть красивый нож для разрезания фруктов! А это — очень красивый...

— Мне не нужно красивых! — голос девушки был глубоким, грудным, и слегка с хрипотцей. Она с легкой насмешкой посмотрела на Хингура, и подняв рукав рубахи к плечу, отмерила на предплечье — подберите мне такой нож, чтобы он укладывался вот тут. И чтобы рукоять не высовывалась из рукава. Ножны — чтобы я могла нацепить их на руку. Нож не должен быть украшен всякими глупыми узорами, сталь самая лучшая, чтобы не тупился как можно дольше. Таких ножей должно быть два — для правой и для левой руки.

— Хмм... — слегка растерялся оружейник — у меня всегда самая лучшая сталь! Я не держу простых клинков, из бросового железа. Только многослойная, лучшей закалки сталь. Что касается остроты клинка...ну что же...я покажу вам два ножа...но предупреждаю — они довольно дороги. И я не торгуюсь!

Оружейник ушел за прилавок, прошел сквозь дверной проем, сделанный в стене позади прилавка и вернулся секунд через двадцать, держа в руках небольшой сверток. Выйдя к клиентам, положил сверток на стол возле стены и развернув испачканный маслом кусок полотна, развел руками:

— Вот, мне кажется это то, что ты спрашивала, госпожа! Смотри!

Хингур вытащил из ножен короткий, прямой нож, отблескивающий морозными узорами лезвия, взял его в правую руку, левой рукой поднял 'обертку' и легко провел посредине полотна серым клинком. Полотно мгновенно распалось, будто нож был раскален, а перед ним находился тонкий слой сливочного масла, и колыхаясь, свалилось на пол, накрыв носок сапога гостьи.

Девушка довольно улыбнулась уголком рта, а хозяин лавки извлек из-под стола чурбачок и деревянное ведерко, из которого торчал пучок стальных прутьев толщиной с гвоздь-'десятку'.

Хингур вытащил один прут, положил его на чурбак и ухватившись покрепче за рукоять ножа стал с не очень большим усилием рубить прут, с каждым ударом отсекая от него кусочки, как повар от огурца. 'Ломтики' со звоном отлетали к стене, а брови девушки поднялись вверх и хозяин лавки мог поклясться, что вид ножа, рубящего сталь, как сыр доставлял странной девице огромное удовольствие. Она загадочно улыбалась, глаза горели, а рука любовно поглаживала второй нож, еще не вынутый из ножен.

— Второй нож такой же — будете проверять?

— Будем, конечно, будем! — девушка радостно рассмеялась, и оружейник со вздохом потянул второй прут. Через минуту прут ждала та же участь, что и первого.

Затем девушка примерила ножны — они прилегли к ее, неожиданно мускулистой руке так, как будто сделаны были именно для нее. Девица снова улыбнулась, и не снимая ножен, спросила, своим красивым, вкрадчивым голосом:

— Сколько?

— Двадцать пять уканов за оба, и не монетой меньше!

— Оружейник, ты не погорячился? — недовольно спросил один из мужчин, сорокалетний кряжистый человек, невзначай поигрывая рукоятью своего меча — у меня меч стоит дешевле, чем твой нож! Ты чего, в самом деле? Хорошие ножи, я сразу вижу, но это же просто ножи! Сколько на них пошло стали? Сколько дерева и кожи? Им цена — по два золотых, и это самое большее!

— Я сказал — двадцать пять уканов! — упрямо повторил оружейник — и я обещаю, что эти ножи не сломаются и всегда будут острыми! Ножи сделаны по заказу одного важного господина, но он не смог выкупить заказ — ему вчера вспороли брюхо на поединке с другим важным господином. Так что ножи остались у меня. В изготовлении ножей принимал участие колдун Сикрам, который не отличается умеренностью в своих аппетитах. Потому — половину цены, даже больше половины, набирает заклинание высшего порядка. Кстати — ножны тоже не простые — когда нож отправляется в ножны, они счищают с него кровь и прочую грязь. Ножны никогда не будут протухать, не будет запаха. Не хотите — не берите, у меня заберут ножи через день-другой! Мои изделия люди знают, и торговаться не будут!

— Мы тоже не будем — кивнула девушка, отвязав с пояса тяжелый мешочек, развязала горловину и вывалила на стол кучу желтых маленьких кругляшков.

— Считаем!

Отсчитав, сложила монеты в стопку и пока хозяин лавки пересчитывал, с помощью одного из охранников пристроила ножи себе на предплечья. Ножны ушли под рубаху и со стороны совершенно не были видны. Девушка, как девушка — только почему-то в мужской одежде. Что, впрочем, ее совсем не портило. И даже подчеркивало формы — ноги девушки были длинными, зад, обтянутый кожаными штанами крепкий, упругий — когда девица двигалась, было видно, как сокращаются сильные мышцы. Никакой девичьей мягкости, угловатости, нежности. Девушка больше напоминала танцовщицу, или бродячую акробатку своими уверенными, точными движениями тренированного, сильного тела.

Оружейник сделал вывод, что девушка ему нравится...

— Желаете еще что-то купить, господа? — на всякий случай осведомился он, и не удивился, тут же получив утвердительный ответ:

— Да, мне нужна перевязь с метательными ножами. Магических ножей не требуется — обычные добротные ножи, лучше в форме рыбок. Перевязь с пятью ножами. Кроме того — пару метательных ножей в простых ножнах. Лучше полотняных.

— Хотите прикрепить на спину? — догадался оружейник — и в подмышке, да? Есть, есть такие!

Через двадцать минут еще пять золотых перекочевали в кошель оружейника, а перевязь исчезла под кожаным жилетом странной девицы.

А еще через пять минут четверо посетителей оружейной лавки шагали по улице в сторону Портновской улицы, сопровождаемые задумчивым взглядом оружейника.

Мужчина дождался, когда процессия исчезнет за углом, встряхнул головой, но так и не смог прогнать мысли о посетительнице. Ведь ему было уже сорок лет, а ни жены, ни детей...если бы в жизни попалась вот такая девушка — побежал бы за ней даже на край света! Лишь бы допустила к своей упругой, крепкой груди...к длинным ногам...к этой твердой, как орех заднице, упакованной в черные кожаные штаны. Но ушла девушка, и не осталось после нее ничего кроме кучки монет, запаха хвойного мыла и еще чего-то неуловимого — запаха красивой женщины, мечты каждого мужчины.

Оружейник вздохнул и вернулся в лавку. Махнул рукой, и через минуту из двери за прилавком вышли двое парней с арбалетами, дежурившими за темными отдушинами с боков комнаты.

Оружейник не держал вышибалу, клиенты не любят, когда какой-то там громила наблюдает — не сунут ли они в карман дорогой кинжал, или не менее дорогой нож. Но как-то же нужно защитить себя от грабителей, от буйных, вечно пьяных возчиков и матросов, забредших сюда от скуки или ради покупки дешевого ножа и долго выясняющих потом — почему оружейник такой наглый и не хочет продать вот этот нож за пять серебрушек.

На пьяных или обкуренных людей не действовали никакие уговоры, а вот стрела в плечо или ногу улаживала дела как нельзя лучше. Дорого, конечно, держать двух стрелков-телохранителей, но в таком деле экономить нельзя — дороже встанет, если потеряешь хоть один из дорогих кинжалов.

* * *

Портниха в точности соответствовала тому представлению о ней, что сложилось у Сергея после разговоров телохранителей. Она была не просто пухленькая, она была БОЛЬШАЯ. Такая большая, что Сергей, будучи ростом ниже многих женщин этого мира просто потерялся перед этой башней в женском облике.

Но при всем при этом она не была уродливой, некрасивой — от женщины веяло какой-то основательностью, она была тихим портом, в котором ищет отдохновения мужчина-корабль, зашедший в бухту после долгого плавания в бурных волнах житейского моря. Голубые глаза портнихи (что большая редкость среди здешних обитателей) смотрели ясно, весело, с неким насмешливым прищуром, будто женщина знала о собеседниках их маленькие гадкие тайны, но просто об этом не хотела говорить — зачем обижать хороших людей?

Когда девушка с ее сопровождающими оказались в швейной мастерской, портниха захлопотала, забегала, и пока не усадила всех за стол, на котором стояли кувшин с соком и небольшие, остро пахнущие пряностями печеньки — не успокоилась. А когда налила своему любовнику полную кружку розовой, пахнущей земляникой жидкости, погладила его по коротко стриженной голове, а потом поцеловала его, блаженно улыбающегося, прямо в макушку. Сергей, наблюдая эту картину закашлялся, подавившись холодным содержимым кружки. Ему вдруг представился бегемот, тыкающий мордой в своего отпрыска...

Портниха уловила суть того, что ей говорила Серг в считанные секунды, тут же уцепила за руку и утащила в соседнюю комнату: 'С глаз этих похотливых мужиков, созданных богами нам на погибель и на радость!'

Утащив, тут же раздела догола, совсем не удивившись наличию у девицы на предплечьях двух ножей. По ее команде на Серг напали две молоденькие девицы, возрастом около шестнадцати-семнадцати лет, обмерили со всех сторон, громко восхищаясь прекрасным телом госпожи, достойным воплощения в мраморе, и еще через несколько минут портниха уже рисовала свинцовой палочкой на специальной дощечке те эскизы, которые требовались заказчице. Через пару минут инициативу перехватила заказчица, набросав несколько рисунков того, что она хотела видеть в результате работы швеи.

Прикинув расход ткани, работу, скинув часть цены за оптовые поставки, портниха сообщила Сергею цену — ушли почти все деньги, что у него оставались, девять золотых. Но за эти деньги он получал подогнанные по размеру платья , рубахи и широкие шальвары, в которых удобно прятать оружие и под которые можно надеть тонкую кольчугу.

Эта кольчуга, конечно, от колющих, дробящих ударов и стрел не спасет, но от порезов — запросто. Пренебрегать своей безопасностью Сергей не собирался. К чему бравировать своим умением и скоростью? Он случайных порезов никто не застрахован, и лучше не допускать чужие клинки до своего нежного тела — как рассказывал Ханар, клинки в этом мире частенько отравляли различными ядами — от парализующих, до абсолютно смертельных, убивающих за считанные секунды.

Сам Сергей не собирался прибегать к таким методам войны — это слишком опасно, ведь каждый случайный порез владельца отравленного клинка может стать последним в его жизни.

На последний оставшийся золотой Сергей заказал несколько трусов и лифчиков, за пять минут втолковав об их назначении. Портниха все поняла слету, и долго крутила головой, приговаривая: 'Ай да госпожа! Ай, да молодец! И почему это мы сразу не догадались так сделать! Все тряпочки, да тряпочки! Молодец!'

Сергей был несколько смущен этими восхвалениями — глупо остаться в памяти людей только лишь изобретателем трусов. Впрочем, все равно ему было приятно. Доброе слово и кошка любит, а уж что говорить про мужчину в женском теле?

Вообще-то Сергей старался отслеживать, не влияет ли на 'соображалку' то обстоятельство, что его разум перемещается по миру в женском теле. Вдруг он начинает превращаться в какого-нибудь трансвестита? Вдруг женское естество возобладает, и его потянет на мужчин?

Одна эта мысль приводила его в дрожь — мужские руки, бродящие по телу...брррр! Не раз, и не два он с трудом пытался себе представить, что оказался в постели с мужчиной, но как только картина действа всплывала в мозгу, его едва не колотило от неконтролируемого чувства отвращения. Что это было? Вбитая в голову гомофобия? Нет. Сергей никогда не был гомофобом. Гомосексуалисты никогда не вызывали у него желания ударить, или еще как-то унизить этих не вполне нормальных существ, почему-то мечтающих о людях своего пола. А лесбиянки так вообще вызывали у Сергея живой интерес. Ему всегда думалось, что если бы на заре сексуальной жизни несчастной лесбиянки ей попался настоящий мужик — эта самая 'розовая' девица тут же 'переквалифицировалась' бы в настоящую женщину, для которой секс с мужчиной самое желанное из всех желанных — удовльствие.

Захар по этому поводу говорил, что если лесбиянку правильно зафиксировать, то она ничем не будет отличаться от обычной женщины.

После того, как Сергей вдруг очнулся в женском теле, он задумался над проблемой 'в свете последних научных данных', и пришел к выводу: гомосексуалисты суть сбой некой компьютерной программы, если можно ее так назвать. 'Колесо Жизни' дало сбой, переселив не ту душу не в то тело, а еще, в случае Сергея, и не стерев прошлую память (если конечно этот случай не был допущен нарочно, по извращенной воле Мироздания).

Если бы память была стерта, Сергей был бы обычной лесбиянкой, или, скорее, бисексуалкой этого мира. Жил бы 'Сараной' и не догадывался о том, что некогда разъезжал на метро и пил виски, закусывая его соленым огурцом ( Ну да, да — нормальный мужик! А чем еще закусывать? Шоколадкой,что ли? Или вообще не закусывать? ТАК пусть пьет разлагающая буржуазия в странах, носителях Зла! — так обычно говорил Захар, хряпнув стакан коричневой жидкости, и как всегда посетовав — Самогон! Настоящий самогон! Только пиндосский! Злая бабка варила, мать ее...!)

— Госпожа, ты любишь женщин... — портниха внимательно посмотрела в лицо Серг, внимательно следившего за нагнувшейся к полу молоденькой швеей, и усмехнулась, удовлетворительно кивнув головой — Точно. Уверена. Ты на мужчин, что пришли с тобой, даже не смотрела. А когда я поцеловала Реса, отвернулась.

— А что, мне нужно было смотреть, как вы милуетесь? — холодно спросил Сергей, завязывая шнурок рубашки.

— Нет, извини, я не то хотела сказать...просто я чувствую такие штуки...ты ведь не из клана Эорн, так ведь? Нет? А я вот оттуда. Смотри!

Портниха подняла рукав и на ее плече обнаружилась татуировка. Она изображала солнце, перечеркнутое двумя мечами.

— Видишь? Когда-то я была одной из 'Бессмертных'. Насмотрелось на наших женщин и сразу определяю — кто любит мужчин, кто женщин...а кому все равно с кем кувыркаться. Нет-нет, не подумай чего плохого — я совсем не осуждаю! Каждый выбирает свою судьбу, свою жизнь, выбирает, кого любить и как любить! Это я так — к слову пришлось. Ты красивая, к твоим ногам мужики падали бы штабелями...и у нас в клане — тоже. Тем более, что в клане дурацкое...хмм...поверье, обычай — должны быть боевые подруги. А раз боевые подруги — значит нужна постель! Какие подруги без постели?! Любовницы лучше берегут друг друга, мстят за погибшую подругу. А я не хочу кувыркаться с бабой! Я мужиков люблю! В конце концов все мне надоело, я оттуда и свалила. А здееесь! Женщина с фигурой всегда найдет себе счастье — если это настоящая женщина, конечно...ой, прости, госпожа! Я не то хотела...

— Да ладно... — отмахнулся Сергей — ты права. Я люблю женщин. И мне нужно было бы родиться в этом мире мужчиной. Кстати, а что за бессмертные такие?

— Ты не знаешь?! — удивилась портниха — это элитная гвардия главы клана. Нас с детства учили убивать, сражаться всеми видами оружия. Без хвастовства — ни один из этих мужчин не смог бы простоять против меня и минуты! Если только Рес...впрочем он тоже бы сдался — стянул бы штаны и улегся в готовности...хе хе хе... Эй, мокрощелки, хватит ржать! Тащите сюда инбурский шелк — голубой и серебристый, я госпоже покажу! И на моего Реса не заглядывайтесь, а то я ваши головы вам в щелки-то и засуну, а потом скажу, что так и было! Вот хохотушки! — улыбнулась портниха, следя за тем как швеи унесли в кладовую, хихикая на ходу и придерживая подолы развевающихся платьев — сироты. Родители погибли во время беспорядков три года назад. Помнишь, когда подожгли рынок? Ну, тогда еще рыночного надзирателя растерзали? Их родители лавку держали на этом самом рынке, а когда начали громить, отец вышел с мечом в руках...ну ему башку и оторвали. Дурак. Надо было семью спасать, а не развлекаться с железяками. Нужно понимать, когда надо драться, когда ноги в руки и бежать!

— Хорошенькое развлечение! — невольно фыркнул Сергей — а чего ты замуж не вышла? Если столько мужиков на тебя западает?

— А зачем? — портниха хитро улыбнулась, и потянулась, как огромная кошка-львица — погуляю еще! Я довольно молода, свободна, деньги есть — чего мне связывать судьбу с каким-то одним мужчиной? Родить всегда успею, времени у меня хватает. Муж — это обязательства, муж — это грязные штаны и подай-принеси! Нет уж, попозже...или никогда.

— Что-то я не представляю, как это ты, да 'подай-принеси'! — снова фыркнул Сергей — скорее муж у тебя будет 'подай-принеси'!

— Нет! — хохотнула портниха — я люблю сильных мужчин, с характером, чтобы искры летели! Чтобы каждый раз как в бою, до изнеможения, до скрежета зубовного! А слабаки мне не нужны. Такой уж меня воспитали. Тебя Серг звать, госпожа? Странное имя...нездешнее какое-то. Ты с севера?

— Можно сказать и так — Сергей кивнул и постарался перевести разговор с опасной темы на деловые рельсы — про эту ткань ты мне говорила?

— Не про эту...но она будет смотреться на тебе хорошо. А скажи, зачем тебе еще черные одежды? Серые? У нас в них рядились только 'Вестники смерти'! Ты...не из них? Девочки — ну-ка, выйдите, мне поговорить с госпожой нужно. Идите, подлейте мужчинам сока и печенек принесите. Ну, быстро, птенцы!

Морна села напротив Сергея и уперла в бедра здоровенные кулаки, напоминающие по размеру небольшие дыни:

— Если тебя прислали по мою душу, так я уже сказала — не вернусь! А если ты попробуешь меня завалить...тоже не советую. Те, кто тебя послал должны знать, что я никогда не сдаюсь! И биться умею!

Сергей удивленно поднял брови — перед ним сидела уже не добродушная, пухлая, мягкая как воск портниха, тающая в руках мужчин, а воин, с острым, пронизывающим взглядом и жестким, будто выточенных из гранита лицом. Плечи, обещавшие мужчинам крепкие, сладкие объятья взбугрились могучими мышцами и Сергей подумал, что Морна сейчас похожа на разъяренную медведицу, предупреждающую чужака, забредшего на ее территорию.

— Никто меня не посылал — пожал плечами Сергей, внимательно следя за движениями портнихи (Мало ли что! Свернет башку — только шея хрустнет!) — ты же видела — у меня нет никаких татуировок. Я и вообще-то мало что знаю про ваш клан, а уж чтобы быть карающим посланцем...в дурном сне не приснится. Кстати, а почему ты не стала воином? Ну, здесь? Получала бы хорошие деньги, почет, уважение. Почему?

— Не хочу — все еще настороженно ответила женщина — а почему ты думаешь, что у хорошей портнихи мало почета и уважения? И денег? Я больше не хочу крови. Не хочу смертей. Но если понадобится — уничтожу всех, кто попытается помешать мне быть счастливой!

— Не сомневаюсь — с уважением кивнул Сергей — а хочешь, я набросаю тебе еще несколько рисунков платьев, которые будут пользоваться спросом у местных женщин?

— Ну...попробуй... — хмыкнула Морна, снова становясь доброй, пухлой любительницей мужчин — ты уже мне кое-что нарисовала, я обязательно это использую. В этом году мода на какие-то дурацкие подушечки на задницу, и еще более глупые банты. Хорошо, что ты не увлекаешься этими глупостями.

Морна запнулась, помолчала, и продолжила:

— Ты...извини, если что не так сказала. Понимаешь — ты приходишь, и заказываешь костюмы, которые предназначены для боя. Даже платья — да, красивые, тебе к лицу, но...для боя. Они скрывают оружие, скрывают кольчугу, делают тебя внешне миленькой и беззащитной...как змейку угнус. Она такая небольшая, такая яркая, безобидная на вид, похожая на червяка-переростка, но стоит ей укусить — хоть в ногу, хоть в руку — в любую часть тела — смерть неминуема, если рядом нет мага-целителя. Да и тогда — половина на половину, что выживешь. А серый с черным костюмы? Это же обычные рабочие костюмы 'Вестников'! Платок, закрывающий лицо — и вперед! А ножи на предплечьях? Они не для чистки фруктов, это точно! Теперь, понимаешь?

— Я ничего не знаю о вашем клане, кроме того, что у вас правят женщины. Вообще ничего не знаю. И была бы благодарна, если бы ты рассказала мне о своем клане — когда будет время, конечно. У тебя, и у меня... А пока — вот, держи...нарисую все, что вспомню. И насчет трусов тоже — сейчас набросаю тебе разных. И лифчиков, поддерживающих грудь. Будешь их шить — озолотишься.

Минут двадцать Сергей рисовал эскизы, набрасывая их резкими, размашистыми линиями. Морна жадно вглядывалась в рисунки, довольно кивала головой и подсовывала все новые и новые дощечки, пока Сергею все это не надоело, и он не встал, отложив в сторону последний рисунок:

— Все, хватит, тебе и этого хватит на полгода. Когда будут готовы мои наряды?

— Первые — через два дня. Остальные — через неделю. Прости, у меня много заказов...а помощниц не так много. Эти две хохотушки, да еще две швеи — я сегодня отпустила их домой, ведь скоро праздник середины года, нужно подготовиться. Еды наготовить, дом вычистить. Ох уж эти мне праздники...на них вечно происходит какая-нибудь гадость! То подожгут кого-нибудь, то лавки разгромят. Народ как напьется, накурится — удержу нет, так и дай чего-нибудь сломать, сжечь, разгромить. Как демоны в них вселяются!

— А когда праздник? — задумчиво спросил Сергей.

— Ну...разве ты не знаешь? Через два дня и будет. Выставят угощение на базарной площади — пиво, вино, мясо будут жарить. Костры разведут, через огонь будут прыгать — чтобы сгорели неприятности этого года. Известно, что пламя очищает. А что, у вас на севере разве не празднуют середину года?

— Просто я потерялась во времени — вывернулся Сергей — не слежу за праздниками. Зачем они мне? И без праздников веселья хватает.

— Да...это точно. А ты действительно командуешь этими парнями, или Рес пошутил? Насколько я знаю, они не переносят командиров-женщин. Рес отличный любовник, но такой болван, когда дело доходит до спора — кто лучше правит — мужчины, или женщины! Мне кажется, что лучше чем женщины командиров нет. Уверена.

— А тогда почему правящий клан не женский? — улыбнулся Сергей — кто мешает захватить власть?

— Не хотим! — ухмыльнулась Морна — хлопот много! А если серьезно — когда-то наш клан и был правящим, это еще до Возгульской резни, когда перебили восемь из десяти наших соклановок. И тогда мы ушли на юг. Нас слишком мало, чтобы пытаться брать власть в свои руки. Когда-нибудь...но тссс! Не дай боги наши разговоры услышат шпионы геренара... давай лучше о хорошем.

Вот что, Серг, я тебе подарю платье. Хорошее, не из шелка, но из хорошей ткани, тебе точно впору будет, с твоей-то фигурой. Это мне нужно специально что-то шить, а на тебя все платья хороши. Кстати, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя очень красивое тело? Немного излишне мускулистое — для женщины — но хороша, да, очень хороша! Если бы ты захотела, все мужчины...

— Ты уже говорила — перебил Сергей — давай больше не будем возвращаться в этому разговору? Покажи платье.

— Да-да! — заторопилась Морна, и взяла с полки сверток, упакованный в холстину — смотри, какая прелесть! Видишь — вот тут, и тут — разрезы? Твои стройные ноги будут проглядывать в разрезах и смотреться очень, очень красиво! А еще — в этом платье легко двигаться, ничего не стесняет движения. Рукава закрыты, как ты хочешь, а вот сюда я могу нашить карманы для метательных ножей! Будешь совсем красотка!

— А много времени займет? — ночь скоро, хотелось бы до темна вернуться домой.

— Нет, я быстро — сейчас девчонки пришьют, и все. Померяй вначале, а то может подогнать придется.

— Сейчас померяю. Слушай, Морна, скажи мне еще одну вещь...может, знаешь? Где можно купит накладные волосы, а лучше парики...

— Хочешь изменять внешность? Ох, непроста ты...госпожа Серг, совсем непроста... — прищурилась Морна — есть такая лавка. Там продают и парики, и накладные волосы. В принципе, таких лавок не одна, но этого мастера я знаю, он использует волосы только с живых людей. А в других можешь нарваться на волосы с трупов. Но если тебе все равно...

— Нет уж! — от души фыркнул Сергей — с трупов не хочу. Рассказывай, как найти этого мастера, на днях к нему загляну.

— Вот и славно. Он тебе и скидку еще даст, если скажешь, что от меня пришла. Парики дорогие, но очень, очень красивые! Сейчас примерим платье, а пока девчонки занимаются пришиванием карманов, я тебе и все и расскажу. Даже дорогу нарисую.

Сергей кивнул, и со вздохом стал развязывать шнуровку на рубахе. Мерить всяческую одежду он просто не выносил, до скрежета зубовного, но куда деваться? Если ты в бабском теле — перенимай бабские привычки. Увы...

* * *

— Госпожа, ты прекрасна! — стражник восхищенно присвистнул, и неверяще покачал головой — о боги, дайте мне найти такую жену! Госпожа, если когда-нибудь задумаешь выйти замуж — я у твоих ног! Только не убивай меня сейчас, ладно? Я люблю огненных женщин, но не до такой степени, чтобы позволить им себя грохнуть!

— Дурак — беззлобно отмахнулся Сергей — чтоб я больше не слышала таких разговоров. Можете меня звать просто Серг, но неуважения я не потреплю. Понятно?

— Как не понять! — весело подмигнул парень — видели, что бывает с теми, кто проявляет к тебе неуважение.

— И правильно — хмуро заметил Хан — командир, есть командир, даже если он в юбке. Госпожа...Серг, ты нарочно надела это платье? Вообще-то лучше было бы, если б ты ходила в мужском, а? Конечно, нам так-то все равно, но...

— Так нужно, Хан — Сергей покосился на стражника и перевел разговор — послушай-ка, где самый большой, и самый опасный трактир? Тот, где собираются грабители, воры, всякая голытьба, любящая почистить карманы у прохожих?

— Нуу...много таких... — осторожно, после недолгого молчания заметил Хан — а какой именно нужен? И зачем?

— Хочу посмотреть, как люди развлекаются. Я еще не была в таких заведениях Города. Только это...парни — я без денег. У вас есть на что посидеть в заведении? Придем домой — я рассчитаюсь, найду деньги.

— Да ничего страшного, командир. Как будут — отдашь. Ты все равно много не съешь и не выпьешь Да я и вернуть не буду требовать — усмехнулся Хан — тем более, что тебе должен.

— За что? — хмыкнул Сергей.

— За жизнь. Могла ведь меня убить...и не убила. А ведь хотела, я знаю.

— Хотела — спокойно кивнул Сергей — но не убила. И не жалею. Пока не жалею. Надеюсь, не буду жалеть и в дальнейшем.

— Не будешь, клянусь. Ты с нами по-хорошему, и мы с тобой тоже. Поверь, люди видят правду — слова словами, но мы люди тертые, видали виды, если не будешь нас обманывать, подставлять — все будут за тебя.

— Это хорошо. Надеюсь — кивнул Сергей.

— А раз хорошо, тогда скажи, зачем тебе в трактир? Только не говори, что хочешь посмотреть, как люди отдыхают. Не оскорбляй мой разум этими глупостями. Ты идешь туда зачем-то, специально, так что я хочу знать, чем это закончится. Очень не хочется получить нож в спину ни за что ни про что.

— Хан, я что, должна докладывать тебе обо всех своих планах? — холодно заметил Сергей — ты служишь, выполняешь приказы, иногда — опасные приказы. Все, что я могу тебе обещать, что никогда и ни при каких обстоятельствах не подставлю, и не оставлю без помощи, пока я в силах хоть чем-то помочь. В этом можешь быть уверен. На войне своих не бросаем...

— Хмм...так-то да, верно — слегка растерянно признал Хан — но сейчас вроде и не война...

— Война. Мы на войне, пусть даже она и выглядит по-другому — отрезал Сергей — да, ты верно догадался, мы пойдем в это заведение не просто так. И еще — попрошу тебя рассказать мне о преступном мире Города. Есть ли тут шайки, кто в них входит — имею в виду — что за люди, их уровень подготовки, как они связываются друг с другом, где обитают — то есть, где их логово...

— Хмм...ну что же, пойдем в 'Усталый посох'. Пока шагаем — я кое-что расскажу. Ну и там поговорим. Вообще-то можно было и хозяина спросить — кто, кто, а Пиголь прекрасно разбирается в ситуации с разбойниками — Хан иронически хмыкнул — он сам бывший наемник, и многих, очень многих знает. И разбойников. Но я тоже не из пустоты пришел.

Госпожа, каждый из нас живет не первый день в этом городе, и мы видели всякое. И всяких. У нас есть друзья и среди стражи, и среди разбойников. Я скажу тебе — если ты полагаешь, что в городе существует какой-то клан разбойников — это не так. Есть мелкие группы, по три-четыре-пять человек. Они бегают по улицам города, ловят запоздавших прохожих, скрываясь от стражи. Часть разбойников такие же как мы наемники, которые не могут наняться на службу через контору по найму — за ними числятся какие-то нарушения, неприятности, и контора отказывается с ними работать. В этом случае путь у них один — найти хозяина, который примет их с улицы, и будет платить в два-три раза меньше, чем официальному наемнику, или же разбойничать. Они не умеют ничего, кроме как размахивать железками, и не желают делать ничего другого. Где логово? А там, где их примут. Деньги есть — значит по трактирам, или куда придется. Ночью выходят на промысел, или днем на тракт, нападать на караваны. Но это опаснее, купцы не идиоты и набирают хорошую охрану — из легальных наемников. Впрочем — и куш может быть солидным, это не то, что выбить кошелек из подвыпившего гуляки. Вот так.

— А на трактирщиков, владельцев гостиниц, лавочников разбойники нападают?

— Ну...как сказать...если им дать повод — конечно нападут. Но трактирщики не простые парни. У них свои охранники, а кроме того — стража. Платят страже, стража разбирается с разбойниками. Если успеет.

— Бывает, что не успевает?

— Постоянно. Точнее — они никогда не успевают. А нахрена им успевать? Получить нож в брюхо, или стрелу в лоб? Да, время от времени трактирщикам достается, но дело их выгодное, потеряют деньги — еще заработают. Хлопотно, конечно, проблем много, но и выигрыш неплох.

— Выигрыш... — задумчиво протянул Сергей, думая о своем.

'— Ну что, решишься?

— Почему бы и нет? Решусь!

— Ты понимаешь, в какую кровь это выльется? Понимаешь, или нет? Что тебе придется вырезать людей десятками, прежде чем они осознают, что вольница кончилась?

— Понимаю. А что сделаешь? Да и чего их жалеть — это же уличная шпана, бандиты! Или они сановятся в стойло, или башку долой. Разве я на Земле не тем же занимался?

— Ты всем занимался. И собираешься заняться тем же. Будь честен хотя бы с собой. Вот сейчас ты зачем в трактир идешь? Рэкетировать хозяина. Это что, освобождение города от бандитов? Кстати, а каким именем ты намерен представиться хозяину трактира? И как собираешься брать с него деньги? Технически — как?

— Как обычно. Сборщики денег. Что тут нового? Как, к примеру, Пиголь собирает с Винсунга. А представляться придется своим именем — Серг Сажа, работаю на Пиголя. И только так.

— Хорошо. Вот ты представился, потом попробовал получить с трактирщика, он отказался, ты прислал пару отморозков и они начали ему как-то пакостить, портить жизнь. Он тут же соображает, что это все исходит от Пиголя, и...тебе надо дополнительных проблем еще и от этого самого трактирщика? К примеру — он соберет свою маленькую армию, и отправится мстить Пиголю. Вначале спалит часть Винсунга, а может и весь Винсунг, а затем...

— Мда...может быть. Все может быть. Но пока я могу предложить трактирщику сделать что-то вроде постановки на сигнализацию. Случается что-то — он отсылает гонца и от Пиголя летит группа быстрого реагирования. А что? Охранная структура. Откажется — на карандаш его, и когда дело с томдаром будет завершено — на вилы барыгу. Если, конечно, за это время не убедится, что сотрудничать с нами выгодно.

— Хорошо. И сколько человек должно постоянно дежурить? Сколько будет в группе быстрого реагирования?

— До десяти человек. Если, как говорит Хан, здешние бандюки кучкуются группами по два-три человека, то десятка будет вполне достаточно.

— Все равно придется увеличить количество охранников. Как на это отреагирует Пиголь?

— Нормально отреагирует. Когда устраню главную опасность. А до тех пор — с таким предложением лучше к нему не соваться'.

— Госпожа, пришли! — Хан ткнул рукой в большой серый дом, утонувший в вечерней тени, и на подсвеченной масляным фонарем вывеске Сергей увидел здоровенный посох, который держал в руке изможденный путник с котомкой за спиной. Кроме того, ниже было написано — 'Усталый посох'. К своему удивлению (никак не мог привыкнуть!) Сергей прочитал надпись с первого раза. Память работала великолепно.

Задержавшись у входа, Сергей постоял, оглядываясь по сторонам, потом вошел на ступени, ведущие на крыльцо и через пару секунд решительно дернул на себя массивную дверь, окованную железом.

В нос ударил чад кухни, дым акрана, облаком висящий под потолком, запахи пота, разлитого вина, дегтя которым мазали сапоги и прогорклого жира, пропитавшего портупеи и кожаные куртки, одеваемые под кольчуги.

Толпа в трактире шумела — пела, смеялась, ругалась, стучали кружки, звенели вилки и ложки, скрежетали ножи, обрезающие с костей пахучее, разваренное мясо. Вечер только начинался, но трактир был полон посетителей.

— Ищите свободное место, парни...или устройте его! — приказал Сергей и зашагал в дальний угол большого обеденного зала, туда, где сидела полупьяная компания, двое участников которой мирно спали мордами в грязных мисках.